«Исполнение долга»

На орбите

— Еще раз! — приказала первый помощник Присцилла Мендоса. — Процедура двенадцать. Начали!

Пилот в спасательной шлюпке ввел нужную команду. Снаружи повернулись башни с лазерами: направо, налево, вверх, вниз, вытянулись и снова втянулись под защитный экран.

— Великолепно! — объявила Присцилла. — Отключай, Сет. Все в порядке.

Маленький корабль послушно отключил все системы, и пилот вышел из кабины, с шумом захлопнув люк.

— Последняя! — сказал он. — Пора выступать против икстранцев.

Присцилла изумленно воззрилась на него: высокий, некрасивый, молчаливый Сет преспокойно установил лазерные пушки на спасательные шлюпки!

— По-твоему, именно это мы собираемся делать? — спросила она. — Начинать войну с Икстрангом?

Сет пожал плечами и нагнулся за чемоданчиком с инструментами.

— Не могу придумать, кто бы еще стал стрелять в спасательные шлюпки, — хладнокровно заметил он. — Земляне не будут. Лиадийцы не будут: чтобы они — да платили жуткие суммы компенсаций? — Он улыбнулся неожиданно белозубой и широкой улыбкой, странной на его узком крысином лице. — Я еще не встречал лиадийца, который был бы таким психом, чтобы пойти на верное разорение.

Присцилла ответно улыбнулась и повесила на плечо собственную сумку с инструментами.

— Так что методом исключений ты пришел к выводу, что это будут икстранцы?

— Кажется логичным, — ответил Сет, неспешно шагая рядом с ней по подсобному коридору, ведущему к четвертому причальному узлу. — Либо так, либо Шану просто понадобился тайный козырь. — Он пожал плечами. — На моей памяти Шан не сыграл ни одной неудачной партии в том, что касалось корабля. Я и тут останусь с ним.

Присцилла остановилась и посмотрела ему прямо в глаза — тускло-карие и довольно маленькие. Ее способности Целительницы сосредоточились на всех оттенках его эмоционального состояния.

— Сет, это не икстранцы. Но опасность может оказаться очень серьезной. Это — люди, которые способны наплевать на все счеты и стрелять по спасательным шлюпкам. Мы не уверены, что они это сделают, но отнюдь не убеждены в том, что не сделают. — Она помолчала и следующие слова произнесла очень веско, стараясь вызвать в нем эмоциональный резонанс: — Ты должен быть абсолютно уверен в своем выборе, Сет. У тебя еще есть возможность улететь на планету, и никто тебя винить не будет.

Он смотрел в ее глаза, наполовину погрузившись в транс.

— Шан нашел меня в захолустном притоне, — произнес он так тихо, что Присцилле пришлось напрягать слух. — Я едва сводил концы с концами, водил каботажные рудовозы и мусоровозы. Слишком много пил, слишком много курил. Вся моя семья погибла во время икстранского налета: жена, дети, родители. Наверное, я рехнулся. Но в конце концов пришел в себя: без денег, без работы, без друзей. Шану нужны были пилоты. «Мне всегда нужен хороший пилот», — сказал он. Боги, я как сейчас вижу, как он зашел в тот притон: худой, еще совсем мальчишка. Ему было лет шестнадцать — семнадцать, но сделки он уже заключал профессионально. Эти белые волосы, мальчишеское лицо и эти глаза! Никогда не видел таких глаз…

Сет моргнул, тряхнул головой — и Присцилла вывела его из транса. Сет вздохнул.

— Шан меня оттуда вытащил — вытащил из всего этого. Дал мне шанс. «Мой человек, — вот что он сказал охраннику в порту. — Это мой человек, сударь, и он нужен на посту».

Сет отрывисто кивнул и, повернувшись, упрямо зашагал по коридору.

— Будь это икстранцы или еще что похуже, — проговорил он, когда Присцилла его догнала, — я думаю, что смогу остаться на посту.

