– Ну-ка расскажи, что еще ты привыкла делать с мужем? – прошептал он ей на ухо. На ощупь она была удивительно мягкой, и Маркус непроизвольно вздохнул. – Может, я разрешу называть себя по имени после того, как мы станем… ближе.
      От его прикосновения у Ханны словно ток по коже пробежал. У герцога были чудесные руки – большие, сильные и на удивление нежные. Ему бы еще характер помягче… Хотя ей-то что с того? Даже если бы он был добряком, это ничего не изменит.
      – Да как вы смеете! – Ханна передернула плечами.
      В глазах герцога сверкнул гнев.
      – Вы первая завели разговор о близких отношениях.
      – Между нами никаких близких отношений нет и быть не может. Никогда! Вы мне не муж!
      – Да? И что с того? – Он встал перед ней, но Ханна не двинулась с места, лишь запрокинула голову, и в ее глазах появился дерзкий блеск.
      – Ничего, – отрезала она. – Я ни за что бы не пригласила вас в постель, будь вы даже моим мужем.
      – Если бы я был вашим мужем, – нежно прошептал герцог, – соблазнить вас стало бы моим святым долгом.
      Он окинул Ханну оценивающим взглядом, который зажег в ней ужасное чувство: нет, не гнев, хуже – любопытство.
      Ханна не знала, что ее потрясло сильнее: то ли его нескромное предложение, то ли ее реакция, но тут, к счастью, подоспело спасение: кто-то негромко поскребся в дверь.
      – Войдите, – строго произнес герцог, меняясь в лице.
      Ханна покраснела и отступила в сторону: она не хотела, чтобы вошедший заметил, что у нее пылают щеки. Дверь приоткрылась.
      – Вас желает увидеть мистер Джозеф Браден, сэр, – послышался негромкий голос Харпера.
      Маркус нахмурился.
      – Кто-кто?
      – Мистер Джозеф Браден, – повторил дворецкий, и его взгляд на секунду задержался на Ханне. – Он утверждает, что является отцом ее светлости.
      Поймав на себе ледяной взгляд герцога, Ханна нервно облизнула губы.
      – Так и есть, – сказала она. – Это правда.
      Герцог слегка вскинул брови и так подозрительно уставился на нее, что она попятилась к двери.
      – Я… я пойду и поговорю с ним.
      – Нет. – Маркус вскинул руку. – Харпер, проводи этого господина сюда.
      Когда дворецкий удалился, Ханна почувствовала, что снова краснеет.
      – Как прикажете это понимать? – В голосе герцога звучало столько презрения, что она внутренне сжалась. А он ведь еще не видел ее отца! Визит Джозефа грозил все окончательно запутать.
      – Было бы лучше, если бы я встретилась с ним наедине, – начала она. – Отец, наверное, хочет поделиться новостями, рассказать, как они там поживают…
      – Новостями? Неужели жизнь в вашей деревушке так богата событиями, что ваш отец не утерпел и через неделю приехал в Лондон, чтобы сообщить вам последние сплетни? – Голос герцога обрел прежнюю резкость.
      – Ну, это мы скоро узнаем. – Ханна двинулась к двери, но было уже слишком поздно.
      – Мистер Браден, сэр, – объявил Харпер, и, когда он отошел в сторону, в комнату ввалился Джозеф. Дверь затворилась за ним, и ее скрип лишь подчеркнул сразу воцарившееся молчание.
      Джозеф был невысок, но широкоплеч и дороден; в роскошном кабинете герцога его грубо скроенная одежда и грязные ботинки смотрелись совершенно не к месту, и казалось, будто он заявился прямиком с поля, точнее, из трактира, если Ханну не подвело обоняние. Ее отец-выпивоха разительно отличался от высокого, благородного герцога, а после того, как он открыл рот, это стало еще заметнее.
      – Прощения попросить не желаете? – развязно заявил Браден.
      Ханна зажмурилась: ей еще никогда не было так стыдно.
      – На каком таком основании? – зловещим голосом осведомился Маркус.
      – Да на таком, что вы, сударь, герцог.
