Техану

      На ее маленькой тонкой ручке Тенар увидала метку – багровый отпечаток четырех пальцев, похожий на клеймо, словно кто-то изо всех сил стиснул руку девочки, хотя Хэнди лишь дотронулся до нее и не более того. Тенар уверила Ферру, что тот никогда больше не прикоснется к ней, но не смогла сдержать своего обещания. Ее слова оказались пустым звуком. Но что она могла противопоставить грубой силе?
      Тенар наклонилась и поцеловала отметину на ручке Ферру.
      – Надеюсь, у меня будет время закончить твое красное платье, – сказала она. – Наверное, Королю оно понравится. Но, мне кажется, даже короли не носят свои лучшие одежды на корабле, не говоря уже обо всех остальных.
      Ферру молча сидела на койке, понурив голову, Тенар расчесала ей волосы. Они, наконец, отросли как следует, прикрыв шелковистым черным занавесом обожженные участки кожи на голове.
      – Ты не проголодалась, воробышек? Ты же вчера не ужинала. Наверное, Король покормит нас завтраком. Он угощал меня вчера вечером печеньем и виноградом.
      Ответа не было. Когда Тенар сказала, что пора выходить из комнаты, девочка подчинилась. На палубе Ферру стояла неподвижно, как статуя, склонив голову на плечо. Она не глядела на белые паруса, наполненные утренним ветром, на сверкающее море, на величественно вздымающуюся за кормой махину Горы Гонт, покрытую вековыми лесами, на вонзавшиеся в небо пики утесов. Она не подняла глаза, даже когда с ней заговорил Лебаннен.
      – Ферру, – мягко сказала Тенар, присев рядом с ней на корточки, – когда Король спрашивает что-то у тебя, ты должна отвечать ему.
      Девочка промолчала.
      Когда Лебаннен смотрел на Ферру, его лицо становилось непроницаемым. Возможно, под этой вежливой маской скрывались отвращение и шок. Но его темные глаза оставались спокойными. Он легонько прикоснулся к ручке девочки и сказал:
      – Должно быть, ты удивилась, когда проснулась посреди моря.
      Ферру съела лишь немного фруктов. Когда Тенар спросила ее, не желает ли она вернуться обратно в каюту, девочка утвердительно кивнула. Разочарованная Тенар оставила ее свернувшейся калачиком на койке, а сама вновь поднялась на палубу.
      Корабль проходил меж Боевых Утесов, чьи угрюмые стены, казалось, нависали над парусами. Лучники, сидящие в маленьких фортах, которые, точно ласточкины гнезда, прилепились к скалам, глазели на корабль и весело перешучивались с матросами.
      – Дорогу Королю! – кричали последние. Ответные возгласы, когда они доходили донизу, были не громче криков чаек в поднебесье:
      – ...королю!
      Лебаннен стоял на высоком мостике вместе с капитаном и худощавым мужчиной в летах со слегка раскосыми глазами, закутанным в серый плащ мага с острова Рокк. На Геде был такой же великолепный плащ в тот день, когда они с ним вернули Кольцо Эррет-Акбе в Башню Меча. Подобный же плащ, только поношенный и испачканный за время долгих странствий, спасал его от пронизывающего холода Гробниц Атуана и пыльных бурь в горах, которые они с ним преодолевали бок о бок. Пока она предавалась воспоминаниям, высокие утесы остались за кормой, а в борт корабля, пенясь, ударили волны открытого моря.
      Когда парусник миновал последние рифы и взял курс на восток, трое мужчин сошли с мостика и подошли к ней. Лебаннен сказал:
      – Моя госпожа, перед вами Мастер Ветров с острова Рокк.
      Маг поклонился ей. В его проницательных глазах читалось уважение, смешанное с любопытством. «Мужчина, который предпочитает знать, в какую сторону дует ветер», – подумала она.
      – Теперь я не столько уповаю на то, что погода не испортится, сколько уверена в этом, – сказала она ему.
