В голове Уррия был полный сумбур. Конечно, осилить все написанное он не мог, но и то что успел прочитать повергло его в смятение (и уныние пред мыслью, что и остальное придется читать. Читать неоднократно и долго осмысливать). Он изначально был настроен против алголиан, но прочитав директорию Алвисида, стал задумываться - а вдруг мир не так прост, как он полагал до сих пор? Прочитав же остальные директории и послания он не знал теперь во что верить и стоит ли верить вообще во что-либо.
      Старый мудрый отец Гудр предупредил Уррия, что книгу придется читать многократно, чтобы выудить из нее крупицы истины, отсеяв наносный ил лжи. Уррий и сам уже понял это. Но больше всего его поразила история жизни Его Преосвященства, рассказанная Уррию. Епископ говорил медленно, словно пробуя на вкус и цвет каждое словно, словно разглядывая с дальнего расстояния свои былые поступки. Он рассказывал долго и честно. Он не наставлял Уррия как жить и поступать с той непрошенной Силой Алвисида, что оказалась в Уррие. Много лет назад отец Гудр стоял перед такой же проблемой и сделал свой выбор. И теперь подробно рассказал обо всех перипетиях и переживаниях, чтобы Уррий сделал собственные выводы и поступал так, как подсказывает ему совесть.
      Но Уррий все равно не знал ни как быть, ни что думать обо всем этом. Полный сумятицы в мыслях и чувствах. Чтобы осмыслить это требуется не четыре часа, не несколько дней, но несколько лет. В крайнем случае - месяцев.
      И поэтому, приближаясь к озеру, Уррий решил не думать об алголианах и своем отношении к ним. Он попытался вспомнить образ Лореллы. Это у него получилось плохо, возможно потому, что он пока еще не имел случая долго любоваться ею - все встречи были мимолетны и сумбурны, за исключением вчерашней ночной. Но кроме удивительного аромата, исходящего от озерной девушки и нежного голоса в памяти не осталось почти ничего. Лишь сладкое воспоминание, что ему было необыкновенно хорошо рядом с ней.
      Отряд выехал на песчаный берег. Воды Гуронгеля равнодушно раскинулись перед всадниками. Тайная надежда Уррия, что Лорелла будет ждать его на берегу не оправдалась.
      "Ну и что теперь делать?" - подумал Уррий, глядя на коричневато-зеленую гладь озера. - Опять плыть на остров, а она снова не выйдет?"
      Сэр Бламур подъехал к Уррию и молча остановился рядом. Остальные всадники почтительно ждали поодаль, готовые увидеть любые чудеса и в любой момент обнажить оружие. За спинами их висели крепкие голубые щиты с серебряными эмблемами графа Маридунского.
      Уррий ждал. Озеро оставалось неподвижным. Со вздохом юноша направил коня к воде, решившись наконец плыть к острову. Свои обещания рыцарь должен выполнять. Волшебный таинственный шар, "частицу малую плоти Алгола" необходимо унести прочь от Гуронгеля.
      Но не успел конь вступить в прозрачные воды озера, как словно огромный пузырь вздыбился неподалеку от берега. Конь Уррия испуганно заржал и попятился назад.
      Водяной пузырь беззвучно лопнул и опешившим всадникам предстало удивительное зрелище: из воды к ним вышел красивый пожилой мужчина в переливающихся на солнце разными цветами длинных одеждах, на боку красовался царский меч в золотых ножнах. На груди на широкой серебряной плоской цепи висел большой золотой знак с изображениями древней эмблемы воды - символ власти над озерами. В руках он держал высокий, прозрачный посох - мириады искр бесновались в стеклянном плену. Голова озерного царя была непокрыта, пышные русые волосы касались золотого воротника, чистый подбородок говорил о твердости и воле озерного владыки, голубые глаза смотрели на Уррия открыто и доброжелательно. Позади озерного царя шла многочисленная свита маленький Кирлак, с морщинистым лицом; сосредоточенный, в строгих одеждах Майдар с волшебным посохом в руке - вся его поза выражала достоинство и торжественность момента; озерные телохранители царя мускулистые воины с плавниками на руках и ногах, c короткими темно-зелеными волосами и каменными лицами.
