Наследник Алвисида (№3) - Любовь сильнее меча

И тут его осенило — Рогнеда и Крафф! Заклятие снять просто как дважды два, но кто из них более подойдет на роль подруги-успокоительницы Марьян?

Вряд ли эта девчушка, жизни не видевшая, знающая лишь, что она принцесса. Умудрилась даже вывести из себя всегда спокойную Крафф. Варлачка тоже не лучший вариант, но… Он все равно собирался будить ее к приезду Бера.

Он хотел было пройти в лабораторию, посмотреть в магическом котле не появился ли, наконец, в зоне досягаемости Берангер, даже сделал несколько шагов, потом вспомнил, что по собственной вине остался без волшебного глаза и снова выругался.

Ладно, решено — он отправить к Марьян Крафф. И как можно быстрее! Через дверь он послал в девушку слабый магический успокаивающий заряд, считай и не магия даже а так, вроде отвара травы белинды, лишь бы головой о стену не вздумала биться.

И поспешил к Крафф. У двери на табурете сидел ее охранник. Дайрон поднял голову, узнал герцога, и вновь погрузился в свои мысли — мало ли куда направляется хозяин замка.

— Все в порядке, Дайрон, — произнес Линксангер, — я собираюсь будить Крафф, скоро вернется Бер.

Охранник ничего не ответил; герцог вошел в спальню, где зачарованным сном спала возлюбленная брата.

Он поморщился, взглянув на уродливое в его понятиях лицо варлачки, вспомнил, как вчера будил от такого же заклятия Марьян. Он переборол себя и коснулся губами ее губ. Варлачка проснулась мгновенно:

— Где эта дрянь?! — воскликнула она.

— Успокойся, Крафф, — присаживаясь рядом с ней на кровать, сказал маг, — я тебе сейчас все объясню…

Как он и предполагал, варлачка внимательно выслушала его и на все согласилась, в страхе, что Берангер может озлится на ее за ту ссору. Единственно, она не хотела видеть Рогнеду, чтобы не сорваться, но согласилась помочь успокоить и подружиться с возлюбленной Берангера. Совсем небольшое внушение — и ей очень захотелось быстрее успокоить несчастную. Берангер подробно объяснил ей, что и как говорить… Варлачка хитро улыбнулась.

— Пойдем, я познакомлю вас, — подал герцог руку Крафф.

— Я есть хочу.

— Завтрак вам обоим принесут в мою спальню, — заверил Линксангер.

Они вышли из комнаты. Дайрон встал, взял свою табуретку и молча направился за ними.

Герцог открыл дверь в свою спальню и смело вошел — Марьян сидела на постели поджав ноги в коленях и обхватив их руками. Она взглянула на вошедшего и отвела глаза.

— Как спалось, прекрасная Марьян? — словно ни в чем ни бывало спросил Линксангер.

— Спасибо, сэр Вацлав, — глухо ответила пленница.

— Я уезжаю в соседний город, — солгал он, — чтобы выяснить дорогу в Тевтонию. К вечеру вернусь. Вы не раздумали отправляться в путешествие?

— Нет-нет, — быстро сказала Марьян.

— Я оставляю вам Крафф, познакомьтесь. Надеюсь, вдвоем вам будет веселее.

Марьян взглянула на стоявшую за спиной варлачку, вспыхнула, но ничего не сказала, снова приняла прежнюю позу.

— Крафф маленькой привез в замок мой покойный ныне отец, и она живет у нас очень давно, мы дружили с детства, — веселым тоном сказал Линксангер. — Надеюсь, вы понравитесь друг другу… Завтрак вам сейчас принесут прямо сюда…

Дверь распахнулась, на пороге появился его слуга.

— Ваше сиятельство…

Герцог нахмурил брови. Слуга выглядел очень взволнованным.

— Что случилось?

— У ворот замка стоят трое рыцарей.

— Ну и что? Я же велел никого не пускать в замок? Зачем ты пришел ко мне, когда я занят?

— Над замком кружат драконы, хозяин, за рыцарями, около леса, отряд в полсотни копий. И один из рыцарей время от времени кричит, что вы ждете его. Говорит, что он — сэр Радхаур, граф Маридунский и его имя знакомо хозяину замка.

