- Ладно, предоставим разобраться во всем чекистам. Думается, им этот орешек по зубам. А у нас сегодня своих дел хватает. Сейчас сведу вас с вашим старым другом Эвереттом. Он что-то захандрил. Неплохо было бы продемонстрировать ему в действии Третий вариант.
      - Третий вариант?! Уж не хотите ли вы сказать!..
      - Именно. Я и сам не ожидал, что наши хозяйственники развернутся с таким проворством. Но факт остается фактом. Обработка саранчи с сегодняшнего дня переведена исключительно на Третий вариант.
      - Молодцы! За такой срок, без всякой подготовки. Нет, какие у вас тут молодцы! Интересно было бы поглядеть на месте...
      - А для чего же я напросился к вам в такую рань? - улыбнулся академик. Вертолет готов. Пригласим вашего англичанина, и отправляйтесь. Полетайте, пока я занимаюсь подготовкой на экспериментальной базе.
      Доктор Эверетт помещался этажом выше. Аспер Нариманович, предусмотрительно созвонившийся с ним накануне вечером, застал англичанина на ногах.
      Владимир Степанович совсем иначе представлял себе встречу со старым своим соратником и был глубоко обескуражен подчеркнутой холодностью Эверетта.
      - Мне, право, жаль, что я доставляю вам хлопоты, - с первых же слов сухо заявил доктор. - Пожалуй, не следовало в такой степени злоупотреблять вашим гостеприимством.
      - Да что с вами, Эверетт? - возмутился Владимир Степанович. - Извините, что так называю вас, но когда-то, помнится, мы были друзьями...
      - Я тоже считал вас другом, - ответил англичанин. - Я верил и вам, и вашей стране. Но то, что довелось мне у вас увидеть и услышать...
      - Да что же такое здесь произошло? - Владимир Степанович в полном недоумении уставился на Кулиева. Тот молча пожал плечами.
      - Мой "хлыст", к сожалению, не уничтожает насекомых, - продолжал Эверетт. - Его можно использовать по-разному. Изготовив сотни и тысячи сирен, - сгонять саранчовые стаи в океан, а при желании и двинуть их на поля соседей... Я был не вправе выпускать идею из своих рук.
      На мгновение его собеседники онемели от изумления.
      - Но не думаете же вы... - начал было Боровик. - Нет, нет, это невозможно, совершенно невозможно.
      - А мне кажется, речь идет как раз об этом, - заметил академик. - Наш гость сожалеет, что доверил нам свое изобретение, не так ли?
      - Мне не следовало доверять его никому, - упрямо повторил англичанин.
      - Но вы доверяли прежде владельцу Альджауба, - напомнил ему Кулиев.
      - Я допустил непростительную ошибку, - холодно согласился Эверетт. - Надо было похоронить свою мысль, спрятать ее от всех. Человечество разделилось на два непримиримых лагеря. Кто бы ни овладел "хлыстом", обратит его во зло.
      - Но позвольте!.. - не выдержал академик.
      - Господин Кулиев, - решительно прервал его Эверетт. - Не вы ли в первую же нашу встречу признались, что готовы ответить на диверсию, что не собираетесь ограничиться одной только обороной? А позднее не подтвердили разве, что разводите стадную форму шистоцерки. Да, да, разводите в количествах, отнюдь не обусловленных исследовательскими целями. Зачем она вам, разрешите спросить?
      - Так вот оно что! - сразу успокоился Кулиев. - Вот что смущает вас, дорогой коллега...
      Он облегченно вздохнул, переглянулся с Боровиком, и оба они весело рассмеялись, в то время как озадаченный англичанин смотрел на них во все глаза.
      - Третий вариант! - весело сказал Кулиев. - Вся надежда только на Третий вариант. Это будет лучшим ответом нашему недоверчивому другу. Если только наш гость не возражает против небольшого путешествия...
      Он вопросительно посмотрел на Эверетта.
      - Собственно, я не совсем понимаю, - растерянно пробормотал тот. - И не знаю, надо ли...
