Если бы не заболел его секретарь и в результате не пришлось поручить дела этому придурку Адамсу… Это он не переслал вовремя письмо Уолтерса, где сообщалось, что Дэвид остановился на Холли-лейн. Тогда Маркус еще мог пресечь эту затею в зародыше, и он, разумеется, не позволил бы поместить объявление в «Таймс», а также успел бы догнать Дэвида, который теперь исчез в невесть каком направлении. Пока он сидел и размышлял, какого наказания достоин его брат, раздался негромкий стук в дверь.
– Кто там? – буркнул Маркус.
На пороге появился Харпер.
– Мистер Тиммз, ваша светлость.
Маркус прикрыл глаза и обреченно махнул рукой. Харпер исчез, и вскоре на его месте возник румяный здоровяк.
– Вот это новость, Эксетер! А я-то думал, у тебя и так хлопот полон рот. Что ж, прими мои поздравления.
Маркус открыл глаза и обжег его взглядом, но Тиммз, черт бы его побрал, лишь добродушно посмеивался.
– Послушай, дружище, я предпочел бы, не предавать свою личную жизнь огласке.
– Ну, в таком случае вряд ли стоило публиковать объявление в «Таймс». – Тиммз заметил лежавшую на столе газету и усмехнулся. – Похоже, насчет леди Уиллоби ты уже все выяснил: я видел, как она отъехала, и вид у нее был крайне недовольный.
– Сама виновата. – Герцог поднялся. – Теперь ее заботит лишь одно: как бы выпутаться самой.
– Выходит, ее использовали?
Маркус кивнул:
– Думаю, да. Сама она не может продумать такую схему, умом не вышла.
Тиммз вздохнул.
– Не знаю, то ли горевать, то ли радоваться. Хотелось бы найти истинного преступника.
Маркус пожал плечами.
– Ну так ищи. Не одна Сюзанна Уиллоби замечена в использовании фальшивых банкнот.
«Неплохо бы узнать, не получала ли Ханна Престон денег от Дэвида», – мельком подумал он. В последнее время волна поддельных купюр захлестнула Лондон, но Маркусу не хотелось собирать улики против родного брата. Тиммз и другие банкиры обещали, что Дэвид не понесет наказания, если он замешан в производстве фальшивых денег, и все же… Была же какая-то причина тому, что последние недели Дэвид его избегал. При сложившихся обстоятельствах это не могло не тревожить.
– Да уж, иного выбора у нас нет. – Тиммз снова покосился на газету. – Что ж, прощай, Эксетер.
Маркус кивнул. Когда Тиммз удалился, он обогнул стол, открыл ящик, вынул тонкую папку и выложил на стол листы, потом уселся на стул и изучил записи.
Во-первых, нужно исключить Сюзанну. Маркус черкнул рядом с ее именем пару заметок. Он не знал, чему рад больше: то ли тому, что ее имя исчезло из списка подозреваемых, то ли тому, что они наконец-то расстались. Он вовсе не намеревался крутить с ней амуры, но она сама предложила, а он не преминул воспользоваться сим выгодным предложением. Маркус не чувствовал за собой вины: да, он руководствовался корыстными целями, но она тоже надеялась урвать лакомый кусок, доказательством чему служил ее утренний визит.
Но если не она штампует банкноты (в чем Маркус не сомневался), откуда же они тогда к ней попали? Его взгляд упал на листы бумаги, на которых значилось десятка два имен. Некоторые были уже оправданы, другие оставались под подозрением, но сейчас Маркуса интересовало лишь одно имя, крупными буквами написанное посреди листа: Дэвид Риз. С Дэвидом прямо либо косвенно могла быть связана половина значившихся здесь субъектов. До сих пор сам Дэвид не был замечен в использовании фальшивых банкнот, зато уличили многих его друзей и сообщников, и Маркусу это не нравилось: слишком уж подозрительное совпадение. Подделка денег каралась смертью либо, если фальшивомонетчик был знатного происхождения, ссылкой, и пусть Дэвид не ангел, но Маркус не мог бросить брата на произвол судьбы. Тиммз по настоянию шурина, который, обыграв Дэвида в карты, обнаружил, что ему всучили стопку фальшивых купюр, явился к Маркусу и предложил сделку. Если Маркус, воспользовавшись своим положением в обществе, отыщет истинного фальшивомонетчика и положит конец его махинациям, Тиммз сделает так, что Дэвид не понесет никакого наказания, даже если он помогал проворачивать эту аферу. Маркус согласился: все же будет лучше, если он сам займется Дэвидом, ему не привыкать.
