- Смотрите, смотрите, - вдруг восклицает девушка, указывая на плоские, напоминающие мох темно-зеленые лепешки. - Это сарсазан.
      - Ну и что? - пожимает плечами сосед маленького гражданина. - Известное солелюбивое растение. Можно сказать, чемпион засоления. Никакого чуда.
      - Ага, никакого чуда? - сердито возражает девушка. - Сейчас, сейчас...
      Приплюснутые кусты сарсазана попадаются все чаще. Светлый соляной налет исчезает, тонет под густой зеленью. Растения тянутся и вверх и вширь, выплескивают на дорогу. Еще километр, другой - и вот уже машина бежит в узком коридоре, образованном двумя зелеными стенами.
      - Остановите-ка на минутку, - обернувшись к шоферу, просит девушка.
      Молодые люди выходят из машины. Маленький гражданин машинально следует их примеру. Он полон тревоги и недоумения.
      - Ну-с, что скажете теперь, товарищ маловер? - не без ехидства вопрошает девушка.
      Ветров (видимо, все же это настоящая его фамилия), ни слова не говоря, раздвигает руками упругие, податливые заросли, лезет в самую гущу. Девушка и маленький гражданин пробираются за ним. Жирные, причудливо изогнутые, тянущиеся от самой земли стебли, скрывают их с головой.
      - Неужели селитрянка? - не выдерживает Ветров. Он в полной растерянности стоит перед высоченным кустом, на тоненьких ветвях которого зеленеют редкие, похожие на продолговатые лопаточки, парные листочки. Среди листьев кое-где виднеются небольшие красноватые цветы. - Поразительно...
      - Обычная селитрянка из малопримечательного семейства парнолистиковых, как бы невзначай роняет девушка. - Правда, она несколько обогнала в росте своего родственника сарсазана.
      - Ладно, ладно, сдаюсь! - шутливо поднимает руки Ветров. - И не будем ханжами. "Несколько обогнала..." Понимаете, - оборачивается он к маленькому гражданину. - Максимальный рост селитрянки не превышает 40-50 сантиметров. А этот великан на три метра вверх вымахал!
      - Да, да, да, - поддакивает маленький гражданин, лихорадочно соображая, что же все это может значить. - Да, да, поразительное зрелище!
      Он осторожно притрагивается к веточке, и она тут же отламывается, легко и с хрустом. Рука его покрывается клейким соком.
      - Не удивляйтесь, - с улыбкой говорит девушка. - Галофиты, к которым принадлежит и селитрянка, и сарсазаны - это растения-"медузы". На восемьдесят-девяносто процентов они состоят из воды. В пухлых, богатых влагою солончаках, вырастить их было действительно не так уж трудно...
      - Вот и попробуйте-ка нас понять! - поторопился вставить слово Ветров. Вовремя не ахнула - угодили в маловеры. Похвалили - опять не так...
      Они пробираются назад, к машине, поднимаются на щебенчатую насыпь. "Нет, нет, конечно, они не агенты", - усаживаясь на свое место, думает маленький гражданин. Но что же все это может значить? Колючая проволока, явная эвакуация целого района...
      - Да, с галофитами было не так уж сложно, - обращаясь к нему (только к нему!), продолжает девушка. - Они поднимались прямо как на дрожжах. И хотя некоторые товарищи обвиняют нас в ханжестве...
      - Давайте не будем, - весело смеется Ветров. - "Некоторые товарищи" действительно поражены, восхищены, приведены в буйный восторг. Они с нетерпением ждут чуда номер два.
      - Посмотрите налево, товарищ весельчак, - говорит девушка.
      Ветров послушно поворачивает голову, и улыбка исчезает, как по команде.
      - Остановите, пожалуйста, остановите! - умоляет он, но девушка отрицательно качает головой.
      - Потерпи, потерпи...
      Маленький гражданин не может понять, чем выведен из равновесия его сосед. Он видит только чистое, без единой камышинки озерцо, вплотную прижавшееся к дорожной насыпи, и плотную стену леса вдалеке. Что еще там разглядел этот парень?
