- Вас не так просто понять, О'Лири. Католик и вдруг...
      - Не просто, - усмехнулся физик. - Вот если б мы вместе побывали у нацистов... Христианское всепрощение? Нет, нет и нет! Борьба, яростная борьба со злом - вот истинное предназначение человека. Так сказал Заратуштра!
      "Да он не в своем уме! - догадался Эверетт. - Конечно же, как не сообразил я раньше!"
      Рассеянно слушая О'Лири, с жаром излагавшего содержание Зенд-Авесты, священной книги парсов, Эверетт тщетно пытался собраться с мыслями. Блер с его необузданным честолюбием, всемогущий Апостол-привратник, ирландец-огнепоклонник... Что объединяет их?
      Смутные подозрения вновь овладели Эвереттом.
      - Скажите, О'Лири... Человек, о котором упомянули вы вчера, - кто он?
      - Т-с-с.., - как и накануне, понизил голос ирландец. - Его имя под запретом. Могучий Агура Мазда отвернулся от него, и он исчез, растаял. Так тает утренний туман под лучами Великого Светила.
      Глава 10
      Хлыст доктора Эверетта
      В эту ночь Эверетт долго не мог заснуть. Склонившись к радиоприемнику, бездумно вращал ручку верньера, выхватывая из эфира всплески джазов и разноязычный говор. Одиночество, с которым, казалось, свыкся уже давно, вдруг навалилось тяжким, почти непосильным грузом. "С чего бы это? - недоумевал он. - Уж не схожу ли я с ума в этом чертовом Альджаубе!"
      "Работа! - решил он утром. - Я ничего не знаю, кроме работы. Не знаю и не хочу знать".
      И он погрузился в исследования, забыв обо всем на свете.
      Работать было удивительно легко. Все указания его, даже простые пожелания, выполнялись безоговорочно и молниеносно. Апостол оказался истинным Чудотворцем. За какие-то сутки над всем участком, отведенным под облучение саранчи, на высоте десяти метров был натянут пластмассовый светопроницаемый купол. С той же быстротой, как по мановению волшебного жезла, преобразился и сам участок. Две широкие канавы протянулись вдоль него, увлажняя песок, по берегам их высадили тростник - лучший корм для созревающей шистоцерки.
      Убедившись, что облученная саранча приступила к яйцекладке, Эверетт, оставив все на Мэй, занялся "хлыстом". Здесь дела шли далеко не так успешно. Абу-Сир приходил в подлинное отчаяние. И было от чего. Саранча определенно отказывалась реагировать на звук. Не обращая внимания на сирену, она невозмутимо перемалывала пищу.
      - Придется подождать, - решил наконец Эверетт. - Подождем, пока на участке мисс Сногсби не созреет новое поколение стадной разновидности.
      Абу-Сир вопросительно взглянул на своего руководителя.
      - Здесь ее слишком мало, - пояснил ученый. - Я хочу провести наблюдение над целой стаей.
      О'Лири он изложил свою мысль подробнее:
      - Если из кубышек выйдет полноценная стадная разновидность, то, созрев, она начнет проявлять стремление к полету. Мы и "подслушаем" ее сигналы.
      - Да, да, да, - как и всегда, сразу загорелся физик. - Верная мысль. Я подготовлю аппаратуру.
      Хотя на участке Мэй появились личинки, об успехе опыта судить было еще нельзя. Первый возраст саранчуков имел чисто зеленую окраску, свойственную как стадной, так и одиночной форме. Но уже у второго возраста отчетливо обозначилась темная пятнистость на груди. Мэй немедленно доложила об этом по телефону.
      - Отлично, - обрадовался Эверетт. - Сообщайте мне, пожалуйста, после каждой линьки.
      Число и размер пятен постепенно увеличивались. А через несколько линек зеленый цвет полностью исчез, уступив желтовато-коричневому. Саранчуки четвертого возраста имели уже ярко выраженную стадную окраску: желтую с черными пятнами.
      - Они начинают скулиживаться, - позвонила однажды Мэй.
      - Хорошо, хорошо, - заволновался Эверетт. - Сейчас же еду.
