Он молился денно и нощно пред Господом с нижайшей просьбой простить этот страшный грех. Он хотел уйти в безжизненную пустыню, замаливать грехи и ценой страданий плоти искупить ее же, то есть плоти, вину. Но епископ был стар, а младший преемник из рода Сидмортов, отец Флоридас, хоть и посвящен в сан, но еще молод и неопытен, его могли не назначить епископом в случае смерти отца Гудра. Испокон же веков в Маридунской епархии епископствовали представители рода Сидмортов и немыслимо было допустить иное. Отец Свер остался исполнять свои обязанности.
      Он специально ходил в замок и несколько раз встречался со служанкой, совратившей его. Кроме ненависти ее вид не вызывал в душе отца Свера никаких других чувств, хоть тело при этом и ныло едва ощутимо в сладкой тоске. С телом совладать можно, а то, что ему не хочется вновь обладать пышнотелой соблазнительницей означало, что падение его было случайным, и прощение возможно. С еще большим усердием он возносил мольбы Господу.
      Каково же было потрясение преподобного отца, когда через несколько недель после его падения, в порыве откровения его племянник, отец Флоридас, признался, что Сарлуза (к тому времени Свер уже знал ее имя) соблазнила и его. Отец Свер был взбешен. Сурово осудив внутренне самого себя, он не менее сурово осудил племянника. И повелел тому усердно замаливать грех. И ни в коем случае не повторить падения.
      Но через два дня он принимал исповедь у брата (обычно графа исповедовал сам епископ, но в тот день отец Гудр занемог) и Свер услышал, среди перечисления прочих адюльтеров графа, равнодушное упоминание служанки по имени Сарлуза. Для мирян простительно нарушение седьмой заповеди (а для владыки здешних мест - подавно) и неудивительно. Отец Свер отпустил грехи графу, но какое-то тяжелое страшное чувство закралось в мятущуюся душу.
      Через месяц такое же признание на исповеди он услышал и от Педивера, и от Морианса - Сарлуза соблазняла всех мужчин рода Сидмортов! Было в этом что-то странное, страшное, необъяснимое, но что - отец Свер понять не мог.
      И как благодарность Божию воспринял поездку по велению папской буллы в столицу саксов Лондон. Там собирались представители всех европейских епархий, а старый епископ ехать не мог. На какое-то время отец Свер мог отвлечься от тяжких дум. В жарких богословских спорах он забыл о своем падении, гневно осуждая других за малейшие отступления от церкви. Постепенно он стал прежним, уверенным в себе священником.
      Но когда Его Преосвященство вчера вызвал его, протянул подметное письмо, подброшенное к воротам епископской резиденции и поручил разобраться с этим делом, отец Свер, прочитав послание, все понял Сарлуза пособница Дьявола! Дьявол хочет извести род Сидмортов! Но видно молитвами его, отца Свера, это пока не удалось. Медлить было нельзя и отец Свер с отрядом воинов тут же отправился на поиски Сарлузы.
      Действительность подтвердила все его ожидания и страхи Сарлузу поймали в колдовской пещере, полной дьявольских причиндалов. Какие еще требуются доказательства? Святой гнев отца Свера требовал немедленного возмездия.
      Он спустился в подземелье графского замка и прошел мрачным коридором. Идущий впереди с факелом слуга открыл тяжелую дверь в камеру, куда затолкали Сарлузу. Отец Свер сделал знак сопровождающим подождать за дверью, взял у слуги факел и, перекрестившись, держа крест в правой руке, вошел в камеру.
      Маленькое окошко в самом верху каземата не пропустило бы и голубя. Льющийся оттуда свет едва освещал мрачное помещение, стены которого были предусмотрительно окроплены святой водой, чтобы Дьявол не смог выкрасть свою прислужницу.
      Сарлуза стояла спиной к двери, обратив взгляд к маленькому окошку, решетка на которой ограждала узницу от небесного простора и жизни. Она понимала, что часы ее сочтены. Но она ни о чем не жалела, хотя безумно хотела жить. И не обернулась на скрип открывающейся двери - наверняка это пришли ее палачи.
      Священник воткнул факел в специальный держатель справа от двери. Дверь захлопнулась за ним.
