Бренд. Повод для убийства

– Как в старое доброе время! – воскликнула Марина.

– О, нет! – с жаром воскликнул Серегин. – Вы забыли, Марина Петровна… В советские времена модели отбирала не торговля, а швейные фабрики! Они предпочитали то, что попроще, то, что могли сшить на своем устаревшем оборудовании… Вспомните, как проходили так называемые «расписания моделей»! Представители фабрик буквально раздевали вещи, которые казались им слишком сложными… Нельзя было ставить два кармана – трудно расположить их симметрично, и ставили один! А их отношение к моде? Считалось высшим достижением, если только пять-шесть процентов всей продукции обновлялось в соответствии с сезоном… А у меня все иначе, потому мой Дом и называется так – «Тренд», что означает: модные тенденции сезона. Я обновляю весь ассортимент – и по тканям, и по колориту, и по крою… Я вообще не шью старомодных вещей! И работаю только с теми фабриками, которые в состоянии выполнить любой мой каприз…

Серегин отхлебнул кофе.

– Ну, конечно, не каприз… Я тоже считаюсь с технологией производства. Но если мои художники решают, что нужна вышивка, а у фабрики нет машины для вышивки, то я куплю для нее это оборудование, в крайнем случае, возьму в лизинг… Я помогаю партнерам, но и жестко с них спрашиваю. Если обнаруживаю брак, если меня подводят по срокам – штрафую решительно и без жалости… Даже если это может разорить беспечного партнера…

– Да вы просто акула капитализма! – засмеялась Марина. – Не ожидала…

– Иначе я сам прогорю, – ответил Серегин. – Но оставим подробности. Дела мои идут хорошо. Даже лучше, чем я ожидал. Без преувеличения могу сказать, что в России есть еще всего три компании, которые в состоянии со мной конкурировать… По масштабам производства и продаж, а значит – по прибыли… Не буду вам называть цифры, по привычке к сиротству я не привык их афишировать… Для дела вам они не понадобятся.

Серегин вздохнул.

– Как я ни старался, но о реальном состоянии моего бизнеса вскоре узнали те, кого я так опасался. Хотя живу я скромно – даже загородного дома не построил, а ведь мог давно это сделать. Квартира, правда, большая, хотя и не в новом элитном доме, а в самом обычном, правда, в сталинском. Охрана – только в офисе. По ночным клубам не шастаю, в казино не играю. Дочка учится не где-нибудь за границей, а в Москве, в хорошей, но не элитной школе. Словом, и тут сиротствую… Как и где произошла утечка информации – сказать трудно. Может, налоговая служба информирует тех, кто в этом заинтересован. Может, кто из моих сотрудников продался. Не исключено, конечно, что меня вычислили через байеров, с которыми я работаю… Гадать не буду. Не знаю кто, но кто-то передал моим давним врагам информацию о том, что я зарабатываю хорошие деньги и ни с кем ими не делюсь.

Николай Андреевич говорил скорбно, нотки трагизма звучали в его голосе, и Марине стало смешно. Она вспомнила легендарного Корейку, тайного миллионера, которого преследовал обаятельный авантюрист Остап Бендер. Она пыталась скрыть улыбку, но Серегин заметил ее реакцию.

– Вы удивлены? – спросил он. – Вас забавляет моя история?

– Ничуть, – поспешно ответила Марина. – Я вспомнила подпольного миллионера Корейку, он тоже скрывал, что богат… Думаю, это глупо – иметь возможность жить, как тебе нравится, и не пользоваться этим. Простите меня, Николай Андреевич, но ваша политика сиротства кажется мне нелепой, и, как выясняется, абсолютно бессмысленной…

– Вы так говорите потому, что никогда не имели настоящих больших денег, – возразил он. – Это – во-первых. Вам не приходилось принимать десятки, нет, сотни людей, которые считают, что ты должен помочь решить их проблемы, дать им средства на безумные, никчемные проекты, на бессмысленные акции – презентации, рекламу, которая если и вызывает какой-то отклик, то только раздражение и ненависть… Это – во-вторых. Да, я ни с кем не делюсь! А почему, собственно, я должен с кем-то делиться? Мне что, кто-нибудь помогал поставить на ноги мой разгромленный жульем Дом моды? Вы же знаете, я начинал с нуля!

