Левант Яков Анатольевич
      КОСМИЧЕСКИЙ КЛЮЧ
      Содержание:
      Пролог. Стражи границы
      Часть первая. Бич божий...
      Глава 1. Приказано: "По тревоге!"
      Глава 2. Предстоит борьба
      Глава 3. Положение безнадежно
      Глава 4. Условия маленького бизнеса
      Глава 5. Добро пожаловать в Альджауб!
      Глава 6. Космический ключ
      Глава 7. Саранча путешествует без виз
      Глава 8. Башня безмолвия
      Глава 9. "Так сказал Заратуштра"
      Глава 10. Хлыст доктора Эверетта
      Глава 11. "Джин вырвался из бутылки"
      Глава 12. Бич божий
      Глава 13. Ложная тревога?
      Часть вторая. Сюзен - дерево пустыни
      Глава 14. Следы убегают за барханы
      Глава 15. Одну только каплю
      Глава 16. Сюзен-дерево пустыни
      Глава 17. Солнце идет к зениту
      Глава 18. Зверь в песках
      Глава 19. "Много слов - ноша для осла"
      Глава 20. Шакал, сын шакала
      Глава 21. Канатоходец смотрит вниз
      Глава 22. Бурые облака
      Глава 23. Саранчовый бум
      Глава 24. "И каждый получит по заслугам"
      Глава 25. Альджауб - селение мертвых
      Часть третья. Тени исчезают в полдень
      Глава 26. Хотя бы одним глазком
      Глава 27. Какаду идет по следу
      Глава 28. Подарок друзей-инглизов
      Глава 29. Сенсация с большой буквы
      Глава 30. Эдика больше нет
      Глава 31. Человек в бурнусе
      Глава 32. Третий вариант
      Глава 33. Зеленый смерч
      Глава 34. "Люди, будьте бдительны!"
      Глава 35. Дьяволенок с золотыми рожками
      Глава 36. Тени исчезают в полдень
      Пролог
      Стражи границы
      Три всадника на низкорослых поджарых лошадках выскочили на вершину бархана.
      - Вот он! - указывая камчой на юг, возбужденно бросил самый младший из трех - худощавый, большеглазый юноша. - Вперед, сержант!
      - Остынь, Рашид, - спокойно заметил сержант. - И дай остыть коню. Скачка окончена, дичь бежит прямо на нас.
      Все трое мелкой рысцой пересекли песчаную ложбинку и остановились на склоне следующего бархана, так что только головы в черных форменных каскетках выглядывали из-за его вершины.
      По широкому и ровному такыру прямо на них на рослом верблюде галопом скакал всадник в белом развевающемся бурнусе.
      - Хорошая дичь, жирная дичь, - поднося бинокль к глазам, зацокал языком сержант. - Две тысячи монет выложит за него любой торгаш в Мандар-Шерифе.
      Рашид с удивлением оглянулся на начальника, тронул за рукав своего соседа - рябого одноглазого солдата:
      - О чем это он?
      - Охотник не видит дичи? - насмешливо бросил одноглазый. - Этот верблюд и есть наша дичь, наша добыча. Завтра ты отгонишь его в Мандар-Шериф. В выручке будет и твоя доля, мальчик.
      - Но человек...
      - Человек? - весело рассмеялся сержант. - Что стоит человек у нас? Что стоишь, например, ты, Рашид?
      - Сто двадцать пять монет в год, - за растерявшегося юношу ответил одноглазый.
      - Сто двадцать пять монет, - подтвердил сержант. - Самый облезлый ишак в стране стоит, по крайней мере, вдвое дороже.
      Рашид покосился на товарищей. Грязные, небритые, в полинявших обтрепанных мундирах, они напоминали скорее бродяг, чем солдат пограничной стражи. Видно, им и впрямь ничего не стоит за горсть монет пристрелить человека!
      - Мы еще не знаем, кто это, - настойчиво повторил он. - И обязаны задержать его.
      - Это верно, - согласился сержант. - Мы обязаны задержать его.
      Он протянул одноглазому бинокль и скинул карабин с плеча.