      Он смотрел на ее обнаженную спину, лохмотья порванной, совсем недавно белой, рубашки свисали по бокам. И вдруг с ужасом осознал, что готов вновь яростно наброситься на нее, хватать пальцами эту упругую дьявольски соблазнительную плоть, кусать зубами, раздирая в клочья, наслаждаясь ею, упиваясь ею, обладаю ею. Перед глазами всплыло багряное пятно.
      Он с трудом отвел взгляд, прошептав одними губами слова святого Писания: "Господи! Ты испытал меня и знаешь..."
      - Ты можешь сказать что-нибудь в свое оправдание? - спросил он колдунью неровным голосом, он чувствовал как в холоде каземата пот выступает у него на лбу.
      Сарлуза медленно повернулась к нему. Руки ее были скрещены на груди, волосы - прекрасные густые черные волосы, сводящие с ума, спутаны. Она увидела священника, невесело усмехнулась и опустила руки. Глазам отца Свера открылась ее налитая жизнью грудь. На правой груди расплылся огромный уродливый синяк - заталкивая в камеру, ее, верно, били.
      Неожиданно святой гнев испарился в священнике. Порыв чувств охватил его - нежности к ней, жалости к ней, желания ее, и оправдание этой невинной заблудшей овечки, одурманенной врагом рода человеческого. Он спасет ее! И от смерти и от власти дьявольской! Он бросит все, он уедет с ней далеко отсюда, далеко от этой страны за моря, он начнет новую жизнь с ней! С милой и в шалаше рай, а эта женщина достойна самой великой любви!..
      Сарлуза провела соблазнительным розовым язычком по губам, подняла рукой навстречу священнику тугую грудь. Ей нечего было терять.
      - Хочешь? - дерзко спросила она.
      Эти слова в миг отрезвили священника! Не жертва она дьявольского дурмана - потаскушка самая обыкновенная, пошедшая на сделку с Дьяволом корысти ради!
      - Ты - Дьявол! - закричал он. - Покаяние неведомо тебе!
      - Ты помнишь, как нам было хорошо? - поддразнила колдунья и резким, но не очень ловким движением (ее все-таки сильно побили, пока доставляли в тюрьму) подняла юбки.
      Вид срамного женского места привел священника в бешенство Сарлуза ожидала совсем другого, но видно опять ошиблась. Ошибки в последнее время обходятся ей слишком дорого - придется платить за них жизнью.
      Вместо того, чтобы жадно наброситься на нее и овладеть ею тут же, на грязном холодном поту, он всю ярость вложил в кулак, который ударил в эти наглые прекрасные соблазнительные губы.
      Сарлуза отлетела к каменной стене. Не успела встать, как новый удар сразил ее. Ногой священник ударил в обнаженную грудь, которая отныне будет сниться ему каждую ночь, доводя до исступления своей недоступностью.
      Удары - сильные, жестокие, ногой, сыпались на бедную жертву один за другим. Она успела невесело подумать, что до костра сможет и не дожить - зверь проснулся в священнике, овладев его разумом.
      - Колдунья!.. Дьявол!.. Ты хотела погубить меня и весь мой род!.. - диким голосом кричал отец Свер.
      Жестокое избиение прервал звук открывающейся двери. Отец Свер остановился, непонимающим взглядом посмотрел на дверь и увидел взволнованные лица сопровождающих.
      - Она - колдунья! - хрипло произнес отец Свер. - Она попыталась околдовать меня, но Господь помог мне избежать соблазна. Велите послать за Его Преосвященством... Епископский суд должен состояться как можно скорее!
      Он выдернул из держателя факел и кинул взгляд на скорчившуюся в углу девушку.
      - Я ненавижу тебя, ведьма! - сказал он и пошел прочь.
      Часы Сарлузы были сочтены. Сегодня виновница его давнего позора и повторного грехопадения, (как еще можно расценивать недостойные священника чувства, нахлынувшие на него внезапно и не иначе как под действием колдовства?), сгорит в священном пламени и прах ее будет развеян. Священник не сомневался в решении суда ни на мгновенье.
