Глава 40

Роланд потянулся и застонал. Казалось, эта злосчастная рана никогда не заживет. Он посмотрел на сидевшего неподалеку улыбающегося брата и проворчал:

— Готов поспорить, что у тебя нет ни одного шрама, иначе тебя не забавляли бы мои страдания.

— Ты уже выиграл спор, — усмехнулся Эварард. — Я не сделал войну своей жизнью. И не слишком завидую тем, кто поступил иначе, особенно когда их раны начинают болеть и вчерашние герои превращаются в ноющих калек.

— Калек… — передразнил Роланд, которому шуточки Эварарда были явно не по душе. — На самом деле ты никогда не слышал, чтобы я стонал из-за пустяковой боли!

— О нет, только из-за нее, своей несравненной дамы сердца.

Роланд помрачнел:

— Мы не будем говорить о ней. Я и так рассказал тебе вчера больше, чем следовало.

— Но надо же было тебе постонать, — рассмеялся Эварард.

Роланд вскочил на ноги, но тут же содрогнулся от внезапной острой боли. Со дня битвы за Монтвилль прошло всего два месяца, и рана еще давала о себе знать.

— Обойдусь без твоего сочувствия, — отрывисто сказал он.

Эварард уже успел привыкнуть к вспыльчивости Роланда. — Где же твой юмор, братец? Может, это прелестная южная птичка унесла его в теплые края на своих крылышках?

— Клянусь, не будь ты моим родным братом, я бы разорвал тебя в клочья! — зарычал Роланд и сжал кулаки. — Лучше не напоминай мне о ней.

— Я могу высказать мнение только потому, что мы близнецы, — серьезно заметил Эварард. — Ты ведь хорошенько подумаешь, прежде чем дотронуться кулаком до моего лица, иначе будет похоже на то, что ты избиваешь сам себя.

— Советую тебе не слишком успокаиваться на этом, братец.

— Вот видишь? — многозначительно произнес Эварард. — Ты чересчур серьезно все воспринимаешь, а я только шучу. Роланд, нельзя выращивать в душе ростки гнева, вместо того чтобы вырвать их с корнем.

— Ты зашел слишком далеко.

— Разве? — отважно продолжал Эварард. — Брижит покинула тебя. Она предпочла уехать с братом, нежели остаться с тобой. И ты так легко это воспринял?

— Довольно, Эварард!

— Ты никогда больше не увидишь ее. И тебе нет дела?

— Замолчи! — воскликнул Роланд.

— И ты говоришь, что это не гнев? — продолжал его брат, все больше рискуя, потому что лицо Роланда превратилось в маску ярости. — Смотри, ты готов избить меня только за то, что я вскрыл твой нарыв. Почему бы тебе тогда не покончить с собой, раз ты не можешь без этой женщины, но и не делаешь ничего для ее возвращения?

— Черт тебя дери, Эварард. Скажи на милость, как мне вернуть ее, если теперь она меня презирает? Скажи хотя бы, как увидеться с нею? Ведь едва я появлюсь в Луру, ее брат убьет меня.

— Ах, Роланд, не стоит придавать этим препятствиям значения, которого они на самом деле не имеют. Ты ведь даже не пробовал. Ты заранее боишься поражения. Действительно, неудача в этом деле означала бы конец всему. Но все-таки ты не знаешь наверняка, что потерпишь крах, и, самое главное, никогда не узнаешь, до тех пор пока не попробуешь. — Поскольку Роланд молчал, Эварард продолжил свой натиск:

— А что, если девушка так же несчастна, как и ты сам? Вдруг брат ее уже смирил свой гнев? Нет, ты помолчи и послушай меня. Все плохое, что было между тобой и Брижит, осталось. Нужно извиниться перед нею. Возможно, она поймет тебя лучше, чем ты думаешь. Но как это узнать, если не при встрече? Сделай, как подсказывает тебе сердце, Роланд. Езжай в Берри. Поговори с ее братом, потом с ней самой и расскажи им. что ты чувствуешь. Тебе ведь нечего терять, а если ты вовсе не поедешь, тогда уж точно все будет упущено.