      - Галка, останови, по-человечески прошу!
      - Остановите же, быть может, молодой человек хочет искупаться, отваживается на шутку маленький гражданин и в благодарность тут же получает приветливую улыбку девушки.
      - Хорошенькое купанье бесспорно пошло бы ему на пользу, - подумав, говорит она. - Но, к сожалению, это всего-навсего залитая дождевой водой глинистая площадка, так называемый такыр. Тут нет и полуметра глубины.
      Дорога делает поворот, огибая озерцо, и лес начинает быстро приближаться. На темном фоне его загораются странные, ярчайших расцветок пятна. Что это? Цветы на деревьях? Ну да, целые гроздья цветов - белых, фиолетовых, оранжевых - покрывают подступившую к самой дороге стену зарослей.
      Машина наконец останавливается, и все в молчании выходят из нее.
      - Знаете, - тихо говорит девушка. - Я вижу это уже который раз, но и сейчас у меня невольно захватывает дыхание.
      Маленький гражданин стоит в полной растерянности. Откуда взялась здесь, в глубине континента, в пустыне, растительность приморских тропиков? Не деревья, нет, - кусты, размером каждый с двухэтажный дом, травы высотой с бамбуковую рощу. И всюду цветы, цветы, даже на Суматре и Яве не встречал он ничего подобного!
      Они едут дальше. Шофер заметно сбавил скорость, видно, и ему трудно оторваться от волшебной картины чудесных джунглей.
      Дорога начинает петлять среди небольших, густо заросших той же фантастической растительностью холмов.
      - Два года назад здесь были барханы сыпучего песка, - указывая на холмы, говорит девушка. - Сейчас песок уже покрыт тоненьким, но сплошным слоем гумуса. Через несколько лет тут образуется плодороднейшая почва.
      Очередной поворот дороги - и перед ними открывается зрелище еще более прекрасное. Масса рубиновых цветов из конца в конец затопила широкую котловину.
      - Это цветет смирновия туркестанская, - продолжает объяснения девушка. - В обычных условиях невзрачное, низкорослое растеньице. Как видите, и у нас оно не пошло заметно в рост, зато проявило потрясающую плодоносность. В первый же год семенные бобы смирновии устилали всю котловину. Ни одно чужое растение не смогло здесь пробиться.
      - Такую красавицу трудно и осуждать за агрессивность, - замечает маленький гражданин, любуясь пылающей в солнечных лучах рубиновой долиной.
      - Приезжайте сюда недельки через две, - улыбается девушка. - Цветы потемнеют, станут фиолетовыми, как аметисты...
      - Наша ЦЭБ, - с гордостью говорит шофер, кивая на показавшееся впереди обширное застекленное сооружение. - Центральная экспериментальная база.
      Они остановились на обширной поляне, прямо перед базой, среди целого скопища автобусов и легковых машин. Гигантские кустарники, окружавшие со всех сторон поляну, и огромное круглое, как цирк, сплошь застекленное здание вызывали в воображении фантастические силуэты иных миров.
      "А постройка-то подстать окружающему пейзажу", - отметил про себя маленький гражданин, покорно следуя за своими спутниками. Он твердо решил более ничему не удивляться. Все должно разъясниться с минуты на минуту. Требуется только терпение. Терпение и наблюдательность.
      Вместе с молодыми людьми он миновал гостеприимно распахнутые двери и сразу же попал в широченный, гудящий, как улей, коридор. Здесь было полно людей, куда-то спешащих, снующих взад и вперед, теснящихся у стен, возбужденно спорящих на всех языках земного шара.
      - Подождите нас немного, - попросила девушка. - Я должна срочно доставить к отцу этого... веселого товарища. Ведь он совсем одичал в своих болотах и не сделает здесь самостоятельно ни шагу.
      - Ни одного, - мрачно подтвердил "веселый товарищ".
      - То-оварищ Ветров! - преградил им путь одетый в серое блондин с изящным портфелем из серой замши. - Ну что же это вы, товарищ Ветров!