      – В такой день, как сегодня, я всего лишь никчемный балласт, – возразил маг. – Кроме того, когда за штурвалом такой бывалый морской волк, как Мастер Серратен, кому нужны услуги повелители ветров?
      «Как все мы – Господа, Дамы и Мастера – вежливы и галантны, – подумала она. – Кланяемся друг другу, расточаем комплименты». – Она бросила взгляд на молодого Короля. Он смотрел на нее с легкой улыбкой на устах.
      Когда она девчонкой попала на Хавнор, то чувствовала себя точно так же, как сейчас: неуклюжей дикаркой среди лощеных щеголей. Но будучи теперь зрелой женщиной, Тенар не стушевалась, а лишь подивилась тому, с каким упорством мужчины превращают свою жизнь в сплошной маскарад, и насколько легко женщины подлаживаются под них.
      Они сообщили ей, что корабль прибудет в порт Вальмут этим же вечером, если паруса по-прежнему будет наполнять попутный ветер.
      Еще не до конца оправившись от тягот и испытаний дня минувшего, она с благодарностью опустилась в импровизированное кресло, сделанное для нее бритым матросом из соломенного матраца и куска парусины, и стала наблюдать за волнами и чайками, а также за тем, насколько меняются затуманенные синеватой дымкой полуденного марева очертания Горы Гонт по мере того, как корабль удаляется от скалистых берегов острова. Тенар заставила Ферру подняться на палубу, чтобы та погрелась на солнышке, и теперь девочка дремала рядом с ней, изредка бросая взгляд на море.
      К ним подошел загорелый дочерна беззубый матрос, чьи огрубевшие от мозолей босые ноги с причудливо искривленными ногтями смахивали на копыта, и положил что-то на парусину рядом с Ферру.
      – Для девчушки, – сказал он хриплым голосом и сразу отошел, хотя и недалеко. Взявшись за какую-то работу, он то и дело украдкой поглядывал в их сторону, чтобы понять, понравился Ферру его подарок или нет. Но та даже не прикоснулась к маленькому свертку, и Тенар самой пришлось развернуть его. Внутри лежала прелестная фигурка дельфина величиной с ее большой палец, вырезанная из кости.
      – Он будет жить в травяном мешочке, – сказала Тенар, – вместе с остальным костяным народцем.
      Девочка слегка оживилась и, достав мешочек, положила туда дельфина. Но Тенар пришлось самой благодарить застенчивого матроса, Ферру не вымолвила ни слова и даже не взглянула на него. Вскоре она попросилась обратно в каюту. Тенар отвела ее туда и оставила в компании костяных человечков и животных.
      «Как легко, – подумала она, охваченная гневом, – Хэнди забрал у нее теплое солнце, парусник, Короля и само детство, и как трудно будет вернуть их ей обратно! Целый год я мало-помалу возвращала Ферру к жизни, а Хэнди одним прикосновением свел на нет весь мой труд. Но что это дало лично ему... какова его корысть? А, может, он состоит на службе у... хаоса, пустоты?»
      Она присоединилась к стоящим на мостике Королю и магу. Солнце ослепительно сияло на безоблачном небе, и корабль словно парил в океане света, что напомнило Тенар тот ее сон, где она летала вместе с драконами.
      – Леди Тенар, – сказал Король. – Я не буду передавать с вами послание моему другу, поскольку, как мне кажется, это доставит неудобство вам и свяжет руки ему. Я этого не хочу. Меня коронуют через месяц. Если именно его руки возложат на меня венец, то лучшего начала своего правления я не мог бы и желать. Но будет он там или нет, я все равно всем обязан ему. Он сделал меня Королем. Я никогда этого не забуду.
      – Я знаю, что ты не забудешь, – с теплотой в голосе сказала Тенар. Он был предельно серьезен, скованный высотой своего положения, и в то же время так пылок и уязвим в своей искренности и душевной чистоте. Она тянулась к нему всем своим существом. Он думал, что познал боль, но ему еще не раз придется испытать ее за свою жизнь, сохранив все до мельчайших подробностей в глубинах своей памяти.