      Вспомнив, с каким интересом относился к этим опытам О'Лири, он пригласил его с собой.
      - Скулиживание? - не понял физик.
      - Кулигой мы именуем стаю саранчи, сгрудившуюся для полета, - пояснил Эверетт. - Скулиживаться - сбиваться в стаю.
      Обнесенный плотной сеткой участок буквально кишел взрослыми насекомыми. Большинство их плотно сгрудилось среди начисто объеденных кустов гелиотропа. От тростника тоже осталась лишь древесина. Последние дни пища сюда доставлялась извне.
      Эверетт снял с обглоданного куста крупную шистоцерку.
      - Удлиненные надкрылья, лимонно-желтая окраска, - заметил он. Типичнейшая стадная форма.
      - Да, да, да! И получена искусственно! Вас можно поздравить, дорогой коллега.
      Насекомое, сидя на ладони, грозно шевелило усиками. Эверетт сбросил его легким щелчком.
      - Мы только повторили опыт Боровика, - напомнил он. - Опыт, имеющий чисто познавательное значение. Не думаете же вы завести саранчовую ферму?
      - А почему бы и нет? - развеселился О'Лири. - Саранчовая ферма! Здорово звучит, а?
      - Я с утра прекратила подачу корма, - доложила Мэй. - Ведь вы хотели наблюдать взлет стаи?
      - Однако я не вижу никаких признаков, - заметил Эверетт, внимательно наблюдая за насекомыми. - Сколько градусов? Тридцать три? Странно, очень странно. Не может же влиять на них потолок - они его попросту не видят.
      Он поднял голову. Тончайшая полиэтиленовая пленка, прикрывавшая участок, действительно была неразличима.
      - Черт возьми! - внезапно воскликнул он. - Как мог я упустить... Конечно же они не взлетят. Мы можем ждать до бесконечности!
      - Что такое? - встревожился О'Лири.
      Мэй с удивлением огляделась.
      - Пленка преградила путь воздушным токам, - объяснил Эверетт. - Саранча использует для взлета вертикальные токи воздуха. Так она не взлетит.
      - Уберем "крышу", - предложил О'Лири. - К чему она?
      - Нет, нет, - возразил Эверетт. - Мы не вправе выпускать отсюда шистоцерку. Надо что-нибудь придумать.
      Он ушел расстроенный, но через несколько часов запыхавшийся О'Лири влетел к нему в лабораторию с радостной вестью.
      - Готово! - веснушчатое мальчишеское лицо физика сияло. - Вот запись биотоков взлетающей шистоцерки. Да, да, да, ключ в наших руках!
      - Чудесно, - Эверетт осторожно принял у него хрупкий пластмассовый цилиндр. - Теперь надо только рассчитать идентичные звуковые колебания и... Позвольте, но... но как же она взлетела?
      - Апостол распорядился снять "крышу".
      - Это ж преступление! - возмутился Эверетт.
      О'Лири ответил ему добродушным взглядом.
      - Не понимаю, чего вы горячитесь. Разве мы поступили так не в высших интересах науки? И потом - Билли Бенч по всем организационным вопросам замещает шефа. Ответственность он принял на себя.
      Эверетт только вздохнул. Доказывать что-либо сейчас было бесполезно.
      - Абу-Сир, - позвал он. - Готовим новый опыт с сиреной.
      Да, это был ключ! Сирена, лично отрегулированная О'Лири, "заговорила" с шистоцеркой на понятном ей языке. Повинуясь звуковому сигналу, насекомые начинали прыгать и, трепеща крыльями, устремлялись вверх. Стеклянная крышка сбивала их наземь, но они с тупым упорством вновь и вновь повторяли свои попытки.
      Наконец Эверетт распорядился выключить сирену.
      - Победа, дорогой коллега, победа! - ликовал О'Лири. - От всей души поздравляю вас!
      - Это наш общий успех, - Эверетта смущали бурные излияния О'Лири, но в душе он и сам испытывал глубочайшее удовлетворение. - Вы немало потрудились. И если б не ваши приборы...
      - Ни слова больше! - нахмурился физик. - "Хлыст" принадлежит вам, и только вам. С самой идеи и до блестящего воплощения. Ну, а если и дальше понадобится моя помощь, - всегда к вашим услугам.