Герцог непроизвольно положил руку на меч и поднял голову — наконец-то!

— Радхаур! — вскочила на постели Марьян. — Он сам пришел за мной!

Герцог посмотрел на нее и улыбнулся — сколько жестокости и мстительности было в этой улыбке.

— Он — мой смертельный враг, он убил моего брата. И сегодня я убью его!

— Так вы, вы… — Марьян прижалась к стене. — Вы — герцог Иглангер?!

— Нет, Линксангер. Но это неважно. Ты принадлежишь теперь мне!

— Нет! Нет! Пустите меня к Радхауру, я лучше умру вместе с ним!

Герцог вытянул руку навстречу Марьян, с пальцев его сорвалась искра. Молодую женщину отбросило к стене, но, против ожидания, она не упала в очарованный сон, глаза глядели ясно, губы шептали:» Радхаур «!

Да, второй раз подряд заклинание действует слабо. Но двигаться она пока не может. И то хорошо, некогда тратить на нее время. Надо разобраться с убийцей брата.

« Силы Космические, вы услышали мои мольбы! Он сам пришел ко мне, он бросил вызов и я не могу не ответить на него!»

— Крафф, — распорядился герцог, — не отходи на нее ни на шаг.

Варлачка кивнула.

Линксангер вышел из спальни, с грохотом захлопнув дверь. Взгляд упал на Дайрона.

— Слушай меня, — спокойно проговорил герцог. — К замку приехал мой смертный враг с сильным отрядом. Чтобы ни случилось, ты отвечаешь за Крафф…

Телохранитель кивнул.

— И за Марьян… — продолжил герцог. — Можешь ударить ее, если будет сопротивляться, связать, но она должна быть живой и невредимой. Ты понял меня?

— Но…

— Никаких но! Ты отвечаешь за обоих. Что бы ни случилось! Ты помнишь, где выход в подземелье?

Дайрон кивнул. Замки Линксвуд и Бервуд, а дальше и Иглвуд, соединяла подземная река, проведенная еще дедом братьев. По дороге, в объезд драконовой страны, верхом можно было домчаться до замка Берангера за два дня, по подземной реке, ловко управляя веслами, — за день. Тем более, что двигаться в Бервуд по течению.

— Если со мной что случится, — продолжал Линксангер, — берешь обеих женщин и отправляешься к Берангеру. Там ждешь его? Все понятно.

— Но…

— Исполняй приказ!

Дайрон кивнул головой. Герцог повернулся к слуге:

— Общая тревога — все на стены. Приготовить мои боевые доспехи. Пойду, посмотрю на этого Радхаура…

Они сидели на конях перед поднятым мостом замка. Этвард, Ламорак и Радхаур.

— Ну что, — не выдержал Ламорак, — просим Дапру начать штурм? Пусть наши люди взбираются на ее драконов и высаживаются на донжоне. Хоть один пробьется к воротам и опустит мост, а тогда уж…

— Замок кажется совершенно мертвым, — угрюмо сказал Этвард.

— Но Дапра утверждает, что Марьян именно там! Ну, Радхаур, ты-то что думаешь?

— Я думаю, что Линксангер в замке, — задумчиво ответил граф. — Ему обязательно доложат обо мне. Наверняка нас уже заметили…

— Тогда покричи еще, — предложил Ламорак.

Радхаур кивнул, набрал полную грудь воздуха, чтобы вновь выкрикнуть свое имя, но в это мгновение со скрипом начал опускаться довольно длинный подъемный мост. Радхаур закрыл рот, не произнеся ни звука.

Все трое не отводили взгляда от моста.

Там, в открытых воротах, стоял в боевых доспехах рыцарь, опираясь на обнаженный меч. Он был почти в той же позе, что и призрак Вольфангера на волшебной лестнице, и очень напоминал его — у Радхаура не было ни малейших сомнений, кто перед ним.

— Что вы хотите? — громко спросил рыцарь.

— В этом замке находится похищенная женщина по имени Марьян, — громко сказал король Этвард. — Мы хотим, чтобы ее немедленно выпустили!

