Дьявол и ангел (№2) - Грешный ангел

Алекс насторожился, услышав шум в кустах, но зверя так и не увидел. Юпитер же вдруг взвился на дыбы и громко заржал. Застигнутый врасплох, Алекс схватил поводья, пытаясь сдержать жеребца, и едва не свалился на землю.

Юпитер промчался через поток, влетел в заросли. Алекс ничего не видел из-за плотной листвы, густая трава сковывала движения. Когда некоторое время спустя Юпитер вырвался из чащи на небольшую поляну, Алекс наконец овладел ситуацией. Стоя среди поляны, и конь, и всадник пытались отдышаться. Алекс почувствовал, что нога побаливает, и посмотрел вниз. Его штаны из оленьей кожи были разорваны, голень кровоточила — видимо, он поранился, когда они мчались сквозь колючие заросли.

— В чем дело, старина, неужто ты никогда не видал зайца? — Он погладил жеребца по шее и попытался повернуть обратно.

Юпитер двинулся с осторожностью и тихо заржал, когда его правая нога коснулась земли.

— Боже! — Алекс устало вздохнул и спешился. Он ощупал ногу жеребца, но, к счастью, перелома не обнаружил. Однако Юпитер не мог ступать на больную ногу.

— Вот досада! — пробормотал Алекс и огляделся. Земли Данвуди были обширны, но имели странные очертания, и у него не было полной уверенности, что он все еще находится на своей земле. Алекс снял шляпу и провел рукой по густым волосам, размышляя, что же теперь делать. О том, чтобы бросить здесь Юпитера, не могло быть и речи. Но пуститься с ним в долгий путь, не зная, что у него с ногой, рискованно. Не идти же пешком до Данвуди, слишком далеко. Кажется, к северу расположен Пемберхит, до него одна или Две мили.

Он привязал Юпитера к низкой ветке дерева и сунул ружье в кучу листьев.

— Присматривай за ним, — сказал он Юпитеру, погладил его по носу и вошел в чащу, направляясь в сторону Пемберхита.

Глава 4

Лорен бродила по жнивью в поисках свиньи Люси. Погода для этого времени года стояла необычно теплая, и девушка остановилась, чтобы расстегнуть воротник своего рабочего платья. Оглядела дорожку, которую сбежавшая Люси протоптала в пшеничной стерне, и задалась вопросом, сколько лет живут свиньи. Люси была уже очень стара и с годами становилась все упрямее. Дети любили ее. Это было выше понимания Лорен. В последний раз, когда Люси надумала отправиться на поиски какого-нибудь нового корма, Лорен с Рупертом приложили немало усилий, чтобы пригнать ее домой, но тогда она забралась не так далеко. На этот раз Руперт отправился в Пемберхит, взяв с собой Итана и Пола, так что Лорен пришлось одной разыскивать Люси. Она понятия не имела, что будет делать, когда найдет этот ходячий окорок, но свинью она должна привести, иначе дети просто сойдут с ума.

Она подошла к краю сжатого пшеничного поля, но Люси по-прежнему не было видно. По ту сторону поля росли фруктовые деревья, подаренные друзьями Эбби, лордом и леди Хавершем, дальше — редкие хилые стебельки зрелой пшеницы. А еще дальше простиралась бахча с растущими на ней тыквами. Лорен уже обменяла их на сало, которого им теперь хватит месяца на два.

Господи, какая жара! Под тяжелой копной густых волос вспотела шея, и Лорен попыталась связать их узлом, но смогла лишь убрать с лица несколько выбившихся прядей. Смахнув пот со лба, девушка побрела дальше, сокрушенно качая головой при виде истоптанного свиньей пшеничного поля.

Люси она обнаружила среди раздавленных тыкв. Громко чавкая, та с жадностью поглощала одну из них.

— Ох нет! — ужаснулась Лорен и подбежала к свинье. Люси уставилась на молодую женщину, но от тыквы не отошла.

— Вон отсюда! — крикнула Лорен, прекрасно зная, что за всю свою долгую жизнь Люси не подчинилась ни одному ее приказанию.