Он пробежал глазами список подозреваемых. Все эти люди – представители высшего света: фальшивые банкноты были замечены именно в элитных лондонских заведениях. И все они так или иначе связаны с Дэвидом: друзья, школьные приятели, бывшие возлюбленные. Это все, что мог с уверенностью сказать Маркус. Многие из тех, через чьи руки прошли фальшивые деньги, наверняка об этом и не догадывались, поскольку изготовитель поддельных купюр был мастером своего дела.
Если за этим стоит Дэвид, непонятно, как это ему удается. Во время частых отлучек брата Маркус много раз обыскивал его дом, допрашивал слуг, которым тот вечно забывал платить жалованье, и ни разу ничего не обнаружил. Конечно, только полный болван будет печатать деньги у себя в гостиной, но Маркус даже чернильного пятна нигде не заметил. Слуги давали крайне скудные сведения: Дэвид прожигал столько же денег, что и всегда, ни больше ни меньше. Винный погреб полнехонек, свежее мясо присылают каждую неделю. Вот уже три месяца, как Маркус следил за каждым шагом Дэвида и отмечал все, начиная от неудачного романа с леди Барлоу и кончая сменой портного, но ничего относящегося к делу не выявил.
И все же Маркус нутром чуял, что Дэвид каким-то боком замешан в этом деле. В последнее время брат стал еще более бесшабашен и беспечен. Интрижка с леди Барлоу – это еще цветочки. Маркус отложил ручку и вздохнул. Он так надеялся, что за время отсутствия Дэвида ситуация прояснится и поток фальшивых денег не иссякнет: тогда всем станет ясно, что Дэвид тут ни при чем. Но, как назло, количество поддельных купюр тут же резко сократилось.
По крайней мере, теперь известно, где был Дэвид и что он затеял. Интересно, навязал ему эту аферу Перси, чтобы отвлечь от расследования, или просто хотел отомстить за то, что Маркус выдворил его из Лондона? Насчет последнего Маркус особо не переживал: все равно к утру ноги ее здесь не будет, – а вот первая догадка его тревожила. Дэвид не глуп и вполне мог что-то заподозрить. Возможно, женщина понадобилась, чтобы сбить его со следа. Было нелегко покрывать Дэвида без его ведома, но если он все знает, дело принимает и вовсе крутой оборот.
О том, чтобы начистоту поговорить с Дэвидом, не могло быть и речи: когда брат чувствовал, что ему что-то вменяют в вину, он начинал яростно отбрыкиваться. Кроме того, Маркус надеялся, что, как бы там ни было, в итоге Дэвиду будет вынесен оправдательный приговор, поэтому не видел смысла обсуждать с ним эту тему. Он неплохо изучил брата и знал, что, если тот и впрямь угодил в серьезный переплет, правды от него не дождешься – даже если спросить его в глаза, он будет все отрицать. Лучше уж самому докопаться до истины.
Маркус поднялся и налил себе выпить. Во-первых, нужно договориться с этой миссис Престон. С виду она обыкновенная деревенская простушка; такой достаточно сунуть денег, и она мигом испарится. Конечно, объявление в «Таймс» привлечет всеобщее внимание, но если невесты не обнаружится, а Маркус заявит, что в газете что-то напутали, сплетни быстро утихнут; по крайней мере, он очень на это надеялся.
Глава 5
Ханна хотела уехать, и как можно скорее, но Уолтерс умолчал, что подъехавший к крыльцу экипаж, вовсе не вызван по ее просьбе. Лишь когда захлопнулась дверца, Ханна смекнула, что карета слишком роскошна, и забарабанила в стенку, за которой сидел кучер, но ответа не получила.