      В свите царя был кто-то еще, но Уррий уже больше ни на кого не обращал внимания - в ярком солнечном свете он увидел Лореллу, в прекрасном сиреневом платье, подчеркивающем плавные линии стройной фигуры. В золотых волосах девушки маленькими солнышками блестели жемчужины броши. Уррий любовался ею ("Она меня тоже любит! Она вчера сама сказала!" - билась в голове радостная мысль), забыв где находится, зачем он здесь, и что перед ним царь ста озер Тютин.
      По знаку сэра Бламура воины спешились и поклонились озерному владыке. В любой момент они готовы были обнажить оружие и сражаться за господина хоть с кем - с тварями ли озерными, с исчадиями ли ада, с варлаками ли, алголианами, разбойниками - какая разница?
      Царь Тютин величественно ступил на песок. Уродливые сильные существа с огромными горбами на спинах, из которых торчали плавники, вынесли из воды роскошный трон, отделанный отполированными до зеркального блеска раковинами. Владыка озерный сел и вновь посмотрел на Уррия. Лорелла встала чуть позади трона и улыбнулась юноше сколько чувств было вложено в эту бесхитростную улыбку, никакими словами не высказать!
      Уррий заметил взгляд царя, соскочил с коня, почтительно поклонился и встал на одно колено.
      - Всемогущий царь Тютин, повелитель ста озер, приветствует вас в своих владениях! - громко и торжественно провозгласил колдун Майдар.
      - Уррий Сидморт, четвертый сын сэра Отлака, графа Маридунского явился по вашей просьбе и выражает глубокое почтение, - сказал Уррий в ответ.
      - Ты совершил благородный поступок, - сказал царь Тютин, голос его был чист и громок. - Ты спас моих дочерей от бесчестия и смерти. Ты достоин быть рыцарем, подойди ко мне.
      Царь Тютин встал с трона и стукнул посохом о землю. От удара образовалась небольшая трещина, в которую тут же начал осыпаться прокаленный на солнце песок. Из трещины появился робкий фонтанчик чистого родника. Царь Тютин смотрел спокойным взглядом на родник и фонтан все увеличивался в размерах, пока не стал высотой вровень с царем.
      Уррию при виде бьющей из песчаного берега воды и переливающихся в воздухе мелких брызг безумно захотелось напиться. Он сглотнул появившийся в горле комок, необъяснимое волнение охватило его. Лишь пение беспечных птиц доносилось из леса, все присутствующие почтительно замерли, завороженно взирая на рождающееся чудо.
      Царь ста озер нагнулся к самому основанию бьющегося из песка ключа и схватил струю воды могучей ладонью, оторвал ее от земли. Водная лента застыла у него в руках, отвердела и превратилась в меч, отражающий в острейшем лезвии клинка спокойствие озера и жизнерадостное бесшабашие солнца.
      Трещина в песке берега заросла, как будто ее и не было.
      Озерный повелитель подозвал к себе Уррий. Юноша подошел и вновь преклонил колено. Царь Тютин возложил волшебный меч на плечо Уррия.
      - За твой подвиг, Уррий Сидморт, властью, данной мне силами космическими, посвящаю тебя в рыцари, - громко сказал царь озерный. - Будь же добрым рыцарем, о чем молю за тебя Мать-Природу и всех духов земных и небесных. Будь доблестным и достойным! Нарекаю тебя рыцарским именем Радхаур. Этот меч по имени Гурондоль, что на древнем языке означает "Преданный и Оберегающий", прими от меня на память!
      Уррий взял протянутый ему меч, превращенный могуществом озерного владыки из чистой родниковой воды в несокрушимую волшебную сталь. Удобная рукоять меча была сделана из разноцветных, плотно пригнанных друг к другу, полупрозрачных камней, венчал ее крупный бриллиант, блистающий многочисленными гранями. Лезвие Гурондоля было длинным и узким, оно сверкало на солнце, отражая удивленные глаза Уррия, всматривающегося в клинок.