      - Не зацепи верблюда, сержант, - предупредил одноглазый, разглядывая в бинокль добычу. - Клянусь Аллахом, это чистокровный михари.
      Не удостаивая его ответом, сержант поднял карабин, прицелился.
      - Постой, сержант, погоди! - спохватился одноглазый. - Да ведь это фаренги. Фаренги из Альджауба!
      - Фаренги? - недоверчиво переспросил сержант, с поспешностью, однако, опуская карабин. - В седле он держится, как настоящий бедуин.
      - Можешь не сомневаться, сержант. Я видел его в машине с самим владельцем Альджауба.
      Выехав из-за бархана, все трое опустились к его подошве. Необычный всадник быстро приближался. Великолепный дымчатый михари шел сейчас широкой плавной рысью, ритмичные удары гулко отдавались на плотной поверхности такыра.
      Всадник поравнялся с разъездом. На мгновение худощавое, костистое лицо возникло перед стражами границы, рассеянный, безразличный взгляд светлых холодных глаз бегло скользнул по ним и вновь устремился вдаль. Не меняя аллюра, всадник продолжал свой путь.
      - Альджауб... - гневно сверкнул глазами Рашид. - Черные дела готовятся там. Жаль, что не успел ты выпустить пулю, сержант.
      - Не захотелось сержанту в петле болтаться, - флегматично пояснил одноглазый, отправляя в рот щепоть наса. - У владельца Альджауба длинные руки.
      - А в седле он держится, как настоящий бедуин, - задумчиво повторил сержант. - И куда это несет его шайтан?
      Похвала сержантом была брошена не зря. Чуть склонив вперед корпус, плавно покачиваясь в такт рысящему верблюду, светлоглазый фаренги восседал на широкой кожаной подушке с непринужденностью истинного кочевника. Выносливое животное, пробежавшее с рассвета уже добрый десяток миль, не уменьшая рыси, продолжало уносить его на север.
      Прошло полчаса после встречи с черными стражами границы, и вот новые всадники замаячили на горизонте. Как и в первый раз, фаренги не предпринимал попыток разминуться. Наоборот, чуть потянув за повод, он взял направление прямо на них.
      Два кавалериста в защитной форме внимательно следили за действиями человека, пять минут назад нарушившего государственную границу.
      - Похоже, перебежчик, - заметил тот, что постарше, с ефрейторскими полосками на погонах. - Однако будем начеку.
      - Есть быть начеку! - весело отозвался его напарник.
      Пришпорив коня, ефрейтор поднял его в короткий галоп.
      - Стой! Руки вверх!
      - Доставьте меня к любому пункту связи, - задержанный говорил по-русски. К любому пункту - Важное дело. Очень срочно.
      - Понятно, - с самым невозмутимым видом кивнул ефрейтор. - Прошу сдать оружие.
      - Товарищ ефрейтор, - растерянно воскликнул его товарищ, глазами указывая на юго-восток. Оттуда, из-за гряды голых желтовато-серых барханов, застилая низкое утреннее солнце, поднималось огромное бурое облако.
      - Песчаная буря, - строго проговорил ефрейтор. - Ничего особенного. Выполняйте приказание, быстро!
      Задержанный проворно обернулся.
      - Это не буря, - медленно проговорил он, и костистое загорелое лицо его странно посерело. - Нет, не буря. Это... это катастрофа! Страшная катастрофа...
      Часть первая
      Бич божий
      Глава 1
      Приказано: "по тревоге!"
      Профессор Боровик отложил перо и покосился на телефон с недоумением и досадой. Тихие предутренние часы считались у него самыми дорогими - все знали об этом и никогда, ни при каких обстоятельствах не беспокоили ученого.
      Однако телефон продолжал звонить настойчиво и требовательно, и Владимир Степанович, сердито насупившись, нехотя поднял трубку.
      Широкие и неожиданно черные под седою копной волос брови профессора оставались сурово сдвинутыми, но что-то дрогнуло, потеплело в его лице. Выражение досады в живых темных глазах уступило место тревоге. Недалеко от названного телефонисткой городка работала сейчас дочурка - Галина, Галка, Галочка...