Приближаясь к Луру, Роланд все чаще вспоминал этот разговор. Потребовался весь ум, такт, да и смелость Эварарда, чтобы показать Роланду, каким беспросветным дураком тот был.

Уже начиналось лето. Да, слишком долго он жил своим несчастьем и ничего не делал, чтобы поправить беду. Слишком давно он был в разлуке с Брижит, и за это время его истерзали злость и отчаяние. Он должен был раньше поехать за нею. А точнее, не должен был отпускать ее.

— Роланд из Монтвилля, мой господин, — суровым голосом объявил Леандор.

Квентин вскочил на ноги, увидев, что за управляющим следует Роланд. Его рука сама потянулась к мечу.

— Я не приму ваш вызов, барон, — предупредил гость и приблизился к Квентину. Пораженный появлением нормандца, хозяин Луру онемел. Ни разу, даже в самом страшном сне, он не мог представить себе такого безрассудства. Ведь, пожелай того Квентин, непрошеного гостя закуют в железо и никогда не выпустят на волю. Слово хозяина — закон, и никто из слуг не посмотрит на персону Роланда.

— Либо вам надоело жить, либо вы — самый отчаянный безумец во всем христианском мире, — сказал Квентин, как только обрел способность говорить. — Я не считал вас дураком, хотя, по-видимому, ошибался с самого начала, доверяясь вам. Но за это вы преподнесли мне ценный урок.

— Я здесь не для того, чтобы драться, милорд, — ответил Роланд. — Я приехал с миром.

— Мир? — вскричал Квентин, рассвирепев от спокойствия нормандца. Не долго думая, он ударил его в челюсть. Но Роланд, казалось, не заметил этого. Он ничем не выказал, насколько взбешен. — Черт возьми! — снова воскликнул Квентин. — Да как вы посмели сюда явиться?

— Потому что я люблю ее, — просто, но с непоколебимой твердостью ответил Роланд. Слова прозвучали для него самого очень убедительно. Он произнес их легко и повторил снова:

— Я люблю Брижит. Я хочу, чтобы она стала моей женой.

Квентин едва не упал в обморок.

— Вы и прежде настолько хотели ее, что не совладали со своей похотью и не задумываясь осквернил? девушку! Вы же взяли ее насильно!

— Это она вам сказала?

— Вы взяли ее, и это говорит само за себя!

— Я никогда не причинял вреда Брижит, — ответил Роланд. — Возможно, сначала мне не доставало деликатности, поскольку я был грубо воспитан. Но вашей сестре потребовалось совсем мало времени, чтобы изменить меня. Я из кожи вон лез, лишь бы заслужить ее благосклонность.

— Это не имеет значения. Роланд наконец потерял терпение:

— Черт возьми! Поставьте же себя на мое место. Ваша тетка отдала мне Брижит, навязала мне ее в качестве служанки. Я был уверен, что Друода — ваша сестра. Путешествие до Монтвилля в обществе Брижит превратилось для меня в сущую пытку. Это случилось бы с любым мужчиной, столкнувшимся с подобной красотой. Я думал, как и она сама, что еще здесь, в Луру, лишил ее девственности. Наверное, я бы ни за что не согласился взять ее с собой, если бы только мог подозревать, что она осталась невинной. Но все было иначе. А вы разве ни разу в жизни не брали женщину к себе в постель, не спрашивая ее согласия?

— Сударь, мы говорим о моей сестре, а не о какой-нибудь служанке, с самого рождения приученной всячески угождать своему господину. Брижит — благородная девушка из достойной семьи, и ей вовсе не было уготовано пройти через то, к чему вы ее принудили!

— Она подарила мне свое прощение, — спокойно настаивал Роланд.

— Действительно? Я ничего об этом не знаю, поскольку мы вообще о вас не говорили.