Свинья грозно захрюкала. Лорен подумала, что, если унесет последнюю оставшуюся в ряду тыкву, этот ходячий окорок, может, и пойдет за ней. Но едва Лорен потянулась к тыкве, как Люси бросилась на нее.

Лорен отскочила. Такого еще не бывало. Став между Лорен и полусъеденной тыквой, свинья принялась рыть землю. Лорен предусмотрительно отпрянула, но свинья не прекратила своего занятия и еще громче захрюкала. Лорен знала, что успокоить ее может только одно.

В отчаянии она запела песенку из пьесы Шекспира. Если что и любил угасавший Хельмут, так это хорошие пьесы. Не важно, английские, немецкие или французские. Спектакли, которые ставили в Бергеншлоссе, стоили огромных денег, и если Хельмуту тот или иной нравился, его повторяли несколько раз.

Ах, Сильвия, ах, какова она, Что ею восхищаются мужчины! — тихо пропела Лорен и умолкла. Но стоило Люси начать рыть землю, как Лорен снова запела:

Прекрасна, непорочна и умна.

И добродетелью одарена.

Да! Для восторгов есть причины!..

Люси перестала рыть землю и подозрительно посмотрела на Лорен.

Красу ее сравним ли с добротой? Ведь эти две повсюду ходят рядом! И всякий, одержимый слепотой, Прозреет, исцеленный красотой, Когда она его одарит взглядом.

Лорен осознавала всю нелепость своего положения: стоять посреди бахчи и распевать песенки для ходячего окорока. Однако другого выхода не было — если она замолчит, Люси бросится на нее. Но не может же она петь здесь до бесконечности. И Лорен, оказавшись в ловушке, размышляла, как ей быть.

Остановившись, Алекс снял сюртук и поднял ногу. Черт побери! Подошва его дорогого, очень дорогого сапога была прорвана камнем. Он столько заплатил за эти сделанные на заказ кожаные сапоги с ботфортами, что, казалось, в них можно дойти пешком до Шотландии и обратно. Перекинув сюртук через плечо, он двинулся дальше, морщась всякий раз, когда наступал порванным сапогом на камешек. Господи, никогда еще он не попадал в такое ужасное положение. Сначала этот упрямый зверь, потом Юпитер, а теперь сапог. Не говоря уже о том, что он просто плавится под палящим солнцем. Алекс сердито сдернул шейный платок, пробормотав пару теплых слов в адрес своего портного, как вдруг внимание его привлек какой-то странный звук.

Наверное, послышалось.

Он остановился, напрягая слух. Нежный голос пел веселую ритмичную песенку; она доносилась с ветром, казалось, ниоткуда.

Прекрасна, непорочна и умна. И добродетелью одарена…

Да, определенно у него галлюцинации. Это песенка из «Двух веронцев». Он едва сдержал смех, представив себе, что какая-то фермерша распевает песенку из пьесы Шекспира. Хмыкнув, Алекс покачал головой и снова пустился в путь, но тут же остановился.

Восславим ныне Сильвию, друзья!

Она достойна всех цветов и песней,

И в целом мире отыскать нельзя

Достойней Сильвии, прекрасней и прелестней!

Нет, это не галлюцинации. Он медленно повернулся туда, откуда доносилось пение, и тихо ахнул.

Боже Всемогущий, это не фермерша.

Неподалеку стояла женщина-видение. Женщина? То был ангел с рассыпанными по спине темно-каштановыми волосами. Мелкие завитки мягко обрамляли лицо. Боже, какая красавица! Классические, патрицианские черты лица, маленький прямой нос, полные губы цвета розы, голосок как у крапивника. Алекс тряхнул головой и, прищурившись, посмотрел на нее. Может, он перегрелся на солнце? Может, это наваждение? Он медленно двинулся к изгороди, очарованный и этим голосом, и этой красотой. Какое-то движение справа привлекло его внимание, и он нехотя оторвал взгляд от видения.

Вот это уже точно не наваждение.

