Глава 24

Линда остановилась прямо посреди деревенской улицы, чтобы проверить свой список. Так, сорочки Боба она из прачечной взяла. Ей осталось заглянуть к мяснику, а напоследок — у нее защемило сердце — в аптеку.

Десять минут спустя, покончив с делами, Линда уселась в свой автомобиль и покатила домой. В аптеке она побывала. Белый бумажный пакетик лежал на соседнем сиденье; при виде его у нее в горле зашевелился привычный уже комок. Сегодня утром, день в день, пришли ее месячные. Да, она приняла решение забеременеть, но вот судьба, похоже, распоряжалась иначе. Линда почувствовала, что ее охватывает гнев. Кто дал право этой слепой злодейке вмешиваться в ее жизнь? Что она вообще знает?

Попробовала бы сама заманить в постель мужа, чьи помыслы полностью заняты другой женщиной.

Завтра приедет Боб. Очередной уик-энд напряженного молчания и изысканных манер. Интересно, знает ли эта женщина — кто бы она ни была, — во что превратилась их жизнь? Изо дня в день притворяться, что все в порядке, несмотря на то что земля грозила вот-вот разверзнуться и поглотить их драгоценную и хрупкую повседневность.

А теперь еще и месячные. Это означало, что ни сегодня, ни завтра они не лягут с Бобом в постель. Линда даже не знала, рада она этому или нет. Спросит ли Боб, в чем дело? В прошлый раз, когда она уехала на уик-энд, он даже не поинтересовался, где она была. Правда, она оставила ему записку, но тем не менее мог бы хоть спросить…

Войдя в дом, Линда увидела, что Милли ворошит кипу театральных программок.

— Что с ними делать, мэм?

— Я отнесу их наверх, — сказала Линда улыбаясь. Вчера она весь вечер разглядывала эти красочные картинки, всколыхнувшие в памяти столько воспоминаний. Только программка «Двенадцатой ночи» осталась нетронутой.

— Кто-нибудь мне звонил? — спросила Линда.

— Ах да, — спохватилась Милли. — Мистер Мак-Элфри.

Линда изумленно обернулась.

— И что он сказал?

— Он просто хотел напомнить, чтобы вы взяли его рубашки из прачечной, — сказала Милли и включила пылесос.

Линда унесла программки наверх, в свою спальню. Вот она, «Двенадцатая ночь». Линда прикоснулась к ней с такой опаской, словно трогала отравленное яблоко. Ее так и подмывало развернуть программку, но Линда знала, что тогда неминуемо увидит фотографию своей соперницы.

Повертев программку в руках, она отложила ее и погляделась в зеркало. Давно вынашиваемое в голове решение созрело окончательно. Да, она пойдет на «Двенадцатую ночь» и посмотрит па нее живьем. Бобу ничего не скажет — вдруг он попробует ее отговорить? Просто незаметно проскользнет в зрительный зал и увидит все своими глазами.

Линда плохо представляла, как поступит потом. Она предпочитала решать проблемы последовательно, по мере их возникновения.

Поймав уголком глаза жест ассистента режиссера, Дженнин посмотрела прямо в камеру и лучезарно улыбнулась.

— На сегодня это все, — сказала она. — На следующей неделе смотрите нашу программу в это же время. В числе наших гостей будет герцогиня Вестминстерская.

До свидания.

Усевшись за свой стол в офисе, Дженнин вставила в пишущую машинку лист бумаги. Ей предстояло подготовить комментарий к завтрашнему монтажу.

— Дженнин, можно тебя на минутку?

Дженнин удивленно подняла голову. Билл, высунув голову из двери кабинета, пристально смотрел на нее.

— Конечно, — сказала она, вставая.

Когда Дженнин вошла в кабинет, Билл уже сидел за столом. Увидев, что главный редактор настроен серьезно, она плотно прикрыла за собой дверь.

— Присаживайся, — Предложил он, кивком указывая на стул.

Зачем же он се вызвал? Дженнин терялась в догадках.