– Пожалуйста, Николай Андреевич, не горячитесь, – забеспокоилась Марина. – Я вовсе не собиралась вас обижать… Просто меня развеселила ваша стратегия сиротства. Ну ладно, в советские времена богатый человек казался политически неуместным, его доходы считались нелегальными, теперь же совсем другое дело…

– Конечно, – Серегин будто бы обрадовался, поймав Марину на слове, – сейчас совсем другое дело: тогда богатых только сажали, теперь их отстреливают, взрывают, похищают их самих, их детей, близких… а главное – ненавидят… И я боюсь этой ненависти, я не заслужил ее!

Серегин разволновался. Встал, принялся ходить по крохотному Марининому кабинету.

– А что вы хотели? – резко сказала Марина. – Трудно быть богатым, когда вокруг нищета…

– Я работал не ради денег! – парировал Серегин. – Я прекрасно обхожусь тем, что имею. Деньги дают мне возможность заниматься любимым делом, свою работу я выполняю хорошо, и деньги – всего лишь результат этой работы…

– Еще немного, и мы начнем выяснять отношения! – Марина не хотела продолжать этот разговор. – Что спорить о вещах очевидных?

Серегин сразу сник. Сел к столу.

– Вы правы, Марина Петровна, – сказал он. – Так вот, узнав, что мой Дом моды, несмотря на отсутствие паблисити, процветает, меня нашли те, кто когда-то угрожал мне похищением дочери… Вы помните ту ситуацию, рассказывать еще раз я не буду… Раньше они были откровенными бандитами и козыряли этим, теперь легализовались, в выборах участвуют… Пригласили меня на деловую встречу в свое ЗАО – «Эндшпиль» называется… Ну и открытым текстом заявили, что хотят получить в моем акционерном обществе контрольный пакет.

– Они угрожали?

– Зачем? Я и так знаю, на что они способны… В угрозах просто не было необходимости.

– Что вы им ответили?

– Сказал – подумаю… Они дали три дня на размышления. Один день уже прошел…

– Лихо, – сказала Марина. – Времени просто нет. Что можно предпринять за два дня?

– Вот именно. Что? – Серегин вновь впал в уныние.

– Давайте думать.

Марина пожалела, что столько времени они потеряли на бессмысленные воспоминания и нелепые споры.

Глава 4

Времени действительно не было. Марина понимала, что никакое вмешательство прессы не может помочь Серегину. На это просто нет времени. Но кроме того, нет и доказательств «наезда», как нынче говорят, на его Дом моды. Не было даже угроз… Умеют вести дела нынешние бандиты! Зацепиться буквально не за что…

– В правоохранительные органы вы, конечно, не обращались? – поинтересовалась Марина.

– А что я им скажу? Что некие, по виду приличные люди предложили мне уступить им мое дело? Мне скажут: откажитесь, в чем проблема? Вам угрожали? Нет… Сослаться на прошлые угрозы? Но это несерьезно… Мне не с чем идти в милицию, понимаете?

– Понимаю, – согласилась Марина. – Но и не идти нельзя… У вас свои люди в милиции есть?

– К сожалению, нет… Иначе я не пришел бы к вам…

Марина видела, что Серегин чувствует себя неловко: вроде бы поднял панику на пустом месте, открылся – в своих страхах и дурных предчувствиях…

– Не будем терять времени… Нам могут помочь только профессионалы…

Она взяла телефонную трубку и набрала номер. Долго ждала, но ответа не было.

– Ладно, – сказала она. – Позвоним попозже… Кто эти люди? Фамилии, имена, что вы знаете о них…

Серегин вздохнул.