      Губы отца Свера шептали: "О, если бы Ты, Боже, поразил нечестивого! Удалитесь от меня, кровожадные! Они говорят про Тебя нечестиво; суетное замышляют враги Твои. Мне ли не возненавидеть ненавидящих тебя, Господи, и не возгнушаться восстающими на Тебя? Полною ненавистью ненавижу их; враги они мне. Испытай меня, Боже, и узнай сердце мое; испытай меня, и узнай помышления мои, и зри, не на опасном ли я пути, и направь меня на путь вечный."
      x x x
      Сарлуза с трудом подняла голову и сплюнула - кровавая была слюна.
      Случайный комар, сдуру залетевший в мрачный каземат и не понимающий куда занесла его судьба, сел на кровоточащую щеку. Не было сил отогнать его - Сарлуза слабо помотала головой, волосы залепили глаза. Это конец - она слышала последние слова фанатичного священника, некогда совращенного ею по приказу Белиала. Как легкомысленно она отнеслась тогда к отцу Сверу - священник и столь легко поддался...
      Что ж, за все надо платить. В этих стенах ей не поможет даже знание Формулы Абсолютного Совершенства...
      - Сарлуза! - услышала она голос Гудсберри.
      Надежда сладкой волной чуть не разорвала грудь. Словно ее только что и не избили жестоко, Сарлуза вскочила на ноги, смахнула волосы с глаз.
      Камера была пуста. По камням стен сочилась слезами вода.
      - Сарлуза! - вновь донесся знакомый блеющий голос. С середины камеры, где ничего не было.
      - Где ты, Гудсберри? - спросила Сарлуза.
      - Мне не прорваться к тебе, - ответил невидимый подручный Князя Тьмы. - Стены не пропускают, они окроплены ненавистной нам силой.
      Сарлуза опустила голову, вспыхнувшая надежда из пламени моментально превратилась в едва тлеющий уголек.
      - Забери меня отсюда, Гудсберри, - простонала Сарлуза. - Я не хочу, не хочу умирать!
      Гудсберри молчал, Сарлуза даже подумала, что он совсем пропал.
      Наконец он сказал:
      - Белиал послал меня сказать тебе, чтобы ты не отрекалась от него на костре. Тебя будут соблазнять легкой смертью с помощью удавки, но ты не поддавайся. В этом случае, ты будешь после смерти жить во дворце Белиала. Ведь об этом ты мечтала?
      - Я... я.. - голос молодой колдуньи срывался, - и я больше никогда не увижу Уррия?
      - Да.
      Это "да" прозвучала как приговор - окончательный и бесповоротный, как последний камень в надгробии.
      - Белиал сам отрекся от меня! - вдруг истошно закричала Сарлуза. - Он ушел с Уррием в свое зазеркалье, оставив меня на растерзание солдатам. Ведь он наверняка знал! Он все всегда знает!
      - Ты переоцениваешь наши силы, - холодно сказал Гудсберри. Даже Князь Тьмы не всемогущ.
      - Он отрекся! Отрекся! Отрекся от меня! - рыдала Сарлуза.
      - Неправда. Ты еще убедишься в этом!
      - Уходи! - закричала Сарлуза. - Я! Я отрекаюсь от вас! Сейчас! Не дожидаясь костра! Я умру с именем Уррия на устах. Любовь к нему - все, что у меня осталось!
      - Ты заблуждаешься, - сказал Гудсберри. - Ты никого не способна любить!
      Сарлуза в гневе кинулась на центр камеры, откуда доносился ненавистный сейчас голос приспешника Белиала и стала топать ногами.
      - Уходи! Уходи! Уходи! Из за вас я гибну! Ты не желаешь спасти меня! Лишь издеваешься надо мной! Я ненавижу тебя, Гудсберри! Я ненавижу твоего повелителя Белиала! Чтоб его хваленый дворец на Меркурии рассыпался в мелкие камешки! Вы предали меня! Вы, вы отреклись от меня! И я проклинаю тебя, Гудсберри! Я проклинаю повелителя твоего - Белиала! Уходи, и пусть душа моя истерзается в ваших жутких котлах, мне нет сил терпеть то, что происходит с душой сейчас!..
      Она в гневе сорвала с пальца кольцо, подаренное ей Белиалом и с силой швырнула в стену. Кольцо звякнуло о камень, окропленный святой водой, и превратилось в струйку черного дыма.
