ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ

Варрос подбежал к черной громадине и порывистым движением откинул полог фургона.

Он услышал только страстные хрипы. Напрягая глаза всмотрелся — там, в темноте, спиной к нему сидел человек, равномерно двигаясь. И на спине этого человека — явно женщины, — появлялись черные полосы, которые Варрос не мог спутать ни с чем!

У нее метаморфоза едва лишь началась, он успел вовремя!

Варрос не задавался вопросом, почему у этой женщины превращение началось так поздно — может, эти колдуньи могут перевоплощаться в тигриц лишь во время оргазма, а любовные игры у Силамара затянулись, в отличие от Варроса, всегда шагающего прямо к цели.

Варрос одним движением запрыгнул в фургон, схватил женщину мертвым захватом за горло, второй рукой обхватил за пышную грудь и стащил с распластанного на спине и закрывшего от наслаждения глаза друга.

Тот, почувствовав неладное, мгновенно схватил меч.

— Силамар, это я, Варрос! — забыв о всяческой конспирации, закричал король.

— Ты что, обезумел? — разгневанно проорал Силамар.

— Я спасаю тебе жизнь. Помоги мне выволочь ее наружу.

Женщина в руках Варроса нечленораздельно ревела и хрипела, пытаясь освободиться от мертвой хватки.

Вдвоем они подтащили ее к потухшему костру. Варрос, как и Силамар, был обнажен — некогда одеваться, если другу угрожает смерть. Но меч свой из убитый хищницы он выдернул и даже успел прихватить ножны. Забавное зрелище — нагой король с ножнами на боку. Но кто мог видеть его сейчас?

Женщина уже не вырывалась, обвисла бессильно в его руках, и уже начавшие заостряться уши в свете луны стали приобретать прежнюю изящную форму. Видно, дурацкая мысль, что она способна перевоплощаться лишь во время плотской любви, была близка к истине.

— Разожги костер, Силамар, — попросил Варрос.

— Да что случилось? — не выдержал старый преданный друг. — Ты сошел с ума?

— Ладно, — стараясь успокоиться, произнес Варрос. — Принеси веревки, ремни, что угодно, свяжем ее, потом все объясню.

Силамар покачал головой, но, привыкший за долгие годы доверять Варросу, выполнил просьбу. Король крепко-накрепко, зная, какова сила тигров, связал бесчувственную женщину. Силамар тем временем разжег костер. В ярком свете пламени никаких изменений у нее было уже незаметно.

Она, не открывая глаз, тяжело вздохнула.

— Ты мне объяснишь, что происходит, или нет? — потребовал ответа Силамар.

— Пойдем, — кивнул король, — сам все увидишь.

Он взял из костра разгоревшуюся головешку вместо факела и пошел ко второму фургону.

Возле него лежала в луже крови обнаженная медноволосая, лицо было изуродовано до неузнаваемости.

— Варрос, что с тобой? — воскликнул пораженный увиденным Силамар. — За что ты убил ее? Ты сошел с ума — врываешься голый, с мечом, вяжешь женщину, когда мне было так хорошо…

— Я не хотел, чтобы тебе это» хорошо» стоило жизни, — мрачно произнес Варрос, достал из фургона свою одежду и начал одеваться.

— Ничего не понимаю, — произнес Силамар, опасливо глядя на друга.

— Иди, оденься. Сейчас все поймешь, — ответил Варрос. — Есть у меня одна идея.

Он пошел к фургону вслед за Силамаром и поднял оставленный у костра кубок. Вернулся к фургону с бочками, нашел ту, что неаккуратно вскрыли разбойники, и зачерпнул его доверху.

Обнаженная красавица лежала, открыв глаза, руки были завязаны за спиной. Ничего тигриного в ней сейчас не было.

Варрос, держа в руках кубок с волшебным вином, сел перед ней на корточках и посмотрел ей в глаза. Ее нагие прекрасные формы его совершенно не интересовали.

— Будешь рассказывать, милая? — спросил он и чертыхнулся, поняв, что употребил то же слово, что до того медноволосая Самта. Совершенно в другом значении, но какая разница?

— Что рассказывать? — слабым голосом спросила она. — Не знала, что вы такие… Что можете связать слабую женщину, которая отдала вам свои лучшие порывы…

Варрос рассмеялся.

