Наследник Алвисида (№3) - Любовь сильнее меча

— У Алвисида этих сыновей по миру было столько… — презрительно фыркнул Прионест. — Радхаур, имеющий его силу потомок — уже третий. Второй был аж карфагенцем. А может еще и в Индии или на том краю земли, куда уходит отдыхать день, когда здесь ночь, тоже сыщутся Наследники. Это ни о чем не говорит. Фоор наказан самим Алголом!

— Я считаю, — твердо сказал Мекор, — что наш верховный координатор не правильно понимает задачу и смысл существования церкви Алголовой. Он не только не желает возрождения Алвисида, но прямо мешает этому. Я требую, чтобы совет хэккеров отправил Прионеста в пещеры осмысления, как несправившегося с возложенной на него миссией!

В зале Совета наступила зловещая тишина. Слова произнесены и теперь в любом случае необходимо принимать решение. Прионест громко сглотнул.

— Что ж, — гордо поднял голову верховный координатор, — я не скрываю своих замыслов — Алвисид не должен быть возрожден! Главная реликвия — голова сына Алголова — должна находиться в Ферстстарре! И я буду добиваться этого. Ваше право лишить меня сейчас сана, но я не уйду в пещеры осмысления. Мне останется лишь назначить преемника и спеть перед вами шестнадцатый файл, если вы решите принять сторону Мекора — я уверен в своей правоте. Но я хочу напомнить вам — сын Алгола не безгрешен и не добр, как его описывает Воктреч! Вспомните директории, вспомните как голова Алвисида в момент оживления брезгливо говорила с Фоором. Предположим, что ценой неимоверных усилий всей нашей церкви мы добьемся его возрождения, что тогда? Что будет с нами, куда поведет нас Алвисид? Ты можешь мне ответить на это, Мекор? Или ты, Натаил?

Тот отвел взгляд, но произнес твердо:

— Что бы не решил Алвисид — это будет воля Алголова.

— Дурак! — только и сказал Прионест. — Что ж, решайте сами. — Он встал и протянул свой жезл Жараану. — Стукнешь в гонг, когда все решите.

И ни на кого не глядя, он покинул зал Совета.

Скринлук по его кивку захлопнул дверь.

Прионест постоял, унимая гнев в груди. Потом повернулся к скринлуку:

— Я пройду к себе. Как только меня позовут, пошлешь за мной. И вели принести мне сида.

Великий Алгол, самое тяжелое на свете — ждать когда решается твоя судьба и не иметь возможности хоть что-либо предпринять. Но какие они глупцы! Остается надеяться, что не все из хэккеров окажутся столь недальновидными. Никто из ныне живущих алголиан не знал другого верховного координатора, кроме Фоора. Да, зафиксированы в летописях случаи, когда верховных координаторов отправляли в пещеры осмысления, но это было так давно, что воспринимается, как далекая легенда… Прионест выпил еще один кубок сида, но легче не стало. Что ж, если они решат отстранить его — в это совершенно не верилось, не хотелось верить — он сделает Дэлетс без тени сомнения, он готов. Уже давно сочинен шестнадцатый файл… Проклятие, две строки забыты… Сейчас придумаем сызнова… Но почему так долго? Надо ждать, нельзя самому идти туда, пусть позовут; пока еще он — верховный координатор!

Наконец дверь приоткрылась, брик согнулся в поклоне:

— Верховный координатор, хэккер Жараан просит пройти вас в зал Совета.

Стараясь унять волнение и придать лицу непроницаемое выражение, Прионест вошел в распахнутые перед ним двери зала Совета. Двенадцать хэккеров встали с кресел и поклонились ему, прочерчивая в воздухе священные спирали. Четверо с мрачными лицами остались сидеть в креслах. Жараан протянул ему жезл:

— Мы решили, что вы полностью правы, верховный координатор Прионест. Четверо были против: хэккеры Мекор, Натаил, Врав и Гроондер.

Прионест не смог удержать победного огня во взгляде. Он повернулся к Мекору:

— Ты, — в голосе отразилось все презрение к побежденному, — и твои дружки должны спеть сейчас нам шестнадцатые файлы или отправиться в пещеры осмысления. Выбирайте сами.