      Лишь молчание было ей ответом. Гудсберри ушел.
      Сарлуза упала на каменный пол каземата. Все, что еще осталось у нее - это любовь. Любовь страстная и сильная. Всепобеждающая любовь. "Если полюбишь кого-то не разумом, а сердцем - сгоришь дотла!" слова Белиала оказались пророческими. Может быть он действительно все знал заранее? Но она полюбила сердцем. И это у нее никто не отнимет - ее любовь. К юноше. К молодому рыцарю по имени Уррий. И из-за него она сегодня взойдет на костер. И ради него взойдет на костер. И умрет, как сказала Гудсберри, повторяя его имя.
      Чем Уррий сейчас занимается? Думает ли о ней, переживает ли за нее? И жив ли он вообще?
      Она вдруг вскочила и взволнованно заходила по своей клетке. Зачем Белиал затащил Уррия в волшебное зеркало? Вдруг Уррий не вернулся оттуда? И не вернется никогда? Вдруг его нет уже в живых? Ах, зачем она прогнала Гудсберри, надо было выяснить у него судьбу Уррия. Знать, что с ним все в порядке - и умирать легче!
      x x x
      Из пещеры Сарлузы друзья вышли по широкому проходу, который раньше преграждал камень. Он так и остался незакрытым - заклинание, чтобы вдвинуть его на место, знает лишь Сарлуза. Да еще Князь Тьмы и его подручный. Но это их заботы - друзьям в проклятом подземелье не нужно было ничего. Даже таинственной волшебной короны, которую теперь никто не охраняет. Впрочем, никто не мешает возвратиться за ней через несколько дней. А пока Эмрис и Ламорак без отвращения о подземелье и думать не могли.
      Лошади остались у оврага и пришлось по дикому лесу обходить весь Большой холм. В некоторых местах был настолько непроходимый кустарник, что воинам сэра Бламура приходилось мечами прорубать дорогу.
      И в лесу, и когда сели на лошадей и вывернули на тропу, ведущую к замку, Уррий, Эмрис и Ламорак держались вместе, чуть впереди отряда. Им было что рассказать друг другу.
      Уррий сперва не поверил рассказу друзей о колдовстве Сарлузы над фигуркой изображающей его, Уррия. Но зачем им врать?
      Да, это все меняет - значит то, что он любит Сарлузу (а ведь он ее действительно любит, черт возьми!) результат ее колдовства... Но почему тогда он понял, что любит лишь вчера - до этого он искренне считал, что у него лишь плотское влечение к смазливой служанке. Неужели колдовство действует так медленно? Нет, он действительно набрался смелости овладеть Сарлузой именно у Красной часовни - как раз когда по словам друзей она колдовала. И добился вечером желаемого - это результат колдовства. А то, что он полюбил ее, сам не понимая за что и почему... Уррий не знал, что и думать.
      После того, как друзья, перебивая и поправляя друг друга, рассказали Уррию свою подземную эпопею (впрочем, больше говорил Ламорак, Эмрис поправлял его, а Ламорак поправлял Эмриса), Уррий рассказал все, что случилось с ним за пять последних дней. Дней, вместивших событий больше, чем вся его предыдущая жизнь.
      Он как раз успел закончить рассказ о странной беседе с Царем Тьмы, когда они подъехали к замку.
      Сэр Бан, остававшийся за старшего вместо сенешаля (эх, если бы не рана сэр Бан сам бы поехал на поиски своих учеников и любимцев!), встречал их у подъемного моста. Воины сэра Бламура, отправившиеся сопровождать в замок схваченную на месте преступления Сарлузу, уже рассказали всем о чудесном спасении Эмриса и Ламорака, происшедшем на их глазах. Уррия, Эмриса и Ламорака встречали, как героев - казалось вся прислуга, все находившиеся в замке, вышли во двор, чтобы встретить их. Сэр Бан по-отечески обнял пропавших и найденных учеников, дружески, как равного, хлопнул Уррия по плечу. Приказал принести корыта, горячую воду, эля и еды в комнату Уррия и Эмриса.
      Навстречу прибывшим выступил пожилой человек в богатых рыцарских одеждах, в ножнах на боку покоился замечательный булатный меч. У Уррия такой же лежал в сундуке. Уррий вгляделся - и узнал верховного координатора Фоора. Узнал с трудом - со вчерашней встречи координатор, казалось, постарел лет на сорок.