— Только наш поединок заставил Брижит отвернуться от меня, — проговорил Роланд.

— Вот именно, отвернуться, потому что она никогда больше вас не увидит.

— Будьте благоразумны. Я предлагаю брак. Теперь я хозяин Монтвилля и к тому же у меня есть большое имение в Серни. Как моя жена Брижит никогда не испытывала бы недостатка ни в чем, а особенно в моей преданности. Ей одной я посвящу всю свою жизнь во искупление причиненного зла. Прошлое не изменить. Однако я могу поклясться вам, что никогда больше не стану источником ее страданий.

— За то, что вы натворили, вы не сможете выпросить прощения, — холодно ответил Квентин.

— А что говорит сама Брижит?

— Это не имеет значения.

Роланд снова начал терять терпение:

— Вы позволите мне по крайней мере поговорить с ней?

— Я уже сказал вам, что Брижит никогда больше вас не увидит! А теперь убирайтесь отсюда, нормандец, пока я еще позволяю вам уйти свободно. Вы забыли, где находитесь.

— Я ничего не забыл, барон, — спокойно ответил Роланд, и его глаза стали непроницаемы. — Для меня Брижит означает больше, чем жизнь.

Квентин молча смотрел вслед удалявшемуся из зала нормандцу. Не успел он хорошенько осознать смысл его последних слов, как сестра вошла в комнату. Черт! Меньше всего ему хотелось, чтобы она увидела этого человека и расстроилась. Брижит и так выглядела глубоко несчастной и часто раздражалась.

— Леандор сказал, что у нас посетитель, — произнесла она, подходя к брату.

— Леандор ошибся, — ответил Квентин более резко, чем ему самому хотелось бы.

— Ошибся?

— Это был всего лишь гонец, — ответил он. Действительно, в то утро приезжал посыльный, о котором сестра ничего не знала. Этим-то и решил воспользоваться Квентин. — В следующем месяце Арнульф устраивает празднество по случаю свадьбы своей племянницы. Меня приглашают.

— Но тогда ты не сможешь присутствовать при…

— Нет, — отрезал брат, — не смогу. Он быстро вышел из зала, не желая разговаривать о приближающихся родах. Квентин был смущен положением сестры, сознанием того, что с нею произошло, и того, что мужчина, сделавший это, до сих пор жив.

Ему все труднее было разговаривать с Брижит. Он страдал от невозможности даже отомстить за нее, видел, как она изо всех сил старается вернуть его расположение, и терзал сам себя за утрату доверия к своей любимой сестренке.

Глава 41

Брижит медленно и неохотно брела по осеннему саду. Время от времени она подставляла ладони порхавшим на землю желтым листьям, а потом руки ее прикасались к резко похудевшей талии, к тому месту, где недавно был круглый живот, а теперь вялая плоская плоть. Брижит долго носила свое бремя, но наконец срок истек. Роды не должны были быть трудными, во всяком случае, так обещала ей Эдора. Правда, сама Брижит думала иначе, совершенно иначе.

Она почти совсем не запомнила своих страданий, а материнство осчастливило ее. Но в те мгновения, когда молодая женщина оставалась одна, как сейчас, ею овладевало отчаяние. Ел не хотелось думать о Роланде, но невозможно было заставить себя забыть о нем. Она ненавидела ту боль, которую он ей причинил, и разожженное им страстное желание, но воспоминания не отпускали ее из своего плена.

Увидев всадника, приближавшегося к воротам замка, Брижит поначалу решила, что грезит наяву. Она двинулась между яблонями к краю сада, все еще пребывая в уверенности, что видение сейчас исчезнет. Что-то в этой лошади напоминало Хана… Брижит упрекнула себя за странные фантазии.