Когда Присцилла вошла в кабинет капитана, Шан поднял голову, слабо улыбнулся и снова стал смотреть на экран. Присцилла прошла к бару и налила два бокала вина: ему — красного, себе — белого. Бокалы она отнесла к письменному столу, уселась в кресло напротив и стала ждать, держа в руках свой бокал и погрузившись в несложное упражнение, рассчитанное на восстановление спокойствия.

— Спасибо, Присцилла.

Шан взял предназначенный ему бокал , поднял ее в ироническом призетствии и сделал хороший глоток.

— Не за что, — пробормотала она, читая на его лице тревогу и усталость, которые не могло скрыть нервное возбуждение. — Первый помощник докладывает, что все спасательные шлюпки вооружены. Конечно, надо еще провести полевые испытания, но все системы работают нормально. — Она отпила немного вина. — Сет Джонсон решил остаться со своим капитаном.

Шан вздохнул.

— Сет Джонсон — сентиментальный дурень, — сказал он и кивнул в сторону экрана. — Карты совпали.

— Так быстро?

— Удивительно, правда? Когда в галактике существует такое множество генетических карт! — Он устало улыбнулся. — Я прислушался к тому, что мне подсказала интуиция: на свидетельстве о рождении сержанта Робертсон была пометка «имеется мутация в рамках допустимого». Помнишь?

Она кивнула.

— Ты решил, что это означает наличие лиадийской крови.

— И моя догадка подтвердилась: говорил же я тебе, Присцилла, что не случайно стал мастер-купцом! Хотя, казалось бы, разведчик мог бы сообщить больше подробностей… Но я отвлекся. Как необычно! — Он сделал еще глоток вина и указал бокалом на экран. — Генная карта Мири Робертсон указывает на ее принадлежность к роду Тайазан.

Он выжидательно взглянул на Присциллу. Она пила вино в уверенности, что храмовое обучение вооружило ее достаточным терпением, чтобы переждать редкую для Шана паузу.

— Ты меня разочаровала. Неужели тебе совершенно не хочется узнать, кто такие, к черту, эти Тайазан и где мы должны встретиться с моим несчастным братцем?

— Но я не сомневалась в том, что ты собирался мне это сказать.

— Ты меня обижаешь, Присцилла. Не понимаю, почему я выбрал тебя в спутницы жизни.

— Потому что я не мешаю тебе говорить столько, сколько ты пожелаешь.

— Правда? Как странно! Особенно когда у меня создалось впечатление, будто я говорю меньше, чем когда бы то ни было. Но я вижу, что ты сгораешь от нетерпения, и спешу дать объяснения.

Шан картинно отставил бокал в сторону и сел прямее. Из рисунка его эмоций исчез мягкий юмор.

— Тайазан — это главный род Клана Эроб, — сообщил он. — Он располагается на Литаксине. Так что для того, чтобы в соответствии с указаниями моего брата и будущего Делма отправиться к родне Мири, нам достаточно взять курс на Литаксин. Все очень просто, как только получаешь нужную информацию. Что меня удивило сильнее всего, так это то, что впервые в своей жизни Вал Кон, похоже, поступил именно так, как ему положено.

Присцилла недоуменно моргнула.

— Правда?

— Вот я и говорю, что меня это удивляет. Хотя будем справедливыми: Вал Кон часто поступает так, как ему положено. Конечно, не менее часто он поступает так, как ему заблагорассудится. Полагаю, что тут существует какая-то продуманная закономерность, которая точно рассчитана так, чтобы выглядеть непредсказуемой. В один прекрасный день, когда мне совершенно нечем будет заняться, я введу все параметры в тактические компьютеры и посмотрю, что они мне выдадут. Но не будем отвлекаться! Эроб — самый давний союзник Клана Корвал. В семейных дневниках упоминается Рул Тайазан и его спутница жизни: они стояли во главе драмлиз и решили эвакуироваться с Древнего Мира на корабле, которым управляла Кантра йос-Фелиум.

Присцилла позволила себе усомниться, и Шан кивнул.

— Видишь ли, Рул Тайазан читал удачу — и удача направила его к Кантре йос-Фелиум.

— Значит, Рул Тайазан был настоящим колдуном, — пробормотала Присцилла. — Он мог Провидеть.