      Маленький гражданин сразу же узнал солидного товарища, поглощавшего узбекский плов в Куйбышевском аэропорту.
      - Куда запропастились? Ведь мы летели в одном самолете, я видел, не отпирайтесь... Идемте, представлю вас - подлинного героя дня. Идемте, идемте, - заторопил Ветрова человек в сером, впиваясь в рукав его спортивной куртки.
      - Но я ничего не понимаю, - слегка отстраняясь, запротестовал Ветров, в то время, как Галя с недоумением наблюдала эту сцену. - О чем вы говорите?
      - Ну что тут непонятного, - сморщился, как от зубной боли, человек в сером. - Речь идет о ваших великолепных изобретениях. Об ультразвуковых заградителях и этих... э... излучателях. Идемте, идемте, сейчас начнется.
      - Касте там изобретения! - воскликнул Ветров, медленно краснея. - Я лишь конструктивно оформлял чужие замыслы. Вся суть в излучениях, открытых профессором Боровиком, конструкция большого значения не имела, вы хорошо это знаете.
      - Тсс... Не произносите вслух здесь его имя, - понизил голос человек в сером. - Иностранцы... Тихо. Профессор Боровик себя скомпрометировал. Безнадежно скомпрометировал...
      - Но что произошло? - встревожилась Галя. - Где папа?
      - Тсс... Потом, после. Ужасно себя скомпрометировал. Даже не решился сюда явиться. Мне предстоит... э-э... заменить его. Выступить перед собравшимися. Прошу за мной.
      Человек в сером, не оглядываясь, уверенно, по-хозяйски зашагал куда-то в глубь помещения.
      Молодые люди молча переглянулись и устремились следом.
      Глава 30
      Эдика больше нет
      Двое в белых костюмах заглянули в номер.
      - Лежите, лежите, - остановил приподнявшегося с дивана профессора пожилой бритоголовый человек. - Лежите, набирайтесь сил. Завтра в бой.
      - Есть лежать, товарищ комиссар, - с шутливой покорностью подчинился Владимир Степанович, откидываясь на подушку.
      - Полковник Карабанов, - представил посетитель своего спутника. - Прошу любить и жаловать.
      Красиков из глубины балкона внимательно разглядывал визитеров. Полковник Карабанов - широкоплечий крепыш со строгим, отмеченным шрамами лицом, корректно поклонившись, придвинул стул и сел, положив на колени армейскую тюлевую сумку. Что же до комиссара, то он запросто устроился в ногах Владимира Степановича. Судя по всему, они старые друзья. Комиссар... Видимо, комиссар милиции, таких званий сейчас больше нет нигде...
      - Вася, - позвал его профессор.
      Дальше происходило непонятное. Комиссар порывисто встал навстречу, положив руки на плечи, слегка привлек к себе.
      - Василий Красиков? А я думал, однофамилец.
      - Держался молодцом, - непонятно к чему сказал Владимир Степанович.
      - Хорошо, очень хорошо, - пробормотал комиссар, и Василий с удивлением отметил, что голос его как-то странно дрогнул. - Все это очень хорошо.
      - Я не понимаю, товарищ комиссар... - слегка отстраняясь, проговорил Красиков.
      - Аспер Нариманович Кулиев был комиссаром бригады, Вася, - пояснил профессор. - Партизанской бригады, которой командовал твой отец.
      Вот оно что! Василий почувствовал, как совершенно незнакомое ему волнение теснит грудь.
      - И вы... вы тоже были вместе? - внезапно догадывается он.
      - Да, - отвечает Боровик.
      - Владимир Степанович был ранен в том же бою, - говорят Кулиев. - Их вместе отправили самолетом на Большую землю. Но рана майора Красикова оказалась тогда смертельной.
      - Знаю, знаю... - растерянно произносит Вася. Они сам не может понять, почему так взволновало его сейчас упоминание об отце. Сейчас, именно сейчас... Бывший комиссар смотрит внимательным, оценивающим взглядом, затем отпускает его, оборачивается к профессору.