— Нет, — жестко сказал Мекор, — мы не собираемся сдаваться. Мы убеждены в своей правоте и нам рано делать Дэлетс. Великий Алвисид будет возрожден!

— Что?! Вы воспротивляетесь решению совета?!

— Да, мы не признаем тебя верховным координатором, а их, — он обвел руками стоявших до сих пор мужчин, — отныне не признаем хэккерами. Мы отделяемся от ордена и создаем свою церковь — церковь великого Фоора, сына Алвисида и внука мудрого Алгола. Все обитатели наших каталогов, которые решат, что Алвисид не должен быть возрожден, будут отпущены с миром, но мы требуем, чтобы и в оставшихся каталогах каждый алголианин смог свободно решить для себя, чему посвятить жизнь — возрождению Алвисида или поруганию его.

« Да ведь это же заранее продуманный заговор, они все решили давно, не зря Мекор и Натаил даже не были на предыдущем совете — готовились! — подумал Прионест. — Критский каталог, Тевтонский, Арагонский… Коробочка — все продумано, ах, сволочи…»

— Как ты смеешь диктовать мне условия?! — закричал Прионест. — Ты — проклят! Именем Алгола и властью мне им данной, приговариваю тебя и твоих соумышленников к смертной казни!

— Попробуй! — зло прошипел ему в ответ Мекор. — Как бы тебя самого не бросили собакам за твою ересь! — Мекор прямо сквозь Прионеста прошел к выходу из зала и исчез с глаз, трое остальных хэккеров последовали его примеру.

Первым побуждением Прионеста было вызвать стражу, чтобы схватили мерзавцев и казнили на месте. Но он тут же понял собственную глупость — все четверо находятся далеко отсюда.

Он прошел к своему креслу и осмотрел оставшихся. Все взгляды были устремлены на него.

— Есть какие предложения? — спросил Прионест, глядя в точку на двери.

Молчание. Они доверились ему, они теперь связаны одной нитью толще любого каната. Они признали его вождем и хотят сперва услышать, что скажет он.

— Перво-наперво, — медленно проговорил Прионест, — немедленно надо поручить лучшим нашим ученым тщательно перечитать директории. Любые строки мало-мальски, подтверждающие, что Алвисид не желал возрождения, должны быть найдены и сведены в речь, которую прочитают во всех наших каталогах, субкаталогах, монастырях, городах и деревнях. — Прионест подумал, что это следовало сделать давно, глядишь и не допустил бы раскола, впрочем — вряд ли. — Далее, если из четырех мятежных каталогов и подчиненных им областей начнется исход верующих, несогласных с еретиками, принимать и распределять по каталогам согласно чину и способностям…

Прионест замолчал, обдумывая дальнейшие действия.

— Может быть, — подал голос хэккер каталога Отелл, — взять главные каталоги еретиков силой, а самих мятежных хэккеров прилюдно казнить? Объявим священную войну, соберем армию…

— Нет, — вдруг неожиданно решил Прионест. — Мы поступим по-другому. Будем готовить армию — тщательно готовить — для завоевания Британии. Вышвырнем оттуда и бриттов, и оставшихся саксов, построим там главный каталог и объявим весь остров священной областью Алгола! Да, так! А главной реликвией нового каталога будет голова Алвисида, до которой не смогут добраться ни Наследник, ни еретики, ни Луцифер или кто-либо еще! Мы выбьем почву из под ног мятежников — их ересь умрет сама собой!

— Да, верно!

— Прекрасное решение!

— Наверное, так и надо поступить.

Прионест встал.

— Я устал. Соберем Совет завтра. За это время все продумаем и поговорим спокойно. Подготовьте к завтрашнему заседанию свои списки кандидатов для четырех освободившихся мест, — он многозначительно посмотрел на опустевшие кресла.

Горы остались далеко позади, лишь небольшая темно-коричневая полоска виднелась в фантастическом цвете заката. Из пустыни веяло жутким холодом.

