ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

Его поцелуй был подобен легкому касанию ветерка, легонько тронув ее губы, он оставил волнующие желания.

Ребекка дотронулась пальцем до собственных губ. Что она почувствует, когда он поцелует ее по-настоящему?

Она натянула белую футболку безо всяких рисунков и заправила ее в тесно облегающие джинсы. Застегивая коричневый кожаный ремень, она размышляла о том, как целуется Морган. Бывают его поцелуи жестокими или страстными? Настойчивыми или резкими? Или и то и другое вместе?

Поцелуев как раз и не хватало Ребекке в ее одиночестве. Поцелуев и объятий. Бен умел целоваться. В этом смысле она никак не могла пожаловаться на него. Ее сложности начались, когда ей надоело то, что за этими поцелуями следовало, а это было нечестно по отношению к нему.

Ребекка вспомнила, что писала Рэчел о поцелуях Мэтью. От них ее прапрабабушка теряла голову. Интересно, унаследовал ли Морган способности своего предка? Или же все это просто своего рода химическая реакция между будущими любовниками? Окажутся ли его поцелуи более захватывающими и пылкими, чем все, что она знала до сих пор? Или она заблуждается, обманывает себя?

И кто знает, хочет ли Морган ее так же сильно, как она его?

Морган направлялся к конюшням с тем, чтобы выбрать лошадей для сегодняшней езды. У себя на плантации он держал их несколько; одну для себя лично, остальных для родственников, друзей и гостей. По пятам за ним бежал Джестер, радуясь прогулке.

По дороге Морган вспоминал ночь, проведенную им без сна. Расставшись с Ребеккой, он не смог уснуть и уселся за компьютер. Он попытался работать, сосредоточиться на материалах, которые собрал для нового романа. Но уже через несколько минут понял, что это бесполезно. Мысли о Ребекке прочно овладели его умом. Прикосновение ее руки, ее смех, ее улыбка, сияние ее глаз… Воспоминания об этом преследовали его, возникали в самые неожиданные моменты.

Если бы она не была такой сонной, он бы поцеловал ее, поцеловал так, как ему хотелось. Но он хотел узнать вкус губ бодрствующей, а не спящей Ребекки.

Быть может, сегодня.

Морган надеялся на удачу, понимая, что ждать слишком долго просто не сможет. Он сгорал от нетерпения подобно неопытному юнцу.

Это поражало его самого.

С той секунды, как он увидел Ребекку, все пошло иначе, чем бывало у него с другими женщинами. Встреча с ней потрясла его, заставила по-новому взглянуть на любовь. Она оказалась единственной женщиной, сумевшей затронуть его сердце.

Дверь конюшни была открыта, молоденькая девушка, которую он нанял в прошлом году для ухода за лошадьми, чистила пустое стойло.

— Привет, Джилл, — окликнул ее Морган, а Джестер весело залаял.

Веснушчатая ярко-рыжая девушка оторвалась от своего занятия:

— А-а, это вы, мистер Деверо?

— Вы можете оседлать Герцогиню, а я тем временем займусь Спутником?

— Ясное дело, мистер Деверо!

Она вышла из стойла и направилась за упряжью для красивой гнедой кобылки, а Морган принялся надевать английское седло на своего серого жеребца. Он любил этого андалузца и использовал любую возможность проехаться верхом. Но он был слишком занят работой, так что подобные возможности выпадали ему не часто. Иногда он думал, что должен был бы родиться в другую эпоху, ибо верховая езда, ощущение, что ты слился с лошадью в единое целое, доставляло ему несравненно большее удовольствие, чем езда в автомобиле.

Сегодня ему предстояло изменить своим привычкам. Ребекка — наездница неопытная, и, стало быть, он не сможет скакать с обычной для себя скоростью. Но зато у них будет возможность разговаривать во время прогулки, а это ни с чем не сравнимое удовольствие.

Морган вывел жеребца наружу, причем его черный лабрадор суетился вокруг, и с удивлением обнаружил, что Ребекка уже пришла.

— А я собирался зайти за вами, — сказал он, держа на поводу жеребца, беспокойно потряхивающего головой.