      С первых же произнесенных с характерным акцентом слов Боровик узнал голос Аспера Наримановича. Нет, Галка была здесь ни при чем. Совершенно ни при чем, и тем не менее тревога, загоревшаяся в глазах, уже не сходила с его лица. Он молча, с напряженным вниманием выслушал взволнованную, несколько сбивчивую речь старого друга, лишь изредка делая коротенькие пометки в пододвинутом блокноте.
      - Хорошо, - кратко ответил он. - Немедленно вылетаю. Первым же самолетом.
      Опустив трубку, Владимир Степанович на минуту задумался, затем, решительным движением пододвинув телефон поближе, вызвал секретаря.
      - Доброе утро, - улыбнулся он, услышав недоумевающий сонный голос Шурочки Синицы. - Проснулись окончательно? Тогда внимательно слушайте. К семи часам соберите в лаборатории всех старших научных сотрудников. И Красикова тоже. Телефон у него имеется? Ага, отлично. К этому же сроку подготовьте расписание самолетов по маршруту... Записывайте... - Боровик продиктовал из блокнота перечень аэропортов. - Готово? Повторяю, к семи часам... Вот именно, по тревоге, - подтвердил он и вновь улыбнулся далекому-далекому.
      Дальнейшие переговоры он уже вел без улыбки. Как и надо было ожидать, непосредственное начальство без всякого восторга отнеслось к проявленной им поспешности.
      - А вы уверены, что этот... э-э... Кулиев...
      - Действительный член Академии наук Аспер Нариманович Кулиев, - Владимир Степанович равно презирал и чинопочитание и высокопарность, но на сей раз сознательно заговорил "высоким штилем". - В прошлом комиссар партизанской бригады, в которой я имел честь сражаться. В его мужестве, принципиальности и научной объективности сомнений быть не может.
      - Да, да, конечно... - нерешительно пробормотало начальство и Боровик отчетливо представил себе располневшую не по годам фигуру в халате и мягких туфлях, тоскливо переминающуюся у телефона. - Но что, если нам с вами... э-э... обождать. Вот именно - обождать. Всего несколько часов. Я не могу, просто не имею права решать без Виктора Викентьевича.
      - Вот и отлично, - подхватил Боровик, нетерпеливо глядя на часы. - С вашего разрешения я сам свяжусь с ним.
      - Сейчас?!! - ужаснулось начальство.
      - Именно сейчас. Время не ждет. Спокойной ночи, - профессор в сердцах бросил трубку на рычаг и тут же, сняв ее, набрал новый номер.
      - Виктор Викентьевич? Извините, что разбудил, но... Ага, не спали? И вам уже известно все? Да, не исключено, что это как-то связано с нашими работами. Есть у меня кой-какие подозрения, хотелось бы посмотреть на месте. Спасибо, крайне вам признателен. Побеседую с товарищами - и на самолет. Да, да, вылетаю безотлагательно.
      Едва положил он трубку, позвонила Шурочка Синица. Первый самолет отправляется в восемь тридцать.
      - Закажите, пожалуйста, два места, - сказал он.
      Неожиданное сообщение Кулиева застало его врасплох. Известный саранчевед Владимир Степанович Боровик вот уже несколько лет как оторвался от "узаконенной" своей специальности и увлекся исследованиями, весьма далекими от энтомологии. Сейчас, однако, ему предстояло заняться ею вплотную. И это в самый разгар работ над "Космическим ключом"!..
      Вздохнув, Владимир Степанович извлек из стенного шкафа большую, скатанную в рулон, карту Южной Азии, расстелил ее на полу. Карта заняла добрую половину кабинета. Она вся была испещрена разнокалиберными изогнутыми стрелками, широкими в основании и суживающимися к концу. Стрелки очень походили на те, что украшают военно-штабные карты, но были не красные и синие, а однообразного светло-коричневого оттенка; сквозь них отчетливо просвечивала географическая основа. Несколько стрелок своими остриями пересекали южную границу Советского Союза между Каспийским морем и Памиром.
