– Вот тут ты ошибаешься! – горячо возразила Энн. – Очень даже нуждается, потому что последние дни говорит только о тебе. Он так влюблен, что мне его даже жалко! Ну скажи, неужели он тебе совсем не нравится?

– Не нравится.

К удивлению Ханны, на глазах подруги выступили слезы.

– Что же я наделала? – воскликнула Энни. – Я вела себя как безответственная дурочка! Ведь я уговорила папу выставить Снупа на продажу ради того, чтобы заманить сюда Мала. Не надо было этого делать! Но я знала, что ты не собираешься больше выезжать на сезоны в Лондон, а он, он такой чудесный! Он замечательный человек! И я подумала... я надеялась, что если ты узнаешь его получше, а он тебя... И это случилось. Он разглядел тебя и полюбил такой, какая ты есть, такой, как я и Уилл тебя видим. А ты! Что же я наделала, Ханна? Я сломала ему жизнь! Он любит тебя всем сердцем, а ты его не выносишь.

– Глупышка, да ведь я этого не говорила!

– Нет, ты сказала! Сказала, что он тебе не нравится.

– Он мне действительно не нравится. Я его люблю, Энни.

– Правда? О, Ханна, как ты меня обрадовала! – Энн обняла подругу, с трудом сдерживая слезы. – Вы оба такие замечательные! Вы заслуживаете счастья. Но где же Мартин? Я должна немедленно все ему рассказать – он будет так рад. Он переживал, потому что Мэл его друг, и он никогда раньше...

– Энни! Подожди и послушай меня! – Ханна высвободилась из объятий подруги, поправила амазонку и растрепавшиеся волосы – Прошу тебя, не говори ничего Мартину, а то он войдет во вкус и дальше будет производить эксперименты на своих ничего не подозревающих друзьях. Ты ведь знаешь, мужчины не так разумны, как мы, и стоит им почувствовать хоть немного власти...

– О, тут ты права! Они становятся невыносимы!

– Ваша милость желает получить деревья? – Брови Гейнса поползли вверх, а в голосе зазвучал скептицизм, непозволительный для идеального дворецкого.

– Ну, не деревья, конечно. Кусты или молодые деревца. Неужели это так сложно: выкопать парочку, засунуть в горшки и принести сюда?

Слуга промолчал.

– Думаю, это не так-то просто. Скорее всего они тут же засохнут, – услышал Бериник и нахмурился.

– Мэллори? Какого черта вы сюда явились? Если вы с визитом к Ханне, так я выгнал ее из дому еще несколько часов назад.

– Правда? А кнут свистел над головой бедной девушки?

Герцог ухмыльнулся, Мэл тоже не сдержал улыбки. Просто не верилось, что Бериник может быть таким веселым и заражать своим весельем остальных.

– Что это вы усмехаетесь? – ворчливо поинтересовался герцог. – Говорите, зачем пришли, и убирайтесь, мы очень заняты.

– Вижу. Решили разрушить бальный зал.

– Украсить!

– Мы делаем лесную поляну, – сообщил Джордж, выглянув из-за колонны. – Это будет нечто потрясающее!

– Вот именно! – высокомерно кивнул герцог, засовывая руки в карманы, – Точь-в-точь как в сказке.

– Вот, взгляните на эту картинку! – Джордж, осторожно ступая по скользкому полу, подал Мэллори тяжелый, переплетенный в кожу том сказок, открытый на заветной странице.

– Но вам никогда такого не сделать! – воскликнул маркиз, рассматривая картинку. – Во всяком случае, за один день... Да и за тысячу тоже.

– А вот и нет, – упрямо заявил мальчик. – Сделаем. У нас уже есть олени, птицы, кролики и даже мышки.

– А теперь нужны еще деревья, – подхватил герцог.

– Но зачем такие сложности? – с недоумением спросил Мэл. – Можно было приказать слугам нарвать цветов или заказать букеты, повесить гирлянды. Ну, как обычно украшают бальный зал?

– Цветы само собой, но деревья нам просто необходимы. И я хочу, чтобы зал был похож на эту волшебную поляну из любимой сказки Ханны. Она столько времени провела, мечтая над ней и рассматривая эту картинку. Я решил устроить бал, который запомнился бы ей на всю жизнь. А вы мне мешаете, Мэллори. Ну так зачем вы пришли?

– Я... э-э, я бы хотел поговорить с вами наедине, Бериник.

