Ровно без двух минут девять Маркус покинул свои апартаменты и спустился по лестнице. Предстоящий бал его не радовал: эта затея не нравилась ему с той самой минуты, когда Розалинда ворвалась к нему в кабинет и потребовала, чтобы он немедленно представил герцогиню свету.
      – Ты нашел себе такую чудесную, разумную жену, а обращаешься с ней как с ребенком, – негодовала Розалинда – В обществе уже поговаривают, что ты ее стыдишься.
      «А если и так?» – хотел возразить герцог, но вовремя прикусил язык. И все же, может, эта вдовушка и хороша по-своему, но на великосветскую даму не тянет. Ну какая из нее леди! Маркус еще раз помянул Дэвида недобрым словом. Она обращается со слугами как с равными, разрешает ребенку бегать по саду, хотя его место в детской. Во время совместной трапезы Маркус с ужасом обнаружил, что «супруга» не слишком-то образованна и совершенно не умеет, поддерживая беседу, мило острить, как того требует статус герцогини. Конечно, Маркус презирал общественное мнение, но кому же охота прослыть дурнем? Пожалуй, все же зря он уговорил Ханну Престон остаться.
      Правда, когда Маркус по настоятельной просьбе Розалинды зашел к «супруге», чтобы сообщить о бале у Трокмортонов, он отметил, что Ханна сильно изменилась в лучшую сторону. Если точнее, с ней произошли удивительные перемены, и предстоящий бал явно не пугал. Спасибо Розалинде: наверняка это она натаскала «герцогиню» по части хороших манер.
      Выждав минутку, герцог подозвал Харпера:
      – Где герцогиня и вдовствующая герцогиня?
      И тут же, не успел Харпер и рта открыть, на верхней ступеньке показалась Розалинда.
      – Вот ты где, дорогой! – Она проворно спустилась по лестнице, и Маркус нахмурился: мачеха все еще не нарядилась к балу. – У Селии жутко болит живот, и я не могу ее бросить в таком состоянии…
      Лицо Маркуса приняло свирепое выражение.
      – Розалинда, – натянуто произнес он. Мачеха погладила его по руке.
      – Знаю-знаю: ты волнуешься за Ханну. Но можешь ты хоть раз отдохнуть от картежных игр? Ведь это ее первый бал! Ты просто обязан представить ее высшему свету.
      Герцог с шумом выдохнул:
      – Неужели ты хочешь, чтобы я пас ее весь вечер? Иди одевайся, ничего с Селией не случится. Я подожду здесь.
      – Но, дорогой, она так несчастна! Вам, мужчинам, этого не понять…
      Маркус нервно схватил перчатки: врет, как пить дать! Он очень рассчитывал на то, что Розалинда сама представит сноху обществу, и недооценил ее своднические замашки. Впредь такая ошибка не повторится. Тем временем Розалинда широко улыбнулась кому-то за его спиной.
      – Ханна, вы прелестно выглядите!
      Маркус неохотно обернулся. По лестнице спускалась его «герцогиня», аккуратно придерживая пышные юбки. Услышав похвалу Розалинды, она просияла.
      – Спасибо, сегодня я действительно чувствую себя принцессой. – Она отпустила юбки.
      Маркус не шевелился – на этот раз Ханна просто поразила его. Платье из темно-синего шелка с белой кружевной оторочкой и глубоким вырезом выгодно подчеркивало достоинства ее фигуры. Скромный пучок исчез: темные волосы были собраны в высокую прическу, и лишь несколько выпущенных локонов обрамляли грациозную шею. Она была просто прелестна.
      Ханна вскинула на него глаза.
      – Добрый вечер, сэр!
      – Мадам.
      Розалинда не сводила с герцога глаз, он просто не мог не поднести руку Ханны к губам. Ее пальцы слегка дернулись, но противиться она не стала.
      – Нам пора.