Огромная злобная свинья вполне реальна. Алекс быстро перевел взгляд на ангела и нахмурился. Ангелы не носят простые платья и грубые башмаки на толстой подошве. Ангел оказался просто-напросто молодой женщиной, которая…

Черт возьми, непонятно, что она делает. Разве что стоит среди поля. И поет песню свинье.

Внезапно он смутился, осознав, что смотрит на нее так, как если бы она была бесценным произведением искусства. Надо хотя бы спросить, не знает ли она, как далеко до Пемберхита. Опершись ногой о каменную изгородь, он окликнул ее:

— Добрый день!

И женщина, и свинья вздрогнули и посмотрели на него, широко раскрыв глаза от удивления. Спустя мгновение женщина опасливо взглянула на свинью, а свинья — на женщину.

Затем свинья ринулась в наступление.

Ангел с криком повернулся и побежал к изгороди; длинные волосы развевались словно знамя. Ангел бежал что было мочи, свинья не отставала. Алекс отбросил свой сюртук и попытался помочь, протянув руки. Но свинья, которая весила чуть ли не в четыре раза больше женщины, двигалась с устрашающей скоростью и настигала ее. Должно быть, женщина почувствовала это, потому что обернулась и вскрикнула. Добежав до изгороди на какую-то секунду раньше свиньи, она, не обратив внимания на протянутые руки Алекса, перекатилась через ограду словно клубок и свалилась прямо на голову Алексу. Он обхватил ее талию, но от толчка утратил опору, и оба грохнулись на землю.

Не понимая, что случилось, Алекс зажмурился, увидев синее небо. Но в следующее мгновение мысли его прояснились, и он сообразил, что руки его сомкнуты под ее упругим задом. Не успел он опомниться, как небо внезапно скрылось за прекрасным ангельским личиком, живые глаза кобальтового цвета угрожающе сощурились, волосы рассыпались по плечам и упали ему на грудь.

— Вы что, с ума сошли? — крикнула она и вскочила на ноги.

Алекс, несколько ошеломленный, приподнялся на локтях, настороженно глядя, как она отряхивает платье.

— Я?! — переспросил он, не веря своим ушам. — Я, сударыня, не пел песенки свинье!

— Вы ее испугали! Неужели вы не видели, что до этого она вела себя вполне прилично? — закричал ангел.

Порядком удивленный, Алекс с трудом сел, нашел свою шляпу и поднялся на ноги. Что эта девчонка себе позволяет? На него еще никто никогда не кричал. Даже голоса не повышал.

— Возможно, я испугал ее, но вы-то о чем думали? — парировал он. — Эта свинья намеревалась проглотить вас целиком, а вы стояли и пели, как актриса на сцене!

— На сцене? Я ее успокаивала, неужели вы не поняли? — воскликнула она и подбоченилась, сверкая глазами.

— Успокаивали? Что за чушь! Глупышка вы эдакая, ведь она могла вас убить!

— Да кто вы такой, чтобы называть меня глупышкой? — закричала она, но гнев исчез с ее лица с быстротой облачка.

И она рассмеялась.

Не вежливым смешком, который он привык слышать отдам, а смехом, исходившим из самой глубины души. Она обхватила себя руками, словно пытаясь сдержать смех, и весело откинулась назад. Лучи солнца, озаряющего землю, блестели на ее волосах, зажгла я темно-золотые отблески в густых прядях. За розовыми губами приоткрылся ряд ровных белых зубов; она смеялась так, что в уголках ее блестящих синих глаз показались слезы. Алекс, совершенно не привыкший к такому безыскусному проявлению радости, нервно переминался с ноги на ногу.

— Р-разве вы н-не понимаете? — сквозь смех проговорила она, вытирая выступившие слезы. — О чем мы спорим? О какой-то упрямой старой свинье! — весело воскликнула она, и снова последовал взрыв смеха.

«Это прекрасно, что после такого испуга с ней не приключилась истерика, — думал Алекс. — Напротив, она развеселилась и заразила меня своим весельем».

— Вы не ушиблись? — спросил он, растянув губы в улыбке. Она покачала головой, отчего завитки заплясали вокруг ее безупречного лица.

— Нет, — ответила она, усмехнувшись. — А вы?