– Имена известные… Как говорится, на слуху… Президент ЗАО «Эндшпиль» Эдуард Говоров…

– Говоров? – удивилась Марина. – Если я не ошибаюсь, он основал одну из первых в России инвестиционных компаний… Как же она называлась? Что-то совсем банальное… «Перспектива», «Взгляд в будущее»…

– «Новый век», – уточнил Серегин. – Через нее бандиты отмывали свои грязные деньги…

– Но он, мне кажется, депутат… – огорчилась Марина. – Неприкосновенен…

– В депутаты не прошел, – уточнил Серегин. – Возможно, расхотел… Или его не пустили…

– Он что, из комсомольцев?

– Из них…

– Как же он с бандитами связался? – удивилась Марина.

– Понятия не имею. Может, работал с ними по комсомольской линии – перевоспитывал, наставлял на праведный путь…

– Вы еще способны иронизировать! – заметила Марина. – Значит, не все потеряно… А чем занимается «Эндшпиль»? Это что, бывший «Новый век»?

– Да. А чем занимается, трудно сказать. Если судить по названию, завершает партию… Или какое-то дело… Эндшпили ведь бывают разными – ладейные, ферзевые, пешечные… Возможно, это закрытое общество реализует различные схемы незаконного приобретения чужого бизнеса… Банкротят предприятия, оказавшиеся в сложной ситуации, а потом скупают их по дешевке… Может быть, выбивают долги… Думаю, что холдинг и состоит из структур, поглощенных «Эндшпилем» тем или иным способом…

Марина почувствовала, что Серегин недоговаривает: поглощение чужого бизнеса, как правило, связано с кровавыми разборками…

– Вы встречались с Говоровым?

– И с его замом, вице-президентом холдинга Олегом Костиным. Они, насколько я знаю, дружат с детства…

– Как проходила встреча, что они вам сказали?

– Встреча была короткой… Собственно, главное я вам рассказал… А подробности несущественны…

– Но все-таки…

– Они были приветливы, дружелюбны… Сказали, что рады встрече, что давно следят за моими успехами… Все это было лицемерием!.. Потом заявили, что я им должен…

– Должен? Как это – должен?

– Потому что они долго терпели, не беспокоили меня, давали возможность поставить дело… Сволочи! Извините, Марина Петровна, мне тяжело вспоминать этот разговор…

Марина пожала плечами и принялась звонить. На сей раз ей повезло.

– Александр Иванович, – поздоровалась она, – тут надо помочь одному человеку… Что случилось? Наезд… Он тебе все сам расскажет… Но ситуция сложная и только два дня в нашем распоряжении… Он сейчас у меня в редакции… Ты сам подъедешь? Могут следить? Все возможно. Хорошо, хорошо… Как скажешь, так и будет…

Она положила трубку. Закурила.

– Кто это – Александр Иванович? – прервал молчание Серегин.

– Магринов… Следователь… Занимается организованной преступностью… Я давно его знаю, человек порядочный… Времени мало, вот в чем дело!

– А я думаю, мало улик, – Николай Андреевич волновался. – Чувствую себя, как больной, который вызвал врача и боится, что его сочтут симулянтом… Ничего же не случилось!

– Пока не случилось, – Марина встала из-за стола. – Пойдемте, Николай Андреевич, я покажу вам нашу редакцию… Вы ведь у нас здесь не были…

Леночку она попросила заказать Александру Ивановичу Магринову пропуск и велела найти ее, как только тот придет.

