Космический ключ

      ...Катятся по песку цветные шарики кандыма, несутся в воздухе крылатые семена эремуса и черкеза, илака и саксаула...
      - Мириады семян падают в пески, чтобы после долгой-долгой спячки пробудить их к новой короткой вспышке буйного цветения. И так из года в год, из столетия в столетие. Подобно тугой пружине сжаты могучие силы роста суровым климатом пустыни. Но быть может, существует на свете сила, способная разомкнуть тиски?
      И вновь диктор уходит от ответа.
      А на экране внезапно возникают знакомые всему миру картины непроходимых оранжевых зарослей Венеры.
      - Большой это было неожиданностью, - напоминает диктор. - Немногие из ученых надеялись встретить органическую жизнь на раскаленной поверхности "Утренней звезды". До самого момента приземления на Венере советской автоматической лаборатории, передавшей эти снимки, не утихали яростные споры. Мало кто знал тогда о "Космическом ключе", открытом еще во время экспериментов над саранчой. А между тем в пустынном урочище под Джанабадом уже закладывался грандиозный опыт.
      ...Под крылом самолета плывут, перемежаясь коричневыми такырами, белые пятна солончаков. Вот сменяются они утомительно однообразной рябью барханов. Пески, пески...
      - В глубине избранного участка оборудуется ЦЭБ - Центральная экспериментальная база, - сообщает диктор. - Здесь группе ученых предстоит провести своеобразную "зимовку".
      ...Землеройные машины вздымают тучи песка. Массивные бетонные плиты одна за другой исчезают в большом круглом котловане...
      - Отсюда с помощью сложных телемеханических устройств сотрудники ЦЭБ будут управлять работой излучателей академика Боровика, следить за обстановкой на всем опытном участке.
      ...Уложена последняя плита. Глаз киноаппарата ведет по узким подземным галереям, заглядывает в освещенные лампами дневного света лаборатории, в пункты управления, оборудованные большими, во всю стену телеэкранами...
      - В начале марта, - звучит голос диктора, - "зимовщики" совершают последнюю прогулку по своему опытному полю. Десять долгих месяцев предстоит провести им в подземном укрытии. Усиленные излучатели профессора Боровика опасны для жизни человека...
      Маленький гражданин с жадностью всматривается в мелькающие на экране лица. Белогривый профессор Боровик, какие-то незнакомые, очень оживленные молодые люди... Да, черт побери, им можно позавидовать. Делают настоящее большое дело. И без всякой позы, без шумихи. Как ничтожно, мелко, какой мышиной возней выглядят сейчас все эти интриги, наветы, провокации... А сам-то он кто? Великий Какаду, король сенсаций? Как бы не так! Шут гороховый, а не король. Нет, нет, к черту-дьяволу! Больше он в этом не участник. Разве нельзя ему оставаться просто человеком, гражданином, рядовым свидетелем одного из величайших на Земле свершений?
      Вот небольшая группа ученых на трех вездеходах возвращается с последнего осмотра излучателей. Машины съезжают в наклонный, уходящий вниз тоннель, стальная плита прикрывает отверстие. На обширном, огражденном колючей проволокой участке более ни души. Расположенные в шахматном порядке, установки Боровика напоминают уэллсовских марсиан, застывших на барханах.
      Глава 34
      "Люди, будьте бдительны!"
      Сменяются кадры на экране.
      День за днем преображается уголок пустыни. Пружина разжалась - сплошной поток растительности затопил пески. Облученные растения, корнями проникнув в глубь барханов, достигли влажных горизонтов. "По пояс" в зелени стоят шестиметровые гиганты - "марсиане". Возле них - невообразимое кипенье красок...