Она не знала, что Вики рассказала Биллу тогда, несколько недель назад. Да и сам Билл никогда не возвращался к тому случаю и не задавал ей никаких вопросов. Возможно, сейчас речь пойдет об этом? Дженнин уселась на стул, закинула ногу на ногу и выжидательно посмотрела на Билла. Но тот погрузился в разложенные на столе бумаги и несколько минут даже не поднимал глаз. Дженнин стало не по себе.

Наконец Билл посмотрел на нее. Лицо у него было приятное. Дженнин обожала своего шефа. Она познакомилась с ним почти сразу по приезде в Лондон, девять лет назад. Билл тогда взял ее под свое крылышко и помог сделать карьеру.

— Ну что, Джен, — спросил он, — как дела?

— Прекрасно, — улыбнулась она. — Все замечательно.

— Я очень рад, — сказал Билл, его голос прозвучал искренне. — А что нового у твоей подруги Кейт?

— Я вчера ее видела. Она сейчас в Суррее, отдыхает.

Билл понимающе кивнул.

И вдруг Дженнин похолодела: неужели Билл хочет, чтобы она пригласила Кейт в свою передачу и взяла у нее интервью? Чтобы та рассказала про весь ужас, что выпал на ее долю? Нет, только не это! Дженнин и без того терпеть не могла заставлять людей рассказывать перед камерой о личных трагедиях, а тут речь шла о ее ближайшей подруге…

Но, к ее облегчению, Билл сказал:

— Что ж, я рад, что вы помирились, — и больше не вспоминал о Кейт.

Дженнин начала успокаиваться.

— Скажи, Джен, больше тебя ничего не беспокоит?

Она отвернулась и посмотрела в сторону. Она и сама знала, что выглядит не лучшим образом, что под глазами, несмотря на макияж, темнеют круги. Но о Мэттью она ему не расскажет, нет. Этой тайной она поделилась только с Вики, но даже Вики с тех пор ни разу не заговаривала с ней об этом. Как Дженнин ни старалась и ни боролась с собой, вычеркнуть Мэттью из своей жизни ей никак не удавалось. Он по-прежнему приходил к ней и, угрожая разоблачением, тянул из нее деньги, и Дженнин ничего не оставалось, как платить. Она лишь молилась, чтобы его алчность не возросла — тогда ей деваться будет некуда…

Из оцепенения ее вывел голос Билла:

— Ты мне не ответила, Джен.

Дженнин улыбнулась:

— Нет, Билл, в остальном у меня все хорошо. Но вы спрашиваете таким отеческим тоном, что я поневоле начинаю об этом сожалеть. Когда у меня будут неприятности, я непременно приду, чтобы поплакаться вам в жилетку.

— Прекрасно, — расплылся Билл. — Именно это я и надеялся услышать.

— Я могу идти? — спросила Дженнин.

— Нет. Есть еще кое-что. То, из-за чего я, собственно говоря, и пригласил тебя.

Душа Дженнин ушла в пятки.

— Да? — спросила она упавшим голосом.

— Чего испугалась? — рассмеялся он. — Вот я о чем. — Он взял со стола и показал ей какие-то бумаги.

— Что это?

— Это заявка на разработку новой программы, которую ты подала мне два месяца назад.

Дженнин изумленно вскинула брови.

— Вот уж не думала не гадала, что вы про нее вспомните, — сказала она. — Я уже была уверена, что она канула в Лету.

— Представь себе, нет, — улыбнулся Билл. — Все это время она пролежала на моем столе.

— И что вы об этом думаете?

— Твоя идея мне нравится, — сказал Билл, откладывая бумаги в сторону. — Даже очень. Единственный ее недостаток — она не для нашей передачи. Однако ребятам сверху она тоже пришлась по душе.

— Вы показали им мою заявку?

— Да, — ответил Билл. — Более того, я уже провел предварительные переговоры.

— Что же вы раньше мне ничего не сказали?

Билл многозначительно приподнял одну бровь.

— Понимаю, — кивнула Дженнин. — Непонятные проблемы, неуравновешенность и все такое, да?

— Примерно, — признался Билл. — Но в последнее время мне показалось, что ты уже пришла в себя, вот я и решил, что час пробил. Сейчас мы готовим заявку на финансирование новой программы, и, надеюсь, нам удастся ее пробить.