      В душе Ханны боролись два желания: извиниться за грубость отца или просто взять его за шкирку и вышвырнуть вон из комнаты, пока он окончательно все не испортил. Герцога, правда, иногда полезно бывает принизить, но Браден явно перегнул палку.
      – Вы, конечно, помалкивали о своей знатности, пока приударяли за моей дочкой, – довольно невежливо продолжал гость, – вот все и решили, что вы обыкновенный разгильдяй-бессребреник. Ох, и потешались вы, верно! А я вот смешного тут ничего не вижу, так что будьте добры расплатиться за обиду.
      – Папа! – Ханна охнула.
      Конечно же, Браден не понял, что герцог и Дэвид – разные люди. Спору нет, они очень схожи, но Ханна сразу подметила разницу. И вот теперь ее отец оскорбляет совершенно незнакомого человека!
      – Что вы подразумеваете под «загладить обиду»? – За внешним спокойствием герцога явно таилась угроза.
      – Вы не испросили у меня благословения, когда повели ее под венец!
      Герцог и бровью не повел.
      – Теперь поздно выдвигать подобные обвинения.
      – Но она-то по-прежнему мне дочерью приходится! – Браден вскинул голову. – Так что потрудитесь уплатить.
      Ханну едва не стошнило: только теперь она поняла, зачем отец притащился в Лондон. Когда она сообщила, что выходит замуж за Дэвида, он вздохнул с облегчением: мол, не придется кормить ее и Молли, а теперь он спохватился – его дочь, оказывается, отхватила богача!
      Ханна бросилась к отцу и схватила его за руку.
      – Это тебя не касается! – громко прошептала она. – Джейми все отработал…
      – Да что с Джейми взять! – огрызнулся Браден. – А вот герцог прекрасно понимает, во что ты мне обошлась. Пусть платит – я не потерплю надувательства!
      – Надувательства? Да как ты сме…
      – Иди-ка ты лучше займись бабскими делами и не мешай нам, – перебил ее Браден. – Нам с твоим мужем есть что обсудить.
      – Но…
      – Иди-иди. Не видишь, ты тут лишняя? – Браден высвободил руку и повернулся к дочери спиной.
      На мгновение на лице Ханны отразились сразу все овладевшие ею чувства, и Маркус ее даже пожалел: знакомая картина. Даже взрослому человеку бывает тяжело осознать, что отцу он не нужен.
      – Да, дорогая, лучше иди. – Он кивнул. – Тебе будет скучно нас слушать.
      Сначала Ханна не сдвинулась с места и продолжала в упор смотреть на герцога, но через несколько секунд опустила взгляд.
      – Пожалуй, я действительно пойду, – буркнула она наконец. – Не хочется вам мешать.
      Когда она наконец вышла, Маркус перевел взгляд на Брадена. Теперь его уже ничто не сдерживало.
      – И какую именно сумму вы намерены у меня выцыганить? – Он уселся за стол и отхлебнул кофе, однако гостю присесть не предложил, равно как и выпить. Ему не было известно, что за размолвка произошла между Браденом и Дэвидом, но Браден, очевидно, спутал их с братом. Подобную ошибку Маркус редко кому прощал.
      Суровый взгляд старика не дрогнул.
      – Тысяча фунтов – таков у нас выкуп за невесту.
      Маркус едва удержался от смеха. Жалкие гроши! Стоило ли из-за этого так унижаться?
      – А чего ради мне вам платить? – поинтересовался Маркус. – Ханна с вами не жила, стало быть, никакого проку ей от вас не было. К тому же замужество дочери избавило вас от необходимости брать ее на свое попечение.
      – Это не важно, – проворчал Браден. – Она мне родная дочь, а от ее первого брака мне ничего не перепало. Черт ее дернул выскочить за приходского священника! От дочерей никакого проку, если только замуж их выгодно не выдать, но, слава Богу, на сей раз она себе богача подцепила, и уж тысячу я из вас точно вытрясу.
      – Нет. – Герцог с трудом сдерживал улыбку, глядя на то, как хорохорится Браден.