      - Пусть этот меч будет лучшим другом тебе и твоим друзьям и смертельным врагом твоим врагам! - сказал царь Тютин.
      Свершилось! То, о чем Уррий так долго мечтал, наконец стало реальностью - он рыцарь. Сэр Уррий Сидморт - звучит! Впрочем, и сэр Радхаур - звучит! Посвящен! Посвящен раньше Эмриса! И даже раньше Морианса! Вот будет смех, если Морианс вернется с турнира еще не в рыцарском звании. От торжественности и значимости момента, Уррий еле нашел слова благодарности озерному царю.
      Суровый и молчаливый сэр Бан, стоявший несколько впереди отряда, неожиданно захлопал в ладоши, поздравляя Уррия. Воины из замка тут же радостно стали выкрикивать поздравления в адрес нового рыцаря.
      Уррий был вне себя от счастья - ради таких мгновений стоит жить!
      Царь Тютин вновь сел на трон.
      - Лорелла мене говорила, что ты хочешь взять ее в жены, сказал царь чистым и громким голосом. - Я не могу отказать спасителю моих дочерей, сэр Уррий.
      Уррий встретился взглядом с Лореллой. Она счастливо улыбалась ему.
      Уррий даже не думал о женитьбе - он еще слишком юн. Лорелла неверно истолковала его слова.
      Но почему нет? Если он дорос до сражений с опытными бойцами, если он уже, в свои четырнадцать лет, победил злого колдуна какого-то там тайлора, если он уже посвящен в рыцари, то почему ему рано познать таинство брака? Лорелла... Она достойна быть его женой красивая, стройная, чистая, знатная... Он полюбил ее с первого взгляда - почему он не должен верить одному из самых сильных чувств? И Уррий понял - он хочет, чтобы Лорелла стала его женой. Он хочет иметь детей от нее - позже... Он обязательно честными подвигами завоюет себе земли, выстроит или завоюет замок и начнет новый род, ветвь знатного древнего рода Сидмортов. И Лорелла будет прекрасно смотреться в роли хозяйки замка. Наверное, это и есть его счастье. А алголиане, Сила Алвисида? - Уррий отогнал от себя эти мысли, как несвоевременные.
      - Я счастлив, что вы согласны отдать за меня свою дочь, великий царь Тютин, - с поклоном сказал Уррий.
      - Вот и хорошо, к свадьбе все готово. Приданое Лореллы достойно дочери царя Ста Озер...
      - Но я не могу совершить брачный обряд без благословения отца, - осмелился возразить Уррий. - А его сейчас в замке нет.
      - Это для нас совсем необязательно, - сказал царь Тютин. - Но если ты хочешь обвенчаться с Лореллой по вашему обычаю, мы возражать не станем. Я знаю графа Маридунского - это мудрый и благородный человек. Подождем его возвращения.
      - Благодарю вас. Вы просили забрать с вашего острова то, что я принес по неведению...
      - Да. - Царь Тютин вновь встал с трона, повернулся в сторону озера. Свита мгновенно расступилась. Царь стукнул чудодейственным посохом о берег и сказал зычно: - Дорогу благородному рыцарю сэру Радхауру!
      Озерная вода словно закипела. Под многочисленными взглядами присутствующих Уррий подошел к самой воде и увидел, что огромные рыбины - судаки и щуки, каждая длиной не менее трех футов, всплыли к самой поверхности, плотно прижались боками друг другу, спинами образуя Уррию дорогу.
      Уррий оглянулся в сторону сэра Бламура. Нет, он и не думал выказать страх, он не сомневался в том, что должен сделать. Просто непроизвольно оглянулся на сурового сенешаля. Сэр Бламур понял его взгляд, подошел и Уррий отдал ему "Неустрашимого". Юный рыцарь вложил в ножны Гурондоль, с которым ему очень не хотелось расставаться. И не расстанется никогда!
      Уррий бесстрашно ступил на живой мост.