— Вы меня не разыгрываете?

— Нет, я не шучу. Правда, они просят доделать кое-какие мелочи, а заодно прикинуть, во что все это может вылиться. В смысле затрат.

— Понятно, — кивнула Дженнин. — Когда все это нужно?

— Как можно скорее. Ребята этой команды умеют быстро выколачивать нужные деньги, в этом им не откажешь.

В остальном, правда, звезд с неба они не хватают.

Дженнин улыбнулась:

— Это займет по меньшей мере недели две. Мне нужно поговорить со многими людьми.

— Что ж, — промолвил Билл. — Будем надеяться на успех.

Проводив ее взглядом, Билл откинулся на спинку кресла и задумался. Правильно ли он поступил? Да, идея Дженнин прекрасная. Лучшее, с чем он сталкивался за все годы работы. Однако поведение самой Дженнин в последние полгода его серьезно беспокоило. Да, верно, с недавних пор она снова стала напоминать себя прежнюю, но что-то ее тревожило, в этом он был уверен. Причем чувствовал, что Дженнин сама никогда ему не откроется. Ребята наверху пришли в полный восторг, прочитав заявку, но, узнав, от кого она исходит, скорчили кислые рожи. Дали понять Биллу, что он несет за Дженнин личную ответственность. В свою очередь, Биллу ничего не оставалось, как положиться на Дженнин и уповать на лучшее.

Вернувшись вечером домой, Дженнин не могла скрыть своей радости. Пальто полетело в одну Сторону, сумочка — в другую.

Давно она не чувствовала себя такой окрыленной. Ей не терпелось побыстрее приступить к работе над новым проектом.

Влетев в гостиную, она была настолько погружена в свои мысли, что даже не заметила Вики, которая сидела на диване.

— Привет!

Подскочив от неожиданности, Дженнин чуть не выронила из рук вечернюю газету.

— Вики! Что ты здесь делаешь?

— Я просто хотела кое-что купить в Кенсингтоне, вот и решила заскочить, — пояснила Вики. — Просто так, на всякий случай.

— А ты долго ждала?

— Откровенно говоря, да, — призналась Вики. — Поначалу, правда, я не собиралась этого делать, но потом кое-что изменилось, и я решила тебя дождаться.

— Надеюсь, ничего не случилось? — озабоченно осведомилась Дженнин.

— Когда я пришла, тебя уже ждали.

Кровь отлила от лица Дженнин. По одному лишь тону Вики было понятно, о ком идет речь.

— Я его сразу узнала, — добавила Вики.

— Где он сейчас?

— Ушел, как только я сказала, что тоже жду тебя.

Дженнин горько усмехнулась:

— Вообще-то не в характере Мэттью пасовать перед трудностями.

— Я сказала, что ты ждешь гостей, — пояснила Вики. — Похоже, его это смутило.

— Спасибо, — с чувством сказала Дженнин и тут же нахмурилась. — Но ведь он только вчера приходил. Какого черта его опять принесло?

— Это он тебе скажет, — сочувственно произнесла Вики. — А что, твой бывший благоверный часто тебя посещает?

— Увы, да.

— Не угомонился, значит?

Дженнин кивнула с унылым видом.

— Слушай, Джон, ты не считаешь, что этому пора положить конец? Не может же это продолжаться вечно.

— К сожалению, все не так просто. Он никогда не оставит меня в покое, это как пить дать.

— Он тебе угрожает?

— Постоянно!

— Я имела в виду, угрожает ли физической расправой? — поправилась Вики.

— Случается, — призналась Дженнин. — Особенно раньше. Однако, если я держусь паинькой и сразу выдаю ему требуемую сумму, он уходит довольно быстро. Должно быть, теперь, когда он поселил у себя эту юную потаскушку Мэгги, она ему готовит, и он больше не требует, чтобы я его кормила.

— А почему бы тебе не обратиться в полицию? — вдруг спросила Вики.

Дженнин возмущенно всплеснула руками.