      – Я свои права знаю…
      – Да? – Маркус поднялся на ноги и, конечно, для пущей убедительности оперся о стол. – И вы знаете, что выкуп за невесту определяется особым соглашением, которое заключается до свадьбы, а по истечении этого срока жена всецело принадлежит мужу. Ваши права на выкуп истекли в день свадьбы, так что попрошу впредь не беспокоить ни меня, ни мою супругу; в противном случае это обернется крайне тягостными для вас последствиями.
      Маркус сделал внушительную паузу.
      – Я не вижу причин награждать вас тысячей фунтов, раз уж вы не позаботились об этом раньше.
      – Но тогда вы скрывали, что являетесь герцогом, – огрызнулся Браден и сжал мясистые руки в кулаки. Улыбка Маркуса стала зловещей, и он позвонил в колокольчик.
      – Ах, я такой забывчивый!
      Браден заскрипел зубами.
      – Презренный аристократишка, – злобно выругался он. – Увез мою дочку из отчего гнезда и теперь честный долг перед семейством отдать не хочет.
      В комнату проскользнул Харпер.
      – Пожалуйста, проводите мистера Брадена, – бросил Маркус и снова занялся бумагами.
      Браден взвыл от злости.
      – Дай мне хоть с дочкой-то поговорить! Уж она сделает все как надо.
      – Харпер, выставьте мистера Брадена вон. – Маркус сделал особое ударение на слове «вон». – А вам всего доброго, сэр.
      Бросив злобный взгляд на герцога, Браден удалился, а Маркус остался сидеть, уставившись в бумаги. Наконец он поднял голову, подлил себе кофе из серебряного кофейника и сделал глоток, после чего обернулся и посмотрел в окно, располагавшееся позади письменного стола. То, что он увидел, заставило его нахмуриться. Почему не задвинута щеколда?
      Поднявшись, Маркус плотнее прикрыл окно и продолжил стоя рассматривать выложенные на стол документы. Потом он снова вызвал Харпера.
      – Где сейчас герцогиня? – Маркус еще не представил Ханну слугам, но вся прислуга и без того знала, точнее, ошибочно полагала, кто она такая. Если он не хочет раскрыть обман, ему придется придерживаться принятой линии.
      – Думаю, мадам пошла погулять в сад, – предположил Харпер.
      Вздохнув, Маркус отправился на поиски, удивляясь про себя, что его задел характер ее отношений с отцом. Может, Ханна сама пригласила Брадена, чтобы он разыграл эту душещипательную сцену? Надо полагать, им с папаней пригодилась бы тысяча фунтов. Вот только как быть Маркусу с ее обиженным взглядом? Неожиданно вспомнился Дэвид: тот тоже дулся всякий раз, когда отец отмахивался от него, как от ненужной вещи.
      Ханна сидела на каменной скамье, выпрямившись, как струна, и смотрела прямо перед собой.
      – Красивый у вас сад, – произнесла она, заметив Маркуса.
      Герцог огляделся.
      – Да, верно. – Он присел на краешек скамьи.
      – Я верну вам все, что вы ему заплатили, – пролепетала она так тихо, что он едва расслышал.
      – Почему вы думаете, что я ему заплатил?
      Ханна крепко стиснула руки – даже костяшки побелели.
      – Я знаю, он пришел требовать денег.
      – Что же мне теперь давать деньги всем, кто их у меня потребует?
      Ханна по-прежнему прятала взгляд, но Маркусу показалось, что за время разговора она ни разу не сморгнула.
      – Вы ведь хотите, чтобы все считали нас мужем и женой.
      – Не думаю, что для этого нужно платить человеку, которого я прежде в глаза не видел.
      Ханна прикрыла веки и вздохнула.
      – Теперь он вам обязательно сделает какую-нибудь пакость.
      – Сомневаюсь.
      Ханна покачала головой. Рядом с ее волосами жужжала пчела, но она, похоже, этого не замечала.
      Маркус снова окинул взглядом сад и вдруг понял, что он не был здесь с самого начала весны. На месте прежней сирени садовник высадил розы. Или тут всегда розы и росли?
