Монашество Зосимовой пустыни

Людмила Александровна Верховская

Монашество Зосимовой пустыни

БЛАГОДАРИМ

Ольгу Игоревну Верховскую за неоценимый труд по компьютеризации архивных документов для данной книги;

Светлану Николаевну Романову и Галину Николаевну Гринь, сотрудниц Фонда «Память мучеников и исповедников РПЦ», за неоценимую помощь в подборе материалов о судьбе арестованных сестёр и священников Зосимовой пустыни, осуществлённую по благословению игумена Дамаскина (Орловского);

Всех наших консультантов, имена которых упомянуты в тексте книги;

Владимира Михайловича Мельникова за консультации по военному вопросу и за предоставленную карту 1941 года;

Монахиню Елену (Конькову), настоятельницу Троице-Одигитриевского монастыря Зосимова пустынь, за поддержку во время подготовки книги к печати;

Валентину Алексеевну Благово и Сергея Алексеевича Сапожникова за поддержку при составлении книги и за продвижение её в печать.

ДА СВЕТИТ СВЕТ ВАШ

В 68 километрах на юго-запад от Москвы в лесах вдоль старой Калужской дороги затерялась тихая женская обитель. В двух километрах от нее железнодорожная станция Бекасово-Центральное, в 23-х – районный город Наро-Фоминск. Здесь, в недальнем Подмосковье со всеми его милыми приметами, 20 ноября (ст. ст.) 1826 г. затеплилась жизнь женского монастыря Троице-Одигитриевская Зосимова пустынь. Основал обитель монах-пустынножитель и духовный писатель Зосима, в миру Захария Васильевич Верховский (1768–1833), современник преподобного Серафима Саровского.

Зародившись как женская монашеская община, обитель росла, крепла и в 1841 г. получила официальный статус общежительной, а в 1856 г., по указу Синода, стала монастырем. Жизнь этой обители, как отмечают исследователи, пронизана была духовным дружелюбием, единодушием, единомыслием и творилась охотнейшим послушанием насельниц при разумно организованном руководстве со стороны настоятельниц.

Такой гармонией обеспечивалось неизменное на протяжении многих лет духовное процветание обители, запечатленное в воспоминаниях многих очевидцев. Как писал благочинный общежительных монастырей Московской епархии архимандрит Пимен Угрешский (Мясников) в своем отчете в 1870 г., «Одигитриевская Зосимова пустынь, благодаря Господа, находится в самом цветущем положении. Настоятельница игумения Афанасия, опытная в духовной жизни, служит для всей обители назидательнейшим примером. Рачительность по церкви и соблюдение устава истинно примерное, трапеза весьма хорошая, в рукоделиях и трудах старание неусыпное, исполнение добросовестное».

Монашество, подчинившее свою жизнь особому предназначению и потому оставившее мир ради Царства Божия – для возрастания в вере и «созидания самого себя в любви»[1], всегда было для верующих русских людей живым и последовательным хранителем духовной высоты и чистоты христианства, действенным носителем и верным стражем православных традиций.

Даже во времена тяжелых испытаний «среди народа являются люди, которые молчаливо, в духе веры, любви, смирения и терпения отдаются служению духу и являются земными ангелами и небесными человеками. Это – монахи, монахини и монастыри. Каждый день медным гласом колоколов возвещают они осуетившимся людям, что есть Бог, небо, дух, молитва, подвиг, Божии заповеди, смерть, суд, ад и рай»[2] и таким образом безмолвно «напоминают всем о высшем смысле существования человека»[3]

Именно поэтому Людмила Александровна Верховская, автор книги, которую вы держите в руках, сосредоточила свое внимание на истории монашества Зосимовой пустыни. Опираясь на богатейшие архивные изыскания, праправнучатая племянница основателя этой монашеской общины, получившая при пострижении в монахини имя своего славного сородича и ставшая монахиней Зосимой, знакомит читателя с историей собирания, процветания монастыря и превратностями его судьбы: в советские времена обители выпало побывать попеременно и трудовой земледельческой артелью «Зосимова пустынь», и инвалидным домом, и пионерским лагерем для детей работников Московского метрополитена и все-таки возродиться вновь в своем главном качестве.