— Какое изумительное создание! — подойдя, воскликнула Ребекка. — Можно? — спросила она, показав жестом, что хочет погладить животное.

— Да, — ответил Морган и еще крепче сжал повод.

Ребекка протянула руку и ласково провела ею по лошадиной морде.

Джилл вывела из конюшни гнедую кобылу, и жеребец приветственно заржал.

— Это для меня? — спросила Ребекка.

— Герцогиня очень спокойная, — заверил ее Морган.

Он помог Ребекке сесть на лошадь, проверил длину стремян и убедился, что она устроилась в седле, как положено. Усилием воли он удержался от того, чтобы провести рукой по ее ноге, погладить ее, ощутить упругость обтянутого джинсами бедра, крепко прижатого к боку лошади.

Ребекка залюбовалась тем, как легко и грациозно вскочил в седло Морган. На нем тоже были джинсы, идеально сидевшие на стройных бедрах. Черная футболка подчеркивала ширину плеч. «Не выбери он карьеру писателя, он с легкостью мог бы рекламировать костюмы у лучших модельеров, — мелькнуло в голове у Ребекки. — Он великолепно смотрелся бы на обложках журналов, а женщины раскупали бы его модели в надежде, что их мужья будут в них столь же неотразимы, сколь Морган Деверо».

— Готовы?

— Вперед, Макдуф, — нашлась Ребекка.

Они замечательно провели время. Ребекка оказалась отважной наездницей и старалась не отставать от него, если он, забывшись, пускал Спутника в галоп. Он восхищался ее мужеством и смеялся вместе с ней, когда Герцогиня отказалась прыгать и Ребекка чуть не вылетела из седла. Морган сознавал, что им руководило желание покрасоваться, когда он направил свою лошадь к каменному забору, желая продемонстрировать, с какой легкостью возьмет препятствие. Он обернулся и увидел, что Ребекка скачет к более низкой части забора. Он хотел было крикнуть ей, что Герцогиня в прыжках не сильна, но всадница и лошадь уже были у забора, и в последнюю секунду кобыла сочла, что прыгать не стоит. Ребекка повалилась на шею лошади, обхватив ее руками, и тем самым избежала падения на землю. Она стала смеяться, и он, перепрыгнув обратно, присоединился к ней, счастливый тем, что она не пострадала и даже отнеслась к происшедшему с юмором.

Его жизнь никогда не казалась ему пустой, но пара дней в обществе Ребекки наполнила ее новым содержанием. Без нее все вокруг было безжизненным и тусклым.

Можно ли просить ее выйти за него замуж? Или он слишком торопится? Быть может, и так.

Он должен понять, чего она хочет. Что она чувствует.

«Я разберусь в этом сегодня вечером», — решил Морган.

— Ну как, вы хорошо покатались? — спросила Делла Ребекку, когда та приплелась из конюшни на веранду.

Ребекка поморщилась, потирая болевшие ягодицы.

— Скажите лучше, что в ближайшее время я не смогу пошевелить ни рукой ни ногой!

Делла, чистившая яблоки для пирога, усмехнулась:

— Я думаю, что если вы помокнете хорошенько в горячей ванне, то ущерб, нанесенный этим первым опытом, будет смягчен!

— Отличная идея! — согласилась Ребекка, представив себе, какое облегчение принесет горячая вода ее натруженным мускулам.

— Мне понадобится не меньше двух часов, чтобы прийти в себя. Тем более что Морган пригласил меня вечером в Новый Орлеан на концерт.

Делла бросила на нее лукавый взгляд:

— Морган?

— Да.

— Должно быть, тот благотворительный вечер, на который он покупал билеты.

— Он сказал что-то о бенефисе в пользу какой-то там организации. Но я не запомнила названия.

— Да-да, у него есть излюбленные благотворительные организации, — улыбнулась Делла. — Ну, а какой ленч вам приготовить?

— Если можно, вашего чудесного чаю со льдом, ну и, может быть, сандвич?

— Почему же нет? — снова улыбнулась Делла. — Идите наверх и залезайте в ванну, а я пока все приготовлю.

— Спасибо, — сказала Ребекка и вошла в дом.