      - Знатный ирландский рыцарь граф Фоор Дэбош приехал погостить к потомку своего старого друга сэра Алана Сидморта, - торжественно представил сэр Бан гостя прибывшим Уррию, Эмрис, Ламораку и сенешалю. - Сэр Фоор и его оруженосец почтительно просят разрешения погостить в замке до прибытия графа Маридунского.
      - Конечно, - ответил Уррий, как сын хозяина. Кинул быстрый взгляд на сенешаля, тот кивнул утвердительно. - В Рэдвэлле всегда рады видеть в гостях благородных рыцарей.
      Верховный координатор склонил голову в знак благодарности. Рядом с ним стоял оруженосец. Уррий вгляделся, но его лицо не показалось ему знакомым. Может тот и участвовал в схватке с варлаками у озера Гуронгель, но юноша его не запомнил. На обоих были одежды нисколько не напоминающие зеленую форму алголиан - обычные парадные (они в замок прибыли несколько часов назад и успели переодеться из запыленных дорожных одежд в нарядные) костюмы. Чуть иначе сшиты, чем те, что носят в замке, но, наверное, такова ирландская мода. На гербе графа, красовавшемся на плече оруженосца были три золотых яйца на бордовом фоне, над ними покоилась серебряная змея, свернувшаяся в спираль.
      - Идите, Уррий, отдыхайте. Приводите себя в порядок, - сказал подошедший сенешаль.
      Уррий, держа под мышкой желтый длинный ящичек с мечом Алвисида, в сопровождении нашедшихся друзей пошел в свою комнату - им еще о многом надо переговорить. Они же еще не видели его трофеи!
      Фоор внимательным взглядом проводил Уррия, больше всего его занимал предмет, под мышкой молодого рыцаря. Сенешаль вежливо взял за руку гостя и отвел в сторону, подальше от нескромных ушей досужих слуг.
      - Мы, кажется, виделись уже, - сказал сенешаль. - Не далее как вчера. И выглядели вы совсем по-другому.
      - Вы - сэр Бламур, сенешаль замка?
      Тот утвердительно кивнул.
      - Я понимаю ваши вопросы и ваши опасения, - сказал старый координатор. - Но вам нечего беспокоится. Если бы мы замышляли что-то плохое против вас, мы бы уже предприняли. Но, во-первых, наши планы совсем другие, а во-вторых, наша религия запрещает воевать на территории Британии.
      - А как же на озере?
      - Вам бы больше понравилось, если бы Уррий был убит?
      - Но ваши правила...
      - Нет правил, в которых не бывает исключений, - усмехнулся Фоор. - Вам достаточно моего рыцарского слова, что у нас нет плохих намерений ни против кого из обитателей замка и окрестных земель? Что все, что мы предпримем, предпримем только с разрешения графа Маридунского?
      - Было бы достаточно, - сказал сэр Бламур. - Если бы я не сомневался, что вы рыцарь. Ведь вы, если я не ошибаюсь, верховный координатор алголиан?
      - Вы не ошибаетесь, - сухо сказал Фоор. - Но и рыцарство мое настоящее, разве можно обманывать в подобных вопросах? Меня посвятил сам король Артур накануне битвы при Камлане, я был оруженосцем сэра Алана Сидморта и повсюду сопровождал его. О его героической гибели я и приехал поведать его потомкам. Я поклялся сэру Алану сделать это перед смертью. Я еще не собираюсь умирать, но больше у меня может и не появиться такой возможности...
      - Да, - сенешаль почтительно поклонился. - Я не сомневаюсь в ваших словах и в вашем благородстве. Но вы поймите меня правильно, я отвечаю за безопасность замка, а ваш отряд...
      - Без моего приказа вы не увидите ни одного человека, как бы ни прочесывали леса. Смею вас заверить.
      - Ну что ж, хорошо. Я рад от имени графа Маридунского приветствовать вас в его замке.
      - Благодарю вас. - Фоор повернулся и пошел в покои Уррия и Эмриса. Его крайне интересовало содержимое длинного, плоского ларца из желтого камня, похожего на янтарь.
