Глава 1

Бавария, 1828 год

Пол Хилл испугался по-настоящему, когда увидел незнакомую ему молодую женщину, на которой, как ему показалось, было платье его сестры Лорен и золотой медальон, подаренный им сестре в день ее шестнадцатилетия. Стоя в сыром зале готического замка, Пол засомневался, не слишком ли поздно приехал. Пока эта женщина искала кого-нибудь, кто мог бы разобраться в его жалких потугах объясниться по-немецки, мелькнула страшная мысль, что и на этот раз он вряд ли сумеет помочь сестре. Охваченный паникой, он судорожно сглотнул. Возможно, нет ничего особенного в том, что эта женщина носит одежду и драгоценности Лорен, но найти в данный момент разумное объяснение сему факту он не мог.

Опираясь на трость, молодой человек перенес тяжесть тела с искалеченной ноги на здоровую. Если бы не этот его физический недостаток, он мог бы спасти сестру еще два года назад, обеспечить и выдать замуж прежде, чем у дяди Итана появился этот отвратительный план. Он мог бы…

— Чем могу служить, господин?.. — спросил по-немецки согбенный старик, появившись перед Полом.

Пол оторвался от своих мыслей и устремил на него холодный взгляд.

— Я приехал за своей сестрой, — заявил он с важностью. Лакей молча смотрел на него. Пол сокрушенно вздохнул; в отличие от сестры у него не было способностей к языкам.

— Моя сестра. Лорен Хилл, — попытался объяснить он на плохом немецком.

Старик просиял:

— Ах, графиня Берген! Она очень обрадуется. Мы не знали точно, когда вы приедете, — добавил он на прекрасном английском и улыбнулся, продемонстрировав три зуба.

От удивления Пол выпрямился во весь рост.

— Я требую немедленно сообщить, где она! Старик поджал губы и, шаркая, двинулся вперед.

— Я с радостью провожу вас к графине, — засопел он, — если желаете. В настоящее время она находится в помещении для прислуги.

Значит, они заставили ее прислуживать, варвары!

— Графиня в помещении для прислуги? — вскинулся Пол.

— Прошу прощения, сэр, помещения для прислуги расположены на северной стороне замка, — ответил старик, открыв тяжелую дубовую дверь.

Пол, опередив старика, устремился через двор в указанном направлении. Свернув за угол, он услышал смех, доносящийся из низких каменных построек, расположенных вдоль старой крепостной стены. Он подумал о наихудшем из всех оскорблений, которым могли подвергнуть Лорен, и невольно схватился за висевший на боку маленький пистолет.

В своем последнем письме она сообщала ему о смерти мужа, графа Хельмута Бергена, и намекала, что обстановка в доме весьма напряженная. Магнус, новый граф, племянник Хельмута, был против ее странного брака со старым графом. И неудивительно — их опекун и дядя, лорд Итан Хилл, устроил этот нелепый брак с условием, что после смерти графа все состояние перейдет к Лорен; он провернул это дельце воистину талантливо. Черт побери, если с Лорен что-нибудь случилось, он задушит Итана собственными руками!

Хор немецких голосов взлетел к серовато-синему небу, и Пол попытался ускорить шаг, но на мокрой, вымощенной камнем дорожке это было почти невозможно. Снова раздался взрыв смеха. Сердце его сильно забилось, и он устремился к первой же двери. Распахнув ее, схватился за косяк, чтобы не упасть.

С тем же чувством он мог распахнуть ворота кладбища, расположенного у стены замка, и выбрать там себе место. Посреди комнаты, окруженная группой людей, стояла Лорен в простом коричневом платье, ее темно-каштановые волосы были стянуты на затылке и небрежно переброшены через плечо. В углу Пол увидел мужчину, возвышающегося над остальными, на лице у него была написана нескрываемая скука. Судя по дорогому, элегантному костюму, можно было предположить, что это и есть новый граф Берген. Лорен улыбалась ему сверкающей улыбкой.

Как того и опасался Пол, сестра его была в центре внимания. И о проклятие! Девушке все это явно нравилось. Пол незаметно прокрался в комнату. Ведь он почти не сомневался, что найдет сестру за пределами холодных каменных стен, в страхе ожидающую своего спасителя.

Но такое могло случиться с кем угодно, только не с Лорен.

Она весело произносила прощальные слова, и, оглядев присутствующих, он заметил, что кое-кто, к сожалению, смотрит на нее с восторгом. Из ее длинного монолога на немецком он догадался, что Лорен объясняет каждому, что уезжает.

Громко откашлявшись, Пол привлек к себе внимание. Лорен прервала свой монолог и обернулась через плечо. Лицо ее мгновенно озарилось яркой улыбкой, и, пробравшись сквозь толпу, она с радостным криком бросилась в объятия брата.

— Ах, Пол! Я так благодарна тебе, что ты приехал! Ты и представить себе не можешь, как я тебя ждала! Ужасно по тебе соскучилась! — восклицала она, пылко целуя брата в обе щеки. — Ах, Господи! Какой же ты красивый!

Пол почувствовал, как к лицу прихлынула кровь. Он схватил Лорен за руки, отстранил и настороженным взглядом окинул собравшихся.

— Я тоже скучал по тебе. Ты готова? Экипаж ждет нас, — тихо проговорил он.

Смех Лорен походил на музыку.

— Да, только позволь мне распрощаться со всеми. — Она снова с улыбкой повернулась к толпе, ловя ответные улыбки. Не улыбался только Магнус Берген, и Пол содрогнулся, глядя на его хмурое, словно высеченное из камня лицо. Боже милостивый, какой же он огромный и совершенно не похож на счастливого человека.

— Кто это? — спросил Берген на чистейшем английском.

— Мой брат Пол, — радостно сообщила Лорен. И, обратившись к остальным, повторила уже по-немецки: — Мой брат. Все заахали и одарили Пола лучезарными улыбками.

— Пойдем, Лорен, — прошептал Пол. — Нам пора. Он схватил сестру за локоть, намереваясь как можно быстрее увести ее отсюда.

— Подожди! Я забыла герра Бауэра! — Она вырвалась и снова бросилась в гущу собравшихся, где какой-то садовник рылся в грубом пеньковом мешке. Он быстро заговорил по-немецки; все подались вперед, напряженно прислушиваясь. Торопливым движением тот извлек из мешка крупную картофелину и протянул Лорен, перейдя на шепот. Девушка наклонилась, внимательно глядя на него, потом вдруг выпрямилась и тепло улыбнулась. Берген нетерпеливо вздохнул и скрестил на груди свои тяжелые руки.

— Ах, господин Бауэр, благодарю вас от всего сердца! — воскликнула Лорен и нежно погладила садовника по руке, отчего лицо его покрылось румянцем по крайней мере трех различных оттенков.

Таким образом, Пол смог присоединить к списку безнадежно одураченных глупцов, увлекшихся его сестрицей, еще и полоумного садовника. Ее цветущая красота привлекала всех. С густыми, вьющимися волосами, необыкновенными глазами цвета синего кобальта, сверкающими, словно сапфиры, она обладала улыбкой, способной легко обезоружить мужчину, причем с таким видом, словно не замечала этого, а если и замечала, то оставалась равнодушной. Пол никогда не видел, чтобы она наряжалась, или взмахивала ресницами, или вообще кокетничала. Лорен была именно такой, какой все ее видели, — совершенно безыскусной. Настолько безыскусной, что могла не задумываясь принять картофелину в дар от какого-то простака. Ее душевная щедрость не знала границ.

Боже, как нужна она им там, в Роузвуде!

— Лорен! — с нетерпением окликнул ее Пол с очаровательной улыбкой, бережно прижав картофелину к груди, девушка покорно пошла к брату, помахивая рукой и желая всем самого доброго. Едва она приблизилась к Полу, как тот увлек ее за собой.

Следом за ними из сырого, переполненного людьми коттеджа вышел Берген, что-то бормоча по-немецки, в то время как Пол чуть ли не тащил сестру к карете.

— Это не совсем верно! — воскликнула она в ответ на какие-то слова Бергена, глянув на него через плечо, улыбаясь и хмурясь одновременно.

Пол попытался ускорить шаг.

Но Лорен, благослови Господи ее добрую душу, остановилась, когда они были уже во дворе, и повернулась к тому, кто грозил вышвырнуть ее вон из замка.

— Прощайте, граф Берген! Вы были очень добры, учитывая все обстоятельства, и я хочу, чтобы вы знали, как высоко я это ценю! — Она присела в почтительном реверансе.

Берген расставил ноги и скрестил на груди свои мощные руки.

— Значит, вы намерены уехать? — спросил он хмурясь. — А я думал, мы договорились кое о чем.

Прищурившись, Пол бросил взгляд на Лорен; если понадобится, он готов драться.

— Договорились?

— Ах это! — сказала Лорен, небрежно махнув рукой. — Графу Бергену пришла в голову блажь, что я должна здесь остаться и вести хозяйство. Я действительно согласилась, но только до твоего приезда. И выполнила свое обещание. — И, послав Магнусу сияющую улыбку, она решительно кивнула.

Тот хмыкнул.

— Этот замок — место, достойное вас. Зачем же возвращаться на ту ферму, если вы можете быть здесь полной хозяйкой? — стоял он на своем, указав жестом на старую стену и господский дом.

Пол уставился на Бергена.

— Вы намерены сделать мою сестру домоправительницей?

— Нет, конечно же, нет! — резко бросил гигант. — Нашему замку, Бергеншлоссу, нужна хозяйка, я часто отлучаюсь из дома…

— Магнус, — ласково произнесла Лорен, — вы же знаете, что я не могу остаться.

— Почему? — сердито спросил Берген. Но тут же взял себя в руки, пробежал пальцами по своим соломенным волосам и опустил на мгновение глаза. — Да, я наговорил вам лишнего, о чем впоследствии пожалел, — смущенно признался он. — И не виню вас за ваше желание уехать отсюда. Но вы привнесли в Бергеншлосс немного… радости, и я… они… хотим, чтобы вы остались. — Он бросил через плечо взгляд на слуг.

Лорен просияла:

— Я рада это слышать! Но остаться не могу. Берген ударил себя кулаками в грудь.

— Можете!

Невероятно, но Лорен направилась к великану. Немец как-то странно посмотрел на нее, до того странно, что Пол шагнул вперед, крепко сжав трость.

— Сейчас я нужна своей семье, вы это знаете, — прошептала Лорен и, к величайшему изумлению Пола, приподнявшись на цыпочки, поцеловала великана в щеку. — Но я благодарна вам за ваши добрые слова.

Берген удивился не меньше Пола и даже не нашелся что ответить. Какое-то время он пристально смотрел на Лорен, все больше и больше мрачнея. Пол заметил, что у великана задергалась щека. Еще немного — и последует взрыв. Но взрыва не последовало, Берген лишь покачал головой.

— Может быть, приедете в гости, — пробормотал он со вздохом.

— Мне бы очень этого хотелось, — произнесла Лорен.

— Мы будем скучать по вас, — добавил он. Она бросила быстрый взгляд на его внушительную фигуру и улыбнулась слугам.

— Я тоже буду скучать, даже по вас, граф Берген! — Коротко засмеявшись и весело подмигнув ему, она повернулась и пошла к экипажу. — Ты готов, Пол?

О да, вполне. Он подсадил Лорен в экипаж и стукнул кулаком в стенку прежде, чем Берген снова заговорил. Экипаж, качнувшись, тронулся, а Лорен выглянула из маленького окошка и помахала, посылая прощальные приветствия; она смеялась, глядя, как слуги натыкались друг на друга, выкрикивая слова прощания. Последнее, что видел Пол, пока экипаж громыхал по мосту, был Берген, смотрящий им вслед и прижимающий к груди скрещенные руки.

Когда наконец они выехали за пределы замка, Лорен захлопнула окно и устроилась на потрескавшемся кожаном сиденье.

— Ах, Пол! — Она улыбнулась. — Как же я тебе благодарна, что ты приехал! Я так соскучилась! Ты не поверишь, каким странным стал Магнус Берген!

О, в это он мог поверить. Трясясь на почти непроезжей баварской дороге, Лорен весело болтала о последних месяцах, проведенных в Бергеншлоссе, как будто не она совершила безумный поступок, поставив подпись под отказом от всего, что унаследовала, до последнего пенни. Как будто Берген просто так перешел от угроз повесить ее на башенке к просьбе быть хозяйкой в этом чудовищном сооружении, которое он называл Бергеншлоссом.

— Граф Берген, — раздраженно заметил Пол, вклиниваясь в какой-то момент в поток сестриной болтовни, — граф Берген — осел. Как тебе удалось очаровать их всех? Это выше моего понимания.

— Граф Берген вовсе не осел. Я думаю, ему здесь довольно одиноко. Видишь ли, он привык к городу. Кстати, я не очаровываю… ну… ослов, — с легкой обидой добавила Лорен. — А знаешь, ты вырос на пару дюймов, — сменила она тему.

Пол смущенно усмехнулся.

— На дюйм с четвертью, — не без гордости уточнил он.

— Разумеется, миссис Питерман пришлось переделать все твои рубашки, чтобы не были узки в плечах! Ты очень хорошо выглядишь.

Он покраснел.

— Только вот располнел немного с тех пор, как ты видела меня в последний раз. Теперь каждый день гуляю. — И он пустился в долгое повествование о двух прошедших годах, повторяя все то, что уже изложил Лорен в бесчисленных письмах.

Ему очень хотелось рассказать любимой старшей сестре обо всем, что произошло с тех пор, как она покинула Роузвуд.

Они не могли добраться до Роузвуда так быстро, как того хотелось Лорен. Все время, пока они путешествовали, сначала в душных почтовых каретах, а потом на ветхом купеческом корабле, Лорен рвалась домой — увидеть детей.

— Ты уверен, что с детьми все в порядке? — в очередной раз спросила она Пола, когда карета мчалась по разбитой дороге, извивавшейся среди мирных равнин.

— Миссис Питерман смотрит за этими цыплятами, как наседка. Она не допустит, чтобы с ними что-то стряслось.

— А Итан? Миссис Питерман писала, что у него обострение подагры?

— Подагра! — Пол пренебрежительно фыркнул. — Итан вечно ноет. Вот и все.

Лорен нахмурилась, внимательно глядя на брата. Он уверял ее, что все в порядке, но сказал достаточно, чтобы понять — в порядке далеко не все. Каждое утро он считал монеты в своем кошельке, и ей стало ясно, почему накануне вечером у него вдруг пропал аппетит.

Она больше не сомневалась в том, что совершила безумный поступок, когда не послушалась Итана и отказалась от наследства в пользу Магнуса. Тогда ей казалось, что это очень благородно с ее стороны, но теперь она так не думала. Ею все сильнее овладевало чувство вины, и, опустив глаза на мыски своих поношенных ботинок, она сказала несмело:

— Наверное, Итан очень сердится…

— Что сделано, то сделано, — ответил Пол, с любопытством взглянув на сестру. — Но почему ты это сделала? Почему отдала все Бергену?

Почему? Потому что ее двухлетний брак был фиктивным, потому что дряхлый старик граф ни разу не прикоснулся к ней, потому что оставленное ей мужем наследство по праву принадлежало его семье. Точнее, Магнусу.

— Это наследство не принадлежало мне. Дядя Итан заключил сделку, к которой я не имела никакого отношения.

— Разумеется, имела! Ты вышла за графа замуж, разве не так?

Да, Лорен вышла за него по доверенности. Но хилый старик граф так и не понял, кто она такая.

— Он был совсем дряхлый и даже не прикоснулся ко мне. Толком не понял, кто я. Ведь я должна была принести наследника, но на деле не стала его женой, а значит, свою JQ часть договора не выполнила.

Пол слегка покраснел и, отведя глаза, посмотрел в окно.

— А что, Берген отобрал у тебя вещи? Я видел какую-то женщину в твоем платье…

— Да нет! Это Хельга, судомойка, она была в восторге от этого платья и получила его от меня в подарок, поскольку ей нечего было надеть на свадьбу брата. Мне оно ни к чему. — Она засмеялась. — Вряд ли в Роузвуде меня ждут развлечения!

Пол не улыбался.

— И медальон тоже?

— А медальон, — улыбнулась Лорен, — я проиграла в карты.

Брат по-прежнему смотрел в окно и молчал. Боже, что же она натворила? В ту минуту, когда она вошла в кабинет Магнуса с бумагой, аннулирующей ее права на наследство, ей казалось, что она слышит протестующий голос Итана, доносившийся до нее с другого берега Северного моря. Даже Магнус посмотрел на нее как на полоумную. Он как раз только что приехал из Швейцарии и сразу же понял, какую каверзу подстроил Итан. Все состояние Хельмута — в обмен на наследника. Что за абсурд! Дряхлому старцу было сильно за семьдесят, и он, уже плохо соображая, подписал договор, который действительно отдавал Лорен все в обмен на ничто. Магнус исполнился презрения к ней за вступление в фиктивный брак, и долгие месяцы до смерти Хельмута она чувствовала себя бок о бок с ним весьма неуютно.

Когда же Хельмут умер, Магнус получил титул и смог наконец говорить и делать то, что хотел, и со всей страстью обвинил Лорен в воровстве. И обвинение это она считала вполне справедливым. Итан отвратительным образом обманул Хельмута. Она верила в это и старалась не думать о письмах миссис Питерман, где содержались намеки на то, какое существование влачат обитатели Роузвуда. Она просто не должна была думать о них, потому что не считала себя вправе принять наследство от покойного графа Бергена. Магнус, естественно, первым одобрил ее поступок и даже как-то смягчился за последнее время, если человек с каменным сердцем способен смягчиться. Но это дела не меняло.

Не меняло до самой последней минуты. И теперь она мысленно бичевала себя за то, что отказалась от единственного средства поправить дела в Роузвуде.

— Господи, мне двадцать четыре года! — воскликнула она. — Двадцать четыре! Как могла я так легкомысленно поступить?

— Это не твоя вина, дорогая, — успокоил ее Пол. Лорен была тронута до глубины души. Господи, как она любит брата! А ведь из-за нее он остался хромым. Рослая экономка Роузвуда, миссис Питерман, была уверена, что Лорен не может простить себе то, что осталась невредимой после несчастного случая, когда в возрасте девяти лет поспорила с пятилетним Полом о том, кому разрешат сесть на высокое сиденье рядом с кучером. Пол уцелел при крушении, сломав себе ногу, а родители погибли. И еще миссис Питерман считала, что именно чувство вины заставляет Лорен так много работать для Роузвуда. Мнение Лорен на сей счет было не столь романтично — она работала потому, что любила свой дом.

В первые годы после смерти родителей дела в поместье шли не так уж плохо, и Итан считал, что лучше всего растить детей вдали от дома, по принципу «с глаз долой — из сердца вон». Пол получал образование в приходской школе, а Лорен была отдана на воспитание жене Итана, строгой леди Вильме Хилл. И тетя Вильма решила вколотить в свою подопечную столько женского изящества и достоинства, сколько было возможно. Воинственной старухе это вполне удавалось вплоть до самой ее смерти десять лет назад, хотя Лорен, живущей в Роузвуде, все это было ни к чему. После смерти тетки Лорен отказалась от дальнейших попыток научиться вести себя, как подобает леди, и погрузилась в изучение различных полезных вещей, таких как способы ведения сельского хозяйства, цитаты и поговорки, а также иностранные языки.

Однако поместье продолжало скатываться в пропасть бедности. Пока Итан по праву опекуна поневоле транжирил их наследство, Пол и Лорен едва сводили концы с концами. Тот небольшой земельный надел, которым они владели и который не перешел к приходу, вскоре истощился и стал непродуктивным.

Мысль о том, чтобы взять воспитанника, впервые пришла в голову миссис Питерман десять лет назад. Звали его Руперт, это был пятнадцатилетний балбес, доставляющий множество хлопот своим состоятельным родителям. Все устроил приходский викарий: отец Руперта избавлялся от присутствия сына, а на столе в Роузвуде появилась еда. Затея оказалась такой удачной, что викарий предложил миссис Питерман брать на пансион сирот, что она и делала в последующие годы.

Дядюшка отбирал те жалкие суммы, которые приход платил за несчастных детей. Лорен это вполне устраивало до тех пор, пока Итан не уговорил немощного Хельмута Бергена согласиться на чудовищный брак, использовав всего-навсего небольшой портрет Лорен. Она долго упиралась, но под давлением Итана в конце концов уступила ради Роузвуда и детей.

Дети! Как ей хотелось их увидеть! Там была Лидия с огненно-рыжими волосами и большими зелеными глазами и Хорас, постоянно мечтающий о том дне, когда станет настоящим пиратом. Там был Теодор, читавший с такой же страстью, как сама Лорен, и маленькая Салли, белокурая и прелестная, обожающая Пола. И конечно, Леонард, дорогой] Леонард, самый умный и самый печальный среди них. Рожденный кабацкой девкой, бедный ребенок был травмирован при появлении на свет, получив багровое родимое пятно, покрывающее пол-лица.

С годами Лорен начала думать, что смерть родителей была благом. Если бы не тот ужасный весенний день, они с Полом никогда не узнали бы своих воспитанников, а воспитанники составляли для Лорен целый мир. Она же не воспользовалась единственной возможностью как следует их обеспечить. Господи, что же они теперь будут делать?

Лорен взглянула на Пола, проделавшего тысячи миль, чтобы найти ее, и порывисто схватила его за руку.

— Ах, Пол! Я же все отдала!

Юноша обнял ее за плечи.

— Ты поступила правильно, дорогая, что не обворовала старика. И мы будем держаться. Как делали это всегда.

Глава 2

Роузвуд, юг Англии

Руперт, первый из роузвудских воспитанников, ждала на почтовой станции в Пемберхите, устроившись на старой повозке, запряженной двумя упитанными серыми лошадками, у которых был такой вид, точно они лет десять не видели ограды пастбища с этой стороны. К счастью, от Пемберхита до Роузвуда было всего три мили, и с каждой милей волнение Лорен росло. Но когда они свернули на аллею, ведущую к Роузвуду, она была потрясена. Некогда величественный дом обветшал до неузнаваемости. Большие зеленые ставни, такие великолепные во времена ее юности, выцвели; один ставень повис на уцелевшей петле. Окна из сплошного стекла, некогда гордость ее матери, покрылись трещинами. Лужайка перед домом заросла сорняками, ограда покосилась, и только над одной из четырех каминных труб поднимался тонкий, слабый дымок. Возле дома два козленка жевали сорную траву.

— Что случилось? — воскликнула Лорен, не скрывая своего разочарования.

— Мы несколько ограничены в средствах, — устало пробормотал Пол.

Ограничены в средствах? Судя по обстановке, они просто бедствуют.

— Но… ведь какой-то доход у нас есть! — воскликнула Лорен.

— Все очень сложно, — мрачно ответил Пол. — Я потом объясню.

Повозка, подъехав ко входу, остановилась. Руперт соскочил на землю и занялся самым, по его мнению, важным делом — принялся загонять козлят.

Внезапно дверь распахнулась, и появился мальчуган лет двенадцати с большим багровым пятном на лице.

— Она приехала! — закричал он. — Она приехала! Он бросился к Лорен, которая торопливо вышла из повозки, и обхватил худыми руками ее ноги.

— Ах, Леонард! Как я рада тебя видеть! — Весело смеясь, она крепко обняла его.

— Ты плыла на очень большой лодке? — спросил мальчуган.

— Да, милый, мы плыли на очень-очень большой лодке, — ответила она, не переставая улыбаться. — Но мы видели только одного пирата.

— Пирата! А как вы узнали, что это пират? — спросил Леонард в благоговейном восторге. Лорен рассмеялась.

— Ну как же, на нем была треуголка, на одном глазу — повязка, на боку — сабля.

— Он выше дяди Итана? — прокричал, появляясь в дверях, мальчик лет десяти и тоже бросился к Лорен.

Она успела подхватить его прежде, чем он врезался в нее. Прижав мальчугана к себе, Лорен поцеловала его в золотистые волосы.

— Он выше дяди Итана и изъяснялся на незнакомом языке, — сообщила она, опускаясь на колени.

— Я же говорил, Лидия! Я же говорил, что там будут пираты!

— Я знаю, Теодор!

Следом за мальчиками выбежала хорошенькая двенадцатилетняя девчушка, которая негодующе фыркнула. Улыбнувшись, Лорен протянула к ней руку, но Лидию оттолкнула маленькая Салли, тоже выбежавшая из дома и бросившаяся к Полу. Еще один мальчик, семилетний Хорас, опередил Лидию; к поясу у него был привязан деревянный меч. Дети столпились вокруг Лорен, как цыплята, ожидающие корма, и она обнимала всех, и терпеливо отвечала на их вопросы, и смеялась весело, выслушивая новости.

— Черт возьми, не хочешь ли объяснить свой поступок? — раздался злобный голос.

Лорен подняла глаза и подавила готовый вырваться вопль. В два часа пополудни дядя Итан появился в поношенном халате, с бокалом бренди в дрожащей руке. Но еще больше ее потрясли его габариты. Господи Боже, он прибавил фунтов семьдесят, а может, и больше. Лицо одутловатое, бледное, подбородок мясистый, как у упрямого старого борова, что жил у них в пристройке. Он всегда был огромным, но таким Лорен его еще не видела. И очень разозлилась. Промотав их наследство, Итан поселился у них в имении. Роузвуд пришел в полный упадок, а дядюшка разжирел.

Лорен медленно выпрямилась, отпустила руку Теодора и подбоченилась.

— Добрый день, дядя.

— О чем ты думала, черт побери? — рявкнул тот.

Ах вот как! Лорел прищурилась и направилась к нему.

— О чем я думала? А вы о чем думали? Вы ведь обещали мне, дядя Итан! Обещали заботиться о детях!

Вздрогнув, Итан смущенно посмотрел на стайку детей, окруживших Лорен.

— Я и заботился! — выпалил он, лицо его побагровело. — Не увиливай от разговора, девчонка! Это ты нарушила свои обещания!

Приблизившись к дядюшке, Лорен закричала:

— Ничего подобного! Мы подписали договор, и он не был выполнен! Эти деньги мне не принадлежали! — Она молча смотрела ему в глаза. Пусть попробует не согласиться!

Итан явно был ошеломлен. Расправил отвороты своего халата и тихо пробормотал:

— Дерзкая девчонка.

Но Лорен его не слышала. На дорожку вышла миссис Питерман; на лбу у нее была мука, из пучка выбивались пряди волос. Издав восторженный вопль, Лорен бросилась к ней в объятия. Они крепко обнялись, радостно пританцовывая и покачиваясь.

Итан переадресовал свою враждебность Полу, в то время как тот направился к женщинам.

— Она отказалась от наследства, а теперь думает, что может делать все, что ей заблагорассудится! Ей-богу, она ошибается! Попомни мои слова! — прорычал он.

Пол, подняв бровь, смотрел, как миссис Питерман и Лорен рука об руку вошли в дом.

— Да, похоже, у нее уже трясутся поджилки. Самодовольная улыбка приподняла уголки его губ; он пошел за дядей и вместе с детьми вошел в дом следом за сестрой.

Со дня ее возвращения в Роузвуд прошло чуть больше месяца, думала Лорен, сидя в коридоре у двери, ведущей в приемную доктора Стивенса. Чуть больше месяца! Устремив пустой взгляд на стену, она удивлялась тому, что произошло за это время. Прежде всего Итан расстроил ее, заявив, едва она приехала в Роузвуд, что он намерен снова выдать ее замуж. Не прошло и четырех дней, как за этим заявлением последовала попытка мистера Тэдиуса Голдуэйта сделать ей предложение. Этого было достаточно, чтобы она с криком выбежала из дома.

Боже правый!

Новое замужество не интересовало ее даже в перспективе, да еще с каким-либо дряхлым стариком, о котором, разумеется, думал Итан, и, уж конечно, речи не могло быть о маленьком кругленьком аптекаре, Тэдиусе Голдуэйте по прозвищу Привереда.

Какой-то звук привлек ее внимание, и, подняв глаза, Лорен в ужасе раскрыла рот, увидев, как потрудились над букетом живых цветов Леонард и Хорас. По всему восточному ковру и маленькому столику у входа были разбросаны лепестки, так что в вазе с ручной росписью оставались только ободранные стебли тепличных цветов. Лорен вскочила, торопясь подобрать мусор, прежде чем доктор Стивене обнаружит его. Леонард помогал ей, в то время как Хорас стоял рядом с мрачным видом.

— Ничего страшного, — торопливо успокоила их Лорен, ища, куда бы спрятать лепестки. Никакого вместилища, за исключением корзины для тростей и зонтов, в прихожей не было. Озорно подмигнув мальчикам, она высыпала лепестки в корзину, обернулась, прижала к губам палец и подвела детей к единственному стулу в коридоре.

Она села, велела детям сесть у своих ног, и мысли ее тут же вернулись к выбору, стоящему перед ней. Как ни была она благодарна судьбе за возвращение домой, жалкое состояние, в котором находился Роузвуд, вызывало у нее отвращение. Пол уже объяснил ей, что в связи с повышением приходских налогов, падением цен на зерно и огораживанием приходских земель, в результате чего лучшие земли доставались богатым, в Роузвуде остался лишь клочок пахотной земли, к тому же уже истощенной.

— Представительство — вот что нам нужно! — бушевал он. — В парламенте некому защищать наши интересы!

Все это было ей непонятно. За исключением одного: их земля так утомлена, что не может давать хорошие урожаи, а если бы и могла, у них нет средств нанять работников, не говоря уже об уплате приходских налогов. И вот молодая женщина ломала голову, размышляя, как все уладить.

Она настолько погрузилась в эти размышления, что не обратила внимания на взволнованный вид миссис Питерман, попытавшейся объяснить, как можно, по ее мнению, разрешить проблемы Роузвуда. Лорен не понимала этого вплоть до того дня, когда мистер Голдуэйт прибыл в имение с травами от кашля, распространившегося среди детей.

Потом он показал Лорен кое-какие травы, которые он посадил в заросшем саду. Сад лекарственных трав навел Лорен на мысль о выращивании на продажу бахчевых, овощей и фруктов, которые, кажется, растут быстро и всегда нужны. Она была настолько захвачена своими идеями, что неумелая попытка мистера Голдуэйта поцеловать ее так удивила молодую женщину, что у нее на мгновение остановилось сердце.

— Мистер Голдуэйт! — воскликнула она, когда кругленький человечек неожиданно заключил ее в железные объятия и протянул к ней губы. — Господи, да отпустите же меня!

Человечек стал красным, как налитое спелое яблоко, и быстро опустил руки. Лорен лихорадочно искала палку, чтобы размозжить ему голову, но не найдя, подбоченилась и воззрилась на него.

— Как это, по-вашему, называется? — вопросила она властно, словно истинная графиня.

Пухлый аптекарь вытянулся во весь свой рост — он оказался примерно на два дюйма короче Лорен — и ответил надменно:

— А как это, по-вашему, называется? Но тут Лорен напугала и себя, и аптекаря, разразившись хохотом, отчего мистер Голдуэйт из красного стал багровым.

— Простите, мистер Голдуэйт, я не хотела. Но видите ли…

— Вижу очень ясно, графиня Берген, — чопорно сказал он.

— Хилл. Мисс Хилл, — поправила его Лорен.

К великому разочарованию Итана, она решила жить под своей девичьей фамилией, полагая, что прав на титул графини у нее не больше, чем на наследство графа Бергена.

— Я понял со слов миссис Питерман, что поскольку вы теперь вдова…

— Вот как! Мистер Голдуэйт! Прошу вас, остановитесь, постарайтесь понять, что мое место — здесь, в Роузвуде. Я нужна этим детям.

Бочкообразная грудь Тэдиуса Привереды стала раздуваться.

— Я это прекрасно понимаю, мисс, и всячески приветствую вашу склонность к благотворительности. Именно это качество следует искать в жене, а вы в полной мере обладаете им, и я твердо намерен…

— Мистер Голдуэйт, остановитесь! — в ужасе вскричала Лорен, подняв руку. — Пожалуйста, простите меня, сэр. У меня неотложное дело, — как-то неуверенно проговорила она и повернулась, намереваясь убежать, но мистер Голдуэйт схватил ее за руку и крепко сжал. Она вырвала руку. — Мистер Голдуэйт, вы должны изгнать из своей головы все мысли обо мне…

— Мисс Хилл, вы не можете вообразить, насколько мое сердце…

— Мне нужно идти в дом!

— Но, мисс Хилл, я желаю кое-что сказать вам! — Голос его прозвучал торжественно.

Лорен резко повернулась, но, прежде чем убежать из сада, успела заметить, что мистер Голдуэйт приподнял шляпу в знак прощального приветствия.

Когда она влетела в кухню, миссис Питерман бросила на нее радостный взгляд.

— Ну что? Была ли у мистера Голдуэйта возможность поговорить с вами? — спросила седовласая домоправительница, усмехаясь без малейшего смущения.

Лорен рухнула на деревянную скамью.

— Да поможет мне Бог, ведь Тэдиус Голдуэйт хочет жениться на мне!

— Замечательно! — воскликнула миссис Питерман, всплеснув испачканными в тесте руками.

Лорен уставилась на нее; вид у миссис Питерман был растерянный. Мысль о браке казалась самой Лорен невообразимой, невероятной, фантастической!

— Это невозможно, миссис Питерман!

— Невозможно? — вскричала экономка. — Это прекрасно! Вам нужно обдумать практическую сторону дела, Лорен. Он хороший человек и будет опорой семьи. Он заботится об этих детях — этим вы не можете пренебречь, — наставительно проговорила она и с блаженным видом пустилась в такие славословия по адресу Тэдиуса Голдуэйта, что Лорен стало казаться, будто пухлый аптекарь представляет собой некую разновидность Геркулеса.

И теперь, сидя в приемной мистера Стивенса, Лорен едва не задохнулась, подумав о том, что все хотят выдать ее замуж. Но она скорее бросится с утеса, чем станет женой мистера Голдуэйта или подобного скучного типа. Если она когда-нибудь опять и выйдет замуж вторично, так только по любви. При этом, кажется, все взрослое население Роузвуда хочет видеть ее замужней, и причина тому — вполне реальное положение вещей. Ах, она прекрасно понимает ход их мыслей. Конечно, лучшее, на что может рассчитывать Роузвуд, так это на ее брак с какой-нибудь важной персоной, поскольку совершенно ясно, что Итан и миссис Питерман станут соперничать друг с другом, подыскивая ей мужа. Лорен в отчаянии ухватилась за другую мысль. Если бы только удалось сделать их хозяйство снова доходным, этой безумной гонке к алтарю был бы положен конец.

Именно эта идея и привела ее сегодня к врачу. Двое мальчиков, сопровождающих ее, несмотря на отчаянное желание покувыркаться на ковре, страдали от непрекращающегося кашля.

Внезапно дверь отворилась. Лорен перевела взгляд с детей на пожилого джентльмена, взиравшего на нее поверх очков в проволочной оправе.

— Кто вы такая? — спросил он нелюбезно. — Не помню, чтобы я видел вас в этих местах.

Лорен встала и, мягко сказав что-то детям, протянула руку.

— Я — Лорен Хилл.

— Хилл? Я знал некую мисс Хилл… Бог ты мой, неужели это вы? Боже, как вы изменились!

— Да, сэр, — приветливо отозвалась она и многозначительно взглянула на мальчиков.

Врач проследил за направлением ее взгляда и вгляделся в ее подопечных:

— Ваши дети?

— Они воспитываются в Роузвуде.

— А в Роузвуде, да, конечно.

— Они никак не избавятся от кашля, — сообщила она.

Врач внимательно посмотрел на детей. Леонард со своим родимым пятном глянул ему прямо в глаза. Младший мальчуган теребил свой потертый ремень.

— Хорошо, мисс Хилл, войдите вместе с ними, посмотрим, что можно сделать с непрекращающимся кашлем, — резко проговорил он и вернулся в свою просторную приемную.

Потом подошел к полке, где стояли разные пузырьки.

— Давайте сюда одного, — сказал он рассеянно, изучая пузырьки.

Он был не из тех, кто склонен к чувствительности. От этого недостатка он избавился много лет назад, в бытность свою молодым врачом. Он подумал, что не сможет хорошо лечить, если будет жалеть каждого несчастного. Он знал Леонарда с самого младенчества, когда его мать попыталась утопить свое бедное дитя. Доктор Стивене видел его время от времени на протяжении этих десяти-двенадцати лет; оказалось, как того можно было ожидать, что уродливое пятно неблагоприятно сказалось на психике ребенка. Мало того, что его родила шлюха и он остался сиротой, так судьба еще наградила его бросающейся в глаза отвратительной меткой.

Обернувшись, чтобы посмотреть, почему к нему не подвели мальчика, врач едва не разинул рот от удивления. Мисс Хилл явно колдовала над этим несчастным ребенком. Став перед ним на колени, она откинула упавшие ему на лоб рыжие волосы и шептала что-то с улыбкой, поразившей даже доктора Стивенса. Леонард стоял выпрямившись и, как впоследствии клятвенно засвидетельствовал доктор Стивене в своих медицинских записках, улыбался. Стивене ни разу не видел улыбки на губах Леонарда. И с изумлением смотрел, как идет к. нему паренек с выражением гордости на лице.

— Мисс Хилл говорит, что мне дадут ложку удовольствия, — заявил мальчик.

— Прошу прощения? — с трудом выдавил из себя Стивене, глядя на Леонарда.

Мисс Хилл откашлялась. Доктор Стивене вовремя поймал ее выразительный взгляд.

— Ложку удовольствия. Чтобы избавиться от кашля, — повторил Леонард.

— Ложку удовольствия, вот как? Ну что же, дай-ка я раньше послушаю, как ты дышишь, мальчуган, — сказал он и прижал ухо к груди Леонарда. Нет ли у него лихорадки? — Да, ложка удовольствия — это именно то, что тебе нужно, — добавил доктор, удивляясь, как это он, славящийся своей манерой сухо, официально разговаривать с больными, мог назвать противную микстуру «ложкой удовольствия». Сняв с полки бутылку, он налил полную ложку. — Ну, открой рот пошире. — И влил микстуру прямо в горло Леонарду.

Тот проглотил и повернулся к мисс Хилл. Она очаровательно улыбнулась и протянула к нему руку. Он подошел к ней и подтолкнул вперед другого мальчика, который решительным шагом направился к доктору Стивенсу.

— Мисс Хилл сказала, что я получу двойную дозу удовольствия, — гордо сообщил он.

Хмыкнув, доктор Стивене выслушал его. Она права, шумов в груди у Хораса больше, чем у Леонарда.

— Значит, двойную дозу, — пробормотал врач и налил в ложку горькое лекарство.

Первую порцию Хорас проглотил не поморщившись, терпеливо дождался второй, потом подошел к мисс Хилл.

— А как долго придется получать это удовольствие? — спросил он у нее.

— Думаю, до завтра. Да, доктор Стивене?

— Да, — коротко ответил тот.

— Мне кажется, сэр, поначалу мальчики начнут ощущать покалывание в пальцах ног? Если я ошибаюсь, поправьте меня. А теперь, мальчики, сядьте, пожалуйста, у входа и ничего не трогайте. Мне нужно кое-что обсудить с доктором Стивенсом.

И мальчики послушно уселись у двери, как настоящие маленькие джентльмены.

По мнению доктора Стивенса, все только что увиденное им было истинным чудом. И это чудо стоило всех его усилий. Черт возьми, как только ей удалось управиться с этими мальчишками? Не говоря обо все остальном.

— Мисс Хилл, не знаю, что вы сделали…

— Вы говорите о цветах? — Улыбнувшись, она махнула рукой. — Очень сожалею, но я была погружена в свои мысли, — с подкупающим смущением сообщила она.

— Простите?

— Я о цветах. К несчастью, у меня нет денег, иначе я с удовольствием заменила бы их новыми, но боюсь, еще некоторое время мое материальное положение не изменится. Но не будем пока об этом, потому что я пришла к вам с предложением. Видите ли, дети в Роузвуде не находятся под наблюдением врача, как это принято.

Он поправил очки и посмотрел на нее с недоумением, что не ускользнуло от Лорен, и она торопливо продолжала:

— Нет, речь идет не о шишках, не о синяках и тому подобных вещах, а о более серьезных заболеваниях. В Роузвуде не обращаются к врачу до тех пор, пока дело не зайдет слишком далеко, а ведь детские болезни распространяются быстро и приобретают характер эпидемии. Вот я и подумала — не могли бы вы время от времени посещать нас, но только не за деньги, а за более подходящее для вас вознаграждение?

Доктор, так и не поняв, какое отношение имеют ко всему этому цветы, сказал:

— Мисс Хилл, не представляю себе, что вы сделали, но вы должны знать, что я…

— Я говорю о помидорах, сэр, крупных, как окорока! И о фасоли, о тыкве, о капусте. В Роузвуде, осмелюсь утверждать, есть люди, способные выращивать фрукты и овощи. Но съесть их все просто невозможно, потому что растут они довольно быстро, и то, что остается, миссис Питерман скармливает Люси — я имею в виду огромную старую свинью. Надеюсь, вы не станете отрицать, что это просто грешно, что свинья вполне может обойтись без таких вкусных и ценных продуктов, а потому предлагаю своего рода сделку.

— Мисс Хилл! — Доктор Стивене сорвался на крик.

Молодая женщина растерянно заморгала. Врач снял очки и ущипнул себя за кончик носа.

— По правде говоря, доктор Стивене, — раздался тут еще один звонкий женский голос, — каждый, обладающий хотя бы крупицей здравого смысла, понимает, что кормить свинью чем-то, кроме помоев, — просто расточительство!

Доктор Стивене тяжело вздохнул и, открыв один глаз, увидел, что в дверях стоит маркиза Дарфилд со своей младшей дочерью Алексой. Маркиза была любимицей доктора, несмотря на ее привычку, доводящую его до белого каления, не прислушиваться к его советам. Темноволосая маркиза с глазами фиалкового цвета была так же хороша собой, как и таинственная мисс Хилл. Он не мог не признать, что стоящие рядом женщины являли собой замечательное зрелище.

— Леди Дарфилд, я как раз хотел сказать…

— По-моему, ваша мысль просто замечательна. Меня зовут Эбби Ингрэм, и я с удовольствием помогла бы вам.

Мисс Хилл ответила ей благодарным взглядом и улыбнулась.

— А я — Лорен Хилл. Вы знаете Роузвуд? Это маленькое поместье, и я размышляла о том, как мы могли бы сами себя обеспечивать. Дети, которые у нас живут… ну, я думаю, им необходимо привить чувство ответственности, насколько это возможно. Но они ничему не научатся, если с ними не заниматься, а в Роузвуде, к сожалению, никто не бывает. За исключением аптекаря. Но нельзя рассчитывать, что он возьмет достаточно много овощей в обмен на…

— Мисс Хилл! Прошу вас! То, что вам удалось сделать с этими двумя мальчуганами, — настоящее чудо, и я буду счастлив сделать для вас все, что в моих силах, а взамен получать помидоры — крупные, как окорока! — проревел доктор Стивене.

Женщины посмотрели/на него — словно на блаженного. Леди Дарфилд вскинула бровь и, отвернувшись в сторону, пробормотала:

— Я была совершенно уверена, что он согласится.

— Правда? А я — нет, — сказала Лорен. — Хотя не теряла надежды. К сожалению, мы несколько ограничены в средствах.

— Об этом не беспокойтесь! — весело проговорила леди Дарфилд. — Вряд ли доктора Стивенса так уж интересуют деньги. Он человек обеспеченный. И с радостью согласится присматривать за вашими подопечными!

Мисс Хилл одарила доктора лучезарной улыбкой.

— Я давно догадывалась, что он не такой ворчун, каким выглядит. Значит, вы полагаете, что на его помощь можно рассчитывать?

— Разумеется! — восторженно закивала леди Дарфилд.

Доктор Стивене переводил взгляд с одной женщины на другую. Обе обольстительно улыбались. Будь он послабее, пал бы перед ними на колени. Однако, не сказав ни слова, он резко повернулся и направился к своему письменному столу.

Когда Лорен Хилл наконец ушла, унося с собой две бутылки удовольствия, а взамен пообещав корзину помидоров, которую должны были принести на следующее утро, женщины договорились встретиться в Роузвуде на другой день, чтобы обсудить дальнейший план действий.

Эбби Ингрэм, как всегда, взяла быка за рога. Она сияла улыбкой, пока доктор осматривал порез на коленке Алексы, стараясь при этом доказать, что он совсем не ворчун.

Через несколько недель дела пошли вовсю. Лорен меняла овощи и фрукты на лекарства, на муку, дважды в неделю в Роузвуд приходила швея. Пустующие поля из-под пшеницы были отведены под тыквенные культуры, а вдоль всех изгородей произрастали томаты и ягоды. Каждое утро, закончив занятия, Лорен с детьми полола и поливала эти маленькие овощные угодья.

Дети были в восторге от такой работы. Каждый день измеряли, насколько выросли дыни, искали огурцы, спрятавшиеся на плетях под густыми листьями, и с удовольствием ухаживали за тыквами. Вскоре их маленькое хозяйство уже способно было обеспечить овощами несколько кухонь, а благодаря Эбби — активно участвовать в обмене. Жители Пемберхита стали более благожелательно относиться к сиротам.

К началу осени Роузвуд уже напоминал тот скромный загородный дом, каким был когда-то. Лорен все успевала, даже заботиться о неряхе дядюшке и время от времени спорить с ним о своем будущем. Пол на эту тему хранил молчание, только попросил Лорен купить два учебника по политической экономии. Свои намерения он держал в тайне, но всякий раз, оторвавшись от книг, проводил рукой по своим темно-каштановым волосам и улыбался. Его голубые глаза сверкали от волнения, когда он уверял сестру, что дела в Роузвуде скоро пойдут на лад.

Лорен очень хотелось верить, что так и будет. Обмен овощами полностью не обеспечивал нужды Роузвуда. С помощью Эбби Лорен строила планы на будущее: планировалось начать торговлю молочными продуктами и шерстью, что приносило бы более существенный доход.

Дружбой с маркизой Лорен очень дорожила. Только сейчас она поняла смысл изречения: «Из всех небесных даров, восхваляемых смертными, какое истинное сокровище в мире может сравниться с дружбой?» Вопреки ожиданиям Эбби, похоже, совсем не волновало, что Лорен бедна. А когда миссис Питерман как бы между делом сообщила маркизе, что мисс Хилл на самом-то деле вдовствующая графиня Берген, Эбби, судя по всему, нисколько не обиделась за то, что Лорен от нее это скрыла.

Как ни странно, женщины еще больше сблизились благодаря Тэдиусу Привереде. Его непрекращающиеся домогательства вывели наконец Лорен из терпения, и она поделилась своими соображениями с Эбби. Эбби, смеясь, сказала, что Лорен подходит мистеру Голдуэйту не больше, чем впавшей ныне в немилость старой свинье Люси, и помогла подруге избавиться от пылкого обожателя. Но бедняга Голдуэйт не упускал возможности устремить на Лорен тоскующий взгляд собаки, перед которой захлопнули дверь дома.

Глава 3

Сазерленд-Холл, Англия

Не успел блестящий дорожный экипаж подкатить к массивному дому в григорианском стиле, как Александр Дэниел Кристиан спрыгнул на землю. Коротко кивнув лакею, он вошел через двустворчатую дубовую дверь в мраморный вестибюль, где его ждали еще два лакея и дворецкий Финч.

— Добро пожаловать домой, ваша милость, — с поклоном проговорил Финч.

Алекс швырнул шляпу лакею.

— Финч, — произнес он вежливо, отдавая дворецкому дорожные кожаные перчатки. Лакей в синей с серебром ливрее герцога Сазерленда шагнул к Александру, чтобы снять с него плащ. — Можете сообщить матушке о моем приезде. Где моя корреспонденция? — спросил он, расправляя французские манжеты шелковой рубашки.

— В кабинете, ваша милость.

Алекс кивнул и решительной походкой направился по мраморному коридору, мягко поскрипывая веллингтоновскими сапогами. Он не замечал ни заново обитых узорчатой тканью стен, ни множества роз, расставленных в вазах на консольных столиках. Едва войдя в кабинет, он снял сюртук, положил на покрытое толстым слоем пыли зеленое бархатное кресло и подошел к резному столику в стиле Людовика XIV, стоящему посреди кабинета.

— Виски, — бросил он лакею, подхватывая груду писем.

Опустившись в кресло, обитое темно-красной коринфской кожей, он просматривал корреспонденцию, накопившуюся за те две недели, что провел в Лондоне. Кроме обычных деловых посланий, там было несколько приглашений на светские приемы. Отбросив их в сторону, он остановил взгляд на пухлом конверте с печатью его поверенного в Амстердаме. Даже не взглянув на виски, которое принес лакей, Александр разорвал конверт, пробежал глазами письмо.

Проклятие! Опять эта чертова компания! Резким жестом он скомкал письмо, сообщающее об очередных убытках, и не глядя швырнул через всю комнату в направлении камина. Мало этого бесконечного потока убытков, так еще английские тарифы берут за горло! Пошлины на импорт так высоки, что перевозки становятся совершенно невыгодными.

Охваченный беспокойством, он взял стакан с виски, отпустил лакея и подошел к высокому, от пола до потолка, окну. Он смотрел не отрываясь на огромную зеленую лужайку и беседку на берегу озера, туда, где была могила его брата. Не Александр Кристиан, виконт Беллингэм, должен был стать герцогом Сазерлендом, несущим на себе всю ответственность за состояние семьи, налагаемую этим титулом, а его брат Энтони; Александр был вторым сыном, не имел такого высокого титула, зато имел уйму времени, чтобы искать приключения по всему свету.

И столько у него их было, этих приключений, что казалось, хватит на всю жизнь, но Александр никак не мог успокоиться. В то время как Энтони был жизнерадостен и прекрасно справлялся с обязанностями герцога, Алекса терзала скука. И когда один старый друг семьи сообщил о сокровищах, найденных им в Африке, Алекс с готовностью принял приглашение сопровождать его в путешествии. Опыт, почерпнутый им во время пребывания на Серенгети-Плейн, обострил в нем склонность к грубым приключениям. Он бродил по Гималаям, плавал на Восток и исследовал дикие места в Северной Америке.

Такой образ жизни вполне его устраивал, и Александр не собирался его менять, но пять лет назад Энтони погиб в результате трагического несчастного случая. Александр с горечью вспоминал, как внезапно был вызван домой, где ему сообщили, что его горячо любимый брат погиб и что он, Александр, стал новоиспеченным герцогом. Его обязанности изменились так же резко, как и отношение к нему окружающих — и старые, и новые знакомые теперь расшаркивались перед ним. Еще не оправившись от постигшей его утраты, он оказался главой могущественного герцогства и огромного состояния. И теперь уже не мог позволить себе роскошь тратить несколько месяцев в году на путешествия.

Вот уже пять лет, как Александр стал герцогом. Все это время он привыкал находиться в центре внимания. Изучал все тонкости, связанные с управлением имуществом семьи. Взял на себя огромную ответственность, которую налагает герцогский титул и которая не в последнюю очередь включает в себя производство наследников. По крайней мере эту сторону дела Энтони сильно облегчил ему, назначив день своей свадьбы с леди Марлен Риз, что не явилось неожиданностью.

Энтони был обещан Марлен чуть ли не в момент ее появления на свет. Союз между семьями Кристианов и Ризов был почти легендой. Отец Энтони и Александра Огастес дружил с молодым графом Уиткомом еще до той поры, как оба вступили в брак, и они вместе создали нечто вроде монополии, став компаньонами в производстве изделий из чугуна и стали. Фабрики Кристиана и Риза успешно конкурировали в ценах с другими фабриками, производящими пушки, ружья и прочее вооружение во время войны на Пиренеях, чем и обеспечили своим семьям баснословные прибыли. Молодые люди были единомышленниками, и мощный блок, организованный ими в палате лордов, лишь укрепил их дружбу. Все знали — если Кристиан и Риз голосуют за какой-то законопроект, значит, этот законопроект будет принят.

Казалось вполне естественным, что этот союз продолжат их дети, и Энтони ничего не имел против женитьбы на Марлен, хотя ему было пятнадцать лет, когда она родилась. Алекс помнил, что она хорошенькая, приветливая, но она еще не вышла из классной комнаты, когда Энтони погиб. Три года назад ее вывезли в свет, и Алекс решил, что лучшей возможности продлить герцогский род и тем самым выполнить свой долг ему не представится. Его титул требовал, чтобы брак был хорошей сделкой, и Марлен вполне соответствовала этим требованиям. Больше того, ее воспитывали как будущую супругу герцога, она была мила, с ней было удобно и спокойно. И два года назад, когда Марлен исполнился двадцать один год, он сделал ей предложение.

Алекс обернулся, услышав звук открывающейся маленькой двери.

— Добро пожаловать домой, дорогой. — В комнату вплыла его мать Ханна, следом за ней Марлен под руку с его младшим братом Артуром.

Алекс подошел к герцогине поздороваться.

— Спасибо, матушка. Надеюсь, вы в добром здравии?

— Разумеется! Небольшая боль в спине — вот и все, на что я могу пожаловаться, — улыбаясь, ответила Ханна. — Но об этом даже не стоит говорить. Ты будешь рад узнать, что лорд и леди Уитком гостят у сестры леди Уитком в Брайтоне. Поскольку это недалеко, я пригласила Марлен провести у нас конец недели.

— Очень рад! — Алекс чмокнул Марлен в щеку. Та слегка зарделась и опустила глаза.

— У вас усталый вид. Вы плохо спали? — прошептала она.

— Я чувствую себя прекрасно, Марлен.

— Это правда? А мне кажется, вас что-то тревожит.

— Дела. — И, поздоровавшись с Артуром за руку, Алекс добавил: — Ост-Индия.

— Опять? Господи, Алекс, с этим нужно кончать!

Хмыкнув, Алекс сел на кожаную кушетку. Артур опустился рядом, а Ханна расположилась у камина.

Марлен убрала с кресла сюртук Алекса и села рядом с Ханной. Алекс пересказал Артуру содержание полученных писем, рассеянно вертя в пальцах пустой стакан из-под виски. К нему подошла Марлен.

— Хотите выпить, дорогой? — тихо спросила она.

Он протянул ей стакан, скользнул по ней взглядом и перевел его на Артура, который оценивал все «за» и «против», связанные с инвестированием в Ост-Индскую компанию. Марлен принесла виски и протянула стакан Алексу.

Краешком глаза он следил, как она возвращается на свое место. И вдруг подумал, что девушка иногда напоминает хорошо выдрессированную собаку. Приняв красивую позу и держа на коленях его сюртук, она смотрела на окружающих, не произнося ни слова, лишь улыбалась. Ханна сидела на краешке кресла, подавшись вперед. Она внимательно прислушивалась к разговору сыновей о высоких пошлинах и необходимости экономической реформы, время от времени подавая реплики.

Беседа продолжалась до тех пор, пока не появился Финч. Он подошел к Марлен, взял у нее сюртук Алекса и доложил, что ванна для его милости готова. Алекс допил виски и встал.

— Извините меня, — обратился он к матери и Марлен и направился к двери. — Полагаю, ужин будет в обычное время? — бросил он через плечо.

— В восемь часов, дорогой. У нас ужинают лорд и леди Уитком.

Алекс кивнул и вышел. За ним последовал Финч.

Ханна Кристиан, вдовствующая герцогиня Сазерленд, смотрела на Алекса поверх краешка своего стакана и тихонько вздыхала. Его красивое лицо не выражало никаких эмоций, так же как и глаза. С тех пор как Алекс стал герцогом, Ханну не покидала тревога. Быть может, это было глупо с ее стороны, но она ничего не могла поделать. Артур наслаждался жизнью, с радостью встречая каждый наступивший день, чего нельзя было сказать об Алексе. Он слишком серьезно относился к своему положению, ответственность давила на него тяжким бременем. Ханна не могла понять почему. Ведь он сильный, способный, обладает острым умом, схватывает все на лету. Это и позволило ему увеличить семейное состояние в несколько раз, что превзошло самые смелые ожидания Ханны.

Поскольку он взял на себя все заботы о капиталах семьи, а его деятельность в палате лордов получила высокую оценку, весь Лондон, пожелай того Александр, пил бы за его здоровье. В Англии не было человека, пользовавшегося большей популярностью. Молодой, необычайно богатый, чрезвычайно красивый, он пользовался огромным авторитетом среди пэров. И при этом выражение скуки, а то и беспокойства не сходило с его лица. Ханна перевела взгляд на Марлен, сидевшую справа от Алекса со спокойной улыбкой, предназначенной ему одному. Алекс же едва замечал ее.

Это и беспокоило Ханну.

Потягивая из бокала вино, герцогиня рассматривала невесту сына, хорошенькую блондинку. Она ничего не имеет против Марлен: красивая, приятная, хорошо воспитанная, отец ее, граф Уитком, — человек достойный; для герцога Марлен вполне подходящая пара. Но не для Апекса. Ханне хотелось, чтобы Алекс познал во всей полноте радости любви, как они с Огастесом, чтобы обожал будущую жену. Чтобы женился по любви, а не из чувства долга. Возможно, где-то в глубине души Алекс тоже так думает и в конце концов поймет, что Марлен не та женщина, ради которой он готов сдвинуть горы.

Алекс, сидевший напротив матери, встретился с ней взглядом и еле заметно поднял бровь, словно спрашивая, о чем это она задумалась. Потом слегка улыбнулся и перевел взгляд на Артура, рассказывающего о каком-то возмутительном случае, имевшем место на рауте у этого гнусного Харрисона Грина, к величайшему удовольствию Эдвина Риза. Ханна заметила, что молодежь с жадностью слушает Артура и только у Алекса, как всегда, скучающий вид.

Ханна ошиблась — Алекс не скучал. Он думал о том, как бы склонить будущего тестя к поддержке пакета законов, которые обязательно пройдут в палате общин в следующем сезоне. Эти законы предусматривают снижение пошлин, которые платит его судоходная компания.

После ужина дамы удалились в зеленую гостиную, а мужчины остались в столовой курить и пить портвейн. Артур и Уитком завели разговор о паре охотничьих собак, Алекс же рассеянно смотрел на фарфоровые часы, стоящие на камине. Уверенный в том, что эти дорогие часы отстают, он сверил их со своими карманными.

— Мы утомили вас, Сазерленд? — усмехнулся Уитком Алекс, вздрогнув, спрятал часы в карман.

— Он переживает, ему сообщили, что в Ост-Индии опять убытки, — усмехнулся Артур.

— Вот как? Никогда не считал серьезным занятием забавы с судоходством, — заметил старый лорд.

— Судоходство было бы весьма прибыльным делом, если бы не чертовски высокие пошлины, — возразил Алекс.

Уитком пожал плечами:

— Эти пошлины не позволяют поставлять в нашу страну иностранное зерно и конкурировать с теми, кто выращивает его здесь, сынок.

— Да, и не дают мелким фермерам вывозить излишки зерна на континент, когда здешний рынок перенасыщен. Уитком хмыкнул и закурил сигару.

— Не понимаю, почему это вас так беспокоит. Насколько мне известно, эти фермеры даже не в состоянии нанять работников для сбора урожая. Какая уж тут конкуренция!

— Вот именно, Эдвин. Конкуренция — вещь дорогая. В этой стране уже давно назрела необходимость экономической реформы. Пошлины душат судоходство и сельское хозяйство — вся система устарела и никуда не годится. Представьте, какие прибыли вы получали бы на своих фабриках, будь оплата труда на всех промышленных предприятиях одинаковой, — спокойно сказал Алекс, отпив из бокала портвейн и внимательно глядя на будущего тестя.

— Возможно, — задумчиво проговорил Уитком. — Не стану отрицать, сельское хозяйство страдает больше, чем промышленность. Но мне не нравится пакет законов, который проталкивают радикалы, — боюсь, они вообще хотят покончить с парламентской системой, и первым шагом будет представительство католиков в парламенте. Я никак не могу этого допустить. Алекс ответил не сразу. Законопроект о правах католиков вызывал яростные дискуссии среди пэров, но Алекса, говоря по правде, нисколько не волновало, получат ли католики представительство в парламенте.

— Я убежден в одном — нам необходима помощь и новая, справедливая система налогов. Возможно, в следующем сезоне мы вместе займемся созданием более приемлемого пакета законов.

Уитком осушил бокал и улыбнулся:

— Наверное, я не буду против. Всегда получал удовольствие от хорошей драки в палате лордов. А теперь, джентльмены, давайте посмотрим, чем заняты дамы!

И, не дожидаясь ответа, он отошел от стола. Алекс и Артур последовали за ним в зеленую гостиную, где просидели два часа, молча слушая болтовню леди о приемах по случаю помолвок.

Позже, стоя в вестибюле рядом с матерью, Алекс слышал, как Марлен сказала, что они с леди Уитком вернутся завтра, чтобы обсудить прием по случаю помолвки, которая состоится зимой. Алекс с трудом сдержал раздраженную усмешку.

Двумя днями позже, сбежав от скуки в Сазерленд-Холле, Алекс остановился у бурного потока напоить жеребца Юпитера. Все утро он гонялся за зверем, но тот был хитер и знал, как убежать от охотника. Алекс подумал, что теперь он в пяти милях от охотничьего домика Данвуди. Домик находился на расстоянии дневного перехода от Сазерленд-Холла, и Алекс часто приезжал туда отдохнуть от своего титула. И от своей невесты.

Пока Юпитер пил, Алекс, бросив поводья, предался размышлениям. Марлен, конечно, не хочется, чтобы он ездил на охоту. Она опасается, как бы с ним чего-нибудь не случилось. Ведь некому будет о нем позаботиться. Как-то раз он сделал ей не очень приличное предложение поехать с ним вместе и заботиться обо всех его нуждах. Глаза Марлен округлились от Удивления и обиды. Он еще ни разу не переспал с ней, уважительно относясь к ее железной решимости сохранить девственность до самой свадьбы.

И Алекс уехал один, не в силах больше слушать болтовню об их свадьбе. Марлен и ее мать настаивали на том, чтобы событие это свершилось во время лондонского сезона — стало быть, придется ждать несколько долгих месяцев, прежде чем он сможет переспать с Марлен. И столько же придется слушать разговоры о приданом, свадебных завтраках, празднествах по случаю помолвки и свадебном путешествии. О Господи!

Когда он уезжал, она закапризничала. И он посоветовал ей привыкать к его отсутствию. Она стояла у огромных дверей Сазерленд-Холла и искренне призывала беречь себя. Беречь себя! Только этого не хватало! Ему приходилось не раз карабкаться на отвесные скалы, перебираться через бурлящие потоки, и уж как-нибудь он сможет провести несколько дней на охоте один.

Алекс насторожился, услышав шум в кустах, но зверя так и не увидел. Юпитер же вдруг взвился на дыбы и громко заржал. Застигнутый врасплох, Алекс схватил поводья, пытаясь сдержать жеребца, и едва не свалился на землю.

Юпитер промчался через поток, влетел в заросли. Алекс ничего не видел из-за плотной листвы, густая трава сковывала движения. Когда некоторое время спустя Юпитер вырвался из чащи на небольшую поляну, Алекс наконец овладел ситуацией. Стоя среди поляны, и конь, и всадник пытались отдышаться. Алекс почувствовал, что нога побаливает, и посмотрел вниз. Его штаны из оленьей кожи были разорваны, голень кровоточила — видимо, он поранился, когда они мчались сквозь колючие заросли.

— В чем дело, старина, неужто ты никогда не видал зайца? — Он погладил жеребца по шее и попытался повернуть обратно.

Юпитер двинулся с осторожностью и тихо заржал, когда его правая нога коснулась земли.

— Боже! — Алекс устало вздохнул и спешился. Он ощупал ногу жеребца, но, к счастью, перелома не обнаружил. Однако Юпитер не мог ступать на больную ногу.

— Вот досада! — пробормотал Алекс и огляделся. Земли Данвуди были обширны, но имели странные очертания, и у него не было полной уверенности, что он все еще находится на своей земле. Алекс снял шляпу и провел рукой по густым волосам, размышляя, что же теперь делать. О том, чтобы бросить здесь Юпитера, не могло быть и речи. Но пуститься с ним в долгий путь, не зная, что у него с ногой, рискованно. Не идти же пешком до Данвуди, слишком далеко. Кажется, к северу расположен Пемберхит, до него одна или Две мили.

Он привязал Юпитера к низкой ветке дерева и сунул ружье в кучу листьев.

— Присматривай за ним, — сказал он Юпитеру, погладил его по носу и вошел в чащу, направляясь в сторону Пемберхита.

Глава 4

Лорен бродила по жнивью в поисках свиньи Люси. Погода для этого времени года стояла необычно теплая, и девушка остановилась, чтобы расстегнуть воротник своего рабочего платья. Оглядела дорожку, которую сбежавшая Люси протоптала в пшеничной стерне, и задалась вопросом, сколько лет живут свиньи. Люси была уже очень стара и с годами становилась все упрямее. Дети любили ее. Это было выше понимания Лорен. В последний раз, когда Люси надумала отправиться на поиски какого-нибудь нового корма, Лорен с Рупертом приложили немало усилий, чтобы пригнать ее домой, но тогда она забралась не так далеко. На этот раз Руперт отправился в Пемберхит, взяв с собой Итана и Пола, так что Лорен пришлось одной разыскивать Люси. Она понятия не имела, что будет делать, когда найдет этот ходячий окорок, но свинью она должна привести, иначе дети просто сойдут с ума.

Она подошла к краю сжатого пшеничного поля, но Люси по-прежнему не было видно. По ту сторону поля росли фруктовые деревья, подаренные друзьями Эбби, лордом и леди Хавершем, дальше — редкие хилые стебельки зрелой пшеницы. А еще дальше простиралась бахча с растущими на ней тыквами. Лорен уже обменяла их на сало, которого им теперь хватит месяца на два.

Господи, какая жара! Под тяжелой копной густых волос вспотела шея, и Лорен попыталась связать их узлом, но смогла лишь убрать с лица несколько выбившихся прядей. Смахнув пот со лба, девушка побрела дальше, сокрушенно качая головой при виде истоптанного свиньей пшеничного поля.

Люси она обнаружила среди раздавленных тыкв. Громко чавкая, та с жадностью поглощала одну из них.

— Ох нет! — ужаснулась Лорен и подбежала к свинье. Люси уставилась на молодую женщину, но от тыквы не отошла.

— Вон отсюда! — крикнула Лорен, прекрасно зная, что за всю свою долгую жизнь Люси не подчинилась ни одному ее приказанию.

Свинья грозно захрюкала. Лорен подумала, что, если унесет последнюю оставшуюся в ряду тыкву, этот ходячий окорок, может, и пойдет за ней. Но едва Лорен потянулась к тыкве, как Люси бросилась на нее.

Лорен отскочила. Такого еще не бывало. Став между Лорен и полусъеденной тыквой, свинья принялась рыть землю. Лорен предусмотрительно отпрянула, но свинья не прекратила своего занятия и еще громче захрюкала. Лорен знала, что успокоить ее может только одно.

В отчаянии она запела песенку из пьесы Шекспира. Если что и любил угасавший Хельмут, так это хорошие пьесы. Не важно, английские, немецкие или французские. Спектакли, которые ставили в Бергеншлоссе, стоили огромных денег, и если Хельмуту тот или иной нравился, его повторяли несколько раз.

Ах, Сильвия, ах, какова она, Что ею восхищаются мужчины! — тихо пропела Лорен и умолкла. Но стоило Люси начать рыть землю, как Лорен снова запела:

Прекрасна, непорочна и умна.

И добродетелью одарена.

Да! Для восторгов есть причины!..

Люси перестала рыть землю и подозрительно посмотрела на Лорен.

Красу ее сравним ли с добротой? Ведь эти две повсюду ходят рядом! И всякий, одержимый слепотой, Прозреет, исцеленный красотой, Когда она его одарит взглядом.

Лорен осознавала всю нелепость своего положения: стоять посреди бахчи и распевать песенки для ходячего окорока. Однако другого выхода не было — если она замолчит, Люси бросится на нее. Но не может же она петь здесь до бесконечности. И Лорен, оказавшись в ловушке, размышляла, как ей быть.

Остановившись, Алекс снял сюртук и поднял ногу. Черт побери! Подошва его дорогого, очень дорогого сапога была прорвана камнем. Он столько заплатил за эти сделанные на заказ кожаные сапоги с ботфортами, что, казалось, в них можно дойти пешком до Шотландии и обратно. Перекинув сюртук через плечо, он двинулся дальше, морщась всякий раз, когда наступал порванным сапогом на камешек. Господи, никогда еще он не попадал в такое ужасное положение. Сначала этот упрямый зверь, потом Юпитер, а теперь сапог. Не говоря уже о том, что он просто плавится под палящим солнцем. Алекс сердито сдернул шейный платок, пробормотав пару теплых слов в адрес своего портного, как вдруг внимание его привлек какой-то странный звук.

Наверное, послышалось.

Он остановился, напрягая слух. Нежный голос пел веселую ритмичную песенку; она доносилась с ветром, казалось, ниоткуда.

Прекрасна, непорочна и умна. И добродетелью одарена…

Да, определенно у него галлюцинации. Это песенка из «Двух веронцев». Он едва сдержал смех, представив себе, что какая-то фермерша распевает песенку из пьесы Шекспира. Хмыкнув, Алекс покачал головой и снова пустился в путь, но тут же остановился.

Восславим ныне Сильвию, друзья!

Она достойна всех цветов и песней,

И в целом мире отыскать нельзя

Достойней Сильвии, прекрасней и прелестней!

Нет, это не галлюцинации. Он медленно повернулся туда, откуда доносилось пение, и тихо ахнул.

Боже Всемогущий, это не фермерша.

Неподалеку стояла женщина-видение. Женщина? То был ангел с рассыпанными по спине темно-каштановыми волосами. Мелкие завитки мягко обрамляли лицо. Боже, какая красавица! Классические, патрицианские черты лица, маленький прямой нос, полные губы цвета розы, голосок как у крапивника. Алекс тряхнул головой и, прищурившись, посмотрел на нее. Может, он перегрелся на солнце? Может, это наваждение? Он медленно двинулся к изгороди, очарованный и этим голосом, и этой красотой. Какое-то движение справа привлекло его внимание, и он нехотя оторвал взгляд от видения.

Вот это уже точно не наваждение.

Огромная злобная свинья вполне реальна. Алекс быстро перевел взгляд на ангела и нахмурился. Ангелы не носят простые платья и грубые башмаки на толстой подошве. Ангел оказался просто-напросто молодой женщиной, которая…

Черт возьми, непонятно, что она делает. Разве что стоит среди поля. И поет песню свинье.

Внезапно он смутился, осознав, что смотрит на нее так, как если бы она была бесценным произведением искусства. Надо хотя бы спросить, не знает ли она, как далеко до Пемберхита. Опершись ногой о каменную изгородь, он окликнул ее:

— Добрый день!

И женщина, и свинья вздрогнули и посмотрели на него, широко раскрыв глаза от удивления. Спустя мгновение женщина опасливо взглянула на свинью, а свинья — на женщину.

Затем свинья ринулась в наступление.

Ангел с криком повернулся и побежал к изгороди; длинные волосы развевались словно знамя. Ангел бежал что было мочи, свинья не отставала. Алекс отбросил свой сюртук и попытался помочь, протянув руки. Но свинья, которая весила чуть ли не в четыре раза больше женщины, двигалась с устрашающей скоростью и настигала ее. Должно быть, женщина почувствовала это, потому что обернулась и вскрикнула. Добежав до изгороди на какую-то секунду раньше свиньи, она, не обратив внимания на протянутые руки Алекса, перекатилась через ограду словно клубок и свалилась прямо на голову Алексу. Он обхватил ее талию, но от толчка утратил опору, и оба грохнулись на землю.

Не понимая, что случилось, Алекс зажмурился, увидев синее небо. Но в следующее мгновение мысли его прояснились, и он сообразил, что руки его сомкнуты под ее упругим задом. Не успел он опомниться, как небо внезапно скрылось за прекрасным ангельским личиком, живые глаза кобальтового цвета угрожающе сощурились, волосы рассыпались по плечам и упали ему на грудь.

— Вы что, с ума сошли? — крикнула она и вскочила на ноги.

Алекс, несколько ошеломленный, приподнялся на локтях, настороженно глядя, как она отряхивает платье.

— Я?! — переспросил он, не веря своим ушам. — Я, сударыня, не пел песенки свинье!

— Вы ее испугали! Неужели вы не видели, что до этого она вела себя вполне прилично? — закричал ангел.

Порядком удивленный, Алекс с трудом сел, нашел свою шляпу и поднялся на ноги. Что эта девчонка себе позволяет? На него еще никто никогда не кричал. Даже голоса не повышал.

— Возможно, я испугал ее, но вы-то о чем думали? — парировал он. — Эта свинья намеревалась проглотить вас целиком, а вы стояли и пели, как актриса на сцене!

— На сцене? Я ее успокаивала, неужели вы не поняли? — воскликнула она и подбоченилась, сверкая глазами.

— Успокаивали? Что за чушь! Глупышка вы эдакая, ведь она могла вас убить!

— Да кто вы такой, чтобы называть меня глупышкой? — закричала она, но гнев исчез с ее лица с быстротой облачка.

И она рассмеялась.

Не вежливым смешком, который он привык слышать отдам, а смехом, исходившим из самой глубины души. Она обхватила себя руками, словно пытаясь сдержать смех, и весело откинулась назад. Лучи солнца, озаряющего землю, блестели на ее волосах, зажгла я темно-золотые отблески в густых прядях. За розовыми губами приоткрылся ряд ровных белых зубов; она смеялась так, что в уголках ее блестящих синих глаз показались слезы. Алекс, совершенно не привыкший к такому безыскусному проявлению радости, нервно переминался с ноги на ногу.

— Р-разве вы н-не понимаете? — сквозь смех проговорила она, вытирая выступившие слезы. — О чем мы спорим? О какой-то упрямой старой свинье! — весело воскликнула она, и снова последовал взрыв смеха.

«Это прекрасно, что после такого испуга с ней не приключилась истерика, — думал Алекс. — Напротив, она развеселилась и заразила меня своим весельем».

— Вы не ушиблись? — спросил он, растянув губы в улыбке. Она покачала головой, отчего завитки заплясали вокруг ее безупречного лица.

— Нет, — ответила она, усмехнувшись. — А вы?

— Тоже нет.

Она посмотрела на него сквозь густые загнутые ресницы.

— Мне, знаете ли, очень стыдно! Я свалилась прямо вам на голову! Думала, вы… вы отодвинетесь.

Алекс наклонился за своей шляпой и хмыкнул.

— В мои намерения входило помочь вам переправиться через ограду.

Она от души рассмеялась.

— И вы полагали, что я буду перебираться через нее на цыпочках, когда за мной гналась эта зверюга?

— Пожалуй, да, — нерешительно признался он. Господи, ее улыбка сверкает так же ярко, как это проклятое палящее солнце.

— Я — Лорен Хилл, — представилась она, протягивая руку. Внутри у него пробежал холодок, когда он легонько сжал ее длинные, изящные пальцы.

— Алекс Кристиан, — произнес он, не отрывая глаз от ее руки. Наконец, спохватившись, взглянул на нее.

Слегка покраснев, она медленно высвободила руку, бросила взгляд на носки своих неуклюжих башмаков и чопорно сжала за спиной руки.

— Можно подумать, свинья решила, что в качестве трапезы вы не стоите ее усилий, — заметил он.

Она резко вскинула голову и, тихо ахнув, стала оглядываться по сторонам.

— Да куда же подавалась эта дурацкая свинья? — тихонько прошептала она. — И почему Люси каждый раз убегает? Можно подумать, будто мы ее не кормим!

— Люси?

— Мы назвали ее Люси восемь лет назад, когда стало ясно, что она слишком стара и уже не годится на хороший рождественский обед.

— Понятно. И часто вы поете ей песни? — спросил он, и уголки его губ изогнулись в какой-то странной усмешке.

— Нет, — тихо ответила она, не отрывая глаз от его губ, — только когда она сердится.

О небо, как бы ему хотелось, чтобы она смотрела на его губы совсем по-другому! Охваченный непривычным для себя возбуждением, он резко повернулся в сторону бахчи.

— Очевидно, Люси любит тыквы.

— Да, очень любит.

Нахмурившись, мисс Хилл подошла к изгороди. Алекс невольно последовал за ней, любуясь мягким изгибом ее стройных бедер и роскошными вьющимися волосами, развевающимися на ветру.

Вдруг она обернулась и внимательно посмотрела на него.

— Вы сбились с дороги?

— Сбился с дороги? — переспросил он заикаясь.

— Да. Надеюсь, не будет с моей стороны дерзостью спросить, по какой причине вы находитесь здесь?

Алекс был так очарован ее сапфировыми глазами и так удивлен ее не совсем обычным поведением, что не сразу ответил.

— Видите ли, я потерял ориентацию. — «Если не рассудок», — подумал он про себя. — Дело в том, что мой конь поранил ногу, и я пошел за помощью пешком. Думал, Пемберхит неподалеку…

— Еще три мили, — обнадежила его мисс Хилл. — А где ваш конь?

— На маленькой полянке в нескольких милях к югу. Не будете ли вы так добры указать, в каком направлении нужно идти? — спросил он, испытывая неудобство от того, что смотрит на нее с обожанием, точно мальчишка. Но ведь он простой смертный, а таких замечательных глаз, как у нее, никогда не видел.

— Значит, вы пойдете в Роузвуд! А когда Руперт вернется из города, я пошлю его за помощью, — сказала она и так очаровательно улыбнулась, что он судорожно сглотнул.

Он уже слышал о Роузвуде Руперт? Значит, она замужем?

— Ваш муж сейчас дома?

— Муж? — переспросила она смущенно и вдруг рассмеялась. — Я не замужем, мистер Кристиан. Руперт живет в Роузвуде — я хочу сказать, с моим дядей, братом и со мной. Ах да, еще миссис Питерман, — поспешно добавила она.

Он так обрадовался, что она не замужем, что даже сам удивился.

— Буду весьма признателен Руперту за помощь.

Все еще улыбаясь, она перекинула прядь волос через плечо. И сделала это так изящно, что Алекс снова сглотнул.

Потом указала на едва различимую тропу и сказала извиняющимся тоном:

— Боюсь, придется еще немного пройти.

— Сожалею, что не могу предложить вам экипаж. Она хихикнула. Говорить в сложившейся ситуации об экипаже было и в самом деле смешно.

— О, сегодня слишком хороший день, чтобы ездить в экипажах, мистер Кристиан. Пройдет, пожалуй, не один месяц, прежде чем мы снова сможем насладиться такой погодой.