А Делла продолжала чистить яблоки и размышляла о внезапном интересе своего кузена к приезжей из Нью-Йорка.

«Да, пора уже парню угомониться и найти себе спутницу жизни, — думала она, откусывая кусок яблока и морщась от его кислоты. — Да, сэр, вы неравнодушны к хорошенькой янки, так же как и она к вам. Это ясно любому дураку». Ей не терпелось поделиться новостью с Джеком и другими заинтересованными родственниками.

Если она не ошибается, а Делла знала, что это бывает редко, их семейство скоро пополнится новым членом.

В своем воображении Делла уже видела Бель-Шансон ареной грандиозного свадебного торжества. А быть может, ей даже так повезет, что Ребекка пригласит кого-то из актеров, снимавшихся в ее фильме. Это было бы восхитительно.

«Как хорошо, что я взяла с собой хоть одно вечернее платье», — думала Ребекка, пристегивая черный чулок к кружевному поясу. Отступив на шаг, она оглядела себя в огромном старинном зеркале. Ей-Богу, она выглядит как картинка в каталоге нижнего белья. Она получила это в качестве прощального подарка от актрис своей съемочной группы. Комплект бюстгальтеров, трусиков и чулок различных цветов, которые могли бы составить целое приданое.

Ребекка захихикала, вспомнив пожелание на карточке, вложенной в подарок: «Завоюешь призы — и мужчин».

Она надела черные туфли на высоких каблуках и через голову натянула черное платье. Оно было трикотажное, с круглым вырезом и рукавами-буф. После этого она повесила на шею золотой медальон. Несколько минут она держала прелестную вещицу на ладони и, глядя на нее, размышляла, правильно ли она поступает. Должна ли она безоглядно следовать велениям своего сердца?

«А Рэчел, — подумала Ребекка, — Рэчел, как поступила бы ты? Пошла бы на риск? Отбросила бы всякую осторожность и действовала бы, как подсказывает чувство? Или сохранила бы остатки благоразумия и ждала развития событий?

Ты писала, что стремилась к Мэтью душой и сердцем. Бог свидетель, я прекрасно понимаю тебя, ведь точно так же я сама стремлюсь к Моргану. Настолько, что это пугает меня.

Так что же мне делать?»

О том же самом размышлял Морган. Что же ему делать?

Он знал, что ему хотелось делать — послать ко всем чертям концерт и заняться любовью с Ребеккой. Стереть из ее памяти всех предыдущих любовников. Овладеть ею и заставить испытать глубочайшее, фантастическое наслаждение. Довести ее и себя до высшей точки и начать все сначала. Снова и снова, пока они не исчерпают всех мыслимых возможностей.

Это было примитивное, животное желание, поднимавшееся из самых глубин его существа. Оно сжигало его внутренности, становясь все сильнее и острее. Он не найдет покоя, пока она не станет принадлежать ему.

Морган завязал галстук и взглянул на себя в зеркало.

Ребекке очень понравился и сам концерт, и вечер, устроенный после него в просторном помещении бывшего пакгауза с видом на реку. Огоньки судов, сновавших вверх и вниз по Миссисипи, прорезали ночную мглу. Она стояла у огромного, от пола до потолка, окна, глядя на проплывавшие мимо пароходы и пытаясь представить себе, что происходит на их палубах.

Юный официант с волосами, собранными в хвостик, возник подле нее и, дружелюбно улыбаясь, предложил ей еще вина. Белое вино было восхитительно холодным, и Ребекка с готовностью протянула ему бокал и вежливо поблагодарила.

Она повернула голову и поймала взгляд Моргана, которым сразу после их прихода завладела одна из устроительниц вечера. Он кивнул ей, и Ребекка улыбнулась в ответ. «Он так красив в этом белом пиджаке, так изысканно вежлив и элегантен!» — думала Ребекка.

Она поняла, что не одинока в своем мнении, ведь многие женщины и на концерте, и сейчас, на празднике, не скрывали своего восхищения им.

Усевшись на свои места, они взялись за руки, переплели пальцы и просидели так весь концерт. И даже если им приходилось разъединять руки, чтобы поаплодировать исполнителям, они сразу же возвращали их в прежнее положение, словно были соединены нерасторжимой связью.

