23

Приближалось Рождество. Все были чем-то озабочены, все бегали по дому с хлопотливым и таинственным видом. Стефани волновалась, пожалуй, не меньше Джоша. Даже шитье не охлаждало ее энтузиазма.

На рассвете долгожданного дня Джош прокрался в домик.

– Стефани, ты не спишь? – спросил он громким шепотом.

– Конечно, нет, – послышался с кровати голос Кейт. – Какой уж тут сон, когда ты топочешь, словно стадо бизонов?

Вскоре вся семья собралась за праздничным столом.

– Дядя Леви, а как празднуют Рождество в Китае? – спросил Джош.

– Честно говоря... – начал Леви, но тут отворилась дверь, и слова замерли у него на языке.

– С Рождеством!

Все повернулись к двери. Секунду царило изумленное молчание, затем все повскакали с мест. Кейт бросилась в объятия пришельца.

– Джонатан!

Все радостно окружили Джонатана и забросали вопросами. Рассматривая его, Стефани поняла, что узнала бы этого человека где угодно. Сыновья очень походили на отца: только он был пониже ростом и с более тонкими чертами лица. Несмотря на следы нелегкой жизни – серебряную седину и морщины, – он был еще очень красив.

– А вы, должно быть, Стефани, – повернулся он к ней. – Как я счастлив наконец познакомиться с легендой.

Стефани смущенно покраснела.

– Да, да. Мне в каждом письме только и писали, что о вас. – Он улыбнулся, и на щеках у него вдруг появились ямочки. Неудивительно, что Салли гонялась за Джонатаном. Должно быть, в юности этот человек разбил немало сердец!

– Дедушка, дедушка, ты мне что-нибудь привез? – Джош пустился в пляс вокруг Джонатана.

– Не знаю, внучек, не знаю. Ты хорошо себя вел, пока меня не было?

– Отлично! – ответил Джош и покосился на Кейт. – Ну, почти.

– У меня целый фургон посылок от тети Беллы, – рассмеялся Джонатан. – Наверно, она и тебе что-нибудь прислала.

– А можно мне его разгрузить?

– После завтрака. Возьми с собой папу и дядю, пусть они тебе помогут.

Кейт снова обняла Джонатана.

– Как ты доехал?

– Отлично. Мы с Даниелом прибыли в Чикаго в конце прошлой недели. – Он поцеловал ее в лоб. – Я хотел поспеть к Рождеству, чтобы устроить вам сюрприз.

– И сюрприз удался на славу! А теперь садись к столу.

Коулу и Стефани пришлось снова подробно описывать свои приключения в метель. Потом Джонатан рассказывал об Англии, а Леви – о Востоке. Стефани чувствовала себя как дома, и сердце ее было переполнено любовью к этим людям, принявшим ее в свою семью. Даже Джонатан, совсем с ней незнакомый, разговаривал с ней как с родной.

После завтрака разгрузили фургон, и настало время дарить подарки. Стефани с замиранием сердца следила, как Коул разворачивает рубашку. Рубашка действительно оказалась точно под цвет его глаз. Коул был явно рад, и Стефани облегченно вздохнула.

– Ее сшила Стефани, – с улыбкой объяснила Кейт.

Коул изумленно воззрился на Стефани, и та захихикала.

– Не надо на меня так смотреть. Мне помогала Кейт.

– А почему я не слышал гневных воплей? Стефани гордо подняла голову.

– Я теперь шью гораздо лучше и ругаюсь только про себя.

– Стефани, это тебе от меня! – Джош протягивал ей маленький сверток.

Стефани разорвала оберточную бумагу и достала маленький деревянный свисток на кожаном ремешке.

– Джош, как красиво!

– Свистни!

Свисток издал высокий мелодичный звук, и лежавший у огня Сэм вскочил и бросился к Стефани.

Джош просиял.

