"Лорелла" - и сердце сладко замирает.
      Солнце позолотило верхушки деревьев волшебным багряным цветом; надвигался вечер. Уррий уже не верил, что когда-либо доберется до стен родного замка. За каждым деревом в лесу мерещились разбойники и обнаженные до пояса, изрисованные синими и желтыми полосками иноверцы с острыми и прочными клинками в руках.
      Уррий посмотрел на меч в руке - он не бросил его не смотря ни на что. Это делало ему честь. С озера потянуло прохладой, Уррий поежился. Нельзя же так вечно стоять на берегу, шепча беспрерывно "Лорелла, Лорелла, Лорелла..." - на зов никто не откликался.
      Уррий вздохнул и направился к лесу. Наступил босой ногой на острый камешек и от боли сел на землю. До замка было около часа езды на хорошей лошади. Идти пешком ночью, через лес, да еще в таком состоянии... От отчаянья хотелось завыть.
      Тем не менее он встал и пошел, опираясь на меч, будто на трость. Войдя в лес, он вдруг хлопнул себя по лбу и рассмеялся. За глупость самому себе захотелось дать здоровенную затрещину: совсем недалеко по берегу, не более чем в миле отсюда, находится рыбачий поселок. В самом крайнем случае там можно подкрепиться и переночевать.
      И наконец, он в замке. Уже сгустились сумерки, Эмрис и Ламорак, наверное заждались его. Сейчас он их поразит своим рассказом - на ногах не устоят от зависти!
      Но из дверей показались не его друзья, а сенешаль замка сэр Бламур. Был он в летах, но сохранял силу в жилистых, поросших седой шерстью, руках. Уррий не любил сэра Бламура и немного побаивался сенешаль всегда был суров и малоразговорчив. Хмурый взгляд из-под кустистых сросшихся бровей вызывал в Уррие чувство, будто он в чем-то виноват и Уррий в такие моменты лихорадочно вспоминал: нет ли за ним каких грехов перед управителем замка.
      - Уррий!? Почему ты в таком виде? Где твой конь? И где Эмрис? Ты ранен? Ну-ка, пройдем внутрь.
      Он посторонился, пропуская юношу. Уррий понуро прошмыгнул мимо, ожидая неприятного допроса. Давешняя тупая боль слабым отголоском напомнила о бурных событиях дня. Но как ни странно разбитым он себя не чувствовал. Утомленным - да, как после обычного дня, наполненного скачками на резвом коне и тренировками на мечах. А вот душевные силы были на исходе. Уррий хотел спать. Но и похвастать подвигами, которые почему-то в присутствии сэра Бламура казались менее значительными и блестящими, тоже хотелось неимоверно. Где Эмрис и Ламорак, черт побери, почему они не встречают его? Неужели спят?
      Длинный стол был заставлен пустыми кувшинами и блюдами с объедками после трапезы, которая в отсутствие хозяина закончилась рано. Лишь двое воинов о чем-то спорили, держа в руках кружки с элем в дальнем конце стола. Огонь в очаге почти потух, слуги сновали туда-сюда, убирая грязную посуду.
      Под босыми ногами хрустел подзавявший камыш. Острым стеблем кольнуло в след, Уррий поморщился. Сэр Бламур в свете очага поднял на Уррие рубаху, молча осмотрел раны, кинул быстрый взгляд на необычный меч в руке юноши и что-то кому-то сказал. Уррий сам не понял, как оказался сидящим за столом. Меч Уррий положил рядом с собой на почерневшую от времени поверхность стола. Перед ним мгновенно возникло блюдо с холодной телятиной и глиняная кружка с элем именно, то в чем сейчас особенно нуждался Уррий. В рыбацкой хижине он едва заморил червяка, резкий запах рыбы в телеге напрочь отбил аппетит, но теперь, в преддверии неприятного объяснения, голод набросился на него с новой силой.
