– О'кей, – сказал он, увидев на экране развернутую таблицу. – Абсолютно ясно, что Лэн обрабатывал таитянские жемчужины Чана. Хотя денег за это не получал. Интересно, почему он это делал.

– Как прикрытие для своих экспериментальных раковин, – сказал Арчер. – Возвращайся на предыдущую страницу.

Он подождал, потом указал на нижний ряд на экране:

– Видишь? Без этих жемчужин ему бы нечего было показать. Если бы его эксперименты не дали ничего, что пользовалось спросом, правительству это очень бы не понравилось. До такой степени, что оно стало бы подозрительно относиться к «Жемчужной бухте». И решило бы проверить, что тут происходит на самом деле. Я уверен, что Лэн хотел этого меньше всего на свете.

– Итак, он говорил австралийцам, что экспериментировал с производством таитянских жемчужин из австралийской раковины, и использовал жемчужины Чана как доказательство? – спросила Лианна.

– Верно, – рассеянно сказал Арчер.

– Ты говоришь, как австралиец, – заметил Кайл.

Арчер подумал о Ханне, которая тоже говорила с австралийским акцентом. Мысль о ней заставила напрячься все тело. Он испытывал одновременно ярость, и обиду, и потребность. «Привыкни к этому, – приказал он себе. – Только так».

За десять лет он должен был понять, что сражение с неизбежным только изнуряет его. Точно так же он мог бы бороться с силой тяжести, мечтая, что когда-нибудь взмахнет руками и полетит только потому, что сильно этого хочет.

Но Арчер до сих пор продолжал хотеть, все еще пытался полететь и все еще продолжал с грохотом разбиваться о землю.

– Давай снова вперед, Кайл. – Лианна нахмурила брови и неодобрительно посмотрела на экран. – Это составляет сорок процентов от тысяч раковин.

– Ближе к семидесяти, – поправил Кайл. ѕ Он скрывал намного больше.

– Все ли экспериментальные черные жемчужины имели опалово-молочный отлив, как те, которые ты нам показывал? – спросила Лианна.

Арчер с усилием заставил себя взглянуть в прозрачные глаза цвета виски.

Не синие глаза. Не те, которые преследовали и осуждали его только за то, что он был тем, кем был.

– Из тех, о которых говорила Ханна, все.

– Тогда где жемчужины? Конечно, все они не могли быть такими совершенными, как те, в ожерелье, что ты нам описывал. Некоторые из них должны быть менее ценны.

– Ханна рассказывала, что Лэн уничтожал несовершенные жемчужины.

Глаза Лианны расширились. Она повернулась, пытаясь устроиться поудобнее. Машинально Арчер передвинул ноги, чтобы Лианна вновь смогла опереться на него.

– Спасибо. – Вздыхая, Лианна прижалась к нему. – Мои близнецы что-то слишком толкаются сегодня.

Кайл оторвался от экрана, ухмыльнулся и положил ладонь на живот жены. Ему нравилось ощущать настойчивость жизни, растущей в ней.

– Хочешь на кушетку?

– Нет, на полу удобнее. Ваши кушетки слишком высокие.

– Ты просто маленькая упрямица, – сказал Кайл. Лианна ответила ему быстрым взглядом из-под густых черных ресниц.

– Итак, Лэн видоизменял жемчужины, чтобы не подпускать к себе австралийское правительство. Чан обманывал Лэна на нелегальном товаре. Кстати, у Лэна едва хватало средств, чтобы существовать и содержать «Жемчужную бухту». Выходит, что у Лэна был повод убить Чана, а не наоборот.

– Не совсем так, – сказал Арчер. – Чана даже не было в «Жемчужной бухте» во время бури. Насколько мне известно, из людей Чана тоже никого не было.

– Люди Чана? – спросила Лианна.

– Подсадные утки.

– Как в Красной триаде? – проворчала сна. – Бог знает, сколько у них наемных убийц.

Кайл вспомнил, что Лианна была мишенью для убийц триады. Он погладил ее по руке, будто желая уверить себя в том, что она жива.

– Что насчет австралийцев? – спросил он. Арчер вспомнил импровизированный морг Брума, тело Лэна, такое белое, такое спокойное, холодное, зияющую рану между ребер…

– Зачем австралийцам убивать Лэна? – спросила Лианна.

Арчер задвинул тяжелые воспоминания вглубь, в темноту, где хранились другие, очень похожие. И снова ему пришлось с горечью признать правоту Ханны.

Слишком много он повидал в жизни. Он не годился для нежной близости любви.

– Они волнуются насчет китайцев, – сказал Арчер. Его голос прозвучал бесстрастно, несмотря на боль, глодавшую его изнутри.