Иглангер всегда удивлялся сумасшествию красок этой пустыни — вроде цвет один, серо-желтый, но какое мрачное множество оттенков. Может, в других пустынях, в Магрибе например, все не так. Он не знал, он бывал только здесь, в этих безлюдных горах, и в этой пустыне, куда простые люди не смеют и показаться. До ближайшего человеческого селения не менее пяти дней пути.

Пустыня не была чрезмерно большой — дня за три, наверное, верхом проехать можно, вряд ли больше. Но была запретна для всех — для людей и животных, птицы и то здесь не пролетали.

В эту пустыню ходили только маги.

Охранникам было не по себе. Иглангер хотел их отпустить, но передумал — тошно сидеть здесь одному в ожидании. Хотя все равно он был один — люди и кони сбились у костров; герцог стоял у одинокого дерева и всматривался в марево холодной пустоши.

Это пустыня была необычна всем, даже не обычный песок устилал ее пространство, а соль — хоть набирай в хозяйство. Наверняка, охранники так и сделают — зря что ли за господином такую даль мотались.

Дерево тоже было необычное — это боевое копье, воткнутое в землю и пустившее корни и ветви. Знак Берангера, отправившегося в пустыню сорок дней назад.

Собственно, Иглангер мог не торчать здесь два дня, но очень хотел увидеть брата после испытаний. Он не сомневался, что все пройдет успешно — и у Берангера, и у него самого, но хотел встретиться.

Услышав за спиной шум, он быстро обернулся. Подъехал отряд из двух десятков всадников. Герцог догадался, кто это и без приветственных криков собственных воинов, узнавших знамя. Отряд Берангера, приехавший встретить своего хозяина. Стражники быстро перемешались у костров, вновь прибывшим налили вина.

Иглангер снова повернулся лицом к пустыне.

Наконец, словно из ничего, из предзакатного марева появилась шатающаяся фигура.

Берангер тяжело опирался на суковатую палку, неизвестно откуда взявшуюся в этой пустыне. Он подошел к брату и буквально рухнул в его объятия.

— Все в порядке, Бер? — спросил Иглангер.

Просто спросил, чтобы что-то спросить — раз брат вернулся, значит все в порядке.

— А ты что здесь делаешь? — Берангер отстранился от брата и провел руками по черному от въевшейся пыли лицу, словно смахивая усталость, боль и пережитые страхи.

— Вообще-то, жду тебя.

— Зачем? Что-нибудь случилось?

— Нет, просто хотел винца за твою очередную победу выпить.

— Ну-ну, рассказывай. Так я и поверил. Тебе что самому идти?

— Да, два дня уж как можно.

— Так чего ж ты ждешь? Боишься что ли?

— Верь-не верь, но действительно тебя дожидался. Что-то на душе неспокойно было. Трудно пришлось?

— В этот раз — да, — скупо ответил Берангер, и правой рукой выдернул деревце, ветки которого вмиг отсыпались и ствол вновь превратился в копье с позолоченным наконечником. — Умыться хочу и переодеться. Устал.

Берангер направился к костру, опираясь на боевое копье, как на посох.

Иглангер поднял свое приготовленное копье и воткнул в землю, рядом с лункой от копья Берангера. Пути назад нет, только вперед, в пустыню, на встречу с непостижимыми Силами Космическими, отвоевывая следующий чин — первый тайлор.

Князь Тьмы Белиал не обманул — не прошло полутора лет, а герцог почти наверстал былое могущество. Почти наверстал, осталось малое — на сорок дней уйти в пустыню, где абсолютно не знаешь, чего ожидать.

Он не боялся — проходил же страшное место раньше и всегда возвращался. Пройдет и сейчас. В одно из предыдущих путешествий, давно, еще до потери магической сущности, вообще ничего за положенные сорок дней не произошло — за вторым, кажется, тайлором он тогда ходил. Поголодал, конечно, но потерпеть можно…

Завтра он отправится в пустыню, завтра вопреки всем законам природы на его боевом копье взбухнут почки и к вечеру копье превратится в дерево, которое будет стоять, пока он не вернется. Сорок дней, или вечность. Скорее первое, он не мальчишка и не единожды уже стоял здесь перед испытанием, которое начнется завтра. А сегодня можно подойти к костру, погреться и выпить с братом доброго вина, специально привезенного из Иглвуда.