Хорошая погода? А он прямо-таки задыхается от жары. Слегка прихрамывая, Алекс шел рядом с этим очаровательным созданием. Ее взгляд остановился на темно-красной струйке, вытекающей из его сапога.

— Полагаю, это ежевика.

— Не поняла.

Он указал на свою ногу.

— Видимо, Юпитер попал в заросли ежевики, — объяснил он.

— Ах, ежевика, — пробормотала она, но он уже успел заметить, как зарделось ее лицо.

— Где вы выучили песенку, которую пели? — спросил он после наступившего молчания.

— Это песенка из шекспировской пьесы, — отмахнулась она.

— Из «Двух веронцев», — уточнил он. Мисс Хилл бросила на него удивленный взгляд.

— Ну да! Откуда вы знаете? — Она просияла, не скрывая восторга.

Откуда он знает? Он был меценатом, брал ложи в лучших театрах и концертных залах Европы. Но сейчас разговор о таких вещах мог показаться несколько неуместным.

— Я поклонник Шекспира, — просто ответил он.

— Ах, «Сладкогласый лебедь Эйвона», — вздохнула девушка.

Алекс выгнул бровь. Поет Шекспира и цитирует Бена Джонсона?

— Вы читали мистера Джонсона?

Ангел засмеялся.

— Мы живем в стороне от торных дорог, сэр, но не настолько отстали, чтобы не читать английской литературы.

Он кивнул, не в силах оторвать от нее взгляд. Простое коричневое платье и грубые башмаки делали ее похожей на деревенскую девчонку. Но судя по речи, она была хорошо воспитана и к тому же образованна. Впрочем, какое это имело значение, когда она смотрела на него своими сапфировыми глазами? Она откинула со лба волосы. Алекс с трудом поборол желание коснуться этой шаловливой пряди.

— Вы любите стихи? — спросила она.

Он кивнул, назвав парочку своих любимых поэтов. И очень удивился, потому что она знала обоих и продекламировала несколько строк из их стихотворений. Он был потрясен. Вот уж не ожидал найти на бахче столь удивительное существо.

Спустя четверть часа показался амбар. Три дойных коровы щипали траву. Их пас маленький мальчик. Девушка заметила, что ее спутник смотрит на амбар, и с гордостью сообщила:

— У нас только что родилась телка. Хорас боится, как бы самая большая корова не затоптала малышку, вот и определил себя в пастухи.

«Хорас, наверное, ее сын», — подумал Алекс и похолодел, когда бросил взгляд в сторону мельницы.

— Сколько же у вас детей?

— В настоящее время пятеро. Иногда бывает шестеро, а то и семеро.

Как ни смешно, он не был удивлен, только чуть-чуть разочарован. Алексу почему-то казалось, что деревенские женщины постоянно рожают детей, и сколько их у его новой знакомой на данный момент, его не касается. Деревенские дети, к несчастью, часто болеют и умирают. И все же он спросил:

— У вас пятеро детей? — И рассердился на себя за это. Она остановила на нем взгляд своих темно-синих глаз и, заметив на его лице удивление, рассмеялась.

— Да нет, сэр, это не мои! Дети, живущие в Роузвуде, — наши подопечные. Сироты, — пояснила она, — за исключением Руперта.

Внезапно на гребне холма появился еще один мальчик, потом Алекс увидел четыре трубы над маленьким помещичьим домом. Мисс Хилл помахала рукой. Слава Богу, что это не ее дети, подумал с облегчением Алекс, идя за ней к амбару. Малыш, пасший коров, с виду не старше семи-восьми лет, бросился им навстречу.

— Хорас, смотри, куда ступаешь! — крикнула она и засмеялась, наморщив носик. — Стадо у нас маленькое, но удобрений производит в избытке.

Алекс хотел сказать, что, по его глубокому убеждению, это присуще всем стадам, однако насторожился, услышав крик. Он решил, что второй мальчуган ушибся, круто повернулся и с трудом сдержал возглас изумления, увидев на его лице отвратительное родимое пятно.

— Да ну же, Леонард, ведь это не пират, — сказала, смеясь, мисс Хилл.

Прикоснувшись к его виску, она улыбнулась ему так лучезарно, словно мальчуган был самим Адонисом.

Боже правый, она действительно ангел.

Алексу снова показалось, что все происходящее — сон. Мальчики смотрели на мисс Хилл с обожанием, а она, ангел во плоти с голосом из чистого золота, смеясь, угощала их рассказом о приключениях Люси, ласково касаясь то одного, то другого своими изящными пальчиками. Уверенный, что рот у него разинут от удивления, Алекс сжал челюсти, пытаясь сохранить совершенно бесстрастный вид.

— Мистер Кристиан, можно представить вам Леонарда? — И она, улыбаясь, указала на мальчика с родимым пятном. — И Хораса тоже.

— Добрый день, — услышал Алекс собственный голос.

— Добрый день, сэр, — прощебетали мальчики в унисон.

— У нас в Роузвуде еще четверо воспитанников, — сказала мисс Хилл. — Салли, Теодор и Лидия сейчас в доме. Руперт и мой брат Пол поехали с дядюшкой в Пемберхит.

— Сегодня очередь Теодора присматривать за Салли, — сообщил Леонард Алексу.

Тот решил, что Салли болеет какой-то ужасной болезнью. Мисс Хилл между тем велела мальчикам бежать вперед и предупредить миссис Питерман, что у них гости.

— Я побегу с вами наперегонки до самого верха! — крикнул Хорас, и мальчики со всех ног помчались к дому.

— Сейчас время обеда. Представляю, как вы проголодались, — проговорила мисс Хилл. Алекс улыбнулся:

— Мне бы не хотелось быть навязчивым.

— Навязчивость здесь ни при чем, сэр. Мы будем очень рады.

— Если вы уверены… Не могу не признаться, что действительно проголодался.

Он и сам не знал, что заставило его согласиться. Отчасти ему хотелось еще раз взглянуть на родимое пятно мальчика, посмотреть, как выглядят остальные дети. А главное — как можно дольше любоваться ангелом. Все это — Роузвуд, Люси, прелестная словно ангел девушка — глубоко заинтересовало Алекса, он даже замедлил шаг. Но мисс Хилл уже поднималась по холму, и он поспешил следом.

Лорен не заметила, что идет очень быстро. Боже мой, она просто спятила! Едва приглашение к обеду сорвалось с ее губ, как она подумала: а вдруг Итан вернулся? Побледнев при мысли об этом, Лорен ускорила шаг, стремясь оказаться дома быстрее, чем гость. Ей было стыдно, что такой достойный, образованный человек встретится с Итаном.

Она уже почти бежала и влетела бы прямо в двери, не останови ее мистер Кристиан осторожным прикосновением к ее руке. Лорен изумилась и мгновенно опустила глаза проверить, не охвачена ли рука огнем. Ибо именно это она почувствовала: странное покалывающее ощущение быстро распространилось до самой груди. Затаив дыхание, Лорен взглянула на своего спутника. Господи, Алекс Кристиан, кто бы он ни был, без сомнения, самый красивый мужчина из всех, с кем ей доводилось встречаться. Он был больше шести футов ростом. Каштановые волосы отливали золотом, изумрудные глаза излучали тепло, способное растопить лед. Не говоря уже о том, что под его взглядом она сама таяла.

— Прошу прощения, мисс Хилл. Не подумайте, что я умираю с голоду! — Он усмехнулся.

Щеки Лорен запылали; как, должно быть, глупо она выглядела, когда бежала к обеденному столу, точно Люси к своим помоям. Он, похоже, ждал от нее ответа, но, Боже Всемогущий, Лорен не могла отвести от него глаз. Лицо у него было обветренное, грубоватое, с квадратным подбородком, покрытое густым загаром, плечи широкие и мускулистые, ноги сильные. Она попыталась взять себя в руки и рассмеялась, но как-то нервно, чувствуя, как горит у нее лицо, и ужасно обрадовалась, увидев на задней лестнице миссис Питерман с огромной глиняной миской в руках. Никогда в жизни она так не радовалась появлению экономки. Миссис Питерман, яростно взбалтывая содержимое миски, внимательно смотрела на мистера Кристиана.

— Миссис Питерман, могу я представить вам мистера Кристиана?

— Здравствуйте, миссис Питерман, — вежливо отозвался тот.

Экономка, прищурившись, посмотрела на Лорен и проворчала:

— Эта проклятая свинья уже в загоне. Я послала за вами Леонарда, опасаясь, как бы она вас не убила!

Лорен засмеялась, но как-то натянуто и, почувствовав это, вся внутренне сжалась.

— Она, конечно, пыталась, но мистер Кристиан любезно помог мне.

— Мисс Хилл слишком великодушна. Точнее было бы сказать, что она уцелела вопреки моей помощи.

— Вам нравится бродить по полям, мистер Кристиан? — спросила миссис Питерман.

Лорен поморщилась. Экономка все еще переживала из-за ее отказа Тэдиусу Привереде и теперь к любому мужчине, обитающему в радиусе десяти миль вокруг Пемберхита, возможному претенденту на роль жениха, питала неприязнь.

— У него конь захромал, миссис Питерман. Может, Руперт поможет, — пробормотала Лорен, бросив на миссис Питерман умоляющий взгляд.

— Руперта сейчас нет, — ответила та и гордо прошествовала в кухню.

Лорен готова была от стыда провалиться сквозь землю.

— Миссис Питерман всегда на страже.

— И я прекрасно понимаю почему.

От этих слов кровь опять бросилась ей в лицо. Охваченная смущением, она прошла в кухню, не смея оглянуться и посмотреть, идет ли он следом. Как ни странно, он шел. Она велела Лидии показать Алексу, где можно умыться; девочку пришлось подтолкнуть, потому что она замерла, с благоговейным восторгом глядя на прекрасного незнакомца. Едва мистер Кристиан вышел, Лорен резко повернулась к миссис Питерман.

— Пожалуйста, ну пожалуйста, скажите мне, что дяди нет дома! — простонала она, опускаясь на табуретку.

Миссис Питерман не удостоила ее даже взглядом, устремив его на плиту.

— Его нет дома, и благодарите небо, что это так! О чем вы думали, притащив в дом совершенно незнакомого мужчину? — выпалила она.

— Его конь поранился! И ему пришлось бы блуждать пешком по окрестностям. Неужели надо было оставить его в беде?

Миссис Питерман бросила на молодую женщину суровый взгляд, сунув ей миску с тушеным мясом. Лорен не обратила на этот взгляд никакого внимания; она не могла объяснить ни самой себе, ни тем более миссис Питерман, что готова сопроводить этого незнакомца в преисподнюю и обратно за одну его улыбку, что его сильные ноги, туго обтянутые лосинами, заставляют учащенно биться ее сердце. Она прошла к старому, выщербленному столу, накрытому для детей, громко стукнув о него миской. Теодор, чей нос был погружен в книгу, вздрогнул. Ему только что исполнилось десять, и он буквально проглатывал каждую новую книгу, попадавшую в дом. Рядом с ним сидела Салли, за которой Теодор должен был присматривать в этот день. Салли было всего четыре годика, поэтому остальные дети по очереди присматривали за ней.

— Леонард сказал, что вы привели обедать пирата, — с надеждой в голосе проговорил Теодор.

Лорен улыбнулась и протянула ему несколько деревянных мисок, жестом велев расставить их на столе.

— Леонард ошибается, милый, мистер Кристиан — джентльмен, у которого захромала лошадь. Вряд ли он вообще когда-нибудь был на борту корабля.

Теодор, старательно расставляющий миски, задумался, потом просиял:

— Бывает, что пираты нарочно ведут себя как джентльмены. Может, он не хотел пугать вас?

— Уверяю тебя, он не пират, он просто ищет хорошего лошадиного доктора.

— Да, но, может, он как раз ехал на свой корабль, когда конь поранился!

— Милый, мы ведь живем очень, очень далеко от моря, — сказала Лорен, погладив белокурые локоны мальчугана.

— Но он должен был ехать именно здесь, мисс Лорен! — крикнул Хорас, показавшись в дверях. Он подбежал к столу и занял свое место. — Леонард говорит, что если бы он поехал по большаку, констебль поймал бы его!

— Констебль? — Лорен засмеялась. — А как ты думаешь, что стал бы делать констебль, поймав мистера Кристиана? Ведь при нем не было награбленной добычи, значит, констебль не имел никаких оснований задерживать его. Боюсь, Леонард забивает тебе голову всякими историями, которые сам же и придумывает.

— Я сильно сомневаюсь, что история, рассказанная вами, лучше, — раздался в дверях раздраженный голос миссис Питерман. Она положила на стол две только что испеченные буханки хлеба, которые Лорен тут же принялась резать.

— Это не история, миссис Питерман, — сказала она весело. — Это факт!

— Нет он пират, — весьма авторитетно заявил Леонард, подходя к столу. — На нем замечательные пиратские сапоги.

— Уверяю вас, — возразил мистер Кристиан, — что такие сапоги не сгодились бы даже самому захудалому пирату.

Лорен подняла глаза; атлетическая фигура Алекса заняла весь дверной проем, он улыбался детям, и у нее опять закружилась голова. Опустив глаза, она заметила, что отрезала кусок хлеба величиной с кирпич. Поспешно разрезав его на три части, молодая женщина приветливо улыбнулась мистеру Кристиану, чувствуя, что сейчас окончательно растает как масло.

Она указала ему на стул.

— Пожалуйста, садитесь, мистер Кристиан. И прошу вас, не судите этих мальчиков слишком строго. С тех пор как Пол стал им читать вечерами разные истории про пиратов, они в каждом мужчине видят разбойника, промышляющего в открытом море.

Лидия все еще стояла в дверях, не сводя глаз с мистера Кристиана.

— Лидия, — мягко окликнула ее Лорен, и девочка медленно подошла к столу. Она не могла оторвать глаз от мистера Кристиана, так же как сама Лорен. Обычно Лидия не могла говорить почти ни о чем, кроме как о Рэмси Бейнсе, в которого была отчаянно влюблена, но усевшись напротив мистера Кристиана, уставилась на него, разинув рот в полном восторге, так что Лорен едва не расхохоталась. Она прекрасно понимала, что чувствует Лидия.

— Я не пират, — сообщил Алекс детям, — по крайней мере последние пять лет не был им. Констебль Ричарде… — Он замолчал, бросив на детей лукавый взгляд. За исключением Салли, пытавшейся вылепить из хлебного мякиша куколку, у всех на лицах был написан неподдельный ужас. Алекс беспечно пожал плечами. — Простите. Я не хотел бы утомлять вас подробностями, — сказал он и с удовольствием принялся за тушеное мясо.

Лорен сдержала смех и подтолкнула локтем Лидию, чтобы та взяла себе хлеба.

— Констебль Ричарде? Какая ирония судьбы! — сказала она, пододвигая миску Салли. — Говорят, он много лет преследовал какого-то злого пирата. — Замолчав, молодая женщина посмотрела в окно. — И так и не поймал его — говорят, ему по сей день мерещится этот пират. Но, разумеется, это другой констебль Ричарде.

Она глянула на мистера Кристиана, который ответил ей озорным взглядом. Дети, озадаченные, молчали, внимание их было приковано к мистеру Кристиану. Что он ответит? Напряжение достигло предела.

— Конечно, другой, — медленно проговорил он, и напряжение сразу спало. Все разочарованно опустили плечи. — Если только речь не идет о Роберте Ричардсе?

Внезапно все снова подались вперед, ложки замерли на полпути от мисок ко ртам, и взгляды устремились на Лорен.

— Ну конечно, о нем. Вы его знаете?

Разумеется, он его знает, и мистер Кристиан принялся плести фантастическую историю о морских приключениях, вкрапливая в нее увлекательные рассказы о том, как он встречался лицом к лицу с воображаемым констеблем Ричардсом. Дети сидели как околдованные, едва прикасаясь к еде. Лорен была в восторге. Ей хотелось обнять его. Он вел себя с детьми уважительно и с достоинством. Хотелось плакать, потому что он словно не замечал ужасного родимого пятна на лице Леонарда. Ее восхищение мистером Кристианом выросло во время обеда до опасных, можно сказать, пугающих размеров.

К всеобщему сожалению — не считая миссис Питерман, — обед кончился слишком быстро. Нехотя, но твердо Лорен отправила детей заниматься своими делами, поцеловав каждого в лоб. Всем им хотелось остаться с мистером Кристианом, как и ей самой.

И она нашла бы способ осуществить это, не сочти мистер Голдуэйт этот момент самым благоприятным для своего появления. Стук в дверь раздайся, как раз когда Лорен наливала чай. Спустя мгновение аптекарь вошел в маленькую столовую, неся в руках большой букет привядших маргариток; его щеки, похожие на яблочки, пылали. Если в доме и мог появиться кто-то хуже Итана, так это Тэдиус Привереда. Ну почему он должен был появиться именно сегодня?

— Добрый день, мистер Голдуэйт, — устало проговорила Лорен.

— Добрый день, мисс Хилл, — засопел аптекарь. — Простите мне мою дерзость и позвольте преподнести вам букет маргариток. Говорят, они в моде, и я решил, что они украсят ваш туалетный столик, — сказал он, скользнув взглядом по мистеру Кристиану.

— Благодарю вас, мистер Голдуэйт, — равнодушно отозвалась молодая женщина, — но у меня нет туалетного столика. — Из вежливости она встала, взяла эти проклятые цветы и быстро поднесла к лицу, чтобы скрыть краску стыда. О Господи, что подумает мистер Кристиан! — Мистер Голдуэйт, позвольте представить вам мистера Кристиана, — сухо проговорила она, повернулась и сунула миссис Питерман, стоявшей у нее за спиной, цветы, за что и получила очередной неодобрительный хмурый взгляд.

— Как поживаете, мистер Голдуэйт?

— Прекрасно, сэр. Я раньше не встречал вас здесь. Вы занимаетесь благотворительностью?

Лорен вздохнула.

Мистер Кристиан пропустил мимо ушей довольно бесцеремонный вопрос аптекаря и сказал, поднимаясь из-за стола:

— Мисс Хилл любезно привела меня сюда после того, как мой конь захромал. Теперь я направляюсь в Пемберхит за помощью.

Лорен, осознавая всю безрассудность своего поведения, бросилась к нему.

— Мистер Кристиан, Руперт еще не вернулся, но я уверена, он будет с минуты на минуту.

— Чепуха! Я с радостью отвезу мистера Кристиана в Пемберхит! Только ехать надо немедленно.

И мистер Голдуэйт устремился к двери.

— Буду вам весьма признателен, сэр. — Кристиан повернулся к Лорен с доброй улыбкой. — Мисс Хилл, нет слов, чтобы выразить вам признательность за ваше гостеприимство. Всего хорошего, миссис Питерман, — кивнул он неулыбчивой экономке и пошел следом за мистером Голдуэйтом, который вразвалку выходил из столовой.

Лорен, выведенная из равновесия приливом доселе неведомых ей чувств, растерянно посмотрела на миссис Питерман. Та в ответ сердито пожала плечами. Единственное, что оставалось Лорен, это пожелать Алексу всего хорошего. Она схватила с вешалки забытую им шляпу и бросилась его догонять.

— Мистер Кристиан! — окликнула она гостя, выбежав на дорожку. Он обернулся, зеленые глаза сверкнули улыбкой. Она протянула ему шляпу. Он хотел ее взять, но Лорен не выпускала шляпу из рук. — Э-э… Благодарю вас, сэр, вы оказали мне большую услугу, — взволнованно проговорила она. Господи, что она делает? Он усмехнулся:

— Вряд ли я чем-то помог вам, мисс Хилл.

— Мистер Кристиан, прошу вас! — крикнул Тэдиус из своей двуколки.

Лорен бредила на него неприязненный взгляд и с очаровательной улыбкой обратилась к Кристиану.

— Если когда-нибудь будете в наших краях, заходите, дети обрадуются, — сказала она и тут же, устыдившись собственной дерзости, отвела глаза. — Мне… э-э-э… им так понравились ваши истории!

— Мисс Хилл…

— Мистер Кристиан! Вы меня задерживаете! — взревел мистер Голдуэйт.

Видит Бог, с каким удовольствием она сбросила бы этого павлина с его насеста и заткнула ему рот его же маргаритками!

— Еще раз спасибо, мисс Хилл, — сказал мистер Кристиан, не двигаясь с места и по-прежнему улыбаясь, отчего в уголках его глаз показались морщинки.

— Всегда рады вас видеть, мистер Кристиан, — вздохнула она, не сводя с него глаз.

Его улыбка превратилась в очаровательную ухмылку.

— Мисс Хилл… шляпа…

Лорен опустила глаза и с ужасом увидела, что все еще держит шляпу. Она так быстро выпустила ее из рук, что Кристиан от неожиданности даже попятился и направился к экипажу.

Совсем замечательно! Показала себя настоящей дурой!

Устроившись на узком сиденье подле мистера Голдуэйта, Кристиан снова посмотрел на Лорен. Она бойко помахала ему рукой, полагая, что вид у нее при этом вполне беспечный, и старательно рассматривая потрепанный плющ, облепивший переднюю стену дома. Прислушиваясь к шуму отъезжающего экипажа, она призывала тысячу смертей на себя и Тэдиуса Привереду.

Экипаж уже отъехал от обшарпанного помещичьего дома, когда Алекс обернулся и бросил на Лорен еще один, последний взгляд. Да, она настоящий ангел, и к тому же весьма соблазнительный. На повороте коляска сильно накренилась, и Алекс схватился за свою шляпу и за сиденье.

— Немного торопитесь, верно? — сухо спросил он.

— У меня множество неотложных дел. — Казалось, маленький человечек выплюнул эти слова. — Напрасно я сюда приехал сегодня!

— И давно вы знакомы с мисс Хилл? — поинтересовался Алекс, отлично понимая, что именно она вызвала гнев мистера Голдуэйта.

Алекс не мог бы упрекнуть его в этом. Она была так же пленительно хороша собой, как и добра, принадлежа к типу женщин, способных вызвать слепое обожание мужчины.

— Я знал мисс Хилл еще девочкой.

— Уверен, она хороший друг, — сказал Алекс первое, что пришло в голову.

Мистер Голдуэйт фыркнул.

— Друг? Мы почти помолвлены, сэр! — сердито бросил он.

Алекс понятия не имел об их отношениях, но, по его скромному мнению, у мистера Голдуэйта было больше шансов жениться на Люси, нежели на Лорен Хилл.

Глава 5

Итан сидел у огня, положив ноги на скамеечку, когда Лорен вошла в гостиную, неся на подносе тарелку супа. Неожиданно резко похолодало, на небо набежали тучи, и Итан теперь постоянно жаловался на недомогание. Захлопнув дверь ногой, Лорен подошла к дядюшке и опустила поднос с такой силой, что расплескала суп.

— Не хлопай дверью, девчонка. У меня болит голова, — проворчал он. Лорен, ничего не сказав, налила ему чаю. — Неужели ты все еще дуешься из-за Руперта? — вздохнул он, потянувшись за бренди и даже не глядя на чай.

— А ведь вы мне обещали, дядя Итан, насчет Руперта, — резко напомнила Лорен.

Итан раздраженно вздохнул:

— Он взрослый человек, Лорен. И я не мог запретить ему выпить пива.

— Не говоря о том, что вы оба могли убиться, когда в таком состоянии ехали в старой повозке. Руперту вообще нельзя пить, и вы это отлично знаете! Ему понадобилось целых два дня, чтобы оправиться!

— Не беспокой меня больше этими разговорами, — простонал Итан. — Мой подагра опять разыгралась.

Лорен шумно вздохнула. Урезонить Итана невозможно. Благодарение Богу, он редко покидает гостиную, не то погубил бы Руперта. Ведь Руперт считает, что это Итан зажигает звезды на небе. И как только он со своим примитивным умом мог до такого додуматься?

— Пожалуйста, дядя, ешьте суп. Мистер Голдуэйт дал мне кое-какие травы, они успокаивают боль, — сказала она и наклонилась, чтобы убрать старую еженедельную газету.

— Голдуэйт! Мне не нравится, что он увивается за тобой. Слышишь? Подушку, детка…

— Мистер Голдуэйт знает, что я не отвечаю ему взаимностью, — солгала она, подоткнув ему под спину подушку. На самом деле она никак не могла убедить в этом Тэдиуса Привереду и миссис Питерман. — Но он так добр к нам, что я не могу отказать ему от дома.

— Тогда это сделаю я! Ведь невозможно найти тебе жениха, пока этот попугай вертится под ногами, — проворчал Итан, отхлебнув суп.

Лорен, покачав головой, направилась к двери.

— Господи Боже, что это на тебе надето? — неожиданно заорал Итан.

Лорен остановилась и глянула на штаны и толстую льняную рубашку, из которых Пол давно вырос.

— Штаны. — Она снова направилась к двери.

— Попомни мои слова, девочка! Будешь так одеваться, никто не возьмет тебя в жены! — бросил он ей вслед.

Помнить его слова, как же, подумала она и громко хлопнула дверью. Разговоры о ее замужестве — а они велись постоянно — до смерти ей надоели. Она вышла в холл и сняла с вешалки шерстяной плащ. Все надоело, подумала она, накинув плащ.

— Куда это ты собралась с утра пораньше?

Надев шерстяную шапку, Лорен обернулась на Пола, который вошел в холл и прислонился к стене, скрестив руки на груди.

— Хочу спасти уцелевшие тыквы, — ответила она.

— Пошли Руперта, пусть сделает. Ни к чему тебе утруждать себя.

— С тех пор как дядя Итан сделал Руперта своим собутыльником, тот запустил работу по дому. А мне сейчас очень нужно побыть одной, — резко проговорила она, беря перчатки.

— Что-то случилось? — спросил Пол. Мгновенно пожалев о том, что поддалась своему далеко не радужному настроению, Лорен слабо улыбнулась:

— Уверяю тебя, ничего особенного, побуду наедине с собой, и все пройдет.

И она вышла, не дожидаясь дальнейших расспросов.

Она понимала, что уединение не панацея от тоски. И не в том было дело, что Итан позволил Руперту напиться, хотя она все еще сердится на него из-за этого. Дело совсем в другом. С тех пор как в Роузвуде два дня назад побывал мистер Кристиан, все перевернулось.

Проклятие, она не может не думать о мистере Кристиане.

Она думает о нем ночью и днем, а вчера даже приняла за него викария. Смешно, ведь викарию почти семьдесят. Она не помнит, чтобы кто-нибудь произвел на нее такое впечатление, так очаровал ее, не считая, конечно, Донована Уильямса, который оттаскал ее за волосы, когда ей было восемь лет, чем вызвал ее восхищение.

Но даже Донован Уильяме не мог бы сравниться с мистером Кристианом. Она никогда не встречала такого красивого, мужественного, доброго человека. Он любит стихи, любит детей и, судя по всему, вполне терпимо отнесся даже к Люси. Не говоря уже о том, что заставил Лорен испытать какое-то странное покалывание во всем теле, хихикать без всякой видимой причины и ощущать слабость в коленях. Лорен жалобно вздохнула, топая по тропинке на бахчу и волоча за собой разбитую деревянную тележку.

Ладно, она очарована. И что ей теперь с этим делать? Хандрить, подобно девчонке, страдающей от неразделенной любви? Мистер Кристиан не вернется. Наверное, он сейчас дома, с женой, а о ней и думать забыл. Если бы и она могла забыть!

— Мисс Лорен!

Лорен закрыла глаза и тихонько вздохнула, потом повернулась и увидела Леонарда, который вприпрыжку бежал по тропе.

— Пол сказал, чтобы я вам помог.

Лорен удалось улыбнуться, но на это ушли все ее силы. Черт бы побрал Пола! Теперь, когда ему исполнилось двадцать, он решил, что обязан за ней присматривать. Иногда он обращается с ней так, словно она может сломаться даже от легкого дуновения ветерка! Она любит Леонарда всем сердцем и всегда рада ему. Всегда, но не сейчас.

— Ладно. Я буду собирать уцелевшие тыквы, а ты — следить, чтобы не появились пираты.

Она взяла его за руку и пошла дальше, волоча за собой тачку.

Леонард нашел палку, из которой получился неплохой меч, и как верный страж охранял Лорен. Чуть ли не целый час он то и дело влезал на ограду, потом спрыгивал на землю с криком «Берегись!», после чего вступал в бой с воображаемыми пиратами. Лорен, несмотря на дурное настроение, глядя на него, не могла не улыбаться. Бросив в тачку последнюю тыкву, она все их пересчитала. Четырнадцать; хватит, чтобы расплатиться всего лишь за месячный запас свечного сала. А этого недостаточно; нужно запастись салом по крайней мере на два, а то и на три месяца, чтобы хватило на всю зиму.

Так она стояла посреди бахчи, погруженная в размышления, когда Леонард подбежал сзади и ударил ее палкой по спине. Испуганно вскрикнув, Лорен резко повернулась.

— Берите оружие! — крикнул мальчик. Лорен подбоченилась; брови ее взлетели вверх, образовав треугольник, что не предвещало ничего хорошего.

— Ладно, разбойник ты этакий, — сказала она, опускаясь на корточки в поисках палки. — Берегись!

Лорен быстро нашла оружие, к величайшему восторгу Леонарда, встала в позицию и нанесла удар по воздуху, Она заставила Леонарда отскочить, потом позволила ему двинуться на себя. Так они и прыгали взад-вперед, весело смеясь.

— Мисс Хилл?

При звуках этого голоса Лорен резко повернула голову. Она только успела взглянуть на его красивое лицо, когда Леонард угодил палкой по ее неприкрытому животу. От неожиданности она подпрыгнула и упала, с шумом выдохнув воздух.

— Бога ради, с вами ничего не случилось? — спросил мистер Кристиан, опустившись рядом с ней на колени.

Она никак не могла отдышаться, а он поддерживал ее, обхватив за плечи.

— Мистер Кристиан, — проговорила она, — вы, кажется, твердо решили лицезреть меня на бахче в поверженном состоянии.

Он засмеялся.

— Нет, это вы твердо решили не лишать меня такой возможности!

Он подхватил ее и поставил на ноги. Она все еще не могла отдышаться, но не потому, что упала, а совсем по другой причине. Мистер Кристиан склонился над Лорен, пристально глядя ей в глаза. Его рука лежала на ее груди. Потом он убрал руку, и Лорен робко улыбнулась. Взгляд его зеленых глаз был устремлен куда-то за ее плечо. Тут она вспомнила про Леонарда и обернулась.

Мальчик не сводил с нее глаз, ему было стыдно, что он ее ударил.

— Простите меня! — воскликнул он. — Я думал, вы видите! Она засмеялась и взъерошила ему волосы.

— Из тебя выйдет лучший в мире пират, Леонард. Господи, какой же ты быстрый! Это ведь очень важно для игры в сабельный бой, вы согласны, мистер Кристиан?

— Я бы сказал, это самое важное, — очень серьезно ответил тот.

— Ну вот видишь? — Она улыбнулась, обхватила ладонями лицо Леонарда и чмокнула его в лоб. — Ты сумеешь докатить тачку до амбара? — ласково спросила она.

— А вам и в самом деле не больно? — спросил мальчуган, с тревогой глядя на Лорен.

Девушка засмеялась.

— Я прекрасно себя чувствую, милый! Подумаешь, упала. От такой малости со мной ничего не случится.

К этому заявлению Леонард отнесся скептически, но ничего не сказал и обратился к мистеру Кристиану:

— Всего хорошего, сэр.

Он убежал, волоча за собой тачку, а Лорен и мистер Кристиан, стоя рядышком, смотрели ему вслед. Точнее, это мистер Кристиан смотрел. Она же изо всех сил пыталась унять бившую ее дрожь, вызванную несколькими причинами. Прежде всего близостью Кристиана. К тому же она испытала унижение, когда он увидел ее играющей в пиратов с мальчишкой. И в довершение ко всему на ней были мужские штаны. Лорен зябко поежилась и обхватила себя руками.

— Вас знобит, — сказал Кристиан, сбросил плащ и накинул его на Лорен, прежде чем та успела что-то сказать. Она почувствовала едва уловимый пряный аромат.

— Вы… наверное, удивлены…

Лорен запнулась. Они увидели, что Леонард добрался до следующего поля и исчез из виду.

— Только тому, что Люси все еще голодна, — сострил он. Она хихикнула.

— Конечно, она голодна, но тыквы не для нее. Я собираюсь их обменять на сало.

— Пардон? Лорен усмехнулась:

— На свечи. У меня было столько тыкв, что я могла обменять их на двухмесячный запас сала, но того, что здесь осталось после Люси, хватит всего на месяц. Если же она съест и это, я не выдержу и обменяю на сало ее шкуру.

Какое-то время мистер Кристиан стоял молча; взгляд его скользнул по ее губам. Сердце у Лорен бешено забилось.

— Я с радостью готов снабдить вас, мисс Хилл, достаточным количеством сала. Так что вам не понадобится отдавать в обмен тыквы.

Она снова хихикнула, и, как ей показалось, слишком громко.

— Благодарю вас, мистер Кристиан, но я выращиваю их в первую очередь именно ради этого. — Из-за сала? — спросил он явно недоверчиво.

— Для обмена. Тогда я не думала о сале, но миссис Пеннипек сказала, что тыквы пригодятся ей для выпечки, а поскольку сало у них в избытке, может получиться неплохой обмен. Об этом подумал Леонард.

— Значит… — он ухмыльнулся, окинув взглядом ее рубашку и штаны, — вы используете тыквы для обмена?

— И… и яблоки, и помидоры тоже, — пробормотала она, чувствуя, как по спине побежали мурашки, — и когда есть лишнее молоко… Прибыль от этого пока небольшая, но настанет день, и дом у нас будет полная чаша.

Он поднял глаза и улыбнулся. Это была ослепительная улыбка. Лорен показалось, что во рту у него сотни белоснежных зубов. Лорен снова почувствовала слабость в коленях и невольно отступила на шаг.

— Я… я не знала, что вы живете поблизости.

— Временно я живу в охотничьем домике. Так он охотится! Да у него и вид как у охотника — высокий, стройный, мускулистый и… Бог мой, опять он смотрит на ее губы.

— Значит, с ним все в порядке? — спросила она слабым голосом.

Мистер Кристиан недоуменно нахмурился:

— С ним — это с кем?

— С вашим конем.

Он разразился хохотом, запрокинув голову.

— С Юпитером все в порядке. Он не так сильно охромел, как мне показалось. Хотите на него взглянуть? — спросил он, указывая в ту сторону, где был привязан Юпитер.

Да, она хотела. Она готова была смотреть на что угодно, только не на него, чтобы снова не шлепнуться на землю.

— С удовольствием, — ответила Лорен.

Юпитер оказался огромным вороным жеребцом, по сравнению с ним две старые серые роузвудовские лошадки казались разжиревшими пони. Мистер Кристиан протянул ей пару морковок, достав их из своей седельной сумки, и Лорен, став на большой камень, смеясь, покормила жеребца. Поинтересовалась, на кого охотится мистер Кристиан, и он рассказал, как гнал зверя, который три дня от него уходил. Из этого рассказа Лорен поняла, что он живет в охотничьем домике один, и представила себе, как он по ночам читает там какой-нибудь сборник стихов. Она погладила жеребца по носу, на губах ее играла слабая улыбка.

— Хотите покататься? — спросил мистер Кристиан, когда морковки были съедены и конь забеспокоился.

Лорен заморгала. Покататься на таком огромном звере? Самые страшные лошади, на которых она ездила, были серые роузвудовские старушки.

— Не знаю… — уклончиво ответила Лорен, глядя в большой круглый лошадиный глаз. Мистер Кристиан прыснул.

— Позвольте мне отблагодарить вас за мое спасение и доставить вас в Роузвуд. Стало свежо. Не удивлюсь, если вот-вот пойдет дождь. — Лорен вопросительно смотрела на него. Он выгнул бровь. — Вы боитесь? — спросил он, не скрывая, что все это его забавляет.

Конечно же, боится! Тем не менее она усмехнулась:

— К несчастью, сэр, бесчестье для меня страшнее смерти. Это мудрое изречение насмешило его.

— Тогда садитесь, — сказал он, широко улыбаясь. — Бесчестье вам не грозит. — И, отступив, он галантно поклонился. — Карета подана.

Лорен сошла с камня и медленно приблизилась к лошади.

— Поставьте ногу на стремя, — сказал мистер Кристиан.

Ей с трудом удалось коснуться стремени, но в тот же миг он схватил ее за талию и усадил на спину Юпитера. Она села на огромного коня и тут же ухватилась за луку седла, чтобы не свалиться на другую сторону. В тот же миг мистер Кристиан взлетел в седло позади нее и потянулся за поводьями, так что она оказалась в кольце его рук.

— Ну, уселись? — усмехнулся он, обдав ее своим дыханием.

Да, она уселась. По существу, она сидела у него на коленях, прижавшись к его крепкой груди. Его мускулистые руки обхватили ее, сильные бедра были прижаты к ее бедрам, и ее поразило, какими маленькими были ее ноги по сравнению с его ногами. Ей стало трудно дышать; сердце учащенно билось.

— Я… Кажется, да, — прошептала она.

— Не бойтесь, — мягко проговорил он, — вы вцепились в луку мертвой хваткой, так что ни за что не упадете.

Он пустил Юпитера рысью, и она еще крепче — если только это возможно — прижалась к Алексу. Пахнущая затхлостью шапка коснулась его лица, и Лорен сдернула ее с головы. При этом ее локон упал ему на лицо, и он отбросил его. Лорен ощущала каждый его мускул, каждое движение. Исходивший от него запах, казалось, проникал в нее, его прикосновения обжигали словно огнем.

Это было поистине райское блаженство.

Когда подъехали к амбару, Лорен попросила остановиться, сказав, что хочет посмотреть на телочку. Но это был только предлог. Ведь если дядя увидит, что она едет верхом с незнакомым мужчиной, не говоря уже о том, что на ней надеты штаны, он просто удавит ее.

Мистер Кристиан спешился с легкостью птицы, затем подхватил Лорен, но прежде чем ее ноги коснулись земли, она невольно прижалась к нему и от нахлынувших чувств едва не лишилась сознания. Скользнув по ней взглядом, Кристиан все понял и усмехнулся.

Девушка от смущения глаз не могла поднять, нервным движением сбросила плащ и протянула ему.

— Благодарю вас, мистер Кристиан. Вы очень любезны. — Она старалась говорить как можно увереннее.

— Рад услужить вам, мисс Хилл.

Он улыбнулся и надел плащ. Потом сунул руки в карманы, глядя на нее и слегка улыбаясь. Лорен не знала, как вести себя дальше, и нервно вертела в руках шерстяную шапочку.

— Судя по всему, вы выращиваете много овощей, — сказал он, кивнув в сторону забора, к которому были привязаны плетистые растения.

— Мы… Да, кажется, у нас это получается, — тихо отозвалась она, очарованная его зелеными глазами. — Если хотите, возьмите себе что-нибудь.

Он не отрываясь смотрел на нее.

— Замечательно, — едва слышно произнес Алекс.

— О! — вспыхнула она. — Ничего особо замечательного здесь нет. Мы давно уже не сеем пшеницы… — Вдруг он коснулся ее виска и убрал с него прядь волос. Лорен снова обожгло словно огнем. — На… налоги, видите ли, очень высоки, — заикаясь, пробормотала она.

— Я имел в виду вас, а не овощи. Вы и в самом деле чудо, — спокойно сказал он, взял ее руку и поднес к губам. О Боже, Боже, какие у него мягкие губы! Он улыбнулся, отпустил ее руку, подошел к жеребцу и взлетел в седло. — Всего хорошего, мисс Хилл.

Алекс дотронулся до шляпы в знак приветствия и пустил Юпитера галопом по той же дороге, по которой они приехали сюда.

Лорен долго смотрела ему вслед, то и дело поднося руку к виску, которого коснулись его пальцы. И лишь когда он исчез из виду, бросилась к дому и буквально ворвалась в дверь. В глазах у нее играли озорные огоньки. Когда Пол спросил, что это на нее нашло, Лорен, смеясь, загадочно ответила:

— Ничего особенного, скоро пройдет. Одарив брата счастливой улыбкой, она медленно поднялась по лестнице и ушла к себе.

Какая глупость увлечься девушкой не своего круга, думал Алекс. Но это факт. Он действительно очарован. Лорен Хилл непредсказуема, как и ее улыбка. И чертовски красива.

Проклятие! Она просто великолепна! Особенно в мужских панталонах. А до чего женственна! Изящные линии тела, пышная грудь, тонкая талия, округлые бедра и наверняка стройные, точеные ноги, которые ему пока не представилось возможности рассмотреть.

Прошло два дня после их поездки на Юпитере, но он все еще ощущал ее тело.

Вчера в Пемберхите она снова застигла его врасплох. Они встретились совершенно случайно в бакалейной лавке. На Лорен было платье из светло-синей шерстяной ткани, роскошные кудри запрятаны под шляпку; она приценивалась к муке и торговалась с владельцем лавки. Синее платье ангела, необыкновенно изящное, удивительным образом гармонировало с ее сапфировыми глазами, блеснувшими в тот момент, когда она перед уходом поблагодарила лавочника за присланное в Роузвуд свечное сало.

Пошел снег, когда он провожал ее домой после того, как она с милым видом успешно сбила цену на муку, смутив бедного лавочника несколькими весьма уместными цитатами. Алекс не мог забыть, с какой радостью она поймала языком пушистую снежинку.

Смеясь, она заметила, что каждая их встреча сопровождается переменой погоды, но эти перемены, думал Алекс, не идут ни в какое сравнение с бурей, бушующей в его душе.

Сидя в коляске, за которой тянулись санки, Алекс свернул на дорогу, ведущую к Кургану Мертвеца. Так он окрестил этот холм еще накануне, когда у него появилась идея покататься на санках. Пока она клала мешок с мукой в повозку и усаживалась рядом с Рупертом, он вдруг понял, что без конца что-то придумывает, только бы увидеться с ней снова. И он тут же предложил покататься на санках. На санках! Он не катался на них с тех пор, как был мальчишкой. И где, скажите на милость, можно добыть санки? К счастью, их продавал кузнец — по баснословной цене. Старые санки, судя по всему, принадлежали когда-то одному из его предков. Алекс провозился до утра, приводя их в порядок.

Коляска и лошадь утопали в снегу, а он размышлял о том, почему не сказал ей, кто он такой. Хотел сказать, но почему-то счел это неуместным. Впрочем, какое это имело значение? Через несколько дней он уедет и скорее всего никогда больше не увидит ее. Кроме того, куда спокойнее без титула.

Как они и договорились, мисс Хилл с детьми стояла на холме в красном плаще и поношенных башмаках и выглядела весьма привлекательно. Мальчишки же представляли собой множество ног и рук, пребывающих в постоянном движении. Лидия казалась чем-то озабоченной и всякий раз, как Алекс оборачивался, смотрела на него так, словно у него было три глаза. На пухлых щечках малышки Салли, милого существа со множеством белокурых кудряшек, все еще виднелись слезы; она объяснила Алексу, что огорчилась оттого, что Пол не пришел.

— Добрый день, мистер Кристиан, — весело приветствовала его мисс Хилл; на губах ее играла очаровательная улыбка. — Мистер Кристиан, — обратилась она к детям, — сказал, что по части санок он большой мастер. И сейчас покажет, как на них кататься.

Ничего подобного он не говорил. Алекс весело сощурил глаза.

— А мисс Хилл утверждает, что обгонит меня, и потребовала, чтобы ей разрешили это продемонстрировать. Она бросила на него отчаянный взгляд.

— Но, мистер Кристиан, это похоже на вызов.

— А это и есть вызов, мисс Хилл. — И он многозначительно посмотрел на вершину холма. — Ну что, Леонард, покажем им, как это делается?

Теодор и Хорас тут же окружили Леонарда, засыпая его советами. Леонард кивал в ответ, уверял, будто бы знает, что делает, и, взяв у Алекса санки, стал взбираться на холм.

Алекс ждал, пока Леонард установит санки, смотрел на смеющуюся мисс Хилл, окруженную детьми, испытывая при этом невыразимое восхищение. Дети смотрели на Лорен с обожанием, и Алекс понял, как важна для них ее улыбка. Когда Лорен была рядом, Алекс не замечал детей. Но сейчас он вдруг почувствовал, что дети ему небезразличны. В этот момент он как раз смотрел, как Леонард стряхивает снег с рукавичек. Нет, дети ему решительно нравились. Это было для Алекса ново и непривычно.

— Пожалуй, я поеду впереди, — сказал Леонард шепотом, — но я буду помогать вам рулить. Мисс Хилл говорит, что вы упрямы.

Алекс выгнул бровь, а Леонард торопливо уселся впереди. Алекс устроился сзади; сидеть, согнув длинные ноги, было неудобно.

— Мисс Хилл, следите за нашим спуском! — крикнул он. Она с улыбкой опустилась на колени, обнимая Салли.

— Не беспокойтесь, — серьезно сказал Леонард.

Усмехнувшись, Алекс оттолкнулся, и санки покатились вниз. Благодаря его умелому управлению они обогнули большие, выступающие из-под снега камни, два дерева, препятствующие спуску, и остановились на ровном месте у подножия холма.

Восторженно смеясь, Леонард тут же вскочил и бросился вверх.

Потом стали спускаться Теодор и Хорас, они не боялись, Лидия тоже не боялась, спускаясь с Леонардом, и даже малышка Салли поехала с Теодором, не переставая визжать. Убедившись, что с детьми все в порядке, Алекс подошел мисс Хилл.

— Итак, считаете ли вы, что это достаточно безопасно и можно проехаться разок?

— Лидия убедила меня, что это замечательно, — ответила Лорен, смущенно улыбаясь. — Но я, пожалуй, прокачусь с Теодором, с ним безопаснее, чем с вами, сэр.

Алекс лукаво улыбнулся и порывисто взял ее руку, обтянутую перчаткой.

— Если вы, мисс Хилл, верите, что я могу управлять ну хотя бы санками, мне бы очень хотелось прокатиться с вами.

— Не могли бы вы называть меня Лорен? Она произнесла это таким тоном, словно просила об огромном одолжении. Алексу даже стало не по себе.

— При одном условии, — прошептал он. — Вы прокатитесь со мной на санках.

Она очаровательно засмеялась.

— Я готова, сэр. Во всей Англии не сыскать более храброй женщины.

В этом Алекс не сомневался. И действительно, во время спуска Лорен весело смеялась, ни разу не выказав страха. Внизу, когда санки остановились, Алекс поднялся и помог подняться Лорен. Катание ей страшно понравилось, и, пересмеиваясь словно старые друзья, они принялись подниматься наверх, где отдали санки детям.

Лорен и Алекс стали в стороне, покуда дети по очереди съезжали с горы, и болтали про Роузвуд. Молодая женщина объяснила, почему фамильное поместье пришло в упадок, рассказала, как они с викарием воспитывают детей. Гордо поблескивая глазами, говорила о том, каким представляется ей в мечтах Роузвуд, где сироты смогут обучаться необходимым для счастливой жизни вещам, становясь помощниками взрослых. В мечтах Роузвуд виделся Лорен не разоренным, истощенным и погрязшим в долгах хозяйством, а полным жизни и процветающим. Слушая ее, Алекс подумал о том, как необходимы реформы простым людям, таким, как Хиллы с их чаяниями и мечтами.

— Пол говорит, что в парламенте должны быть люди, способные защитить наши интересы, — сказала Лорен.

Пол прав. Впервые с тех пор, как Алекс стал носителем титула, он понял, как важны подобные взгляды.

Он, в свою очередь, рассказал Лорен, как гнал зверя, умолчав о том, что бросил это дурацкое занятие с того дня, как увидел ее впервые.

Он попросил называть себя Алексом.

Когда на безоблачном небе показалась гряда серых туч, Алекс предложил Лорен отвести детей домой. Теодор запротестовал, схватив Лорен за руку и умоляя прокатиться с ним еще разок.

— Надеюсь, вы не станете возражать? — спросила она у Алекса, очаровательно улыбаясь. Как будто он мог устоять перед этой чертовой улыбкой.

— Я подожду с детьми внизу, — сказал он и, подмигнув Теодору, увел с собой детей.

Алекс заметил, что Лорен о чем-то спорила с Теодором, и стиснул зубы, когда Теодор сел впереди. Значит, Лорен намеревалась править. Когда санки тронулись с места, Теодор слегка побледнел, но Лорен улыбалась, и санки летели все быстрее и быстрее.

Алекс затаил дыхание, увидев, что санки мчатся к деревьям. Он шагнул вперед — санки пролетели у самого камня и устремились к дереву. От волнения сердце у Алекса, казалось, подпрыгнуло до самого горла. Кто-то кричал, призывая обогнуть дерево, то ли Леонард, то ли он сам.

В последний момент Лорен удалось свернуть в сторону, но санки пролетели в опасной близости от ствола и стали неуправляемыми. Алекс с ужасом увидел на снегу ее алый плащ. Страх буквально сковал его. Крики детей вывели его из оцепенения, и они вместе с Леонардом побежали к Лорен и Теодору. Когда, скользя и спотыкаясь, Алекс забрался наверх, Теодор уже поднялся и, напуганный до смерти, стоял возле Лорен. На вопрос Леонарда он ответил, что невредим. Алекс рухнул на колени рядом с Лорен и, убедившись, что она дышит, перекатил ее на спину.

Лорен лежала, раскинув руки. Вдруг ее сапфировые глаза сверкнули, и она звонко рассмеялась. Онемев, Алекс отпрянул и уставился на нее. Лицо девушки от волнения покрылось красными пятнами.

— Наверное, мой плащ зацепился за руль! — весело произнесла Лорен и после некоторых усилий села.

Зато Алекс, который никак не мог успокоиться, тяжело опустился в снег. Лорен наконец удалось встать, и она весело улыбнулась мальчикам.

— Простите, что напугала вас, со мной все в порядке.

— Ага, — только и смог пробормотать Леонард. Теодор и вовсе молчал, только смотрел на нее. Алекс неловко поднялся.

— Вы порядком напугали меня, сударыня. Лорен хмыкнула, стряхнула с плаща снег и подняла к нему сияющее лицо.

— Это очень весело, правда?

— Правда, — ответил он ровным голосом и посмотрел на детей. — С ней ничего не случилось, — сказал он резко, схватив ее за запястье, и увлек за собой, досадуя, что никак не может унять сильно бьющееся сердце. Будь на то его воля, он запретил бы этой девчонке кататься на санках. Лорен едва поспевала за ним и, когда они подошли к детям, стала смеяться над своим подвигом, и смеялась до тех пор, пока на лицах ее подопечных не осталось и следа страха.

Прийти в себя после пережитого Алекс смог, только очутившись в Данвуди и глотнув портвейна. А забыть о случившемся — только после тройной дозы.

Глава 6

Лорен распрямила спину и оглядела результаты своего труда — она чинила проволочное заграждение вокруг молодого деревца, разрушенное скотом. Нечего мечтать средь бела дня, если она вообще хочет когда-нибудь закончить эту работу.

Честно говоря, с тех пор как Алекс попытался помочь ей перебраться через изгородь, она не проработала по дому и дня. Целых две недели только и думала о джентльмене, появившемся ниоткуда и пленившем ее воображение и сердце. Он полностью овладел ее мыслями, так что она с трудом могла сосредоточиться на каком-то деле, а то и вовсе забывала о нем. Даже сейчас, сидя на корточках среди спутанной проволоки, она мечтала об интимном ужине с Алексом при свечах. На Алексе черный фрак, точь-в-точь такой по торжественным случаям надевал Магнус, и он смотрит на нее своими изумрудными глазами. Сама она похожа на сказочную принцессу в роскошном платье из синего атласа, расшитом жемчугом, на голове жемчужная диадема. Алекс не устает осыпать ее комплиментами.

Лорен засмеялась, покачала головой и обмотала проволокой торчащую из земли толстую палку. Но не только интимный ужин ей рисовало воображение. Порой она представляла себе, как работает вместе с Алексом в поле. Его мускулистые руки блестят от пота, и он хвалит ее за мудрость, за то, что наладила обмен овощами. А вот он играет с детьми на красивой зеленой лужайке перед домом. Или они вместе скачут верхом на Юпитере, она крепко прижалась к нему, ощущая его твердое, словно камень, тело, и они галопом несутся по цветущим лугам.

Лорен подняла голову, с улыбкой посмотрела на небо. И представила себе то, чего больше всего желала. Его изумрудные глаза смотрят ей прямо в душу, он наклоняется к ней. Медленно, слишком медленно его губы приоткрываются…

— Лорен!

Она ахнула, резко обернувшись. Он стоял, прислонившись к дереву, засунув руки в карманы, наверняка пришел с бахчи. Щеки ее запылали… Господи, не мог же он догадаться о ее мыслях!

— Вы меня испугали. — Она нервно засмеялась и провела тыльной стороной руки по щеке, словно хотела стереть краску смущения.

— Юпитер там, на бахче. Надеюсь, вы не возражаете?

— Вовсе нет! — Она не возражала бы, если бы даже Юпитер щипал травку у них в гостиной. Улыбнувшись, она вскочила на ноги, стряхивая с плаща землю. — Я рада, что вы приехали! Дети постоянно говорят о вас, а мой брат Пол жаждет познакомиться с этим пиратом на санках. Он считает, что вы — плод нашего воображения.

— Как-нибудь в другой раз, — ответил он.

В его голосе ей почудилась какая-то отчужденность. Ничего нет удивительного в том, что она хочет познакомить его со своей семьей. Пол давно требовал, чтобы она привела мистера Кристиана в дом. Поначалу Лорен говорила, что Алекс — джентльмен, который гостит в их краях, и их встречи случайны. Но после катания на санках Пол стал настойчивее. Странно, говорил он Лорен, приглашает детей кататься на санках, а с семьей не хочет знакомиться. Она снова ушла от прямого ответа. Но вскоре совершенно случайно встретилась с Алексом под вечер возле булочной миссис Пеннипек, и они прошлись по Пемберхиту. Пол услышал об этом от мистера Голдуэйта, который так покраснел, увидев их вместе, что Лорен испугалась, как бы аптекаря не хватил удар. Тогда-то Пол и потребовал, чтобы его познакомили с таинственным джентльменом.

— Да ведь он вас не укусит. — И она нервно засмеялась. Алекс чуть улыбнулся, отошел от дерева, лицо у него было слишком серьезно.

— Я должен вам кое-что сказать.

Сердце у нее замерло на мгновение, а в голове пронеслась нелепая мысль. Боже, она неисправима! Он ведь ни разу не намекнул, что его интересует нечто большее, чем ни к чему не обязывающая дружба, которая доставляет удовольствие им обоим. Тем не менее она густо покраснела.

— Я уже поняла, что разговор будет очень серьезным, сэр. Очень важным. Вы не забыли, как зовут здешнего поэта, о котором я вам говорила?

— Нет, не забыл, — спокойно ответил он.

Алекс сделал еще шаг и взглянул на деревце.

Выражение его лица ей не понравилось, совсем не понравилось, и она стянула с головы широкополую соломенную шляпу, чтобы занять чем-нибудь свои дрожащие руки.

— Скотина трется о него, а оно такое маленькое и едва не погибло, — объяснила она, бросив печальный взгляд на деревце; мысли ее лихорадочно работали, она говорила без умолку, только бы не молчать. — Кажется, я не сумею прикрепить проволоку. — Эти слова прозвучали едва слышно.

— Я завтра уезжаю.

Он уезжает? У нее перехватило дыхание как от сильного удара. Нет! Этого не может быть! Ее обуревали самые противоречивые чувства, и она изо всех сил старалась не выдать своего волнения.

— Я… я даже не знаю, что вам сказать. Я думала… мне казалось… — Голос ее дрогнул, и она опустила глаза.

— Я приехал сюда только на время поохотиться, но пробыл дольше, чем намеревался. У меня есть обязанности…

— Обязанности? — воскликнула она. Господи, он ведь женат, а она мечтала о нем эти две недели, как глупая влюбленная девчонка, и всякий раз при встрече с ним порола чушь. Он наверняка считает ее дурой.

— У меня есть дом и семья, — продолжал он. Она мысленно перебрала все возможные сцены, которые ей представлялись раньше; эта была наихудшей. Он женат. — Брат недавно сообщил мне, что дела требуют моего немедленного возвращения.

Лорен захотелось умереть прямо на месте. Лицо ее пылало, она боялась посмотреть ему в глаза, уверенная, что все ее мечты и фантазии написаны у нее на лице.

— Значит, у вас дом и семья? — вдруг выпалила она. — Очень жаль… я хочу сказать, детям будет жаль, но если у вас есть обязанности, я была бы последней, кто решил бы, что вы не должны приступить к ним немедленно. Обязанности превыше всего… Я все время стараюсь внушить это детям, и мне не хотелось бы, чтобы они подумали, будто мистер Кристиан пренебрегает своими обязанностями, а они именно так и подумали бы, останься вы в вашем охотничьем домике…

— Лорен, — тихо проговорил он.

Только сейчас она поняла, что Алекс стоит рядом, и молила Бога, чтобы он не заметил ее состояния, не заметил, что она молча умирает у него на глазах. Он поднес руку к ее лицу, и по телу Лорен пробежала приятная дрожь.

— Мне и самому не хочется уезжать. Но я должен.

— Вот как! — Она пожала плечами, все еще не в силах посмотреть ему в глаза. — Ничего, мистер Кристиан, все в порядке, правда.

Он подошел к ней вплотную, провел пальцем по ее подбородку. Сердце птицей забилось в ее груди.

— Дети… да, дети… они будут скучать по вас, но…

— А вы?

Она с трудом сдержала рвущийся наружу истерический смех. Или он сумасшедший? Неужели не понимает, как страшно она будет тосковать по нему? Лорен медленно подняла на него глаза; она совершенно не представляла себе, что положено говорить в таких случаях. Его рука скользнула к ее затылку, изумрудные глаза, казалось, смотрели ей в душу, так, как в ее фантазиях.

— А вы? — тихо повторил он.

Нет, он не должен знать, как плохо ей будет без него. И Лорен через силу ответила:

— Возможно.

Губы его приблизились к ее губам. Матерь Божья, он собирается ее поцеловать! Сколько дней она об этом мечтала! А сейчас испугалась, колени подогнулись. И она попятилась к проволочной сетке. Он снова улыбнулся, видя, как она растеряна, потом неторопливо наклонился и осторожно коснулся губами ее губ.

Лорен едва удержалась на ногах.

Ей не хватало воздуха. Одной рукой он гладил ее затылок, а другой обвил талию и привлек к себе, и она невольно прижалась к нему грудью. Теряя рассудок, Лорен подумала — чувствует ли он, как сильно бьется ее сердце? Губы его легко скользили по ее губам, пробуя их, как самый изысканный деликатес. Язык пытался прорваться внутрь, и Лорен услышала собственный стон. В следующий момент его язык оказался у нее во рту и стал там хозяйничать в то время, как его большой палец нежно гладил щеку.

Алекс все крепче и крепче прижимал ее к себе, обдавая горячим дыханием, словно пытаясь слить их тела воедино, и Лорен чувствовала, что не выдержит этой сладостной пытки. В то же время она сама прижималась к нему. Волна неведомого ей доселе чувственного желания захлестнула ее.

Внезапно все оборвалось.

Он поднял голову, провел пальцем по ее губам, скользнул взглядом по лицу. Запечатлел на ее лбу долгий нежный поцелуй и выпустил ее из объятий. Лорен, ошеломленная, смотрела на него.

— Очень рад был познакомиться с вами, Лорен Хилл, — спокойно произнес он, убирая с ее виска завиток волос.

Она ждала, что он снова заговорит, но он резко повернулся и пошел к изгороди, опустив голову и сунув руки в карманы.

Она стояла, словно окаменев, и смотрела, как он идет большими решительными шагами, пока он не исчез из виду. Лишь сейчас она обнаружила, что сломала свою соломенную шляпу.

Сидя в парадной столовой Сазерленд-Холла, Алекс рассеянно слушал мать. Она рассказывала о новостях, сообщенных в письме тети Пэдди из Лондона. Уставившись на тяжелый серебряный канделябр, стоящий посреди стола, Алекс размышлял о двух прошедших неделях. Он пробыл дома уже два дня и никак не мог выкинуть из головы Лорен Хилл.

Он не понимал, что заставило его поцеловать ее таким образом. Возможно, неподдельное отчаяние в её сапфировых глазах, когда он не очень тактично сообщил о своем отъезде. Возможно, чисто мужское желание. Да и кто не пожелал бы такую красивую, непосредственную… Но он не позволял себе ничего, кроме флирта, приятного для обоих. Ни разу за две недели. И вдруг такой поцелуй.

Он допустил фамильярность, черт побери. Он просто не ожидал, что поцелуй может произвести столь сильное впечатление. Эта странная, очаровательная мисс ответила ему с такой страстью, что он едва устоял на ногах.

— Алекс! — тихо проговорила Марлен. Он неохотно взглянул на нее. — Я получила письмо от своей кузины Дафны Бродмур. На следующей неделе она возвращается в Брайтон, к тете Мелинде. Мне бы хотелось привезти ее сюда еще до моего отъезда.

— Разумеется, — промямлил он. Марлен прищурила большие карие глаза.

— Надеюсь, вы не будете возражать? Ведь мы помолвлены, и это вполне естественно.

Да, это естественно. И тут Алексу пришла в голову нелепая мысль. А сочла бы Марлен естественным надеть мужские штаны и играть в сабельный бой с мальчишкой?

— Я вовсе не возражаю, — ответил Алекс и подозвал лакея. — Томпсон, будьте добры, принесите виски. — Он улыбнулся Марлен и ласково погладил ее изящную руку.

Видит Бог, ему просто необходимо выпить. Это вполне естественно.

Глава 7

Роузвуд, спустя четыре месяца

Пол медленно шел по узкому коридору к гостиной. Приглашения дядюшки не предвещали ничего хорошего. А нынешнее наверняка связано с Лорен. Тут нет сомнений. Деньги у них на исходе, а доход от прошлогоднего урожая ниже, чем ожидалось. И насколько он знал Итана — а он знал его как облупленного, — существовала только одна причина для неожиданного собрания членов семьи.

Он застал Итана сидящим, как обычно, у огня. Лорен наводила порядок.

— Наконец-то он появился, — проворчал Итан.

— Что случилось, дядя? — вздохнул Пол, направляясь к камину.

— У меня есть новости, — раздраженно бросил Итан, наливая себе бренди. — По случаю совершеннолетия тебе переходит некая сумма, которой я распоряжался в качестве опекуна.

Некая сумма? Что он имеет в виду? Дурные предчувствия охватили Пола.

— Какая сумма?

— Не волнуйся. Она невелика, просто твой дед немного отложил, старый скряга…

— Почему я ничего об этом не знал? — спросил Пол, вспыхнув от гнева.

— А зачем? Ты ведь не мог получить эти деньги, пока тебе не исполнится двадцать один год.

Пол хотел объяснить зачем, но Лорен вдруг весело рассмеялась.

— Чудесная новость! Ах, Пол, ты же сможешь использовать эти деньги так, как хотел. — И она с сияющим лицом повернулась к Итану. — И сколько там денег, дядя?

— Пять тысяч фунтов, — буркнул он. Лорен хлопнула себя ладонями по груди.

— Пять тысяч фунтов?!

— Но я взял их взаймы, — резко сказал Итан. Наступило тягостное молчание. Итан тянул свой бренди. Наконец Пол обрел способность говорить:

— Взяли взаймы?!

— Ради Бога! Должен же я был иметь что-то, чтобы устроить ее в Лондоне, а? — взорвался Итан. — Думаешь, сезон в Лондоне ничего не стоит?

Пол не сразу понял, о чем идет речь, и взглянул на Лорен. Она была ошеломлена.

— Дядя! — закричал он, и крик этот прокатился по всему дому. — Что вы наделали?

— Я сделал то, что на моем месте сделал бы всякий, — сказал он и отвернулся.

В груди Пола вспыхнул гнев; он бросился к Итану, схватил его за горло. Лорен кинулась между ними, оттолкнула брата.

— Не иначе как в этом забытом Богом доме все сумасшедшие! — заорал Итан и, расправив смятые лацканы, взял стакан с бренди.

Но Пол снова бросился на него, выбил из рук стакан; стакан упал на ковер, содержимое расплескалось.

— Ей-богу, еще раз прикоснешься ко мне — убью! — Итан попытался подняться с кресла.

— Прекратите! Прекратите же! — крикнула Лорен. — Что бы он ни совершил, нельзя прибегать к насилию, Пол! А вы, дядя! — Она устремила пылающий взгляд на Итана. — Лучше объяснили бы хорошенько, почему украли наследство Пола!

— Я его не крал! Я ваш законный опекун! У меня были веские причины! — крикнул Итан, с досадой глядя на ковер, где валялся его стакан. — Разве вам не ясно, что нам нужны деньги? В этой чертовой усадьбе невозможно вырастить хороший урожай зерна! — Он указал рукой в сторону лежащего за окном Роузвуда.

— Вы украли мое наследство! — презрительно сказал Пол, едва сдерживая ярость.

— В этом поместье душеприказчик я, а не ты! — заявил Итан. — И мне решать, что нужно делать! Вам не понять, как мне трудно, ведь у меня куча ублюдков…

— Дядя! — ахнула Лорен.

Тот со вздохом перегнулся через подлокотник, чтобы поднять стакан.

— Что вы сделали с деньгами? — спросил Пол еле слышно, стараясь не сорваться.

— Я уже сказал.

Итан пожал плечами, потянувшись к графину с бренди. Лорен схватила графин и прижала его к груди. Разъяренный Итан жестом велел ей отдать графин.

— Я не потерплю дерзостей, Лорен.

— Что вы с ними сделали? — взревел Пол. Итан бросил на него пылающий взгляд.

— Нанял модистку для твоей глупой сестрицы, снял в Лондоне дом у моего друга Доулинга. Вот на что ушли твои деньги!

— Модистку?! — ахнула Лорен.

— Да, модистку, — пробурчал Итан и указал на бренди, но Лорен не отдавала графин. — Или ты думала, что я выдам тебя за дурака Голдуэйта? Эта тыква принесет нам пару шиллингов, вот и все!

— О чем вы говорите? Она помолвлена? — спросил Пол.

— Пока нет, — презрительно отозвался Итан. — Но я отвезу ее на сезон в Лондон и найду ей хорошего жениха! Или вы думаете, мы вечно будем так жить? И всякие Голдуэйты будут возле нее сшиваться? Бог мой! Придется мне самому взяться за дело! Я повезу ее в Лондон, и на сей раз она не откажется от наследства!

Пол доковылял до кресла, опустился в него и с отчаянием смотрел на Итана. Он ожидал, что случится нечто подобное, но что дядя украдет у него наследство, о котором, кстати, он и не подозревал, такое ему в дурном сне не могло присниться. Конечно, Лорен должна выйти замуж. Содержать Роузвуд тяжело, и выхода у них нет. Но он сам собирался найти для сестры жениха. Лорен хочет выйти замуж по любви — она говорила ему об этом не раз. И он решил найти человека, которого она могла бы полюбить. А Итан отдаст ее за того, у кого больше денег.

— Ах, дядя, неужели вы действительно это сделаете? Отошлете меня отсюда? А как же дети? — воскликнула Лорен. Итан повернул к племяннице свое мясистое лицо.

— А что дети? О них будет заботиться миссис Питерман. Как всегда, — грубо ответил он. — Да ладно, какой от тебя прок, девчонка! Чем дольше будешь работать в поле, тем быстрее увянешь, и тогда никто не возьмет тебя в жены, даже этот безмозглый аптекаришка! — Итан бросил настороженный взгляд на Пола. — Бога ради, перестань смотреть на меня вот так! Не потеряешь ты свои драгоценные денежки, черт побери! Ведь я их взял в долг!

— Замечательно, дядюшка! — насмешливо отозвался Пол. — И как же вы собираетесь выплатить долг?

— Брачным договором, как же еще? Я получу за твое наследство годовой доход и немного наличными.

— Без приданого? У нее ведь нет приданого! — сердито напомнил Пол.

Итан равнодушно пожал плечами:

— Видишь ли, с такой мордашкой, как у нее, в приданом нет нужды. Всякий мужчина рад заполучить красивую женщину, как и любое другое имущество. К тому же Роузвуд никуда не денется. Не ахти что, но для чего-нибудь да сгодится, думаю, ты не обделишь сестру в случае чего.

Лорен тихо ахнула; брат и сестра не сводили глаз с дядюшки, и в комнате царило молчание. Его нарушила Лорен:

— Неужели у вас нет совести? Неужели вам недостаточно сделки с графом? Неужели я вообще не имею права сказать «нет»?

Итан вытаращил глаза:

— Черт побери! Ты говоришь так, словно я первый, кто меняет девчонку на годовой доход. Это обычное дело, детка.

Услышав это, Лорен шагнула вперед; ее синие глаза яростно сверкнули. Она медленно покачала головой:

— Я не поеду в Лондон. Не поеду! Я сама выберу себе жениха, если вообще соберусь когда-нибудь замуж. Итан лишь фыркнул в ответ и допил бренди.

Она поехала. Глядя невидящими глазами в грязные окна наемного экипажа, Лорен сидела, плотно сжав губы. Поначалу она решительно отказалась от нелепого плана Итана, даже насмехалась над ним. Он пришел в ярость, грозился выдать ее за Тэдиуса Привереду, если не покорится. Но Лорен подумала, что от ее брака с аптекарем дядюшка ничего не выгадает, и по-прежнему не обращала на Тэдиуса никакого внимания.

Тогда Итан сделал нечто такое, что вынудило ее согласиться на все.

Как-то к вечеру она находилась на лужайке перед домом, когда приехал викарий, чтобы забрать Лидию. Он объяснил, к величайшему ужасу Лорен, что Итан отказался кормить девочку дальше, поскольку три года никто не оплачивает ее содержания. И теперь викарий отыскал монастырь, согласившийся принять Лидию.

Лорен взглянула на дядю, с трудом уместившегося на узком сиденье напротив, и вздрогнула, вспомнив, какая ужасная между ними произошла ссора. Бесчувственный, словно скала, он небрежно сообщил ей, что им не по средствам содержать детей в Роузвуде, но, может быть, такая возможность появится, если она удачно выйдет замуж. Храни, Господи, доктора Стивенса — узнав от Эбби, что делается в Роузвуде, он оплатил трехмесячное содержание Лидии. А Лорен в тот страшный день поняла, что ей в конце концов придется поехать в Лондон.

И только Пол, которому семейный стряпчий подтвердил наличие завещания, смог убедить ее отправиться в Лондон. Ей скоро двадцать пять — пора замуж. Он добился от Итана обещания, что у Лорен будет право высказать свое мнение о том или ином претенденте на ее руку. Со стороны Итана это было большой уступкой. Пол напомнил ей, что больше Роузвуду рассчитывать не на что и что вопреки надеждам, возлагаемым ею на товарообмен, им никуда не деться от проблем с истощенной землей и высокими налогами. И еще один аргумент выдвинул Пол: вполне возможно, что она встретит в Лондоне человека, достойного ее любви.

Пол был прав. Теперь по крайней мере она сможет хоть как-то распорядиться своей жизнью. Не то что раньше, когда Итан выбрал ей в мужья дряхлого старика. Она хорошо понимала, что в сложившейся ситуации это единственный способ спасти Лидию и остальных детей. А также сам Роузвуд.

Скрепя сердце Лорен в конце концов согласилась, хотя сильно сомневалась в том, что среди столичной аристократии можно найти достойного человека. Она знала, по каким законам живет высший свет. Браки заключаются по расчету, процветает адюльтер. Кому из этих людей нужны ее подопечные?

А главное, она совершенно убеждена, что такого, как Кристиан, ей там не найти, а она до сих пор не может изгнать его из своего сердца.

Пол заявил, что поедет с ней и с Итаном в Лондон. Как ни просила его Лорен не покидать Роузвуд ради детей, он оставался непреклонен, уверяя, что должен выполнить свой долг перед ней и Роузвудом. Он теперь взрослый человек и просто обязан сопровождать ее. Кроме того, он сможет вернуть взятые у него Итаном деньги, а также получить прибыль, вложив в какое-нибудь предприятие то, что выиграет в игорных домах. В том, что он выиграет, Пол не сомневался. Он сказал, что научился карточной игре и, по мнению доктора Стивенса, играет весьма недурно.

Итак, они втроем отправились в Лондон, простившись с плачущими детьми и миссис Питерман и получив от доктора Стивенса тысячу заверений, что он будет присматривать за тем, как идут дела в Роузвуде.

Напускное спокойствие Лорен, когда она ехала в экипаже, давалось ей с огромным трудом. События последних недель буквально потрясли ее. В полном молчании, если не считать изредка подаваемые Итаном реплики, они подъехали к особняку на Рассел-сквер, который Итан снял у своего старого знакомого лорда Доулинга.

Как только экипаж остановился, дверь особняка распахнулась и на ступенях показался человек средних лет с копной белых волос.

— Лорд Хилл! — громко произнес он, как если бы сообщал об их приезде всей улице.

— Принесите-ка побыстрей бренди, любезный, — сказал Итан, с трудом поднимаясь по ступеням и бесцеремонно отталкивая дворецкого, в то время как Лорен и Пол шли за ним следом.

Дворецкий, явно потрясенный столь грубым нарушением этикета, взглянул на Пола, затем на Лорен и, пожав плечами, двинулся за ними. По дороге он пробормотал имя «Дэвис», и Лорен решила, что таким образом он представился.

— Я — Пол Хилл, — в свою очередь, отрекомендовался Пол, — а это моя сестра, графиня Берген.

При слове «графиня» Лорен густо покраснела, надеясь, что дворецкий этого не заметил. Пол знал, как злилась она на Итана, раструбившего на весь Лондон, что она графиня. Пол прекрасно понимал сестру. Ведь практически она не была графу Хельмуту женой, скорее высокопоставленной сиделкой. Тем не менее Итан разослал друзьям длинные письма, в которых называл племянницу не иначе как «графиня». Титул, сказал он ей, принесет несколько лишних фунтов.

Дворецкий исчез в доме. Обменявшись взглядами, Пол и Лорен пошли следом.

Обстановка особняка потрясла молодую женщину. Маленькая прихожая с красно-голубыми обоями, в углу — полный набор доспехов, занимавший столько места, что приходилось его обходить. Войдя в первую гостиную, Лорен задохнулась от изумления. Везде, где только можно, в этой отделанной темными панелями комнате было выставлено оружие всевозможных эпох. С ним соседствовали фортепьяно, кушетка и расставленные повсюду стулья, обтянутые набивным бархатом. На стенах — картины, на полочках — изящные фарфоровые статуэтки. Какое-то странное смешение стилей, полная безвкусица. Лорен подумала, что выглядит все это отвратительно и вполне соответствует происходящему.

Она сняла шляпку; снова появился Дэвис, неся на подносе бренди и пачку писем. Он попытался вручить письма Итану, но тот отмахнулся, сразу взявшись за бренди. Тогда Дэвис с сердитым видом отдал их Полу.

— Корреспонденция, — буркнул он. Пол взял пачку писем и, когда Дэвис, шаркая, скрылся за дверью, стал их рассматривать.

— Боже, да ведь это приглашения графине Берген! — воскликнул Пол.

Лорен быстро повернулась к брату:

— Приглашения?

— Чудесно, чудесно! — воскликнул Итан, с шумом глотнув бренди. — Давай же, читай!

Пол распечатал лежавший сверху конверт и нахмурился:

— Это от леди Понтлерой из Мейфэра. Графиню Берген и сопровождающих ее лиц приглашают на ужин в следующую пятницу. А это от лорда и леди Харрис…

— Но… но откуда они меня знают? — воскликнула Лорен.

— О, это все благодаря моему доброму другу Доулингу! Этот дуралей кое-чем мне обязан, но я думал, он ничего не успеет сделать до отъезда в Америку. Лорд и леди Харрис? Можешь гордиться. Приличия для этих людей превыше всего. Они охотнее посадят за стол какую-нибудь титулованную особу, чем своего отпрыска. — Он засмеялся и допил бренди. — Запомни это, девочка.

Лорен не нашлась что ответить. С каких это пор Итана беспокоят приличия? Господи, так ведь не его одного. Ее тоже. Из-за этих самых приличий несколько недель, проведенных в Лондоне, могут показаться ей вечностью.

Глава 8

Нетерпеливо вздохнув, Алекс посмотрел на карманные часы. Вот уже битых полчаса он сопровождает свою двоюродную бабку леди Пэддингтон на прогулке по парку, а она все еще не выказала признаков усталости. Тетя Пэдди, как ласково звали ее в семье, сжав перед собой свои пухлые ручки, с интересом рассматривала прогуливающихся молодых женщин.

— Миссис Кларк говорит, что Артур весьма решительно нацелился на эту хорошенькую мисс О'Мира. Ты слышал об этом? К несчастью, у нее довольно большая семья, — добавила старуха, кивнув на упомянутую молодую леди.

Даже ради спасения собственной жизни Алекс не смог бы объяснить, какая связь между большой семьей и всем остальным.

— Вот как? — проронил он со скучающим видом. — А мне казалось, Артур интересуется мисс Делией Харрис.

— О! Артур необычайно упрям! И оказывает внимание то одной, то другой девушке! — проворчала она. — Вон мисс Шарлотта Притчит. Милая девочка, а это ее мать, — прошептала тетя Пэдди, беря Алекса под руку. — Добрый день, леди Притчит, мисс Притчит! — весело окликнула она дам.

Алекс скользнул взглядом по леди Притчит, которая неслась к ним чуть ли не галопом, волоча за собой свою безропотную дочь.

— Как поживаете, леди Пэддингтон? — запыхавшись, спросила мамаша, бесцеремонно рассматривая Алекса. Тот изящно наклонил голову, заметив при этом, что скучная молодая особа, делая реверанс, не отрываясь смотрит на свои башмаки. — Добрый день, ваша милость. Не знала, что вы в Лондоне, — проговорила леди Притчит, поправляя свой замысловатый кружевной воротничок.

— Неужели? «Тайме» еще не сообщила об этом? — спросил он с изрядной долей сарказма.

Леди Притчит засмеялась, точнее, заржала, выставив зубы.

— Нет, не сообщила! Значит, вы останетесь в Лондоне на весь сезон? — без обиняков спросила она.

— Пока не знаю, леди Притчит.

— Но вы, надеюсь, появитесь на балу у Харрисов? Это будет гвоздь сезона! Моя Шарлотта только что представлена ко двору и с нетерпением ждет этого события, — с жаром проговорила она, ткнув дочь под ребра.

Мисс Притчит поморщилась, но глаз не подняла.