      - Благодарю вас, - с чувством пожал ему руку Эверетт. - Впереди еще много работы, и ваше участие в ней поистине неоценимо.
      Работы действительно предстояло много. Надо было испытать сирену в природных условиях на открытом участке, проверить ее действие на другие виды саранчи, определить минимальную силу звука в зависимости от величины и плотности стаи, от погодных условий.
      С открытием "хлыста" рабочий день еще более уплотнился. Теперь уже все лаборатории работали с полной нагрузкой. Не управляясь за день, Эверетт часто забирал материалы домой, засиживаясь над ними до глубокой ночи.
      Иногда после работы он раскрывал фиолетовую папку. "Космический ключ" волновал воображение, самые неожиданные, заманчивые проекты возникали в уме. Но сейчас об этом можно было только мечтать. Эверетт не мог и не хотел отрываться от своего "хлыста". К будущей весне, к моменту появления первых саранчовых стай, надо было дать людям надежное, безотказное оружие.
      Глава 11
      "Джин вырвался из бутылки!"
      Время шло. Дни слагались в недели, недели - в месяцы. Эверетт все более замыкался в себе. Невидимая преграда, возникшая между ним и Мэй, угнетала его, приводила в отчаяние. Девушка оставалась с ним неизменно приветливой, но прежней сердечности не было и в помине.
      Никак не мог сблизиться он и с О'Лири. Странный религиозный фанатизм, обычно охватывавший ирландца в вечерние часы, отпугивал Эверетта.
      Дважды в Альджаубе появлялся Блер. Горячие поздравления шефа Эверетт принял довольно равнодушно.
      - Боюсь, что я начисто лишен честолюбия, - признался он. - Сознание принесенной пользы-другой награды я не желал бы.
      - Знаю, Джордж, - с чувством сказал американец. - Знаю и бесконечно дорожу вашей дружбой.
      - Скажите-ка, Бен, - без обиняков осведомился Эверетт. - Кто был здесь моим предшественником?
      Он был убежден, что захватил на этот раз врасплох своего неуязвимого друга-шефа, тот и бровью не повел.
      - Не хотелось посвящать вас в эту неприятную историйку, - равнодушно ответил Блер. - Мне попался юнец - вздорный и самонадеянный. А когда перед ним открылись подлинные масштабы исследований, растерялся. Пришлось расстаться с ним, и я, наконец, понял, что без настоящего ученого тут не обойтись.
      Эверетт был обезоружен.
      Они провели вечер за дружеской беседой. Блер не касался больше честолюбивых замыслов, но и не скрывал, что все это время потратил на объезд своих "владений". Последнее слово он произносил с шутливой важностью, а рассказ пересыпал десятками забавных подробностей, придававших разговору легкий, непринужденный характер.
      Вторично они встретились уже в начале весны.
      - Ни за что не угадаете, где я был, - с места огорошил его Блер. - В Южной Америке. Вот где настоящее царство насекомых! Между прочим, одни исследователь утверждает, что в Бразилии господствует муравей, а не человек. И это отнюдь не парадокс.
      - Так, так, - улыбнулся Эверетт. - Хотите и муравья пристегнуть к своей колеснице?
      - Не смейтесь, Джордж. Я убежден, что эти маленькие солдатики способны завоевать весь мир. Без ракет и без термоядерного оружия, заметьте. Дайте им только Бонапарта.
      Вот тогда-то и прозвучала памятная фраза о "саранче, путешествующей без виз". В тот раз Эверетт не придал ей значения, но не прошло и двух недель, как весь этот шутливый разговор предстал перед ним совершенно в ином свете...
      Прозрение пришло внезапно. Однажды вечером странный гость переступил порог его коттеджа. Он был не более пяти футов ростом - этот забавный юркий человечек с маленькими выпуклыми глазками на кукольном загорелом личике.
      Судя по одежде - короткие белые штаны, тенниска и панама с серебряным кузнечиком - посетитель принадлежал к числу служащих Альджауба.
      - Гарри Гопс, - представился человечек, вежливо сняв панаму. - Младший метеоролог Гарри Гопс.