Берангер уже успел переодеться. Он сидел один у одного из костров и ждал старшего брата. Заметив его приближение, он налил из бутыли вина и протянул кубок с вопросом:

— Дома все в порядке?

— Да.

— Матушка не появлялась?

— Нет. И, надеюсь, не появится.

— Ну-ну, мечтать не вредно, — усмехнулся Берангер. — С моей Крафф все хорошо?

Иглангер поморщился. Младший брат привез из Британии варлачку и открыто жил с нею, поправ все рыцарские традиции.

— Что с ней случится? — пожал плечами Иглангер. — Все нормально.

— А с твоей девчушкой, с Рогнедой? — просто так спросил, для приличия.

— И она, и твоя Крафф сейчас в Линксвуде, под охраной Линксангера, за это можешь не беспокоиться. Когда вернусь, мы с Рогнедой поженимся, — не глядя на брата ответил герцог.

— Она дала согласие? — удивился Берангер.

— Я не спрашивал перед испытанием. Вернусь и спрошу. Но я и так знаю — она любит меня. Зовет просто — Иглом…

— Насколько я помню — дядей Иглом, — усмехнулся Берангер. — Она тебя видит скорее в роли опекуна, чем мужа.

— Ты заблуждаешься.

— Этот новый король бриттов не ищет свою сестру? — словно между прочим поинтересовался маг, только что успешно заслуживший первый тайлор.

— Нет, не ищет, он и не вспоминал о ней. Это ему пока не нужно.

— Но может и понадобиться.

— Может. Потому я и дожидался тебя здесь.

— Говори, что случилось, нечего окольными тропами подбираться. Что тебя беспокоит, Игл?

— Радхаур, — честно ответил герцог. — И Этвард. И Линксангер.

Берангер вопросительно поднял бровь. Иглангер вздохнул и пояснил:

— Когда я отправлялся сюда, Радхаур и Этвард путешествовали по Тевтонии под обличьем простых рыцарей, с ними всего полсотни оруженосцев и воинов. Торс Алвисида, в драконьей стране, всего в нескольких десятках миль от Линксвуда. Я боюсь, как бы чего не случилось.

— А что может случиться? — удивился Берангер. — Ну, прихлопнет его Линкс — он жаждет отомстить за Вольфа.

— Как ты не понимаешь, Бер? Я заключил договор с Белиалом, что мы не тронем Наследника Алвисида, пока он не соберет этого проклятого бога. Потом — пожалуйста. Надо ждать. Если бы я мог, то сам бы помог Радхауру собрать эти несчастные части Алвисида. Но я должен ждать.

— Это ты заключил договор с Белиалом, не мы, — мрачно ответил Берангер, уставившись в погружающуюся во тьму пустошь.

— Если с Радхауром что-либо случится по вине Линска или твоей, я запросто могу не выйти из пустыни.

— Он сам погибнет. В стране драконов.

— И это тоже плохо. Я должен отомстить за смерть Вольфа.

— Мы должны.

— Хорошо, мы, — согласился Иглангер. — Я хотел бы, чтобы ты как можно скорее возвратился домой и присмотрел за Линксом. Нигде не задерживайся.

— Да чего там — превращусь в дракона прям сейчас и полечу прям в ночь. Это вино придало мне сил.

— Ты ошибаешься, — рассмеялся Иглангер, — вино затмило твой рассудок. Раз ты вернулся сегодня из пустыни, значит, ты — маг первого тайлора. Все, забудь о метаморфозах. Вся прелесть полета теперь — лишь в тельце быстрокрылого стрижа.

Берангер плеснул еще вина.

— Что ж, выпьем за твою удачу. С утра пойдешь?

Иглангер неожиданно встал.

— Нет, чего тянуть? Сейчас и пойду. Там переночую.

— Удачи тебе, брат.

Берангер тоже встал и они обнялись.

Глава четвертая. ДРАКОНЬЕ ЦАРСТВО

« Верую, потому что нелепо.»