      - Странный товарищ сидит в вашем институте. Очень странный.
      - Ага, - отозвался Боровик. - Тоже заметили? А я уже привык. Он мне почти не мешает.
      - Почти, - укоризненно покачал головой Кулиев.
      Владимир Степанович виновато улыбнулся:
      - Столько нерешенных еще проблем... И если отрываться, заводить склоки... - не договорив, он безнадежно махнул рукой.
      Кулиев помрачнел.
      - Вот-вот. А уж он, этот деятель, не пожалеет ни энергии, ни сил, чтобы закрепиться попрочнее. Поймите же, мы не уйдем далеко вперед, если не будем очищаться от прилипал.
      - Узнаю, узнаю комиссарскую бескомпромиссность, - добродушно отозвался Боровик. - Но поверьте, дорогой Аспер Нариманович, человек этот не так уж страшен.
      - Для нас с полковником он очень страшен, - возразил Кулиев. - Из-за него мы чуть было не потеряли вас. И если б яд не утратил своей токсичности...
      - Ага! Но он все же ее утратил. И вместо яда нас угостили неплохим снотворным. Мы отлично выспались.
      - Если б не это обстоятельство, вы б не проснулись, - Кулиев не принял шутки. - Это, во-первых. Ну, а во-вторых...
      Он посмотрел на Карабанова.
      - Человек, о котором идет речь, - впервые подал голос полковник, фактически является виновником самого покушения на вас.
      Владимир Степанович с удивлением посмотрел на говорившего.
      - Косвенным виновником, - уточнил полковник. - Он, конечно, не диверсант и никакого отношения к ним не имел. Однако...
      Карабанов вынул из полевой сумки несколько сколотых листков и протянул их профессору.
      ...Красиков смотрит во все глаза. Что же это получается? Ведь он-то хорошо знает: дядя его просто трус. Завистник и трус. Разве рискнет он на такую авантюру? Да ни в жизнь!.. Впрочем, полковник сказал - "косвенный виновник". Как это понять? Как это все понять?
      Владимир Степанович возвращает листки полковнику.
      - Откуда это? - говорит он после короткого молчания.
      - Я познакомлю вас, - полковник аккуратно складывает бумаги, прячет в сумку. - Товарищ Фарук - молодой энтомолог, коммунист. Он самоотверженно работал над разоблачением преступного заговора. Помог бежать доктору Эверетту, затем вернулся, еще раздобыл эти документы.
      Кулиев глазами указывает ему на недоумевающего Васю.
      - Пожалуй, товарищ Красиков имеет право знать это, - соглашается полковник. - Только пусть все пока остается между нами, ладно? Так вот - один не очень умный человек что есть силы пытался дискредитировать ваши исследования. И как результат, за рубеж полетело донесение, что работа над "Космическим ключом" у нас в загоне, что, кроме профессора Боровика, всерьез им никто не занимается. А следовательно, никто другой и не догадается о характере диверсии.
      - И это едва не стоило вам обоим жизни, - поясняет Кулиев.
      - Еще есть обстоятельство, - говорит профессор. - Еще причина покушения. Секретные материалы похищены у меня.
      И он излагает уже известную Васе историю визита Бенджамена Блера.
      - Среди добытых Фаруком документов, - говорит полковник, - есть фотокопии, очень любопытные. Чертежи ваших излучателей. Я передал их на исследование.
      - Все ясно, - опустил голову профессор. - Они лежали у меня в домашнем сейфе. Громкое слово - сейф! Просто железная коробка. Для опытного человека, это...
      - Почему вы убеждены, что сфотографировали именно у вас? - возразил Кулиев.
      - Никто, больше никто не брал материалы на дом.
      - Подождем с выводами, - предложил полковник и встал.
      - Вот именно, - подхватил Кулиев. - Не будем торопиться. Сейчас отдыхайте, завтра у нас с вами большой день. Решено продемонстрировать работу Центральной экспериментальной базы.
      - Вот как! - оживился Боровик. - Что же вы молчали?