– Если потеряешься, свистни. Сэм услышит, найдет тебя и отведет домой. – Вдруг его лицо омрачилось. – Я не хочу, чтобы ты опять потерялась.

– Джош! – Она не могла говорить и только крепко обняла мальчика.

Праздник продолжался, и счастье теснило Стефани грудь. Она чувствовала, что все вокруг любят ее и друг друга – чудесное, неведомое прежде чувство.

Под звуки удивленных и радостных восклицаний раскрывался один секрет за другим:

пара кожаных штанов для верховой езды для Джоша, кожаные рабочие рукавицы для Чарли, седельные сумки для Леви, шерстяная шаль с вышивкой для Кейт, новая шляпа для Коула и очень старая, пахнущая пылью книга «Мифы Греции» для Джонатана. Стефани недоуменно смотрела, как старик нежно гладит рваный переплет: остальные же нисколько не удивлялись.

– Я ее нашел в Сан-Франциско, – объяснил Леви. – У тебя на нее уйдет месяца два, не меньше.

Джонатан сиял.

– Давненько я не читал по-гречески, боюсь, и года не хватит.

Вдруг он с улыбкой повернулся к жене.

– Кейт, не пора ли достать коробку? Зря, что ли, я вез ее через полстраны? Небось по вашему с Беллой наущению!

– Конечно. Я не думала, что мы так скоро ее получим, но Рождество – прекрасный повод. – Кейт вытащила из-под груды подарков большую квадратную коробку и с радостной улыбкой поставила перед Стефани.

Та удивленно взглянула на Кейт.

– Это мне?

Кейт пожала плечами.

– Скоро весна. Начнутся танцы, вечеринки – надо же тебе в чем-то выходить в свет. Вот я и попросила невестку присмотреть тебе что-нибудь в Чикаго.

Стефани открыла коробку – и ахнула, увидев там изумрудно-зеленое шелковое платье.

– Ой, какая красота!

– А вот еще, – сказал Коул немного охрипшим голосом и протянул ей сверток. Стефани с волнением разорвала обертку и бечевку. Там был набор чудесных гребней с инкрустацией из перламутра. Стефани подняла глаза и, встретив пристальный взгляд Коула, поняла: он тоже хорошо помнит, как вынимал шпильки из ее волос в занесенной снегом сторожке.

После ужина, помыв и убрав посуду, Стефани взяла ведро яблок и отправилась на конюшню. Пожалуй, это лучшее место, где можно скоротать время: надо же дать Джонатану и Кейт побыть наедине. Полчаса спустя она скормила Сумраку последнее яблоко – и вдруг подпрыгнула от неожиданности, услышав знакомый голос.

– Я смотрю, ты опять прикармливаешь моего коня. – От взгляда Коула вдоль позвоночника у нее пробежал сладкий озноб.

– Нет, я угостила всех в конюшне. А Сумрака оставила напоследок, иначе он бы все слопал.

– Не думал я, что все наши яблочные пироги окажутся в лошадиных желудках, – рассмеялся он. – Ну да ладно. – Он сунул руку в карман и достал оттуда маленький бархатный футляр. – Я не хотел дарить это при других.

Гадая, что там может быть, Стефани осторожно открыла футляр. Внутри лежала крошечная золотая снежинка на тонкой цепочке, а под ней – записка.

«Ни ты, ни я не хотим извинений. Вместо извинения прими этот подарок на память обо мне.

Коул».

Слезы навернулись ей на глаза.

– Стеф, что случилось? – испуганно и смущенно воскликнул Коул. – Я думал, тебе понравится.

– Нет, нет, мне нравится, очень нравится. Такой был чудесный день, и теперь еще это! Я так счастлива, Коул! Я просто...

Он нежно обнял ее.

– Понимаю, Стеф, понимаю. Я сам чувствую то же. – Он прижал ее к себе, коснувшись подбородком ее макушки. – Я никак не могу поверить, что ты сшила мне рубашку. Совсем недавно ты бросалась подушками, когда тебе предлагали взять иголку в руки.