– Почему наедине?

– Потому что... – Мэллори бросил взгляд на Джорджа и дворецкого, – дело сугубо личное.

– Гейне знает все, что происходит в замке. Не так ли, Гейне?

– Да, ваша милость.

– А Элф очень скоро этому научится. Не так ли, Элф?

– Да, ваша милость.

– Лакеи и горничные не слушают, потому что слишком заняты. Давайте, Мэллори, выкладывайте. У меня нет времени бродить с вами по замку в поисках уединения.

Мэл сунул руки в карманы, выпрямил плечи и попытался придать лицу высокомерное выражение, но губы его против воли складывались в улыбку. Ну и черт с ним, подумал он.

– Знаете, Бериник, от вас не дождешься участия и понимания. Я пришел просить у вас разрешения ухаживать за вашей сестрой...

– Я вам говорил, Гейне, что до этого дойдет! Говорил?

– Да, ваша милость. – Глаза дворецкого лучились смехом, но выражение лица приличествовало его должности.

– Когда вы успели обсудить со своим слугой мою личную жизнь, Бериник, если еще вчера подозревали меня в убийстве?

– Говоря откровенно, я подозревал вас с самого начала. Но потом подумал, что вы тут ни при чем, а потом снова стал подозревать. Я долго колебался, но не терял надежды, что Ханне все же удастся найти свое счастье, несмотря на все перипетии судьбы. Теперь я больше не сомневаюсь, что вы достойны моей сестры.

– Судьба само собой, но основным-то препятствием был его милость, – сказал дворецкий. И тут же, спохватившись, зажал рот рукой и густо покраснел.

– Ну разве я не говорил вам, Мэллори, что Гейне знает все, что творится в замке и его окрестностях? – меланхолично заметил герцог. – Но прежде чем позволить вам ухаживать за Ханной, я хотел бы знать, каковы ваши намерения.

– Мои намерения? Но ведь это очевидно!

– Вовсе нет.

Герцог молча ждал ответа, а Мэллори вдруг обнаружил, что в помещении ужасно жарко. Он потянул ворот рубашки, надеясь вдохнуть побольше воздуха, и... не смог вымолвить ни слова.

– Позвольте вам помочь, маркиз, а то наша беседа затянулась, – язвительно произнес Бериник. – Скажите-ка, после всех должных формальностей и ухаживаний собираетесь ли вы жениться на Ханне?

– Да... если она согласится.

– О, могу вас в этом уверить. Ну, если только вы не совершите какую-нибудь глупость или гадость. Постарайтесь ничего такого не натворить, а, Мэллори? Вообще мне кажется, что лучше сделать наоборот: сначала попросите ее выйти за вас замуж, а уж потом ухаживайте. Обычно так не делается, но это сохранит вам кучу нервов и времени.

– Она решит, что я самоуверенный идиот.

– Не думаю. Она считает вас немного странным, и такой поступок лишь подтвердит ее мнение. Да и что в этом дурного? Ханна вообще любит все необычное. Меня, например.

Постоялец миссис Диринг провел все утро в хлопотах. Он разыскал за коттеджем вдовы Тислдаун лестницу и перенес в сарай. Почистил и заправил четыре фонаря и масляную лампу. Доски пола были подняты с помощью топорика, и открылся вход в пещеру. Молодой человек опустил в проем лестницу и осторожно перенес все фонари и лампу вниз. Перед ним открылся подземный ход, который вел прямо в центр лабиринта в парке у Блэккасла. Он терпеть не мог темноту. Но другого пути нет. Постепенно сомнения покинули его, и молодой человек окончательно уверился, что этот подземный туннель ни больше ни меньше – дар судьбы, которая так долго отказывала ему в удаче, но теперь наконец повернулась к нему лицом.

«Я расставлю фонари на всем протяжении туннеля, и это спасет меня от мрака. На бал соберется тьма народа, и поначалу никто не хватится Мэллори. Потом его будут долго искать, а когда сообразят заглянуть в лабиринт, я буду уже на полпути к Лондону. Может, затащить и его в подземный ход? Пожалуй, не стоит. Мой план и так безупречен. Пришло время собраться с силами и осуществить его. – Молодой человек набрал в грудь побольше воздуха, как перед прыжком в воду, и, взяв фонари, двинулся вперед. – Я не такой трус, как Мэллори. Что страшного может быть в темноте? Тьма – самая естественная вещь на свете».

