От счастья не убежишь

Леви смотрел на них непонимающе.

– Мегги умерла? Да вы что... – Боль в глазах Коула словно ударила его наотмашь. – А кто эта... Стефани?

– Честно говоря, мы сами не знаем. – Обрадовавшись перемене темы. Коул подробно изложил историю Стефани, начиная с ее таинственного появления из ниоткуда в самом сердце прерии. Джош, Кейт и даже Чарли наперебой дополняли его рассказ. Когда Чарли описал катание Стефани на Сумраке, брови у Леви поползли вверх.

– Боже ты мой, братишка, она не испугалась тебя и твоего гнева! Да я просто везунчик! Удивительно, почему она не застрелила меня – просто из принципа.

Кейт засмеялась.

– Она, наверное, так и собиралась. Постарайся ей понравиться, не то она тебя без ружья, взглядом убьет. Джош, сбегай-ка, скажи Стефани, что пора обедать.

Стефани сидела на кровати, уныло уставившись в окно.

– Бабушка Кейт зовет есть.

– Я не хочу.

– Пойдем, Стефани. Без тебя все совсем не то.

Стефани почувствовала, что ее обида тает.

– Ну ладно, раз так... – Она встала и пошла вслед за ним – Только не вздумай хвастаться, что ты выиграл соревнование. Если бы не твой дядя, этих коров привела бы я. А если бы я не выгнала их из кустов, ты бы ни за что их не нашел.

– Давай я помогу тебе с посудой, а потом мы поиграем? Хотя бы сегодня?

Стефани улыбнулась и потрепала его по макушке.

– Джош, ты невозможный человек!

– А ты правда хотела пристрелить дядю Леви?

– Я не знала, что это твой дядя. Он так и не представился, – ответила она, уже входя на кухню.

– Простите меня за эту оплошность, – ответил Леви, протянув ей руку. – Меня зовут Леви Кентрелл. Давайте забудем первую встречу и начнем сначала.

Стефани улыбнулась – неожиданно для себя самой.

– Да, похоже, другого выхода нет.

– Не стрелять же меня, в самом деле!

За обедом Леви рассказывал смешные истории, приключавшиеся с ним, горе-моряком, в плавании, и сам громко и заразительно смеялся. Его серо-голубые глаза искрились весельем. Стефани почувствовала, что этот человек ей нравится, тем более что без шляпы и пальто он выглядел совсем не таким страшным. К концу обеда Стефани была даже рада появлению нового члена семьи.

После обеда Коул водил Леви по ранчо, показывая ему происшедшие перемены. Когда речь снова зашла о Стефани, Коул рассказал все, что было известно о ее прошлом.

– Странно, что ее никто не ищет, – заметил Леви и задумчиво поскреб бороду.

Коул кивнул.

– Да. Вероятно, они не знают, где ее искать. Я подумывал дать объявление, но... может быть, ей грозит опасность. Ей постоянно снится, что кто-то ее преследует.

– Вдруг она скрывается от закона?

– Нет, непохоже, – уверенно ответил Коул. – Поначалу и я не доверял ей, следил за ней, как за преступницей. Но скоро понял, какой я дурак. Особенно когда увидел, как привязались к ней Кейт и Чарли.

Леви озорно улыбнулся.

– Во всяком случае, она прехорошенькая. А давненько я ни за кем не ухаживал. Стоит попытать счастья.

Лицо Коула угрожающе потемнело.

– Не трогай ее.

Леви удивленно поднял брови, и Коул поспешил добавить более мягким тоном:

– Ты забыл, она может быть замужем.

Леви сдержал улыбку. Забавно! Похоже, Коул сам далеко не равнодушен к прекрасной Стефани!

17

– Не понимаю, зачем так рано завтракать, – ворчал Джош, уписывая вторую тарелку оладий.

– Затем, что Пруденс Симпсон звала меня в гости, и, как только все позавтракают, я уеду. – Кейт сняла передник и повесила его на гвоздь. – Леви, если ты кончил, запряги лошадей.

– Видишь, что делается? – воскликнул Леви, поднимаясь из-за стола. – Я и двух дней не пробыл дома, а она уже указывает мне, что делать. Ну-ка, Джош, помоги мне, пока она не заставила тебя мыть посуду.