— Тоже нет.

Она посмотрела на него сквозь густые загнутые ресницы.

— Мне, знаете ли, очень стыдно! Я свалилась прямо вам на голову! Думала, вы… вы отодвинетесь.

Алекс наклонился за своей шляпой и хмыкнул.

— В мои намерения входило помочь вам переправиться через ограду.

Она от души рассмеялась.

— И вы полагали, что я буду перебираться через нее на цыпочках, когда за мной гналась эта зверюга?

— Пожалуй, да, — нерешительно признался он. Господи, ее улыбка сверкает так же ярко, как это проклятое палящее солнце.

— Я — Лорен Хилл, — представилась она, протягивая руку. Внутри у него пробежал холодок, когда он легонько сжал ее длинные, изящные пальцы.

— Алекс Кристиан, — произнес он, не отрывая глаз от ее руки. Наконец, спохватившись, взглянул на нее.

Слегка покраснев, она медленно высвободила руку, бросила взгляд на носки своих неуклюжих башмаков и чопорно сжала за спиной руки.

— Можно подумать, свинья решила, что в качестве трапезы вы не стоите ее усилий, — заметил он.

Она резко вскинула голову и, тихо ахнув, стала оглядываться по сторонам.

— Да куда же подавалась эта дурацкая свинья? — тихонько прошептала она. — И почему Люси каждый раз убегает? Можно подумать, будто мы ее не кормим!

— Люси?

— Мы назвали ее Люси восемь лет назад, когда стало ясно, что она слишком стара и уже не годится на хороший рождественский обед.

— Понятно. И часто вы поете ей песни? — спросил он, и уголки его губ изогнулись в какой-то странной усмешке.

— Нет, — тихо ответила она, не отрывая глаз от его губ, — только когда она сердится.

О небо, как бы ему хотелось, чтобы она смотрела на его губы совсем по-другому! Охваченный непривычным для себя возбуждением, он резко повернулся в сторону бахчи.

— Очевидно, Люси любит тыквы.

— Да, очень любит.

Нахмурившись, мисс Хилл подошла к изгороди. Алекс невольно последовал за ней, любуясь мягким изгибом ее стройных бедер и роскошными вьющимися волосами, развевающимися на ветру.

Вдруг она обернулась и внимательно посмотрела на него.

— Вы сбились с дороги?

— Сбился с дороги? — переспросил он заикаясь.

— Да. Надеюсь, не будет с моей стороны дерзостью спросить, по какой причине вы находитесь здесь?

Алекс был так очарован ее сапфировыми глазами и так удивлен ее не совсем обычным поведением, что не сразу ответил.

— Видите ли, я потерял ориентацию. — «Если не рассудок», — подумал он про себя. — Дело в том, что мой конь поранил ногу, и я пошел за помощью пешком. Думал, Пемберхит неподалеку…

— Еще три мили, — обнадежила его мисс Хилл. — А где ваш конь?

— На маленькой полянке в нескольких милях к югу. Не будете ли вы так добры указать, в каком направлении нужно идти? — спросил он, испытывая неудобство от того, что смотрит на нее с обожанием, точно мальчишка. Но ведь он простой смертный, а таких замечательных глаз, как у нее, никогда не видел.

— Значит, вы пойдете в Роузвуд! А когда Руперт вернется из города, я пошлю его за помощью, — сказала она и так очаровательно улыбнулась, что он судорожно сглотнул.

Он уже слышал о Роузвуде Руперт? Значит, она замужем?

— Ваш муж сейчас дома?

— Муж? — переспросила она смущенно и вдруг рассмеялась. — Я не замужем, мистер Кристиан. Руперт живет в Роузвуде — я хочу сказать, с моим дядей, братом и со мной. Ах да, еще миссис Питерман, — поспешно добавила она.

Он так обрадовался, что она не замужем, что даже сам удивился.

— Буду весьма признателен Руперту за помощь.

Все еще улыбаясь, она перекинула прядь волос через плечо. И сделала это так изящно, что Алекс снова сглотнул.

Потом указала на едва различимую тропу и сказала извиняющимся тоном:

— Боюсь, придется еще немного пройти.