      Он шел по глади озера, словно по суше. Многоопытные дружинники сэра Отлака крестились, глядя на такое чудо. С того места, где они стояли, не видно было живого моста, простершегося у Уррия под ногами. Да если бы и видно было - от этого чудо не становилось меньше!
      На острове, у самой воды, валялись куртка, сапоги, а, главное, порванные ножны с трофейным клинком убитого Уррием алголианина. Теперь у Уррия меч куда как лучше - Гурондоль, но ни один уважающий себя воин не бросит оружие просто так. Уррий уважал себя. Он подобрал также куртку и сапоги - обношенные и такие удобные.
      Чудесный шар был на месте. Уррий протянул руку в узкий лаз, едва дотянулся кончиками пальцев. Шар словно почувствовал хозяина - сам покатился по узкому лазу к Уррию. Шар был все такой же - твердый, легкий, чуть прохладный, неизъяснимое чувство душевной теплоты и энергии вливалось в Уррия от прикосновения к нему. Но выйдя на свет, юноша заметил, что теперь священный предмет алголиан не светится, он вновь, как и прежде, стал светло-бурым, лишь едва заметные золотистые вкрапления поблескивали на солнечном свету.
      Держа шар на вытянутых руках, Уррий начал огибать скалу, чтобы вернуться на берег. И вдруг подумал, что у него, наверное, необычайно нелепый вид - с курткой и сапогами под мышкой, с двумя ножнами на обоих боках. Вынести волшебный шар из озера он должен величественно и торжественно... Но не бросать же хорошие вещи!
      Поколебавшись мгновение, он отпустил шар, чтобы перепоясаться и заткнуть за ремень куртку и сапоги. И вообще привести себя в подобающий вид. Шар остался висеть в воздухе - там, где его отпустили руки юноши.
      По чуть поддающемуся под ногами, но надежному живому мосту из озерных рыб, Уррий медленно и торжественно вернулся на берег. Царя Тютина и его свиты уже не было, лишь сэр Бламур с воинами, Лорелла и Майдар ждали его на берегу.
      - Спасибо тебе, Уррий, - улыбнулась ему Лорелла.
      В ее зеленых глазах Уррий прочитал гораздо больше, чем она сказала словами. Майдар тактично отвернулся и медленно прошел к спокойной воде Гуронгеля.
      - Приходи сегодня ко мне, в замок, - попросил тихонько, чтобы никто не слышал, Уррий. - Я буду ждать. Придешь?
      Она несколько секунд молча смотрела в его глаза, потом едва слышно прошептала "Приду!" и побежала к воде.
      "Я люблю тебя!" - беззвучно прошептал Уррий, глядя ей вслед длинное платье совсем не мешало бежать стройной и ловкой девушке. Платье не скрадывало, а наоборот, подчеркивало ее замечательную фигуру.
      Уррий подошел к коню и вскочил в седло (шар на мгновение вновь повис неподвижно в воздухе). Воины радостно поздравляли его с посвящением в рыцари и высказывали плосковатые, но отнюдь не злобные шутки по поводу озерных обитателей.
      Сэр Бламур приблизился на своем вороном коне к Уррию и протянул ему "Неустрашимого". Меч уже был заботливо обернут какой-то тряпкой. Уррий взял его и пристроил за спиной, заткнув за ремни двух перевязей.
      - В замок? - спросил сенешаль.
      Уррий кивнул.
      - Я горжусь тобой, сэр Уррий, - сказал строгий сэр Бламур и направил коня на лесную тропу.
      Они ехали молча. Уррию было не очень удобно управлять конем одной рукой - второй рукой он держал чудесный шар. "Интересно, размышлял юный рыцарь, - этот шар на вид такой прочный... И Гурондоль - волшебный меч... Если Гурондолем ударить по шару расколется или нет?" И тут же прогнал идиотские мысли прочь никогда он не сможет поднять оружие на чудесный шар, одно прикосновение к которому дарит необъяснимую радость. Нет, не такую радость, как, например, прикосновение к Лорелле. Нет, совсем по-другому. Шар словно вселяет в него уверенность, наполняет энергией и силой... Но уже не так интенсивно, как в первый раз - видно, шар пробуждается к активности действительно раз в шестнадцать лет и сейчас должен спать... А то, что Уррий чувствует энергию - это потому, что шар признает в нем "силу Алвисида".