— Очевидно, да: «Быстрое исполнение» и его пассажиры в конце концов благополучно добрались до Лиад.

— И с тех пор, как корабль прилетел на Лиад, Кланы Корвал и Эроб были союзниками?

— На самом деле даже дольше, — ответил Шан. — В вахтенном журнале Кантры записано, что она и Джела — он был ее напарником до того, как она соединилась с досточтимым предком йос-Галаном — были знакомы с Рулом Тайазаном и его супругой еще до эвакуации. Если уж на то пошло (не забывай, что я обещал удивить тебя, Присцилла!), наши кланы не просто союзники. Нас правильнее назвать родственниками или наполовину кланом. Слово-то какое, а? Со времен посадки на Лиад Тайазан и Корвал придерживаются правила — вернее даже, договора, должным образом подписанного и удостоверенного, — в соответствии с которым каждые три поколения заключается брачный контракт, и ребенок от него в обязательном порядке отходит то в Клан Эроб, то в Клан Корвал, то в Эроб, то в Корвал…

Присцилла нахмурилась.

— Ты сказал: Тайазан и Корвал…

— Сказал, и так оно и было. Корвал предоставляет равное количество от йос-Фелиумов и йос-Галанов, а вот Эроб, похоже, всегда предоставляет партнера от Тайазан, а не от второго рода. Как бы то ни было, по распорядку брачный контракт приходился на это поколение. В прошлый раз в нем участвовал йос-Галан, а ребенок отошел к Клану Корвал.

— И Вал Кон все это знал? — спросила Присцилла. Шан пожал плечами и снова взял бокал.

— А вот это уже другой вопрос. Если у него не отшибло мозги, то он не может не помнить о нашей долгой связи с Кланом Эроб. То, что обязателен брачный контракт и должен быть направлен йос-Фелиум… Сомневаюсь, чтобы он знал это. Я сам это узнал только потому, что, когда я временно исполнял обязанности Первого представителя, то получил письмо от двоюродной прапрабабки Уэйр йос-Фелиум, написанное сто десять лет тому назад. — Он вздохнул. — Я его снова отправил в будущее, в тридцать пятый день рождения Вал Кона: головоломку, которую ему надо будет решить в тот день, когда он станет Делмом.

— Но Мири Робертсон принадлежит к роду Тайазан, и они с Вал Коном — спутники жизни…

Шан кивнул.

— Ребенок от брачного контракта отошел бы к Клану Эроб. Но дети спутников жизни становятся членами того клана, который примет обоих супругов…

— А Вал Кон не поменяет Корвал на другой клан.

Она произнесла это полувопросительным тоном, и Шан ответил с непривычной серьезностью:

— Вал Кон — Глава клана, ему предстоит стать Делмом. Он не может покинуть клан. И не существует такого клана, который бы его принял. — Он вздохнул. — Представители Клана Корвал пользуются определенной… репутацией. Даже среди наших союзников.

Шан мрачно уставился в остатки вина, потом вдруг встряхнулся и адресовал ей смущенную улыбку.

— День выдался длинный, Присцилла. Не пойдешь со мной подремать?

— Конечно. — Она грациозно встала, несмотря на усталость, от которой щипало глаза и сводило болью позвоночник. — На вахте Кен Рик, а если появятся проблемы, он нам сообщит.

— Великолепно, — пробормотал Шан и посторонился, пропуская ее в их личные комнаты. — Знаешь, Присцилла, мне всегда хотелось стать капитаном военного корабля. Напомни мне хорошенько встряхнуть моего милого братца, когда мы его наконец догоним.

— Да, дорогой, — безмятежно пообещала она и ласково его обняла.

Литаксин

Дом Клана Эроб

Вал Кон сыграл последнюю ноту, подержал ее и посмотрел на Элис Тайазан, стоявшую наготове около аудиосистемы. Он кивнул, и она нажала кнопку, закончив запись. Вал Кон убрал руки с клавиатуры и улыбнулся.

— Благодарю вас, мисс Элис. Вы оказали мне неоценимую помошь.