      Заинтересованный Эверетт провел нежданного гостя в кабинет. За все время пребывания в Альджаубе никто, кроме Блера и О'Лири, никогда не навещал его. Молчаливый Фарук, разумеется, в счет не шел.
      - Прошу вас, - приветливо указал на кресло Эверетт. Ему показалось, что гость испытывает смущение, но он тут же понял свою ошибку. Это была настороженность, а не робость. Усаживаясь в кресло, Гопс внимательно огляделся.
      - Общение здесь не очень-то поощряется, - тихо пояснил он. - Если не возражаете, будем говорить вполголоса.
      Эверетт кивнул. Он был не на шутку заинтригован.
      - Не удивляйтесь моим вопросам, - продолжал Гопс. - Я газетчик. Проникнуть сюда было не так-то просто. У меня к вам...
      - Извините, - решительно прервал его раздосадованный Эверетт. - Я принял было вас за товарища по работе. Но если вы из газеты... У меня нет полномочий давать какую-либо информацию.
      Он резко встал, исполненный негодования, однако бесцеремонный посетитель и глазом не моргнул.
      - Вы отказываетесь говорить со мной? - не меняя позы, осведомился гость.
      - Я не уполномочен, - сухо повторил Эверетт. - Мне нечего вам сказать.
      - Даже если здесь готовится преступление?
      Слова, произнесенные тихим спокойным голосом, прозвучали для Эверетта ударом грома. Он круто обернулся.
      - Что это значит?
      - Я так и знал, - с удовлетворением кивнул газетчик. - Вы тоже чувствуете, что не все здесь ладно. Чувствуете, тревожитесь, гоните прочь догадки и...
      Эверетт вновь прервал его решительным движением руки:
      - Что вам известно?
      - Почти ничего, - честно признался Гопс. - Кое-какие разрозненные факты. Например, о создании хлебных фондов.
      - Хлебные фонды? - искренне удивился Эверетт. - Ничего не понимаю.
      - На Востоке самыми неустойчивыми являются цены на хлеб, - все с той же невозмутимостью пояснил газетчик. - Амплитуда колебаний их огромна. Особенно высоко взлетают они во время стихийных бедствий...
      - Знаю, - нетерпеливо перебил Эверетт. - Но какое отношение это имеет...
      - Самое непосредственное. Агенты Блера скупают зерно где только можно.
      Эверетт насторожился.
      - Не хотите ли вы сказать... - он не договорил. Уж очень чудовищно было это предположение.
      - Ответьте мне прямо, доктор, - попросил Гопс. - Можно ли имеющимися у нас средствами искусственно вызвать вспышку размножения саранчи?
      - Вполне, - подтвердил Эверетт. И, подумав, добавил: - Правда, она будет носить ограниченный характер.
      - А если таких пунктов много?
      - Да, да, - вспомнил Эверетт. - Блер сам говорил об этом. И если везде организовать "производство" шистоцерки стадной разновидности... Но позвольте, - спохватился он. - Что, собственно, дает нам право подозревать его? Скупка зерна?
      - Массовая скупка, - поправил Гопс. - И еще. Знаете, чем мы занимаемся сейчас?
      Эверетт пожал плечами:
      - Непонятно вообще, что делать здесь метеорологам...
      - Ежедневно составляем синоптические карты и вручаем их... Как бы вы думали, кому?
      - Билли Бенчу?
      - Совершенно верно. Не правда ли - колоритная фигура. Да вот и он - легок на помине. Как говорят, помяни черта...
      - Хелло, джентльмены! - весело зарокотал лысый Апостол, появляясь в дверях. - Извините, что прерываю вас. Служба.
      - Чем обязан? - холодно осведомился Эверетт. Никогда еще этот тип не вызывал в нем такого ожесточения. - Уж не вздумали ли вы за мной шпионить?
      Апостол не ответил. Обернувшись к газетчику-метеорологу, он выразительно кивнул на дверь:
      - Вас вызывает шеф. Машина уже подана.
      Гопс обменялся взглядом с Эвереттом.
      - Разве шеф здесь?