Все же, подобрав подол юбки и посвистав Вольфа, она направилась к дому, с каждым шагом все торопливее. Пес обогнал ее и, обнюхав землю возле ворот, вдруг стремительно помчался куда-то в глубь двора. Заметив это, его хозяйка тоже побежала. Во дворе она остановилась как вкопанная, глядя на коня, которого слуга вел в стойло. Всадника рядом не было. Сердце Брижит неистово застучало. Следом за Вольфом она взлетела по лестнице, и тут ноги едва не подкосились под нею. Неверными шагами пройдя в двери, она снова остановилась.

— Роланд! — охнула Брижит.

Но ее голос не был услышан из-за Квентина, который стоял всего в нескольких футах от приезжего и громко и яростно говорил ему какие-то слова, смысл которых Брижит не нужно было даже улавливать, — она и так все поняла по одному звучанию голоса брата. Роланд уже готов был обнажить меч. Вольф стоял в стороне и, понимая, что вмешиваться опасно, лишь нетерпеливо переступал лапами и поскуливал, тревожно глядя то на Квентина, то на гостя, то на хозяйку.

— Остановитесь! — вскричала она и бросилась между мужчинами. — Остановитесь, вам говорю! — Брижит изо всех сил толкнула Роланда, и он, изумленно глядя на нее, подался назад. Потом она повернулась к брату. — Что все это означает?

— Его сюда не звали.

— И ты прогонишь человека, — горячо спросила Брижит, — даже не узнав, для чего он к тебе приехал?

— Я уже знаю, для чего!

— Тогда скажи.

— За тобой, — послышался голос у нее из-за спины. Голос Роланда. Брижит обернулась и устремила на него истосковавшийся взгляд. Она так и не смогла больше отвернуться. Темно-синие глаза рыцаря тоже с жадностью впитывали облик любимой, словно не желая упустить ни единой милой, драгоценной черточки.

— Оставь нас, Квентин, — не глядя на брата, произнесла Брижит.

Квентин схватил сестру за руку и резко развернул к себе лицом:

— Я не оставлю тебя с ним наедине.

— Я бы хотела поговорить с Роландом, Квентин.

— Нет.

— Ты не откажешь мне в этом. Оставь нас. Пожалуйста.

Квентин был в бешенстве, но все же гордой поступью прошествовал мимо них к выходу, уводя с собой Вольфа.

— Я здесь, неподалеку. Если что, зови.

— Черт возьми, — сказал нормандец, как только молодые люди остались вдвоем, — твой брат так воинствен и упрям…

— Осторожнее, Роланд, — оборвала его Брижит. Глаза ее сразу превратились в голубые льдинки.

— Он начал кричать, как только я вошел. Если бы ты вовремя не появилась, то я бы… — тут гость осекся и виновато покраснел, его заставила замолчать враждебность в глазах Брижит.

— Не трудись. Роланд, мне и так понятно, что бы ты сделал, — тихо промолвила она. — Я слишком хорошо знаю тебя. Ты бы вызвал его на новый поединок.

— Нет, не это, — быстро заверил ее рыцарь. — Я только хотел, чтобы он прекратил кричать на меня.

— Ну говори, для чего приехал, — резко спросила Брижит.

Роланд глубоко вздохнул. Он уже собирался, преодолев смятение, вымолвить первые заготовленные слова, но Брижит стояла перед ним и, Боже, как красива она была, даже красивее, чем он ее запомнил.

— Как я скучал по тебе, cherie, — вдруг сорвалось у него, и Брижит удивилась. Роланд хотел начать с другого, но слова сами полились из его уст, повинуясь какому-то порыву. Она оказалась пойманной врасплох. — Мы были в разлуке так много месяцев, — мягко продолжал он. — Кажется, прошли годы, потому что вдали от тебя время тянулось невыносимо медленно.

Брижит скептически прищурилась:

— Неужели ты думаешь, я поверю, что ты так сильно скучал?

— Именно так, и даже более того, — голос рыцаря был теплым и нежным. — Я хочу, чтобы ты вернулась в Монтвилль вместе со мной. Лютор умер, и теперь замок мой.