      Проходит год. В подземном убежище новая смена энтузиастов, Второй раз небывалым тропическим цветением покрывается пустыня. Но что это - в непосредственной близости от "марсиан" пусто! Опаленные жестким излучением, уродливые, неустойчивые мутации не дали потомства. Сухие ветви прошлогодних эфемеров возле излучателей никнут, рассыпаются под солнцем. Желтые пятна развеваемого песка вновь покрывают слабый "корневой войлок" однолеток! Неужели поражение? Нет, выход найден. Он подсказан астробиологами. С далекой Венеры добыта надежнейшая броня от гамма-частиц. Сама природа создала ее для защиты жизни на ближайшей к Солнцу планете в виде слоистой, насыщенной углекислотою атмосферы. Правда, там, на Венере, она достигает сотни километров, но ведь и сами источники излучений несоизмеримы по масштабу!.. И вот уже прозрачные, доставленные на вертолетах, пластмассовые колпаки опускаются на установки Боровика. Нет больше голенастых "марсиан", сверкающие цилиндры высятся на буграх. И снова веселая зелень охватывает излучатели. Просочившаяся в почву углекислота еще более стимулирует рост растений. Проблема решена, можно начинать наступление на пустыни...
      - Можно начинать, - повторяет диктор. - Ведь в мире сегодня миллиард голодных. Так надо ли ожидать, пока пришьется последняя пуговица на мундире? Время штурма настало. До сего дня пустыни еще наступают на человека. И мы зовем всех в решительную контратаку. Всех, у кого чисты руки. Нельзя забывать, что живые связи в природе сложны и неочевидны. Вот почему наш короткий репортаж хочется закончить словами Фучика: "Люди, будьте бдительны!"
      Экран гаснет.
      - Бдительность, осторожность... - ворчит француз, покрывая блокнот заключительными каракулями. - Ох уж мне эта пропаганда! Ну кто посягнет на такое благороднейшее начинание? Чепуха!
      - Вы так считаете?
      Вопрос, заданный на чистейшем французском языке, заставляет стремительно обернуться.
      - Мсье Какаду? Я так и думал, так и думал! Мое имя Пигель. Пьер Пигель из "Нувель де Пари". Но почему вы молчали? И - ради бога - что это за маскарад?
      - Надо спешить, - дергает его за рукав товарищ. Мимо них, обгоняя друг друга, уже несутся к выходу возбужденные корреспонденты. - Можем не захватить телефон.
      - Пожалуйста, - небрежно роняет маленький гражданин. - Правда, и у меня нашлось бы кое-что для вас.
      Глаза репортера загораются. Он нервно теребит свой блокнот.
      - О да, мсье, разумеется... Я догадываюсь: этот наряд, конечно, неспроста? И вы не торопитесь - все, вероятно, уже о'кей? Да, да, разве кто-нибудь вас опередит! Но умоляю, мсье, мне не простят задержку такого материала. Я на секунду, всего только на одну секунду. Жорж, дружок, проинтервьюируй мсье. И щелкни пару раз. Такое одеяние... Вы позволите, мсье Какаду?
      Флегматично пожав плечами, второй француз послушно щелкает лейкой. Пигель исчез, но вокруг уже толпятся любопытные:
      "Какаду... Говорят, это Какаду..."
      Вспыхивают, мигают блицы.
      Маленький гражданин с симпатией смотрит на Жоржа. Молодое открытое лицо, равнодушный взгляд... А тот, говорливый, так и загорелся сразу. Почуял жареное...
      - Мсье Пигель заинтересовался "маскарадом"? - громко произносит он, лихо нахлобучивая пыжиковую шапку. - Все объясняется очень просто. Ваш покорный слуга послан разоблачить очередной заговор против мира, возглавленный коварным профессором Боровиком.
      Взрыв хохота прерывает маленького гражданина. Неистово мигают блицы. Толпа быстро растет.
      - Заговор, разумеется, обнаружен всеведущими пинкертонами из ЦРУ, - с самым невозмутимым видом продолжает он. - Ну, а что касается меня... Мой старик ждет подробностей. Пикантных и сенсационных. Теперь, полагаю, он их получит.
      Новая вспышка веселья. Маленький гражданин с удовольствием позирует пробившемуся вперед кинорепортеру. "Так, так, дорогой шеф, кажется, мы почти в расчете"...
      - Кстати, - после короткого колебания продолжает он. - Могу подкинуть вам еще сюжетик. Слышали вы имя Бенджамена Блера?