      В северо-западном углу карты крупным шрифтом было отпечатано загадочное слово - "ШИСТОЦЕРКА". Ниже помельче значилось:
      пути разлета стай
      из ее постоянных очагов
      В свое время схема эта, увенчавшая многолетний труд профессора Боровика по изучению пустынной саранчи-шистоцерки, обошла научные издания всего мира.
      Несколько минут Владимир Степанович сосредоточенно рассматривал карту, затем, присев на корточки, красным карандашом поставил крестик там, где одна из стрел пересекала нашу границу. Прикинув на глаз расстояние, отделявшее от основания стрелки, задумчиво покачал головой. Две тысячи, добрые две тысячи километров! Не могла же стая пройти их незамеченной...
      Владимир Степанович принимается за сборы. Они непродолжительны. Каких-нибудь полчаса - и вот он уже уложен - старенький чемоданчик, исколесивший со своим хозяином многие страны Азии и Африки. Щелкают застежки. Владимир Степанович присаживается к столу. Перед ним две фотографии в одинаковых скромных ореховых рамках. На одной, слегка потускневшей от времени, радостно улыбается девушка в тюбетейке. У нее две маленькие косички и очень большие, серьезные, требовательные глаза. Другое фото совсем новенькое. Но девичье лицо на нем, освещенное такою же милой, радостной улыбкой, удивительно похоже на первое. Или это только кажется?
      "Какое сходство! - каждый раз, впервые попав сюда, удивляются знакомые. Ну вылитая мать". Владимир Степанович никому не возражает. Пусть так и думают. Догадывается только один случайный и малоприятный посетитель. "Позвольте, насколько мне известно, ваша многоуважаемая супруга погибла... э-э... в году двадцать четвертом? Ну да, во время экспедиции в Туркестане. Ее, кажется, застрелил басмач? Откуда же тогда... Ах, приемная дочь! Очень, очень благородно".
      - Глаза, - тихо говорит себе Владимир Степанович. - Это они придают такое неожиданное сходство. Марсианские глаза.
      Из раскрытого окна доносится шелест шин подъехавшей машины. Пора. Он прощается взглядом с девушкой в тюбетейке, подхватывает чемодан и легкими шагами пересекает пустую просторную квартиру.
      В подъезде профессор сталкивается с фельдъегерем.
      - Товарищ Боровик, это вам. Весьма срочно.
      Расписавшись в книге, Владимир Степанович бегло просмотрел содержание пакета и заторопился в институт.
      Ближайшие сотрудники профессора уже собрались в лаборатории. Поднятые телефонным звонком с постелей, они примчались в институт недоумевающие и встревоженные, и сейчас осаждали секретаря, волнуясь и требуя объяснений.
      - Приказано: "По тревоге", - отшучивалась Шурочка Синица, хрупкая, быстроглазая девушка, ласково прозванная Синичкой. - Нет, в самом деле, товарищи, я ничегошеньки, ну ничегошеньки не знаю.
      При этом она с таким уморительным видом разводила руками, что даже самые озабоченные невольно начинали улыбаться вслед за ней.
      Больше всех удивлялся Эдик Красиков, щеголеватый молоденький лаборант с модной гривкой.
      - Не знаешь, что это накатило на старика? - улучив минуту, тихонько осведомился он у Шурочки. - Чему я обязан приглашением в столь избранное общество?
      - Не смей так говорить о Владимире Степановиче, - строго взглянула на него девушка. - Сиди и жди.
      - Но я действительно места себе не нахожу, - взмолился Красиков. - Среди таких научных светил кажешься самой ничтожнейшей пылинкой в мироздании.
      - Эдька, ты неисправим, - не смогла удержаться от улыбки Шурочка. - Ладно, уж так и быть...
      Она вынула из папки лист бумаги.
      - Смотри. Быть может, хоть это настроит тебя на серьезный лад.
      Красиков даже присвистнул тихонько от удивления.
      - Для кого же разработан сей маршрут?