      Харпер подал хозяину шляпу и пальто, лакей накинул на плечи госпожи атласную накидку.
      – Прощайте! Желаю хорошо повеселиться, – небрежно помахала им вслед рукой Розалинда.
      Ханна замерла.
      – А вы разве не поедете? – растерянно спросила она, и в ее голосе прозвучало столько отчаяния, что Маркус с трудом сдержал улыбку.
      Розалинда вздохнула и подтолкнула ее к двери.
      – Нет, милая. Селии нехорошо, а она еще сущее дитя и хочет, чтобы мать находилась рядом. Жаль, что я не увижу твой дебют, но рядом с тобой будет Маркус. Кто же лучше сумеет представить жену, как не ее муж?
      – Но… – Ханна встревожено взглянула на герцога, и Маркус вздернул бровь. В отличие от Ханны он прекрасно понимал, что затеяла Розалинда, но отступать было поздно. Он протянул жене руку.
      – Передайте от меня поклон леди Трокмортон, – прощебетала Розалинда и снова помахала рукой.
      Ханна медленно, будто во сне, оперлась на руку герцога. Заметив это, Харпер отворил дверь, и они с Маркусом направились к карете.
      Похоже, Розалинда не слишком переживала за Селию, подумала Ханна, а герцог был как-то уж чересчур мрачен и недоволен.
      – Селия что, правда захворала? – спросила она, когда дверца кареты закрылась и они остались наедине.
      – Вне всякого сомнения; по крайней мере, если ее спросить, именно это она и будет утверждать.
      При этом заявлении Ханна не смогла сдержать вздох.
      – Как же мне надоело, что мной постоянно манипулируют!
      – Целиком разделяю ваши чувства, – холодно произнес герцог.
      Ханна поджала губы.
      – А может, мы отплатим ей той же монетой? Например, сбежим пораньше или вовсе никуда не поедем.
      – Простите, не понял?
      – Я хочу сказать, раз Розалинда нас обманула, почему бы нам не ответить ей тем же? Если вернуться домой через черный ход, никто ничего не заметит.
      – За исключением слуг. Или вы их не принимаете в расчет?
      Ханна беспечно махнула рукой.
      – Тогда можно взобраться по дереву – оно как раз растет под моим окном. Раздеться и лечь в постель я и без слуг сумею.
      – Вы хотите взобраться по дереву? – недоуменно переспросил герцог. – Чтобы попасть к себе домой?
      – Почему бы и нет? – Ханна рассмеялась. – Наверняка мальчишкой вы так и делали.
      – Я – нет! – Он ненадолго умолк. – А вы – неужели вы такое вытворяли в детстве?
      – Конечно! Меня этому научили братья.
      Маркус поджал губы, представив, как Ханна задирает юбки и карабкается по дереву, перебирая стройными ногами в белых шелковых чулках. Он представил, что пробирается с ней в темный сад, а потом стоит поддеревом и наблюдает, как она лезет в окно спальни. Кстати, ему тоже придется лезть, но, увы, под его окном не растет ни единого дерева. И потом… Она точно уверена, что сумеет раздеться без помощи служанки?
      – Ничего не выйдет, мы поедем к Трокмортонам, и точка.
      Пожалуй, эта фраза прозвучала несколько резковато, Маркус понял это по тому, как резко Ханна сжала губы в тонюсенькую ниточку. Отвернувшись, она уставилась в окно, и Маркусу оставалось только любоваться лунными бликами, игравшими на темных кудрях и точеной белой шейке сидевшей напротив женщины. При лунном свете ее кожа отливала белизной, но он не мог забыть тот теплый, солнечный оттенок, который заметил, когда она была у него в кабинете. Интересно, где еще у нее смугловатая кожа и как она умудряется загорать? Наверняка лазает по деревьям и вообще ведет себя как сорванец. Герцог отвернулся.
      – Какую же я допустил ошибку, – пробормотал он себе под нос.
      Ханна стремительно обернулась к нему:
      – Что вы сказали?