Джош пулей вылетел из кухни. Леви подмигнул Стефани и вышел вслед за ним.

– Никто не видел моих парадных ботинок? – спросил Коул, стоя в дверях спальни.

Кейт недоуменно подняла глаза.

– Зачем они тебе понадобились?

– Затем, что эти отслужили свой срок. – Он грустно взглянул на ботинок, который держал в руке: на подошве зияла дыра.

– Твоя обувь наверняка там, где ты снимал ее в последний раз, – сурово заметила Кейт.

Парадные ботинки искали по всему дому, но не нашли, и Коул ушел в дырявых и с хмурой гримасой на лице.

По дороге к конюшне Стефани вдруг вспомнила, где видела пропажу.

– Кейт, я, кажется, знаю, где они. – Она проворно взобралась по лестнице на сеновал и через несколько секунд появилась оттуда с облепленными засохшей грязью ботинками. – Как они могли там очутиться? – воскликнула она, спускаясь.

– Ума не приложу, – ответила Кейт. – А, поняла! Прошлой весной Салли Лангтон возвращалась с танцулек и завязла в грязи. Коул долго вытаскивал ее экипаж. А потом понял, что она специально это подстроила, и страшно разозлился. Пришел домой без башмаков и что-то ворчал насчет прихотей глупой бабенки. – Она захихикала. – Ты же знаешь, какой он.

Стефани кивнула.

– Наверно, он снял их и в сердцах забросил наверх.

– Знаешь, – заметила Кейт, осматривая ботинки, – выглядят они не так уж плохо. Седельное мыло, немного труда – и они будут как новенькие.

– Думаешь? Хорошо, я попробую. Когда Кейт уехала к Симпсонам, Стефани быстро нашла в кладовке мыло и вернулась в дом. Она твердо решила спасти ботинки. Пусть Коул видит, что от нее не одни неприятности!

Что-то напевая под нос, Стефани согрела в лохани воду и открыла банку с мылом. Чуть-чуть набрала на тряпку и поболтала в воде, пытаясь взбить пену, но пена не появлялась. Несколько секунд она, удивленно нахмурившись, разглядывала тряпку, затем пожала плечами и принялась оттирать ботинок.

Она добавляла и добавляла мыло в воду, но грязные разводы не отскабливались. Стефани с отвращением отшвырнула тряпку. Может быть, нужно побольше воды? Она осторожно окунула ботинок одним боком в лохань и стала тереть. Скоро она вскрикнула от радости: кожа явно становилась темнее. Стефани положила в лохань оба ботинка и с новым пылом атаковала грязь. Отмачивать ботинки пришлось довольно долго, но в конце концов они заблестели как новые. Довольная Стефани поставила их у дверей на просушку и принялась готовить обед.

На плите тушилось мясо, и у Стефани оставалось полчаса, чтобы отдохнуть и переодеться в зеленое платье. Когда она вернулась на кухню, мужчины были уже за столом – и ботинки совершенно вылетели у нее из головы. Джош без умолку описывал свои успехи в дрессировке Сэма.

– Я его научил ловить мышей, – гордо повествовал он. – Стоит сказать: «Ищи мышь!», и он... – Услышав команду, Сэм вскочил, навострил уши и начал обнюхивать углы девственно чистой кухни.

Стефани рассмеялась.

– Бедный Сэм, ты всполошил его понапрасну!

– А утром в сторожке он, наверно, несколько сотен выловил, скажи, Чарли?

– Я не считал, но, и верно, порядочно, – с улыбкой ответил Чарли, вставая из-за стола. – Знаешь, Коул, похоже, идет буря. Съезжу-ка я к Симпсонам и привезу Кейт домой.

– Разумная мысль, – ответил Коул, выглядывая в окно.

Чарли надел пальто.

– Леви, едем со мной! Пруди и Джон будут тебе рады.

– Я вообще-то собирался наконец съездить в поселок, постричься и побриться. – Он взглянул на младшего брата и невозмутимо добавил: – Если начнется буря, я останусь в поселке.