      Слуга молча поставил на стол медный светильник, в масле плавал ярко горящий фитилек. Какая-то пожилая служанка, Уррий даже не знал ее, подставила таз с горячей водой и юноша с удовольствием погрузил в него натруженные ноги. Сэр Бламур сидел напротив юноши, терпеливо ожидая пока Уррий насытится, и отбивал по дубовому столу двумя пальцами ритмичную мелодию. Рядом с ним появился сэр Бан, и Уррий радостно улыбнулся ему, не прекращая жевать. Сэр Бан сделал жест мол, ешь, ешь - и сел рядом с сенешалем.
      Наконец Уррий отодвинул от себя блюдо и откинулся на жесткую спинку кресла.
      Сэр Бламур перестал барабанить по столу.
      - Рассказывай, что произошло, - сказал он.
      Если бы рядом не сидел сэр Бан, которого юноша любил и уважал, Уррий не стал бы ничего рассказывать сэру Бламуру. Он помнил об исходившем от чудесного шара немом предупреждении, что лучше ничего не говорить о случившемся первому встречному. Но сэр Бламур, как бы Уррий к нему не относился, не первый встречный - он отвечает за безопасность замка, особенно сейчас, в отсутствие сэра Отлака, когда он оставлен за старшего. И обязан знать откуда у сына хозяина резаные раны на груди и боку.
      Уррий вздохнул и начал рассказывать.
      Мужчины не перебивали его, лишь сэр Бан одобрительно сказал: "Молодец", когда Уррий описал смерть первого иноверца. Двое воинов, что сидели вдали, как-то незаметно оказались рядом с сэром Баном, поодаль с разинутыми ртами стояли слуги, благо их не гнали. Рассказывая, Уррий подумал, что все-таки не внял позывам шара завтра пойдут слухи по всей округе. И еще его удивляло отсутствие Эмриса и Ламорака, но спрашивать сэра Бламура во время рассказа было неуместно. Слова так и лились из Уррия, он ничего не утаивал и почти ничего не приукрашивал (ну так, самую малость, - сэра Бана в таких вещах не проведешь). Но о том, что вызвал морок Триана, который собрал удивительные изогнутые клинки и отнес в Безымянное озеро, он на всякий случай умолчал. Не соврал, нет, просто забыл сказать об этом.
      - ...когда поплыл обратно, силы покинули меня, и я захлебнулся. Очнулся уже на берегу, как добрался - сам не помню, - рассказывал Уррий, а перед глазами вновь встали зеленые глаза и золотистые волосы, тихонько зазвенело в голове "Лорел-ла!". - А потом я пошел в рыбацкий поселок и на телеге добрался домой. Все. - Уррий с облегчением посмотрел на сэра Бламура.
      Сенешаль поскреб в серебристой бороде и протянул руку к мечу Уррия. Тот мгновенно схватил меч за рукоятку и вскочил.
      - Это мой! - воскликнул он. - Я добыл его в честном бою, он мой по праву!
      По виду юноши можно было догадаться, что он зарубит сейчас любого, кто посягнет на его добычу. Даже родной отец и полновластный господин его не вправе отнять у него законный трофей!
      Сэр Бламур рассмеялся.
      - Конечно, твой, - добродушно сказал он. - Я просто хочу посмотреть.
      Сэр Бан тоже протянул руку к мечу. Злость, вызванная давней неприязнью к сэру Бламуру прошла так же внезапно, как и нахлынула, и Уррий спокойно протянул меч. Сел на место и многозначительно стукнул пустой кружкой по столу. Один из слуг тут же помчался за элем.
      - Булат, - сказал сенешаль, рассматривая меч Уррия в ярком свете фитиля. - Откуда-то из Азии... Древнеарабские письмена, мне приходилось видеть такие. Но хорош, да-а. Меч, достойный короля...
      - Я назвал его "Несокрушимый", - сказал Уррий.
      - А где клинок, что ты забрал у первого иноверца?
      Уррий наморщил лоб. Вот ведь, дьявол, забыл о нем, ну надо же!
      - Не помню, - виновато сказал Уррий. - Наверно сбросил с ножнами и курткой, когда удирал от стеклянного дракона. - Он поднял на сенешаля глаза. - Мне было бы не доплыть с ним до берега, я и так чудом остался в живых!
      "Лорел-ла!" - прожурчало в голове напоминание о чуде.
      Бламур передал меч Бану и вновь повернулся к Уррию.