— У его милости множество приглашений, леди Притчит, — высокомерно сообщила тетя Пэдди, не дав Алексу раскрыть рот. — Уверена, он еще не решил, какие именно стоит принять.

Губы леди Притчит сложились в беззвучное «О». Прошла минута неловкости, и она поняла, что больше ей нечего сказать.

— Прекрасно! Возможно, мы будем иметь удовольствие увидеть вас на балу у Харрисов, ваша милость.

Она присела в реверансе, схватила за руку дочь и поспешно удалилась.

Тетя Пэдди презрительно фыркнула.

— Просто невероятно, до чего бесцеремонная особа! — с возмущением проворчала она. — Может, ее дочь и дебютировала при дворе, но это, пожалуй, единственное, что она могла о ней сказать. Миссис Кларк считает, что у леди Притчит есть какие-то связи, но не в таких высоких кругах, чтобы она могла метить выше барона, видит Бог!

Алекс повел тетку дальше, опасаясь, как бы ее не хватил удар. Она несла всякую чушь, ни на минуту не умолкая. Алекс почти не слушал ее, как вдруг леди Пэддингтон, ахнув, указала на черное ландо.

— Боже мой, это она!

Алекс взглянул на ландо, но не увидел ничего, кроме женской ножки, исчезнувшей внутри экипажа.

Даму сопровождал лорд вам дер Милл, старый дурак, не знающий, куда девать деньги.

— Она — это кто? — спросил Алекс вежливости ради.

— Графиня, Алекс! Необычайно красивая женщина с трагической судьбой! Наверное, тяжело овдоветь в таком нежном возрасте, — грустно вздохнула она.

Алекс еще раз посмотрел на отъезжающее ландо.

— Что же это за графиня? Не помню, чтобы кто-нибудь из пэров умер.

— Да не в Англии. В Баварии! — крикнула тетка таким тоном, словно он обязан был это знать. — Граф Бергдорф, Бергстром, что-то в этом роде. О-о-о, это страшно романтическая история! Они познакомились с графом на континенте, и он был очарован ее склонностью к милосердию и привлекательной внешностью, и заметь — она по уши влюбилась в него, а он был весьма напорист и очень богат, если верить миссис Кларк, которая слышала все это от лорда Доулинга. Их тяга друг к другу была так сильна, что они быстро обвенчались и отправились в его родную Баварию. Но он трагически погиб на охоте, — закончила тетя Пэдди свой рассказ.

Ландо исчезло на людной улице, и она вздохнула восторженно, точно девчонка.

Алекс закатил глаза и решил сказать Артуру, чтобы тот не морочил голову тете Пэдди всякими небылицами.

Ландо лорда ван дер Милла направлялось из Гайд-парка к Рассел-сквер. Лорен сидела, устремив глаза на колени. На ней было старое платье ее матери, переделанное по нынешней моде. Конечно, не ахти что, но не так уж плохо, чтобы вызвать неделикатные замечания леди Притчит. Увидев эту женщину с острым как бритва языком, она понадеялась, что лорд ван дер Милл проедет мимо. Но он остановился поболтать с ней. Под конец разговора леди Притчит оглядела платье Лорен от глубокого декольте до отделанного воланами подола и заметила, к нескрываемому ужасу своей дочери, что похожее платье видела много лет назад во время траурной церемонии. На покойнице.

Лорен рассеянно улыбнулась лорду, который разъяснял суть реформ, обсуждаемых в палате общин.

Она со страхом заметила, что чем больше вращается в высшем обществе, тем чаще дает о себе знать ее женское тщеславие. Свое обещание пригласить модистку Итан, разумеется, не выполнил, но Лорен, не привыкшая к дорогим нарядам, нисколько не огорчилась. Пол попытался помочь ей. Едва они прибыли в Лондон, как он отправился в игорный дом, чтобы проверить свое мастерство, которое он много лет подряд оттачивал в Роузвуде. Однако его выигрышей хватало лишь на новые платья сестры, и в результате Лорен почти не приблизилась к светским стандартам. Злясь на себя, Лорен хмуро смотрела в окно. Ведь раньше ее совершенно не волновали платья, оборки, шляпы и перчатки.

Господи, с такой застенчивостью, как у нее, нужно идти в монастырь. Но как унизительно появляться в обществе Итана, этого старика со вздутыми венами! Она теперь взяла за правило исчезать, когда Дэвис, постучав в дверь, произносил: «Визитеры!» Но эти исчезновения стали предметом постоянных ссор с Итаном.

Лорен устало вздохнула, забыв о лорде вандер Милле, который разволновался, излагая свое мнение. Единственным светлым пятном в ее лондонской жизни была Шарлотта Притчит. Они познакомились на одном из этих ужасных приемов и сразу же подружились. Но у Шарлотты была очень неприятная мать. Стоило какому-нибудь мужчине глянуть на Лорен, и леди Притчит воспринимала это как оскорбление, нанесенное Шарлотте.

Лорен поняла, что эта женщина невзлюбила ее, когда услышала, как на одном из званых ужинов та громко сказала, что лорды неодобрительно отнесутся к ухаживаниям своих сыновей за никому не известной иностранкой. Лорен не сразу поняла, что речь идет о ней. Несколько женщин, окружавших в тот вечер леди Притчит, согласно закивали, но Лорен не поняла почему. Мужчины, с которыми она была знакома, вовсе не наследники престола!

Очевидно, леди Притчит считала, что ее Шарлотта вполне может соперничать с Лорен, о каком бы женихе ни шла речь.

Узнав, что Лорен приглашена к миссис Кларк, леди Притчит пришла в ярость. Оказалось, старинная приятельница миссис Кларк, леди Пэддинггон, является двоюродной бабкой некоего герцога или кого-то в этом роде. Шарлотта с виноватым видом рассказала ей, что мать делает все, чтобы она, Шарлотта, первой познакомилась с герцогом, и подключила к осуществлению этого плана всех своих друзей. Лорен поняла, что леди Притчит взялась за дело с присущей ей энергией, и постаралась убедить Шарлотту, что ее нисколько не интересует какой-то старик герцог и другие высокопоставленные женихи. Шарлотта ей поверила.

Итан предложил Лорен па выбор несколько женихов. Некоторых она сразу отвергла, остальных немного позднее. Одни были слишком стары, другие чересчур молоды, третьи — настоящие снобы. В общем, ни один из них не походил на Кристиана. Каждого мужчину она невольно сравнивала именно с ним и в конце концов поняла, что таким образом ничего не добьется. На каждом званом вечере, в каждом салоне она искала Кристиана, вместо того чтобы искать подходящего жениха.

Видит Бог, она старалась. Старалась найти в претендентах на ее руку какие-нибудь замечательные качества. Ей хотелось стать женой человека мужественного, красивого. Такого, как Кристиан. Чтобы он мог поцеловать ее так, как Кристиан. При воспоминании об этом поцелуе у Лорен мурашки побежали по спине, и молодая женщина улыбнулась.

Она все еще улыбалась, когда ландо остановилось перед домом на Рассел-сквер. Лорен протянула руку лорду.

— Благодарю вас, милорд, за приятно проведенное время, — мило проговорила она.

Вынужденный прервать свою обличительную речь, лорд ван дер Милл недовольно выглянул в окно.

— Как, это уже Рассел-сквер?

— Да, милорд.

Кучер отворил дверцу как раз в тот момент, когда ван дер Милл взял ее за руку.

— Графиня Берген, погодите. Ваш дядюшка был так добр, что позволил мне трижды побывать у вас, и я полагаю, между нами существует определенное… как бы это выразиться… определенное взаимное уважение. Сейчас весьма подходящий момент, чтобы прийти к некоему взаимопониманию, вы не находите?

Господи! К какому взаимопониманию могут прийти они с лордом ван дер Миллом? Да ни к какому.

Тем не менее он с надеждой смотрел на нее, нервно водя языком по своим старческим губам. Она прищурилась.

— У вас есть часы, милорд?

— Часы? — переспросил он, насторожившись.

— Да. Если есть, скажите, пожалуйста, который час? Он поморщился, нехотя отпустил ее руку и, достав часы, бросил на них нетерпеливый взгляд:

— Четыре часа, сударыня.

— Совсем забыла! Я ведь обещала брату кое-что сделать сегодня. Еще раз благодарю вас, милорд, — проговорила она и, схватив сумочку, поспешно соскочила на землю. — Всего хорошего! — бросила она, весело помахав рукой, и чуть ли не бегом направилась к дому.

В дверях показался Дэвис. Лорен, радостная, поднялась по ступенькам и бросилась в дом прежде, чем лорд ван дер Милл успел ее окликнуть.

Оказавшись в тесной прихожей, она прислонилась к стене, в то время как Дэвис созерцал ландо, и молила Бога, чтобы лорд ван дер Милл не рассказал о случившемся дяде. Она представляла себе взрыв негодования, который последует за этим, как вдруг ощутила на себе чей-то взгляд. Медленно обернулась и увидела перед собой какого-то человека.

— Магнус! — вскрикнула она.

Он кивнул и, заложив руки за спину, молча разглядывал молодую женщину.

— Граф Берген! Неужели вы? Магнус подал ей большой букет роз.

— Это вам, — коротко проговорил он. Ошеломленная Лорен взяла цветы, даже не взглянув на них.

— Что вы здесь делаете?

— Приехал в Лондон по делам.

— К-каким делам?

Магнус хмуро посмотрел на стоящего в дверях Дэвиса.

— Можем мы где-нибудь поговорить с глазу на глаз? — спросил он, кивнув в сторону гостиной.

Все еще не оправившаяся от изумления, Лорен следила, как он входит в гостиную, останавливается, осторожно заглядывает внутрь и исчезает за дверью. Взглянула на розы, которые держала в руке, и покачала головой. Мир сошел с ума. Она сунула букет в огромную греческую урну, которой Дэвис иногда припирал дверь, и последовала за Магнусом в гостиную.

— Граф Берген, — сказала она, входя, — я требую, чтобы вы ответили мне: что вы делаете в Лондоне, точнее, здесь, на Рассел-сквер?

Магнус поддел двумя пальцами медвежий коготь, сохранившийся с незапамятных времен, и поморщился от отвращения.

— Я здесь, разумеется, для того, чтобы видеть вас, — ответил он, брезгливо возвращая трофей на место. — Картофель-мен не забыл вас. Он соорудил… святыню.

Как ни была потрясена Лорен, она все же рассмеялась.

— Картофельный человек создал святыню?

Магнус оторвался от созерцания подсвечника, сделанного из рукоятки старого меча, и торжественно кивнул, после чего перевел взгляд на довольно странную картину, изображающую двух фей и собаку.

— Но… но как вы узнали, что я здесь?

— Я поехал в Роузвуд. Фрау Питерман направила меня сюда. Хельга вам кланяется, — сказал он и достал небольшой, сложенный вдвое листок.

Лорен взяла письмо.

— С тех пор как вы уехали, Фредерик места себе не находит. Манкирует своими обязанностями, — продолжал Магнус. Лорен улыбнулась, вспомнив нервного слугу своего деверя.

— Фредерик не для вас, он слишком чувствительный. Отправили бы его лучше в Париж, там его по достоинству оценил бы какой-нибудь щелкопер.

Магнус резко повернулся и устремил на нее взгляд своих голубых глаз.

— Если бы вы остались в Бергеншлоссе, он исполнял бы свои обязанности с радостью. Картофельмен, наверное, разрешил бы съесть одну из своих бесценных картофелин, а Хельга перестала бы хандрить.

Лорен прижала к губам руку в перчатке, чтобы не прыснуть. Магнус поднял свою бесцветную бровь. Господи, а он ведь не шутит! Да, воистину весь мир сошел с ума.

— Я не могу приехать в Бергеншлосс! У меня есть здесь дела.

— Бросьте дела и выходите за меня замуж!

— Выйти за вас? Разве вы забыли, что когда-то грозились повесить меня на замковой башне? — Она едва сдерживала смех.

— Нет, не забыл.

— Простите, но я думаю, вы сами понимаете всю нелепость своего предложения.

Магнус, нахмурившись, сосредоточенно разглядывал кончики собственных пальцев. Потом опять посмотрел на Лорен.

— Я часто думал о вас. В Бергеншлоссе вы были бы по-настоящему счастливы.

— Магнус! Я не могу стать вашей женой! — проговорила она сквозь рвущийся наружу истерический смех, но в следующий момент желание расхохотаться уступило место изумлению.

— Чего вам будет не хватать в Баварии? Сироток? Берите их с собой и воспитывайте! — нетерпеливо вздернул бровь Магнус.

Эти слова ошеломили Лорен.

— Я ценю ваше великодушие, очень ценю. Но мое место — в Англии. Я должна заботиться о Роузвуде…

— Я обеспечу Роузвуд.

— А дети? Им нужно…

— Я же сказал, берите их с собой.

Лорен ошеломленно уставилась на деверя. Потом медленно покачала головой:

— Нет, Магнус. Я не стану вашей женой.

— Как мне уговорить вас? — спросил он с каменным лицом.

— Сколько вы предлагаете? — раздался в дверях голос Итана.

Лорен вздрогнула, резко повернулась и оказалась лицом к лицу с дядей.

— Дядя, я же сказала «нет»!

Итан, пропустив ее слова мимо ушей, не отрываясь смотрел на Магнуса.

— Сколько? — повторил он.

— Кто вы такой? — спросил Магнус.

— Лорд Итан, сэр, ее дядя. Итак, сколько? Магнус, скользнув взглядом по массивной фигуре Итана, небрежно поинтересовался:

— А сколько вы хотите?

Лорен обернулась к немцу; лицо ее пылало от гнева.

— Я сказала — нет! Нет!

Магнус не обратил на ее слова никакого внимания и перевел взгляд на Итана.

— Каковы ваши условия?

Лорен всплеснула руками и направилась к двери.

— Если вам угодно, говорите хоть целый день, слышите? -крикнула она. — Я все равно за него не выйду!

Итан и Магнус посмотрели на нее так, словно она сообщила, что на ужин ей хочется рыбы.

— Итан, мы с вами заключили соглашение! — крикнула молодая женщина. Тот пожал плечами. Она резко повернулась к Магнусу. — Я говорила вам, что не могу жить в Баварии!

Магнус промолчал. Лорен, рассерженная, вышла из комнаты. Ей стало страшно. А что, если Итан за ее спиной заключит с Магнусом сделку?

Мужчины проводили ее взглядом и повернулись друг к другу. Итан достал графин с бренди и два стакана.

— Поговорим? — И он с ухмылкой указал гостю на обитое алым бархатом кресло.

Глава 9

Два дня спустя на вечернем приеме в честь одного из членов парламента, бывшего героя войны, Лорен стояла, прислонившись к колонне, и вздыхала. Зала в доме лорда и леди Грэнбери была переполнена, но Лорен ничего, кроме скуки, не испытывала.

Она ни за что не пришла бы сюда, если бы не во Итан, который потребовал, чтобы она появилась на этом приеме в сопровождении Магнуса. Здесь собрался весь высший свет, и Итан решил выставить племянницу напоказ. На всякий случай, если его попытки устроить помолвку с Магнусом провалятся.

Пол тоже пришел, чтобы наблюдать за ходом дела, как он выразился. Лорен подозревала, что в действительности Пол надеялся познакомиться с сэром Робертом Пилем, секретарем министерства внутренних дел. Ее брат восхищался Пилем и его прогрессивными реформами; и едва они приехали, как Пол исчез в толпе, прокладывая себе дорогу с помощью трости.

Лорен бросила взгляд на Магнуса, стоявшего рядом с ней, и попыталась выдавить из себя улыбку, но не смогла. Единственное, чего ей сейчас хотелось, это забраться в свою отвратительную постель с пурпурно-зелеными бархатными занавесями и натянуть на голову розовое одеяло. Какой ужас! Она с радостью подарила бы Роузвуд первому, кто избавил бы ее от недреманного ока нового поклонника.

Уже два дня с момента своего появления на Рассел-сквер Магнус не оставляет ее в покое. Ему не важно, что она не испытывает к нему чувств, которые должна испытывать будущая жена. Он полагает, что эти чувства со временем появятся. Лорен так хотелось отдохнуть от него хоть несколько минут, что, улучив момент, она повернулась к Магнусу.

— Вы извините меня, — сказала она как можно ласковее. — Я пройду в дамскую комнату.

Магнус и глазом не моргнул.

— Конечно, — ответил он, — я буду ждать вас.

Обрадованная, что план ее довольно легко удался, Лорен торопливо направилась в сторону туалетных комнат. И сразу столкнулась с леди Пэддингтон.

— Боже мой! Графиня Берген! Как я рада! Вы только посмотрите, миссис Кларк, кого мне посчастливилось встретить!

— Графиня Берген! — защебетала миссис Кларк в тон леди Пэддингтон. — А леди Притчит сказала, что вы уехали в Баварию.

— Нет, дорогая, она сказала, что графиня собирается уехать, — уточнила леди Пэддингтон.

— Вот как? — смутилась миссис Кларк. — Нет, она сказала, что уехала. Я в этом совершенно уверена. Потом я встретила вашего дядюшку, — обратилась она к Лорен, — лорда Хилла, с которым мы дружили в детстве, вы об этом знаете, не так ли, дорогая? И подумала, что вы не могли уехать, иначе он сказал бы мне об этом…

— Графиня Берген, нам надо встретиться, — прервала ее леди Пэддингтон, — я хочу побольше узнать о Баварии. Я знаю, ваш последний выход был несколько омрачен из-за леди Тизлкорт, но вообще-то мы не такие уж…

— Неисправимые, — громко подсказала миссис Кларк.

— Неисправимые, — эхом отозвалась леди Пэддингтон. Миссис Кларк наклонилась к Лорен и прошептала:

— Гортензия Тизлкорт могла бы поучиться у вас благородству, графиня Берген. Сколько раз вы проиграли в мушку — восемь или девять? Бог мой, я знаю, что не раз, потому что подумала тогда, что никто еще не проигрывал столько раз кряду! Вы впервые играли в карты, дорогая? Впрочем, это не имеет значения. Главное, что вы очень увлеклись!

— Мне так хотелось бы пригласить вас на ужин, графиня. Признаться, прямо-таки жажду узнать поподробнее о вашей трагической любви, — бесцеремонно перебила ее леди Пэддингтон. — Мой племянник сгорает от нетерпения познакомиться с вами! Просто удивительно, что вы до сих пор незнакомы. Миссис Кларк говорит, что вы бываете на самых фешенебельных раутах, он тоже не пропускает ни одного. Может, соберемся в узком кругу? Там и познакомитесь.

— Весьма вам признательна, леди Пэддингтон, и почту за честь познакомиться с вашим племянником.

— Чудесно! В следующий вторник ровно в восемь я собираю у себя небольшое общество. Надеюсь, дорогая, вы понимаете, что речь идет не о герцоге, а о лорде Дэвиде Уэстфолле, тоже моем племяннике. Герцог не любит бывать в обществе, клянется, что не выносит подобных собраний.

— О да, герцога это просто не интересует! — подтвердила миссис Кларк.

— Да, значит, вас устраивает? — закончила леди Пэддингтон.

— Прошу прощения? — не поняла Лорен. — День, милочка, вас устраивает?

Лорен согласилась бы на что угодно. Говоря по правде, званый ужин в обществе этих чокнутых вдовушек — прекрасный повод избавиться хоть на время от преследований Магнуса.

— Меня это полностью устраивает, мадам. Извините, леди, я пойду в дамскую комнату, — сказала она, попытавшись откланяться.

Но леди Пэддингтон продолжала рассуждать о случае за игорным столом.

При первом же взгляде на переполненную гостиную Алекс застыл на месте. Он приехал следом за Марлен и ее матушкой, но меньше всего ему хотелось пробираться одному в бальную залу сквозь толпу, под любопытными взглядами матрон, их дочерей-дебютанток, а также скучающих мужей. Комнаты, казалось, были до отказа набиты теми, кого Алекс называл «шнырялками», — пожилыми дамами вроде тети Пэдди, перемещавшимися из гостиной в сад, в залу и опять в гостиную, стараясь не упустить ни одной сплетни. А если сплетен не было, они их просто выдумывали.

Он размышлял, как бы ему вызволить Марлен, когда заметил женщину в платье цвета лаванды. Молодая женщина производила удивительное впечатление, он даже сказал бы — ошеломляющее. У нее был классический профиль, сочные алые губы, безупречная кожа цвета сливок. Он наблюдал, как она барабанит изящными пальцами по руке и слушает болтовню его тетки. С места, где он стоял, он мог любоваться всеми ее женскими прелестями, которыми, как он заметил, она обладала в изобилии.

Алексу показалось, что он уже встречал ее прежде. Он попытался вспомнить ее имя, когда женщина улыбнулась.

Алекс чуть не поперхнулся. Эта улыбка, он узнал бы ее среди тысячи других. Черт побери, да это же его ангел! Алекс был в полной растерянности; кого-кого, а уж ее-то он меньше всего ожидал встретить здесь! Алекс глазам своим не поверил: красавица с сапфировыми глазами в Лондоне! Во время сезона! Но что она здесь делает? Господи, не ищет же она себе мужа! А как еще объяснить ее пребывание здесь? И каким образом, интересно, она намерена это осуществить? Вряд ли у нее есть необходимые для этого связи, а если и есть, весьма сомнительно, что «она может стать желанным членом знатной семьи. Она живет в разоренном поместье, с целым выводком брошенных детей. Гоняет с поля свиней и обменивает тыквы на свечное сало! Кого же с такими данными она рассчитывает поймать в свои сети?

Алекс нахмурился. Что за мысли лезут ему в голову? Какое ему дело до ее личной жизни? Но ведь все эти месяцы он думал о ней! Считал ее образцом добродетели, ангелом во плоти, богиней среди смертных.

Вдруг ангел отошел от леди Пэддингтон и миссис Кларк и направился в конец залы. Сладостные воспоминания нахлынули на него, он не мог оторвать глаз от ее округлых форм. Он должен поговорить с ней. Опустив голову, Алекс принялся торопливо обходить толпу.

Ангел исчез из виду. Алекс в отчаянии оглядел залу, думая, что потерял ее, как вдруг она снова появилась, выйдя в дверь, ведущую в сад. Он последовал было за ней, но его перехватил сэр Роберт Пиль.

— Как я рад, ваша милость! Мы только что говорили о вас. Так это правда? Вы намереваетесь защищать реформы в палате лордов? — спросил герцога миниатюрный мужчина.

— Я так решил, сэр Роберт, — ответил Алекс, понимая, что к их разговору прислушиваются.

— Достойное дело, ваша милость. Но экономические реформы, предлагаемые радикалами, это не просто изменения в законе о налогах, о чем, я уверен, вы осведомлены, — осторожно сказал Пиль.

Алекс понял, что речь идет об изменениях в системе парламентского представительства, точнее говоря, о том, чтобы допустить туда католиков. И еще он понял, что секретарь министерства внутренних дел, сторонник передовых идей, не одобряет таких радикальных перемен.

— Вот как? Придется как следует просмотреть их платформу, — сказал он уклончиво. — Прошу прощения, сэр, — добавил он и поспешно вышел в сад, опасаясь, как бы его снова кто-нибудь не остановил.

Проклятие! Он ее потерял. Он окинул взглядом бесчисленные кусты роз, которыми страстно увлекалась леди Грэнбери. Не вернулась ли она в залу? Или ему только почудилось, что это она?

Скорее всего почудилось.

Вдруг он заметил в дальнем конце сада платье цвета лаванды. Может, ему и почудилось, но он не успокоится, пока не узнает наверняка. Он решительно направился в конец сада, совершенно не представляя, как поведет себя, что скажет. Знал только одно — если это она, он должен еще раз заглянуть в ее глаза.

Черт возьми, это она! Лорен тоже увидела его, подходя к маленькой беседке. Ее чудесные сапфировые глаза округлились от удивления, потом появилась сокрушительная улыбка, обнаружившая ее радость и заставившая его сердце подпрыгнуть к самому горлу. Он стиснул зубы. Что он делает?

Лорен в растерянности наткнулась на кованую дверцу. Как он ее нашел? Сердце тревожно забилось, она затаила дыхание. Считанные секунды прошли в томительном ожидании, потом она схватилась обеими руками за дверцу и дергала ее до тех пор, пока та не открылась. Чувствуя на губах дурацкую усмешку, Лорен вошла в беседку, хватая ртом воздух, чтобы прийти в себя. Смеет ли она надеяться? Боже, смеет ли поверить, что он здесь ради нее? Она продолжала улыбаться, лихорадочно думая о том, что ей теперь делать.

Алекс сунул руки в карманы и долго смотрел на нее, прежде чем заговорить.

— Мисс Хилл, я очень рад видеть вас снова, — чопорно произнес он.

Лорен засмеялась с преувеличенной веселостью.

— Мистер Кристиан, я тоже необычайно рада видеть вас снова!

Он прищурился, еще глубже сунув руки в карманы.

— Вы замечательно выглядите!

— О! — Она покраснела. — Благодарю вас! Вы тоже!

Руки ее нашарили за спиной невысокую ограду и вцепились в нее мертвой хваткой. Господи, как громко стучит сердце. Она ног под собой не чует от радости, словно вот-вот взлетит. Щеки болят от широкой улыбки, которую она не может согнать с губ.

— Могу ли я узнать, что вы здесь делаете? — спросил он, сверля ее своими изумрудными глазами.

Этого единственного вопроса оказалось достаточно, чтобы разрушить все ее несбыточные надежды. Он приехал не ради нее. А если хорошенько подумать, он, кажется, не так уж и рад встрече с ней. Судя по его виду и выражению лица. Это причинило ей боль. Уж лучше бы он ударил ее. И Лорен резко ответила:

— Возможно, мне следует задать вам такой же вопрос? Он изумился:

— Прошу прощения. Я только хотел сказать, что очень удивился, встретив вас в Лондоне. Я не думал… э-э-э… что сезон… мог бы доставить вам удовольствие.

Лорен колебалась. Дело не в том, что он сказал, а каким тоном! Он считал, что ей здесь не место! Может быть, это так, но он-то кто такой? Английский король, что ли? Сельский джентльмен, у которого не больше прав находиться здесь, чем у нее!

— Сезон доставляет мне огромное удовольствие, — солгала она.

Он рассеянно кивнул; посмотрел на ее губы, потом на платье, потом опять на губы. От этого откровенного взгляда ее бросило в жар. Господи, она и забыла, до чего он красив.

— В таком случае надеюсь, что сезон для вас удачен, — легкомысленно проговорил он. Удачен? Глаза Лорен сузились.

— Прошу прощения, мистер Кристиан, что вы имеете в виду?

Он выгнул бровь:

— Лишь то, что большинство незамужних женщин проводят сезон в Лондоне с одной-единственной целью, разве не так? Этот ответ разозлил ее.

— И какое вам до этого дело?

Он улыбнулся, и сердце у нее упало — так ослепительна была эта улыбка.

— Пожалуйста, простите меня. Я, кажется, слишком удивился, встретив вас здесь.

Слишком удивился. Удивился, встретив ее среди столь изысканной публики. Она нахмурилась; взгляд его изумрудных глаз словно пронзал ее насквозь и рассердил ее почти так же, как ленивая усмешка на губах.

— Вы правы, — продолжал он, — это не мое дело, и я, конечно же, желаю вам успеха в ваших попытках сделать хорошую партию.

Лорен так взволновалась, что стала даже задыхаться, не смея поднять глаз. Она чувствовала себя униженной, хотела объяснить, что вовсе не хочет замуж, что это дядя ее заставляет!

— Мистер Кристиан… — Лорен взглянула на Алекса и утонула в его изумрудных глазах. Она просто забыла, как хорош собой этот надменный наглец. Именно в этот момент Лорен подумала, что он, вероятно, женат, и нахмурилась; ничего особенного, если даже она и приехала в Лондон с определенной целью. Этот мистер Кристиан просто болтливый грубый осел! — Прошу извинить. Мне нужно вернуться в залу, там меня ждут, — проговорила она ледяным тоном.

Он переступил с ноги на ногу.

— Минутку, сударыня. Позвольте мне объяснить свои слова. Я действительно удивился, увидев вас в Лондоне, поскольку считал, что вы всей душой привязаны к Роузвуду, а потом понял, и…

С губ Лорен сорвался возглас разочарования:

— Довольно, мистер Кристиан! Не все ли вам равно, зачем я приехала в Лондон, если только вы не уполномочены допросить меня от имени Короны!

Лорен вздернула подбородок, очень довольная, что сумела дать ему достойный отпор, хотя в этот момент плохо соображала, пребывая в полном оцепенении.

Алексу тоже было не по себе. Он не мог понять, почему она рассердилась, в то время как его охватила печаль. Он скользнул взглядом по ее лебединой шее, по манящим выпуклостям ее груди. Глаза Лорен сверкнули от возмущения, и он подумал, что никогда еще не видел таких очаровательных глаз. Он стиснул за спиной руки, размышляя, почему ее появление на рынке невест так его беспокоит. И почему она разозлилась, хотя он констатировал очевидное?

— Мисс Хилл, меня действительно не касается цель вашего приезда в Лондон. Я просто удивился, увидев вас здесь. И в этом нет ничего странного. Ведь я слышал, как вы пели песенку свинье, видел, как фехтовали с сиротой и летели на санках с горы, — попытался он пошутить. — Как бы то ни было, если вы строите матримониальные планы, я совершенно уверен, что вас ждет удача.

Он думал, что сделал ей комплимент, но ее сверкающие глаза опасно сощурились.

— Вот как? — проговорила она каким-то низким и очень тихим голосом. — Вы и представить себе не можете, как ваши слова согревают мне душу, мистер Кристиан. Слава Богу, сегодня я наконец спокойно усну! Ведь вы пожелали мне удачи! А теперь извините. Я вернусь туда, где джентльменов не удивляет мое присутствие на каком-то дурацком приеме! Всего доброго, сэр! — бросила она и, кивнув, направилась в сторону дома.

Проклятие! Что он такого сказал? Ошеломленный Алекс смотрел, как Лорен удаляется, изящно покачивая бедрами, какая грациозная у нее походка, несмотря на то что она чуть ли не бежит. Вспоминал ее сапфировые глаза. Обойдя какую-то пару, Лорен исчезла в дверях. В недоумении пожав плечами, Алекс тоже вошел в дом.

Он сильно разозлился, поймав себя на том, что ищет ее. Отыскать ангела было нетрудно; она, конечно же, выделялась из толпы. Рядом с ней стоял молодой человек, опирающийся на трость. Алекс предположил, что это ее брат, поскольку роузвудовские дети рассказывали ему о хромоте Пола. Хорошо, что это брат, обрадовался Алекс и опять разозлился на себя.

Однако эта злость не шла ни в какое сравнение с той, которую он испытал, когда к Лорен подошел очень высокий и очень красивый блондин. Лорен улыбнулась ему, он властно положил руку ей на талию и повел сквозь толпу к дверям.

Сердясь на себя за то, что это его заинтересовало, Алекс вместе с тем был просто поражен, ощутив в груди укол ревности, совершенно несвойственной ему.

— Алекс!

С глуповатой улыбкой он резко обернулся на голос своей невесты. Та мило улыбнулась. Глядя на ее приятную улыбку, он порадовался, что помолвлен с ней, а не с какой-то взбалмошной особой, распевающей песни свиньям, и, не удержавшись, обвил рукой ее талию и запечатлел на лбу нежный поцелуй.

С нервным смешком Марлен отпрянула и смущенно огляделась.

— Боже мой, что это на вас нашло? Простите, что заставила вас ждать.

Он усмехнулся и еще раз поцеловал ее в лоб. Щеки Марлен порозовели, она опустила глаза, но на губах ее все еще трепетала нервная улыбка.

— Милый, прошу вас. Что подумают люди? — ласково прошептала она.

— Мне наплевать, — ответил он со смехом, увидев, как округлились глаза у Марлен.

Глава 10

Прошло еще три дня, сезон был уже почти в разгаре, и Лорен посетила столько раутов и чаепитий, сколько не посещала за всю жизнь. Каждый день проходил в безумной гонке — нужно было побывать и там и тут, показать себя, и это непрекращающееся светское круговращение уже стало сказываться на ее скудном гардеробе.

Во время бала у Харрисов Лорен удалилась в дамскую комнату, чтобы оправить на себе платье из сапфирово-синей парчи с юбкой, отделанной драпированным тонким шифоном. Платье так плотно облегало ее, что Лорен боялась, как бы при первом же неверном движении грудь не выскочила из лифа. К тому же выяснилось, что она не может соорудить прическу без помощи миссис Питерман. Пришлось просто собрать волосы в узел, что вряд ли соответствовало требованиям моды.

Молодая женщина еще раз оправила платье, а потом вышла из туалетной и направилась в комнаты, где было полно людей. Она с трудом пробиралась в столовую, где был устроен буфет. Проглотив кусочек сыра, Лорен протиснулась в бальную залу, где с замысловатых фризов потолка свисали большие хрустальные люстры с десятками свечей. В дальнем конце залы пять французских окон-дверей выходили на широкий балкон и дальше в сад, через них в дом проникал свежий воздух.

Лорен взяла у лакея стакан с пуншем и отошла в сторону, разглядывая многочисленных гостей, пока не заметила у большой изогнутой лестницы Магнуса. Он тоже увидел Лорен.

Лорен нахмурилась.

Магнус расплылся в улыбке и начал двигаться по направлению к ней. Лорен вздохнула, поставила стакан с пуншем и крадущейся походкой, достойной опытного похитителя драгоценностей, быстро пошла в другую сторону, держась стены и не сводя глаз с гостей, чтобы не упустить момент, когда баварец начнет ее догонять. И тут увидела Шарлотту Притчит.

— Господи, Шарлотта, что вы здесь делаете? — изумилась Лорен, столкнувшись с подругой, скрывающейся за широкими листьями какого-то высокого зеленого растения. В своем ярко-розовом атласном платье, с подстриженными волосами, Шарлотта походила на жалкую фарфоровую куклу. — Вам плохо? — участливо поинтересовалась Лорен.

— Вам тоже стало бы плохо, если бы список ваших партнеров по танцам составляла для вас маменька, — прошептала Шарлотта.

— Но разве вы не хотите танцевать? — спросила Лорен.

— Конечно, хочу, но ведь она не позволяет мне танцевать со случайными людьми! Кавалеры должны быть титулованные, и не просто титулованные, а графы и выше, — в отчаянии прошептала девушка. — Маменька забрала в голову, что меня непременно пригласит на танец герцог Сазерленд, представляете? Она искренне верит, что после первой же кадрили он мной заинтересуется, — с отвращением проговорила Шарлотта.

— А он здесь?

— Не думаю! Он редко появляется в свете, а если бы даже и пришел сюда, не стал бы танцевать со мной, уверяю вас! — с несчастным видом вздохнула Шарлотта.

— Ах, Шарлотта, — засмеялась Лорен, — ну почему нет? Не представляю себе мужчину, который не захотел бы танцевать с вами!

Шарлотта слабо улыбнулась:

— Вы необычайно добры, но вы не понимаете. Герцог Сазерленд — один из самых известных людей в Англии. В этой зале любая женщина мечтала бы потанцевать с ним. Но он никогда не танцует, а уж на меня вообще не взглянет! Если бы вдруг взглянул, моя маменька растаяла бы, как масло!

Лорен пожала плечами. Видимо, очередной аристократ с чрезмерным самомнением. Такой человек совсем не годится для Шарлотты.

— Значит, у него вместо головы кочан капусты, — уверенно заявила Лорен. — Знаете что? Пойдемте в дальний конец залы, чтобы ваша матушка нас не видела. Скажете, что потеряли свою танцевальную книжечку, и будете танцевать с кем захотите!

Шарлотта изумленно посмотрела на Лорен, словно та сказала какую-то чушь, но в следующий момент на губах ее появилась слабая улыбка.

— Не знаю, — нерешительно проговорила она. — Боюсь, маменька сильно рассердится.

Лорен едва удержалась, чтобы не прыснуть.

— Не бойтесь. Не станет же она устраивать прямо здесь, в зале, скандал. Кроме того, я знаю одного титулованного кавалера, так что ваша маменька будет довольна. — С этими словами она схватила Шарлотту за руку и потащила за собой, решив сделать так, чтобы ее подругу пригласил танцевать Магнус.

Герцог Сазерленд и Майкл Ингрэм, маркиз Дарфилд, стояли в дверях бальной залы. Оглядывая гостей, Майкл невольно вздохнул, чем вызвал улыбку на лице Алекса. Если и был кто-то, презирающий светские развлечения, так это его старый друг Майкл. Известный некогда как Дарфилдский бес, Майкл избегал общества до тех пор, пока не обзавелся обворожительной женой Эбби, переменившей всю его жизнь. Друзья уже успели побывать в курительной комнате, где и провели достаточно времени для того, чтобы Майкл выиграл у Алекса две сотни фунтов за карточным столом.

Алекс разделял равнодушие друга ко всякого рода приемам, а этот бал ничем не отличался от других. Дом был до отказа набит гостями, в комнатах стояла духота, шампанское было теплым, а танцевальная зала представляла собой движущуюся полосу препятствий. Но Марлен все это приводило в восторг, и Алекс не мог не признать, что сегодня она очень красива. Поэтому был весьма горд, когда танцевал с ней.

— Ах, вот и счастливая маркиза, — сухо проговорил Майкл, кивком указав на жену. Эбби весело смеялась, окруженная поклонниками. — Извините меня, старина, я, пожалуй, пойду к жене, иначе Уайтхерст ее уведет, — сказал он и направился в ту сторону, где стояла маркиза.

Алекс усмехнулся и принялся искать глазами Марлен. Но тут в поле его зрения попал вспыхнувший под лучом света драгоценный камень или кристалл.

И все мысли о Марлен вылетели из головы. Рядом с ним, обходя танцующих, прошла мисс Хилл, держа за руку мисс Притчит. Едва он увидел ее, как сердце забилось быстрее; Лорен была просто ошеломительна.

Они остановились, глядя на танцующих и посмеиваясь над чем-то или кем-то. Улыбка у нее была яркой, словно звезда, излучавшая свет. А эти сияющие сапфировые глаза… Боже, они неотразимы. Трудно вообразить, что три дня назад они пылали гневом…

И все-таки что же он такого сказал?

Чем больше он думал об этом, тем сильнее его охватывало раздражение. Чем вызван ее гнев? Господи, он ведь просто пожелал ей удачи! А она вела себя так, словно это страшная тайна, что женщины приезжают в Лондон сделать хорошую партию.

Он так уставился на ангела, что леди Харрис без труда нашла его.

— Ваша милость! Как хорошо, что я отыскала вас в этой сутолоке! Мне бы очень хотелось представить вас одной особе, — промурлыкала она, просовывая руку ему под локоть.

— К вашим услугам, леди Харрис, — рассеянно ответил Алекс, не сводя глаз с мисс Хилл, которая беседовала с тем блондином, которого он уже видел рядом с ней на приеме.

Леди Харрис весело похлопала его веером по плечу.

— Хочу познакомить вас с графиней Берген. Она ведь приехала с континента, и я подумала, что вы, возможно, уже встречали ее.

Они шли в ту сторону, где стояла мисс Хилл, которая в этот момент как раз повернулась к мисс Притчит и представила ей блондина.

— Совершенно уверен, что не встречал.

— Тем лучше. Вам будет очень приятно познакомиться с ней. Она просто восхитительна! Сама радость жизни! Жаль, вы не видели ее на днях. Эта юная особа проиграла леди Тизл-корт не меньше двенадцати партий в мушку! Леди Тизлкорт ведет себя не наилучшим образом. Откровенно говоря, Гортензия Тизлкорт считает, что все карточные столы принадлежат ей одной! А эта славная девочка рассмеялась, заявив леди Тизлкорт, что считает для себя делом чести сразиться с ней еще раз, а потом с беспечным видом попросила чего-нибудь выпить. Представляете? — тарахтела леди Харрис.

Алекс слушал хозяйку дома вполуха. Блондин повел танцевать мисс Притчит, а Лорен улыбалась с таким видом, словно только что съела что-то очень вкусное. Потом окликнула блондина по-немецки и попросила улыбнуться.

— Простите, леди Харрис, но где же графиня? — с нетерпением спросил он, желая покончить с этим делом и поговорить с ангелом.

— Да вот же она! — радостно ответила та, кивнув в сторону мисс Хилл.

Алекс перевел взгляд с леди Харрис на мисс Хилл.

— Прошу прощения? — ошарашенно произнес он.

— Вряд ли ее можно не заметить! — засмеялась леди Харрис. — Темноволосая женщина с сапфировыми глазами. Она очень хороша, вы не находите?

Боже правый, впервые в жизни Алекс полностью утратил дар речи. С чего леди Харрис взяла, что Лорен Хилл — графиня, баварская графиня, о которой все говорят? Это невозможно! Девчушка ни разу не упомянула о своем титуле!

— Полагаю, тут какая-то ошибка, — проговорил он.

— Ах, никакой ошибки, уверяю вас! Это и есть графиня Берген! — заверила Алекса леди Харрис.

Когда Шарлотта и Магнус исчезли среди танцующих, Лорен хмыкнула про себя. Магнусу ее затея явно не понравилась, а Шарлотта чуть не упала в обморок. Ну что ж, надо отдать ему должное, мужчина он красивый — когда улыбается, что с ним редко бывает. Тем не менее он все же пытается быть очаровательным.

— Лорен!

Она обернулась, увидела Эбби и радостно бросилась в объятия подруги.

— Где вы были все это время? Уехали из Роузвуда — и ни слова! Я, знаете ли, могла смертельно обидеться! — обрушилась на нее Эбби, потом отстранила ее на расстояние вытянутой руки и с ног до головы оглядела.

— Ах, Эбби, вы и представить себе не можете, как я по вас соскучилась! — воскликнула Лорен.

— Когда вы возвращаетесь в Пемберхит? Новый амбар в Роузвуде наконец закончен, но для амбара он чересчур велик. Дети им очень гордятся.

— Я так тоскую по детям, — сказала Лорен со вздохом. — Дядя Итан сказал, что мы вернемся в Роузвуд через две недели.

— О Боже, какое у вас красивое платье! — искренне восхитилась Эбби.

— Вам действительно нравится? Мне не повезло с портнихой.

— Правда? — спросила Эбби. — У меня есть портниха, очень недорогая. Я ею довольна.

— Прошу прощения, милая, может, порекомендуете ее мне?

Справа от Эбби Лорен увидела высокого мужчину с тонкими чертами лица и добрыми серыми глазами. Он был красив, почта так же красив, как этот надменный мистер Кристиан. Лорен прогнала эту мысль и засияла улыбкой.

— Майкл, дорогой, я так рада, что наконец-то могу представить вам графиню Берген, — сказала Эбби.

Лорд Дарфилд взял руку Лорен и склонился в галантном поклоне.

— Очень рад, моя жена с такой любовью говорит о вас и о ваших огромных помидорах. Лорен изящно присела.

— Я тоже очень люблю вашу жену, милорд, — ответила она, засмеявшись, — но за отношение к моим помидорам просто обожаю!

— Вы очень любезны, графиня Берген, но это настоящая одержимость. Мы съели столько помидоров в Блессинг-Парке, что, боюсь, они скоро посыплются у меня из ушей! — воскликнул маркиз, беря у проходящего мимо лакея два бокала с шампанским и подавая их дамам.

Лорен засмеялась и поднесла к губам бокал.

— Графиня Берген!

Лорен виновато улыбнулась Эбби. Леди Харрис то и дело представляла ей мужчин, и Лорен готова была поклясться, что все это — дело рук Итана.

— Графиня Берген! Разрешите представить вам его милость герцога Сазерленда.

Лорен нехотя повернула голову и тут же поперхнулась, забрызгав маркизу фрак. Герцог? Ее сельский джентльмен — герцог Сазерленд? Она едва не выронила бокал, маркиз успел взять его у нее из рук, а Эбби шлепнула ее по спине. Герцог и не подумал убрать с лица оскорбительную улыбку, вынул из нагрудного кармана белоснежный носовой платок и демонстративно подал Лорен.

— Прошу прощения, что испугал вас, миледи, — произнес он с изысканным изяществом.

— О, это я должна просить прощения! — в ужасе проговорила леди Харрис.

Лорен, потрясенная, выхватила из рук Алекса платок и как-то очень неделикатно вытерла рот и руки. Она не в силах была отвести глаза от этого человека, не говоря уже о том, чтобы заговорить. Эбби вывела ее из транса, украдкой толкнув ногой, и Лорен покорно присела в неловком реверансе. Герцог, черт бы его побрал, широко улыбнулся.

— Ваша милость, — услышала Лорен свой голос, показавшийся ей отвратительным, — весьма рада познакомиться с вами.

С улыбкой, выражающей огромное удовольствие, он взял ее руку и провел губами по костяшкам пальцев, следя за выражением ее лица.

— Это я весьма рад… графиня.

— Я полагала, что вы и раньше встречались, — произнесла леди Харрис, многозначительно глядя на руку Лорен, которую герцог все еще держал в своей.

Эбби изумленно посмотрела на леди Харрис, а Алекс весело улыбнулся и медленно отпустил руку Лорен.

— Если бы я имел удовольствие познакомиться с такой известной… и прекрасной… графиней, разумеется, не забыл бы об этом, — со всей любезностью, на какую только был способен, проговорил Алекс.

Лорен, побледнев и все еще кашляя, прикрыла рукой рот и смущенно посмотрела на лучезарно улыбающуюся леди Харрис.

— Его милость часто бывает на континенте, графиня, — прощебетала хозяйка, — может быть, он встречался с вашим замечательным родственником графом Бергеном? Может, попросим графа присоединиться к нам?

— Родственником? — вежливо прервал ее Алекс, еще шире улыбнувшись.

— Нет-нет, не совсем, — запинаясь, пробормотала Лорен. Алекс выгнул бровь. Леди Харрис, Эбби и лорд Дарфилд подошли к ней вплотную, с нетерпением ожидая объяснений. — То есть он… Он, кажется, племянник моего мужа. Да, точно, племянник. То есть был его племянником. — Лорен окончательно запуталась, смутившись, и как-то неловко возвратила платок Алексу. — Спасибо.

— Нет, миледи, лучше оставьте его себе. Он может еще пригодиться. — У Алекса хватило дерзости незаметно подмигнуть ей.

Лорд Дарфилд подавил смешок, и сердце у Лорен забилось от обиды, точнее, от чего-то еще более ужасного, чем обида; лицо ее вспыхнуло. Тысячи колкостей пронеслись в голове, но этот негодяй буквально парализовал ее волю. Она не в силах была шевельнуть языком, только слушала, как изысканно он приветствовал леди Дарфилд.

— Леди Дарфилд, я всегда счастлив видеть вас.

— Алекс, ну к чему такие церемонии! — засмеялась Эбби и дружески обняла его.

— Сазерленд, вы меня удивляете. Ни разу не видел вас в глубине бальной залы, только в дверях. — Лорд Дарфилд вызывающе улыбнулся и обратился к жене: — Кстати, о бальных залах, дорогая. Играют вальс.

— Да, но мне бы очень хотелось…

— Надеюсь, графиня пробудет здесь еще некоторое время? — Он посмотрел на Лорен. И когда она кивнула — молча, потому что утратила дар речи, — проговорил: — Превосходно. — И потащил жену танцевать.

— Может быть, графиня окажет мне честь? — бодро осведомился Алекс.

Танцевать с ним? Ни за что!

— Ах нет, благодарю вас… Видите ли, моя подруга Шарлотта…

— Отлично! — воскликнула леди Харрис, похлопав Лорен веером по руке. — Шарлотта Притчит сама о себе позаботится. Услышав это, герцог самодовольно улыбнулся.

— Если хотите, я подожду мисс Притчит и все объясню ей, — настаивала герцогиня, слегка подталкивая Лорен.

Да, черт побери, влипла она в историю. А этот негодяй улыбается, ему весело. Хорошо бы высказать, что она о нем думает, ведь он обманул ее самым бессовестным образом, скрыл, кто он на самом деле. Но сделать это она не решилась, чтобы не привлекать любопытных взглядов. На это, видимо, и рассчитывал этот наглец.

— Конечно, — проговорила она, глядя на него холодно, и взяла его под руку с таким видом, словно он был прокаженным.

Алекс ухмыльнулся и повел ее к танцующим. Когда он вел ее сквозь толпу, Лорен вспомнила слова Шарлотты: «Это один из самых известных людей в Англии». Силы небесные, значит, все это время она мечтала о герцоге Сазерленде! Не о каком-то там сельском джентльмене, а о герцоге!

В глубине души шевельнулся страх.

Алекс не переставал улыбаться и, когда они приблизились к танцующим парам, поклонился ей и увлек в вихре вальса в самый центр залы, она даже не успела приподнять юбку в традиционном реверансе. Ей было хорошо в его объятиях, и это еще больше испугало Лорен. Господи, что за наивность! Как могла она принять его за сельского джентльмена! Неподалеку от Пемберхита жили маркиз, герцог и один или два графа. Как же она этого не заметила? А танцует он просто великолепно. Сразу видно, что обучался на континенте. ним так же приятно танцевать, как и целоваться… Проклятие, что за мысли лезут ей в голову? Ее, значит, поцеловал герцог! И Лорен, потрясенной таким невероятным поворотом событий, оставалось лишь рассматривать его белоснежный галстук. Галстук был завязан столь искусно, что Лорен не удержалась и украдкой оглядела его вечерний туалет. Черный фрак, из-под которого виднелся белый атласный жилет, подчеркивал стройность его фигуры. Именно таким он и представлялся Лорен в ее мечтах. Она наконец решилась поднять глаза и заметила упавшую ему на лоб каштановую прядь волос. Он улыбнулся своей завораживающей улыбкой.

— Ну что же, мисс Хилл. Судя по всему, дела у вас идут гораздо лучше, чем я думал.

Лорен мгновенно вернулась с небес на землю.

— Графиня Берген, — поправила она его строго и рассердилась, когда он притворился удивленным.

— Графиня? Прошу прощения, миледи. Готов поклясться, что первоначально вы представились просто мисс Хилл.

— В таком случае, наверное, мы не поняли друг друга, ибо я готова поклясться, что сначала вы представились просто мистером Кристианом, — отпарировала она.

Он сверкнул улыбкой и привлек ее к себе, чтобы не налететь на другую пару. Пару он благополучно обошел, но Лорен не отпустил. Он был так близко, слишком близко, запах его одеколона щекотал ей ноздри.

— Простите, но я заинтригован. Вы не упомянули при нашей первой встрече о ваших высоких связях, — заметил он.

Но ведь и он не сказал ей, кто он такой! До чего самодовольный!

— И многих знакомых, сэр, вы обманули, скрыв от них правду! Кстати, о связях вы тоже забыли упомянуть!

От его грудного смеха по спине у нее пробежала дрожь.

— Вы правы, миледи, но тогда мне казалось неуместным назвать себя. Вы едва оправились от испуга после того, как на вас напала свинья. К тому же я полагал, что миссис Питерман вряд ли обрадуется, узнав, кто я такой. А теперь скажите, Лорен Хилл — ваше настоящее имя?

— Я графиня Берген, — сердито ответила она. — Сколько раз можно повторять?

В его зеленых глазах заплясали огоньки.

— Ах да. Разумеется. — От его взгляда ее бросило в жар, и она попыталась отстраниться. — Вероятно, нужно задать вопрос иначе. Вообразите мое удивление, когда я узнал, что обедневшая девушка, гоняющаяся за свиньей, вдруг оказалась известной графиней из Баварии. — Он озорно улыбнулся.

Эта улыбка привела ее в негодование. Видимо, он полагает, что она недостойна титула. Только он один достоин. Что ж, неудивительно. Все известные ей аристократы считают себя верхом совершенства. Впрочем, известны ей только ее дядя и Магнус Берген, но это не важно. Оба в высшей степени надменны. Однако с ним не идут ни в какое сравнение.

— Странно, милорд, неужели вы не знаете, что невежливо задавать женщине подобные вопросы?

— Тем более графине, — согласился он.

— Видимо, вам доставляет удовольствие допрашивать меня! — вспылила Лорен. — И вы полагаете, что я не сержусь на вас из-за того, что вы мне не открылись?

— Это разные вещи. А теперь хотелось бы узнать, почему вы не открылись мне.

Вот как! Лорен сдвинула брови, плотно сжала губы.

— Нет, так не годится, — сказал он, заметив, что она нахмурилась. — Вы должны улыбаться и кивать, как если бы наш разговор был невероятно увлекательным, впрочем, так оно и есть на самом деле. А если не будете кивать и улыбаться, все находящиеся в этой зале, включая и меня, заинтересуются, почему это графиня Берген сердится на герцога Сазерленда. Почему бы вам не позабавить нас обоих, рассказав, каким образом вы добыли этот титул?

Лорен уже открыла было рот, но, оглядевшись, задумалась, стоит ли привлекать внимание и доказывать ему, что титул у нее вполне законный, как и у него, и что оба в равной степени имеют право возмущаться. И решила, что не стоит. На них с Алексом смотрели многие, в том числе Шарлотта Притчит и, конечно же, Магнус. А вот Пол в это время находился возле карточных столов. Лорен взглянула на Шарлотту и решила, что, если убежит сейчас от высокомерного герцога, это будет почти скандал, что немедленно нужно сказать что-то такое, что умиротворит его, и что необходимо добиться хоть каких-то уступок за то, что она ему подчинилась. Больше всего ей хотелось стукнуть его кулаком по носу, но придется удовольствоваться пусть даже небольшим проявлением любезности с его стороны.

— Хорошо, — сердито прошептала она и заставила себя улыбнуться. — Я расскажу вам, как заполучила титул. — Он наклонил голову с победоносным видом. — Но при одном условии, — холодно добавила она. — Вы пригласите на танец мисс Притчит.

Он громко рассмеялся.

— Шарлотту Притчит? Вашего рассказа недостаточно, чтобы заставить меня пойти на это!

— Вы меня слышали, — тихо отозвалась она, потом опомнилась и одарила его улыбкой, которую, как ей показалось, он сочтет искренней.

Особой искренности он не заметил, но никогда еще не видел такой обворожительной улыбки.

— Так как же? — спросила она. — Вы будете танцевать с мисс Притчит?

Алекс прыснул. Красива, дерзка и практична до предела.

— Могу я спросить — зачем?

— Затем. — Она мило улыбнулась, оглядывая залу. — Это будет любезно с вашей стороны.

Объяснение поразило его. Любезно с его стороны?

— И это все? Или вы задумали еще какой-нибудь неприятный вариант? — спросил он, отвесив ей поистине рыцарский поклон, потому что в этот момент смолкла музыка.

В ее удивительных глазах плясали огоньки.

— Какая надменность! Как можно говорить, что танцевать с Шарлоттой неприятно! Скажу откровенно — все вы, аристократы, одинаковы!

— Прошу прошения, миледи, но мы, аристократы, сшиты из того же материала, что и графини, — сказал он, крепко сжав ее локоть и уводя из центра залы.

— Так мы договорились? — спросила она. Цена, конечно, совсем невелика.

— Хорошо. Я приглашу эту маленькую мышку на танец! Кивнув в знак согласия, Лорен выдернула у него свою руку и с воинственным видом пошла вперед. Алекс ловко поймал ее за локоть.

— Все подумают, что начался пожар, если вы будете идти в таком темпе.

— Дело должно быть сделано! — пробормотала она разъяренно, но остановилась, чтобы взять у проходившего мимо лакея бокал с шампанским. Она сделала большой глоток и с шумом поставила бокал на стол. Бросив на Алекса взгляд доведенного до белого каления человека, Лорен направилась к балкону. Алекс следовал за ней по пятам.

Когда они вышли на балкон, Алекс уселся на перила, свесив одну ногу и сложив руки на коленях.

— Итак?

Она бросила взгляд на залитый лунным светом сад и тяжело вздохнула. Глядя на нее, Алекс уже в который раз подумал, что в жизни не видел таких колдовских глаз. Взгляд его скользил по ее лебединой шее, видневшейся из глубокого декольте, по гибким линиям тела, подчеркнутым облегающим платьем.

— Хорошо, — сказала она, медленно повернувшись к нему. Он неохотно перевел взгляд на ее лицо. — Я была замужем за дряхлым стариком, — начала она. — Мой дядя сосватал меня за графа Хельмута Бергена из Бергеншлосса — как вы знаете, это в Баварии. На свадебном обряде граф не смог присутствовать и прислал вместо себя одного из своих людей. Насколько граф немощен, я узнала, лишь приехав в Береншлосс.

Она замолчала; с лица Алекса не сходило подчеркнуто любезное выражение. Она опустила глаза и смахнула с платья несуществующую пылинку.

— При помолвке было договорено, что я произведу на свет наследника, за что получу приличный годовой доход и поместье, разумеется, после смерти мужа. — Лорен бросила на него взгляд сквозь завесу темных ресниц; лицо его оставалось бесстрастным. Она снова вздохнула, чтобы сохранить душевное равновесие. — Несколько месяцев назад Хельмут умер.

— Несчастный случай на охоте? — спросил Алекс. К его удивлению, она прыснула и вытаращила глаза.

— Очевидно, вы слышали романтическую версию моего дядюшки. Боюсь, Хельмут умер просто от старости. И поскольку он ни разу… то есть поскольку я не произвела на свет наследника, то решила, что наследство мне не принадлежит. И я отказалась от него в пользу нового графа, на что тот охотно согласился. Он считал, что я должна незамедлительно вернуться в Англию. — Лорен сложила руки на груди и принялась покачиваться на носках. — В Роузвуде я не сказала вам о своем титуле, потому что он кажется мне… ну, пустым, что ли. Я и двух лет не пробыла замужем, Хельмут даже не понял, кто я такая. Я предпочла бы остаться в Роузвуде, — она нахмурилась, — но из-за бедности дядя решил снова выдать меня замуж. Это не я, а он разболтал о моем титуле! — Она робко глянула на Алекса. — По правде говоря, в Роузвуде титулы не нужны, а я не придавала ему никакого значения.

Это имело значение, потому что делало ее еще более привлекательной. Сколько в ней очарования! Вряд ли в Британии найдется женщина, способная пренебречь титулом, не говоря уже о наследстве.

— Ваш дядюшка прав. Титул прибавляет вам шансов сделать хорошую партию, — рассеянно заметил Алекс.

Он был ошеломлен — она прищурилась и уперлась в бедра стиснутыми кулачками.

— Вы надменный нахал, — прошептала Лорен.

— Опять я что-то не так сказал? — удивился он.

— Неужели в этом городе все только и думают что об удачных партиях?

Алекс засмеялся.

— Опять мы начинаем этот спор? Но вы разве приехали сюда не за этим?

Она ахнула — не то от удивления, не то от негодования. Видимо, она злится, потому что уже нашла себе мужа, мелькнула у Алекса мысль.

— Простите, но, может быть, вам уже сделали предложение? Я видел вас рядом с каким-то блондином, — небрежно спросил Алекс.

Ее прекрасное лицо вспыхнуло, и в какой-то момент ему показалось, что она сейчас взорвется. Или стукнет его по носу.

— Ваша милость, я вам все объяснила и надеюсь, вы оставите меня в покое, — произнесла она ледяным тоном. — Поскольку убедились в том, что я не самозванка и имею право здесь находиться!

И, резко повернувшись, она, покачивая бедрами, направилась в залу. Проклятие! Что такого он сказал на этот раз?

Лорен потеряла Апекса из виду, но запретила себе искать его взглядом, однако не выдержала и стала шнырять глазами по зале. Он стоял, прислонившись к колонне, и улыбался, в то время как она танцевала кадриль с лордом Весли. Она быстро отвела глаза, но не устояла и снова посмотрела на него. Он тоже смотрел на нее, смотрел до тех пор, пока не кончился танец. Когда лорд Весли провожал Лорен, Алекс пригласил на танец Шарлотту, стоявшую рядом со своей матушкой. Сердце у Лорен взволнованно забилось. Танцевать с герцогом! Для Шарлотты это так много значит! Лорен опасалась, как бы Алекс чего-нибудь не выкинул. Она видела, как радостно улыбнулась Шарлотта, а мамаша ее чуть не упала в обморок. Когда Алекс повел Шарлотту на середину залы, Лорен не сдержала улыбки. Он кивнул ей едва заметно, как бы принимая ее молчаливую благодарность. Лорен не стала анализировать свои чувства в этот момент и отвернулась.

Магнус настойчиво приглашал ее на танец, в то время как она искала взглядом герцога. Всякий раз он перехватывал ее взгляд и всякий раз самодовольно улыбался, видимо, понимая, какое неотразимое производит на нее впечатление. Она отвела взгляд и кивнула Магнусу, дав себе клятву не смотреть больше на герцога.

И сдержала клятву.

Стоя рядом с женихом, Марлен проследила за направлением его взгляда, устремленного на танцующих. Она была несколько расстроена, обнаружив объект его внимания. Графиня танцевала теперь с лордом Холлингсуортом. Марлен еще раз украдкой посмотрела на жениха. Нет, это ей показалось. Но когда он, извинившись, отошел, не сводя глаз с графини, Марлен отвернулась от танцующих и побледнела.

Нет, ей не показалось. Алекс часто оказывался в обществе женщин. Но это ничего не значило, он всегда возвращался к ней, всегда. И на этот раз будет так же. Она пошла прочь, в чувствах ее была сумятица, в голове — ни единой мысли.

— И ты намерена допустить это?

Марлен задохнулась. Она наткнулась на своих родителей, стоящих у открытого окна. Девушка судорожно сглотнула.

— Что ты имеешь в виду? Леди Уитком нахмурилась.

— А то, что твой жених бегает за графиней, словно собачонка! — громко прошептала она.

— Ну, Марта, — примирительно проговорил лорд Уитком. — Сазерленд пользуется большой популярностью.

— Судя по всему, далеко не такой, как графиня, — проворчала леди Уитком. — Он просто глаз с нее не сводит.

Марлен посмотрела в сторону танцующих. Алекс опять стоял подле графини. Сдержав вздох, Марлен напомнила себе, что он ненавидит балы, значит, графиня — это просто способ развлечься. Алекс решил повеселиться. Ей нечего опасаться. Нечего.

— Скоро это кончится, мама, я знаю, что кончится, — сказала она, отчаянно надеясь, что так и будет.

Мать хотела возразить, но отец, чтобы помешать ей, быстро проговорил:

— Как насчет того, чтобы перекусить? От всех этих танцев разыгрывается аппетит. — И он увел женщин из залы.

Никто из членов семьи Ризов не заметил человека с тростью, стоявшего рядом и смотревшего на свою сестру и герцога Сазерленда.

Пол и Лорен возвращались домой в наемном экипаже. Пол слышал в зале разговор, показавшийся ему забавным, — будто бы Сазерленд ухлестывает за его сестрой. Сазерленд не только герцог, но еще и известный в Англии человек. Кое-кто называет его радикалом, потому что он возглавляет в палате лордов движение за реформы. Он смел, идеи его свежи и оригинальны. По мнению Пола, деревне нужен в парламенте именно такой представитель. Он помолвлен с красивой женщиной, и этот брак создаст семейный союз, что, если верить «Тайме», будет иметь огромные последствия в следующем десятилетии. И этот человек откровенно флиртует с его сестрой! Пол бросил взгляд на Лорен. Откинувшись на подушки, она мечтательно смотрела в грязное окно, на губах ее играла счастливая улыбка.

— Хорошо провела время?

— Угу, — кивнула Лорен.

— Познакомилась с кем-нибудь интересным? Или граф Берген всех разогнал?

Губы ее изогнула легкая улыбка, она медленно покачала головой.

— А я уже было подумал, что тебе удалось привлечь внимание герцога Сазерленда, — спокойно заметил Пол. Лорен распахнула глаза и засмеялась:

— Герцога? Вряд ли! — Она снова засмеялась, но смех был притворным, Пол это понял. Видимо, герцог произвел на нее впечатление.

— Ты знаешь, он помолвлен, — осторожно сообщил Пол, — с леди Марлен Риз. Дочерью графа Уиткома.

Встрепенувшись, Лорен бросила на брата вопросительный взгляд.

— Помолвлен? — переспросила она тихим голосом.

— Ты не знала?

Она прищурилась, посмотрела на свои колени и пожала плечами:

— Откуда я могла знать? Я с ним едва знакома, а тебе хорошо известно, каковы аристократы. Очень строги насчет того, кто кому представлен, — сказала она и едва слышно добавила: — Кроме того, он не особенно интересуется мной.

Пол промолчал. Ох, как сильно ошибалась Лорен!

Глава 11

— Спасибо, Финн, я сам найду дорогу.

Подняв глаза от письменного стола, Алекс увидел младшего брата. Тот прошел по толстому ковру и бросился на кожаную кушетку. Широко улыбаясь, он вытянул перед собой длинные ноги и засунул руку за пояс.

— Что вызвало улыбку на твоем лице нынче вечером? — сухо спросил Алекс. — Ты доволен собой или просто какой-то пустяк?

Артур весело хмыкнул:

— Пустяк? Похоже, весь свет только и говорил сегодня утром о герцоге Сазерленде.

— Вот как? — протянул Алекс.

— Да, так, ваша милость. Полагаю, ты еще не слышат новую сплетню? — спросил Артур, весело блеснув своими ореховыми глазами.

Алекс покачал головой.

— Тогда, значит, ты единственный человек в Лондоне, который не знает, что герцог Сазерленд оказывал необыкновенное внимание вдовствующей баварской графине. Удивительно красивой.

Алекс вытаращил глаза.

— Спасибо, Артур, за столь щекочущую нервы новость. Но разве ты не должен в настоящий момент ехать на интервью, которое в виде исключения согласился дать «Тайме»?

Восторженный смех Артура наполнил комнату.

— Значит, ты отрицаешь?

Алекс пожал плечами; он давно привык ко всевозможным слухам вокруг своей персоны. Особенно во время сезона, когда частенько становился объектом обсуждения в гостиных, тем более после таких приемов, как бал у Харрисов.

— Я не отрицаю, что танцевал с графиней Берген. Если это можно назвать необыкновенным вниманием, тогда я сдаюсь.

— И, полагаю, это простое совпадение — что твой секретарь привез сегодня утром две дюжины роз из теплицы Парк-Лейна, — небрежно бросил Артур.

Алекс улыбнулся одними уголками губ, откинулся назад и уперся обутой в сапог ногой в стол красного дерева с ручной резьбой. Закинув руки за голову, он с любовью улыбнулся брату:

— Именно поэтому я и оставляю тебе всякие деловые детали. Ты никогда не обходишь вниманием мелочи, которые другому могли бы показаться ничего не значащими. — Артур склонил голову в знак согласия. — Так что, пожалуйста, разболтай всем, для кого эти розы. Для Марлен Риз.

— Да, розы посланы Марлен, — усмехнулся Артур. — А гардении — на Рассел-сквер.

Алекс от всей души рассмеялся.

— Ладно, но в таком случае ты должен знать, что я, кажется, обидел графиню. Напомнил ей, что впервые мы встретились, когда она гналась за огромной свиньей, и ей это не понравилось.

— Прошу прощения?

Алекс ухмыльнулся и кивнул:

— Я встретил ее неподалеку от Данвуди прошлой осенью, в тот самый момент, когда свинья собиралась ею пообедать. Попытался помочь ей и едва не сломал себе шею. — Ошеломленный Артур наморщил лоб, представив себе такую немыслимую картину. — То была очень старая и очень непокладистая свинья. Из маленького поместья под названием Роузвуд. Как и сама графиня.

Тут Артура осенило.

— Понятно. Не потому ли ты пробыл там на неделю больше, чем намеревался?

— Конечно, нет, — презрительно бросил Алекс, переведя взгляд на стопку бумаг, лежащую перед ним.

— Мне дали понять, что графиня только что прибыла в Англию. По словам Пэдди, она недавно овдовела, муж ее трагически погиб на охоте.

— Тетя Пэдди, — сухо заметил Алекс, — верит в то, во что ей хочется верить, а также во все, во что ей велит поверить миссис Кларк.

— Тем не менее графиня действительно появилась как бы ниоткуда. Я не имел удовольствия встречаться с графиней, но встречался с ее братом. Говорят, он составил небольшое состояние, бывая в игорных заведениях Саутуорка, — бросил Артур. — Кажется, он весьма неплохой игрок.

— Неужели? Никогда бы не подумал, что он картежник. Судя по состоянию их дел, у них нет ни шиллинга лишнего. Но я также никогда не подумал бы, что она графиня.

— Ты явно заинтересовался этой женщиной, — игриво заметил Артур. — Но я вовсе не собираюсь распространяться об этом твоем маленьком развлечении.

— Это не развлечение, дорогой брат. Разве ты забыл, что в конце сезона я женюсь? — улыбаясь, спросил Алекс.

— Я-то не забыл, а ты? — весело отпарировал Артур и встал, собираясь уходить. — Пожалуй, удалюсь, прежде чем ты проткнешь меня ножом для разрезания конвертов. К несчастью, матушка заперла дом на Беркли-стрит, отдав предпочтение моему, на Маунт-стрит. Клянется, что не может жить одна. Алекс фыркнул.

— Уже двенадцать лет, как она не живет на Беркли-стрит. Надо бы уговорить ее продать дом.

— Можно, конечно, попробовать, но нам обоим хорошо известно, что она ни за что не согласится продать собственность до тех пор, пока не будет обречена на смерть. Кстати, не забудь, что завтра мы приглашены на званый ужин к тете Пэдди. Сказать ей, что она может ожидать своего любимого племянника?

— Скажи, сделай милость. И добавь, что я приду непременно.

В другой части Лондона Пол еще раз пересчитал деньги, выигранные за карточным столом на вечере у Харрисов. Пятьдесят фунтов. Если присовокупить их к его выигрышу во время недавнего набега на Саутуорк, у него теперь достаточная сумма на приобретение приличного гардероба для Лорен. Если Господь пошлет ему еще немного удачи, через полтора месяца он сможет выплатить проценты, под которые Итан одолжил его наследство. К счастью, выигрывал Пол постоянно, и у него уже скапливалась небольшая сумма, которой хватит, чтобы обеспечить ему приличный доход, если эту сумму вложить в ценные бумаги какого-нибудь частного предприятия. Он очень серьезно изучал книги по политической экономии и был уверен, что сумеет добиться главной цели — возродить Роузвуд.

Когда Дэвис вошел в комнату, Пол сунул банкноты в нагрудный карман сюртука.

— Граф Берген, — объявил дворецкий и, повернувшись, торжественно удалился.

Пол поморщился; немец не очень-то его интересовал, он совсем не хотел отпускать Лорен в Баварию. Магнус вошел с огромным букетом лилий.

— Доброе утро, граф Берген, — вздохнул Пол, — это мне? Магнус даже не улыбнулся.

— Лорен дома? Мне хотелось бы поговорить с ней.

— К несчастью, она спит. Вчера мы вернулись домой очень поздно.

— Да, знаю, — рассеянно проговорил Магнус. Пол нетерпеливо посмотрел на графа.

— А вам не приходило в голову, что Лорен, возможно, не нравится быть постоянно под наблюдением?

— Да, — коротко ответил немец, и тут взгляд его упал на туалетный столик у окна, где букет гардений соседствовал с букетом роз.

Проследив за направлением его взгляда, Пол ухмыльнулся:

— Как видите, вы не единственный, кто добивается ее внимания.

— Может быть, но ее дядя согласен на мои условия, — грубо ответил Магнус.

— Он-то согласен, а Лорен?

Немец угрожающе прищурился, подбежал к столу, бросил свой букет на букет гардений и, повернувшись, вышел, не проронив ни слова. Пол видел из окна, как Магнус поспешно вышел из дома, спустился по ступенькам, после чего бодрым шагом направился в сторону «Ковент-Гардена».

— Судя по всему, она не согласна, — произнес вслух юноша и, все еще улыбаясь, вернулся к своим книгам.

Не говоря уже о том, что надеть ей было совершенно нечего, Лорен не имела ни малейшего желания идти на ужин к леди Пэддингтон. И все из-за Алекса. После бала у Харрисов Лорен никак не удавалось выбросить его из головы. Не желая признаваться себе в том, что она без ума от него, что никто больше ее не интересует, молодая женщина рылась в своем жалком гардеробе. Господи, почему она не может его забыть? Он ведь помолвлен! Сердито выхватив из шкафа платье, она окинула его критическим взглядом, после чего швырнула на кровать, туда, где лежали остальные.

Она становится смешной! Даже думать о нем ей не пристало. Она приехала в Лондон с единственной целью, и нечего кокетничать с каким-то герцогом. Он, вероятно, считает ее своей очередной победой, если вообще вспоминает о ней, а она уверена, что не вспоминает. Пусть думает о ней что хочет, ей совершенно все равно.

Сокрушенно вздохнув, Лорен обхватила себя за талию и принялась рассматривать разбросанные по всей комнате платья, без всякого энтузиазма остановилась на одном, строгом, темно-синего цвета, сшитом так называемой недорогой портнихой. Впрочем, не все ли равно, что она наденет? Вряд ли там кто-нибудь заинтересуется ею. Как обычно. Единственный, кто выказал хоть какой-то интерес к ней, это…

— Перестань! — приказала она себе.

Надела стеклянный кулон и подошла к высокому зеркалу. Как ни презирала себя за это Лорен, ей нравились приемы, яркое освещение и сказочной красоты туалеты. Все это иллюзия. Ее место в Роузвуде, с детьми. И она скоро туда вернется. Сделав или не сделав подходящую партию.

Да и что, в сущности, означает «подходящая партия»? Она надеялась встретить того, кому со временем сможет хотя бы симпатизировать. Она увидела лучшее, что может предложить Лондон, и надежда на любовь постепенно угасла. Ей пришлось отказаться от своего наивного идеала в тот момент, когда Итан серьезно задумался над предложением лорда ван дер Милла. Теперь оставалось лишь надеяться, что она сможет относиться к будущему мужу с уважением.

Она устремила взгляд на туалетный столик, где лежали уже почти увядшие букеты. Розы прислал лорд ван дер Милла, которого Итан держал на коротком поводке, готовый дернуть, как только старик предложит за ее руку больше, чем Магнус.

Другие цветы прислал Магнус — он делал это каждый день. Он очень старался и после бала почему-то прислал ей целых два букета.

Неизвестно, по какой причине граф Берген полностью изменил свое отношение к ней и весьма настойчиво ее преследовал. Он снял особняк на модной Бедфорд-сквер, чтобы, как он утверждал, быть поблизости, если она передумает. Когда же она сказала, что ее обижает его постоянная слежка за ней, он ответил, что это единственный способ видеть ее, поскольку она его избегает.

Такая преданность не могла не вызвать уважения.» Она действительно уважала Магнуса, но полюбить его не могла. Ах, она любила его, но только как друга, всегда любила, даже когда он заподозрил, что она обманывает его дядюшку, и решил пожаловаться на нее баварским властям. Но ничего, кроме дружеских чувств, она к нему не испытывала.

Тихонько вздохнув, Лорен подошла к окну и раздвинула светло-зеленые занавески. Глядя на Рассел-сквер, она размышляла о том, что скорее всего просто не готова полюбить. К несчастью, у нее нет времени ждать, когда придет это чувство. Чтобы спасти Роузвуд, она обязана выйти замуж. Чем скорее, тем лучше. И никакой герцог не помешает ей. К ее великому сожалению.

Леди Пэддингтон со страусовым пером, угрожающе свешивающимся с ее чепца, вышла в вестибюль поздороваться с Лорен.

— Ах, графиня! Я так рада, что вы нашли время приехать на мой скромный прием! — прокукарекала она с искренним восторгом. — До чего же вы сегодня красивы! Осмелюсь высказать предположение, что самые красивые женщины — это вы и леди Марлен, — тараторила она, не давая Лорен вставить ни слова. — Уверена, вы с ней сразу подружитесь.

Ну разве жизнь не великолепна? Лорен предстоит целый вечер выслушивать излияния леди Марлен о своем проклятом женихе!

— Пойдемте, я представлю вас ей и ее матушке, леди Уитком. Лорд и леди Притчит и их дочь Шарлотта тоже здесь. Мне кажется, мой племянник лорд Уэстфолл заинтересуется дорогой Шарлоттой, — прошептала она с видом заговорщицы.

Слушая болтовню леди Пэддингтон, Лорен не подала виду, что неприятно удивлена. Леди Притчит относилась к ней все враждебнее, в особенности после того, как она совершила смертный грех, протанцевав с герцогом Сазерлендом. Как будто у нее был выбор.

— …и, конечно, миссис Кларк, — закончила леди Пэддингтон.

Имена остальных гостей Лорен пропустила мимо ушей, но поняла, что вечер обещает быть скучным. Она заставила себя улыбнуться и прошла следом за леди Пэддингтон в золотой салон, где внимание ее тотчас же привлекла женщина справа. Лорен уже видела ее на балу у Харрисов с Алексом. Вблизи она была еще красивее. Серебристо-белокурые локоны ее прекрасно гармонировали с бледно-голубым платьем. Пастельные тона как раз вошли в моду, а у Лорен из восьми вечерних платьев не было ни одного пастельного цвета.

— Графиня Берген, позвольте представить вам леди Уитком и ее дочь леди Марлен, — чопорно проговорила леди Пэддингтон.

Леди Марлен вежливо присела, и Лорен тоже сделала реверанс. Глядя на великолепный наряд леди Марлен, она почувствовала, как убого выглядит ее собственное платье.

— Рада познакомиться с вами, леди Уитком, — пробормотала она, чувствуя, как вспыхнуло ее лицо, — и с вами, леди Марлен.

— Я тоже очень рада, графиня Берген, — ответила спокойно молодая девушка. — Мы столько слышали о вас.

Лорен улыбнулась, и тут леди Пэддингтон дернула ее за рукав.

— А это, конечно, лорд и леди Притчит!

Лорен соблюдала приличия и очень любезно обратилась к супружеской чете, отметив про себя, что у лорда Притчита лицо добродушное, не в пример его супруге. Рядом стояла Шарлотта, от смущения она говорила так тихо, что Лорен едва расслышала ее.

— …и мой племянник лорд Дэвид Уэстфолл. Лорен улыбнулась красивому молодому человеку.

— Почту за величайшую честь познакомиться с вами, графиня Берген, — проговорил тот с улыбкой, окинув ее оценивающим взглядом и галантно склонившись над ее рукой.

— Вы, конечно, знакомы с миссис Кларк, — продолжала леди Пэддингтон, и Лорен отвернулась от очаровательного лорда Уэстфолла, чтобы поздороваться со вдовой капитана флота ее величества. Вдова неизменно находилась неподалеку от леди Пэддингтон. — И последний по порядку, но не по значению, мой племянник, его милость герцог Сазерленд, лорд Кристиан.

Внутри у Лорен все сжалось. Просто невероятно! Герцог и в то же время племянник леди Пэддингтон! Скрипнув зубами, Лорен повернула голову.