      - Э, нет, так дело не пойдет, - добродушно перебил его Владимир Степанович. - Высказать столь чудовищные подозрения и отказаться от проверки их? Нет, нет... - И он дружески подхватил под руку растерявшегося англичанина.
      У вертолета их встретил худощавый юноша в летном шлеме.
      - Кулиев-младший, - с шутливой торжественностью представил его своим спутникам академик. - Впрочем, быть может, он позволит вам называть себя просто - Черкез.
      - Ага, так вот каков он - наш спаситель! - воскликнул Боровик, крепко пожимая руку смутившемуся юноше. - Не имел еще возможности поблагодарить вас.
      - Ну что там, - пробормотал Черкез. - Я действовал на редкость неуклюже. Даже не заметил, как этот негодяй всыпал вам яд.
      - Все, все обошлось как нельзя лучше, - заверил его Владимир Степанович.
      Академик объяснил брату маршрут. На это не потребовалось много времени, Черкез прекрасно знал все объекты опорной станции.
      - Вернетесь прямо на ЦЭБ, - сказал Кулиев. - Жду к шестнадцати ноль-ноль.
      Пассажиры молчали. Украдкой поглядывавший на них Черкез недоумевал. Что это? Аспер утверждал, что они старые друзья, а вот поди ж ты, и словом не обменяются...
      - Озеро Джиликуль, - сообщил он, обернувшись к профессору Боровику. Приземлимся?
      - Разумеется, - отозвался тот.
      Черкез выключил мощный двигатель, в полчаса перенесший их за 500 километров от Джанабада. Ракетоплан шел теперь по инерции, несущие плоскости перемещались вверх, образуя горизонтальный винт вертолета.
      - Иду на посадку, - сообщил Черкез.
      Большое озеро, светлевшее среди песков, росло по мере их снижения. Когда они приземлились у самой воды, противоположный берег скрылся за горизонтом.
      Из маленького фанерного домика, за которым виднелось несколько радарных автомашин, выбежал молодой человек в темных очках и с обгорелым шелушащимся носом.
      - Вовремя, как раз вовремя! - воскликнул он, здороваясь с прибывшими. Сейчас начнется, самолеты уже на подходе. Да вот они!
      С севера послышался быстро нарастающий мощный рокот. Девять двухмоторных самолетов приближались военным строем, звеньями. На подходе к озеру они вытянулись в цепочку, головной развернулся на посадку.
      - Но где же их примут здесь? - забеспокоился Боровик. - Кругом холмы.
      - Это летающие лодки, - пояснил юноша с обгорелым носом.
      Головная лодка, вспарывая водяную гладь, пробежала в центре озера. Вторая заходила на посадку.
      Эверетт обернулся к Боровику, но тот сделал вид, что не заметил его вопрошающего взгляда.
      Оглушающий рев не смолкал ни на минуту. Едва последняя лодка остановилась, покачиваясь на расходившихся волнах, головная вновь понеслась в каскадах брызг. Теперь они взлетали в той же последовательности, одна за другой. Взлетали и ложились на обратный курс.
      - Все в порядке, - заметил молодой человек в очках. - Признаться, мы малость тревожились - успеют ли.
      Судя по недомолвкам молодого человека, тот считал своих гостей полностью осведомленными. Эверетт уже признал в нем одного из "хозяев шистоцерки" участников испытания "хлыста", но не решался задавать вопросы и тщетно ломал голову, пытаясь понять смысл происходящего.
      "Хозяин шистоцерки" хотел что-то еще добавить, но в это время его окликнули из домика. Он скрылся там и через минуту выскочил с картой в руках.
      - Идет, идет! - громогласно возвестил он. От радарных автомашин к нему, расстегивая на ходу планшетки, устремились люди. Эверетт отметил, что все они молоды, в военной форме, но без погон.
      - Азимут двести пять, - услышал Эверетт. - Занимаем позицию номер два.
      Далее пошли цифры.
      - Близка стая? - спросил кто-то.
      - Квадрат 12-48, - ответил молодой человек в очках. - В нашем распоряжении минут двадцать.