      - Хорошо. Ты уверен, что все алголиане погибли и никого не осталось? Может, нам следует ожидать появления отрядов хозяев этого меча и твоего - а, вернее, их - чудесного шара?
      - Не знаю, - честно сказал Уррий. - Все мои желания в тот момент исполнялись, а я хотел, чтобы подземный храм был разрушен до основания. Я сам видел, как рухнула внутрь крыша, как погибли воины снаружи. Но у меня не было времени проверить все ли погибли.
      - Начальника караула ко мне, - распорядился сенешаль. Хорошо, а где Эмрис, Ламорак и Триан?
      - Разве они не в замке? - вырвалось у Уррия. По тому, что они до сих пор не появились, он смутно догадывался, что их нет, но так как не мог понять причину их отсутствия в замке, то полагал, что они все же здесь и уже спят - встали-то очень рано.
      Сэр Бан подошел к Уррию, положил его меч на стол и жестом попросил встать. Он так же, как недавно сенешаль, до подбородка задрал рубаху на Уррие, осмотрел раны, провел по ним пальцем и ушел из обеденного зала.
      - Приехал лишь Филиг, слуга Ламорака. Он сказал, что к нему подскакал Триан и знаками попросил провизии. Филиг дал. Может, они говорили тебе куда собираются?
      Так... Уррий мгновенно сообразил где его друзья и рассердился. Но тут же взял себя в руки, чтобы сенешаль ничего не заметил. Конечно же они не утерпели и отправились без него к озеру Трех Дев! Встретили кого-нибудь по пути, кто знал подробную дорогу до легендарного Экскалибурна и не утерпели. А Триан, как и подобает слуге, перечить не стал. Ну как же они так - без него? Ведь договаривались же ехать завтра утром! Но говорить об этом сенешалю точно нельзя. Хватит того, что Уррий рассказал про Красную часовню.
      - Да, говорили. - Уррий сделал вид, что вспомнил. - Ламорак сокрушался, что запамятовал дома запасной меч и он еще хотел показать нам новых щенков. Наверное, они отправились в замок короля Пенландриса.
      - А почему тогда Филиг их не встретил?
      - Откуда я знаю? - огрызнулся Уррий, но тут же снова успокоился. - Может он заснул в пути... А, вспомнил, там же тропа ответвляется, по ней большой кусок срезаешь, если ехать к Сегонтиуму. Вы должны знать!
      Сэр Бламур кивнул и, сжав серебряную бороду в огромном кулаке, задумался. Казалось, он удовлетворен объяснением Уррия. Подошел вызванный начальник караула и сенешаль встал из-за стола.
      Вернулся сэр Бан. В руках он держал склянку с какой-то мазью, за ним шел слуга с тазом холодной воды.
      - Снимай рубаху, - приказал сэр Бан.
      Уррий покорно подчинился. Четверо слуг втащили в зал огромное круглое корыто с горячей водой. Юноша удовлетворенно отметил, что сэр Бан подумал и об этом, и Уррий наконец лишится пропитавшего его отвратительного рыбного запаха.
      - Выпей, - сэр Бан протянул юноше глиняную флягу. - Очень полезно при ранениях.
      Уррий глотнул и закашлялся, чрезвычайно горькая жидкость, отдающая травами, обожгла ему рот. Но по груди разлилась успокаивающая приятная теплота.
      Уррий залез в корыто и с наслаждением поливал себя горячей водой. Сэр Бан помогал ему мыться и холодной водой аккуратно промыл раны. Затем старый воин зачерпнул из склянки пахучей желтой мази и густо наложил на рану на боку. Уррий непроизвольно дернулся - сразу сильно защипало.
      - Потерпи, потерпи, - ласково проговорил сэр Бан, нанося новую порцию мази. - Это оверсановый бальзам, через несколько дней от ран останется лишь воспоминание.
      Слуга принес Уррию одежду, и после того, как Бан перевязал раны, Уррий надел тонкую рубашку.
      - Я горжусь тобой, - тихо проговорил Бан и для Уррия это прозвучало, как рев триумфальных труб. - Иди отдыхай, завтра съездим туда, посмотрим...