      Причина крылась в том, что он не шел, подобно Хэнди, по пути наименьшего сопротивления.
      – Я охотно передам послание, – сказала она. – Это нисколько меня не затруднит. Все, что вы скажете, будет передано ему слово в слово.
      Мастер Ветров усмехнулся и сказал:
      – Так было всегда. Ничто не могло поставить его в тупик.
      – Вы знакомы с ним давно?
      – Даже дольше, чем вы, миледи. Я учил его, – ответил маг. – Всему, что знал сам... Как вам известно, он явился в Школу на Рокке совсем еще мальчишкой с письмом Огиона в руке, в котором тот сообщал нам, что этот парень обладает огромной силой. Но когда я в первый раз посадил его в лодку и научил заговаривать ветер, он поднял целый шторм. Тут я понял, с кем имею дело. Я подумал тогда: «Или он утонет прежде, чем ему минет шестнадцать, или он станет Верховным Магом, прежде чем ему минет сорок...» А может, память подводит меня, и я ни о чем таком в то время не думал.
      – Он все еще Верховный Маг? – спросила Тенар. Вопрос был довольно глупый, а если судить по наступившему вслед за ним гробовому молчанию, он еще и задел за живое.
      Наконец маг ответил, тщательно подбирая слова:
      – На Рокке нет сейчас Верховного Мага.
      Тенар не осмелилась уточнить, что он имел в виду.
      – Мне кажется, – сказал Король, – что человек, восстановивший Руну Мира, имеет право войти в любую структуру власти этого королевства. Разве вы не такого же мнения?
      Маг помедлил и затем с некоторым трудом выдавил из себя:
      – Конечно.
      Король ждал, но тот ничего не добавил к сказанному.
      Лебаннен устремил взгляд на сверкавшую на солнце водную гладь и заговорил так, будто рассказывал предание:
      – Когда мы с ним прилетели на Рокк с Селидора верхом на драконе...
      Он сделал паузу, и Имя дракона само возникло в мозгу Тенар, словно удар колокола: Калессин.
      – Дракон ссадил меня там, а его унес прочь. Мастер Привратник сказал тогда: «Он сделал все, что мог, и полетел домой». А до того – на пустынном берегу Селидора – Гед запретил мне брать с собой его посох, сказав, что он больше не маг. И тогда Мастера Рокка собрались, чтобы избрать нового Верховного Мага.
      – Они взяли меня с собой, дабы я узнал все, что мне, как Королю, нужно знать о Совете Мудрых. Я оказался среди них еще и потому, что должен был заменить одного из них – Ториона, Мастера Вызова. То самое великое зло, которое обнаружил и которому положил конец милорд Сокол, обратило против Ториона его искусство. Когда мы были там, в безводной стране, между стеной из камней и горами, я видел Ториона. Милорд разговаривал с ним, убеждая его перешагнуть стену и вернуться к жизни. Но тот не послушался. Он так и не вернулся из царства мертвых.
      Изящные, но сильные пальцы юноши мертвой хваткой вцепились в ограждение мостика. Он по-прежнему не отрывал глаз от глади моря. Помолчав немного, Король продолжил свой рассказ.
      – Итак, со мной их стало девять, тех, кто пришел избрать нового Верховного Мага.
      – Они... мудрые люди, – сказал он, бросив взгляд на Тенар. – Сведущие не только в своем искусстве. Мне до этого приходилось видеть, как они сводили различные подходы к проблеме разных членов Совета воедино, принимая абсолютно верное решение. Но на этот раз...