— Ты что, издеваешься надо мной? Представляешь, какой визг поднимут газетчики? Я не могу допустить, чтобы меня смешали с грязью. А Мэттью ни перед чем не остановится, я его знаю.

— То есть ты считаешь, что урезонить его невозможно? Но ведь так тоже не может продолжаться. Он лишил тебя всех жизненных радостей. Денег, свободы, душевного комфорта. Нет, Джен, от него нужно избавиться.

Дженнин криво усмехнулась:

— Такого только серебряная пуля возьмет.

Вики расхохоталась:

— А что, недурная мысль. — Она посерьезнела. — Нет, убийство, конечно, исключается. Тем не менее его нужно каким-то образом остановить. Но вот как?

— Что без толку обсуждать, — махнула рукой Дженнин. — Будь уверена, был бы какой-нибудь способ, я бы его нашла. — Она грустно усмехнулась. — Один раз, правда, мне это почти удалось, но ты меня остановила. Нет, Мэттью Бордели будет сосать из меня кровь ровно столько, сколько ему заблагорассудится. Мне же остается только смириться со своей участью.

— Может, мне с ним поговорить?

— Он тебя и слушать не станет, не говоря уж о том, что мне не хотелось бы подвергать тебя риску. Он скверный тип, способный почти на все.

— Забавно, но на вид он кажется довольно приятным.

Симпатичный, улыбающийся. Трудно даже поверить, что он такой отпетый мерзавец и шантажист.

— Тем не менее это так, поверь мне, — вздохнула Дженнин. — А внешность бывает обманчива. Ни к кому, пожалуй, это не относится в такой степени, как к нему.

— Ты как хочешь, но я этого так не оставлю, — решительно заявила Вики. — Должен же быть какой-то выход, просто мы еще не нашли его.

Дженнин заметно переполошилась.

— Послушай, я ведь, кроме тебя, ни с кем об этом не разговаривала. Даже с лучшими подругами.

Вики улыбнулась:

— Не волнуйся, я не проболтаюсь — это останется между нами. Можно в честь этого хлебнуть еще немного виски?

— Пожалуйста.

Наполняя стакан Вики, Дженнин уже пожалела, что посвятила ее в свою тайну. Впрочем, вспомнив, что Вики спасла ей жизнь, поняла, что в тех обстоятельствах не могла поступить иначе. Вдруг она встряхнулась. И что это на нее нашло? Ведь они помирились с Кейт, а сегодня еще и Билл порадовал ее, обнадежив и буквально возродив к жизни.

— Между прочим, у меня сегодня есть что отметить, — объявила она.

— Тогда это меняет дело, — сухо заметила Вики.

Дженнин звонко расхохоталась. Выслушав ее рассказ, Вики пришла в такой восторг, что тут же предложила сводить Дженнин в ресторан за свой счет.

— Что ж, гулять так гулять, — согласилась Дженнин. — Только в таком виде я выйти не могу, — добавила она, придирчиво осмотрев себя в зеркало. — Я должна переодеться и привести себя в порядок.

Глава 25

Эшли и оглянуться не успела, как очутилась в Нью-Йорке, а ведь с того дня, как она обратилась к Джулиану с просьбой о помощи, не прошло и месяца. И вот она, окрыленная, уже любовалась Манхэттеном. Душа Эшли пела; ей хотелось плясать от восторга. Нью-Йорк покорил ее. Зажигательный ритм жизни, радостная суета, частью которой она, Эшли Мейн, «классная штучка», уже себя ощущала. Более того — и это самое поразительное, — она чувствовала себя настоящей американкой, прирожденной жительницей Большого Яблока. На самом же деле, чтобы стать ею, Эшли оставался всего один шаг — подыскать подходящее жилье.

Пока же она снимала помер в небольшом, в британском духе отеле в Ист-Сайде, персонал которого балдел от ее очаровательного английского выговора.

Поначалу Эшли опасалась, что будет страдать от одиночества. Возможно, это бы и случилось, будь у нее больше свободного времени. На деле же вышло так, что всего через пять дней после переезда в Нью-Йорк Эшли уже работала на Мэдисон-авеню, причем даже за эти пять дней она успела совершить автобусную экскурсию по городу, побывала в музеях, картинных галереях, познакомилась с главными достопримечательностями.