Девушки расположились под сенью старого вяза. Дейви Ланкастер расстелил одеяло и поставил на него корзину с продуктами. Энн устроилась поудобнее, прислонившись спиной к дереву, и сказала:

– Знаешь, он боится темноты. Мартин говорит, он никогда не гасит лампу, только убавляет свет. Но это ничего, Мартин тоже не гасит на ночь лампу, но я привыкла и свет мне не мешает.

Ханна, которая уже достала из корзинки хлеб, жареного фазана и бутылку вина, удивленно взглянула на подругу:

– Не могу представить себе, чтобы мужчина в таком возрасте боялся темноты.

Она протянула бутылку конюху и, когда тот ловко откупорил ее, сказала:

– Налей себе тоже, Дейви. И возьми второго фазана. Вот сыр и хлеб.

– Спасибо, леди.

Конюх разлил вино, забрал свою еду и устроился на камне у ручья. Оттуда он не мог слышать разговор девушек, зато ему прекрасно были видны окрестности.

– Расскажи мне, почему Айан и Мартин боятся темноты, – попросила Ханна, устраиваясь на одеяле рядом с подругой.

– Неужели ты зовешь его Айан?

– Он мне разрешил.

– Но, Ханна, даже родной матери не позволено звать его так! Как же сильно он любит тебя!

– Надеюсь, что любит... Ну так расскажи мне!

– Знаешь, я и сама узнала об этом только вчера вечером. Из Мартина не так-то просто что-то вытянуть. Он сказал, что однажды, еще детьми, они с Мэлом спустились в одну из шахт – их много около имения маркиза, – чтобы посмотреть, как добывают уголь. В шахте произошел взрыв, и их засыпало. Они провели под землей много часов в кромешной тьме. Там были мужчины, женщины и даже дети. Все ждали смерти. Некоторые уже умерли. Время шло, становилось все труднее дышать, жара была нестерпимая. Малейшее движение вызывало новые обвалы. Люди плакали, молились, кричали. Мартин потом говорил, что он уверен: именно так выглядит ад – кругом агония, смерть, плач и нет надежды. Но Мэл всех спас.

– Как ему удалось? – Ханна слушала затаив дыхание, бледная от волнения.

– Он сказал: «Замолчите вы, все! Неужели не слышите? Дедушка ищет нас! Он говорит, что выход тут». И он нашел на ощупь кирку и стал копать и отгребать камни. Один из старых шахтеров, Питер Киллиган, тоже взял кирку и ощупью пробрался к Мэлу. И Мэл указал, в какое место надо бить, а потом к ним присоединились Мартин и остальные. Они работали по очереди, и, хотя все кругом дрожало, обвалов больше не было. Через несколько часов они пробились в большую пещеру с вентиляционным отверстием. Они стали звать на помощь, и люди, искавшие их, услышали и спасли всех, кто выжил.

– Какое счастье, – сказала Ханна, – что дедушка Айана догадался, где произошел обвал, и помог им найти выход.

– Им повезло больше, чем ты думаешь. Ведь это был также дедушка Мартина – они двоюродные братья, помнишь? И Мартин сказал, что дедушка умер за пять лет до этого случая.

Постоялец миссис Диринг был поражен великолепием открывшегося ему зрелища. Величественные белые сталактиты причудливых форм, свисавшие с потолка, захватили его настолько, что он перестал смотреть под ноги и споткнулся. Гравий зашуршал под его левым сапогом, устремляясь куда-то вниз, и молодой человек торопливо отпрянул в сторону. Потом обернулся и осветил тропинку. У самого края шла глубокая расщелина. На лбу его выступил холодный пот, и он пообещал себе впредь держаться середины тропы.

Сделав шаг вдоль расщелины, он наклонился и посветил фонарем вниз. Дна видно не было, но что-то белело на боковом уступе. На несколько секунд молодой человек зажмурился, а потом открыл глаза и увидел человеческий скелет. На кости пальца тускло блеснуло кольцо. Некоторое время он разглядывал украшение, но потом твердо решил, что игра не стоит свеч. Слишком велик шанс навсегда остаться рядом со скелетом.