      - Э нет, - ухмыльнулся Апостол. - Вам предстоит сделать добрую сотню миль. Советую поторопиться.
      - Слушайте, Бенч! - вмешался было Эверетт, но Гопс остановил его.
      - Ничего не попишешь, доктор, в Альджаубе свои порядки. Очевидно, мы говорили все же слишком громко.
      И повернувшись к Апостолу, он добавил:
      - Слушаюсь, ваше преосвященство. Заберу только свое барахлишко и...
      - Вещи в машине, - последовал краткий ответ.
      Газетчик только присвистнул.
      - Прощайте, доктор. И не тревожьтесь за меня. Я слишком известен читателю, чтоб раствориться в этой пустыне. Все будет о'кей.
      Эверетт вышел проводить его. У палисадника стоял черный "бьюик", молчаливый Фарук сидел за рулем.
      - Распоряжение шефа, сэр, - пояснил Бенч. - К утру ваш арапчонок будет здесь.
      Машина тронулась почти бесшумно, маленький газетчик обернулся и помахал рукой.
      - Странный вызов, - с расстановкой заметил Эверетт. - Вы не находите, мистер Бенч?
      - Ничего странного, сэр, - возразил Апостол. - Они, эти ученые ветродуи, недельку назад прибыли. Один-то подлинный, а другой - я сразу учуял - темная лошадка. Так и оказалось - газетчик. Из самых пронырливых. Сенсаций ищет.
      - Что ж тут страшного?
      - Да я что! - добродушно подмигнул Апостол. - Можно бы и подкинуть сюжетик. В Альджаубе есть кое-что такое... Вон, посмотрите, например...
      Он указал куда-то вверх. Там в вечернем, но еще светлом, бирюзовом небе, застыли две черные точки.
      - Грифы, - пояснил Апостол. - Патрулируют над башней. Понимаете, здешние язычники в древности выставляли там своих покойников. Вот и привадили пташек, до сих пор слетаются. Я с удовольствием проводил бы туда газетчика.
      - Вряд ли ему это интересно, - усмехнулся Эверетт.
      - Не скажите, сэр. Среди древних скелетиков там имеется один - совсем свеженький, в цепях. Прикован, знаете, в такой неудобной позе. Намертво. Очень впечатляющее зрелище.
      Апостол весело подмигнул и нахлобучил свою форменную панаму.
      - Спокойной вам ночи, сэр. Приятных сновидений.
      - Постойте, - удержал его Эверетт. - Я хочу немедленно видеть Блера.
      - Желаете видеть шефа? - удивился Бенч. - Но вы сами понимаете - это совершенно невозможно.
      - И тем не менее я его увижу, - твердо ответил Эверетт. - Как только вернется Фарук, я еду.
      Апостол был явно озадачен.
      - Попытаюсь связаться с шефом, - пробормотал он и поспешил откланяться.
      Утром Эверетт не вышел на работу. Через полчаса в спальне раздался телефонный звонок.
      - Хелло, сэр! - зарокотало в трубке. - Доброе утро. Как чувствуете себя, как спалось?
      - Великолепно, - ответил Эверетт. - Когда будет машина?
      - Все еще настаиваете на свидании с шефом? Безнадежная затея.
      - Слушайте, Бенч, - рассвирепел Эверетт. - Вы можете запереть меня в Альджаубе, но учтите, пока не выясню всего, что нужно, я тут у вас и пальцем не шевельну.
      - Ол райт, сэр, - пророкотал Апостол.
      Теперь оставалось только ждать. Как отнесется Блер к его "забастовке"? "Во всяком случае надо быть готовым ко всему", - решил Эверетт.
      Большинство материалов у него хранилось дома, - он аккуратно их рассортировал, собрал личные вещи.
      Вечером Апостол позвонил вновь и от имени шефа попросил подождать недельку. Эверетт был непреклонен. В конце концов, Блер мог бы радировать и на его имя, а не передавать ответ через своего подручного.
      - Категорически настаиваю на встрече с мистером Блером, - отрезал он. - Вы лишили меня всякой связи с внешним миром. Я решительно протестую.
      - Ол райт, сэр, - совершенно неожиданно уступил Апостол. - Вы готовы в дорогу? Машина будет через тридцать минут.