      – Случилось так, – продолжил за него Мастер Ветров, видя, что Лебаннен, судя по всему, не хочет критиковать Мастеров Рокка, – что мнения наши разошлись, и решение принято не было. Мы так и не пришли к единому мнению. Ведь Верховный Маг не умер... он жив, но больше не маг... хотя, кажется, по-прежнему может повелевать драконами... В довершение всего Мастер Изменений, который сам еще не отошел от потрясения, перенесенного им, когда его искусство обратилось против него, продолжает верить в то, что Мастер Вызова восстанет из мертвых. Он горячо убеждал нас дождаться его возвращения... А Мастер Образов вообще не раскрывал рта. Он – карг, как вы, миледи. Вы знали об этом? Он прибыл на Рокк с Карего-Ат.
      Проницательные глаза мага изучали ее, как бы желая узнать, откуда дует ветер.
      – Словом, мы зашли в тупик. Когда Мастер Привратник попросил нас назвать имена тех, из кого будет сделан выбор, не было названо ни единого имени. Мы глядели друг на друга и молчали...
      – Я глядел в землю, – вставил Лебаннен.
      – Наконец, мы обратили свои взоры на того, кто знает об Именах больше других – на Мастера Имен. Тот, в свою очередь, посмотрел на молчавшего до сих пор Мастера Образов, который сидел среди своих деревьев, как истукан. Как тебе известно, мы собрались в его Роще, ибо корни ее деревьев, согласно преданию, доходят до невиданных глубин. Был уже поздний вечер. Иногда меж листьев пробивается свет, но в ту ночь небо над рощей было затянуто облаками, через которые не пробивался свет звезд. И тут мастер Образов встал и заговорил – не на Древнем Наречии, не на Хардике, а на своем родном каргадском. Немногие из нас были знакомы с этим языком, и мы не знали, что и думать. Но Мастер Имен перевел нам его слова. Мастер Образов сказал: «Женщина на Гонте».
      Маг замолчал. Он больше не смотрел на нее. Спустя секунду Тенар спросила:
      – И это все?
      – Ни слова больше. Когда мы набросились на него, он лишь смотрел на нас пустыми глазами, не в силах ответить нам. Наверное, у него было видение... Он видит очертания предметов, различные образы. Лишь малую часть увиденного он может выразить словами, и еще меньшую – осознать. Объяснить собственные слова он мог не лучше нашего. Его слова – это все, что у нас было.
      В конце концов, Мастера Рокка были прежде всего учителями, а Мастер Ветров был прекрасным учителем. Но и он не мог изложить свою историю более доходчиво. А может, просто не хотел. Он вновь пристально взглянул на Тенар, и опять отвел глаза.
      – Что ж, всем стало ясно, что поездки на Гонт не избежать. Но какова ее цель? Кого там искать? «Женщину»... задача не из легких!
      Возможно, женщина направит нас каким-то образом, укажет, где искать Верховного Мага. И мы сразу, как вы могли догадаться, миледи, вспомнили о вас... ни о какой другой женщине с Гонта нам слышать не приходилось. Остров невелик, что нельзя сказать о вашей славе. Тут один из нас сказал: «Она отведет нас к Огиону». Но мы все знали, что Огион давным-давно отказался от поста Верховного Мага, и вряд ли примет наше предложение сейчас, когда он стар и болен. Я думаю, в ту минуту, когда мы заговорили о нем, Огион был уже при смерти. Тогда другой предложил: «Но она может отвести нас и к Соколу». Тут все вокруг погрузились во тьму.
      – Стало темно, хоть глаз выколи, – согласился Лебаннен. – Поскольку вдруг пошел дождь.
      Он улыбнулся.
      – Я жутко обрадовался, поскольку уж не чаял вновь услышать шум дождя.
      – По крайней мере один из десяти промокших до нитки людей был счастлив, – вставил Мастер Ветров.
      Тенар рассмеялась. Она ничем не могла помочь этому человеку, но он ей нравился. Маг держал себя с ней настороженно, и ей приходилось отвечать ему тем же. Однако по отношению к Лебаннену и в присутствии Лебаннена можно было высказываться лишь прямо.
      – Только ваша «женщина с Гонта» не может быть мною, поскольку я ни за что не отведу вас к Соколу.
