Неугасимое пламя

Делла вернулась в комнату и показала Ребекке дверь в ванную.

— Вам что-нибудь нужно или вы желаете отдохнуть?

Ребекка зевнула:

— Я думаю, что приму ванну, а потом вздремну, если вы не против.

— Вы приехали отдыхать, не так ли? Значит, можете делать что угодно, — улыбнулась Делла.

— Отдыхать! Я почти забыла, что это такое, — с очаровательной улыбкой сказала Ребекка. — Но действительно есть кое-что, чего бы мне хотелось. Я буду вам очень признательна, если вы приготовите мне чаю со льдом, как Майклсам, и побольше лимона, пожалуйста.

— Я оставлю его на ночном столике, пока вы принимаете ванну, — сказала Делла, удаляясь.

Ребекка снова вышла на галерею и посмотрела на беседку. Ей не верилось, что она наконец здесь. Ее охватило чувство, что все ей здесь знакомо. Что она отсюда родом. Что попасть сюда было ей предначертано судьбой.

«Смешно!» — мысленно одернула она себя, возвращаясь в комнату и снимая свою бледно-голубую рубашку. Просто-напросто она проявила излишнюю впечатлительность, подпав под влияние прапрабабушкиных записок. Она смотрит на все здесь глазами Рэчел. Только и всего. Это вовсе не значит, что она сама бывала здесь.

Ребекка направилась в ванную комнату, открыла краны и наполнила огромную ванную прохладной водой, а затем бросила туда горсть ароматической соли, стоявшей на краю ванны. Она понюхала флакон. Жасмин.

Ребекка провела в воде длительное время, а когда наконец вылезла, увидела приготовленный для нее стакан с чаем. Завернувшись в купальный халат цвета индиго, она обратила внимание на журнал, лежавший на кровати на белом стеганом покрывале. К нему была приложена записка от Деллы: «Быть может, вам будет любопытно прочесть это».

Ребекка взяла журнал, записка соскользнула с него, и она увидела темно-голубые глаза на знакомом красивом лице.

Это был номер журнала «Пипл» почти годичной давности. Подпись к фотографии гласила: «Ощутить пульс истории».

Итак, это был Морган Деверо.

— Но, может быть, ты придешь хотя бы к десерту, Морган? — уговаривала Делла кузена. — Я хочу, чтобы ты познакомился с женщиной, которая сегодня приехала.

— Она журналистка? — сухо спросил он, его густые черные брови поднялись. — Если так, то на сегодня с меня довольно!

— Нет, она писательница.

— А! — коротко и выразительно воскликнул он.

Делла вздохнула:

— Это вовсе не то, что ты думаешь.

— А что я думаю? — поинтересовался Морган.

— Что она явилась сюда специально, чтобы встретиться с тобой. — Делла окинула его оценивающим взглядом. — Что она мечтает набраться ума-разума у известного писателя. Это не так, Морган. — И. она засмеялась, увидев выражение его лица.

— Ты уверена?

Делла кивнула:

— В своей области она добилась не меньшего успеха, чем ты в своей.

— В какой же?

— На телевидении, — сообщила она. — Она пишет сценарии дневных сериалов.

— Мыло?

— Да, — признала Делла. — «Обещание на завтра» получило «Дневную Эмми» за лучшую постановку и лучший сценарий, не говоря уже о нескольких лучших актерских работах.

Делла была фанатичной поклонницей телесериалов и могла безошибочно сказать, кто получил премию, какую, за что, когда и где.

— Ладно, — усмехнулся Морган. — Твоя взяла. Кроме того, я не в силах устоять против твоего крюшона с персиками, — поддразнил он кузину.

— Как ты узнал, что я приготовила крюшон с персиками?

— А разве ты не делаешь его всякий раз, когда хочешь завлечь меня сюда? Ты ведь прекрасно знаешь, что это моя слабость.

На сей раз усмехнулась Делла:

— Я чувствую, что ты не пожалеешь о своем приходе, Морган.