      Это было странно, но то, что произошло через полчаса, вообще не укладывалось ни в какие рамки. Фарук, послушнейший, исполнительный Фарук, молча поклонился и без разрешения прошел за письменный стол.
      - Что вы делаете? - воскликнул Эверетт.
      Ни слова не говоря, слуга-шофер передвинул на середину стола пишущую машинку и снял с нее футляр.
      - Что это значит, Фарук? - возмутился Эверетт.
      - Прочтите, господин, - ответил тот.
      На темной полировке стола белел небольшой листок. Включив настольную лампу, Эверетт пробежал глазами странные обрывистые строки:
      "Джин вырвался из бутылки! Кто сумеет взнуздать это чудовище? Мы слишком слабы - что наши знания пред ликом Всевышнего? Наша дерзость не заслуживает прощения. В этом мире мне нечего больше делать. Ухожу, я должен уйти...
      Джордж Э.Эверетт".
      - Что еще за фокусы, черт вас возьми! - обозлился Эверетт и протянул руку к бумаге.
      Еле заметным прикосновением Фарук остановил его.
      - Простите, господин. Так надо.
      Что-то в его тоне поразило Эверетта до глубины души. Он невольно опустил руку.
      - Но что это?
      - Предсмертная записка самоубийцы, - спокойно ответил шофер.
      Глава 12
      Бич божий
      Он еще раз пробежал глазами странную записку. Затем с недоумением посмотрел на своего слугу.
      - Записка самоубийцы?
      Фарук молча кивнул.
      "Лишился рассудка", - заключил было Эверетт, но в спокойном взгляде черных блестящих глаз нельзя было уловить и тени безумия. Наоборот, смуглое резко очерченное лицо Фарука выражало не только упорство, сильную волю, но и ясный, дисциплинированный ум. Эверетт невольно покраснел, подумав, что за многомесячное знакомство впервые вот так встретился с ним глазами. Внезапно он понял, как мало знает окружающих его людей. Кто они, что из себя представляют, чем живут? С головой погрузившись в работу, он как бы выключил из своего сознания весь окружающий густо заселенный мир. Ему казалось, что именно таким путем быстрее всего достигнет он успеха. Но верный ли путь был выбран?.. Неожиданные эти мысли настолько поразили его, что на мгновение он забыл и о загадочной записке, и о Фаруке.
      Голос шофера вернул его к действительности. Фарук говорил, указывая на листок:
      - Я должен был оставить его, задержавшись перед уходом. Незаметно от вас.
      Помолчав минуту, он добавил:
      - Блер ехал со мной до перевала Даштиани. Там он вас и поджидает.
      - Ничего не понимаю, - пробормотал Эверетт. У него и впрямь голова шла кругом от этого ребуса, который с самым невозмутимым видом разворачивал перед ним Фарук.
      - Надо ехать, - сказал тот. - У нас слишком мало времени. Я объясню все по дороге. А сейчас соберитесь так, чтобы не возвращаться больше. Я помогу вам.
      И видя, что Эверетт не двигается с места, Фарук повторил тихо, но настойчиво:
      - Надо ехать, задерживаясь, мы рискуем жизнью.
      "Ловушка! - сообразил наконец Эверетт. - Записка на столе и Блер, поджидающий на пустынном перевале. Я должен "уйти" - кому-то это требуется... Но Фарук, какова его роль в этой дикой истории?.."
      И словно угадывая его мысли, Фарук заговорил опять. На этот раз его тихий голос звучал горячо, взволнованно.
      - В Альджаубе оставаться нельзя. Лучше столкнуться с главарем, чем со всей его бандой. Тут есть люди, готовые по первому его знаку перегрызть вам горло. Я тоже человек Блера. Моим делом было наблюдать за вами, за каждым вашим шагом. Все это время я носил маску блеровского шпиона. Ради сегодняшней ночи, профессор, ради того, чтобы спасти вас и вашу работу.
      Эверетт больше не колебался. "Если кому и верить, то Фаруку, - ведь это он раскрыл мне глаза..."
      - Я верю вам, - ответил Эверетт. - Едем.