Стефани улыбнулась сквозь слезы.

– Она подходит к твоим глазам. Я как увидела ткань – сразу захотела увидеть тебя в такой рубашке. Я просто не могла противиться этому желанию.

– Я тоже не могу, – прошептал он и, приподняв ее голову за подбородок, поцеловал – мягко и удивительно нежно, затем ласково убрал с ее щеки прядку волос. – Я хочу только одного...

Но Стефани не узнала, чего он хочет, – в конюшню, насвистывая, вошел Леви. Двое отпрянули друг от друга. Если он это и заметил, то виду не подал и, сказав: «Привет!», исчез в кладовке.

– Спасибо за цепочку, – пробормотала Стефани. – Я буду ее беречь.

Он провел пальцем по ее лицу.

–Я рад, что тебе понравилось.

Улыбнувшись в последний раз, он повернулся и вышел.

Стефани лежала в постели. В душе ее царил мир. Кейт и Джонатан были в соседней комнате, но до нее долетало лишь тихое бормотание, никакие более откровенные звуки сквозь стену не проникали. И Стефани не чувствовала себя незваной гостьей, стесняющей чужой покой.

Может, не так уж плохо, если память к ней не вернется? Вряд ли где-нибудь ей будет лучше, чем здесь. Стефани дотронулась до золотой снежинки на груди. Уже закрывая глаза, она вспомнила о свистке Джоша, о платье Кейт... Да, эти Кентреллы умеют завоевывать женские сердца!

24

Джонатан сложил письмо и грустно взглянул на жену.

– Ничего не поделаешь, Кейт, надо ехать.

– Ох, Джонатан, ты же только что вернулся!

– Знаю, но дело неотложное. Губернатор Мунлайт хочет отдать всю Территорию фермерам. Если он забудет о наших правах на скрытые пастбища, мы потеряем все, ради чего трудились.

– Ассоциация скотоводов никогда это не допустит.

Джонатан поднял брови.

– Не обманывает ли меня слух? Неужели моя жена, вечная защитница фермеров и бедных поселенцев, возносит хвалы ненавистно Ассоциации?

– Как же, дожидайся! Но почему они и могут послать кого-нибудь другого, ты же них не один?

– Нет, но, возможно, только я смогу понять точку зрения обеих сторон. Мунлайт защищает мелких хозяев, а Ассоциация отстаивает интересы тех, кто обустраивал Территорию. Стороны должны прийти к разумному решению иначе начнется настоящая война.

– Он прав, Кейт, – вмешался Коул. – Похоже, во всей Ассоциации только папа не считает поселенцев какими-то злобными вредителями, вроде койотов.

– И только папа сможет охладить страсти и заставить противников рассуждать разумно, – добавил Леви.

Кейт подняла руки.

– Хорошо, сдаюсь. Отправляйся в Шайенн, заседай в комитете при губернаторе. Не понимаю, чего я вообще с вами спорю. А теперь идите-ка все отсюда, а мы со Стефани займемся делом.

Пока женщины убирали со стола, Стефани заметила, что в глазах у Кейт блестят слезы.

– Кейт! – осторожно окликнула она. Та покачала головой.

– Это все январская погода. Я готова реветь навзрыд, так мне надоели холода. – Она взглянула на Стефани и вздохнула. – Ну согласна, не только погода. Себя пожалела. Я знаю, что Джонатану нужно ехать, но каждый раз устраиваю скандал. Терпеть не могу отпускать его от себя.

– А почему ты не поедешь с ним?

– В Шайенн? – Кейт покачала головой. – Я и хотела бы, но это невозможно.

– Ты боишься оставить дом на меня или меня в доме? – тихо спросила Стефани.