      На перекрестке, у дороги ведущей к мельнице, стоял в молчаливом ожидании отряд вооруженных всадников. Уррий сразу узнал их по зеленым одеждам. На плаще каждого из всадников красовалась золотая змея Алвисида.
      Дружинники графа Маридунского схватились за рукояти мечей, готовясь к бою. Уррий предостерегающе поднял вверх свободную руку и подъехал к алголианам.
      Впереди отряда, на прекрасном коне, стоящим, наверное, целое состояние, сидел верховный координатор Фоор. Когда Уррий подъехал к нему, он мягко улыбнулся и сказал.
      - Поздравляю тебя, сэр Радхаур! - он сделал особое ударение на слове "сэр".
      - Спасибо, - сказал Уррий и обеими руками протянул к алголианину "частицу малую плоти Алгола".
      Уррий не желал расставаться с чудесным шаром, но осознавал, что не имеет права владеть им, несмотря ни на что. Даже на то, что сам шар признал в нем хозяина. Уррий долго говорил с епископом Гудром, который думал об этом на протяжении почти всей жизни, и они пришли к мнению, что волшебный шар принадлежит алголианам. Они от своего не отступятся.
      - Это ваше - берите, - сказал Уррий, глядя в холодные пронзительные глаза старого алголианина.
      Уррий знал, что перу Фоора принадлежит шестнадцатая субдиректория (правда, юноша ее еще не успел прочитать), что Фоор был учеником Алвисида, прославленного предка Уррия. Молодой рыцарь подозревал, что Фоор обладает поистине сверхчеловеческим могуществом.
      Уррий убрал руки от шара и заставил коня сделать несколько шагов назад.
      Шар неподвижно завис в воздухе в нескольких ярдах от координатора. Спутники Фоора мгновенно спешились и почтительно упали на колени перед святой реликвией. Координатор величаво начертал в воздухе спираль и запел песнь, прославляющую Алгола и сына его Алвисида - специальный файл, непронумерованный, предназначенный для особых случаев.
      Алголиане подпевали своему предводителю. Сэр Бламур и остальные воины терпеливо ждали, когда иноверцы закончат песнопение. Воины знали о том, что алголиане пришли на помощь Уррию на берегу Гуронгеля, знали и о почтительном отношении иноверцев к их павшим товарищам - алголианский караул у тел погибших дождался похоронный отряд из замка. Но рук с мечей дружинники не снимали, готовые ко всему.
      Уррий полагал, что закончив петь, алголиане заберут реликвию, и он их долгое время больше не увидит. Если вообще еще когда-нибудь увидит.
      Но координатор Фоор открыл глаза, вновь пристально посмотрел на молодого рыцаря и сказал ему:
      - Мы не можем взять "частицу малую плоти Алгола". Только ты, сэр Уррий, сможешь доставить его в наш главный храм - каталог Ферстстарр в Ирландии.
      Верховный координатор прекрасно понимал, сколько счастья доставляет юноше слово "сэр" перед его именем, и еще не привык с своему новому имени, только что приобретенному.
      - Но почему? - удивился Уррий.
      Координатор сделал знак одному из спутников. Человек, с таким же мечом на боку, как "Неустрашимый", подошел к шару. Он прочертил в воздухе священную спираль и коснулся руками священного предмета - по лицу алголианина было видно, как он взволнован, он весь побледнел и от напряжения едва заметно закусил нижнюю губу.
      Несмотря на все старания алголианина, стронуть шар в сторону хоть на дюйм он не смог. Для убедительности он даже повис на несколько мгновений на шаре, но "частица малая" выдержала его вес.
      - Теперь ты понимаешь, сэр Уррий? Увы, шар не подвластен простым смертным. Ты согласишься доставить его в Ирландию? Разумеется, твою неприкосновенность мы гарантируем.