– И если не начнется, тоже останешься, – усмехнулся Коул.

– Нам по дороге, – заметил Чарли, надев шляпу. – Пошли на конюшню, Джош, подсобишь седлать лошадей.

Все трое вышли. Коул допил кофе и тоже встал. Он боялся оставаться наедине со Стефани, особенно сейчас, когда она была так чертовски хороша. Сдерживать себя в последнее время ему было все трудней.

Глядя под ноги, он пошел к дверям – и как вкопанный застыл у порога.

– Мои ботинки!

Стефани улыбнулась.

– Я нашла их на сеновале, они были все в грязи. Я их для тебя помыла, – гордо сказала она.

– Что ты сделала? – Он резко обернулся. – Вымыла ботинки? Водой?!

Стефани молча кивнула.

– Черт тебя побери! Что у тебя в голове, солома? Погубила мои единственные приличные ботинки!

Стефани, не понимая, что же случилось, попыталась объяснить:

– Кейт сказала, что тут нужно седельное мыло, но оно не очень помогло.

– Потому что мылом моют сухую кожу! Любой дурак знает, что вода делает с кожей!

Стефани опустила глаза, чтобы скрыть слезы.

– Прости.

При виде ее удрученного лица вся злость Коула растаяла, как дым. Его охватило неудержимое желание сжать ее в объятиях и осушить слезы поцелуями.

– А, ч-черт! – прорычал он, нахлобучил шляпу и выбежал вон, чтобы не поддаться соблазну.

В кухне Стефани прибирала на ощупь – слезы застилали ей глаза. Закончив работу, она накинула пальто и побежала на конюшню. Зорька беспокойно храпела, но Стефани ничего не замечала. Она оседлала кобылу, взобралась в седло и поскакала в прерию.

Немало времени прошло, прежде чем Стефани смогла собраться с мыслями: и мысли ее были не из приятных. Что бы она ни делала, пытаясь угодить Коулу, выходит только хуже! Ну и ладно! Невелика беда! Это не ее дом. Как только к ней вернется память, она уедет и никогда больше не увидит Коула Кентрелла.

Внезапная боль обожгла сердце. Никогда больше не увидит Коула? Все равно что сказать: «Я никогда больше не буду дышать!» Когда же она успела так влюбиться? Поглощенная своим внезапным открытием, Стефани ехала все дальше и дальше от дома.

Вдруг Зорька замотала головой.

– Что случилось? – спросила Стефани, ласково похлопывая ее по холке.

Она огляделась вокруг. Небо заволокло тяжелыми серыми тучами, и на землю лениво падали пушистые белые хлопья. Коул и Чарли были правы: грядет буря. Надо ехать домой, пока она не разыгралась.

Тревожно озираясь, Стефани обнаружила, что заехала в совершенно незнакомые места. Снег пошел сильней, и ее охватил настоящий ужас. «Чего бояться? – уговаривала она себя. – Зорька сама найдет дорогу домой».

Она ослабила поводья и прошептала:

– Давай, милая, веди нас домой.

В тот же миг снег повалил стеной. В нескольких шагах уже ничего нельзя было разглядеть. Зорька шла, но Стефани начала бояться, что кобыла тоже не знает, куда идти.

Вдруг из кустов полыни прямо под ноги Зорьке выскочил заяц. Испуганная лошадь шарахнулась, а Стефани, испугавшись не меньше, выпустила поводья и вылетела из седла. Зорька бросилась в сторону и тут же исчезла в сгущающейся тьме.

Стефани с трудом поднялась на ноги. Единственная ее надежда – следы Зорьки. Она двинулась вперед, но тут раздался треск – Стефани наступила на полу пальто. Она ухитрилась сохранить равновесие, но драгоценные секунды были потеряны. Порыв ветра обжег ее, как удар хлыста, и смел отпечатки копыт на снегу. Ледяной холод пронизывал до костей, от воя ветра заложило уши.

Следы исчезли, и Стефани вновь охватил страх. Мир превратился в серо-белый водоворот снега и ветра. Стефани побрела куда глаза глядят, от всей души надеясь, что не ходит по кругу. Она проваливалась в мгновенно наметенные сугробы, спотыкалась, падала, но вновь и вновь заставляла себя встать.