      Маркус вздохнул. Эти слова не предназначались для ее ушей.
      – Ничего, – решительно ответил он.
      – Боитесь, что я вас опозорю? – В ее голосе зазвенела обида. – Тогда вам придется играть за двоих, чтобы все сочли нас счастливой парой.
      – И не надейтесь, я буду вести себя как обычно. Ханна фыркнула.
      – Я тоже!
      – Но вы обещали, – напомнил он.
      – Да, и я свое слово сдержу. – Ханна сделала огромные глаза, но Маркус ни на минуту не поверил в ее искренность, тем более что в ее словах чувствовалась скрытая угроза.
      – Внимательно следите за мной и повторяйте все, что я делаю, а там как Бог даст… Авось пронесет.
      Ханна рассмеялась:
      – Ничего, себе идея! Если мы будем все повторять друг за другом, люди спросят, зачем вообще поженились. – Она склонила голову набок; на ее губах продолжала играть улыбка, и у Маркуса кольнуло в груди. Сейчас Ханна была похожа – нет, не на герцогиню, а на искусительницу.
      – Но вы, пожалуйста, не переживайте, – продолжила Ханна. – Я предстану перед всеми сдержанной, грациозной и даже счастливой герцогиней.
      Маркус не ответил; он лишь коротко кивнул, и остаток пути они проехали молча.
      Герцог терпеть не мог являться в гости пешим, а посему кучер, ловко лавируя между экипажами, подъехал прямо к широким каменным ступеням.
      Стараясь не смотреть герцогу в глаза, Ханна приняла учтиво предложенную ей руку, аккуратно приподняла юбки и начала подниматься по лестнице. После того как лакей снял с нее плащ, она поправила платье, и Маркус понял, что он кое-что забыл, когда залюбовался дома ее ножками.
      – Где жемчужное ожерелье? – прошептал он, взяв ее под руку и направляясь в зал.
      Ханна бросила на него изумленный взгляд:
      – Какое еще ожерелье?
      – Фамильные жемчужные бусы рода Эксетер! – прошипел он. Этим жемчужинам было более трехсот лет, и их отличало невероятное единство формы и цвета. Все наверняка ожидают, что герцогиня появится в них. Не хватало еще ему прослыть скупердяем: даже обручального кольца невесте не подарил!
      – Но мне никто ничего не сказал…
      Герцог вздохнул. Ну что за беспамятная особа эта Розалинда – не напомнила ему о жемчуге перед уходом.
      – Ладно, теперь уже поздно что-либо делать. – Он отдал лакею приглашение и присоединился к веренице гостей. – На следующий бал обязательно наденьте именно это украшение. Оно принадлежит герцогине Эксетер.
      – Ну вот еще. Зачем мне это колье? – недовольно прошептала Ханна. – Потеряю еще чего доброго.
      – Не говорите глупостей. Вы обязаны соответствовать своему положению, тем более, когда предстаете перед лицом общества.
      – Ага, вот оно что! Выходит, для тога чтобы одурачить этих людей достаточно жемчужного колье? Как все просто! А я-то боялась… – Ханна вдруг умолкла.
      Маркус незаметно огляделся по сторонам и прошептал ей на ухо:
      – Немедленно прекратите!
      – Что именно?
      – Прекратите оскорблять меня шепотом и за моей спиной.
      Выражение лица Ханны никак не изменилось, хотя сейчас ей больше всего хотелось повернуться и убежать. Чем она его оскорбила? Сам заварил эту кашу, а она расхлебывай!
      – Вы предпочитаете, чтобы я оскорбляла вас вслух? – прошептала она, слегка улыбнувшись.
      Герцог бросил на нее убийственный взгляд.
      – Не забывай о нашем головокружительном романе, любимая, – напомнил он.