— Не на твоей ли стройной спине я видел тигриные полосы? Не я ли вовремя сорвал тебя с Силамара, пока ты не растерзала его своими сейчас такими нежными ноготками и зубками?

— Что за чушь ты несешь! Вы… вы оказались еще хуже, чем те разбойники.

— Силамар, посади ее, будь любезен.

Когда Силамар выполнил его просьбу, Варрос поднес к ее губам кубок, левой рукой взяв женщину за подбородок.

— Вот здесь вино из ваших бочек, — почти ласково произнес король. — Если ты мне сейчас не расскажешь перед моим другом всю правду, клянусь Зирива-ванатом и Сугнуной, я волью в тебя всю эту мерзость до последней капли. У меня на спине остались раны от когтей тигрицы, в которую превратилась Самта! Ну, говори! Кто вы такие. Ну!

Варрос ткнул ей кубком в губы. Не так, как утром ему Харкл-Паук, а аккуратно, чтобы ненароком не причинить лишнюю боль. Варрос не привык бить женщин, негде было научиться.

Глаза ее расширились от ужаса. Она инстинктивно отшатнулась.

— Ты не сделаешь этого, — пролепетала женщина.

— Еще как сделаю! — заверил Варрос. — Вы совершенно равнодушно отнеслись к гибели четверых ваших солдат, вы, притворно улыбаясь, обрекли на жуткую смерть десяток человек, пусть разбойников, жалости не достойных. И твоя подруга чуть не убила меня, превратившись в тигрицу. Так что можешь не сомневаться — я волью в тебя это пойло до последней капли, если не будешь меня слушаться. Ну?

— Убери это от меня, — с трудом произнесла она и закрыла глаза, словно сдаваясь. — Я все расскажу. Развяжите мне руки и дайте одеться.

— Ничего, потерпишь. Днем стояла перед грабителями голой, не стеснялась. А руки развяжу, если будешь говорить правду.

— Я буду говорить правду, — сказала она, не открывая глаз. — Спрашивайте.

— Кто вы такие? — сурово спросил Варрос. — Зачем и кому везете это волшебное вино в Грелиманус?

Уже одетый Силамар с недоумением переводил взгляд с Варроса на нагую, связанную женщину, которая совсем недавно дарила ему любовь. Он еще до конца не верил, что благодаря Варросу избежал смертельной опасности.

— Я и Самта, — начала рассказ женщина, — из монастыря Тигра, в далекой южной стране Харкулии. Мы с ней — родные сестры, из почти вымершего сейчас племени людей-тигров. Да, мы перевоплощаемся, только когда познаем любовь, потом перегрызаем горло возлюбленному и обращаемся обратно в людей, но мы ничего не можем сделать против этого — желание пожирает нас.

— Поэтому с вами было всего четыре стражника? — спросил Варрос. — С остальными вы предавались любви и убили их?

— Да, — после некоторого молчания призналась она. — Мы ничего не могли поделать, это сильнее нас. Это зов нашего древнего племени.

— Хорошо, — кивнул Варрос, — но как вы оказались в Лунгарзии?

— В нашем монастыре около дюжины таких, как мы с Сам-той, — ответила женщина-тигрица. — И нам все время нужны рабы для любовных утех. Они стоят денег. Настоятельница, тоже из нашего племени, приказала нам отправиться в Лунгарзию, в Храм Мертвых Богов, что у самой тропы, по которой мы ехали… Он расположен…

— Мы знаем сгоревший Храм, проезжали мимо много раз, — кивнул Варрос, — продолжай дальше.

— Простые люди обходят это место стороной, оно считается проклятым. Действительно, над Храмом властвуют могучие силы, нам неизвестные, никому не подчиняющиеся. Почему-то только люди моего племени, которых осталось не так и много и все живут в нашем монастыре, могут подолгу находиться в Храме Мертвых Богов. Видно, те боги были покровителями моего народа — умерли боги, почти вымерло все племя, уцелевшие скрываются в заброшенном монастыре, в труднопроходимых джунглях Харкулии. Если обыкновенное вино простоит в Храме Мертвых Богов, в подвале, тринадцать раз по тринадцать дней, оно превращается в кровь умерших божеств. Если всего лишь каплю капнуть этого вина в воду или во что угодно и дать выпить, — она с опаской покосилась на кубок, который Варрос по-прежнему держал наготове, — то человек становится послушным рабом того, кто с ним заговорит первым. Или (правда, это не в моих силах) вино можно заговорить — для этого нужен опытный чародей. А если вино просто выпить неразбавленным… Вы видели, что происходит.