      - Разве не предупреждал вас: "Завтра в бой"? Дадим сражение и клеветникам, и маловерам...
      Продолжения разговора Красиков не услышал. Полковник Карабанов отозвал его в сторонку и, усадив за стол, заставил подробно рассказать историю их странствий в песках.
      Потом гости ушли. Проводив их, Красиков снова вышел на балкон. Вечерело. Отсюда, с высоты пятого этажа, город выглядел сказочно прекрасным. Темно-зеленый узор аллей, красно-золотистые огни заката в бесчисленных окнах белоснежных зданий... Джанабад - Город Жизни!
      Задумавшись, Василий не обратил внимания на возникший за спиною в комнате разговор. Он вздрогнул, когда чья-то рука осторожно легла на его плечо.
      - Эдик...
      Он обернулся, удивленный и до смерти обрадованный. Синичка? Вот сюрприз!
      - Вася?! - вдруг, выглянув из комнаты, позвал его профессор.
      - Вася? - растерялась Шурочка и даже отступила на шаг. - Ты - Вася?
      Красиков смутился:
      - Понимаешь, Шурочка...
      - После, объяснения после, - перебил их Владимир Степанович. - Между прочим, - обернулся он к Шурочке, - Эдика больше нет. Вот так. Учтите это. А теперь к делу. Вызывайте академика Кулиева.
      Шурочка послушно направилась к телефону.
      - Аспер Нариманович у себя, - сказала она. - Соединяют.
      - Передайте, что я почувствовал себя плохо. Очень сожалею, но выступить завтра на экспериментальной базе не смогу. Все.
      Шурочка передала слова профессора.
      - Аспер Нариманович говорит - не направить ли к вам врача? Кроме того, он хотел бы посетить вас пораньше утром и спрашивает, во сколько вы думаете встать?
      - Ага, утром? В шесть часов, милости просим. А за врача поблагодарите, присылать не надо.
      Глава 31
      Человек в бурнусе
      На вечер была назначена встреча доктора Эверетта с представителями печати. Несмотря на то, что для проведения пресс-конференции из Москвы прилетел опытный работник МИДа, полковник Карабанов испытывал некоторую тревогу. Еще просматривая списки собравшихся в Джанабаде зарубежных корреспондентов, он обнаружил, что Город Жизни осчастливили своим присутствием несколько прославленных на Западе мастеров дезинформации и клеветы. Настораживало также и кратенькое сообщение заокеанского радио о таинственном исчезновении старшего научного сотрудника противосаранчовой станции в Альджаубе. Можно было не сомневаться, что факт перехода советской границы Эвереттом хорошо известен хозяевам Бенджамена Блера. Сообщение по радио свидетельствовало о какой-то новой их игре.
      Незадолго до посещения профессора Боровика Карабанову позвонили с пограничной заставы, той самой, где состоялась его встреча с Эвереттом. Оказывается, еще два человека перешло границу. Узнав имена, полковник оживился и приказал срочно доставить их в Джанабад. Затем он разыскал представителя МИДа и поинтересовался, нельзя ли отсрочить пресс-конференцию. После непродолжительного совещания и консультации с Москвой встречу с корреспондентами решили все же не переносить, дабы не давать повода для каких-либо инсинуаций.
      Когда полковник вошел в конференц-зал, англичанин заканчивал свое сообщение. Карабанов сразу отметил какой-то уж очень равнодушный голос Эверетта. Что это происходит с доктором?
      Устроившись в свободном кресле недалеко от двери, он неторопливо огляделся. Просторный зал был полон. Корреспонденты уткнулись в свои блокноты, стрекотали портативные киноаппараты.
      - Итак, господа, - подытожил Эверетт. - Речь, как видите, идет о чудовищной афере, точнее о диверсии, жертвами которой могут стать миллионы людей в странах Азии и Африки. Я кончил. Благодарю вас за внимание.
      Англичанин обвел зал отсутствующим взглядом, слегка поклонился и сел.
      На минуту в помещении наступила тишина. Прекратилось даже безостановочное стрекотание кинокамер.