Лианна насторожилась. Она была наполовину китаянкой, и ей не раз приходилось иметь дело и с искусно замаскированным расизмом, и с расизмом в самых грубых его проявлениях – и со стороны китайцев, и со стороны белых.

– Опять отбросы желтой орды?

– В какой-то степени, – ответил Арчер. – Но слепой фанатизм не единственная движущая сила в мировой политике. Порой это даже не самое главное. Выведи эту карту мира снова, Кайл.

На экране появилось изображение континентов по обе стороны Тихого океана.

– Видите разноцветные линии, добавленные Лэном? – спросил Арчер.

Лианна наклонилась вперед.

– Они частично совпадают с политическими и географическими границами, – констатировала она.

– Верно. Они показывают, кто и где контролирует жемчужное фермерство.

Кайл посмотрел на экран, установил курсор, щелкнул «мышью» и стал ждать. Информация вновь появилась в виде диаграммы. Он щелкнул снова.

Полосатый график сместился.

– Шесть лет назад.

Щелк.

– Четыре года назад.

Щелк.

– Два года назад.

Кайл музыкально присвистнул.

– Китайцы набирают силу. Они собираются в следующем десятилетии завладеть жемчужным бизнесом.

– Точно.

– Кроме этого, – сказала Лианна, указывая на первую колонку.

– Роскошный жемчуг, – сказал Арчер. – Сорт жемчужин, которые производят Таити и Австралия. Большие. Очень редкие. Очень дорогие. Китайцы превосходят японцев в жемчужной игре. Они предлагают пройти дальше к Таити, чтобы выращивать жемчуг в южных морях. Если еще покопаться в материалах Лэна, я уверен, что мы найдем план дальнейшего развития жемчужного бизнеса. Он будет полностью китайским.

– Когда ты говоришь «китайским»… – начал Кайл.

– …я имею в виду семью Чан, – закончил Арчер. Лианна вскочила и села между братьями.

– Все в порядке. Австралийцы владеют несколькими экспортными товарами, столь же дорогими, как жемчуг. Они волнуются, как бы не проиграть китайцам. Убийство Лэна могло улучшить позиции Австралии на жемчужном рынке.

– Если Лэн состоял в тайном союзе с Чанами, – предположил Арчер, – австралийцы имели повод опасаться, что он выдаст китайцам секрет черных радужных жемчужин.

– Это закрыло бы все уровни жемчужной торговли, – сказала Лианна. – Но почему он должен был выдавать секрет?

– Он бы этого не сделал, – вмешался Арчер. – Он мог бы позволить Чанам думать, что собирается это сделать. Иначе они вытеснили бы его из бизнеса много лет назад. Лэн был для них как колючка в ботинке.

– А как насчет японцев? – пробормотал Кайл. – Они в любом случае проигрывают.

Арчер пожал плечами.

– У Японии нет условий, чтобы выращивать жемчужины южных морей. И нет возможности приобрести участок без разжигания Третьей мировой войны. Если бы японцы узнали о жемчужинах Лэна, то непременно захотели бы их иметь.

– Кто бы не захотел? – сказала Лианна. – Та жемчужина, которую ты мне показывал, была очень необычна. Просто восхитительна, хотя я вообще-то люблю желтовато-зеленоватый жемчуг.

Она прислонилась к плечу Кайла и уставилась на экран. Близнецы успокоились и больше не толкались. Лианна вздохнула и снова сменила позу, устроившись на этот раз ближе к, Арчеру. Почувствовав сигналы жизни у нее в животе, он улыбнулся и поддразнил ее:

– Не пора ли им поспать?

– Я только об этом и мечтаю.

Она взяла руку Арчера и положила себе на живот, где снова начали толкаться близнецы.

– Это дядя Арчер, ѕ четко произнесла она и обратилась к Арчеру; – Ну, успокаивай этих диких зверей, пока их папа охотится на компьютерного дракона.

Арчер покорно гладил Лианну по большому холму живота, останавливаясь, чтобы лучше почувствовать кипение скрытой жизни.

Арчер не знал, что лицо его озаряла мечтательная улыбка, но Ханна это заметила. Она остановилась в дверном проеме и наблюдала за ним, затаив дыхание.

Контраст между жестким выражением его лица, оттененного щетиной, и нежностью улыбки был поразительным. Разница между силой его мускулистого тела и осторожностью руки, гладящей его маленькую и заметно располневшую беременную невестку, тоже была потрясающей.

«Ребенок должен знать своих кузенов, тетей, дядей, дедушек и бабушек. Но лучше всех он будет знать меня».

