Глава 22

Когда запасы эля в доме Дарфилдов истощились, Лорен была доставлена домой двумя кучерами и Уитерзом, Утром у нее так сильно болела голова, что она не могла ответить ни на один из множества вопросов, с которыми к ней обратилась миссис Питерман. Она едва понимала, что делает, когда принялась за повседневные домашние дела. Чтобы она еще когда-нибудь взглянула на эль!

Не в силах выносить неодобрительный взгляд экономки, Лорен в конце концов выбралась из дома и пошла покормить Люси, но даже свинья, казалось, смотрела на нее с осуждением.

— И ты, Люси? — пробормотала молодая женщина. Никогда еще она не была в столь жалком состоянии, не только физическом, но и душевном. В те редкие минуты, когда она способна была размышлять, у нее появилось ощущение, что приезд Алекса сбил ее с толку. Но она гнала прочь мысли о нем. Бросив пустую бадейку из-под корма, Лорен побрела куда глаза глядят. Ей не хотелось никого видеть. Ни о чем думать.

Лорен не заметила, как оказалась на бахче, и тяжело вздохнула. Именно здесь, на бахче, она впервые встретилась с Алексом. Она дотащилась до дерева и прислонилась к нему, глядя на вспаханное под пар поле.

В этом году тыкв не будет. Магнусу не понравилось, что она занимается товарообменом, — как и Пол, он полагал, что это не очень-то подходящее занятие для графини. Он предоставил Роузвуду кредит, так что отныне у них не будет надобности что-либо продавать. Вклад был так велик, что Магнус получил голос в делах Роузвуда. Тяжело вздохнув, Лорен стала скользить по стволу, пока не подогнулись ноги. Магнус желает ей добра, но почему, едва приехав в Роузвуд, он сразу потребовал перемен, считая, что имеет на это право только потому, что она согласилась стать его женой? Она не стала возражать: не было сил. Алекс сломал ее волю.

Алекс.

На Лорен нахлынули воспоминания, и она повернулась лицом к гладкой коре дерева. Закрыв глаза, увидела каждую черточку его красивого мужественного лица. Как ни старалась она изгнать его из своих мыслей с тех пор, как уехала из Лондона, он постоянно был с ней. Ее страшило, что в то время как Магнус разглагольствовал о свадьбе, о детях, о Бергенш-лоссе, она делала вид, будто слушает, а сама думала об Алексе, тосковала по нему. И вот вчера он появился и сказал то, что ей так хотелось услышать.

Она вздрогнула, в сотый раз ощутив боль от его слов. Если бы не Магнус, она умоляла бы увезти ее куда-нибудь подальше. Но ведь от самой себя не убежишь! В Лондоне о ней уже распространяются сплетни. Перед отъездом она зашла к Шарлотте проститься, но эта противная леди Притчит не позволила ей повидаться с дочерью. Пораженная Лорен повернулась и ушла. Насколько Лорен поняла, причиной тому был замечательный вечер, проведенный ею в опере. Почему она не настояла на том, чтобы он привел в ложу леди Пэддингтон?

Почему не потребовала, чтобы после спектакля он отвез ее прямо домой? Почему, ах, почему…

Что сделано, то сделано, и ей тошно от сознания собственной вины. Она уехала, и теперь единственное, что ей остается, это отправиться в Баварию. При мысли об отъезде сердце ее болезненно сжималось, хотя она покидала Роузвуд всего на полгода. Она так нужна детям! А главное, как прожить без него?

Лорен словно застыла; перед глазами возник образ Алекса. Он действительно необыкновенный. Она представила себе его широкие плечи, длинные мускулистые ноги, надменную улыбку. Ей казалось, что она слышит его слова, и сладкие, и мучительные, ощущает на губах его поцелуи. Она грезила наяву, но время от времени в ее мечты врывалась жестокая реальность — долг перед Магнусом и ответственность за Роузвуд. Лорен чувствовала себя совершенно разбитой. Прошел не один час, прежде чем она нашла в себе силы вернуться домой.