      - Уж этого я не знаю.
      В это время в дверях показался профессор Боровик. Здороваясь на ходу с сотрудниками, он быстро прошел к своему столу, передал Шурочке распечатанный пакет.
      - Билеты уже заказаны? Отлично, ознакомьте с маршрутом Красикова. Где он? Ага, здравствуйте, молодой человек. Вы летите со мной. Не возражаете? Вот и прекрасно. Полтора часа вам на сборы. Можете идти... Стоп, - а маршрут? Познакомьтесь же с ним. А то соберетесь на северный полюс.
      Шурочка, густо покраснев, вторично протянула Красикову листок с маршрутом. Тот сделал вид, что внимательно читает. Но Боровик уже не смотрел на них.
      - Друзья мои, - обратился он к собравшимся. - Сегодня на рассвете произошло нечто чудовищное. Полчаса назад с нашей южной границы мне позвонил мой старый друг, а по дороге сюда я получил более подробное сообщение, переданное по ВЧ. Сейчас мы вместе его прослушаем.
      Владимир Степанович подал знак Шурочке.
      - А вы, молодой человек, приступайте к сборам, - напомнил он Красикову, заметив, как загорелись любопытством глаза юноши. - Не задерживайтесь, узнаете все в пути.
      Шурочка достала из конверта сложенный вчетверо плотный лист бумаги, тщательно расправила его.
      - Джанабад, три часа двадцать пять минут... - прочитала она в напряженной тишине.
      Присев за стол, Владимир Степанович погрузился в размышления. События, происходящие сейчас на южной границе, за тысячи километров отсюда, самым непосредственным образом касались их лаборатории. И не потому только, что формально она именовалась "Экспериментальной энтомологической", а на складах ее сохранялось до поры новейшее противосаранчовое вооружение. Под угрозой опытные поля опорной станции Джанабада, а следовательно, и решающие опыты с "Космическим ключом". Вот главное!
      Владимир Степанович испытующим взглядом окидывает товарищей по работе. Прав ли он, раскрывая перед ними сейчас всю глубину опасности? Быть может достаточно было бы кратко проинформировать да распорядиться об отправке излучателей? Ладно, послушать им все равно не вредно. Такая встряска дает хорошую зарядку, это он знает по себе...
      Впрочем, кое-кого действительно ничем не прошибешь. "А вы... э-э... уверены... Вам не кажется..." И притом - ни капельки волнения, тревоги. Вот оно - пресловутое "академическое спокойствие". Любопытно, кто пустил в оборот это словосочетание? Наверное, вот такой же - полнолицый, самодовольный, преуспевающий... Недурная находочка! Хм, академическое спокойствие... Этим можно маскировать все-некомпетентность, безразличие, даже злорадство... "Вам не кажется, коллега, что за кордоном могли воспользоваться... э... вашими публикациями, которые..." Кажется, очень даже кажется! Потому-то так и торопимся в Джанабад. Именно поэтому, уважаемый коллега Шурочка закончила чтение, и едва смолк ее взволнованный голос, лаборатория гневно загудела.
      - "Космический ключ"! Они воспользовались нашим "Космическим ключом"...
      - Определенно!
      - Но это пока только догадка, предположение...
      - Без "ключа" они бы не добились такой грандиозной вспышки!
      - Да, да, да! Только "ключ"...
      - Подождем, не будем торопиться с выводами, - вполголоса заметил Боровик.
      Казалось, его слова неизбежно потонут в шумном потоке отрывистых гневных фраз. Но нет, едва заговорил он, - в зале наступила тишина.
      - Еще слишком мало данных, - продолжал Владимир Степанович. - Слишком мало для исчерпывающей оценки происшедшего. Если только наши предположения верны, задумано действительно нечто невыразимо гнусное.
      Он нахмурился, с минуту помолчал и вдруг широко улыбнулся, энергично встряхнул своей снежной шевелюрой.
      - Однако, как говорят, бог не выдаст - свинья не съест. Что наши ультразвуковые заградители, Игорь Александрович?