      Репортеры мгновенно настораживаются. Улыбки гаснут.
      - Трехпалый Бен?
      - Вот именно. Этот достойный джентльмен уже реализовал открытие профессора Боровика. Тайно построенные излучатели работают по всему Ближнему Востоку. В пунктах обычного возникновения саранчовых стай... Наступающее лето сулит неслыханный урожай шистоцерки.
      - Чудовищно!
      - Но это непостижимо!
      - Невероятно!..
      - Ничего невероятного, - усмехается маленький гражданин. - Обычный бизнес мистера Трехпалого. Небольшая спекуляция с зерном - игра на повышение. Незначительные издержки.
      - Издержки? - взрывается пакистанский журналист. - Но каждая вспышка саранчи вызывает голод, уносящий на Востоке миллионы жизней. Я требую доказательств, мистер... мистер...
      - Гопс, Гарри Гопс, младший метеоролог Альджауба. Недостаточно? Хорошо, вот точный перечень пунктов, где орудуют агенты Трехпалого. Диктую на память...
      Он читает тусклым, деревянным голосом. Короткое возбуждение уже оставило его. "Тебе этого не простят, дружище Какаду. Никогда. Но надо доводить дело до конца. После всего, что ты видел здесь, иначе поступать нельзя..."
      Журналисты азиатских стран, протискавшись вперед, горячо благодарят. Последним крепко пожимает руку француз. Он ничего не говорит, только смотрит с сочувствием и уважением.
      И вот маленький гражданин опять один. На душе чуточку грустно, но легко. Машинально спускается он на широкую, по-прежнему шумную галерею. Что ж, мавр сделал свое дело...
      - Хелло, Какаду! Гарри!
      Маленький гражданин оживает. Перед ним Дик, старина Дик из "Рабочей газеты". Когда-то давным-давно они были друзьями...
      - Дик, дружище, ты и не представляешь себе, до чего рад я этой встрече!
      Некоторое время они молча смотрят друг на друга.
      - Ты совершил мужественный поступок, Гарри.
      - Нельзя было поступить иначе. По сравнению с тем, что делают они, вся эта наша возня выглядит так гнусно.
      - Ты сжег за собою корабли, - все так же внимательно глядя на него, произносит старина Дик.
      - Знаю, дружище, знаю. Не представляю даже, чем теперь буду заниматься.
      - Когда-то, помню, ты увлекался публицистикой, пока не сделался "королем сенсаций".
      - Публицистика, да... - маленький гражданин устало качает головой. - Никто сейчас не рискнет напечатать от меня ни строчки.
      - Рискнет "Рабочая газета". Конечно, гонорары наши не так уж жирны. Мы еле-еле сводим концы с концами.
      - Разве это главное, Дик?
      - Нет, но...
      - Знаю. Нужна решимость. И мужество. О-о, Дик, дружище, - маленький гражданин меняется в лице. - Кажется, именно сейчас оно мне потребуется!
      - Но чем напугала тебя эта славная пара? - недоумевает Дик.
      - Вот вы где! - восклицает девушка с продолговатыми "марсианскими" глазами.
      - Ох и досталось же мне за вас, - жалуется молодой атлет в замшевой куртке. - Ну где вы пропадали?
      Они обращаются к Гарри по-русски, как к старому знакомому, чем еще более поражают Дика.
      Маленький гражданин не успевает ответить. Юноша, рыжий как апельсин, внезапно вырастает перед ним.
      - Вы уже здесь, мистер Какаду? - произносит он и тут же густо краснеет от сознания допущенной оплошности. - Виноват, сэр. Я хотел сказать, мистер Гопс... Искал вас в Москве - вручить билет на специальный самолет. Сюда приглашены все аккредитованные у нас корреспонденты. Но вы уже сами...
      Теперь наступает очередь краснеть маленького гражданина. Он старается не глядеть на бывших своих попутчиков.
      - Возьмите, пожалуйста, - рыжий юноша протягивает ему небольшой голубой конвертик. - И еще раз прошу прощения, сэр.