— Те, четверо стражников, — спросил Варрос, — вы дали им разбавленного кровью Мертвых Богов вино и подчинили себе?

— Да, а что нам еще оставалось делать? Где было взять охранников для трудного путешествия и…

— И что?

— И любовников. Без этого жизнь — не жизнь.

Варрос хотел сплюнуть от отвращения, но сдержался. Нет, эти женщины имеют отношение к благородному племени тигров только внешней схожестью после перевоплощения.

— Зачем вы везли бочки в Грелиманус? — продолжил он допрос. — И что в сундуках первого фургона?

— В сундуках — земля из подвалов Храма Мертвых Богов. Для чего она служит — я не знаю. Честно не знаю.

— А кому вы должны были передать все это?

— На улице Птичьих Хвостов в Грелиманусе стоит дом аристократа Браходоносона. Его самого я в прошлый раз не видела. Нужно сказать пароль часовому у ворот, и выйдет специальный человек, он произнесет отзыв и возьмет груз. А в наш монастырь отправится партия рабов.

— Значит, — задумчиво произнес Варрос, — тебя там знают в лицо и ждут, что именно ты с сестрой привезете груз?

— Да. Развяжите мне руки, вы обещали.

— Подождешь. Пойдем, Силамар, в сторонку, поговорим.

Они отошли от костра.

— Ну, теперь ты убедился? — спросил король.

— Да, Варрос, извини за мои подозрения. Но что ты предполагаешь делать с ней? Убить?

— Я считаю, что сами Зирива-ванат и Сугнуна послали ее нам. Мы едем в Грелиманус к этому Браходоносону. Мы теперь — купцы.

— Но ты не знаешь пароля, а она может солгать, — возразил Силамар.

— А мы сейчас проверим ее слова.

— Как? — поинтересовался Силамар.

— Увидишь. Набери кубок воды.

— Ты хочешь использовать ее и убить?

— Использовать да, убивать — там видно будет…

— Но она — женщина… — пытался было возразить Силамар, но Варрос жестко перебил его:

— Не забывай, если бы не счастливая случайность, сейчас ее ровные зубки, обратившись в клыки, рвали бы тебя на куски.

Силамар молча кивнул в знак согласия.

— И еще, — Варрос положил руку другу на плечо. — Человек, который убивает других не в честном бою, а ради удовлетворения своих потребностей, в данном случае — похоти, является преступником по всем законам и должен быть казнен. Я прав? Все, Силамар, иди за водой.

Варрос вернулся к костру. В пляске язычков пламени обнаженная женщина была прекрасна, но Варрос не обратил на ее прелести никакого внимания.

Силамар подал кубок, Варрос взял в левую руку второй — с отравленным вином.

— Жить хочешь? — спросил Варрос у пленницы.

Она тяжело вздохнула, посмотрела на него с ненавистью, поняла, что взгляды и мольбы Варроса не разжалобят.

— Что вы еще хотите от меня? — спросила она наконец.

— У тебя есть выбор, — сказал Варрос и капнул каплю вина — единственную маленькую каплю — в кубок с вином. — Выбирай. Этот кубок или этот. Во втором случае — будешь жить. И когда-нибудь доберешься до своего монастыря в джунглях.

Она облизала вмиг пересохшие губы. Варрос терпеливо ждал. Силамар подбросил в костер сухих веток.

— Нет, — наконец выдавила она. — Лучше убейте меня сразу. Мечом в сердце.

— Это было бы слишком быстро для тебя и слишком легко. Нет, ты будешь жить. Силамар, положи ее и подержи голову, чтобы не брыкалась.

Силамар выполнил просьбу друга и двумя пальцами зажал нос женщине, с которой совсем недавно познавал блаженство плотской близости. Она, чтобы не задохнуться, судорожно раскрыла рот. Варрос медленно влил туда воду, разбавленную кровью Мертвых Богов.

Женщина попыталась дернуться, но Варрос с товарищем крепко держали ее.

— Не рыпайся, хуже будет, — почти ласково сказал Силамар.

Она, захлебываясь, выпила напиток повиновения.