      Вдвоем они быстро упаковали чемоданы. К счастью, вся научная документация оказалась под рукой.
      Когда уже все было убрано, Эверетт нерешительно коснулся фиолетовой папки:
      - Это собственность Блера...
      - Блер - преступник, - сурово поправил Фарук. - А это - вещественное доказательство.
      И приняв из рук Эверетта папку, сунул ее в чемодан.
      - А как же Мэй? - спохватился Эверетт. - Я имею в виду мисс Сногсби. Неужели мы ее бросим здесь?
      Фарук покачал головой.
      - Она не присоединится к нам.
      - Нет, нет, так нельзя, - заволновался Эверетт. - Я должен переговорить с нею.
      - Хорошо, позвоните, - неожиданно согласился Фарук. И видя, что Эверетт нерешительно держится за трубку, поспешил его успокоить:
      - Сейчас Билли Бенча нет.
      Однако едва Эверетт поднял трубку, в ней зарокотал хорошо знакомый голос.
      - Не обращайте внимания - это автомат, - подсказал Фарук.
      - Пожалуйста, мисс Сногсби, - попросил Эверетт.
      - Мисс Сногсби? - прогудел голос Апостола. - Ол райт, сэр.
      Мэй выслушала его не перебивая.
      - Вы обязательно должны ехать с нами! - заключил Эверетт свою взволнованную, сбивчивую речь.
      - Это невозможно, Джордж, - она впервые назвала его по имени. - Это совершенно невозможно.
      - Но почему же, Мэй? - не унимался Эверетт. - Поймите: оставаясь здесь, вы становитесь соучастницей преступления, страшного преступления...
      Но она только твердила уставшим, каким-то потухшим голосом:
      - Невозможно. Нет, нет, невозможно...
      После нее Эверетт позвонил О'Лири. Физик огорошил его с первых слов:
      - Я обо всем догадываюсь.
      Эверетт замер.
      - Ну, и...
      - Обо всем догадываюсь и одобряю.
      На минуту Эверетт потерял дар речи.
      - Неужели вы готовы принять участие в этом... в этом злодеянии?
      - Да, да, да! - выпалил О'Лири. - Готов. И никаких злодеяний, Эверетт. Отмщение, вот как сказал бы я. Отмщение. Дух Агура Мазды жаждет мести!
      - Что за чепуха! Кому вы собираетесь мстить, О'Лири? Гитлеровцам? Но их здесь нет.
      - Это совсем не важно. Агура Мазда должен явить себя пораженным народам. Вот главное.
      - Он просто пьян, - сказал Эверетт, положив трубку.
      - Он болен, - возразил Фарук.
      В угнетенном состоянии Эверетт сел в машину. Через несколько минут они уже были у ворот, отделявших Альджауб от остального мира.
      - Зайдемте, доктор, - предложил Фарук, открывая дверцу. - Вам будет любопытно.
      Эверетт молча повиновался своему слуге. Они поднялись на невысокое крылечко проходной и остановились перед закрытой железной дверью.
      - Это я, Фарук, - сказал шофер, и дверь немедленно распахнулась. Миновав короткий коридорчик, они вошли в незапертую ярко освещенную комнату.
      - Вот она - обитель нашего Апостола, - краем губ усмехнулся Фарук.
      Эверетт окинул помещение беглым взглядом. Что и говорить, это была оригинальная обитель. Пульт управления, телеэкраны, электронная аппаратура... Он не сразу обратил внимание на громкий храп, доносившийся из соседней комнаты.
      - Что это? - покосившись на полуоткрытую дверь, прошептал он.
      - Апостол, - махнул рукою Фарук. - Сейчас он безвреден. Бодрствует только Голос. Слушайте.
      Он подошел к пульту, присел на вращающийся стул. И тут же заговорил Голос. Голос Апостола.
      - Добрый вечер, сэр. Происшествий нет. В двадцать тридцать восемь Эверетт позвонил Сногсби. Разговор семь минут. В двадцать пятьдесят Эверетт позвонил О'Лири. Разговор три минуты. В двадцать один ноль пять Эверетт вышел из дому вместе с Фаруком. Все. Включаю запись первого разговора: Эверетт - Сногсби...