Несколько раз она звонила домой, но мать так нервничала из-за высокой стоимости международных переговоров, что живо сворачивала беседу. Дважды ей звонила Дженнин, и еще раз — Элламария с Бобом. Особенно ее порадовал звонок Элламарии: в последние дни перед отъездом Эшли актриса казалась немного не в себе, и Эшли уже всерьез опасалась, что между ней и Бобом пробежала черная кошка. Однако по телефону голос Элламарии звучал весело, да и Боб то и дело вырывал у нее трубку, чтобы вставить пару слов. Эшли с облегчением решила, что их отношения наладились. А вот Кейт не просто ей позвонила, по возвращении в отель Эшли ожидали букет цветов и бутылка шампанского с запиской: «С любовью — от Кейт и Ника». Почему-то, подумав о Кейт с Ником, Эшли испытала легкий укол ностальгии. Впрочем, по большому счету она была скорее опечалена тем, что любимых подруг нет рядом и они не могут разделить-с ней радости ее новой жизни.

Уже утром в пятницу, едва успев прилететь, Эшли зашла в здание на Мэдисон-авеню, где располагался офис компании «Фрезер и Нелмс». Встретила ее подтянутая и па удивление приятная женщина средних лет по имени Йэн.

Эшли уже знала, что она — ее секретарша.

Позже, уже познакомив Эшли с руководителями всех отделов, Йэн провела ее в офис Конрада, где представила его секретаршу — Кэндис. Девушка понравилась Эшли с первого взгляда, и, как ей показалось, симпатия была обоюдной. По словам Кэндис, Конрад был в отъезде до самого конца месяца.

В глубине души Эшли порадовалась отсутствию Конрада: никаких иллюзий по поводу их предстоящей встречи она не питала. Было и без того ясно, что заморская сотрудница, к тому же навязанная ему Джулианом, подействует на него как красная тряпка на быка.

В понедельник в половине девятого утра, придя на работу, Эшли приступила к исполнению своих новых обязанностей. С первых же минут она с удовлетворением убедилась, что для нес уже все подготовлено. Расторопность сотрудников, и особенно Йэн, просто впечатляла. В десять утра Эшли собрала в своем закутке руководителей отделов и, проведя короткое совещание, была приятно удивлена. Вместо ожидаемых предвзятости, настороженности и даже скрытой враждебности она встретилась с искренней заинтересованностью и желанием помочь. Эшли быстро поняла — они поладят.

Когда настало время ленча, Кэндис повела Эшли в ресторан, где за едой рассказала ей, кто есть кто. О Конраде Эшли не спрашивала, хотя и была крайне удивлена, когда Кэндис несколько раз упомянула о нем с необыкновенной теплотой в голосе. На ее взгляд, люди могли питать к Конраду Фрезеру любые чувства, кроме добрых.

Первые две недели промелькнули почти незаметно.

Эшли была так занята, что времени ни на что не оставалось. Дни были заполнены деловыми встречами, которые начинались уже за завтраком, продолжались весь день и иногда даже за полночь в каком-нибудь клубе или ресторане.

Месяц промелькнул как один день. Эшли не успела и оглянуться, как вернулся Конрад. Ей не терпелось поскорее отмучиться, поэтому она с трепетом ожидала вызова, буквально сидя на иголках. Однако время шло, пролетела неделя, а Конрад так и не вызвал ее. А потом снова исчез.

Эшли было не по себе. Такое отношение означало только одно: Конрад по-прежнему не мог ей простить насильственно навязанного ему решения. Ну и черт с ним, подумала она. Она уже здесь, и ему остается только смириться с этим.

Уже пятая неделя работы Эшли на новом месте подходила к концу, когда Конрад наконец соизволил ее вызвать.

Когда Эшли вошла в огромный кабинет босса, Конрад сидел за столом и разговаривал по телефону. Увидев ее, он молча показал глазами на кресло, не прерывая беседы. Эшли прикрыла за собой дверь, прошла к окну и остановилась, разглядывая крохотные фигурки людей далеко внизу.