Ребекка устала больше, чем сама думала, и проспала дневное чаепитие, проснувшись лишь в половине восьмого вечера.

Она с интересом прочла статью о Моргане. Как много общего с нарисованным ею образом низенького лысого толстяка! На нее произвело огромное впечатление его сходство с миниатюрой Мэтью Деверо, находившейся в ее медальоне. Какое-то сверхъестественное сходство!

Она уселась на кровати, спустив ноги на прохладный паркет. Против собственной воли она повернула голову и снова взглянула на журнал, лежавший на мраморном ночном столике. Специфика ее профессии была такова, что общаться с красивыми, обаятельными мужчинами ей приходилось постоянно. Тем не менее в Моргане Деверо было что-то особенное, такое, что неудержимо притягивало ее взгляд, от чего у нее сосало под ложечкой и трепетали губы. Она, казалось, ощущала его жадный рот на своих губах, чувствовала тяжесть его тела, словно он лежал на ней, силу его рук, как будто он сжимал ее в объятиях.

«Все это внушила мне здешняя атмосфера», — уговаривала себя Ребекка, закрывая дверь на галерею, чтобы без помех переодеться к ужину. Она стянула с себя тонкую ночную рубашку и небрежно швырнула ее на кровать. Заметив свое отражение в большом старинном зеркале, она замерла. К ее щекам приливал румянец, грудь была высокой и полной, соски крупными и твердыми. В ее фигуре не было ничего общего с однообразными мальчишескими формами современных фотомоделей. У нее была женственная фигура, изящная и складная. Ребекка была ею довольна.

А нравится ли такой тип фигуры Моргану Деверо? И с чего бы ей в голову лезет подобная чепуха? Ребекка мысленно обругала себя за глупость. Кому интересно, что нравится, а что не нравится этому человеку? Уж во всяком случае, не ей! Он не значит для нее ровно ничего, кроме того, что служит, в некоторой степени, связующим звеном между ней и ее прапрабабушкой. Не более того.

Она быстро натянула одежду, решив, что сегодня вечером должна выглядеть как можно более просто, по-домашнему. В статье упоминалось, что у Деверо был дом в Новом Орлеане. Вполне возможно, что он живет главным образом там и она вообще не встретится с ним и течение всего своего пребывания здесь.

И может статься, это будет лучше всего. Если уж фотография так подействовала на нее, то она вовсе не хочет видеть оригинал. Гораздо безопаснее для нее держаться подальше от этого человека.

«К черту безопасность!» — это было первое, что пришло в голову Ребекке, когда в тот же вечер ее познакомили с Морганом Деверо.

Она сидела на веранде с Деллой и ее мужем Джеком, бывшим школьным учителем, и, наслаждаясь свежим вечерним ветерком, потягивала вкуснейший персиковый крюшон. Он был теплый, сладкий и полон персиков, которые Делла собственноручно консервировала с добавлением бренди. Для аромата она добавляла специи. Супруги Майклс после ужина уехали в Новый Орлеан в джаз-клуб.

Собачий лай заставил Ребекку повернуть голову. Она увидела высокого мужчину, направлявшегося от небольшого кирпичного домика, почти не видного среди покрытых мохом дубов, к главному зданию.

Черный лабрадор, трусивший рядом с ним, оставил хозяина и кинулся вперед. Он вбежал на веранду, виляя хвостом и вывесив язык, поколебался несколько секунд, а затем двинулся к Ребекке и уселся возле нее, требуя внимания.

Ребекка не могла не откликнуться на столь ясно выраженную просьбу. Засмеявшись, она погладила собаку по голове. Ответом ей было довольное ворчание, и пес улегся у ее ног.

— Джестер знает, как подойти к женщине, — произнес глубокий мужской голос.

Ребекка подняла голову и взглянула на говорившего. Странный трепет пробежал по ее телу, словно взгляд стоявшего перед ней мужчины ласкал ее всю с головы до ног. Такого мгновенного, глубокого и мощного сексуального влечения она еще не чувствовала никогда в жизни. Она ощутила его столь остро, что у нее перехватило дыхание, как будто ее поразил удар молнии.

