Глава 2

– На этой маленькой ферме есть лошади, которых можно по праву назвать лучшими в Англии, – с гордостью сказал сквайр Тофер. – Ну, и еще у нас есть Снуп.

– О да, Снуп – это настоящее чудо! – подхватил Мартин. Сел рядом с Мэллори, который клевал носом, и ткнул его локтем в бок.

– Пей чай и смотри не вылей его себе на штаны, – прошипел он и уже в полный голос продолжал: – Если увезешь его с собой, Мэл, будешь самым счастливым человеком на свете.

– Несомненно, это весьма ценное приобретение. Хотя последнее время мне кажется, что именно ты, Мартин, и есть самый счастливый человек на земле. А все потому, что рядом с тобой Энн. И это навсегда.

– Как мило с вашей стороны, милорд! – Щеки Энн залил нежный румянец.

– Я просто констатировал факт. – Мэллори изо всех сил боролся с дремотой. – По правде говоря, я бы очень хотел видеть Снупа в своих конюшнях. Всегда мечтал приобрести потомка знаменитого Турка. Мартин говорит, он отлично сложен и обладает добрым нравом.

– Гейзенби так сказал? – Брови сквайра поползли вверх.

– Мэл не любит упрямых животных, – быстро проговорил Мартин.

– Это так, – кивнул Мэллори. – Вынужден признаться, я несколько эксцентричен в этом вопросе. Мне уже представлялась возможность приобрести потомков Турка, но оба раза я отказался от сделки, так как животные были не в меру норовисты. Если есть риск, что конь выбьет кому-нибудь мозги, его родословная не имеет особого значения. По крайней мере для меня.

– Должен заметить, лорд Мэллори, – протянул сквайр, изумленно поглядывая на зятя, – что Снуп не всегда бывает дружески расположен к людям. Честно говоря...

– Честно говоря, – перебил его Мартин, – я сам удивляюсь, как это Снуп еще никого не укусил. День за днем вокруг него толчется масса народа. Неудивительно, что он стал немного нервным последнее время.

– Ты берешь назад свои слова о его покладистом характере? – спросил кузена Мэллори.

– Ничуть не бывало! – горячо отозвался Мартин. – Просто последнее время ему уделяли слишком много внимания, вот он и стал немного возбужденным, иногда шарахается от людей. Но от тебя, Мэл, он шарахаться не будет, уверен.

– Правда? – спросил маркиз, с трудом преодолевая дремоту.

– Конечно! Я просто уверен: если ты протянешь ему яблоко – он спокойно возьмет его. Непременно почувствует, как ты жаждешь обладать им, как будешь холить И лелеять его!

Мэллори кивнул и с трудом подавил зевок:

– Завтра, да?

– Уже половина одиннадцатого, и вы ужасно устали, милорд, – негромко произнесла Энн. – Допивайте скорее свой чай и идите спать.

– Энни! Как можно указывать маркизу, когда идти спать! – воскликнула миссис Тофер.

– Мама, еще немного, и милорд заснет прямо на диване, – решительно заявила молодая женщина. – Лорд Мэллори, – вновь обратилась она к гостю, – вы достаточно долго были вежливым и благодарным гостем, и никто на вас не обидится, если вы пойдете к себе в спальню. У вас был на редкость трудный день, и вы, несомненно, устали. Да и папа привык ложиться не позже десяти.

– Должен признать, я действительно немного утомлен, – протянул маркиз.

– Конечно, это вполне естественно, – поддакнул Мартин.

– Но не настолько утомлен, чтобы не заметить, что здесь кое-что не так.

– Что ты имеешь в виду? – растерялся Гейзенби.

– Видишь ли, все, кроме тебя, Мартин, держатся со мной слишком официально. А ведь мы теперь родственники, милая Энн, уже целых два года. Вы должны звать меня Мэл. И вы, миссис Тофер, тоже. Брак моего кузена и вашей дочери сделал нас членами одной семьи, не так ли? И для вас, Тофер, я вовсе не милорд. Если будете звать меня просто Мэллори, буду очень рад.