      - Ничего, ничего, - сердито ворчит маленький гражданин, чувствуя на себе недоумевающие взгляды. - Для друзей я просто Какаду. - Он жмет руку окончательно смущенному рассыльному. - Какаду, и все тут. Да, да, и никаких сэров. К черту-дьяволу!
      Глава 35
      Дьяволенок с золотыми рожками
      - Он ожидает наверху, - сказала Шурочка Синица.
      Бесшумный, лифт вознес их на плоскую крышу здания. Просторная, круглая, она походила на городскую площадь, с той только разницей, что вместо домов ее окружали небеса. Тут был даже скверик - с небольшими, но дающими уже тень деревцами.
      Академик Кулиев встретил их у лифта.
      - Поздравляю, Владимир Степанович, - с жаром заговорил он. - Я находился в зале до начала демонстрации кинофильма. Ваше сообщение было принято с энтузиазмом.
      - Однако, - притворно нахмурился профессор. - Вы сделали из меня подлинного узурпатора. Сами сотворили в пустыне эдакое чудо, а на трибуну вытолкнули меня. - Боровик обернулся к Шурочке. - Знаете, как выразился бы ваш Эдик? "Расхвастался, старый гриб!" Верно? Да, да, и не возражайте. Он был бы прав, совершенно прав.
      - Но Эдика больше нет, - в тон ему отозвалась Шурочка. - А Вася не скажет так никогда. Даже в мыслях.
      - Ага, думаете - не скажет? Что ж, вам виднее, вам виднее... Кстати, где он - наш бывший Эдик? - Владимир Степанович обернулся к Шурочке. - Не возьметесь ли вы мне разыскать его?
      - Сейчас привезу, - отозвалась Шурочка, устремляясь к лифту.
      - Если б не история с похищением материалов, - вздохнул Владимир Степанович. - Если б только не эта нелепая история! Как мог я...
      - Вы убедились, что ущерб не так велик, - возразил Кулиев. - К тому же он, конечно, перекрыт утилизацией саранчовых стай. Ну, а что касается до пострадавших соседей... Будем надеяться, что это научит их разборчивости. Пусть повнимательней присматриваются к тем, кому спешат оказать свое гостеприимство.
      Дверцы лифта распахнулись вновь.
      - Ага! Синичка как будто перестаралась, - шутливо вздохнул Владимир Степанович. - Этот солидный товарищ мне сейчас вовсе ни к чему.
      - Гениально!.. Потрясающе!.. - опережая Шурочку и Красикова, "солидный товарищ" сходу атаковал Кулиева. - То, что сделано вами здесь, это... э... переворот. Подлинный переворот в биологической науке.
      - Термин мне не кажется удачным, - попытался возразить Кулиев, но "солидный товарищ" даже побледнел от негодования.
      - Нет, нет и нет! Вы не должны преуменьшать значения достигнутого вами, просто не имеете на это права. И я от души рад за нашего Владимира Степановича, принявшего участие в этом эксперименте. Быть может, только не следовало лезть на глаза всей этой публике? - обернулся он к Боровику. Учитывая известную... э... щекотливость вашего положения...
      - Я уж отказался было от выступления, - сказал Боровик. - Но Аспер Нариманович убедил меня.
      - Ну что же, вам лучше знать. Во всяком случае, успех эксперимента значительно облегчает ваше положение. Можете не сомневаться также, я со своей стороны... э... всяческую поддержку...
      - Прошу - не надо.
      - Простите... э-э... не понимаю вас.
      - Не надо поддержки.
      Пухлые плечи оскорбленно взметнулись вверх.
      - Как угодно, как вам будет угодно.
      - Владимир Степанович показывал мне письмо, - вмешался Кулиев. - Скажите, как понимать: "Согласно полуофициальным данным"?
      - Один из иностранцев, совершенно конфиденциально... Якобы ходят кое-какие слухи. Просил подтвердить или опровергнуть. Разумеется, я... э-э... отказался. Вот именно - категорически отказался вести разговор на эту тему. Но тут же проверил и убедился: факт хранения материалов на дому действительно имел место. Удивительный, я сказал бы, факт!