      Все бегом вернулись на свои места. Машины тронулись.
      - Что здесь происходит? - не выдержал Эверетт. - И для чего радары?
      - Это не радары, коллега, - пряча лукавую улыбку, с деланной рассеянностью заметил Владимир Степанович. - Это, это... Ага, смотрите!
      По ту сторону озера, над горизонтом, поднималось бурое облако.
      - Шистоцерка! - воскликнул Эверетт.
      - По предварительным данным, около тридцати тысяч тонн, - подтвердил молодой человек в очках.
      Облако быстро росло, застилая горизонт. Эверетт посмотрел вслед разъезжавшимся машинам. Они большим полукольцом охватывали озеро. Так значит это не радары? Любопытно...
      Из-за ближайшего песчаного бугра вынырнул всадник.
      - Она, - упавшим голосом произнес "хозяин шистоцерки". - Теперь я не ручаюсь ни за что.
      Все обернулись. Это действительно была "она" - девушка, смуглая и длинноносая, в черной с белым узбекской тюбетейке.
      - Гульнар, - прошептал Черкез, удивленный не менее других.
      - Санкция! - с коня закричала она, размахивая какой-то бумажкой. - Санкция самого Кулиева!
      Она лихо спрыгнула наземь и, тут только увидев профессора Боровика, залилась краской.
      - Извините, пожалуйста, я думала, это люди из его команды.
      - Моя команда уже на огневой, - веско произнес молодой человек в очках.
      - Тогда надо немедленно предупредить их. Эксперимент откладывается.
      - Эксперимент состоится.
      - Но академик Кулиев...
      - Сам господь бог не остановит меня сейчас! - торжественно провозгласил "хозяин шистоцерки".
      Гульнар, безнадежно махнув рукой, умолкла.
      Эверетт более ни о чем не спрашивал. Он решил терпеливо ждать развязки, которая, судя по всему, была не за горами.
      Стая приближалась. Выдвинутое вперед ее восточное крыло нависло над озером. Автомашины редкой цепочкой замерли на холмах, радарообразные антенны нацелились в сторону саранчи.
      Внезапно Эверетт вспомнил полет с академиком Кулиевым, поворот стаи в воздухе. Так вот оно что! Они хотят опрокинуть ее в воду... Ну да, так и есть, восточное крыло, словно натолкнувшись на невидимое препятствие, поворачивает на запад, идет на снижение. Это естественно, ведь саранча может летать только по ветру, иначе она должна приземлиться... А вот и основная масса начинает разворот, восточное крыло врезается в нее, насекомые градом сыплются в озеро, вода кипит, как под проливным дождем...
      Некоторое время все молча любовались редкостным зрелищем.
      - Она потонет? - тихо спросил Черкез.
      - Не сразу, - ответил Эверетт. - Саранча обладает удивительной плавучестью. Зафиксирован случай, когда шистоцерка, застигнутая наступлением ночи в океане, опустилась на воду. Стая была густой, она легла на поверхность моря в несколько слоев. Утром, когда пригрело солнце, верхние слои стали взлетать с нижних, как с плавучего аэродрома. Оставшиеся несколько дней болтались на воде, пока их не растащила рыба.
      - Завтра здесь произойдет то же самое, - заметил Владимир Степанович, наблюдая за озером.
      - Мы посадим взлетевшую шистоцерку тут же, на берегу, - заверил молодой человек в очках.
      - Это опасно, - предупредил Эверетт. - Во влажном песке она может произвести яйцекладку.
      - Вот и прекрасно! Создадим резерв.
      "Резерв? - поразился Эверетт. - Но для чего?"
      Он не успел задать вопрос. Неугомонная Гульнар атаковала "хозяина шистоцерки" с новой силой. Насколько можно было понять, спор разгорелся вокруг этих же самых "резервов".
      - Поймите ж наконец! - воскликнула она. - Мы уже пустили инкубаторы на полную мощность.
      Тут молодого человека снова вызвали в домик.
      Эверетт отвел профессора Боровика в сторонку.