      - Уважаемый доктор утверждает, что мы имеет дело с аферой и диверсией? прозвучал внезапно резкий голос из глубины зала.
      - Да, - ответил Эверетт. - Именно так. Мы имеем дело с аферой и диверсией.
      - Активнейшим участником которой он являлся? - насмешливо спросил тот же голос.
      Эверетт, не отвечая, низко склонил голову. И тут же, как по команде, защелкали блицы, вновь застрекотали киноаппараты.
      - Не будем нарушать традиционного порядка, - вмешался проводивший встречу представитель МИДа. - И элементарной вежливости. Задающий вопрос представляется собравшимся: называет себя, свое агентство, свою страну.
      Но сигнал к атаке уже был подан. Град вопросов - ехидных, деланно-наивных, откровенно провокационных - обрушился на ученого. Голоса прогрессивных журналистов терялись в этом разноголосом, но дружном хоре.
      Карабанов с нетерпением поглядывал на дверь, возле которой устроился. Он уже получил радиограмму о вылете самолета и с минуты на минуту ждал гостей с погранзаставы.
      - Скажите-ка, доктор, - обратилась к профессору развязная рыжеватая девица-корреспондентка "Атлантик пост". - Почему, покидая Альджауб, вы избрали путь на север?
      - Я уже объяснял, - ответил Эверетт. - Дорога на юг была перекрыта наемниками Джунавадхана.
      - Оставались еще восток и запад, - не унималась девица. - Чем же притягательна была для вас именно советская граница? И с какой целью подбросили вы в Альджаубе эту странную записку о самоубийстве?
      В этот момент кто-то осторожно приоткрыл дверь, за ней мелькнула фуражка с зеленым верхом. Карабанов с облегчением вздохнул и вышел в коридор.
      - Они ожидают внизу, в машине, - вполголоса доложил пограничник-капитан.
      - Давайте их быстренько сюда, - распорядился Карабанов. Вытащив из сумки свой блокнот, он набросал в нем несколько строк и остановил пробегавшего мимо знакомого радиста.
      - Передайте председателю, - попросил он, вручая радисту сложенный листок и глазами указывая на распахнутую дверь.
      По коридору раздались торопливые шаги. В сопровождении пограничника к полковнику приближались два смуглых, необычно одетых человека: один в черной военной форме, другой, постарше, в белом бурнусе.
      - Вы готовы прямо сейчас выступить перед журналистами? - по-английски спросил полковник, обращаясь к человеку в белом. - Предупреждаю, определенная часть аудитории настроена отнюдь не дружески.
      - Что ж, мне не привыкать, - отозвался тот со скупой улыбкой.
      - Тогда пройдите, вас ждут, - посторонился Карабанов. - А ваш друг пока побудет у меня.
      Юноша в черной форме рванулся было за своим товарищем, капитан удержал его за локоть.
      - Он не понимает по-английски, товарищ полковник.
      Несколько слов, произнесенных на родном языке, успокоили юношу.
      - Проведите его ко мне, комната 218-я, - сказал полковник и вернулся в конференц-зал.
      Журналисты притихли, с любопытством разглядывая человека в белом одеянии кочевника. К микрофону подошел представитель МИДа.
      - Час назад, - проговорил он, - нашу границу вместе с солдатом пограничной стражи перешел доктор Фарук. Оба они обратились к Советскому правительству с просьбой о политическом убежище. При этом доктор Фарук пожелал сделать публичное заявление о положении в Альджаубе.
      Человек в бурнусе вышел на авансцену.
      - Вы тоже участвовали в организации этой авантюры с саранчой, уважаемый доктор? - вскочила неугомонная представительница "Атлантик пост". - Были одним из главарей?
      - Я был шофером, - на отличном английском языке ответил человек в бурнусе.
      - Рауль Чивер, "Нью-Йорк геральд", - как игрушечный чертик из коробочки, выпрыгнул верткий, модно одетый джентльмен. - Вы, вероятно, коммунист, доктор?