Лишь когда карета остановилась у огромного особняка, и лакей помог Ханне спуститься, она поняла, что сбылись ее худшие опасения. Однако, поскольку иного выбора у нее не оставалось, она взяла Молли за руку и, кипя от негодования, последовала за слугой.
Никогда прежде ей не доводилось видеть такого громадного здания: потолок высотой в три этажа был разрисован божественно прекрасными фресками, а пол, покрытый камнем молочного цвета с прожилками (Ханна решила, что это мрамор), простирался, насколько хватало глаз.
Когда слуга ушел, оставив гостей одних, Ханна еще сильнее возненавидела владельца этих хором. Она никогда бы не бросила гостей у двери, не говоря уже о том, чтобы похищать кого-то и силой тащить к себе в дом.
– Мама! – громко прошептала Молли. – Где это мы?
Ханна стиснула ладошку дочери.
– Пришли кое с кем попрощаться, – негромко ответила она, – потому что мы скоро уезжаем.
– А Дэвид здесь? – Ханна уже объяснила, что Дэвид жив, но больше к ним не вернется, но Молли никак не могла взять в толк, как такое возможно.
– Нет. – Заслышав звук шагов, Ханна осеклась на полуслове и выпрямилась, стараясь не струсить под презрительным взглядом герцога.
– Боже, только не говорите, что это внебрачный ублюдок Дэвида, – простонал Маркус вместо приветствия, косясь на Молли.
Вне себя от негодования, Ханна зажала ладонями уши дочери.
– Я требую, чтобы мне немедленно вернули чемоданы, – прошипела она сквозь стиснутые зубы. – Я вам не негодная вещь, чтобы втаптывать меня в грязь. Немедленно извинитесь перед моей дочерью и вызовите нам карету, иначе я не ручаюсь за последствия.
Взгляд герцога сделался непроницаемым.
– Не запугивай меня, девчонка, – негромко процедил он. – Я не поддаюсь на провокации.
– Да что вы такое говорите! – с неподдельным негодованием воскликнула Ханна.
– Предлагаю вам двести фунтов стерлингов, – герцог сунул ей в руки лист бумаги, – в обмен на молчание, а также за то, чтобы вы побыстрее убрались отсюда.
– Велите подать мои чемоданы. – Ханна даже не взглянула на бумагу, однако герцог продолжал наступать.
– Возьмите. Если вы сейчас откажетесь, то больше этих денег не увидите.
– Надеюсь, что и вас тоже! – Ханна развернулась и схватила дочь за руку. – Пошли, Молли, заберем вещи и закажем карету.
Неожиданно в дверь постучали, и, когда она распахнулась перед самым носом Ханны, к герцогу устремилась прелестная девушка.
– Ах, Маркус! – воскликнула она и, шелестя рюшами и ленточками, бросилась к нему в объятия. – Вот хитрюга, хранил такую тайну! Когда Дэвид нам все рассказал, я чуть в обморок не упала, а матушка подумала, что это его очередная шутка. В итоге мы, посовещавшись, решили приехать и увидеть все собственными глазами!
Герцог помрачнел, тогда как Ханна, воспользовавшись ситуацией, прижала к себе Молли и скользнула к выходу.
– О чем ты, Селия?
Ханна с удивлением отметила, что и герцогу не чужды человеческие чувства – его голос заметно потеплел.
– О твоей невесте! – Девушка сверкнула глазами и рассмеялась, затем обернулась, и ее взгляд упал на незнакомую ей даму.
– Вы, должно быть, Ханна. – Она приветливо улыбнулась. – Очень приятно познакомиться.
С этими словами Селия не мешкая заключила гостью в объятия.
Ханна оцепенела. Глянув через плечо девушки, она встретилась взглядом с герцогом; его лицо было на удивление спокойно, но чувствовалось, что внутри у него все так и клокочет от ярости. Что ж, в том, что случилось, нет ее вины, так что пусть выпутывается как хочет.
– Боюсь, это ошибка.
Девушка сжала перед собой руки, видно, для того, чтобы опять не броситься обниматься.
