И он громко захохотал среди всеобщего замешательства.
      Тут у Торболи окончательно сдали нервы.
      — Ты еще смеешь меня оскорблять!
      Он отвешивает Торторелли звонкую пощечину, и у того падают на пол очки. Закрыв лицо руками, Торторелди шепчет:
      — И это награда за все мои труды.
      Инспектор полиции подошел, словно желая его утешить, и ловко ощупал его плечи, грудь, живот. Затем, обращаясь к Торболи, в бешенстве прошипел:
      — Вы действительно законченный кретин. Вам это дорого будет стоить.
      Торторелли отнимает руки от лица.
      — Я подаю рапорт об увольнении.
      И он ощупью направляется к двери.
      — Вы останетесь на своем месте, дорогой Торторелли, — говорит старший чиновник. — Теперь решаем мы. И мы не позволим, чтобы честного служащего после двадцати лет безупречной службы выгнали вон. Что вы скажете, коммендаторе?
      — Я… я… не знаю, — стонет Патрене.
      Но Торторелли уже у двери. К нему подбегает чиновник.
      — Вам помочь?
      — Благодарю вас, без очков я ничего не вижу.
      — Какая постыдная история! Я вас провожу.
      Он взял Торторелли под руку и бережно повел его к выходу.
      Элиспринт опустился на полутемной улице, неподалеку от дома Торторелли.
      Пройдя шагов тридцать, Патрене останавливается, чтобы перевести дух.
      — На этот раз мы просто не имеем права ошибаться. Ты уверен, что нас никто не видел? — обращается он к Торболи.
      — Не достаточно ли вопросов? Ты же знаешь, что мы должны его разоблачить, доказать, что он галактический шпион. Если нам удастся сдать его правительственным властям, за наше будущее, беспокоиться не придется.
      — Но это весьма рискованная затея. — Патрене снова останавливается. — Почему бы тебе не пойти одному?
      Торболи чуть ли не силой тащит его дальше.
      — Чего ты боишься? Неужели он осмелится напасть на нас?
      Торболи сам изрядно трусит, и лишь бластер придает ему некоторую уверенность. Он абсолютно убежден, что Торторелли — робот, и докажет это всему Несу за какие-нибудь пять минут. А этот жирный индюк Патрене нужен ему в качестве свидетеля.
      — Потише. Надо захватить его врасплох.
      Торболи прислушался, затем открыл отмычкой замок и, освещая путь фонариком, пропустил Патрене вперед. Но тот не решился идти дальше по темному коридору и прислонился к стене у лестницы. Торболи тоже застыл на месте. Он услышал шаги, тяжелые, грузные. Поискал выключатель, но так и не нашел. Однако глаза его уже привыкли к темноте, и он различает на верху лестницы чей-то силуэт. Левой рукой он наводит на врага карманный фонарик, а правой — бластер. Мгновенная вспышка. Патрене в ужасе ждет.
      С невероятным грохотом труп падает вниз. Патрене всем телом приникает к стене и задевает головой выключатель. В тот же миг загорается свет. На полу валяется сплющенный каркас, из которого торчат провода.
      — Ро… — прохрипел Патрене и умолк. Сердце бешено застучало, горло сжало петлей, и он, теряя сознание, рухнул на пол.
      Торболи нагнулся, пощупал пульс. Патрене мертв, надо бежать, пока не поздно. Скорее, скорее.
      Наверху кто-то захохотал. Торболи вскинул голову и увидел другого робота, который ничем не отличался от первого. Робот навел на него пистолет.
      — Унеси его отсюда.
      Словно загипнотизированный, Торболи покорно тащит невероятно тяжелого Патрене по коридору. Он останавливается, вконец обессилев, но робот торопит:
      — Быстрее, быстрее!
      И Торболи под дулом бластера снова потащил мертвеца к элиспринту.
      Захлопнулась дверца, и элиспринт легко взмыл в воздух.