— Мы не встречались раньше? — спросил Морган. Он знал эту женщину. Что-то говорило ему об этом. Каким бы странным это ни казалось, он узнавал ее. Невидимые узы внезапно связали их.

— Разумеется нет, — прервала его Делла. — Ребекка, это мой кузен, Морган Деверо, — представила она его светским тоном, совершенно не замечая, что с ними происходит. — Морган, это Ребекка Фрезер.

Пожав друг другу руки, Морган и Ребекка почувствовали, как между ними пробежал электрический разряд. В воздухе сгустилось напряжение, словно летняя гроза, обещающая прохладу, а вместо этого лишь усиливающая зной.

Морган сел напротив Ребекки, не в силах отвести от нее взгляда. Она притягивала его, как магнит притягивает к себе металл. Сквозь стеклянные стенки бокала он исподтишка разглядывал ее. Цвет ее лица напоминал персик, золотистые волосы имели теплый натуральный оттенок. Глаза чудесного голубого цвета, ни темные, ни светлые. Белая хлопчатобумажная майка подчеркивала красивые изгибы ее тела, так же как и короткая юбка. Длинные открытые ноги. Интересно, они действительно такие гладкие, какими кажутся? Какое упоительное, должно быть, ощущение, если они обовьются вокруг его собственного обнаженного тела!

Взгляд Моргана жег Ребекку огнем. Он не был наглым или грубым — такого рода взгляды она прекрасно знала: нельзя жить в Нью-Йорке и избежать их. Взгляд Моргана был другим, чувственным и волнующим. Ни с чем подобным она еще не сталкивалась.

Это испугало Ребекку. Она всегда была уверена в себе, в собственной защищенности. Но вот, пяти минут не прошло, как она встретила этого мужчину, и все ее бастионы рухнули.

Снова.

Она снова слышала таинственные слова, звучавшие в ее мозгу.

О Боже, что происходит с ней?

Что происходит с ним?

Пусть она думает, что он самый невоспитанный человек на свете, но он не может не смотреть на нее. Ему казалось, что он видит кого-то давно знакомого, но немного изменившегося. Воспоминание, затерянное в глубинах памяти и пытающееся вырваться на свободу.

Происходящее с ним удивило Моргана. Обычно он не давал эмоциям захлестнуть себя — ни в жизни, ни в работе, умел совладать с собственными чувствами. Порывистость или необузданность отнюдь не были нормой для него. И вот он чувствует, что сейчас сгребет сидящую перед ним женщину в охапку и унесет прочь, лучше всего к себе в спальню, и там запрется с ней от остального мира.

Он страстно, мучительно желал ее. И — странное дело — это томительное желание было как будто знакомо ему. Словно где-то, когда-то он уже вожделел ее столь же неистово.

К чему, черт возьми, все это приведет?

Когда он наконец отвел от нее взгляд, Ребекка потянулась к китайскому подносу, на котором стояли бокалы с крюшоном, и взяла себе еще один. Ей необходимо было сосредоточиться хоть на чем-то, и она отчаянно пыталась снова овладеть собой.

Легкий светский разговор лился, возглавляемый словоохотливой Деллой. Она направляла его, не давая угаснуть, а Ребекка и Морган время от времени вставляли ничего не значащие замечания. Они были полны друг другом и тем скрытым от посторонних глаз влечением, которое возникло между ними.

— Какие у вас планы, мисс Фрезер? — спросил Морган.

Ребекка быстро облизнула пересохшие губы:

— Ну, я собираюсь осмотреть несколько зданий на Ривер-Роуд, немного поездить по окрестностям и поискать места для съемок, а затем познакомиться с Новым Орлеаном. Знаете, погулять по нему, побродить по магазинам, взглянуть на достопримечательности — в общем, обычная туристская программа, но, думаю, я смогу так почувствовать атмосферу города, а это поможет мне сделать героев более живыми.

— Не нужен ли вам гид?

Ребекка чуть не свалилась со стула при этом вопросе. Его помощь была бы для нее бесценной — и очень опасной.