      – Я тоже считаю, что это не вы, миледи, – сказал маг с тенью вызова в голосе, видимо, и впрямь не кривя душой. – Дело в том, что он, без сомнения, назвал бы ваше имя, если бы увидел вас в своем видении. Немногие осмеливаются носить свои Настоящие Имена! Но я уполномочен Советом Рокка спросить у вас: не знаете ли вы гонтийку, которая может быть той, кого мы ищем – сестрой или матерью обладающего силой, или даже его наставницей, ведь многие ведьмы по-своему мудры. Может, Огион знал ее? Говорят, за время своих скитаний по глуши он повидался чуть ли не с каждым жителем Гонта. Как бы я хотел, чтобы он был сейчас жив и направил нас к цели!
      Тенар вновь подумала о рыбачке из рассказа Огиона. Но та женщина уже тогда, много лет назад, когда Огион встретил ее, была стара. Она, наверное, давно умерла. Хотя драконы, подумала Тенар, говорят, живут очень долго.
      Она помолчала, а затем сказала:
      – Я не знаю ни одной такой женщины.
      Тенар почувствовала, что Мастер Ветров ей не верит. «Что она скрывает? Чего добивается?» – несомненно гадал он. А Тенар не могла понять, какой ей резон о чем-либо умалчивать. От его полнейшей глухоты она утратила дар речи, и даже не смогла объяснить магу, в чем его ошибка.
      – Что ж, – наконец выдавила она из себя, – Верховного Мага у Земноморья нет, но есть Король.
      – На нем зиждутся все наши чаяния и надежды, – сказал маг с теплотой, которая делала ему честь. Следивший за их разговором Лебаннен улыбнулся.
      – В последние годы, – неуверенно начала Тенар, – люди пережили много бед и страданий. Моя... малышка... Их уже принимают как должное. Мне приходилось слышать, как обладающие магической силой мужчины и женщины рассказывают о ее ослаблении, переменах к худшему.
      – Тот человек по имени Коб, которого милорд Верховный Маг одолел в безводной стране, наделал много бед. Нам еще предстоит возродить наше искусство, исцелить магов и вернуть им их силу, – сказал Мастер Ветров уверенным тоном.
      – Боюсь, одним восстановлением и исцелением не обойтись, – сказала она, – хотя они, конечно, необходимы... Но не могло ли так случиться, что... что Коб обрел такую власть потому, что мир уже переменился... Кто-то изменил привычный порядок вещей, или он изменился сам. В результате происшедшей перемены у Земноморья вновь есть Король... Возможно, Верховный Маг теперь и не нужен.
      Мастер Ветров взглянул на нее так, словно увидел вдали грозовую тучу. Он даже поднял руку, собираясь разбудить ветер и очистить небосвод, но опомнился, принял прежнюю позу и улыбнулся.
      – Не бойтесь, миледи, – сказал он. – Рокк и искусство магии выстоят. Наше достояние под надежной охраной!
      – Расскажите это Калессину, – не выдержала Тенар, которой до смерти надоела его самодовольная снисходительность. Маг недоуменно уставился на нее, услышав Имя дракона, но это не заставило его прислушаться к ее словам. Впрочем, она ничего другого и не ожидала от человека, ни разу не прислушавшегося к словам женщин с тех самых пор, как мать спела ему последнюю колыбельную.
      – Она права, – поддержал Тенар Лебаннен, – Калессин приземлился на Рокке, который считался надежно защищенным от драконов... и тому причиной не заклинания Сокола, поскольку он к тому времени уже утратил магическую силу... к тому же, я не думаю, Мастер Ветров, что леди Тенар боится за себя.
      Маг предпринял героическую попытку исправить допущенный им просчет.
      – Извините меня, миледи, – сказал он. – Я разговаривал с вами, как с простой женщиной.
      Тенар с трудом сдержала рвущийся наружу смех. Ей хотелось взять мага за плечи и хорошенько встряхнуть. Но вместо этого она сказала безразличным тоном:
      – Обычные женские страхи.