      Бенедетто Торторелли понуро возвращается к себе.
      Внизу, у лестницы, валяется робот, верный друг, заменявший его в трудную минуту и тогда, когда ему не хотелось идти на службу, не хотелось видеть бесстыжие физиономии хозяина и его достойного компаньона. Бенедетто ясно, что ему уже не по силам отремонтировать искалеченного робота, и он всхлипывает, ничуть не стыдясь своих слез.
      — Прощай, Бедный Йорик!
      Торболи летит к болотам. Он уже взял себя в руки и сейчас лихорадочно обдумывает план действий. К несчастью, пилот он неважный, и элиспринт плохо ему повинуется. К тому же его действиям мешает тело Патрене. Он попытался избавиться от него, но элиспринт тотчас же начал терять высоту.
      Нет, лучше сесть в надежном месте и спокойно поразмыслить, как быть дальше. Луна еще стоит высоко в небе, видимость вполне приличная. Ага, можно опуститься вон там, у холма. Элиспринт плавно снижается, и Торболи выключает мотор. Прежде всего надо вытащить из кабины мертвеца. До чего ж он тяжел, этот боров. Нет, все-таки надо было сначала выбросить Патрене, а затем остановиться возле дома Торторелли, оставить там элиспринт, а самому скрыться. Тогда полиция живо разделалась бы с этим гнусным карликом. Стрелял он в перчатках, и отпечатков пальцев на бластере не осталось. Хотя Торторелли, верно, уже успел спастись бегством. Э, нет, так легко с ним не расправишься. Нужно придумать что-либо поумнее. Ну конечно! Всю вину можно свалить на туземцев. Как это ему сразу не пришло в голову? Ведь все знают, что Патрене был расист. Ну, а Торторелли вполне достаточно обвинить в шпионаже.
      Торболи вытащил из кармана нож, обернул рукоятку носовым платком и вонзил нож в сердце Патрене. Перчатки и платок покрылись пятнами крови. Пришлось скатать их в комок и сунуть в карман. Он бросился к элиспринту, завел мотор и поднялся в воздух.
      Минута-другая, и вдруг на пульте управления замигала красная сигнальная лампочка. Что это? Он наклонился и… похолодел от ужаса. Горючее на исходе. Патрене и тут умудрился его околпачить: заправился не полностью, и теперь надо немедленно садиться.
      Элиспринт зарывается носом в траву. Торболи распахивает дверцу и выскакивает из кабины. Кругом сплошные болота. «Спокойно, спокойно, главное — не терять головы».
      Времени у него в обрез; луна уже заходит и начинает темнеть. Ага, запад там. Минуточку, луна заходит на западе? Главное, до наступления темноты добраться до какого-нибудь поселения.
      И еще нужно раздобыть оружие. Он снова помчался к элиспринту, отыскал охотничье ружье Патрене. Правда, ружье крупнокалиберное, очень громко стреляет, но зато с одного выстрела можно уложить наповал самую крупную змею. А эти болота кишат змеями. Приободрившись, Торболи двинулся вперед.
      Он ступает медленно, с величайшей осторожностью, боясь провалиться в трясину. Ему необходимо добраться до селения, пока совсем не стемнело. В болотах нередко встреча чаются туземные поселения на сваях. Змеи туда не заползают — их ждут у домов отравленные стрелы. О черт, как же он забыл об этом? Спокойно, спокойно, это всего лишь опавший лист. Так шаг за шагом он пробирается по болоту, а мозг сверлит одна и та же мысль.