— С, этого мгновения, — торжественно и громко произнес Варрос, — ты будешь подчиняться только мне и Силамару. Ты поняла меня?

Она сглотнула и произнесла:

— Да…

— Силамар, развяжи ее, — попросил Варрос, и когда тот выполнил распоряжение, произнес:

— Встань! Силамар, как ее зовут-то?

— Вапра.

— Встань, Вапра.

Женщина беспрекословно встала. Лицо ее было застывшим, как лица тех четверых стражников — будто маска на него надета.

— Отвечай, кому ты теперь беспрекословно повинуешься? — спросил король.

— Тебе и Силамару, — глухо ответила она.

— Держи кинжал, — король протянул ей оружие, — вонзи себе в сердце.

Силамар удивленно посмотрел на друга, но Варрос сделал ему успокаивающий жест.

Женщина взяла из протянутой руки кинжал, перехватила поудобнее и стремительным движением пыталась вонзить себе под левую грудь.

Но смертоносное движение клинка остановил Варрос — готовый к этому, он схватил ее за кисть.

— Все, я отменяю приказание, — произнес он. — Садись.

Она покорно села в траву.

— Какой пароль в доме Браходоносона?

— Змея не кусает тигра, — таким же отстранено-глухим голосом ответила Вапра.

— А отзыв?

— И тигр обходит змей.

— Вот и прекрасно, — хлопнул в ладоши Варрос. — Иди, Вапра, оденься и ложись спать в первом фургоне. Утром отправляемся дальше.

Вапра встала и с безучастным видом пошла к фургону.

Силамар с вожделением посмотрел ей вслед.

— Слушай, Варрос, — задумчиво произнес он, — может, сейчас, когда она повинуется нам, можно того… продолжить?

Варрос сочувственно усмехнулся и сказал:

— Природа нам не подчиняется. Лучше тебе потерпеть до того времени, как вернемся в столицу. Попросишь Холамтана, он тебе десяток лучших красоток пришлет — на любой вкус. Все, Силамар, иди спать, завтра рано вставать.

Силамар с сожалением вздохнул.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ

Пустыню маленький караван миновал почти без приключений (не считать же приключением, что колесо второго фургона слетело с оси, одна из бочек с драгоценной жидкостью упала и выкатилась из фургона — та самая, плохо закупоренная; Силамар и Варрос долго чесали затылки, как это колесо поставить на место, а один из коней, что бежали между фургонов, мучимый жаждой, подскочил к пролитой из бочки лужице и напился. Но зато друзья узнали, что на животных кровь Мертвых Богов действует так же, как на людей, и Силамар даже предложил на стоянке напоить всех оставшихся коней разбавленной кровью Мертвых Богов водой — что бы слушались как следует!).

На четвертый день выехали на торговую дорогу, ведущую из Гайронта через малые княжества в Лунгарзию и дальше, в обход Южных гор, на запад в Зантарию. От нее отходили две дороги: на восток — в Инвиргаль, и на север — к морю.

Через день Силамар повернул коней на оживленную дорогу из Пиларисия в Инвиргаль, которая проходила через самый восточный город страны — Грелиманус.

Эта дорога была важной торговой артерией Лунгарзии, и по ней постоянно курсировали хорошо вооруженные воинские патрули, чтоб не баловали лихие люди. Купцы здесь, как и вообще на дорогах древней Лунгарзии, чувствовали себя вольготно и в безопасности. Правда, развлечения, что им предлагали в придорожных гостиницах, и налоги за хорошие дороги сильно облегчали кошели, но никто не жаловался: от развлечений можно и отказаться, а налоги… разбойники берут обычно вообще все. В Инвиргале, например, через который пролегал путь в Тербинет, куда как менее безопасней, и купцы на границе Лунгарзии вынуждены нанимать чуть ли не целые отряды охранников.