Линксангер не обратил внимание на говорившего, он смотрел только на убийцу брата.

— Кто из вас Радхаур? — спросил колдун, хотя и так прекрасно знал, кто из троих.

— Я, — граф заставил коня сделать шаг вперед. — Отдай похищенную тобой Марьян.

— Вы знаете, что я могу сжечь вас вместе со всем вашим войском?

— Если бы мог, — громко крикнул Ламорак, — давно бы сделал это! Мы разнесем в щепки твой вонючий замок, мерзкий колдун!

Линксангер посмотрел на дожидавшийся поодаль отряд ощетинившихся копьями всадников. В первом ряду, между сэром Тауласом и Гуулом, на белоснежном скакуне сидела Дапра, гордо подняв голову.

Ламорак проследил за взглядом герцога и усмехнулся. Юный король Сегонтиума в эти мгновения совершенно забыл о красном драконе из предсказания.

— Немедленно отпусти Марьян! — повторил Радхаур.

Герцог усмехнулся.

— Тебе же не она нужна, Радхаур, а я — герцог Линксангер. Ты поклялся отомстить мне за убийство твоего отца и братьев. И хотя я лично не убивал их, я мог бы это сделать. Но вот ты, граф Маридунский, убил моего младшего брата и я поклялся отомстить тебе. Слезай с коня и прими честный бой, если ты не трус! И пусть твои друзья отъедут подальше, бой будет честным — один на один.

— Ты позволяешь себе недопустимые рыцаря оскорбления. Мои друзья — верховный король Британии Этвард и король Сегонтиума Ламорак.

— А мне плевать! — воскликнул Линксангер. — Мы не в Британии, а у меня дома. Ты принимаешь бой или боишься?

Радхаур решительно спрыгнул с коня и обнажил волшебный Гурондоль.

Герцог по прежнему стоял у ворот, оперевшись на меч.

— Эмрис, Ламорак, — повернулся к друзьям Радхаур, — возьмите моего коня, чтобы от испуга не помешал схватке.

Он мог сказать по-другому. Но друзья поняли.

« Ты уверен?» — поднял бровь Этвард.

« Да, « — так же без слов кивнул, ободрительно улыбнувшись, Радхаур.

И повернулся к противнику.

Тот, словно нехотя, оторвал острие меча от земли, будто не замечая врага сделал удивительно легко несколько сложных упражнений — меч со свистом рассекал воздух. Наконец Линксангер шагнул вперед и принял боевую стойку. Ворота за ним захлопнулись — то ли магией, то ли их притворил по приказу хозяина расторопный слуга.

Радхаур дождался, когда друзья подъехали к отряду и двинулся вперед.

Они стояли на расстоянии трех ярдов и пристально смотрели друг на друга.

Самые важные и самые тяжелые мгновения именно перед боем, когда поединок предстоит не ради жизни и смерти, а ради чести. Чести предков. Боишься не пропустить первый удар и мучительно пытаешься понять: о чем думает противник? Ясно, что он тебя ненавидит и хочет убить любой ценой, как и ты его. Но о чем еще? Вряд ли он думает о волшебной лестнице…

Так вот, он, Радхаур, видел в мыслях именно ее и знал — там должны стоять, кроме Вольфангера, и все трое остальных его братьев. Иначе… Иначе он никогда больше в жизни не поднимется на такую же волшебную лестницу.

Граф вдруг понял — перед ним самый опасный противник за всю его бурную жизнь. Да, Радхаур не взирая на юные годы много сражался. И побеждал. Но всегда, кроме поединка с принцем Вогоном, это были поединки негаданные-нежданные, за жизнь.

А теперь противнику, что напротив, так же не страшно умереть, как и ему, потому что он будет сражаться за нечто большее, чем жизнь. За честь, за погибшего брата. И он очень долго ждал этого мгновения. Как и Радхаур.

Правда, Радхаур предпочел бы сразиться с непосредственным убийцей отца, старшим братом герцогом Иглангером. Но чтобы это когда-нибудь стало возможными, он обязан победить сейчас. И победит.