На следующий день Лорен развешивала на веревке выстиранную одежду, запретив себе думать и об Алексе, и о Marny-j се. К несчастью, ей это не удалось. Поглощенная своими! мыслями, она не заметила, как веревка, провиснув под тяжестью, оборвалась и все вещи попадали на землю. Собрав их, Лорен со вздохом отправилась на поиски Руперта, чтобы он снова привязал веревку. Подходя к дому, Лорен услышала его громкий смех, доносившийся с лужайки перед домом. Изменив направление, она обогнула угол дома и нерешительно остановилась, увидев Алекса. Что он здесь делает? Алекс стоял в окружении Руперта, Хораса, Леонарда и Теодора и держал в руке рапиру. Настоящую рапиру.

— Добрый день, мисс Хилл, — как ни в чем не бывало весело обратился к ней Алекс.

Будто время повернуло вспять и они не уезжали из Роузвуда, хотя прошел уже почти год. Остальные четверо быстро повернули к ней головы. Лорен молча с недоверием смотрела на него.

— Я нашел эту старую штуковину в Данвуди и подумал, что мальчикам она понравится, — заметил он.

Улыбнувшись, он снова принялся детально описывать мальчикам устройство рапиры. Лорен осторожно направилась к лужайке, скользя рукой по кирпичной стене; ей все еще не верилось, что он здесь. Алекс снял сюртук и закатал рукава рубашки, обнажив сильные руки. Волосы его блестели в лучах заходящего солнца, он показывал мальчикам основные приемы фехтования. Лорен мгновенно вспомнила его тело, когда они лежали рядом, и взгляд его изумрудных глаз, проникающий в самую душу.

И Лорен невольно прижала ладонь к горячей щеке. Он протянул рапиру Леонарду, и это вернуло ее к действительности. Леонард сделал несколько выпадов в сторону Хораса, и Лорен поспешно шагнула вперед. Но Алекс улыбнулся ей, словно успокаивая, как если бы понял ее опасения. Все опасения. Это короткое безмолвное общение испугало Лорен. Он понял.

— Очень хорошо, парень, — сказал Алекс, когда Леонард сделал выпад.

— Я тоже хочу попробовать! — заявил Руперт.

Так и пошло — Руперт, потом Хорас, потом остальные. Лорен увлеченно смотрела, как каждый из них поворачивался к Алексу, чтобы узнать, правильно ли держит оружие, удовлетворен ли Алекс его приемами. Она поняла, что они тоже любят его, и губы ее изогнулись в улыбке. Прислонившись к стене дома и наблюдая за мальчиками, Лорен почувствовала, что боль потихоньку уходит из сердца. И вдруг испугалась. Она не должна так думать. Лорен повернулась и быстро пошла прочь.

Не проходило и дня, чтобы Алекс не появлялся в Роузвуде, обычно проводя время в обществе кого-нибудь из детей. Насторожившейся было миссис Питерман он объяснил, что наблюдает за ремонтом в Данвуди. Лорен не поверила в это, но промолчала. Она никак не поощряла его, однако не просила уйти, как, например, в Блессинг-Парке. Вообще-то ей следовало это сделать, но слова застревали в горле.

Он появлялся каждый день, своим присутствием успокаивая Лорен, и очаровал буквально всех. Даже миссис Питерман смягчилась, хотя до сих пор винила его в том, что Лорен отказала мистеру Голдуэйту. На лужайке перед домом он учил Лидию современным танцам, в качестве аккомпанемента напевая мелодию своим звучным баритоном. Бедняжка так восхищалась им, что едва не падала в обморок, и ни разу не вспомнила о мистере Рэмси Бейнсе, пареньке, за которого решила выйти замуж, когда вырастет. Он привез Теодору две книжки — про пиратов и приключенческую. Помог Руперту поднять изгородь, поваленную скотиной. Давал Леонарду покататься на Юпитере. За ужином дети только и говорили, что о мистере Кристиане и приключениях, которые ему довелось пережить. О том, как он поднимался на горы, исследовал джунгли и встречался со странными людьми, одетыми в юбочки из травы.