Тертуллиан

Радхаур въехал на запретную дорогу, едва встало солнце. Марьян еще спала — он не хотел слезных прощаний, все было сказано вчера вечером.

Сэр Таулас поднял раненого дракончика и бережно (ведь малыш — любимец покойного сэра Аселена) положил на круп лошади перед Радхауром. Дракончик, кажется, даже не проснулся — лишь вздрогнул во сне.

— Не вези его далеко, — посоветовал бывший отшельник. — Сказки сказками, это в них драконы умеют говорить. А здесь — твари неразумные. Кто знает, что там у них в голове? Отвези миль на десять и положи где-нибудь на лужайке. И погодка сегодня будет хорошая. Все лучше, чем под дождем…

Сэр Таулас не договорил, что лучше погибать при свете солнца, это подразумевалось.

Радхаур на прощанье улыбнулся безмолвному Триану, вышедшему проводить хозяина, и дернул поводья.

На ответвлении дороги ожидал на лошади Гуул. Радхаур всегда дивился, как это бывшему алголианину удается выглядеть свежим и отдохнувшим в любое время суток — после бессонной ночи ли, в раннее ли утро или после тяжелой битвы. Словно к его лицу грязь и кровь не прилипают.

Радхаур поравнялся с ним.

— Езжай к лагерю, Гуул, будешь охранять Марьян.

— Я еду с тобой, Радхаур, — сказал Гуул так, чтобы показать — спор бессмысленен.

Граф вздохнул и устало провел рукой по лбу. Устало не потому, что уже утомился с утра — устал спорить с Гуулом, устал от него. Братом он ему не стал. Да и не мог стать.

— Гуул, я тебя, в общем-то, никогда не спрашивал, почему ты везде таскаешься со мной, не так ли?

— Я говорил при первой встрече, — бесстрастным тоном произнес Гуул.

— Брата я тебе не заменил, это все ерунда, такое просто невозможно. И друзьями мы так и не стали. Но у тебя та же цель, что и у меня. Или я совсем сошел с ума?

— О чем ты говоришь, Радхаур?

— Об Алвисиде. Ты знаешь, что я сейчас отправляюсь по запретной дороге, поскольку именно туда зовет меня зов Алвисида?

Гуул кивнул.

— Давай поговорим начистоту, — продолжал Радхаур. — Фоор приказал тебе охранять меня? Или что-то другое? Мы можем не быть братьями и друзьями, но мы должны доверять друг другу. Что приказал Фоор? Что тебе завтра скажет новый верховный координатор?

Гуул вздрогнул:

— Какой новый верховный?

— Откуда я знаю, кого у вас там выберут? — пожал плечами Радхаур.

От резкого движения всхлипнул во сне дракончик, граф заботливо поправил ему голову.

— Почему ты думаешь, что выберут нового верховного координатора?

Радхаур чуть ли не злорадно отметил, что Гуул за все время знакомства впервые перестал быть бесстрастным.

— Потому, — ответил граф, — что совершенно точно известно: сэр Дэбош погиб. Так вот, я хочу знать твое задание. Как ты связываешься со своими алголианами?

— Я не алголианин до тех пор, пока не возродится Алвисид, — глухо прошептал Гуул. — Фоор вывел нас из-под чьего-либо подчинения, пока Алвисид не оживет. Мы не подчиняемся даже ему. Никому, кроме себя.

— И твоя цель — охранять меня? — Радхаур сделал вид, что пропустил мимо внимания словечко» мы «. — Или, чтобы я все-таки собрал Алвисида?

— Я…

— Честно говори, — потребовал граф. — Не забывай: тот Наследник, что был до меня, погиб именно здесь. Слышал, наверное?

Гуул снова кивнул.

— Я должен охранять тебя любой ценой, пока ты не соберешь Алвисида, — произнес он. — Потом вернусь в каталог и приму пост. Если же ты погибнешь, не исполнив священной миссии, я сделаю Дэлетс.

Радхаур уже знал, что означает это диковинное алголианское словечко.

— Так вот, это не моя блажь — одному отправляться туда, — сказал граф. — Вспомни, как в ваших директориях у этого Бор… Вор..

— Воктреча, — подсказал Гуул.