– Вы очень добры, – пробормотала миссис Тофер.

– Нет-нет, доброта тут ни при чем, – быстро возразил Мэллори. – Просто я считаю соблюдение формальностей между членами одной семьи излишним. Теперь, если вы позволите, миссис Тофер, я все же пойду и поищу свою спальню, – добавил он.

– Эмили. Тогда вы должны звать меня Эмили. – Миссис Тофер даже раскраснелась от волнения. Не каждый день услышишь свое имя из уст маркиза.

– Я благодарен за оказанную мне честь, Эмили, – серьезно ответил Мэллори. – Мы продолжим разговор о Снупе завтра, если не возражаете, Тофер. С нетерпением жду встречи с ним.

Гейзенби нырнул в кровать и нежно обнял жену.

– Неужели твой кузен действительно может отказаться от участия в торгах, если решит, что Снуп обладает дурным нравом? – задумчиво спросила Энн. – Что же будет, когда они встретятся? Ведь ты прекрасно знаешь, что этот конь с норовом. И завтра Мэл, которому ты все расписал в самых радужных тонах, войдет в стойло и протянет ему яблоко. В лучшем случае жеребец просто проигнорирует его, в худшем – откусит пальцы вместе с яблоком. А потом маркиз будет стоять в сторонке и наблюдать, как Снуп пытается лягнуть одного конюха и втоптать в пол другого. И тогда он поймет, что ты просто-напросто солгал ему. Скажет: «Спасибо, но такой жеребец мне не нужен», вернется в дом, прикажет упаковать чемоданы и уедет. И у Ханны не останется ни единого шанса познакомиться с ним поближе!

– Напрасно волнуешься, – беспечно ответил муж.

– Но, Мартин, ему незачем задерживаться в нашем доме, если он не захочет дожидаться аукциона. Да, маркиз испытывает к тебе дружеские чувства, но если поймет, что ты его обманул, дружба его не остановит. И тогда нам придется признаться ему, что мы заманили его в Шропшир, чтобы познакомить с леди Ханной. Думаю, узнав о нашем маленьком заговоре, он сбежит в Йоркшир, как лис, за которым гонится свора охотничьих собак.

Гейзенби приподнялся на локте и, нежно глядя на жену сверху вниз, насмешливо сказал:

– Ты у меня самая большая паникерша в Англии.

– Ничего подобного! Просто я реально смотрю на вещи. Он рассердится и уедет.

– Ты так думаешь, потому что не знаешь о моем тайном оружии. – С этими словами Мартин поцеловал жену в кончик носа.

– Перестань, ну же, Мартин! О чем ты говоришь? – В волнении Энн села и принялась тормошить мужа.

– Я пустил Лидди в спальню Мэла.

– Что? Что ты сделал? – Недоумение быстро сменилось улыбкой, и Гейзенби получил возможность полюбоваться ямочками на нежных щечках жены. – Мартин! Ты просто гений!

– Да, знаю.

– А это сработает?

– А почему бы и нет? Снуп обожает эту кошку. Сколько раз мы видели, что он готов следовать за ней куда угодно. Они друзья не разлей вода. Вот я и подумал, что если Лидди проведет ночь в спальне Мэла, на нем останется ее запах. И тогда Снуп отнесется к нему вполне благосклонно. По крайней мере я очень на это надеюсь.

– И тогда Мэл наверняка захочет участвовать в аукционе! – восторженно подхватила Энн. – Ах, Мартин, ты такой умный! Мне тоже кажется, что Мэл и Снуп могут поладить. Этот жеребец вовсе не злой, просто задиристый и...