– Простите, я от счастья совсем позабыла о приличиях! Я – Селия Риз, сестра Маркуса. Зовите меня просто Селия. Я так рада, что мы породнились! Дэвид рассказал нам о вас в письме. Какой же ты шалопай, Маркус, что сам не сообщил о своей невесте! Зато теперь все уже позади, и я очень рада за вас и за Маркуса! Мы с матушкой чуть не расплакались на радостях!
– Нет, погодите… – начала Ханна, но Селия ее перебила:
– Надеюсь, вы простите наш неожиданный визит, но нам ужасно хотелось с вами встретиться. К тому же мы вам пригодимся: вы ведь не местная и наверняка даже не знаете, где здесь магазины, а у мамы полгорода ходит в знакомых! – Она снова обернулась к брату: – Ах, Маркус, ты обязательно должен устроить бал в ее честь!
Пока Ханна пыталась собраться с мыслями, Молли тихонько хныкала, уткнувшись ей в юбку. Успокаивая дочку, Ханна даже не услышала, что ответил герцог на нелепое предложение сестры.
– Не бойся, – прошептала она. – Скоро мы поедем к себе.
– Мама, я есть хочу. – Глаза Молли блестели от слез, подбородок дрожал. – Когда будет чай?
Рядом послышался шорох: это Селия опустилась перед ними на колени.
– Ты, наверное, Молли? – с нежностью спросила она. – Я твоя новая тетя, меня зовут Селия, и я привезла тебе подарок. Хочешь взглянуть?
Молли вскинула на мать огромные глаза, полные слез, но Ханна и сама не знала, как теперь быть. Конечно, не стоило обижать юную леди и пугать Молли, но с этой неразберихой надо было как-то кончать.
– Да, – ответила Молли, вынув палец изо рта, и выпустила юбку Ханны.
Только тут Ханна заметила пожилую женщину, которая вошла вслед за Селией: должно быть, она приходилась ей матерью. Когда Селия взяла Молли за руку, женщина приблизилась.
– Добро пожаловать, милая. – Она легонько пожала Ханне руку. – Рада познакомиться с вами и с вашей дочкой. Прелестное дитя!
Ханна снова попыталась объясниться.
– Все совсем не так, как вы думаете…
И тут же ее перебила Молли, громко взвизгнув от радости: Селия протянула ей большую коробку, принесенную слугой, и Ханна обмерла – она в жизни не видела такой нарядной упаковки.
– Мамочка, гляди! – радостно закричала Молли, разрывая обертку.
Ханна стремглав бросилась к дочке и схватила ее за руки.
– Нет, Молли, нет! Мы… мы сейчас уезжаем.
– Ну, мамочка! – На глаза Молли снова навернулись слезы, и когда она с грустью посмотрела на красивую коробку, Селия присела рядом.
– Только не плачь! Это тебе, и никому больше. – Она неодобрительно покосилась на Ханну. – Я специально для нее выбрала этот подарок…
Ханна огляделась. Был бы здесь хоть кто-нибудь, кто мог прийти ей на помощь, в отчаянии подумала она и огляделась. Герцог, нахмурившись, читал какое-то письмо, а мать Селии не сводила с Ханны взволнованных глаз, но вдруг герцог напрягся как пружина, засунул письмо в карман и в два шага пересек коридор.
– Селия, присмотри пока за ребенком. Извините, мы ненадолго отлучимся. – Он схватил Ханну за запястье и потащил в сторону двери.
– Мама? Где моя мамочка? – Голос Молли становился все громче.
– Не бойся, милая, я здесь! – крикнула Ханна. Она не могла остановиться, так как герцог тащил ее к двери. – Все хорошо!
– Мама? Мамочка!
Ханна что было сил дернула руку, пытаясь высвободиться из железной хватки герцога.
– Пустите! Ей страшно! – Однако все ее усилия оставались тщетными.
И тут Молли, вырвавшись из объятий новоиспеченной тети, бросилась вслед за матерью и вцепилась ей в ноги. Ханна нагнулась к дочке, но не удержалась, рухнула герцогу на грудь и инстинктивно вцепилась ему в плечи, после чего все трое плюхнулись на пол.