Линксангер знает — если он погибнет в предстоящем поединке, остаются мстителями Берангер и Иглангер.

После Радхаура не останется никого. На нем прервется род, если… Никаких если!

— Сегодня я спал с твоей Марьян, — громко рассмеялся Линксангер. — Она изумительна.

— Женщину можно найти другую, — предельно серьезно произнес Радхаур. — Брата — нет!

— Ах, ты!.. — только и смог сказать Линксангер.

Взмахнув мечом, герцог бросился вперед. Он хотел вывести из себя этого мальчишку — получилось наоборот.

Но первые удары были осторожны — без ненависти, без страсти. Оба бойца прошли хорошую школу и раз до сих пор живы — умеют побеждать.

Радхаур не знал сколько глаз наблюдают за ним с замка, но был почему-то уверен, что никто не смотрит на него поверх вставленной в тетиву стрелы. Бой честный, рыцарский, слишком много значит для Линксангера, чтобы позволить кому-либо подло выстрелить из арбалета или лука.

Два бойца смотрели друг на друга с готовыми вновь скреститься мечами в руках. Разведка проведена, сила противника ясна, дыхание у обоих ровное, лишь глаза горят яростным огнем.

Линксангер хотел бросить что-нибудь язвительное, чтобы подразнить заклятого врага, но сдержался. Не слова сейчас нужны и важны. В бой! Один лишь точный удар — нанести любую рану ненавистному врагу и дальнейший исход поединка уже не имеет никакого значения, Вольфангер будет отомщен. А если погибнет Линксангер, то тоже. Поскольку меч герцога пропитан тем же ядом, что свалил отца Радхаура. Ядом, от которого в мире нет противоядия, даже Фоор с этим своим дружком Ансеисом ничего не могли поделать. Лишь бы нанести рану!

Радхаур, словно почувствовал это, отпрянул когда потерявший уже после удара силу клинок Линксангера чуть не коснулся левой руки.

Граф шагнул назад не сводя взгляда с врага. Успокоил и так почти ровное дыхание.

Неожиданно увидел, что губы герцога беззвучно зашевелились и почувствовал как непонятная сила, словно оковами, сковывала члены, что еще мгновение и он превратится в подобие каменного изваяния.

И, уповая на чудесную силу Алвисида, полученную от торса, отчаянным усилием Радхаур заставил себя броситься вперед. Поскольку отступать было некуда.

Линксангер, несколько удивленный недействием заклятия, не стал принимать на себя отчаянную атаку, резко отступил, рассчитывая, что чары все-таки спеленают смертельного врага и герцог пронзит его сердце, отомстив за любимого брата. Или, Радхаур просто оступится, увлеченный своим порывом и можно будет всадить смертоносный клинок ему в спину.

Радхаур действительно потерял равновесие, но опыт и жажда жизни подсказали единственный выход — упав, он резко перекатился несколько раз, остановившись у самого края моста, едва не рухнув в застоявшуюся тухлую воду крепостного рва.

Гуул, не сводивший, как и все прочие, взгляда с моста, подал вперед лошадь.

— Куда? — резко остановил его в спину вопрос короля Этварда.

— Наследник Алвисида может погибнуть.

— Это честный рыцарский бой и никто не имеет право вмешиваться!

— Наследник Алвисида не должен погибнуть! — зло повторил Гуул.

— Я тебе приказываю остановиться!

— Ты не мой король, — сказал алголианин и тронул коня.

— Арбалеты наизготовку! — крикнул король и тотчас бойцы подняли оружие. — Цельтесь в него. Гуул, или ты немедленно возвращаешься на место, или тебе в спину полетит дюжина стрел!

Гуул обернулся, оценивая угрозу. Лицо короля ясно показывало, что он делом подтвердит свои слова. Бойцы вскинули арбалеты и без сомнений спустят болты по первому знаку повелителя.

Гуул повернул коня и вернулся на место. Вид его был мрачен как никогда.

— Ты думаешь я не хочу встать на этом мосту рядом с ним? — не поворачиваясь к алголианину произнес Этвард.