      - Я уже догадался, что подозрения мои нелепы, - смущенно признался он. Но объясните мне ради бога, что все это значит? Какие резервы?
      - Ага, резервы? Они пойдут для подкормки рыбы.
      - Рыбы?!!
      - Это новый водоем, образованный в бесплодной впадине. Интенсивное рыборазведение пока в нем представлялось нереальным, но авантюра мистера Блера создала для нас неожиданные возможности.
      - Значит, вы используете шистоцерку...
      - Вот именно. Между прочим, зарыбление озера было произведено у нас на глазах.
      - Летающие лодки? Но они только сели и тут же поднялись.
      - Предварительно выпустив миллионы мальков. Эти специальные машины перевозка живой рыбы у нас производится в массовых масштабах.
      - Теперь мне ясно, - вздохнул Эверетт. - Потом вы будете сгонять шистоцерку в озеро с помощью "хлыста".
      - Если недоверчивый изобретатель не наложит на него вето, - уточнил Боровик.
      - Пощадите, - взмолился англичанин. - Ведь я уже признал свою ошибку.
      - Ага, признали? То-то же... Ну, руку, руку, дорогой коллега!
      - Еще вопрос, - вспомнил Эверетт, отвечая на дружеское рукопожатие. - Чего добивается здесь девушка?
      - Ну, уж это расскажет она сама... Ага, кажется, дело и у нее налаживается!
      Действительно, Гульнар уже мирно беседовала со своим недавним противником. "Хозяин шистоцерки" взял у нее бумажку.
      - Радиограмма?
      - Только что получена.
      - Однако вы время не теряли, - покачал он головой. - Ну что ж, поскольку санкция имеется...
      - Ага, - улыбнулся Боровик. - Сменили, наконец, гнев на милость?
      - Новая стая, как по заказу. Идет и идет!
      - Значит, договорились? - Гульнар приняла повод у Черкеза, державшего коня.
      - Не прощайтесь, - оказал Владимир Степанович. - Мы тоже к вам.
      - Милости просим, - девушка птицей взлетела в седло, конь ее с места взял в галоп.
      - Двинем дальше, коллега? - предложил Владимир Степанович.
      Они поднялись над озером, сплошь укрытым густой пеленою саранчи.
      - Тридцать тысяч тонн, - задумчиво проговорил Эверетт. - Тридцать тысяч тонн кормов...
      - Десяток железнодорожных составов, - подтвердил Владимир Степанович. Доставленных в местность, лишенную дорог.
      - Странно, всю жизнь возился с саранчой, но как-то ни разу не взглянул на нее с этой точки зрения.
      - А разве вы не знали, что в древнем Египте она считалась деликатесом?
      - Да, но...
      - А некоторые из африканских племен и до сих пор употребляют ее в пищу.
      Англичанин уловил в глазах собеседника лукавый блеск.
      - Уж не собираетесь ли вы и меня попотчевать этим лакомством?
      Боровик усмехнулся:
      - Как знать, как знать...
      - Кара-такыр, - доложил Черкез и вопросительно посмотрел на Владимира Степановича.
      - Ага, уже? Приземляться не будем, нет. Но опустите, пожалуйста, нас пониже, как можно ниже.
      Эверетт посмотрел вниз сквозь застекленный пол кабины. Под ними темнела обширная равнина. Именно темнела - ни единого светлого пятна на всем протяжении!
      - Земли считались бросовыми, - сказал Владимир Степанович. - Голая глина, спрессованная, прожаренная солнцем, лишенная каких-либо примесей. В качестве первой меры по улучшению почвы сюда на днях была сброшена песчаная пульпа из строящегося невдалеке канала, - он прокладывается земснарядами.
      - Это не ново, - заметил Эверетт. - На Востоке издревне крестьяне пытаются улучшать земли такыров, подмешивая к глине песок. Но труд их нечасто окупается, одного песка здесь мало.
      - Мало, - согласился Боровик. - Нужны удобрения. Тысячи, десятки тысяч тонн.