— Вы очень добры, что так говорите, — отозвалась она очень благопристойно для девицы почти десяти лет по стандартному календарю, а потом улыбнулась, показав ямочки на щеках. — Но, знаете, было лучше записывать со мной, а не с Кол Вусом. Он всегда так суетится!

— Тогда мне вдвойне повезло, что я встретил вас, — очень серьезно ответил Вал Кон, прикасаясь к энергетической пластине омнихоры. — Как вы считаете, не прослушать ли нам запись? Не годится мне давать Кол Вусу некачественную запись, когда он так любезно согласился пойти мне навстречу.

— Но он же был должен? — проговорила Элис с детской прямотой. — В конце концов, вы же из Клана Корвал!

— Безусловно. Но при этом я — гость вашего дома. Умоляю вас — позвольте мне проявить хоть какую-то воспитанность!

Это заставило ее рассыпаться мелодичным смехом. А потом она секунду смотрела на него уже совсем серьезно. Он подумал, что это внимательное личико очень похоже на то, какое было у Мири в десять лет.

— По-моему, вы ничуть не страшный! — наконец объявила она. Вал Кон склонил голову.

— Вы очень меня успокоили.

— А теперь вы говорите точь-в-точь как дядя Вин Ден, — сурово объявила Элис и, наклонившись к аудиоустановке, нажала последовательность из трех кнопок.

Из крошечной установки полилась мелодия, наполнив комнату до потолка.

Пьеса называлась «Токката и фуга ре-минор», а написал ее за много лет до того, как земляне достигли звезд, некий человек по имени Иоганн Себастьян Бах. Это было любимое музыкальное произведение Энн Дэвис, и чтобы достигнуть нужной цели, Вал Кон постарался исполнить его, точно придерживаясь ее стиля.

Роль радиотехника клана Кол Вуса Тайазана должна была заключаться в том, чтобы переписать эту короткую запись на маяки, окружавшие Литаксин. Вал Кон решил, что полутора минут хватит, чтобы Шан смог узнать любимую пьесу матери и увидеть в ней подтверждение, что Вал Кон ждет его на поверхности планеты.

Музыкальный фрагмент закончился ровно через полторы минуты, и Вал Кон снова уважительно кивнул.

— Полагаю, эта запись вполне соответствует цели. Могу я еще немного побеспокоить вас, мисс Элис?

— Вы хотите, чтобы я отнесла запись Кол Вусу? — спросила она, вставая и вешая аудиоустановку себе на плечо. — Это меня не затруднит. Мне все равно надо пройти мимо рубки по дороге к наставнику. — Она немного помялась. — Вы очень хорошо играете. Мне было бы приятно послушать еще, если это получится, пока вы будете у нас гостить.

Его игра на омнихоре была даром божьим, отточенным многими годами занятий. Он легко мог стать мастер-музыкантом — «маэстро», выражаясь словами Энн, которая первая научила его играть гаммы. Но он принадлежал Клану Корвал: главными в его жизни стали иные страсти.

Он улыбнулся стоявшему перед ним ребенку: копна оранжевых кудряшек, умненькие карие глаза.

— Я сочту за честь играть для вас, мисс Элис. Вам достаточно только выбрать время.

Она склонила голову набок, судя по всему, справляясь с мысленным расписанием.

— Завтра? — предложила она наконец. — Перед Первым часом?

— Договорились, и спасибо вам, — серьезно сказал он и поклонился, как человек, принимающий драгоценный дар.

Вопреки его ожиданиям, это не заставило ее захихикать. Она вполне благопристойно ответила на его поклон и идеально правильно проговорила:

— Это вам спасибо.

После этого она выпрямилась, поправила лямку на плече и улыбнулась.

— Мне пора идти, иначе наставник скажет тете Эмрит, что я снова опоздала.

— Пожалуйста, не допустите, чтобы я стал причиной столь неприятных событий в вашем Доме, — сказал Вал Кон.

На этот раз она все-таки захихикала. Закрывшаяся за ней дверь заглушила звук ее смеха.