– И обожает кусаться и лягаться, – закончил за нее Гейзенби. – Лично я не взял бы этого жеребца в свою конюшню, даже если бы мне его подарили. Другое дело Мэл. Он всегда хотел иметь у себя потомка Турка. Кроме того, у него есть подход к лошадям. Я это знаю – иначе не стал бы все это затевать. Главное, чтобы Снуп принял его в первую минуту встречи. И тут, я надеюсь, поможет запах Лидди. Потом Мэл заговорит с ним, примется гладить по носу, и между ними возникнет понимание, своего рода связь. Конечно, этого недостаточно, чтобы получить жеребца – надо еще перекупить его на торгах, но если Снуп пойдет на контакт, у Мэллори появится повод остаться до аукциона. И чем больше времени он здесь проведет, тем больше шансов, что они сблизятся с Ханой и полюбят друг друга.

– Ты так думаешь? – Энн коснулась светлого локона мужа. – Веришь, что Мэл полюбит Ханну?

– Да, а ты?

– Верю... по крайней мере надеюсь. В Лондоне мы видели множество джентльменов, но ни один из них не был достоин Ханны. А Мэл ей очень подходит.

– Я тоже не встречал женщины, достойной стать женой моего кузена и лучшего друга. Однажды – мы тогда были еще подростками – он мне очень помог. Я ведь тебе рассказывал. Именно он проследил, чтобы имение в Кентервилле досталось нам. Мама оставила его мне, но мой старший брат претендовал на эти земли. И мы с тобой, милая, никогда бы не встретились, не отправь он меня в Лондон. Он предоставил в мое распоряжение свой дом, лошадей и экипаж, написал рекомендательные письма, чтобы меня приняли в аристократическом кругу... А ведь я был провинциалом, без связей и знакомств. Я обязан ему своим счастьем, и теперь моя очередь помочь Мэлу. Пусть благодаря мне получит и Снупа, и леди Ханну. Не смейся, милая, я действительно перед ним в долгу. Он ни разу не намекнул, что я мог бы взять жену более высокого происхождения, а после того как я познакомил вас, сказал, что ты само очарование и мне по-настоящему повезло.

– Как это мило с его стороны! – живо откликнулась Энн. – Не всякий маркиз благосклонно отнесся бы к появлению в его семье дочери сквайра, правда? Мы и в самом деле многим ему обязаны.

– Знаешь, – вдруг нахмурился Мартин, – не стоит уповать на удачу в столь важном деле. Ночью тихонько проберусь в комнату Мэла и хорошенько потру Лидди о его вещи, рубашки, штаны. Тогда, какой бы костюм он завтра ни выбрал, на нем обязательно сохранится запах кошки.

– И шерсть.

– Нет. Лейкерби, знаешь ли, очень добросовестный слуга. Он непременно все вычистит, и на сюртуке Мэла не будет ни шерстинки. А запах останется.

– Лейкерби, на моей постели лежит кошка, – устало произнес Мэллори.

– Да, милорд.

– Убери ее, сделай милость. Я устал и хочу поскорее лечь. Кошка в кровати мне совершенно ни к чему.

– Я не могу убрать это животное с вашей кровати, милорд.

– Что за чушь? Как это ты не можешь? Просто сгони ее на пол.

– Я неоднократно пытался прогнать это создание, сэр, но она лишь таращится на меня и шипит.

– Шипит? – Маркиз не смог сдержать усмешку.

– Да, милорд. И таращится.

– Боже, ну и ночка выдалась, – вздохнул Мэллори. – Сначала свирепые собаки, потом беспардонная кошка. Что за места здесь! Мартин должен был меня предупредить... А ну-ка брысь! Давай, кот, убирайся из моей постели и из моей спальни!

– Это не кот, милорд, – негромко сказал Лейкерби. – Это кошка.

– Откуда ты знаешь?

– Мне сказал мистер Нортон, сэр, дворецкий мистера Тофера. Он сказал, что это кошка преклонных лет. Дворецкий приходил сюда, пока вы, милорд, пили чай в гостиной. Он пытался выставить животное вон.

– Но, судя по всему, не преуспел в этом.

– Нет, милорд. Животное его укусило.

– Боже мой, какая нелепость! Дай мне сюртук, Лейкерби. Тебе все равно его чистить, так что мы попользуемся им еще немножко. Я наброшу его на кошку, заверну ее и выкину в коридор.