      - Бан, я не рассказал, - откровенность вдруг нахлынула на юношу, - но клинки иноверцев я спрятал в озере. И внизу, наверное, таких еще много... Только там, должно быть, все завалено...
      - Ладно, ладно, - сказал учитель и шлепнул Уррия по голым ягодицам. - Иди спать.
      Уррий натянул штаны и и сапоги - хоть и не далеко до его покоев, но не хотелось пачкать ноги о грязный камыш, который пора менять. Один из слуг взял факел и приготовился сопровождать. Но Уррий забрал факел и сказал, что сам прекрасно дойдет - ему не терпелось остаться одному.
      x x x
      Уррия терзала досада на Эмриса и Ламорака, что они без него отправились испытывать судьбу у озера Трех Дев - он им этого никогда не простит! Какие ж они рыцари, если не держат уговора?
      Поднимаясь по лестнице, он четко представил себе как Эмрис становится на колени и достает легендарный Экскалибурн, меч короля Артура! И он, Уррий, не увидит этого исторического момента. Странно, но Уррий не сомневался, что если это не бабушкины сказки про меч в волшебном озере, то уж коль кому и суждено вынуть его из векового водного пленения, так именно Эмрису. Уррий не знал какой берег у озера Трех Дев, перед глазами встал песчаный берег Гуронгеля.
      И тут же звонкий голосок пропел: "Лорел-ла!". Воспоминание о чудесном видении на берегу не давало ему покоя. Была ли прекрасная девушка на самом деле, или это лишь плод воспаленного воображения? Вопрос, на который нет ответа...
      Уррий вошел в длинный темный коридор, расположенный над гигантской обеденной залой. Навстречу послышались чьи-то легкие шаги - какая-то усердная служанка еще не добралась до постели.
      В свете факела он разглядел Сарлузу. Она склонила голову перед графским сыном, в руках ее была небольшая корзина, в которой что-то белело. Уррий равнодушно скользнул по ней взглядом и направился дальше.
      Через несколько шагов он вспомнил о своих утренних страданиях. Золотые волосы, прикрывающие небольшую грудь, и зеленые глаза дивного озерного видения вытеснили в мыслях Уррия образ совсем недавно такой желанной пышнотелой служанки. Но ведь Уррий решил, что сегодня Сарлуза будет принадлежать ему... Рыцарь решений не меняет!
      Он обернулся и сказал в спину медленно удаляющей служанки:
      - Погоди!
      Она тут же остановилась и повернулась на зов.
      - Оставь корзину, посвети мне! - приказал Уррий и протянул ей факел.
      Она пошла впереди, освещая дорогу. Спина ее показалась юноше широковатой, недавнее страстное вожделение пропало. Уррий поразился - не было утренних сомнений и страхов, он уверен в предстоящей победе. Но не было и сладких мучений, разгоряченной жажды недоступного.
      Они миновали прихожую, где обычно храпел Триан и прошли в комнату Уррия.
      Он бережно положил "Несокрушимого" на сундук, взял у служанки факел и воткнул в специальный держак, сделанный на всякий случай Уррий не помнил, чтобы им пользовались. Теперь пригодился - Уррий хотел рассмотреть ее голой.
      Он стянул с себя рубаху, следя, как она воспримет вид его перевязанной груди.
      И она отреагировала, как он и ожидал - охнула и спросила:
      - Что это?
      - Так, пустяки... - гордо ответил Уррий. - Размахивал один мечом...
      - И что?
      - Больше не размахивает!
      Он подошел и взял за подол ее рубашку. Она покорно подняла вверх руки, ничего не сказав. Он освободил тугие округлости ее груди из плена ткани. В свете факела он увидел, что подмышки у нее поросли черным вьющимся волосом и это неприятно задело его. Но Уррий тут же отогнал этот пустяк, как неприятную муху, о которой тут же, отогнав, забывают - он смотрел.
      Он не торопился, медленно бросил ее рубаху на постель. Она молчала, ожидая его действий. Но наконец-то опустила руки, прикрыв непонравившуюся юноше поросль под мышками.