Она переставляла ноги – шаг за шагом, – а снег становился все глубже и глубже, и по пятам за ней тащилась усталость – Стефани никогда не представляла себе, что можно так устать! Она понимала, что силы ее на исходе. Наконец, в очередной раз упав, она поднялась на четвереньки – и снова опустилась в снег.

Она знала, что это конец. Коул никогда не простит ей этой последней глупости. Будет ли он горевать о ней?

...«Анни, не сдавайся! Он ищет тебя, продержись еще немного!»...

Мягкий, настойчивый голос... Дорогой, знакомый голос... Перед глазами проплыл Джош – но какой-то другой Джош... Что это значит? Стефани попыталась собраться с мыслями... Нет, сейчас ей это не по силам. Ей тепло, уютно, и она страшно устала. Она немного поспит...

18

Коул смотрел на небо, затянутое свинцовыми тучами. Да, буря идет нешуточная. Огромными вилами он закидывал сено в загон и вспоминал, где пасутся его многочисленные стада. Все они находились в местах, достаточно защищенных от ветра, – дай Бог, чтобы у них хватило ума там и оставаться.

По крайней мере, можно не беспокоиться о семье. Кейт и Чарли минут десять как приехали, и Джош уже закончил работу. Леви, наверно, сидит в кабаке. Самое страшное, что ему грозит, – зверское похмелье завтра утром.

А вот сам Коул в опасности – того гляди его заморозит холодный взгляд зеленых глаз. И по заслугам. Кстати, возможно, это лучший выход. Когда Стефани злится, ему легче держаться от нее на расстоянии.

– Коул! Коул!

Кейт бежала к нему со всех ног.

– Стефани нигде нет, – еле выговорила она, задыхаясь от быстрого бега. – Чарли сказал, что и Зорьки нет.

Коул снова взглянул в небо, откуда уже сыпались первые хлопья снега, и выругался сквозь зубы.

– Куда эту дуру черти понесли? – Он быстро оседлал Сумрака и свистнул Сэму. – Поеду ее искать. Если она окажется в открытой прерии...

– Коул, Стефани в этом не разбирается, – ответила Кейт, протягивая ему свернутое одеяло. – Она не поймет, что начинается метель.

– Знаю. – Он привязал одеяло позади седла. – Если сегодня не вернемся, заночуем у Салли или в сторожке, так что не волнуйся.

«Лучше помолись, чтобы я ее нашел», – мысленно добавил он.

Подбежал Сэм с высунутым языком. Коул присел на корточки и положил обе ладони псу на голову».

– Сэм, ищи Стефани.

Тот бросился прочь от конюшни. Коул вскочил в седло и поскакал вслед за ним, горячо надеясь, что Джош не зря дрессировал пса.

Снег валил стеной. Несколько раз Сэм исчезал в мутной пелене, и Коулу приходилось его подзывать. Началась метель, и Коул молил Бога, чтобы Стефани догадалась дать Зорьке самой отыскивать дорогу.

Вдруг, словно откликнувшись на его мысли, из снежного вихря вылетела кобыла. Поводья волочились за ней по земле. Взглянув в ее дикие, безумные глаза, Коул понял, что ловить ее сейчас бесполезно.

Да и времени нельзя терять. Стефани одна в прерии. Что с ней? Может, Зорька ее сбросила, и она лежит на снегу, истекая кровью? У Коула сжалось сердце. Если он ее не найдет, она не выживет.

А может, она брела наугад, пока ее не одолел холод?.. Нет, нельзя думать об этом! Нельзя поддаваться отчаянию! Время дорого, силы Сумрака на исходе.

Казалось, он уже несколько часов плутает среди воющего ветра и бьющего в лицо снега. Вдруг из белой тьмы с отчаянным лаем вынырнул Сэм. Увидев Коула и Сумрака, пес бросился назад.

Коул поскакал на взволнованный лай. Сэм привел его к снежному холмику. Спешившись, Коул начал разрывать руками снег. Там была Стефани. Она лежала с закрытыми глазами и не шевелилась.