Он остался стоять в музыкальном салоне, размышляя, чем заняться дальше. Мири уединилась с Историком Клана Эроб, подробно рассказывая о жизнях Мири-экликти и Каталины Тайазан. Это интервью обещало как оказаться долгим, так и испортить спутнице его жизни настроение.

Его долг, очевидно, требовал разговора с Кланом Эроб. Вежливость требует, чтобы Делму старейшего союзника Клана Корвал были даны объяснения, и все же…

Кончики пальцев покалывало от неутоленной жажды игры, которую пробудила запись для маяков. Он ведь может потратить десять минут, чтобы дать свободу накопившейся в нем музыке?

Медленно, зная, что долг зовет его отсюда, однако не находя в себе сил противиться зову первоклассного инструмента, установленного в помещении, идеально подходящем для его уникального тембра, он направился к омнихоре, сел на табурет и прикоснулся к энергетической пластине.

Стена, на которую он смотрел поверх омнихоры, целиком состояла из зеркал.

Вал Кон вздохнул, вспомнив отвращение, отразившееся накануне вечером на нескольких лицах, — и это несмотря на то что к гостю положено относиться вежливо! Возможно, ему следовало принять намек тель-Вости и убрать шрам.

Однако шрам был оставлен с определенной целью: он мог задать автоврачу программу стереть этот шрам в любой момент полета от Вандара. Он счел нужным его оставить, как постоянное и порой болезненное напоминание о том, во что обходится глупость.

«Это не больше, чем вы запросили, молодой сэр». В его сознании прозвучал сухой укор дяди Эр Тома, и он слабо улыбнулся, соглашаясь с ним.

Было бы совсем другое дело, решил он, машинально настраивая мощность звука и частоты, если бы рана не зажила или если бы спутница жизни возражала против уродства. Но рана зажила без осложнений, как он и сказал тель-Вости, а Мири не возражала.

«Нет необходимости, — проинструктировал его из воспоминаний дядя Эр Том, — заботиться о спокойствии не-родни. Клан Корвал руководствуется своими необходимостями. Пусть другие сами думают о своем меланти».

— Да, дядя, — прошептал он и, положив руки на клавиатуру, тихо сыграл спокойную и логичную музыкальную тему своего дяди, много лет назад сочиненную мальчиком Вал Коном.

Его слух уловил в этой теме возможность развития, и он заиграл почти бессознательно, не мешая пальцам находить повороты мелодии.

«Пусть другие сами думают о своем меланти». Это был старый урок — один из самых первых. Человек сосредоточивает свои заботы рядом: на клане, на слугах, на родне…

Пальцы Вал Кона споткнулись на полуфразе.

Шан будет здесь — скоро.

Шан — его чалекет, брат его сердца. Шану шрам может быть неприятен. По правде говоря, Шану могут быть неприятны и многие другие вещи — эти вещи расстроят человека, который помогал расти зеленоглазому приемышу. Они обязательно расстроят Целителя, способного увидеть, что сейчас творится в душе этого приемыша.

Департамент Внутренних Дел… Департамент Внутренних Дел нанес немалый ущерб, отрезал воспоминания, украл дом, любовь, музыку, мать…

«Наша мать, — сказал голос Шана из давно ушедших лет. — Твоя мать умерла, но я могу поделиться своей, хорошо?»

Наша мать… Энн Дэвис: каштановые волосы, веселые темные глаза, ловкие руки, пахнущие кожей переплетов и цветами, широкобедрая и пышногрудая, как большинство землянок. Полная смеха и огня, у которой более чем хватало любви на всех детей дома: на троих собственных и ребенка чалекета ее мужа. Она научила его играть на омнихоре, учила алфавиту — земному и торговому, утирала слезы, утешала в детских обидах и юношеских бедах, щедро раздавала наказания и поцелуи, радовалась с ним, когда его приняли в Академию Разведки…

А Департамент Внутренних Дел ее украл.

«Моя родственница»… Он вспомнил, как звучал его голос, когда он упомянул ее Мири — Мири, которую он чуть было не потерял, боги! — настороженную и недоверчивую Мири, и у нее были для этого все основания. «Моя родственница»! Он упомянул о ней без всякого чувства, даже не вспомнив, как сейчас, большие теплые руки, которые ложились на его кисти, ставя маленькие пальцы на клавиши.