      - Я не знаю, - сказал Уррий и, чтобы оттянуть решение этого вопроса, он добавил твердо: - Я должен посоветоваться с отцом. Его сейчас нет в замке. Вам придется подождать!
      - Мы подождем, - согласился верховный координатор Фоор. Он готов ждать. Он выдержит выпавшее на его долю испытание, он исполнит священную миссию. Великий Алвисид вновь будет ступать по грешной земле и творить свой справедливый суд.
      Верховный координатор кивнул Уррию на прощанье и повернул коня к лесу. Отряд алголиан через несколько мгновений скрылся за поворотом дороги.
      Уррий вздохнул и продолжил путь к замку. Ночью к нему должна придти Лорелла. Скорее бы кончился этот день, замечательный день, один из лучших в его жизни! Скорее бы наступила ночь!
      * ЧАСТЬ ВТОРАЯ. КЛЯТВА У ОЗЕРА ТРЕХ ДЕВ *
      "Ах, я с таблицы памяти моей
      Все суетные записи сотру,
      Все книжные слова, все отпечатки,
      Что молодость и опыт сберегли;
      И в книге мозга моего пребудет
      Лишь твой завет, не смешанный ни с чем,
      Что низменнее; да, клянуся небом!"
      Уильям Шекспир "Гамлет"
      Глава десятая. ТАЙНЫЙ ВИЗИТ
      "О, я не тот, увы! над кем бессильны годы,
      Чье горло медное хранит могучий вой
      И, рассекая им безмолвие природы,
      Тревожит сон бойцов, как старый часовой."
      Шарль Бодлер
      Камелот - прекраснейшая из столиц мира! Так был убежден благородный сэр Отлак, граф Маридунский, и ничто не могло поколебать его мнения, сколько бы ни доказывал барон Ансеис, что красивее Парижа в мире нет ни одного города.
      Строгие суровые здания, величественные порталы и колонны, пышные дворцы и торжественные соборы, множество таверн, гостиниц, ремесленных мастерских и лавок, где всегда можно заказать и купить все необходимое рыцарю. Широкие улицы (по сравнению с тем же Лондоном, где узкие переулки вечно залиты зловонными отбросами и где, бывает, двум благородным рыцарям просто не разъехаться) вымощены булыжником, здания свежеокрашены и радуют взгляд. Впрочем, в районы, где ютится городская беднота, граф Маридунский никогда не заезжал, посему другого Камелота, кроме строгого и красивого не знал и искренне полагал, что другого и не существует вовсе. Сэр Отлак любил этот город, где каждый камень дышал славной историей королевства логров. Почти с каждым дворцом, почти с каждой гостиницей у него были связаны романтические, приятные, иногда досадные и забавные, вызывающие либо неприятный укол, либо добродушную усмешку, воспоминания.
      Едва многочисленный отряд из трех знатных рыцарей и их свиты приблизился к открытым воротам Камелота, стоящий на балконе над воротами герольд поднес к губам трубу с флагом верховного короля и троекратно приветствовал прибывших гостей столицы.
      - В лето двести двенадцатого года со времен Великой Потери Памяти на ристалище у загородного королевского замка в Роквуде состоится блистательный ежегодный турнир верховного короля Британии, - торжественно провозгласил герольд, увидев, что приезжие обратили на него взгляды. - Шесть лучших рыцарей королевства: сэр Ковердэйл, граф Веруламский и сэр Гловер, граф Камулодунский, а также сэр Хьюс Ганский и сэр Ричард Блэкмор и с ними сэр Гиллан Странгорский и сэр Ральф Хэйзвулд вызывают на поединки всех желающих сразиться с ними рыцарей. Турнир начнется завтра в полдень и все благородные рыцари, желающие сразиться с зачинщиками турнира, должны представить главному герольду турнира свои щиты и доспехи сегодня до тушения огней. Так же в первый день турнира состоятся смертный бой сэра Ричарда Насьена и принца Селиванта Сегонтиумского. После рыцарских поединков будут состязаться в своем искусстве маги и чародеи со всей Британии, а также прибывшие из-за четырех морей. Завершит день пир в королевском дворце. Во второй день все желающие благородные рыцари разделятся на две группы и сразятся в общем турнирном сражении. Также во второй день состоятся смертные бои сэра Реджинальда, барона Хенслей с сэром Брианом Осборном и сэра Джона Холдера с сэром Вальтером Гилмором герцогом Вотвудским. Завершит день пир в королевском дворце. В третий день состоится сражение плененного отважными воинами верховного короля Пендрагона драконом, пойманным близ Гастинга и всеми желающими с ним сразиться доблестными рыцарями. Так же в этот день покажут свое искусство стрелки из лука. Завершит день пир в королевском дворце. Да здравствует верховный король Британии Эдвин Пендрагон! Да здравствуют благородные рыцари, прибывшие на славный турнир! Да здравствует щедрость благородных рыцарей!