Глаза ее из щелочек вдруг превратились в большие голубые озера:

— Лютор умер? Но не ты…

— Нет, не я. Весной пришел Терстон с армией, и было сражение. Я собственноручно отомстил за старика. Оказалось, что… я был привязан к нему сильнее, чем думал раньше.

— Мне очень жаль Лютора, — искренне сказала Брижит. — Было много убитых?

— Нет. Гораздо больше раненых. Но Терстон вместе с Роджером оба отведали моего клинка. Они больше не побеспокоят нас.

— Роджер тоже погиб?

— Он нанес предательский удар, и я безотчетно взмахнул мечом. Я даже не увидел его, так как сам упал.

— Ты упал? Значит, ты тоже был ранен? — Брижит в ужасе оглядела Роланда.

— В спину, — тихо добавил тот. Глаза ее расширились:

— Значит, он снова, как и тогда, в Арле, напал сзади?

— Ты знаешь об этом? Брижит сверкнула взглядом.

— О да. Небольшая деталь, о которой ты ни разу не упомянул: мой брат спас тебе жизнь! А ты замечательно отплатил ему, не так ли? — с горечью добавила она.

— Брижит…

— Я понимаю, ты не знал, что я его сестра, но при этом считал его моим господином и был уверен, что он собирается на мне жениться. И все же ты увез меня, воспользовавшись его доверием!

— Я же сделал все это, ни о чем не зная, Брижит. Я считал, что изнасиловал тебя. Дело было сделано, и ничего нельзя было поправить. Неужели ты думаешь, что я гордился этим? Я злился на самого себя, в том числе и потому, что предаю Квентина, забирая тебя из дома. Но что мне оставалось делать? Друода грозила убить тебя. Как бы ты сама поступила на моем месте?

— Что ты должен был сделать, Роланд, так это выдать меня Квентину без боя, когда он за мной приехал!

— Все было намного сложнее, cherie, — нежно промолвил рыцарь. — Я не мог так просто отдать тебя. Во всяком случае, думая, что он намерен на тебе жениться. Я хотел, чтобы ты стала моей женой.

Брижит резко отвернулась. Последние слова эхом звучали в ее голове: «Я хотел, чтобы ты стала моей женой». Роланд принял ее жест за выражение гнева и продолжил:

— Я ни за что не стал бы драться с ним теперь, когда я знаю, что он твой брат. Я пытался помириться с Квентином, но он не пожелал мира. Я предлагал заключить брак с тобой, но он отказал мне. Я не могу драться с ним за тебя, а он ничего не хочет слушать. Брижит, прошу тебя быть моей госпожой. Я никогда и ничего в жизни не хотел так, как тебя.

Она почувствовала, что на глаза наворачиваются слезы. Сколько молитв было вознесено к небесам, чтобы услышать эти слова! Но то было очень давно, и она уже перестала просить Бога о возвращении Роланда. Ее гордость была уязвлена, осталась лишь горечь от того, что он ее покинул. Все месяцы ее беременности, все то время, когда она так в нем нуждалась, его здесь не было.

— Уже поздно, Роланд, — наконец прошептала Брижит.

Рыцарь почувствовал, что его сердце остановилось:

— Ты вышла замуж?

— Нет.

— Тогда еще можно исправить… — с надеждой добавил он и раскрыл объятия, но Брижит словно окаменела. Отвернувшись, она сказала:

— Не прикасайся ко мне, Роланд. Ты не имеешь права прикасаться ко мне. Ты не имел права даже приезжать сюда и предлагать мне замужество. Где ты был полгода назад, когда… когда… — Она с трудом проглотила комок в горле. Ей хотелось плакать и приходилось из последних сил бороться с собой. — Я не выйду за тебя, Роланд. Тебе следовало приехать гораздо раньше… когда я еще чувствовала к тебе нечто. А теперь… совсем ничего не осталось.