Важнее, однако, для автора – проследить конкретные судьбы монахинь во время гонений на Церковь и показать примеры стоического терпения и верности сестер своим монашеским обетам перед Господом. Именно это, как считает автор, чрезвычайно важно для нынешнего православного читателя, вседневно претерпевающего непростые испытания современной жизни, так как православие, по убеждению Л.А. Верховской, «в значительной степени и теперь определяет лицо русского народа, его самосознание и нравственные устои, востребованность которых возрастает в наши дни как реакция на социальные и духовные катаклизмы»[4] современности.

Сама же монахиня Зосима являет собой пример беззаветного монашеского служения и верности своим обетам перед Богом. Ставшая инициатором и активной участницей возрождения женского монастыря Троице-Одигитриевская Зосимова пустынь, всю свою жизнь после принятия монашеского пострига Л.А. Верховская посвятила кропотливой и ответственной работе по восстановлению истории обители, а также изучению жизни, служения и духовного наследия преподобного Зосимы (Верховского). С удивительной стойкостью и завидной мудростью живущего в Господе человека одолевает мать Зосима все камни преткновения на этом полном испытаний пути.

Свидетельством тому и настоящая книга о монашестве Зосимовой пустыни. Замышлялась она первоначально для другого издательства, планировалась как история Зосимовой пустыни в документах. Первоначально она так и была написана. В обещанный срок на стол редакции лег обстоятельный труд объемом более 500 страниц. Началась подготовка книги к печати. Однако известные экономические обстоятельства изменили планы издательства. И не превратиться бы этой рукописи, уже выведенной на пленки, в книгу, если бы не заинтересовалось ею издательство «Вече». Потребовалось при этом значительно сократить подготовленный текст. Монахиня Зосима мужественно приняла это испытание и за лето подготовила фактически новую книгу, которая начинает теперь свой путь к читателю.

В ней во всей возможной документальной достоверности и полноте жизнь монахинь Троице-Одигитриевой Зосимовой пустыни – «в великом терпении, в бедствиях, в нуждах, в тесных обстоятельствах. Под ударами в темницах, в изгнании, в трудах, в бдениях, в постах. В чистоте, в благоразумии, в великодушии, в благости, в Духе Святом, в нелицемерной любви»[5]

Рядом с насельницами монастыря и автор книги – «В слове истины, в силе Божией, с оружием правды в правой и левой руке»[6].

Валентина Благово

ПРЕДИСЛОВИЕ

Преподобного Амвросия Оптинского как-то спросили: «Что такое монашество?» И он ответил: «Блаженство». «Блаженны отошедшие от мира внутренне. Под миром подразумеваются здесь не люди, а служение страстям, где бы оно ни происходило»[7]. Другими словами, монашество – блаженство для тех, кто уже достиг «неба, принесённого на землю Христом».

А для тех, кто только возжелал ходить пред Господом, для таких святые отцы уже давно высветили путь, узкий и тернистый, но проверенный путь к достижению чистоты сердца, ибо только чистые сердцем узрят Бога[8]. «И если запросы духа сводятся к тому, чтобы ещё здесь на земле жить созерцанием Бога, то и подвижничество должно лучше формироваться в тех формах, какие оно приняло в монашеской практике жизни»[9]. Монашеский путь к блаженству чистого сердца – путь через беспрекословное предание себя в послушание духовнику, смирение до самоуничижения, нестяжание до нищеты, покаянный плач о грехах своих. Но пока монах «в пути», его жизнь без преувеличения называют «бескровным мученичеством».

А для окружающего народа монашество – маяк. «Истинные монахи из глубины своего уединения светят миру простым образом богоугодного жития своего и живым действенным словом спасительной истины»[10]. Недаром святой Серафим Саровский учил: «Стяжи дух мирен, и вокруг тебя спасутся тысячи». Высочайшую роль института старчества в православии преувеличить невозможно.