— Да, у него, — согласился Радхаур. — Там сказано, что-то вроде того, что Наследник должен найти часть Алвисида один, я прав?

—» Наследнику найти наедине необходимо..» — процитировал Гуул.

— Так какого черта? — взорвался Радхаур. — Если ты меня будешь охранять — погибнем оба! Этого хочешь?

— Да, я не подумал. — Впервые Радхаур видел растерянность на лице Гуула. — Но если ты погибнешь…

— Ты сделаешь Дэлетс, — чуть ли не весело произнес граф Маридунский. — У вас алголиан что почетнее: умереть в бою, или пропеть шестнадцатый файл? Или все же выполнить задание? Если я поеду один — имею шансы. Если ты будешь красться за моей спиной — погибнем оба.

— Хорошо, сэр Радхаур, — сдался Гуул, — я буду ждать тебя здесь.

— Отлично, — сказал Наследник Алвисида, не трогая с места коня. — А теперь мы выясним, что означало слово» мы «. Сколько человек приставил ко мне сэр Дэбош?

Гуул молчал.

Радхаур разозлился.

— Я ни о чем не спрашивал, пока это было не важно.

— Шестнадцать, — вымолвил Гуул. — Один, я, все время в открытую с тобой. Один должен сторожить голову Алвисида. Все остальные, тайно, охранять тебя. Мы не должны видеться и узнавать друг друга при случайных встречах… Трое погибли точно — я сам хоронил их по нашему обряду. Тогда в битве у твоего замка… Потом еще в горах я видел место захоронения по-алголиански, но кто именно погиб и как — не знаю.

— Значит, сейчас в окрестных лесах прячутся десять шпионов? Прости, — поправился тут же Радхаур, едва Гуул вскинул голову, — десять тайных телохранителей?

— Да, — кивнул Гуул. — Это очень вероятно.

— Ты можешь собрать их на совет?

— Нет.

— Значит, — спокойно сказал граф, — они погибнут.

— Но и ты…

— Нет, я ничего о них не знаю. Может, и не погибну. Но если в лесу кого встречу, объясню…

— Ты никого не заметишь.

— В таком случае, ты сейчас будешь стоять здесь и просматривать, прочувствовывать, использовать все, что можешь. Но ты должен остановить своих друзей. Если, конечно, хочешь, чтобы Алвисид был собран.

Радхаур, тронул поводья и, не оглядываясь, въехал в лес. Он не желал, чтобы вдруг проснувшаяся Марьян выбежала прощаться со слезами на глазах. Или чтобы Этвард или Ламорак вновь с мрачными лицами желали ему удачи — вчера все сказано. Впереди — только запретная дорога.

Деревья были такими же, как всегда и через несколько миль путешествия; птицы пели беззаботно и весело.» Может, — закралась мысль, — и нет никакой страны драконов?»Но торс Алвисида там точно есть — зов ошибиться не дает.

Радхаур не боялся предстоящего, хотя представления не имел чего ожидать. Он был готов встретить опасность в любой момент. Единственное, чего он боялся, что дракончик вдруг описает ему одежду — неудобно будет как-то в мокрых штанах защищать жизнь. Впрочем, когда опасность грянет, эти пустяки мгновенно вылетят из головы…

А пока едешь и едешь размеренно и думаешь о вечном, не об опасности.

Он подумал не пустить ли коня в галоп — все вдвое быстрее. Но куда он торопится? Взять торс Алвисида и быстрее героем вернуться к Марьян? Или скорее погибнуть? Ни то, ни другое не к спеху. Но хочется определенности… Он уже хотел тронуть поводья, но подумал, что тряска может сделать дракончику еще хуже и перевел коня с рыси на шаг.

Лес был ничуть не страшным, обычным. Таким же почти, как в Маридунуме…

И так же скучно… И так же радостно от одного осознания жизни…

Радхаур вдруг напрягся и помотал головой — этот лес, в отличие от Маридунского, непредсказуем и опасен, убаюкиваться мечтами нельзя.