Теперь он двигался вперед более осторожно и думал только о своем плане, оценивая, на сколько хватит света, и пристраивал каждый фонарь у тропы так, чтобы легко было найти и подхватить его даже на бегу. Наконец, когда лампа начала мигать и грозила вот-вот погаснуть, он добрался до выхода. У него еще оставался один фонарь, и теперь он торопливо зажег его от угасающей лампы и, подняв высоко над головой, огляделся. Да, здесь подземный ход кончался, кругом смыкались глиняные стены. К одной из них была прислонена ветхая лестница. Ступеньки покрылись мхом. Он провел носовым платком, пытаясь очистить дерево, но мох не поддался, и тогда молодой человек поставил фонарь на землю и стал осторожно подниматься, крепко держась руками и стараясь не поскользнуться. На пятой ступеньке он увидел над собой деревянную крышку люка. Толкнул, она не поддалась, потянул – тоже безуспешно. Тогда он ударил кулаком по крышке изо всех сил, и она отскочила, открывая дорогу на свет и воздух.

«Должно быть, от времени все слиплось. Немудрено, ведь этим не пользовались много лет. Помнится, Мэгги рассказывала, что какой-то злодей напал здесь на герцогиню».

Молодой человек вылез и огляделся. Он стоял на ухоженной лужайке, рядом с небольшой беседкой. Вокруг поднимались стены, увитые плющом, а в небе ярко сияло солнце.

«Я сделал это, – подумал он, торжествуя. – Я стою в центре лабиринта. Теперь осталось найти путь в парк. Но сперва надо вернуться вниз, задуть фонарь и принести его сюда, чтобы вечером быстро отыскать. Ибо сегодня же я должен уехать в Лондон. Оказаться в безопасности, прежде чем они найдут труп Мэллори».

Ханна вернулась в Блэккасл поздно. Вот-вот прозвучит сигнал к обеду, а она в платье для верховой езды, покрытом слоем пыли. Девушка подхватила юбки и побежала наверх, в свои комнаты, чтобы успеть умыться и переодеться. Пока Марта помогала ей натянуть платье красного бархата –

– Ты видела бальный зал, Марта? – спросила она, торопливо приводя в порядок волосы.

– Нет, миледи. Но его милость было слышно, и не один раз. И все целый день бегают туда-сюда – лакеи, конюхи, даже садовники. И оттуда все время доносится смех.

– Правда?

– О да! Особенно все веселились, когда щенки пробрались в зал и пришлось их ловить. Мистер Гейне сказал, что это была та еще охота, и все очень смеялись. Но потом его светлость все же изловил их и унес на конюшню.

– Его светлость?

– Лорд Мэллори.

– Лорд Мэллори был здесь? – Ханна отложила серебряную щетку и встала.

– Да он и сейчас здесь, миледи. Наш герцог пригласил его отужинать. Похоже, они поладили, – добавила горничная, поглядывая на хозяйку.

Тут прозвучал сигнал к обеду. Звон отражался от старых стен до тех пор, пока не добрался до самых дальних покоев. Ханна бросила последний взгляд в зеркало, поправила непокорный локон и поспешила в столовую. Пока она шла по многочисленным лестницам и коридорам, мысль ее лихорадочно работала. Что Айан здесь делает? Давно ли он тут? А вдруг... вдруг он помогал Уиллу и Джорджу украшать бальный зал? Боже, сможет ли она устранить разрушения к завтрашнему утру? Она усмехалась. Будем надеяться на лучшее. Сегодня приедут Энн и Мартин, и мы будем стараться изо всех сил. Даже эта милая троица – Айан, Джордж и мой братец – не могла все окончательно испортить. Впрочем были еще и щенки.

Сильвердейл перечитал послание Гейзенби, набросал ответ и передал конюху, который дожидался у «Трех столбов». Потом решил, что сейчас самое время перекусить, и направился к «Хромому псу». И тут краем глаза заметил знакомую фигуру. Мгновенно изменив направление, Сильвердейл прибавил шагу и вскоре хлопнул по плечу удалявшегося человека.

– Гарри!

– Слай?

– Я сразу догадался, что это ты. По походке. Она так изящна, что вызывает зависть. Каким ветром тебя занесло в Баррен-Уичи? Ты давно здесь? И где собираешься остановиться, когда тут все переполнено? Впрочем, если пообещаешь не мешать мне спать, я мог бы разделить с тобой кров.

– Нет-нет, я уже снял комнату, – поспешно ответил Гарри.

– Значит, ты приехал довольно давно.