«Нерасторжимая связь».

Ребекка задумалась над этими словами. Душой и рассудком она уже принадлежала Моргану. Единственное, чего недоставало в их отношениях, — это связи сексуальной. И, понимая ее неизбежность, Ребекка ощущала возбуждение и робость.

Она была по уши влюблена в Моргана. В этом не оставалось никаких сомнений.

— Прошу прощения, — прошептал Морган ей на ухо. — Никак не мог вырваться раньше.

Ребекка прильнула к нему, будто искала защиты от окружающего мира. Он обвил рукой ее талию и крепко прижал к себе.

— Хочешь уйти отсюда?

— Да.

— Как ты смотришь на то, чтобы пропустить по стаканчику у меня дома? — предложил он. — Это отсюда неподалеку, а здешний бар битком набит организаторами праздника, и мне вовсе не хочется, чтобы они мешали нам.

— Превосходная мысль, — ответила Ребекка, голос ее звучал хрипло.

Она нервничала, но желала именно этого — быть с ним наедине.

— Тогда давай выбираться отсюда.

Морган взял из ее рук бокал и поставил на ближайший столик. Он быстро втолкнул ее в старый грузовой лифт, по чьей-то странной прихоти выкрашенный в ядовитый голубой цвет.

Через минуту их окутал теплый влажный воздух. Морган усадил Ребекку в машину, и они покатили через Вьё-Карэ.

Морган затормозил у дома, окруженного кованой решеткой с высокими железными воротами. Следуя за ним от ворот к входной двери, Ребекка вдыхала аромат сирени и жимолости. Где-то рядом ночная птичка нежно жаловалась на судьбу.

Морган набрал секретный код и вставил ключ в замочную скважину. Открыв дверь, он нажал выключатель, и висевшая под потолком люстра залила переднюю ярким светом.

— Добро пожаловать!

Морган проводил Ребекку в гостиную, выходившую в сад позади дома. Пока он открывал застекленные двери в сад, она с интересом оглядывала комнату. В ней царила атмосфера покоя и элегантности. Мебель была традиционной и выдержанной в едином стиле. Но когда Ребекка увидела предмет, стоявший в углу и контрастировавший со всей обстановкой комнаты, глаза ее расширились от удивления.

— Это невероятно! — пробормотала она, бросив взгляд в сторону Моргана.

На его лице появилась лукавая усмешка. Он уже успел снять свой белый пиджак и бросить его на спинку дивана.

— Это была моя причуда, — пояснил он. — Я не смог устоять, но совершенно не раскаиваюсь.

Шагнув к ней, он ослабил узел черного галстука и расстегнул пару верхних пуговиц на рубашке.

— Здорово, — рассмеялась Ребекка. — Он работает?

— Посмотри сама, — ответил он и показал на оловянную кружку с двадцатипятицентовиками, стоявшую на допотопном музыкальном автомате.

Не в силах удержаться, Ребекка опустила монетку в щель машины и с восторгом наблюдала, как та оживает, как зажигаются неоновые огоньки, предлагая ей выбрать мелодию по вкусу. Через минуту полившаяся из автомата музыка заполнила комнату.

Морган прошел к себе в кабинет и принес две суженные кверху старинные рюмки.

— Коньяку?

Ребекка узнала одну из лучших марок и кивнула в знак согласия. Морган поистине был человеком, ценившим качество во всем.

Он протянул ей рюмку. Ребекка сделала глоток, наслаждаясь вкусом напитка, и поставила рюмку на кофейный столик. Она протянула к нему руки и нежным голосом предложила:

— Давай потанцуем.

Морган повиновался и одним глотком проглотил оставшийся в его рюмке коньяк, приятным огнем пробежавший по его венам. Он приблизился к Ребекке и заключил ее в объятия.

Они закружились по дубовому паркету в такт музыке. Голова Ребекки опустилась на грудь Моргана, одна рука обвилась вокруг его шеи, другая покоилась в его руке.