Он взял ее на руки, и она застонала. Немыслимая радость охватила его: она жива! Но, судя по смертельной бледности щек, жизнь в ней еле теплилась.

Метель скрывала все приметы, и Коул не мог точно определить, где он. Но, должно быть, сторожка недалеко. Надеясь, что он не ошибся, Коул взвалил Стефани на плечо и попытался успокоить Сумрака.

Драгоценная ноша дважды соскальзывала с его плеча, когда испуганный конь кидался в сторону, но наконец Коул сумел схватить поводья. Если Сумрак убежит, они обречены. Наконец невероятным усилием ему удалось влезть в седло со Стефани на руках.

Теперь перед ним встал новый вопрос: как добраться до сторожки? Может, Сэм найдет дорогу – но как объяснить ему, что от него требуется? Вдруг Коул вспомнил рассказ Джоша, как Сэм ловил в сторожке мышей. И ловил-то совсем недавно, сегодня утром. Ладно, пускай это безумие, но...

– Сэм, ищи мышь!

Пес склонил голову набок, всматриваясь в хозяина и силясь его понять.

– Сэм, ищи мышь! – повторил Коул, чувствуя себя круглым дураком. Смешно надеяться, что пес поймет его, но другого выхода нет.

Глазами, полными надежды, Коул смотрел на собаку. Наконец Сэм повернулся и исчез во тьме.

Метель брала свое. Сэм больше не убегал вперед: он трусил перед носом Сумрака, а тот послушно шел за ним, как будто понимал, что пес ведет их к спасению. Несколько раз конь спотыкался о покрытые снегом камни, но удерживался на ногах.

У Коула окоченели руки. Скоро он не сможет держать Стефани. Он уже начал бояться, что Сэм его не понял, как вдруг из пелены снега проступили очертания дома. С громадным облегчением Коул направил Сумрака в пристроенный к домику сарай. Сэм, тяжело дыша, вбежал следом и упал на охапку соломы. У него под носом прошмыгнула мышь, но он даже головы не повернул.

Коул понимал, что со Стефани ему с коня не сойти. Свесившись так низко, как только мог, он опустил ее на пол, придерживая за вялые, безжизненные руки. Затем, приложив всю свою силу, оттолкнул ее подальше от копыт Сумрака. Она упала с глухим стуком, от которого Коул вздрогнул. Он спешился, вытащил из-за седла одеяло, накрыл им Стефани и занялся Сумраком. Конь совсем обессилел, а Коул знал, что их жизнь зависит от того, сможет ли Сумрак довезти их до дома. Он расседлал жеребца и, насухо обтерев его пучком соломы, подвел к охапке сена, хранившейся здесь на всякий случай. Сэм уже свернулся клубочком и похрапывал. Коул вздохнул, с благодарностью глядя на своих верных друзей.

Несколько минут он провозился со щеколдой, прежде чем смог войти. Уложив Стефани на единственную койку, он стянул перчатки и развел огонь. Спасибо Чарли: это он следит за запасом дров в сторожке.

Сухие поленья быстро разгорелись, и Коул вернулся к Стефани. Он с радостью увидел, что мертвенно-белых пятен – признаков обморожения – на ее коже нет. Дождавшись, пока в комнате станет тепло, Коул снял с нее ботинки и стал осторожно растирать лицо, руки и ноги, чтобы заставить кровь прихлынуть и согреть их.

Но она лежала как мертвая. Коул был уже близок к отчаянию, когда она вдруг простонала:

– Джеймс, мне больно. Помоги мне!

Коул поморщился: он знал, как нестерпима эта боль. У него самого тоже ломило руки и ноги.

– Пожалуйста, Джеймс, мне так холодно!

Коул разулся и повесил свое пальто на спинку стула. Затем откинул одеяло. Спасибо капюшону, по крайней мере волосы у нее сухие. Прошло несколько минут, прежде чем он смог непослушными, одеревеневшими пальцами снять с нее насквозь промокшую одежду.

Затем он подвинул ее к краю кровати, вытащил из-под нее второе одеяло, лег рядом, укрыл ее и укрылся сам. Стефани стонала и металась: ей было больно.