В дне пути от Грелимануса располагался известный всем бывалым и торговым людям постоялый двор под гордым названием «Король Львов», прозванный в народе «Львиной берлогой». Когда-то по указу Варроса, заботящегося о главных дорогах страны, здесь был выстроен небольшой постоялый двор на месте заброшенной во времена правления короля Мерналдита деревни, названия которой уже никто и не помнил. Место оказалось крайне удачным — все, выезжающие из Грелимануса, как раз к вечеру добирались сюда, и наоборот. Теперь этот постоялый двор больше напоминал маленький городок с собственными законами. Для лошадей и рабов был выстроен просторный сарай двадцати ярдов в ширину и чуть ли не ста в длину. Огромный двор вмещал до двух сотен телег, карет и тяжелых фургонов. Для гостей были построены здания с многочисленными комнатами, и особое здание для особ знатных — ведь сам король Варрос как-то останавливался здесь по дороге в Инвиргаль. Три огромных зала предназначались для утоления аппетита постояльцев, чтобы гости могли скоротать вечер, в каждом зале играли музыканты, а готовые к любви красотки скучали у стоек, ожидая клиентов. В городах приезжие рассредоточивались в разных гостиницах — по рангу и финансовым возможностями, а здесь все вынуждены были ночевать в одном постоялом дворе. За десяток лет существования «Короля львов» через него прошли многие тысячи купцов, военных и просто путешественников из всех стран мира — любое наречие можно было услышать в обеденном зале. Сотни людей прижились здесь постоянно, и всем известный хозяин «Львиной берлоги» Конопатый Крондо, изо дня в день улыбающийся гостям, содержал за свой счет отряд воинов, которые по приказу короля патрулировали дорогу — безопасность гостей сторицей окупала расходы. Кроме того, приходилось держать крепких мужичков, чтобы успокаивать загулявших гостей и пресекать драки на корню. А уж сколько нищих бродяг и побирушек ошивалось в округе, ночуя в конюшне — и не сосчитать.

Знал бы Конопатый Крондо, что в простых одеждах, без свиты, со сбритой бородой (правда, уже вылезла рыжеватая щетина) в его гостиницу вошел сам король Варрос, все бросил бы и помчался встречать дорогого гостя. Но он не знал, и Варрос незамеченным вошел в главный обеденный зал, где выбрал столик в самом темном углу. Силамар с Вапрой отправились загонять во двор фургоны и договариваться о комнатах.

Подъезжая на фургонах к «Львиной берлоге», Варрос заметил двух спешивающихся с благородных коней всадников, направляющихся со стороны Грелимануса в столицу. Один из них показался Варросу знакомым, и сейчас он смотрел на дверь в ожидании — чтобы убедиться в своей правоте или признать ошибку.

На улице было еще светло, но зал был полон почти наполовину, и все время в двери заходил народ, к вечеру за столами свободных мест не будет вообще. За длинным столом неподалеку от Варроса гуляли, видно с утра, зантарийские купцы, горланя на весь зал какую-то свою застольную песню.

Заметив сидящего в одиночестве воина (меч выдавал род занятий Варроса, а одежда и лицо с точностью позволяли судить, что он — вольный искатель приключений, желающий подороже продать свою жизнь и умение владеть оружием), девицы у стойки пошептались о чем-то и, наконец, одна из них двинулась к Варросу.

— Что желает дорогой гость? — игриво улыбнулась она, обнажив ряд не совсем белых зубов. — Провести вечер в хорошем женском обществе? Всего полварросика, и удовольствие я гарантирую. Так чего хочет дорогой гость?

— Я желаю пожрать, — довольно грубо ответил Варрос (так, по его мнению, и должен отвечать наемник). — Иди прочь отсюда… Хотя… Попроси принести чего-нибудь погорячее.

— Горячее меня ты никого не найдешь, — с некоторой обидой произнесла она.

В этот момент к столу Варроса подошли Силамар и Вапра и сели на деревянные стулья. Силамар с улыбкой на лице посмотрел на друга и девицу.

— Фу! — скривила губы девка. — У вас тут собачья свадьба…

Варрос не обратил на ее слова ни малейшего внимания.

— Все в порядке? — спросил он у Силамара.

— Да, — ответил тот. — У них сегодня все переполнено, а в номера для знатных, сам понимаешь, я соваться не рискнул. Пришлось снять на троих шестиместную комнату в купеческом здании. Ты заказал ужин?

— Нет еще, сходи к стойке, распорядись. И винца какого-нибудь. Лучше слабого зантарийского…

У них у обоих были почти полные фляги Вина Жизни, зачерпнутого в волшебной пещере чародея Хамры Толерада, но тратить драгоценный напиток просто так не хотелось.

Наконец принесли еду, и они насытились, Вапра ела все с тем же отрешенным видом — что говорят, то и делает. «Страшная штука, эта Кровь Мертвых Богов», — в которой раз подумал король.