Но все, вроде, спокойно. Жаль, неизвестно, как далеко по дороге начинается эта пресловутая драконова страна. Возможно, и очень далеко — не зря же старик-отшельник без опаски ходил по этой дороге. Может, и не был он никогда в драконовой стране, может, и не знал никакого секрета… Радхаур отбросил эти мысли, отшельник — рыцарь, лгать не может.

Как далеко везти раненого дракончика, где искать его родителей? Да и не очень-то хочется с ними встречаться. Настоящий рыцарь, как говорили отец и сэр Гловер, никогда не бегут от опасности, но и никогда сами ее не ищут. Радхаур почему-то вспомнил о сэре Тауласе — даже этот бесстрашный рыцарь, только и думающий, что о сражениях и поединках, не выказал ни малейшего желания отправиться по тропе, где славы не добудешь, а смерть ледяным взором уставится в глаза.

И вдруг что-то вокруг изменилось, Радхаур сначала даже не понял, что именно. Лес впереди тропы был каким-то не таким.

Радхаур не придержал коня, опасности он пока не чувствовал — лишь удивление. Издали было видно, что тропа под равным углом разветвляется на две, а ее как бы продолжение делит лес чудесным образом пополам: справа — лиственный лес, светлый, прозрачный, чистый и радостный. Слева — мрачно устремляются к небу вековые ели, крона почти не пропускает солнца и один взгляд на темноту меж могучих стволов навевает мысли о беспомощности человека перед неведомым и неразумным, природным.

Он подъехал к развилке. Конь остановился, предоставляя хозяину выбирать путь.

Всмотревшись в даль левой дороги, Радхаур непроизвольно сглотнул набежавший в горле ком. Чуть далее от развилки, ярдах в ста, кроны сумрачных елей были украшены чем-то белым. Не было нужды долго гадать и вглядываться, чтобы понять — это человеческие скелеты, сброшенные сверху.

Правая дорога манила своей беспечностью, но выбора не было. Радхаур ехал не куда глаза глядят или куда конь поведет, он повиновался зову Алвисида.

Дракончик проснулся, посмотрел на Радхаура мутным взглядом, тяжело всхрапнул и снова смежил веки.» Может, оставить его здесь? — подумал рыцарь. — Нет, надо увидеть его сородичей, или хотя бы довезти до воды…»

Радхаур без тени сомнения свернул туда, куда звал его неумолимый внутренний зов. Конь, поняв выбор хозяина, недовольно фыркнул, но подчинился.

Скелеты были давние, выбеленные дождем и ветром. Кто-то валялся на земле, кто-то, перегнувшись пополам, свисал с толстых веток. Одежды на всех давно стлели, свежих мертвецов, погибших месяц-другой назад, по всему видать, не было.

Радхаур не замедлял движения коня, но и не ускорял. Он ехал, как и прежде.

Деревья, украшенные столь неожиданным и чудовищным образом, вскоре остались позади. Не так уж и много было мертвецов — у Рэдвэлла погибло, пожалуй, побольше.

А через несколько миль лес и вообще стал прежним, дорога расширилась и мысли о елях с погибшими выветрились из головы напрочь, повинуясь всевечной человеческой уверенности, что все плохое — за плечами, впереди — лишь хорошее, пусть даже прорваться к этому хорошему надо через близкие, но временные преграды.

Солнце поднялось в зенит, тропа, по которой он ехал, вновь стала чуть уже, но по-прежнему казалась беспечно-безобидной.

Радхаур провел рукой по шее дракончика — дышит ли?

Когда он уже раздумывал, не пора ли оставить где-нибудь дракончика, пока малыш действительно не обмочил ему штаны, как вдали тропы заметил какой-то блеск. Дорогу пересекал ручей или не очень большая река. Что ж, у берега и сделает привал, положит раненого дракончика у воды, посмотрит, что к чему — и дальше.

Он, придерживая дракончика, спрыгнул с коня и осторожно взял малыша на руки, непроизвольно подумав, какой он все же тяжелый. Дракон вяло открыл глаза и простонал. Радхаур поднес его к воде и аккуратно, стараясь не причинить раненому животному боль, положил к воде. Тот повел ушами и стал принюхиваться; потом снова простонал и принялся пить.