      Ханна ушам своим не верила. Их отношения действительно развивались с головокружительной скоростью, правда, любовью тут и не пахло. И потом, к чему бросать на нее такие взгляды – это вряд ли заставит людей уверовать в их счастье.
      К этому моменту они уже добрались до Трокмортонов, и Ханна приветливо улыбнулась.
      – Добрый вечер, Эксетер! – добродушно произнес хозяин. – Рад, что вы почтили нас своим присутствием.
      Герцог склонил голову.
      – Позвольте представить мою супругу, сэр. – Он чуть сжал руку Ханны. – Дорогая, познакомьтесь: лорд и леди Трокмортон.
      – Для нас это большая честь. – Лорд Трокмортон поклонился.
      – Ни с чем не сравнимое удовольствие, – добавила леди Трокмортон, придирчиво оглядывая Ханну. – Мы очень рады, что вы выбрали именно наш бал, дабы впервые предстать перед высшим светом.
      Ханна уже собралась ответить, но ее перебил герцог:
      – К сожалению, матушка не смогла явиться; она искренне сожалеет об этом и посылает вам поклон.
      – Как нам будет не хватать милой Розалинды! – негромко произнесла леди Трокмортон, которой на вид было примерно столько же лет, сколько мачехе Маркуса.
      «Так вот оно что, – подумала Ханна, – они, как видно, давние подруги, и Розалинда не случайно выбрала именно этот бал».
      – А как поживает моя крестница Селия? – озорно сверкнув глазами, спросила леди Трокмортон.
      – Прекрасно, мэм, – ответил герцог, который, казалось, намеренно не давал Ханне вставить ни слова, отчего она чувствовала себя совсем как рыба, выброшенная на берег. – Селия с нетерпением ждет, когда, став старше, сможет потанцевать на одном из ваших балов.
      Леди Трокмортон рассмеялась:
      – В таком случае в следующем году я специально устрою бал в ее честь!
      Хозяйка бала болтала бы и дольше, но другие гости тоже требовали ее внимания. Ханна с улыбкой кивнула доброй женщине, после чего герцог увлек ее в блистающий великолепием зал.
      Леди в платьях всех цветов радуги кружились в танце и кланялись джентльменам в элегантных вечерних костюмах. На потолке висели огромные хрустальные люстры со множеством свечей. Стены были обтянуты зеленым шелком, что придавало залу сходство с садом. Слуги в алых ливреях разносили серебряные подносы с вином.
      Ханна невольно замедлила шаг; до сих пор ей ни разу не доводилось видеть такого великолепия.
      – Что с вами? – негромко осведомился герцог.
      – Какая красота! – прошептала она и запрокинула голову, чтобы получше разглядеть убранство комнаты.
      – Перестаньте, – негромко приказал он. – А то вы производите впечатление деревенщины.
      Ханна раздраженно поджала губы и принялась разглядывать зал.
      – Боже, неужели все балы так прекрасны?
      – Ну, есть и получше. – Герцог остановился и взял с подноса два бокала.
      – Ради всего святого, перестаньте пялиться по сторонам. – Он протянул ей бокал.
      – Вовсе я не пялюсь! – возмутилась Ханна, глядя, как мимо проплывает огромных размеров толстуха в шляпке из оранжевых перьев. – Просто такого в Миддлборо не увидишь.
      – Нет, пялитесь.
      Ханна взяла бокал и нахмурилась. Ишь раскомандовался… Не пяльтесь по сторонам. Не разговаривайте. Что же ей, весь вечер ходить с ним под руку, улыбаться и молчать? Пожалуй, ему не жена нужна, а марионетка, которая послушно будет делать все, что он захочет.
      – И что же тогда прикажете мне делать? – Ханна пригубила виной чуть, не охнула от удивления, когда ее горло защекотали пузырьки. Она никогда прежде не пробовала шампанского.
      Герцог вздохнул.
      – Сами догадайтесь. – Он прищурил глаза. – И не пейте слишком много, а то захмелеете.