Ее тянуло туда, где находился он, и она ничего не могла поделать, но держала его на почтительном расстоянии. Поначалу почти не разговаривала с ним, чтобы не выдать свои чувства и не предать Магнуса. Но устоять перед Алексом было невозможно. Через несколько дней она начала робко отвечать на его болтовню. Он спросил, что она намерена предпринять в Роузвуде, и она поделилась с ним своей мыслью, отвергнутой Магнусом, о том, чтобы организовать молочное хозяйство и менять собственную продукцию на другие продукты питания и мануфактуру. Вопреки ее ожиданиям он заявил, что это замечательная мысль, согласившись с ней, что Роузвуд не может полагаться только на урожаи зерна, которого может не хватить. Он сказал, что знает человека, разбирающегося в молочном хозяйстве, который, если она захочет, поможет ей поначалу. Лорен почувствовала, что улыбается, слушая его, что его молчаливое одобрение ободряет и восхищает ее.

Она даже набралась храбрости и спросила его о Сазерленд-Холле. Он воодушевился, говоря о своем доме, насмешил ее рассказами о трех братьях-озорниках, вечно затевавших что-то. Время от времени, когда она была рядом, он небрежно отводил локон с ее виска или касался ее щеки. Его прикосновения пугали ее, она опасалась, что не устоит перед ним, и старалась не оставаться с ним наедине.

Очевидно было, что ее сдержанность не задевает его. Он то приглашал ее прогуляться, то предлагал проехаться с ним на Юпитере или побывать вместе в Пемберхите. Это было опасно и в то же время соблазнительно. Она заставляла себя думать о Магнусе. Напоминала себе, что Алекс должен быть сейчас в Лондоне на закрытии парламентской сессии, а не в Данвуди и не в Роузвуде, где он попусту терял время.

На карту поставлено слишком многое — эти слова Лорен без конца про себя повторяла словно заклинание.

С каждым днем она любила его все больше и больше и оттого все сильнее смущалась. Она пыталась думать о Баварии, о Магнусе, о своем положении невесты, однако не решалась заглянуть в будущее. Но не мечтать она не могла. И тут пришло письмо от Пола.

Брат писал, что они с Итаном приедут в конце недели. А также сообщал истинную причину внезапного разрыва между леди Марлен и Сазерлендом: герцог влюбился в некую титулованную даму, до этого сезона никому не известную в лондонском свете. Короче, брат сообщал, что о ней ходят злобные сплетни.

Казалось бы, этого достаточно, чтобы Лорен утвердилась в своем решении выйти за Магнуса, но дальше Пол сообщал, что свет озабочен судьбой закона о реформах, уже принятого палатой общин. К несчастью, писал Пол, согласно общему мнению, без поддержки Ризов и Кристианов у этого закона очень мало шансов пройти через палату лордов; теперь, конечно, эта поддержка маловероятна, а потому закон о реформах мертв. И он пустился в рассуждения о своих планах возродить этот закон к жизни, начав с их родного прихода. Он решил добиваться места в палате общин, как только наладит дела в Роузвуде.

Письмо Пола Лорен сожгла. Оно напомнило ей о ее истинном положении за пределами Роузвуда. Вместо того чтобы быть в Лондоне, где в нем очень сильно нуждаются, Алекс здесь. Вместо того чтобы использовать свое влияние в палате лордов и провести через нее реформы, способные изменить положение в стране, он учит Лидию танцам. Господи, если бы даже она разорвала помолвку с Магнусом и последовала за Алексом, что практически невозможно, надеяться ей не на что. Она погибнет, как и предсказывали ей Магнус и Пол. Станет для Алекса постоянным источником осложнений, бельмом на глазу графа Уиткома и его семьи. Никто не будет относиться к Алексу серьезно после скандала, который, очевидно, разгорается в Лондоне. И все из-за одной ночи. Одной волшебной, сказочной ночи.