      Уррий вспомнил морок у Красной часовни, встал на одно колено и прикоснулся губами к темному соску. Почувствовал легкий озноб пробежавший по ее телу, ноздри его щекотал приятный едва ощутимый запах пота, смешанный с запахом каких-то трав.
      Юбка была из плотной грубой материи, ее стягивал кушак, узел которого никак не давался Уррию. Она все так же молча отстранила его руки и развязала сама. Уррий посмотрел в это мгновение ей в лицо. Губы ее исказила стеснительно-оправдательная улыбка, мол, ты бы, конечно, и сам справился, но так быстрей. Глаза Сарлузы были устремлены в потолок. Бесчисленные нижние юбки с ласковым шорохом упали к ее ногам, она вышла из них и Уррий повалил ее на постель.
      - Я так давно ждала этой минуты! - вдруг выговорила Сарлуза.
      Она была настоящая! Не наваждение бессловесное и безвольное, а настоящая, красивая женщина, пахнущая теплом и жизнью. Кровь ударила Уррию в голову, но на краю сознанию пронеслась мысль, что окажись на месте служанки сейчас любая другая привлекательная женщина, он чувствовал бы себя точно так же. Он целовал подрагивающий бугорок налившегося желанием соска и смотрел на разметавшиеся по кровати черные волосы, на задранный вверх плотный холм левой груди с таким же трепетным соском. Он чуть повернулся и увидел плоский живот, плотные ноги - он старался запомнить каждый фрагмент ее тела. И думал: а как выглядит обнаженной та, с золотыми волосами? Лорелла? Ведь он совсем не рассмотрел фигуру озерной девушки, совсем не помнит ее тело, лишь глаза...
      Нет, она не существует, эта дивная девушка с золотыми волосами, она - призрак, морок, наваждение, посланное ему волшебным шаром! Зачем ему думать о той, кого нет, когда перед ним лежит живая женщина, которую можно погладить, ощутить, которая будет принадлежать ему всецело. Он провел рукой по гладкой поверхности женского бедра, подбираясь к укромному месту.
      Сарлуза вдруг встрепенулась и притянула юношу к себе, не в силах больше ждать, она вся горела жаром. Впилась в него страстным поцелуем и у Уррия закружилась голова. Через несколько мгновений он изведает неземное блаженство, по которому инстинктивно тосковало его тело, которое мерещилось ему в безумных снах!
      Уррий не понял, как все произошло - силы покинули его, а блаженство не наступило. И остался голод по женскому телу, ему хотелось смотреть и гладить, гладить и смотреть на нее.
      Он смахнул со лба капельку пота. Эль в первый раз показался ему горьким и противным. Может и любовь с первого раза не распробуешь?
      Грудь Сарлузы ходила вверх вниз, она задыхалась, ее всю колотило, глаза ее были закрыты, сквозь зубы вырывался с трудом сдерживаемый сладкий сон. Это польстило Уррию и заставило поверить в собственные силы.
      Что ж, можно попробовать еще раз. И он нашел губами ее губы.
      И неожиданно вспомнил горячечный поцелуй на берегу Гуронгеля, вдохнувший в него угасающую жизнь.
      Лорелла!
      Но он отогнал от себя эти мысли, стараясь думать о том, что у него есть. О том, что сегодня дня него великий день - день посвящения в мужчины. Во всех смыслах - и на поле брани, и на любовном фронте.
      И как победитель он мял ее, наслаждаясь добычей. Первой, но не последней - никакой любви к Сарлузе он не испытывал. Было только оглушающее плотское желание ее тела, которое он никак не мог насытить. Он старался запечатлеть в памяти сладкие моменты этой ночи.
      Сарлуза ликовала. То, чего она добивалась так долго свершилось. И пусть на ней нет амулета, который бы сейчас засверкал - это неважно. Но что-то щемило ее грудь, сливаясь с уже хорошо знакомым телесным удовольствия.
      И колдунья вдруг поняла, что влюбилась. Влюбилась в неопытного юношу, страстно и удивительно нежно ласкающего ее грудь, а другой рукой бедра. Что дотоле неизвестное ощущение наслаждения, ни с одним мужчиной не посещавшее ее, покрывает мелкой рябью кожу. Что он может свести своими ласками с ума. И что он, обладатель пока ей неведомой, но могущественной силы, достоин любви. Не менее, чем Белиал. А может и более - еще неизвестно каков он, этот хваленый Князь Тьмы, в постели...