      - Кое-какие слухи? - переспросил Кулиев. - Нельзя ли поточнее?
      - Увы, не имею права. В соответствующих органах, где я консультировался, просили... э-э...
      - Ничего, ничего, - раздался насмешливый громкий голос. - Пора уже рассекретить эту таинственную историю. Самое время. Загадочность нагнетать здесь вовсе ни к чему...
      "Солидный товарищ" быстро обернулся.
      - Простите, - с достоинством произнес он. - Не знаю, с кем имею честь...
      - Полковник Карабанов, - старый чекист слегка поклонился ему и обменялся рукопожатиями с учеными. - Товарищи меня хорошо знают, но поскольку с вами мы встречаемся впервые...
      Полковник раскрыл свое удостоверение.
      - Да, да, благодарю вас. Прежде всего, порядок. Во всем - порядок. Это мое... э... жизненное правило... Позвольте... Полковник госбезопасности Карабанов? Так, очень, очень приятно.
      - Я думаю, вам можно ответить на вопрос академика Кулиева.
      - Что ж, если вы настаиваете... Был высказан намек, что профессор Боровик передал... Простите, это не мои слова... Было сказано, что профессор передал свое изобретение американскому авантюристу Блеру. Вначале я не придал этому значения, но когда выяснил, что некий Бенджамен Блер год назад посетил профессора и как раз в это время материалы находились на квартире... Словом, я поступил так, как подсказывал мне мой долг. Немедленно сообщил об этом... э... прискорбном факте. Разве я действовал неверно?
      - Ну что вы, - сказал полковник. - Быть может только не следовало раньше времени расстраивать Владимира Степановича. Я имею в виду письмо.
      - Да, да, это моя вина. Но посудите сами: мог ли я не предостеречь старого товарища по работе? Тем более, что абсолютно убежден - Владимир Степанович действовал без злого умысла. Быть может, проявлена известная... э... халатность...
      - Да нет, - возразил полковник. - Зря вы насчет халатности. Гриф "Для служебного пользования", хранение в домашнем сейфе допускается.
      - Дело не в грифе, - глухо сказал Боровик. До этого он сидел с каменным лицом. - Важно знать, как попали материалы к Блеру.
      - Нужна ваша помощь, - ответил Карабанов. - Кое-что проясняется. Я только что из Ашхабада, часов шесть высидел у экспертов. Но очень нужна ваша помощь. Думаю, сообща мы раскроем эту маленькую тайну.
      Он пригласил ученых к столику, установленному в тени деревьев, и оглянулся на помощников Владимира Степановича, беседовавших невдалеке.
      - Пригласим и молодых людей, - предложил он. - Быть может, и они нам что-нибудь подскажут.
      Когда Шурочка и Красиков присоединились к ним, Карабанов вынул из неизменной сумки пачку крупных фотографий.
      - В двух словах. Если принять как наиболее вероятную версию, что произошло это во время прошлогодней туристской поездки Блера в Минск, то за недельное его пребывание там материалы "Космического ключа" побывали в трех местах. Лаборатория и квартира профессора Боровика. Затем - Институт сельскохозяйственных проблем.
      - Они хранились у меня в сейфе. С тщательным соблюдением... э... предписываемых инструкцией правил.
      - Да, да, конечно, - сказал полковник. - Во всех трех местах они хранились в сейфах, с соблюдением правил. Доставляла из лаборатории на квартиру профессора, а затем в институт товарищ Синица. Так?
      - Да, - побледнела Шурочка.
      - Вы ездили одна?
      - Нет, меня сопровождал Эдик... то есть Вася.
      - Отлично. Идем дальше. Товарищ Фарук доставил нам негативы микроснимков из Альджауба. Они были исследованы экспертами, отпечатаны и увеличены. Первое заключение: фотографирование производил человек совершенно неопытный. Таким образом отпадает предположение Владимира Степановича, что Блер проник в сейф во время своего визита... Далее. На негативах обнаружены отпечатки пальцев.
      - А не могли ли они появиться там позднее? - спросил Кулиев, с интересом следивший за рассуждениями полковника.