      – Я дал этому господину понять, что не потерплю вмешательств в мою личную жизнь. Если он начнет чинить мне препоны, то сильно об этом пожалеет.
      – Он мой отец. – В ее голосе слышалось скорее извинение, нежели протест.
      – А вы перед лицом общества моя супруга, – заявил Маркус с чувством собственника. – Поверьте, это имеет свои преимущества. Почему бы вам этим не воспользоваться?
      Ханна по-прежнему не шевелилась. Хоть не разревелась, и на том спасибо, подумал Маркус и, скрестив на груди руки, покосился на нее краешком глаза.
      Он добивался от людей желаемого с помощью своего высокого положения и титула, а в случае чего мог и пригрозить. В основном на это его вынуждали высокопоставленные особы, которые чего-то от него хотели, но втайне его побаивались. Однако с этой женщиной он не мог себе такого позволить: чтобы держать в секрете проделки Дэвида, необходимо было заручиться ее поддержкой. С ней следует быть осторожнее, иначе она в любой момент может все погубить.
      Герцог снова скользнул по ней взглядом: волосы собраны в скромный пучок, простенькое платье… Интересно, что нужно для того, чтобы угодить вдове деревенского священника?
      – Мы не успели толком договориться, а пора бы, особенно в свете недавнего визита.
      Ханна встревожено обернулась. Разумеется, ей было плевать на чувства герцога, но слова и поступки отца ранили ее по-прежнему, и она ненавидела себя за это. Он обращался с ней так, потому что она уродилась дочерью, не сыном – а с дочерей какой прок, разве что выдать удачно замуж и получить деньги. Кстати, что там сказал герцог?
      – Так нам надо договориться? О чем же?
      – О материальной компенсации; разумеется.
      Ханна вдруг почувствовала, что у нее разболелась голова. Ну и кашу они заварили! Ей постоянно приходится притворяться женой человека, которого она впервые видит; лгать его мачехе и сестре, добрейшей души женщинам; а теперь еще родной отец считает ее обманщицей.
      – Не нужны мне ваши деньги.
      Герцог нахмурился.
      – Прежде чем отказаться, выслушайте меня. Я по-прежнему желаю скрыть проступок Дэвида, однако без вашей помощи тут не обойтись; посему я должен загладить свою нерадивость и уведомить вас, что буду очень благодарен за содействие. Полагаю, не сделай Дэвид свое предложение, вы оказались бы на содержании у отца.
      Ханна кивнула: что толку скрывать, если ему и так все известно.
      – В таком случае предлагаю вам независимость: загородный особняк, или домик, как вам угодно, плюс содержание. Не хочу оскорблять вас, настаивая на большой сумме, – герцог неожиданно улыбнулся, – но нуждаться вы точно не будете. Более того, если вы разумно распорядитесь этими деньгами, вам никогда больше не придется просить кого-то о помощи.
      – Это очень щедрое предложение, – прошептала Ханна, чувствуя, как застучало у нее в висках.
      – Вдобавок вы можете оставить одежду и прочие подарки, которые Селия с Розалиндой вручили и еще вручат вам и вашей дочери. Пусть вас не волнует, во сколько это обойдется; если возникнут сложности, я сам поговорю с Розалиндой.
      Ханна ничего не ответила. Она хотела домой, но где теперь ее дом? И тут ей вспомнился маленький домик, который Дэвид передал по акту Джейми.
      – Дэвид передал моему брату домик за городом в качестве брачного выкупа, – сказала она. – Если этот дом и вправду принадлежал ему, я поселюсь там.
      – А, охотничья сторожка! Да, она была его, а теперь перешла к вам, если вы, конечно, не против. Должен предупредить, что Дэвид поддерживал ее не в лучшем виде, и если я ничего не путаю, это маленькая, убогая хибарка.
      Ханна подумала, что домик приходского священника герцог тоже счел бы маленьким и убогим. Впрочем, хижину Дэвида она еще не видела, но все же решила приготовиться к худшему. Вот только зачем ему дарить ей дом? Разве только… Если он юридически остается владельцем, она будет вынуждена выполнять все его прихоти.