      Волна непередаваемого наслаждения накрыла ее с головой и она не смогла сдержать крик счастья от приобретенной любви.
      Узкая кровать Уррия не была предназначена для двоих, и когда Уррий понял что Сарлуза погрузилась в забытье сна, он последний раз провел рукой по широкому овалу ее груди и коснулся губами щеки девушки.
      Встал, погасил факел и отправился спать в комнату Эмриса, который подло обманул Уррия, отправившись вместе с Ламораком к озеру Трех Дев без него.
      Улегшись в постель Эмриса, он некоторое время прислушивался к сладкой истоме, наполнявшей усталые члены. Перед глазами вновь появились золотистые волосы, прикрывающие прекрасную, но совсем не такую, как у черноволосой служанки, грудь.
      - Лорелла! - сладко улыбнулся он и уснул с этим именем на устах.
      Сарлузе приснилось, что она стоит рядом с Уррием - он в золотых доспехах и рассекает надвое сверкающим мечом Белиала. Тот кричит, хрипит, и превращается в клубок ядовитых змей, тут же расползающихся в разные стороны. А Уррий поворачивается к ней, Сарлузе, снимает яркий шлем и горячо целует ее...
      Глава седьмая. НЕЖДАННЫЕ ЗАЩИТНИКИ
      "Когда природа крутит жизни пряжу
      И вертится времен веретено,
      Ей все равно, идет ли нитка глаже
      Или с задоринками волокно."
      Иоганн Гете "Фауст"
      В подземелье вечная ночь.
      Утро для заблудившихся друзей началось, когда Триан зажег один из факелов. Вымотанные бесплодными блужданиями по бесконечным тоннелям, они отключились вчера, прислонившись спинами к земляной стене. Словно птенцы прижавшись с разных сторон к Триану, спали они, дрожа от холода. Ноги занемели от неудобных поз, после скудного ужина бурчало в желудках. Но спать, слава богу, больше не хотелось значит времени прошло достаточно много. Но ночь ли сейчас наверху, раннее ли утро или яркий следующий день - они могли лишь гадать.
      Эмрис рывком встал - не сидеть же так вечно, надо что-то делать, как-то выбираться отсюда. Он протянул руку Ламораку и помог ему подняться на ноги.
      - Перекусить ничего не осталось? - спросил Ламорак у Триана.
      Тот развел руками.
      Эмрис посмотрел через щель в колдовскую пещеру. Выход из нее, ведущий в просторный и не такой уж длинный коридор по сравнению с теми, что исхожены юношами вчера, заслоняла неприступная гранитная плита. Эх, надо было вчера подсмотреть, как Сарлуза отодвигала ее может какое тайное хитрое устройство? Тогда они мечами бы расширили щель, пролезли бы в пещеру и через тот коридор выбрались бы из подземелья. А так предстояло вновь блуждать по узким тоннелям, вчера дважды их обманувших.
      - Зажги нам факела, Триан, - попросил Эмрис. - И пойдем, попытаемся найти выход еще раз.
      Триан знаками показал, что пакля на факелах почти сгорела и что лучше пользоваться ими по одному, чтобы не остаться совсем без света, если они заблудятся окончательно.
      - Ну что ж, - вздохнул Эмрис. - Пошли с одним факелом. Держитесь ближе другу к другу, чтобы не потеряться.
      И они без особой надежды двинулись вперед. Разговаривать не хотелось. Думать о чем-либо, кроме как о выходе на дневной свет, на свежий воздух - тоже.
      В бриллиантовой пещере они снова выбрали тоннель, отмеченный крестом Триана - вдруг вчерашние чудеса прекратились?
      И в конечном итоге опять оказались у колдовской пещеры.
      Они решили опробовать другой тоннель в бриллиантовой пещере, где, с Божьей помощью и святыми молитвами, чудовище больше не осмеливалось появляться из непредставимых глубин водоема.