Но спасение и души монаха и душ «тысяч вокруг» него – не единственный результат духовной жизни. Люди уже давно поняли, что монашеская молитва, достигающая неба, – вообще залог дальнейшей жизни на земле. Об этом чётко сформулировано, например, в следующем высказывании:

«Духовный процесс индивидуальных душ в этой жизни фактически обеспечивает значительно больший социальный прогресс, чем какой-либо другой процесс. Парадоксальным, но глубоко истинным и важнейшим принципом жизни является то, что, для того чтобы достигнуть какой-то определённой цели, следует стремиться не к самой этой цели, но к чему-то ещё более возвышенному, находящемуся за пределами данной цели. <…> Святые производили на мир более сильное воздействие, чем император или командующий войсками, ибо их устремлённость к святости через поиски единения с Богом представляла собой социальное действие, более притягательное для людей, чем любое секулярное социальное служение. Современники сознавали, что отшельники движутся к высшей цели во имя человечества с полной решимостью и бескорыстием. В этом – смысл притчей Ветхого завета о выборе Соломона (3 Цар. 3, 5-15), а также смысл слов Нового завета об утраченной и обретённой жизни (Мф. 10, 39, и 16, 25; Мк. 8, 35; Лк. 9, 24 и 17, 33): „Любящий душу свою погубит её, а ненавидящий душу свою в мире сем сохранит её в жизнь вечную“ (Ин. 12, 25). <…> Духовный прогресс определяется фразой из христианской молитвы: „Да будет воля Твоя“. Спасение тех, кто максимально использовал свои духовные возможности для устройства лучшей жизни на земле, станет той благодатью, которую Господь ниспошлёт христианам, молящим Его: „Да приидет царствие Твое“. Молясь, они просят не о тысячелетнем царствии всеблаженнейшего земного рая, не о социальном благополучии, не о материальном достатке, не о справедливости земного устройства, не о сытости и довольстве, но о духовном непокое, который единственно является внутренним стимулом новшеств, достижений и вообще всякого исторического прогресса»[11].

О том «огромном значении, которое имеет подвиг святости не только для индивидуального спасения конкретного человека, но и для духовного преображения личного и общественного бытия множества людей», говорил председатель Синодальной комиссии по канонизации святых митрополит Крутицкий и Коломенский Ювеналий на Пятой Саровской конференции, посвящённой почитанию новомучеников ХХ столетия: «Когда мы говорим о восстановлении национально-исторического сознания, то прежде всего должны иметь в виду не политические и социально-экономические идеологемы, а духовно-сущностные основания народной жизни. Наш выдающийся миссионер священномученик Иоанн (Восторгов), с тревогой наблюдая в 1918 году за разрушительными процессами в жизни общества, говорил: „Не формы жизни, не формы правления спасают народ; люди верующие и благочестивые – вот что сохранит и укрепит всякое общество и государство“. <…> Новомученики и исповедники российские учат нас духовному видению сути исторического прогресса»[12].

Мы решились предложить читателю данную книгу, потому что на примере жизни рядового русского монастыря, просуществовавшего всего столетие до закрытия в советское время, можно увидеть все этапы духовного становления и духовной победы – точнее, путей осуществления духовного смысла человеческой жизни.

Основатель монастыря старец Зосима (Верховский), делатель Иисусовой молитвы, свидетельствовал нам, что «от соединения души с Богом какая бывает радость, какой страх, какая любовь, сладость, утешение, просвещение, трепет, умиление, слезы и совершенное забвение самого себя и всего земного». Но преподобный не замкнулся на своём личном спасении. Несмотря на величайшую любовь к уединённой пустынной жизни, он последние пятнадцать лет своей жизни посвятил духовному окормлению «девиц и вдовиц», посланных ему Богом.

Для сестричества в созданной им общине (выросшей впоследствии до статуса монастыря, названного Зосимовой пустынью в честь её основателя) преподобный Зосима писал о цели монашества так: «Преподобные отцы со вседневными бдениями, постами и подвигами, и со слезами и молением, неусыпное старание показывали и изобретали всякие способы для нашего спасения, и своим примером тщательно возбуждали и поощряли на Богоугодные деяния. Того ради, святые обители, киновии и монастыри сооружили, и уставы и правила и увещательные поучения издали, дабы привлечь нас к ревности и усердию последовати примеру их и дабы воспламенити в любовь ко Господу и в желание к презрению мира и вступлению в жизнь иноческую. Притом же изъявили и утвердили, яко и в монашестве несть никоего пути лучшего, удобнейшего, скорейшего, вернейшего и ко Господу благоугоднейшего, яко еже всесовершенно отрещися своей воли и со всею истиною искренно придатися в повиновение к отцу духовному и жити с нерассудным послушанием. И таковое житие наименовали превыше всякого иного жития, яко Христоподражательное страстотерпческое, быстро на небо возводящее и небоязненно пред Богом поставляющее»[13].