Он ел, все время поглядывая на вход в огромный зал, из которого вели двери в два других зала, один из них был сейчас закрыт — тот самый, где некогда ужинал король, во втором веселились знатные аристократы.

Наконец Варрос увидел человека, которого ждал, и кивнул другу:

— Посмотри, не тот ли это юноша, что не пил вино на празднике Зирива-ваната и не хотел со мной сражаться?

Силамар всмотрелся.

— Да, тот самый. Как его зовут-то? Забыл…

— Хеерст из рода Шранвары. Сходи, пригласи его за наш стол, я хочу поговорить с ним. Что-то второго не видать, того, что был в шлеме…

Многие знатные рыцари, если по каким-либо причинам хотели быть неузнанными, то в дороге носили шлемы с опущенным забралом, и никого это не удивляло. Но сейчас спутника юноши в зале не было.

Хеерст стоял у входа, осматривая зал. Свободных мест оставалось уже совсем мало.

Через минуту юноша в сопровождении Силамара подошел к столу и сел. Силамар за спиной юноши показывал королю какие-то странные знаки — скорчил вытянутую рожу и провел перед нею сверху вниз ладонью — словно одевал незримую маску.

И Варрос вдруг понял, что хотел показать друг — лицо у юного аристократа было таким же застывшим, как у Вапры.

— Садись рядом со мной, Хеерст из рода Шранвары, — сказал Варрос и показал юноше на место пред собой.

— Кто вы, добрые люди, и чего хотите от меня? — глядя перед собой спросил тот. — И откуда знаете мое имя?

— Всмотрись в мое лицо внимательнее, — приветливо улыбнулся Варрос, — неужели не узнаешь?

Хеерст посмотрел на светловолосого соседа, в глазах мелькнула какая-то искра жизни.

То ли Варрос предполагал, что произойдет в следующее мгновение, то ли реакция у него действительно была быстрее, чем у всех прочих смертных.

— Ты — король Варрос, кровавый диктатор! — прошипел юноша. — Умри же, пожиратель младенцев!

Никто в огромном зале не заметил, как сверкнул узкий кинжал, устремляясь Варросу в сердце.

Силамар перегнулся через стол, стараясь помешать убийству, но Варрос уже перехватил кисть юноши — кинжал почти коснулся груди короля. Левой рукой Варрос схватил убийцу за волосы и запрокинул лицо юноши назад.

— Все равно ты умрешь, диктатор, проклятый своим народом, — тем же глухим голосом произнес Хеерст.

К столу подошел огромный детина и сумрачно посмотрел на них.

— Что у вас происходит? — спросил он, готовый усмирять буянов.

— Все в порядке, — поспешил сунуть ему в руку монету Силамар. — Отдыхаем и не мешаем другим гостям.

Варрос продолжал держать Хеерста за волосы, но руку с кинжалом перевел под стол, чтобы не видно было. Вапра с безучастным видом пила вино.

— Смотрите у меня, что б все тихо было, — работник постоялого двора, отвечающий за порядок в зале, бросил на них испытующий взгляд и отошел.

— Силамар, у тебя во фляге еще осталось Вино Жизни? — спросил Варрос и, увидев утвердительный кивок, попросил:

— Капни в пустой кубок и дай выпить этому юноше глоток. Нет, налей немного больше… Вот так. Пей, Хеерст из рода Шранвары. Твой отец отдал за меня жизнь, пей в память о нем.

Юноша сделал несколько глотков, кадык его судорожно дергался, струйка потекла по подбородку. Он допил все, что было в кубке, и несколько раз моргнул, по его телу пробежала едва заметная дрожь.

Варрос отпустил его волосы. Юноша перевел удивленный взгляд с Силамара на короля. Потом посмотрел на до сих пор зажатый в руке кинжал — король крепко держал его за запястье.

— Что со мной? — взволнованным тоном, совсем другим, чем за минуту до этого, произнес Хеерст сын Шранвары. — Что со мной было? Словно пелена с глаз упала… Я хотел вас убить, да? Мне нельзя после этого жить! Какой позор на мой род, нет, я себе этого не прощу! Убейте меня прямо сейчас! Или я сделаю это сам!