– Что ты, конечно, нет. Чарли на моих мальчишек всегда управу найдет, а в случае чего и Пруди Симпсон поможет. Нет, мне ничто не мешает уехать. – Она грустно улыбнулась. – Все дело в нас с Джонатаном. Единственное, в чем мы с ним никогда не согласны, – политика. Семнадцать лет назад мы решили: о чем бы ни шел спор, порога нашей спальни политика никогда не переступит. А если я поеду с ним в Шайенн...

Возражать Стефани не рискнула.

День отъезда Джонатана приближался. Кейт казалась веселой, как обычно, и Стефани думала, что она примирилась с разлукой. Но однажды ночью Стефани проснулась от звуков глухих рыданий. Послышался успокаивающий басовитый шепот, рыдания стихли. Но на душе у Стефани было тяжело, и она долго не могла заснуть.

Леви, похоже, тоже снедала тоска, и на месте ему не сиделось: он то уезжал в прерию, то отправлялся в поселок и возвращался только под утро. Стефани не думала, что это как-то связано с отъездом отца, и решила напрямик спросить его, в чем дело. Она нашла Леви в загоне: он бросал лошадям сено.

– Что выгнало тебя на улицу в такой холод? – улыбнулся он.

– Ты.

– Польщен, польщен.

– Тебя что-то беспокоит.

– Ты права. – Леви тяжело вздохнул. – Я влюблен, и влюблен безнадежно. – Леви выглядел совершенно убитым, но Стефани знала, что он просто ее поддразнивает. – Она любит моего брата. Я для нее просто друг, не больше.

– Не трать время на эту ненормальную, – весело посоветовала Стефани. – Серьезно, Леви, что случилось?

– Серьезно? – Он оперся на вилы и вздохнул. – Я хочу уехать.

– Уехать? Но почему?

Он грустно улыбнулся и покачал головой.

– Даже не знаю. Все эти четыре года я только и мечтал вернуться домой. И, когда наконец вернулся, поклялся самому себе, что никогда, никогда больше... Но в последнее время меня что-то гнетет. Когда папа сказал, что едет в Шайенн, я понял: вот что мне нужно.

– Вступить в Ассоциацию скотоводов?

– Нет, уехать на время.

– Куда?

– Не знаю. Может, с папой в Шайенн. А оттуда – в Колорадо, навещу кузину Касси и ее мужа.

В горле у Стефани стоял комок.

– Ничего не понимаю.

– Однажды одна очень умная женщина сказала мне: «В прошлое вернуться нельзя». Наше дело теперь в руках у Коула. Конечно, он с радостью снова возьмет меня в напарники – да я-то не хочу, вот в чем дело. Не знаю... Знаю только одно: здесь я никаких ответов не найду.

– Я буду скучать.

– Не бойся, я вернусь, – улыбнулся он.

– Но я уеду. – На глазах у нее показались слезы. – Может быть, мы никогда больше не увидимся.

– А у меня такое чувство, что увидимся. – Он дружески сжал ее плечо. – Брат тебя просто так не отпустит.

Губы Стефани задрожали, из глаз брызнули слезы.

– Ты не понимаешь, Леви: у него нет выбора. И вообще, не знаю, нужна ли я ему.

Леви крепко обнял ее.

– Не бойся, Стефани, нужна.

– Ох, Леви! – Она приподнялась на цыпочки и чмокнула его в щеку. – Дай Бог, чтобы ты нашел то, что ищешь!

– Спасибо. Может, это...

Вдруг какая-то неведомая сила оторвала их друг от друга, и Леви с грохотом полетел на пол. Над ним со сжатыми кулаками стоял Коул.

Стефани завизжала. Леви вскочил и кинулся на Коула. Братья покатились по полу, нанося друг другу страшные удары. Стефани поняла, что сама разнять их не сможет, и бросилась за помощью. Джонатан и Чарли как раз спешивались, когда она выскочила из загона.

– Слава Богу, вы уже здесь! Коул и Леви... На конюшне... Быстрее!

Мужчины бросились на конюшню – и остановились в дверях.

