В ночь полнолуния он напился пьян, и хмель погнал его наутро в Соленую Гавань. Эта часть истории известна нам доподлинно, так как присутствующие здесь девочки, Пальчики и Гейл, увязались за ним и видели, как он сначала плыл сквозь туман, а потом взлетел в небо, кружась в полете.

Где-то над Соленой Гаванью он разделся (чтобы облегчить судно, как он мне объяснил) и побросал свои сапоги, пояс, сумку, браслет и другие пожитки вниз, так что они повисли на крышах и верхушках деревьев, откуда добрые люди их сняли и принесли мне, так что я тоже собрала коллекцию вещей, сходную с той, что мы нашли под землей, пытаясь спасти капитана Мышелова.

В остальном я должна полагаться на историю, которую изложил мне сам главный герой, придя в себя сегодня утром. Вкратце его история такова: вскоре после того, как он облегчил судно, его взял на борт облачный корабль под предводительством Фрикс, королевы Арилии и его бывшей возлюбленной, а также команды ее придворных дам, известных своей распущенностью. Будучи не вполне трезв, он позволил втянуть себя в оргию, в ходе которой ему и обрили все тело под предлогом усиления сексуального удовольствия.

– Половина цивилизованного населения Невона твердо в это верит и поступает соответственно, – прокомментировала Пальчики. – Все волосы, кроме ресниц, они считают уродством.

– Хватит рассказывать мне сказки! Не хватало только, чтобы принцесса шлюх объясняла мне, как именно получают удовольствие так называемые цивилизованные люди! – отрезала Афрейт, воинственно сверкая глазами. – До сих пор я смотрела на твои шашни со всякими подозрительными личностями сквозь пальцы, но смотри, как бы я не передумала да не задала тебе трепку, о которой ты тут недавно просила!

Девочка опустила глаза, шлепнула себя по губам и, прикрыв рот ладошкой, опустилась в глубоком реверансе. Гейл исподтишка ущипнула ее за бок.

– Неужели это правда, старина? – участливо обратился к Фафхрду Мышелов. – Прости, что прерываю тебя, госпожа Афрейт, но молчать просто выше моих сил, настолько я поражен услышанным.

– Афрейт совершенно правильно изложила мою историю, – отвечал тот несколько напыщенно. – И я благодарен ей за то, что она избавила меня от необходимости повторять ее.

– Ну раз уж мы говорим откровенно, поведай нам, в самом ли деле бритье повышает удовольствие? Во всяком случае так ли было с тобой? – продолжал Мышелов.

– Это не тот вопрос, на который легко ответить при всех, – последовал чопорный ответ Северянина. – Спроси меня, когда мы будем наедине, тогда я, может быть, отвечу.

Афрейт одобрительно взглянула на Мышелова и, слегка кивнув, продолжала:

– Ночью, находясь в летучем борделе королевы Фрикс, капитан Фафхрд поддался на уговоры, соблазненный избытком плотского желания или бренди и маковой настойкой, а быть может, и другими наркотиками, которые там, надо полагать, были в изобилии, – неизвестно. Перед самым рассветом мерзкий кораблик опустился на лугу между Соленой Гаванью и Мальстремом, и команда воздушных шлюх устроила Фафхрду шутовские похороны, которые тайно наблюдала его дочь, Пальчики. – (Девочка, по-прежнему не поднимая глаз, дважды быстро и коротко кивнула.) – После унизительной церемонии, совершавшейся под аккомпанемент легкой музыки, – рассказывала Афрейт, – капитана Фафхрда оставили лежать, одного, абсолютно раздетого, на ложе из свежевыросших грибов, покрытых утренней росой. На прощание потаскухи Фрикс украсили его член, этот бессильный Жезл Эрота, лентами цвета своего нижнего белья.

– Сувениры любви, – объяснила Пальчики, – обычай, соблюдаемый в… – и тут же умолкла. – О, прости меня, госпожа Афрейт, я не хотела, я просто забылась…

– Рада, что ты это признаешь, – равнодушно бросила та. – Так вот, когда поганые шутницы убрались восвояси, Пальчики поспешила одеть своего отца, затем проводила его, все еще не пришедшего в себя, в дом Сиф, где спустилась с ним в погреб и попыталась отнять у того жизнь при помощи заклятия, чему и помешало чрезвычайно своевременное появление капитана Мышелова, о чем вы все, без сомнения, уже слышали.

– Да, хватит об этом, – скромно сказал Мышелов. Затем, низко поклонившись, добавил:

– Благодарю тебя, госпожа Афрейт, за то, что ответила на мой вопрос так подробно, как только возможно. – Потом, обернувшись к Фафхрду:

– Ну так что же, дружище, может, все-таки добавишь хоть пару слов от себя, так сказать для подведения итогов?

Уперев руки в бока, тот заговорил:

– Слушай, малыш, хватит всей этой чепухи. Я помню, прошлой зимой, во время обеда в «Обломке Кораблекрушения», который был устроен в честь твоего благополучного возвращения из Брульска, Сиф посмеивалась над твоим увлечением Исисси, морским демоном (веревки, дисциплина и все такое прочее), ты сказал тогда ей – мужественно, как мне показалось, – что ты замахнулся на то, что тебе оказалось не по силам.