Взгляд Лейкерби выражал неодобрение, но он молча подал хозяину сюртук, после чего отошел на несколько шагов назад, скрестил руки на груди и принялся вздыхать в ожидании неблагоприятного развития событий.

Мэллори решительно приблизился к кровати, набросил сюртук на кошку и, наклонившись, подхватил ее на руки. В то же мгновение наружу высунулась когтистая лапа и на руке маркиза появились длинные царапины. Пока Мэллори засовывал лапу обратно, появилась вторая.

– Лейкерби, открывай поскорее дверь! – приказал маркиз, сражаясь с шипящим и дергающимся свертком.

Ему все же удалось вынести кошку из комнаты. Сделав несколько шагов по коридору, Мэл опустил сверток на пол и бегом вернулся в комнату.

– Ну и что в этом было сложного? – насмешливо спросил маркиз, стремительно шагнул к кровати и едва не упал. Лейкерби, торопясь отрезать кошке путь к возвращению, поторопился закрыть дверь и защемил ночную сорочку, в которую уже успел облачиться хозяин.

– Боже мой, сэр, я не нарочно! – Лакей бросился к двери.

– Чуть-чуть приоткрой ее, – быстро сказал Мэллори, – не то кошка вернется.

– Нет-нет, милорд, ни в коем случае! Ужасное животное!

Вышеупомянутое животное, которое к этому моменту выпуталось из сюртука, сидело посреди коридора, громко выражая свое возмущение.

– Похоже, Мэллори нашел Лидди и выставил вон, – пробормотал Мартин, заключая жену в объятия. – Надеюсь, она не убежит далеко.

– Хочешь, я принесу ее, – предложила Энн. – Тогда тебе не придется разыскивать ее по всему дому. Скажи, как тебе удалось завести ее к Мэлу в комнату?

– Говоря по правде, я просто сунул ее в мешок. И она меня здорово оцарапала. Вот, смотри...

– Мой бедный! Давай я поцелую, чтобы скорее зажило.

– С удовольствием. Вообще-то она расцарапала меня всего. Так что учти это, когда будешь целовать.

Смеясь, Энн с готовностью занялась исцелением ран, но вдруг остановилась.

– Что? – воскликнул разочарованный муж.

– Я вдруг подумала, что кошка может послужить для маркиза своеобразным предупреждением.

– О чем ты говоришь?

– Подумай, ведь Лидди очень похожа на Уилла.

– На герцога? Старая драная кошка похожа на герцога Бериника? В чем же их сходство?

– Она вовсе не драная. Лидди милая. Просто с ней плохо обращались, и она выросла немного упрямой и нелюдимой.

Гейзенби рассмеялся:

– Что ж, в этом она, безусловно, похожа на нашего герцога. Только вряд ли ему понравится такое сравнение.

– А я уверена, он не стал бы возражать. Ведь тогда, на пожаре, именно он спас из огня Лидди и ее котят... и меня. И он по-настоящему привязался к ней. Каждый раз, приходя к моему отцу, приносит Лидди подарок.

– Бериник приносит кошке подарки?

– Ну, я имею в виду всякие мелочи. Кусочек жареного фазана или игрушку, сделанную из фазаньих перьев. А один раз подарил маленький мячик и научил Лидди приносить его по команде, как делают собаки.

– Бериник? Неужели ты говоришь о герцоге, с которым я знаком?

– О нем самом. Только Бериник, которого я знаю и люблю, совсем другой.

– Ты его любишь?

– Я с детства обожала его и собиралась выйти за него замуж, когда вырасту.

Гейзенби даже подскочил и уставился на жену. Глаза ее смеялись, но все же...

– Вот как? Значит, ты собиралась замуж за герцога Бериника? Тогда позвольте узнать, мадам, как я сюда попал?

– Даже не знаю... – Энн улыбнулась. – Возможно, ты меня очаровал... И покорил своей красотой.

– Красотой?

– Да, мистер Гейзенби.

– Очаровал?

– Конечно, мистер Гейзенби.

– Да ты смеешься надо мной!