Герцог Линксангер, не попав в лежавшего врага, выдернул клинок из досок моста, и повернулся к чуть не упавшему с моста Радхауру. Миг расплаты был так близок…

И, совершенно неожиданно для всех, между смертельными врагами вспыхнула вспышка дыма. Вспышка, знакомая обоим противникам.

Ветер быстро развеял дым. Между Линксангером и Радхауром стоял Белиал. Как всегда безукоризненно одетый, но бледный и чуть встревоженный — прядь черных волос упала чуть ли не на глаза, но Князь Тьмы не замечал этого.

— Зачем ты здесь? — Линксангер чуть не вонзил от злости пропитанный ядом каурры клинок в ближайшего приближенного Владыки Зла.

— Вы заключили договор с Силами Тьмы не причинять зла Наследнику Алвисида, — сухо и жестко произнес Белиал.

Радхаур вскочил на ноги и хотел крикнуть, что не нуждается ни в чьей защите, что… Он сдержался. Сейчас все эмоции — только на бой!

— Не я заключил договор, а Иглангер, — Линксангер тяжело дышал, не от боя — от обиды, ведь победа была так близка! — В любом случае, у нас честный рыцарский поединок, я не мог не ответить на брошенный вызов!

— Честный поединок? — словно беседуя о чем-то неважном, поднял бровь Белиал.

— У Радхаура тоже магия! — в сердцах, понимая, что оправдываться глупо, выкрикнул Линксангер. — Его не взяло пленное заклятие!

— У него — Сила Алвисида, — улыбнулся Князь Тьмы. — А вот у тебя…

Он вдруг сделал шаг к Линксангеру и схватил обеими руками его клинок, совершенно не боясь порезаться об остро отточенные кромки. И закрыл глаза, словно напрягаясь пред решительным действием, требующем полной отдачи сил и внутренней энергии.

Линксангер попробовал выдернуть меч из его рук, но клинок будто был зажат в каменных тисках.

Наконец Белиал отпустил меч Линксангера и сделал шаг вбок, подобно герольду, ведущему схватку на турнире.

— Все, — сказал Белиал, — теперь будет честный бой. И пусть с каждым из вас пребудут Силы Космические. Я ничего больше сделать не могу.

И, так и не взглянув на Наследника Алвисида, он исчез, оставив после себя едкий запашок потухшего костра.

Радхаур уже стоял с Гурондолем в руке, готовый к бою, готовый убивать. Он видел перед собой не просто противника — человека, который виновен в смерти братьев и отца. Виновен! Как и Берангер.

Пред глазами юного графа встало улыбающееся спокойное лицо Педивера, старшего брата; синяк, который подставил Мориансу сам Уррий незадолго до роковой поездки брата в Камелот; золотые монеты на глазах мертвого отца…

Мышцы напряжены, все тело устремлено лишь на одно, нет других мыслей сейчас, нет других желаний. Словно волна изнутри вырывается наружу, концентрируясь в ударе меча.

Будто дикий ураган из града ударов обрушился на Линксангера. Он едва успевал их отражать, и если бы Радхаур не торопился довести бой до завершения как можно раньше и не совершал бы почти не заметных неточностей движений, он достиг бы цели гораздо раньше.

Линксангер был поражен, потрясен, он потерял силу воли, он уже не верил в победу, но руки знали дело — пока его меч отбивал яростный натиск Радхаура.

Последним усилием воли герцог попытался было выйти на магический уровень и понял, что это ему не удается. Лишь услышал вдали мысль Берангера, приближавшегося со своим отрядом к Бервуду.

« Отомсти и за меня, брат!» — успел мысленно крикнуть Линксангер и, заметив просвет в мелькании Гурондоля, попытался максимально использовать возможно единственный и точно последний шанс.

Меч Линксангера был выбит из рук и покатился глухо стуча по доскам настила к краю моста, упал вниз.

Радхаур замер, последним взглядом уставившись в глаза обезоруженному врагу. Что он в них хотел увидеть? Он сам бы не смог сказать, но жаждал прозреть в них ответ на свой какой-то вопрос, который был не в силах облачить в слова.

— Ты сейчас умрешь! — выцедил убийца Вольфангера.

И тут, как всегда в жуткой ситуации, герцог придумал, что делать.