      Вместо того чтобы послушаться, Ханна сделала большой глоток и тут же возмущенно вскинула брови.
      – Знаете, если вы будете так себя вести, никто не поверит, что мы счастливая пара.
      Маркус удивленно посмотрел на нее.
      – Что вы хотите этим сказать?
      Ханна снова пригубила вино и с удовольствием облизнула губы.
      – У вас такой вид, будто вы вот-вот на меня накричите. К тому же вы не дали мне поздороваться с хозяевами. Любой заметит, что вам за меня стыдно.
      Пожалуй, ему лучше сейчас оказаться за карточным столом, подумал Маркус. Он уже приметил Грентема и Эванса, двух известных повес, которых ему пока не удалось ни в чем уличить. А тут вот, хочешь не хочешь, нужно пасти вдовушку. Если бы не она, он бы сейчас выигрывал у них деньги и осторожно наводил справки.
      – Вы, никак, изволите выговаривать мне, мадам?
      К удивлению Маркуса, Ханна задорно улыбнулась и крепко прижалась к нему.
      – Нет, какой в этом толк? Я лишь хотела вам помочь. Маркус удивленно воззрился на «герцогиню». Кажется, она снова бросает ему перчатку? Что ж, он готов принять вызов.
      – Каким же образом? – Он взял ее под локоть и повернул лицом к себе. Теперь волосы Ханны щекотали его подбородок, и он почувствовал ее соблазнительный запах.
      Ханна прикрыла глаза.
      – Если вы будете обращаться со мной как с дурочкой, люди решат, что вы меня стыдитесь, – рассудительно заметила она. – А если будете, глядя на меня, всякий раз хмуриться, гости сочтут, что вы сожалеете о нашем поспешном браке.
      – Гм… – Склонив голову набок, Маркус молча наблюдал, как Ханна допивает шампанское, и когда она слизала с губы случайно попавшую туда капельку, в горле у него встал ком. Затем, когда она подняла на него сияющие глаза, он снова обрел дар речи. – Думаете, я недостаточно убедителен?
      Ханна рассмеялась.
      – Нет.
      Маркус недовольно сжал губы. Ну вот, теперь он ей покажет, где раки зимуют!
      – Позвольте… – Он поднес ее руку к губам. – Сейчас я докажу вам, что вы заблуждаетесь.
      Ханна смерила его насмешливым взглядом.
      – Что ж, попытайтесь.
      Маркус во всех подробностях представил, как мог бы доказать свое неравнодушие, но тут же отогнал эту непрошеную картину и изобразил на лице подобие улыбки.
      – Что ж, попробуем. – Он кивнул в сторону танцующей толпы, потом обнял «герцогиню» за талию и подтолкнул вперед.
      Любящий муж не должен спускать с жены глаз. Кто знает, какую бурю вызовет эта женщина в сердцах других мужчин, если будет кидать на них такие же знойные взоры?
      Под взглядами стольких незнакомых господ и дам Ханна невольно почувствовала смущение и даже на секунду позабыла, где они находятся и что от нее требуется. Она выплеснула все накопившееся раздражение, и герцог, видимо, решив ей отомстить, явно замыслил что-то отчаянное. Господи, ну что она такого сделала?
      Рука герцога по-прежнему обнимала ее за талию, когда он протянул ей новый бокал шампанского и многозначительно вскинул бровь.
      И тут Ханна подумала, что, возможно, предстать перед собравшимися для нее будет не так уж сложно – ведь, в конце концов, все зависит от того, с какой точки зрения на этот вопрос посмотреть. Многие с ними заговаривали, но никто не задавал лишних вопросов, не расспрашивал о ее происхождении и о поспешной женитьбе герцога, хотя было видно, что всех интересует именно это.