Рыцарь яростно схватил ее за плечи и, повернув к себе, заглянул ей в глаза:

— Я приезжал раньше, несколько месяцев назад, но Квентин отправил меня обратно! С тех пор я долго скитался. Я не мог вернуться домой, потому что дом без тебя — пустое место.

Брижит недоверчиво покачала головой:

— Не правда. Квентин не стал бы скрывать от меня твой приезд.

— Черт побери, Брижит! — в отчаянии воскликнул Роланд. — Я люблю тебя!

— Если бы это было так, — крикнула она в ответ, — ты бы приехал раньше!

Роланд грубо притянул ее к себе и яростно поцеловал в губы. Он же открыл ей свое сердце, а она решила его разбить. Она просто разрывала его на куски.

Брижит неистово отталкивала Роланда, и он в конце концов вынужден был отпустить ее. Испепеляя его взглядом, она сказала:

— Тебе не стоило этого делать. Я все равно тебя не люблю.

Рыцарь собрал всю свою гордость, развернулся и, не оглядываясь, пошел прочь.

— Боже! Мне нет никакого дела! — громко крикнула она в пустоту зала.

— Никакого дела до чего?

Брижит оглянулась и увидела Квентина, стоящего в дверном проеме. Она сжала кулаки, только чтобы не расплакаться.

— Мне нет дела до того, что Роланд Монтвилль ушел, — жестко повторила она.

— Счастлив слышать это, — ответил Квентин, хотя в голосе его прозвучало сомнение. Он не знал, что сказать сестре, настолько его одолевало раскаяние. Он слышал все, о чем они говорили, но лучше бы ему ничего этого не слышать. Квентин слишком хорошо знал Брижит. Она сама не верит в то, что сказала Роланду. Почему же он, ее брат, самый близкий ей человек, не понял до сих пор, что она просто влюблена в этого нормандца? Как он позволил гневу настолько ослепить себя?

Но было еще не поздно поправить дело. Однако как сказать о том ужасном поступке, который он совершил? Не отвратит ли от него сестру это признание? Квентин усилием воли взял себя в руки.

— У твоего Роланда железные нервы, — начал он беспокойно теребя холку Вольфа, — или необыкновенно много любви к тебе.

— О чем ты?

— Он уже приезжал сюда раньше, Брижит. Я не сказал, поскольку думал, что это расстроит тебя, тем более в твоем положении. Он пытался со мной помириться, но я ему отказал и предупредил, чтобы он никогда больше сюда не возвращался, но, как видишь, Роланд не обратил внимания на мои предупреждения. И теперь я могу лишь просить прощения за то, что не сообщил тебе раньше. Он по-варварски груб, но, если ты так хочешь, я приведу его обратно.

— О Боже, Квентин! — Из глаз Брижит потекли слезы. — А не поздно? Брат слабо улыбнулся:

— Я его остановлю.

— Нет! — вскричала она. — Я должна сама.

Брижит бросилась прочь из зала. От нее не отставал верный пес. Квентин дошел до дверей и увидел, как она пробежала через двор к воротам и исчезла из виду. Он едва удержался, чтобы не ринуться вдогонку. Ему не следовало вновь вмешиваться в их отношения.

Роланд скакал по пыльной дороге и, хотя был еще довольно близко, чтобы суметь расслышать отчаянный крик Брижит, не остановился и даже не оглянулся.

Она побежала за всадником, снова и снова выкрикивая его имя. Это из-за ее проклятой гордыни уезжает Роланд. Ее гордость! К черту гордость. Она зарыдала, испугавшись, что уже поздно и слишком глубока рана, нанесенная ею.

— Роланд, пожалуйста!

На бегу она наступила на подол платья и с раздирающими душу рыданиями упала на дорогу, ободрав ладони. Она снова поднялась, но расстояние между нею и всадником уже увеличилось настолько, что он теперь вряд ли мог слышать ее.

— Роланд! Вернись!