      - В полной боевой, - отрапортовал пожилой мужчина с военной выправкой. Но вы сами знаете...
      - Да, да, конечно. Мы готовились к большой вспышке только через два года. Что делать, на первое время придется обойтись опытными агрегатами.
      - В наличии всего двенадцать.
      - Ага, двенадцать? А как обстоит дело с операторами?
      - Это хуже. Можем обеспечить только две установки.
      - Вот и отправьте их сегодня же в Джанабад. Организуйте самолетом. Остальные срочно укомплектуйте. По поводу штатов свяжитесь лично с Виктором Викентьевичем.
      - Ясно.
      - В Джанабаде уточняю обстановку и телеграфирую, куда направить остальные десять. Кстати, обязательно предупредите конструктора агрегата инженера Ветрова. Пусть полюбуется на свое детище в работе.
      Игорь Александрович с сомнением покачал головой:
      - Инженера Ветрова не отпустят. Он был прикомандирован к нам на время.
      - Но это ж первое большое испытание, - возмутился профессор. - Съездите к директору института, объясните.
      Он помолчал, повертел в руках пакет.
      - Сейчас я вылетаю в Джанабад, а вас, друзья, прошу продолжать работу. Исследования не должны прерываться ни на минуту.
      - Владимир Степанович, - обратилась к нему Шурочка, когда Боровик, кратко обсудив с товарищами предстоящие работы, собрался было уже прощаться. - Вы позволите задать вам вопрос?
      Профессор удивленно взглянул на девушку, но, заметив ее волнение, ни слова не говоря, отошел с ней в сторону.
      - Простите, Владимир Степанович, - Шурочка была явно не в себе. - Это, конечно, не мое дело, но... Вы сами позволили мне спросить...
      - Ну, разумеется, - отозвался Боровик, улыбкой стараясь ободрить девушку. - Спрашивайте, Шурочка.
      - Вы не любите Красикова, - выпалила она. - Почему же вы его с собой берете?
      - Не люблю? Но с чего вы это взяли?
      - Не любите, - упрямо повторила Шурочка. - И все же берете. Почему?
      Лицо профессора стало строгим.
      - У меня сейчас очень мало времени. И если это простое любопытство... Владимир Степанович выразительно покосился на часы.
      - Это не любопытство, - горячо возразила девушка - Мы с Красиковым друзья и... и...
      - О, дружба - дело серьезное, - смягчился профессор.
      Он с сочувствием посмотрел на взволнованную Синичку.
      - Что же, если говорить начистоту, признаюсь, кое-что в нашем юном друге мне не по душе. Прежде всего, манера подыскивать себе работу.
      - Но в этом он не виноват. Он не сам...
      - Виноват, - отрезал Боровик. - В науку у нас ведут тысячи прямых дорог. Выбирающий обходную тропинку не достоин уважения.
      Шурочка опустила голову, и Владимиру Степановичу стало жаль ее.
      - Разве вы не знаете, что вакансия предназначалась мной одному очень способному пареньку из подшефной школы? Красиков устроился к нам в мое отсутствие, использовав родственные связи. Плохое начало.
      - Плохое, - согласилась Шурочка. - Но если бы вы знали, как он увлечен нашей работой! Иначе Эдик никогда не воспользовался бы дядиной протекцией. Он страшно порядочный. Это правда, Владимир Степанович...
      - Я и сам хочу в этом убедиться, Шурочка, - мягко заметил Боровик. - Для того и беру его с собой. Поездка будет ему экзаменом. Но, глядите, об этом ни гу-гу. Секрет. Договорились?
      Глава 2
      Предстоит борьба
      В комнате царил какой-то странный, колеблющийся полумрак. Темнота то сгущалась, то редела, и одновременно с нею переливами нарастал и опадал доносившийся снаружи необычный шелестящий гул. Вместе с перемежающимся дробным стуком по железной кровле домика шум этот напоминал ливень, вернее сильный град, и только нестерпимый зной, струящийся в распахнутые окна, исключал подобную догадку.