— Я как-то не думала об этом, но, разумеется, было бы хорошо, если бы со мной был кто-нибудь знающий эти места, — ответила она.

— Отлично.

Услышав предложение Моргана, Делла разинула рот. Морган всегда ревниво оберегал собственный покой и независимость. А теперь, совершенно добровольно, жертвует своим временем, ломает свое расписание, чтобы служить сопровождающим этой женщине. Что случилось?

— Какое время вас устроит? — спросил он, допивая чай со льдом.

Ребекка наблюдала за его движениями.

— Может быть, девять?

Морган поднялся со стула, и Джестер запрыгал вокруг него.

— Прекрасно. Значит, в девять, — согласился он. — А теперь, если вы извините меня, я вернусь к своей работе.

— Разумеется, — пробормотала Ребекка, не в силах оторвать взгляд от высокой удаляющейся фигуры. Боже, зачем она согласилась?

Сосредоточиться на работе Моргану не удалось. Он неоднократно пытался углубиться в чтение, но всякий раз его мысли оказывались далеко. В большом доме. Рядом с ней. Он закрывал глаза, и перед ним мгновенно вставал ее образ. Нежный. Прелестный. Возбуждающий.

Что же это такое? Какое-то таинственное родство душ или встреча с неизведанным? Ни одна женщина до сих пор не действовала на него так. И это было приятно и тревожно в одно и то же время.

Он встал и подошел к окну. Со второго этажа большого дома лился слабый свет. Не из ее ли комнаты он исходит? Снедает ли ее такое же странное беспокойство, от которого страдает он? Пробегает ли по ее жилам огонь желания, сжигающий его? Охвачена ли она той же тоской, что и он?

А Ребекка стояла у открытой двери, ведущей из ее комнаты на галерею, и смотрела на освещенное окно в нижнем этаже флигеля. Делла успела рассказать ей, что Морган перестроил его и теперь живет и работает в нем. Домом в Новом Орлеане он пользуется только когда бывает вынужден поехать в город. И только здесь, за городом, он чувствует себя по-настоящему дома, поведала Делла. В этом отношении, подчеркнула она, Морган — типичный Деверо.

Испытывает ли он то же влечение к ней, что и она к нему? И если да, то пугает ли оно его, как пугает ее?

Она прислонилась к дверному косяку, жадно вдыхая ночной воздух. Голос Моргана был голосом из ее снов. Она узнала его, как только он заговорил. «И какой голос, — думала она. — Теплый и возбуждающий. Искушающий и повелительный».

Легкий ветерок ласкал ее кожу. Она наслаждалась им, и где-то в волнах ее памяти всплывало воспоминание о другой такой же ночи.

Но откуда могло возникнуть это воспоминание? Впервые в жизни она попала сюда. Должно быть, слова и фразы ее прапрабабушки, поразив ее воображение, глубоко проникли в ее подсознание и сплелись с ее собственными ощущениями и мыслями в единую пеструю ткань.

Как оживает прошлое в этом доме! Оно окутывает ее здесь плотным покровом.

Ребекка оставила дверь открытой, не в силах прервать таинственные узы, соединившие, как ей казалось, ее комнату с домиком Моргана.

Она забралась на массивную кровать красного дерева и свернулась под одеялом, с удовольствием ощутив прикосновение гладких свежих простыней к своей обнаженной коже. Опуская голову на подушку, она уловила легкий запах жасмина.

Что принесет ей день завтрашний?

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

Ребекка проснулась рано, торопясь начать новый день. Ей не терпелось увидеть Моргана, разобраться, было ли то глубокое впечатление, произведенное им на нее вчера вечером, лишь игрой воображения, распаленного дневниками прапрабабушки, или же, подобно Рэчел, она влюбилась с первого взгляда? И если так, то что ей делать?

Она вошла в небольшую столовую с мечтой о первой чашке кофе. На маленьком буфете стоял кофейник, и, взяв его, Ребекка наполнила чашку свежим ароматным напитком. Она добавила туда сливок и выпила свою чашку стоя. Затем налила себе еще и уселась за один из двух столов, находившихся в комнате.