Его правая рука сыграла основную гамму, а левая поменяла регистры. А потом обе руки замерли над клавиатурой — и одновременно опустились, уверенно и решительно заиграв «Токкату».

Как и все великие музыкальные произведения, она разрешала многое, давала бесконечные возможности для вариаций. И одной из ее величайших радостей были уроки, которые можно было получить от собственных пальцев. Но их мать любила «Токкату», и ради нее самой, и сейчас он играл ее именно так, как сыграл ее для Шана. И в это время его воспоминания, которые намеренно изменили его враги, подавив, искорежив и сделав странными и даже отталкивающими, вырвались на свободу, выровнялись и тронули его сердце, так что он закрыл глаза и отдался музыке и воспоминаниям и даже не заметил, что плачет.

Музыка подошла к естественному концу — как то бывает свойственно музыке, — и его пальцы замерли на клавишах. Спустя секунду он заметил, что теперь он в музыкальном салоне не один. Он открыл глаза.

— Привет! — сказала Мири, устроившаяся на высоком табурете для слушателей. Сегодня она заплела волосы: в зеркале он увидел длинную медную косу, сверкающую у нее за спиной. На ней была рубашка теплого желтого цвета и мягкие брюки цвета любимого вина Шана: подобающий наряд для долгой встречи с историком клана. Она подалась вперед, пристально вглядываясь в его лицо. — Ты в порядке?

— Кажется. — Он глубоко вздохнул и улыбнулся. — Да.

— Хорошо. — Она поерзала на табуретке. — Пришла сказать тебе, что получила перерыв в этих бесконечных вопросах и ответах. Историк сказал, что продолжит после ленча. Ну уж нет: у меня и так голова раскалывается из-за того, что пришлось вспоминать то, что происходило, когда мне было три года. Еще вчера я клятвенно заверяла бы, что ничего об этом не знаю.

Она резко встала.

— Я собираюсь пойти в лагерь наемников и попробовать найти кого-нибудь из «Гирфалька». Может, Джейса.

Мири начала кусать губу. Вал Кон прислушался к ее мелодии, звучавшей в его сознании, и услышал ноты усталости и грусти.

— Я знаю, что ты не в восторге от Джейса, — говорила тем временем Мири, — и у тебя нет оснований любить ребят из отряда. Но здесь их, похоже, ценят… — Она снова покусала губу, и аккорды ее мелодии стали сильнее и чище. — Но ты можешь пойти со мной, если хочешь.

— Хочу, — ответил Вал Кон, выключая омнихору и вставая. Он улыбнулся Мири и с облегчением увидел, как ответная улыбка растопила в ее взгляде беспокойство. — Спасибо за приглашение.

— Как ты думаешь, когда твой брат сюда прилетит? — Вал Кон тихо засмеялся.

— Тебе так быстро надоели узы клана, Мири?

Она шурилась на яркое небо, словно надеясь увидеть там «Долг». При этих словах прищуренные глаза устремились на него.

— Это надо понимать так, что ты не знаешь, — догадалась она. — Похоже, это чтение мыслей оказывается не очень эффективным средством.

— Увы! Мне предложили воспользоваться узколучевой связью клана, так что на вопрос «когда» можно было бы получить быстрый ответ. К сожалению, необходимо знать положение объекта, которому будет адресован луч, а у Шана в распоряжении вся галактика — и гиперпространство в придачу.

— Узколучевая связь стоит дорого, — заметила Мири.

— Эроб может решить, что это вполне уравновесило бы счеты.

— А, им так не терпится от нас избавиться? — Она с напускной суровостью покачала головой. — Да уж, лиадиец, ну и репутация у тебя среди твоих сограждан! А я еще боялась испортить тебе меланти!

Он рассмеялся и неожиданно отвесил ей поклон. Мири он показался приветствием меньшего большему.

— Разве я не говорил, что нас будет поддерживать твое собственное меланти?