– Будь я проклят! – воскликнул Джонатан и прислонился к стене. – Давненько они так не дрались!

– И вы их не остановите? – изумленно спросила Стефани.

– А как? – сухо спросил Чарли. – Если уж они начали, черта с два их остановишь!

– Они же покалечат друг друга! Чарли взглянул в ее побледневшее лицо.

– Идите-ка домой, мисс Стефани. Не годится вам на это смотреть.

Джонатан весело улыбнулся.

– Не беспокойтесь. Они не причинят друг другу вреда.

В этот миг Леви опустил кулак на лицо Коула. От глухого звука удара Стефани почувствовала спазмы в горле. Не оглядываясь, она выбежала вон.

Чарли и Джонатан остались и наблюдали за дракой с интересом истинных ценителей искусства. Драка длилась долго: Коул и Леви . были примерно равны друг другу по силе. Наконец, после крепкого удара Коул упал и не смог подняться.

Леви, тяжело дыша, стоял над ним.

– Идиот несчастный, ничего ты не понял, – проговорил он. Затем ноги его подогнулись, и он упал рядом с братом.

Десять минут спустя Чарли и Джонатан вошли в дом. За ними, опираясь друг на друга, плелись Коул и Леви. Стефани бросилась им навстречу.

Когда Стефани рассказала Кейт, что происходит на конюшне, та приготовила миски с горячей водой, чистые тряпочки, йод, – и все это со спокойствием, которое достигается только большим опытом. Вообще никого, кроме Стефани, ничуть не обеспокоило, что братья избили друг друга до бесчувствия.

Сами же они спорили, но вовсе не о том, из-за чего подрались.

– Чего тебе недостает? Что ты хочешь найти в чужих краях? – спрашивал Коул.

– Не знаю. – Леви пожал плечами. – Знаю только, что надо искать.

Кейт переводила взгляд с одного на другого.

– О чем вы?

– Леви уезжает.

Кейт смывала с лица старшего сына кровь и грязь. Рука ее испуганно застыла. -Что?

– Послушай, Кейт... – начал Джонатан.

Кейт не обратила на него внимания – ее суровый взгляд был прикован к лицу Леви.

– Куда это ты собрался?

– Съезжу к Касси, а оттуда... не знаю.

– А кто, по-твоему, будет работать на ранчо? Начинается самое хлопотливое время в году, а вы с отцом уезжаете.

Кейт начала смазывать йодом содранные костяшки пальцев, и Леви заскрипел зубами.

– Четыре года вы прекрасно справлялись без меня. И потом, подросли Билли Рей Симпсон и Джейк Саммерфилд. Оба они прекрасные работники.

– Не станешь же ты уезжать в середине января! – зашел с другого конца Коул. – Если не замерзнешь, считай, что тебе крупно повезло.

Леви пожал плечами.

– Чем январь хуже любого другого месяца? И потом, я доеду до Шайенна вместе с папой.

– А как насчет индейцев? – встрял Чарли.

Стефани осторожно смазывала йодом ссадины Коула. Услышав об индейцах, она вскинулась и даже не заметила, как Коул вздрогнул и охнул: йод начал просачиваться в рану.

– Какие индейцы? – широко раскрыв глаза, спросила она.

– В сотне миль к югу отсюда резервация. Молодые индейские шалопаи пересекают границу и ищут на свою голову неприятностей. Так что белому опасно ездить в этих местах в одиночку.

– Ну, в Колорадо они за мной не погонятся, – засмеялся Леви.

Кейт тряхнула головой.

– А я думаю...

– Какая разница, что кто-то из нас думает, – прервал Джонатан, положив ей руку на плечо. – Леви так решил, значит, дело сделано.

Леви обвел взглядом вытянутые лица родных.

– Я вернусь в начале лета и, может быть, на этот раз навсегда.

– Дай-то Бог, – ответила Кейт.