Не так уж это невероятно.

Спокойно улыбающийся герцог явно наслаждался замешательством, которое ей пришлось испытать в третий раз по его милости. Его брат, страшно на него похожий, усмехался без всякого смущения. Лорен на мгновение опустила глаза, изо всех сил стараясь обрести хладнокровие, прежде чем кто-либо заметит, что она его утратила. Он-то, конечно, заметил.

— Мадам, весьма рад снова встретить вас, — проговорил этот кретин.

Она неохотно протянула ему руку, и когда он поднес ее к губам, его смеющиеся глаза встретились с ее глазами; мысленно проклиная его, она почувствовала, что краснеет.

— Ваша милость, я почти не надеялась снова встретиться с вами, — через силу произнесла Лорен.

Усмехнувшись, он подошел к ней почти вплотную, повергнув ее в шок.

— Полагаю, это не так, — прошептал он и добавил: — Позвольте представить вам моего брата Артура. Графиня Берген из Баварии.

— Весьма польщен, графиня Берген, — спокойно проговорил Артур. — Я слышал множество похвал в ваш адрес и вижу, что они соответствуют действительности.

Она послала ему такую очаровательную улыбку, какую только смогла изобразить. Лорд был прямо-таки ошарашен и, без сомнения, подумал, что она нагла, как кабацкая девка, но ей было все равно. Раз герцог видит, что она весело улыбается всем, кроме него, значит, она добилась своего. Она бросила на герцога самодовольный взгляд. Он не был ни в малейшей степени встревожен, напротив, его зеленые глаза излучали веселье.

Леди Пэддингтон, не теряя времени, усадила Лорен прямо напротив леди Марлен и ее матушки и приказала Диллону принести для нее херес. Лорен весело улыбнулась леди Марлен, хотя сердце у нее тревожно билось; Диллон подал Лорен маленький хрустальный стаканчик.

— Леди Пэддингтон просто не в себе. Она так редко принимает, — сказала леди Марлен, словно желая защитить толстуху хозяйку, когда та, отдуваясь, отошла от них.

— Вот как? — с невинным видом отозвалась Лорен.

— Много лет назад ей очень нравилось устраивать приемы. Но тогда мальчики постоянно бывали дома — предпочитали Одли-стрит эту сторону парка.

— Мальчики? — вежливо осведомилась Лорен, оторвавшись от созерцания коричневой жидкости в своем стакане.

— Братья Кристиан, — с натянутым видом объяснила леди Уитком.

А леди Марлен задумчиво добавила:

— И конечно, Энтони.

Лорен вежливо кивнула и снова посмотрела на свой херес. Энтони. Знакома ли она с Энтони?

— Боюсь, сударыня, вам повезло больше, чем мне. Кажется, я не знакома ни с каким Энтони.

Карие глаза леди Уитком широко раскрылись от удивления, но на лице ее дочери сохранялось любезное выражение.

— Энтони — это предыдущий герцог, брат Алекса. Он ушел от нас пять лет назад.

Алекс. Она называет его Алексом. А брат его умер. Чтобы взбодриться, Лорен глотнула невкусного хереса.

— Вы позволите присоединиться к вам, леди?

Она не знала, из-за хереса или из-за глубокого тембра его голоса мурашки побежали у нее по спине. Этот повеса не стал ждать приглашения, сел на диванчик рядом с леди Марлен. И уставился на Лорен. Господи, он с ума ее сведет. Лорен опустила глаза, в то время как леди Марлен завела с лордом Кристианом вежливый разговор о новой кобыле, которую Алекс, судя по всему, подарил ей. Этот чертов герцог время от времени вмешивался в разговор, но Лорен хорошо понимала, что он наблюдает за ней — чувствовала это. Со своей стороны, Лорен наблюдала, как одна его нога в начищенном башмаке покачивалась рядом с другой, и не сводила глаз с этой ноги до тех пор, пока к ним не подошел лорд Уэстфолл. Тогда Лорен очаровательно улыбнулась, благодаря судьбу за то, что у нее появилась возможность отвлечься.

Алексу страшно захотелось плеснуть в кузена холодной водой. Но этот проклятый ангелочек, эта баварская графиня так умела улыбнуться мужчине, что тот готов был ползать у ее ног. В своем скромном темно-синем платье она была образцом элегантности; даже прославленная красота Марлен бледнела в сравнении с неотразимостью Лорен Хилл, или графини Берген — кем бы она ни оказалась, но сегодня вечером выглядела очаровательно.

И это было опасно.

— Знаешь, графиня предпочитает жить в деревне, она сама мне об этом сказала, — небрежно бросил он Дэвиду, за что получил от ангела уничтожающий мрачный взгляд.

Он удивленно поднял брови, а Дэвид спросил:

— Где именно?

Лорен послала Дэвиду соблазнительную улыбку и тихо засмеялась.

— Я из Роузвуда — вы, может быть, слышали? Это недалеко от Пемберхита.

— Из Роузвуда? — холодно вмешалась леди Уитком с таким видом, будто от слова «Роузвуд» во рту у нее появился какой-то отвратительный привкус. — Я слышала о Роузвуде. Так вы оттуда?

— Да, — просияла Лорен. — Вам, быть может, покажется странным, но я уверена, что это самое красивое место на свете.

Она принялась без умолку болтать о достоинствах своего разоренного поместья, при этом ее фарфоровое личико расцвело словно роза. Неудивительно, что он принял ее за ангела.

Алекс понял, что она рассказывает историю Руперта. Артур и Дэвид слушали с большим интересом, в то время как лицо Марлен оставалось совершенно бесстрастным, а леди Уитком пришла в неописуемый ужас.

— О нет! — засмеялась Лорен в ответ на какой-то вопрос Дэвида. — Руперт совсем большой. И все же он прыгнул на спину этой блеющей телки, словно индийский резиновый мячик, при этом глаза его стали величиной с воздушные шары! Мы с Леонардом бежали за ним почти до самого городка и обратно, — сказала она посмеиваясь.

— Кто такой Леонард? — вежливо осведомилась Марлен.

— О, это мой подопечный. У меня их пятеро. — Она проговорила это с нескрываемой гордостью, улыбаясь от всей души.

Марлен переглянулась с матерью, и Алекс почувствовал, что ей неловко за Лорен.

Дэвид, конечно же, был просто рад чем-нибудь услужить хорошенькой графине.

— Рядом с Пемберхитом, говорите? Нужно найти повод и побывать там, — сказал он.

Радуясь, словно мальчишка, ее вниманию, он стал рассказывать историю о том, как встретился однажды со стадом коров, чем насмешил всех собравшихся. Всех, кроме Алекса. Тот, напротив, почувствовал раздражение. Почему? Он и сам не знал. Да и не хотел знать.

Когда ужин был подан, Алекса усадили во главе стола согласно его положению, Марлен заняла место справа от него. Артуру удалось сесть по одну сторону от Лорен, Дэвиду — по другую. Пока ели черепаховый суп, Алекс, вынужденный болтать с Марлен, украдкой наблюдал за Лорен. Боже, как очаровательно она смеется! Это Артур ее развлекает. Алекс снова почувствовал раздражение.

Тут к нему обратилась Марлен, и он нехотя повернулся к ней.

— Ах, весь вечер вы о чем-то думаете, — прошептала, улыбаясь, Марлен.

Он не ответил, и она покраснела.

— Завтра мы с мамой собираемся в оперу, не хотите ли сопровождать нас?

— Завтра? А я думал, ваша матушка возвращается на уикэнд в Тэрритон.

Улыбка Марлен несколько потускнела.

— Разве вы забыли? Бабушке теперь гораздо лучше, и мама решила помочь герцогине со свадебными приготовлениями.

— Кажется, забыл. Но я охотно буду вас сопровождать, — сказал он, прислушиваясь к тому, что говорит Лорен. Внезапно Марлен подалась вперед.

— Алекс! Как вы думаете, не прогуляться ли нам завтра по парку во второй половине дня?

С какой стати она спросила его об этом? Ведь знает, что он терпеть не может.

— Завтра во второй половине дня я занят, — ответил он равнодушно.

Марлен побледнела и медленно выпрямилась, в то время как на другом конце стола раздался взрыв смеха. Алекс с совершенно бесстрастным лицом обратился к сидевшим за столом:

— Там действительно говорят о картофеле? — Он бросил взгляд на Лорен.

— Графиня Берген только что рассказала, что картофель в Баварии — главная еда простых людей и они возвели его в ранг божества! — бодро сообщила миссис Кларк. — Как вы сказали, графиня?

Лорен застенчиво пожала плечами:

— Но ведь есть старая поговорка: «Лучше съесть и заболеть, чем вообще ничего не есть»… Раздался сдержанный смех.

— Расскажите о Картофельном Человеке, — подсказала миссис Кларк.

Лорен вспыхнула, но из вежливости вкратце пересказала историю о слабоумном человеке, который решил, что картофелины похожи на человеческие лица. Лорд Притчит попросил рассказать об этом поподробнее, и Лорен, поколебавшись, согласилась. Пока она рассказывала, леди Притчит и леди Уитком бросали на нее неодобрительные взгляды. Как это типично, думал Алекс. Свет не поощряет разницы в происхождении и культуре.

Но Артур оценил ее рассказ и засмеялся.

— А вы были еще где-нибудь, кроме Баварии, графиня? — спросил он.

— Мне удалось съездить в Париж. Я очень люблю этот город. А вам, миссис Кларк, какой город больше всех нравится? — спросила она, ловко уводя разговор от своей персоны.

Миссис Кларк оторвалась от филе палтуса, над которым прилежно трудилась, и выпалила:

— Боже мой! Наверное, Лондон! Мы с Пэдди однажды ездили в Париж, но он нас не заинтересовал. Там все чужое.

— Plus je vis d'etrangers, plus j'aimai ma patrie, — ехидно бросил Алекс.

Лорен весело засмеялась.

— Я не поняла, что он сказал? — спросила миссис Кларк.

— Это из одной французской пьесы, миссис Кларк, — сказала Лорен. — Дайте подумать. Перевести можно приблизительно так: «Чем больше иностранцев я встречаю, тем больше люблю свою родину».

Так она говорит по-французски и по-немецки? Эта женщина — неисчерпаемый источник сюрпризов. Алекс скрыл свое удивление, набив рот рыбой, а миссис Кларк нахмурилась, глядя на Артура.

— Да, это именно то, что я думала! — воскликнула она, вызвав вежливый смех.

— Нормандия особенно красива осенью, — вступила в разговор Марлен. — Мы собираемся туда после свадьбы.

В наступившей тишине слышно было, как тетя Пэдди отхлебнула вина.

— Вы часто путешествуете, лорд Кристиан? — спросила Лорен у Артура спустя мгновение.

— Да, я много путешествовал, но в отличие от моего брата-бродяги большую часть жизни провел в Англии. Предпочитаю британскую почву всем остальным, — сказал он, на что лорд Уитком дружески заметил:

— Вот, вот!

А Лорен вдохновенно продекламировала:

Я странствовал по городам В заморской стороне. О Англия! Я понял там, Сколь дорога ты мне.

Она усмехнулась. Гости, пораженные, молчали.

— Вордсворт, — заметил Алекс с противоположного конца стола.

Леди Притчит презрительно фыркнула, яростно воткнув вилку в лежащую на тарелке рыбу.

— Да, ваша милость, в пансионах девочек учат поэзии! Моя Шарлотта тоже знает стихи. Прочти что-нибудь, Шарлотта, — приказала она дочери.

Лицо Шарлотты пошло пятнами.

— Может, не стоит? — вмешалась тут леди Пэддингтон.

— Но она такая поэтичная! Давай же, милочка, читай! — настаивала леди Притчит.

Униженная Шарлотта попыталась прочесть отрывок из «Кентерберийских рассказов», но все время сбивалась, и гости великодушно ей подсказывали, разумеется, то, что помнили сами. Алекс украдкой посмотрел на Лорен. Она ответила ему робким взглядом и слегка улыбнулась. Он почувствовал стеснение в груди и поспешно переключил внимание на Шарлотту.

После обеда дамы удалились в гостиную, оставив мужчин наслаждаться сигарами. Леди Пэддингтон начала рассказывать весьма забавную историю о найме горничной, миссис Кларк же время от времени разъясняла то, что казалось ей достойным внимания.

Лорен была слишком сконфужена, чтобы слушать их болтовню. За все свои двадцать четыре года она впервые встретила человека, способного буквально вывернуть ее наизнанку. Она постоянно чувствована на себе его взгляд, кожей ощущала его присутствие, и, что еще хуже, не только его самого, но и его невесты. Лорен столько всего наслушалась за сегодняшний вечер, что поняла: это будет самая замечательная свадьба за все десятилетие. При одной мысли об этом ее охватывала слабость.

Господи, это, кажется, самый длинный званый ужин из всех, на каких ей доводилось бывать. Длиннее даже того, на котором герр Митерсон, сидевший рядом с ее мужем Хельмутом, пытался пощупать ее под столом, в то время как какой-то француз произносил нескончаемый монолог о революции. На ломаном немецком пополам с французским.

Но сейчас все обстояло гораздо хуже. Стоило Алексу улыбнуться, и ее захлестывала волна самых противоречивых чувств. Она легкомысленная дурочка, нет, просто слабоумная. Алекс Кристиан далек от нее как никогда, а она страдает из-за него. И при этом сидит за одним столом с его невестой! Господи, прости!

Лорен устало огляделась. Все слушали рассказ леди Пэддингтон — за исключением леди Марлен, которая нервно улыбнулась, заметив, что Лорен перехватила ее взгляд, устремленный на нее.

Когда мужчины наконец присоединились к дамам, напряжение Лорен возросло. Лорд Уэстфолл подошел к кружку дам и сел рядом с Шарлоттой, заставив бедняжку покраснеть. Герцог прошел гуляющей походкой и занял место рядом с леди Марлен — прямо напротив Лорен, разумеется. И, словно угадав, какое это на нее произвело впечатление, слегка улыбнулся.

В отместку Лорен тут же вовлекла в разговор лорда Уэстфолла, не обратив внимания на то, что Шарлотта буквально утонула в своем кресле. Весь остаток этого поистине кошмарного вечера Лорен удавалось избегать каких-либо разговоров с герцогом.

Ей очень хотелось вовлечь в разговор и Шарлотту, и она болтала с лордом Уэстфоллом о скачках в Аскоте. Она обнаружила, что лорд Уэстфолл, хотя чуточку денди, обладает весьма острым умом и привлекательной внешностью. Когда Лорен призналась, что всего дважды побывала в Гайд-парке, он осведомился, не разрешит ли она покатать ее там завтра, чему она искренне обрадовалась.

Пока лорд Уэстфолл излагал план их завтрашней поездки, Лорен ощущала на себе взгляд герцога. Это становилось невыносимым, и она почувствовала огромное облегчение, когда леди Уитком и леди Марлен собрались уходить. Алекс встал, чтобы проводить их. Лорен не отрываясь смотрела на свои колени, пока все трое желали гостям доброй ночи. Когда же наконец они направились к двери, Лорен не удержалась и украдкой взглянула на герцога. Он разговаривал с Артуром, но смотрел на нее. Заметив, что она вспыхнула, он едва заметно улыбнулся и вышел вслед за дамами.

Напряжение Лорен наконец-то спало.

— Сядьте поближе ко мне, графиня, — окликнула ее леди Пэддингтон из своего кресла, — давайте поговорим.

«О Боже, я больше не вынесу разговоров!» — подумала Лорен, но выхода не было. Едва она уселась на скамеечку для ног, как леди Пэддингтон всем телом подалась вперед.

— Прекрасная пара, не правда ли? — Она кивнула в сторону лорда Уэстфолла и Шарлотты, сидевших на диванчике.

— Вполне с вами согласна, мадам.

— Пригласите мисс Притчит прокатиться завтра вместе с вами. Моему дорогому Дэвиду это очень понравится. Не уходите пока, хорошо? Я думаю, моему племяннику по душе общество мисс Притчит, но если вы уйдете, ей станет неловко, — прошептала леди Пэддингтон.

Отказаться Лорен, разумеется, не могла, и в результате самый длинный в истории человечества званый ужин превратился в вечное проклятие. Пораженная, она сидела и слушала, как леди Пэддингтон и миссис Кларк, начав дискуссию о новом шерстяном плаще, перешли к спору о том, как следует выращивать и откармливать овец.

Когда наконец поднялся лорд Уэстфолл, Лорен улыбнулась и заверила его, что не забудет о завтрашней прогулке. Она старалась не встречаться взглядом с леди При чит, но чувствовала, что эта женщина смотрит на нее волком. Когда же лорд Уэстфолл наконец ушел, Лорен встала. Она тоже решила уйти.

— Могу ли я подвезти вас? — спросил Артур после того, как она простилась с леди Пэддингтон и гостями.

— О нет, благодарю вас, — ответила она и, махнув рукой, выскользнула в вестибюль, прежде чем он успел возразить ей. — Где мне найти экипаж? — тихо спросила она у дворецкого, накидывая плащ.

— Я пошлю за извозчиком, миледи.

— Нет! То есть… не беспокойтесь. Я прогуляюсь до парка — там, наверное, можно найти экипаж?

— Простите, мэм, но я не советовал бы. Уоллейс! Экипаж для леди! — крикнул он и отворил переднюю дверь.

Лорен торопливо пошла по улице к парку следом за лакеем, которого послал за экипажем; вид у лакея был такой, словно он совершает послеполуденную прогулку. Лорен не хотела, чтобы ее провожали, и теперь поторапливала его. Она побывала на многих приемах, но ни разу не рвалась домой так, как сегодня. Чтобы поскорее забыть об этом кошмарном ужине. Господи, какая же она дурочка! Позволила Алексу вывести себя из равновесия!

Она с надеждой обернулась на шум появившегося из-за угла экипажа, но когда увидела герцогское украшение наверху гербового щита, лицо у нее вытянулось. Этого не может быть. Этого просто не может быть. Неужели она попала в ад? Лорен повернулась к карете спиной. Дверца распахнулась; по брусчатке застучали каблуки дорогих сапог; молодая женщина выругалась самым неподходящим для леди образом, когда шаги стихли. Рядом с ней.

— Ах, неужели графиня? А я-то думал, Дэвид проводит вас домой и поговорит с вашим дядюшкой о своих намерениях, — насмешливо проговорил он.

Одно было очевидно — его необычайная надменность ничуть не уменьшилась со дня бала.

— Прошу прощения, ваша милость, но разве вы не должны быть рядом стоящей невестой? — бросила она.

Он хмыкнул:

— Вероятно! Но я обещал Артуру зайти с ним в «Уайт-клуб» выпить чего-нибудь на ночь.

Он стоял совсем близко. Но, конечно же, не по этой причине к горлу подкатил комок. Просто совпадение. Так думала Лорен. Точнее, ей хотелось так думать. Она нервно шагнула вперед.

— Так что же? Почему вы не торопитесь заехать за Артуром? Мне сейчас подадут экипаж.

Герцог молчал. Что он делает? Почему стоит у нее за спиной? Она умирала от любопытства и, не выдержав, бросила взгляд через плечо.

Этот ужасный человек усмехался.

— Ах! Клянусь всем святым, вы невыносимы! — воскликнула она.

Усмешка его стала еще шире.

— Я пока не знаю, что за бремя на меня свалилось, но непременно это выясню.

— Какое еще бремя? — удивилась она, почувствовав себя оскорбленной. — Что вы хотите этим сказать?

— Я хочу сказать, графиня Берген, что с того вечера, как мы встретились на приеме у Грэнбери, вы все время сердитесь на меня.

Она сердится на него? Неужели? Он упрекает ее в том, что она ищет богатого мужа, а сам женится на хорошенькой девушке? На что же тут сердиться?

Появился наемный экипаж.

— А я так надеялся, что гардении смягчат ваш гнев. Она встрепенулась:

— Гардении? Но ведь они от…

Господи, она решила, что гардении прислал Магнус, и даже не взглянула на карточку! Сердце у нее взволнованно забилось. Он прислал ей цветы! Ее любимые гардении!

— Ах, я понимаю, — спокойно сказал он. — Слишком много поклонников.

— Я… я не знала, — пробормотала она; мысли заметались у нее в голове. Почему он прислал цветы? Что было написано на карточке? На этой чертовой карточке? Она посмотрела на него через плечо и любезно улыбнулась. — Они… они очень красивые. Благодарю вас.

В глазах его появилось странное выражение.

— Далеко не такие красивые, как их адресат, — проговорил он.

Эти полные нежности слова вызвали у нее бурю чувств. Она нерешительно шагнула к краю тротуара, поскольку экипаж остановился. Лакей спрыгнул с задней подножки и направился к дверце.

— Стойте! — неожиданно крикнул Алекс. Лорен испуганно обернулась. Алекс шел прямо на нее. Молодая женщина бросилась к экипажу, но Алекс опередил ее.

— Стойте, извозчик! — крикнул он, подняв руку, не давая ей подойти к дверце и загораживая от любопытных взглядов. — Благодарю, ваши услуги больше не нужны, — сказал он лакею.

Тот растерянно взглянул на Лорен, но не осмелился перечить герцогу, быстро повернулся и исчез в воротах.

Лорен оказалась в ловушке между стенкой экипажа и сильным телом Алекса. Она вжалась в стенку, а он медленно наклонился к Лорен, упираясь в стенку обеими руками. Остановил взгляд на ее груди, потом на плотно сжатых губах, встретился с ней глазами.

— Господи помилуй, Лорен, вы так заинтриговали меня, — прошептал он, обдав ее своим сладостным дыханием, отчего по спине у нее побежали мурашки. — Вы бесконечный источник удивления! Я все время задаюсь вопросом, достоин ли этот великан ваших чувств.

Его близость действовала на Лорен как сильный яд — колени дрожали, она изо всех сил прижимала к себе ридикюль.

— Это вы о Магнусе? — пробормотала она. Его губы растянулись в улыбке, в то время как выражение изумрудных глаз оставалось мрачным и сосредоточенным.

— Да, о Магнусе.

Взгляд ее невольно остановился на его губах. Она вспомнила тот захватывающий дух поцелуй и затрепетала, осознав, что ступила на опасный путь.

— Я… мне кажется, вы должны оставить меня в покое, — запинаясь, проговорила она.

— Я тоже так думаю, но, боюсь, это невозможно.

Он подошел ближе и мягко положил ладонь ей на щеку. От этого ласкового прикосновения Лорен задохнулась и ее бросило в жар.

Сейчас он ее поцелует.

В какой-то момент ей этого безумно хотелось, но, ощутив на своих губах его дыхание, Лорен запаниковала, вспомнив о приличиях, о леди Марлен, и оттолкнула его.

— Не надо, — тихо попросила она каким-то не своим, хриплым голосом.

От звука этого голоса кровь в жилах Алекса забурлила. Он прижал ее руку к своему сердцу и накрыл ее своей рукой. Лорен, не в силах оторвать взгляд от его руки, слушала, как гулко бьется его сердце. «Боже, ведь я просто не могу устоять перед ней», — подумал Алекс, медленно наклоняя голову, пока его губы не коснулись ее соблазнительных губ. Ощутив ее горячее дыхание, он застонал едва слышно и прижался к ней, осторожно водя губами по ее губам; они стали податливыми, пропустив его язык внутрь, и Алексу показалось, что он смакует вино с изысканным вкусом. Он целовал ее все настойчивее, со всей страстью, отдавая ей всего себя. Голова ее запрокинулась. Алексу все труднее становилось сдерживать охватившее его желание. Еще немного, и он потерял бы контроль над собой.

Но в это время послышались голоса, среди которых выделялся голос леди Притчит, резкий, неприятный. Она прощалась с хозяйкой дома. Очарование момента вмиг исчезло. Алекс вскинул голову. На пороге дома его тетки стояли Притчиты. Он отошел от Лорен, которая быстро скрылась в экипаже.

При этом она уронила свой ридикюль. Алекс вопреки обыкновению был страшно сконфужен. Торопливо подобрал вышитую бисером сумочку и протянул Лорен. Та с оскорбленным видом отвела глаза. Алекс повернулся к кучеру.

— Рассел-сквер, — приказал он.

Когда карета свернула в сторону парка, Алекса, к его великому стыду, охватило беспокойство. Потрясенный случившимся, испытывая чувство вины, он все еще ощущал вкус ее губ, жар ее тела и не в силах был унять бившую его дрожь. Все это слишком интимно и сложно и не поддается анализу.

Он повернулся, вышел из тени и нетвердой походкой направился к дому, окликнув на ходу тетку.

Глава 12

Почти всю ночь Лорен не спала. Утром проснулась с какими-то новыми, доселе неизведанными ею чувствами и с противоречивыми мыслями об Алексе. От полного безумия ее спасли только два письма из Роузвуда. Дэвид подал их, едва она закончила завтрак; с восторженным возгласом Лорен удалилась в маленькую столовую, чтобы прочесть их.

В своем еженедельном письме миссис Питерман с гордостью сообщала о прекрасном урожае помидоров, о том, что Тэдиус Привереда не жалеет усилий, чтобы продать их через свою аптечную лавку. Второе письмо наполнило сердце Лорен радостью. Неровным детским почерком Лидия с многочисленными восклицательными знаками написала, что Рэмси Бейнс, когда закончилась церковная служба, улыбнулся ей. После долгих и путаных рассуждений об этом великом событии она сообщала, что Леонард и Руперт чинят еще одну изгородь, а Теодор просит купить сборник стихов, как будто у них есть деньги на такое мотовство. Хорас сделал пиратскую шляпу из старой шляпки Лорен и ни за что не хотел ее снимать, несмотря на угрозы миссис Питерман отрезать ему голову вместе со шляпой.

Салли, помилуй ее Бог, скучает по Полу так сильно, что делает его почетным гостем на всех своих воображаемых званых чаепитиях, которые устраивает по меньшей мере дважды в день.

Слезы затуманили глаза Лорен. Она отчаянно скучала по детям, но обещание Итана отправиться в Роузвуд откладывалось еще на две недели. Лорен стала было возражать, но он заявил, что она сама виновата. Стоит ей ответить согласием одному из двух претендентов на ее руку, и она сможет тут же вернуться в Роузвуд.

Но об этом не может быть и речи, оба претендента ее не устраивают, а значит, она никогда не попадет в Роузвуд. Магнус говорит, что готов ждать ее, сколько она пожелает. Это было даже трогательно; на его грубом лице появилось нечто вроде надежды, как будто он верил, что со временем она его полюбит. При иных обстоятельствах она, возможно, и подумала бы над его предложением. Возможно. Но сейчас ее сердце принадлежит Алексу.

Тяжело вздохнув, Лорен посмотрела на часы. Она еще успеет ответить на письмо Лидии до того, как за ней заедет лорд Уэстфолл. Надо чем-то занять себя, чтобы не впасть в отчаяние.

Алекс галопом подскакал к озеру, расположенному в центре Гайд-парка, и, резко натянув поводья, остановил лошадь. Ожидая, пока она напьется, он, сдвинув шляпу на затылок, с хмурым видом смотрел на воду. Поведение Марлен сбило его с толку. Он предложил ей отправиться в парк, о чем она просила его накануне вечером, но она бросила на него странный взгляд и спросила в своей обычной мягкой манере, не договорился ли он о встрече с кем-то еще. Он объяснил, что та встреча отложена, после чего Марлен какое-то время пристально на него смотрела, а потом вежливо отказалась, сославшись на головную боль.

Но голова у нее не болела. Нет, его приглашение очень даже взволновало ее. Это было очевидно. Его примиряющий жест явно произвел на нее неприятное впечатление. Алекс был так раздражен, что отправился в парк один — небывалое событие, думал он, и досадное. Дома его ждет куча дел, нужно готовить речь для палаты лордов. «Проеду еще один круг, — решил он, — а потом домой».

Он старался не думать о том, зачем в действительности приехал сюда. Старался не вспоминать о вчерашнем поцелуе. О чем только он думал, чертов глупец?

Повернув лошадь, он поехал дальше, размышляя о том, почему Марлен говорила с ним таким сдержанным тоном. Как бы то ни было, новый браслет смягчит ее гнев. Придя к такому выводу, Алекс свернул на главную аллею как раз в тот момент, когда впереди появился фаэтон Дэвида. Кузен даже не заметил Алекса, так был увлечен разговором с Лорен.

Увидев Лорен в обществе Дэвида, Алекс почувствовал стеснение в груди. Но это же просто смешно! Он же слышал, как они договаривались покататься сегодня в парке, ведь из-за этого, черт побери, он и приехал сюда, хочет он это признавать или нет. Он пустил лошадь шагом, страшно злясь на себя. Какая нелепость! Он помолвлен, может выбрать себе любовницу среди самых красивых в Лондоне женщин, и ему совершенно незачем гонять по парку в смутной надежде встретиться с какой-то там молодой особой. Как бы ни воспламенил его вчерашний поцелуй, он просто обязан вернуться домой и прекратить это бесцельное преследование. Но вопреки здравому смыслу он не двинулся с места, в то время как фаэтон направлялся прямо к нему.

— Дэвид! — окликнул он.

Кузен вскинул голову и, увидев Алекса, остановил экипаж. Лорен прикрыла рукой глаза, и взгляд ее сапфировых глаз скользнул мимо Алекса. В какой-то момент Алексу показалось, что ей дурно. Это ему совсем не понравилось, и он заерзал в седле.

— Сазерленд! Вот так сюрприз! — ухмыльнулся Дэвид.

— Добрый день, Дэвид. Весьма рад, графиня, — холодно проговорил Алекс.

— Благодарю, — ответила она натянуто и опустила глаза.

— Вы раздобыли неплохой кусочек конины. Это, наверное, та кобыла, которую вы подарили леди Марлен?

При упоминании о Марлен Алекс внутренне вздрогнул.

— Да. Но леди Марлен еще не привыкла к ней.

— Впрочем, день сегодня не самый лучший для прогулок верхом, — задумчиво произнес Дэвид. — Я хотел отвезти графиню к Кенсингтонскому саду. Не хотите ли отправиться с нами? Лошадь можете привязать сзади.

Лорен явно не понравилась такая перспектива. Это его разозлило, так разозлило, что он тут же решил — что ж, придется ей примириться с его присутствием. Какая-то деревенская графиня вздумала мешать ему наслаждаться прекрасной погодой!

— Великолепная мысль, Уэстфолл, — ответил он и, перекинув ногу через седло, спешился.

Он привязал поводья к фаэтону, твердя себе, что Лорен — всего лишь одна из многих, пусть даже она умудрилась стать единственной в целом Лондоне женщиной, которая терпеть его не может. Он обошел фаэтон, залез внутрь и уселся. Дэвид же сошел на землю, чтобы поправить сбрую. Лорен, черт ее подери, смотрела на него так, словно у него выросли рога.

Но Лорен вовсе не казалось, что у него выросли рога. Напротив. В коричневом сюртуке и облегающих бриджах темно-желтого цвета он был просто неотразим. Однажды, это было давно, она подумала, что Алекс может покорять горы. Покорять? Скорее уж воротить!

— Графиня Берген? — сказал лорд Уэстфолл, указывая на сиденье. Она чуть-чуть подвинулась и принялась поправлять платье. Когда лорд Уэстфолл занял свое место, ему пришлось сидеть чуть ли не у нее на коленях, и она, вздохнув, подвинулась к герцогу. Лорд Уэстфолл поерзал, выразительно взглянув на молодую женщину, после чего та еще немного подвинулась, потом еще. И в конце концов ее нога оказалась прижатой к ноге герцога.

Лорд Уэстфолл хлестнул гнедую вожжами, она рванула с места, и в результате Лорен повалилась на Алекса. Но быстро выпрямилась, отодвинувшись на самый краешек сиденья и держа спину прямо, точь-в-точь как леди Притчит.

— Где вы отыскали эту кобылу? — спросил лорд Уэстфолл.

— В Руане.

Во Франции? Господи, ведь переправить лошадь через Ла-Манш стоит дороже, чем сама лошадь!

— Значит, рысистая? — продолжал лорд Уэстфолл.

— Да.

Лорд Уэстфолл фыркнул.

— Леди Марлен придется сесть на нее, если она захочет на ней ездить.

— Сядет, — коротко отозвался Алекс. Лорд Уэстфолл весело рассмеялся.

— Да, я думаю, сядет, — ухмыльнулся он и пустился в рассуждения о том, как в Руане выращивают лошадей. Судя по всему, этот предмет был хорошо ему знаком. Лорен почти не слышала коротких реплик Алекса; его нога была прижата к ее ноге, и от этого Лорен едва дышала. Она внимательно рассматривала свои колени, время от времени украдкой поглядывая на его мощные ноги. А его сильные руки, обтянутые перчатками из мягкой кожи, слегка подпрыгивали у него на коленях. Она вспомнила, как он гладил ее щеку, и лицо ее вспыхнуло. Воспоминание показалось ей оскорбительным, и она постаралась его прогнать. Лорен даже не заметила, как они подъехали к саду, пока лорд Уэстфолл не указал на клумбу водосбора необычайных расцветок.

— Красиво, — как-то вяло произнесла молодая женщина.

— Да что вы, во всей Англии не найдешь ничего подобного! — воскликнул лорд Уэстфолл, остановив фаэтон.

— Возможно, графиня Берген равнодушна к цветам, — холодно заметил Алекс.

Равнодушна? Если бы только он знал! И она отважилась посмотреть на него. Стиснув зубы, он ответил ей холодным, неодобрительным взглядом.

Заржала кобыла, дергая поводья.

— Ей не по себе, Алекс. Хорошо бы вам проехаться на ней — она успокоится, — сказал лорд Уэстфолл, оглянувшись на лошадь.

Алекс ответил равнодушно:

— А вы не хотите проехаться?

Лорд Уэстфолл наклонился, чтобы оглядеть лошадь, и усмехнулся. Не может быть, лорд не оставит ее с ним! Лорен посмотрела на лорда, но он, совершенно очарованный кобылой, не задумываясь бросил вожжи Алексу и с юношеским энтузиазмом спрыгнул с сиденья.

— Быстро объеду вокруг парка, и все. Встретимся у входа, идет? Вы ведь не возражаете, графиня? — осведомился он, уже отвязав лошадь.

Она понятия не имела, возражает или нет, потому что плохо соображала. Она молча смотрела, как лорд Уэстфолл устроился в седле и натянул поводья, чтобы лошадь не встала на дыбы. Затем, весело помахав рукой, пустился галопом; полы его сюртука развевались на ветру. Лорен все еще смотрела ему вслед, не веря своим глазам, когда фаэтон тронулся.

— Не беспокойтесь, вы его еще увидите, — тихо проговорил Алекс и добавил: — Не смотрите на меня с таким ужасом, обещаю вести себя прилично.

У нее перехватило дыхание. Неудивительно, что она была в ужасе. Ведь каждая клеточка ее тела реагировала на его присутствие.

— Что случилось, графиня? Язык проглотили? — спросил он, раздраженно глядя на нее краешком глаза.

— Нет, — торопливо ответила она, — я просто…

— Что — просто? — спросил он. Она судорожно сглотнула.

— Я просто… Наверное, я не привыкла…

— Прошу прощения, — перебил он ее, стиснув зубы. — Я тоже не привык приставать к женщинам на улице. Наверное, выпил слишком много портвейна.

Слишком много портвейна. Боже, как все просто — он был пьян, а она-то от счастья вознеслась до небес. Лорен посмотрела на свои руки, стиснутые на коленях, изо всех сил стараясь сдержать рвущиеся наружу чувства. Пусть она простушка, но у нее есть гордость, и она скорее умрет, чем покажет ему, как ранили ее эти слова. И она рассмеялась:

— Ах вот вы о чем! Забудьте! Конечно, все дело в портвейне! Нет, нет, нет, я говорила о лорде Уэстфолле. Я не привыкла, чтобы меня оставляли ради лошади! — Ей показалось, что смех ее прозвучал как-то неестественно.

Он вздернул подбородок.

— Пожалуйста, примите мои извинения, — пробормотал он и устремил взгляд на дорогу.

— Охотно принимаю! — сказала она с подчеркнутой веселостью. — Не будем больше об этом.

Он что-то прошептал еле слышно, но выражение его лица явно смягчилось.

— Я также приношу извинения за Дэвида, но мой кузен — страстный любитель лошадей. Уверяю вас, он непременно извинится, когда мы подъедем ко входу.

Лорен еще раз отважилась бросить на него взгляд, вспомнив, как нежно прикасались к ее губам эти суровые губы. Ее била дрожь. Лорен молчала, боясь сказать лишнее, выразить обуревавшие ее чувства. Она должна забыть о том, что произошло вчера. И никогда не вспоминать.

— Как… как жаль, что леди Марлен не смогла отправиться на прогулку вместе с вами. Она получила бы большое удовольствие. Передайте ей мои соболезнования! — щебетала она, мысленно содрогаясь от своих глупых, до невозможности глупых слов.

— Непременно, — нехотя проговорил он.

Она заметила, как у него подергивается подробно но заставила себя отвернуться и сосредоточиться па пейзаже. Они ехали молча; казалось, прошла целая вечность. Вот и озеро. Алекс неожиданно остановил экипаж.

— Давно я не заезжал в парк так далеко, даже забыл, как он красив.

— Необычайно красив, — задумчиво произнесла Лорен. Алекс молчал, глядя на озеро, он уже не казался таким напряженным.

— Не хотите ли немного пройтись? — вдруг спросил он и, не дожидаясь ответа, соскочил с сиденья.

Она невольно кивнула, и тут же его сильные руки подхватили ее и опустили на землю. Однако он не убрал рук с ее талии и внимательно смотрел на нее. Слишком внимательно. Лорен почувствовала, что краснеет, и быстро отошла прочь, чтобы он не заметил, как волнует ее его близость.

Он тихонько вздохнул и указал на тропинку, ведущую к ивовой роще. Они шли бок о бок в полном молчании. По мере того как они углублялись в рощу, голоса людей, лошадиное ржание, скрип и грохот множества экипажей постепенно затихали. При других обстоятельствах это была бы прекрасная прогулка, но Лорен не могла избавиться от мысли, что ей не следует оставаться с ним наедине. Определенно не следует.

Однако она не предлагала повернуть обратно.

— Когда я был мальчишкой, мы с братьями проводили здесь много времени и хорошо изучили парк. Если не ошибаюсь, сейчас мы выйдем на небольшую лужайку.

Он оказался прав. Сюда редко заходили посетители, и трава была высокой и влажной; и пока Лорен сражалась со своим платьем, стараясь не замочить подол, Алекс подошел к маленькому водоему и присел на корточки, чтобы напиться. Его бедро, еще недавно прикасавшееся к ее бедру, внезапно напряглось под бриджами. «Господи, какая жара!» — подумала Лорен и сняла шляпку. Алекс плеснул водой себе на лицо. Мышцы его спины напряглись, и Лорен попробовала представить себе, как выглядит его спина под сюртуком. И тут же пожалела об этом, поскольку у нее появилось какое-то странное ощущение. И чтобы воображение не завело ее чересчур далеко, она резко повернулась и пошла вперед.

Алекс тоже пытался справиться со своими чувствами, но бесполезно. Господи помилуй, когда-то он видел только ее глаза, а теперь видит ее всю — и гибкую фигуру, и выделяющиеся под облегающим платьем изящные линии ее тела, и кончики тонких пальцев, в которых она небрежно держит шляпку. Он замечает все до мелочей — и то, как она теребит нижнюю губу, придя в волнение, или опускает глаза, когда на душе у нее спокойно. Сейчас он следил, как она идет по лужайке с беспечным видом.

Волосы у нее были стянуты на затылке, и он вспомнил, какими они были, когда он впервые встретился с ней на тыквенной бахче, — густыми, волнистыми, распущенными. Он медленно выпрямился, представив себе, как она, нагая, лежит в его постели в ореоле собственных волос. Проклятие, нечего ему здесь делать. Вспомнил Марлен, ее глаза. Большие, карие, очень красивые.

Только они не блестят, как у Лорен.

Она остановилась, чтобы понюхать сирень. Мысль о том, что она может выйти за этого немца, пронзила его словно шипом. Но что ему за дело до этого? Нет, этот ангел слишком очарователен, слишком красив… слишком хорош для баварца. Лорен слишком хороша для любого мужчины, любого, кроме…

Стоп! Хватит думать об этом.

Лорен отвернулась от куста сирени, рассеянно вертя в руках свою ненужную шляпку, и улыбнулась ему.

— Интересно, — спросил он наконец, — как вам удалось убежать от этого Гнуса? Он вечно крутится возле вас. Лорен нахмурилась:

— Вы имеете в виду Магнуса? Он мой друг. Иногда сопровождает меня. Он приехал погостить в Лондон. Алекс с сомнением выгнул бровь.

— Вот как? Что-то не замечал, чтобы он бывал в гостях у кого-нибудь, кроме вас.

— Это потому, — она с вызовом вскинула голову, — что он мало с кем знаком в Лондоне. И светская болтовня его не занимает.

— А сиротки занимают? — бросил он, сам удивившись столь бестактному вопросу.

Но, увидев, что от негодования ее брови взлетели вверх, удовлетворенно улыбнулся.

— В действительности он попал в Лондон через Роузвуд. Он видел детей и нашел, что они замечательны.

— Полагаю, иначе и быть не могло, раз он добивается вашей руки.

Она крепко обхватила себя за талию. Шляпка болталась сбоку, и Алекс понял, что невидимая под платьем ножка взволнованно постукивает о землю.

— Он не собирается добиваться моей руки, — безапелляционно заявила молодая женщина. — Граф Берген — это… — Она опустила глаза. Шляпка в руке замерла. — А когда состоится ваша свадьба? — внезапно спросила она.

Боже, удар ниже пояса! Мало того, что он чувствует себя законченным подлецом из-за своего вчерашнего поступка, который Лорен сочла просто распущенностью, и постоянно преследует ее, так она еще заговорила о его свадьбе именно в тот момент, когда ему меньше всего хочется думать о Марлен.

— В августе, — с трудом выдавил он.

— Леди Марлен будет великолепна в подвенечном наряде. — Она натянуто улыбнулась, в то время как глаза говорили совсем другое.

— Не так великолепна, как вы, — тихо произнес он. Лорен бросила на него изумленный взгляд.

— Прошу прощения, ваша милость, но ваши комплименты… они смущают меня, — помрачнев, сказала Лорен.

Смущают и раздражают, это он вполне допускает. Но вовсе не так, как порыв неоправданной, необоснованной ревности. Алекс резким движением снял шляпу, провел рукой по волосам. Лорен склонила голову набок и, мило нахмурившись, смотрела на него. На ее лице играли тени ивовых листьев, и это напомнило Алексу прекрасную картину — из тех, в которых каждый раз находишь что-то новое для себя. Сердце его взволнованно забилось.

— Вы любите живопись? — неожиданно спросил он. Она удивленно взглянула на него:

— Простите?

— Вы любите живопись? Портреты, например? Она смотрела на него так, словно он попросил ее пристрелить его бесценную кобылу.

— Я… я… А почему вы спрашиваете? — настороженно спросила она, глядя, как он приближается к ней.

— Вы как портрет.

— Портрет?

Бесценный портрет, подумал он, который в данный момент принадлежит ему одному.

— Это вас беспокоит?

— Ну… а какой портрет? — озадаченно спросила она.

Он с небрежным видом обошел вокруг нее, тайком восхищаясь ею и делая вид, что любуется окружающим пейзажем. Потом остановился у нее за спиной, восхищаясь ее лебединой шеей, мягким изгибом плеч.

Ее портрет на сердце у меня

Мой глаз-художник начертал правдиво;

Я рамой стал, ее портрет храня,

Но главное в искусстве — перспектива…

— Вот какой портрет, — пробормотал он.

Она была явно ошеломлена, щеки ее порозовели. Алекс остановился перед ней. Она в смущении рассматривала пуговицы на его жилете.

— Шекспир, — прошептал он, — написал эти строки о вас.

Она медленно подняла ресницы.

— Лживая лесть, ваша милость.

— Это не лесть, уверяю вас. Жаль, что этикет не позволяет нам открыто восхищаться прекрасным.

Румянец ее стал гуще, и она улыбнулась широкой улыбкой — впервые после приема у Грэнбери; у него перехватило дыхание. До боли захотелось прильнуть к этим полным розовым губам, и он провел костяшками пальцев по ее щеке. Лорен вздохнула, и в этот короткий ослепительный миг Алекс увидел своего ангела. Сверкающие сапфировые глаза, темные ресницы, слегка приоткрытые губы.

— Вы, — прошептал он, — несравненная красавица. И эти слова, мадам, исходят из самой глубины моего сердца. Она поспешно отступила на шаг.

— Ваша милость, не надо так говорить, это нехорошо…

— Когда-то вы называли меня по имени. Произнесите же его, Лорен. — Он преодолел разделяющее их пространство и коснулся ее шеи в том месте, где она плавно переходила в плечо, ощутив шелковистость ее кожи. Ее глаза расширились. — Произнесите же мое имя, — повторил он, ласково взяв ее за плечо и привлекая к себе.

— А-алекс, — запинаясь, выговорила она. По спине его пробежал холодок. — Алекс, — повторила она едва слышно.

Когда его губы коснулись ее губ, она задрожала, и Алекса молнией пронзило желание. Господи, какая же она сладостная! Его руки гладили ее шею, а губы медленно и искусно преодолевали сопротивление ее губ. Захлестнутый волной наслаждения, он, весь пылая, прижал ее к своему возбужденному телу. И тут почувствовал, что она крепко обвила руками его шею, а ее губы робко раскрылись.

Господи помилуй, он весь был в огне. Язык его проскользнул внутрь ее нежного рта, и когда ее язык оказался между его губами, он содрогнулся, охваченный безумной страстью.

Видимо, она сделала что-то, отчего он еще сильнее сжал ее в объятиях. Его язык так неистово бился о ее язык, что прорвал оборону ее губ, и ей захотелось ответить так же неистово. Волосы, связанные на затылке простым узлом, рассыпались по плечам; Алекс сжал прядь в кулаке. Он целовал ее все настойчивее, его язык бился у нее во рту, отчего в Лорен проснулось желание. О, она хотела его, хотела так сильно, как никогда ничего не хотела. Особенно ее возбуждала выпуклость, которую она ощутила, прижавшись к нему животом. И когда рука его обхватила ее грудь, она задохнулась от страсти.

Происходящее ошеломило ее. В то же время ее не покидала тревога, и она внезапно отпрянула от него. Алекс медленно поднял голову, коснулся пальцами ее виска.

— Ангел, — прошептал он.

Его глаза блуждали по ее лицу. И вдруг Лорен поняла, что позволила поцеловать себя мужчине, помолвленному с другой, позволила ему пробудить в ней страстное желание. Какой ужас! Что она натворила!

— О Боже! — выдохнула она.

Она закрыла глаза, чтобы не видеть его красивого лица, но это не помогло. Он снова попытался ее обнять, но Лорен оттолкнула его.

— Не надо, — быстро прошептал он. — Ничего не делайте, ничего не говорите, только позвольте мне вот так держать вас! — Он снова потянулся к ней.

Страх охватил Лорен. Желание ее возросло во сто крат.

— Нет, нет! Это безумие! Мы не можем так поступить!

— Лорен…

— Нет! — крикнула она.

Он бессильно опустил руки и не отрываясь смотрел на нее. Она едва держалась на ногах, глядя, как поднимается и опускается его грудь. Алекс прерывисто дышал, и, чтобы успокоиться, Лорен принялась считать эти вдохи и выдохи. Один, два, три, четыре… Страх сменило чувство унижения. Она, как уличная девка, с готовностью пошла навстречу его ухаживаниям. Гордость ее была совершенно уничтожена; Лорен отвернулась.

— Вы, наверное, считаете меня распутницей…

— Лорен! — резко сказал он и, схватив ее за плечи, повернул к себе. — Никогда так не говорите! Это я во всем виноват. — Он наклонил голову так, что их глаза оказались на одном уровне, и внимательно посмотрел на нее. — Но вы не можете отрицать, Лорен, что нас связывает какое-то очень сильное чувство.

Он говорил чрезвычайно серьезно, Лорен поверила, что его душа тоже в смятении, и медленно покачала головой:

— Этого я не отрицаю. Его глаза сверкнули огнем.

— Когда я вижу вас, когда вы рядом, я теряю себя. Я… — Он осекся. Потом выпрямился, глядя через ее плечо невидящими глазами. — Теряю себя, — тихо повторил он, обнимая ее.

Боже, она потеряла себя с тех пор, как он впервые появился в Роузвуде. Уже тогда она желала его всем сердцем. Смущение, страсть и горечь охватили ее. Она спрятала лицо у него на груди.

— Я тоже потеряла себя, — пробормотала она, не заметив, что высказала вслух свои мысли. — Но это плохо! Из этого ничего не выйдет.

Он напрягся, но в следующий момент его руки скользнули вдоль ее тела и упали словно свинцовые.

— Я понимаю, ангел. Этого не может быть, — устало прошептал он, — этого не может быть никогда.

В голосе его звучала такая безысходность, что сердце у нее упало. Он разжег в ней огонь, который не погасить до самой ее смерти. Она в этом уверена. Как это несправедливо! Она отвернулась, пытаясь сдержать слезы и с трудом стягивая на затылке волосы.

— Я… я хочу домой, — выдохнула она.

— Конечно. — Не поднимая глаз, он жестом указал на тропу.

Охваченная отчаянием, Лорен пошла вперед, торопясь к фаэтону, боясь оглянуться. В фаэтон она влезла без его помощи, опасаясь, что от его прикосновения в ней снова запылает адское пламя, и швырнула на сиденье шляпку. Он сел рядом с ней и молча тронул гнедого.

Они объехали парк в тягостном молчании, и она испытала облегчение, увидев лорда Уэстфолла, который дожидался их у входа. Он усмехался и, когда они остановились, похлопал кобылу по шее.

— Прекрасная кобылка, Алекс… — сказал он и умолк, как-то странно взглянув на Лорен. Она тут же решила, что это отвращение. Матерь Божья, она готова умереть со стыда. Лорд Уэстфолл холодно посмотрел на Алекса. — Я отвезу графиню Берген домой, — бросил он и соскользнул с кобылы.

Алекс поменялся с ним местами. Быстро вскочив на свою лошадь, он взглянул на Лорен; лицо его словно окаменело.

— Всего хорошего, — сказал он, повернул кобылку в сторону Пэлл-Мэлл и умчался прочь галопом. У Лорен болезненно сжалось сердце.

Фаэтон тронулся с места, и Лорен вернулась к действительности. Она робко взглянула на лорда Уэстфолла. Он явно старался делать вид, будто ничего не заметил, но ему это плохо удавалось. Никогда в жизни она не испытывала такого стыда.

Глава 13

Лорен вошла в дом, все еще взволнованная случившимся на лужайке, и бросила шляпку на столик у двери; Дэвиса она заметила в тот момент, когда он взял шляпку со стола.

— К вам гости, — объявил он, протягивая руку за ее ридикюлем.

Чудесно, подумала она. Наверное, Итан хочет спросить, сумела ли она во время катания разузнать у лорда Уэстфолла, каков его годовой доход.

Но это оказался Пол, и в гостиной он был один. Лорен сдержала тяжелый вздох, но Пол и без того видел, в каком она состоянии: волосы в беспорядке, на подоле пятна от мокрой травы, и вообще вид какой-то растерзанный. Пол вскинул бровь.

— Господи помилуй, как тебя угораздило попасть в ураган?

Раздраженно пожав плечами, Лорен посмотрела на свое платье.

— Сегодня довольно ветрено.

— У тебя такой вид, будто карета перевернулась, — сказал он, с подозрением глядя на сестру.

— Трава была мокрая. Пол нахмурился:

— Я понял из твоих слов, что ты поехала прокатиться с лордом Уэстфоллом.

Ей не понравился его тон. Как будто мало всего остального. Лорен захотелось выпить, она направилась к тележке в углу и взяла графин с хересом.

— Так оно и было. Но мы встретили его кузена, и лорду Уэстфоллу захотелось проехаться на его лошади. Он страстный любитель лошадей, поэтому, дожидаясь его, мы проехались по парку, — уклончиво ответила она.

— Мы? — спросил Пол. Господи, это что, допрос?

— С его кузеном, — хмуро ответила она.

— С его кузеном? А кто его кузен? — поинтересовался Пол.

— Герцог Сазерленд.

— Герцог Сазерленд?! — воскликнул молодой человек.

Лорен нетерпеливо отставила графин в сторону.

— Да, герцог Сазерленд!

— Он же помолвлен!

— Я знаю! — бросила она, беря в руки бутылку виски. Пол раздраженно вздохнул:

— Так не годится, совершенно не годится. Хочешь, чтобы разразился скандал?

Вот как! Лорен отставила бутылку и повернулась к брату.

— Мы проехались, Пол, проехались — и все. При чем тут скандал? И потом, почему я должна бояться скандала?

Явно ошарашенный, Пол отпрянул и посмотрел на сестру внимательно — слишком внимательно. Ей это не понравилось. А вдруг он заметил на ее губах следы поцелуя, испугалась Лорен, быстро отвернулась и схватила графин с портвейном.

— Речь идет о твоей репутации, и ты это знаешь, — тихо проговорил он. — Можешь забыть о хорошей партии, если о тебе и Сазерленде пойдут сплетни. Да и его делу это не на пользу.

— Какому делу?! — удивилась она.

Пол наклонился к ней с серьезным лицом.

— Разве ты не знаешь, Лорен, что в настоящий момент он — единственный борец за реформы в палате лордов? — Лорен нетерпеливо фыркнула; Пол помрачнел. — Попробую объяснить. Если случится чудо и законопроект о реформах пройдет через палату общин, его утвердит и палата лордов! Только Сазерленд может провести его, но даже ему не обойтись без поддержки Уиткома! Говорят, этот Уитком по некоторым соображениям равнодушен к реформам и под любым предлогом готов отказать в поддержке будущему зятю! — сказал Пол. Увидев замешательство на лице сестры, он снова откинулся в кресле и бросил сердито: — Ну неужели непонятно? При одном лишь намеке на скандал Сазерленд потеряет свое влияние в парламенте, тем более что скандал связан с его невестой! — заявил Пол с грубоватой откровенностью.

Лорен нахмурилась; это обстоятельство смутило ее.

— Не понимаю, какое отношение это имеет к…

— Это имеет самое прямое отношение к Роузвуду! — перебил ее брат. — Ты же знаешь, что нас душат налоги! Существующие законы — на стороне богатых.

— В Роузвуде истощена земля, Пол! Вот что нас душит! — сердито возразила она.

— Будь в Роузвуде самая плодородная земля во всей Англии, мы все равно не смогли бы ее обрабатывать при таких высоких налогах. И только Сазерленд с его связями и влиянием может изменить положение.

Уязвленная Лорен равнодушно пожала плечами. Пол прямо-таки взорвался.

— Перестань его преследовать! — крикнул он.

Это обвинение привело молодую женщину в ярость.

— Я его не преследую! — задыхаясь, бросила она.

— Сазерленд не для тебя. Он один из самых влиятельных пэров в королевстве и в конце сезона вступает в брак. А ты для него просто развлечение.

Она недоверчиво уставилась на брата, который, очевидно, знал все, что касалось герцога Сазерленда. Но он понятия не имел о том, какие чувства может пробудить этот человек в женщине. Какие у него губы, какие ласковые руки. Некогда мистер Кристиан, сельский джентльмен, а ныне всемогущий герцог Сазерленд прочно занял место в ее сердце, и она никогда не сможет изгнать его оттуда.

— У меня был тяжелый день. Извини, пожалуйста. И, резко повернувшись, она направилась к двери.

— Не встречайся с ним, Лорен, — предупредил Пол. Она обернулась; глаза ее сверкнули от гнева.

— Насколько мне известно, герцог живет на улице Одли. Не отправишь ли к нему кого-нибудь с просьбой не появляться там, где появляюсь я, поскольку я его недостойна! — крикнула она и вышла из гостиной прежде, чем Пол успел что-либо возразить.

Несколько дней кряду Лорен грустила и думала только об Алексе. Ну почему он так высоко стоит на общественной лестнице, что ей до него не достать? Нет, нечего себя обманывать. Мистер Кристиан, предмет ее мечтаний, исчез, и на его месте появился красавец герцог Сазерленд. Она корила себя за то, что хочет его целиком и полностью, поскольку это безнадежно, особенно если учесть, что он помолвлен и к тому же человек выдающийся.

Она прочитывала все попадающиеся ей в руки газеты, проглатывала сообщения о том, что происходит в парламенте, испытывая благоговейный трепет и в то же время отчаяние. Одни заявляли, что герцог Сазерленд — радикал, опасный человек с опасными планами.

Другие утверждали, что идеи его прогрессивны, а это именно то, что нужно стране, что его дальновидность воодушевляет и вселяет оптимизм. Средний класс был на его стороне; знать презрительно фыркала, считая, что его попытки произвести социальную и экономическую реформу приведут к участию католиков в парламенте. Некоторые представители прессы намекали, будто герцог преследует корыстные цели — если реформы будут проведены в жизнь, судоходная империя герцога от этого выиграет.

Тем не менее «Тайме» назвала блистательной одну из его многочисленных речей, обращенную к августовскому составу палаты лордов. Он доказывал, что из-за несправедливого представительства и давящего налогообложения Англия потеряла Америку, а теперь может потерять и собственный народ. Он утверждал, что реформы — не тема для научных дискуссий, а жизненная необходимость для здоровья и благосостояния Короны.

Споря о том, помогает ли Сазерленд или наносит вред реформистскому движению, ученые мужи от политики сходились в одном: реформы нельзя провести через палату лордов без герцога Сазерленда, а Сазерленд, в свою очередь, нуждается в поддержке графа Уиткома. Никто не подвергал сомнению роль альянса между семьями Кристианов и Ризов.

Но газеты также указывали на то, что граф Уитком без особого энтузиазма относится к реформам — очевидно, он против защиты прав католиков, а также считает, что кое-какие перемены имеют для страны весьма важное значение, но слишком много перемен — вещь опасная.

Стукнув в сотый раз за вечер кулаком по подушке, Лорен поняла, что Пол прав. Алекс участвует в серьезной битве — битве за реформы, так необходимые Роузвуду. Любой намек на недостойное поведение перечеркнет то, что он уже сделал или собирается сделать, люди, особенно старшего поколения, нетерпимы к нарушениям норм морали.

И поскольку с Алексом у них все равно ничего не получится, лучше выбросить его из головы и всячески избегать встреч с ним.

Легко сказать!

Господи! Стоит ей закрыть глаза, как она снова чувствует прикосновения его рук и губ, запах его одеколона, видит перед собой его красивое лицо и изумрудные глаза. От его поцелуев в ней вспыхнуло пламя страсти, и погасить его невозможно. Видит Бог, она пыталась забыть об Алексе, подавить в себе желание снова оказаться в его объятиях. Все напрасно, его ласки были лишь прелюдией к тому, Лорен это инстинктивно чувствовала, что может происходить между мужчиной и женщиной, и ей страстно хотелось познать все до конца. Проклятие! Это было как жажда — пьешь, пьешь и никак не можешь ее утолить. У Китса есть такие строки: «Томление — словно страдающий Бог».

Но между ней и Алексом ничего не может быть.

Поскольку чуда не произойдет, ей остается лишь забыть о нем. Раз и навсегда. И сосредоточиться на поисках подходящего мужа. Она должна думать о Роузвуде и, главное, держаться подальше от Алекса. Невозможно быть рядом с ним и не желать его, а желать его с такой страстью губительно.

Лорен попыталась сосредоточиться на поездке в Роузвуд, намеченной на конец недели. Итан наконец-то смягчился, и они собирались отбыть через два дня. Предвкушение этой поездки придало ей бодрости, и она заполняла свое время как только могла.

Лорен посещала больницу на Хэддингтон-роуд. Как-то раз они с Полом навестили там его школьного приятеля и, пока шли по коридору, ловили на себе взгляды больных, надеявшихся, что это пришли к ним. Поняв, как одиноки эти люди — в основном старики, — Лорен стала сюда приходить. Это заполняло пустоту в ее жизни.

В одно прекрасное утро, после целой недели попыток выбросить Алекса из головы, Лорен надела платье мягкого зеленого цвета и отправилась на прием к Дарфилдам, который они устраивали в саду. День выдался превосходный. Лорен очень хотелось попасть на этот прием, чтобы скоротать время до следующего утра, когда они отправятся в Роузвуд.

Наконец-то ей удалось разделить свои чувства к Алексу Кристиану и к тому, кем он был в действительности, — герцогу Сазерленду.

Между тем Алекс был одержим страстью к Лорен.

Мысли о ней не покидали его ни на минуту, как ни старался он стереть из памяти ее облик обильными возлияниями. Даже в тех редких случаях, когда ему удавалось уснуть, он видел ее во сне. Он думал о Лорен и тогда, когда в один прекрасный день встретил ее дядюшку, человека не очень приятного и не очень достойного, в обществе миссис Кларк и тети Пэдди, и, к своему великому разочарованию, узнал, что он — друг детства миссис Кларк. Ничто в мире не могло отвлечь его мысли от ангела — ни Марлен, ни приближающаяся свадьба, ни даже холодность Лорен.

Два дня назад он столкнулся с ней в шикарном доме Форд-хэмов. Хотя ей удалось ни разу не взглянуть на него, он не сводил с нее глаз. В роскошном шелковом платье цвета голубого льда, будоражащем воображение, она еле-еле улыбалась и с трудом выдавливала из себя слова в ответ на его светскую болтовню, уставившись на носки своих туфелек. Потом в разговор вмешался Гнус. Этот проклятый немец так раздражал Алекса, что он отошел, даже не извинившись.

И все-таки не выдержал, оглянулся, заметив, что Лорен смотрит на него. Загадочное выражение ее сапфировых глаз встревожило его не меньше, чем ее танец с Гнусом; он что-то говорил, а она улыбалась своей умопомрачительной улыбкой.

Это буквально убило Алекса.

Он почувствовал невыносимое беспокойство.

Беспокойство не покидало его и все последующие дни. В саду Воксхолл во время представления с фейерверком он провел в таком состоянии почти два часа, когда сидел с Марлен в ложе для знатной публики. Он старался думать о своей невесте, но мысли его неудержимо стремились к Лорен. Когда Марлен предложила пройтись по саду, он обрадовался возможности отвлечься и повел ее побродить по дорожкам среди толпы.

Он заметил Лорен, лишь когда чуть было не наткнулся на нее.

Стоя подле Гнуса в призрачном вечернем свете, она тоже не замечала его и ослепительно улыбалась. В это время в ночном небе вспыхнул фейерверк. Словно околдованный, Алекс смотрел, как она, запрокинув голову, подняла руки, словно ангел, стремящийся к небесному свету. Когда же огни погасли, она проговорила:

— Диск солнца утонул, явились звезды, ночь настала.

То были строки из «Сказания о старом мореходе» Колриджа, которое он очень любил. Он так разволновался, что не услышал, как его зовет Марлен, не заметил холодного сверкающего взгляда, устремленного на него Гнусом.

Глаза Лорен блеснули, но она тут же их опустила и отвернулась, притворившись, будто не видит его.

Как-то раз в прекрасный, пронизанный солнечным светом день Марлен увлеченно заговорила о приеме, который Дарфилды устраивали в саду. Алекс слушал ее с натянутой улыбкой. Ради нее ему придется часами выносить болтовню гуляющих по саду гостей — раз надо, так надо. Но только он вышел под руку с Марлен на террасу, как услышал нежный смех Лорен. Это его потрясло — почему-то он не подумал, что она тоже может оказаться у Дарфилдов.

Обеспокоенный охватившим его возбуждением, он чопорно поздоровался с Майклом и Эбби, поцеловал свою мать, приехавшую раньше его с тетей Пэдди. Потом сел — поступив, как ему казалось, весьма благоразумно — подальше от Лорен. И лишь тогда позволил себе взглянуть на нее.

— Ваша милость, вы прибыли как раз вовремя! — заявила тетя Пэдди. — Мы никак не можем решить один важный вопрос. Надеюсь, вы нам поможете?

— Сделаю все, что в моих силах, тетушка. О чем идет речь? — спросил он, украдкой бросив взгляд на Лорен.

Она с безмятежной улыбкой смотрела мимо него. У Алекса возникло ощущение, что она делает это намеренно.

— Если вы будете венчаться в соборе Святого Павла ровно в одиннадцать утра…

— В пятницу, — добавила миссис Кларк.

— В пятницу. И если, конечно, свадьба состоится летом, хорошо бы украсить церковные скамьи ландышами, но ваша драгоценная матушка предпочитает белые розы.

Алекс устало переглянулся с Майклом.

— Это как Марлен решит. — И он улыбнулся своей невесте; та слегка покраснела и ответила ему стыдливой улыбкой.

— Ну, не очень-то вы нам помогли! Ладно, в таком случае спросим графиню Берген, что она думает, — заявила старуха и так резко повернула голову, что букли, похожие на маленькие толстые сосиски, заплясали вокруг ее лица.

Лорен вскинула голову, улыбка сбежала с ее лица.

— Что я думаю? Я… я думаю, что и то и другое очень красиво.

Та нахмурилась:

— Ну есть же у вас на сей счет свое мнение?

— Это вовсе не обязательно, — решительным тоном произнесла леди Тизлкорт.

— Пэдди, — вмешалась тут Ханна, — графиня права. И розы, и ландыши очень красивы. А что, если их смешать?

— Ландыши с розами? По-моему, это странно, — задумчиво проговорила миссис Кларк.

Пэдди фыркнула, ей тоже не понравилась эта идея, и она вопросительно посмотрела на Лорен.

Молодая женщина побледнела и опустила глаза.

— Я… не знаю, — пробормотала она.

— Да ну же, милочка. Какие цветы предпочитаете вы?

— Я обожаю гардении, — внезапно вклинилась в разговор миссис Кларк. — А вы, графиня?

Вместо ответа графиня пригубила пунш, посмотрела на миссис Кларк своими огромными сапфировыми глазами. Потом расхохоталась и никак не могла остановиться.

— Боже мой, что с вами, графиня? — воскликнула Ханна, поднявшись с кресла.

— Ничего особенного! — Она махнула герцогине рукой, нота уже подошла к ней. Лорен, смущенная, поднялась, скользнула взглядом по Алексу и повернулась к миссис Кларк. — П-поверите ли, — проговорила она запинаясь, — не выношу сахара! А пунш подслащен, и я выпила его слишком много. — И она улыбнулась своей лучезарной улыбкой.

Чересчур лучезарной, подумал Алекс. Это упоминание о гардениях всполошило ее. Вот и отлично. Не одному же ему страдать.

— Но вы пьете уже второй стакан, — заметила миссис Кларк.

— Разве? — слабым голосом спросила Лорен, снова засмеялась и осторожно поставила стакан на стол. — Думаю, мне просто нужно подышать свежим воздухом.

«Конечно, — подумал Алекс равнодушно, — свежий воздух ей нужен».

— Чудесная мысль. Вы не против, если я пройдусь вместе с вами? — спросила Марлен.

Алекс в изумлении уставился на нее. Это так не похоже на Марлен, совсем не похоже. Он с недоумением смотрел на свою невесту, не понимая, что с ней происходит, но она избегала его взгляда.

— Ах, это очень мило с вашей стороны, — спокойно ответила Лорен, но лицо ее выражало смятение.

Алексу стало не по себе, и когда Марлен и Лорен вышли, он взглянул на мать. Ханна смотрела на него с некоторым любопытством, а вот леди Уитком — со злобой.

— Это может плохо кончиться, — хмыкнув, заметил Майкл. Алекс в ужасе взглянул на него. — Они могут решить, что нужны и ландыши, и розы, и гардении — чтобы вся церковь была в цветах!

Алекс закрыл глаза и медленно покачал головой. Майкл пожал плечами.

Марлен от волнения теребила свое розовое платье. Что она наделала? Но Алекс так смотрит на графиню Берген! Марлен старается не замечать этого, но, видит Бог, ничего не может с собой поделать. На нее он смотрит совсем, совсем иначе! И когда графиня поспешно встала, явно чем-то смущенная, женское чутье подсказало Марлен, что нужно как-то прекратить то, что происходит между Алексом и этой женщиной. Однако чувствовала, что с этим щекотливым делом ей не справиться.

— Леди Дарфидд — прекрасная садовница, — заметила графиня, — насколько я понимаю, часть роз выращена ею собственноручно.

— Я… мне хотелось бы после замужества заняться выращиванием роз в Сазерленд-Холле, — выпалила Марлен. Графиня не проронила ни слова, отвела глаза и стала смотреть на розы. Ну что ж, назад дороги нет, сказала себе Марлен и продолжала: — Когда мы поженимся, я буду бесконечно счастлива. Алекс необычайно добр ко мне, хотя я не так… не так соблазнительна, как другие.

— Уверена, — еле слышно прошептала графиня. — герцог считает вас совершенством.

Марлен натянуто улыбнулась:

— Не знаю, но я… то есть он…

Она никак не могла найти нужных слов, чтобы выразить свое отчаяние и страх, и взглянула на графиню краешком глаза. Закусив губу, та упорно смотрела себе под ноги. Марлен показалось, что графиня расстроена, и у нее появились ростки доверия к этой женщине.

— По правде говоря, я понятию не имею, как глубоки его чувства, но совершенно уверена, что он меня любит, а однажды он сказал, что я для него — подходящая партия. И что наша помолвка… имеет важное значение. — Марлен замолчала, найдя наконец нужное слово.

— Да, это очень важная партия, — слабым голосом проговорила графиня.

Удивленная тем, что графиня с ней согласна, Марлен облегченно вздохнула:

— Да, конечно, ведь Алекс — герцог, и его брачный союз чрезвычайно важен по многим причинам. Уверена, вы поймете — наша помолвка затрагивает очень многих. Мой отец и Алекс пользуются в палате лордов большим влиянием. Их поступки — в центре внимания. Это весьма обязывает, и если, не дай Бог, что-то случится, это будет ужасно — не только для меня, как вы понимаете, но и для множества людей.

— Понимаю.

Голос графини звучал едва слышно. Она выглядела совершенно больной. Дойдя до конца сада, они повернули обратно, к лужайке, где началась игра в крокет. Леди Пэддингтон окликнула их, жестом приглашая присоединиться к играющим. Марлен улыбнулась и махнула в ответ рукой, но вдруг остановилась. Лорен невольно тоже остановилась.

Заметив, как растеряна графиня, Марлен, расхрабрившись, повернулась и взглянула ей прямо в глаза.

— Наш брак, мадам, действительно имеет очень большое значение. Не только для меня, но и для Алекса и, разумеется, для наших семей. Вы понимаете, если… если что-то случится, пострадает мое доброе имя. И я… я буду в отчаянии, если потеряю его.

Ну вот, теперь она все сказала. И испытала огромное облегчение.

Кровь отлила от лица Лорен, сапфировые глаза потускнели, и она быстро их опустила.

— Мне кажется, леди Марлен, вы беспокоитесь понапрасну. Как вы говорите, его милость по-настоящему любит вас. И я просто не представляю, что может помешать вашему браку, — сказала она и медленно подняла глаза.

Марлен была на седьмом небе от счастья. Она победила, Господи Боже, она победила!

— Я надеялась, что вы это скажете, — прошептала леди Марлен. Внезапно ей захотелось скрыться от этих ярких сапфировых глаз. — А сейчас мне бы очень хотелось поиграть в крокет. Вы меня извините?

И, не дожидаясь ответа, Марлен быстро пошла прочь. Сердце ее гулко стучало. Она, радостно улыбаясь, чуть ли не бегом устремилась к лужайке и присоединилась к играющим. Никогда в жизни Марлен не чувствовала себя такой счастливой.

А Лорен испытала унижение. Она медленно пошла следом за Марлен, стараясь не замечать леди Пэддингтон, изо всех сил махавшую ей рукой. Вспоминая свой разговор с Марлен, ее невысказанную мольбу, она едва не задохнулась от чувства собственной вины. Когда она приблизилась к лужайке, синий шар миссис Кларк залетел за живую изгородь, отделяющую розарий.

— Ну вот! Достаньте его, милочка, пожалуйста! — крикнула ей миссис Кларк.

Лорен махнула рукой, быстро подошла к изгороди и, войдя в цветник, буквально рухнула на кованую чугунную скамью. Пытаясь успокоиться, она несколько раз глубоко вздохнула, а услышав какой-то звук за спиной, обернулась, уверенная, что это Марлен.

Но это был Алекс. Он стоял, заложив руки за спину и устремив на Лорен свои изумрудные глаза.

— Хорошо ли вы себя чувствуете? — нерешительно спросил он.

Лорен вскочила.

— Я… я не могу найти шар, — солгала она.

— Вот он, — проговорил Алекс, указывая на шар, лежавший на самом виду.

Краска стыда залила ее лицо.

— Ах! Вы его нашли! — Она попыталась рассмеяться и поспешно подняла шар. Потом повернулась, чтобы уйти, но Алекс преградил ей дорогу. — Я должна его вернуть…

— Лорен, хорошо ли вы себя чувствуете? — тихо повторил он.

Она не в силах была взглянуть на него, не могла слышать его голос. Что-то надорвалось внутри, грозя вызвать потоки слез. Однако она спокойно сказала:

— Со мной все в порядке, — и попыталась обойти его. Алекс коснулся ее локтя.

— Марлен огорчила вас?

Лорен с трудом сдержала рвущуюся наружу ярость. И как ни в чем не бывало ответила:

— Мне действительно нужно отдать мяч…

— Лорен, посмотрите на меня, — настойчиво попросил он.

Ей страшно хотелось на него посмотреть, но она подавила в себе это желание, боясь разрыдаться и остро осознавая собственную вину.

— Посмотрите же на меня! Она упорно не поднимала глаз.

— Мне кажется, мы пришли к соглашению, — в отчаянии прошептала она.

— К соглашению? Что вы имеете в виду? Что мы больше не будем разговаривать друг с другом? — резко спросил он. — Что вы больше не взглянете мне в глаза? Что-то я не припомню такого.

Лорен закрыла глаза, собираясь с силами. Она не покорится, она не…

— Взгляните же на меня! — Он крепко сжал ее локоть.

Охваченная страхом, она отпрянула и вырвала руку. Потом повернулась к нему.

— Мне тяжело смотреть на вас! Это причиняет мне боль! — крикнула она. — Мы же договорились!

Его глаза от удивления стали круглыми.

— Вы правы, — тихо произнес он. — Мы действительно пришли к соглашению, поняли, что нас связывает нечто важное и очень сильное. — Он несмело шагнул к ней. Сверкнул своими изумрудными глазами в сторону тех, кто находился по другую сторону изгороди, потом на нее и понял, что она сердится. — Я не хочу мучить вас, ангел. Но не могу вас забыть.

Господи, она тоже не может и за это почти ненавидит его.

— Прошу вас, не говорите так. Не надо, — прошептала она и вышла, прижимая к груди шар.

Глава 14

Алекс в одиночестве сидел в своем кабинете, уставившись на груду бумаг. Работать он не мог; мешало беспокойство, которое поселилось в нем в последнее время и, казалось, никогда не пройдет.

Накануне у Дарфилдов он понял, как страдает Лорен, и мысль об этом буквально жгла его.

Что, черт возьми, с ним происходит? Почему эта женщина вывела его из состояния равновесия? Ничего подобного с ним раньше не бывало. С того вечера, когда он встретил Лорен на приеме у Грэнбери, она не идет у него из головы.

Охваченный отвращением к самому себе, Алекс поднялся из-за стола, подошел к ореховому буфету и налил себе хереса. Осушив стакан, он уже хотел налить второй, когда дверь открылась и вошел Финч.

— Ее милость герцогиня и леди Марлен, — объявил он.

Алекс кивнул и поставил стакан; ему совершенно не хотелось болтать с Марлен.

Его удивило беспокойство на лице матери. Она быстро вошла в кабинет вместе с Марлен.

— Матушка? Что случилось?

— Ах, милый, мы с Марлен и леди Уитком обсуждали детали свадебного завтрака, когда пришла ужасная весть! — воскликнула Ханна.

У Алекса болезненно сжалось сердце, и он бросился к Марлен. Та опустила глаза. Алекс взял ее изящные ручки в свои.

— Какая весть, Марлен?

— Бабушка, — сквозь рыдания проговорила она. — Ах, Алекс, ей стало хуже! Мама и папа поедут в Тэрритон прямо сейчас! — Из уголка ее глаза выкатилась слеза.

Он нежно смахнул ее пальцем.

— Тогда вам следует не мешкая отправляться к бабушке. Финч, распорядитесь подать ландо.

— Слушаю, ваша милость.

Марлен засопела, мужественно сдержав слезы. Алекс обвил рукой плечи девушки и привлек ее к себе.

— Ах, дорогая, мне так жаль, — пробормотал он. Вдруг она схватила его за лацканы сюртука.

— Вы ведь поедете со мной, да, Алекс? Мысль о том, что я поеду одна, кажется мне невыносимой, просто невыносимой!

Он напрягся, потому что в этот момент подумал о Лорен.

— Марлен, когда нужно, вы бываете очень сильной. Она опять захлебнулась слезами.

— Нет, Алекс, я не сильная, вовсе нет! Мне так тяжело! Я хотела, чтобы бабушка увидела нас женатыми, я это ей обещала. О, прошу вас, поедемте со мной!

Он колебался — в голове, к его удивлению, в тот же момент появилась масса поводов для отказа. Он бросил взгляд на мать, но быстро отвел глаза. Ее взгляд обжег Алекса. Она смотрела на него с неодобрением, больше того, с упреком, который он, конечно же, заслужил. Через несколько недель Марлен станет его женой, а он колеблется, нет, хуже, всеми правдами и неправдами старается уклониться от поездки к ее безнадежно больной бабке. Господи, что же это с ним творится?

— Я… я понимаю, что вы нужны здесь. Знаю, как важна ваша работа, — пробормотала Марлен, очевидно, пытаясь убедить в этом саму себя. — Но… но Тэрритон всего в двух часах езды от Лондона. — Она посмотрела па пего своими большими блестящими карими глазами, и его тут же охватило раскаяние.

— Конечно, я поеду, — примирительно проговорил он и запечатлел поцелуй на ее лбу, презирая себя и свое вероломство.

Три дня — с тех пор как они приехали — в Тэрритоне, большом поместье к северу от Лондона, не переставая моросил дождь. Алекс не помнил такого случая, чтобы во время его посещения Тэрритона обошлось без дождя. Это ужасное место казалось еще ужаснее оттого, что в доме, на верхнем этаже, лежала умирающая женщина. Вот уже три дня в ее состоянии не было никаких перемен. Ни в лучшую, ни в худшую сторону. Время от времени она приходила в сознание, но по большей части просто спала.