Глава 5

Журнал «Воздух времени» начал выходить чуть больше года назад. Он отличался от своих лакированных собратьев прежде всего тем, что меньше всего занимался мало кому доступной «высокой модой» и рассказывал о готовой одежде, которую обычно называют «прет-а-порте». Марина, разработавшая концепцию журнала, была убеждена, что моду определяет улица или покупатели, проголосовавшие за новые модели своим кровным рублем, а потому не признавала диктата моды. Она считала недопустимым навязывать кому-либо мнение о том, как следует жить, как есть и как одеваться, и предлагала читателям делать выбор самостоятельно, сообразуясь со своими потребностями и возможностями. «Если мода не подходит вам или если вы не подходите моде, пропустите ее!» – любила говорить Марина. Она сумела привлечь к сотрудничеству совершенно неожиданных авторов, не относящихся к разряду азартных потребителей новых ценностей жизни, с юмором воспринимающих всякую рекламную шумиху и попытки навязать товары, не отличающиеся ни стилем, ни качеством. Это внесло в журнал парадоксальную остроту и расширило круг его читателей. И все же журнал находился еще в процессе формирования – и, возможно, это был лучший период его существования…

– Мы живем скромно, – сказала Марина. – Главное, у нас есть своя фотостудия, получше, чем когда-то в «Журнале мод»… Сейчас я вам ее покажу…

Они не стали заходить в редакционные кабинеты и прошли в конец коридора, к массивной двухстворчатой двери, из-за которой доносилась музыка.

– Похоже, идет съемка, – заметила Марина и открыла дверь.

Но съемка еще не началась – шли приготовления. В просторном зале с тремя высокими окнами, закрытыми плотными шторами, было светло от софитов. Свет концентрировался на огромном экране, перед которым располагался небольшой, но довольно высокий подиум. Фотограф Владислав Ломцев, высокий брюнет в джинсах и свитере, что-то говорил визажисту, своей жене, о том, что он хотел бы видеть девочек более романтичными и менее яркими… Она не отвечала, только посмеивалась…

– Приветствую вас, коллеги! – сказала Марина громко, и все повернулись к ней. – Позвольте представить вам Николая Андреевича Серегина, директора и художественного руководителя Дома моды «Тренд»…

В ответ раздалось недружное «здравствуйте!», и только Ломцев сказал:

– А мы знакомы.

Он передал камеру ассистенту и подошел к Серегину, чтобы по доброй мужской привычке пожать ему руку.

– Какими судьбами? – спросил он Николая Андреевича. – Уж не собираетесь ли вы разместить у нас свою рекламу?

Серегин на минуту растерялся, не ожидая подобного вопроса, но быстро нашелся:

– Пока присматриваюсь… У вас хорошая студия!

– Нормальная… – ответил Владислав. – По крайней мере, здесь можно профессионально снимать и моду, и макияж, и натюрморт… Драгоценности и овощи, если потребуется…

Он засмеялся.

– Надо подумать… – ответил Серегин. – Может быть, я зря избегаю рекламы…

– Конечно, зря! – радостно воскликнул Владислав. – Я давно мечтаю снять вашу джинсовую коллекцию…

– Ну, положим, джинсовую коллекцию надо не у меня снимать, а у американцев, на худой конец, у немцев или итальянцев… – возразил Серегин. – А я что? Всего лишь эпигон, старающийся сделать более дешевым и привлекательным традиционный классический вариант…

– Ладно, не прибедняйтесь… – заметил Ломцев и обратился к жене: – Слушай, на тебе сейчас джинсовая куртка не от Серегина случайно?

– От него! – сказала она. – Хотите лейбл покажу? Вот – «Тренд» написано… Сделано в России…

– Так-то, Николай Андреевич… Моя жена что попало носить не будет! А вы говорите…

Серегин улыбался. Он был доволен, и Марине показалось, что страхи его отпустили.

Она подвела Николая Андреевича к кронштейнам, на которых висели модели, отобранные стилистом для съемки. Серегин посмотрел их, не снимая с кронштейна – так пролистывают скучную книгу – машинально, без всякого интереса, и Марина поняла: мысли его далеко, он ждет, когда приедет следователь. Она посмотрела на часы:

– Ну что ж, пойдемте ко мне, обсудим наши дела… Серегин нервничал, нервничала и Марина, чувствуя, как уходит время, которого у них почти нет…

– Я не понимаю, Марина Петровна, – сказал Серегин, когда они пришли в ее кабинет и закрыли за собой дверь, – зачем вам понадобилось заводить дорогостоящую студию, когда сейчас у каждого хорошего фотохудожника есть собственное ателье?