      Не без гордости разложил Уррий свои богатства на кровати перед друзьями. Было чему гордиться - каждый меч из трех стоил целое состояние. Глаза друзей сверкнули белой завистью - Ламорак так гордился новым, подаренным отцом перед отъездом, мечом. Но что он по сравнению с этими тремя - тяжелая, неудобная и ненадежная железка? Эмрис и Ламорак по очереди брали в руки каждый меч, делали пробные выпады, взвешивали в руке, проверяли на глаз ровность клинка и остроту лезвия. И невольно цокали языком от восхищения. Ламораку больше понравился Неустрашимый, Эмрису - Гурондоль. И Уррий согласился со своим сводным братом.
      Он открыл ларец (хватило же терпения не торопиться разглядывать подарок - рыцарю требуется выдержка) и достал четвертый свой меч. Да, хорош... по всем статьям хорош. Но Гурондоль, пожалуй, лучше.
      - Меч моего предка - Алана Сидморта! - гордо сказал Уррий.
      - Меч Алвисида! - раздался голос от дверей комнаты.
      Все трое юношей обернулись. На пороге стоял координатор Фоор и чертил в воздухе священную спираль.
      - Я узнал бы этот меч из тысячи других! - добавил алголианин. - Откуда он у тебя, сэр Уррий?
      Эмрис и Ламорак удивленно переводили взгляд с Уррия на незваного гостя.
      - Это предводитель алголиан, верховный координатор Фоор, представил Уррий, - я вам рассказывал. А это, - он обернулся к алголианину, - мой сводный брат Эмрис и мой друг Ламорак, младший сын короля Сегонтиумского.
      Юноши вежливо поклонились, хотя особых симпатий к гостю не испытывали.
      - Так откуда у тебя меч Алвисида? - повторил вопрос Фоор.
      - Вы считаете, что я не имею на него права? - воскликнул Уррий. - Его Алвисид дал на хранение Луциферу, чтобы он передал наследнику Алвисида. Луцифер выполнил просьбу вашего бога. Вы что, претендуете на меч Алана Сидморта?
      - Нет, нет - владей по праву, - поспешил заверить Фоор. - Я преклоняюсь перед мечом Алвисида, не более. Что-нибудь было еще в послании Алвисида, переданном Луцифером?
      Только сейчас Уррий вспомнил о маленьком человечке в ларце. Когда он доставал меч, человечек лежал в углу и спал спокойно. Уррий приподнял крышку и тронул человечка пальцем.
      - Эй, - сказал юноша осторожно. - Вставай.
      Человечек очнулся из своего векового сна, вскочил на ноги и одним движением легко выпрыгнул из ларца. Державший ларец на уровне груди Уррий подумал, что сейчас волшебный человечек, посланец Алвисида, неминуемо разобьется. Уррий зажмурил глаза, чтобы не видеть этого.
      Но услышал, как ахнули Эмрис и Ламорак и открыл глаза. Перед ним стоял рослый красивый человек, примерно в возрасте отца Уррия, чертами безусловно напоминающее отражение Уррия в зеркале. То есть, конечно, это Уррий походил на незнакомца. И Уррий догадывался, кто перед ним. Он сразу понял, что это видение Алвисида.
      Человек внимательным взглядом (словно видел - а, может, действительно видел?) осмотрел помещение и остановился на Уррие. Был одет посланец в блестящий, словно чешуя змеи на солнце, черный костюм, плотно облегающий тело, по костюму вспыхивали холодные синие молнии, похожие на небесные, только значительно меньше, подчеркивая божественное происхождение человека. Пояс тускло мерцал странным светом, на ногах была невообразимая, диковинная обувь. С плеч ниспадал почти до пят полупрозрачный невесомый плащ. Голова посланца была непокрыта, ухоженные волосы доходили до плеч.
      - Здравствуй, мой наследник, носитель силы, - медленно и торжественно проговорил человек-призрак. Голос его, громкий и властный, сейчас звучал торжественно и проникновенно. - С тобой говорит Алвисид устами чудесного послания!