Алекс галопом мчался в Пемберхит; натянув поводья, внезапно остановил Юпитера перед городской конюшней. Быстро спешился и раздраженно бросил поводья конюху вместе с несколькими монетами. Он зашел в тупик. Чего только он не делал, чтобы завоевать расположение Лорен. Все напрасно. Если за ногу ее Tie цеплялся кто-то из детей, на страже оказывалась миссис Питерман. Этой особе вряд ли стоило беспокоиться: Лорен всячески избегала оставаться с ним наедине. Он даже не мог утешить себя тем, что она хоть немного смягчилась. Вчера она от всей души смеялась, когда Леонард угодил в него мячом. Он отвлекся от игры, потому что на лужайке появилась Лорен в своем бледно-голубом платье, и схлопотал удар по голове.

Да, она смеялась, но пройтись с ним не захотела. Он чуть ли не умолял ее, что джентльмену не к лицу. «Пойдемте прогуляемся, Лорен. Просто прогуляемся, и ничего больше», — говорил он. Она побледнела, опустила глаза и ответила, что не может. Когда он попросил объяснить почему, она провела кончиком башмака по земле и промямлила, что Магнус этого не одобрил бы. Как будто этот проклятый немец здесь, в Роузвуде, а не за тридевять земель!

Приходится смотреть в глаза утраченным возможностям. Черт побери, он и смотрит, и почти не спит по ночам. Что же теперь ему делать? Не может же он до бесконечности жить в Данвуди. Ему не хватает обычного человеческого общения, если не считать лесничего и его жены, которых он почти не видит. Поскольку благодаря Лорен ему нечем себя занять, он бегает из комнаты в комнату как помешанный.

Как это ни неприятно, но он уже стал подумывать о том, что она на самом деле питает к Магнусу какие-то чувства. Означает ли это, что она больше не любит его, в чем клялась ему в ту ночь после оперы?

Такая неопределенность доводила его до безумия. Надо сделать еще одну попытку, и если она тоже окажется безрезультатной, значит, надежды нет и он должен уехать. Сначала в Лондон завершить кое-какие дела, а потом покинуть Англию и отправиться путешествовать. Все что угодно, лишь бы освободить душу от Лорен.

Он шел по главной улице, размышляя, где можно найти гардении в этом Богом забытом городишке.

— Сазерленд!

Алекс резко обернулся и увидел Пола Хилла, который приближался к нему, тростью прокладывая себе дорогу среди людей и экипажей.

— Я полагал, мне сообщат о том, что свадьба отложена, — запыхавшись, сказал он, подойдя к Алексу.

Алекс оглядел толпившихся вокруг людей, затем посмотрел на Пола.

— Я не знал, что вы в Роузвуде, — прошептал он, кивком указав на крытый проход между домами.

— Мы только что приехали. Итан отправился на поиски Руперта. Этот дурень должен был встретить нас, ну да ладно. Что Лорен? — пытаясь отдышаться, спросил Пол, когда они вошли в проход.

Алекс нахмурился.

— Ваша сестра, сэр, самая несговорчивая из всех женщин, которых я когда-либо знал, — раздраженно ответил он, облокотившись о перила и глядя на пенистый поток внизу.

— Но вы что-нибудь предприняли? — спросил Пол.

— Кроме того, что был как всегда очарователен? — в ярости отозвался Алекс. — Абсолютно ничего. Я даже приблизиться к ней не могу.

— О Боже! — фыркнул Пол. — Вот оно как? Я ожидал от вас большего, Сазерленд!

Алекс гневно посмотрел на Пола.

— Бога ради, чего вы от меня хотите? Чтобы я похитил ее, что ли? — сорвался он на крик. — Она, судя по всему, согласна выйти за этого немецкого варвара.