Коул обнял ее, прижал к себе и начал гладить по голове, шепча:

– Ш-ш-ш... Все в порядке. Ты в безопасности. Ш-ш...

Он повторял это, пока она не затихла в его объятиях. Вскоре по телу Коула разлилось приятное тепло, и он тоже погрузился в сон.

Он проснулся через несколько часов. В комнате было темно, за стеной выл и стонал ветер. Коул высвободился из объятий Стефани, выглянул в окно и тихо выругался: буря разыгралась еще пуще, даже сарай совсем замело.

Нахмурившись, он подошел к печке. Огонь погас – он и проснулся-то, наверно, из-за холода. Коул разворошил угли, подбросил дров, и пламя разгорелось с новой силой.

Коул разыскал фонарь, зажег его от лучины, стоявшей в банке на печи, и задумался. Возле ящика со щепой лежал наточенный топор, а у противоположной стены была сложена поленница высотой до потолка. По крайней мере, они не замерзнут. Открыв ящик с провизией, Коул покачал головой: еды им хватит на несколько дней, но он помнил метели, продолжавшиеся неделю и даже больше.

Стефани снова забормотала во сне:

– Надо идти. Надо бежать.

Коул подошел к ней и прислушался.

– Я люблю тебя, Джеймс. Некогда прощаться. Надо бежать, пока он не схватил меня... – Ее шепот оборвался, раздался долгий, тяжкий стон.

Коул присел на кровать и осторожно дотронулся до ее плеча.

– Стефани!

Она открыла глаза и в ужасе обвела взглядом комнату, затем вздохнула.

– Ой, это ты. – Ее глаза вновь закрылись. – Не уходи, Коул.

Он убрал с ее щеки прядь шелковистых волос.

– Я не уйду.

– С тобой так спокойно, – пробормотала она и потерлась щекой о его шершавую ладонь.

Коул беззвучно, невесело засмеялся. Как она заблуждается! Как глубоко она заблуждается!

Он подбросил в печку дров, задул фонарь и снова лег. Стефани придвинулась к нему, и он машинально обнял ее. Пламя освещало ее лицо, и черные круги под глазами напомнили Коулу, как близка она была к смерти.

Ее рука лежала у него на груди, и блики огня играли на золотом кольце. Странно, что после потери памяти она сразу надела кольцо на правую руку. Может, оно вообще не обручальное? Или она подсознательно пытается скрыть неудачное замужество? Может, Джеймс – ее любовник, и она бежала от жестокого мужа? Но, как бы там ни было, она любит Джеймса. Размышляя об этом, Коул прижимал ее к себе все крепче и крепче, и тупая боль вгрызалась ему в сердце.

19

Проснувшись, Стефани услышала вой ветра. Как странно: она помнит, что заснула в снегу – а теперь ей тепло и уютно, и она крепкой, точно стальной хваткой прижата к теплой и прочной стене.

Стефани разлепила веки – и увидела пуговицу. Пуговица? Она скользнула взглядом выше – и обнаружила волевой подбородок, поросший щетиной.

– Коул!

Он лениво открыл глаза и улыбнулся ей.

– А кого ты ожидала увидеть?

– Никого. Мне до сих пор не доводилось спать с мужчинами.

– Ты уверена? Ты так уютно устроилась! Стефани вдруг заметила, что обнимает Коула, а ее нога лежит на его согнутых коленях.

– Ой! – Она залилась краской и поспешно отодвинулась. – Извини, ради Бога. Мне так неудобно...

– А мне нет.

Так и не придумав достойного ответа, Стефани выглянула из-за плеча Коула и изумленно воззрилась на незнакомую комнату.

– Где это мы?

– М-м-м?.. – Коул был поглощен созерцанием бьющейся на ее тонкой шее голубой жилки.

– Я спросила, где мы. – Она нахмурилась. – И почему мы здесь?

Коулу хотелось покрыть ее шею поцелуями, но он совладал с собой.

– Это сторожка: здесь мы останавливаемся, когда загоняем скот. Сюда было добраться легче, чем домой.

– А как мы здесь оказались?

Коул вздохнул и рывком встал с кровати. Иначе против соблазна не устоять!