В первый день, когда началось семейное бдение у смертного одра, Алекс занимался бумагами, которые взял с собой; закончив работу, он отослал их в Лондон еще до того, как легли вечерние тени. Второй день он начал с бесцельного блуждания из комнаты в комнату, отчего беспокойство его только усилилось. Он попытался читать, но не смог сосредоточиться. Во второй половине дня побеседовал с лордом Уиткомом о необходимости парламентских реформ, но понял, что тому не до политики, поскольку в семью пришла беда. Алекс попытался успокоить Марлен, но та была безутешна.

Ужин проходил в тягостном молчании. Кто-то завел разговор о свадьбе, но убитая горем Марлен отказалась его поддержать. В общем, за ужином Алексу было не по себе. Почему-то разговоры о свадьбе угнетали его не меньше, чем бодрствование у постели умирающей.

На четвертый день с самого утра он отправился на верховую прогулку, чтобы немного взбодриться. В Тэрритоне он чувствовал себя словно в ссылке, здесь только и было разговоров, что об умирающей и о грядущей свадьбе. Возбужденный и злой, Алекс провел в седле больше часа, промокнув до нитки, но беспокойство не прошло — он так и не сумел выбросить из головы мысли о Лорен.

Испробовав все известные ему способы в своем стремлении избавиться от беспокойства и потерпев неудачу, Алекс сидел в одиночестве в кабинете, глядя невидящими глазами в широкое окно. В комнате стояла мертвая тишина, слышно было только, как Алекс постукивает пером о стол.

Его охватило уже знакомое чувство вины. Вот как он отплатил Марлен за верность — мечтами о Лорен, постоянным стремлением к ней. Он пытался взглянуть на Марлен иначе, как на желанную женщину, но ангел с сапфировыми глазами прочно поселился в его сердце. Какой же он глупец! Ведь у него есть перед Марлен моральные обязательства. И не проходит дня, чтобы он не терзался сознанием этого.

Почему его так заинтересовала сельская девчонка с весьма сомнительным графским титулом? Ведь это она перевернула всю его жизнь, спокойную и размеренную. Что в этой Лорен такого, что он обезумел от страсти? Спору Нет, она красива. Но он знал множество красивых женщин, однако ни к одной его так не влекло, и дело было даже не в похоти, впрочем, похоти тоже хватало с избытком.

Может быть, дело в ее остроумии, или в необычной способности к языкам, или в забавной манере вставлять в разговор цитаты из литературных произведений?

В уме, конечно, ей не откажешь. Но его никогда не интересовали умные женщины.

Может быть, дело в ее доброте? Она обладала определенными качествами, вызывающими у него восхищение и зависть. Он вспомнил ее очаровательный рассказ о Картофельном Человеке; вспомнил, как она настояла, чтобы он протанцевал с этой мышкой Шарлоттой Притчит, потому что это будет хорошо. А как терпимо она относится к невыносимо скучной болтовне тети Пэдди! И видит Бог, Эбби Ингрэм считает ее просто святой, потому что она растит этих несчастных детей в Роузвуде.

Постукивая все быстрее пером по столу, Алекс пришел к выводу, что Лорен вскружила ему голову и с этим ничего не поделаешь. В полном отчаянии он отбросил перо и, встав из-за стола, подошел к окну. Господи, ему до боли хотелось заглянуть сейчас в ее сапфировые глаза, ощутить под собой ее тело, услышать ее переливчатый смех. Услышать, как она поет, как читает стихи, увидеть ее чарующую улыбку.

Черт побери, желания его неосуществимы, и это бесит его! Как-никак он герцог! У него есть обязанности, и среди них не последнее место занимает женитьба и рождение наследника. Он должен вникать во все мелочи, касающиеся управления его огромным состоянием, а не грезить средь бела дня о женщине, за которой тенью ходит какой-то великан-баварец! Он должен вместе с Марлен составить план свадебного путешествия, а не задаваться вопросом, когда он сможет снова увидеть Роузвуд.

Но беда в том, что он не только герцог, но еще и мужчина. И как мужчина хочет Лорен Хилл, а остальное пусть идет ко всем чертям. Он погружается в самые глубины своей души, но не чувствует раскаяния.

Он просто не в силах справиться со все усиливающимся желанием.

Услышав звук отворяющейся двери, он подобрался, как делал это всякий раз в этом доме, когда дверь отворялась, готовясь услышать, что бабушка умерла, и бросил взгляд через плечо.

Марлен улыбалась:

— Чудесная новость! Врач сказал, что ей немного лучше.

— Правда?

Она поспешно направилась к нему, крепко охватив себя руками за талию.

— Опасность еще не прошла, но врач считает, что появилась надежда, — весело проговорила девушка.

— Замечательная новость, Марлен! Она просияла:

— Ода!

Он протянул к ней руки, и она позволила заключить себя в объятия.

— Я горячо молился, чтобы ваша бабушка увидела, как вы выходите замуж, — тихо сказал он, целуя ее в макушку.

— Я надеюсь на лучшее, — отозвалась она, кивнув, и, бросив робкий взгляд на дверь, высвободилась из его объятий. Алекс сунул руки в карманы и снова подошел к окну. — Мама успокоилась. Говорит, что после ужина можно будет сыграть в мушку, — добавила Марлен.

— С нетерпением буду ждать, — пробормотал Алекс, придя в ужас от такой перспективы.

На следующее утро Марлен, спускаясь по лестнице, с радостью увидела, что сквозь тучи пробиваются слабые солнечные лучи. Солнце поможет прогнать уныние. Состояние бабушки за ночь не улучшилось, но хуже ей не стало, и врач сказал, что это самое главное.

Девушка направилась в столовую, впервые за все эти дни она почувствовала, что ей хочется есть. Увидев Алекса, обрадовалась. Он уже позавтракал, отодвинул тарелку и теперь был погружен в чтение газеты.

— Доброе утро, — сказала она с улыбкой.

— Доброе утро. — Он поднял глаза.

— Бабушка все в том же состоянии, — сообщила Марлен, и улыбка сбежала с ее лица. — И врач говорит, что если ночью не наступит ухудшение, можно надеяться на благополучный исход.

— А, это превосходная новость.

И он снова углубился в газету.

Между ними опять выросла невидимая стена, подумала Марлен. Она подошла к буфету и положила себе на тарелку яйца и поджаренный хлеб. Последнее время Алекс отдалился от нее, но ведь все они были сейчас в напряжении. Приготовления к свадьбе всегда утомительны, не говоря уже о болезни бабушки, которая действует угнетающе.

— Не хотите ли чего-нибудь? — спросила она.

— Нет, спасибо, — пробормотал он, не отрываясь от газеты. Пожав плечами, она села рядом с ним.

— Вы видели сегодня утром папу?

— Он, кажется, пошел в конюшни, — ответил Алекс, не глядя на нее, и рассеянно добавил: — Говорит, что кобыла вот-вот ожеребится.

Марлен отодвинула яйца к краю тарелки и взяла ломтик хлеба, обеспокоенная невниманием Алекса. Решив проверить, так ли это на самом деле, девушка сделала еще одну попытку:

— Что вы читаете?

Он искоса взглянул на нее с досадой, как ей показалось.

— Коммерческие новости.

— Вот как, — прошептала она и, глядя на его профиль, откусила ломтик хлеба.

Вид у Алекса странный, не то скучающий, не то раздраженный. Впрочем, последнее время у него такой вид постоянно. Он словно чего-то ждет. Марлен покачала головой, упрекнув себя за эти мысли. Конечно, он раздражен. Все они обеспокоены состоянием бабушки, а Алекс ее почти не знает. Марлен напомнила себе, что он приехал в Тэрритон ради нее, а она почти не уделяет ему внимания.

Нужно его как-то развлечь.

— Мама говорит, что лорд и леди Харрис будут в Париже во время нашей свадьбы. У лорда Харриса там какие-то неотложные дела, — сказала она, нервничая и катая яйца по тарелке.

— Ну и что? Полагаю, они повидали на своем веку немало свадеб, — равнодушно бросил он, перевернув страницу.

— Леди Харрис подарит нам на свадьбу бокалы для вина. Из толстого хрусталя. Мама сказала, что такой хрусталь можно найти только в Бельгии.

Она продолжала катать яйца по тарелке.

— Хм-м. Очень мило с ее стороны.

Марлен стало не по себе. И не в первый раз. Ах, она прекрасно знает, как мало у них общего. Он любит лошадей, а она нет. Его интересует политика, а она увлекается танцами, балами и еще садом. Она просто не знала, о чем с ним говорить, как заинтересовать. И дело не в том, что они разные, — ему с ней откровенно скучно.

Она незаметно откинулась на стуле, внимательно глядя на Алекса. Ему с ней скучно с тех самых пор, как на балу у Харрисов появилась графиня Берген! Как ни пыталась Марлен убедить себя, что опасения ее напрасны, она не могла не видеть, что Алекс рассеян и мысли его витают где-то далеко. Да, ему скучно с ней.

Она с шумом положила вилку на тарелку.

Алекс вздрогнул и повернулся к ней.

— Что-нибудь случилось?

— Мне бы очень хотелось, Алекс, прогуляться по парку. Выглянуло солнце, и день обещает быть погожим, — сказала она.

Он медленно опустил газету, настороженно глядя на свою невесту.

— Если вам угодно. Она порывисто встала.

— Единственное, что мне угодно, — бросила она с раздражением, — так это дружеское общение!

И, не дожидаясь ответа, Марлен быстро направилась к двери, страстно желая убежать к себе.

У Алекса хватило такта отложить газету и броситься за ней. Он догнал Марлен уже в коридоре и взял за локоть.

— Не надо так спешить, — мягко сказал он.

Алекс открыл дверь, ведущую на террасу, и жестом предложил девушке следовать за ним. Потом просунул ее руку под свою и повел Марлен по усыпанной гравием дорожке, вьющейся среди кустов. Шли они медленно, в полном молчании. Страх Марлен постепенно уступал место гневу. Мама рассказывала ей о мужчинах, об их желаниях, об их похотливых взглядах. Алекс был таким, как все, да она, собственно, и не ждала от него ничего другого. Конечно же, не ждала, но все-таки он должен вести себя прилично, постараться сделать вид, что интересуется свадьбой, выказать хоть какие-то чувства! У нее вырвался тяжелый вздох.

— Мне больно видеть вас раздраженной, — спокойно проговорил Алекс. Она испуганно посмотрела на него. Он улыбнулся ей теплой, нежной улыбкой. — Вашей бабушке лучше. Может быть, она поправится.

И столько нежности было в его словах, что она чуть не расплакалась. И поспешно отвела взгляд; все внутри у нее перевернулось. Ей так много хотелось ему сказать, хотелось, чтобы он ее понял. Однажды у нее хватило духу высказать все, что накопилось на душе. На сей раз все было гораздо труднее.

Она нервно кашлянула.

— Алекс, я знаю о графине Берген, — начала она почти шепотом.

— Прошу прощения? — холодно отозвался он.

— Я заметила, как вы… как вы смотрите на нее. Он остановился, повернулся к ней.

— Что за чепуха!

— Мне не почудилось, — слабым голосом сказала она. Он слегка прищурил свои изумрудные глаза. — Я… я понимаю. Она очень красива.

— Любовь моя, вы совершенно не правы…

— Прошу вас, не отрицайте! — быстро перебила она его. — Я не ребенок. Я вижу, как вы на нее смотрите. — Вид у Алекса был удивленный, и это ее рассердило. Или он думает, что она слепая? — Ну ладно. Я знаю, каковы мужчины, Алекс. Но… но… — Она замолчала, пытаясь собраться с духом. Алекс хотел взять ее за руку, но она покачала головой и жестом остановила его, потом снова заговорила. Голос ее дрожал: — Я знаю, каковы мужчины, но думаю, вы не дали мне возможности проявить себя. Я буду вам хорошей женой, клянусь жизнью. Но вы должны дать мне шанс!

Алекс, онемев, смотрел на нее. Верхняя губка у нее слегка дрожала, карие глаза блестели от едва сдерживаемых слез. Господи, что он с ней делает? Он смотрел на Марлен, охваченный угрызениями совести. Безмятежная и спокойная, она никогда ни о чем его не просила, а теперь просит дать ей шанс стать хорошей женой.

Глубоко пристыженный, он провел рукой по волосам. Она всегда вела себя как настоящая леди, а теперь просит об уважении. Подумать только! Об уважении. Как он ненавидел себя в этот момент! Как ненавидел бунтарский дух, который привнесла в его жизнь Лорен! Он страдал из-за темноволосого ангела, о котором мечтал день и ночь, в то время как подле него была милая молодая женщина, его будущая жена. С ней легко и спокойно, не то что с Лорен. Что за бес вселился в него?

— Я знаю, что я не такая… живая или хорошенькая, но я… Он схватил Марлен за руку и привлек к себе.

— Марлен, вы красавица, я буду гордиться вами. Мне жаль, любимая, очень жаль, что я заставил вас страдать. — Губы Марлен слегка приоткрылись от удивления; впервые чуть ли не за месяц Алексу захотелось попробовать их вкус. — Я тоже буду вам хорошим мужем, если вы дадите мне шанс, — сказал он и порывисто поцеловал ее в губы.

Марлен напряглась, руки ее бессильно повисли, в то время как его руки скользнули по ее спине. Алекс легко провел языком между ее губами. Она застыла точно мраморная статуя, зажмурилась, сжала губы. Он погладил ее по спине, пытаясь расшевелить. Напрасно. Она оставалась бесстрастной. Тогда он чмокнул ее в щеку и отпустил. Бедняжка густо покраснела от смущения.

— Алекс, я… Мама и папа в доме! — прошептала она.

— Ничего страшного, Марлен, ничего страшного, — солгал он.

Напряжение ее спало, и она прильнула к нему.

— Я буду вам хорошей женой, — прошептала она уже в который раз.

Все ясно, подумал он. Она будет хорошей женой, то есть покорной как овца. И останется девственницей до самой свадьбы, пока закон не обяжет ее покориться мужу. Со вздохом он обнял ее. Тут уж ничего не поделаешь.

Прошло дня два, бабушка вроде бы пошла на поправку, но врач предупредил, что опасность пока не миновала. Что в любую минуту может наступить ухудшение. И они терпеливо ждали. Алекс изо всех сил старался вести себя, как и положено жениху, проявляя заботу о Марлен. Он все еще ощущал беспокойство, однако надеялся в конце концов избавиться от него. Марлен, твердил он себе, — превосходная партия. Настанет день, и он будет благодарен ей за то, что она проявила столько терпения.

Он был в библиотеке, искал, что бы почитать, когда появился дворецкий Ризов.

— Прошу прощения, ваша милость, к вам нарочный.

— Нарочный?

— Из Лондона, ваша милость. Алекс кивнул:

— Пусть войдет.

Судя по виду, появившийся в дверях человек очень быстро скакал. Алекс пошел ему навстречу.

— От кого послание? — спросил он.

— От лорда Кристиана, ваша милость, — проговорил тот и протянул Алексу пакет. — Он велел передать, что вам нужно срочно ехать в Лондон.

Алекс кивнул, выудил из кармана пару монет и велел посыльному пройти в кухню. Потом распечатал пакет и пробежал глазами письмо. Артур сообщал, что вопрос о правах католиков будет обсуждаться в палате общин на следующий день. Но в палате лордов мнения разделились, члены ее чуть ли не дерутся, обсуждая этот вопрос. Присутствие Алекса совершенно необходимо, если он хочет, чтобы законопроект о реформах получил шанс пройти через верхнюю палату.

Алекс аккуратно сложил письмо, не признаваясь себе, что испытал огромное облегчение — наконец-то он вырвется из заточения! В Лондоне он будет заниматься только делами, готовиться к выступлению в палате лордов. Повернувшись, он вышел из библиотеки и отправился на поиски лорда Уиткома.

К вечеру он будет в Лондоне.

Глава 15

Алекс не верил, что это он сидит в фаэтоне на Рассел-сквер, держит на коленях букет гардений и собирается идти к ней. Господи, он и не припомнит, когда в последний раз был с визитом у дамы. Но выбора у него нет — за два дня, проведенных в Лондоне, беспокойство его достигло таких размеров, что он решил во что бы то ни стало увидеть ее. Иначе он спятит. Если, конечно, уже не спятил.

Он сидел в фаэтоне почти четверть часа. Когда свернул на площадь, увидел, что из дома вышел баварец с корзиной на плече; в корзине были, как показалось Алексу, помидоры. Алекс презирал этого красивого великана за то, что тот находится в Лондоне, преследует Лорен. За то, наконец, что несет на плече эту дурацкую корзину с помидорами.

Мимо прошла пожилая пара и с любопытством посмотрела на него. Вздохнув, Алекс заставил себя выйти из фаэтона. Прихватив гардении, подошел к парадной двери и постучал. Дверь открыл худощавый старик и смерил Алекса подозрительным взглядом.

— Добрый день, сэр. Могу ли я увидеть графиню Берген?

— Карточку, — потребовал старик.

Алекс вынул из нагрудного кармана визитную карточку и положил на поднос, поданный стариком. Дворецкий, взглянув на карточку, без долгих разговоров захлопнул дверь перед самым носом Алекса. Ошеломленный Алекс переминался с ноги на ногу, чувствуя себя просто посмешищем — ждать на лестнице, точно юный денди! К счастью, седовласый слуга вскоре опять растворил дверь и сказал:

— Гостиная, — кивком указав, куда следует идти.

Алекс тоже кивнул в знак благодарности и вошел. Как ни странно, он не обратил внимания на необычность обстановки. Единственное, чему Алекс отдал должное, так это набору доспехов, который попался ему по пути.

Войдя в гостиную, Алекс огляделся, но, к своему великому разочарованию, увидел там только Пола Хилла.

— Полагаю, вы — мистер Хилл. Я — Алекс Кристиан, герцог Сазерленд.

— Я знаю, кто вы, — отозвался Хилл и медленно поднялся с кресла, выпрямившись во весь рост, коего было в нем около шести футов; потом, прихрамывая, вышел из-за стола.

Алекс несмело указал на букет гардений.

— Могу ли я видеть графиню Берген? — спросил он, раздраженный тем, что приходится задавать вопросы.

— Нет. Она уехала кататься с лордом Уэстфоллом, — проговорил Хилл ледяным тоном и скрестил руки на груди — больше, по-видимому, для равновесия, чем для эффекта.

Разозлившись оттого, что Лорен опять находится в обществе Дэвида, Алекс вздохнул:

— Понимаю.

— Вот как?

Резкий тон удивил Алекса.

— Прошу прощения?

— Моя сестра не принадлежит к высшему обществу. Она бесхитростна и простодушна, и я совершенно не понимаю, зачем вы ее преследуете.

Подобные вещи Алекс называл «перейти к сути дела». Проклятые гардении действовали ему на нервы, и он переложил их на другую руку.

— Простите, мистер Хилл, — холодно возразил он, — но я не преследую вашу сестру. Я пришел к ней с визитом.

— Я не стану безучастно наблюдать за тем, как вы с ней играете! — заявил Хилл, напыжившись. — С какой стати вы наносите ей визит? Ее положение в обществе ниже вашего, и поскольку вы женитесь на леди Марлен, могу с уверенностью сказать, что вы просто играете ею!

Алекс, ошеломленный, тем не менее не мог не признать, что в его словах есть доля истины, и сердито прищурился.

— Мистер Хилл, на сей раз прощаю вам ничем не обоснованные обвинения в мой адрес. Если вы полагаете, что наше знакомство с графиней Берген нуждается в штампе «Одобрено обществом», то глубоко заблуждаетесь, — заявил он с оскорбленным видом, понимая, что лицемерит. — Вероятно, мне следует зайти в более благоприятный момент.

И, не дожидаясь ответа, он покинул гостиную, все еще держа на сгибе локтя несчастные гардении.

Проходя мимо дворецкого, старательно полирующего шарниры доспехов, Алекс остановился. Огляделся — и сунул цветы этому щуплому старику. Тот не моргнув глазом принял букет и положил между доспехами. Алекс воздел глаза к небу, прошел к своему экипажу, сел и пустил чалого быстрой рысью, не решив пока, куда направиться. Горький смех замер у него в горле. В последнее время он только и делал, что сомневался. Буквально во всем.

На следующий день ровно в два пополудни Алекс прибыл на Рассел-сквер верхом, не раздумывая спешился и дал двух-пенсовик парнишке, чтобы тот отвел лошадь на конюшню. После чего решительным шагом направился к парадному входу и резко постучал.

— Добрый день, — сказал он, когда дверь распахнулась. — Будьте добры сообщить мистеру Хиллу, что я пришел с визитом к его сестре. Повторно.

Странный дворецкий и глазом не моргнул, захлопнув дверь, как и накануне. Алекс стоял, небрежно прислонившись к косяку, пока дверь снова не отворилась.

— Гостиная? — спросил Алекс.

Ни единый мускул не дрогнул на лице дворецкого. Он молча кивнул и отступил в глубь вестибюля. Положив шляпу и перчатки на маленький столик, Алекс прошел через вестибюль, отметив про себя, что доспехи передвинуты на другое место.

Гостиная была пуста, и впервые Алекс заметил причудливую смесь обстановки и охотничьих трофеев. Но его внимание тут же привлекло постукивание трости о деревянный пол коридора.

— Меня ждете? — ухмыльнулся Хилл, который, прихрамывая, вошел в гостиную и с раздраженным видом направился к креслу.

— Я предпочел бы увидеть вашу сестру, но уверен, что ее нет дома, — сказал Алекс, когда Хилл опустился в кресло.

Пол бросил взгляд на шейный платок Алекса, перевел его на сюртук.

— Вы совершенно правы, — сказал он.

— Катается с лордом Уэстфоллом? Усмехнувшись, Хилл покачал головой:

— С графом Бергеном.

Алекс устремил глаза в потолок.

— Я и представить себе не мог, что кто-то еще любит кататься в парке так, как ваша сестра.

— Что она любит, вас не касается. Моя сестра не хочет вас видеть.

— Надеюсь, это она вам сказала? — спросил Алекс не без сарказма.

— Уж если быть точным, она сказала, что у вас вместо головы кочан капусты. На вашем месте я забыл бы об этом безумии.

— Но вы не на моем месте, мистер Хилл, — спокойно возразил Алекс. — И вряд ли пожелали бы на нем оказаться. А мне, насколько я понимаю, остается только ждать.

И он опустился на красный диванчик.

Хилл насторожился.

— Простите, но не можете же вы просто сидеть и ждать.

— А кто мне запретит? — спросил Алекс. Хилл похолодел, лицо его побагровело.

— Вы злоупотребляете гостеприимством моего дяди!

Алекс улыбнулся:

— Ваш дядя весь день проведет в Уоллис-Хаусе. Я знаю — моя тетка Пэдди битых полчаса сетовала на столь ужасную перспективу. — Хилл еще больше помрачнел. Алекс покачал головой. — Я желаю поговорить с вашей сестрой, сэр, и, поскольку вызвать на дуэль этого немца никак не могу, единственное, что мне остается, дождаться ее возвращения.

— Вы не можете вмешиваться в ее жизнь против ее воли! — твердо заявил Пол.

Нет, он может. Алекс посмотрел на молодого человека и заметил, как тот смущен. Конечно, Хилл понятия не имеет о том, каково это, когда тебя сжигает огонь желания, а по ночам преследует образ любимой женщины и ты боишься уснуть.

— Против ее воли? Или против вашей? — невозмутимо спросил он. Хилл округлил глаза. Алекс сказал со вздохом: — Замечательно, когда брат с таким пылом защищает сестру, ей очень повезло.

Хилл не нашелся что ответить.

— Ответственность за нее усложняет мне жизнь.

— Разумеется. Но вы должны понять, что бывают обстоятельства, против которых человек бессилен, и чувство ответственности тут не поможет.

Хилл нахмурился:

— Что вы хотите этим сказать?

— Только то, что не всегда можно противиться своему инстинкту, каково бы ни было твое положение. Я не играю вашей сестрой, сэр. Это невозможно — я слишком ее уважаю. И тем более не хочу ей навредить, но ее дружба крайне важна для меня. Так важна, что я готов нарушить условности, только бы поговорить с ней.

Явно смущенный, Хилл ничего не ответил. Алекс едва заметно улыбнулся:

— Не предложите ли мне после такого признания чего-нибудь выпить?

Хилл поколебался, потом медленно поднялся с кресла и заковылял к буфету.

— Портвейн? Или вы предпочитаете виски?

— Виски.

Хилл налил Алексу виски, себе — портвейна. Вернулся на свое место и стал пить, глядя в окно. Алекс готов был ждать сколько угодно, готов был спорить, драться на дуэли, если понадобится. Он не осуждал Хилла за то, что тот злится, понимал, что это результат раздражения, но в отчаянном положении нужны отчаянные средства. Наступило молчание. Казалось, прошел не один час, прежде чем Хилл допил свой портвейн и искоса взглянул на Алекса.

— Сколько же вы намерены ждать? Они могут вернуться через несколько часов.

— Столько, сколько понадобится.

Презрительно фыркнув, Хилл снова выбрался из кресла. Подойдя к буфету, взял графин с портвейном и отнес туда, где сидел. Вытащил из графина пробку, отшвырнул. Снова наполнил стакан и резким жестом поставил графин на стол, отчего угрожающе накренился пыльный коготь доулинговского медведя.

— А знаете, Лорен права. Вы действительно высокомерный глупец. Полагаю, леди Марлен осведомлена о ваших светских визитах? — поинтересовался он.

Алекс нахмурился, глядя на него поверх стакана.

— Не сомневайтесь, леди Марлен не исключает моей дружбы с представительницами прекрасного пола.

— Оставьте свой покровительственный тон, Сазерленд. Я не дурак.

Мальчик с характером, этого нельзя не признать.

— Разумеется, нет. — Алекс встал, подошел к буфету, взял бутылку виски и вернулся на место. — Это доказывают хотя бы ваши набеги на Саутуорк. Только умный может выигрывать с таким постоянством.

Стакан замер на полпути к губам Хилла.

— Откуда вы знаете?

— Слухами земля полнится, друг мой, — ухмыльнулся Алекс. — Полагаю, ваши выигрыши весьма важны для вас — должно быть, немец требует приличного приданого.

Хилл сосредоточенно рассматривал свой стакан.

— Вы, разумеется, представить себе не можете, что этот Берген не просит никакого приданого. Вообразите — брак без сопутствующих деловых сделок. Все мои выигрыши пойдут на Роузвуд. Впрочем, вы не в курсе дела, и вряд ли это вас позабавит, — высокомерно добавил юноша.

— Напротив, я очень хорошо знаком с Роузвудом, — признался Алекс.

Хилл вскинул голову и, прищурившись, с упреком посмотрел на Алекса.

— Не подумайте плохого. Я оказался в Роузвуде случайно, когда мой конь охромел. Уверяю вас, совершенно случайно.

Весьма удивленный, Хилл изучал Алекса, широко раскрыв свои синие, как у сестры, глаза.

— Так это были вы? Мистер Кристиан?

— Конечно! Вы, разумеется, знали об этом? — засмеялся Алекс.

— Кристиан. Черт побери, как же я сразу не догадался? — И юноша с тяжелым вздохом закрыл глаза.

— Полагаю, это не прибавило вам любви ко мне? — осведомился Алекс с неуместным смешком.

Хилл бросил на него хмурый, осуждающий взгляд.

— Разве от этого вы перестали быть герцогом? Или отменили предстоящую свадьбу? Или от этого как-то улучшилось положение моей сестры?

«Да, тут нечего возразить», — подумал Алекс и предпочел уклониться от ответа. Он выпил свое виски, налил еще. Ну увидит он Лорен, поговорит с ней. Что дальше?

Пол, в свою очередь, не понимал, чего добивается герцог, и это его нервировало. Дружба? Он сильно сомневался, что дело этим ограничится. С подозрением глядя на Сазерленда, он налил себе еще портвейна. Боже, как же это он не связал воедино Алекса Кристиана, герцога Сазерленда и мистера Кристиана? Почему не сложил два и два? Почему Лорен ничего ему не сказала? А потому что знала, что это мистер Кристиан, сельский джентльмен, в которого она влюбилась до безумия. И всякий раз, когда разговор заходил о Сазерленде, Пол делал все возможное, черт побери, чтобы предостеречь ее касательно намерений этого негодяя. Еще в конце прошлой недели в Роузвуде они крупно поссорились из-за этого. Пол намекнул на ее чувства к герцогу. Она, конечно же, с жаром все отрицала, и теперь наконец он все понял: Лорен любит этого негодяя. Негодяя, который одной-единственной речью может изменить жизнь нации.

Судя по всему, закон о правах католиков пройдет через палату лордов, и не в последнюю очередь благодаря Сазерленду. Последние два дня он только этим и занимался. Пол был в курсе дела, потому что не пропускал ни единого слова из парламентских дебатов. Какие прекрасные перспективы! Если католики получат место в парламенте, значит, грядут и другие реформы, предполагающие равное представительство. А при справедливом представительстве, точнее, при представительстве, защищающем интересы мелких поместий, у его родного Роузвуда появятся возможности для процветания. Не далее как вчера он присоединился к тем, кто поддерживал Сазерленда как народного героя. И у Пола не укладывалось в голове, что могущественный деятель и реформатор и сидящий сейчас перед ним человек — одно и то же лицо.

— Погода для этого времени года просто великолепная, вы не находите? — как-то нехотя спросил герцог.

Это заявление показалось Полу смехотворным, если учесть, что с тех пор как он приехал в Лондон, из семи дней четыре льет дождь. Именно это Пол и сказал герцогу. Сазерленд возразил, что, мол, Лондон — темная заводь, где водятся всякого рода пороки, и они принялись обсуждать достоинства и недостатки Лондона. Мужчины непринужденно потягивали свои напитки; разговор перешел в жаркий спор, касающийся самых различных тем, включая парламент, торговлю с заграницей, в которой Сазерленд явно был весьма заинтересован, и кончая ценными бумагами, государственными и частными, — тут Пол проявил необычайную осведомленность. А потом каким-то непостижимым образом оба пришли к соглашению насчет того, какие именно реформы необходимы для оздоровления экономики. После пятого стакана портвейна Пол зашел так далеко, что похвалил последнюю речь герцога, посвященную этой теме.

Спустя три часа Пол и Алекс обсудили все общественные проблемы и поглотили столько спиртного, что перед глазами все плыло, но главный вопрос, касающийся Лорен, так и повис в воздухе. В завязавшемся споре Пол проявил неуступчивость и с каждым стаканом портвейна воздвигал вокруг сестры все новые и новые препятствия. Алекс был готов биться, если нужно, прямо на диванчике, но поскольку это ни к чему не привело бы, в его пьяной голове возникла новая идея.

— Ладно, Хилл, — сказал он ухмыляясь; при этом содержимое его стакана угрожало перелиться через край, пока он пытался удержаться на краешке канапе, — вот вы полагаете, что разбираетесь в карточной игре; так почему бы вам не сделать деньги на вашу ставку?

— Делайте что хотите, Сазерленд, а я сделаю ставку на свои деньги, — поправил его Пол. Алекс нахмурился и отмахнулся.

— Нет, нет. Пари. — Он замолчал, пытаясь подавить отрыжку, и провел ладонью по своему измявшемуся галстуку. — Ладно. Итак, пари, — повторил он.

— Какое еще пари? — спросил Пол.

— Я думаю, — осадил его Алекс, крепко зажмурившись и пытаясь вспомнить только что промелькнувшую в голове блестящую идею. Идея внезапно вернулась к нему, и он открыл глаза, поморщившись от головокружения и стараясь сосредоточиться. — Вот оно. Я хочу пойти в оперу. Снимем колоду?

— На что спорим? — спросил явно сбитый с толку Пол.

— На оперу.

— Я не хочу идти с вами в оперу! — презрительно проговорил Пол, глотнув портвейна.

— Боже мой, да не о вас речь. О Лорен! — вскричал Алекс.

— Вы страшно фамильярны с моей сестрой, сэр! — бросил Пол.

— Да уж, наверное, не фамильярнее, чем Гнус! Вот проклятие, сколько же может карета кружить по парку! — воскликнул Алекс.

Пол фыркнул. Алекс глянул на своего юного противника, вцепился в подлокотник и не отпускал его до тех пор, пока комната не перестала кружиться. Наконец ему удалось сфокусировать зрение, и он сверкнул глазами на Пола.

— Снимем колоду? — повторил он.

— Дайте мне разобраться, — с трудом ворочая языком, выговорил Пол и попытался наклониться вперед, но тут же откинулся назад. — Если выигрываете вы, я веду Лорен в оперу.

— Нет! — закричал Алекс и, теряя терпение, тихо выругался. — Если выигрываю я, я иду с Лорен в оперу, — сказал он, ударив себя кулаком в грудь. — Выигрывает тот, у кого выпадет старшая карта. Это очень, очень просто, Хилл.

— А если выиграю я? — спросил Пол. Алекс замолчал, пытаясь воткнуть пробку в бутылку, но не смог и махнул рукой.

— Вы должны что-то получить, — сказал он.

— Да! Должен! — воскликнул Пол, отчаянно кивая головой.

— Ну… вам нравится моя лошадь? — спросил Алекс. Это предложение Пол с ходу отверг взмахом руки.

— Лошадь мне ни к чему.

— В Сазерленд-Парке у меня есть несколько прекрасных охотничьих собак, — сказал Алекс. — Вы любите охоту?

Пол вздохнул, выразительно посмотрев на свою трость, прислоненную к креслу, потом на Алекса.

— Ах, — смущенно пробормотал Алекс, — это вам не годится, да? Дайте подумать… у меня есть деньги. Лицо Пола прояснилось.

— Да! Деньги! Две тысячи фунтов! — радостно воскликнул он.

Алекс помрачнел.

— Две тысячи фунтов? Помилуй Бог, ведь речь идет всего лишь об опере! — насмешливо сказал он.

— Речь идет о моей сестре!

— Хороший выпад, — весело согласился Алекс и воткнул наконец пробку в бутылку. Но торжествующая улыбка тут же исчезла с его лица, поскольку он заметил, что стакан его пуст.

— Значит, договорились, — сказал Пол. Он встал с неожиданной для него легкостью, схватил трость и заковылял к письменному столу. — Хотите две из грех? — крикнул он через плечо, шаря по столу в поисках карт, в то время как аккуратно сложенная колода лежала на самом виду.

— Две из трех, — согласился Алекс.

Пол нашел карты, что-то сказал по поводу порядка в доме и, подойдя к канапе, буквально рухнул на него рядом с Алексом.

— Молите Бога, чтобы не проиграть, Сазерленд. Две тысячи фунтов — это очень, очень… большие деньги, — пробормотал юноша.

— Не для меня, — беспечно признался Алекс, протягивая руку к колоде.

Он демонстративно снял колоду, сунул пальцы в самую ее середину и вынул бубновую двойку. Он застонал и откинулся на диванчике, закрыв глаза рукой и изображая отчаяние.

— Ха! — воскликнул Пол мгновение спустя и расхохотался.

Алекс посмотрел на него сквозь пальцы. Пол держал в трясущихся руках шестерку пик и махал ею перед носом Алекса. «Черт побери, — подумал Алекс, — мне может помочь только чудо».

Затем Пол вытянул восьмерку треф. На этот раз Алекс не изображал отчаяние и, закрыв глаза, сунул пальцы в колоду. Он вытащил десятку бубен. Хилл не изменился в лице, если не считать легкого подергивания брови.

— Полагаю, вы сорвете банк, — сухо проговорил Алекс.

— Естественно, — миролюбиво согласился Пол.

Пока он неловко тасовал карты, Алекс едва сдерживал смех. Он проиграет, Алекс это чувствовал нутром, но быть совсем близко к выигрышу в такой момент весьма забавно. Он усмехнулся.

— Завтра в девять вечера, — беспечно бросил он, допил свое виски и вытянул карту — королеву червей.

Глаза Пола сверкнули. С тяжелым вздохом он долго смотрел на колоду, потом протянул к ней руку. Медленно перевернул вытянутую карту. Они с Алексом оба одновременно ахнули и подняли друг на друга изумленные глаза.

Тройка пик.

«Чудо свершилось», — подумал Алекс.

— Она не может ехать с вами без сопровождающей дамы! — сердито выкрикнул Пол.

— Нет-нет, конечно, нет. Пэдди, она тоже поедет, — пробормотал Алекс, ошеломленный своим везением.

Комната погрузилась в молчание; мужчины смотрели на тройку пик в руке Пола. Наконец юноша заговорил, голос его прерывался:

— Дайте… слово!..

Даже в состоянии опьянения Алексу не нужно было спрашивать, что имеет в виду Пол. ~ Даю, — спокойно ответил он.

Пол швырнул проигравшую карту на пол и рывком поднялся с дивана. Затем, опершись о трость, спокойно посмотрел на Алекса.

— Вы дали мне слово, — сказал он.

Алекс молча кивнул и посмотрел вслед Полу, направляющемуся к дверям. И лишь когда тот вышел, откинулся на канапе в совершенном восторге и вдруг спохватился: не забыть бы о лошади, которую он оставил у дома.

Глава 16

Закутавшись в плащ с капюшоном, Лорен выглянула из экипажа и увидела ярко освещенный оперный театр. Если бы Итан отдал ее в заклад как драгоценную безделушку, она не удивилась бы, но от брата ничего подобного не ожидала. Пол сослался на то, что был пьян и не контролировал свои действия. Лорен не поверила. Тогда он сказал, что не стоит сердить герцога, который, в конце концов, честно выиграл пари. Лорен бурно возражала против того, чтобы ее использовали в разного рода сделках. Пол извинялся, но настаивал на том, чтобы она поехала с герцогом, нравится ей это или нет; он был непреклонен, утверждая, что Хиллы платят свои долги. Итан же, черт его побери, фыркнул в знак согласия; даже весьма туманная перспектива заполучить герцога в качестве поклонника племянницы не оставила его равнодушным. И вот она здесь, втиснутая в карету вместе с ним и болтливой леди Пэддингтон, вынужденная расплачиваться за глупое, глупейшее пари Пола!

Когда Алекс помогал ей и леди Пэддингтон выбраться из кареты, до слуха ее долетели едва слышные звуки музыки. Хотя Лорен и чувствовала себя совершенно униженной, она не могла не признаться себе, что мечтает встретиться с Алексом. Впрочем, в данный момент ей хотелось лишь одного: рассказать ему, что творится у нее на душе, стереть эту ленивую усмешку с его лица. Она поднималась по лестнице следом за Алексом и леди Пэддингтон, а войдя в театр, остановилась и сбросила капюшон.

Леди Пэддингтон, поправляя свои мелкие букли, вдруг издала громкий возглас — она увидела миссис Кларк.

— Подождите здесь, — тихо проговорил Алекс; в его голосе звучало нечто вроде угрозы.

С демонстративным видом он быстро повел леди Пэддингтон туда, где стояли миссис Кларк и еще одна пожилая дама. Господи, какой негодяй! Лорен сердито дернула застежку плаща, сбросила его и сунула подошедшему лакею, извинилась, поскольку чуть не толкнула его в грудь, а потом подняла раздраженный взгляд на негодяя, оправляя при этом свое платье из сине-зеленого атласа.

Забыв о зрителях, спешащих занять свои места, она уставилась на него — он беседовал с приятельницами леди Пэддингтон. И вдруг Лорен заметила, что леди Пэддингтон удаляется вместе с миссис Кларк. Куда это направляется ее сопровождающая? Неужели он надеется, что Лорен будет сидеть в ложе с ним вдвоем? Что за высокомерное существо! Она нетерпеливо переступила с ноги на ногу, ожидая, когда он подойдет и все объяснит. Леди Пэддингтон исчезла в коридоре, а он с улыбкой повернулся к Лорен, жестом приглашая ее присоединиться к нему. Этот грубиян хочет, чтобы она подошла к нему! Он не только высокомерен, но к тому же еще и глуп. Но до чего красив, черт бы его побрал!

Разъяренная Лорен прошествовала через огромное фойе, и когда подошла, Алекс протянул ей руку. Она бросила на него уничтожающий взгляд.

— Вы, сэр, — сказала она, пылая от негодования, — вы… низкий человек!

Он опустил руку и поклонился.

— А вы, мадам, вы — видение. И он протянул ей изящную бутоньерку с гарденией. Откуда взялась эта бутоньерка? Пожав плечами, Лорен отвела взгляд, изо всех сил стараясь подавить волнение, вызванное в ней этой простой гарденией. Ей было трудно встретиться с ним глазами; его взгляд был таким пронзительным, и она чувствовала себя совершенной простушкой. Она видела, что он внимательно рассматривает ее, не упуская ни единой мелочи. Интересно, уж не сравнивает ли он ее с леди Марлен? Она потупилась, разглядывая свои сине-зеленые туфельки. Ей казалось, что он изучает ее уже целую вечность; нет, она больше не выдержит! Ни секунды. Лорен вскинула голову.

— Ну? Прошла я осмотр? — бросила она.

От его усмешки она ощущала слабость в коленях.

— Успешнее, чем вы полагаете, — отозвался он и кивком указал на гардению в своей руке. Лорен вытаращила глаза.

— Послушайте, — выпалила она, выхватив у него проклятый цветок, — это пари между вами и Полом должно быть признано недействительным на том основании, что объект его не является добровольным участником! — Она укололась булавкой бутоньерки и добавила, поморщившись: — Закон должен запрещать такие пари!

Явно наслаждаясь ее попытками приколоть бутоньерку, он вскинул бровь. Наконец бутоньерка была приколота, и Лорен сердито обхватила себя за талию.

— Вы довольны? Впрочем, мне это безразлично! — сказала она, не дожидаясь ответа. — Будь вы хоть чуточку джентльменом, не заставили бы меня прийти сюда, словно… словно невольницу. Условия пари выполнены, а теперь разрешите мне вернуться домой!

— Боюсь, это невозможно, — любезно проговорил он; его изумрудные глаза сверкали от удовольствия.

— Почему же? — Она с опаской огляделась.

— Потому что вы в таком состоянии, что вряд ли услышите то, что я вам скажу. Нет, лучше подождем, когда вы сможете поговорить со мной, как подобает леди.

От такого оскорбления Лорен на мгновение замерла, потеряв дар речи. Потом воскликнула:

— Ну и нахал!

— Ах, как это оригинально! — ухмыльнулся он. Лорен бессильно уронила руки, сжатые в кулаки.

— Никогда, никогда в жизни не встречала более надменного грубияна! — проговорила она задыхаясь.

Он с веселым видом склонил голову, соглашаясь с этим определением.

— А я никогда в жизни не встречал более несговорчивой женщины. Пойдемте?

И он как ни в чем не бывало предложил ей руку.

— А где же леди Пэддингтон? — спросила Лорен, словно не замечая предложенной руки.

— Ей захотелось немного поболтать с миссис Кларк. Она потом присоединится к нам.

Лорен с презрением посмотрела на его руку и не двинулась с места. Алекс с дьявольской усмешкой покачал головой:

— Лорен, вы прекрасно знаете, что уйти из театра вам сейчас невозможно. Ваш брат проиграл пари, согласно которому вы должны пробыть здесь весь вечер. Пари вполне законно, а джентльмен всегда платит свои долги. Если будете упорствовать и сердиться, привлечете к себе внимание — не только сейчас, но и когда я потребую от Пола сатисфакции за его долг. Так что позвольте еще раз предложить вам руку. Пойдемте?

Видит Бог, как хотелось ей содрать с его лица эту самодовольную ухмылку!

— Глупец! — пробормотала она.

— Прошу прощения. Это означает согласие? — спросил он, откровенно потешаясь.

Бросив на него сверкающий взгляд, который заставил бы любого мужчину пуститься в бегство, она резким движением положила руку на его согнутый локоть. И он повел ее вверх по великолепной лестнице, усмехаясь с присущим ему самоуверенным видом и фыркая, когда она пыталась отстраниться от него как можно дальше, вытягивая руку, насколько это было возможно, чтобы не упасть при этом.

В конце длинного коридора, устланного ковровой дорожкой, показался лакей, который открыл резную дверь в богато убранную ложу. Там стояли четыре бархатных кресла, маленький столик с двумя хрустальными бокалами, шоколадными конфетами и бутылкой шампанского в ведерке со льдом. Положив руку ей на талию, Алекс подвел ее к креслу, взял за руку и усадил. Его прикосновения были ей неприятны, от них по спине пробегал холодок. Он, кажется, чувствовал это. Изящно приподняв фалды фрака, сел рядом и нагло усмехнулся.

— Где леди Пэддингтон? — спросила она, охваченная смущением.

— Вон там, — ответил он, кивнув влево. — Не волнуйтесь. Она не выпускает вас из поля зрения, так что вы в полной безопасности.

Лорен окинула взглядом переполненный зал. Леди Пэддингтон и миссис Кларк помахали ей веерами; она улыбнулась и подняла затянутую в перчатку руку. Глупое, глупое пари! Она смотрела на затейливо украшенный потолок, на оркестр, на бутоньерку, но ни разу не удостоила взглядом своего спутника. Они занимали одну из самых больших лож в театре, прямо напротив герцога Веллингтона, которого Лорен сразу узнала. К ее великому изумлению, он наклонил голову, и она радостно улыбнулась, прежде чем поняла, что герцог кивнул грубияну, сидевшему рядом с ней. Смутившись, Лорен исподтишка огляделась. Лицо ее пылало, но она старалась сохранять невозмутимый вид.

Когда Алекс прикоснулся к ее руке, она едва не подскочила и посмотрела на него краешком глаза. Он наклонился к ней со спокойной улыбкой.

— Мне кажется, — сказал он любезно, — все восхищены вашим великолепным платьем.

Она невольно усмехнулась. Алекс умен, в этом ему не откажешь, но его ничем не проймешь. Платье на ней было очень простое, без всяких излишеств.

— Вряд ли кто-нибудь восхищается моим платьем.

— Почему же? Мне оно кажется очень красивым.

Лорен слегка повернула голову посмотреть, не потешается ли он над ней, но вид у него был вполне серьезный, и она против воли почувствовала себя польщенной. Лорен раскрыла позаимствованный у Эбби веер и принялась обмахиваться.

— Это платье для торжественных случаев, — пробормотала она.

Он фыркнул:

— Вот как, для торжественных случаев? А мне кажется, я никогда не видел более красивого платья.

Господи, уж не спятил ли он? Или ему просто не по себе? Либо то, либо другое, это ясно, потому что всякий раз, когда Лорен встречала леди Марлей, та была одета по последней моде — платья пастельных тонов со всякими рюшечками и оборочками. Строгих темных платьев леди Марлен вообще не носила.

— Вам, ваша милость, надо иметь при себе монокль, раз вы так плохо видите.

Алекс лишь улыбнулся в ответ. Поднялся занавес.

— Прошу вас, называйте меня по имени, — прошептал он.

В этот момент раздались звуки оркестра, и Лорен забыла обо всем на свете.

Что до Алекса, то он вообще ничего не слышал, он даже не дышал, так на него действовала эта женщина. Платье ее сверкало и переливалось, как перья павлина, и поэтому казалось, что кожа ее излучает сияние. Видневшаяся из глубокого декольте грудь вздымалась, из-под изящного простого чепца выбилась прядь темно-каштановых волос. А глаза, Господи, эти глаза, о которых он так тосковал всю неделю, как ярко они блестят!

Представление полностью захватило Лорен. Она подалась вперед; стиснутые руки лежали на коленях. Он не мог отвести глаз от ее классического профиля, от пряди волос, которую она то и дело убирала со лба. Он буквально впивал ее в себя, с трудом сдерживая желание прикоснуться к ней, приласкать ее, прильнуть к ее губам.

Он весь был во власти своих чувств, и это вывело его из состояния равновесия.

Лорен же, оказавшись во власти музыки, успокоилась. Когда во время антракта занавес опустили, она со вздохом откинулась в бархатном кресле.

— Кажется, спектакль вам понравился.

Она улыбнулась и решилась наконец посмотреть на него. Он выглядел таким мужественным в призрачном свете свечей. Когда он подал ей бокал шампанского, его густые темные волосы коснулись его воротника. Изумрудные глаза были мягкими и прозрачными, а слегка сжатые губы напомнили об их пылком поцелуе. Неожиданно по телу ее пробежала дрожь.

— Бог мой, вы красивее, чем мне представлялось, — сказал он, оглядев ее с ног до головы.

Лорен напряглась. Державшая бокал рука задрожала.

— Вы не должны так говорить.

— Почему? — улыбнулся он. — Я как-то сказал вам, что красотой надо восхищаться открыто и честно. Не скрывать своих чувств. Или вы думали, я пошутил?

— Я, признаться, вам не поверила.

В его изумрудных глазах заплясали искорки.

— Ангел, вы вообще ничему не верите, ну так поверьте хотя бы тому, что вы самая очаровательная женщина из всех, кого я знал.

Боже, как ей хотелось в это поверить! Лорен почувствовала, что дрожит. Она поставила бокал и положила руки на колени. От нежного взгляда Алекса сердце у нее забилось сильнее. А уж когда он накрыл своей рукой ее руку, Лорен едва не ахнула от этого ласкового прикосновения. Его рука была такой большой и сильной. И такой надежной. Лорен не могла отвести от нее глаз. Какие у него изящные, длинные пальцы! А рубины на его запонках на фоне белых манжет похожи на капельки крови.

— Мне так хотелось, чтобы вы приехали сюда, но вовсе не из-за пари, — тихо произнес он. — Простите меня, но я должен был вас увидеть.

Чувства волной захлестнули ее.

— По-моему, мы с вами договорились… Собственный голос показался Лорен каким-то чужим.

— Видимо, мы с вами не совсем поняли друг друга, — сказал он, помолчав. — То, о чем вы говорите, для меня неприемлемо.

Лорен вздохнула, чтобы обрести равновесие.

— Разве мы с вами не пришли к выводу, что наши отношения бесперспективны? Леди Марлен…

— Нет, — перебил он ее, — хотя бы сейчас не надо об этом. Пусть сегодняшний вечер принадлежит нам двоим, вам и мне, Лорен… Всего один вечер.

Лорен понимала, что это безумие. Но сердцу не прикажешь. Лорен посмотрела на него. Ее поразило выражение его лица. Оно было серьезным и дышало страстью. Он взял ее руку в перчатке, поцеловал.

— Всего один вечер. Вы тоже этого хотите. Не меньше меня.

Не в силах произнести хоть слово, она снова посмотрела на его руку. Нет, она не хочет. Пусть он приведет сюда леди Пэддингтон. О Боже! Неужели она должна отказаться от счастья провести с ним этот вечер? Всего один и, быть может, последний? Ничего страшного с ней не случится. Вокруг люди. Всего один вечер, повторяла она про себя словно заклинание и вдруг схватила его руку и положила себе на колени.

— Всего один вечер, — прошептала она.

Алекс облегченно вздохнул и придвинулся к ней.

— Один благословенный вечер, ангел, — прошептал он, обдав ее горячим дыханием. Он отвел прядь волос с ее лба, и от этого прикосновения Лорен бросило в жар.

Она сжала его руку.

— Но здесь нельзя разговаривать, — нерешительно произнесла она. — А вы… э-э-э… вы играете на каком-нибудь инструменте? — вдруг спросила она.

Он усмехнулся и нежно погладил ее по руке.

— Я взял несколько уроков пения, но преподаватель уговорил матушку не выбрасывать деньги на ветер. Ни у меня, ни у двух моих братьев не было способностей к музыке, живописи или другим искусствам. Мы предпочитали охоту.

— У вас был старший брат, — заметила она.

— Да, Энтони. Он умер. Упал с лошади и сломал себе шею, — сказал он с горечью.

— Наверное, очень тяжело — потерять брата и сразу унаследовать столь высокий титул.

Алекс удивленно заморгал. Откуда она знает?

— Он был герцогом, — сказал Алекс, — я — вторым сыном. Это устраивало обоих. Иногда мне кажется, что я пока не совсем справляюсь со своими обязанностями.

Он удивился несвойственной ему откровенности, когда она спросила:

— Что вы делали?

Наверное, у него был удивленный вид, потому что она пояснила:

— Когда были вторым сыном.

— Гонялся то за одним, то за другим, — ответил он, поглаживая ее гибкое запястье.

— Гонялись? — повторила она.

— Умственная охота, — сказал он, улыбаясь, — поиски приключений.

— Ах да, «твоя погоня предвкушает зверя…» — Она слегка улыбнулась, вспомнив строку из Драйдена, и лицо ее вспыхнуло. — Не следовало бы вам говорить, но когда мы впервые встретились, я подумала, что вы, наверное, поднимались на горы.

Он не знал, была ли тому причиной бесценная возможность заглянуть на миг в ее мысли о нем или то, что он на самом деле поднимался на горы, но Алекс внутренне вздрогнул.

— Да, я не раз поднимался на горы, — отозвался он. Она радостно улыбнулась:

— Вот как?

Эта чарующая улыбка буквально сразила Алекса — как он жаждал ее увидеть! И он дружески усмехнулся:

— Простите, графиня, но неужели вы думаете, что герцог не в состоянии подняться на гору?

Она снова сверкнула улыбкой и наклонилась вперед, при этом взору Алекса открылась ложбинка между ее грудями.

— Я бы скорее предположила, что герцог может послать на разведку лакея.

— Не все герцоги полагаются в подобных делах на лакеев, — ответил он наставительно. — Некоторые получают удовольствие, экспериментируя сами. — Очаровательно покраснев, она бросила на него дерзкий взгляд. — А что делали вы до того, как вышли за вашего графа? — спросил он, гладя ее ладонь.

— Не знаю, — искренне недоумевая, она пожала плечами, — наверное, ухаживала за всеми. За Полом, за детьми, за животными. За дядей, когда он находил время побывать в Роузвуде.

— Ваш дядя-опекун? Кстати, я недавно познакомился с ним. Разве он не жил в Роузвуде вместе с вами?

— Он предпочитал континент. — Она снова улыбнулась. — Я полагаю, в условия этого дурацкого пари, ваша милость, не входит беседа о моем дяде.

Алекс кивнул, подумав при этом, сколько потребуется времени, чтобы узнать о ней все.

— Наверное, не входит. А вот называть меня по имени входит.

Лорен робко улыбнулась.

— Только на один вечер, Алекс, — прошептала она и, услышав звуки оркестра, повернулась к сцене.

На противоположной стороне залы миссис Кларк привычным движением руки раскрыла веер и наклонилась к тете Пэдди.

— Я вам говорила, — прошептала она. .

Тетя Пэдди тайком бросила взгляд на герцогскую ложу, делая вид, будто рассматривает обивку. В этот вечер графиня Берген была необычайно хороша и, как всегда, непосредственна, настоящее дитя природы.

— У вас слишком богатое воображение, — устало вздохнула тетя Пэдди.

— Согласитесь же, Клара. Вы только посмотрите, как он с ней разговаривает! Мне кажется, эта улыбка на его губах ни разу не исчезла с тех самых пор, как он вошел в ложу! И он не сводит с графини глаз. Говорю вам, Сазерленд необычайно увлечен ею.

— Ничего подобного! Он очень любит леди Марлен и с нетерпением ждет ее возвращения из Тэрритона!

— Вы знаете, что я права, но не хотите с этим согласиться, — фыркнула миссис Кларк. — Смотрите, он держит ее руку! — яростно зашептала она. Обе леди шумно вздохнули, когда герцог поднес к губам руку графини. — Это не похоже на дружеский интерес, если хотите знать, — пробормотала миссис Кларк.

— Не хочу знать. Не понимаю, зачем делать из мухи слона? — спросила Пэдди несколько обескураженно.

Миссис Кларк закатила глаза и принялась обмахиваться веером.

— Я знаю, вы обожаете герцога, Клара, но между ним и графиней Берген что-то есть. Ваш племянник Уэстфолл в этом просто уверен — вспомните, что он рассказывал о случае в парке. Почему, вы думаете, герцог посадил вас на этот вечер сюда? Он не зашел за вами, как обещал, и, уверяю вас, вовсе не из уважения к моим чувствам! А если не верите мне, взгляните на графа Бергена! Держу пари, он тоже не считает, что это дружеский интерес!

И они посмотрели в сторону соседней ложи, где с чопорным видом восседал подле лорда и леди Харрис граф Берген. Он не сводил глаз с графини Берген с тех самых пор, как занял свое место в начале представления.

— Бедняга! Он просто обожает ее, — грустно проговорила миссис Кларк.

— А она — его. Все знают, что она вскоре примет его предложение и вернется в свою любимую Баварию, — заявила Пэдди.

— Моя дорогая, — вздохнула миссис Кларк с таким видом, словно говорила с несведущим младенцем, — даже граф Берген знает, что она его не обожает. Она его терпит, я бы даже сказала, немного им увлечена, но обожает она вашего племянника.

Тетя Пэдди хмуро посмотрела на приятельницу.

— Вы ничего не знаете, Элизабет, и это так же верно, как то, что я живу и дышу. Господи, да ведь у него свадьба через три недели! Мой дорогой мальчик не глупец — он понимает, что обстоятельства для него складываются удачно, и не сделает ничего такого, чтобы поставить их под угрозу! Он просто из любезности сопровождает графиню Берген в оперу, вот и все!

— Уж кому-кому, Клара, а вам-то следовало бы знать, что для мужчины удачные обстоятельства не главное! Лорд Пэддингтон вряд ли ограничил бы себя вашим скромным состоянием, не так ли? Герцог мужчина, моя дорогая, мужчина, который пленился красавицей!

Женщины перевели взгляд на ложу герцога.

— Боже мой, — воскликнула миссис Кларк, — они в полном восторге друг от друга, не правда ли?

Лорен улыбалась, глядя в глаза герцога, а он… Даже Пэдди не могла отрицать, что он не сводит с нее глаз.

— Говорю вам, он обожает леди Марлен! — проговорила она уже не так уверенно и оскорбилась, когда миссис Кларк высокомерно вскинула бровь.

Глава 17

Как только занавес опустился под гром аплодисментов, Лорен вскочила с места, выражая свой восторг, а Алекс улыбнулся. Когда актеры, раскланявшись, удалились со сцены, а зрители стали покидать театр, Лорен с пылающим от волнения лицом повернулась к Алексу.

— Это было чудесно! — сияя улыбкой, сказала она. Алекс готов был на все, только бы увидеть ее такой радостной.

— Я рад, что вам понравилось.

Он предложил подождать, пока публика разойдется, и выпить еще по бокалу шампанского. Пока он наливал, Лорен смеясь сравнивала этот спектакль с теми, что ей приходилось видеть в Бергеншлоссе.

— Фрау Батенхорст, — рассказывала Лорен, — посчастливилось побывать в театре в Мюнхене, еще когда она была девушкой, и она считала, что актриса на сцене должна носить страусовые перья. Поэтому надевала их независимо от того, какую играла роль. Я, наверное, никогда не забуду этого зрелища — она играла жену бедного фермера, а страусовые перья торчали у нее отовсюду!

Лорен смеялась так заразительно, что Алекс тоже не сдержал смеха. Да, это был один из самых очаровательных вечеров в его жизни. Был до того самого момента, пока в их ложе не появился непрошеный гость.

— Графиня Берген!

Алекс оглянулся через плечо и нахмурился, увидев немецкого великана. Но когда Лорен приветливо улыбнулась ему, кровь у Алекса закипела.

— Магнус! — изумилась она. — Вот так сюрприз! Алексу показалось обидным, что она с такой легкостью обратилась к этому чудовищу по имени.

— Прошу прощения за вторжение, но я увидел вас вон оттуда, — сказал он, указывая куда-то в зал.

— Вот как, — покраснев, пробормотала Лорен. Берген перевел холодные синие глаза на Алекса и откровенно принялся его разглядывать, после чего заметил Лорен по-немецки, что не знал о ее дружеских отношениях с герцогом. Лорен вежливо засмеялась и объяснила тоже по-немецки, что находится в дружеских отношениях с его теткой, леди Пэддингтон, которая пошла с визитом в другую ложу. Граф понимающе ухмыльнулся, заметив, что леди Пэддингтон. СУДЯ по всему, ничего не знает об этой дружбе, поскольку просидела в другой ложе весь спектакль и только что ушла со своей спутницей.

Алексу страшно хотелось загнать графскую ухмылку ему в горло.

— Граф Берген, очевидно, не знает, что в Англии вдова может иногда появляться и одна, без компаньонки. Впрочем, немцы не отличаются особой проницательностью, — сдержанно добавил он, с удовлетворением заметив удивление на лице этого зверя, когда тот обнаружил, что герцог понимает по-немецки.

Лорен нахмурилась, глядя на Алекса, но это не вызвало у него раскаяния.

Зато вызвало гнев.

Граф угрожающе прищурился:

— Возможно, и так. Но немцы славятся… Rittertum… — Он замолчал, нерешительно взглянув на Лорен, подыскивая нужное слово.

— Рыцарством, — пробормотала она, бледнея.

— Рыцарством. Мы никогда не поставим женщину в двусмысленное положение, — заявил Берген.

— Неужели? А я полагаю, вы предпочитаете держать их постоянно в поле зрения и следить за каждым их шагом! — возразил Алекс с холодным сарказмом.

Лорен еще больше помрачнела.

— Вы преувеличиваете, ваша милость! Баварцы относятся к женщинам весьма почтительно, — сказала она, причем тон ее не соответствовал гневно-уничтожающему взгляду.

Гнев, не поддающийся никакому объяснению, закипел в жилах герцога. Он не мог смириться с тем, что она питает симпатию к этому чудовищу, в то время как сам он вынужден прямо-таки вымаливать у нее улыбку.

— Прошу прощения, графиня. Не знал, что в Баварии считается верхом благородства отнять наследство у молодой вдовы и отослать ее прочь. Возможно, именно в этом и проявляется рыцарство, — зло отпарировал он.

Лорен вскочила с кресла. Алекс, чувствуя неотвратимость взрыва, тоже поспешно поднялся. Он просунул руку Лорен под свой согнутый локоть и крепко прижал к себе, чтобы не дать Лорен уйти, если ей вздумается.

— Не глупите, Сазерленд, — проговорил граф, сжав кулаки. — Я не потерплю оскорблений с вашей стороны.

— Магнус! — тихо окликнула его Лорен. — Не обижайтесь, прошу вас, я ведь обещала Полу благополучно вернуться домой. Он рассердится, если узнает о публичной ссоре.

Берген, словно не слыша ее, с ненавистью смотрел на герцога.

— Магнус, пожалуйста, — умоляюще произнесла молодая женщина.

Мышцы его лица дергались. Помолчав, он с усилием сказал:

— Поговорим в другой раз. — И, бросив на Алекса уничтожающий взгляд, вышел из ложи.

— Всего хорошего! — сказала Лорен ему вслед и обратила на герцога такой пылающий взгляд, что тот буквально зажмурился. Она же выдернула руку из-под его локтя. — Вы просто невыносимы!

— Бога ради, что такого я совершил? Напомнил ему, что он вас выгнал из дома, а теперь преследует вас словно добычу? И это так сильно вас оскорбило, мадам?

— Да! Оскорбило! — сердито вскричала она. — Это не ваше дело, совершенно не ваше! Как вы посмели бросить ему вызов? И для чего? Чтобы публично его унизить? — Она протиснулась между креслами и хотела выскочить из ложи, но он удержал ее и заставил идти чинно, как и положено.

Алекс чувствовал себя виноватым, но не настолько, чтобы погасить в себе чувство мучительного разочарования.

— Прошу прощения, но этот вечер принадлежит мне, я выиграл его честно. И ваша постоянная тень не входит в программу!

— Вы не должны были его унижать!

— Вряд ли этого человека можно унизить, — спокойно возразил Алекс.

— А вы просто не умеете быть вежливым, — сердито бросила она. — Какое высокомерие! Алекс вздохнул:

— Вы говорите так, будто я оскорбил вашего возлюбленного. А может, он и есть ваш возлюбленный? И поэтому вы позволяете ему следовать за вами тенью? — Он улыбнулся, заметив кого-то из знакомых.

— Мой возлюбленный? — изумилась Лорен, изобразив на лице ледяную улыбку, в то время как они шли бок о бок к главной лестнице. — Не надейтесь, что я вам отвечу! Вы ничего не знаете обо мне, совершенно ничего! Вы властный, самоуверенный, наглый тип!

— Как я рада вас видеть, ваша милость! Надеюсь, у вас все в порядке?

— Добрый вечер, леди Фэрлейн, — мрачно улыбнулся Алекс. — Да, у меня все в порядке.

— Добрый вечер, леди Фэрлейн, — сказала Лорен.

— Графиня Берген, — довольно прохладно, как показалось Алексу, произнесла леди Фэрлейн.

Они поспешили вниз по лестнице, и он прошептал с беспечным видом:

— Продолжайте, прошу вас! Вы ведь еще не все сказали!

— Почти все! — задыхаясь, проговорила она, то ли сквозь смех, то ли сквозь слезы. — Я знала за вами многое, но что вы еще и жестоки!.. — Лорен улыбнулась приближающейся к ним пожилой чете.

— Теперь вы, вероятно, сказали все. И позвольте мне ответить вам, мадам, столь же искренне… — Он замолчал, поскольку чета подошла к ним.

— Добрый вечер, мистер Бартлет, добрый вечер, миссис Бартлет, — сказала Лорен.

Странно, заметил Алекс, отвечая на приветствие Лорен, миссис Бартлет почему-то вздернула подбородок.

— Слышал вашу речь в палате лордов, Сазерленд. Весьма вдохновенно! — разглагольствовал седовласый джентльмен, косясь на Лорен.

— Благодарю, — отозвался Алекс, недоумевая, почему Бартлеты с таким интересом рассматривают Лорен.

— Всего хорошего, графиня Берген, — сказал старик.

— Всего хорошего, — отозвалась та.

Алекс крепко схватил ее за локоть и подтолкнул вперед.

— Так вот, я — самое ужасное существо, на которое вы когда-либо имели несчастье обратить свой взгляд, а вы — самая упрямая, лицемерная маленькая… — Он остановился, потому что к ним подошел очередной джентльмен.

— Надеюсь, найду вас в «Уайт-клубе» на этой неделе. Я завербовал для вас сторонников в парламенте, старина, устроим, так сказать, встречу умов.

Услышав это, Лорен фыркнула, но Алекс предостерегающе погладил ее по руке.

— Давайте в четверг, лорд Хэнли?

— Прекрасно. Всего хорошего, ваша милость. — И он, улыбнувшись, откланялся, исподтишка бегло оглядев Лорен.

Алекс не совсем деликатно подтолкнул молодую женщину к приближающемуся лакею.

— Красный плащ, пожалуйста.

Алекс огляделся и посмотрел на Лорен.

— Лицемерная маленькая кокетка. Скольких мужчин вы заарканили, Лорен? Сколько сердец велите подать вам на блюде, когда…

— Я вовсе не кокетка! — возмутилась она.

Лакей уже держал наготове ее плащ, и Алекс неохотно отпустил Лорен. Он настороженно наблюдал за ней, надевая пальто и беря у лакея цилиндр; потом взял Лорен за руку и вывел из театра.

— Это ваше глубокое заблуждение. Для вас мужчина все равно что бумажный змей. Вы тащите его за собой словно на веревке. Иисусе, сколько их было? Я даже сбился со счета! Голдуэйт, Уэстфолл, ван дер Милл, этот грубиян Гнус… А я, дурак, только и делаю, что ищу встреч с вами… Наверное, я сошел с ума!

Алекс поднял голову. Моросил дождик. Вздохнув, он увлек Лорен за собой вниз, где их ждал экипаж. Лорен не произносила ни слова. Алекс с опаской поглядывал на нее; она смотрела прямо перед собой, но он заметил, что в глазах ее блестят слезы.

— О Боже, — тяжело вздохнул он. — Лорен…

— Я не кокетка. И никогда никого не обманывала, — сказала она дрогнувшим голосом.

Эти слова были хуже пощечины. Направляясь к веренице экипажей, Алекс ускорил шаги и чуть ли не тащил Лорен за собой.

— Не плачьте! — умолял он ее.

— Я знаю, вы мне не верите, но вы не понимаете и никогда не поймете, — бормотала она, едва поспевая за ним и спотыкаясь.

Алекс сделал знак кучеру.

— Мне не нужны поклонники! Я не хотела ехать в Лондон, но у меня не было выбора! Мне хорошо в Роузвуде, и я вернусь туда, как только смогу, может быть, даже завтра!

Кучер распахнул дверцу, Алекс подхватил Лорен и усадил в карету. Она обеими руками ухватилась за стенки экипажа по обе стороны узкого проема, не давая Алексу протолкнуть ее внутрь и глядя на него через плечо.

— И я не просила вас искать со мной встреч. Что бы вы об этом ни думали!

Кучер нервно наклонил голову. Меньше всего ему хотелось сейчас находиться здесь. Алексу тоже. Тем не менее он подтолкнул Лорен, и она буквально влетела в богато отделанный экипаж. Алекс легко вскочил на подножку, после чего громким голосом дал кучеру указания, плюхнулся на сиденье и захлопнул дверцу.

Лорен упала на руки и на колени, потом поднялась и устроилась на бархатном сиденье, тихонько бормоча что-то и глубоко дыша, чтобы сдержать рвущиеся наружу рыдания.

— Лорен, ради Бога, прошу вас, не плачьте. Я не хотел…

— Я никого не тащу на веревке. Итан — вот кто их поощряет, а я — никогда, — пролепетала она. — Он хотел бы выдать меня за какого-нибудь толстосума и не отстанет, пока я не соглашусь, потому что это единственный выход для Роузвуда. Но у меня свое мнение. Мы можем торговать, например, молоком и шерстью, и мне вовсе не нужно выходить замуж, — сказала она жалобно. — Я объяснила Магнусу, что не выйду за него, но он тешит себя надеждой, что я передумаю…

Если бы это только было возможно, Алекс избил бы себя. Он ревновал к Бергену безо всяких на то оснований, нес всякую чушь, не говоря уж о том, что был несдержан в выражениях. Экипаж тронулся, и Лорен схватилась за спинку сиденья. Она выглядела такой несчастной, что Алекс, не удержавшись, обнял ее.

Она не противилась.

— Видит Бог, я не хотел огорчать вас, — прошептал он.

— Вы не можете меня огорчить. — Она презрительно фыркнула и тут же смахнула слезу.

Он поднял за подбородок ее лицо и заставил посмотреть на себя.

— Мне очень жаль, — сказал он. — Я дурно поступил — даже по отношению к Гнусу. Но я обезумел от… Проклятие, я сам не знаю, почему веду себя столь безрассудно, но я не могу… не чувствовать того, что чувствую. Господи, Лорен, я хочу вас, вы понимаете? Я хочу вас так, как никого никогда не хотел… — Он умолк, ужаснувшись собственным словам.

Ошеломленная Лорен закрыла глаза, губы ее дрожали. Этого Алекс уже не мог вынести и нежно поцеловал ее в лоб. Услышав, что она снова заплакала, он наклонился, чтобы поцеловать ее в губы. Мягкие, влажные, солоноватые на вкус, необычайно соблазнительные. Когда он прильнул к ним своими губами, Лорен тихо вздохнула.

От этого вздоха в нем проснулось безумное желание. Его язык скользнул между ее губами и проник внутрь. Лорен обхватила пальцами его запястье, и этого оказалось достаточно, чтобы Алекс потерял контроль над собой и все его разумные доводы рухнули. Не слушая слабого голоса совести, он привлек Лорен к себе, в то время как его губы яростно овладевали ее губами.

Она буквально растворилась в его объятиях, тела их слились. Лорен все явственнее ощущала его мужское достоинство, которое увеличивалось с каждой секундой. Алекс не отрывался от ее губ, и она отвечала на его поцелуи. Одной рукой он крепко прижал ее к своему мужскому достоинству, рвавшемуся наружу, а другой ласкал ее грудь, в то время как Лорен все крепче и крепче прижималась к нему. Сорвав с рук перчатки, он ни на миг не выпускал ее из объятий, опасаясь, как бы она не растворилась в подушках, на которых они лежали, даже не заметив, когда приняли горизонтальное положение. Распаляясь все больше и больше, Алекс скользнул рукой в вырез ее платья и принялся гладить сосок. Лорен застонала от удовольствия.

Тут Алекс вернулся с неба на землю и, собрав всю свою волю, остановился. Он медленно поднялся и посмотрел на нее. Грудь ее вздымалась с каждым тяжелым вдохом. Гардения была смята. Проклятие, как он хочет эту женщину! Но он не станет брать ее прямо в экипаже, как уличную девку. Он обхватил ладонями ее лицо, нежно поцеловал в лоб и помог ей сесть.

Ее сапфировые глаза казались почти черными, когда она провела дрожащей рукой по распухшим губам. Непослушная прядь упала ей на лицо. Алекс был на пределе. Но разум взял верх над страстью. А ведь чего проще отвезти сейчас Лорен в дом его матери на улице Беркли, где сейчас никто не живет, и удовлетворить свое желание. Встревоженный, он отогнал эту мысль и пересел на противоположное сиденье.

— Я и не знала, что поцелуй может быть таким, — прошептала Лорен.

«Я тоже», — подумал он в отчаянии.

— Лорен… — пробормотал он, проведя рукой по волосам. — Я не должен был… вы заслуживаете лучшего, — проговорил он с трудом.

Она не отвечала, и он в полной растерянности наклонился, чтобы найти свой цилиндр.

Она не ответила потому, что удивилась — что может быть лучше такого поцелуя. Она была просто ошеломлена ощущениями, которые испытала, а потом жарким пламенем, вспыхнувшим в ней. Когда он прикоснулся губами к ее губам, ей показалось, будто по телу ее пробежал электрический ток, лишивший ее способности здраво мыслить. Она все еще чувствовала себя во власти желания, а губы горели от поцелуя.

Лорен отбросила непослушную прядь волос и, с грустью заметив, что гардения измята, попыталась расправить ее. Она упорно не смотрела на Алекса, отчаянно пытаясь преодолеть охватившие ее чувства. Она и представить себе не могла, как сильно влечет ее к Алексу, и страх потерять его стал еще мучительнее и реальнее.

Этот страх стал настолько реальным, что она готова была на все, лишь бы познать любовь Александра Кристиана. Господи, через два месяца ей исполнится двадцать пять, а она еще ни разу не испытала того, к чему так мучительно стремилось ее тело! Когда карета повернула на Рассел-сквер, ее охватила паника. Возможно, такого случая ей больше не представится, и она никогда не испытает подобной страсти. Эта единственная возможность теперь ускользает от нее с каждым стуком лошадиных подков по мостовой. Она сойдет в могилу, так и не познав радости с тем, кого безумно любит, если не сделает чего-нибудь прямо сейчас. Сию минуту.

— Алекс!

Он резко поднял голову, пытаясь заглянуть в ее глаза и изо всех сил сжимая свое колено, чтобы не прикасаться к ней. Не испытывать судьбу.

— Алекс! — повторила она с нотками отчаяния в голосе.

— Что случилось, милая? — тихо спросил он.

От этого ласкового обращения сердце у нее учащенно забилось. Она посмотрела на развязавшиеся концы его шейного платка, боясь вслух высказать свои мысли. Но Боже, он разбудил в ней желание, которое она не может осуществить без него и вообще толком не знает, что это такое. Она подняла глаза, встретилась с ним взглядом. Только распутной женщине такое может прийти в голову, тем более что Алекс помолвлен! Но еще не женат. Неужели это на самом деле так ужасно? Неужели всего одна ночь обречет ее на вечное проклятие? Впрочем, это не важно. Всего одна ночь, а там будь что будет. Она готова на все, на любые страдания. Эти мысли заставили Лорен густо покраснеть, и она как-то неуверенно улыбнулась.

Алекс вскинул бровь.

— Вы мне… э-э-э… вы мне покажете? — проговорила она задыхаясь.

Вторая бровь Алекса поднялась до уровня первой.

— О чем вы, любимая? — осторожно спросил он. Она нервно откашлялась и продолжала:

— Покажете мне… как… любить.

Высказав наконец свое желание вслух, она густо покраснела. Но как это ни странно, Алекса ее распущенность не возмутила. Наоборот, его глаза мгновенно потемнели. Видимо, он был во власти того же желания, что и она.

— Лорен…

— Покажите мне, — прошептала она, на этот раз уже более настойчиво, чтобы не позволить приличиям встать на ее пути. Алекс, казалось, заколебался; Лорен порывисто нагнулась к нему и накрыла его руку своей рукой. — Всего одна ночь, помните?

Апекс отпрянул, боясь, что неправильно понял ее, и в то же время, что понял ее правильно. Было бредом, безумным бредом даже предположить такое, но ее глаза излучали сияние, казалось, исходившее из самых глубин ее души, и манили его. Он стиснул зубы, борясь с яростным желанием, от которого у него явно разыгралось воображение.

— Прошу вас! — прошептала она, словно желая уверить его, что это не иллюзия, и тут он, окончательно потеряв голову, резко распахнул окошечко в потолке:

— Бриансон! Беркли-стрит, четырнадцать!

Она улыбнулась — почти с благодарностью, как ему показалось, — и он едва не пал к ее ногам. Усадил Лорен к себе на колени, поцеловал ее руку и стал медленно стягивать с нее перчатку. Какое безумие! Ведь он герцог! Джентльмен, Господи Боже ты мой! Но доводы разума уже не могли его остановить. Ростки совести, пытавшиеся укорениться в его душе, были выкорчеваны. Ничто в мире не существовало для Алекса в этот момент. Только Лорен.

Проклятие, кажется, они никогда не доберутся до Беркли-стрит.

Лорен была словно во сне. Он медленно снял с нее перчатки, целовал ее руки, запястья, потом шею и губы, так что она уже не могла ни дышать, ни думать. Когда карета остановилась, времени на размышления не оставалось — он взял ее на руки, вынес из экипажа и велел Бриансону ехать домой. Бережно закутав ее полами своего пальто, он поспешил к входной двери. Дом, в который он привез ее, был темным; он поставил ее на ноги только для того, чтобы достать ключ из-под плиты, потом увлек ее за собой и быстро закрыл дверь.

Оказавшись внутри, он шарил в поисках свечки, в то время как Лорен стала задыхаться от страха. Когда зажглась единственная свеча, Лорен охватила паника. Он взглядом искал ее в темноте и, найдя, успокоил улыбкой. Не говоря ни слова, Алекс протянул ей руку. На какое-то мгновение Лорен заколебалась. Нет, она хочет этого. И Лорен робко положила руку в его ладонь.

— Лорен… если вы передумали, ничего страшного, — сказал он.

К своему великому удивлению, она улыбнулась и покачала головой.

— Я ничего не могу с собой поделать. Поверьте, я старалась, — шепотом призналась она.