– Вовсе нет. – Энни нежно поцеловала мужа и прошептала: – Знаешь, Лидди вполне может подождать. Я хочу, чтобы ты вновь очаровал меня, Мартин Гейзенби. Обними меня и унеси на вершину блаженства. Прямо сейчас. Только ты один можешь это сделать.

– Я... Ты ведь не представляешь на моем месте герцога, правда? – с надеждой спросил Мартин.

– Нет, милый. Мне не надо ничего представлять. У меня есть ты, мой любимый... И знаете, мистер Гейзенби, я счастлива, что вы снизошли со своих аристократических высот и выбрали в жены меня – дочь простого сквайра. Я счастлива, потому что ты мой...

Мартин обнял жену и, зарывшись лицом в ее пышные волосы, пробормотал:

– Лидди придется долго ждать.

Мэллори приоткрыл дверь, чтобы выпустить Лекерби. Кошка, отчаявшись вернуться в спальню, замолкла. В коридоре ее видно не было, и маркиз, вздохнув с облегчением, пожелал Лейкерби покойной ночи. Он закрыл дверь и наконец улегся в кровать. Ложе оказалось на редкость удобным.

Немудрено, что эта мяукающая тварь решила здесь заночевать, подумал Мэл, натягивая перину. Кто бы мог подумать, что в жилище какого-то сквайра есть такая замечательная кровать.

– Пора перестать думать о Тофере как о каком-то сквайре, – сказал себе маркиз, с наслаждением чувствуя, как прохладный лен касается усталого тела. – Этот джентльмен теперь тесть Мартина и соответственно член моей семьи, о чем я ему и сказал сегодня. Так что не стоит задирать нос.

«Мартин всегда был славным парнем, – думал Мэллори, закрывая глаза. – Пожалуй, я люблю его даже больше, чем кровных братьев и сестер. И в том, что он женился на девушке низкого происхождения, я виноват больше, чем он. Я послал его в Лондон одного, и рядом не было друга, который мог бы предостеречь молодого человека от ошибки. Надо же было такому случиться: впервые приехать в Лондон – и вернуться домой с дочерью сквайра. А ведь он мог сделать прекрасную партию! Мартин принадлежит к древнему роду, владеет поместьем в Кентервилле и значительным состоянием – даже дочери эрла не зазорно было бы выйти за него. Так нет, он влюбился в мисс Энн Тофер. И все произошло так быстро, что никто даже не успел воззвать к его здравому смыслу.

Хотя, раз уж все сложилось именно так, стоит вспомнить, что Энн действительно милая девушка и без ума от Мартина. И это хорошо... Просто замечательно. Так не все ли равно, чья она дочь... Хотелось бы знать, от кого без ума леди Ханна?»

Глаза маркиза распахнулись, и он уставился в потолок, по которому бродили призрачные тени.

– Почему эта мысль вдруг пришла мне в голову? – прошептал он.

Так и не найдя ответа на этот вопрос, Мэл вновь закрыл глаза. Спать. Сегодня он смертельно устал: долгая дорога верхом, потом эта кошмарная погоня на пустоши... Если бы Мартин не ткнул его локтем в ребра, он заснул бы прямо в гостиной, с чашкой чая в руке. Он устал, устал... Почему же вместо благословенного сна в голову лезут всякие глупости? У Ханны чудесные глаза. В свете факелов они казались восхитительно бездонными.

Без двадцати двенадцать Ханна открыла карты.

– Я выиграла, – заявила она. – И мое желание таково: расскажи, что ты скрываешь от мамы, Уилл. Что за секрет?

– Нет.

– Это нечестно! Ты сам сказал, что будем играть на желание. Я выиграла, и ты должен исполнить мое желание.

– Желание желанию рознь! Ты же знаешь, что обычно загадывают в таких случаях – чтобы я принес тебе чай или купил какую-нибудь безделушку.

– Значит, это что-то страшное, – прервала его Ханна, и в ее карих глазах заметались золотистые искры. – Ты сделал что-то ужасное, да? И теперь тебе грозит расплата, а ты не хочешь говорить об этом маме.