      Двое, разделенные широким письменным столом, уже несколько минут прислушивались к доносившимся снаружи звукам. Короткий телефонный звонок прервал молчание.
      - Полковник Карабанов слушает, - снимая трубку, отозвался один из них. Аспер Нариманович? Здравствуйте. Да, да, по этому вопросу мне поручено связаться с вами... Так... Отлично... Да, уж восемь минут продолжается... Да, да, как будто уже редеет... Ну что же, милости просим, буду рад... Хорошо, жду.
      Полковник опустил трубку на рычаг, неторопливо встал, подошел к окну. За время телефонного разговора темнота снаружи несколько уменьшилась, и шум заметно стих.
      - Как будто светает, - шутливо заметил он, доставая портсигар. - Закурите, доктор?
      - Благодарю. С вашего разрешения - предпочитаю трубку, - угрюмо, с сильным иностранным акцентом отозвался собеседник из глубины комнаты. - А что до "рассвета" - не обнадеживайтесь. Должен предупредить вас, посидеть в темноте еще придется.
      - Сейчас заработает движок, - весело отозвался полковник. - Так что с этой стороны все в порядке. Освещение обеспечено.
      - И это все меры, что вы приняли? - в голосе собеседника звучала откровенная ирония. - Впрочем, не в моем положении задавать вопросы...
      - Почему же, - возразил Карабанов. - Пожалуйста.
      - Вопросов не будет, - отрезал доктор. - Готов повторить еще раз: со мной вы вправе поступить как угодно, но помощь мою отвергать не смеете. Каждая минута промедления несет неисчислимые бедствия. Каждая минута! Очевидно, вы, как неспециалист, недостаточно отчетливо себе это представляете. Ваше веселое настроение могу объяснить только этим.
      Темнота спала внезапно, словно кто-то одним рывком сдернул плотный занавес, отделявший комнату от яркого солнечного раздолья. Полковник Карабанов невольно зажмурился и отвернулся от окна.
      - А вот и движок заработал, - с удовольствием кивнул он на незаметно засветившуюся лампу. - Ну, что же, последую вашему совету - выключать не буду.
      Заняв свое место за столом, Карабанов достал из ящика небольшой журнал в пестрой глянцевой обложке, неторопливо перелистал его.
      - Не волнуйтесь, доктор, - мягко проговорил он. - Ваше сообщение передано академику Кулиеву. Все необходимые меры уже приняты, а сам он будет здесь примерно через час. Я только что говорил с ним. Кстати, сегодня из Минска должен прибыть профессор Боровик. Вы ведь старые знакомые? Я слышал - вместе воевали с саранчой в Иране?
      - В сорок третьем году, - подтвердил доктор. - Вот прекрасный образец международного сотрудничества. Мы работали тогда плечом к плечу - английские и русские энтомологи. Советские распылители устанавливались на английских самолетах, в свою очередь и мы помогали своим соратникам чем могли. Это был год неслыханного "урожая" шистоцерки. И все же мы управились с ней, управились сообща. Тогда я и сдружился с Боровиком. Расставшись, некоторое время переписывались. Потом переписка оборвалась. Хотел возобновить ее, когда услышал о работах над "Космическим ключом", но... В моем контракте с фондом имени Теодора Финчля был такой пункт: во время исследований воздерживаться от разглашения хода работ...
      - Учитывая сугубо мирный характер изысканий, условия были достаточно жестки, - заметил полковник. - Но странно, как же могла появиться тогда вот эта ваша статья?
      Он протянул журнал в пестрой обложке:
      - Последний номер "Атлантик Пост".
      - Вы шутник, господин полковник, - устало улыбнувшись, сказал доктор. Этот американский журнал - известное псевдонаучное бульварное издание. Я и раньше никогда не выступал в нем. Ни разу даже не разворачивал...
      - На этот раз советую развернуть.
      Доктор нехотя взял журнал, небрежно перелистал его и вдруг, внезапно побледнев, впился взглядом в крикливый жирно отпечатанный заголовок.
      - Что это... Что это все значит? - растерянно пробормотал он, жадно глотая строки. - Я ничего не понимаю... Моя статья...