Не замечая ничего вокруг себя, Ханна прижала к себе дочку и принялась что-то нежно нашептывать ей на ухо. Только когда рыдания Молли приутихли, она поняла, что сидит на коленях у герцога, прижавшись к его груди, а он придерживает ее за талию.
Если не считать икоты Молли – последствие бурных рыданий, – в холле царила мертвая тишина, и Ханна подняла голову.
Селия зажала рот руками и широко распахнула глаза; ее мать тоже никак не могла оправиться от потрясения. Даже у дворецкого задергалась челюсть. На герцога Ханна не смела даже взглянуть: она кожей чувствовала, как ее обжигает его разъяренный взгляд. В ужасе вскочив, и не выпуская руку Молли, Ханна облизнула пересохшие губы.
– Простите, произошло недоразумение, – дрожащим голосом прошептала она.
Селия тут же бросилась к ней.
– Ну что вы! – Ее глаза еще больше расширились. – Это я во всем виновата. Мне ужасно жаль, я не хотела напугать вашу дочь; но я так разволновалась! Надеюсь, вы не ушиблись?
Она встревожено оглядела Ханну, потом Молли.
– Прости, Маркус. – Селия обернулась к брату, который к этому времени уже успел подняться.
– Ничего страшного. – В его голосе прозвучала тщательно скрываемая обида. – Надеюсь, никто не пострадал?
Он злобно взглянул на Ханну.
– Прошу нас извинить, мы не ждали гостей, и… нам нужно уладить кое-какие неотложные дела.
Ханна не успела ничего возразить, как обе леди согласно кивнули – похоже, такое поведение герцога было им не в диковинку.
Молли, шмыгая носом, уселась на пол и милостиво приняла из рук Селии выпавшую в переполохе Мисси, а тем временем герцог, решительно взяв Ханну под руку, увлек ее в ближайшую комнату.
Когда дверь за ними закрылась, герцог провел рукой по темным волосам, приглушенно выругался и подошел к большому окну, выходившему в сад. Наблюдая за ним, Ханна решила вести себя с ним порезче, дабы расставить, наконец, все точки над i.
– Думаю, не лишним будет разъяснить веем, что картина, которую они увидели, – всего лишь недоразумение.
Маркус обернулся.
– Вряд ли кто-то этому поверит, мадам. – Он принялся загибать пальцы. – Во-первых, запись в регистрационной книге, подделанная подпись и священник, готовый засвидетельствовать мое присутствие на брачной церемонии. Во-вторых, объявление о нашей свадьбе в «Лондон Таймс», без сомнения, присланное на моей почтовой бумаге и написанное почерком, похожим на мой. В-третьих, письмо от Дэвида.
Он вынул из кармана скомканный листок, который читал ранее.
– В этом письме подробнейшим образом описан наш якобы «головокружительный роман», столь восхитивший Розалинду и Селию. Разумеется, им не терпится самим в этом удостовериться, и что же? Они приезжают и видят вас точь-в-точь такой, как описывал Дэвид.
Маркус резко отвернулся к окну.
– Впрочем, я сам виноват в этой несуразице, – с досадой пробормотал он.
– Но может, не поздно все исправить… – неуверенно произнесла Ханна.
Герцог бросил на нее мрачный взгляд.
– Значит, вы предпочитаете раскрыть правду? А я вот не горю подобным желанием.
– Но тогда какой у нас остается выбор? – взволнованно воскликнула Ханна. – Мы оба стали жертвами жестокого розыгрыша, и нас не осудят, если, конечно, мы все толком объясним.
Герцог нетерпеливо вздохнул.
– Не так-то все просто.
Ханна вскинула брови.
– Разве? – Она повернулась и, войдя в холл, спокойно произнесла: – Мне ужасно жаль, мадам, а также мисс Риз, но произошло недоразумение. Герцог и я не совсем женаты, точнее, просто неженаты.
Краем глаза Ханна заметила, что Маркус стоит в дверях и буравит ее угрюмым взглядом. Она склонила голову набок, и лицо ее приняло слегка самодовольное выражение: мол, видите, как все просто?