Двери матового стекла, отделявшие столовую от малой гостиной, открылись, и вошла Делла. В руках у нее была корзинка свежеиспеченных булочек. Поставив ее на стол перед Ребеккой, она сказала:

— Доброе утро. Надеюсь, вам спалось хорошо?

— Спасибо, очень, — ответила Ребекка, вдыхая аромат горячей сдобы. Не удержавшись, она взяла булочку с черникой.

— Чего бы вам хотелось на завтрак? — с приветливой улыбкой спросила Делла.

— Если вы не возражаете, я ограничусь булочкой и кофе.

— И все?

— И все, — ответила Ребекка, намазывая булочку маслом. — Я единственная завтракаю?

— Майклсы с утра пораньше уехали на весь день. Осматривать достопримечательности, как я полагаю. А ближе к вечеру я жду новых гостей.

— Сколько комнат вы сдаете?

— Четыре, — ответила Делла, садясь напротив Ребекки. — Я не хочу, чтобы здесь было как в гостинице, где человек теряется в безликой обстановке. У себя я, встречаясь с новыми людьми, узнаю их, стараюсь понять. Мои гости могут при желании общаться друг с другом. Кроме того, большое количество клиентов наносит ущерб сервису. Я люблю, когда люди чувствуют себя в Бель-Шансон словно в гостях у друзей. Гостеприимство подобного рода создало нам хорошую репутацию, и я бы хотела, чтобы так было и дальше. И Морган тоже.

— Что «Морган тоже»? — спросил Морган, входя в комнату.

Его появление, как показалось Ребекке, мгновенно наэлектризовало атмосферу, по жилам ее пробежало пламя. Она вся затрепетала.

Делла поднялась с места и, привстав на цыпочки, поцеловала своего кузена.

— Я рассказывала Ребекке о философии, которой мы следовали, основывая наш пансион.

— Вы скоро поймете, что ритм нашей жизни гораздо медленнее того, в котором живете вы, мисс Фрезер, — заметил Морган, усаживаясь на стул, с которого встала Делла.

— Выпьешь кофе, Морган? — предложила Делла.

— Спасибо, да.

Ребекка подумала, что сегодня он еще привлекательнее, чем вчера вечером.

— Приятно иногда поменять ритм жизни, — ответила она на замечание Моргана и откусила булочку.

— Большинство людей согласны с вами, — сказал он, встретившись с ней глазами и не отводя взгляда.

— Делла, — попросил он, продолжая смотреть на Ребекку, — ты не могла бы дать мне чего-нибудь поесть?

— Разумеется, могла бы, cher, — с готовностью откликнулась она, — чего бы тебе хотелось?

— Что попроще. Яичницу и тост.

— Болтунью?

— Если можно. — И, возвращаясь к разговору с Ребеккой, Морган продолжил: — Мы здесь умеем наслаждаться жизнью, ценить ее. Во всех ее проявлениях. — Он пожал своими широкими плечами. — С раннего детства мы учимся, выражаясь фигурально, останавливаться и нюхать розы. Очень хорошая привычка.

Ребекка засмеялась:

— Я принадлежу к категории трудолюбивых пуритан. Я люблю свою работу.

— Я тоже, — ответил он. — Но все время работать и не жить в свое удовольствие, это…

— Способствует успешной карьере, — перебила она.

— Допустим, — признал Морган. — Но какой ценой? Я люблю то, что я делаю, и никогда не желал быть никем иным, кроме как писателем. Но не меньше, чем работой — а я не могу без нее, поверьте, — я наслаждаюсь самой жизнью. Изолируйте себя от окружающего мира — и это отразится на качестве вашей работы отнюдь не лучшим образом.

Ребекка слушала, стараясь осмыслить его слова. «Это, должно быть, правда», — размышляла она. Она столько времени посвящает работе, что зачастую пренебрегает тем, для чего прежде время находилось. Театром, кино, встречами с друзьями, поездками за город.