— Пусть! — выкрикнул Линксангер. — Но ты не когда не увидишь больше свою Марьян! Ты даже не узнаешь ее, если и найдешь! Она заколдована, и кроме меня никто не сумеет снять чары!

Герцог рассмеялся, жалея в душе, что его слова ложь, что он действительно не наложил на Марьян какое-нибудь сложное и сильное заклятие. И, с огромным трудом, через неведомо кем поставленное сопротивление, послал мысленный сигнал Дайрону, чтобы забирал немедленно Марьян и Крафф и уходил по подземной реке в Бервуд.

Гурондоль блеснул в последнем ударе, Линксангер чуть привстал на носках, будто хотел подобно птице вспорхнуть вверх, но был подбит на взлете.

— Я буду отомщен! — прохрипел он.

Радхаур выдернул меч. Герцог, зажимая рукой рану, сделал несколько шагов назад и рухнул с моста.

Одновременный выдох облегчения вырвался у Этварда, который хотел его сдержать, и у Ламорака, который своих чувств сдерживать не собирался. На лице Гуула, казалось, ничего не отражалось.

— Молодец! — довольно крякнул сэр Таулас. — Но можно было закончить все и раньше…

Радхаур подошел к краю моста и осторожно посмотрел вниз.

Тинные гнилушки, разорванные упавшим телом, вновь затягивали черную дыру воды, накрывшей Линксангера.

С окровавленным мечом в руке Радхаур подошел к воротам и ударил в них кулаком.

— Ваш хозяин мертв! Открывайте ворота! Мы заберем Марьян и уйдем, иначе возьмем замок штурмом!

Молчание было ему ответом.

Он повернулся к отряду и махнул рукой, чтобы штурмовали. Ворота, как он прикинул, будет не так и трудно просто разнести в щепы. Но это не его работа, он отошел в сторонку.

Дайрона словно стукнул невидимый молоток в затылок — приказ, посланный гибнущим Линксангером означал одно, трудно не понять: немедленно уходите!

Он встал и распахнул дверь в комнату, где находились две, оставленные под его охрану, женщины.

Черноволосая красавица с нездешними чертами лица лежала на огромной постели, закрыв глаза. Крафф маленькими глотками пила вино из высокого серебряного кубка.

— Все, — сказал Дайрон, — нам надо убираться отсюда как можно быстрее.

Крафф залпом допила вино, поставила кубок на стол и встала, готовая следовать за своим телохранителем.

Марьян лежала, словно не слышала обращенных к ней слов.

— Вставай, ты! — грубо приказал ей Дайрон.

Она не шевельнулась.

Он подошел, схватил ее за плечо (наверняка на нежном теле останутся синяки) и попытался поднять.

— Убей меня, — произнесла она, не открывая глаз.

— Идем! Мне приказано доставить тебя в замок моего хозяина и я сделаю это.

— Я никуда не пойду! Сейчас придет Радхаур, я жду его.

— Ждешь его! — воскликнула Крафф. — Да ты спала с Линксом, твой Радхаур просто заколет тебя мечом и будет прав. Или отправит в трактир на потеху заезжим рыцарям! Идем, и тебя никто не обидит.

— Пусть лучше меня заколет мечом любимый! — простонала Марьян с болью. — Я никуда не пойду.

Марьян не понимала, почему вообще жива после того, что произошло. Она больше не нужна, оскверненная, Радхауру. Значит, ей не зачем жить, значит, должна открыться старая рана в груди.

— Да чего я еще буду разговаривать! — воскликнул Дайрон, схватил Марьян за талию и легко перекинул через плечо. — Пошли, Крафф, время дорого!

Марьян хотела отбиться, но Дайрон раскрытой ладонью снизу вверх шлепнул без всякого почтения ее по лицу и она больно прикусила язык.

Боли она боялась, а у него огромный меч на поясе и тяжелые, с поросшие черным волосом пальцами, кулаки. Она не боялась смерти, но ей жутко было представить, что ее начнут избивать — кулаками или ногами в тяжелых сапогах.

И от страха грядущей боли она потеряла сознание, проблеском мысли понимая, что это — самый лучший сейчас выход. А еще лучше было бы умереть.