      - Да, - твердо ответил Фарук. - Я член находящейся под запретом народно-революционной партии.
      - Потому-то вы и избрали путь на север? Избегали встречи со свободной прессой?
      - Пытался избежать, - с улыбкой признался доктор. - Как видите, ничего не вышло.
      Дружный смех был ему ответом. И тогда, загородив верткого джентльмена, решительно поднялся журналист в снежно-белой пилотке:
      - Раджендра Сингх, корреспондент "Индиа тайм", - представился он. - Что вы можете рассказать нам об Альджаубе, доктор?
      - Да, да, - поддержал его сосед, журналист одной из ближневосточных стран. - Нас интересуют факты, а не полемика. Конкретные факты об авантюре этого американца Бенджамена Блера.
      - Бенджамен Блер, между прочим, хорошо известный за океаном под именем Трехпалого Бена, отнюдь не главная фигура. Вчера, например, я свел знакомство с неким джентльменом из Корпуса мира. Он именует себя мистером Смитом... Впрочем, факты, одни только факты, господа! - Фарук извлек из складок своего бурнуса большой бумажный рулон, быстрым движением развернул его перед собравшимися. - Факт номер один - карта биологических диверсий. Как видите, под ударами даже союзники по блокам.
      - Фальшивка! Фальшивка!.. - завопило сразу несколько голосов.
      - Громче, господа, прошу вас, громче, - подбодрил их Фарук. - Завтра тысячи людей выйдут на участки, обозначенные здесь косой штриховкой. Пусть и они услышат вас.
      Голоса разом умолкли. Даже рыжеватая девица, верещавшая громче всех, замерла с широко раскрытым лиловым ртом.
      - Штриховкой этой обозначены места, зараженные шистоцеркой, - невозмутимо продолжал Фарук. - И могу вас заверить, господа, после того, как "фальшивку" эту опубликуют, народы сами во всем прекрасно разберутся. Им не потребуются высокоученые эксперты, любой земледелец на Востоке без труда определит кубышку саранчи.
      "Молодец, товарищ Фарук", - сказал про себя полковник.
      Пресс-конференция проходила бурно. Однако и рыжеватая девица, и верткий джентльмен из "Геральда", да и другие им подобные, все реже и реже подавали голос, обстановка складывалась явно не в пользу представителей желтой прессы.
      Когда все кончилось, доктора Эверетта и Фарука пригласили в небольшую комнатку - временный кабинет полковника.
      Карабанова там еще не было.
      - Вовремя же вы поспели, Фарук... Простите, доктор, - спохватился Эверетт... - Я называю вас по-старому.
      - Ничего, ничего, - широко улыбнулся бывший шофер. - Так и зовите меня. Ведь я был вашим учеником еще до встречи с вами. Вашим и профессора Боровика.
      - Спасибо, Фарук. Хорошо иметь такого ученика, находчивого и мужественного. Если б не вы, это воронье заклевало бы меня.
      - Там было не одно только воронье, доктор. Просто они каркали слишком громко. Это заставляет задуматься.
      - Что вы имеете в виду? - насторожился Эверетт.
      - Видимо, Блер был не так уж одинок. За его спиной угадывается чье-то немаловажное влияние.
      - Чье-то влияние?.. - задумчиво протянул Эверетт.
      Их было трое во временном кабинете полковника Карабанова, худощавый юноша в черной форме молча сидел в сторонке.
      - Я не представил вам своего спутника, доктор, - произнес Фарук.
      Юноша, догадавшись, что речь идет о нем, вскочил.
      - Это Рашид, мой молодой товарищ по партии. Он и помог мне перейти границу.
      - Его лицо кажется знакомым, - заметил Эверетт, пожимая солдату руку.
      Юноша вдруг заговорил, горячо, взволнованно.
      Эверетт беспомощно оглянулся на Фарука:
      - Я плохо знаю язык. Он говорят о какой-то погоне, скачке...
      - Вас едва не застрелили на границе, - пояснил Фарук. - Из-за верблюда, на котором вы сидели. И Рашид пожалел тогда, что пуля миновала вас. Сейчас он просит прощения.