      - Такие же отпечатки обнаружены и на фотоаппарате, почему-то хранившемся в сейфе Блера вместе с негативами. Можно подозревать, что американец тоже знал об отпечатках и сохранял их для дальнейшего шантажа своего подручного.
      - Интересно, очень интересно, - подался вперед "солидный товарищ". - И эти отпечатки?..
      - Отпечатки узеньких, безусловно, женских пальцев, так как кое-где заметны следы удлиненных ноготков... - Карабанов улыбнулся. - Говорю это для того, чтоб окончательно успокоить Владимира Степановича.
      - Да, да, вы правы. В квартире Владимира Степановича нет женщин... За исключением... э-э... дочери профессора...
      Кулиев покосился на говорившего, но промолчал.
      - Итак, мы установили, - продолжал полковник. - Фотографировала женщина. Неопытная в таких делах. Этим отчасти и объясняется появление на снимке столь удивительного предмета.
      Тут он положил на середину стола большую светлую фотографию какого-то чертежа. Возле одного из уголков, на самой рамке виднелась небольшая трубка, оканчивающаяся головкой курчавого востроносого дьяволенка.
      - Губнушка! - первая догадалась Шурочка.
      - Так называемая губнушка, - подтвердил полковник. - И довольно необычной формы. Может, кто-нибудь встречал ее?
      Никто не отозвался.
      - Видите, уголок чуть отгибается, - продолжал объяснять Карабанов. Потребовалось прижать его, а под рукой, видно, ничего больше не было. Удивляет меня одно, трубочки эти делаются из пластмассы, они очень легки и...
      - Серебряный, - внезапно перебил Красиков. Он сидел пунцовый, взволнованный, не отрывая взгляда от фотографии. - Тяжелый серебряный футляр.
      - Вот видите, - спокойно проговорил полковник. - Я так и знал: кто-нибудь да должен был заметить. Ведь фотографировал кто-то из своих, близких... Так вы говорите, футляр сделан из серебра?
      - Серебряный дьяволенок с золотыми рожками, - по-прежнему ни на кого не глядя, тихо сказал Красиков. - Внутри сверхмодная густо-фиолетовая помада. Она говорила, что подарил ей какой-то интурист.
      - Но я здесь ни при чем, абсолютно ни при чем! - засуетился вдруг "солидный товарищ". - Да, да, узнаю теперь проклятого дьяволенка. Как только увидел тогда, сказал ей: "Смотри, Альбинка, до добра не доведет!" Мерзкая девчонка, я так доверял ей... Но как могла она забраться в сейф? У меня всегда... э... по инструкции...
      - Это мы с вами выясним позднее, - заключил Карабанов, убирая в сумку фотографии.
      Глава 36
      Тени исчезают в полдень
      - Все время звонят, - Аспер Нариманович устало присел на садовую скамейку, рядом с Боровиком. - Полчаса назад перелетела сорок седьмая стая. За один только день!
      - Ага, сорок седьмая! И на все хватает заказчиков?
      - Никак не примирю ихтиологов и агрономов, - шутливо пожаловался Кулиев. На части рвут.
      - Но до чего ж просчитались эти господа! - рассмеялся Владимир Степанович. Взъерошенная черная борода его и цыганские озорно сверкающие глаза придавали ему разбойный облик. - Нет, до чего ж просчитались. Любопытно, как они чувствуют себя там сейчас.
      - Видимо, неважно. А вот некий солидный гражданин уже ходит, как ни в чем не бывало. В конце концов, мол, виноват не он, а дочь, которая по неопытности и недомыслию стала жертвой, и т.д., и т.п. Словом, он даже пытается переходить в атаку. Высказал целый ряд критических замечаний. В том числе и о наименовании проекта - "Зеленый смерч". Дескать, нелепо. Смерч - бедствие. Выпиской из Даля вооружился.
      - Ну, а вы? - развеселился Боровик.
      - Ответил ударом на удар. Спросил, считает ли он бедствием, скажем, бурю? И заручившись его ответом, привел несколько цитат с такими словосочетаниями, как, например, "буря революции", "пожар освободительных войн".