В холле на некоторое время воцарилось изумленное молчание, затем Селия оживленно воскликнула:
– Ох, ну, конечно же! Она права, мама: что значит какая-то деревенская церквушка. Мы должны устроить им настоящую свадьбу, созвать все сливки общества. Как думаешь, мы успеем в этот сезон – ведь уже целый месяц прошел!
Ханна покачала головой.
– Благодарю, но я имела в виду нечто другое…
Селия дружелюбно похлопала ее по руке.
– Да не переживайте вы так – нам это будет только в радость! Матушка уже и не надеялась женить Маркуса. Мы закажем вам голубое платье под цвет глаз!
– Не нужно мне голубого платья, – встревожилась Ханна. – И вообще никакого не нужно!
Миссис Риз рассмеялась.
– Господи, милая, не позволяй Маркусу командовать тобой! Он не вправе скупиться, и тут Селия права: вам нужно сыграть настоящую свадьбу. А ты, Маркус, немедленно напиши священнику.
– Но она не собирается повторно выходить замуж, – возразил герцог, и Ханна вздрогнула, а затем обернулась. Заметив это, герцог вскинул бровь, словно говоря: видишь, все не так просто. – Вы застали нас врасплох. Не хотите ли отдохнуть с дороги?
Обе дамы не стали возражать, и Ханна поджала губы.
– Я больше здесь ни на минуту не задержусь, – заявила она во всеуслышание. – И я не намерена выходить замуж за этого человека!
Розалинда вздохнула и положила руку Ханне на плечо.
– Ну что вы, милочка, Маркус не так уж плох. Может, правда, иногда сдвинуть брови и прикрикнуть, но это не страшно. Вам он, конечно же, понравился, иначе вы не вышли бы за него замуж.
После этих слов воцарилась тишина, и все выжидательно уставились на Ханну и герцога, которые буравили друг друга взглядами, словно дуэлянты, готовые ринуться в бой.
Наконец миссис Риз повернулась к герцогу:
– Маркус, ну что ты стоишь как истукан? Ты просто обязан уговорить ее остаться!
– Не буду я никого уговаривать, – холодно буркнул герцог. – Если она хочет уйти, скатертью дорожка.
– Но, Маркус, как у тебя язык повернулся сказать такое!
Не дожидаясь ответа герцога, Ханна схватила Молли за руку и направилась к двери; ей было все равно, отвезут ее или ей придется идти в Миддлборо пешком, навьючившись чемоданами.
– Постойте, Ханна, не уходите! – Селия преградила ей дорогу. – Умоляю вас, останьтесь!
– Остаться? После того, что сказал ваш брат?
– Вы совершенно, правы. – Розалинда встала рядом с дочерью. – Не знаю, что на него нашло сейчас, но Маркус с юности отличался взрывным темпераментом. Конечно, до Дэвида ему далеко, зато дерзости не занимать. И все же не принимайте его слова близко к сердцу.
Теперь на Ханну взирали две пары ярко-голубых глаз: одни с радостным волнением, другие с решимостью. Определенно она угодила в лапы романтической натуры и свахи. Если не вырваться сейчас, она пропадет навеки!
Ханна умоляюще взглянула на герцога, он слегка дернул плечом.
– Харпер, приготовь комнаты. Думаю, дамы действительно хотят отдохнуть с дороги.
Мать с дочерью обменялись торжествующими взглядами и направились к лестнице; лакеи потащили за ними тяжелые чемоданы, и Ханна отошла в сторону, пропуская их. Может, незаметно выскользнуть за дверь, пока никто не заметил? Но тут она увидела, как мимо проплыл ее саквояж.
Тут уж Ханна окончательно пришла в отчаяние и обернулась, ища глазами герцога: он стоял у величественной спиральной лестницы из чистого мрамора и явно поджидал ее.
Переведя взгляд на дам, которые поднимались по лестнице, смеясь и болтая, Ханна с удивлением заметила рядом с ними Молли и попыталась пройти к лестнице.