— Извините, — произнес он певучим баритоном, — меня иногда заносит.

— Вам нет нужды извиняться, — прервала Ребекка. — Похоже, что вы правы. И уж во всяком случае, здесь есть о чем поразмыслить.

Снова появилась Делла, на сей раз с подносом в руках. Она поставила его на стол и сняла крышку, прикрывавшую тарелку с пышным золотистым омлетом. Затем она поставила перед Морганом бутылочку с острым соусом и блюдо с тостами. Добавив к этому банку клубничного джема, она оставила их вдвоем, улыбаясь про себя.

— Ну, — спросил Морган, выдавив на омлет немного соуса, — так куда же вы хотите направиться?

— Я решила предоставить инициативу вам, — ответила Ребекка.

Он широко улыбнулся:

— Прекрасно. Тогда берите фотоаппарат, если он вам нужен, и имейте в виду, что вернетесь домой поздно.

— Мне не нужно переодеться? — Ребекка поднялась, чтобы он мог увидеть ее туалет.

Голубые глаза Моргана медленно прошлись по ее фигуре, и в них читалось откровенное восхищение ее вкусом. Ничего вызывающего или нарочитого, эта женщина предпочитает классический стиль. На ней была простая футболка, на сей раз абрикосового цвета, и белые шорты спортивного покроя.

— Превосходно! Ничего не надо менять, — решительно заявил он.

Ребекка покраснела от удовольствия и уселась на свое место. Она раздумывала, настало ли время поведать ему о том, что их связывает. Золотой медальон, материальное напоминание о Мэтью и Рэчел, по-прежнему висел у нее на шее. Она могла рассказать ему о своем открытии и выяснить, известно ли ему еще что-нибудь о злосчастных влюбленных. А могла и промолчать в ожидании дальнейшего развития событий.

«Да, — решила Ребекка, намазывая джемом вторую булочку, — я пока ничего не скажу и посмотрю, что произойдет между нами дальше».

«А чего бы ты хотела?» — спросил ее внутренний голос.

Ответ последовал незамедлительно. Она жаждала близости с Морганом.

Они проехались на машине вдоль реки, посетили несколько замечательных особняков на бывших плантациях: особняк Хоумс, плантацию Тезкуко, плантацию Сан-Франциско. Морган был прирожденным рассказчиком и поведал Ребекке множество историй о минувшей жизни на берегах Миссисипи. О кровавых распрях прежних поколений; о дуэлях из-за чести прекрасных дам; о любви, счастливой и трагической; о боевых подвигах: о победах и поражениях.

Они шли по тропинке и нашли место, чтобы посидеть несколько минут. День прошел прекрасно, и они от души наслаждались весенним теплом и обществом друг друга. Они случайно забрели в дубовую рощу, каждое дерево которой было покрыто испанским мхом, и Ребекка остановилась, любуясь кустами разноцветных азалий.

Если бы не их современная одежда, Ребекка, пожалуй, решила бы, что время повернуло вспять, таким упоительно-мирным и волшебно-прекрасным было место, где они находились. Никаких признаков цивилизации. Ни туристов, ни вышек, воздвигнутых для добычи луизианского черного золота, ни рыбаков. Только она и он.

Она едва не плюхнулась на землю, но Морган удержал ее за локоть. Из кармана джинсов он достал белоснежный платок и расстелил его на траве.

— Вот теперь, — театрально произнес он, — дама может сесть.

Ребекку рассмешила эта старомодная галантность. Она сделала реверанс и уселась, наслаждаясь всем, что ее окружает. Она слушала жужжание пчел, разглядывала птиц разных пород и расцветок, порхавших с куста на куст. Роскошная магнолия довершала картину.

— Здесь так красиво. Я просто не могу поверить, что все это выросло само по себе, — заметила она.

— А это и не выросло само по себе. Это часть имения моего двоюродного брата.

— У вас большая семья?

— Огромная, — засмеялся он. — Клан Деверо разросся и дал массу ответвлений. В конце прошлого века сюда переселились даже представители французской ветви. Кроме того, некоторые из них переженились между собой, так что родственников у нас масса.