      Уррий заметил боковым зрением, как верховный координатор тяжело встал перед выросшим до нормальных размеров человечком на колени не бухнулся, как давеча перед чудесным шаром рядовые алголиане, - а встал степенно, понимая кто перед ним и осознавая собственную значительность: сперва встал на левое колено, потом на правое и поклонился с крайней степенью уважения.
      - Я слушаю тебя, Алвисид, - сказал Уррий, чтобы что-то сказать и быстро убрал меч сэра Алана на место. Положил ларец на кровать.
      - Я - бог, сын могущественного Алгола, пришедший с ним из другого мира, где дух человеческий взлетел на непредставимые высоты и вывел людское племя в космос. Я и отец мой всемогущий Алгол пришли в этот мир, неся Добро. Но Добру всегда противодействуют. Ты наследник моей силы, и ты доложен спасти меня! - Темные зрачки призрака уставились прямо на Уррия и юноша почувствовал, как что-то новое, чужое зарождается внутри него и поет тихонечко, как дудочка деревенского пастушка: тии-ии-тиии...
      Уррий непроизвольно сделал шаг к посланцу Алвисида, протянул руку, чтобы дотронуться до него и рука прошла внутрь посланца, словно сквозь заколдованных Эмриса или Ламорака совсем недавно. Призрак не обратил на жест юноши ни малейшего внимания - он делал то, что когда-то велел ему его создатель. Он говорил:
      - Ты должен спасти меня! Забудь все мечты, забудь свой дом и возрождай меня к жизни! Я вознагражу тебя. Я подарю тебе бессмертие. Я покажу тебе звезды. Мы будем вместе нести Добро в мир!
      Внутри Уррия сильнее запело "тии-ии-тиии", порождая желание прямо сегодня сесть на коня, немедленно, и отправиться на этот чудесный зов. Но почему-то в памяти всплыли слова Луцифера: "Что есть Добро, а что Зло? Изначально задуманное Добро, может обернуться Злом. Добро и Зло - суть две стороны монеты!". И волшебный зов вдруг поутих, его почти не стало слышно.
      - Спаси меня! Ты держишь в руках мой меч! Ты - мой наследник! Все помыслы твои теперь должны подчиняться зову в тебе - послушайся его, доверься ему, он приведет тебя к славе и бессмертию! - Посланец словно завораживал, заклинал Уррия, как змея завораживает жертву.
      И вдруг в волшебном призраке Алвисида что-то изменилось. Он сидел - сидел прямо в воздухе, на несуществующем стуле. И Уррий заметил, что боком странный гость вошел в угол массивного сундука. Выражение лица Алвисида чуть изменилось и он заговорил другим тоном, нотка усталости просквозила в нем:
      - Это послание должно помочь тебе, мой наследник, в возрождении меня. К сожалению, только словом. Даже боги не всемогущи, мне не дано знать будущее. Но я знаю настоящее, поэтому посылаю тебе, не рожденный еще мой потомок, в год двадцать третий от Великой Потери Памяти свое изображение. Я не знаю, сколько пройдет времени - год, столетие, тысячелетие... Рано или поздно ты родишься. Ты, второй мой наследник. Первому наследнику достался наконечник моего боевого копья... Если ты не захочешь, или не сможешь возродить меня, третьему наследнику достанется кинжал, последняя надежда рыцаря. Но ты постарайся, наследник, ты не пожалеешь. Это послание ответит на твои вопросы... Десять тысяч вопросов я придумал себе за тебя и ответил на них. Скажешь что-либо вроде "проснись" или "вставай" и задавай вопросы, наследник... И можешь послушать мою историю, скажи только: "расскажи про себя"...
      Алвисид замолчал. Лицо его замерло, взгляд словно остекленел. Он ждал вопросов.
      - Откуда ты знаешь, что я тот, кому адресовано послание? спросил Уррий.
      Поза незнакомца как-то мимолетно-резко изменилась: руки были сложены по другому, одна нога оказалась закинутой на другую. Он сказал:
      - Если бы кто-нибудь, не владеющий силой Алвисида, открыл ларь, то умер бы на месте.
      Уррий запоздало подумал, что Луцифер уже говорил ему об этом, а он столь безрассудно открыл ларец в присутствии друзей - вдруг они могли умереть лишь от этого. К счастью, это не так, как выяснилось.
      - Хорошо, - сказал Уррий и сел на кровать. - Расскажи про себя!