      Раз уж он ввязался в эту историю, нечего было бежать. Идиот, настоящий идиот! Ведь Патрене умер от инфаркта, а убить робота — не преступление. В крайнем случае он заплатит за причиненный ущерб. Впрочем, о каком ущербе может идти речь? Правительство ему должно заплатить. Он разоблачил галактического шпиона. Ему надо сегодня же явиться в полицию и рассказать обо всем. Не забыть бы только упомянуть, что Торторелли первым напал на них. А он, Торболи, стрелял в целях самозащиты. Да, но нож? О дьявол, зачем я проткнул Патрене ножом?! Нет, все-таки единственный выход — обвинить во всем туземцев. А Торторелли ничего другого не останется, как только бежать на Вегу.
      Проклятый карлик, может, он и в самом деле колдун. Здесь, среди дымящихся зловонных болот, эта мысль не кажется Торболи такой уж невероятной. Он устал, ружье оттягивает ему плечо, но он не рискует его бросить. Кругом полно змей.
      Торболи снова пускается в путь, но тут же застывает на месте. Рядом кто-то всхлипывает. Он наводит ружье и напряженно ждет. Еще секунда, всхлип повторяется… Ну, не болван ли он! Да это же грязевые пузырьки: флип-флоп, флип-флоп. Он истерически хохочет. Нервы, нервы, надо взять себя в руки, в сущности ему ничто не грозит. Хотя нет, как же он сразу об этом не подумал: там, где есть грязевые пузырьки, легче легкого угодить в трясину. А уж оттуда не выберешься.
      Он стоит в нерешительности, не зная, в каком направлении идти дальше. Вон там, внизу, мерцает огонек. Может, это светится окно? Но у туземцев нет электрического света. Он напряженно следит за непонятным белым пятном и вскоре убеждается, что оно постепенно растет, ширится. Вот оно уже заняло часть горизонта. О боже, это же рассвет, белесый несианский рассвет. Теперь отчетливо видно, как клубится серый дым над болотами. Однако селений нет и в помине. Похоже, он забрел в самую, середину болота. Ничего, ничего, когда окончательно станет светло, он доберется до деревьев, и там будет в безопасности. Смелее, Торболи, не трусь.
      Спасительные деревья чернеют на горизонте, но каждый новый шаг дается ему с великим трудом.
      Что это? Из-за деревьев вынырнули полицейские вертолеты. Торболи инстинктивно плюхается в грязь. О дьявол, зачем ему прятаться от полиции? Он летает и начинает размахивать ружьем.
      Сирены гудят уже над самой его головой. Они его заметили. Почему же они удаляются? Нет, один вертолет возвращается. Пилот что-то кричит ему, кажется: «Сдавайся, сопротивление бесполезно!» И тоже улетает.
      Выходит, этот ублюдок Торторелли успел принять контрмеры? Ну нет, его, Торболи, голыми руками не возьмешь. Пока полиция вернется, он успеет спрятаться в каком-нибудь туземном селении. А там видно будет.
      Он бросился к ближайшему деревцу. Ох, это не дерево. Огромная змея обвилась вокруг куста и слегка покачивает головой. Торболи вскинул ружье, прицелился, но в последний момент так и не нажал на спусковой крючок. Он боялся, как бы полиция не заметила с вертолетов вспышку от выстрела.
      Там, слева, виднеется маленькая рощица. За ней должно быть селение. Туземцы укроют его, он им хорошо заплатит. И потом, они тоже не любят полицию.
      Он отходит назад на пять, десять шагов, не спуская глаз со змеи. Осторожно сворачивает влево, делает еще шаг, скользит… и правая нога по колено уходит в грязь. Он пытается ее вытащить, но, потеряв равновесие, падает на бок. На миг ему удается опереться локтем о ружье, но он срывается и неудержимо погружается в трясину. Над болотом разносится отчаянный вопль. Он пытается выбраться на поверхность, цепляется за чахлые кустики, но трясина неотвратимо затягивает его вглубь. Вот уже болотная грязь достигает затылка, ушей, глаз.
      Последнее, что успел увидеть Торболи, было раздвоенное жало разъяренной змеи, у которой болото предательски украло добычу.

Сандро Сандрелли
ПРОТОТИП