– А мы и не заводили. Она нам по наследству досталась. Мои издатели начинали свой бизнес с рекламного агентства и весьма преуспели на этом поприще… Им и сейчас принадлежит солидная доля московского рекламного пирога… Кстати, не только стенды на улицах и перетяжки… Поэтому у нашего журнала проблем с рекламой нет и, я думаю, не предвидится…

– Что ж, это хорошо…

Николай Андреевич нервно ходил по кабинету. Он и всегда был нетерпелив, а тут…

– Можно? – дверь приоткрылась.

В кабинет стремительно вошел невысокий мужчина простецкого вида, сбросил на стул видавшие виды дубленку и шапку-ушанку, присел к столу.

– А я начала волноваться, – сказала Марина. – Времени нет…

– Пробки, – бросил следователь и добавил, как бы извиняясь: – Я спешил…

– Познакомьтесь, пожалуйста, – Марина представила мужчин друг другу.

Они обменялись рукопожатием. Серегин дал следователю свою визитку.

– А мой телефон вам придется запомнить, – сказал Александр Иванович. – Визитку я вам дам, но лучше, если у вас при себе ее не будет…

– Без проблем! – ответил Серегин.

– Марина Петровна, наш разговор может затянуться, – обратился следователь к Марине. – Не хотелось бы отрывать тебя от дел…

– Я пойду в редакцию, идет номер… – сказала Марина, испытывая некое облегчение оттого, что ей не придется еще раз выслушивать историю Серегина. – Мои советы вряд ли помогут профессионалу… Я права, Александр Иванович?

– Как сказать… – не согласился Магринов. – Но если понадобится, мы тебя найдем…

– Конечно!

– Что ж, рассказывайте, – попросил следователь Серегина. – Со всеми подробностями…

Марина вышла из кабинета. Она немного успокоилась, хотя оснований для этого явно не было.

Глава 6

Марина направилась к редакторам. Ее беспокоила статья о Надежде Ламановой, которую заказали молоденькой журналистке, рассчитывая на то, что она сможет написать о ней с позиций нового поколения, поколения «next». Девушка старательно проштудировала монографию Татьяны Стриженовой «Из истории советского костюма» и скучно изложила то, что имело отношение к Ламановой. Марина попросила пригласить автора и решила сама побеседовать с ней.

Ее ждали и, похоже, давно. На столе ответственного секретаря журнала Ольги Слуцкой среди бумаг стояли недопитые чашки кофе и тарелка с сушками, которые нередко заменяли журналистам и обед и ужин. Автор статьи – высокая тощая девица в джинсах и короткой трикотажной кофточке, открывающей загорелый животик c украшенным серебряной сережкой пупком, сидела рядом и курила.

– Здравствуйте, Марина Петровна! – Ольга привстала из-за стола. – Познакомьтесь с нашим автором – Саша Изюмова…

– Здравствуйте, Саша Изюмова, – сказала Марина, пододвинула к себе стул и присела рядом.

Девушка сразу же вызвала у Марины неприязнь. И не потому только, что ее статья была написана скучно, неинтересно. Марину раздражала ее самоуверенность, которая читалась во всем – и в манере одеваться, и в манере держаться, даже курить… «Нет, нет, возможно, я не права, и девушка просто волнуется…» – остановила себя Марина.

– Я прочитала ваш материал, – сказала она. – К сожалению, вы пользовались только одним источником – монографией Стриженовой, а потому упустили самое важное – трагическую судьбу Ламановой, ее ужасную смерть…

– Не знаю, что тут ужасного? – небрежно сказала Саша. – Ламанова прожила долгую жизнь – восемьдесят лет, дай Бог каждому…

– Что, вы не знаете, как она умерла? – удивилась Марина.

– У Стриженовой в книге этого нет… – смутилась Саша и нервно загасила сигарету.