– Да нет же! Только сегодня утром. Увидел, что гостиница битком, порасспросил о том, где найти комнату, – и мне повезло. А ты сам? Приехал распускать хвост перед леди Ханной?

– Ну, в общем, да. – Сильвердейл ссутулился, сунул руки в карманы и уставился на носки своих ботинок. – Но теперь все кончено, и я оставил эти мысли. Она никогда не согласится выйти за меня.

– Очень жаль. Говорят, девица предпочла моего брата. Это правда?

– Да, но все произошло не так, как ты думаешь. Не то чтобы Мэл отбил ее...

– Конечно же, я все понимаю, старина. Прекрасно помню, что ты говорил в Лондоне про заговор Гейзенби и его жены. Они поймали в ловушку и твою леди Ханну, и моего брата.

– Похоже, так и есть. Но ты – зачем ты здесь?

– Приехал, чтобы сделать Мэлу сюрприз, – ответил Гарри, направляясь вниз по улице.

– Думаю, сюрприз получится, – подхватил Сильвердейл, ускоряя шаг, чтобы не отстать от приятеля. – Он был уверен, что ты в Индии, пока я не упомянул о нашей встрече.

– Ты сказал Мэлу, что видел меня в Лондоне?

– Да, а что?

Лорд Гарри передернул плечами.

– Да нет, если бы он полагал, что я еще в Индии, – сюрприз получился бы гораздо эффектнее. Но все равно мне удастся удивить его. Ведь он уверен, что я даже не слышал о Баррен-Уичи, и никогда не поеду на аукцион, раз у меня все равно нет денег на лошадей.

– Не прибедняйся. У тебя есть военное содержание.

– Жалкие гроши!

– Ну понятно, что это не богатство. Но ведь каждые три месяца Мэл дает тебе четыреста фунтов.

– Да, он исправно присылает мне эти деньги, а я так же исправно их трачу и хочу сказать, что денег чертовски мало! Посмотри – только этот жилет стоил пятнадцать фунтов!

Сильвердейл взглянул на жилет голубого шелка, расшитый золотыми звездами.

– Жалость какая, Гарри, ты его чем-то испачкал.

– Масло из лампы, – небрежно ответил молодой человек. – Споткнулся в комнате. Когда увижу Лейкерби, отдам ему, чтоб почистил.

– Наверняка это займет у него целый день, – пробормотал Сильвердейл и, подумав, добавил: – Пообедаешь со мной?

– Нет, благодарю. Хозяйка, у которой я снимаю комнату, ждет меня к обеду. Я уже и так задержался, пока любовался окрестностями. Кроме того, Слай, я могу встретить знакомых, которые расскажут Мэлу, что видели меня, и испортят весь сюрприз. Я хочу увидеть лицо Мэла, когда дворецкий доложит о моем приходе в бальном зале Блэккасла.

– Ты получил приглашение на бал?

– Конечно. Все джентльмены, прибывшие на аукцион, получили, разве нет?

– Да, конечно, – протянул Сильвердейл. – Так где, говоришь, ты остановился? Как зовут домохозяйку?

– О, я точно не помню. Дерен, Дарин, что-то в этом роде. Такая милая старушка. Вдова, кажется. Кстати, она предупредила, чтобы я не приводил гостей. Не любит чужаков.

– Но ведь она сдала тебе комнату.

– Должно быть, решила немного наступить себе на горло ради того, чтобы подзаработать.

– Ну что ж, – бодро сказал Сильвердейл, – тогда я тебя покину. Договорился пообедать с Камбертоном и не хочу опаздывать.

Камбертон замер, не донеся кружку с пивом до рта.

– Вы с ума сошли? Считаете, что лорд Гарри Денем – убийца?

– Не знаю. Может, я и впрямь рехнулся. – Сильвердейл откинулся на стуле. Он был мрачен и мучился сомнениями. – Но вы его не видели, Камбертон. А я видел! Его штаны и сюртук были в красной глине, жилет залит ламповым маслом. В волосах застряли листья, а он ничего не замечал!

– Но ведь он вполне логично объяснил, откуда следы масла. А что до остального – думаю, он просто свалился с лошади.

– Гарри? Он офицер кавалерии!

– Всякое случается, – философски заметил Камбертон.

– Нет, все не так просто. Вот скажите, когда вы получили приглашение на бал в Блэккасл?

– Вчера, а при чем тут это?

– Я тоже свое получил вчера, и оно было адресовано лично мне.