— Ошибаетесь, — спокойно возразил Пол. — Она любит вас с тех пор, как вы приковыляли в Роузвуд. Она практически обожествила вас, мистер Кристиан. Ей нужны только вы с того самого дня, когда чуть не убили ее.

— Я не… — Алекс сердито покачал головой, сокрушенно вздохнув. — Это было еще до Лондона, до того, как Гнус приехал ее утешать. Она, очевидно, передумала.

— Если вы считаете, что Берген стоит у вас на пути, вы глупец. Неужели не понимаете, что Бавария для нее в настоящий момент — единственный выход из положения? — взорвался Пол. И поскольку Алекс ответил не сразу, вздохнул, устремив взгляд на поток. — Послушайте, для нее Бавария — своего рода убежище, где она может скрыться сейчас. И при нынешних обстоятельствах я должен с ней согласиться. В Лондоне она опозорена, да и во всей Англии ей не на что надеяться.

Алекс, одолеваемый сомнениями, хранил молчание. Пол снова вздохнул.

— Я знаю свою сестру. Если она любит, так всей душой, без притворства. Жаль, что я не понял этого раньше, — пробормотал он, словно разговаривая сам с собой. — Для нее невыносимо любить без всякой надежды. Она предпочтет Баварию. И вы не можете этого изменить.

Алекс снова посмотрел на поток и медленно покачал головой:

— Я пытался…

Пол схватился за перила.

— Как вы говорили тогда в Лондоне… Если вы действительно ее любите, если она вам нужна, вы найдете способ уговорить ее. Но поторопитесь. Они венчаются в пятницу и отплывают на следующее утро.

И, не дожидаясь ответа, Пол отошел от перил. Стиснув зубы, Алекс слушал, как тот постукивает тростью.

У него в запасе четыре дня.

Теодор взволнованно сообщил, что приехал граф Берген. Сердце Лорен упало — она ждала Алекса. Накануне он не появился, но она попыталась не придать этому значения. День тянулся мучительно медленно, ее одолевала тоска. Впрочем, чему удивляться? Она все время гнала его от себя. Вот и добилась своего. Если это так, она утопится. Господи, ну почему она все делает не так? Не глядя на Пола, Лорен медленно отложила носки, которые штопала, и разгладила на коленях платье.

— Ну что же, — бодро проговорил Пол, — скоро Берген увезет тебя отсюда. — Он улыбнулся и взял в руки трость. — Ты, наверное, очень волнуешься. Венчание, свадебное путешествие на великолепном корабле, семейное блаженство в Баварии.

В своем теперешнем состоянии Лорен была не в силах вникать в причины, побуждающие брата дразнить ее, но он своего достиг. Боже, как ей хотелось ударить его! Впервые в жизни.

— Иди встречай своего любимого! Введи в дом! — ухмыльнулся Пол.

Бросив на брата ледяной взгляд, она вышла.

Магнус как раз спешивался, когда она появилась на ступеньках. Он улыбнулся ей и взял седельные сумки.

— Я счастлив видеть вас, дорогая!

— Добро пожаловать домой, — ответила она, силясь улыбнуться.

Магнус повесил сумки на плечо и подошел к Лорен. Обнял ее за талию и поцеловал в губы.

— Вам понравится корабль, — сказал он по-немецки. — Меня не остановили расходы. Наша каюта удовлетворяет всем требованиям новобрачной.

Новобрачной. Лорен почувствовала, что краснеет, тут же вспомнила Алекса, но постаралась отогнать подальше эти предательские мысли. Магнус хмыкнул.

— Ну же, дорогая, вы не так уж невинны, — усмехнулся он и слегка подмигнул. Ощутив внезапную дурноту, Лорен судорожно сглотнула. Магнус нахмурился. — Что с вами? Ах, голубка моя, я буду нежен, как ягненок. Вам нечего бояться, — сказал он, целуя ее в висок.

— Я не очень-то силен в немецком. В чем вы там исповедовались, Берген? — спросил Пол.