Эти слова до сих пор звучали в ушах Ханны, заставляя ее чувствовать головокружение.

Она вдруг поняла, что его слова были правдой. Нравилось ей это или нет, доверяла она ему или нет, он был бы частью жизни их ребенка.

Если бы ребенок был.

– А, видишь, – тихо засмеялась Лианна, – маленькие дьяволята успокаиваются.

– Нянчить детей – твое призвание, Арчер.

– Это меня не пугает, не думай. Когда они подрастут и станут самостоятельными, я верну их вам.

Кайл усмехнулся.

– Я собираюсь научить твоих ребятишек класть пирожки из песка в комод для белья, – продолжил Арчер.

– Это худшая вещь, которую ты когда-либо делал? – спросила Ханна, шагнув в комнату.

При звуке ее голоса Арчер изменился так же, как тогда в спортивном зале.

Так всецело ушел в себя, что Ханна почти могла слышать, как закрываются двери его души. Он снова превратился в человека, которого она боялась, холодного и жестокого, смотрящего на мир бесчувственными глазами.

– Извините, – сказала Ханна, пятясь назад. – Я не хотела вам мешать.

– Нет проблем, – сказал Кайл, не отрываясь от монитора. – Вы, должно быть, Ханна. Я Кайл, а маленькая красавица, завернутая в широкую одежду и опирающаяся на Арчера, – моя жена Лианна. Я бы представил вас близнецам, но мы еще не выбрали им имена.

– Близнецы? – спросила Ханна. Она не заметила, каким задумчивым голосом произнесла это, но Лианна услышала.

– Их двое, – пояснила она. – По крайней мере мой доктор так считает. Но я расту с такой скоростью, что порой мне кажется, будто это тройня.

– Прикуси язык, – сказал Кайл.

Лианна наклонилась к мужу и прошептала что-то, что заставило его улыбнуться. Он многообещающе взглянул на нее.

Арчер не сказал ни слова. Он просто смотрел на Ханну, стоявшую в дверях с изяществом танцовщицы и призывным ртом сирены, заманивающей мужчин в ловушку. Одежда не могла скрыть изгибов и впадин, соблазнительности и обещаний ее тела. Расстояние, разделявшее их, не скрывало настороженность в ее глазах, напряжение, исходившее от нее, когда она смотрела на мужчину, которому не доверяла. Которого боялась. Мужчину, который хотел ее так сильно, что с трудом заставлял себя дышать спокойно, когда видел ее.

Не шевелясь, Арчер ждал, моля Бога, чтобы ни одно из чувств, бурлящих у него внутри, не вырвалось наружу. Но, видимо, ему это не удалось. Ханна отступила снова. Веки Арчера вздрогнули.

Он отвернулся к компьютеру, не желая видеть, как женщина, которую он любит, пятится от него прочь.

– Если контроль над жемчужным рынком не был достаточной мотивацией для убийства Лэна, – произнес Арчер бесстрастно, – то, значит, наш сводный брат имел талант в приобретении врагов. Ханна могла бы рассказать вам больше, но, в конце концов, это не имеет значения. Лэн мертв, и радужные жемчужины исчезли. Найди их – и найдешь убийцу.

Одним движением Арчер поднялся на ноги.

– Вот почему я привез Ханну сюда. Она нуждается в защите, пока я ищу жемчужины.

– Защита? Почему? – спросила Лианна, поворачиваясь к Ханне.

– Кто бы ни убил Лэпа, он считает, что я знаю секрет производства радужного жемчуга, – ответила она резко, почти грубо. – Но я не знаю секрета.

– До тех пор пока убийца не найден, – продолжил Арчер, – она в опасности. – Он посмотрел на часы и добавил:

– Вернусь к обеду.

– Да уж, лучше возвращайся, – сказал Кайл. – Папа захочет поговорить с тобой.

– Ханна знает о Лэне больше, чем я.

– То, что я знаю, твой отец не хочет слышать.

Внезапно Ханна замолчала, в памяти всплыло кладбище в Бруме, когда Арчер попросил ее вспомнить хорошие вещи и забыть плохие.

– Я уже ответил на вопросы папы о Лэне, сказал Арчер, как будто не слыша Ханну. – У меня есть чем заняться, и я не хочу ворошить прошлое, которое ни один из нас не может изменить.

Он подошел к двери, словно не замечая Ханну.

– Куда ты собираешься? – спросила она. Ее голос был чуть охрипшим от воспоминаний и чего-то такого, чему она не могла дать названия. Может быть, это была надежда.

Арчер остановился рядом с ней, ожидая, что она отступит назад.

Ханна не отступила.

– Увидеться с человеком по поводу некоторых жемчужин.