      Посланец оказался стоящим. Он начал говорить. Уррий слушал внимательно, не перебивая. Эмрис и Ламорак стояли и смотрели на говорящее проницаемое изображение давно поверженного бога, как на чудо. Верховный координатор не вставая с колен, внимал, стараясь запомнить каждое слово. То, что он оказался в этот момент в комнате Уррия, он воспринял как божье благословение - не иначе, как сам Алвисид незримо направил его сюда. Для того, чтобы он справился с начавшимися испытаниями. Верховный координатор готов к ним - недолго уже осталось великому богу быть в расчлененном состоянии!
      В комнате незаметно появился Триан и встал, тоже внимания чудесному оратору. Когда принесли корыта и горячую воду, чтобы пленники подземелья смыли с себя усталость, он проводил слуг в комнату Эмриса. А эль и хлеб с мясом принес в комнату.
      Посланец Алвисида говорил долго. Он ходил по комнате, садился в невидимое кресло, снова вставал. Присутствующие не понимали больше половины того, что он говорил, а то, что понимали - в то трудно было поверить. Но не верить было нельзя.
      x x x
      Никто не посмел перебивать Бога, говорившего из прошлого двухвековой давности. Он кончил, улыбнулся своему наследнику, обладающему силой Алвисида. И мгновенно из середины комнаты переместился в позу, в которой сидел - так же уйдя спиной в угол сундука.
      Координатор Фоор по прежнему почтительно и одновременно величественно стоял на коленях пред двигающимся и говорящим изображением своего бога и учителя. На лице его было блаженное, близкое к экстазу выражение.
      - Что мне теперь делать? - после долгого молчания спросил Уррий друзей.
      - Спасать меня из небытия, - без раздумий ответил волшебный двойник Алвисида.
      - Я не с тобой разговариваю, - вдруг неожиданно зло огрызнулся Уррий - он перестал воспринимать посланца, как равного себе. Говорящая кукла, подаренная богом ему в подарок. Богом, возрождение которого зависело теперь от него, Уррия. И своим рассказом, Алвисид не добился необходимого эффекта - как ни странно, Уррий больше не желал немедленно сесть на коня. Нет, Уррий не отказывался спасти из беды прославленного предка... Но он дождется отца, посоветуется...
      - Как ты смеешь так разговаривать с Алвисидом?! - гневно прогремел Фоор, вставая с колен. Руки его сжались от ярости в кулаки. В мозгу стучало от благоговейного трепета перед услышанным - Алвисид открылся ему в новой ипостаси. Фоор никогда не видел Учителя таким раскованным, тот всегда был сдержан и скуп на чувства со своими хэккерами. И эта новая грань Алвисида, чисто человеческая грань, как ни странно еще больше укрепила веру Фоора, его преклонение перед Учителем. Состояние алголианина было трудноописуемым, он был в высшей степени блаженства. И грубая реплика Уррия вывела его из себя.
      Уррий посмотрел на верховного координатора. В затылке вдруг заныла слабая тупая боль, как тогда, у Красной часовни. Необъяснимый гнев овладел юношей.
      - Вы будете на меня кричать? - процедил он сквозь зубы. - Вы в моем доме! Вы спасли мне жизнь, да, я благодарен вам. И я доставлю ваш шар куда вы скажете! Но никто и ничто не может заставить меня собирать вашего Алвисида по кусочкам. Дожидайтесь следующего наследника еще сотню лет. - Гнев оставил Уррия так же неожиданно как и обуял. Он вздохнул, ему почему-то стало стыдно за свои слова. Он отвел взгляд от алголианина и сказал ему: - Оставьте нас, пожалуйста, одних, сэр Фоор.
      Лицо координатора Фора приобрело спокойное выражение. Никто не видел, что ногти на левой руке у него мгновенно выросли на полдюйма и со страшной силой он вонзил их себе в икру ноги, пронзив тонкую нарядную ткань. Он должен быть готов к посланным испытаниям! Что с ним случилось, почему речь Алвисида вывела его из обычного невозмутимого равновесия? Хотя ясно почему - он десятилетиями бредил этим голосом, задавал вопросы мертвой голове Алвисида в Ферстстарре, но не получал ответов...