      - Десятки тысяч тонн? Неужели и здесь вы... - Эверетт не договорил. Вертолет повис над самой землей, и зоркий глаз энтомолога различил груды мертвой саранчи, покрывающей равнину.
      - Мы посадили ее прямо в пульпу, - объяснил Владимир Степанович. - Затем опылили с самолетов. Через пару дней, когда земля просохнет, сюда выйдут тракторы с мощными плугами. Они как следует перемешают все это варево. Аспер Нариманович возлагает на Кара-такыр огромные надежды: разлагаясь, шистоцерка должна дать несметное количество органических остатков.
      - Потрясающе... - только и мог произнести пораженный англичанин.
      - Ага, удовлетворены? А теперь - к Гульнар. Посмотрим, что она еще там затеяла.
      Большое белое пятно они увидели издалека. По мере приближения оно ширилось, росло.
      - Не догадываетесь? - спросил Владимир Степанович. - Птица.
      - Птица?!! Уж не, хотели вы сказать, что вся эта площадь занята...
      - Вот именно, утками и гусями.
      - Но здесь их миллионы и миллионы!
      - Идея Гульнар - на даровых кормах заготовить тысячи тонн птицы.
      Вертолет опустился, вызвав целый переполох на беспокойном птичьем стане. Гульнар подлетела к ним по-прежнему на коне, с охотничьим ружьем в руке.
      - Стервятники, - пожаловалась она. - Вот неожиданная проблема.
      Все посмотрели вверх. Высоко в ясном вечернем небе парили крылатые хищники. Вот один из них, накренив крыло, устремился вниз по широкой, постепенно суживающейся спирали.
      - Дай ружье, - попросил Черкез.
      Грянул выстрел, и хищник, роняя перья, беспомощно взмахивая крыльями, неуклюжим комком рухнул наземь.
      - Пожалуй, ты был прав тогда, - призналась Гульнар. - Пески должны быть чисты.
      Она спешилась, и Черкез тут же завладел конем.
      - Подменю, пока принимаешь гостей, - сказал он и, пришпорив коня, поскакал навстречу второму, камнем падающему вниз стервятнику.
      - Сейчас только приземлили здесь большую стаю шистоцерки. - Гульнар указала на беспокойных своих питомцев, с жадностью поглощавших саранчу. - Не знаю, что и делала бы без нее.
      Они прошли на инкубатор, из распахнутых ворот которого безостановочно выкатывались новые и новые стайки пискливых желтых птенцов.
      - Распишитесь, пожалуйста, - остановил Гульнар молодой человек с обгорелым носом. - Двенадцать тысяч тонн шистоцерки.
      Девушка мельком пробежала акт и поставила подпись.
      - Большое спасибо, - поблагодарила она. - Оставайтесь обедать.
      - Благодарю вас, - корректно ответил "хозяин шистоцерки". - Надо спешить, перехватить очередную стаю. Поступила заявка от крупного свиносовхоза.
      - Не удивлюсь, если сейчас нам предложат лакомство фараонов, - шепнул англичанин Боровику. Они следовали за Гульнар, пригласившей их к обеду. - И, пожалуй, не посмею отказаться.
      - Ага, входите во вкус? - развеселился Боровик. - Погодите, то ли еще будет!
      Уже за столом Эверетт вспомнил:
      - Третий вариант? Вы говорили тогда: третий вариант...
      - Один из методов борьбы с саранчой, - ответил Боровик. - Вариант первый предусматривал полную ликвидацию саранчовых на всей планете. Пока еще это нереально, ведь их, как вам известно, более десяти тысяч видов. Тогда был разработан вариант второй. Максимально быстрое уничтожение появляющихся саранчовых стай. И одновременно же возник замечательный третий вариант. Утилизация огромных биологических масс. Это стало возможным, когда мы научились производить посадку стаи.
      - До сих пор не могу понять - как вам удается? Разумеется, если не секрет...
      - Секрет? - поднял брови Владимир Степанович. - Но почему - секрет?
      - Радарообразные антенны... - англичанин замялся. - Ну и эти молодые люди в форме... Быть может, дело связано с военной техникой?