      - Ладно, не будем к нему чересчур суровы. На его долю и так уже выпало немало.
      - Мало! - лицо Аспера Наримановича окаменело. - Впрочем, теперь уже все пойдет без нашего участия. Тени исчезают в полдень, это не только поговорка. Это - закон природы.
      - А где же Эверетт? - спохватился Владимир Степанович. - Не очень-то ладно получилось, что мы бросили его.
      - Ничего, он встретил здесь приятеля, забавного маленького человечка. Вокруг них собралась компания. Инженер Ветров и ваша дочь настойчиво совершенствуются в английском.
      - Все равно, мне надо его увидеть. Ведь мы еще так и не поговорили по душам.
      - Что же, давайте его поищем.
      День уже на исходе. От причудливых фантастических растений змеятся длинные тени. Стекла огромного, похожего на цирк здания сверкают. Издали доносится тихая музыка.
      Все гости, в том числе и шумливые корреспонденты, уже разъехались. На ЦЭБе остались лишь свои - те, кто здесь, в Ашхабаде, в Минске годами работали над "Космическим ключом".
      В тени деревьев для них сервированы праздничные столы, но никто не рассаживается, никто не произносит пышных тостов. Взволнованные событиями дня, люди собираются группами, шутят, спорят. Время от времени они подходят к столикам подкрепиться, но не задерживаются здесь надолго. Надо еще разыскать и союзников и оппонентов, с которыми давно уже ведется переписка, обязательно разыскать их, познакомиться, вместе порадоваться и доспорить...
      Неожиданно среди радостных, оживленных лиц Вася замечает насмешливый, полный скептицизма взгляд. Продолговатое, скорбное, с узенькими усиками лицо кажется знакомым. Да ведь это Пинчук, Аркадий Пинчук, один из дядюшкиных прихвостней! Странно, как это затесался он сюда?
      Пинчук по-приятельски приветствовал его.
      - Трогательная картинка, - усики дрогнули, губы скривились саркастической усмешкой. - Видел своего Боровика? Старый гриб расчувствовался, как девица.
      Красиков молча отвернулся.
      - Что делает здесь этот тип? - осведомился он у Шурочки.
      - Переведен к нам из агрохимической. Как раз в день твоего отъезда.
      - Соглядатай, - заключил Вася и вдруг густо покраснел.
      - Что с тобой? - удивилась Шурочка.
      Кто-то подал им по бокалу шампанского, чей-то громкий голос провозгласил веселый тост.
      Вася выпил залпом. Шурочка, все так же удивленно глядя на него, чуть пригубила вино и отставила бокал.
      - Что с тобой, Вася? - тихо повторила она.
      Вася не отвечает. Говорить, так уж разом, все. Но разве можно признаться в этом? Да ни за что, ни за что на свете!..
      - Я тоже был соглядатаем, - неожиданно для самого себя говорит он. - Таким же точно подлым соглядатаем.
      Оказывается, это не так-то просто. Он хорошо видит ее лицо: ни отвращения, ни гнева, одно только недоумение, и все же... На минуту его даже охватывает сомнение. Надо ли говорить? Ну кто его тянет за язык?
      - Еще не понимаешь? - торопится выложить он. - Вот даже сюда вылетел с дядюшкиным наказом: донести ему потом, что и как. А этот, из агрохимического, - ты думаешь случайно перевели его к нам в тот день? Он должен был заменить меня.
      Он говорит и говорит - о дядином окружении, о друзьях, о самом себе...
      Шурочка выслушивает его, не перебивая.
      - А знаешь, все-таки ты и тогда, прежде, не был таким... Ну вот как этот, с усиками. Иначе бы я... - она не договаривает.
      - Иначе бы - что?
      - Иначе бы никогда, ну никогда не дружила бы с тобой.
      Ему внезапно становится удивительно легко и радостно. Милая Синичка!
      - Как будто ношу с себя свалил, - признается он.
      - Ты все это понял там, в пустыне?