– Ничего ужасного я не совершал. По крайней мере в последнее время, – спокойно ответил Бериник. – Можно сказать, являл собой образец благонравия.

– Ну же, Уилл, я твоя сестра и люблю тебя. Почему ты не хочешь мне довериться? Думаешь, от меня будет меньше толку, чем от Мартина Гейзенби, с которым ты едва знаком?

– А ты не расскажешь маме?

– Конечно, нет! Только с твоего разрешения. И ты это хорошо знаешь.

– Да.... Однако ей все известно обо мне.

– Сплетни. Таково местное общество: жить не может без чая и сплетен. Но мама никогда не верила сплетням.

– И слава Богу.

– Уилл, ты ведь сам хочешь поделиться со мной.

Бериник задумчиво кивнул. Темные локоны упали на лицо и почти скрыли шрамы, которые тянулись из-под прикрытой черной повязкой правой глазницы. Левый глаз – цвета полуденного неба – смотрел на Ханну с обескураживающей пристальностью. После продолжительного раздумья герцог произнес:

– Пока я ничего не стану рассказывать. Сначала приму решение. А уж потом поделюсь им с тобой.

– Уилл!

– Ханна, поверь, к тебе это не имеет никакого отношения. По крайней мере в данный момент. Все зависит от моего решения. Сыграем еще, или ты отправишься спать?

– Сыграем. И если я снова выиграю, пожелаю что-нибудь очень дорогое и совершенно бесполезное.

Бериник собрал карты и начал тасовать.

– Каково твое мнение о Мэллори? – спросил он равнодушным тоном.

– Я тебе уже говорила.

– Ты рассказала, как он выглядит. А меня интересует, что он за человек. Ты ведь была рядом, когда он встретился с Тофером. Как он держался: высокомерно, снисходительно или был добр со сквайром?

– Он выглядел очень усталым и был благодарен за то, что в конце концов добрался до Тофер-Хауса. Я не заметила в нем ни заносчивости, ни высокомерия. Вообще он вел себя как джентльмен.

– Джентльмены тоже бывают разные, – заявил Бериник, сдавая карты.

Уже перевалило далеко за полночь, когда Вероника Дэмпси вышла из парадных дверей дома священника прихода Святой Милбурги. В ночной сорочке и домашних туфлях было зябко, но муж уже некоторое время стоял на крыльце, вглядываясь в ночь, и она забеспокоилась. Взяв его за руку, жена спросила:

– Ты что-то услышал, Ричард?

– Мне показалось, я слышал крик. Он прозвучал где-то далеко, но у меня буквально кровь застыла в жилах.

– А я ничего не слышала.

– Увлеклась чтением.

– И сейчас тоже ничего не слышу.

– Может, мне просто померещилось.

– А вдруг это был крик одного из привидений Харви Лэнгтона? – Вероника лукаво улыбнулась мужу.

Дэмпси усмехнулся и обнял жену. Они жили вместе уже девять лет, и за это время в пышных волосах Вероники прибавилось серебряных нитей, на лице появилось несколько новых морщинок, и она немного пополнела. Но карие глаза сияли тем же теплым светом, что согрел его девять лет назад. Как же он был тогда счастлив! «Господи, – подумал он, – спасибо, что длишь для меня этот рай».

– Не нужно насмехаться над Лэнгтоном, – мягко сказал он. – В наших местах не он один верит в духов.

– Но он единственный, кто в этом признается. – Ей было так уютно в кольце его рук и совсем не хотелось спорить. – Остальные не могут ничего сказать с уверенностью, вот и стараются шутить.

– А ты, Верни? Ты тоже сомневаешься?

– Да. Раньше я не верила в подобные вещи. Но потом вышла замуж за Джулиана, стала герцогиней Бериник и поселилась в Блэккасле. А через некоторое время заметила, что там происходят странные вещи. Подумала и решила, что может быть есть нечто влияющее на разум.

– Но твой сын фыркает при одном упоминании о привидениях.