      Дабы потом не возникало никаких споров, прежде чем войти в тот коридор, что на полтора ярда правее, Триан кинжалом нацарапал треугольник на стене у входа. Тоннель был ровным и достаточно просторным, но через пятнадцать ярдов резко уводил влево. Этого быть не могло - он должен тогда пересекать тот коридор, по которому они уже ходили вчера и сегодня. Но против всех законов природы тоннель сворачивал именно влево и длина его, насколько хватало света факела Триана, была не несколько ярдов - значительно больше.
      Друзья двинулись дальше - не стоять же на месте! - и через минут пятнадцать ходьбы, тоннель вновь повернул налево. За поворотом они заметили ярко пробивающийся дневной свет, льющийся в коридор из прохода слева ярдах в трехстах от поворота.
      - Я же говорил вчера, что мы не в тот проход вошли! - ликующе воскликнул Ламорак.
      Они со всех ног кинулись вперед, всем хотелось скорее увидеть ласковое небо и зеленую листву деревьев. Даже Триан, пропустив юношей вперед, хотя и был твердо убежден, что прежде они ходили тоннелем, который он пометил крестом, тоже поверил, что выход близко.
      Ламорак первым добежал до долгожданного выхода и встал, пораженный, на пороге. Эмрис чуть не сбил его с ног.
      Перед ними было не знакомое дно лесного оврага, а большой круглый зал с тщательно обтесанными известняковыми стенами. Но вместо потолка было голубое, до боли родное небо - яркое, без единого облачка.
      Посреди помещения стоял круглый стол, заставленный бронзовыми блюдами с копченым, жареным и вареным мясом, глиняными вазами с фруктами, и серебряными графинами - видимо с вином. От блюд с мясом валил пар. Около стола стояли три высоких кресла - без резьбы или каких-либо других украшений, но удобных. Вдоль одной из стен располагались три ложа, на которых ворохом были накиданы различные, на вид мягкие и теплые, выделанные шкуры.
      Эмрис присвистнул и вслед за Ламораком вошел в зал, с любопытством озираясь по сторонам. Триан за ненадобностью погасил факел и с голодными глазами подошел к ломящемуся от яств столу.
      - Теперь мы точно знаем, что не заблудились, - неожиданно сказал Эмрис. - Это дело рук Дьявола, который не хочет чтобы мы рассказали кому-нибудь об увиденном вчера.
      Ламорак тут же поспешно бросил спелое яблоко, которое взял из белой вазы.
      - Что же нам делать? - спросил он друга.
      Триан осенил крестным знамением стол, по губам его было видно, что он беззвучно шепчет молитву. Стол от святой молитвы не превратился в едкий черный дым. Тогда Триан демонстративно взял из той же вазы, что и Ламорак яблоко и смачно надкусил - ничего не произошло.
      Эмрис насупился. С одной стороны, весь этот богатый стол и мягкие ложа - явно искушение дьявольское. А с другой стороны кушать-то как хочется! Он вздохнул и сел в одно из кресел.
      - Ладно. Убивать нас не собираются - значит мы поборемся. Эмрис тоже взял со стола аппетитный шмат мяса и прикинул высоту стен: не более десяти-двенадцати футов. - Триан, если я залезу тебе на плечи, а Ламорак ко мне, то он дотянется до вершины стены. Выберется наружу и скинет нам веревку.
      Триан выразительно показал, что веревка осталась там, в овраге, другой нет.
      - Ничего, - сказал Ламорак, загоревшийся этой идеей. - Ремни свяжем.
      Триан покорно подставил спину. Эмрис залез на него, по ним проворно вскарабкался легкий Ламорак.
      - Не дотягиваюсь, - с огорчением произнес он. - Чуть-чуть, какого-то фута не достаю.
      Он осторожно спрыгнул на пол.
      Триан показал, что можно такой же трюк проделать, встав на одну из кроватей.
      - Ты молодец, Триан! - радостно закричал Ламорак. - Давай же, Эмрис, скорее!
      Эмрис задумчиво почесал в затылке. Он уже не верил, что они выберутся - слишком бы все просто оказалось. Но проверить не мешает.