      Фарук встал и голос тут же смолк.
      - Все это он прослушает утром, когда проспится. Но мы будем уже далеко.
      - Как же охрана? - удивился Эверетт. - Сейчас здесь может хозяйничать, кто захочет.
      - Не забывайте, что я доверенное лицо, - улыбнулся Фарук. - На ваш голос дверь сюда не распахнется. Наоборот. Смотрите.
      Он поманил рукою Эверетта. Приблизившись к комнатке, из которой доносился храп, они увидели там живописную картину. На широком кожаном диване, задрав курчавую бороду к потолку, раскинулся Апостол. Несколько бутылок валялось рядом, на полу. Фарук с усмешкой указал на ведро, приспособленное над головою бдительного стража.
      - Как видите, всей этой хитрой автоматики оказалось недостаточно. Апостол ввел деталь собственного изобретения. Ведро с водой дополняет сигнал звуковой тревоги. Если б у ворот прозвучал ваш голос вместо моего, бедняга Бенч не избежал бы холодного душа.
      - Ладно, пусть спит, - впервые за вечер улыбнулся Эверетт.
      - Пусть спит, - согласился Фарук. - тем более что он сам приказал не тревожить его без нужды и даже показал, как открыть ворота.
      Они вернулись в первую комнату, и Фарук нажал одну из кнопок на пульте управления.
      - Вот и все, - сказал он. - Можно ехать.
      Дорога шла ровной каменистой степью. Ночная тьма гнала навстречу потоки сухого воздуха, редкие песчинки потрескивали на ветровом стекле. Сидя рядом с Фаруком, Эверетт пытался осмыслить происшедшее.
      Ясно, что Блер готовит преступление. Его цель - обогащение. Для начала искусственная вспышка саранчи, - и жирный куш, связанный со скачком цен на продовольствие. Ну, а потом, в годы массовых залетов, он с помощью "хлыста" будет гонять саранчовые полчища по всей Азии, собирая дань с целых государств!
      - Вы обещали рассказать мне, - напоминает Эверетт.
      - Да, - отвечает Фарук.
      Эверетт не мог не обратить внимания на странную метаморфозу, происшедшую с ним. Неразговорчивый и, как казалось, малоразвитый шофер-туземец, отвечавший обычно кивком головы или отрывистой короткой фразой, оказался, судя по языку, человеком явно образованным. Да, Фарук был не только шофером. Молодой ученый, энтомолог, он так же, как и Эверетт, посвятивший себя борьбе с саранчой, несколько лет с увлечением работал на государственном противосаранчовом пункте.
      Но случилось, что в Министерстве финансов работой пункта заинтересовался американский советник. "Лишние расходы, - заявил тот, - деньги пригодятся на строительство нового аэродрома. А саранчой и без нас с вами есть кому заняться". И противосаранчовый пункт прекратил существование.
      В это-то время Фарук и его друзья заинтересовались строительными работами в Альджаубе. Уж очень подозрительными казались благотворительные намерения янки-бизнесмена. Особенно настораживала строгая секретность, в которой велись работы.
      С помощью друзей Фаруку удалось добыть необходимые документы и проникнуть на строительство. Войдя в доверие к Блеру, он шаг за шагом проникал в детали чудовищной операции, разработанной американским авантюристом. Это был поистине дьявольский замысел. Кубышки стадной разновидности шистоцерки, полученные Эвереттом еще в первые дни работы на станции, переправлялись на другие пункты. Там, в специальных инсектариях было организовано ускоренное размножение саранчи. В огромных земляных хранилищах накапливались триллионы яиц шистоцерки. Словом, в то время как ученые разных стран бились в поисках методов уничтожения саранчовых на всей земле, Блер не жалел сил для подготовки новой, искусственной вспышки их массового размножения. "Тотальный голод", так окрестил он свой "бизнес"... Одновременно Блер вел крупную игру на бирже. Взвинченные цены на зерно должны были принести ему многие миллионы.
      - Но что же теперь? - воскликнул Эверетт, едва Фарук закончил свой рассказ. - Ведь мы бессильны предотвратить катастрофу!..