После преставления преподобного Зосимы сохранить дух святого аввы в обители сумела его верная ученица, ставшая первой настоятельницей монастыря, игуменья Вера (Верховская). Даже полвека спустя благочинный монастырей свидетельствовал, что в Зосимовой пустыни «подвижнический дух, водворённый старцем Зосимой, и поныне ещё неослабно в ней обитает». Но к тому же то была полувековая эра в жизни Зосимовой пустыни, когда Господь послал для духовного укрепления зосимовских насельниц оптинских старцев. Свет оптинского старчества благодатно и щедро излился на сестричество Зосимовой пустыни в середине XIX столетия. Путь монашеского «бескровного подвига» представлен в книге краткими выдержками на эту тему из духовных творений самого преподобного Зосимы (Верховского) и перепиской зосимовских сестёр со старцами Оптиной пустыни.

Неколебимое стояние в вере в эпоху репрессий на верующих продемонстрировано выписками из первоисточников – следственных дел 56 арестованных в 1930-х годах насельниц Зосимовой пустыни и двух священников этой обители, а также устными и письменными свидетельствами их современников. Страх Божий, трезвость и сосредоточенность, молитва и упование на Бога сберегали православных от уныния и растерянности. Внутреннее чувство радости пострадать за Бога согревало их во все многотрудные годы заточения, лагерей и ссылок. Показательны последние слова на следствии зосимовской игуменьи Афанасии (Лепёшкиной): «Во время пребывания моего в монастыре я крепко была предана Богу и так же предана в настоящее время и готова за Бога и Христа жизнь положить». Собор шести новомучеников из Троице-Одигитриевской Зосимовой пустыни являет ныне тот пример истинной монашеской жизни, который могут иметь пред собой вновь собранные сёстры возобновлённой обители.

Таким образом, освещение монашеской жизни проведено в данной книге во время двух различных исторических эпох (выделенное в двух отдельных частях книги): в мирное время и во времена гонений на веру и Церковь – через жизнь святых и рядовых «воинов Христовых».

Наконец, в эпилоге мы дерзнули представить (как это ни парадоксально звучит) «вещественное доказательство» силы монашеской молитвы, исторического её значения для жизни государства и общества.

Часть 1. «МИР ВСЕМ»

1.1. ОСНОВАТЕЛЬ ТРОИЦЕ-ОДИГИТРИЕВСКОЙ ПУСТЫНИ ПОД МОСКВОЙ ПРЕПОДОБНЫЙ ЗОСИМА (ВЕРХОВСКИЙ)

Краткое изложение Жития преподобного Зосимы

Прожил 30 лет на безмолвии вдвоем со своим наставником старцем Василиском, из них 20 лет в глухом сибирском лесу;

основал 2 женских монастыря: Свято-Николаевский в городе Туринске Тобольской епархии и Троице-Одигитриевский Московской епархии;

обладал старческим даром утешения и наставничества, рассуждения, прозорливости, целительства;

написал несколько душеполезных книг.

Вся монашеская жизнь преподобного Зосимы (Верховского) была связана с пустынножительством, деланием умной Иисусовой молитвы и старческим окормлением пасомых. Его жизнь, работа и писания были направлены на то, чтобы как самому приобщиться Божественной жизни, принесённой на землю Христом, так и других ввести в Царство Божие, которое с пришествием Христовым «достигло» земли. Современник преподобного Серафима Саровского и деяний учеников преподобного Паисия Величковского на российской ниве, преподобный Зосима (Верховский) вместе со своим сотаинником преподобным Василискомявили пример тридцатилетнего богоугодного жития на безмолвии. Молитвенный их труд увенчан был Божественными дарами, позволившими им завершить свою земную жизнь богоугодными трудами на пользу страждущих, а самим им достичь царствия небесного.

В жизни преподобного Зосимы мы видим все черты жития Богом избранного старца: и предзнаменования его монашества¹, и тернии бесовских нападений по мере вхождения старца в силу², и мучительные искушения клеветой при выходе из безмолвия на служение людям³. И с другой стороны – бесконечная радость от смирения перед волей Божией, достигнутого Богообщения. Явлены нам и свидетельства полученных даров рассуждения, прозорливости, врачевания.