– Правильно, нет. Монография вышла в 1972 году, а этот факт Стриженова опубликовала только в 1987-м в «Журнале мод»… Да кто бы раньше разрешил ей написать о том, что первый модельер и первый теоретик моды России умерла потому, что ее забыли, бросили, как Фирса, на произвол судьбы… Было это осенью сорок первого, Москва готовилась к обороне. МХАТ, в котором Ламанова проработала более сорока лет, эвакуировали, а ей никто ничего не сказал… Надежда Петровна, как всегда, пришла на работу и увидела объявление о том, что театр закрыт, уехал в эвакуацию… По дороге домой она умерла от сердечного приступа, не в силах пережить унижение…

– Я этого не знала… – Саша поникла, ее самоуверенность улетучилась. Похоже, она вдруг почувствовала себя обнаженной, потому что стала неуклюже прикрывать голый живот огромной сумкой, которая прежде лежала у нее на коленях…

– Есть вещи, знать которые необходимо, если берешься писать о судьбе человека… – раздраженно сказала Марина. – А нас интересует прежде всего судьба художника моды в нашей стране…

Марина замолчала. Она взглянула на Ольгу – та смотрела на нее, умоляя о снисхождении…

– Видите ли, Саша, – вздохнула Марина, – мне понравился ваш первый материал о современном молодежном авангарде, репортаж с парижского салона «Who is next». Я любила бывать на нем, когда его только открыли и он еще не был самостоятельным, а составлял лишь часть мужского Салона прет-а-порте… Я надеялась – и продолжаю надеяться! – вы сможете написать цикл статей о тех, кто в свое время был в авангарде моды… Вот, например, Ламанова… Когда произошла революция, ей было пятьдесят шесть лет… Человек, которого Пуаре Великолепный приглашал работать в Париж! Она добровольно отдает под госпиталь свое имение, потом доходный дом. Остальное имущество, заработанное нелегким трудом, у нее просто отбирают… Но все же Ламанова остается в России… Вы мне скажете, как сказали бы, наверное, и другие современные молодые люди, – дура, надо было уехать! А она – то ли потому, что росла в бедности, то ли ее представления о родине были другими, чем теперь у многих, она с невероятным энтузиазмом принимается создавать новую моду – моду свободных, как ей казалось, людей… Почему? Знаток истинной роскоши, работавшая прежде исключительно с шелком, Ламанова вдруг находит обаяние в народном костюме и создает вещи из холста, бумазеи и получает гран-при на Всемирной выставке в Париже…

– Но я об этом написала, Марина Петровна! – робко вставила Саша. – И о ее теории моды, которая намного опередила время…

– Да, написали. Но как! – огорченно сказала Марина. – Холодно, равнодушно… Вот сейчас вы чувствуете себя обиженной, извините, если я излишне резко говорю с вами… Но я не выношу прохладного отношения к тому, о чем человек пишет, и жду от вас хоть какой-то реакции… Все наши лучшие художники моды страдали от равнодушия, от того, что их не хотели, не пытались понять… Их идеи, нередко опережавшие время, оставались невостребованными… В этом и заключается главная трагедия русской моды – моды, которой не было…

Марина замолчала. И в тишине, которая возникла в кабинете, раздался странный звук – на пол шлепнулась Сашина сумка, которую она не удержала на коленях. Марина подняла голову от стола и увидела Сашин открытый животик. Он покрылся мурашками – то ли от волнения, то ли от холода, то ли от неожиданного падения сумки…

«Вот почему с голым пупком нельзя ходить на работу! – не без ехидства подумала Марина. – Вот почему люди придумали деловой костюм, который помогает человеку чувствовать себя защищенным…» Она ничего не сказала Саше, спросила Слуцкую:

– Сколько у нас дней на доработку?

– Неделя есть, – мрачно отозвалась Ольга.