– Это ничего не значит. Знаешь, я наконец научилась его понимать. Понадобилось много лет, но, мне кажется, теперь я могу заглянуть за все ограды и стены, которые он возвел вокруг собственного сердца. Если он чувствует, что какая-то вещь – или человек – может навредить ему, причинить боль, он начинает безжалостно высмеивать ее. Обрушивается с насмешками на саму идею существования духов и привидений и на каждого, кто осмелится защищать эту идею.

– Думаю, так и есть... Если следовать твоей логике, он, вероятно, видит потенциальную угрозу в претендентах на руку Ханны. Согласись, весь сезон, проведенный ими в Лондоне, он только и делал, что безжалостно издевался над каждым, кто осмеливался приблизиться к ней. Обращал их в бегство. Может быть, Уильям не хочет, чтобы она вышла замуж?

– Но он ведь не возражал, когда ты решил жениться на мне?

– Видимо, подумал, что я со странностями, а потому отнесся ко мне благосклонно. Кроме того, с нами случилось нечто необыкновенное, а приключение, пережитое вместе, сближает.

– Напрасно тревожишься. Уилл сам мне сказал, что он не против замужества Ханны.

– Это хорошо. Особенно сейчас, когда сюда съехалось множество достойных джентльменов для участия в аукционе...

– Неужели продажа Снупа привлекла много людей?

– Толпы. Еще немного – и они начнут вываливаться из окон «Трех столбов». По улицам Баррен-Уичи невозможно пройти! И мне почему-то кажется, что кое-кто из этих господ приехал сюда не только ради Снупа, но и надеясь засвидетельствовать свое почтение Ханне... Вот!

Ночь разорвал слабый крик.

– Я слышал такой же несколькими минутами раньше. Нет, этот был еще громче.

Вероника, вздрогнув, крепче прижалась к мужу.

– Звук шел со стороны коттеджа вдовы Тислдаун. Может быть, это ее дух плачет... Вдруг он узнал, что Чарли и Милли уехали к ее брату в Херефордшир, а Мэг много лет назад затерялась где-то на темных лондонских улицах?

Крик повторился – мучительный, душераздирающий – и оборвался резко, на высокой ноте.

Дэмпси разомкнул объятия и печально произнес:

– Это не привидение – ты ведь ни на минуту не верила в это, Верни? Кто-то живой есть в доме – или совсем рядом. И там что-то происходит.

Он сделал шаг в сторону конюшни.

– Я с тобой, – решительно заявила Вероника.

– Со мной?

– На конюшню. Ведь ты именно туда собрался, разве нет? Хочешь оседлать Норвилла и съездить к коттеджу.

– Да.

– Ну так я поеду с тобой. Оденусь быстро. Уверена, ты позабыл, что на тебе только ночная сорочка. Пойдем скорее!

Мэллори наконец погрузился в сон. Мысли о леди Ханне, Снупе, диких собаках переплелись между собой, но не тревожили утомленный мозг. Дыхание его постепенно выровнялось, и последние обрывки дневных впечатлений растаяли. Тени на потолке танцевали в неверном свете луны, но любоваться ими было некому – маркиз спал.

Однако сон его, как всегда, был чуток. Вот и теперь – стоило чуть повернуться дверной ручке – Мэллори мгновенно проснулся. Всего за несколько секунд чувства полностью вернулись к нему, давая возможность справиться с чем-то, что вполне могло оказаться смертельной опасностью. В комнате было совершенно темно, и, даже изо всех сил вглядываясь в темноту, маркиз не мог ничего разобрать.

Какого черта? – подумал он. Это не может быть Лейкерби. Он никогда так тихо не заходит. Да и темно. Видимо, утро еще не наступило. Снова скрип и тихие шаги. А это? Хихиканье? Он слышал совершенно четко! К тому же был уверен, что смеялась женщина.

Он сердито рявкнул: «А ну стойте!», рывком сел и быстро зажег лампу около кровати. На несколько секунд она ослепила его, и, жмурясь, Мэллори слушал знакомые голоса.

– Ой!