– Постойте, нам нужно поговорить. – Герцог решительно преградил ей дорогу, и Ханна замерла.
– Мне не о чем с вами разговаривать.
Он вздохнул и зажмурился; на его лице было написано ненавистное ей выражение сдерживаемой обиды.
– А мне, как ни печально, есть, что вам сказать. Зря вы не взяли деньги.
– Ни за что, даже если бы деньги избавили меня от этого позора. – Ханна быстро взбежала вверх по лестнице.
Она нашла Селию и Розалинду в комнате неземной красоты. Розовые апартаменты проститутки, некогда казавшиеся Ханне шикарными, по сравнению с этими покоями выглядели кричащей безвкусицей. Огромная комната по размерам не уступала домику священника, а мебель, с которой Селия и Розалинда поспешно стаскивали чехлы, отличалась особым изяществом. Стены были оклеены светло-голубыми обоями, а высоченный потолок красиво расписан.
Когда Селия раздвинула шторы, и в комнату хлынул поток света, сердце Ханны дрогнуло.
– Мама! – Из-под стола, накрытого скатертью, вылезла Молли. – Я прячусь!
С этими словами она опять исчезла, и Селия звонко рассмеялась.
– Какой прелестный ребенок! – Девушка опустилась на колени и заглянула под стол. Приглушенный визг свидетельствовал о том, что Молли в восторге от своей новой приятельницы по играм.
– Просто вылитая Селия в детстве. Только глаза другого цвета, – с нежностью заметила Розалинда, и Ханна что-то пробормотала в ответ.
Интересно, не из-за этого ли сходства герцог возомнил, что Молли – ребенок Дэвида? Как бы то ни было, это не извиняет его грубости.
– Не понимаю, почему Маркус не подготовил эти комнаты к вашему приезду, – продолжила Розалинда. – Я сегодня же поговорю с ним. Вы, наверное, захотите все здесь поменять?
Ханна широко распахнула глаза. Переделать по своему вкусу эту замечательную комнату? Да здесь же все совсем новое! Даже если бы она и впрямь вознамерилась остаться, она бы не стала ничего менять.
– Это самая прекрасная комната из всех, которые я видела, – честно ответила она, и Розалинда наградила ее довольной улыбкой.
– Спасибо, милая. Мне тоже очень нравится голубой цвет.
Ханна нахмурилась: ей стало неловко от этого заявления, но почему, она понять не успела: лакеи внесли ее скарб, и тут же стало ясно, что два скромных маленьких чемодана совершенно не сочетаются с масштабами комнаты, равно как и сама Ханна.
Неожиданно Молли потянула ее за юбку.
– Мама, можно взять это? – Она указала на коробку, которую Селия захватила с собой.
Ханна набрала в грудь побольше воздуха: она подозревала, что внутри лежит что-то ужасно дорогое. Может ли она воспользоваться добротой этих женщин: ведь они ошибочно полагают, что Ханна – жена герцога!
– Молли, мисс Селия очень добра, что купила тебе подарок, но…
Однако Молли и Селия взирали на нее с такой надеждой, что Ханна осеклась на полуслове, а Розалинда тут же положила руку ей на плечо.
– Милочка, ваши размолвки с Маркусом не изменят решения Селии сделать Молли подарок. Мы так хотим ее порадовать!
После такого заявления возражать было бы попросту грубо, и Ханна пошла на попятную. Едва она кивнула, как Молли принялась распаковывать коробку, а Селия с восторгом наблюдала, как она возится с подарком.
Внутри коробки обнаружилась кукла с фарфоровым лицом и руками; ее длинные золотистые локоны оказались того же оттенка, что и у Молли, только чуточку светлее, а глаза были карими. От Ханны не укрылось, с каким восхищением дочка разглядывает прекрасный подарок. Селия тут же показала, как шевелятся руки и ноги куклы, затем достала несколько очень красивых дополнительных нарядов.
– Селия всегда мечтала о младшей сестренке, – прошептала Розалинда. – Ей очень хотелось познакомиться с Молли. Надеюсь, теперь вы простите нас за вторжение?
Ханна покачала головой.