Ребекка вдыхала аромат его горячего тела, запах мужчины, смешанный с благоуханием одеколона, возбуждающий и покоряющий, такой же, как и сам Морган. Она чувствовала, что стремительно падает в любовную бездну.

Независимо от воли ее пальцы погрузились в его густые темные волосы. Затем скользнули ниже, вокруг шеи и наконец достигли раскрытого ворота рубашки. Они проникли внутрь и коснулись кожи, поросшей густыми жесткими полосами.

Прикосновение ее руки заставило Моргана глубоко вздохнуть. Он с трепетом ждал дальнейшего. Ребекка расстегнула остальные пуговицы его рубашки и распахнула ее, обнажив его мощную грудь.

Морган крепко обхватил ее обеими руками и изо всех сил прижал к себе, заставив ее почувствовать, сколь велико его возбуждение.

Движения их замедлились, и через несколько минут они замерли в неподвижности.

— Оставайся у меня, — голос Моргана выдавал снедавшее его пламя.

— Хорошо, — без колебаний ответила Ребекка.

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

Долгожданный момент настал. Морган осознал важность своего вопроса и значимость ее ответа. Фантазия воплощалась в реальность, сбывались его безумные надежды и сладкие мечты.

Он поцеловал ее. На сей раз он не спешил. Поцелуй был глубоким, губы Моргана превратили огонь, бегущий по ее жилам, в бушующее пламя, а жадный язык ласкал и дразнил ее, требуя ответной ласки.

И он получил ее. Чем более крепкими и страстными становились поцелуи, тем сильнее кружилась голова Ребекки. И, отвечая на поцелуи Моргана, она ощутила, как сладкая волна подхватила ее и уносит куда-то.

Ребекка оторвала губы от его губ, чтобы перевести дыхание, голова ее откинулась назад, и Морган получил возможность осыпать поцелуями ее шею, ее трепещущее горло, в то время как руки Ребекки скользили по его широкой груди. Ребекка стянула с него рубашку, вытащив ее из-под пояса, и теперь рубашку удерживали лишь золотые запонки на запястьях. Ребекка расстегнула одну из них, уронив ее на пол, высвободила его крепкую руку и прижалась к ней губами. То же самое она проделала со второй рукой и замерла, глядя на его обнаженную широкую грудь. Она судорожно облизала пересохшие губы.

Морган поймал ее ладонь и прижал к груди, так, что Ребекка ощущала глухие удары его сердца. Она гладила его кожу, и ее жар наполнял теплом ее собственное тело. Кончиком мизинца она принялась трогать его соски, легонько царапать их ногтем, и с каждым ее прикосновением огонь, сжигавший Моргана, становился все неистовей. Ни одна женщина не возбуждала его так, как эта. Ребекка гладила его плечи, а ее губы и язык следовали за руками, с удовольствием ощущая легкую дрожь, пробегавшую по его коже. Эта ответная реакция на ее ласки доставляла ей несказанную радость: она понимала, что в состоянии вознаградить его за удовольствие, которое сама получала от его прикосновений. Погрузив пальцы обеих рук в его густые волосы, она снова прижалась губами к его губам.

Морган расстегнул элегантную заколку, удерживавшую ее волосы, и они рассыпались по ее плечам. Он отшвырнул заколку, обеими руками обхватил ее голову и еще теснее, еще крепче прижал ее губы к своим.

Ребекка издала стон, когда они наконец оторвались друг от друга.

Морган не намеревался овладевать ею прямо здесь, на полу. По крайней мере, не сейчас. Может быть, когда-нибудь в другой раз. А сейчас он не должен торопиться, не должен терять контроля над собой. Сейчас ему следует быть внимательным и нежным, показать ей все, на что он способен в любви.

— Пойдем наверх, — пробормотал он сдавленным шепотом, крепко сжав ее руку.

Он коснулся стены, и лестница осветилась. На лестничной площадке Ребекка увидела украшенное витражом окно. Яркие сочные краски какого-то сада — вероятно, райского.

Морган вел ее наверх, мимо витража, в одну из больших спален. Он распахнул дверь, предлагая ей войти. Высокий торшер наполнял комнату мягким светом. Значительную часть комнаты занимала массивная кровать.