Она ухмыльнулась, взяла его за руку — и они зашагали по душистой, нагретой солнцем траве.

— Дожидаясь историка, я немного поговорила с тель-Вости, — сообщила она, бросив ленивый взгляд на его лицо. — Он сказал, что очень хорошо знал твоего отца.

Его узор у нее в голове вспыхнул и закрутился туже.

— Похоже, весь Клан Эроб знал моего отца! — огрызнулся он.

— Что? — Она остановилась, заставив его повернуться, и всмотрелась в его лицо. — В этом есть что-то плохое?

Его узор вдруг запутался, и едкая боль разочарования судорогой свела ей живот. Отпустив его руку, она тихо вскрикнула от неожиданности.

— Мири! — Он обхватил ее за талию и бережно усадил на траву. — Шатрез, что случилось?

К вихрю его чувств примешалась еще и тревога. Вместе с болью и гневом она образовала опасную смесь.

— Ты делаешь мне больно! — с трудом выдавила она, закрыв глаза и пытаясь поймать его узор у себя в сознании. — Прекрати, босс! Твой узор…

Она похолодела от потрясения, и в следующую секунду оказалась в центре урагана красок: красный-оранжевый-желтый-зеленый-голубой-синий-фиолетовый… Радуга стремительно пронеслась мимо нее, и какое-то непонятное внутреннее чувство отметило, как дверь открывается — и закрывается.

И наступила тишина — внутри и снаружи.

— Боги! — Она судорожно вздохнула и позволила себе упасть вперед, уткнувшись лбом себе в колени. — Боги, боги, боги!

Снова выпрямившись, она открыла глаза. Вал Кон сидел перед ней, скрестив ноги и положив ладони на колени.

— Боль прошла, Мири?

Его голос был таким же спокойным, как его узор.

— Прошла. — Она облизнула губы. — Что это было? В его глазах отразилось недоумение.

— Я не имею никаких сведений. Если бы ты могла описать мне этот феномен, возможно, мы пришли бы к пониманию.

— Ладно. — Она нахмурилась. — Я сказала тебе, что тель-Вости знал твоего отца, и ты разозлился. Я поняла это по твоему узору: он весь как-то сжался. А когда я спросила тебя, чем это плохо, я вдруг пришла в ярость, почувствовала бессильную злость, словно я уже много лет бьюсь головой все об одну и ту же стенку, а она никак не поддается…

Мири со вздохом взяла его за руку и встревоженно заглянула ему в глаза.

— Похоже, я каким-то образом восприняла все это от тебя, — медленно добавила она. — Это не от узора мне было больно.

— А! — Он сжал ее пальцы. — И ты никогда раньше такого не испытывала?

— Нет… — Она чуть изменила позу, обдумывая его вопрос. — Но я никогда раньше не делала и такого, что сделала вчера, когда взяла и дотронулась до узора. Мне и в голову не приходило. Может, я… приобрела повышенную чувствительность, что ли…

После недолгого молчания он сказал:

— Или, может быть, Присцилла, которая у нас все-таки драмлиза, могла сделать… что-то, чтобы я обязательно услышал Шана.

Мири задумчиво моргала.

— В этом тоже что-то есть, правда? А ты не можешь определить… Ну конечно, не можешь!

— Я… ощущал твои отчаяние и безнадежность, тогда, на Ярмарке, — тихо сказал Вал Кон. — Но было совершенно ясно, что они исходят от тебя. Я не ощущал твои эмоции, как свои собственные.

Почувствовав в нем нечто, похожее на зависть, Мири тихо рассмеялась и ласково сжала его пальцы.

— Оно и к лучшему. Но ты заговорил об экстренной ситуации. Может, в этом и есть разгадка. С твоим отцом была связана какая-то экстренная ситуация?

Вал Кон вздохнул и, подняв руку, отбросил со лба прядь волос.

— Только такая, что он потерял свою спутницу жизни — мою мать — от руки наемного убийцы и, получив Совет Делма, оставил свой клан и своего наследника в руках своего брата Эр-Тома. Он улетел куда-то далеко, чтобы найти возможность свести счеты.