— Сожалею, что не могу предложить вам экипаж. Она хихикнула. Говорить в сложившейся ситуации об экипаже было и в самом деле смешно.

— О, сегодня слишком хороший день, чтобы ездить в экипажах, мистер Кристиан. Пройдет, пожалуй, не один месяц, прежде чем мы снова сможем насладиться такой погодой.

Хорошая погода? А он прямо-таки задыхается от жары. Слегка прихрамывая, Алекс шел рядом с этим очаровательным созданием. Ее взгляд остановился на темно-красной струйке, вытекающей из его сапога.

— Полагаю, это ежевика.

— Не поняла.

Он указал на свою ногу.

— Видимо, Юпитер попал в заросли ежевики, — объяснил он.

— Ах, ежевика, — пробормотала она, но он уже успел заметить, как зарделось ее лицо.

— Где вы выучили песенку, которую пели? — спросил он после наступившего молчания.

— Это песенка из шекспировской пьесы, — отмахнулась она.

— Из «Двух веронцев», — уточнил он. Мисс Хилл бросила на него удивленный взгляд.

— Ну да! Откуда вы знаете? — Она просияла, не скрывая восторга.

Откуда он знает? Он был меценатом, брал ложи в лучших театрах и концертных залах Европы. Но сейчас разговор о таких вещах мог показаться несколько неуместным.

— Я поклонник Шекспира, — просто ответил он.

— Ах, «Сладкогласый лебедь Эйвона», — вздохнула девушка.

Алекс выгнул бровь. Поет Шекспира и цитирует Бена Джонсона?

— Вы читали мистера Джонсона?

Ангел засмеялся.

— Мы живем в стороне от торных дорог, сэр, но не настолько отстали, чтобы не читать английской литературы.

Он кивнул, не в силах оторвать от нее взгляд. Простое коричневое платье и грубые башмаки делали ее похожей на деревенскую девчонку. Но судя по речи, она была хорошо воспитана и к тому же образованна. Впрочем, какое это имело значение, когда она смотрела на него своими сапфировыми глазами? Она откинула со лба волосы. Алекс с трудом поборол желание коснуться этой шаловливой пряди.

— Вы любите стихи? — спросила она.

Он кивнул, назвав парочку своих любимых поэтов. И очень удивился, потому что она знала обоих и продекламировала несколько строк из их стихотворений. Он был потрясен. Вот уж не ожидал найти на бахче столь удивительное существо.

Спустя четверть часа показался амбар. Три дойных коровы щипали траву. Их пас маленький мальчик. Девушка заметила, что ее спутник смотрит на амбар, и с гордостью сообщила:

— У нас только что родилась телка. Хорас боится, как бы самая большая корова не затоптала малышку, вот и определил себя в пастухи.

«Хорас, наверное, ее сын», — подумал Алекс и похолодел, когда бросил взгляд в сторону мельницы.

— Сколько же у вас детей?

— В настоящее время пятеро. Иногда бывает шестеро, а то и семеро.

Как ни смешно, он не был удивлен, только чуть-чуть разочарован. Алексу почему-то казалось, что деревенские женщины постоянно рожают детей, и сколько их у его новой знакомой на данный момент, его не касается. Деревенские дети, к несчастью, часто болеют и умирают. И все же он спросил:

— У вас пятеро детей? — И рассердился на себя за это. Она остановила на нем взгляд своих темно-синих глаз и, заметив на его лице удивление, рассмеялась.

— Да нет, сэр, это не мои! Дети, живущие в Роузвуде, — наши подопечные. Сироты, — пояснила она, — за исключением Руперта.

Внезапно на гребне холма появился еще один мальчик, потом Алекс увидел четыре трубы над маленьким помещичьим домом. Мисс Хилл помахала рукой. Слава Богу, что это не ее дети, подумал с облегчением Алекс, идя за ней к амбару. Малыш, пасший коров, с виду не старше семи-восьми лет, бросился им навстречу.

— Хорас, смотри, куда ступаешь! — крикнула она и засмеялась, наморщив носик. — Стадо у нас маленькое, но удобрений производит в избытке.