Это был ее последний жалостный крик, но рыцарь и на него не обратил внимания. Брижит повалилась на колени прямо посередине дороги, и голова ее поникла в отчаянии, а плечи сотрясались от мучительных рыданий. Лишь Вольф, не останавливаясь, мчался со всех ног за Ханом. Он бежал молча, огромными скачками сокращая расстояние между собой и рыцарем, бежал, пони мая, что теперь только его быстрые лапы и верное собачье сердце способны помочь этим двум человеческим существам, одинаково дорогим ему. Наконец он настиг Хана и даже вырвался на полкорпуса вперед.

Закрыв лицо руками, Брижит не поднималась с пыльной дороги и не видела, как Роланд оглянулся и посмотрел на нее. Он немного поколебался, а потом галопом пустил коня обратно. Брижит услышала приближающийся топот копыт и поднялась с колен. Но черная ярость, написанная на лице у Роланда, лишила ее речи.

— К чему это безумие? — злобно спросил он. — Или ты еще не все слова вонзила в мое сердце?

Брижит не имела права обвинять его, она знала, что сама поступила бессердечно.

— Роланд. — Она робко протянула руку и положила ему на бедро. Глаза ее умоляли поверить ей:

— Роланд, я тебя люблю.

Пронзительнее, чем когда-либо прежде, он всмотрелся ей в лицо и спросил ледяным голосом:

— Итак, что же мне сделать теперь? Снова попросить тебя стать моею, чтобы ты получила возможность еще раз отказать? Наверное, одного удара тебе кажется мало?

— Роланд, меня оскорбило твое промедление. Я так усердно молилась, чтобы ты приехал, но потом надежда покинула меня. Я была несчастна, от мысли, что я больше не нужна тебе, мною овладело глубокое отчаяние. Все мои старания забыть тебя так ни к чему и не привели.

Лицо Роланда не смягчилось.

— Если бы ты любила, Брижит, ты не могла бы так жестоко отказать мне.

— Моими устами говорила моя уязвленная гордость. Я считала, что если бы ты любил, то приехал бы раньше.

— Но я приезжал.

— Теперь я знаю. Квентин только что признался в этом. Раньше он не говорил мне, не понимая моих чувств. А сама я не могла ничего рассказать ему, потому что он бы все равно не смягчился.

— Так ты прощаешь мне поединок с Квентином?

— Я тебя люблю, Роланд. Я простила бы тебе все… все. Пожалуйста, не позволяй своей гордыне встать между нами, как я это позволила, иначе я умру!

Рыцарь склонился и обнял Брижит.

— Моя маленькая драгоценность, — неожиданно нежно произнес он, — ни один мужчина не в состоянии любить женщину так, как я тебя. Ты навсегда будешь моей. Ничто на белом свете не сможет помешать этому теперь, когда я знаю, что у меня есть твоя любовь. — Он глубоко заглянул ей в глаза. — Но ты уверена? У тебя не осталось сомнений?

— Я уверена, совершенно, совсем уверена. — Брижит улыбнулась, глядя в его сильное, красивое лицо.

Роланд посмотрел на запыхавшегося Вольфа и счастливо рассмеялся:

— Что ж, спасибо тебе, дружище. Теперь мы можем ехать домой.

Квентин не удивился, увидев, как Брижит и Роланд, тесно прижавшись друг к другу, вошли в зал, и рука Роланда по-хозяйски обнимала ее за талию. Но вид сияющей от счастья сестры потряс его.

Они дошли до середины зала. Роланд осторожно взглянул в сторону Квентина, и тот быстро вскочил на ноги.

— Ради Бога, Роланд. Я же не злодей какой-нибудь! — добродушно улыбнулся он. — И не такой упрямый, чтобы не признать свою не правоту. Мне просто хотелось, чтобы Брижит была счастлива. И теперь вижу, что счастлива она может быть только с тобой.

— Значит, ты нас благословляешь?

— Я благословляю вас и желаю долгой и счастливой жизни, — тихо ответил Квентин.