      - Да никакого отношения! Операторы набраны из демобилизованных воинов, это верно. Все бывшие радиолокаторщики, им было легче, чем кому-либо, освоить нашу аппаратуру. А здесь требовалась быстрота, как вы понимаете.
      - Да, конечно, - согласился Эверетт.
      - Ну, а что касается принципа... Наблюдали вы когда-нибудь движение мальков на отмели? Идет стайка, и вдруг, сразу, как по команде, десятки особей одновременно меняют направление, замирают, уходят в глубину... Впечатление такое, будто все они соединены какими-то невидимыми нитями. Так вот, недавно наши ихтиологи нащупали эти нити. Дело тут, оказывается, в своеобразных электромагнитных излучениях, свойственных определенным организмам. При этом оказалось, что созданные ихтиологами методы управления стайками мальков вполне пригодны и для наших целей. Конечно, мы не в силах провести саранчу "против течения", приходится постоянно учитывать направление и силу ветра, но с помощью метеорологов нам удавалось маневрировать в довольно широких пределах. Заминка оставалась лишь за одним: научившись управлять стаей в полете, мы не могли еще, по своему усмотрению, поднимать ее в воздух. Исследования шли полным ходом, но тут подоспели вы с вашей сиреной. Теперь проблема решена: мы имели "вожжи", вы дали нам "хлыст", дорогой коллега!
      Глава 33
      Зеленый смерч
      Маленький гражданин проводил своих спутников теплым взглядом. Славные ребята. Жаль, что приходится ломать перед ними эту комедию. Но что же делать, не признаваться же сейчас! Уж слишком далеко зашел он в своей мистификации...
      Подавив вздох, он начинает исподволь осматриваться. Просторный, полный народу коридор служит, как видно, здесь настоящим вестибюлем. Впрочем, правильнее назвать это верандой, - застекленная галерея, по кругу охватывающая внутреннее помещение... Невдалеке виден люк уходящего вниз эскалатора, туда и устремились его юные попутчики. Внутренняя стена галереи напоминает облепленные пчелами соты. Что же происходит там, черт возьми?
      Решительно сдвинув на лоб свою пыжиковую шапку, маленький гражданин врезается в толпу. Несколько энергичных движений натренированным плечом - и он у цели. Перед ним - длинный ряд телефонных кабин, штурмуемых отчаянно галдящей, разноязычной ватагой репортеров. Да, да, конечно это репортеры, тут нет никаких сомнений. Догадаться, чем вызван ажиотаж, не так уж трудно. Но вот как они сюда пробрались?
      Резкий звонок перекрывает гул возбужденных голосов. Отхлынувшая в сторону, как по команде, толпа подхватывает маленького гражданина, увлекает его по галерее на пологую лестницу, влечет куда-то вверх и выносит, наконец, в огромное помещение, ярко освещенное лампами дневного света. Первое впечатление, что попал он в обычный зал синерамы - просторный, амфитеатр, большой полукруглый экран напротив. Но нет, это, конечно, не кинематограф. Присмотревшись, маленький гражданин замечает под самым экраном небольшую прозаическую трибуну. А здесь, в амфитеатре, против каждого кресла - пюпитр для записей, наушники и табличка с перечнем языков...
      Совершенно машинально маленький гражданин занимает кресло в одном из первых рядов. Рядом с ним на свободные места опускаются два суетливых репортера.
      - Этот конференц-зал занимает целиком внутреннюю часть здания, по-французски говорит один из них. - Все служебные помещения, как я слышал, внизу, под землей.
      - Размах! - присвистнув, отзывается другой. - Подготовили целый форум ничего не скажешь.
      - Что ж, они имеют на это право. После всего, что мы повидали здесь...
      Случайно обернувшись, репортер встречается взглядом с маленьким гражданином:
      - Мсье Какаду?!
      Маленький гражданин с непонимающим видом пожимает плечами. Минуту француз обалдело смотрит на него.
      - Поразительное сходство, - бормочет он своему товарищу. - Ничего не понимаю.