Крафф распахнула дверь и осторожно выглянула в коридор — никого. Они быстро прошли по коридору, спустились по лестнице, вошли в неприметный закуток — тупик тупиком.

Дайрон нажал секретный выступ и каменная стена подалась назад и вбок.

Он, с пленницей на плече, первым ступил на крутую винтовую лестницу металлом ступеней отзывающейся на каждый шаг. Пропустил Крафф и, потянув на себя тяжелый рычаг, затворил потайную дверь. Выругался, что забыл факел, но в темноте продолжил движение вперед, держась рукой за перила.

Спустившись, он положил Марьян прямо на камни и начал ощупью искать связку факелов — он видел их у стены, когда они с Крафф и Берангером прибыли сюда. Найдя их наконец, он вынул огниво, запалил два и один факел протянул Крафф.

Они стояли на узкой и не очень длинной площадке. К каменным кольцам, вбитым в камень, было привязано три лодки.

— Садись в эту, — сказал он Крафф и поднял бесчувственную Марьян.

— Ламорак, останься со мной, мне нельзя переступать порог этого замка.

Ламорак резко придержал коня. Все его спутники мчались на штурм замка.

— Они справятся без тебя, — добавила Дапра. И, точно извиняясь, улыбнулась:

— Мне страшно оставаться одной.

Ламорак кивнул.

— Я ничего не боюсь! — воскликнула повелительница драконов. — Ты не подумай! Но одно дело шептаться с деревьями и командовать драконами, а совсем другое…

— Женщина должна бояться, — сказал Ламорак. — А мужчина — должен ее защищать. Я никому не дам тебя в обиду!

Он спрыгнул с коня и подал ей руку.

— Пройдемся немного?

Они не спеша дошли до замка. Ворота были распахнуты, изнутри доносились крики и стоны раненых. Счастливый день для сэра Тауласа.

Ламорак уселся на цепь подъемного моста, взор его непроизвольно устремился в распахнутые ворота, но ничего он там не увидел.

— Ты обиделся? — спросила Дапра.

— Ты знаешь, — медленно и слегка легкомысленно, хотя это было очень важно для него, сказал Ламорак, — я не совсем такой, как Радхаур. Я не бегу от опасности. Но и не ищу ее как он. Мне иногда кажется, что он…

— Что он?

— Да нет, ничего… — Ламорак вздохнул. — Ты, наверное, устала, Дапра, — всю ночь в седле.

— Что ты?! Я привычная. Когда у драконов любовная пора, я по пять дней, бывает, не сплю. Или ты меня гонишь?

— Глупая… — Ламорак взял ее ладонь руками. — Я тебя люблю.

По голубому небу куда-то медленно ползли по своим делам облакам. Из вызванной Дапрой стаи драконов над древним мрачным замком кружил теперь лишь один.

— Он тебя дожидается? — кивнул на парящего высоко над замкам красавца Ламорак.

— А этот-то? Нет, на всякий случай. Мне немного неуютно не в драконовой стране. Здесь даже деревья другие, говорят, но как-то не так.

Она села рядом с ним на толстую цепь. Было немного неудобно, но все равно очень хорошо. Потому что они были вместе.

— Ты завтра отправишься в Британию? — спросила она.

— Да, — кивнул он. — Расстояние, которое обычно проезжают за два дня, я буду преодолевать за день. И я вернусь к тебе. Очень скоро вернусь.

— Я буду ждать тебя, Ламорак.

Из ворот замка уже не доносилось ни звука. Ламорак обнял Дапру за талию. Они сидели молча — какие нужны слова? Весь огромный мир для них слился в прикосновениях и этом волшебном молчании.

Хлюпнула внизу вода — ни Ламорак, ни Дапра не обратили на это внимания.

За те короткие мгновения, что он, раненый, летел с моста в вонючую воду, герцог Линксангер успел начать метаморфозу — для простоты, в того же красного дракона, что и вчера.

Было больно, так больно, как, может быть, никогда прежде. И не только из-за раны, почти смертельной — клинок убийцы Вольфа прошел, благодаря предусмотрительному движению вперед-вверх, на дюйм буквально ниже сердца.