– Жемчужин Лэна?

– Возможно.

– Тогда я иду с тобой.

– Нет.

Ответ был таким ровным и холодным, что спорить было бесполезно.

– Я тебе нужна, чтобы…

– Нет, – отрезал Арчер, – не сейчас. Никогда.

Кайл и Лианна обменялись взглядами. Они еще не видели Арчера таким.

– А, Ханна… – Кайл попытался предотвратить взрыв, приближение которого он ясно чувствовал.

– Если ты думаешь, что я позволю тебе идти за «Черной троицей» одному, – произнесла Ханна тихо но жестко, – то ты столь же безумен, как Лэн.

– Большой, как Лэн, холодный, как Лэн, Теперь такой же безумный, как Лэн. Как будто он и не умирал, да? – Арчер пожал плечами. – По-моему, Ханна, ты просто хочешь убедить меня, чтобы я отказался от поисков «Черной троицы» и оставил тебя окончательно разоренной.

Его спокойные слова привели Ханну в бешенство. И еще то, что Арчер смотрел на нее так, будто они незнакомы, будто они никогда не растворялись в обнаженном сплетении тел, рук, сердец, бьющихся в унисон.

«Если ты захочешь защиты или секса, нажми цифру шесть».

– Ты не узнал бы «Черную троицу», даже если бы она ударилась о твою задницу, – отчетливо произнесла она.

– Мне не понадобятся твои способности различать цвета, чтобы узнать экспериментальные жемчужины Лэна.

– Одну из них – да. Даже невосприимчивая к цветам кошка смогла бы сделать это. Но как ты сможешь узнать жемчужины, которые когда-то были «Черной троицей»? – с издевкой поинтересовалась Ханна.

– Лэн не продал ни одной из своих особых жемчужин.

– Но некоторые все равно утекли из его рук. Ты же сам купил одну.

Арчер знал, что она права, но не хотел соглашаться. Поэтому молчал.

Ханна улыбнулась самыми уголками губ.

– Никто, даже такой расчетливый и холодный человек, как Лэн, не сумел бы полностью скрыть свои сокровища. Как ты отличишь частички «Черной троицы» от простых жемчужин, украденных из сортировочного эллинга, или от экспериментальных жемчужин, пропавших с плотов?

Молчание повисло между ними, как провод, который продолжал натягиваться до тех пор, пока не загудел от напряжения.

– Здесь тебе будет безопаснее, – нарушил наконец тишину Арчер.

– Я иду с тобой.

– Твое недоверие ко мне может стоить тебе жизни.

– Моя жизнь, мой выбор.

Только на мгновение что-то промелькнуло в глазах Арчера. Он понизил голос так, что только она могла услышать:

– Не совсем, Ханна. А как же ребенок?

– Я могла бы быть на шестом месяце, как Лианна. Это все равно ничего не изменило бы. – Она тоже говорила почти шепотом. – Я нужна тебе, чтобы найти убийцу Лэна. Конец дискуссии.

Молчание вновь заполнило пространство между ними.

– Ты знаешь, – небрежно заметил Арчер, – это чудо какое-то, что Лэн не оставил у тебя на теле таких же шрамов, как в душе.

– О чем ты говоришь?

– Лэн никогда не спорил иначе, как с кулаками.

– Я не спорила с Лэном. Он знал слишком много способов, чтобы заставить меня проиграть.

– Но после всего этого ты не боишься идти со мной.

– Ты не причинишь мне боль.

– Да. Но я удивлен, что ты об этом знаешь. У тебя есть десять минут на сборы. Я буду представлять тебя всем как мою любовницу.

– Твою любовницу? Почему?

– А по какой еще причине ты стала бы болтаться повсюду с богатым, жестоким мужчиной, который тебе не нравится? – Арчер улыбнулся, но в его улыбке не было тепла. Просто ряд белых, крепких зубов.

Ханна вздернула вверх подбородок и распрямила плечи, готовая к битве.

– Я не слишком искусна в макияже.

– Я мастер. Помнишь?

Непроизвольная дрожь пробежала по ее телу. Она не забыла отвратительного общественного туалета, где Арчер, придвинувшись к ней так близко, что их дыхание смешивалось, накладывал на ее лицо макияж ловкими и искусными прикосновениями. И когда Ханна повернулась к зеркалу, чтобы посмотреть на себя, его рука скользнула под ее крошечную юбку, медленно и легко. Но этого было достаточно, чтобы она возбудилась и ответила на его прикосновение.

– Да, – прошептала она, снова задрожав, – я помню. Черт возьми, я помню.

Но ее слова летели уже в спину Арчеру, который уходил от нее по коридору.