Именно во времена его юности, во второй половине 1780-х годов, привёл промысел Божий брянских отшельников под водительством иеромонаха Адриана в близлежащие к родному дому рославльские леса. Посещение пустынников произвело на Захарию (имя преподобного Зосимы в св. крещении) ошеломляющее впечатление, которое не могли затмить потом уже ни удобства помещичьей жизни, ни блеск столицы⁴. К весне 1789 года он отдал все своё имение родственникам, вышел в отставку (с чином поручика) и явился к рославльским пустынникам с намерением остаться там навсегда. Но умудрённый опытом старец Василиск, звезда пустынническая рославльского леса, отправил его сначала научиться смирению и послушанию в монастырь – на Коневец, куда к тому времени перебрался жить их наставник отец Адриан.

Там, в Коневском монастыре, и начал юный Захария свой монашеский путь под неусыпным оком великого подвижника настоятеля отца Адриана. Сугубо иноческое настроение души молодого Захарии при исполнении послушания отмечено в рукописной книге Оптиной пустыни «Наставления к добродетельной жизни» следующей выпиской из Жизнеописания старца Зосимы: «С каким великим утешением и усердием юный подвижник исполнял свое послушание, это известно было не одному только Сердцеведцу, но и отец Адриан и братия видели его радость и неусыпное его старание; ибо при печении и приготовлении просфор он всегда размышлял, что этот хлеб назначается в жертву Богу, что на него сойдет Дух Святый и претворит его в тело Христово, и потому, почитая себя недостойным, он чувствовал какой-то трепет и великое благоговение, а вместе и утешение души, что сподобил Господь избрать его на сие столь важное послушание»5.

Вскоре Захария был пострижен в монашество с именем Зосима и продолжал своё духовное продвижение. То были 1790-е годы, когда под руководством митрополита Гавриила готовилось к изданию на русском языке «Добротолюбие», привезённое от Паисия Величковского. И молодой инок Зосима, «по благословению отца Адриана, занялся как исполнением священной молитвы Иисусовой, так и чтением книг отеческих, в коих более находится объяснений о умном сем внимании, а именно: писания преподобных Нила Сорского, Исаака Сирина и прочих святых пустынножителей»⁶. Вскоре Господь одарил инока и его спостника старца Василиска стяжанием непрестанной молитвы. Тогда возмечтали они удалиться от мира в глубокую пустыню, на что и была воля Божия.

С ранних времен христианства шли наиболее ревностные подвижники в знойные песчаные и каменистые пустыни Востока. А у нас, в России, уделом пустынников были тёмные леса-трущобы и болота, где дерзали они в одиночестве, вдали от грешного мира послужить Богу. «Безмолвие, – говорит св. Иоанн Лествичник, – есть матерь молитвы, возвращение из греховного плена, страж душевного пламени, надзиратель помыслов, соглядатай мысленных врагов, темница плача, источник слез, побуждение к воспоминанию о смерти, живое представление вечной муки, тщательное воображение Страшного Суда, учитель размышлений, неприметное восхождение на небо»⁷.

В 1799 году покинули отцы Зосима и Василиск Коневец, где прошли первые десять лет монашества преподобного Зосимы. Много исходили старцы дорог и весей, несколько раз пытались попасть на Афон, но всё время различные препятствия не пропускали их. Обошли они все монастыри и пустыни, где процветала среди монахов Иисусова молитва. Познакомились в Белых Берегах с несравненным Василием (Кишкиным)⁸, побывали в Санаксаре⁹, стали сомолитвенниками многих других учеников и последователей великого Паисия Величковского¹⁰.

Наконец, где-то к концу лета 1802 года, привёл Божий промысел отцов Василиска и Зосиму в дебри сибирских лесов, на берег озера, что находилось в расстоянии пятидесяти вёрст от Кузнецка. Мироощущение христовых подвижников передано ими самими с предельной ясностью и откровенностью в таком, например, высказывании: «За что нам чаять от Бога, по смерти, воздаяния, ежели в сей жизни так облагодетельствованы по Его благости: живем во всяком спокойствии и услаждении мирным духом, радуемся, от всего свободны. Нет в пустынном пребывании нашем ничего такого, чтобы возбраняло или отвлекало от Богослужения, удерживало или мешало заниматься чтением Св. Писания и питаться углублением в Богомыслие; напротив, всякий случай и всякий предмет побуждают здесь простираться к Богу. Кругом дремучий лес, за которым весь мир скрылся; только к небу чистейший и незаграждаемый путь, привлекающий взоры и желания сподобиться переселиться в тамошнее блаженство. А от соединения души с Богом какая бывает радость, какой страх, какая любовь, сладость, утешение, просвещение, трепет, умиление, слезы и совершенное забвение самого себя и всего земного. Блаженнее же всего то, что мы между собою таким духовным дружелюбием, единодушием и единомыслием связаны о Христе, что всякий совет у нас бывает не раздорен, и послушание охотнейшее. Всякий случай, всякая вещь, одним словом, все зримое и слышимое склоняет к размышлению о всемогуществе, премудрости и благости Божией»¹¹.