— А братья или сестры у вас есть?

— Есть, — улыбнулся Морган, — у меня два брата. Один еще в колледже, изучает право, второй геолог. У обоих очень практические профессии.

— В отличие от нашей? — с вызовом спросила Ребекка.

— Это верно. Мы предаемся мечтам, выдумываем разнообразные сюжеты.

— Мне никогда не хотелось ничего иного, — призналась Ребекка.

— Мне тоже, — подтвердил он. — Я обожал слушать, как мой дед рассказывает эпизоды из истории нашей семьи, и не помню такого момента, когда бы моя голова не была полна историями собственного сочинения.

Морган вытянулся во весь рост, не обращая внимания, что лежит прямо на траве.

Ребекка украдкой взглянула на него. Его тело было стройным и мускулистым, ноги длинными. Джинсы лишь подчеркивали их длину. Если он снимет свою черную футболку, какая у него грудь? Покрыта ли она темными волосами? Жесткие они или мягкие? Она чувствовала запах его одеколона. Очень легкий и типично мужской.

Закрывая глаза, она представляла себе его вышедшим из душа, с белым полотенцем вокруг стройных бедер. День жаркий, гораздо жарче сегодняшнего, наполненный обычным для Луизианы зноем. Он опустился на чистую белую простыню, покрывающую массивную кровать, и улыбается ей. Ребекка наливает холодную воду из кувшина в фарфоровую миску со льдом и ждет несколько секунд, чтобы вода как следует охладилась, а затем погружает туда пушистое полотенце. Оно темно-зеленое, красивого сочного оттенка.

Морган прерывисто вздыхает, когда холодная мокрая ткань касается его плоти. Он вздыхает еще раз, когда ее губы начинают следовать за полотенцем. Она прижимает ткань к его соскам, а затем касается их языком. Его руки вцепляются в простыню, комкают ее, а из горла вырывается хриплый стон, в то время как ее губы спускаются все ниже.

Быстрое движение ее руки — и вот уже белое полотенце не скрывает больше ничего…

«О Боже, — подумала Ребекка, — что за опасные фантазии одолевают меня?» Представляя его себе в таком виде, она стыдилась самой себя. И тем не менее ей хотелось прижать его тело к собственному обнаженному телу, острое желание пронизывало ее, увлекая в соблазнительные и страшные бездны, туда, где она еще не бывала никогда.

Ее тело сжигало дикое и сладкое пламя, заставляя кожу пылать, а кровь закипать в жилах.

Вот этого не хватало в ее браке. Ничего подобного они ни разу не испытали с Беном. Пробудившаяся в ней чувственность, всепобеждающая и дикая, пугала и околдовывала Ребекку.

Какова она без этой футболки и этих шортов? Закрыв глаза от нестерпимо сияющего солнца, Морган рисовал себе собственный сценарий.

Он входит к себе в дом, мечтая о прохладном освежающем душе, и собирается подняться по винтовой железной лестнице на второй этаж в душевую с зеркальными стенами. Он уже ставит ногу на ступеньку, и тут с лестницы спускается она. В халате цвета индиго. Ее светлые волосы распущены, на лице улыбка, на щеках легкий румянец.

Медленно, осторожно, словно разворачивая драгоценность, он протягивает руку и развязывает пояс ее халата. Теперь он узнает, что скрывалось под ним. Морган ясно представил себе ее тело: пышную грудь, цвет и вкус ее сосков. В своем воображении он касался ее красиво изогнутого бедра, ласкал стройную шею, а затем прошел путь от ее колена выше, едва касаясь бедер, пока его пальцы не достигли светлого треугольника волос внизу живота.

Она слегка вскрикивает, когда его длинный тонкий палец погружается в глубины ее плоти…

Морган резко сел, обхватив руками колени. Воображение наэлектризовало его тело, разожгло его плоть. Что же за женщину он встретил? Почему она единственная, кто сумел так быстро возбудить его плоть и одновременно завладеть его рассудком? Ум его считал ее незнакомкой, а сердце говорило, что он знает ее уже многие годы.