Алекс хотел сказать, что, по его глубокому убеждению, это присуще всем стадам, однако насторожился, услышав крик. Он решил, что второй мальчуган ушибся, круто повернулся и с трудом сдержал возглас изумления, увидев на его лице отвратительное родимое пятно.

— Да ну же, Леонард, ведь это не пират, — сказала, смеясь, мисс Хилл.

Прикоснувшись к его виску, она улыбнулась ему так лучезарно, словно мальчуган был самим Адонисом.

Боже правый, она действительно ангел.

Алексу снова показалось, что все происходящее — сон. Мальчики смотрели на мисс Хилл с обожанием, а она, ангел во плоти с голосом из чистого золота, смеясь, угощала их рассказом о приключениях Люси, ласково касаясь то одного, то другого своими изящными пальчиками. Уверенный, что рот у него разинут от удивления, Алекс сжал челюсти, пытаясь сохранить совершенно бесстрастный вид.

— Мистер Кристиан, можно представить вам Леонарда? — И она, улыбаясь, указала на мальчика с родимым пятном. — И Хораса тоже.

— Добрый день, — услышал Алекс собственный голос.

— Добрый день, сэр, — прощебетали мальчики в унисон.

— У нас в Роузвуде еще четверо воспитанников, — сказала мисс Хилл. — Салли, Теодор и Лидия сейчас в доме. Руперт и мой брат Пол поехали с дядюшкой в Пемберхит.

— Сегодня очередь Теодора присматривать за Салли, — сообщил Леонард Алексу.

Тот решил, что Салли болеет какой-то ужасной болезнью. Мисс Хилл между тем велела мальчикам бежать вперед и предупредить миссис Питерман, что у них гости.

— Я побегу с вами наперегонки до самого верха! — крикнул Хорас, и мальчики со всех ног помчались к дому.

— Сейчас время обеда. Представляю, как вы проголодались, — проговорила мисс Хилл. Алекс улыбнулся:

— Мне бы не хотелось быть навязчивым.

— Навязчивость здесь ни при чем, сэр. Мы будем очень рады.

— Если вы уверены… Не могу не признаться, что действительно проголодался.

Он и сам не знал, что заставило его согласиться. Отчасти ему хотелось еще раз взглянуть на родимое пятно мальчика, посмотреть, как выглядят остальные дети. А главное — как можно дольше любоваться ангелом. Все это — Роузвуд, Люси, прелестная словно ангел девушка — глубоко заинтересовало Алекса, он даже замедлил шаг. Но мисс Хилл уже поднималась по холму, и он поспешил следом.

Лорен не заметила, что идет очень быстро. Боже мой, она просто спятила! Едва приглашение к обеду сорвалось с ее губ, как она подумала: а вдруг Итан вернулся? Побледнев при мысли об этом, Лорен ускорила шаг, стремясь оказаться дома быстрее, чем гость. Ей было стыдно, что такой достойный, образованный человек встретится с Итаном.

Она уже почти бежала и влетела бы прямо в двери, не останови ее мистер Кристиан осторожным прикосновением к ее руке. Лорен изумилась и мгновенно опустила глаза проверить, не охвачена ли рука огнем. Ибо именно это она почувствовала: странное покалывающее ощущение быстро распространилось до самой груди. Затаив дыхание, Лорен взглянула на своего спутника. Господи, Алекс Кристиан, кто бы он ни был, без сомнения, самый красивый мужчина из всех, с кем ей доводилось встречаться. Он был больше шести футов ростом. Каштановые волосы отливали золотом, изумрудные глаза излучали тепло, способное растопить лед. Не говоря уже о том, что под его взглядом она сама таяла.

— Прошу прощения, мисс Хилл. Не подумайте, что я умираю с голоду! — Он усмехнулся.