      Внезапно в конференц-зале воцаряется напряженнейшая тишина. Все взгляды устремляются к трибуне, рядом с которой внезапно открылась небольшая дверца.
      - Я говорил, говорил, - жестикулирует француз. - У них все внизу. Абсолютная секретность. Бетонные бункера. Электронная охрана. Ток высокого напряжения.
      В дверном проеме появляется человеческая фигура.
      - Боровик? - восклицает всезнающий француз. - Да, да, Боровик, собственной персоной! Сенсационно! Говорили ж - уклоняется от выступления. Ведь он скомпрометирован, безнадежно скомпрометирован!
      - Боровик... профессор Боровик... - шелестит по трибунам. Вспыхивают аплодисменты и тут же гаснут. Ведь руки заняты - надо торопиться запечатлеть первое появление этого чародея!
      - Колдун... Суровый гном из таинственного подземелья... - упоенно шепчет француз, покрывая лист блокнота стенографическими крючками. - Русский Челленджер!..
      Маленький гражданин с жадным любопытством разглядывает ученого. Нет, не колдун. Простое, очень простое лицо. Пышная, совершенно седая шевелюра, черные густые брови и такая же черная, без сединки, борода - это, видимо, и придает некоторую суровость облику ученого. Суровость? Да, пожалуй. А быть может, это просто сосредоточенность?
      Профессор поднимается на трибуну, обводит ряды амфитеатра внимательным, строгим взглядом.
      - Друзья, - говорит он, и негромкий его голос отчетливо звучит в притихшем зале.
      - Друзья! Позвольте именно так обращаться к вам. Ведь с каждым новым открытием, с каждым шагом вперед мы все яснее ощущаем узы, столь тесно связывающие нас, жителей одной планеты. Сейчас в этом зале начнется демонстрация документального фильма. В нем запечатлены все стадии создания первого на земле искусственного пахотного слоя в песках. Затем мы пригласим вас вниз, в подземные лаборатории, где перед вами раскроются все двери. Завтра желающие смогут присоединиться к своеобразной экспедиции: наши киноработники отправятся снимать первую намеченную к ликвидации пустыню. Тем, кто не успел еще осмотреть наш опытный участок, будет предоставлена и эта возможность. А сейчас мне хотелось бы рассказать вам вкратце о наших поисках и о наших мечтах.
      Он умолкает на минуту, собираясь с мыслями. Лицо вновь делается сосредоточенным и строгим.
      - Идея пришла давно, - неторопливо начинает Боровик. - В те годы многие энтомологи бились над разгадкой тайны пустынной саранчи-шистоцерки...
      Маленький гражданин слушает рассеянно. Пытается собраться с мыслями. Любопытно, знает ли этот русский чародей, какую мину подвели под него на Западе? "Преступный триумвират... Боровик - Эверетт - Трехпалый Бен... Чудовищная авантюра красного профессора..." Видимо, о чем-то все же догадывается, не зря хотел отказаться от выступления... И хорошо, что не отказался, хорошо, что пришел сюда. Трудно, чертовски трудно будет изображать его теперь злодеем. И все-таки, шеф не откажется от своей попытки. Не откажется, нет. Как бы ни была безнадежна. Уж кто-кто, а он знает шефа. И превосходно знает, какая гнусная роль предназначена лично ему, Гарри Гопсу...
      - Итак, друзья, - заключает между тем профессор. - Нам еще не удалось полностью нейтрализовать вредное действие гамма-излучений. Как я уже сказал, оно резко возрастало. В результате мы получали растения-уроды, растения-дегенераты, лишенные каких-либо ценных наследственных качеств. Правда, нам удавалось достичь подлинных взрывов жизнедеятельности, но они носили совершенно хаотичный, беспорядочный характер и распространялись исключительно на дикорастущие, наиболее древние формы. Попытки непосредственным воздействием "Космического ключа" решить насущные для человечества вопросы повышения урожайности успеха первоначально не имели. Здесь предстоят еще многолетние исследования. А пока мы разработали проект "Зеленый смерч".