– Ну вот и со мной произошло то же самое, охотно признаю! Я хотел получить удовольствие и пришел за этим к Фрикс и ее свите, но потерпел полное поражение. Так что давайте не будем больше об этом, сегодня по крайней мере. Извини, Афрейт, но должен же быть когда-нибудь конец всему этому.

– Мне тоже так кажется, – согласилась та. – Давайте сбавим обороты, все.

– Да, пока еще что-нибудь не произойдет, – подала голос Рилл, которая в тесноте туннеля стояла рядом с Мышеловом.

Ее слова оказались пророческими, потому что тут из огороженного досками прохода появился Пшаури, и в подземелье стало еще теснее. Он был почти без одежды – неожиданное потепление заставило его снять с себя все, кроме набедренной повязки, ремня и поясной сумки. Через плечо у него был переброшен плащ, который ему дали наверху, но который он так и не надел. При виде Мышелова лицо молодого лейтенанта зажглось восторгом, но он сдержался и первые свои слова обратил к Сиф.

– Госпожа, – начал он с поклоном, – в полночь я, следуя твоему приказу, бросил в жерло вулкана Черный Огонь золотой талисман, известный под названием Усмиритель Водоворота, который я незадолго до этого вытащил из Мальстрема и при помощи которого мы пытались отыскать капитана Мышелова. Как только я это сделал, раздался страшный взрыв и погода начала стремительно меняться. Когда я шел через мыс, то обратил внимание, что Мальстрем вновь успокоился.

– Прекрасная новость, храбрый лейтенант, – звонко воскликнула Сиф и тут же повернулась к Мышелову:

– Прежде, чем отвечать, прочти вот это.

Мышелов развернул уже знакомое читателю письмо с зеленой печатью и погрузился было в чтение, но, не прочтя и двух строк, подозвал Фафхрда, который тоже склонился над ним из-за плеча своего малорослого друга. Так они и читали вместе, строка за строкой, письмо Фрег.

Когда они дошли до рассказа о двуличии Мышелова, Фафхрд пробормотал:

– Так я и знал, что ты достал ее, собака.

– На что тот ответил:

– Зато моральное превосходство осталось за тобой, утешься.

– Что ты имеешь в виду: мою неотесанность или мою любовь? – проворчал гигант.

А когда они дошли до «треугольника из родинок», Рилл, которая тоже нет-нет да и заглядывала в письмо, не удержалась и прикоснулась тремя пальцами к родинкам, отчетливо выделявшимся на предплечье Мышелова сквозь истертую до полной прозрачности ткань его куртки. Когда он обернулся к ней, она усмехнулась и сказала, указывая на Пшаури:

– Посмотри, у него на боку точно такие же. В этой тесноте ничего не скроешь.

Афрейт взяла плащ из рук Пшаури и помогла ему одеться со словами:

– Прими и мою благодарность, лейтенант. Он в свою очередь поблагодарил ее в ответ. Закончив читать, Мышелов долго с интересом рассматривал Пшаури.

– Ты все еще хочешь служить у меня, сын? Если нет, то я могу отделить тебя как-нибудь.

– Нет, я останусь с тобой, отец, – ответил молодой человек, после чего отец с сыном обнялись, хотя и довольно сдержанно для начала.

– Пойдемте, пора сообщить остальным хорошую новость, – напомнила Сиф.

Она пошла первой, остальные за ней. Всю дорогу Мышелов не переставал восхищаться придуманной ею системой вентиляции, а потом его горячее одобрение вызвал подъемник.

На полпути им повстречался Миккиду, тащивший один из серых домашних костюмов Мышелова. Тот с благодарностью принял его, надел и, забравшись в пустое ведро, поехал наверх.

Фафхрд в сопровождении Афрейт и остальных вышел из туннеля следом. Не дожидаясь, пока ведро придет назад, он натянул капюшон на свою бритую макушку и вылез из ямы по вбитым в стенку колышкам.

Как только Мышелов появился на поверхности, его люди, которые уже собрались, чтобы встретить его, издали громкий приветственный крик. К ним присоединились и люди Фафхрда, чей энтузиазм еще возрос, когда из шахты показался их собственный капитан и встал рядом с первым" Когда крики стали немного потише, герои смогли обменяться парой слов наедине.

Мышелов (указывая на конус земли рядом с ямой). Миккиду говорит, что кто-то уже предложил переименовать Холм Богини (бывший Виселичный) в Гору Мышелова.

Фафхрд (слегка обиженно). Вот это я называю не терять времени.

Мышелов. Может, предложить другое название: гора Мыше-Фафа?

Фафхрд. Забудь об этом. Должен сказать, что для человека, который несколько дней пролежал в могиле, ты удивительно хорошо выглядишь.

Мышелов. Но чувствую я себя не так уж замечательно. Мне там так часто приходилось умирать, что я, наверное, никогда уже не смогу до конца поверить, что остался жив.

Фафхрд. За каждым очередным умиранием следовало новое рождение. Готов поклясться, за эти дни ты сделался лучшим другом Смерти.

Мышелов. Это тоже сомнительный комплимент. Мне что-то надоело убивать.

Фафхрд. Согласен. Хорошо, что появилась Пальчики, а то я уж было совсем заскучал.

Мышелов. Мне повезло еще больше – я успел дать образование сыну, прежде чем узнал, что он мой сын!

Фафхрд. Думаю, с этими двумя мы не соскучимся.

Мышелов. И думать забудь о спокойной старости!