– Ну что вы, это я должна перед вами извиниться. Подарок просто чудесный. Это очень щедро с вашей стороны, но… я не хочу, чтобы вы заблуждались насчет наших отношений с герцогом. Все совсем не так, как кажется.
Розалинда сочувственно улыбнулась.
– Естественно, милочка, но Дэвид написал, что вы очень разумная женщина и замечательно подходите Маркусу. Конечно, он герцог и привык всегда поступать по-своему, но вы будьте сильной и не давайте ему спуску. Поверьте, по-другому с ним нельзя.
Услышав, как ее назвали разумной женщиной, Ханна невольно улыбнулась. Будь она разумной, она раскусила бы обман Дэвида и ни за что не вляпалась бы в эту глупую историю. Однако в одном Розалинда уж точно права: спуску герцогу она не даст, и точка.
Маркус долго смотрел вслед коричневато-серому платью, которое прошелестело мимо, поднялось по лестнице и свернуло к его апартаментам. Харпер не уходил, ожидая приказаний, но сейчас Маркус был не в настроении отдавать распоряжения.
Черт бы побрал шалопая Дэвида! Одно дело повесить ему на шею вдову священника – заметьте, не одну, а с ребенком, и совсем другое – выставить Маркуса посмешищем в глазах не только лондонского общества, но также перед лицом мачехи и сестры. И. где только Дэвид откопал эту вдовушку – обычно брат со всех ног улепетывал от подобных женщин. А теперь она еще и уговаривает его раскрыть правду, а значит, разбить сердце единственным людям, которыми Маркус дорожил. Нет уж, на такое он не отважится.
Стиснув зубы, Маркус отдал Харперу необходимые распоряжения, а как только дворецкий скрылся из виду, принялся перебирать в уме возможные выходы из создавшегося положения.
Если эта Престон останется, ему придется признать ее законной супругой, обеспечивать материально, наряжать и обращаться с ней приличествующим образом. Розалинда тут же осыплет ее деньгами, которые по праву принадлежат ему. К тому же дочка Ханны как две капли воды похожа на Селию – это сходство может породить нехорошие слухи. И все же…
Конечно, не много радости в том, что в доме поселятся три женщины и ребенок, но в таком случае ему просто надо будет проводить здесь поменьше времени и заодно он убьет двух зайцев: продвинется с расследованиями и обретет душевный покой.
Если же миссис Престон уедет, ему придется объясняться с Селией и Розалиндой, которые, судя по всему, воспримут такой поворот в штыки. Миссис Престон тут же смекнет, что к чему и заставит их плясать под свою дуду, а значит, у нее появятся две преданные сообщницы.
Маркус нахмурился. Нет уж, лучше пока оставить ее здесь, хотя перспектива, конечно, не из приятных, зато она отвлечет внимание Розалинды, и мачеха всецело посвятит себя примирению супругов. Позже шумиха утихнет, и он спокойно сбагрит ее с рук долой, а когда расхлебает кашу, заваренную Дэвидом, примется за Розалинду. Это не менее важно, чем спасение Дэвида – хотя последнее дело крайне тяжелое и неблагодарное.
Поднимаясь в свои апартаменты, герцог старался не прислушиваться к непривычному женскому щебету, доносившемуся сквозь смежную дверь, а прежде чем открыть ее, постучался.
Женщины дружно обернулись к нему. Малышка прыгала на кровати, но мамаша быстро спустила ее на пол.
Усмехнувшись, Маркус внимательно оглядел ту, которую решил на время признать своей супругой. В светло-голубой комнате ее серое платье смотрелось не таким уж мрачным, но все же крайне непривлекательным: застегнутый на все пуговицы воротник, длинные прямые рукава… Из пучка выбились темные вьющиеся пряди; они обрамляли лицо Ханны и ниспадали на шею. Ее глаза утратили прежнее вызывающее выражение, когда она обернулась к нему, положив руки на плечи дочери, но ее лицо по-прежнему омрачала тень сомнения.
– Если вам что-нибудь понадобится, голубки, обращайтесь за помощью к нам, – бодро заявила Розалинда, направляясь к двери.