Означает ли все это, что он в нее влюбился?

Или это обычное вожделение, но только более сильное и острое, чем ему доводилось испытывать раньше? Избавится ли он от этого непреодолимого плотского влечения, если сумеет уложить ее к себе в постель?

И откуда у него это странное ощущение, что время повернуло вспять, что он может потерять нечто очень дорогое, то, что он уже когда-то терял.

— Раз уж мы пропустили ленч, то как насчет раннего обеда? — Морган поднялся и, отряхнув джинсы, протянул руку, чтобы помочь Ребекке встать. — Я знаю одно потрясающее местечко здесь поблизости, где подают вкуснейшие креольские блюда. Вам понравится, я обещаю.

Ребекка не раздумывала ни секунды.

— Конечно понравится, — просто ответила она, не отнимая у него своей руки.

Морган опустил взгляд на их переплетенные руки и улыбнулся. Ребекка верила ему, об этом говорила ее нежная ручка, доверчиво лежащая в его широкой ладони. Ему не было нужды убеждать ее: «Верь мне!» Она продемонстрировала ему свое доверие, и теперь он нес ответственность за то, чтобы не обмануть это доверие, чтобы не разочаровать ее.

— Вы не пожалеете об этом.

Ребекка надеялась, что он прав.

Место, куда привез ее Морган, было необычным. Само здание имело крайне непрезентабельный вид, а перед ним стояли два изрядно помятых грузовичка.

Морган поставил свой «ровер» рядом с ними и, к изумлению Ребекки, не позаботился запереть его.

Привыкшая к нью-йоркским порядкам, она поинтересовалась:

— Разве вы не запираете машину?

Машина Моргана была импортной и очень дорогой. Угнав ее или сняв какие-либо детали, можно было получить хорошие деньги. Он усмехнулся:

— В городе, разумеется, запираю, но не здесь, cherie. Тут все по-другому. Здешние жители уважают чужую собственность.

— Ну что ж, — сказала она с некоторым сомнением в голосе.

— Вы привыкнете к этому, — заверил ее Морган.

В ответ Ребекка пожала плечами. Он говорил так, словно она собирается пробыть здесь долгое время. А она, между прочим, намерена только собрать кое-какой материал для своего фильма и взглянуть на места, которые любила Рэчел. Не более того. Выполнив свое намерение, она вернется домой. А все, что происходит сейчас, отодвинет в глубины памяти.

Они вошли в ресторанчик, Морган держал Ребекку за руку. Когда они пересекли темноватый вестибюль, прохладный после царящей снаружи жары, их приветствовала высокая плотная негритянка лет пятидесяти на вид.

— Морган, cher, — воскликнула женщина, — где это ты прятался?

— Работал, много работал, tante Изабо, — ответил он, обнимая ее.

— Вижу, ты сегодня привел хорошенькую курочку, а? — Она улыбнулась, и во рту у нее блеснула золотая коронка. — Хотя ей не помешало бы чуть-чуть обрасти жирком, — добавила она, критически оглядев Ребекку. — Или ты по-прежнему любишь костлявых, cher?

Ребекка рассмеялась, хотя ее любопытство было задето мыслью о том, что Морган приходил сюда с кем-то еще.

— Извините, — перебила она, — но уж про меня-то вряд ли можно сказать: «кожа да кости».

— Немного мяса, а, моя птичка? — спросила tante Изабо, улыбнувшись Ребекке. Она отступила на шаг и снова окинула ее взглядом. — Да-да, теперь я вижу: кое-что имеется. — Она заговорщицки улыбнулась и сказала так, словно сообщала ценную информацию: — Вы ведь знаете, кошечка, мужчины любят, чтобы было за что подержаться. Настоящий мужчина не станет ложиться в постель с мешком костей: кому охота набить себе синяков? — Она хмыкнула. — А вот на меня в этом отношении пожаловаться трудно. — И она от всего сердца расхохоталась.