      Герцог не отходил от нее ни на шаг и попеременно то обнимал ее за талию, то держал под руку. Хотя его поведение отличала некая холодность, он вел себя довольно непринужденно: улыбался Ханне, называл ее «любимая», ловил каждое ее слово и был, по правде сказать, очень мил. Ханна даже пожалела, что вынудила его сменить поведение: таким герцог ей очень нравился. Чтобы избавиться от наваждения, она презрительно подумала, что он рассыпается в любезностях лишь для того, чтобы всех одурачить. Вовсе незачем постоянно подносить ей шампанское, спрашивать, не хочет ли она присесть, – все равно все это игра и показуха. Впрочем, сама Ханна тоже играла, виной чему, конечно, было шампанское. Обычно она не выпивала больше бокала вина, и на этот раз ей пришлось отнюдь не легко.
      Удалившись наконец в дамскую комнату, Ханна с облегчением перевела дух и забилась в самый дальний угол. У нее растрепалась прическа, и болели ноги. Танцевать Ханна любила, а учитель танцев, которого специально наняла Розалинда, обучил ее нескольким новым па, поэтому она чувствовала себя довольно уверенно. Скорее бы! Герцог обнимет ее, закружит в вальсе, и по спине у нее снова заползают невесть откуда взявшиеся мурашки.
      Она открыла глаза и начала поправлять прическу.
      – Видели, как она скромно одета? – прошептал кто-то за ширмой, в то время как Ханна пыталась заколоть непокорные локоны шпильками, с которыми несколькими часами ранее возилась Лили.
      – Ни единой жемчужины! – подхватила другая сплетница. – Хоть бы один камушек!
      – Но Эксетер от нее ни на шаг не отходит, – подала голос третья дама.
      Ханна замерла: она не собиралась обращать внимание на всякие сплетни, но у нее это плохо получалось.
      – Интересно, что он в ней нашел?
      – Серая мышка! – фыркнула та, которая затеяла разговор. – И старуха к тому же.
      – Может, и серая мышка, – сказала третья собеседница, – но не такая уж она и старая, пожалуй, не старше меня.
      – Вот видите! А мог ведь отхватить любую девушку. Везет же некоторым…
      – Возможно, она в положении? – высказала догадку вторая дама. – Держу пари, она соблазнила беднягу герцога.
      Первая дама фыркнула.
      – Ну, не знаю, что могло заставить Эксетера переспать с этим убожеством.
      – То же, из-за чего мужчины вступают в связь с гувернантками и горничными, – беззаботно пояснила третья дама. – Они готовы спать с кем угодно и считают, что это в порядке вещей. Куда удивительнее то, что он на ней женился.
      При этих словах вторая захихикала:
      – Да оставь ты в покое Эксетера, Сюзанна, все равно у него не сердце в груди, а камень. Я вот давно положила глаз на одного очаровательного пройдоху; он только что вернулся в Лондон…
      Разговор перешел на другие темы, а Ханна по-прежнему сидела, не шевелясь и совсем позабыв о прическе. Так вот, значит, какого они о ней мнения! Простушка, серая мышка, старуха и вдобавок обманщица: хитростью женила на себе герцога!
      – Могу я чем-нибудь вам помочь, мадам? – почтительно спросила Ханну возникшая рядом служанка. – Не угодно ли чашечку чая?
      – Нет, спасибо. – Она бочком протиснулась мимо присевшей в реверансе служанки и, сбежав вниз по лестнице, подошла к поджидавшему ее герцогу.
      Маркус стоял, вытянувшись во весь рост, и кого-то высматривал в толпе; когда Ханна приблизилась, его взгляд обратился на нее.
      Залившись краской до самых кончиков волос, Ханна взяла протянутую руку. Она наконец поняла: все это время герцог не отходил ни на шаг от нее, чтобы, в случае чего, защитить. Теперь она вышагивала с гордо поднятой головой и милостиво улыбалась гостям, хотя под их любопытными взглядами все еще чувствовала себя крайне неловко, словно была без одежды.
      – Про нас болтают всякие гадости!
      Герцог покосился на нее.