      Последние слова были традиционны - герольды, как младших рангов, так и высших, жили не за счет королевской казны, а на подношения рыцарей, прибывающих на турниры или желающих утвердить свой герб. Так как все рыцари неоднократно встречались с герольдами (те, в случае признания герба несоответствующим довольно строгим правилам могли не допустить рыцаря к турниру и тогда забирали себе его коня и вооружение) и поскольку именно герольды вели летописи о славных подвигах на турнирах, то рыцари, как правило, не скупились.
      Сэр Отлак, король Пенландрис и барон Ансеис щедро развязали кошельки и вручили подручному герольда, стоявшему у ворот немалые суммы денег.
      - Подойдите сюда, милейший, - позвал король Пенландрис герольда.
      Тот спустился с балкона и почтительно приветствовал знатных рыцарей. Был герольд уже не молод, много повидал, но не до многого дослужился. Однако как вести себя со знатными господами знал.
      - Скажите, милейший, почему смертный бой сэра Насьена и моего сына состоится в первый день? Обычно такие поединки проводятся в последний день турнира. Нам так и было сообщено. Да и остальные смертные бои проводятся во второй день, как вы сказали...
      - Изменение внесено сегодня по велению верховного короля, - с поклоном сказал герольд. - Скончался отец сэра Ричарда Насьена и сэр Ричард спешит на похороны отца. В случае же поражения, он хочет быть похороненным вместе с отцом.
      - Его желание исполнится, - мрачно сказал Пенландрис и тронул поводья коня. - Но, черт возьми, мы не рассчитывали на первый день! - Он явно был раздосадован.
      На принца Селиванта же эта новость не произвела ровно никакого впечатления - он по-прежнему, как и весь путь в столицу, был погружен в глубокие размышления. Окружающее не интересовало его.
      Сэр Отлак искренне радовался, что Селивант обдумывает свой жизненный путь и в преддверии свадьбы решил изменить образ жизни. Граф в целом неплохо относился к принцу Сегонтиумскому и одобрял его раздумья о прожитых днях и воздержанность в отношении крепких напитков на пути в столицу. "Пошли ему, Господь справедливый, удачу в завтрашнем бою!" - мысленно обратился граф к голубым небесам.
      В трактире в Аше рыцари засиделись за столом - барон рассказывал о тонкостях разведения и обучения французских и восточных борзых и способах их использования на охоте. Король и граф слушали должным образом внимательно, ничего нового извлечь из его рассказа, кроме нескольких ранее неизвестных им пустяков, не смогли и в свою очередь поделились собственным богатым опытом. Подавались отличные вина, которые француз и граф решили испробовать все (король, как истинный бритт отдавал предпочтение доброму элю), сэр Катифен был в ударе и баллады одна чудеснее другой вызывали слезы у слушателей или громоподобные раскаты хохота. Как следствие - встали лишь к полудню и долго не могли придти в себя. К вечеру не успели в Холдэн, где их ждал заказанный ужин и пришлось проситься на ночлег в ближайший замок. В замке царило запустение, жила там престарелая и одинокая вдова давно погибшего рыцаря, замок был столь ветхий, что завоевывать его не находилось желающих, а на земли претендовало местное аббатство, потихоньку отбирая надел за наделом, и в замке было пусто, как после нашествия саранчи. Рыцари легли спать натощак. И сегодня, проскочив Холдэн не останавливаясь, они надеялись знатно пообедать в доме графа Маридунского. И французский барон и король Пенландрис любезно приняли его приглашение. Француз даже решил погостить во время турнира в доме графа (Пенландрис же всегда останавливался в столице в гостинице "Зеленая звезда" и звал обаятельного барона с собой).