Щеки Лорен запылали; как, должно быть, глупо она выглядела, когда бежала к обеденному столу, точно Люси к своим помоям. Он, похоже, ждал от нее ответа, но, Боже Всемогущий, Лорен не могла отвести от него глаз. Лицо у него было обветренное, грубоватое, с квадратным подбородком, покрытое густым загаром, плечи широкие и мускулистые, ноги сильные. Она попыталась взять себя в руки и рассмеялась, но как-то нервно, чувствуя, как горит у нее лицо, и ужасно обрадовалась, увидев на задней лестнице миссис Питерман с огромной глиняной миской в руках. Никогда в жизни она так не радовалась появлению экономки. Миссис Питерман, яростно взбалтывая содержимое миски, внимательно смотрела на мистера Кристиана.

— Миссис Питерман, могу я представить вам мистера Кристиана?

— Здравствуйте, миссис Питерман, — вежливо отозвался тот.

Экономка, прищурившись, посмотрела на Лорен и проворчала:

— Эта проклятая свинья уже в загоне. Я послала за вами Леонарда, опасаясь, как бы она вас не убила!

Лорен засмеялась, но как-то натянуто и, почувствовав это, вся внутренне сжалась.

— Она, конечно, пыталась, но мистер Кристиан любезно помог мне.

— Мисс Хилл слишком великодушна. Точнее было бы сказать, что она уцелела вопреки моей помощи.

— Вам нравится бродить по полям, мистер Кристиан? — спросила миссис Питерман.

Лорен поморщилась. Экономка все еще переживала из-за ее отказа Тэдиусу Привереде и теперь к любому мужчине, обитающему в радиусе десяти миль вокруг Пемберхита, возможному претенденту на роль жениха, питала неприязнь.

— У него конь захромал, миссис Питерман. Может, Руперт поможет, — пробормотала Лорен, бросив на миссис Питерман умоляющий взгляд.

— Руперта сейчас нет, — ответила та и гордо прошествовала в кухню.

Лорен готова была от стыда провалиться сквозь землю.

— Миссис Питерман всегда на страже.

— И я прекрасно понимаю почему.

От этих слов кровь опять бросилась ей в лицо. Охваченная смущением, она прошла в кухню, не смея оглянуться и посмотреть, идет ли он следом. Как ни странно, он шел. Она велела Лидии показать Алексу, где можно умыться; девочку пришлось подтолкнуть, потому что она замерла, с благоговейным восторгом глядя на прекрасного незнакомца. Едва мистер Кристиан вышел, Лорен резко повернулась к миссис Питерман.

— Пожалуйста, ну пожалуйста, скажите мне, что дяди нет дома! — простонала она, опускаясь на табуретку.

Миссис Питерман не удостоила ее даже взглядом, устремив его на плиту.

— Его нет дома, и благодарите небо, что это так! О чем вы думали, притащив в дом совершенно незнакомого мужчину? — выпалила она.

— Его конь поранился! И ему пришлось бы блуждать пешком по окрестностям. Неужели надо было оставить его в беде?

Миссис Питерман бросила на молодую женщину суровый взгляд, сунув ей миску с тушеным мясом. Лорен не обратила на этот взгляд никакого внимания; она не могла объяснить ни самой себе, ни тем более миссис Питерман, что готова сопроводить этого незнакомца в преисподнюю и обратно за одну его улыбку, что его сильные ноги, туго обтянутые лосинами, заставляют учащенно биться ее сердце. Она прошла к старому, выщербленному столу, накрытому для детей, громко стукнув о него миской. Теодор, чей нос был погружен в книгу, вздрогнул. Ему только что исполнилось десять, и он буквально проглатывал каждую новую книгу, попадавшую в дом. Рядом с ним сидела Салли, за которой Теодор должен был присматривать в этот день. Салли было всего четыре годика, поэтому остальные дети по очереди присматривали за ней.

— Леонард сказал, что вы привели обедать пирата, — с надеждой в голосе проговорил Теодор.

Лорен улыбнулась и протянула ему несколько деревянных мисок, жестом велев расставить их на столе.

— Леонард ошибается, милый, мистер Кристиан — джентльмен, у которого захромала лошадь. Вряд ли он вообще когда-нибудь был на борту корабля.

Теодор, старательно расставляющий миски, задумался, потом просиял:

— Бывает, что пираты нарочно ведут себя как джентльмены. Может, он не хотел пугать вас?