– Да уж, должен сказать, что жена и дочка сквайра не пожалели времени и сил, чтобы разузнать имена всех приехавших из Лондона джентльменов. Я видел, как они переписывали фамилии из книги в гостинице. Должно быть, и в деревне расспрашивали про тех, кто снял комнаты. Старый Уиков, который остановился в доме миссис Блессер, получил приглашение на свое имя и со всеми титулами – так его изумлению не было границ. Ну и, само собой, это было приятно.

– Но Гарри сказал, что приехал лишь сегодня утром. – Сильвердейл задумчиво отпил из кружки. – И едва нашел комнату. Странно – получается, что приглашение уже ждало его?

– А может, у него и нет никакого приглашения. А о предстоящем празднике он узнал от своей хозяйки. Мне кажется, воображение заводит вас слишком далеко, Сильвердейл. В конце концов, лорд Гарри всегда был немного странным.

Ханна стояла на пороге бального зала и не могла вымолвить ни слова.

– Ну скажи же что-нибудь, сестрица, – тихо попросил Бериник, обнимая ее за плечи. – Я просто обязан был пригласить Мэллори отобедать после того, как он весь день помогал нам с Элфом. Думаю, он заслужил обед в твоем обществе.

– Ага, я же говорил, что она онемеет от восторга! – воскликнул Джордж. – Это самый прекрасный волшебный лес на свете! Получилось даже лучше, чем на картинке.

– Скажите же, Ханна, вам нравится? Если нет, то еще не поздно все изменить. – Мэллори с волнением ждал приговора.

– Нет, прошу вас, не надо ничего менять! – Ханна наконец обрела голос. – Это... это сказка!

– Конечно! Ее создали два тролля и Элф. Ну, не без помощи многих других. А теперь иди – это твой волшебный лес. – Бериник отпустил сестру и добавил: – И возьми с собой тролля – вдруг заблудишься.

После этих слов он одной рукой подтолкнул Мэллори, а другой поймал за воротник Джорджа, который как раз собирался войти в зал.

– Нам с Элфом надо обсудить много важных вещей, так что мы вас покинем.

– Каких вещей? – долетел до Ханны звонкий голосок мальчика, которого герцог увлек за собой. – Вы ничего не говорили об этом. Я хочу...

Мальчик вдруг умолк.

– Не думаю, чтобы он задушил его, – пробормотал Мэллори, улыбаясь.

– Да нет, просто рот зажал и теперь утащит подальше, – кивнула Ханна. – Но, Айан, как вы смогли... я никогда не думала, что такое возможно!

Она прошла в зал и теперь медленно поворачивалась, оглядываясь кругом. Мэллори любовался ею: платье красного бархата обрело волшебный оттенок в мерцающем свете многочисленных свечей. Кроме того, это было очень правильное платье: оно прилегало к телу и подчеркивало фигуру именно там, где следовало, а потом оставляло простор для фантазии. Мэл почувствовал, как внутри поднимается горячая волна, стало трудно дышать. Как она прекрасна!

Он откашлялся.

– Как вам удалось сотворить это чудо, Айан? – Ханна взяла его руки в свои. – Покидая утром замок, я была в уверенности, что, вернувшись, застану тут полный разгром.

– Ну, все было не так уж трудно, после того как нам удалось уговорить герцога отказаться от идеи выкопать настоящие деревья и принести их в зал. Тогда мы сделали сказочные деревья – из проволоки и бумаги... ну и красок, конечно. Они получились на славу – загадочные, как и положено деревьям в волшебном лесу. И тогда Бериник послал Гейнса за драгоценностями, чтобы повесить их на деревья. Никогда не думал, что в доме может быть столько драгоценностей. Но Гейне все носил и носил, а мы прикрепляли их меж ветвей. А потом украсили глаза оленей, и кроликов, и даже птиц драгоценными камнями. А затем... Там есть фонтан, а рядом с ним – павлин. Пойдемте, я покажу. Иначе не поверите.

Маркиз взял Ханну под руку и подвел к сказочному фонтану. Его струи – пышные ленты из небесно-голубой бумаги, казалось, переливаются через край. У фонтана стоял павлин, распустив хвост, сверкая турмалинами и агатами.

– Я видела его в сказке, – прошептала Ханна. – В моей любимой сказке. И все остальное тоже!