Какое-то время он стоял, скользя взглядом по ее телу. Потом стал медленно подниматься по лестнице, уходящей спиралью в темноту, и крепко держал Лорен за руку. Мысли ее мчались гораздо быстрее, чем ноги, борясь с совестью, которой противостояло желание быть с ним.

Чтобы снять с нее напряжение и помочь освоиться, он завел разговор о доме, который постоянно пустует, о бесконечных семейных дебатах касательно дальнейшей его судьбы. Они шли по темному коридору второго этажа, миновали, как показалось Лорен, две-три двери и наконец у очередной остановились. Алекс открыл ее, вошел и увлек за собой Лорен.

Она могла бы попросить отвезти ее домой. Пока еще не поздно. Он поставил подсвечник на стол и повернулся к ней. Ее опять стала бить дрожь; страх возобладал над желанием, страх перед неведомым и перед последствиями.

— Вы дрожите. Вы уверены, что хотите этого? — мягко спросил он.

Сердце ее билось уже у самого горла. Тысячи «нет» замерли на губах, их убило томление, которое она чувствовала с того дня, как они впервые встретились в Роузвуде.

— Ах, Алекс, — вздохнула она, — я просто хочу узнать… то есть я должна узнать… я понимаю, вам это кажется странным, очень неприличным, но я ничего не могу объяснить, верьте мне, это вот здесь, — она указала дрожащей рукой на свой живот и грудь, — и я не могу избавиться от этого сама, как бы ни пыталась. Я чувствую это всякий раз, когда смотрю на вас.

Он просунул руки под ее плащ и ласково погладил ее плоский живот.

Стоило ему к ней прикоснуться, как ее сразу бросило в жар.

— Я… ах, я думала, что заболела, но не могла вспомнить, чтобы когда-нибудь чувствовала нечто подобное, понимаете… — Она замолчала, потому что его рука скользнула к ее груди. А другая его рука скользнула под ее плащ, обвила талию и притянула к себе. — Я не думала, что это настоящая болезнь, но предположила несварение желудка, хотя это маловероятно, потому что я сегодня почти ничего не ела, — лепетала она.

— Не думаю, — пробормотал он, слегка при этом улыбаясь, — что это несварение желудка. — Он покусывал ее шею, отчего ее опять охватила дрожь. — Я знаю, что вас беспокоит, ангел, это наше немыслимое желание, которое мы пытаемся отрицать. Если вы мне позволите, я все устрою. — Он покусал ее ушную мочку, потом взял в рот ее ухо. Она резко вдохнула воздух, и он поднял голову. — Мы не будем делать ничего такого, чего вам не хочется, Лорен. Мы можем остановиться в любой момент.

Это была чудовищная ложь, и Лорен не поверила.

— Алекс, — прошептала она, бросаясь очертя голову в ситуацию, которую сама же и создала, — пожалуйста, покажите мне.

Он застонал, схватил ее на руки и понес к кровати. Сдернул пыльное покрывало и вместе с Лорен упал на постель. Он привлек Лорен к себе и жадно приник к ее губам. Снял с нее плащ, вытащил из волос шпильки. Лорен ласково провела руками по его груди и плечам, ощущая под шелком рубашки крепкие мускулы.

Волосы ее разметались, когда он ловко расстегивал платье. Оно исчезло вместе с его фраком, жилетом и рубашкой. Развязав ленточки на ее сорочке, он добрался до груди и теребил сосок, пока он не затвердел, после чего обхватил его губами. Лорен застонала и потянулась к нему.

Она стала ерошить его густые волосы, все сильнее, все яростнее, млея от его ласк. Он не мог оторваться от ее грудей, то припадал к ним губами, то легонько водил пальцем вокруг соска. От нахлынувших ощущений, еще неведомых ей, Лорен задыхалась и с трудом сдержала крик, когда рука Алекса скользнула к пушистому треугольнику, а пальцы слегка пощекотали лоно.

— Бог мой, как ты красива, — шептал он.

Вдруг Лорен испугалась. Господи, что он с ней делает? Но в этот момент Алекс нежно поцеловал ее губы, и страх отступил.

— Ангел, — прошептал он. — Господи, как я тебя хочу. Он сбросил брюки, но все еще не решался войти в нее. Лорен приподнялась на локтях.

Алекс замер, посмотрел на нее. На ее роскошные волосы, которые рассыпались по плечам, на великолепные груди. Ее глаза излучали мягкое сияние. Сердце у Алекса гулко стучало. Никогда еще он не желал женщину так сильно. Никогда не стремился отдать ей всю свою страсть, доставить наслаждение, какого она еще не испытала. В этот момент Лорен нежно коснулась пальцами его губ.

Не в силах сдерживать бурлящую в нем страсть, Алекс вошел в нее и стал овладевать ею медленно, осторожно. Ее тело отвечало на каждое его движение, и это сводило его с ума.

— Посмотри на меня, милая, — севшим от страсти голосом попросил Алекс. Он двигался все быстрее, все глубже проникая в ее горячее лоно.

Вскрикнув от боли, Лорен спрятала лицо у него на груди.

Алекс был ошеломлен, когда понял, что лишил ее девственности. Он опустил ее на постель, бормоча извинения за причиненную боль и обещая, что это больше не повторится. Подумать только! Вдова — и вдруг девственница! Господи, что он натворил?

Лорен не заметила его замешательства и, когда боль утихла, прильнула к нему. Он застонал и снова вошел в нее, осторожно, чтобы не причинить ей боль, в то время как его пальцы щекотали ее сосок. От этой ласки Лорен пришла в неистовство и, забыв обо всем на свете, стала двигаться вместе с Алексом. Дело близилось к финалу, и Лорен казалось, что еще немного, и она взорвется.

— Пусть это случится, ангел, — шепнул он ей на ухо, — пусть случится.

Судорога пробежала по телу Лорен, и оно стало невесомым. Она словно парила в высоте, в то время как Алекс все настойчивее овладевал ею. Наконец он издал стон, низкий, гортанный, и откинулся на подушки.

— Алекс, — прошептала Лорен, счастливо улыбаясь. Он ответил ей улыбкой и погладил по щеке. Она и представить себе не могла такой близости между мужчиной и женщиной, и глаза ее наполнились слезами. Алекс обхватил ее лицо ладонями.

— Я сделал вам больно, да, дорогая? Но я не знал! Почему вы мне не сказали?

Она засмеялась, но из глаз ее катились и катились слезы.

— Ах, Алекс, я так рада, что это были вы, — пробормотала она, наматывая прядь его волос себе на палец. — Я ужасно боялась, что никогда не узнаю вас, — едва слышно произнесла она, чувствуя, как разливается по телу тепло. — Но мне отчаянно этого хотелось.

Он в изумлении смотрел на нее. Она засмеялась, уткнувшись губами ему в шею; никогда еще она не чувствовала себя такой сильной и уверенной в себе. Боже, она обожает его.

— Я люблю вас, Алекс! Люблю с того дня, когда из-за вас Люси чуть не убила меня. И я не могла противиться этой любви! Она снова засмеялась. — Я пыталась, правда, пыталась, но не смогла.

Ошеломленный этим признанием, Алекс крепко обнял ее. Он был тронут ее искренностью и в то же время удивлен. Господи, он совершенно уверен, что любит ее так же искренне.

И это усложняло ситуацию, особенно теперь, после того, что между ними произошло. Но он прогнал эти мысли из головы.

— Вы самая красивая женщина во всей Англии, ангел. Злой маленький ангел. Вы мне очень нужны. Она улыбнулась:

— Я действительно вам нужна, Алекс?

— Я говорю от чистого сердца, дорогая, — ответил он, удивившись собственному признанию.

— На… на одну ночь? — нерешительно спросила она, водя пальцем по его подбородку. Господи, знала бы она!

— На всю жизнь.

Лорен откинулась на подушку. Он не сводил с нее глаз, гладя ее атласные волосы.

— О чем вы думаете?

— О том, как жестока жизнь.

Он долго молчал. Что будет дальше? Он может иногда наезжать в Роузвуд или время от времени они будут тайно встречаться в Лондоне. Она смотрела на полог пустыми глазами, слезинка скатилась по ее щеке. Нет, он не допустит, чтобы жестокая реальность нарушила волшебство, связавшее их. Он наклонился и поцеловал ее в кончик носа.

— Я что-нибудь придумаю, Лорен. Найду какой-нибудь выход. — Стараясь ее утешить, он потянулся к ее губам.

Они снова ласкали друг друга, охваченные безумной страстью, но когда часы на камине пробили три, Алекс спустился с неба на землю и, оторвавшись от Лорен, поднялся с постели.

Они ехали к Рассел-сквер в полном молчании. Алекс обнял ее, а Лорен положила ему голову на плечо. Улыбка не сходила с ее губ, и Алекс не мог оторвать глаз от красавицы, которую держал в объятиях. То, что произошло между ними, было самым совершенным телесным актом любви, который он когда-либо испытал в своей жизни. Женщины и раньше пылко отвечали на его ласки, но ни одна не вознесла его к вершинам истинного блаженства. Он лишил ее девственности. Стал ее первым мужчиной. Сам этот факт потряс Алекса. В нем заговорило мужское начало. Своего рода гордость. Лорен принадлежала ему. Только ему.

Когда карета остановилась на Рассел-сквер, в глазах Лорен появилось какое-то странное выражение. И Алекс, вдруг ощутив, что теряет ее, занервничал. Ведь он даже не успел сказать Лорен, что в иные моменты сгоряча говорил ей обидные вещи. Что никогда плохо не думал о ней.

— Лорен, нам нужно поговорить. Я…

— Я люблю вас, Алекс. И не надо ничего говорить, — прошептала Лорен. — Я знаю, какова правда, но эта ночь принадлежит нам. Пожалуйста, не нарушайте очарования.

И столько мольбы было в ее взгляде, что Алекс не посмел возразить и с тяжким вздохом вышел из кареты. Затем помог выйти Лорен. Она бросила взгляд на особняк, и Алекс снова почувствовал, что теряет ее. Он в отчаянии схватил ее за руку.

— Я должен вас снова увидеть. — Она хотела что-то сказать, но он не дал ей. — Выслушайте меня. Я только хочу… — Слова замерли у него на устах. Чего он хочет? Черт побери, чего же он все-таки хочет? — Давайте встретимся завтра, — взволнованно проговорил он. — Сад Воксхолл, девять часов, маленький фонтан у входа. Вы знаете этот фонтан? Скажите Хиллу, что хотите навестить леди Дарфилд. Обещайте, что придете. — Он говорил быстро, взволнованно, сердце сжималось от безотчетного страха. Страха потерять то, что он обрел нынешней ночью.

— Я непременно приду, — прошептала Лорен и, став на цыпочки, поцеловала его в уголок рта.

Потом усмехнулась, высвободила руку из его пальцев, повернулась и решительно направилась к двери.

— Не опаздывайте! — громко прошептал он ей вслед.

Она бросила ему через плечо манящую улыбку и покачала головой. Он смотрел, как она быстро идет по дорожке и входит в дом, и воспоминание об этой улыбке навсегда врезалось ему в память. Как странно, подумал Алекс, ведь он с радостью вынесет адский пламень, лишь бы увидеть хотя бы мельком эту улыбку. Какая ирония судьбы, что он так далеко зашел.

Глава 18

Охваченная блаженством, Лорен вошла в темный вестибюль и тихонько закрыла за собой дверь. Никогда еще она не была так счастлива. Ничто не предвещало этого волшебства — быть любимой Алексом; при восхитительном воспоминании об этой любви она ощущала покалывание во всем теле. Лорен выскользнула из плаща и потерлась о него щекой, вспоминая прикосновения его рук.

— Понравился спектакль?

Она испуганно повернулась и уронила плащ. Рядом с доспехами в тени стоял Пол.

— Ты меня испугал! — Она с улыбкой наклонилась за плащом.

Пол оставался серьезным.

— Берген ждал тебя, пока не стало ясно, что из оперы ты не вернешься домой. Где ты была? — спокойно спросил он.

— Э-э-э… на вечеринке у Харрисона Грина, — солгала она, а потом быстро спросила: — Где Итан? Лицо Пола выражало крайнее недоверие.

— В постели. Он быстро утомился, раскудахтавшись о пяти тысячах фунтов годового дохода герцога.

— Вот как, — тихо отозвалась она.

— Когда ты уезжала из дому, я был уверен, что герцог тебя совершенно не интересует. Более того, что ты относишься к нему с неприязнью.

— Вечер прошел лучше, чем я ожидала, — пробормотала она. — Я отлично провела время, Пол, — сказала она, сознавая, что улыбается слишком радостно.

— Понимаю, — сказал он, и на мгновение Лорен показалось, что он действительно все понимает. Он молча смотрел на нее. Видел ее насквозь. Она смущенно повернулась и аккуратно повесила плащ на крючок. Пол устало вздохнул. — Лорен, ты осознаешь, что делаешь?

Нервно засмеявшись, она обернулась к нему.

— А что я делаю?

— Магнус — хороший человек. Он по-настоящему заботится о тебе.

— Господи, Пол, о чем ты говоришь? Он вышел из тени.

— Я хочу видеть тебя счастливой. Магнус — хороший человек. Он будет уважать тебя.

Лорен все еще была под впечатлением прошедшей ночи, и от слов Пола, которых она никак от него не ожидала, мысли у нее закружились волчком.

— Мы говорим об одном и том же Магнусе? — спросила она. — О графе Бергене из Баварии? Том самом, кого ты презираешь?

— Я его больше не презираю.

— А я презираю, — резко возразила она и направилась к лестнице.

Пол больно схватил ее за запястье, когда она хотела пройти мимо него.

— Лорен, он женится на Марлен Риз. Это вопрос решенный. Ты только навредишь себе всеми этими глупостями! Испуганная Лорен вырвала руку.

— Ты слишком далеко заходишь в своих предположениях, Пол! Разве не ты заключил это дурацкое пари? Разве не ты уговорил меня поехать в театр? А теперь упрекаешь в том, что я хорошо провела время?

Пол покачал головой, пропустив ее слова мимо ушей.

— Выслушай меня! Итан растратил наши деньги. Через две недели мы возвращаемся в Роузвуд. Если ты не примешь предложения Бергена, другого может и не быть! По крайней мере с ним ты будешь жить в почете и довольстве!

Она с горечью рассмеялась:

— Боже мой, ты так боишься, что твоя сестра останется незамужней?

— Это смешно! — бросил он, потом взял себя в руки и смущенно оглядел неприбранный вестибюль. — Я хочу, чтобы тебе было хорошо, — продолжал он спокойно. — Я вложил деньги в акции и ценные бумаги и очень надеюсь, что теперь смогу позаботиться о Роузвуде. Понимаешь? Тебе не придется больше работать там в надежде встретить человека, который примет детей. Берген принимает их. Я думал об этом — мы можем указать в брачном контракте, что ты будешь жить по полгода в Роузвуде каждый год. Это неплохое решение проблемы, и это лучшая партия, на которую ты можешь рассчитывать.

Услышав это, Лорен споткнулась и налетела на стену; две сабли, висевшие крест-накрест у нее над головой, зазвенели.

— Ушам своим не верю! Эти дети для меня — не бремя, я их люблю! И ты это знаешь! Сам посуди, Пол, не мне пришло в голову отправиться в Лондон искать себе мужа, это ваша с Итаном идея! Возможно, Магнус для меня хорошая партия, на лучшую я не могу рассчитывать, но я не люблю его!

Пол стиснул зубы так, что напряглись мышцы подбородка. Он хотел взять сестру за руку, но та быстро отпрянула.

— Забудь о Сазерленде, Лорен. Я не хочу, чтобы ты страдала из-за него!

— И все делаешь, чтобы я не страдала! — отпарировала она и взбежала вверх по лестнице прежде, чем он успел испортить ее чудесную ночь. Лорен проснулась в полдень и улыбнулась льющимся в окно солнечным лучам. Все ее мысли были об Алексе. Во сне она заново пережила каждый миг того, что произошло между ними. И сейчас при воспоминании об этой восхитительной ночи слегка покраснела. Ей не терпелось снова увидеть его; она соскочила с кровати, взглянула на каминные часы и тяжело вздохнула. Она не вынесет такого долгого ожидания! Подбоченившись, она продолжала смотреть на часы, размышляя о том, как бы скоротать время.

Совершая утренний туалет, она решила посетить больницу, после чего заехать к Эбби, быть может, та соорудит из ее волос что-нибудь необыкновенное. А потом — потом она встретится с любовью всей своей жизни в саду Воксхолл.

По телу ее пробежала дрожь, когда она вспомнила, как настойчиво он просил о встрече, как умолял не опаздывать. Пол очень ошибается! Алекс чувствует то же, что и она, и обещал найти выход для них обоих.

О Боже! Она замерла, глядя на свое отражение в зеркале, потому что неожиданно почувствовала свою вину. Ей было очень жаль Марлен, но она ничего не могла сделать.

Моя любовь моим владеет сердцем, А я — ее: таков был наш обмен… — прошептала она.

Кто может с точностью предсказать, куда упадут стрелы любви? Здесь нет ее вины. Все получилось само собой! И Марлен сможет это понять.

Она пожала плечами и продолжала одеваться, радостно напевая песенку из «Двух веронцев».

Все еще напевая, она вошла в столовую и широко улыбнулась Магнусу и Итану. Встретив мрачный взгляд Магнуса, дерзко вскинула голову.

— Вот она, посмотрите на нее! Я знал, что девочка принесет мне хороший годовой доход! — ликующе проговорил Итан, засовывая в рот кусок хлеба с маслом.

Магнус ничего не ответил, продолжая пить чай; его ледяные синие глаза следили за каждым движением Лорен.

— Дядя, о чем это вы? — со смехом спросила Лорен, чувствуя, что ее радость несколько неуместна, и села напротив Магнуса, внимательно изучая узор на его чашке.

— О том, что обсуждали нынче утром в клубах! Сазерленд в опере с графиней Берген! — беспечно продолжал Итан. Эта фраза мгновенно отрезвила молодую женщину; рука ее замерла на чайнике, и она бросила на дядю быстрый оценивающий взгляд.

— Что вы имеете в виду?

— Весь город об этом говорит! — ответил тот, прожевывая толстый кусок ветчины.

Лорен с мрачным видом налила себе чаю и добавила сливок.

— А что в этом особенного? — спросила она наконец. — Уверена, у его милости много знакомых женщин.

— Дело в том, какие он к вам питает чувства, — ответил Магнус по-немецки; тон его был таким же ледяным, как и взгляд.

— Что вы хотите этим сказать? — взволнованно спросила она.

— А то, что чувства у него к вам совершенно определенные. Он хочет овладеть вами. После вчерашнего вечера многие считают, что герцог вскоре добьется своего. Если уже не добился.

Лорен была уязвлена. Она осторожно положила ложку на блюдце с отбитым краем и откинулась на стуле.

— Что он сказал? — осведомился Итан.

— Сказал, что все говорят о моем появлении с герцогом в опере, — пробормотала она.

— Признак того, что семье Хиллов повезет! — с воодушевлением заявил дядюшка.

Магнус нетерпеливо взглянул на него; тот подбирал остатки яичницы кусочком хлеба.

— Милорд, мне хотелось бы поговорить с вашей племянницей наедине, — сказал Магнус по-английски.

— Конечно, конечно, — усмехнулся Итан и встал из-за стола. — Можете славно поболтать вдвоем! — загоготал он и заковылял к двери.

Магнус ждал, пока Итан уйдет, и смотрел на Лорен с самым зловещим выражением, какое она когда-либо видела на его лице. Молодая женщина робко улыбнулась.

— Жареного хлеба? — спросила она запинаясь. Он зарычал и вскочил из-за стола, грохнув стулом о сосновый пол, после чего, сжав руки за спиной, заходил по комнате.

— Я сделал вам достойное предложение, — заговорил он по-немецки. — Весьма достойное. И все же вы снова и снова откладывали решение…

— Я не откладывала решение, я отказала вам, Магнус, — заявила она.

Он остановился, пронзив ее яростным взглядом.

— Пожалуйста, разрешите мне закончить. Я спрашивал себя, почему вы откладывали решение, — продолжал он. — Неужели надеялись получить более достойное предложение? Неужели вы так наивны, что считаете свое положение благополучным? Но теперь я понял — вы мечтаете об этом герцоге, не так ли? Детские мечты…

— Как вы смеете! — возмущенно воскликнула она. Он устремил на нее мрачный, уничтожающий взгляд.

— Я не осуждаю вас, Лорен. Со всяким бывает. В молодости я мечтал о женщине, стоявшей гораздо выше меня на общественной лестнице, и в конце концов понял, что вскружило мне голову, — мечта…

— Я не тешу себя мечтами!

Он перегнулся через стол, сверля ее взглядом.

— Не заблуждайтесь, это мечта! Этому человеку вы нужны только для одного — согревать его постель! А вы не юная девица, у которой в запасе много времени, чтобы предаваться грезам. Вам нужен муж, и я предлагаю вам хорошую партию, богатую жизнь и уважение.

— Уважение?

Граф медленно выпрямился.

— И… привязанность, — тихо добавил он. — Я очень привязан к вам, Лорен. Я восхищался вами с тех пор, как наши пути пересеклись в Бергеншлоссе.

Она хотела сказать, что его поведение в Бергеншлоссе говорило совсем об обратном, но он жестом остановил ее.

— Я не прошу отвечать мне взаимностью. Я не слеп и понимаю, что сердце ваше не свободно. Прошу только, чтобы, став моей женой и взяв мое имя, вы уважали меня. Как уважали моего дядю. Я же, в свою очередь, буду с уважением относиться к вашим чувствам.

У нее перехватило дыхание. В голове промелькнули самые противоречивые мысли. Возникло знакомое ощущение нежности к этому человеку. То, что он соглашался жениться на ней без всякой надежды на взаимность, глубоко тронуло Лорен.

— Магнус, я…

— Не отвечайте сейчас, — перебил он ее, — подумайте над моими словами. И не позднее чем завтра дайте окончательный ответ. Я больше ни дня не останусь здесь, не стану хватать, вас за юбку, словно собака, — с отвращением произнес он.

Он обошел вокруг стола и остановился перед ней.

— Безотносительно к тому, что вы решите, будьте очень осторожны! Не морочьте себе голову — сегодня говорят о вас, а не о нем. Эти люди загрызут вас насмерть.

— Вы преувеличиваете, — слабо возразила Лорен. Он вздохнул:

— Вы не знаете, что такое Англия. Здесь, в этом узком кругу, не терпят неосмотрительного поведения. С вами будут обращаться так, словно вы не больше чем грязь под ногами.

Лорен молчала, глядя на свои руки, лежащие у нее на коленях, не придав особого значения его угрозам. В конце концов, она всего лишь побывала в опере. Он просто пытается запугать ее, чтобы она согласилась на его предложение.

— Подумайте о том, что я сказал.

Он осторожно провел ладонью по ее волосам — неожиданное проявление нежности с его стороны — и, не сказав больше ни слова, вышел.

Когда дверь за ним закрылась, Лорен почувствовала себя совершенно разбитой. Она думала над его предложением несколько недель. Она питает к Магнусу нежность, но этого недостаточно. Она не любит его и не сможет полюбить. Никогда. Она всем сердцем любит Алекса с того самого дня, когда он появился в Роузвуде, и будет любить до конца дней своих. И не в силах Магнуса что-либо изменить.

Ах, Алекс! Лорен прерывисто вздохнула.

Алекс подписал последнюю бумагу из тех, что оставил для него секретарь. Подписал не читая. Но это не имело значения. Теперь ничто не имело значения. Боже, он сделал именно то, чего опасался Пол Хилл. Словно распаленный олень во время гона, он скомпрометировал Лорен, погубил женщину, которую любит безумно и всегда будет любить.

И предал Марлен.

Марлен.

Раскаяние было подобно сокрушительному удару. Она не заслужила столь бессовестного вероломства, да еще чуть ли не накануне их так называемой свадьбы десятилетия. Он уронил перо и закрыл глаза, пытаясь изгнать из своих мыслей ее нежное лицо и свой проступок.

Он даже не посмотрел на дверь, когда кто-то вошел без доклада. Понял, что это Артур, и открыл глаза. Брат стоял, зажав под мышкой утренний выпуск «Тайме», и мрачно смотрел на него. Это было так не похоже на весельчака Артура. Какое-то время Артур пристально смотрел на него, потом грубовато спросил:

— Что, черт побери, ты делаешь?

— Просматриваю документы, — мягко ответил Алекс.

— Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду, Алекс.

— Не думаю, — осторожно возразил тот.

— Тогда я буду предельно ясен. Что за сообщение поместила «Тайме» в разделе «Сплетни»? Почему все шепчутся о некоем герцоге, который вчера вечером посетил оперу в обществе некоей графини?

Алекс нетерпеливо фыркнул — не хватало ему только негодования Артура по поводу какой-то ерундовой сплетни.

— Надо отдать тебе должное, ты просто не дал им пищи для воображения, — продолжал Артур, швырнув «Тайме» на стол. — Уехал вместе с ней, и тетю Пэдди проводила домой миссис Кларк, а не любимый племянник, сопровождавший ее на бал! Правда, маленький спектакль, который ты устроил, несколько потускнел перед представлением графа Бергена. Он, кажется, весь вечер с тоской смотрел на тебя и графиню! — воскликнул Артур, тяжело опускаясь в кожаное кресло.

— Неужели, Артур, ты веришь этим бредням? — раздраженно спросил Алекс.

— Весь город только об этом и говорит. Это правда? — спросил брат возмущенно.

Алекс бросил на него гневный взгляд.

— В общем-то это не твое дело, но я действительно сопровождал графиню в оперу. Точно так же, как леди Фэрлейн, когда на прошлой неделе ее муж был в отъезде. Что из того?

— Это разные вещи, Алекс. В отличие от леди Фэрлейн графиня Берген не является женой одного из твоих близких друзей. Между тем ты сопровождал графиню в театр в то время, как твоя невеста сидит у постели умирающей бабушки. В тот вечер, когда ты сопровождал леди Фэрлейн, твоя невеста тоже была в театре! И леди Фэрлейн, несмотря на все свое обаяние, некрасива. Графиня же Берген так хороша, что дух захватывает, это факт, подмеченный «Тайме», равно как и то, что ты ни разу не взглянул на сцену, поскольку не отрывал глаз от графини! — Артур сорвался на крик, тыча пальцем в газету.

— Какой вздор! — в бешенстве пробормотал Алекс.

— Пусть вздор, но может разразиться скандал. И потом, ты подумал о Марлен? — не унимался Артур.

Стараясь держать себя в руках, Алекс спокойно сказал:

— Что с тобой, Артур? Я думал, тебе нравятся всякие пикантные штучки, которые пишут и говорят обо мне. Ведь не в первый раз.

— Зато в первый раз я слышал весьма нелестные замечания в твой адрес от знакомых, которые видели тебя с этой женщиной. Мне неприятно выслушивать неприличные предположения о вашем местонахождении, когда я пытаюсь хорошо проводить время в клубе. Меня просто коробит, когда порочат доброе имя Кристианов. Но если ты скажешь, что все это действительно ложь, я не пророню больше ни слова, — настойчиво проговорил Артур.

Алекс посмотрел брату в глаза и подумал, что должен солгать. Но это было выше его сил. Что может быть хуже лжи?!

— Этого я сказать не могу, — спокойно ответил он. Артур раскрыл рот.

— Ты сошел с ума? — закричал он.

— Скорее всего.

Артур подался всем телом вперед, обхватил руками колени.

— Это все, что ты можешь сказать? Иисусе! Алекс, неужели это для тебя важнее, чем титул? Неужели ты не подумал, что нет ничего позорнее, чем выставить напоказ свою безрассудную страсть? Подумай о своем положении в палате лордов! А главное, о Марлен! Ведь она будет твоей женой!

— Ни о чем другом я и не думал! — закричал Алекс. — Или ты сомневаешься? Но что я могу сделать, Артур? Черт побери, если бы я мог изменить хоть что-то! Но повернуть события вспять не в моих силах!

Наступило тягостное молчание. Сверкнув глазами, Артур резко встал и подошел к окну. Алекс с мрачным видом смотрел на его спину. Он понимал стремление брата сохранить доброе имя своей семьи. Самого Алекса всю ночь и все утро терзало то же стремление и вдобавок чувство вины.

— Ты должен как-то исправить положение. Сегодня же. До возвращения Марлен, — решительно заявил Артур.

— Именно это я и собираюсь сделать, — ответил Алекс, не представляя себе, как можно что-то исправить. Тем более не думать о Лорен и найти выход из всей этой путаницы.

— Я тебе помогу, — сказал Артур, поворачиваясь к брату. — Но сначала обещай мне забыть о ней раз и навсегда! Надеюсь, ты понимаешь, что между вами ничего не может быть?

Да, он это понимает. Об этом ему напоминает боль в груди при каждом вдохе и выдохе.

— Полагаю, нам нужно глотнуть чего-нибудь, — промямлил он и направился к буфету.

Артур еще немного постоял у окна, придумывая историю, которая, как он полагал, придаст вчерашнему вечеру вполне невинный характер. Алекс слушал и кивал. Сам он ничего не мог придумать, подавленный предстоящим объяснением с Лорен. Предложить солидную сумму, чтобы она обо всем забыла? Сама мысль об этом показалась ему омерзительной. Объяснить, что у него есть обязанности и не может быть и речи о том, чтобы их связь продолжалась? Блестяще, Кристиан, с горечью подумал он, только поздновато. Предложить ей стать его любовницей? Это вообще исключено. И в какой момент завести этот разговор? До или после того, как он будет ее любить? Видит Бог, воспоминания о той волшебной ночи ни на минуту не покидали его вплоть до того момента, когда вскоре после ухода брата Финч доложил о прибытии Марлен и герцогини. Ошеломленный Алекс вскочил, как лисица, застигнутая в курятнике. Меньше всего ему хотелось сегодня видеть Марлен. Господи, не сейчас, не сегодня! Но Марлен, сияя улыбкой, уже входила в кабинет следом за его матерью.

— Алекс! Я так соскучилась! — воскликнула она, торопливо подходя к нему.

Он чмокнул ее в щеку, мучительно думая о том, не заметила ли она на его лице краски стыда?

— Я счастлив, что вы вернулись, — сказал он, изо всех сил стараясь изобразить восторг. — Как бабушка?

— Разве вы не получили моего письма? Бабушке значительно лучше! Ах, Алекс, доктор полагает, что она сможет присутствовать на свадьбе! Просто вмешательство божественного провидения, вам не кажется? — сияя, проговорила девушка.

— Замечательная новость.

— У вас такой усталый вид! Вы хорошо питались? Надеюсь, не слишком много трудитесь в парламенте?

Алекс вспомнил, что под этим предлогом уехал из Тэрритона, и почувствовал укол совести.

— Я питался с пугающей регулярностью, — устало ответил он и повернулся к герцогине: — Добрый день, матушка.

— Алекс, Марлен поживет со мной у Артура, пока ее матушка не вернется в Лондон. — Она подошла к нему с задумчивым видом и прижала ладонь к его щеке. — Вы хорошо спали этой ночью?

— Разумеется! — Он засмеялся и осторожно отстранил ее руку, опасаясь, как бы она не ощутила снедающий его жар. — Или вы обе думаете, что я испущу дух? — пошутил он и поспешно повернулся к Марлен, указывая ей на кушетку: — Садитесь и расскажите мне о бабушке.

— Конечно, расскажу, но сначала я должна черкнуть записочку леди Пэддингтон. Я обещала маме сообщить ей о бабушке сразу по возвращении в Лондон. Разве вы не получили моей записки, что мы возвращаемся сегодня? — снова спросила Марлен, хмуря свое хорошенькое личико.

Три дня он не просматривал корреспонденцию.

— Наверное, я ее не заметил, — ответил он, не пускаясь в объяснения.

Кажется, Марлен была этим удовлетворена; она подошла к его столу, без умолку болтая о том, что именно ей нужно написать в записке, и беззаботно чирикая о тысяче дел, которые ей предстоит переделать до свадьбы. Алекс снова уселся на кушетку, слушая ее детский лепет. Конечно же, он питал к Марлен нежность. Она была милой, заботливой, даже чересчур заботливой. Алекс уважал ее за это. Но она не заполняла его душу.

А Лорен заполняла — до краев.

Марлен, судя по всему, не относилась к жизни с таким же восторгом, как Лорен; она была слишком озабочена тем, что подумают другие. Она ни за что не выйдет в поле. Может жертвовать большие суммы на сирот, но ни за что не приютит сиротку. Позволит себя целовать, но сама не станет его ласкать. И уж, конечно, не потеряет голову в порыве страсти.

Это не Лорен.

Проклятие! Артур прав. Его обязанности значительно весомее самой пылкой любви. Он едва не рассмеялся при одной лишь мысли о том, что не у кого-нибудь, а у него появились любовные чувства. Что такое любовь? Разве можно оправдать любовью пренебрежение многолетними устоявшимися убеждениями, своим собственным положением и высоким званием пэра? Вступив в брак с Лорен, он не объединит два крупных состояния, не укрепит важные семейные связи. Марлен соответствует всем этим требованиям и уже два года ждет свадьбы. Как охотничья собака добычу, с грустью подумал он. Его охватило раскаяние. Теперь уже поздно думать о том, может он или не может пренебречь условностями. Он взял на себя обязательства и должен их выполнить. И сейчас, слушая Марлен, Алекс понял, что не может покинуть ее.

— Алекс! Послушайте, что я написала тетушке, — сказала Марлен и принялась читать записку.

Да, она заслуживает свадьбы, которой ждет с таким нетерпением, и жизни в ранге герцогини. Для нее это куда важнее, чем его любовь, но, к несчастью, помимо собственной воли, она оказалась замешанной в этой запутанной истории.

— Очень мило, — сказал он, слегка улыбаясь и поднимаясь с кушетки.

— О Боже, посмотрите, который час! — вдруг проговорила Ханна. — Я обещала Гортензии быть четвертой за одним из ее карточных столов. Марлен, дорогая, я пришлю карету, чтобы вас вовремя доставили к ужину.

— Всего хорошего, ваша милость! — проговорила Марлен.

Ханна направилась к двери, взялась за бронзовую ручку и вдруг остановилась, через плечо окинув взглядом Алекса. Ему показалось, что мать хочет что-то сказать, но она улыбнулась и вышла.

Когда дверь за герцогиней закрылась, Марлен улыбнулась Алексу. Он снова напомнил себе, что она будет ему славной женой. Удобной женой. Он и не хотел большего, только чтобы была славной и удобной. Но это прежде. А теперь, черт побери, не нужна ему славная и удобная! Ему нужна такая, которая может затронуть в нем самые глубины страсти! Заставить его достать с неба звезды! Чтобы по утрам, просыпаясь рядом с ней, он благодарил Господа.

Вдруг он подошел к столу и поднял Марлен с кушетки.

— Я соскучился, — прошептал он, ища губами ее губы, отчаянно надеясь, что Марлен сможет залечить зияющую рану в его сердце, заполнить образовавшуюся в нем пустоту. Девушка вся напряглась и крепко сжала губы. Она попыталась отстраниться, но он почти силой настойчиво прижал ее к себе. Она оттолкнула его и отступила.

— О Господи! Алекс!

— Я хочу ласкать вас, Марлен, прямо здесь, прямо сейчас. Кровь бросилась ей в лицо, и она, не поднимая глаз, поправила свой безукоризненный чепец.

— Алекс, дорогой! Вы ведь не станете просить меня заняться этим до свадьбы, не так ли?

— Тогда станьте моей женой сейчас, сегодня! — порывисто проговорил он, неистово желая раствориться в ней, обладать ее телом и душой, пробудить в ней что-то, что помогло бы ему изгнать Лорен из своего сердца.

— Вы, наверное, шутите! — воскликнула она, не скрывая тревоги.

— Я серьезен как никогда! Выходите за меня сейчас, — сказал он и потянулся к ней.

Она отступила на несколько шагов. Алекс остановился, испытующе глядя на нее. Но она отвела глаза, плотно сжав губы.

Господи, она испугалась.

В другое время он счел бы ее девический страх забавным. Но сейчас этот страх вызвал в нем сильнейшее раздражение. Он спокойно смотрел в ее карие глаза, но ничего не увидел в них, кроме испуга и тревоги. Ни малейшего намека на желание.

Он вообще ей не нужен. Алекс, засунув руки в карманы, отошел от стола.

— Да, конечно, я шучу. Просто я рад, что вы вернулись. Составляйте ваш список, хорошо? У меня кое-какие дела, но я скоро вернусь.

И он вышел из библиотеки не оглянувшись.

О Воксхолле нечего и думать. Все его мечты развеялись прахом в тот самый момент, когда Марлен вошла в эту дверь. Единственное, что ему остается, это послать записку.

Марлен великодушно приписала его поведение жениховским волнениям; она составляла список дел, когда Финч ввел в библиотеку леди Пэддингтон и миссис Кларк.

— Леди Пэддингтон! А я только что отправила вам домой записку! — радостно воскликнула Марлен.

— О, я знала, что вы приедете. Мы с миссис Кларк слышали от леди Тизлкорт, которая слышала от…

— Герцогини, — вмешалась миссис Кларк.

— От герцогини. Какая замечательная новость, что ваша бабушка пошла на поправку! И если хотите знать, именно в этот момент! — заявила леди Пэддингтон.

Она села, и пока устраивалась поудобнее, ее пышная атласная юбка громко шуршала.

— Именно в этот момент? — вежливо переспросила Марлен, выходя из-за стола.

Миссис Кларк и леди Пэддингтон смутились.

— Я так сказала? — И леди Пэддингтон рассмеялась, переглянувшись с миссис Кларк.

Смутившись, Марлен в замешательстве посмотрела на женщин.

— Прошу прощения, я что-то пропустила?

— Ну конечно же, нет! Вы уезжали всего на неделю, а что особенного может произойти за столь короткий срок? — воскликнула леди Пэддингтон.

— Клара! — выпалила миссис Кларк.

— Что? — нехотя отозвалась та.

Марлен почувствовала дискомфорт в животе и медленно опустилась на кушетку. Миссис Кларк искоса взглянула на нее и попыталась улыбнуться.

— Леди Пэддингтон сегодня немного не в себе, — проговорила она извиняющимся тоном.

— Очень даже в себе, благодарю вас. Я просто подумала, что до бедной девочки могли дойти эти пошлые слухи, витающие в воздухе, и решила сказать ей, что все это ложь! — не унималась леди Пэддингтон.

— Слухи? — спросила Марлен в полной уверенности, что ей лучше о них не знать.

— Ах, все это вздор! Разве не может мужчина сопровождать женщину в оперу? Такое случается сплошь и рядом!

— Я, признаться, не понимаю, о чем речь. Конечно, мужчина может сопровождать женщину в оперу. В чем проблема? — спросила Марлен, борясь со все усиливающимся чувством катастрофы.

Леди Пэддингтон в это время старательно счищала что-то с подола платья.

— Я полагаю, никаких проблем нет. Ведь не далее как на прошлой неделе его милость сопровождал в оперу леди Фэрлейн, и никто не придал этому никакого значения.

— Разумеется. Лорду Фэрлейну неожиданно пришлось уехать из Лондона, а леди Фэрлейн с таким нетерпением ждала этого спектакля. Алекс был очень любезен, — сказала Марлен.

— Он действительно очень любезен, — согласилась миссис Кларк, — этого у него не отнимешь.

— И вчера вечером был настолько любезен, что сопроводил в театр графиню Берген. Если судить по слухам, можно подумать, что в парламенте принят закон, запрещающий обычную любезность! — сердито сказала леди Пэддингтон.

От этого сообщения желудок у Марлен опустился к носкам туфель, сердце учащенно забилось. Он ведь сказал, что будет хорошим мужем. Обещал — тогда, в саду у ее отца, — покончить со своим увлечением. Она больше не может себя обманывать.

Она чувствовала уже давно, что это не просто увлечение. Внезапно ее охватил гнев, она вспомнила, как он поцеловал ее только что. И этот поцелуй, и все его поведение каким-то образом тоже связаны с графиней.

— Герцог сопровождал графиню Берген в оперу вчера вечером? — услышала она свой собственный голос.

— Моя дорогая, выбросьте это из головы. Это глупая, праздная болтовня и ничего больше. Сазерленд — славный мальчик, очень славный, — твердила леди Пэддингтон, и Марлей не могла не задуматься, кого та пытается убедить.

— О нем никто ничего не говорит, конечно, — быстро заметила миссис Кларк.

— О нет! — согласилась леди Пэддингтон. — Но некоторые считают, что графиня не должна была появляться с ним. Это действительно неделикатно, в особенности когда объект ее чувства…

— Вы хотите сказать, ее сопровождающий…

— В особенности когда ее сопровождающий сидел как на иголках, с нетерпением ожидая возвращения невесты.

— О, это действительно так, можете не сомневаться! — вмешалась миссис Кларк. — Он совершенно не интересуется этой женщиной, совершенно!

— Я всегда считала, что если женщина может проиграть в мушку восемнадцать раз кряду, с ней не все в порядке, — фыркнула леди Пэддингтон.

Марлен почти не слышала, что думает об этом миссис Кларк. Она с трудом сдерживала внезапный приступ дурноты.

Глава 19

Сидя в больнице на Хэддингтон-роуд, Лорен бесконечно долго, как ей показалось, слушала рассказы мистера Пиви и никак не могла сосредоточиться, чтобы вставить хотя бы слово. Все ее мысли были заняты Алексом. Весь день, в том числе и на обратном пути домой из больницы, она пыталась представить себе, чем он занимается, думает ли о ней. Закрыв глаза, она представляла себе его темные волосы, ниспадающие на воротник, его крупные руки, лежащие на ее руках, его глаза, в уголках которых появлялись морщинки, когда он смеялся. Вспомнила, как вспыхнули его глаза, когда он овладел ею, и по телу пробежала дрожь.

Вернувшись на Рассел-сквер, молодая женщина долго одевалась, готовясь к свиданию. Бледно-розовое парчовое платье, которое она выбрала поначалу, показалось ей слишком нарядным для Воксхолла, и она весело рассмеялась. Она готова была встретиться с Алексом где угодно, даже на бахче, только бы увидеть его снова.

В половине седьмого она буквально выпорхнула из дома, остановила проезжающий мимо экипаж и, счастливая, велела извозчику ехать к леди Дарфилд. Прибыв к особняку на Одли-стрит, она широко улыбнулась лакею Джоунзу, который провел ее в зеленую гостиную, где Эбби, сидя на ковре, играла с Алексой.

Увидев Лорен, Эбби поднялась.

— Лорен! Я не ждала вас! Какой чудесный сюрприз! — воскликнула она, радостно обнимая гостью. — Мы с Майклом весь день готовились к отъезду в Блессинг-Парк, и мне ужасно захотелось, чтобы кто-нибудь зашел.

— Мне следовало послать вам записку, но я надеялась, что не очень обременю вас своим визитом.

— Разумеется!

— Не поможете ли мне с прической?

— С прической? — засмеялась Эбби. — Ну и ну! Вот уж не думала, графиня Берген, что вас заботит прическа!

— Да, конечно, но мне хочется, чтобы она выглядела… как-то необычно. Что скажете?

— Скажу, что мне давно хочется приложить руки к этим роскошным волосам! А в честь чего, если не секрет?

Лорен замялась. Ей и в голову не приходило, что придется что-то объяснять.

— Э-э-э… это в честь… просто так, — пролепетала она. Эбби недоверчиво прищурилась.

— Просто так, да? — Эбби неожиданно распахнула плащ Лорен и оглядела ее платье. — Бог мой! Какая красота! Ладно, не говорите ничего, я и так догадалась! — воскликнула она.

— Догадались? — испуганно спросила Лорен.

— Конечно! Вы влюблены, Лорен Хилл Берген, и не вздумайте отрицать! В самом деле! Как будто он не сделал свои чувства достоянием всего общества! — воскликнула она, беря на руки Алексу.

Лорен задохнулась. Господи, откуда она знает? Неужели до нее дошли слухи, на которые намекал Итан?

— Я… я не понимаю, о чем вы говорите, — запинаясь, проговорила Лорен.

Эбби засмеялась, подняв Алексу на бедро.

— По правде говоря, Лорен, все знают, что граф Берген без ума от вас! Ах, я так за вас рада, честное слово! Значит, скоро, да?

Испытывая изумление и облегчение от того, что Эбби считает ее влюбленной в Магнуса, Лорен смущенно улыбнулась.

— Что — скоро?

— Как что, свадьба! — задорно отозвалась Эбби.

— Свадьба?

— Вы хотите сказать, что он еще не сделал вам предложение? — недоверчиво спросила Эбби.

— Нет! То есть да… то есть…

— К вам леди Марлен, сударыня, — произнес, появляясь в дверях, Джоунз.

— Ах, вот замечательно! Устроим небольшое празднество, да? Отметим, так сказать! Две свадьбы в один год! — в восторге заулыбалась Эбби. — Пожалуйста, просите, — обратилась она к Джоунзу и с ласковой улыбкой повернулась к Лорен. — Обещайте, что ни слова не скажете леди Марлен, пока я не вернусь. Я должна зайти в детскую. Хорошо? Смотрите не проболтайтесь! — радостно воскликнула она и буквально выпорхнула из комнаты, объясняя на ходу Алексе, что у мамочки гости и они сейчас будут пить чай.

Если бы это зависело от Лорен, никакого чаепития не состоялось бы. Смущенная до глубины души появлением леди Марлен, она в отчаянии готова была провалиться сквозь землю и, охваченная жгучим стыдом, бросилась к окну. Услышав звук отворяющейся двери, она резко повернулась, ухватившись за оконный шнур.

Марлен, казалось, тоже была удивлена и нерешительно остановилась на пороге. Она казалась бледнее обычного, но выглядела, как всегда, элегантно в своем платье цвета зеленого яблока. Медленно и грациозно она прошла на середину комнаты. Лорен стояла у окна в своем жемчужно-розовом одеянии и не знала, куда деваться от ужаса и стыда.

— Добрый день, — вежливо поздоровалась Марлен.

— Леди Марлен, — с трудом выговорила Лорен.

— Прошу прощения, я не хотела мешать. Джоунз не предупредил…

— О нет, что вы, вы ничуть не помешали… я… я зашла неожиданно. Леди Дарфилд в детской, но… она сию минуту вернется.

Марлен кивнула и огляделась, потом подошла к диванчику, обитому золотистым китайским шелком. Не зная, о чем говорить, Лорен выпалила:

— Я… Насколько мне известно, вы уезжали?

Марлен вскинула голову, и по выражению ее лица Лорен поняла, что затронула неподходящую тему.

— Да. Бабушка была очень больна…

— Примите мои соболезнования.

— Благодарю, ей значительно лучше, — сдержанно отозвалась Марлен. Она напряженно сидела на краешке дивана, нервно поглаживая рукой юбку. — Как только ей полегчало, я поспешила в Лондон. — Она замолчала со смущенным видом. — Вы… вы просто представить себе не можете, сколько у меня дел перед свадьбой, — договорила она, уставившись на свои колени.

Лорен оторвала руку от оконного шнура и бессильно уронила ее.

— Да, наверное, — пробормотала она, пытаясь сглотнуть подкативший к горлу комок.

— Минуты свободной нет, — продолжала Марлен. — Поставщики провизии, поставщики цветов… приданое. Подготовка к свадебному путешествию.

— Разумеется. — Лорен казалось, что сердце ее сейчас разорвется.

— Так много мелочей, а тут еще мой пылкий жених все время отвлекает меня. — Марлен натянуто засмеялась. — Говорит, что страшно по мне соскучился. — Она краешком глаза взглянула на Лорен. — Не сочтите меня неделикатной, графиня Берген, но он просто не мог от меня оторваться! Умолял бежать и венчаться с ним. Сегодня же! — Она снова рассмеялась каким-то сдавленным смехом.

Лорен почувствовала тяжесть в желудке. Не мог Алекс просить ее об этом сегодня, после той ночи. Но зачем Марлен лгать? Лорен уставилась на дверь, борясь с приступом дурноты. Не хватало еще упасть сейчас в обморок. Марлен кашлянула.

— Он… он клянется, что не может ждать до свадьбы, но я сказала ему, что придется. Знаете, я действительно так считаю. Пусть наберется терпения, теперь уже недолго. — Она снова засмеялась, на этот раз несколько истерично.

Лорен почувствовала, что тоже близка к истерике. Подобной извержению вулкана.

— Прошу прощения, графиня. Просто я… — она снова подняла глаза и поймала испуганный взгляд Лорен, — просто я беспокоюсь за него. Страшно беспокоюсь. Знакомо ли вам это чувство?

Лорен, не в силах говорить, слабо покачала головой.

Марлен улыбнулась, но выражение ее глаз оставалось по-прежнему напряженным.

— Понимаете, я готова ради него на все, но нельзя же бежать в Гретна-Грин и обвенчаться без благословения родителей и без свидетелей… Наше положение в обществе этого не позволяет. Как бы ни был нетерпелив жених! Впрочем, хватит об этом, — сказала она, махнув рукой. — Какое у вас красивое платье! Вы куда-нибудь собрались с визитом?

— Нет, — сдавленно ответила Лорен. — Однако мне пора…

— О нет, останьтесь, пожалуйста! Я не хотела мешать вашему визиту к леди Дарфилд.

— Я действительно тороплюсь.

И Лорен на деревянных ногах направилась к двери, желая оказаться как можно дальше от Марлен Риз, прежде чем разразиться потоком слез. Она буквально выбежала из комнаты и не видела, как Марлен в изнеможении прислонилась к спинке дивана, уронив голову.

Она и сама не знала, куда идет. Брела по Гайд-парку, не видя ничего вокруг, с единственным желанием умереть. Боль в груди, появившаяся в тот момент, когда в уютную гостиную Эбби вошла Марлен, разлилась по всему телу и стала невыносимой. Лорен не знала, что было больнее — позор и бесчестье, которые она навлекла на себя? Или то, что Алекс хотел бежать с леди Марлен сегодня, именно сегодня? Боже, этот кобель даже не может подождать до свадьбы! Какая же она дура!

Неожиданно она наткнулась на лорда и леди Фэрлейн. Она выдавила из себя улыбку и пробормотала приветствие; лорд Фэрлейн коротко кивнул ей, а леди Фэрлейн сделала вид, что вообще не заметила ее, и они быстро прошли мимо.

Молодая женщина обернулась и посмотрела им вслед. «Они загрызут вас насмерть», — вспомнила она предостережение Магнуса и захлебнулась в горьком рыдании. Испорченная девчонка — вот кто она такая. Распутная женщина, кабацкая девка!

Но кто же тогда он? И что значат его слова и искренность, с которой он произносил их? «Я найду выход для нас обоих», — сказал он. Будь он проклят! Он имел в виду нечто совсем другое, не то, о чем подумала она! Нет сомнения, он имел в виду уютную квартирку — Боже, и она еще просила его ласк! Охваченная жгучим стыдом, она прижала руки к лицу и пошла дальше. Ну ладно, ладно, положим, она действительно домогалась его любви, но ведь именно он заманил ее в оперу! Именно он сказал, что она нужна ему так, как никто не был нужен! Он наговорил столько милых, ласковых слов, но ни разу не сказал, что любит ее. А она приняла похоть за любовь!

Зарыдав, Лорен буквально рухнула на скамью и спрятала лицо в ладонях. Ей стало дурно при мысли, что прошлая ночь была иллюзией. Только иллюзией. Что же ей теперь делать?

Солнце уже почти село, когда она наконец подняла голову. Из ее плачевного положения есть только один выход. Нужно бежать как можно быстрее от Алекса Кристиана. Как можно дальше от Лондона. И вообще из Англии.

Приняв решение, она встала и медленно побрела к площади Бедфорд, где Магнус снимал дом.

Сварливый субъект, нанятый им в лакеи, не нравился Магнусу. Большую часть времени он проводил на кухне в обществе судомойки. Невозможность нанять хорошую прислугу была настоящим бичом для иностранцев, приезжающих в Лондон. Не проходи Магнус случайно мимо входной двери, никто не услышал бы стука.

Магнус открыл и глазам своим не поверил. На пороге стояла Лорен. Растрепанная, с подолом, забрызганным грязью. Можно было подумать, что ее избили. Не в силах вымолвить ни слова, она едва держалась на ногах. Магнус буквально втащил ее в дом.

— Дорогая, что случилось? — в отчаянии спрашивал он, убирая волосы с ее лица.

— Магнус, мне нужно с вами поговорить, — пробормотала она, дрожащей рукой вытирая слезы.

— Потом поговорим, — сказал он, переходя на немецкий. — Позвольте сначала предложить вам что-нибудь выпить.

Он провел ее в главную гостиную и сердито дернул за сонетку. Потом усадил ее на диванчик, сел рядом и взял ее за руку. Появился лакей; глаза его округлились от удивления при виде Лорен.

— Портвейна! — рявкнул Магнус и, подождав, пока лакей выйдет, спросил: — Что с вами?

Глаза ее опять наполнились слезами, и она замотала головой. Потом вздохнула, изо всех сил стараясь взять себя в руки.

— Отвечайте же! Неужели кто-то…

— Нет, — прошептала она.

— Что же? Что с вами случилось?

— Это не имеет значения, — сказала она, вяло махнув рукой. — Магнус, я обдумала ваше великодушное предложение. Я принимаю его.

Он изумленно уставился на молодую женщину. Вошел лакей, неся на подносе графин с портвейном и хрустальные стаканы. Магнус нетерпеливым жестом велел ему поставить поднос на соседний столик и выйти.

— Я не понимаю, — сказал он, протянув руку к графину.

— Я выйду за вас замуж, — слабым голосом проговорила она, покачав головой, когда он протянул ей стакан. — Но… но у меня есть два условия.

Магнус, охваченный сильным удивлением и не менее сильным недоверием, осторожно сказал:

— Продолжайте.

— Первое, — начала она по-немецки, — вы разрешите мне побывать в Роузвуде, чтобы уладить кое-какие дела и попрощаться. — Она всхлипнула. Он сделал движение, чтобы прикоснуться к ней, но она покачала головой, с трудом сглотнула и продолжала шепотом: — А второе — вы увезете меня в Баварию. — И она подняла глаза, чтобы видеть его реакцию.

Никогда в жизни он не встречал человека в таком жалком состоянии.

— Это все? — медленно спросил он. Она кивнула.

— Вы уверены? Лорен, вы вполне уверены? Она снова заплакала. Из уголка глаза выкатилась слезинка и медленно сползла к губам.

— Я совершенно уверена.

Магнус порывисто обнял ее, словно желая защитить, поцеловал ее соленые губы. Он ни о чем ее не спрашивал — он обещал и выполнит свое обещание. Единственное, что он мог сделать сейчас, — положить ее голову себе на плечо, пока она изливала свое горе в потоках слез.

Наконец, уступив его настояниям, она выпила портвейна и спокойно, даже бесстрастно заговорила о приготовлениях к отъезду. Решено было уехать, как только Лорен соберет кое-какие вещи. Магнус сомневался, что она сможет отправиться в путь в таком состоянии, но она уверяла его, что все будет хорошо.

Он проводил ее домой и сообщил новость Итану и Полу. Пол отнесся к этому спокойно, то и дело поглядывая на Лорен, которая храбрилась изо всех сил, стараясь улыбнуться. Итан не скрывал своего разочарования. Он уже нацелился на герцога, но Магнус знал, что дядюшка с радостью согласится, если брачный договор будет подписан на выгодных для него условиях. Магнус даже предложил оплатить проживание в особняке на Рассел-сквер до конца сезона, поскольку Итан посетовал, что только-только начал развлекаться. Итан предложил выпить за это событие. У него хватило наглости пошутить по поводу того, как ловко сумел он поймать двух Бергенов. Магнус украдкой взглянул на Пола. Юноша, плотно сжав губы, смотрел на свой нетронутый бренди. У Лорен же был такой вид, словно ей подписали смертный приговор.

Вскоре Магнус ушел, охваченный нетерпеливым желанием оказаться как можно дальше от этого отвратительного лорда Хилла.

Каминные часы в виде горгульи пробили одиннадцать. Лорен, сидевшая за письменным столом, посмотрела на них и нахмурилась. Потом снова склонилась надлежащим перед ней чистым листом бумаги и похлопала себя по щеке гусиным пером.

Лорен пребывала в затруднении; она никогда не была сильна в выражении своих сокровенных чувств, однако не могла не высказать, как больно он ее ранил. Пусть эти несколько слов не произведут на него должного впечатления, но ей они придадут сил, которых ей так не хватало сейчас.

Она была просто не в состоянии описать то опустошение, которое чувствовала, и, собираясь с мыслями, постукивала кончиком пера. Он просил о ласках другую женщину после того, как заронил в нее, Лорен, искру страсти, которую даже теперь она не могла погасить. Он вознамерился сделать ее своей любовницей вместо того, чтобы найти способ построить их отношения на законных основаниях, на что она по глупости надеялась. Утешить ее не может ничто, ничто не может утишить боль, которую он ей причинил.

Тут на память ей пришли стихотворные строки, молодая женщина обмакнула перо в чернильницу и быстро написала:

Она влюбилась без ума и вдруг узнала о неверности его — Какая магия спасет ее от мук? И смоет грех какое колдовство?

Лорен взволнованно перечитала написанное. Смысл понятен, но стихи не передают всей глубины ее боли. Она хотела повторить попытку, но, взглянув на часы, передумала. После этой ночи у нее будет достаточно времени, чтобы совершенствоваться в искусстве колких упреков. Она оставила записку неподписанной, посыпала песком и нетерпеливо помахала бумагой, чтобы чернила быстрее просохли. Потом запечатала листок бумаги воском от свечи.

Зажав записку в руке, Лорен выскользнула из комнаты и спустилась вниз. На последней ступеньке остановилась и прислушалась Из гостиной доносились голоса; подобрав юбки, она поспешила по коридору в противоположном направлении; у комнаты Дэвиса резко притормозила. Постучавшись, подождала, нервно поглядывая через плечо в сторону главного вестибюля, еще раз постучала. Из-за двери донесся слабый шум, после чего Дэвис растворил ее, явно раздраженный.

— Визитеры, — дерзко сказала она, сунув ему записку. — Пожалуйста, отнесите это на Одли-стрит, двадцать четыре, немедленно. — Дэвис уставился на записку в ее руке. — Пожалуйста, Дэвис, мне нужно, чтобы вы это сделали!

— Сазерленд, — проговорил тот, прочитав фамилию адресата, потом поднял глаза и внимательно посмотрел на молодую женщину. — Слишком поздно.

Лорен быстро прислонилась к двери, чтобы он не смог ее захлопнуть прямо перед ее носом.

— Ладно, не хотелось бы этого делать, но придется. Напишу лорду Доулингу о том, как нелюбезно вы вели себя все время, пока мы здесь жили. Я не очень хорошо знаю лорда Доулинга, но совершенно уверена, он будет недоволен, узнав, что с графиней в его доме обращались как со служанкой. Вы ведь дорожите своим местом, не так ли?

Судя по его кислой мине, местом он дорожил. Он бросил на нее свирепый взгляд и, ворча, схватил записку.

— Одли-стрит, двадцать четыре, — буркнул он и стукнул бы дверью ей по плечу, не отскочи она в сторону.

Дворецкий Финч воззрился на маленького человечка, сунувшего ему записку.

— Сазерленду! — гаркнул человек и, громко стуча башмаками, удалился.

Только этого не хватало ему, Финчу. Приносить его милости новости, каковы бы они ни были. О, герцог был в превосходном настроении. Началось это с домашнего ужина в честь возвращения леди Марлен. Его милость пренебрег всеми приличиями и вышел из-за стола во время трапезы, чтобы отыскать своего дворецкого. Нашел его, ясное дело, в столовой для слуг и вытащил на всеобщее обозрение.

Второе невезение Финча — первое мы уже описали — заключалось в том, что именно он сообщил его милости, что посыльный не смог обнаружить графиню Берген в Воксхолле. Лицо герцога угрожающе потемнело, пока Финч уверял его, что посыльный подходил ко всем имеющимся фонтанам, большим и маленьким, но графини так и не нашел. Дворецкий робко вернул записку и увидел, как его милость разорвал ее на клочки, после чего отправился в столовую.

Одному Богу известно, какую новость содержит в себе эта новая записка. Но в одном Финч был уверен, медленно подходя к рабочему кабинету герцога и неся перед собой поднос с запиской, — его милости она не понравится.

Его милость выказал неудовольствие, едва Финч вошел в комнату.

— Что там? — рявкнул он.

— Принесли записку, ваша милость.

Герцог зарычал, с шумом поставив стакан с виски на стол.

— Который час?

— Полчаса пополуночи. Герцог потер виски.

— Давайте, — проворчал он и отбросил книгу, лежавшую у него на коленях. Финч осторожно подал записку, попятился и тихо притворил за собой дверь.

Алекс не мог заставить себя прочесть записку. Он мерил шагами комнату, крепко сжимая ее в руке. Он не мог слышать о каше, которую сам заварил, и поддаваться порывам страсти. С тяжелым вздохом он сломал печать и посмотрел на листок.

— Проклятие! Проклятие, проклятие! — вскричал он.

Записка не была подписана, но он в точности знал, кто ее прислал. Господи, кому еще придет в голову цитировать английских поэтов? Он медленно вернулся к креслу. Как только могла она подумать, что прошлая ночь была ложью? Почему, черт побери, она так решила? Это не было ложью, гром и молния!

«Боже, что же я натворил?» — спросил он себя в тысячный раз, почувствовав, как все внутри перевернулось от жгучего разочарования. Предчувствие его обмануло. Он потерял ее. Потерял то единственное, что имело для него значение.

Мир его рушился.

Он взглянул на часы — без четверти час. Проклятие! В такое время ничего нельзя сделать. Только пить.

Глава 20

Голова была налита свинцом. Мало того, накануне он наверняка ел горчицу, такая была во рту горечь. Помоги ему Бог, но из-за этой женщины он пьет уже три вечера кряду, а в последний превзошел самого себя. Алекс поднял голову от письменного стола, попробовал открыть глаза и тут же зажмурился: солнечные блики впивались в мозг, словно ножи.

Это безумие нужно прекратить. Он забросил свои обязанности и до смерти напугал Марлен. Она так заботится о нем, но это его угнетает. Стоит у него над душой, вопрошая, что может для него сделать, в чем он нуждается. Положим, он кое в чем нуждается, но тут она бессильна.

Дверь в библиотеку открылась и снова закрылась; Алекс не поднял глаз.

— Тысяча чертей! — воскликнул Артур. Алекс жестом попросил говорить потише.

— У тебя чудовищный вид, дружище! Судя по всему, нет нужды сообщать тебе, что графиня Берген покинула Лондон…

— Ч-что… что ты сказал? — спросил Алекс, с видимым усилием выпрямляясь в кресле.

— Я сказал, что вид у тебя…

— Да не это!

Артур подавил раздражение и подобрал валявшийся на полу шейный платок Алекса.

— Она уехала. Вчера.

Алекс закрыл глаза, в голове у него все завертелось. Она уехала. Он сжал переносицу, чтобы комната перестала кружиться.

— Вчера? — хрипло переспросил он.

— Вместе с немцем.

— Проклятие, — проворчал он.

— Господи, Алекс, когда же ты покончишь с этим? Или ты забыл, что через несколько дней у тебя венчание? Ты должен относиться к своей невесте с обожанием, которого она заслуживает, накануне столь знаменательного события, а не пьянствовать каждый вечер!

Не будь Алекс в полном изнеможении, он с радостью раскроил бы своему братцу череп. А Лорен считает его высокомерным.

— Как долго ты собираешься терзать себя? Давать пищу для сплетен? Тебе известно, что Марлен вчера вечером видели на концерте? Она сказала Делакорту, что ты болен, но поскольку до этого Делакорт встретил тебя в клубе, он знал, что это ложь. Ах, не волнуйся. Твоя невеста прекрасно провела время со своей кузиной, мисс Бродмур. Потрясающе провела время, по общему мнению. Кажется, маятник качнулся в другую сторону — теперь объектом сплетен стала Марлен.

Алекс потер виски, тщетно пытаясь остановить биение пульса.

— Став герцогиней, она превратится в постоянный источник сплетен, поэтому ей лучше к ним привыкнуть заранее. Видит Бог, я привык, — произнес он совершенно спокойно.

Алекс вздохнул, и вздох этот эхом прокатился по комнате.

— Послушай, сегодня у Фремонта бал. Отвези туда Марлен. Это положит конец наихудшим предположениям.

— Не знаю, — наморщившись, протянул Алекс и медленно выпрямился. — Я уже обещал пообщаться с бутылкой виски.

— Ну хватит! — Выйдя из себя, Артур взмахнул рукой. — Знаешь, я, конечно, могу понять твое увлечение графиней — она красива, очаровательна. Но увлечение есть увлечение. И потом, она ведь уехала! И, как утверждает тетя Пэдди, ее мерзкий дядюшка уже объявил о ее помолвке с графом Бергеном. Так что хватит страдать по ней, ты не юнец. Пора браться за ум!

— Скажи, Артур, что еще я должен сделать, чтобы угодить тебе? — с горечью спросил Алекс.

Артур отшвырнул шейный платок брата.

— Мне кажется, ты сошел с ума.

«Не с ума. С пути», — подумал Алекс и заставил себя взглянуть на брата.

— Сегодня вечером я отвезу Марлен на бал к Фремонту. Покажу всему свету, что с Сазерлендом все в порядке. Мы — одна счастливая семья, не волнуйся.

— Хорошо, — сказал Артур и направился к двери. Но прежде чем выйти, обернулся. — Ну ладно, ладно, все не так уж плохо. Ты очень скоро забудешь ее, как и всех остальных.

Как только дверь за братом закрылась, Алекс фыркнул. Никогда он ее не забудет. Для этого в мире не хватит виски.

Алекс подозревал, что охваченный негодованием Артур отправился к матери, другого объяснения неожиданному появлению Ханны он не мог придумать. Он сидел в своем рабочем кабинете, положив голову на подголовник кожаного кресла, и пристально смотрел на огонь в камине. Лорен уехала с этим проклятым немцем, и тут уж, черт побери, ничего не поделаешь. В конце месяца состоится его венчание. Вряд ли можно упрекать Лорен в том, что она решила выйти замуж. В конце концов, каждый должен сделать подходящую партию, соответствующую его положению в обществе. Каждый должен в конце концов остепениться. Он остепенится. И она тоже. Жизнь продолжается. И он научится терпеть эту боль.

Об этом-то он и размышлял, когда появилась Ханна и, подбоченясь, остановилась. Он едва взглянул на нее, не имея ни малейшего желания выслушивать нравоучения.

— Кажется, у моего сына какие-то затруднения, — сказала она властным голосом.

Мягко сказано. Он нетерпеливо вздохнул.

— Как, неужели Артур забыл упомянуть еще о каком-то моем проступке?

— Сарказм, Алекс, тебе не к лицу, — сказала она, вплывая в комнату. — И потом, Артур прав. Последние дни ты ведешь себя отвратительно.

— Я действительно должен поблагодарить Артура за полноту ею досье.

— Я говорила с Марлен, — продолжала она, пропустив мимо ушей его саркастическое замечание. — Она призналась, что ты отдалился от нее, видимо, изменил свое решение насчет свадьбы и из-за этого страдаешь.

— Великолепно! — фыркнул он. — Только Марлен способна дать моим поступкам разумное объяснение.

Ханна тяжело опустилась на стул, стоящий рядом с креслом сына.

— Я снова и снова задавалась вопросом, почему ты ведешь себя подобным образом. Ты прекрасный человек, Алекс, достойный, честный. Ты вряд ли можешь дать пищу для сплетен, тебе небезразлично мнение окружающих, ты не способен сознательно причинить боль тем, кого любишь.

— Матушка, не надо, прошу вас, — нетерпеливо проговорил Алекс.

Но она, словно не слыша его, продолжала:

— И я спросила себя: что же заставило моего сына пренебречь приличиями? Что заставило его отбросить впитанное с молоком матери уважительное отношение к женщине?

— Чудесно. И что же ответила Ханна? — насмешливо спросил Алекс.

— Что этому может быть только одно объяснение. Что ее сын наконец-то обрел любовь.

Пораженный Алекс взглянул на мать. Та смотрела на него пристально, ожидая возражений.

— Не сомневаюсь, что у Ханны имеется свое мнение на сей счет, — медленно произнес Алекс. Мать ласково улыбнулась.

— Ханна молит об одном — чтобы это оказалось правдой, — прошептала она.

Алекс нахмурился; неужели мать действительно хочет того, на что намекает?

Ее улыбка заверила его, что это именно так.

— Я мать, Александр, и хорошо знаю тебя, своего сына. Знаю, что ты скрываешь свои чувства, если, конечно, они у тебя есть. Знаю, что ты считаешь Марлен хорошей партией, вызывающей одобрение в обществе. И еще знаю, что ты не любишь свою нареченную, что в сердце у тебя другая. Но ты никак не ожидал, что такое может случиться даже через тысячу лет.

Уязвленный тем, что мать разгадала причину его страданий, Алекс презрительно усмехнулся.

— Какое отношение имеет любовь ко всему остальному? — с вызовом спросил он.

— Не будь глупцом, милый. Любовь имеет отношение ко всему на свете, — улыбнулась герцогиня.

Алекс весьма снисходительно покачал головой, но Ханна лишь усмехнулась в ответ.

— Помнишь прием у Дарфилдов, устроенный в саду? Он, насторожившись, кивнул.

— Тот вечер стал решающим в твоей жизни. Ты смотрел тогда на графиню Берген так, как еще не смотрел ни на одну женщину. И я сразу все поняла. «Настоящая любовь как привидение — все о нем судачат, но никто его не видел», — говорят французы.

Алекс в гневе широко открыл глаза.

Вдруг Ханна подошла к кушетке, стоявшей по другую сторону его кресла, и, наклонившись, положила руку ему на колено.

— О, мой милый, ты вряд ли понимаешь, как это справедливо! Мне посчастливилось познать настоящую любовь с твоим отцом, и я не могу передать словами, как это важно. В наши дни, когда браки превратились почти что в деловые сделки, я уже не надеялась, что ты встретишь настоящую любовь! Примирилась с мыслью, что ты женишься на какой-нибудь глупенькой барышне из высшего света, которой только и нужно, чтобы все перед ней заискивали…

— Матушка!

— Но я видела в тот вечер, как вы смотрели друг на друга. Ты любишь ее, Алекс, и я не могу спокойно смотреть на то, как ты упускаешь свое счастье!

Он начал было все отрицать, но не мог лгать матери так же, как и брату. Бесполезно. Она была готова к тому, что он будет возражать, Алекс видел это по выражению ее лица.

— Она уехала из Лондона, — медленно проговорил он. — Вместе с этим немцем.

— Ха! — фыркнула Ханна, презрительно махнув рукой. — Этот немец меня совершенно не интересует. А тебя?

— Не обо мне речь. Думаю, что я ее не интересую, — пробормотал Алекс.

— Вздор!

— Она уверена, что я просто воспользовался случаем.

— Это так?

— Нет, — сердито бросил он. — Я на такое не способен.

Ханна ласково взяла его за руку. Воцарилось молчание. Мать и сын задумчиво смотрели друг на друга. Странно, но он вдруг почувствовал облегчение. Словно камень с души свалился. Наконец Ханна спокойно проговорила:

— Ты должен отправиться за ней. И не позволяй этому немцу тебя отпугнуть. Она его не любит. В этом Алекс не сомневался.

— А как же Марлен? Ханна грустно вздохнула:

— Это будет нелегко. Она возненавидит тебя, будет тебя презирать. Но в один прекрасный день скажет спасибо за то, что ты был с ней честен.

— Довольно трудно представить себе такое, — усмехнулся он.

— Да, возможно, для этого потребуется не один год. Но ты должен действовать более решительно по отношению к Марлен. Для ее же пользы. Она тебя обожает, а ты не можешь ответить на ее чувство. Рано или поздно ваш союз даст трещину. И кто знает? Может быть, Марлен почувствует облегчение, если ваша помолвка расстроится? Вряд ли ты был внимательным женихом.

Алекс с сомнением посмотрел на мать.

— Раньше вы так не думали.

— Думала, — ответила она, поглаживая его руку. — Просто боялась ненужных разговоров. Но, наверное, я немного боялась, что начнутся разговоры. Только после вашего возвращения из Тэрритона поняла, как глубоко твое чувство к графине. И еще поняла, как ты опустошен. Какая мать не сделает все возможное и невозможное, чтобы ее ребенок не страдал? — Она поднесла его руку к губам и поцеловала.

Глаза у него защипало; он заморгал и смущенно отвел взгляд.

— Я… Спасибо, мама. Я подумаю о том, что вы сказали. Ханна усмехнулась:

— Не сомневаюсь, что подумаешь, милый. А теперь, извини, мне надо ехать, налаживать жизнь младшего сына.

— Вряд ли возможно наладить две жизни в один день, но прошу вас повлиять на Артура, чтобы оставил дурную привычку болтать о своем брате.

Ханна встала и с улыбкой поцеловала Алекса в щеку.

— Я люблю тебя, Алекс. И желаю вам обоим только добра! Он схватил ее руку и прижался к ней губами.

— Я знаю. И люблю вас за это.

Оставшуюся часть дня Алекс размышлял над своим разговором с матерью. Она просто сентиментальна. Не может он предать Марлен. Долг и ответственность велят ему выполнить свои обязательства. Она этого заслуживает, а свет этого ждет. Он — пэр, влиятельное лицо и должен анализировать свои поступки со всеми вытекающими из них последствиями.

В девять часов он прибыл в дом Марлен, предварительно послав ей записку с просьбой поехать с ним на бал к Фремонту. Улыбка с лица Марлен сбежала, когда он вошел в гостиную. Неудивительно: фрак от дорогого портного не мог скрыть темных кругов под глазами. Он знал, что выглядит ужасно, но его это нисколько не заботило.

— Хотите чего-нибудь выпить? — спросила она, изо всех сил стараясь скрыть свой испуг.

— Пожалуй, нет, — ответил он. При одном упоминании о спиртном его замутило.

Она жестом предложила ему сесть и сама села на краешек стула, старательно избегая его взгляда.

— Я обидел вас, — безразличным тоном заметил Алекс.

— Что вы говорите! — изумленно отозвалась она.

— Боже мой, да согласитесь же, Марлен. Я и себя обидел, — устало сказал он.

— Возможно, но я не понимаю, что вы имеете в виду, — мягко сказала она, уставившись на свои колени.

— Не понимаете, что я пил до беспамятства или что расплачиваюсь за это?

— Не понимаю, почему вы занимались этим два вечера подряд, — прошептала она.

— Три, — уточнил он. — Иногда мужчины пьют. Причин для этого не требуется. Они просто… пьют. Она кивнула, не поднимая глаз.

— Вам угодно, чтобы я ушел?

— О нет! Я считаю, что мы должны поехать на бал а вы.?

Пылкость ее ответа поразила его.

— Должны?

Она слегка улыбнулась, ее изящные руки нервно теребили платье.

— Дело в том, что вами интересовались. Я… я думаю, нам надо появиться в обществе. Тогда, знаете ли, разговоры прекратятся, — спокойно объяснила она. — Папа говорит, что наши семьи должны держаться вместе, чтобы ваши реформы встретили благосклонное отношение.

Все ясно. Уитком намекает на всемогущество приличий. Алекс не собирался возражать. Сплетни становятся злобными, когда тот, кто принадлежит к высшему обществу, нарушает общепринятые нормы поведения. Общество может идти ко всем чертям, но он обязан думать о Марлен.

— Тогда поехали. Только не давайте мне пить виски, договорились?

Она взглянула на него без улыбки и ответила:

— Постараюсь.

От удушающей тесноты на балу у Фремонта мог заболеть и здоровый человек; Алексу было прямо-таки дурно. Он дважды танцевал, и теперь голова буквально раскалывалась от боли. Впервые он был благодарен Дэвиду за вмешательство. Их отношения после того дня в парке были натянутыми, но, судя по всему, его кузен забыл об этом. Он был необычайно внимателен к Марлен. Уже протанцевал с ней два танца и даже вывел ее в сад пройтись. Но не задержался там, сочтя это неприличным. И она опять была рядом, и кровь отчаянно пульсировала у него в висках. Бальная зала никогда не проветривалась, и Алекс с досадой дернул за свой шейный платок из белого шелка.

— Как вы себя чувствуете? — обеспокоенно спросила Марлен уже в третий раз. Вокруг глаз у нее легли тени. Видимо, от волнения.

— Я чувствую себя так же, как десять минут назад, когда вы задали тот же вопрос, — резко ответил он, раздраженно оглядывая залу.

— Мы можем уехать, если хотите, — сказала она.

— Я хорошо себя чувствую, Марлен. Перестаньте… беспокоиться.

— Сазерленд!

Алекс обернулся и увидел лорда ван дер Милла. Но сейчас он был не в настроении вести пустые разговоры.

— Добрый вечер, милорд. — Алекс слегка поклонился.

— Удивлен, что вы здесь. Слышал, вы нездоровы. Добрый вечер, леди Марлен. Прекрасный бал, не так ли? — болтал старик.

— Да, милорд, прекрасный, — промурлыкала Марлен. — Его милость почти совсем поправились. Сейчас в городе эпидемия легкой лихорадки.

Если Марлен что-то и удается, так это игра в светские любезности, подумал Алекс.

— Лихорадка, вот как? — пробормотал лорд ван дер Милл, внимательно глядя на Алекса. — Не заразная, а?

— Вряд ли, — ответил Алекс.

— А что, ваша матушка по-прежнему владеет домом на улице Беркли? — спросил ван дер Милл. — Я слышал, вы подумываете продать его.

Алекс, прислонившийся к стене в поисках опоры, не мог скрыть своего удивления. Ведь у ван дер Милла вполне достаточно домов — только в одном Лондоне два особняка.

— Ищете еще один дом? — спросил он.

— Не знаю. — Ван дер Милл пожал плечами и искоса посмотрел на Марлен. — У меня есть друг, которого это может заинтересовать, — ответил он и чуть заметно подмигнул.

Алекс еще больше удивился. Человек в его возрасте настолько похотлив, что хочет завести любовницу?

— Почему бы нам не поговорить? Может быть, зайдете на днях? — предложил он, сильно заинтригованный.

— Именно так я и поступлю, — ответил ван дер Милл со странной улыбкой. — Всего хорошего, леди Марлен.

— Всего хорошего, милорд.

Ван дер Милл дружески похлопал Алекса по плечу.