– Хорошо, недели должно хватить, – Марина говорила уверенно и спокойно. – А вы, Саша, еще раз просмотрите факты, которыми вы располагаете, и забудьте о них… Пусть они уйдут в подсознание… Попробуйте написать эссе о судьбе художника, опередившего время и не нашедшего понимания у современников… Используйте только те факты, которые могут служить иллюстрацией вашей мысли… Но, предупреждаю, эссе – это трудный жанр!

Зазвонил мобильный телефон Марины. Магринов просил ее зайти.

– Ну вот, не дадут поговорить, – проворчала Марина. – Я убеждена, Саша, у вас все получится… Итак, через неделю!

Марина попрощалась и поспешила к себе. Ее кабинет находился в другом конце коридора. Ее ждали…

Глава 7

Едва Марина открыла дверь, как поняла: дела обстоят неважно. Мужчины не разговаривали, их лица были напряженно-мрачными.

– Неужели ничего нельзя сделать? – спросила Марина и закрыла за собой дверь.

– Почему ты так решила, Марина Петровна? – пробасил Магринов, теребя толстый потрепанный ежедневник.

– Очень у вас вид подавленный, – ответила Марина.

– Да уж, веселого мало, – согласился Магринов. – Но кое-что сделать можно… И нужно…

Он посмотрел на Николая Андреевича, и Марина поняла, что сказал он это не для нее – для него. Серегин был какой-то заторможенный, в разговор не включался и смотрел мимо них, в окно, словно все происходящее к нему не относилось.

– Видишь ли, Марина Петровна, надо принять нелегкое решение… Николаю Андреевичу важно обезопасить своих близких и только потом вести переговоры с «Эндшпилем»… – Магринов продолжал смотреть на Серегина, а тот по-прежнему ни на что не реагировал. – Слушай, может, у тебя найдется коньяк или что-нибудь крепкое?

– Коньяк у меня есть, – Марина засуетилась. – Хочешь, Лена сделает горячие бутерброды?

– Конечно, хочу. – Магринов оживился.

Марина заказала Леночке бутерброды, достала из шкафа коньяк и рюмки. Закурила.

– Николай Андреевич, вам есть куда отправить жену и дочку? – спросила Марина.

Серегин вздрогнул и повернулся к ней.

– Я уже думал об этом… – ответил он. – Жена работает. Дочка ходит в школу. Все это очень сложно… Кроме того, я подозреваю, что они следят и за мной, и за ними… Возможно, прослушивают телефонные разговоры…

– Даже не сомневайтесь, – подтвердил Магринов. – Я уверен, они знают, что вы сейчас находитесь в редакции журнала «Воздух времени»…

– Но тут мы вроде бы подстраховались, – сказала Марина. – Мы с Николаем Андреевичем ходили в фотостудию, якобы по поводу рекламы…

Но Магринов, казалось, не обратил внимания на Маринины мелкие ухищрения и продолжал:

– Ваша редакция – не ГУБОП и не ФСБ, бояться не следует… Хотя, конечно, береженого Бог бережет… Жена и дочь могут взять больничный – теперь с этим нет проблем, и стоить будет копейки… Другое дело, куда их отправить, так, чтобы никто не нашел…

– Вот именно! – подтвердил Николай Андреевич.

В кабинет вошла Леночка и поставила на стол поднос с бутербродами. Румяный расплавленный сыр на кусочках белого хлеба прикрывал лежащую под ним ветчину.

– Красота! – жизнерадостно воскликнул Магринов. – Спасибо, Леночка, вы просто волшебница…

Лена улыбнулась, довольная похвалой.

Магринов разлил по рюмкам коньяк, заметил:

– Вам, Николай Андреевич, сейчас это никак не помешает…

Серегин опрокинул рюмку, будто пил не коньяк, а водку, и взял с подноса бутерброд.

– Мне все время мешает то, что я знаю этих людей, – сказал он.

– Мешает? – удивился Магринов. – То, что вы знаете их, это – напротив – отлично! Только точное знание может уберечь от ошибок, лучше переоценить противника, чем недооценить его… Что особенно вам мешает сейчас?