Девушка подняла взгляд и счастливо улыбнулась Айану. Глаза ее мерцали загадочнее драгоценных камней. Сердце Мэллори ныло, любовь переполняла его душу, и слова полились из его уст, словно он был не английский джентльмен, а влюбленный итальянский поэт:

– Ханна, ты моя фея из волшебной сказки! Я никогда не верил в любовь, пока не встретил тебя. Считал Мартина сумасшедшим, когда он потерял голову от любви к Энн. Но я ошибался. Любовь существует. Теперь я знаю это наверняка, потому что люблю тебя и буду любить до конца дней своих! Знай, Ханна Торн, фея этого волшебного леса, что с этого дня ты хозяйка моего сердца и моей души.

– Спасибо, – прошептала Ханна и обвила его шею руками. – Ричард давал тебе почитать книги?

– Ричард?

– Я потом объясню.

Она подняла лицо, и он с готовностью встретил ее губы. Влюбленным казалось, что вокруг оживает сказочный лес, и звезды мерцают сквозь каменные своды, и так будет вечно...

– Ты выйдешь за меня замуж, Ханна? – прошептал он. – Согласна ли ты стать моей женой, чтобы мы вместе вошли в наш заколдованный лес и придумали свою сказку?

Сердце Ханны забилось быстрее. Она прижалась к Мэлу и молча смотрела на его губы, счастливая от мысли, что скоро сможет целовать их, сколько захочет.

– Должно быть, ты сегодня разговаривал с Уиллом.

– Да. Он посоветовал раньше попросить тебя выйти за меня замуж, а уж потом ухаживать. Сначала мне это показалось странным, но теперь я понял, что он прав. Так скажи, Ханна, ты согласна стать моей женой? Могу я надеяться?

– Ты можешь быть в этом уверен, Айан Денем. Ничто на свете не помешает мне стать твоей невестой, а потом и женой.

Ночь обещала быть весьма прохладной, и Сильвердейл вернулся в спальню, чтобы надеть теплую куртку, прежде чем ехать в Блэккасл. Планы на вечер, столь тщательно продуманные, вдруг изменились. Мартин прислал записку, в которой говорилось, что они с Энн не поедут в замок ужинать и украшать бальный зал. А потому обязанность охранять Мэллори опять легла на плечи лорда Сильвердейла. Лихо заломив шляпу, он сунул в карман куртки свой замечательный пистолет и покинул спальню. Глядя на этого безупречного джентльмена, легкой походкой идущего вниз по лестнице, никто бы не догадался, что на душе у него скребут кошки. «Гарри солгал мне, – думал Слай, – но зачем? И в чем именно солгал: либо он давно здесь, либо у него не может быть приглашения на бал. Странно все это...»

Заметив хозяина гостиницы, лорд Сильвердейл окликнул его:

– Скажите, любезный, могу я задать вам вопрос?

– Само собой, ваша светлость, – расплылся в улыбке мистер Магауэн.

– Знаете ли вы в деревне вдову Дерен или что-то в этом роде?

– Таких в Баррен-Уичи нет.

– А Дарен?

– Это шутка? – в недоумении спросил хозяин.

– Нет-нет, просто я забыл имя женщины, у которой мой друг снял комнату.

– А, так вам нужна миссис Диринг.

– Вполне возможно. Подскажите, как найти ее дом?

– Ну, тут вам не Лондон, номеров домов нет. Но найти просто: ступайте мимо конюшни до конца улицы, поверните направо, от угла третий дом. Думаю, не заблудитесь. Да и дом такой приметный, ладный. Миссис Диринг была...

– Благодарю вас, – быстро сказал Сильвердейл, прервав беседу, которая, с точки зрения хозяина, только начиналась.

Дождавшись, пока его лошадь оседлают, он сел верхом и поехал в указанном направлении, по-прежнему мучаясь сомнениями. Вот и дом миссис Диринг. Что делать? Постучать, войти и попробовать еще раз поговорить с Гарри? Просто чтобы убедиться, что он и впрямь задумал лишь безобидный сюрприз для брата. В конце концов в этом нет ничего удивительного, они несколько лет не виделись. И все же, все же...

«Черт, да что тут такого, – сказал он себе. – Почему я не могу зайти на минутку к старому приятелю? Это вполне естественно. И не думаю, чтобы квартирная хозяйка стала так уж возражать. Я ненадолго».

Он спешился, привязал лошадь у коновязи, поднялся на крыльцо и постучал.