— Надеюсь, ваша милость, лихорадка у вас скоро пройдет. — Он повернулся и хотел было отойти, но вдруг оглянулся на Алекса. — Никто не живет там, на Беркли-стрит, это верно?

— Верно.

— Странно. Ваш кучер в этом не уверен. Сказал, вы наведывались туда недавно с дамой.

Сердце у Алекса замерло, но он ничем не выдал своего волнения, а ван дер Милл пожал плечами:

— Возможно, кучер ошибся?

Алекс мог бы поклясться, что старик слегка прищурился в ожидании ответа.

— Конечно, ошибся. Дом заперт на весь сезон, — спокойно проговорил Алекс.

Ван дер Милл быстро взглянул на Марлен, перевел взгляд на Алекса, кивнул и неспешно удалился.

Сердце у Алекса подскочило к самому горлу; он с трудом поборол желание взглянуть на Марлен. Проклятый ревнивец! Старый кобель! А кучеру он отрежет язык и съест на завтрак.

— Может быть… может быть, там был Артур? — тихо произнесла Марлен.

Алекс невольно сжал кулаки.

— Он ошибся. Дом заперт.

Она кивнула, не сводя с него глаз.

— Что-нибудь случилось? Вы побледнели.

— Не хотите ли вызвать врача, Марлен? Тогда, может быть, перестанете волноваться, что я испущу дух прямо здесь, на балу! — резко проговорил он.

Глаза ее округлились, и она быстро отвела взгляд. Он искренне пожалел о своей вспышке.

— Простите меня, любимая. Я не хотел вас обидеть.

— Я уже не раз это слышала, — прошептала она. Он отошел от стены.

— Играют вальс. Может, потанцуете с дураком и грубияном?

Она заколебалась, пожав плечами, но Алекс вывел ее на середину залы и закружил в вальсе. Она танцевала с чопорным видом, держа его на расстоянии вытянутой руки, как положено, шажки у нее были мелкие и аккуратные. И Алекс невольно сравнил ее с Лорен, которая прекрасно чувствовала себя в его объятиях и легко скользила в такт музыке. Марлен завела разговор о свадьбе, и Алекс почувствован, как ненавидит себя. Эта ненависть росла с каждой минутой по мере того, как он кружил Марлен в вальсе. Неужели он обречен всю жизнь сравнивать Марлен с Лорен, а Марлен обречена завоевывать его любовь? «Она тебя обожает, а ты не можешь ответить на ее чувство». Мать права. Он не может ответить на ее чувство. И даже сейчас, на балу, тяготится ею.

Алекс почувствовал огромное облегчение, когда Марлен попросила отвезти ее домой. В карете он сел напротив нее и, закрыв глаза, устало откинулся на плюшевые подушки.

Как только карета тронулась, Марлен сказала:

— Вы слишком много работаете, Алекс. Вам нужен отдых. На этот раз ее забота тронула его. Да, он просто чудовище. Но к несчастью, сегодня его раздражало буквально все.

— Что вы собираетесь делать завтра? — спросил он, пытаясь сменить тему.

— Мне нужно наконец покончить с приглашениями. Их такое количество…

— А что, приглашения еще не разосланы? — спросил он, весь напрягшись, словно получил из самых глубин сознания какой-то важный сигнал.

Она весело рассмеялась.

— Конечно, нет! Их надо разослать в пятницу, чтобы они пришли за две недели до свадьбы.

Он смотрел на нее, в то время как мозг его лихорадочно работал. Приглашения не разосланы. Эти чертовы приглашения не разосланы. «Она тебя обожает, а ты не можешь ответить на ее чувство». Еще не поздно, мелькнула безумная мысль.

— Марлен…

— Я написала большую часть, целую гору приглашений. Естественно, всем хочется присутствовать на герцогской свадьбе, — вдруг сказала она, теребя перчатки, лежащие у нее на коленях.

— Марлен…

— Ваша матушка так добра, — быстро перебила она его. — Она очень нам помогла. И еще многие люди. Хотят, чтобы все было, как полагается. Поставщик цветов решил проверить, как будет украшена церковь, а поставщик провизии, когда узнал, сколько важных особ ждут к завтраку, просто был вне себя. Можете себе представить, он послал в Париж за особыми рецептами. Все высшее общество ожидает чего-то необычайного. Я… я сама прослежу, чтобы завтра же приглашения были отнесены на почту. Обещаю, не стану этого откладывать. Все будет доставлено вовремя, можете не сомневаться. — Она говорила без умолку, боясь остановиться.

Алексом овладело какое-то странное чувство. Теперь он испытывал отчужденность не только к Марлен, но и к самому себе, если такое возможно.

— Марлен…

Она затрясла головой, как безумная.

— Нет, Алекс, — прошептала она.

— Нам нужно поговорить, дорогая!

— Нет! — Из уголка ее глаза скатилась слезинка, и она опустила голову.

Алекс сел рядом с ней, обнял за плечи.

— О Боже, пожалуйста, не надо. — Она заплакала в голос.

— Мне очень жаль, — сказал он, страдальчески морщась при виде того, как сотрясается от рыданий ее хрупкое тело. — Но я не могу…

— Не нужно так поступать со мной, Алекс! Не делайте меня посмешищем! — рыдала она.

— Боюсь, я сделаю вас посмешищем, если мы поженимся, — с несчастным видом возразил он.

Марлен вскрикнула и, соскользнув с сиденья, прижалась лицом к его ноге. Убитый горем, Алекс наклонился к ней, чувствуя себя самым презренным, самым низким негодяем на свете.

— Алекс, я сделаю все, что вы скажете! Только не надо так со мной поступать! — В голосе ее звучали истерические нотки. Алекс зажмурил глаза и зарылся лицом в ее волосы.

— Увы, Марлен, — еле слышно проговорил он, — вы ничего не можете сделать. И не в моей власти что-либо изменить, — грустно прошептал он.

Она вдруг стукнула его кулаком по ноге.

— Это она, да? Вы оставляете меня ради нее! — воскликнула Марлен.

Алекс промолчал, и она еще раз его ударила. И еще раз.

К тому времени, когда карета подъехала к дому ее родителей на Маунт-стрит, Марлен впала в оцепенение. Он попытался помочь ей выйти из экипажа, но она оттолкнула его и спустилась сама.

— Завтра утром я зайду к вашим родителям и все объясню, — мягко сказал он, с ненавистью прислушиваясь к собственному голосу.

— Не стоит так затруднять себя, — пробормотала она с сарказмом и нетвердыми шагами направилась к двери.

Алекс провел бессонную ночь и утром отправился к Уиткому. Дворецкий, глядя на него так, словно он только что выполз на берег со дна Темзы, проводил его в гостиную. Едва Алекс переступил порог, как лорд Уитком, с лицом, побелевшим от гнева, буквально выскочил из своего кресла. Марлен не удостоила жениха взглядом.

— Не знаю, какое безумие вас охватило, Сазерленд, но лучше бы вам убедить Марлен, что она неправильно вас поняла! — рявкнул Уитком.

— Марлен правильно меня поняла, Эдвин, — тихо сказал Алекс. — Я глубоко сожалею, но не могу жениться на вашей дочери.

Уитком в ужасе разинул рот.

— Что же вы за чудовище? — ахнула леди Уитком.

— Ей-богу, вы должны объяснить свое поведение! — вскричал Уитком.

Алексу стало не по себе. Что он мог объяснить? Чем мог оправдать свой поступок? Сумасшествием? Но даже если бы ему поставили диагноз о полном сумасшествии, такой диагноз не отражал бы всей полноты картины.

— Я решил, что мы не подходим друг другу, — коротко проговорил он.

Уитком взорвался:

— Не подходите? Проклятие, Сазерленд, думайте, что говорите! Вы собираетесь разорвать сорокалетнюю связь между семьями Кристианов и Ризов!

— Это я понимаю.

Ошеломленная леди Уитком опустилась на стул.

— Вы презренный человек! Что же это за джентльмен, — бросила она, — который оставляет дочь графа Уиткома ради распутной…

— Не нужно, — с убийственным спокойствием остановил ее Алекс. — В том, что произошло, виноват я один.

Леди Уитком недоверчиво усмехнулась и посмотрела на дочь.

— Не сомневайтесь, ваша милость. — Марлен наконец подняла глаза. — Именно так мы и думаем, что вы во всем виноваты.

— Я должен был это предвидеть! — прорычал лорд Уитком. — А я еще защищал вас, когда вас называли радикалом! Попросил дать вам шанс! Боже, и теперь нужно от всего отказываться! Недаром говорят, что вы безумны!

Конечно, Алекс ожидал, что Уитком перестанет поддерживать реформы.

— Надеюсь, эта неприятная история не повлияет на ваше решение. Движение в поддержку реформ жизненно важно для страны…

— Будь оно проклято, это ваше движение, слышите, Сазерленд? Ищите теперь поддержку у кого-нибудь другого!

— Я не допущу, чтобы имя Марлен было опозорено! — вскричала леди Уитком, пропустив мимо ушей разговор мужа с Алексом. — Я всем скажу, что это Марлен вас бросила! И объясню почему!

— Говорите все, что сочтете необходимым, леди Уитком, — почтительно произнес Алекс.

— О, будьте уверены, я скажу…

— Мама!

Все взгляды обратились на Марлен. Побледнев, она медленно встала и пристально посмотрела на Алекса.

— Я думаю, сказанного достаточно. Буду вам признательна, Алекс, если вы покинете нас.

Ему страшно хотелось сказать ей хоть слово наедине, в последний раз попросить прощения.

— Марлен, могу ли я…

— Нет! Уходите, прошу вас!

— Нет слов, чтобы выразить вам мое сожаление… — начал было Алекс.

— Вы слышали, что сказала Марлен? Убирайтесь вон из моего дома! — рявкнул Уитком.

Марлен вздернула подбородок и с ненавистью взглянула на него. Говорить больше было не о чем. Алекс повернулся и вышел из гостиной.

На следующий день Алекс сделал еще один визит. Последний. Надвинув шляпу на лоб, чтобы защитить глаза от дождя, он подошел к особняку на Рассел-сквер и громко постучал. Когда дворецкий открыл дверь, Алекс, даже не отряхнув плащ, вошел в дом и заявил, что ему нужен Пол Хилл. Прошло целых пять дней с тех пор, как он смотрел в ее сапфировые глаза и слушал ее мелодичный голос.

Целых пять дней он смертельно боялся, что потерял ее навсегда.

Он сделал то, что должен был сделать: посеял в Лондоне смуту. Объявил о том, что Марлен разорвала их помолвку, и поставил все высшее общество на уши. В это утро на страницах «Тайме», в разделе «Светская жизнь», не было ничего, кроме рассуждений о неосмотрительном поведении герцога. Одни утверждали, что он потерял значительное состояние в Ост-Индии; другие — что реформы, которые он продвигал, слишком радикальны для семейства Ризов. Кое-кто объяснял случившееся его внезапным запоем, заставившим невесту отказать ему. Алекс не собирался никому ничего объяснять, и в особенности Полу Хиллу.

Когда Алекс вошел в гостиную, из кресла, пододвинутого к камину, его приветствовал Итан Хилл; его нога, обутая в чулок, лежала на подставке у самого огня.

— Где Пол? — спросил Алекс.

Лорд Хилл ухмыльнулся, и в следующий момент, стуча тростью о пол, из холла появился Пол.

— Опять пришли с визитом, да? — вежливо осведомился он. Алекс сердито стянул перчатки.

— Не каждый день герцог с пятитысячным годовым доходом является с визитом! — весело заметил лорд Хилл, когда Алекс аккуратно положил перчатки на стул. — Бренди! Вот что нам сейчас нужно. Выпьете, ваша милость? — спросил он Ухмыляясь.

— Нет. Я пришел узнать, где в данный момент ваша племянница.

— Надо же! Месяц назад сюда заходил ваш кузен, — засмеялся лорд Хилл.

— Она уехала из Лондона вместе со своим женихом, — сообщил Пол бесстрастным тоном.

Алекс нетерпеливо посмотрел на Пола.

— Где она?

Пол, склонив голову набок, взвешивал слова Алекса.

— Вы, ваша милость, возможно, не придаете особого значения официальной помолвке, но Хиллы придерживаются иного мнения.

— Ага, но есть одно «но»! — поспешно вмешался в разговор лорд Хилл. — Пока не даны обеты, Хиллы готовы обсуждать любое предложение!

Мускул на подбородке Алекса дернулся.

— Вряд ли официальная помолвка запрещает ей побеседовать со мной, — сказал он, отчаянно стараясь сохранять спокойствие.

— К несчастью, — заметил Пол, — она вообще не желает беседовать с вами.

Пол Хилл играл с огнем, и Алекс повернулся к лорду.

— Мне необходимо поговорить с вашей племянницей, — сказал он с ледяным спокойствием. — И я не желаю это обсуждать.

Пол с трудом сдержал улыбку.

— Я тоже. Вы явились сюда и требуете, чтобы вам позволили увидеться с ней, но предупреждаю: я вас убью прежде, чем позволю снова причинить ей вред. Вы дали мне слово, Сазерленд, — тихо добавил он, напоминая о пари.

— И что вы собираетесь предпринять? — скептически спросил Алекс. — Никто не посмеет встать у меня на пути! Ни вы, ни ваш дядя, ни все это проклятое королевство! Говорите, где она!

— Вероятно, вы не расслышали. Она вообще не желает говорить с вами! Не желает, — с ударением добавил Пол. — Понимаете?

Алекс опасался, что не сдержит закипевшую в нем ярость.

— Говорите, куда он ее увез! — сорвался он на крик.

— Разве вы еще недостаточно натворили? Я вам не разрешу играть с ней! Господи, ведь она вас любит! — вскричал Пол, побагровев.

— А что, по-вашему, чувствую я? Чего ради явился сюда, зачем разыскиваю ее? Зачем мне все это? — заорал Алекс.

Пол скрестил на груди руки. Вид у него был решительный и грозный.

Алекс вдруг сник.

— Я побывал на краю света, — голос Алекса дрогнул, — повидал все, что только можно увидеть. Поднимался на горы, продирался сквозь джунгли, умирал от жажды в пустынях. Мой титул позволяет мне жить в неслыханной роскоши, обладать самой красивой женщиной, какую только я пожелаю. Мое состояние до того огромно, что и сказать неприлично. Я испытал все, во всяком случае, так мне казалось. Пока не встретил Лорен. Она меня потрясла. Ради ее улыбки я готов перевернуть горы, сдвинуть с места солнце! Последняя неделя была самой бурной в моей жизни! Я доставил неприятности всем, кого люблю, пренебрег своими обязанностями, только бы поговорить с ней! И вы хотите лишить меня этой возможности? Клянусь Богом, я обрушу на ваш дом всю мою герцогскую мощь! — Его голос гремел в маленькой комнате. — Говорите, черт побери, где она?!

— Господи, — только и смог пробормотать лорд Хилл, впервые утратив дар речи.

На лице Пола появилась улыбка.

— Черт возьми, вы действительно ее любите, — прошептал он.

Взбешенный, измученный и опустошенный, Алекс в изнеможении опустился на стул. Глаза его метали молнии.

Пол подошел к буфету, разлил по стаканам бренди.

— Что вы намерены делать? — небрежно спросил он. — Она официально помолвлена с Магнусом.

Алекс вздохнул, принимая от Пола стакан.

— Не знаю, — признался он.

— Если вы собираетесь разорвать наш договор с баварцем, — вмешался лорд Итан, — не забудьте возместить убытки. Алекс и Пол не обратили на него внимания.

— Вам нужно составить план действий, друг мой. Магнус Берген не из тех, с кем легко иметь дело.

— Ха! Но с Лорен он не идет ни в какое сравнение, — фыркнул лорд Хилл. — Вот уж упрямая девчонка!

Пол криво усмехнулся:

— Она не захочет видеть вас, вы это знаете? Разве что вашу голову на пике.

— Где она? — настойчиво спросил Алекс. Пол обменялся взглядом с дядей.

— Роузвуд. Они собираются пожениться и первого августа уехать на континент.

— Замечательно, черт возьми! — бросил Алекс, вскакивая со стула.

Он взял шляпу и перчатки и устремился к двери.

— Сазерленд! — окликнул его Пол. Рука Апекса замерла на дверной ручке, и он обернулся. — Бог в помощь!

Алекс кивнул и вышел, хлопнув дверью в ответ на предсказание лорда Хилла, что, мол, дуэли не избежать.

Глава 21

В дверях роузвудовского дома его встретила миссис Питерман, на лице ее было написано то же мрачное неодобрение, что и в тот день, когда он впервые появился здесь. Крепко сжав руки на грязном переднике, она с подозрением смотрела на него.

— Мисс Хилл дома? — спросил он, решив обойтись без приветствий.

Миссис Питерман ответила не сразу. Она осмотрела его одежду, сапоги, даже кобылу, привязанную неподалеку.

— Она вас ждет?

— Сомневаюсь, — сухо ответил он.

— Никогда не знаешь, кто еще явится, — проворчала она. — Чуть не упала со стула — это я о себе, — когда этот великан ее привез. Говорит, он намерен жениться на ней. Бедный мистер Голдуэйт, он…

— Миссис Питерман, она здесь? — прервал ее Алекс. Экономка нахмурилась:

— Нет.

Сердце у Алекса упало. Опоздал.

— Мистер Голдуэйт повез ее и детей в Блессинг-Парк, — сообщила она. — Прошу прощения, но у меня много дел — нужно приготовить детям поесть.

И она закрыла дверь.

Алекс повернулся и направился к лошади.

В Блессинг-Парке Джоунз провел его в золотую гостиную, где он стал взволнованно ходить взад-вперед, пока в комнату, широко улыбаясь, не ворвался Майкл.

— Вы, конечно, приехали, чтобы пожурить нас за то, что мы неожиданно исчезли из Лондона, — сказал он усмехаясь. — Или сообщить, что кто-то умер! — весело добавил он, размашистым шагом подойдя к другу. И тут улыбка сбежала с его лица. — Прости Господи, — воскликнул он, — неужели действительно кто-то умер?

Выдавив из себя улыбку, Алекс покачал головой:

— Нет. Я приехал… — Он осекся, не в силах сказать правду.

— Что-нибудь случилось? — спросил Майкл с тревогой.

Алекс робко посмотрел на маркиза. Майкл Ингрэм, пожалуй, единственный в высшем свете, кто поставил любовь превыше всего и ни разу об этом не пожалел. Раньше Алекс считал, что друг его погиб окончательно. Конечно, Майкл его поймет.

— Боже мой, дружище, что стряслось? — повторил Майкл свой вопрос.

Алекс тяжело вздохнул.

— Здесь ли графиня Берген? — спросил он. Майкл смутился.

— Да… Вы привезли для нее плохие новости?

— Полагаю, будущее покажет, плохие или хорошие, — сухо ответил Алекс. — Моя помолвка с Марлен разорвана.

Майкл ошеломленно уставился на Алекса, неожиданно повернулся, подошел к тележке с напитками и налил два стакана виски.

— Ничего не понимаю, — протянул он, подавая Алексу стакан.

— Позвольте мне объяснить…

Тут в гостиную, весело смеясь, вбежала Эбби.

— Милый, вы уже… — Увидев Алекса, она остановилась как вкопанная. Ни от него, ни от Майкла, судя по его усмешке, не укрылась внезапная перемена в ее поведении. — О! Ваша милость. Вы приехали. — только и могла она произнести.

— Я полагаю, любовь моя, — промолвил Майкл, неторопливо подходя к жене, — вы хотели сказать, что приехал этот низкий, отвратительный негодяй.

Эбби побледнела и бросила на мужа умоляющий взгляд.

— Не понимаю, о чем вы говорите, Майкл. Вы должны извинить меня — я похожа на чучело, — добавила она, отступая на шаг.

Майкл поймал ее за руку и привлек к себе.

— Вы прекрасно выглядите. — И он крепко обнял ее за плечи.

Щеки Эбби стали пунцовыми, и она опустила глаза. Майкл усмехнулся, видя, что Алекс сбит с толку.

— Мы с вами, Сазерленд, всегда говорили без обиняков, — смеясь, сказал он. — Вот уже несколько дней я слышу разговоры о некоем гнусном негодяе. Думаю, речь шла о вас.

— Ясно, — кивнул Алекс. Майкл расплылся в улыбке.

— Теперь я понял, почему моя жена отказалась назвать имя этого злобного существа. Она боялась, что я приму вашу сторону, поскольку мы с вами сделаны из одного теста, — продолжил он, с обожанием глядя на Эбби. — Свадьбы не будет, милая, — сообщил он и прикрыл ее очаровательный ротик рукой, прежде чем она успела крикнуть. — Графиня Берген на выгоне с моим главным садовником Уитерзом, — весело закончил он и поцеловал Эбби в висок.

— Ах, Алекс, — вздохнула Эбби. — Я очень сожалею, но вы должны подготовиться. Лорен… ну, она говорит о вас… не очень хорошо.

Алекс кивнул и залпом выпил виски.

— Уверяю вас, я полон решимости сражаться не на жизнь, а на смерть, — сказал он, не без зависти заметив, как нежно Майкл обнял Эбби.

Проходя по западной террасе, Алекс услышал детский смех, и, когда сбежал с каменных ступеней на усыпанную гравием дорожку с живой изгородью по бокам, сердце его учащенно забилось. В конце дорожки он остановился, поправил шейный платок; ему необходимо было собраться с мыслями. В это мгновение он услышал ее нежный смех.

У него захватило дух.

Он шагнул вперед, спрятался за высокое дерево, чтобы стоящие на выгоне не могли его видеть, и выглянул.

На ангеле были старые башмаки, белая мужская рубашка для игры в теннис и плотно облегающие штаны из оленьей кожи. Волосы заплетены в косу; на голове смешная шляпа, украшенная всевозможными фруктами. На щеках ее играл легкий румянец, зубы, приоткрытые в улыбке, блестели. Выглядела Лорен просто великолепно, и Алекс не мог отвести от нее глаз. К ее ноге прижалась малышка Салли, а садовник Уитерз с кулаками, похожими на окорока, стоял рядом и смотрел, как водят старую клячу, на которой сидел ребенок.

На губах Алекса появилась улыбка, когда он увидел, как Теодор, щеголяющий новыми очками, подошел к Лорен, когда та велела ему взять Салли. Прислонившись к слегам забора, стояла Лидия, застенчиво улыбаясь конюху, водившему лошадь.

Юный Хорас свешивался со слеги, уцепившись за нее коленями и едва не касаясь головой земли, и звал Лорен, чтобы та посмотрела на него.

Леонард, сидя на лошади, сказал что-то, отчего Лорен мелодично рассмеялась. Она подошла, чтобы помочь ему спешиться, и ласково откинула его волосы, когда он отказался от помощи. Но едва его ноги коснулись земли, он обхватил Лорен руками за талию и обнял.

Господи, он уже забыл.

Забыл, что она значит для этой стайки. Забыл, поглощенный своими желаниями, о том, что в Роузвуде Лорен самоотверженно одаривала своим вниманием и добротой каждого из этих сирот. И он не мог бы любить ее сильнее, чем в этот момент.

Его прямо-таки распирало от гордости; он долго смотрел на Лорен, искренне тронутый ее умением дать почувствовать каждому ребенку, что он особенный. Когда Уитерз наконец увел лошадь, подошла Лидия и принялась собирать всех детей. Лорен напомнила ей, что кухарка обещала детям апельсины, прежде чем мистер Голдуэйт зайдет за ними.

Дети, болтая, гуськом ушли с выгона по направлению к саду; Хорас устрашал их упреждающими ударами своего деревянного меча. Когда дети проходили мимо, Алекс отступил за изгородь. Лорен отстала, чтобы подобрать брошенную Салли куклу и книгу, забытую Теодоррм. Потом последовала за ними. Алекс наконец вышел из своего укрытия.

— Лорен! — окликнул он ее каким-то чужим, сдавленным голосом.

Она замерла. Он тоже затаил дыхание. Лорен устремила взгляд к небесам; глаза ее были полны мучительной надежды. Сердце его болезненно сжалось, потому что она медленно повернулась к нему, ища его в тенях наступающего вечера, и когда увидела, губы ее приоткрылись, глаза в изумлении округлились. Боже, как она хороша, как серьезна, как…

— Нет, — прошептала она, качая головой. Он протянул к ней руку.

— Лорен, я…

— Нет! — повторила она, глядя на него как на привидение.

Рука его бессильно повисла.

— Я знаю, вы этого не ожидали, — сказал он ровным голосом, хотя сердце его бешено колотилось.

Она долго смотрела на него, потом снова произнесла:

— Нет.

Проклятие! Он заранее обдумал, что скажет, но сейчас все вылетело из головы. Он нерешительно огляделся, отчаянно пытаясь что-нибудь придумать.

Она шагнула назад, прочь от него.

— Я хочу вас! — внезапно выпалил он.

Глаза у нее стали круглыми как блюдца. К величайшему его изумлению, она повернулась и пошла по направлению к конюшням.

У Лорен перехватило дыхание. Видимо, он решил, что может, вальсируя, заявиться на выгон и сообщить ей такое после всего, что она пережила! Это ужасно, что он застал ее врасплох, что его изумрудные глаза так быстро выбили ее из колеи. Сердце у нее гулко стучало, в горле пересохло. До чего же он красив! Рана в ее сердце стала еще глубже. Это невыносимо — после того как она каждую ночь засыпала в слезах, оплакивая его! После того как согласилась выйти за Магнуса! Горячие слезы сдавили ей горло. Она шла, не разбирая дороги. Убить его мало!

Гнев ее перешел в страх, как только она поняла, что он идет за ней. Она поднесла руку к горлу. Не разорвать ли рубашку? Может, тогда она сможет дышать? Он откашлялся, стоя у нее за спиной.

— Поверьте, эта фраза вырвалась у меня совершенно случайно. Я хотел сказать вам совсем другое.

Она была так ошеломлена, что потеряла дар речи. Чувствовала, что он приближается, что внимательно рассматривает ее с ног до головы. Опасаясь, как бы он не заметил, что ее бьет дрожь, Лорен обхватила себя руками. Он подошел еще ближе.

— Лорен, прошу вас, взгляните на меня.

И столько нежности было в его голосе, что он показался Лорен дуновением легкого ветерка. Она крепко сжала губы, понимая, что если заговорит, то не справится со своими чувствами.

— Вы дрожите. — Легкое прикосновение к ее плечу словно огнем обожгло Лорен. Она отошла от него, сделав несколько нетвердых шагов. — Я знаю, вы сердитесь, — тихо сказал он.

Она не сердилась, она была опустошена. Не справившись с собой, бросила на него раздраженный взгляд.

— Сержусь? Это слово не имеет ничего общего с тем, что я испытываю, — хрипло выговорила она, тут же возненавидев себя за то, что в голосе ее прозвучали горечь и боль.

Алекс кивнул и опустил глаза.

— Я не лгу. Лондон, та ночь — для меня нет ничего важнее в жизни, — спокойно сказал он. Потом медленно поднял глаза. — Я полюбил вас, Лорен. Безнадежно и окончательно. Я постоянно думаю о вас, вижу вас во сне. Я хочу, чтобы вы всегда были со мной. И — да поможет мне Бог — я уверен, что не смогу жить без вас.

Вид у него был такой серьезный, голос звучал так искренно, что Лорен тихонько ахнула, тронутая до глубины души. Но ведь это неправда! Господи, ведь этот человек женится через несколько дней, а если бы смог уговорить Марлен, женился бы раньше!

— Я удивлена, ваша милость, — холодно сказала она и заметила, как он вздрогнул. — Или вы полагаете, что я должна забыть о том, как вы умоляли леди Марлен бежать с вами — и это после той ночи! «Одной ногой на море, другою на земле, а навсегда — нигде!»

Лицо Алекса потемнело.

— Кто вам это сказал? — спросил он, пропустив мимо ушей глубоко ранившую его стихотворную строку.

— Она! — воскликнула Лорен срывающимся голосом. — Как могли вы так поступить? Как могли так любить меня, если любите ее? Впрочем, я сама напросилась на ваши ласки, не так ли? — Она истерически засмеялась.

Алекс шагнул к ней, невольно сжимая и разжимая кулаки.

— Лорен, выслушайте меня, умоляю! Я никогда никого не любил так, как вас! Я приехал сюда, чтобы просить вас… нет, умолять… — Он замолчал. — Я разорвал помолвку с Марлен. Свадьбы не будет.

Она не думала, что ей можно причинить еще большую боль, но эти слова просто убили ее. Ей показалось, что конюшня покачнулась; она не могла, не хотела ему верить! Господи, да неужели он не понимает? Он пришел слишком поздно! Его глаза метались по ее лицу, тревожно ища отклика. Она не могла взглянуть на него и зажмурилась. Она ненавидела его потому, что он сказал то единственное, что она жаждала услышать и что могло разбить ей сердце. Увы, слишком поздно.

— Мне очень жаль леди Марлен, — услышала она свой голос и медленно открыла глаза. — Но я выйду за Магнуса. Его изумрудные глаза полыхнули гневом.

— Вы слышали, черт побери, что я сказал? — крикнул он. Лорен отступила.

— А что, по-вашему, я должна была делать? Ждать, когда удастся украсть момент-другой? Рыскать по Лондону, надеясь мельком увидеть вас с женой на каком-нибудь вечернем приеме? — воскликнула она.

— Не нужно упрямиться, девочка. Я был на самом краю преисподней и вернулся оттуда, чтобы отыскать вас и устроить все по-хорошему! Разорвать помолвку было невероятно трудно, но я это сделал, потому что люблю вас! — взорвался он.

— Я не дура! — крикнула она. Алекс прищурился и шагнул к ней; его изящные, почти кошачьи движения лишь прикрывали грубую силу. Лорен попятилась. — Я выйду за Магнуса, и вы меня не остановите! Господи, ведь это единственное, что мне остается теперь!

— Наверное, вы совершенно оглохли! Я сказал, что люблю вас! Я никогда не говорил этого ни одной женщине! Или вы меня не слышите?

О нет, она его слышит, и если он скажет это еще раз, ей придется умолять о перемирии, лечь прямо здесь, в стойле, и лежать, пока сердце не успокоится. Знал бы он, какую боль причинил ей своими словами, как она жаждет его любви! Она уже примирилась с тем, что ей придется жить в аду, без него, без его ласк. А он снова явился и терзает ее!

— Я слышу вас, — сказала она, подавляя рыдания. — Но уже поздно, неужели вы не понимаете? Слишком поздно. Почему вы не пришли раньше? Господи, почему? Лучше возвращайтесь в Лондон и найдите себе другую женщину для развлечений…

— Не могу, — тихо сказал он, — к несчастью для нас обоих, мне нужны вы.

— Я нужна вам в качестве любовницы! Вы сказали, что найдете выход для нас обоих, и я подумала… Но вы просили ее бежать с вами!

— Да, просил. Но даже тогда вы были мне нужны, Лорен. Я хочу, чтобы вы были рядом со мной всегда. И за столом, и в постели.

— Но вы просили ее!

Его лицо стало темнее тучи.

— На то была причина, черт возьми! Я должен был понять, сможет ли она заполнить мою душу…

У Лорен снова перехватило дыхание, и она отвернулась, но Алекс настойчиво продолжал:

— Видит Бог, на карту было поставлено многое. И в первую очередь ответственность, долг перед людьми, связывающими со мной свои надежды. Но я понял, что не могу без вас. Это решение далось мне нелегко!

«Что он натворил?» — с ужасом подумала Лорен, прижав руки к груди. И все из-за нее. Он больше не будет заниматься реформами, которые так необходимы Роузвуду. Необходимы этим и другим детям… Нет, такого она не допустит. С ним связаны судьбы многих людей.

В этот момент Алекс обнял ее сзади, прижал к себе, и она почувствовала на шее его горячее дыхание. Лорен охватило уже знакомое ей чувство томления.

— Позвольте спасти вас от мук, милая. Позвольте смыть с вас ваш грех, — перефразировал он строки из присланного ею стихотворения. Стихотворение, которое она послала ему в самую тяжелую минуту жизни, но теперь оно могло сгубить ее.

Лорен подавила рыдание и повернулась к нему. Он обхватил ее лицо ладонями и заглянул в глаза.

— Я ни за что больше не отпущу вас.

Он впился губами в ее губы. Сгорая от страсти, она отвечала на его поцелуй, крепко прижавшись к нему, гладила его волосы. Ее изящные пальчики скользили по его спине. Вдруг Лорен вспомнила о Магнусе, о влиянии Алекса в палате лордов, о реформах, о Роузвуде. И страсть отступила, осталось лишь чувство вины. Лорен попыталась высвободиться из объятий Алекса.

— Не надо, — шепнул он ей на ухо.

— Вы не должны были сюда приезжать, — тихо сказала она. И ощутила, как он напрягся. Потом устало прижался лбом к ее лбу и тяжело вздохнул. — Я не могу быть с вами, Алекс. Вам нужно уехать.

Он резко вскинул голову.

— Ни за что!

«Пусть останется, Боже, прошу тебя, пусть останется!» — мысленно молила она, все еще пытаясь вырваться от него.

— Может быть, еще не поздно. Если вы вернетесь в Лондон…

— О чем это вы говорите? — спросил он.

— Я не могу быть с вами, — повторила она дрожащим голосом.

Алекс бессильно опустил руки. Лорен отошла, прислонилась спиной к стойлу, подавляя желание снова броситься к нему в объятия. Слишком многое было поставлено на карту. Лицо его выражало недоверие. Но он вынужден будет поверить. И, резко повернувшись, Лорен бросилась из конюшни, ничего не видя от слез.

Наконец она оказалась в комнате Эбби и стала метаться среди швейных корзинок, книг и журналов, разбросанных по полу, то плача, то пытаясь заглушить острую боль. Господи, зачем только он приехал и устроил всю эту путаницу? Впрочем, путаница только у нее в голове. Итан подписал договор о помолвке и уже послал оглашение. Боже, как она сможет смотреть на Магнуса после того, как Алекс ей объяснился в любви? Как сможет провести с ним брачную ночь? Это торжественное событие должно произойти через несколько дней — Магнус уже в Портсмуте и готовит свой корабль, чтобы увезти ее в Баварию. Увезти ее от Алекса.

Всхлипнув, Лорен повернулась к окнам, выходящим в сад. Бавария. Там, едва открыв утром глаза, она будет вспоминать его слова: «Ни одну женщину я не любил так, как люблю вас». Сердце у Лорен болезненно сжалось.

Лорен испуганно обернулась на звук открываемой двери. Только бы это не был Алекс, иначе она просто свихнется. Но это оказалась Эбби, которая вошла, неся на подносе кувшин и две высокие кружки. Эбби осторожно поставила поднос на табурет, а Лорен торопливо вытерла слезы. Не глядя на Лорен, Эбби опустилась перед табуретом на колени.

— Майкл отослал мистера Голдуэйта с детьми в Роузвуд, — спокойно сказала она, — а Алекса уже в постели.

Лорен ничего не ответила, боясь, что не выдержит напряжения.

Эбби наполнила кружку элем и с нерешительной улыбкой протянула ее Лорен:

— Это мой любимый напиток. Хотя сейчас вам лучше бы глотнуть виски. — Лорен не могла шевельнуться, пристально глядя на кружку. — Это меня не касается, но, по-моему, дела У вас складываются не очень-то хорошо, — сказала Эбби, кивнув головой на кружку.

Лорен медленно пересекла комнату, опустилась на колени напротив Эбби и взяла кружку.

— Он разорвал помолвку, — бесстрастным тоном сказала она и отпила из кружки невкусный налиток.

Эбби налила себе пива и села на пол, прислонившись к кушетке, заваленной всякими вещами.

— Майкл уже сообщил мне.

Лорен оперлась плечом о кушетку и устремила взгляд на кружку.

— Он сказал, что любит меня, — с трудом выговорила она. Эбби сделала большой глоток и принялась обдумывать сказанное.

— Он действительно любит вас, если решился на такой шаг. Это было, наверное, нелегко.

— Что нелегко? Явиться сюда, когда уже поздно? — с горечью спросила Лорен.

Эбби ласково улыбнулась и покачала головой:

— Нет, нелегко было разорвать помолвку и рискнуть всем, чего он добился, борясь за реформы. — Лорен утопила ощущение собственной вины в большом глотке. — Однако, — продолжала Эбби, — я всегда знала, что он не любит ее. Может быть, надеялся, что это чувство придет, но… он встретил вас. Не в самый удачный момент, надо сказать.

— Момент мог оказаться еще неудачнее! — вздохнула Лорен и отпила из кружки.

— Вряд ли стоит обвинять его в этом, Лорен. Просто вы могли бы появиться раньше.

— Прекрасно! — бросила Лорен и снова выпила. Спустя какое-то время она выпалила: — Во-первых, я не появилась. Во-вторых, он может теперь говорить все, что угодно, потому что слишком поздно.

— Слишком поздно? Почему?

— Разве вы забыли? Я должна выйти за Магнуса!

— Вы ничего не должны. Вы ведь еще не обвенчаны! А говорите — поздно.

— Да, это так!

— Вовсе не так, — стояла на своем Эбби.

— Что вы предлагаете? — подозрительно спросила Лорен. Эбби фыркнула и залпом осушила кружку, после чего сказала:

— Вы ведь не любите Магнуса, верно? И не пытайтесь это отрицать! И так ясно!

— Неужели? А в тот вечер в Лондоне, когда я пришла к вам, вы считали, что я с ума по нему схожу! Тогда именно это вам было ясно? — торжествующе возразила Лорен, ощущая некоторую легкость в мыслях.

Эбби кивнула, взглянув на камин.

— После того вечера у меня была возможность наблюдать за вами…

— Вы хотите сказать, что имели возможность слышать, как я жалуюсь на свои неприятности. Эбби хихикнула.

— Допустим! Но, слушая вас, я поняла, что вы любите Алекса, а не Магнуса! А Алекс любит вас! Он разорвал помолвку, разорвал могущественные семейные связи, бросил все, что ему уже удалось сделать в палате лордов. Значит, еще не поздно! — И Эбби торжественно подняла кружку.

Лорен тоже хихикнула и чокнулась с Эбби. После чего обе прислонились к кушетке, охваченные приступом беспричинного смеха. Вскоре Лорен снова стала серьезной и грустно вздохнула:

— Если бы даже я забыла о том, что сыграла в его жизни не самую лучшую роль, и согласилась с вами, с Магнусом я все равно не смогла бы так поступить.

Эбби долго молчала.

— Как вы думаете, — спросила она наконец, — захочет ли Магнус жениться на вас, если узнает, что вы любите другого?

Лорен пожала плечами, выуживая из своего эля какую-то соринку.

— Он знает, — тихо ответила она. — Для него это не имеет значения. Это входит в наш договор. Его чувство в обмен на мое уважение. Больше ему ничего от меня не нужно.

— В самом деле? — скептически спросила Эбби. — То есть, может, он и сказал так, но вы уверены, что он действительно так думает?

Лорен ответила не сразу. Она допила кружку и налила себе еще.

— Это не важно, — решительно заявила она. — Я Действительно уважаю Магнуса и не могу его предать.

— А как же Алекс? — спросила Эбби, наполняя свою кружку.

— Не знаю! — воскликнула Лорен. — Мне вовсе не хочется, чтобы он жертвовал всем ради меня. Он слишком значительный человек — Англии нужны такие, как он. Но… от одних только его слов у меня… возникает желание, — робко договорила она.

Эбби засмеялась.

— Надеюсь, они красивее его ног? Развеселившись от эля, Лорен рассмеялась.

— Вы заметили, что у него очень большие ноги? Эбби кивнула.

— Большие, каждая величиной с голову, — прошептала она.

Комната наполнилась женским смехом. Они провели начало вечера, обсуждая недостатки Алекса. Исчерпав эту тему, послали за вторым кувшином эля, потом принялись обсуждать недостатки Майкла. А потом досталось и всем остальным мужчинам.

Глава 22

Когда запасы эля в доме Дарфилдов истощились, Лорен была доставлена домой двумя кучерами и Уитерзом, Утром у нее так сильно болела голова, что она не могла ответить ни на один из множества вопросов, с которыми к ней обратилась миссис Питерман. Она едва понимала, что делает, когда принялась за повседневные домашние дела. Чтобы она еще когда-нибудь взглянула на эль!

Не в силах выносить неодобрительный взгляд экономки, Лорен в конце концов выбралась из дома и пошла покормить Люси, но даже свинья, казалось, смотрела на нее с осуждением.

— И ты, Люси? — пробормотала молодая женщина. Никогда еще она не была в столь жалком состоянии, не только физическом, но и душевном. В те редкие минуты, когда она способна была размышлять, у нее появилось ощущение, что приезд Алекса сбил ее с толку. Но она гнала прочь мысли о нем. Бросив пустую бадейку из-под корма, Лорен побрела куда глаза глядят. Ей не хотелось никого видеть. Ни о чем думать.

Лорен не заметила, как оказалась на бахче, и тяжело вздохнула. Именно здесь, на бахче, она впервые встретилась с Алексом. Она дотащилась до дерева и прислонилась к нему, глядя на вспаханное под пар поле.

В этом году тыкв не будет. Магнусу не понравилось, что она занимается товарообменом, — как и Пол, он полагал, что это не очень-то подходящее занятие для графини. Он предоставил Роузвуду кредит, так что отныне у них не будет надобности что-либо продавать. Вклад был так велик, что Магнус получил голос в делах Роузвуда. Тяжело вздохнув, Лорен стала скользить по стволу, пока не подогнулись ноги. Магнус желает ей добра, но почему, едва приехав в Роузвуд, он сразу потребовал перемен, считая, что имеет на это право только потому, что она согласилась стать его женой? Она не стала возражать: не было сил. Алекс сломал ее волю.

Алекс.

На Лорен нахлынули воспоминания, и она повернулась лицом к гладкой коре дерева. Закрыв глаза, увидела каждую черточку его красивого мужественного лица. Как ни старалась она изгнать его из своих мыслей с тех пор, как уехала из Лондона, он постоянно был с ней. Ее страшило, что в то время как Магнус разглагольствовал о свадьбе, о детях, о Бергенш-лоссе, она делала вид, будто слушает, а сама думала об Алексе, тосковала по нему. И вот вчера он появился и сказал то, что ей так хотелось услышать.

Она вздрогнула, в сотый раз ощутив боль от его слов. Если бы не Магнус, она умоляла бы увезти ее куда-нибудь подальше. Но ведь от самой себя не убежишь! В Лондоне о ней уже распространяются сплетни. Перед отъездом она зашла к Шарлотте проститься, но эта противная леди Притчит не позволила ей повидаться с дочерью. Пораженная Лорен повернулась и ушла. Насколько Лорен поняла, причиной тому был замечательный вечер, проведенный ею в опере. Почему она не настояла на том, чтобы он привел в ложу леди Пэддингтон?

Почему не потребовала, чтобы после спектакля он отвез ее прямо домой? Почему, ах, почему…

Что сделано, то сделано, и ей тошно от сознания собственной вины. Она уехала, и теперь единственное, что ей остается, это отправиться в Баварию. При мысли об отъезде сердце ее болезненно сжималось, хотя она покидала Роузвуд всего на полгода. Она так нужна детям! А главное, как прожить без него?

Лорен словно застыла; перед глазами возник образ Алекса. Он действительно необыкновенный. Она представила себе его широкие плечи, длинные мускулистые ноги, надменную улыбку. Ей казалось, что она слышит его слова, и сладкие, и мучительные, ощущает на губах его поцелуи. Она грезила наяву, но время от времени в ее мечты врывалась жестокая реальность — долг перед Магнусом и ответственность за Роузвуд. Лорен чувствовала себя совершенно разбитой. Прошел не один час, прежде чем она нашла в себе силы вернуться домой.

На следующий день Лорен развешивала на веревке выстиранную одежду, запретив себе думать и об Алексе, и о Marny-j се. К несчастью, ей это не удалось. Поглощенная своими! мыслями, она не заметила, как веревка, провиснув под тяжестью, оборвалась и все вещи попадали на землю. Собрав их, Лорен со вздохом отправилась на поиски Руперта, чтобы он снова привязал веревку. Подходя к дому, Лорен услышала его громкий смех, доносившийся с лужайки перед домом. Изменив направление, она обогнула угол дома и нерешительно остановилась, увидев Алекса. Что он здесь делает? Алекс стоял в окружении Руперта, Хораса, Леонарда и Теодора и держал в руке рапиру. Настоящую рапиру.

— Добрый день, мисс Хилл, — как ни в чем не бывало весело обратился к ней Алекс.

Будто время повернуло вспять и они не уезжали из Роузвуда, хотя прошел уже почти год. Остальные четверо быстро повернули к ней головы. Лорен молча с недоверием смотрела на него.

— Я нашел эту старую штуковину в Данвуди и подумал, что мальчикам она понравится, — заметил он.

Улыбнувшись, он снова принялся детально описывать мальчикам устройство рапиры. Лорен осторожно направилась к лужайке, скользя рукой по кирпичной стене; ей все еще не верилось, что он здесь. Алекс снял сюртук и закатал рукава рубашки, обнажив сильные руки. Волосы его блестели в лучах заходящего солнца, он показывал мальчикам основные приемы фехтования. Лорен мгновенно вспомнила его тело, когда они лежали рядом, и взгляд его изумрудных глаз, проникающий в самую душу.

И Лорен невольно прижала ладонь к горячей щеке. Он протянул рапиру Леонарду, и это вернуло ее к действительности. Леонард сделал несколько выпадов в сторону Хораса, и Лорен поспешно шагнула вперед. Но Алекс улыбнулся ей, словно успокаивая, как если бы понял ее опасения. Все опасения. Это короткое безмолвное общение испугало Лорен. Он понял.

— Очень хорошо, парень, — сказал Алекс, когда Леонард сделал выпад.

— Я тоже хочу попробовать! — заявил Руперт.

Так и пошло — Руперт, потом Хорас, потом остальные. Лорен увлеченно смотрела, как каждый из них поворачивался к Алексу, чтобы узнать, правильно ли держит оружие, удовлетворен ли Алекс его приемами. Она поняла, что они тоже любят его, и губы ее изогнулись в улыбке. Прислонившись к стене дома и наблюдая за мальчиками, Лорен почувствовала, что боль потихоньку уходит из сердца. И вдруг испугалась. Она не должна так думать. Лорен повернулась и быстро пошла прочь.

Не проходило и дня, чтобы Алекс не появлялся в Роузвуде, обычно проводя время в обществе кого-нибудь из детей. Насторожившейся было миссис Питерман он объяснил, что наблюдает за ремонтом в Данвуди. Лорен не поверила в это, но промолчала. Она никак не поощряла его, однако не просила уйти, как, например, в Блессинг-Парке. Вообще-то ей следовало это сделать, но слова застревали в горле.

Он появлялся каждый день, своим присутствием успокаивая Лорен, и очаровал буквально всех. Даже миссис Питерман смягчилась, хотя до сих пор винила его в том, что Лорен отказала мистеру Голдуэйту. На лужайке перед домом он учил Лидию современным танцам, в качестве аккомпанемента напевая мелодию своим звучным баритоном. Бедняжка так восхищалась им, что едва не падала в обморок, и ни разу не вспомнила о мистере Рэмси Бейнсе, пареньке, за которого решила выйти замуж, когда вырастет. Он привез Теодору две книжки — про пиратов и приключенческую. Помог Руперту поднять изгородь, поваленную скотиной. Давал Леонарду покататься на Юпитере. За ужином дети только и говорили, что о мистере Кристиане и приключениях, которые ему довелось пережить. О том, как он поднимался на горы, исследовал джунгли и встречался со странными людьми, одетыми в юбочки из травы.

Ее тянуло туда, где находился он, и она ничего не могла поделать, но держала его на почтительном расстоянии. Поначалу почти не разговаривала с ним, чтобы не выдать свои чувства и не предать Магнуса. Но устоять перед Алексом было невозможно. Через несколько дней она начала робко отвечать на его болтовню. Он спросил, что она намерена предпринять в Роузвуде, и она поделилась с ним своей мыслью, отвергнутой Магнусом, о том, чтобы организовать молочное хозяйство и менять собственную продукцию на другие продукты питания и мануфактуру. Вопреки ее ожиданиям он заявил, что это замечательная мысль, согласившись с ней, что Роузвуд не может полагаться только на урожаи зерна, которого может не хватить. Он сказал, что знает человека, разбирающегося в молочном хозяйстве, который, если она захочет, поможет ей поначалу. Лорен почувствовала, что улыбается, слушая его, что его молчаливое одобрение ободряет и восхищает ее.

Она даже набралась храбрости и спросила его о Сазерленд-Холле. Он воодушевился, говоря о своем доме, насмешил ее рассказами о трех братьях-озорниках, вечно затевавших что-то. Время от времени, когда она была рядом, он небрежно отводил локон с ее виска или касался ее щеки. Его прикосновения пугали ее, она опасалась, что не устоит перед ним, и старалась не оставаться с ним наедине.

Очевидно было, что ее сдержанность не задевает его. Он то приглашал ее прогуляться, то предлагал проехаться с ним на Юпитере или побывать вместе в Пемберхите. Это было опасно и в то же время соблазнительно. Она заставляла себя думать о Магнусе. Напоминала себе, что Алекс должен быть сейчас в Лондоне на закрытии парламентской сессии, а не в Данвуди и не в Роузвуде, где он попусту терял время.

На карту поставлено слишком многое — эти слова Лорен без конца про себя повторяла словно заклинание.

С каждым днем она любила его все больше и больше и оттого все сильнее смущалась. Она пыталась думать о Баварии, о Магнусе, о своем положении невесты, однако не решалась заглянуть в будущее. Но не мечтать она не могла. И тут пришло письмо от Пола.

Брат писал, что они с Итаном приедут в конце недели. А также сообщал истинную причину внезапного разрыва между леди Марлен и Сазерлендом: герцог влюбился в некую титулованную даму, до этого сезона никому не известную в лондонском свете. Короче, брат сообщал, что о ней ходят злобные сплетни.

Казалось бы, этого достаточно, чтобы Лорен утвердилась в своем решении выйти за Магнуса, но дальше Пол сообщал, что свет озабочен судьбой закона о реформах, уже принятого палатой общин. К несчастью, писал Пол, согласно общему мнению, без поддержки Ризов и Кристианов у этого закона очень мало шансов пройти через палату лордов; теперь, конечно, эта поддержка маловероятна, а потому закон о реформах мертв. И он пустился в рассуждения о своих планах возродить этот закон к жизни, начав с их родного прихода. Он решил добиваться места в палате общин, как только наладит дела в Роузвуде.

Письмо Пола Лорен сожгла. Оно напомнило ей о ее истинном положении за пределами Роузвуда. Вместо того чтобы быть в Лондоне, где в нем очень сильно нуждаются, Алекс здесь. Вместо того чтобы использовать свое влияние в палате лордов и провести через нее реформы, способные изменить положение в стране, он учит Лидию танцам. Господи, если бы даже она разорвала помолвку с Магнусом и последовала за Алексом, что практически невозможно, надеяться ей не на что. Она погибнет, как и предсказывали ей Магнус и Пол. Станет для Алекса постоянным источником осложнений, бельмом на глазу графа Уиткома и его семьи. Никто не будет относиться к Алексу серьезно после скандала, который, очевидно, разгорается в Лондоне. И все из-за одной ночи. Одной волшебной, сказочной ночи.

Алекс галопом мчался в Пемберхит; натянув поводья, внезапно остановил Юпитера перед городской конюшней. Быстро спешился и раздраженно бросил поводья конюху вместе с несколькими монетами. Он зашел в тупик. Чего только он не делал, чтобы завоевать расположение Лорен. Все напрасно. Если за ногу ее Tie цеплялся кто-то из детей, на страже оказывалась миссис Питерман. Этой особе вряд ли стоило беспокоиться: Лорен всячески избегала оставаться с ним наедине. Он даже не мог утешить себя тем, что она хоть немного смягчилась. Вчера она от всей души смеялась, когда Леонард угодил в него мячом. Он отвлекся от игры, потому что на лужайке появилась Лорен в своем бледно-голубом платье, и схлопотал удар по голове.

Да, она смеялась, но пройтись с ним не захотела. Он чуть ли не умолял ее, что джентльмену не к лицу. «Пойдемте прогуляемся, Лорен. Просто прогуляемся, и ничего больше», — говорил он. Она побледнела, опустила глаза и ответила, что не может. Когда он попросил объяснить почему, она провела кончиком башмака по земле и промямлила, что Магнус этого не одобрил бы. Как будто этот проклятый немец здесь, в Роузвуде, а не за тридевять земель!

Приходится смотреть в глаза утраченным возможностям. Черт побери, он и смотрит, и почти не спит по ночам. Что же теперь ему делать? Не может же он до бесконечности жить в Данвуди. Ему не хватает обычного человеческого общения, если не считать лесничего и его жены, которых он почти не видит. Поскольку благодаря Лорен ему нечем себя занять, он бегает из комнаты в комнату как помешанный.

Как это ни неприятно, но он уже стал подумывать о том, что она на самом деле питает к Магнусу какие-то чувства. Означает ли это, что она больше не любит его, в чем клялась ему в ту ночь после оперы?

Такая неопределенность доводила его до безумия. Надо сделать еще одну попытку, и если она тоже окажется безрезультатной, значит, надежды нет и он должен уехать. Сначала в Лондон завершить кое-какие дела, а потом покинуть Англию и отправиться путешествовать. Все что угодно, лишь бы освободить душу от Лорен.

Он шел по главной улице, размышляя, где можно найти гардении в этом Богом забытом городишке.

— Сазерленд!

Алекс резко обернулся и увидел Пола Хилла, который приближался к нему, тростью прокладывая себе дорогу среди людей и экипажей.

— Я полагал, мне сообщат о том, что свадьба отложена, — запыхавшись, сказал он, подойдя к Алексу.

Алекс оглядел толпившихся вокруг людей, затем посмотрел на Пола.

— Я не знал, что вы в Роузвуде, — прошептал он, кивком указав на крытый проход между домами.

— Мы только что приехали. Итан отправился на поиски Руперта. Этот дурень должен был встретить нас, ну да ладно. Что Лорен? — пытаясь отдышаться, спросил Пол, когда они вошли в проход.

Алекс нахмурился.

— Ваша сестра, сэр, самая несговорчивая из всех женщин, которых я когда-либо знал, — раздраженно ответил он, облокотившись о перила и глядя на пенистый поток внизу.

— Но вы что-нибудь предприняли? — спросил Пол.

— Кроме того, что был как всегда очарователен? — в ярости отозвался Алекс. — Абсолютно ничего. Я даже приблизиться к ней не могу.

— О Боже! — фыркнул Пол. — Вот оно как? Я ожидал от вас большего, Сазерленд!

Алекс гневно посмотрел на Пола.

— Бога ради, чего вы от меня хотите? Чтобы я похитил ее, что ли? — сорвался он на крик. — Она, судя по всему, согласна выйти за этого немецкого варвара.

— Ошибаетесь, — спокойно возразил Пол. — Она любит вас с тех пор, как вы приковыляли в Роузвуд. Она практически обожествила вас, мистер Кристиан. Ей нужны только вы с того самого дня, когда чуть не убили ее.

— Я не… — Алекс сердито покачал головой, сокрушенно вздохнув. — Это было еще до Лондона, до того, как Гнус приехал ее утешать. Она, очевидно, передумала.

— Если вы считаете, что Берген стоит у вас на пути, вы глупец. Неужели не понимаете, что Бавария для нее в настоящий момент — единственный выход из положения? — взорвался Пол. И поскольку Алекс ответил не сразу, вздохнул, устремив взгляд на поток. — Послушайте, для нее Бавария — своего рода убежище, где она может скрыться сейчас. И при нынешних обстоятельствах я должен с ней согласиться. В Лондоне она опозорена, да и во всей Англии ей не на что надеяться.

Алекс, одолеваемый сомнениями, хранил молчание. Пол снова вздохнул.

— Я знаю свою сестру. Если она любит, так всей душой, без притворства. Жаль, что я не понял этого раньше, — пробормотал он, словно разговаривая сам с собой. — Для нее невыносимо любить без всякой надежды. Она предпочтет Баварию. И вы не можете этого изменить.

Алекс снова посмотрел на поток и медленно покачал головой:

— Я пытался…

Пол схватился за перила.

— Как вы говорили тогда в Лондоне… Если вы действительно ее любите, если она вам нужна, вы найдете способ уговорить ее. Но поторопитесь. Они венчаются в пятницу и отплывают на следующее утро.

И, не дожидаясь ответа, Пол отошел от перил. Стиснув зубы, Алекс слушал, как тот постукивает тростью.

У него в запасе четыре дня.

Теодор взволнованно сообщил, что приехал граф Берген. Сердце Лорен упало — она ждала Алекса. Накануне он не появился, но она попыталась не придать этому значения. День тянулся мучительно медленно, ее одолевала тоска. Впрочем, чему удивляться? Она все время гнала его от себя. Вот и добилась своего. Если это так, она утопится. Господи, ну почему она все делает не так? Не глядя на Пола, Лорен медленно отложила носки, которые штопала, и разгладила на коленях платье.

— Ну что же, — бодро проговорил Пол, — скоро Берген увезет тебя отсюда. — Он улыбнулся и взял в руки трость. — Ты, наверное, очень волнуешься. Венчание, свадебное путешествие на великолепном корабле, семейное блаженство в Баварии.

В своем теперешнем состоянии Лорен была не в силах вникать в причины, побуждающие брата дразнить ее, но он своего достиг. Боже, как ей хотелось ударить его! Впервые в жизни.

— Иди встречай своего любимого! Введи в дом! — ухмыльнулся Пол.

Бросив на брата ледяной взгляд, она вышла.

Магнус как раз спешивался, когда она появилась на ступеньках. Он улыбнулся ей и взял седельные сумки.

— Я счастлив видеть вас, дорогая!

— Добро пожаловать домой, — ответила она, силясь улыбнуться.

Магнус повесил сумки на плечо и подошел к Лорен. Обнял ее за талию и поцеловал в губы.

— Вам понравится корабль, — сказал он по-немецки. — Меня не остановили расходы. Наша каюта удовлетворяет всем требованиям новобрачной.

Новобрачной. Лорен почувствовала, что краснеет, тут же вспомнила Алекса, но постаралась отогнать подальше эти предательские мысли. Магнус хмыкнул.

— Ну же, дорогая, вы не так уж невинны, — усмехнулся он и слегка подмигнул. Ощутив внезапную дурноту, Лорен судорожно сглотнула. Магнус нахмурился. — Что с вами? Ах, голубка моя, я буду нежен, как ягненок. Вам нечего бояться, — сказал он, целуя ее в висок.

— Я не очень-то силен в немецком. В чем вы там исповедовались, Берген? — спросил Пол.

Магнус повернулся к нему. Рука соскользнула с талии Лорен, и он отошел, пробормотав что-то, от чего Пол фыркнул. Молодая женщина стояла не шевелясь, глядя прямо перед собой. И даже услышав голос Итана, не двинулась с места. Она простояла бы так весь день, если бы не уловила какого-то движения на лужайке.

Сердце ее подпрыгнуло от радости. Она увидела Алекса, во весь опор скачущего к их дому. Ее губы растянулись в улыбке, и она быстро прикрыла их рукой. Алекс вылетел на подъездную дорожку, резко натянул поводья и устремил взгляд на Лорен, потом перевел его на мужчин за ее спиной.

— Я вижу, Гнус все же вернулся, — весело сказал он, изящно спрыгнув на землю.

Лорен не обернулась, но изо всех сил стиснула перед собой руки, пытаясь сохранить самообладание, пока Алекс привязывал лошадь и бодрым шагом подходил к ней. Сердце ее, казалось, сейчас выскочит из груди.

— Сазерленд, — грубо спросил Магнус, подходя к Лорен, — что вы здесь делаете? Алекс усмехнулся.

— Хочу пожелать всего хорошего счастливой чете, — ядовито отозвался он и обратился к Лорен: — Добрый день.

— Добрый день, ваша милость.

Господи, неужели лицо ее на самом деле так горит, как ей кажется? Судя по тому, что усмешка Алекса стала шире, так оно и есть. Еще больше молодую женщину встревожил Магнус — он схватил ее и с видом собственника прижал к себе.

Алекс фыркнул:

— Я просто не мог позволить вам отплыть в Богемию…

— Баварию! — рявкнул Магнус.

— Все равно, — пренебрежительно заявил Апекс, — …не простившись с вами. Это было бы по меньшей мере неприлично.

— Сазерленд! — загудел Итан, появляясь в дверях. — Надеюсь, вы приехали сыграть в картишки? А если нет, то уезжайте!

— Да, уезжайте, — спокойно проговорил Магнус. Он крепко обнимал Лорен, так крепко, что ей было трудно дышать.

— Все в свое время, милорд, — ответил как ни в чем не бывало Алекс. — Я привез вашему ангелу подарок, — сказал он и, круто повернувшись, направился к Юпитеру.

— Ангелу? — повторил Магнус, гневно взглянув на Лорен.

— Лидии… он имеет в виду Лидию, — торопливо ответила она.

Алекс сунул руку в седельную сумку и вернулся к дому; Пол, Итан и Магнус стояли рядом с Лорен.

— Мисс Хилл, — сказал он, протянув ей великолепную гардению, — не будете ли вы так любезны… э-э-э… передать это Лидии?

Молодая женщина нерешительно взглянула на него и увидела в его изумрудных глазах столько тепла, что сердце ее бешено забилось. Хватка Магнуса стала еще сильнее и причиняла ей боль. Она смущенно кашлянула и потянулась за цветком. Алекс вложил гардению ей в руку, скользнув кончиками пальцев по ее ладони.

— Я… Ах, что же мне ей сказать? — спросила она дрожащим голосом.

Он улыбнулся, не сводя с нее глаз, демонстративно не замечая остальных.

— Скажите ей:

Прекрасна, непорочна и умна.

И добродетелью одарена.

Да! Для восторгов есть причины!

Сладостное желание обвилось вокруг ее сердца, точно усик вьющегося растения, и Лорен тихо вздохнула. Никто не умеет тронуть ее так глубоко, как Алекс, подумала она, сквозь слезы глядя на гардению. Она слышала, как гортанно зарычал Магнус, как сердито и угрожающе забормотал Итан. Она медленно подняла глаза на Алекса и вернула ему сердечную улыбку.

— Вы здесь непрошеный гость, Сазерленд! — Голос Магнуса прозвучал угрожающе тихо. — Садитесь на свою лошадь и уезжайте.

Алекс перевел взгляд на Магнуса и усмехнулся:

— Вроде бы вы еще не дали брачные обеты, а, Берген? Так что рано предъявлять права на владение этой усадьбой.

Вдруг Магнус отпустил Лорен, шагнул к Алексу и, подбоченясь, остановился рядом с ним. Он был выше Алекса на добрых два дюйма.

— Я сказал — уезжайте. Вы здесь непрошеный гость.

Алекс фыркнул и, переступив с ноги на ногу, не без удовольствия посмотрел на Магнуса.

— Выходит, в Баварии считается дурным тоном пожелать новобрачным счастья? Да, Берген? Вы, немцы, предпочитаете вежливость язычников?

— Язычников? — тихо переспросил Магнус.

— Прошу прощения. Есть слово на каком-нибудь языке, которое было бы ему понятно, Лорен?

Внезапно Магнус бросился на Алекса, пытаясь схватить его за горло. Однако Алекс, обладавший мгновенной реакцией, ловко уклонился от удара и фыркнул:

— Чтобы причинить мне вред, вам, черт побери, нужно иметь более быструю реакцию, друг мой. Но в Англии существуют другие способы улаживать разногласия, если разногласия вам так необходимы.

— Прекратите! — взволнованно крикнул Итан, в то время как Пол, торопливо доковыляв до них, просунул между ними свою трость. — Для этого нет никаких причин! Берген, Сазерленд приехал пожелать вам счастья. Вот и всё! Ваши добрые пожелания с благодарностью принимаются, Сазерленд. Но граф только что приехал из Портсмута, и, пожалуй, вам лучше зайти в другое время. Если не возражаете…

— Нет, — ответил Алекс, — не больше, чем всегда. — Он взглянул на Лорен, буквально окаменевшую от происходившей у нее на глазах сцены. — Всего хорошего, Лорен, — спокойно сказал он, глядя ей в глаза. Потом кивнул Полу, повернулся и, вскочив на Юпитера, умчался, окутанный облаком пыли.

Магнус посмотрел ему вслед, затем резко повернулся к Лорен; лицо его от ярости пошло пятнами.

— Что он здесь делает, черт побери? — спросил он по-немецки.

Лорен пожала плечами:

— Он же сказал. Приехал пожелать нам счастья. Извините, я должна передать этот цветок Лидии, пока он не завял.

И она быстро скрылась в доме. Пол хлопнул Магнуса по плечу, заметив, что герцог очень любезен.

Ужин прошел для Магнуса просто ужасно. Он не сводил глаз с Лорен, которая, глядя в тарелку, отбрасывала одну за другой лежащие там горошины. Пол был необыкновенно оживлен, непрестанно болтал о проклятом герцоге. А дядюшка вслух рассуждал о том, на что собирается потратить деньги, которые Магнус предоставил Роузвуду в качестве свадебного подарка. Магнус едва дождался конца этой чертовой трапезы, резко поднялся и заявил, что должен удалиться. В городок.

Он молча вышел. Лорен последовала за ним. Хорошо, что этот простак Руперт привел его лошадь; Магнус швырнул седельные сумки на спину кобыле и повернулся к Лорен. Она стояла, сжав руки за спиной и слегка покачиваясь. Свет, проникавший из дома, падал ей на лицо, делая его еще более обворожительным. Магнус решил из приличия остановиться в Пемберхите, а не в Роузвуде и сейчас, глядя на Лорен, пожалел об этом Возможно, ему удалось бы побывать в ее комнате и изгнать из головы мысли о недавнем непрошеном визитере. Он стоял, скрестив руки на груди, и гнев его с каждой минутой возрастал. В конце концов, он имеет право знать, что здесь делает герцог. Однако Лорен не стала ничего объяснять. Она даже не попыталась пригладить его взъерошенный плюмаж и очень сухо с ним простилась. А это, по его мнению, не самое благоприятное начало для вступающих в брак.

— У вас какой-то озабоченный вид, Лорен. О чем вы думаете? — спросил он наконец, уязвленный тем, как неожиданно грубо прозвучал его родной язык.

— Разве? Я не заметила. Прошу прощения, — сказала она и устремила взгляд на лужайку.

— Вы мне не ответили. О чем вы думаете? — снова спросил он, надеясь, что сейчас Лорен успокоит его, скажет, что все в порядке.

— Почему бы и нет! — мило отозвалась она, все еще глядя на лужайку.

— Он здесь давно? — неожиданно спросил Магнус. Лорен перестала покачиваться и глянула на него краешком глаза.

— Пол и дядя приехали вчера, — мягко ответила она.

Магнус невольно сжал кулаки.

— Я не спрашиваю о ваших родственниках. Я спрашиваю о нем.

Лорен прикусила губу.

— О герцоге, что ли?

— Что он здесь делает, черт побери?

— Ничего, Магнус, ничего особенного, — ответила Лорен, заронив в его сердце надежду. — Он приехал пожелать нам счастья.

Он понимал, что возражать бесполезно, и все-таки не сдержался:

— Мы с вами заключили соглашение. Вы обещали чтить меня.

Она удивилась:

— Я вас чту.

— Когда вы смотрите на него, ваши глаза становятся большими, как луна, вы краснеете, как девица, когда он вам улыбается, это не есть почтение ко мне!

Лорен прищурилась и вздернула подбородок.

— Я чту вас, Магнус. Я вас уважаю. И так будет до конца дней моих. Но только уважение, ничего больше, — спокойно произнесла она. — Таково наше соглашение.

У Магнуса перехватило дыхание. Да, таково соглашение, их проклятое соглашение. Охваченный яростью, он вскочил в седло и натянул поводья, чтобы кобыла не понесла от неожиданного толчка. Он почти с ненавистью посмотрел на Лорен. Но у нее был такой безмятежный вид, что на мгновение ему показалось, будто он неверно истолковал происходящее.

Впрочем, он знал, что истолковал его совершенно правильно. Он пришпорил кобылу и умчался в ночь. Лорен не о чем волноваться, с этим соглашением она сможет прожить всю жизнь, чего нельзя сказать о нем. Данное им обещание душило его.

Глава 23

Лорен решила просить у Магнуса прощения. Ведь он прав: она проявила к нему неуважение, чуть не упав в обморок, когда Алекс подарил ей гардению. Магнус вчера умчался, истерзанный и разъяренный, и отмщение настигло ее в виде непреодолимого чувства вины. Почти всю ночь она не сомкнула глаз, на рассвете разбудила Руперта и попросила запрячь в повозку одну из старых серых лошадок.

Надев выходное платье, она оставила миссис Питерман записку и отправилась в Пемберхит каяться перед своим женихом.

Густой утренний туман окутал землю. Последнее время она, похоже, утратила представление о том, что хорошо, а что плохо. Все перепуталось у нее в голове. И чувства, и мысли. Словно в калейдоскопе. Хватит с нее этой сумятицы, думала Лорен, пока серая бодро трусила по дороге. Она выбрала свою судьбу, подписала все необходимые документы и будет чтить их соглашение. Магнус — образец терпения, он очень добр по-своему и ничего не просит взамен, одно лишь уважение. И это она ему обещала. И выполнит свое обещание. Она подстегнула старушку серую.

Повозка с грохотом перебралась через мостик, это была половина пути от Роузвуда до Пемберхита. Внезапно что-то заскрежетало, и Лорен изо всех сил натянула поводья. Нетерпеливо вздохнув, она слезла на землю и, подбоченясь, оглядела свой старый экипаж. Осмотр ничего не дал; нужно было, чтобы провернулись колеса. Тогда она подошла к лошади и повела ее вперед. Скрежет повторился, и, оглянувшись, Лорен увидела, что переднее колесо не проворачивается.

— Только этого не хватало! — воскликнула Лорен, пнув колесо, и тут же схватилась за ногу, вздрогнув от боли. — Проклятие! — пробормотала молодая женщина, с ненавистью глядя на изумрудные, в тон платью, изящные туфельки.

Замечательно! В этих туфельках не пройти и десяти футов. Что же ей делать? Она в отчаянии взглянула на небо. Кажется, сгущаются тучи?

Очень скоро она поняла, что это ей не кажется — первые капли дождя ударили по руке. Она тяжело вздохнула и попыталась высвободить серую из упряжи. Руперт придумал какую-то странную сбрую, и Лорен не знала, как распрячь лошадь. Вскоре шляпка ее намокла.

Это было уже слишком. Дождь, разваливающаяся повозка, вообще все. Две последние недели были самыми бурными в ее жизни, и нервы сдали. Она не имела ни малейшего представления, что ей делать вообще, не говоря уже о лошади, запряженной в повозку какой-то самодельной упряжью. Господи, неужели в жизни все так сложно? И, не удержавшись, Лорен расплакалась, обняв старушку серую и уткнувшись ей в шею. Она так устала и так запуталась, что больше не могла думать о том, как ей быть дальше.

Сильные руки схватили ее за плечи и оттащили от лошади. Лорен вскрикнула.

— Что вы делаете? — спросил Алекс, грубо поворачивая ее лицом к себе.

Облегчение, крайняя степень усталости, разочарование во всей вселенной охватили Лорен, и она зарыдала еще отчаяннее.

— Господи, неужели вы ушиблись? — спросил он, оглядывая ее.

— Сломалось! — жалобно проговорила Лорен, беспомощно указывая на колесо.

Алекс взглянул на колесо, потом на лошадь и отпустил Лорен. Он попытался стронуть старушку серую с места, но переднее колесо не вертелось. Он подошел к повозке и, сев на корточки, заглянул под нее.

— Ах, вот в чем дело, — пробормотал он, быстро поднялся, подошел к серой и, к удивлению Лорен, легко распряг ее и отвел к купе деревьев. Все еще всхлипывая, Лорен смотрела, как он возвращается к повозке и поднимает оглобли, в которые была запряжена лошадь. Мощным рывком он толкнул повозку назад, расстопорил передние колеса и оттащил повозку с дороги. Потом вернулся к Лорен и взял ее за руку. Она сопротивлялась, а он тащил ее за собой и буквально швырнул на спину Юпитеру, после чего сам взлетел в седло позади нее.

— Почему вы не искали, где спрятаться? Меньше чем в ста ярдах отсюда есть заброшенный домик, — сказал он, указывая на группу деревьев.

Лорен посмотрела в указанном направлении. Ветхое сооружение было крыто соломенной крышей, которую она не заметила из-за деревьев и тумана. В этом домике она играла еще ребенком, но совсем забыла о нем. Для Лорен, пребывающей в крайне неустойчивом настроении, это оказалось последним ударом, и она, обмякнув, прижалась к Алексу, сотрясаясь от плача.

Ей показалось, что они двигаются, потом — что ее подняли. Едва ее ноги коснулись земли, она нетвердыми шагами направилась к полуразвалившейся лачуге; чтобы войти, ей пришлось пригнуться. В единственной комнате ничего не было, кроме нескольких охапок сена. Пол был земляной; прихотливая паутина затянула угол, очаг хранил остатки давно угасшего огня, и резко пахло скотиной.

Лорен зарыдала еще сильнее.

Спустя мгновение вошел Алекс, положил руку ей на талию и, подведя молодую женщину к охапке сена, усадил ее. Она плакала не переставая, он принес еще сена и расстелил вокруг, чтобы закрыть пол. Потом он сбросил пальто, стряхнул с него капли дождя и положил поверх сена. Затем повернулся к Лорен.

— Ах, мой милый ангел, утро у вас началось не очень-то хорошо, а? — спросил он, усмехнувшись уголком рта.

Лорен снова зарыдала, спрятав лицо в ладонях. Он сел рядом с ней и положил ее голову себе на плечо.

— Ну, ну, все не так уж плохо, — бормотал он, утешая ее. — Что же заставило эти прекрасные сапфировые глаза проливать слезы в таком количестве? Интересно, не наступила ли старая Люси вам на ногу?

Какая чепуха! Она сокрушенно покачала головой и с трудом сдержала усмешку.

— Нет? Так, может, дядя Итан? На этот раз Лорен улыбнулась.

— Нет, — прошептала она.

— Хм-м. Может быть, мистер Голдуэйт презентовал вам букет увядших маргариток и выразил свое вечное восхищение?

Лорен фыркнула.

— Вряд ли. Все эти дни он раздражен до предела, — вздохнула она.

— Так что же, хотел бы я знать, заставило моего ангела так горько плакать? — в раздумье пробормотал он, уткнувшись губами в ее макушку.

— Все! — воскликнула она, сжав лацкан его сюртука. Алекс взял Лорен за подбородок и приподнял ее лицо.

— Все? — переспросил он и, наклонившись, поцеловал ее мокрую от слез щеку. — Это очень тяжелое бремя, — прошептал он, целуя вторую щеку. — Слишком тяжелое бремя для одного ангела. — Он нежно поцеловал ее в глаз. — Отдайте мне ваше бремя, милая, — прошептал он, целуя второй глаз. — Я с радостью понесу его как свое собственное. — И он поцеловал ее в переносицу.

Эти слова огнем пробегали по ее телу. Она закрыла глаза, и все ее добрые намерения вмиг улетучились. Ей так нужны были сейчас его утешения, отчаянно нужны. Ничто больше не имело значения. Ни дождь, превратившийся в ливень. Ни лошади, которые тихо ржали под деревьями. Ни Магнус, ни Пол, ни всякие там обязанности и необходимость держаться с достоинством.

Она ощутила его губы. Сначала на лбу, потом на виске.

— Позвольте мне взять все на себя, любимая, — вашу усталость к концу дня, вашу боль, когда мир смотрит косо на Леонарда. Позвольте мне нести ваши победы, ваши поражения, ваши сомнения, ваши страхи, ваше счастье, — тихо проговорил он.

Словно завороженная, она открыла глаза и коснулась его лица. Он припал к ее руке, поцеловал ладонь.

— Я понесу ваше здоровье, ваш юмор, вашу склонность к цитатам. Понесу вашу семью, ваших животных, ваши маленькие предприятия. Я всегда буду нести в сердце вас и ваших детей. Я понесу все — вам никогда не придется волноваться, страдать, в чем-то нуждаться. Только будьте рядом со мной, Лорен. — Голос его звучал все настойчивее. Изумрудные глаза сверкали. Слова его шли из самой глубины души.

Сердце ее, казалось, взлетело и парило в высоте, а она боялась, как бы оно не сорвалось вниз и не разбилось.

Он улыбнулся. Улыбка его обволокла ее сердце, наполняя его жизнью. Лорен обняла его шею рукой, привлекла к себе и поцеловала. Он приник губами к ее губам, и она ощутила уже знакомое ей возбуждение. Она хотела его, забыв обо всем на свете. Алекс целовал ее все настойчивее. Страсть унесла Лорен в заоблачные выси, и молодая женщина, уже познав однажды райское блаженство, жаждала вновь его испытать.

Они вместе упали на мягкое сено, которое Алекс предусмотрительно покрыл своим пальто. Капли дождя стучали по земле совсем рядом, в такт биению сердца Лорен. Алекс нетерпеливо расстегнул ей блузку, добрался до груди, обхватил губами сосок и стал его легонько покусывать. Лорен выгнулась навстречу ему, наслаждаясь этой жгучей лаской, и издала тихий стон. Алекс снял с Лорен юбку, отшвырнул в сторону, потом стал стягивать нижние юбки, и наконец рука его коснулась ее атласной кожи.

Он замер от охватившего его сладостного чувства. Потом снял сюртук и жилет, сорвал и отбросил шейный платок. Лорен стала расстегивать перламутровые пуговицы на его рубашке, в то время как его рука скользнула к ее пушистому бугорку.

— Вы должны быть рядом со мной, — прошептал он, раздев ее догола и наслаждаясь красотой ее тела. — Вы должны быть рядом со мной всегда. Надеюсь, вы в этом не сомневаетесь? — Его изумрудные глаза излучали такое яркое сияние, что Лорен невольно зажмурилась. Алекс наклонился и поцеловал ее плоский живот. — Мой любимый маленький ангел. — И, помолчав, добавил: — Злой ангел.

Лорен вздохнула. Она словно плыла по волнам любви, вся пылая от страсти. Конечно, она должна быть рядом с Алексом. Он — единственный, кто ей нужен. Она жаждет его ласк. В этот момент Алекс пощекотал языком ее пупок, и Лорен едва не лишилась сознания, до того возбуждающей была эта ласка. Лорен ощутила томление внизу живота как раз в тот момент, когда Алекс, приподняв ее ногу, стал покрывать ее поцелуями, скользя губами все выше и выше, одной рукой лаская живот, второй — теребя сосок.