Жизнь отцов Зосимы и Василиска явила нам поразительный пример взаимного послушания двух старцев, проживших несколько десятилетий на глубоком безмолвии в бесконечной любви друг к другу, «во всем единонравие и согласие стяжавши» (по выражению самого отца Зосимы). Жили с ними в пустыни по нескольку лет некоторые из местных жителей, жаждавших духовного окормления. Среди них особой духовной высоты достиг юноша Пётр Мичурин. Он известен христианскому миру по жизнеописанию, составленному отцом Зосимой, и ныне почитается в сонме сибирских праведников. Написал отец Зосима также житие своего безгранично любимого отца Василиска¹², а также «75 действий Иисусовой молитвы на старца Василиска»¹³, что является неоценимым свидетельством Богоугодной жизни этого подвижника и обогащает сокровищницу православной духовной литературы.

Но к концу 1810-х годов стали притекать под окормление старцев Василиска и Зосимы также и женщины. Не посмели отцы отказать страждущим душам. И началось в ближайшей деревне Сидоровке женское общежитие. Сначала отец Зосима регулярно навещал их там, а потом удалось исхлопотать в Синоде для начинающейся общины пустующий Свято-Николаевский монастырь в городе Туринске. Так в 1822 году было положено начало первой женской обители, устроенной отцом Зосимой по благословению его незабвенного старца Василиска (скончавшегося 29 декабря 1824 года и похороненного около соборного храма в Туринском монастыре).

Отец Зосима имел чрезвычайный, особенный дар – не строгостью и принуждением, но отеческою любовью и собственным примером разгорячать сердца к подвигам и самолишениям. Привёз отец Зосима в тот монастырь своих осиротевших племянниц (получивших при облечении в рясофор имена Вера и Маргарита), которым суждено было стать его верными духовными дочерьми, сумевшими продолжить монашеское делание и управление вторым монастырём, основанным старцем Зосимой под Москвой.

В Туринском же монастыре вскоре начались нестроения. Показательно, с каким терпением выносил старец Зосима приключившиеся гонения, лишь безропотно и смиренно взывая: «Я знаю одну Матерь Божию: когда Ей угодно, Она откроет всю справедливость; если же Ей угодно, чтобы я терпел оскорбления, то мне ли сметь сопротивляться судьбам Божиим?». Впоследствии митрополит Филарет сказал об этих нестроениях так: «Возъярился враг спасения человеческого и подвигнул тяжкое искушение. Он возбудил в некоторых страсть любоначалия; от сего возникли распри и ухищрения; они привлекли суд; суд поврежден был человекоугодием: и верные руководству старца сестры общежития, вместе с ним, принуждены были удалиться»¹⁴.

В Москве приютила это стадо Христово у себя в доме надворная советница Мария Семёновна Бахметева, несмотря на отголоски о туринских нестроениях. А затем она отдала в их распоряжение часть земли на своей даче в Верейском уезде. И на предпразднество Введения Приснодевы Марии во храм пропели сестры вечерние молитвы в своих вновь построенных келейках. Так начала свое существование новая обитель, названная старцем Одигитриевскою и ставшая впоследствии Троице-Одигитриевским монастырем Зосимова пустынь. Днём основания пустыни под Москвой считается 20 ноября (3 декабря нов. ст.) 1826 года.

Надо отметить, что преподобные Зосима и Василиск были одними из первых среди старцев начала XIX столетия, взявшихся за руководство духовной жизнью русских женщин, за создание женских православных монастырей.

Много труда положил старец Зосима на обустройство новой пустыньки, волею судеб оказавшейся среди леса и болот, вдалеке от человеческого жилья и храма. Успокаивал малодушных, внушая любовь к тишине и удаленности от мирской суеты. Много потрудился старец над устроением духовной жизни насельниц, всегда оставаясь для них примером смирения и молитвенного настроя.