– Вот тебе и раз! Пойманы на месте преступления.

– Мартин? Энн? – Мал во все глаза глядел на полночных гостей. – Какого черта вы делаете ночью в моей спальне? Ошиблись дверью?

Супруги явно находились в затруднении и медлили с ответом. Но тут раздался еще один голос:

– Мьяу-у!

И маркиз увидел на руках у Энн ту самую кошку. Нахальное животное орало в голос и таращило на него огромные желтые глаза.

При виде кошки Мэллори собирался кое-что сказать, но, взглянув на жену друга, передумал.

– Слушай, Мэл, давай ты ляжешь и сделаешь вид, что нас тут нет. Мы быстренько закончим и уйдем.

– Черта с два! Что вы собираетесь тут делать?

– Да ничего особенного, – вмешалась Энн. – Мартин хотел... ну, осмотреть твой гардероб.

– Что?

– Ну да! – подхватил Гейзенби. – Просто убедиться, что ты взял все необходимое из одежды... и главное, не забыл ту замечательную сорочку, что подарила твоя матушка – помнишь, сплошь кружева...

Мэллори ушам своим не верил. Глаза его округлились, а рот приоткрылся. Наконец, он пробормотал:

– Мартин, ты, должно быть, сошел с ума. А жена последовала твоему примеру. Теперь вы оба не в себе.

– Ничего подобного! – запротестовал Гейзенби.

– Мартин, посмотри на себя со стороны! Ты стоишь в моей спальне в ночной сорочке и домашних туфлях и пялишься на мой гардероб. И твоя супруга рядом, в том же наряде, да еще с кошкой на руках... Нет-нет, не надо ее отпускать! Я достаточно намучился, выгоняя ее отсюда, прежде чем лечь спать.

– Ну хорошо, – решительно сказала Энн, передавая кошку мужу и обнимая себя за плечи – все-таки стоять перед маркизом в одной сорочке было как-то неловко. – Конечно, Мартин залез в ваш шкаф не для того, чтобы проверить одежду. Ума не приложу, почему он так сказал.

– Потому что Гейзенби сошел с ума, – терпеливо повторил Мэл. – И вы тоже, хоть и выглядите вполне нормальной.

– Да нет же! – Энни захихикала. – Ох, кузен Мэл, посмотрели бы вы сейчас на себя! У вас глаза полезли на лоб от удивления!

– Вы тоже будете выглядеть не лучшим образом, если, проснувшись среди ночи, увидите двух лунатиков с кошкой, которые потихоньку пробрались к вам в спальню.

– Да, я понимаю... но мы не пробирались... то есть мы просто старались не шуметь, чтобы не разбудить вас, милорд.

– Не надо меня так официально называть, Энни. Это смешно, особенно если учесть, что вы в ночной сорочке.

– Простите... Но сейчас вы говорите скорее не как кузен, а как лорд... Ах, не хмурьтесь! Честное слово, мы вовсе не собирались вас убивать. Просто... хотели посмотреть, нет ли тут котят Лидди.

– Котят? Эта кошка еще и котят приносит? Но Лейкерби сказал, что она старая!

– Старая, но не настолько, – заявила Энн.

– В этом шкафу ничего нет, – сказал Мартин. – Позволь проверить твой дорожный сундук, Мэл! Ты же не хочешь, чтобы Лидди всю ночь устраивала концерты у тебя под дверью?

– Конечно, нет... И котят с матерью разлучать не годится. – Мэллори проводил Гейзенби, который бодро направился к его сундуку, задумчивым взглядом.

Энн поторопилась отвлечь на себя его внимание.

– Может быть, она оставила котят где-нибудь в другом месте, – сказала Энн. – Бедняжка, иногда она забывает, куда спрятала свой выводок, и очень расстраивается.

– Забывает, куда дела котят?

– Ну... она все же довольно пожилая.

– И здесь тоже нет! – Мартин с шумом захлопнул крышку сундука. – Придется поискать в другом месте. А может, просто запереть Лидди в нашей комнате, а поиски продолжить утром?