– Я уверен, они тщательно подготовились к этой операции… Они не новички в этом виде бандитского бизнеса, схемы отработаны, нужные связи налажены… Не сомневаюсь, просчитали все, что я могу предпринять. Безусловно, они исходят из того, что я откажусь от их предложения. Хотя я и не заметил слежки, они ее ведут, тут я с вами, Александр Иванович, полностью согласен. И про моих родственников, и про близких друзей уже все выяснили… И адреса, и телефоны… Не знаю, что мы тут сумеем сделать, ибо, как любила говаривать Марина Петровна, против лома нет приема!

– Но я не говорила, что это рецепт для всех случаев жизни, – поспешила заметить Марина. – В той ситуации, которая была несколько лет назад, – да… Сейчас же просто обидно вот так взять и отдать процветающий бизнес только потому, что он кому-то сильно приглянулся…

– А-а, не я первый, не я последний, – Серегин безнадежно махнул рукой. – Не таких, как я, – гигантов обламывали!

Теперь уже он разлил всем коньяку.

– Никаких упаднических настроений! – воскликнул Магринов. – Давайте и мы попробуем просчитать их ходы и попытаемся выстроить свою линию обороны…

– А я думала, что ты уже все придумал, – съехидничала Марина.

– Все – не все, но есть вещи очевидные, и ими мы займемся в первую очередь, – решительно ответил Магринов. – У нас сейчас две задачи: как можно дольше тянуть с ответом и спрятать жену и дочку Николая Андреевича… Причем начать следует с последнего. Да, кстати, ваша жена в курсе происходящего?

– Ирина? В курсе, – ответил Серегин. – Я от нее ничего не скрываю. Мы вместе прошли и через бедность, и через богатство…

– Это хорошо. Она поймет необходимость отъезда, и нам не придется терять время на уговоры… Паспорт с визой, я надеюсь, у нее есть?

– Конечно. Мы любим путешествовать… И дочка в ее паспорте, – сообщил Серегин.

– Легче всего раствориться в большом городе, но в Москве оставаться опасно – можно напороться на знакомого, которого не видел десяток лет, и все разом пойдет насмарку… – Магринов задумался. – Ваших знакомых, Николай Андреевич, я бы не стал привлекать к этому делу хотя бы потому, что они тоже могут оказаться в зоне внимания бандитов…

– У меня есть надежный человек в Вене, – предложила Марина. – Она может их встретить и устроить в гостинице…

– Это они и сами могут сделать, гостиница – не проблема, – тут же отверг ее предложение Магринов. – Чем меньше людей будет вовлечено в это дело, тем лучше…

– Но я готова помочь, если, конечно, вам нужна моя помощь, – сказала Марина с обидой.

– Конечно, нужна! – Магринов кончил есть, отставил в сторону коньяк и решительно заявил: – А теперь займемся делом! У тебя, Марина Петровна, есть планы на вечер?

Марина медлила с ответом, и Магринов не дал ей сказать:

– Придется отменить… На этот вечер у тебя совсем другая программа…

Марина поняла, что они все уже решили. И ей ничего не остается, как только подчиниться их планам.

Глава 8

Марина сидела в своей старенькой «Ауди» и ждала звонка. Она припарковалась в ряду других машин на Большой Никитской, недалеко от небольшого ресторанчика «Элита». Сквозь затемненные стекла машины она хорошо видела все, что происходит вокруг, а ее – она надеялась – не может разглядеть никто.

Было около восьми вечера, спектакли в театре Маяковского и Геликон-опере давно начались, как, впрочем, и концерты в Большом и Малом залах Консерватории. Только наплывом публики и можно было объяснить немыслимое скопление роскошных иномарок, которые стояли даже и на тротуарах, и в близлежащих дворах. Марина была довольна тем, что ухитрилась найти местечко именно здесь, возле ресторана, как и просил следователь Магринов. Оставалось набраться терпения и ждать. Просто ждать.