      – Если мы составим брачный контракт, вам отойдет вдовья недвижимость, – сказал Маркус, словно прочитав ее мысли. – Вы будете владеть домом, пока я жив, а потом он перейдет к вам по наследству и позже достанется вашей дочери.
      – Да? И что мне для этого нужно сделать? – У Ханны окончательно пропало желание препираться, и она впервые пожалела, что не бросила раненого Дэвида Риза под кустом черники.
      – Изображайте довольную супругу, насколько это возможно! Время можете проводить по своему усмотрению, но будьте добры присутствовать на приемах, которые привыкли посещать мы с Розалиндой. Мне предстоит много работы, потому я не буду докучать вам. Большинство супругов холодны друг к другу; не вижу причин, почему наш брак должен казаться исключением. – Герцог на мгновение умолк.
      – Единственное, что от вас требуется, – не раскрывать истинную подоплеку, – заговорил он снова. – Пусть Розалинда думает, что мы с вами делим брачное ложе либо поступали так прежде.
      Что ж, он не оставил ей выбора.
      – И как долго это будет продолжаться? – Ханна слышала свой голос как будто со стороны.
      Герцог пожал плечами.
      – Месяц, самое большее – два. По окончании сезона Розалинда с Селией вернутся в Эйнсли-Парк, и вы, если хотите, можете с ними переписываться при условии, что сохраните нашу тайну.
      – А как же вы? – не выдержав, спросила Ханна. Нужно хорошенько обдумать это решение, чтобы не попасть впросак, как это случилось с Дэвидом. Если ей нельзя говорить правду, значит, она всегда будет зависеть от герцога. Даже когда они расстанутся, все будут считать, что она была герцогиней, следовательно, с желаниями герцога ей придется считаться. – Какие с вами прикажете поддерживать отношения?
      – Самые элементарные. И помните: никто из нас не будет вправе заключить повторный брак.
      Действительно, для того чтобы снова выйти замуж, Ханне придется раскрыть все карты, а ведь она еще далеко не старуха и ей не запрещено мечтать о новой любви. И что делать герцогу, у которого нет наследника? Неужели он не хочет передать сыну свое богатство и титул? Нет, ему просто необходимо жениться по-настоящему!
      Маркус потянулся, и когда он закинул ногу на ногу, на начищенных до блеска ботинках заиграли солнечные блики. Наверняка эти отполированные ботинки обошлись дороже, чем вся одежда Ханны, начиная с младенческих лет. Стивен тоже любил сидеть вечерами в саду, закинув ногу на ногу, а она поддразнивала мужа тем, что он не способен сидеть смирно, даже когда ему того хочется: бедняга Стивен имел привычку болтать ногой в воздухе. Однако ноги герцога были совершенно неподвижны. Этот человек отличался завидной силой воли и самообладанием, каждое его слово и действие было тщательнейшим образом продумано и взвешено.
      Только вот всю эту сумятицу он определенно не предусмотрел. И тут внезапно Ханну осенило: наверняка герцог испытывает те же чувства, что и она, и тоже не знает, как выпутаться из этой передряги! Ей сразу полегчало: приятно сознавать, что человек, привыкший получать от жизни все, что захочет и когда захочет, попал впросак. Теперь они квиты.
      – Ну, вот на этом мы и порешим, – громко произнес герцог, и Ханна вздрогнула: задумавшись, она перестала слушать, что он говорит.
      – Прошу прощения, я отвлеклась, у меня был тяжелый день.
      – Я говорю, – нарочито медленно повторил герцог, – что не намерен жениться. Если же вы пожелаете в дальнейшем выйти замуж, я возражать не стану при условии, что вы прекратите всякие сношения с Селией и Розалиндой. Возможно, в таком случае я сочту разумным изменить некоторые пункты нашего соглашения.
      – Но что, если вам все же захочется жениться?
      Герцог усмехнулся.
      – Вы, кажется, боитесь, что я воспользуюсь предлогом и лишу вас обеспечения?
      – Нет, но что мне делать, если вы передумаете? – Ханну начала раздражать излишняя самоуверенность герцога. С чего он взял, что все пойдет в точности так, как он хочет? – У вас ведь нет наследника.