      - Значит, это все же ваша статья? - в свою очередь удивился полковник. Признаться, я считал ее подложной.
      - Это и есть подлог! - воскликнул доктор, гневно потрясая журналом. Чистейшей воды подлог! Статья действительно моя, кроме заголовка, конечно. Около двадцати лет назад я послал ее в один солидный лондонский журнал. Она не появилась тогда в печати. Познакомившись с новыми работами советских энтомологов, я пересмотрел многие свои выводы и отказался от выступления... И вот сейчас публикуют, неведомо какими путями добытую, мою устаревшую, ошибочную статью. С какой целью? Кому понадобилось меня компрометировать?
      Карабанов покачал головой.
      - Дело не в вас, доктор. Все значительно серьезнее. Это диверсия.
      - Диверсия? - нервно рассмеялся ученый. - Да мою статью теперь никто не примет всерьез. Единственным пострадавшим здесь будет автор. Его поднимут на смех. Все научные журналы...
      - По нашим сведениям, научные журналы Запада пока молчат, - заметил Карабанов. - Зато великий шум подняли газеты. Вот заголовки: "Провал советской энтомологии!", "Крупнейший саранчевед Запада разоблачает материалистические домыслы красных...", "Тайна пустынной саранчи шистоцерки", "Бич божий" непознаваем" и так далее и тому подобное...
      - Нелепость! - махнул рукой доктор.
      - Ну, нет, наоборот, - начал было Карабанов и замер.
      Гул, подобный приближавшемуся ливню, снова возник вдали, нарастая быстро и неотвратимо.
      - Новая стая, - прошептал доктор.
      Комната погружалась в темноту; почти неразличимый до этого сноп электрического света от настольной лампы все ярче обозначал круг на широком письменном столе.
      - Наоборот, - повторил полковник. - В этой "нелепости" все осмысленно, продумано, взвешено до конца. И вы сейчас в этом убедитесь.
      Он отодвинул в сторону пачку зарубежных газет, положил перед собой несколько мелко исписанных листков.
      - Сообщение заокеанского информационного агентства, - пояснил полковник, оно-то и легло в основу всей газетной шумихи. Слушайте, доктор:
      Выступление крупнейшего специалиста по саранчовым известного английского ученого доктора Эверетта на страницах "Атлантик Пост" озадачило многих его коллег. Общеизвестно, что последние два десятилетия почтенный доктор целиком разделял взгляды советских ученых по вопросам экологии, миграции стай и так называемых "закономерностей" массовых размножений пустынной саранчи, или шистоцерки. Суть этих взглядов, базирующихся на принципах пресловутого диалектического материализма, заключается в том, что постоянный ареал пустынной саранчи якобы ограничен небольшими очагами в Индии, Аравии и Африке; а катастрофические, происходящие время от времени вспышки ее массового размножения - ритмичны, закономерны и связаны с... солнечными пятнами!
      Известно также, что вот уже год, как доктор Эверетт лично руководит широко поставленными экспериментами в районе Альджауба. Целью этих щедро финансируемых работ является глубокое изучение подлинных причин периодических вспышек размножения шистоцерки и, главное, поиски эффективных средств и методов борьбы с нею.
      В упомянутой нами статье Эверетт ни словом не обмолвливается о своих последних исследованиях в Альджаубе. Надо думать, доктор не решается опубликовывать результаты незавершенных еще опытов. Однако, несмотря на это, статья в "Атлантик Пост" со всей очевидностью свидетельствует о том, что доктор Эверетт раз и навсегда отбрасывает марксистские заблуждения, владевшие им много лет. Он даже не полемизирует с советскими учеными, попросту игнорируя все их домыслы.
      Статья доктора Эверетта свидетельствует о том, что ученый возвращается на позиции, занимавшиеся им еще двадцать лет назад.
      Вспышки массового размножения шистоцерки, выливающиеся в подлинные катастрофы для целых государств, носят чисто случайный характер, они не могут быть предугаданы. Надо полагать, что грозные эти явления вообще лежат за порогом познаваемого.