Магнус повернулся к нему. Рука соскользнула с талии Лорен, и он отошел, пробормотав что-то, от чего Пол фыркнул. Молодая женщина стояла не шевелясь, глядя прямо перед собой. И даже услышав голос Итана, не двинулась с места. Она простояла бы так весь день, если бы не уловила какого-то движения на лужайке.

Сердце ее подпрыгнуло от радости. Она увидела Алекса, во весь опор скачущего к их дому. Ее губы растянулись в улыбке, и она быстро прикрыла их рукой. Алекс вылетел на подъездную дорожку, резко натянул поводья и устремил взгляд на Лорен, потом перевел его на мужчин за ее спиной.

— Я вижу, Гнус все же вернулся, — весело сказал он, изящно спрыгнув на землю.

Лорен не обернулась, но изо всех сил стиснула перед собой руки, пытаясь сохранить самообладание, пока Алекс привязывал лошадь и бодрым шагом подходил к ней. Сердце ее, казалось, сейчас выскочит из груди.

— Сазерленд, — грубо спросил Магнус, подходя к Лорен, — что вы здесь делаете? Алекс усмехнулся.

— Хочу пожелать всего хорошего счастливой чете, — ядовито отозвался он и обратился к Лорен: — Добрый день.

— Добрый день, ваша милость.

Господи, неужели лицо ее на самом деле так горит, как ей кажется? Судя по тому, что усмешка Алекса стала шире, так оно и есть. Еще больше молодую женщину встревожил Магнус — он схватил ее и с видом собственника прижал к себе.

Алекс фыркнул:

— Я просто не мог позволить вам отплыть в Богемию…

— Баварию! — рявкнул Магнус.

— Все равно, — пренебрежительно заявил Апекс, — …не простившись с вами. Это было бы по меньшей мере неприлично.

— Сазерленд! — загудел Итан, появляясь в дверях. — Надеюсь, вы приехали сыграть в картишки? А если нет, то уезжайте!

— Да, уезжайте, — спокойно проговорил Магнус. Он крепко обнимал Лорен, так крепко, что ей было трудно дышать.

— Все в свое время, милорд, — ответил как ни в чем не бывало Алекс. — Я привез вашему ангелу подарок, — сказал он и, круто повернувшись, направился к Юпитеру.

— Ангелу? — повторил Магнус, гневно взглянув на Лорен.

— Лидии… он имеет в виду Лидию, — торопливо ответила она.

Алекс сунул руку в седельную сумку и вернулся к дому; Пол, Итан и Магнус стояли рядом с Лорен.

— Мисс Хилл, — сказал он, протянув ей великолепную гардению, — не будете ли вы так любезны… э-э-э… передать это Лидии?

Молодая женщина нерешительно взглянула на него и увидела в его изумрудных глазах столько тепла, что сердце ее бешено забилось. Хватка Магнуса стала еще сильнее и причиняла ей боль. Она смущенно кашлянула и потянулась за цветком. Алекс вложил гардению ей в руку, скользнув кончиками пальцев по ее ладони.

— Я… Ах, что же мне ей сказать? — спросила она дрожащим голосом.

Он улыбнулся, не сводя с нее глаз, демонстративно не замечая остальных.

— Скажите ей:

Прекрасна, непорочна и умна.

И добродетелью одарена.

Да! Для восторгов есть причины!

Сладостное желание обвилось вокруг ее сердца, точно усик вьющегося растения, и Лорен тихо вздохнула. Никто не умеет тронуть ее так глубоко, как Алекс, подумала она, сквозь слезы глядя на гардению. Она слышала, как гортанно зарычал Магнус, как сердито и угрожающе забормотал Итан. Она медленно подняла глаза на Алекса и вернула ему сердечную улыбку.

— Вы здесь непрошеный гость, Сазерленд! — Голос Магнуса прозвучал угрожающе тихо. — Садитесь на свою лошадь и уезжайте.

Алекс перевел взгляд на Магнуса и усмехнулся:

— Вроде бы вы еще не дали брачные обеты, а, Берген? Так что рано предъявлять права на владение этой усадьбой.