— Теперь ты понимаешь, почему я так люблю Квентина? — улыбнулась Брижит, подойдя к брату и обняв его. — Спасибо.

— Не благодари меня, малышка. Мне очень жаль, что ты так долго была в разлуке с человеком, которого любишь. Но я надеюсь, ты простишь меня.

— Конечно, я прощаю тебя. Теперь у меня есть он, и ничто не разлучит нас снова.

Квентин с обожанием улыбнулся.

— А ты ему еще не говорила о…

Брижит повернулась к Роланду и взяла его за руку.

— Пойдем. Ты должен увидеть…

И она потащила его за собой вверх по лестнице, потом по коридору, к закрытой двери, перед которой лежал лохматый зверь. Он встал, чтобы пропустить ее.

— Я надеюсь, ты притащила меня сюда не для того, чтобы показать Вольфа, — насмешливо сказал Роланд.

Она ласково улыбнулась ему.

— Нет, не его.

— Ну тогда это может подождать, — пробормотал он и, нежно прижав ее к себе, поцеловал.

Но Брижит высвободилась из его объятий.

— Роланд, ну пожалуйста. — Она улыбнулась, покачала головой и, осторожно открыв дверь, попросила не шуметь. В середине комнаты стояла детская кроватка, украшенная пышными белыми кружевами. Он мог ожидать чего угодно, но только не этого.

— Дети? Ты привела меня посмотреть на детей?

— Разве они тебе не нравятся?

— Пожалуй, нравятся.

Она наклонилась над кроваткой, и малыш схватил ее за палец.

— Они похожи, правда? — Похожи.

— Точная копия.

Он переводил взгляд с одного маленького личика на другое, увидел пушок светлых волос и темные маленькие глазки. Совершенно одинаковые лица. А потом, поняв, рассмеялся:

— Ха! Близняшки!

Брижит была разочарована. Он ничего не понял.

— Эти близнецы — особые. — Она взяла одного на руки и протянула Роланду. — Это Джудит. Держи.

— Нет, — испугавшись, отступил он.

— Не бойся, Роланд, — улыбнулась Брижит. Он свел брови.

— Она такая маленькая, я могу ей что-нибудь сломать.

— Чепуха.

Но Брижит не настаивала. Он, очевидно, никогда не держал на руках ребенка. Ничего, научится. Она положила Джудит обратно, взяла другого.

— А это Арланд.

— Мальчик? — недоверчиво спросил он.

— Мальчик.

— Но ты же сказала, что они близнецы.

— Так они и есть близнецы. Он стал рассматривать внимательнее обоих детей и нерешительно спросил:

— А как ты их различаешь?

Брижит игриво потрепала Арланда по животику.

— Различаю, Роланд. И ты тоже будешь различать. Она выжидающе смотрела на него, но он ничего не понимал. И тогда она сказала:

— Мне кажется, они оба похожи на тебя. Роланд, наконец начиная понимать, побледнел.

— Так эти твои… И мои?..

— Наши дети, любимый.

Он притянул ее к себе, глядя на детей, лежавших перед ними.

— Подумать только! Ты прошла через все это без меня! Я никогда не думал… — И потом он вдруг отодвинулся от нее. — И ты собиралась отпустить меня, ничего не сказав?

— Я должна была бы, — кивнула она, вздернув подбородок хорошо знакомым ему движением. Роланд покачал головой.

— Упрямая колдунья, — вздохнул он.

— Да, — согласилась Брижит. Он снова притянул ее к себе. В голосе была сама нежность.

— Но ты моя упрямая колдунья. Моя! — Он прижал ее к себе. — И они мои! Мальчик и девочка. Две маленькие драгоценности от моей драгоценности. Как я тебя люблю! Боже мой, как же я тебя люблю! И никогда никуда не отпущу!

Он скрепил клятву поцелуем, и поэтому Брижит не смогла сказать, как сильно она его любит. Но она ему скажет потом. И будет повторять всю жизнь.