      – Естественно. Затем мы и заявились на этот бал, чтобы дать сплетникам пищу для пересудов.
      – По-моему, они начинают догадываться, – прошептала Ханна. – Может, нам лучше поехать домой?
      Маркус удивленно вскинул брови. Что с ней такое творится? Пока все шло на удивление гладко; вдову священника отличали чудесные манеры, и к тому же она не имела привычки трепать языком, как многие дамы. Кроме того, он чувствовал, что преувеличенное любопытство толпы постепенно сходит на нет. Окружающие уверовали в их игру и постепенно теряли к ним интерес. Похоже, он все же принял мудрое решение. Маркус уже не жалел, что не может присоединиться к Грентему и Эвансу, застрявшим в игорном зале.
      – Нам еще рано уезжать, – спокойно ответил он. – Подождем, пока не подадут ужин.
      Ханна крепче прижалась к нему.
      – Но я хочу домой. Герцог сурово свел брови.
      – Можно поинтересоваться почему?
      – Потому что я устала. – Ханна залилась румянцем. – Устала от любопытных взглядов и перешептываний за спиной. Мы уже удовлетворили любопытство общества. Сколько это еще будет продолжаться?
      Маркус обвел взглядом зал. Хотя они и удалились в укромное место, люди по-прежнему не спускали с них глаз. Конечно, ему все это тоже не по нутру и он вполне разделяет желание Ханны побыстрее покинуть бал; но если они уйдут так рано, о них сложится неблагоприятное мнение.
      – Потерпите еще немного, – негромко ответил он. – Мы даже не танцевали.
      Ханна сверкнула на него синими глазами.
      – Думаете, танцы что-то изменят? А мне кажется, все вдоволь насмотрелись на деревенскую простушку, которую вы невесть где подцепили!
      Маркус вздохнул. Будь на ее месте другая женщина, он бы определенно решил, что она напрашивается на комплимент. Простушка? Но его «герцогиня» выглядела одной из самых привлекательных дам на этом балу, а гнев придавал ей особое очарование. Щеки ее румянились, полные губы, которые она крепко сжимала, порозовели, грудь взволнованно вздымалась. Блестящие иссиня-черные локоны обрамляли шею цвета слоновой кости. Казалось, их привел в беспорядок нетерпеливый любовник, затащивший ее в укромный уголок и осыпавший страстными поцелуями…
      – Мое почтение, кузен! Я тебя сразу заметил!
      Маркус оглянулся, потом небрежно обнял Ханну и притянул ее к себе.
      – Добрый вечер, Бентли.
      Бентли рассмеялся.
      – Ну вот, наконец-то ты вытащил на свет божий свою герцогиню!
      Маркус обернулся.
      – Дорогая, позволь тебе представить моего двоюродного брата, Бентли Риза. Знакомься, Бентли, это моя супруга.
      – Очень приятно, – пробормотала Ханна, и Бентли тут же коснулся губами ее руки.
      Маркус заметил, с каким интересом его двоюродный брат окинул Ханну взглядом, и в нем внезапно проснулось желание хорошенько наподдать наглецу. Конечно, она ему не настоящая жена, но Бентли-то этого не знает! Маркус не собирался смотреть, как его двоюродный брат строит глазки той, кого теперь весь Лондон считает обожаемой супругой герцога.
      – Мне тоже очень приятно познакомиться с вами, – воскликнул Бентли. – Раньше я думал, что кузен втайне принял монашеский обет: многие дамы мечтали заполучить его руку и сердце, но все их надежды пошли прахом. Теперь я вижу, что все эти годы он поджидал встречи с такой обворожительной женщиной, как вы.
      Маркус кинул на кузена мрачный взгляд исподлобья, но восхищенный Бентли нисколько не смутился.
      Ханна крепче вцепилась в руку герцога.
      – Спасибо, сэр, – выдохнула она; в голосе ее звучало неподдельное отчаяние.