— Уверяю тебя, он не пират, он просто ищет хорошего лошадиного доктора.

— Да, но, может, он как раз ехал на свой корабль, когда конь поранился!

— Милый, мы ведь живем очень, очень далеко от моря, — сказала Лорен, погладив белокурые локоны мальчугана.

— Но он должен был ехать именно здесь, мисс Лорен! — крикнул Хорас, показавшись в дверях. Он подбежал к столу и занял свое место. — Леонард говорит, что если бы он поехал по большаку, констебль поймал бы его!

— Констебль? — Лорен засмеялась. — А как ты думаешь, что стал бы делать констебль, поймав мистера Кристиана? Ведь при нем не было награбленной добычи, значит, констебль не имел никаких оснований задерживать его. Боюсь, Леонард забивает тебе голову всякими историями, которые сам же и придумывает.

— Я сильно сомневаюсь, что история, рассказанная вами, лучше, — раздался в дверях раздраженный голос миссис Питерман. Она положила на стол две только что испеченные буханки хлеба, которые Лорен тут же принялась резать.

— Это не история, миссис Питерман, — сказала она весело. — Это факт!

— Нет он пират, — весьма авторитетно заявил Леонард, подходя к столу. — На нем замечательные пиратские сапоги.

— Уверяю вас, — возразил мистер Кристиан, — что такие сапоги не сгодились бы даже самому захудалому пирату.

Лорен подняла глаза; атлетическая фигура Алекса заняла весь дверной проем, он улыбался детям, и у нее опять закружилась голова. Опустив глаза, она заметила, что отрезала кусок хлеба величиной с кирпич. Поспешно разрезав его на три части, молодая женщина приветливо улыбнулась мистеру Кристиану, чувствуя, что сейчас окончательно растает как масло.

Она указала ему на стул.

— Пожалуйста, садитесь, мистер Кристиан. И прошу вас, не судите этих мальчиков слишком строго. С тех пор как Пол стал им читать вечерами разные истории про пиратов, они в каждом мужчине видят разбойника, промышляющего в открытом море.

Лидия все еще стояла в дверях, не сводя глаз с мистера Кристиана.

— Лидия, — мягко окликнула ее Лорен, и девочка медленно подошла к столу. Она не могла оторвать глаз от мистера Кристиана, так же как сама Лорен. Обычно Лидия не могла говорить почти ни о чем, кроме как о Рэмси Бейнсе, в которого была отчаянно влюблена, но усевшись напротив мистера Кристиана, уставилась на него, разинув рот в полном восторге, так что Лорен едва не расхохоталась. Она прекрасно понимала, что чувствует Лидия.

— Я не пират, — сообщил Алекс детям, — по крайней мере последние пять лет не был им. Констебль Ричарде… — Он замолчал, бросив на детей лукавый взгляд. За исключением Салли, пытавшейся вылепить из хлебного мякиша куколку, у всех на лицах был написан неподдельный ужас. Алекс беспечно пожал плечами. — Простите. Я не хотел бы утомлять вас подробностями, — сказал он и с удовольствием принялся за тушеное мясо.

Лорен сдержала смех и подтолкнула локтем Лидию, чтобы та взяла себе хлеба.

— Констебль Ричарде? Какая ирония судьбы! — сказала она, пододвигая миску Салли. — Говорят, он много лет преследовал какого-то злого пирата. — Замолчав, молодая женщина посмотрела в окно. — И так и не поймал его — говорят, ему по сей день мерещится этот пират. Но, разумеется, это другой констебль Ричарде.

Она глянула на мистера Кристиана, который ответил ей озорным взглядом. Дети, озадаченные, молчали, внимание их было приковано к мистеру Кристиану. Что он ответит? Напряжение достигло предела.

— Конечно, другой, — медленно проговорил он, и напряжение сразу спало. Все разочарованно опустили плечи. — Если только речь не идет о Роберте Ричардсе?

Внезапно все снова подались вперед, ложки замерли на полпути от мисок ко ртам, и взгляды устремились на Лорен.