Наконец Алекс добрался до заветного холмика и пощекотал его языком. Лорен прерывисто задышала. Алекс положил ее ноги себе на плечи, а сам соскользнул вниз и стал ласкать языком ее лоно, доводя Лорен до исступления. Судороги пробегали по ее телу, она извивалась под ним, это было мучение, но Лорен хотела, чтобы оно никогда не кончалось. Происходившее было за гранью реальности, даже собственные стоны Лорен воспринимала как чьи-то чужие.

Алекс оторвался от нее на мгновение, чтобы сбросить с себя панталоны. Сердце его бешено колотилось, когда он смотрел на прекрасное создание, распростертое перед ним. На этот раз все совсем по-другому, думал он. Нежная улыбка тронула его губы. Эту женщину он любил всем сердцем.

— Боже мой, как же я вас люблю. Лорен, — прошептал он. Она смотрела на него своими широко раскрытыми сапфировыми глазами, ее густые ресницы трепетали.

— Алекс, — прошептала она.

Он наклонился, поцеловал ее, ощутив вкус прелестных губ. Потом взял за руку и сжал ее изящными пальчиками бархатный кончик своего мужского достоинства. Лорен почувствовала, чего он хочет, и рука ее пришла в движение.

— Да простит меня Господь, но я хочу тебя, — прошептала она.

Не в силах больше сдерживаться, Алекс вошел в нее, но к финалу не стремился, желая продлить наслаждение. Лорен двигалась в одном ритме с ним, и глаза ее все ярче и ярче разгорались от страсти.

Неожиданно Апекс перекатился на спину, не отпуская ее от себя. Теперь Лорен оказалась сверху, неистово лаская его. Их тела слились в совершенной гармонии, в едином страстном порыве. Охваченная восторгом, Лорен вдруг запрокинула голову, и волосы ее упали ему на ноги.

Они вместе пришли к финишу. Лорен, задыхаясь, упала на него, разметав волосы по его груди и лицу. Он ласково погладил ее по спине, пытаясь выровнять дыхание.

— О Боже, как я тебя люблю, — простонала она.

— Я тоже люблю тебя, дорогая, — прошептал он, нежно целуя ее.

Никогда еще на душе у Алекса не было так спокойно.

— Я самый счастливый человек на свете, — задумчиво произнес он. — Наверное, я сделал что-то очень хорошее в жизни, и это мне награда. Мне хотелось бы целый день держать тебя вот так в объятиях и снова и снова любить.

Лорен не похожа на других, думал Алекс. Она — необыкновенная и любви заслуживает необыкновенной. И он даст ей эту любовь. Сделает ее счастливой.

— Когда я думаю, сколько таких мгновений мы потеряли, то понимаю, что должен удвоить старания.

Лорен спрятала лицо у него на груди. Такое проявление скромности с ее стороны вызвало у него улыбку. Ведь это так естественно, когда они вместе.

— Мы больше не упустим ни одного мгновения, — заверил ее Алекс. — Нет силы, способной нас разлучить.

Только сейчас он почувствовал, что плечо мокро от ее слез, и внутри у него все сжалось.

— Лорен!

Она медленно подняла голову, глаза ее блестели.

— «Мы», «нас»… Не надо так говорить, — прошептала она.

— Что ты хочешь этим сказать? — резко спросил он; — Разумеется, «мы», «нас», как же еще? — Он даже попытался рассмеяться, пораженный нелепостью ее слов. Ведь только что они продемонстрировали друг другу силу своей любви. Он становится мнительным.

Он взглянул на Лорен. Казалось, ей сейчас станет дурно. Он более внимательно посмотрел на нее, ожидая, что она развеет его сомнения, скажет, что он не так ее понял. Ему это просто необходимо. Слезинка покатилась у нее по щеке.

— Что с тобой? — спросил он, уверенный в том, что не желает этого знать.

— Я… я знаю, что ты подумаешь, н-но я помолвлена, — прошептала она запинаясь.

— Что?!

Голова у него пошла кругом. Помолвка?! Не может она, ну не может говорить о какой-то помолвке после того, что произошло между ними сейчас!

— В пятницу. В пятницу мы с Магнусом обвенчаемся.

Он резко отодвинулся от нее. Немыслимо, невообразимо! Или ему все это приснилось? Возможно ли отвечать на его ласки с такой страстью, собираясь обвенчаться с другим? Может, она сумасшедшая? Или смеется над ним?

Он сел и, схватив ее за руки, привлек к себе.

— Что с вами, черт возьми? — закричал он. Лорен вся сжалась и закрыла глаза. — Посмотрите на меня! Вы не можете так поступить! — Она попыталась отвернуться, но он крепко ее держал. — Я не знаю, что за чушь у вас в голове, но после того, что только что между нами произошло, говорить о помолвке с другим?..

— Я… — Она смотрела на него широко раскрытыми глазами. — Господи, помоги мне… от этого ведь ничего не меняется. Я заключила соглашение!

Ошеломленный Алекс оттолкнул ее, пытаясь найти хоть каплю здравого смысла в ее словах, но не находил.

Опершись локтями о колени, он медленно провел рукой по волосам, пытаясь овладеть собой.

— То, что произошло между нами сейчас, серьезно и честно. Это для вас что-нибудь значит?

Она уронила голову на грудь, волосы упали ей на лицо, и он не мог рассмотреть его выражения. Он в отчаянии потянулся к ней, но она отпрянула.

— Н-не надо. — Голос ее дрогнул.

— Лорен…

— Нет! Я ничего не соображаю, когда вы прикасаетесь ко мне, — ответила она раздраженно.

Уныние овладело им; он отчаянно думал, как ее переубедить.

— В тот… тот вечер, когда вы прислали мне стихи, — стихи, которые до сих пор звучат у меня в ушах, я понял, как много вы значите для меня, хотя я связан с другой. В точности как и вы, Лорен, в критический момент моей жизни я оказался связан с другой женщиной. Это безумие! И все же я не до конца осознавал, какое это безумие, пока вы не уехали! Я совершил самый трудный поступок из всех, которые мне когда-либо доводилось совершать, — последовал за вами, думая только об одном!

Лорен закрыла лицо руками.

— Я думал только о том, чтобы найти вас и обвенчаться. Мне просто необходимо было дать вам все, что в моих силах! Дать вам весь мир, черт побери, лишь бы вы были счастливы!

Лорен подавила рыдание.

— Я ведь люблю вас, Лорен! Люблю сильнее, чем это в человеческих силах. Люблю ваше остроумие и привычку приводить старые поговорки и цитировать английских поэтов. Люблю вашу преданность семье. Я люблю, — он задохнулся, — вашу готовность посвятить себя полностью этим сиротам и обращаться с каждым из них так, будто это ваши собственные дети.

Она содрогнулась от нового приступа рыданий.

— Сегодня я люблю вас больше, чем когда-либо, — торопливо продолжал он. — Я хочу жениться на вас, и мне наплевать, что подумают об этом другие. Для меня важно то, что вы такая, какая есть, — простодушная, красивая, самоотверженная. Вы меня понимаете? Мы любили друг друга, и я, черт побери, слышал ваше признание в любви! Я почувствовал его!

Она снова легла и расплакалась.

— Лорен, прошу вас, не нужно, — умолял он.

Ему показалось, что прошла целая вечность, прежде чем она медленно поднялась.

— Вы не понимаете. Я погубила вашу жизнь, — с отчаянием прошептала она и покачала головой, когда он попытался возразить. — Что бы вы ни делали, одним своим присутствием я буду вам мешать. Я не могу этого допустить, понимаете? Стране нужны такие люди, как вы, Алекс! Роузвуд не выживет без реформ, которые вы можете осуществить!

— Мне все равно! — воскликнул он. Она опять захлебнулась слезами.

— И… и я заключила соглашение, которое должна уважать, Я не могу так поступить с ним.

— Не можете так поступить с ним? — повторил Алекс недоверчиво; сердце его билось все сильнее и сильнее.

Он балансировал, точно на краю пропасти, на грани полного уныния, когда взгляд его вдруг упал на ее обнаженное тело; на ее светлой коже все еще горел отблеск ласк. Ему стало нехорошо — она разбила его сердце. Он посмотрел на следы слез на ее лице, на то, как трогательно она обхватила себя руками. Черт побери, как она хороша! И вдруг он почувствовал к ней ненависть. Эта женщина злоупотребила его любовью, и его охватила ярость, какой он прежде не испытывал. Он бросился на нее, повалил на спину.

— Алекс! — воскликнула она.

Но он схватил ее хрупкие руки и прижал к земле.

— Возможно, я был не очень убедителен, — с горечью пробормотал он, яростно целуя ее губы.

Но в следующее мгновение отодвинулся от нее. Даже сейчас он не остался равнодушным к этому маленькому злому ангелу, и оттого ярость его стала еще сильнее.

Внезапно он почувствовал отвращение к самому себе. За безумную любовь к ней. За то, что позволил превратить себя в раба. Он никогда не думал, что такое возможно, — что его поставят на колени и заставят молить о любви. Он даже испугался.

Разъяренный Алекс снова ее поцеловал. Она сопротивлялась, но он не отступал, и она покорилась, стала отвечать на его ласки — сначала грубые, они становились все нежнее. Лорен не отрывала полные слез глаза от его лица, когда он медленно овладевал ею.

— Ты чувствуешь? — шептал он. — Чувствуешь, как сильно я тебя люблю? Она кивнула:

— Чувствую. И я люблю тебя, Алекс. Люблю всем сердцем!

Он буквально впитывал в себя каждое ее слово, сердце его никак не хотело примириться с тем, что он ее теряет. И от сознания этого ласки его становились все неистовее, все исступленнее.

Когда все кончилось, он в полном изнеможении, не столько физическом, сколько душевном, лег рядом с ней.

— Ах, Алекс, любовь моя, — грустно прошептала она.

Он отодвинулся, тяжело дыша. Посмотрел на источник своих страданий. Лорен лежала на боку, спрятав лицо под согнутой рукой, и плечи ее вздрагивали от рыданий. Сердце его болезненно сжалось. Он встал, оделся.

— Алекс, пожалуйста, постарайтесь понять…

Он не поймет, не поймет даже через тысячу лет. И пусть она сгниет в своем баварском аду. Он сунул руки в рукава рубашки, собрал одежду и вышел не оглядываясь. Вскочив на Юпитера, он бросил последний взгляд на домик, пришпорил коня и умчался прочь от нее, от невыносимой боли, бушевавшей в нем словно пожар.

Глава 24

Два дня назад, когда начались дожди, Пол сказал, что Алекс вернулся в Лондон. Два дня она просидела в одном и том же кресле, глядя в одно и то же окно, на один и тот же пейзаж. Она смотрела, как сбегают по стеклу струйки дождя. Никогда еще Лорен не чувствовала себя такой несчастной. Ничто не могло облегчить боль ее сердца; едва она закрывала глаза, как видела перед собой Алекса в тот момент, когда он уходил от нее полуодетый. И полубезумный. И ей некого винить, кроме самой себя. От его любовных признаний ее до сих пор пробирает дрожь. А она при всей своей бесконечной мудрости пренебрегла излияниями его сердца, словно их ласки ничего не значили. Неудивительно, что он посмотрел на нее с таким отвращением. Она и сама себе противна.

Она не только прогнала, отринула того единственного, кого будет любить всю жизнь; она предала Магнуса. Охваченная глубоким стыдом, она избегала его взгляда. Она предала его всего за четыре дня до венчания, и это доводило ее до дурноты. Вся эта отвратительная путаница доводила ее до дурноты. Она просто не верила, что могла сотворить такое — предать двоих мужчин, разрушить будущее другой женщины, а заодно и свое собственное.

Один из этих мужчин сидел теперь на кушетке и спокойно читал. Он спокойно читал и в те дни, когда она с тоской смотрела в окно. Она заставила себя взглянуть на Магнуса. Словно угадав ее мысли, он поднял глаза и слегка улыбнулся, а потом опять углубился в книгу. Она сделала его несчастным, втянув в этот кошмар. Магнус этого не заслужил. Он хороший, достойный человек. До чего грустно, что она никогда не полюбит его, как…

— Вам нравится?

Она вздрогнула и посмотрела на дверь. В комнату влетела Лидия, одетая в одно из лондонских платьев Лорен, перешитых миссис Питерман.

— Ты красивая, Лидия, — пробормотала Лорен. Магнус бросил на девочку быстрый взгляд и тут же вернулся к чтению.

— Оно божественно, — вздохнула Лидия с восторгом, присущим тринадцатилетней девочке, и опустилась на диванчик. — Почему вы не хотите его носить?

— Оно мне просто не нужно. Миссис Питерман прекрасно поработала, верно? На осеннем балу ты будешь самой красивой.

— Надеюсь, Рэмси Бейнс обратит на меня внимание. После церковного пикника он почти не смотрит на меня! — вздохнула Лидия и выпрямилась, постаравшись разложить пышные юбки как можно красивее. — Он неравнодушен к Юджинии Преншоу, но когда увидит меня в этом платье, изменит свое мнение!

Лорен нахмурилась. Девочка просто помешана на этом Рэмси Бейнсе, который с симпатией и уважением относится к дочке стряпчего, настоящей дурнушке. Мастер Бейнс, судя по всему, главная и единственная цель в жизни Лидии, а единственная и главная цель в жизни мастера Бейнса — Юджиния Преншоу. Это Лорен давно поняла.

— Конечно, он увидит, какая ты красивая, Лидия, но тебе не следует особенно обольщаться на сей счет. Нельзя заставить человека полюбить тебя; такие вещи происходят сами собой.

Тут Магнус оторвал глаза от книги и задумчиво посмотрел на Лорен, а Лидия вскочила и подошла к камину.

— Но если он сочтет меня красивой, то не станет больше любить Юджинию! — возразила она. — Вы же знаете, она не такая хорошенькая.

— Милая, чрезмерная гордость не красит человека, — мягко упрекнула ее Лорен.

Лидия тяжко вздохнула, подошла к окну и провела пальцем по краю стекла.

— Я не гордая, но все говорят, что я гораздо красивее Юджинии Преншоу, значит, Рэмси Бейнс тоже должен так думать. А когда он увидит меня в таком вот нарядном платье, непременно полюбит. Я знаю, что полюбит.

И когда только Лидия успела проникнуться к нему такой симпатией?

— Не по хорошу мил, а по милу хорош. Знаешь, что это значит? Бывает, что самые красивые люди вовсе не самые привлекательные. Рэмси Бейнс видит в мисс Преншоу ту красоту, которая его привлекает, и ты не можешь заставить его испытывать такое же чувство к тебе.

Лидия подошла к ней, облокотилась о кресло, тихо покачиваясь и накручивая на палец локон Лорен.

— Но ведь с вами это не произошло естественным путем, а теперь вы любите графа Бергена! Вернувшись из Баварии, вы сказали, что он козел, но заставил же он вас полюбить себя. Почему же я не могу заставить Рэмси Бейнса полюбить меня?

— Я уважаю графа. — Эти слова сорвались с ее языка, она не успела ни обдумать их, ни прочувствовать, но произносила их уже тысячу раз. Лорен невольно взглянула краешком глаза на Магнуса. Он не спускал с нее глаз.

— Ну вот видите? Он заставил вас передумать, — заметила Лидия, гладя ее по волосам. — Главное — принять решение, — проговорила девочка со знанием дела.

Впервые в жизни Лорен рассердилась на Лидию. До чего же она глупа! Не понимает, что только навредит себе столь легкомысленными идеями. И она резко ответила:

— Дорогая, возможно, ты очаруешь его своей красотой на какое-то время, но, если нет чувств, это очарование очень скоро пройдет. — Матерь Божья, что это она говорит?

Явно испуганная, Лидия отошла от кресла и с вызовом пожала плечами:

— Ну и что?

— А то, что ты всегда будешь сомневаться, не думает ли он о Юджинии, глядя на тебя!

— Лорен… — Низкий голос графа прозвучал предостерегающе, но она не обратила внимания.

— День за днем ты будешь задаваться вопросом, не мечтает ли он о ней, когда улыбается тебе. Будешь сомневаться в искренности каждого его слова. А когда он на день уедет в Лондон, будешь думать, не отправился ли он к Юджинии!

— Лорен! — еще многозначительнее проговорил Магнус. Лидия сникла. Она посмотрела на свое новое платье, и нижняя губка у нее задрожала.

— Но… но он может научиться любить меня! — тихо сказала она.

— Нет! Так не бывает! Ты не можешь его заставить! — воскликнула Лорен и осеклась, схватившись за подлокотник кресла. Что она делает? Переносит на Лидию крах своих надежд — вот что она делает. Она встала и прижала Лидию к себе. — Прости, я не хотела тебя обидеть. Ах, милая, я так мечтаю, чтобы ты была счастлива! Но вряд ли это произойдет, если ты попытаешься заставить этого юношу ответить тебе взаимностью. И даже если он полюбит Юджинию, в Англии найдется достаточно юношей, готовых умереть за одну твою улыбку.

Лидия фыркнула.

— Но я люблю Рэмси Бейнса, — упрямо пробормотала она.

Лорен огорченно вздохнула:

— Знаешь, что я думаю? Что к твоему новому платью очень пойдет сирень.

— Правда? — спросила Лидия, отодвигаясь от нее. — В саду есть сирень.

— Мне кажется, дождь перестал. Почему бы тебе не сорвать веточку и не приколоть к платью? — сказала Лорен.

— Ах да, какая славная мысль! — обрадовалась Лидия и поспешила к двери, забыв о Магнусе, поднявшемся с кушетки.

— Осторожно, не запачкай платье! — напутствовала ее Лорен.

— Не запачкаю! — прозвенел в ответ юный голос Лидии, и она выбежала из комнаты.

Лорен смотрела ей вслед, совершенно измученная. Ее собственные слова сослужили ей неплохую службу, она поняла, какую ужасную могла совершить ошибку. Лорен почувствовала облегчение, смешанное с горечью. Отчаяние миновало, уступив место новому страданию. Теперь ей придется причинить боль тому, кто ей дорог. Когда Магнус заговорил, в висках у нее застучало.

— Вы сердитесь? — спросил он, нахмурившись.

— Нет! — воскликнула она чересчур громко.

— О чем вы думаете, дорогая? Мне показалось, вы хотите что-то сказать.

Да, она хочет сказать. Только вот язык вдруг стал величиной с арбуз.

— Что с вами, Лорен? — спокойно спросил Магнус.

В голове у нее теперь не только стучало, но и звенело. Она робко посмотрела на Магнуса. Как можно чуть ли не накануне венчания сказать ему, что она не станет его женой? Но не сказать тоже нельзя. Да поможет ей Бог, но она не в силах быть рядом с ним изо дня в день и томиться по Алексу. Она слишком уважает и ценит его, чтобы притворяться, будто питает к нему какие-то чувства. Как жаль, что она не пришла к такому выводу раньше! И она медленно опустилась в кресло.

— Если вам трудно говорить, позвольте мне, — начал он по-немецки. — Два дня вы сидите в этом кресле и смотрите в окно. С того самого момента, как герцог вернулся в Лондон. Два дня почти с точностью до часа. — Лорен напряглась и тихо вздохнула. — Я не врач, но знаю, что вас беспокоит. Вы тоскуете по этому… по тому, кого любите.

Она затаила дыхание.

— Магнус… — только и смогла она вымолвить.

— Отвечайте же, Лорен, — попросил он. И она заговорила, запинаясь на каждом слове. Магнус не шевелился, терпеливо ждал, зная наперед, что она скажет.

— С… с большим… сожалением… я должна сказать вам, что я… я… — Нет, не может она это сказать! Не может причинить ему такую боль! Глаза ее наполнились слезами, и она судорожно вцепилась в подлокотник кресла, пытаясь найти нужные слова, чтобы не ранить его.

— Что же вы должны мне сказать? — спросил он неожиданно мягким тоном.

— Я… я должна вам сказать… я очень сожалею, что обидела Лидию! — выпалила она. — Видит Бог, я этого не хотела, но девочка до того глупа… то есть я скорее бы умерла, чем причинила ей боль, но я не могла… ей солгать, будто все будет хорошо! — закончила она, сознавая, как смешно выглядит, и презирая себя за малодушие.

Он стиснул челюсти и долго сидел, не произнося ни слова. Когда же наконец заговорил, голос его заполнил всю комнату:

— Лидия, кажется, любит Рэмси Бейнса?

Лорен быстро-быстро закивала:

— Да, да, она любит его no-настоящему, и хотя он относится к ней с нежностью и отдает должное ее достоинствам, он никак не может… ее полюбить. Но он пытался! Он правда пытался! Но дело в том… просто дело в том…

— Что он любит другую? — пришел он ей на помощь.

Лорен нерешительно кивнула, наблюдая за его реакцией из-под полуопущенных ресниц, в то время как он с печальной улыбкой смотрел на свои руки.

И тут из глаз ее хлынули слезы.

— О Боже! — воскликнула она, устремив глаза в потолок. Притворяться бесполезно, и невозможно больше оттягивать неизбежное. — Я совершила ужасную ошибку, приняв ваше предложение, Магнус, но я искренне полагала… — Она перевела дух. — Вы стали бы презирать меня, понимаете?

— Да, вы правы, — ответил он и взял ее руку. Это был такой добрый жест, слишком добрый в сложившейся ситуации. Она остановила взгляд на его руке.

— Мы… заключили соглашение, но… но я считаю, это неразумное соглашение.

— Неразумное, — согласился он.

— Вы… вы действительно так считаете? Я думала… думала, вы на меня рассердитесь. Но я не вынесла бы, если бы вы каждый день задавались вопросом, не… не…

Магнус слегка улыбнулся.

— Я бы все прочитал в ваших глазах, уверяю вас, — мягко произнес он. Лорен, охваченная стыдом и смятением, опустила голову. Магнус вздохнул и провел по ее руке большим пальцем. — Я надеялся, что вы когда-нибудь ответите на мое чувство, но больше в это не верю. Вы слишком сильно любите его. — Она подняла глаза, и они встретились с его ясными синими глазами. — Мне казалось, что я знаю, чего хочу, — жену, которая подарила бы мне наследника, и ничего больше. Но теперь понял — я хочу, чтобы та, на ком я женюсь, отвечала на мое чувство. Я хочу видеть нежность в ее глазах, когда она смотрит на меня. Я не хочу, чтобы мои прикосновения вызывали у нее отвращение.

— Ах, Магнус, — прошептала она, и на манжету его упала крупная слеза. — Мне так жаль! Я не должна была… я не собиралась…

— Лорен, — сказал он. — если бы у вас был выбор… Но мы не планируем важные события нашей жизни, они происходят сами по себе. Наверное, вы не можете изменить свое сердце, так же как и я. Но… — он судорожно сглотнул, — не стану отрицать, я разочарован. Однако не могу винить вас в том, что вы следуете велениям сердца. — Он медленно поднес ее руку к губам, задержал их на ладони и отпустил. — Я поговорю с вашим дядей, — сказал он, вставая. Он помолчал, его синие глаза в последний раз скользнули по ее лицу, а пальцы легко погладили по щеке. — Берегите себя, дорогая. Если будете в Баварии, обещайте навестить меня. Картофельный Человек скучает по вас.

Лорен улыбнулась дрожащими губами.

— Обещаю, — прошептала она.

Говорить больше было не о чем; он повернулся и вышел. А Лорен наконец-то дала волю чувствам, и потоки слез облегчения, смешанного с раскаянием, изливались до тех пор, пока силы окончательно ее не покинули.

Несколько дней Лорен была словно в оцепенении. Раскаяние, сожаление и все обостряющееся чувство потери ни на минуту не оставляли ее. Дети смотрели на нее широко открытыми глазами и говорили при ней только шепотом. Миссис Питерман попробовала вызвать у Лорен улыбку какой-то неуместной шуткой, но тут же оставила ее в покое, сокрушенно покачав головой. Мистер Голдуэйт, пронюхав о случившемся, не замедлил явиться с целой охапкой увядших маргариток. Но очень скоро ретировался.

Даже Итан, считающий каждый пенс, ни разу не упрекнул Лорен за потерю годового дохода, обусловленного в брачном договоре. Он, судя по всему, утешился солидной суммой, подаренной Магнусом Роузвуду.

Пол внимательно наблюдал за сестрой, видимо, опасаясь, как бы она не сорвалась из-за какого-нибудь пустяка, и имел на это все основания. Только Руперт иногда разговаривал с ней, потому что понятия не имел о случившемся и не замечал, какое мрачное у нее лицо. Прошло несколько дней, и Лорен поняла, что должна отвлечься от своих дум и чем-то заняться. И занялась вареньем.

Она варила и варила его, каждое утро посылая детей собирать плоды, до тех пор, пока они не обобрали подчистую все яблони, виноградные лозы и плодовые кусты. Дважды Руперта отправляли в Пемберхит за банками, и в карманах его звенели монеты, выданные Полом.

Как-то утром, когда Лорен помешивала клубничное варенье, в кухню вошел Итан и тяжело опустился на деревянную скамью, отчего банки, аккуратно расставленные рядком на столе, звякнули, стукнувшись одна о другую. Устроившись поудобнее, он сложил руки на своем огромном животе. Лорен ждала, когда он заговорит, но, не дождавшись, снова стала помешивать деревянной ложкой варенье.

— Пол уезжает в Лондон, — неожиданно выпалил Итан. Лорен, слегка удивившись, взглянула на него через плечо. — Лорд Доулинг сообщил, что до Рождества не вернется из Америки, именно до этого времени он и взял плату за наем дома.

— Зачем же Полу ехать в Лондон? — безразлично спросила Лорен, ставя на подоконник очередные банки. Итан нетерпеливо махнул рукой.

— Говорит, инвестиции. А я думаю, его тянет в игорные дома. Вообразил себя прожигателем жизни.

Лорен кивнула и наклонилась над большим тазом, в котором стерилизовала банки.

— Через две недели парламент прерывает работу, — продолжал Итан, — и, насколько я понимаю, это твой последний шанс.

Лорен нахмурилась, досуха вытирая банку льняным полотенцем.

— Магнус вложил в Роузвуд весьма солидную сумму. Надеюсь, вы удовлетворены, — равнодушно проговорила она. Губы дядюшки изогнулись в легкой улыбке.

— Я не собираюсь искать тебе жениха.

— Вот и прекрасно. Если вам это неизвестно, могу сообщить, что я теперь в Лондоне persona non grata[1] , — сказала она с некоторым раздражением.

Он кивнул, и легкая улыбка на его лице уступила место широкой ухмылке.

— Возможно. Но я повторяю: это твой последний шанс. Сазерленд вскоре покинет Лондон. Видишь ли, он провел через палату лордов законопроект о правах католиков. Говорят, выступил с зажигательной речью. Больше ему там делать нечего во время сезона, так что отправляйся к нему прямо сейчас.

Его слова удивили Лорен. Одно только упоминание имени Алекса вызывало у нее слабость. Она осторожно поставила банку на скамью.

— Прошу вас, не надо об этом…

— Чепуха! — прервал ее Итан. — Хватит сидеть и грустить! Ты слишком далеко зашла, чтобы прятаться в Роузвуде и варить варенье до конца дней своих!

Эти слова так возмутили Лорен, что она не сочла нужным на них отвечать и стала демонстративно помешивать варенье.

— Вы, дядя, не понимаете! Он не желает меня видеть…

— Неужели? — В голосе Итана звучала ирония.

— Да! Он меня презирает!

— И именно поэтому разорвал престижную помолвку в самый последний момент и примчался за тобой в Роузвуд как безумный. Не смеши меня. Судя по тому, что я видел, ясно — он сделает все, что угодно, лишь бы ты передумала. Он вовсе не презирает тебя, девочка, он тебя любит. А ты любишь его, верно ведь? Любовь не может пройти за полмесяца.

Лорен, изумленная тем, что такие сентиментальные речи исходят из уст Итана, уставилась на него.

— Нет, может, может, если… — Она осеклась, уронив ложку, и схватилась за край скамьи. Прошло некоторое время, прежде чем она снова смогла посмотреть на Итана. — Я причинила ему боль, дядя, — тихо сказала она.

Итан пожал плечами, взял банку с остывающим вареньем, сунул туда палец, облизал и причмокнул.

— Я и не говорю, что это будет просто. — Он снова сунул палец в варенье и снова облизал. — Но я считал тебя самой храброй из всех женщин, которых когда-либо знал — по крайней мере до этих пор.

Лорен вскинула голову.

— Какой вы меня считали?

— Ты бродишь как мертвая, — продолжал он, пропустив ее слова мимо ушей, — и зачем-то варишь горы варенья! — Он поставил банку, уперся пухлыми руками в колени и посмотрел ей в глаза. — Это самый важный момент в твоей жизни, Лорен. Нельзя выпустить его из рук без боя. Соберись же с духом, девочка!

Лорен, ошеломленная самим фактом подобного разговора, отвернулась и уставилась невидящим взглядом в окно. Одному Богу известно, как она жаждет увидеть Алекса, его изумрудные глаза, которые смотрели ей прямо в душу. А что, если в его глазах она прочтет теперь боль и отвращение, как в тот момент, когда они расставались? Этого она просто не вынесет. Но оставаться в Роузвуде в полном неведении она тоже не может. Ей надо знать все наверняка. Все ее страдания ничто в сравнении с неопределенностью.

— Ну так нечего терять время! Ты же знаешь, что я прав, — сказал Итан, словно угадав ее мысли.

Потрясенная необычной заботливостью Итана, поскольку не ожидала от него ничего подобного, Лорен быстро подошла к нему, обхватила руками его огромные плечи и поцеловала в щеку. Итан нахмурился и побагровел.

— Ну все, все, хватит, — проворчал он, смущенно улыбнувшись.

— Почему, дядя? — удивилась Лорен. Он пожал плечами и перевел взгляд на банки с вареньем, чинно выстроившиеся в ряд на столе.

— Можешь мне не верить, глупышка, но я тоже когда-то любил.

Этим признанием он легко мог сбить ее с ног.

— Вы?! — изумилась она, не веря собственным ушам. — Кого?

— Твою тетку Вильму, конечно! Кого же еще? — выпалил он, потом печально вздохнул. — Да упокоит Господь ее усталую душу. — Он в смущении замахал ей рукой и нетерпеливо добавил: — А теперь займись делом!

Лорен улыбнулась — впервые за все эти дни.

— Что же нам делать? Не можем же мы допустить, чтобы он и дальше вел себя таким образом? — Ломая руки, Ханна взволнованно ходила по просторной гостиной в доме Артура на Маунт-стрит. — Ты видел его вчера вечером? Еще немного, и лорд Барстоун вызвал бы его на дуэль!

— Мы ничего не должны делать. Лучше не вмешиваться в дела Алекса, — ответил Артур. — И пожалуйста, перестаньте ходить по комнате, не то протрете дыру на этом далеко не дешевом ковре.

Артур сидел в кресле, обитом дамасским шелком с цветочным рисунком, небрежно положив ногу на ногу, и смотрел на мать. Вид у нее был такой, что казалось, она сейчас ударит его.

— Я не стану сидеть сложа руки и смотреть, как страдает мой сын и от этого все больше и больше ожесточается. Не говоря уже о том, что он может погубить себя алкоголем! — Она устремила умоляющий взгляд на Артура. — Поговори с ним, Артур! Видит Бог, я пыталась, но стоит мне упомянуть имя графини Берген, как он впадает в дикую ярость!

— Матушка, я тоже пытался. Он не желает слышать о ней. Не знаю, что произошло, но боюсь, эту тайну он похоронил в своем сердце.

— Но мы должны что-то предпринять! Ведь он так ее любил! И любит! Разве ты не видишь, как он страдает?

— Я вижу, как он проводит время в обществе самых разных особ женского пола, — ответил Артур. — И кстати, не без удовольствия.

После возвращения из Данвуди Алекс с головой ушел в развлечения уже заканчивающегося сезона. Это было настолько не похоже на него, что Артур втайне разделял опасения матери. Алекс не пропускал почти ни одного приема, где появлялся каждый раз с другой дамой. Как правило, замужней. И когда накануне появился под руку с леди Барстоун, лорд Барстоун ходил с вызывающим видом, словно петух, отпуская весьма нелестные, почти оскорбительные замечания в адрес герцога Сазерленда.

Ханна права, в последнее время Алекс сильно пристрастился к шотландскому виски. Его развязное поведение дало пищу для сплетен, и по Лондону поползли слухи. В салонах по ту сторону Мейфэр представители высшего общества шептались о том, что все это герцог делает с единственной целью — разорвать помолвку с леди Марлен. Благодаря леди Уитком все знали, что причиной явилась некая иностранная графиня с весьма сомнительной репутацией. Леди Притчит не пожалела усилий, чтобы распространить слух об ужасном событии, заставившем леди Марлен отказать герцогу. Эту историю леди Притчит заканчивала, шепотом сообщая, что Алекс все еще испытывает огромную нежность к леди Марлен. Разумеется, хорошо воспитанные молодые женщины, такие, как дочь графа Уиткома, не должны иметь ничего общего с подобными негодяями. На самом же деле эта история не имела ничего общего с истиной — Алекс едва замечал Mapлен. Его глубоко ранило то, что произошло в Данвуди между ним и графиней.

Артур посмотрел на мать; морщины, результат тревожных раздумий, легли на ее лицо, и ему это не понравилось. Он поставил стакан с бренди на столик вишневого дерева, встал и, подойдя к матери, взял ее за руку.

— Я попробую с ним еще раз поговорить. Я узнал кое-что, что может его заинтересовать. Пол Хилл в Лондоне. Глаза Ханны засияли.

— Ах, Артур, прошу тебя! Сделай все возможное, чтобы он не погубил себя!

Алекс осушил пятый бокал шампанского, с горечью подумав, что шампанское нисколько не притупляет боль, которая грызет его изо дня в день. Тупая, доводящая до дурноты боль, которая возникает всякий раз, как он думает о Лорен, а думает он о ней почти все время, и это его не устраивает. Хотя она вышла замуж и уехала, он вспоминал о ней без ненависти, зато себя ненавидел все сильнее. Невыносимо думать о том, с какой легкостью он поддался такому юношескому чувству, как любовь. Господи!

— Ваша милость! — Стоявшая рядом леди Фэрлейн игриво толкнула его. — Я спросила вас, видели ли вы призовую гончую лорда Фэрлейна.

Алекс взглянул на рыжеволосую женщину с чувственными губами.

— Нет, еще не видел, мадам, — ответил он. — Я уже год как не был в Фэрлейн-Мэноре.

Ее губы соблазнительно изогнулись.

— Придется это исправить, не так ли? — промурлыкала она. — Через полмесяца мы собираемся провести там уик-энд. Может быть, приедете?

Заметив ее похотливый взгляд, он улыбнулся ей зовущей улыбкой. Глаза леди Фэрлейн восторженно сверкнули.

— Возможно, именно так я и поступлю, — бросил он небрежно. — Разумеется, если у меня не будет других приглашений.

Ее взгляд остановился на его груди и скользнул дальше, вниз.

— Вы пользуетесь популярностью, — протянула она. — Хотелось бы знать, каким именно приглашениям вы отдаете предпочтение?

Действительно, каким именно, подумал он, откровенно рассматривая ее груди, которые, казалось, вот-вот вывалятся из слишком глубокого декольте.

— Прошу прощения, миледи, но лорд Фэрлейн, кажется, пытается привлечь к себе ваше внимание.

Алекс вздрогнул, услышав голос брата. Господи, Артур следует за ним как тень.

Леди Фэрлейн бросила взгляд на подходившего к ним Артура и громко рассмеялась:

— Да, кажется, так и есть. — Она вздохнула, выразительно посмотрев на Алекса, и присела в глубоком реверансе. — Надеюсь видеть вас в Фэрлейн-Мэноре, ваша милость.

Она повернулась так, что ее юбка соблазнительно взметнулась вверх, и удалилась. Алекс, осушив еще один бокал шампанского, с восторгом посмотрел ей вслед.

— Влюблена в тебя по уши, а? — спросил Артур. Алекс отдал брату пустой бокал.

— Ну и что? Она замужем за старым козлом, — холодно проговорил тот, отойдя от колонны.

— Она и ей подобные не улучшают твоей репутации, Алекс.

— Думаешь, это меня тревожит? Да плевать мне на то, что обо мне говорят.

Испытывая к самому себе отвращение, он взял у проходившего мимо с подносом лакея еще один бокал.

— Дело в том, что ты становишься посмешищем, — без обиняков заявил Артур.

— Прибереги свое мнение для чаепития с матушкой, Артур, — фыркнул Алекс. — И тогда прохаживайся на мой счет, пока не надоест.

— Ваша милость, не будет ли дерзостью с моей стороны представить вам мою дочь Элайзу?

Алекс резко обернулся и посмотрел на дородного лорда Степлуайта и его не менее дородную дочь. От оценивающего взгляда герцога девушку бросило в жар, отчего она стала похожа на перезрелый помидор. Девушка неловко присела в реверансе.

— Мисс Степлуайт, — промямлил Алекс, даже не удосужившись поклониться.

— Добрый вечер, ваша милость. Как вам нравится бал? — прочирикала она.

Ах, светская болтовня, которой она, конечно же, научилась в родительской гостиной. Хуже могло быть только одно — если бы этот помидорчик вдруг вспомнил какую-нибудь старую поговорку или быстро пробарабанил стишки. Наверняка надеется, что он попросит внести свое имя в ее танцевальную карточку, потому что эир так мило. Он вспомнил о бале у Харрисов, и его будто током ударило.

— Очень нравится, — ответил он и, бросив раздраженный взгляд на лорда Степлуайта, медленно отошел, предоставив пышнотелой девице смотреть ему вслед и ужасаться. Поделом ей и ее хитроумному папаше.

— Не очень-то это вежливо, — неодобрительно проговорил Артур, не отходивший от брата.

Алекс резко обернулся и пристально посмотрел на него.

— Если это тебя беспокоит, можешь пойти и утешить ее, — откликнулся он со злобой.

— Ладно, Алекс, хватит. Я знаю, что ты страдаешь.

— А ты рассуждаешь, как старуха!

— Но зачем вымещать свое настроение на ни в чем не повинной девушке?

— Ас каких это пор ты взял на себя роль моей совести? — прорычал Алекс.

— С тех пор как ты, судя по всему, потерял свою! — раздраженно отпарировал Артур. Алекс допил шампанское.

— Ты зачем ходишь за мной по пятам? — спросил он, прислонившись к стене и с отвращением оглядывая гостей. — Чтобы упрекать меня, вспоминая мои многочисленные грехи?

— Признаться, не только для этого. Появился некто, с кем, я полагаю, ты бы не прочь поговорить.

Сердце Алекса гулко забилось. Лорен. На одно безумное мгновение ему захотелось ее увидеть, заглянуть в ее сверкающие сапфировые глаза. Но решение навсегда изгнать ее из своею сердца взяло верх.

— Она меня больше не интересует, — буркнул он, не сознавая, что выдал себя, пока не увидел усмешки на губах Артура, и нахмурился.

— Я имел в виду Пола Хилла, — сказал Артур. — Я видел его вчера в Саутуорке.

Алексу захотелось дать Артуру в нос, хотя с тех пор, как они носили короткие штанишки, у него ни разу не возникало такого желания.

— Ты сошел с ума, — сердито проговорил он.

— Нет, скорее ты спятил, — отозвался Артур с ледяным спокойствием.

— Клянусь всем святым, Артур, я сейчас разобью тебе физиономию, — честно признался Алекс. — Сделай милость, скройся с глаз моих.

Артур пожал плечами:

— Что плохого, если ты с ним поговоришь?

— Для чего, черт побери? — прорычал Алекс и схватил еще один бокал шампанского у проходящего с подносом лакея, вернув ему пустой.

Артур нахмурился, глядя на хрустальные грани бокала.

— Ты, Алекс, ищешь своей смерти. Многие присутствующие здесь мужчины жаждут вызвать тебя на дуэль за то, что ты нагло пялишься на их жен. При первой же возможности ты напиваешься до беспамятства, твоя мать сходит с ума от беспокойства, ты неделями не заглядываешь в книги! И все из-за какой-то нелепой любовной ссоры…

— Иисусе, ты действительно хочешь, чтобы тебе сломали нос! — процедил Алекс сквозь зубы.

Артур сердито фыркнул, а Алекс поднес к губам бокал. Он не может рассказать Артуру, что на самом деле произошло между ним и Лорен. Нет, уж лучше так. Полная апатия ко всему лучше того ада, сквозь который его провела эта женщина. И до сих пор ведет.

Артур вздохнул и отвернулся.

— Твоя жалость к себе — это… — Вдруг Артур осекся, устремив взгляд в противоположный конец залы.

Алекс услышал, как в толпе пронесся шепот, и взглянул в том же направлении.

Сердце его замерло. Дыхание остановилось. В залу вплыла Лорен под руку с его двоюродным братом Дэвидом Уэстфоллом. Проклятие! Как она хороша! Платье из золотистого шифона придавало ее коже какой-то особый блеск. Густые каштановые волосы были зачесаны кверху и украшены золотой филигранной заколкой.

Шепот становился все громче, и только сейчас Алекс осознал, что появление Лорен вызвало шок. Он знал от тети Пэдди некоторые сплетни, распускаемые леди Уитком о Лорен после того, как он разорвал помолвку с Марлен. Но до этого момента он не понимал, насколько осложнилось положение.

— Бог мой, — сказал Алекс, оглядываясь.

Все взоры были устремлены на Лорен, в то время как она оглядывала собравшихся, пока ее сапфировые глаза не остановились на нем. Сердце Алекса бешено забилось, словно предостерегая его, но он не мог отвести от нее глаз. Она тоже пристально смотрела на него, и он с трудом сдерживал желание подойти к ней.

Однако он не знал, что она здесь делает, и в данный момент ему было на это наплевать. Она погубила его жизнь всего за одно утро. Он поставил бокал, пробрался сквозь толпу и пошел искать свой экипаж.

Глава 25

Похандрив несколько дней и выплакав все слезы, Лорен решила заняться более приятными вещами и, пустив в ход всю свою изобретательность, подумала, что самый лучший способ приободриться — это отвезти в больницу ящик варенья.

Последние дни она жила словно в аду. Даже не с кем было поговорить, если, конечно, не считать Дэвиса, но до этого она еще не дошла. Пол почти не бывал дома, поскольку до закрытия парламентской сессии оставались считанные дни.

Роберт Пиль, секретарь министерства внутренних дел, который провел через палату общин законопроект о правах католиков, вскружил Полу голову. За завтраком Пол взволнованно рассказывал, что в один из дней ходил за Пилем буквально по пятам.

У Пола нашлась причина для возвращения в Лондон, зато Лорен здесь потерпела полное фиаско. Вот уже несколько дней, начиная с бала у Харрисов в честь закрытия сезона, она никак не могла найти возможность поговорить с Алексом. Она никогда не забудет, как он изменился в лице, когда увидел ее в переполненной зале. Он взглянул на нее с отвращением, прежде чем повернуться и выйти из залы. Это задело ее за живое, и весь остаток вечера она страдала от того, что он прилюдно унизил ее, не говоря уже о том, что она почувствовала себя парией.

Ее избегали все.

Леди Притчит, чье презрение к Лорен приобрело ужасающие размеры, оказавшись на одном из приемов неподалеку от Лорен, принялась громко объяснять какой-то приятельнице, что леди Уитком возлагает на Лорен вину за то, что леди Марлен не стала герцогиней. Иностранная распутница — вот как назвала ее леди Притчит. Приятельница густо покраснела, когда эта старая перечница добавила, что подобное поведение если и допустимо, то лишь на континенте, но никак не в Лондоне. Вечерний чай у миссис Кларк оказался не меньшим кошмаром, размышляла Лорен, набивая ящик банками с вареньем. Веселая вдовушка приехала к ней сама и пригласила в гости, очевидно, из благородных побуждений, пытаясь хоть как-то смягчить слухи, ходившие о Лорен. Лорен не хотелось идти к миссис Кларк, но Пол решил, что та, возможно, чем-то поможет сестре.

И Лорен поехала, несмотря на самые дурные предчувствия. Она стояла в вестибюле, нервно возилась со своим ридикюлем, пытаясь собраться с духом и войти в гостиную, битком набитую дамами. К ее великому удивлению, он приехал в качестве сопровождающего леди Пэддингтон. Он посмотрел мимо Лорен, как если бы ее вообще не существовало. Пока она в отчаянии пыталась обрести дар речи, он простился с теткой, повернулся и вышел. Она все еще смотрела ему вслед, когда леди Пэддингтон обратилась к ней с приветствием, хоть и не очень радушно, но без явного презрения, написанного на лицах остальных дам.

Лорен мысленно перенеслась на прием у Харрисов — Пол настоял, чтобы она поехала туда с ним. Господи, это было полное крушение! За исключением довольно резкого замечания в адрес лорда Брекенриджа, который схватил ее за руку и пьяным голосом заявил, что теперь ее считают обольстительницей, Лорен за весь вечер не проронила ни слова. Все избегали ее словно прокаженную, она остро чувствовала, что о ней шепчутся и ее присутствие нежелательно.

Особенно для Алекса. Ее попытка заговорить с ним кончилась для нее изгнанием из общества. К несчастью, она застала его врасплох, подойдя сзади и прикоснувшись к его руке. Он подскочил чуть ли не на два фута, прежде чем обернуться; и когда увидел ее, побледнел. Это заметили все в радиусе десяти футов и устремили на них взгляды, напрягая слух, чтобы услышать беседу герцога Сазерленда и женщины, из-за которой, по слухам, он разорвал помолвку.

— Добрый вечер, ваша милость, — пробормотала она, внезапно утратив способность трезво мыслить. В его изумрудных глазах полыхнул гнев, он стиснул зубы и огляделся. Но она не могла упустить представившуюся возможность. — Я надеялась… Мне нужно поговорить с вами, Алекс, — прошептала она; сердце ее гулко стучало.

— Вы разве не видите? Я занят, — холодно отозвался он и, повернувшись к ней спиной, очаровательно улыбнулся своей белокурой спутнице.

Это был сокрушительный удар. Вплоть до этого момента Лорен полагала, что самое трудное из всего, что ей пришлось пережить, был разрыв с Магнусом. Но как она ошибалась! Оказалось, самое трудное в жизни — это высоко держать голову, когда идешь сквозь толпу изумленных зрителей.

После этого она умоляла Пола вернуться в Роузвуд, но он отказался, и они горячо спорили, а потом заключили сделку. Отличную сделку! Пол уговорил ее попытаться в последний раз, но не в переполненном салоне или бальной зале, где, как объяснил Пол, на карту поставлена гордость Алекса. Единственным подходящим местом, по его мнению, был особняк герцога на Одли-стрит, поскольку совершенно очевидно, что в обозримом будущем герцог к ней не придет.

Скрепя сердце Лорен согласилась, хотя план брата казался ей неосуществимым. Просто ей отчаянно хотелось покончить с этим безумием раз и навсегда. Она отправилась на Одли-стрит и убедилась, что ее решимость вмиг испарилась, стоило ей увидеть его в окне. Последующие попытки тоже не удались. Каждый день ровно в три часа она проходила мимо его дома. И каждый день ее выводила из равновесия его голова, виднеющаяся в окне.

С этим запутанным делом пора кончать. Накануне вечером она плакала чуть ли не в сотый раз с тех пор, как вернулась в Лондон. Просто нелепо изо дня в день ходить взад-вперед по Одли-стрит, собираясь с духом, чтобы постучать в эту проклятую дверь! Как будто и без того она мало дала пищи для разговоров! Она злилась на себя за малодушие и устала от слез. Она просто обязана сделать все, чтобы увидеть его, и после этого немедля вернуться в Роузвуд. На ее извинения он ответит ненавистью.

Отправляться на Одли-стрит было еще слишком рано, и она решила отвезти пока в больницу варенье. Они будут ей рады — они рады всем, кто находит время их навестить. По крайней мере это отвлечет ее от собственных горестных мыслей.

Ханна Кристиан, щедрая патронесса больницы на Хэддингтон-роуд, посещала это заведение каждую третью пятницу месяца. И всегда действовала по одному и тому же плану: выслушивала сетования миссис Пибоди, читала еженедельную газету мистеру Кройхиллу и навещала вновь поступивших. Сейчас, закончив свой очередной обход, Ханна уже направлялась к выходу, слушая доктора Меткафа, красноречиво распространявшегося о своих намерениях оперировать одно легкое страдающим от чахотки. Она натягивала перчатки, когда внимание ее привлекла какая-то суета на улице. Ханна посмотрела туда через толстые резные стекла входных дверей и, хотя зрение у нее было слабое, могла поклясться, что видит графиню Берген. Ханна шагнула к дверям и вынула лорнет.

Действительно, графиня Берген! Она умоляла кучера не уронить ящик, который тот снял с крыши экипажа и держал высоко над головой. Кучер покачнулся, но тут же обрел равновесие, присел на корточки и, медленно опустив ящик, осторожно поставил его на тротуар, Ханна с любопытством наблюдала, как графиня Берген достала из ящика нечто похожее на банку варенья и вручила ее кучеру.

Они обменялись парой слов, и графиня достала еще одну банку. Лицо его просияло от восторга, и он не менее трех раз снимал шляпу, пока возвращался к экипажу, прижимая банки к груди.

Ханна улыбнулась, а доктор Меткаф подошел к ней и выглянул наружу.

— Кто это? О Боже, графиня Берген! — воскликнул он несколько обескураженно.

— Она уже бывала здесь раньше? — спросила Ханна, глядя, как графиня опустилась на колени, чтобы переставить банки.

— Она заходила сюда время от времени, — пробормотал врач. — Но тогда мы еще ничего не знали, — добавил он, берясь за медную ручку.

Ханна взглянула на него.

— О чем не знали? Врач покраснел.

— Не знали о ее… репутации, — с трудом выговорил он. — Я позабочусь об этом.

Он выскользнул за дверь, прежде чем Ханна успела остановить его, и спустился вниз по ступеням туда, где стояла Лорен, счастливо улыбаясь.

Неудивительно, что Алекс так любит эту женщину.

Но улыбка тут же сбежала с ее лица. Указывая на ящик, графиня Берген о чем-то говорила с врачом. Тот, подбоченясь, стоял спиной к двери, глядя на ящики и с непреклонным видом качая головой. Графиня замолчала, осторожно убрала с лица выбившуюся прядь волос. Сжимая ридикюль, она растерянно огляделась. Доктор Меткаф снова заговорил, тряся головой. Кивнув, графиня Берген собралась уходить, оставив ящик у входа в больницу. Врач подозвал работавшего поблизости человека, велел ему взять ящик, после чего повернулся к двери и легко взлетел по ступеням. Войдя в вестибюль, он улыбнулся Ханне.

— Все в порядке, ваша милость, — с важным видом сообщил он, — я прогнал эту особу.

— Вот как? — вскипела Ханна. — Скажите мне, сэр, ради Господа Бога, с какой это стати вы прогоняете благотворительницу из вашего заведения?

Молодой врач покраснел.

— Но… она не бережет свою добродетель, миледи! Я считаю, что ее благодеяния нам не нужны! — не очень уверенно заявил он.

Ханна прищурилась и сердито поправила шляпу.

— Ее добродетель, любезный, состоит в щедрости духа, с которой она жертвует на ваше весьма достойное дело! Как смеете вы вести себя столь самонадеянно и отвергать ее дар! — холодно сказала она, распахнула дверь и направилась к экипажу.

— Ваша милость! — воскликнул доктор, бросаясь за герцогиней. — Прощу вас, ваша милость! Я принимаю варенье!

Это было последнее, что слышала Ханна, которую кучер подсадил в легкую двухместную коляску.

— Поверните назад, Джофф, и найдите молодую даму в темно-синем платье! — бросила она.

Лорен, удрученная и оцепеневшая, шла по улице. Весь Лондон от нее отвернулся. Только сейчас, когда доктор Меткаф попросил ее покинуть его респектабельное заведение, Лорен поняла, как сильно пострадала ее репутация. Господи, он отказался от ее варенья! У нее не осталось ни малейшей надежды. Ни малейшей! Нечего было уезжать из Роузвуда, там ее место. Нечего было…

— Графиня Берген, добрый день!

Она резко обернулась, когда к ней подкатила черная коляска с герцогским крестом Сазерлендов. Из окна выглянула герцогиня, она весело улыбалась и махала Лорен платком. Лорен ужаснулась. Господи, что же она делает? Неужели не понимает, какое впечатление это может произвести на окружающих?

— Могу я подвезти вас? — спросила герцогиня, жестом велев кучеру открыть дверцу.

Лорен с опаской огляделась. Кто-то остановился поглазеть на герцогиню, кто-то восхищался роскошной коляской.

— Спасибо, ваша милость, не стоит.

Лицо герцогини затуманилось; она что-то пробормотала. Голова ее исчезла в окне, но тут же появилась в дверце. Держась за плечо кучера, леди Сазерленд вылезла из коляски и подошла к Лорен.

— Прошу вас, дорогая, мне так хочется подвезти вас, — сказала она.

Лорен ничего не оставалось, как согласиться. Зная, что на них смотрят, она едва заметно кивнула и пошла следом за герцогиней к коляске. Усевшись, та с хмурым видом спросила:

— Бога ради, почему вы отказывались?

— Я… Ах, у меня были на то веские причины, — со смиренным видом ответила Лорен, запинаясь. — Все дело в моей репутации, ваша милость.

Герцогиня широко раскрыла глаза.

— И вы думаете, это имеет значение? Мне совершенно безразлично, что скажут о вас или обо мне! Ладно. Куда же вы направляетесь в такой прекрасный день?

Знала бы она, что Лорен направляется умолять ее сына о прощении! Но об этом не может быть и речи, он даже видеть ее не желает. Господи, добряк доктор и тот не захотел ее видеть!

— Я… э-э-э… я шла домой… Улыбка озарила лицо герцогини.

— Превосходно! Теперь я знаю, куда вас везти!

Лорен явно не пришла в восторг от слов герцогини и совсем приуныла, когда коляска вкатилась во двор особняка на Одли-стрит. Леди Сазерленд протянула ей руку, но Лорен вцепилась в подушки и наотрез отказалась выйти. Герцогиня нахмурилась:

— Графиня Берген, вам не кажется, что эта история затянулась? Пора уже вам и моему сыну-упрямцу договориться!

— Леди Сазерленд, мне понятны ваши намерения, но, поверьте, это невозможно!

— Тогда объясните мне почему! — потребовала герцогиня. — Изложите, если вам угодно, графиня Берген, почему это невозможно?

— Это довольно долгая история…

— В моем распоряжении весь день.

Господи, зачем только она села в эту коляску?

— Он не желает со мной разговаривать. Я… я была с ним в опере как-то раз, когда его… когда леди Марлен… находилась в отъезде. Вскоре после этого он разорвал помолвку…

— Это она ее разорвала, — перебила Лорен леди Сазерленд, — так по крайней мере мы говорим. Лорен опустила глаза.

— Некоторые считают, что я имею к этому какое-то отношение…

— Конечно, имеете, и слава Богу, но это никого не касается.

Лорен вскинула голову.

— Ну хорошо. Он приехал в Роузвуд… я там живу… но я… я… уже подписала брачный договор и подумала, что не могу его нарушить…

— Однако вы его нарушили, насколько я понимаю, — сказала герцогиня не без удовольствия.

Лорен судорожно сглотнула и стиснула руки, лежащие на коленях.

— Ну да, нарушила, но уже после того, как он уехал. Видите ли… я… я причинила ему боль, и он больше не желает меня видеть. А все считают, что я… — она уставилась на свои колени и прикусила губу, — что я дурная женщина, — пробормотала Лорен.

Леди Сазерленд фыркнула.

Лорен в отчаянии посмотрела на герцогиню.

— Я совершила нечто ужасное, и если бы даже он простил меня и поверил мне, к чему он вовсе не склонен, тут уж ничего не поделаешь. Даже в больнице отказались принять от меня пожертвование в виде варенья…

Широко улыбнувшись, герцогиня замахала рукой. — Если кто-то и может повлиять на общественное мнение, так это мой сын. Он весьма популярен в Лондоне и может быть очень убедителен, когда не ведет себя как упрямый и тупой грубиян. Надеюсь, вы слышали о решении палаты лордов предоставить католикам места в парламенте? Я знаю, что Алекс страдает, но так бывает всегда, когда человек раскрывает свое сердце. Он, разумеется, этого не понимает, потому что он так… — Она вовремя замолчала, не желая обсуждать недостатки своего сына, и очаровательно улыбнулась. — Он очень любит вас, это очевидно.

Лорен, вздрогнув, опустила глаза.

— Любил. Но это все в прошлом. Думаю, он никогда меня не простит.

— Но, сидя в экипаже, мы ничего не узнаем, не так ли? Пойдемте же! — И герцогиня схватила Лорен за руку. — Я не допущу, чтобы женщина, которую он по-настоящему любит, снова от него ускользнула, — заявила она и буквально вытащила Лорен из экипажа.

— Войдите, — отозвался Алекс, услышав легкий стук в дверь. Он поднял глаза. В комнату вплыла Ханна, ее глаза орехового цвета блестели. — Добрый день, матушка. Вы что-то задумали? — спросил он.

— Честно говоря, да, — ответила та и подошла к его письменному столу. — Знаешь, что я видела сегодня? Я видела, как неизменно милосердный врач отказался принять пожертвование в виде варенья для своей больницы. Не банку варенья, заметь, а целый ящик, набитый банками! И как ты думаешь, что заставило его так поступить? — спросила она, подбоченясь.

Алекс откинулся на стуле.

— Я совершенно уверен, что сейчас вы мне об этом сообщите.

Она прищурилась.

— Он отказался от пожертвования потому, что у женщины, которая его принесла, по мнению света, дурная репутация. Можешь себе представить? Отказаться от пожертвования из-за слухов!

Нет, он не мог себе этого представить и покачал головой.

— Это как-то глупо.

— Глупо? Да это самый низкий поступок, который я когда-либо видела! — сердито бросила герцогиня.

Алекс улыбнулся; его забавляло ее возмущение.

— Хотите, я засуну это варенье ему в глотку?

— Эта женщина — графиня Берген! И прежде чем ты потребуешь, чтобы ее имя не упоминалось в твоем присутствии, я напомню тебе, что для незабываемого вальса необходимы как минимум два человека!

Добродушное настроение Алекса как рукой сняло. Он сердито взглянул на мать и снова углубился в работу, демонстративно не обращая внимания на герцогиню.

— Благодарю за напоминание, матушка. Если у вас все., .

— Нет, не все, — тихо сказала она. — Графиня Берген страдает от презрения всего Лондона, но ведь проступок совершила не она одна! И нужно быть очень жестоким, чтобы не положить этому конец! Бог мой, ты любил ее достаточно сильно для того, чтобы разорвать помолвку, но не хочешь ударить палец о палец, чтобы спасти ее от гибели!

Алекс с силой хлопнул ладонью но столу, так что несколько бумаг взлетели вверх.

— Хватит! — крикнул он. Ханна лукаво улыбнулась.

— Да, кажется, хватит, — сказала она и, резко повернувшись, вышла, хлопнув дверью.

Алекс сердито посмотрел ей вслед. Глупая, назойливая женщина; его дела совершенно ее не касаются. Неужели мать действительно думает, будто он не понимает, что испорченная репутация Лорен — результат его необузданного желания? И что ему теперь с этим делать? Ведь это Лорен повернулась к нему спиной, а не он к ней! Она сделала из него дурака, а он должен мчаться ей на помощь?

Он вздрогнул, потому что в дверь снова постучали. Опять матушка. Надо запереть дверь, мелькнуло у него в голове.

— Войдите! — отрывисто бросил он и занялся просматриванием счетов.

Она вошла; он услышал шелест юбок и молил Бога о том, чтобы она сказала, что ей нужно, и удалилась. Слабый запах гардений раздражал его; надо же было из всех духов у нее на туалетном столике выбрать именно гардению! Он опустил перо в чернильницу.

— Прошу прощения!

Это Лорен! Он вскинул голову и нечаянно сбросил со стола бумаги. Уронив перо, он неловко встал и схватился за край стола, не произнося ни слова. Матери придется ответить за это!

— Мне очень жаль, Алекс. Я не хотела причинять вам боль, Богом клянусь, не хотела.

Ей жаль, вот как! Ничего не значащие слова, а ведь она извлекла из его души такую глубокую любовь, на которую он считал себя неспособным, и швырнула ему в лицо!

Она подошла к нему нетвердым шагом, ее сапфировые глаза блестели.

— Магнус уехал в Баварию, — сказала она. При одном лишь упоминании этого имени он стиснул зубы от негодования.

— Я не могу не думать о вас. Я… О Боже, я вспоминала ваши слова снова и снова, мне казалось, я сойду с ума!

А он уже сошел. Он вспоминал то утро во всех подробностях, тысячу раз, снова и снова. Их соединение. Ее отказ. Он вспомнил, как она лежала обнаженная в том домике, готовая выйти за этого немца, и сердце болезненно сжалось.

— Мне нечего вам сказать, — произнес он. — Уходите и больше не возвращайтесь.

Он отвернулся от нее и, словно окаменев, невидящими глазами уставился в окно. У Лорен подогнулись колени; она схватилась за край стола и устремила взгляд на его широкую спину. Все кончено! Господи, все кончено. Она его потеряла. Она отошла к двери, ничего не видя, униженная. Глупо было сюда приходить. Еще глупее — полюбить этого человека! И о чем только она думала, вернувшись в Лондон? Почему не похоронила свою любовь?

Она схватила бронзовую дверную ручку и медленно потянула дверь на себя.

«Ваше место — подле меня». Эти слова он прошептал ей тогда, и в глубине души она знала, что они искренни. Гнев охватил Лорен при воспоминании об этом. Все, что сейчас происходит, заставляет страдать их обоих, но он почему-то считает, что только его одного.

Она оглянулась. Он по-прежнему стоял у окна, стиснув за спиной руки и расставив ноги. Как он смеет? Ее боль, ее гнев, ее отчаяние — все это всплыло на поверхность, она захлопнула дверь и резко повернулась к Алексу. Он вздрогнул и тоже обернулся; глаза его сверкали.

— Вы лицемер, Алекс! Вы сказали, что мое место подле вас, и я вам поверила! — возмущенно воскликнула она.

— Проклятие! — Он снова отвернулся. — Вам вообще нет места, Лорен! Вы эгоистка…

— Эгоистка? — изумилась она, не веря своим ушам, и истерически рассмеялась. — Конечно! Я ужасная эгоистка! И вероятно, поэтому я унизила себя перед всем вашим проклятым светом ради одной только возможности сказать вам, Алекс, что люблю вас! Я люблю вас с того мгновения, как вы появились в Роузвуде, и сойду в могилу, любя вас, да поможет мне Бог!

Он стоял вполоборота к ней, лицо у него было злое.

— Прошу вас, мадам, избавьте меня от этой сцены. Она слишком… патетична, — едко произнес он и скрестил руки на груди, словно ограждая себя.

Будь он проклят! Будь он проклят! Она вышла на середину комнаты и смахнула слезы.

— Вам так больно, что вы хотите убить меня, Алекс? Он презрительно фыркнул:

— Не обольщайтесь. Я не испытываю к вам никаких чувств!

— Вы лжец! Я знаю, как вы страдаете, потому что сама так страдаю. Хотите верьте, хотите нет! Но я по крайней мере не лгу себе!

Ноздри его трепетали, он крепко прижал руки к груди.

— Я не лгу ни вам, ни себе, мадам. То, что я испытывал к вам, или мне просто казалось, что испытывал, слава Богу, прошло! Разбилось! Я полностью опустошен, и теперь уже ничего нельзя изменить, понимаете? Не глупите, не тешьте себя иллюзиями! — крикнул он.

Воткни он ей в сердце нож, не было бы так больно, как от этих его слов, но она поняла, что он лжет. И вздернула подбородок.

— Вы тоже не обольщайтесь! Или вы до того надменны, что считаете себя единственным, кто способен выполнить свой долг и сдержать данное слово?

Он угрожающе прищурился, но ничего не ответил.

— Будьте уверены, я-то знаю, что значит любить без надежды, — упрямо продолжала она. — Бояться… бояться ночей, потому что сны о вас измучили мою душу.

Впервые она заметила яркий блеск в его изумрудных глазах. Он тоже знает об этом. И сердце ее рванулось к нему.

— Я знаю, Алекс! Я знаю, каково это — любить с такой силой, что за одно лишь прикосновение жизнь не жалко отдать! За ваш поцелуй я душу готова продать. Вы держите в руках мое сердце, разве вам это неизвестно?

Эти звучавшие в тишине слова падали в его опустошенную душу.

— Ваше сердце вовсе не принадлежит мне, черт побери! — бросил он в гневе, не желая признаваться, как мучительно сжалась грудь от этой лжи. — Будь это так, вы ни за что не отпустили бы меня в то утро! Как вы могли, Лорен, как позволили мне уйти? — крикнул он.

Он весь дрожал от переполнявших его чувств. Глаза защипало, и он поспешно отвернулся, услышав сдавленное рыдание Лорен.

— Из-за вашего дела, Алекс! Все твердили, что, кроме вас, никто этого не сделает. Только вы могли изменить жизнь многих людей! И жизнь Роузвуда! Вы нужны всей стране, а не только мне! Я не хотела вам мешать. Я и так причинила вам много вреда, из-за меня вы оказались в центре скандала. И… и я дала слово другому. Мое честное слово! — горестно вздохнула она.

На лице его появилось страдание. Боль оттого, что она его отвергла, еще недавно острая и сильная, ушла из сердца, из глаз хлынули слезы.

— Господи, как мне жаль! Чего бы я не отдала, чтобы вы мне поверили! — всхлипывала она. Он медленно повернулся и растерянно посмотрел на нее. — Но мое место — подле вас, и в глубине души вы знаете, что это так! Если вы этому не верите, если не можете простить мне того, в чем сами виноваты, отдайте мое сердце! Отдайте, Алекс! Верните его!

Молчание длилось всего мгновение. Любовь одержала верх, вытеснив из его сердца остатки гнева.

— Нет! — Он вздрогнул, потому что она закрыла лицо руками, словно испугавшись. — Вы отдали мне свое сердце. Одному Богу известно, заслуживаю ли я такой бесценный дар, но я его не выпущу из рук, ни теперь, ни когда-либо. Ваше сердце принадлежит мне.

Лорен затаила дыхание и, медленно подняв голову, изумленно взглянула на него.

— Мне очень жаль, ангел, — тихо сказал он, смахнув слезы. — Я причинил вам боль, простите меня, пожалуйста. — На лице ее на миг отразилось сомнение, и сердце его гулко забилось. — Если не можете простить, то по крайней мере обещайте проходить мимо моего дома каждый день в три часа. — Он посмотрел на окно. — Обещайте, что будете проходить мимо этого окна и напоминать мне — каждый Божий день, — что, не будь я ослеплен гордыней, вы были бы моей.

Она тихо ахнула, а он с улыбкой повернулся к ней.

— Значит… значит, мое место — подле вас? — прошептала она.

— Так должно быть, ангел, потому что ваше сердце у меня вот здесь. — Он хлопнул себя по груди. — И видит Бог, все эти мучительные дни я прожил без своего сердца.

Вскрикнув, она бросилась в его объятия. Он же молча пообещал себе, что больше не проведет ни одного дня, не заглянув в эти глаза, и запечатлел на ее губах пылкий поцелуй.

— Простите меня, Лорен, — прошептал он, — простите!

По меньшей мере полчаса Ханна нервно прохаживалась взад-вперед перед кабинетом Алекса. Вначале оттуда доносились громкие голоса, но потом все стихло.

Ее размышления прервал звук поворота дверной ручки, и Ханна быстро спряталась за консолью. Первым появился Алекс. Обняв графиню за талию, он увлекал ее за собой, и ей приходилось бежать, чтобы не отстать от него. Он хочет вышвырнуть ее из дома!

Растерянная Ханна поникла у стены, а они быстро пошли по коридору. Ах, что за непутевый у нее сын! Неужели он не понимает, как они любят друг друга? Глупец!

Она уже была готова вмешаться, когда графиня, схватив Алекса за руку, остановилась. К удивлению Ханны, молодая женщина привстала на цыпочки и что-то прошептала Алексу на ухо. Тот весело рассмеялся:

— Ей-богу, вы злой ангелочек!

Он крепко поцеловал ее в губы, потом взял на руки и, осыпаемый ее поцелуями, стал подниматься по лестнице.

Когда они исчезли на верхнем этаже, Ханна выбралась из-за консоли и весело рассмеялась:

— Ну и ну! Что за неприличие!

И, круто повернувшись, она направилась в противоположную сторону, широко улыбаясь.

ЭПИЛОГ

Пол Энтони Кристиан родился в Сазерленд-Холле в конце осени 1830 года; он унаследовал от матери темно-синие глаза, от отца — густые каштановые волосы. Это был здоровый младенец, и, взяв его впервые на руки, Алекс ощутил прилив безграничной любви. Рядом стояла Ханна. Алекс сунул палец в крохотный ротик. Крохотные пальчики обхватили его палец, отчего собственный палец показался Алексу похожим на сосиску. Восхищенный, он повернулся к Лорен.

— Он красив, ангел мой, красив и совершенен. — В его голосе звучала гордость.

— Полчаса назад вы не считали его красивым, — устало улыбнулась молодая женщина.

Алекс подошел к кровати, держа новорожденного на одной руке, и осторожно сел рядом с Лорен.

— Тогда будущее казалось довольно устрашающим.

Лорен засмеялась и протянула руки. Алекс осторожно отдал ей малыша и стал смотреть, как она кормит его грудью. Эта картина тронула его до глубины души.

— Он вел себя довольно шумно, да? — улыбнулась Лорен, погладив малыша по щечке, и процитировала:

Она зевнула и поэтому не увидела, как заплясали в его глазах веселые огоньки.

Ханна фыркнула. Все они уже привыкли, что Лорен по всякому поводу что-то цитирует.

Вскоре веки Лорен отяжелели, но маленький Пол все еще не насытился. Подошла няня и взяла его, несмотря на тревожный взгляд Алекса.

— Он, ваша милость, вырастет здоровым и крепким, — сказала она, беря ребенка у Лорен.

— Разумеется. Он будет вести за собой людей, — тихо сказала Лорен и смежила затрепетавшие веки.

Алекс наклонился и коснулся губами ее лба. — Спасибо, милая. Сын — самый лучший подарок из всех, что вы мне сделали, — прошептал он.

Лорен улыбнулась, не открывая глаз. Алекс поднес к губам ее руку, поцеловал пальцы и вышел вместе с матерью, чтобы жена могла уснуть.

На следующее лето, убедившись, что его сынок окреп для путешествий, Алекс отвез его и Лорен в совершенно обновленный Данвуди. Они прибыли туда в сопровождении нянек и горничных и вдохнули в старый помещичий дом жизнь, которой он не видывал многие десятки лет. Детский смех и гуканье счастливого дитяти разносились по всему дому.

Когда вскоре туда с визитом приехал Артур, он нашел герцога и герцогиню на террасе позади дома, наблюдающими, как стайка ребятишек резвится на лужайке для игры в шары. Там же была пухлая няня, не сводившая глаз с наследника всех богатств Сазерлендов.

— Бог мой, неужели это тот самый Данвуди? — с восхищением спросил Артур, обменявшись приветствиями с хозяевами и усаживаясь в кресло.

— Замечательно, не правда ли? — хмыкнул Алекс.

Он указал на юношу, окруженного детворой, который стоял, скрестив руки на груди. На лице его было большое пурпурное пятно, но никто, судя по всему, не замечал этого. Юноша смотрел на мастера Кристиана, а маленькая девочка прижалась к его ноге.

— Это Леонард, — пояснил Алекс. — На ноге у него висит Салли — самая пылкая обожательница моего сына. Она готова задушить его поцелуями, чему Леонард отчаянно противится. Он совершенно уверен, что она его в конце концов задушит, да я и сам, пожалуй, в этом не сомневаюсь.

Лорен засмеялась.

— Вон там, — указала она, — Теодор, уткнувший нос в новую научную книгу. Мальчик с рапирой… — она замолчала, бросив на мужа неодобрительный взгляд, — это Хорас. Он когда-нибудь станет капитаном всех кораблей Алекса, И, насколько я понимаю, всех одновременно.

— А юная леди? — спросил Артур.

Лорен вздохнула:

— Это Лидия. Честно говоря, она меня уморит когда-нибудь. Я и понятия не имела о том, что в Пемберхите и его окрестностях столько подходящих женихов! — воскликнула она. — Дядя Итан вечно брюзжит из-за непрекращающегося потока молодых джентльменов, являющихся с визитом.

— Вы хотите сказать — брюзжит, когда не занят подсчетом их доходов, — весело уточнил Алекс. Лорен засмеялась в ответ.

Артур отвел взгляд от хорошенькой пятнадцатилетней девочки и с восхищением взглянул на невестку. С тех пор как у нее родился младенец, в ней появилась какая-то изысканная зрелость, если можно так сказать. Лорен, подумал он не без зависти, потрясающе красива. Как хорошо, что связанный с их браком скандал пошел на убыль после рождения наследника. Мать оказалась права: как бы ни повел себя герцог Сазерленд, общество не может от него отвернуться надолго. Да и обаяние Лорен сыграло здесь не последнюю роль. Понадобилось только время. Теперь все в один голос говорят, что брак Сазерленда — брак по любви, «брак десятилетия».

— У меня новости из Лондона, — заявил Артур. — В последнее время тетя Пэдди и миссис Кларк оспаривают звание чемпиона игры в мушку. Этот рекорд, как мне дали понять, был побит только моей невесткой, проигравшей за один сезон двадцать шесть партий подряд. Это так? — шутливо спросил он.

Лорен в тон ему запротестовала:

— Всего шесть, клянусь вам!

Алекс взял ее руку и нежно погладил.

— Тетушка не станет преувеличивать, мой ангел. Все знают, что вы совершенно не умеете играть в мушку.

— Есть у меня и другие новости. Как вам известно, мы с Полом стали партнерами в инвестиционном предприятии, которым я занялся несколько месяцев тому назад, и я иногда вижу его. Он прислал вам письмо, наверняка о своем избрании членом палаты общин. Клянется, что уже собрал голоса в поддержку экономических реформ. — Артур с улыбкой протянул письмо Лорен.

Та, просияв, нетерпеливо развернула и пробежала глазами послание, потом торжествующе улыбнулась мужу и деверю.

— Все в нашем округе знают о Поле Хилле. Мы им очень гордимся! Он так счастлив! Потому что главное в жизни — это быть нужным людям, — сказала она.

Алекс обменялся взглядом с Артуром.

— Новая книга, — ласково предположил он.

— Я и тебе привез новости, братец. Думаю, тебе интересно будет узнать, что твой бесцеремонный кузен Дэвид Уэстфолл безумно влюблен.

— Боже! — воскликнула Лорен. — Ну расскажите же!

— Ходят слухи, будто к концу сезона он собирается сделать предложение леди Марлен.

К великому восторгу Артура, Лорен и Алекс обменялись удивленными взглядами, а потом весело усмехнулись.

— Поразительно! — воскликнула Лорен, радуясь от всей души.

— И экстраординарно! — фыркнул Алекс. — Это как раз объясняет… — Он помолчал, помотал головой и улыбнулся Артуру. — Я чрезвычайно рад за них.

С лужайки раздался плач, и Лорен поспешила к маленькому Полу, который сидел на лужайке на разостланном одеяльце с погремушкой в руке и вопил.

— Прошу прощения, — сказала молодая женщина, сбежав по ступенькам с террасы.

Алекс и Артур залюбовались ее изящными движениями. Кто-то из детей подбежал к ней, уверяя, что они ничего не сделали малышу. Мужчины услышали ее мелодичный смех; она объясняла детворе, что маленькие часто плачут без всяких причин.

— Она как глоток свежего воздуха, Алекс. Ты был глупцом, едва не потеряв ее.

— Спасибо за деликатное напоминание, — фыркнул Алекс. Артур усмехнулся, в то время как Лорен опустилась на колени перед малышом и взяла его на руки.

— Просто удивительно, что она не напоминает тебе об этом каждый день.

— Не сомневайся, напоминает. Невольно. Еще двух дней не прошло, как мы получили сообщение о том, что Гнус во время какой-то безумной экскурсии героически спас некую молодую англичанку, похищенную и удерживаемую ради выкупа каким-то русским князем. Довольно волнующая история, что правда, то правда, но когда я увидел глаза Лорен, то понял, что чудом не потерял ее. Она явно испытывает нежность к этому проклятому баварцу.

Артур краешком глаза взглянул на брата, и сердце его сжалось. Он постоянно удивлялся, как сильно Алекс ее любит. Как это он выразился? «Она воплощает для меня все изящество мира».

Малыш вырывался из рук Лорен, и она передала его няне, которая тут же понесла ребенка к колыбели. Лорен еще немного постояла на лужайке, болтая с детишками, которые, судя по всему, ее обожали. Когда она медленно возвращалась к террасе, Артур хмыкнул.

— В чем дело? — спросил Алекс.

— Возможно, ты удивишься, но я вдруг подумал, — ответил Артур, бросив на брата озорной взгляд. — Подумал, что готов поспорить о том, что она сейчас скажет.

— Скажет?

— Держу пари, — снова хмыкнул Артур, — это будет цитата. — Алекс взглянул на брата как на помешанного. — Ну, Алекс, не станешь же ты отрицать, что у твоей жены слабость к поговоркам и цитатам, особенно если она только что прочла очередную книгу?

— Это часть ее огромного и неизмеримого очарования, — весело отозвался Алекс.

— Тем не менее поторопись с ответом — она сейчас подойдет к нам. Ставлю золотой соверен в пользу моего чудесного племянника, что она произнесет цитату!

— И еще один — если не произнесет, — откликнулся Алекс.

— Само собой, — сказал Артур, подмигивая. Алекс вскочил и встретил жену на верхней ступеньке террасы.

— Я вижу, мой сын-озорник не в настроении? — спросил он, беря ее за руку.

Лорен со вздохом кивнула:

— Боюсь, что так. «Из всех животных мальчик — самое неуправляемое существо», как известно.

— Вот Платон! — торжествующе воскликнул Артур, хлопнув ладонью по подлокотнику кресла с такой силой, что Лорен вздрогнула.

— Что такое? — спросила она у Алекса.

Тот, ухмыляясь, обхватил руками ее лицо.

— Лорен ангел мой! — Он улыбнулся, касаясь ртом ее рта. — Замолчите!

И, не обращая внимания на довольно бестактные одобрительные возгласы Артура, впился губами в губы своей любимой, питающей слабость к цитатам жены.

1

нежелательное лицо (лат ).