      У графа Маридунского в Камелоте был дом, почти дворец. У графа вполне хватало средств содержать доставшийся от благородных предков особняк. Жил он в нем мало, лишь когда приезжал по делам - граф предпочитал тихий надежный родовой замок блеску и суете столицы, хотя и любил Камелот всей душой.
      Оруженосцы отправились к герольдам заносить в списки участников завтрашних поединков своих господ. Сэр Педивер решил вызвать самого сэра Гловера, старого друга и соперника графа Маридунского. Барон Ансеис тоже пожелал участвовать в турнире, ему было все равно с кем сражаться, он был уверен в своих силах. Граф Маридунский и король Пенландрис, уже лет пять не принимали участия в боевых потехах, довольствуясь ролью почетных и заслуженных зрителей - пусть молодые показывают свое умение.
      Слуги провели высоких гостей в комнаты, где можно снять с себя дорожные запыленные одежды и ополоснуть руки и лицо перед приемом пищи. Стол для скромного обеда после трудной дороги был предусмотрительно накрыт, он ломился от всевозможных яств - свинина, говядина, оленина в печеном, тушеном, вареном виде; дичь местная и даже заморская, в пирогах и на тонких деревянных вертелах; рыба озерная и морская, жареная и заливная, под всевозможными маринадами и соусами, фрукты местные и диковинные; напитки на все вкусы - от превосходного эля и прекрасных вин до фруктовой воды... Разве опишешь все деликатесы, приготовленные умелыми поварами, если хозяин посещает столичный дом не чаще раза в год и имеет достаточно денег, чтобы не отказывать себе ни в чем?
      Граф прошел в свои покои и с облегчением скинул длинный, до пят, дорожный плащ, подбитый лисьим мехом. Его ожидал человек, проведенный слугами через черный ход. Граф выслушал посланца и кивнул, отпуская. В задумчивости подошел к окну, разглядывая привычный вид - за время отсутствия ничего не изменилось.
      Все в такой же задумчивости граф спустился к столу. Король Пенландрис, барон Ансеис, графские сыновья и воины находились рядом с двумя обеденными столами. Короткий стол, находящийся на небольшом возвышении, застеленном богатым ковром, предназначался для хозяина и почетных гостей, длинный, поставленный к хозяйскому торцом, так что два стола образовывали букву "Т", - для воинов и оруженосцев.
      На высокие кресла из резного дуба за главным столом уселись хозяин дома, король Пенландрис и барон Ансеис, а также сыновья графа сэр Педивер и Морианс и принц Селивант. Остальные воины расселись за длинным столом. Слуги разлили вино по большим серебряным кубкам (по знаку Пенландриса слуга налил в его кубок пенистого густого эля).
      Сэр Отлак встал:
      - Почил в бозе благородный сэр Насьен, мой добрый сосед и отец жены моего старшего сына, сэра Педивера. Добрая память сэру Насьену и дай нам Господь долгих лет жизни.
      Храбрые воины почтили память умершего рыцаря и, достав ножи и кинжалы, принялись разделываться с поданными блюдами - с дороги всегда хочется есть, особенно когда все предлагаемые кушанья выглядят столь соблазнительно и отнюдь не разочаровывают, когда пробуешь их.
      Граф вновь поднял кубок и все замолчали.
      - Выпьем за успех завтра на ристалище доблестного сэра Педивера и благородного барона Ансеиса, бросивших вызов зачинщикам турнира.
      Собравшиеся заорали "ура" в честь упомянутых рыцарей и с удовольствием выпили.
      Вновь наполнили кубки, встал сэр Ансеис:
      - Выпьем за прекрасную Британию и храбрых рыцарей, населяющих ее! - сказал француз и залпом осушил кубок.