      Маркус ничего не ответил, лишь прищурился.
      – Хотя нет, – поправилась Ханна. – Наследник у вас есть. Дэвид.
      – Да, – кивнул он. – Дэвид действительно мой наследник, не опоздай он на десять минут, стал бы герцогом. Своим поступком Дэвид доказал, что способен жениться, ну а про то, что он может иметь ребенка, я давно знаю.
      Ханна в гневе вскочила на ноги.
      – Он лжец и подонок! Как можно доверить такому пройдохе титул?
      Герцог поднялся в полный рост, и его тень упала на Ханну, отчего ей показалось, что залитый солнцем сад сразу помрачнел.
      – Мужчина, который, подобно мне, занимает высокое положение в обществе, женится по трем причинам: богатство, продолжение рода, связи. Денег у меня и без того предостаточно, продолжателя рода я уже наметил, ну а полезных связей у меня с избытком. Вот почему я не намерен менять своего решения. – Он склонил голову набок, словно к чему-то прислушивался. – Уж не обманывают ли меня уши? Почему вы не спрашиваете: «А как же любовь?»
      – Уши вас не обманывают, но я и без вас знаю ответ. Может, вы и способны на дружбу, но не на любовь. Сильные чувства – не ваш удел.
      – Неужели? – заинтересованно спросил герцог. В его голосе не слышалось ни удивления, ни обиды.
      – Вы не хотите, чтобы вас любили, – воскликнула Ханна. – Вы пойдете на всяческие уловки и будете лгать людям, которые вопреки всему все же вас любят. Только представьте, как им будет горько и обидно, когда они узнают…
      – Когда? – Глаза герцога сверкнули гневом, прежнего снисходительного выражения как не бывало. – Вы хотели сказать: «если».
      Ханна пожала плечами. Она приготовилась спорить с ним до последнего. Пусть поле битвы остается за ним, но она не доставит ему удовольствия думать, будто он ее запугал и она трясется от страха. Это ее собственное решение, хотя и продиктованное отсутствием выбора.
      – Да, – произнесла она наконец. – Я не так выразилась. Следовало сказать: «если». Я останусь в Лондоне и притворюсь, что мы женаты; буду водить за нос всех, в том числе вашу сестру и мачеху. Я также постараюсь держаться как герцогиня, чтобы вам не было за меня стыдно. Взамен я согласна на ваше предложение: мне действительно не помешают небольшой домик и содержание. Но у меня есть к вам одна просьба.
      Заметив во взгляде герцога подозрительность, Ханна ничуть не смутилась.
      – Когда моя дочь вырастет, при условии, что я не выйду повторно замуж и буду по-прежнему считаться вашей супругой, прошу предоставить ей приданое и привезти на лондонский сезон, если она, конечно, сама этого пожелает.
      – Какое именно приданое? – Герцог вскинул брови.
      Ханна назвала огромную, как ей казалось, сумму:
      – Пять тысяч фунтов.
      Ее дочь не должна остаться без гроша и без крыши над головой, как ее мать. Уж если ей ставить такие условия, нужно выторговать что-то и для Молли, дабы обеспечить ей независимость.
      Герцог как-то странно хмыкнул.
      – Ладно, по рукам, – сказал он не задумываясь, и Ханна кивнула.
      Потом он протянул ей руку, и Ханна тоже подала ему руку. Их пальцы сплелись, словно они были предназначены друг для друга.
      По ее руке пробежали мурашки, и Ханна поспешно отдернула ладонь. Почему она так реагирует на его прикосновения? Какая незадача!
      – Ну, вот теперь все прекрасно, значит, я могу идти. Мне нужно… – Что бы такое придумать? – Нужно распаковать чемоданы, – выпалила она.
      Герцог внимательно посмотрел на нее, и, похоже, от него не ускользнуло ее смущение. Когда в кабинете он завел разговор о близких отношениях, произошло то же самое…
      – Простите. – Ханна повернулась и бросилась прочь, чтобы не ляпнуть еще какую-нибудь несуразицу.

Глава 8