      В зале возникает оживление, и профессор не без смущения разводит руками:
      - В нашей группе очень много молодежи, - с улыбкой поясняет он. - Иногда они берут верх. Признаться, мы, старики, не сразу привыкли к этому... несколько динамичному наименованию. Наши юные энтузиасты мечтают о потоках растительности, с быстротою смерча покоряющих пустыни земного шара. Впрочем...
      - Сдается мне, этот белогривый чародей по части энтузиазма не уступит и самому юному из своих учеников, - шепчет по-французски сосед маленького гражданина.
      - ...Впрочем, предоставим слово им самим. Мне кажется, в качестве названия кинофильма "Зеленый смерч" во всяком случае не вызовет ваших возражений.
      Шумное одобрение служит ответом Боровику.
      - Итак, друзья, демонстрируем вам фильм, снятый нашими молодыми кинолюбителями.
      Голос профессора смолкает, и в тот же миг свет в зале гаснет.
      Во всю ширину дугового, внезапно ожившего перед зрителями экрана беспорядочное сплетение каких-то фантастических растений. Заметно, как колышутся огромные листья гигантских папоротников, изгибаются под ветром гибкие ветви странных деревьев.
      - Старый хитрец укрылся от оваций, - замечает сосед-француз. - Говорят, он застенчив, как девушка.
      - А вы утверждали - Челленджер, - возражает невидимый собеседник. - Что общего со спесивым англосаксом? Борода?
      - И дерзость.
      Лес трогается, набегает на зал... Нет, это кто-то невидимый, подхватив всех здесь сидящих, несет их в глубь сумрачной чащобы. Рушатся, освобождая дорогу, чешуйчатые стволы, чавкают по болоту гусеницы невидимого вездехода, испуганно мечутся в стороны еле различимые в полумраке твари.
      В центре экрана возникают рубиновые буквы: "Зеленый смерч".
      И одновременно вступает диктор. Молодой, задорный голос наполняет зал:
      - Так выглядела Земля двести пятьдесят миллионов лет назад. С началом палеозоя пышная растительность покрыла нашу планету. В лесах кишели мириады насекомых, зарождались рептилии колоссальнейших размеров... Чем же вызван был этот мощный, непревзойденный в истории Земли взрыв жизнедеятельности? Наука говорит о глобальном потеплении, обмелении морей, образовании бесчисленных болот и лагун. Но не было ли здесь, и других причин?
      Вопрос остается без ответа. Диктор ведет сквозь геологическое прошлое планеты, показывает огнедышащие вулканы перми и бесплодные триасовые пустыни, полные жизни океаны верхнего мезозоя и суровые пейзажи Великого оледенения.
      А вот уже на экране мелькают пустыни наших дней. Ровные, как стол, каменистые гаммады, набухшие ядовитыми солями шоры, застывшие моря сыпучих песков. Каракумы, Бет-Пак-Дала, Сахара, Колорадо... Тысячи, миллионы квадратных километров.
      - Пустынна ли пустыня? - спрашивает диктор. - Нет, она живет своей особой, подчас незаметной жизнью. А раз в году, когда весенние ливни обрушиваются на ее поверхность, даже самые бесплодные пески покрываются бурной эфемеровой растительностью. Вот знаменитое "сено на корню" - илак, сплошным ковром укрывающий бугристые пески. Здесь цветут эремусы. А это детище среднеазиатских пустынь - кандым.
      ...Кудрявые, шарообразные кусты упрямо карабкаются по склону бархана. Изогнутые, блестящие красноватой корою ветви, нежно-зеленые, безлистые, с изящными раструбами побеги...
      - Но непродолжительно весеннее цветение пустыни. Жгучее солнце быстро и беспощадно подавляет эфемеры. Выгорает илак, вянут прекрасные эремусы, даже кандым сбрасывает свои зеленые, заменяющие листву побеги.
      ...На густом сплетении красноватых, словно отлакированных веток вместо утраченных побегов - разноцветные, щетинистые шарики плодов...
      - Уже в начале мая жизнь в Каракумах замирает. Блекнут краски. Только семена, мириады созревших семян напоминают о недавнем.