      Он кивает головой:
      - Не знаю. Наверное, нет. Тогда, пожалуй, не думал ни о чем, кроме спасения. И удивлялся еще Владимиру Степановичу, его благородству, упорству, мужеству. А вот вчера, когда упомянули о моем отце, партизанском комбриге. Вчера я понял все.
      - Ладно, - перебивает его Шурочка. - Не будем больше. Ведь сам Владимир Степанович сказал: "Эдика больше нет".
      "И не будет, милая моя Синичка", - добавляет он про себя.
      - Смотри, смотри! - воскликнула Шурочка. - Вертолет взлетает прямо с крыши.
      - Это Владимир Степанович со своим англичанином. Я только что проводил их. Они решили вернуться в Джанабад вдвоем.
      - Вдвоем? - поразилась Шурочка.
      - Это ученая машина, - улыбнулся Вася. - Попросить ее как следует, и она отвезет нас, куда захочешь...
      --------------------------------------------------------------------------
      ----
      - Все это очень странно, - проговорил Эверетт, глядя, как проваливается вниз застекленный цилиндр экспериментальной базы. - И неожиданно. Блер почему-то утверждал, что ваши идеи не получили на родине признания.
      - Да, да, я знаю, - ответил Боровик. - Вчера мне показали любопытный документ. Конечно, это чушь, теперь-то вы убедились в этом?
      - Но все же опыты вам пришлось поставить здесь, на юге? В другой республике?
      - Ага, вот вы о чем? Это ж естественно. Пустынная флора представлена наиболее древними формами, она лучше поддается воздействию "ключа". А потом, что ж здесь необычного? Климатическое разнообразие зон в стране открывает богатейшие возможности для экспериментов. Мы постоянно этим пользуемся.
      - И все, что мы наблюдали здесь, - результат воплощения ваших идей?
      - Только то, что связано с проектом "Зеленый смерч". Все остальное работа академика Кулиева и его друзей. К тому же, мы с вами видели лишь частичку, малую долю. Под Джанабадом я покажу вам поля цветного хлопка. А если нам удастся слетать в центр Каракумов...
      Тихий звон перебил Владимира Степановича. На панели управления замигали лампочки.
      - Ага, переключается на горизонтальный бросок, - заметил Боровик. - Все в порядке. Итак, о чем это я? Да, Каракумы... Понимаете, в недрах обнаружено огромнейшее пресноводное озеро. Оно в свою очередь плавает в подземном горько-соленом море. И вот, Аспер Нариманович подложил интереснейший проект... Впрочем, это надо увидеть.
      Доктор Эверетт смущенно молчал.
      - Не знаю, сможете ли вы извинять меня, - проговорил он наконец. - Такое дикое подозрение...
      - Ну, полно, не будем вспоминать об этом, - остановил его Владимир Степанович. - Вы были так взвинчены, кто может осудить вас... Окажите-ка лучше, что теперь, какие у вас намерения, планы?
      Эверетт опустил голову.
      - Не знаю, - устало проговорил он. - Я счастлив, что сумел помочь вам. Но дальше... Какую пользу я еще мог бы принести? Проблема борьбы с саранчой решена вами до конца. Мне нечего больше делать, не над чем трудиться.
      - Нечего больше делать! - возмутился Боровик. - Вам, с вашей светлой головой, неистощимым терпением, упорством... Не узнаю вас, коллега. Подавать в отставку перед решающей битвой!
      - Битва? - слабо улыбнулся Эверетт.
      - Неужели вы не ощущаете, что мы на пороге величайших открытий, - горячо заговорил Владимир Степанович. - Что пришло время и нам, биологам, сказать свое слово. Мы уже умеем создавать почвы в пустынях, передвигать саранчовые стаи, отправлять косяками рыбы в море. Природа уже готова раскрыть перед нами глубочайшую из тайн своих - тайну жизнеобразования. Сколько здесь неизведанного, нового! Что принесет человеку одно только открытие энергии роста! Вспомните хрупкие корни, разламывающие скалы, таежные травинки, запарывающие асфальтовые корки мостовых, - какие неведомые нам мощности заключены в них!