      - Это не небо, - сказал Ламорак сверху. - Это твердый потолок, который светится как небо.
      Когда Триан встал на довольно высокое ложе и они вновь организовали живую пирамиду, лицо Ламорака оказалось совсем близко от края стены - он увидел, что здесь им никогда не выбраться. И спустился вниз.
      Триан, потирая шею, прошел к столу, взял один из серебряных графинов, придирчиво понюхал содержимое и, удовлетворительно цокнув языком, налил в один из кубков.
      - Это все из-за Сарлузы, - не выдержал Ламорак. - Наверняка она услышала как мы побежали, торопясь помочь Уррию, и подстроила нам эту западню.
      Эмрис вновь сел за стол и в задумчивости налил себе из графина прозрачного ароматного напитка.
      - Почему она просто не испепелила нас? - спросил он. - Или еще каким-нибудь образом не уничтожила? Зачем все эти сложности, зачем все это? - Он обвел рукой накрытый стол и зал с удобными постелями.
      - Откуда я знаю? - воскликнул Ламорак. - Может у нее не хватает могущества, чтобы уничтожить нас. Может нас крест святой защищает от смертоносных чар. Вот она и решила оставить нас в подземелье, чтобы мы не выдали ее тайну. Навечно, - подавленно добавил он.
      Эмрис залпом выпил вино и встал.
      - Тогда у нас только один выход выбраться отсюда, - решительно сказал он.
      Ламорак и Триан вопросительно и с надеждой посмотрели на него.
      - Надо вернуться к щели в колдовскую пещеру, расковырять мечами лаз, забраться внутрь и дождаться ее. А тогда и поговорим с ней начистоту.
      - Правильно! - закричал Ламорак и вскочил. - Пошли немедленно, вдруг она уже там, еще удрать успеет!
      При эти словах Триан затолкал в рот весь ломоть жареной говядины, что держал в руке и принялся набивать провизией вместительную сумку на боку.
      Дорога до пещеры Сарлузы показалась им в этот раз очень быстрой. Колдовская обитель была пуста и безжизненна, лишь слабый блеск зеркала нарушал недвижимую темноту мрачного помещения.
      Эмрис воткнул меч в стену на дюйм ниже трещины и всю силу вложил, чтобы загнать его глубже. Комья посыпались им под ноги. Ламорак орудовал мечом рядом.
      Лишь когда заметная куча земли выросла под ногами, а лбы от усердия покрылись испариной, Эмрис в свете факела Триана отошел шаг назад посмотреть, на сколько они расширили лаз. Ни на дюйм!
      Эмрис в сердцах стукнул кулаком в стену.
      - Будь все проклято! - выкрикнул он. - Нам не выбраться отсюда!
      Ламорак не хотел ему верить, не хотел верить очевидному и втыкал меч в землю, разгребал руками еще четверть часа - без какого-либо результата. Наконец факел, что держал в руках Триан прогорел окончательно и погас. В подземелье вечная ночь. Но теперь они знали место, где пусть ненастоящее, а намалеванное словно на иконах, но все же голубое небо.
      x x x
      Сэр Бламур не отпустил Уррия одного к Красной часовне. И даже вдвоем с сэром Баном не отпустил. Неизвестно чего опасался сенешаль замка, но Уррия сопровождал эскорт из десяти человек во главе с лучшим мечником Британии. Воины были опытные и закаленные в сражении у реки Сейнт, когда войска бриттов остановили безумный рейд пришедших с севера через всю Каледонию варлаков - двухметровых гигантов со сгорбленной спиной и неестественно сильными и длинными руками.
      Слухи о вчерашнем приключении Уррия уже расползлись по всему замку и в глазах некоторых бывалых бойцов юноша отчетливо видел насмешливое недоверие.
      Ничего, скоро уже и часовня, сами во всем убедятся.
      Все утро Уррий вынужден был проторчать в покоях матушки и рассказывать ей происшедшее. Ему приятно было видеть испуганное восхищение в глазах сестер, но он полагал, что реакция графини на рассказ сына и была причиной того, что сейчас сзади, на некотором расстоянии, едут воины из замка и наверняка отпускают ему в спину глупые остроты.