Вдруг Магнус отпустил Лорен, шагнул к Алексу и, подбоченясь, остановился рядом с ним. Он был выше Алекса на добрых два дюйма.

— Я сказал — уезжайте. Вы здесь непрошеный гость.

Алекс фыркнул и, переступив с ноги на ногу, не без удовольствия посмотрел на Магнуса.

— Выходит, в Баварии считается дурным тоном пожелать новобрачным счастья? Да, Берген? Вы, немцы, предпочитаете вежливость язычников?

— Язычников? — тихо переспросил Магнус.

— Прошу прощения. Есть слово на каком-нибудь языке, которое было бы ему понятно, Лорен?

Внезапно Магнус бросился на Алекса, пытаясь схватить его за горло. Однако Алекс, обладавший мгновенной реакцией, ловко уклонился от удара и фыркнул:

— Чтобы причинить мне вред, вам, черт побери, нужно иметь более быструю реакцию, друг мой. Но в Англии существуют другие способы улаживать разногласия, если разногласия вам так необходимы.

— Прекратите! — взволнованно крикнул Итан, в то время как Пол, торопливо доковыляв до них, просунул между ними свою трость. — Для этого нет никаких причин! Берген, Сазерленд приехал пожелать вам счастья. Вот и всё! Ваши добрые пожелания с благодарностью принимаются, Сазерленд. Но граф только что приехал из Портсмута, и, пожалуй, вам лучше зайти в другое время. Если не возражаете…

— Нет, — ответил Алекс, — не больше, чем всегда. — Он взглянул на Лорен, буквально окаменевшую от происходившей у нее на глазах сцены. — Всего хорошего, Лорен, — спокойно сказал он, глядя ей в глаза. Потом кивнул Полу, повернулся и, вскочив на Юпитера, умчался, окутанный облаком пыли.

Магнус посмотрел ему вслед, затем резко повернулся к Лорен; лицо его от ярости пошло пятнами.

— Что он здесь делает, черт побери? — спросил он по-немецки.

Лорен пожала плечами:

— Он же сказал. Приехал пожелать нам счастья. Извините, я должна передать этот цветок Лидии, пока он не завял.

И она быстро скрылась в доме. Пол хлопнул Магнуса по плечу, заметив, что герцог очень любезен.

Ужин прошел для Магнуса просто ужасно. Он не сводил глаз с Лорен, которая, глядя в тарелку, отбрасывала одну за другой лежащие там горошины. Пол был необыкновенно оживлен, непрестанно болтал о проклятом герцоге. А дядюшка вслух рассуждал о том, на что собирается потратить деньги, которые Магнус предоставил Роузвуду в качестве свадебного подарка. Магнус едва дождался конца этой чертовой трапезы, резко поднялся и заявил, что должен удалиться. В городок.

Он молча вышел. Лорен последовала за ним. Хорошо, что этот простак Руперт привел его лошадь; Магнус швырнул седельные сумки на спину кобыле и повернулся к Лорен. Она стояла, сжав руки за спиной и слегка покачиваясь. Свет, проникавший из дома, падал ей на лицо, делая его еще более обворожительным. Магнус решил из приличия остановиться в Пемберхите, а не в Роузвуде и сейчас, глядя на Лорен, пожалел об этом Возможно, ему удалось бы побывать в ее комнате и изгнать из головы мысли о недавнем непрошеном визитере. Он стоял, скрестив руки на груди, и гнев его с каждой минутой возрастал. В конце концов, он имеет право знать, что здесь делает герцог. Однако Лорен не стала ничего объяснять. Она даже не попыталась пригладить его взъерошенный плюмаж и очень сухо с ним простилась. А это, по его мнению, не самое благоприятное начало для вступающих в брак.

— У вас какой-то озабоченный вид, Лорен. О чем вы думаете? — спросил он наконец, уязвленный тем, как неожиданно грубо прозвучал его родной язык.