— Успокойся, Хеерст, — мягко сказал король. — Ты был околдован. Мы увидели это сразу, по выражению твоего лица. Тебя опоили вином, в которое подлили Кровь Мертвых Богов. Посмотри на нее, — кивнул Варрос на сидевшую напротив Вапру. — Она околдована тем же и безоговорочно выполняет распоряжения человека, который дал ей отраву. Смотри, она выполнит мое любое, самое идиотское приказание. Вапра, встань и разденься прямо здесь перед всеми!

Женщина отставила кубок встала и стала снимать одежду.

— Убедился? — спросил Варрос у юноши.

Тот подавленно кивнул.

— Все, Вапра, прекрати.

Женщина замерла.

— Оправься и садись на место. Вот, Хеерст, видишь, что делает отрава? Тебе, видно, приказали убить меня и отправили в Пиларисий?

— Да! — юноша был бледен от волнения. — Я сейчас… словно просыпаюсь от кошмарного сна. Все, что было последние дни — как в тумане…

— Мне очень важно, — сказал Варрос, — что бы ты постарался вспомнить все. Ты окажешь мне этим огромную услугу.

— Я готов отдать за вас жизнь!

— Знаю, — кивнул король, — Как и я ради Лунгарзии, которой служим мы оба. Вот поэтому ты все вспомнишь.

— Сейчас, — сказал сын Шранвары, память о котором была дорога Варросу. Грудь юноши вздымалась, от волнения пот выступил на лбу, прядь черных волос упала на глаза, но он этого не замечал. — Сейчас… Дайте что-нибудь попить.

Силамар тут же пододвинул к нему кубок с кислым зантарийским, вином. Юноша жадно выпил все до последнего глотка. Поставил кубок, набрал полную грудь воздуха, словно бросался с обрыва, и сказал:

— Я готов рассказать все, что знаю. Но лучше вы спрашивайте, что вас интересует?

— Все, — усмехнулся Варрос. — Рассказывай с самого начала: как приехал в Грелиманус, что видел?

Юноша задумался, вспоминая, и вдруг вскочил с места, Варрос едва успел ухватить его за пояс и усадить обратно.

— Мне надо немедленно в Грелиманус! — порывисто выдохнул Хеерст. — Завтра на рассвете Фейра, моя возлюбленная, будет принесена в жертву великому Змею!

— Это точно? — переспросил король.

— Да, точно! Отпустите меня, умоляю. Я погибну вместе с ней! Без нее мне все равно не жить!

— Мы поедем в Грелиманус вместе, — сказал Варрос. — Но сперва ты все нам расскажешь, чтобы мы могли придумать хоть какой-нибудь план, чтобы спасти твою возлюбленную.

— Мой повелитель, — вдруг пришел в себя юноша, — но почему вы с Силамаром в таком обличье и здесь, среди купцов и бродяг, а не в королевском зале? И вы же отправились в Зантарию! Я ехал туда за вами по приказу Феорота Злосовершенного!

— Тише, — усмехнулся Варрос. — Меня сейчас зовут Торнел, а его — Гларн. Мы едем в Грелиманус и совсем не хотим быть узнанными раньше времени. Нужно узнать, что там, в конце концов, происходит! И ты поможешь нам в этом.

— Я сделаю все, что скажете, мой…

— Торнел, — оборвал его король.

— Да, Торнел, — кивнул Хеерст. — Прошу прощения… Я не могу сидеть спокойно, когда там… — он заметил насупленный взгляд Варроса. — Все-все, я расскажу с самого начала. Я вспомнил.

Силамар вновь наполнил его кубок вином, чтобы юноша успокоился.

— Я примчался в Грелиманус и отправился сразу в дом деда моей невесты. Меня тогда поразило странное выражение его лица, как сейчас у нее, — Хеерст кивнул на Вапру, — но я не придал этому значения. Приер Эго Ларнисан сказал, что Фейра с охранниками отправилась погулять за город, и предложил мне отобедать с ним. За столом я рассказал о событиях, происшедших в вашем зале в праздник великого Зирива-ваната. Эго Ларнисан сказал, что мы отправляемся в гости, и там я снова расскажу о последних столичных новостях и о смерти семи известных всему Грелиманусу аристократов. И мы отправились в дом Браходоносона… Видно, там и опоили меня колдовской отравой — все остальное я помню как в тумане, я перестал быть собой. Я видел Фейру, которую держали в заточении в ожидании праздника Змея, чтобы принести ее в жертву. И этот праздник — завтра на рассвете…