Пил дракончик долго, лакая воду длинным синевато-розовым языком. Радхауру надоело наблюдать за ним и он осмотрелся. Тропа проходила прямо через реку и убегала вдаль, скрываясь в отступившем от противоположного берега лесу. Река была невелика — ярдов сорок, от силы пятьдесят. По всей видимости, раз не было моста, в этом месте мелко и можно перейти вброд. Хотя, с другой стороны, кому тут ставить мост — люди здесь не живут. Дракончик все пил, изредка останавливаясь перевести дух. Конь тоже приблизился к воде. Радхаур встал на колени и зачерпнул в горсть воды; дно, видное через прозрачную воду, устилали мелкие камешки и ему показалось, что там блеснул алмаз.

Радхаур отошел от берега на несколько шагов и потянулся. До чего тихое и радостное место, удивительно спокойное. Он повалился в изумрудную траву и уставился в без единого облачка небо. Так бы и лежал здесь долго-долго, не думая ни о чем. Вот только поправить ножны с Гурондолем, чтобы рукоять в бок не упиралась… Как ни странно, никакого страха перед предстоящим он не ощущал — чему быть, того не миновать. Но так сладостно было лежать, слушая далекое щебетанье птиц и знать, что к тебе никто не подойдет с каким-нибудь вопросом, просьбой или пустым разговором.

Из мягкой дремы его вывело что-то липкое и шершавое. Радхаур резко сел, рука непроизвольно потянулась к рукояти меча. Дракончик отпрянул с испуганным хрипом. Радхаур рассмеялся и погладил раненого звереныша: видно, тот напился, почувствовал близость родных мест и требовал продолжить путь.

— Сейчас, малыш, погоди, — ласково сказал он, вставая на ноги, — лишь лицо ополосну.

И тут же услышал, что вдали на тропе, с той стороны, откуда приехал он сам, доносится стук копыт. Радхаур замер, ожидая чего угодно, готовый выхватить из ножен Гурондоль. Точно, стук копыт, невозможно ошибиться. Словно чувствуя приближение неизвестный опасности, конь подошел к хозяину.

Из-за деревьев показались всадники. Радхаур узнал в первом Ламорака и облегченно вздохнул. И тут же его охватила злость.

Ламорак заметил стоявшего у берега реки друга и резко натянул поводья; четверо оруженосцев последовали его примеру.

— О, Радхаур! — радостно воскликнул Ламорак, спрыгивая с коня. — А я-то думал, что ты свернул на светлую дорогу!

— Зачем ты отправился за мной? — со злостью спросил Радхаур. — Ведь мы же говорили вчера, что…

— Да с чего ты взял, что я поехал за тобой? — удивился Ламорак. — Договорились, что ты поедешь один — ты и поехал один. Я же еду по своим делам. Я рад, что встретил тебя. Но если тебе со мной не ПО ПУТИ, понежься на солнышке еще, а я отправлюсь дальше. — Ламорак снял с пояса флягу. — Во рту пересохло от скачки.

— Вон вода в реке удивительно вкусная, — кивнул в сторону блестящей поверхности Радхаур. — И по какому же делу ты отправился в драконову страну?

— Вообще-то король Сегонтиумский не обязан отвечать на чьи-либо вопросы, кроме вопросов верховного короля, — усмехнулся Ламорак, убирая флягу и подходя к берегу, — но тебе я скажу. — Он зачерпнул в руки воды и глотнул. — Да, ты прав, вода удивительно вкусная, как у нас в Сегонтиуме.

Радхаур подождал, пока Ламорак напьется. Оруженосцы тоже спешились и подвели коней напиться.

— Так по какому делу ты отправился сюда? — настаивал на своем Радхаур.

Ламорак многозначительно кивнул головой в сторону и они отошли от реки на несколько десятков шагов, чтобы их не слышали оруженосцы.

— Я жду ответа, — прервал молчание Радхаур. — Никакого дела у тебя нет, Ламорак. Ты просто поехал за мной. Мне приятно, что друзья всегда в минуту опасности хотят быть рядом, но ведь я все объяснил. Поворачивай обратно, Ламорак, не заставляй меня ругаться с тобой.