– Мы приехали на Сумраке, а вел нас верный Сэм. – Он грустно улыбнулся. – Повезло нам с Сэмом: что бы вокруг ни творилось, он всегда готов играть.

Коул рассказал Стефани, как Сэм привел их в убежище. Когда он закончил рассказ, Стефани слабо улыбнулась.

– Джош никогда не даст нам это забыть. – Вдруг в ее глазах отразился ужас. – Зорька! Она...

– Дома и в безопасности. Я не проехал и четверти часа, как ее встретил: она во весь опор неслась к конюшне. Я даже не стал ее останавливать. Не волнуйся, она наверняка уже дома. – Коул очень надеялся, что не ошибся.

– Не понимаю, – сев на кровати, вдруг сказала Стефани. – Я же ехала минут сорок, не больше. А потом еще повернула назад.

Коул, подбрасывавший в очаг дрова, обернулся и вопросительно посмотрел на нее.

– И что же?

– Почему мы не поехали домой?

– Я искал тебя почти час, – объяснил Коул, роясь в ящике с консервами. – Сумрак не прошел бы и половины обратного пути. Просто чудо, что мы сюда добрались и не свалились по дороге. – Он торжественно извлек из ящика жестяную банку бобов. – Ваш обед, мадам.

– Скорее, ужин.

– Ты проспала почти двадцать часов. Сейчас, должно быть, около полудня: с рассвета я уже дважды подбрасывал дрова в камин.

– Двадцать часов? Не может быть! Я никогда столько не спала...

– Стеф, вчера ты чуть не замерзла в снегу. Тебе потребовалось время, чтобы восстановить силы.

Несколько минут Стефани молча старалась привести в порядок мысли.

– Извини за ботинки, – наконец сказала она. – Я хотела устроить сюрприз. – Она попыталась улыбнуться, но губы ее задрожали. – Похоже, сюрприз получился что надо.

Коулу безумно хотелось поцеловать ее и еще, и еще раз, пока ей не расхочется плакать.

– Стеф, я тогда погорячился. Подумаешь, ботинки! Их еще можно починить... и вообще, неужели какие-то несчастные ботинки стоят твоей жизни? – Он повернулся к огню и занялся своей стряпней. – Здесь не очень-то тепло, даже когда натоплено. По-моему, тебе лучше одеться.

Обрадовавшись, что Коул повернулся к ней спиной, Стефани быстро сбросила одеяло.

– Коул, я вся в синяках!

Коул мигом вспомнил, как снимал ее с Сумрака, и с новым рвением принялся хлопотать у камина.

– Я, э-э... я тебя пару раз уронил, когда пытался с тобой на руках влезть на коня.

– Господи! Мое любимое платье погибло! – Стефани разглядывала свалявшуюся от влаги зеленую шерсть.

– Благодари Бога, что только платье! – усмехнулся Коул.

Закончив есть, Коул встал и надел пальто.

– Достань, пожалуйста, из ящика еще банку.

– Куда ты? – испуганно спросила Стефани.

– Проведаю Сэма и Сумрака, отнесу им воды. И бобов для Сэма. – Он взял топор и моток крепкой веревки.

– А это тебе зачем?

– Чтобы вернуться назад. – Он указал за окно: там бушевала буря. – В такую метель опасно выходить из дому. Я знал взрослых людей, которые выходили на минутку – и замерзали, потому что не могли найти дорогу обратно.

Стефани нервно следила за тем, как он обматывает один конец веревки вокруг пояса и затягивает узел.

– Дай-ка, пожалуйста, вон то ведро.

– Тут не так много воды.

– Знаю, но придется обойтись малым. Колодец завалило. Это талый снег: все, что растаяло за целый день.

Коул распахнул дверь – и ворвавшийся в комнату ветер обдал ее ледяным холодом. Коул всадил топор в наружную стену, накинул на рукоятку веревочную петлю и крепко затянул. Натягивая перчатки, он повернулся к Стефани.

– Когда я доберусь до сарая, другой конец привяжу там. А потом вернусь назад, держась за веревку. – Он кричал, чтобы слышать себя самого. – Меня может не быть довольно долго. Делай, что хочешь, только не паникуй и не вздумай идти за мной. – Он подхватил ведро и скрылся во мгле.