Два дня спустя Леви и Джонатан седлали лошадей, а остальные уныло стояли рядом. Кейт и Стефани плакали, Коул и Чарли тяжело вздыхали. Когда Леви привязал к седлу одеяло, а Джонатан начал загружать вещи в фургон, даже Джош присмирел и загрустил.

Началась суматоха прощаний, рукопожатий, поцелуев. Леви подошел к Стефани, и она обняла его, не смущаясь сердитыми взглядами Коула.

– Береги себя, Леви.

Он дружески поцеловал ее в щеку и повернулся лицом к Коулу. Тот был мрачнее тучи. Леви тепло пожал брату руку.

– Братишка, надеюсь, ты не собираешься устроить второй раунд. Мы уже не мальчишки, и это совсем не так смешно. Да и раны заживают не так быстро, как в детстве.

– Я и сам заметил, – ответил Коул и пощупал челюсть. – Честно говоря, просто не знаю, что на меня нашло.

Леви усмехнулся.

– А ты поразмысли на досуге. Узнаешь о себе много интересного.

25

Наступил февраль – холодный и нескончаемый. С отъездом Леви и Джонатана ранчо погрузилось в уныние. Коровы начали телиться, а лошади – жеребиться, и Коул нанял Билли Рея Симпсона и Джейка Саммерфилда. Ребята помогали в работе и разгоняли уныние смехом и шутками, но все равно казалось, что до весны – целая вечность.

Однажды морозным утром Стефани поняла, что не может больше сидеть дома и тосковать, и отправилась на прогулку. Под копытами Зорьки хрустел снег; Стефани с наслаждением вдыхала бодрящий морозный воздух.

Увидев на западе поднимающихся на холм всадников, Стефани сперва не обратила на них внимания. Лишь когда они направились к ней, она заметила, что лошади у них неосед-ланы. Стефани пришла в ужас. Индейцы! Только они и зимой и летом ездят без седла.

В панике она повернула к дому и что было сил пришпорила Зорьку. Кобыла понеслась галопом, но индейцы рассыпались цепью и отрезали путь. Стефани развернулась и поскакала к рощице, хотя и не знала, зачем – разве что сломает толстую ветку и будет отбиваться ею от врагов.

Зорька мчалась как ветер. До рощи оставалось меньше полпути, когда краем глаза Стефани заметила двух индейцев. Они ее настигают! Вот они уже совсем близко! Стефани изо всех сил натянула поводья, Зорька попятилась. Стефани развернула ее, пришпорила, и они понеслись еще быстрее. Сзади раздался удивленный возглас.

Но вот перед ней снова двое индейцев. Сердце у Стефани ушло в пятки. Борясь с леденящим ужасом, она направила Зорьку прямо на них. Может, ей удастся ошеломить их и прорваться? Конечно, надежды почти нет: но это ее единственный шанс, а Стефани не собиралась сдаваться без боя.

На мгновение ей показалось, что их лошади расступились. Надежда вспыхнула – но тут же погасла: один индеец крепко схватил Зорьку за узду и поскакал рядом. Зорька рванулась, враг повис на узде, кобыла замедлила шаг и остановилась. Подъехали остальные и обступили испуганную Зорьку. Стефани упрямо смотрела вперед, поверх голов.

Зорька попыталась укусить державшего ее человека, и Стефани радостно улыбнулась – и тут же охнула: ее стаскивали с седла. Стефани отчаянно вцепилась в луку, но сильные руки разжали ее пальцы и сдернули ее вниз.

Шесть злобных лиц склонились над ней. Стефани закусила губу, чтобы не закричать. Во время дикой скачки с головы у нее слетел капюшон, и теперь один из индейцев потянул за скрученную в тугой пучок косу. Почувствовав, как гибкие пальцы расплетают косу, Стефани застонала и в ужасе закрыла глаза.