Известно свидетельство дара исцеления, сохранившееся в памяти грузинских царевичей (проживавших в то время в Москве). Жизнеописание старца Зосимы повествует об этом так:

«Однажды царевна Тамара была отчаянно больна. В это время отец Зосима, не зная о сем, приехал в Москву по делам своей обители. Царевич, брат ее, встретил его в городе и сказал: „Ах, отец Зосима, как мы нетерпеливо ждем Вас! Царевна больна, желает видеть Вас, посетите ее!“ Старец был весьма расположен усердием ко всему благочестивому и благодетельному дому их и, ничего не подозревая, пошел с царевичем к болящей. Тут он нашел и другого царевича, ее брата, а царевну в сильном жару, без памяти. Оба царевича приступили к старцу и умоляли его, чтобы он возложил руки на болящую и помолился. Старец, по своему чудному смирению, испугался даже такой просьбы и, отрекаясь своим недостоинством, хотел ту же минуту удалиться. Но царевичи нарочито сами подвели его к болящей и сами же с благоговением возложили руки его на главу ее. Старец заплакал, говоря: „Что вы делаете? Я недостойный грешник“. Но как только руки его коснулись царевниной головы, она в ту же минуту пришла в память, узнала старца, обрадовалась ему и просила его помолиться. Но он поспешил удалиться. С той минуты ей стало легче, и она скоро выздоровела»¹⁵.

Привел Господь к благоустроению обители и богатого московского купца Семёна Лонгиновича Лепёшкина. С.Л. Лепёшкин стал, по сути дела, ктитором обители: построил храм, а после утверждения пустыни в статусе общежития выстроил каменную ограду, большой каменный корпус и два малых каменных и каменные погреба, пожертвовал для пустыни огородные земли на плодородном месте под Москвой; в 1850-х годах расширил Троицкий храм и начал строительство колокольни, которую достроили его сыновья. Именно к нему обратился преп. Зосима с просьбой не покидать сирот после его смерти¹⁶. Благодаря обещанию Семёна Лонгиновича преп. Зосима позволил себе (когда все основные дела были окончены) удаляться на пять дней в неделю на безмолвие, приходя к сёстрам на субботу и воскресенье.

Около своей келейки в лесу вырыл старец колодец, вода из которого после его смерти стала исцелять людей, по вере прибегающих к ней¹⁷. Сёстры обители и окружающее местное население называли тот колодец «Отчиным колодцем». (Это название сохранилось до наших дней.) Скончался отец Зосима 24 октября 1833 года, приняв незадолго до смерти святую схиму. Прощаясь с сёстрами, старец пророчески заключил свои слова так: «Не расходитесь по моем исходе. Господь даст, что и церковь у вас будет, и обитель утвердится» – и завещал первый престол посвятить Живоначальной Троице, а второй (если Господь устроит) – во имя Одигитрии Смоленской, почитаемой иконы на его родине. Над могилой старца на территории пустыньки вскоре (в 1838 году) возвели храм, посвященный Живоначальной Троице. А через несколько лет Господь послал возможность построить и Одигитриевский храм. По этим двум храмам монастырь и получил название Троице-Одигитриевского.

Дальнейшая жизнь общины после преставления старца Зосимы была облагодетельствована пастырским вниманием самого владыки Филарета, который принял живое участие в построении храмов, поддержал утверждение общежития личным письмом к обер-прокурору, ускорил получение монастырского статуса для обители, посетив ее «для личного усмотрения состояния общежития» и немедленно препроводив в Синод необходимые документы.

По благословению старца Зосимы, начальницей пустыньки и общежития (утверждённого в 1841 году) стала его духовная дочь и племянница инокиня Вера Верховская. В 1856 году, когда обитель получили статус монастыря, она стала его первой игуменьей и сумела сохранить внутреннюю жизнь обители по правилам, установленным её незабвенным отцом – старцем Зосимой. Даже в 1870-х годах благочинный монастырей писал в своём отчете: «Зосимова пустынь во всех отношениях должна приснопамятовать основателя своего старца Зосиму, водворившего в ней подвижнический дух свой, который и поныне еще неослабно в ней обитает»¹⁸.