Больно от того, что не отомстил: если бы отравленный клинок хоть раз коснулся Радхаура, то и проклятые бездны со всем прочим, можно умирать.

Умереть не страшно, страшнее видеть немой упрек в глазах братьев.

Боль он терпел, как и отсутствие воздуха (драконы могут до получаса сидеть под водой, во всяком случае тот, в которого он воплотился). Единственное, что он хотел — добраться до Бервуда, куда уже успел вернуться брат. Вдвоем с Берангером будет легче. Конечно, если бы еще и Игл был с ними, то совсем бы здорово, но… Так, видно, нужно было Силам Космическим. Он все перетерпит, любые испытания.

Запоздалой мыслью мелькнуло, что Рогнеда достанется врагам.

Он не сомневался, что замок будет взят и разграблен, сейчас ему было плевать на это. Даже не выжить, а убить убийцу Вольфа — вот все, чего он жаждал.

Но то, что это белокурая девчонка наверняка потеряна для Иглангера… Старший брат может не простить…

Нет, думать сейчас об этом нельзя, а то потеряешь окончательно контроль над собой (с такой-то раной!) и навсегда останешься погребенным затухшей водой в крепостном рве. Не думать, нет.

Но сердце жаждет мести — уже не только Радхауру, а всем, кто был с ним. Ведь если убить Этварда или Ламорака — нет большей боли Радхауру после потери любимой. А то, что Марьян будет доставлена в Бервуд, Линксангер не сомневался.

Он лежал, тупля боль и набираясь сил, хотя без воздуха это не так и просто даже в драконьем обличьи. Сейчас самое важное: вырваться и долететь до Бервуда, но как это сделать, если драконы — настоящие драконы — кружат над замком? С ними ему не совладать, тем более, тяжело раненому.

Он чувствовал, что почти все драконы улетели прочь, может и вообще все, на магический уровень ему было не выйти, чтобы узнать это достоверно.

Так или иначе медлить больше бессмысленно — больше сил не придет, а без воздуха все тяжелее и тяжелее.

В последней попытке прочувствовать что происходит в замке, в обрывках, где мелькнули мучившиеся в предсмертной агонии его воины и слуги, голубое небо, бледный лик Рогнеды и масса еще чего-то, не представляющее никакого интереса, он увидел, что кто-то сидит на мосту.

И этот кто-то важен, поскольку может выслать в след погоню.

Что ж, расправившись с повелительницей драконов — пусть даже ценой жизни — он отомстит за обиды и окажет бо-ольшую услугу братьям, которые смогут отомстить за него.

Герцог собрался с силами, приготовясь расправить крылья, и устремился вверх, к солнцу.

Ламорак спиной почувствовал движение воздуха. Еще не осознав и не оценив угрозу, вскочил, выдернув из ножен Неустрашимый, инстинктивным движением рукой сорвав любимую с места и отправив за спину, собой защищая ее от неведомой опасности.

И принял в грудь удар острым рогом. Он еще не понял, что произошло, что красный дракон из предсказания, реален и час пробил, но меч его ударом снизу вверх вошел в подбородок вытянутой драконовой морды и острие клинка вылезло из левого глаза уродливой головы чудовища.

Опали, шелушась едкой дымкой по краям, красные перепончатые крылья. Без единого вскрика-стона, чудовище рухнуло вниз, увлекая за собой смертельно раненого короля Сегонтиума.

В последний миг уцепился Ламорак за мостовую цепь и хватка его была мертвой. Прощальным гимном прозвучал вскрик Дапры и застрявший в горле всхрип Радхаура, появившегося в распахнутых воротах замка.

Чудовище упало в черную воду. Ламорак, потеряв сознание (последней мыслю было все-ж таки узнавание дракона со стены зала предсказаний и понимание, что это — конец), в предсмертной судороге сжимая пальцами цепь, остался висеть в воздухе.

Подбежавший Радхаур (он искал Ламорака, думая — что случилось с ним, где он, почему не в замке со всеми?) подхватил его под мышки, рывком выдернул и уложил на мост.