Неужели индейцы до сих пор снимают скальпы? Мысли Стефани метались в поисках выхода: но у нее нет никакого оружия, чем можно защититься. Она вспомнила о свистке—и едва не рассмеялась сквозь слезы: Джош не учил Сэма спасать ее от индейцев. Ах, был бы здесь Коул! Но что может Коул против шестерых? Однако мысль о нем придала Стефани мужества, и она решила достойно встретить ужасную судьбу.

– Смелый Орел! – Это был голос Коула. Стефани изумленно подняла глаза, почти уверенная, что ей почудилось. Но нет, Коул стоял чуть поодаль и на незнакомом языке разговаривал с высоким индейцем, словно со старым другом.

Вдруг индеец схватил Стефани за волосы.

– Твой женщина, Небесные Глаза? – спросил он по-английски с сильным акцентом.

Коул кивнул, ткнул себя в грудь и произнес несколько непонятных слов, затем тихо позвал:

– Стеф, иди сюда.

Стефани хотелось с плачем броситься к нему, но она совладала с собой и подошла спокойно. Индеец дотронулся до ее волос, затем указал на Зорьку. Коул покачал головой и снова что-то сказал. Беседа длилась несколько минут. Индеец указывал то на Стефани, то на Зорьку, а Коул терпеливо слушал и мотал головой. Наконец Смелый Орел поднял обе руки и вопросительно посмотрел на Коула. Несколько минут Коул молчал, обдумывая слова индейца. Стефани беспокойно следила за ним и наконец окликнула:

– Коул!

– Он предлагает мне двадцать лошадей за тебя и Зорьку.

– А ты?

– А я думаю. Лошади чертовски хороши.

– Коул! – Стефани была ошеломлена. – Что ты...

Коул вдруг протянул руку и ударил ее тыльной стороной ладони по лицу. Она онемела от обиды и ужаса. Коул покачал головой, затем возвел глаза к небу и снова что-то сказал. Шестеро засмеялись.

Высокий еще раз, как бы с сожалением, дотронулся до волос Стефани и больше на нее не смотрел.

Они говорили долго и, кажется, пришли к согласию. Смелый Орел снова взглянул на Стефани и что-то спросил. Коул ответил. Индеец вдруг закрыл глаза и затянул тоскливую, берущую за душу песню. Стефани робко взглянула на Коула.

– Что происходит?

– Он спросил, как это Мегги позволила мне взять вторую жену; ведь у белых всегда одна жена. Я сказал, что Мегги умерла. Он оплакивает ее.

Унылое пение прервалось так же внезапно, как и началось. В одно мгновение, одним легким прыжком индейцы очутились на конях.

– Тебе лучше поехать с нами, – шепнул Коул и подсадил Стефани в седло. – Смелый Орел вполне способен украсть то, что ему понравилось, а так я за тобой присмотрю. И держись сзади: если ты вырвешься вперед, они сочтут это оскорблением.

Коул вскочил в седло и поскакал на юг, индейцы последовали за ним. Стефани покорно держалась сзади. Ей совершенно не хотелось, чтобы кто-то из шестерых оказался вне ее поля зрения.

Они заехали в узкую лощину. Коул указал на небольшое стадо коров и что-то сказал Смелому Орлу. Тот кивнул своим соплеменникам. Они быстро и ловко отделили от стада пятерых молодых бычков и погнали вверх по склону.

Смелый Орел повернулся к Коулу.

– Смелый Орел жалко Утренняя Звезда идти к Великому Духу. Но хорошо Небесные Глаза взять новая жена. Она храбрая. – Он задумчиво посмотрел на Стефани. – Я звать ее Всадница-на-Ветру. – И он что-то добавил на своем языке.

Индейцы ускакали прочь, и в морозном воздухе разнесся громовой смех Коула.

– Так и знал, что он придумает тебе индейское имя. Его раздражает, что наши имена ничего не значат. Можно гордиться, что он разговаривал с нами по-английски. Он считает, что это варварский язык.