Эти пятнадцать минут были для Стефани сущей пыткой. Она ходила из угла в угол, то и дело выглядывала наружу и с облегчением убеждалась, что веревка на месте, потом прилагала неимоверные усилия, чтобы закрыть дверь, но через минуту снова шла проверять веревку.

Наконец ввалился Коул, мокрый и облепленный снегом. Стефани бросилась к нему и крепко обняла.

– Я так боялась! Он прижал ее к себе.

Стефани показалось, что его губы коснулись ее волос – но он быстро отпустил ее и подошел к огню.

– Ничего, могло быть и хуже. Я нашел сарай довольно быстро, с четвертой попытки.

– Как Сумрак и Сэм?

– Отлично. Сэм в восторге от бобов. – Коул скинул пальто, шляпу и перчатки и присел погреться у огня. – Там полно сена, так что Сумрак тоже доволен жизнью. По-моему, он все это время только и делал, что ел.

Коул растянулся на койке и закрыл глаза.

Очень скоро Стефани заскучала и стала осматривать домик, надеясь отыскать хоть какое-нибудь развлечение. Но нашла она только пыль, паутину и мышиные гнезда – да еще катушку ниток и пакетик с иголками.

Услышав ее недовольное фырканье, Коул открыл глаза.

– Что это ты делаешь?

– Ищу, чем бы заняться. – Она смешно наморщила нос. – Вот все, что я нашла.

Увидев иголку с ниткой, Коул расхохотался.

– Ну что ж, можно залатать дыры в пальто, – вздохнула она. – Хотя... смотри!

Стефани залезла под кровать и вытащила оттуда шахматную доску. Дерево почернело и покоробилось от сырости, грубо вырезанные фигуры были едва узнаваемы.

Коул улыбнулся.

– Эту доску и фигуры пару лет назад выстругал для меня Джош. Он небось и позабыл их тут, когда весной гнали стадо в горы. – Коул встал, потянулся и слегка поклонился. – Мадам, не хотите ли быть биты?

Стефани изумленно вздернула брови.

– Думаешь, я дам тебе выиграть? Остаток дня пролетел незаметно. Коул и Стефани играли с увлечением – хотя какой-нибудь седой гроссмейстер не одобрил бы их бурного веселья. Дело в том, что фигуры были вырезаны очень неумело, и трудно было распознать, что есть что. Порой возникала забавная путаница.

– Шах и мат! – объявил Коул.

– Это же ферзь! Смотри, ты сам под шахом.

– Где? Ты что? Это мой слон!

– Твой слон вон там.

– Это конь!

– Два хода назад он ходил как слон. Ты что, хочешь обмануть бедную беззащитную женщину?

– Тоже мне, беззащитная! Ради всего святого, где твой король? – Он хмыкнул и подозрительно прищурился. – Он вообще-то на доске есть?

Они играли, пока не стемнело, а потом стали готовить ужин. Стефани никогда прежде не готовила на открытом огне, однако ухитрилась испечь вполне приличные лепешки. За ужином оба веселились, словно школьники, сбежавшие с уроков.

После еды Коул отправился проведать Сумрака и Сэма и отнести им воды. Когда он вернулся, платье и корсет Стефани аккуратно висели на спинке стула, а сама она лежала, завернувшись в одеяло. Коул удивленно взглянул на одежду, потом на нее.

Стефани покраснела.

– Я не хотела раздеваться при тебе.

– Но я не смогу спать на полу. Сейчас слишком холодно. – Она смотрела на него, не понимая, и он объяснил прямо: – Нам придется разделить постель.

– Ну и что?

– Тебе, наверно, будет удобнее спать одетой.

– Попробовал бы ты уснуть в шерстяном платье! Слушай, ведь прошлой ночью мы спали вместе, и все было нормально.

Коул не стал напоминать ей, что прошлой ночью она была в забытьи. Он подбросил дров в камин, задул лампу и разделся. Затем он лег и повернулся к Стефани спиной, молясь про себя, чтобы она оставалась на своей половине узенькой койки.