      - Из-за верблюда? Ваш друг так жаден?
      - Он так ненавидит колонизаторов.
      Эверетт нахмурился.
      - Слушайте, Фарук. Я не хотел было говорить вам, коммунисту... Но вы должны знать. Я верю, что ваша честность выше партийных интересов. Не торопитесь осуждать Запад.
      Фарук взглянул на него с откровенным изумлением.
      - Да, да, не торопитесь. Знаете ли вы, что русские тоже разводят саранчу стадной формы?
      - Что же здесь криминального? - возразил Фарук. - Даже в вашей лондонской лаборатории...
      - Не в тех масштабах, Фарук, не в тех масштабах! Я наблюдал здесь стаю, выращенную прямо в песках. А перед этим академик Кулиев довольно прозрачно намекнул, что у них есть чем ответить на диверсию. Тогда я как-то не придал значения его словам, но, увидев при испытаниях сирены стаю шистоцерки, все понял.
      - Извините, доктор, но ваши подозрения абсурдны, - возмутился Фарук. - Не знаю, для какой цели они выращивали саранчу, но разумеется не для засылки ее в недружественные страны. Вам надо было прямо спросить их, а не мучить себя сомнениями.
      Эверетт посмотрел на него почти враждебно.
      - Извините и вы меня, доктор. Но мне нет нужды задавать вопросы. Я еще не потерял способности здраво мыслить.
      Приход Карабанова прервал их спор. Рашид вытянулся по стойке "смирно" и отдал честь советскому офицеру.
      - Завтра мы закончим все формальности, связанные с переходом границы, сказал Карабанов. - Сейчас я должен отлучиться. - Он обернулся к Эверетту. Аспер Нариманович просил вас из гостиницы позвонить ему. Места в гостинице заказаны, это здесь, рядом.
      Глава 32
      Третий вариант
      Аспер Нариманович постучался ровно в шесть.
      - Что случилось? - осведомился он. - Вам действительно стало плохо?
      Боровик виновато улыбнулся.
      - Признаться, не хотелось объясняться по телефону. Вот и попросил Шурочку.
      - Так и думал, - покачал головой Кулиев. - Вы так неохотно дали вчера согласие... Можно сказать, вырвал у вас насильно.
      - Нет, я действительно готов был выступить. Но... посмотрите сами. Теперь это совершенно исключено.
      Он протянул Кулиеву распечатанный конверт.
      - Сие послание было вручено мне вечером. Шурочка, наш секретарь, привезла от непосредственного начальства.
      - "Многоуважаемый Владимир Степанович, - вслух начал читать Кулиев. Согласно полученным мною полуофициальным данным. Вами, в нарушение установленного порядка, сохранялись на дому секретные материалы, связанные с проектом так называемого "Космического ключа". В создавшейся обстановке вам совершенно необходимо срочно вернуться в Минск для представления соответствующих объяснений"...
      - "Так называемый "Космический ключ"! - подхватил Владимир Степанович. Обратите внимание: "Так называемый "Космический ключ"...
      - Нда-а... Упорный товарищ.
      - Это еще не все. Он передал на словах, через Шурочку, что в зарубежную печать проникли сведения о моей якобы связи с американским авантюристом Блером. И "дружески предостерегает" меня от каких-либо публичных выступлений.
      - Вы доверяете его дружелюбию?
      - Да разве ж дело в этом, - с досадой махнул рукою Боровик. - Главное - я действительно чертовски скомпрометирован. Лучше мне сейчас отойти в сторонку.
      - И сыграть на руку всяким шептунам? - Кулиев задумался. - А не может ли оказаться, что этот упорный товарищ сам...
      Не договорив, он вопросительно посмотрел на Владимира Степановича.
      - Нет, нет, такой мысли я не допускаю, - поспешно возразил Боровик. Подозревать в нем вражеского шпиона было бы просто дико. Даже смешно. Тут другое. Какая-то беспочвенная неприязнь, недоброжелательство...