      Бесполезно. Мастер Ветров опять пропустил ее слова мимо ушей.
      Чего нельзя сказать о не встревавшем в их разговор молодом Короле.
      Вдруг из ходящего ходуном поднебесья мачт, парусов и оснастки послышался крик юнги:
      – Прямо по курсу город!
      И в ту же минуту стоящие на палубе увидели горстку черепичных крыш с курящимися голубым дымком трубами, пускающие блики окна, а также доки и причалы Вальмута, раскинувшегося на берегу тихой бухты с кристально чистой, голубоватой водой.
      – Мне завести корабль в гавань самому, или за это возьметесь вы, милорд? – спросил невозмутимый капитан, на что Мастер Ветров ответил:
      – Лучше правьте вы, капитан. Я не хочу толкаться среди этих лоханок!
      Он махнул рукой в сторону десятков снующих туда-сюда рыбачьих лодок. Вскоре королевский флагман степенно, словно лебедь посреди выводка утят, вошел в бухту, приветствуя каждое встречавшееся по пути суденышко.
      Тенар окинула взглядом доки, но не заметила там ни одного корабля, способного бороздить открытое море.
      – Мой сын – моряк, – сказала она Лебаннену. – Я подумала, может, его судно стоит здесь.
      – Как называется его корабль?
      – Он плавал матросом на «Эскельской чайке», но то было два года назад. С тех пор он мог сменить не один корабль. Ему не сидится на одном месте.
      Она улыбнулась.
      – Когда я впервые увидела тебя, я приняла тебя за своего сына, хотя внешнего сходства между вами нет никакого, разве что вы оба высокие худощавые молодые люди. Но я тогда была перепугана до смерти и плохо соображала... Обычные женские страхи.
      Маг удалился в капитанскую каюту на корме, и она осталась наедине с Лебанненом.
      – Что-то слишком много женских страхов, – заметил он.
      Это был ее единственный шанс поговорить с ним с глазу на глаз, и она заговорила быстро и сбивчиво:
      – Я хочу сказать... я ничем не могу помочь... я не знаю, не имею представления, где искать эту «женщину с Гонта», но, если такая женщина существует... разве не может такого случиться, что они ищут именно ее... что им нужна она сама... эта женщина?
      Лебаннен выслушал ее. Он не был глух к словам Тенар, но явно понимал ее с большим трудом, как будто она говорила на иноземном наречии.
      – Не исключено, – наконец выдавил он из себя.
      – Откуда вы? – окликнула их рыбачка на утлой лодчонке.
      – Из Столицы! – крикнул ей в ответ ломким фальцетом юнга с мачты.
      – А как называется этот корабль? – спросила Тенар. – Мой сын обязательно спросит меня, на каком паруснике я плавала.
      –  Дельфин,– улыбнувшись, ответил Лебаннен.
      «Мой сын, мой Король, мой милый мальчик, – подумала она. – Как мне не хочется расставаться с тобой!»
      – Мне надо сходить проведать малышку, – сказала она.
      – Как вы доберетесь до дома?
      – Пешком. Долина всего в нескольких милях отсюда.
      Она указала пальцем поверх города, вглубь острова, где меж двух горных отрогов раскинулась обласканная солнцем Срединная Долина.
      – Деревня стоит на берегу реки, а моя ферма – в полумиле от нее. Это прелестный уголок твоего королевства.
      – Но будете ли вы в безопасности?
      – О, да. Здесь, в Вальмуте, я остановлюсь у своей дочери. А в деревне все держатся друг за друга. Я не останусь одна.
      На миг их глаза встретились, но никто не произнес вслух имя, которое им обоим пришло на ум.
      – Нагрянут ли сюда опять посланцы с Рокка? – спросила она. – Чтобы найти «женщину с Гонта»... или его?
      – Только не его. Если они вновь заговорят об этом, я решительно воспротивлюсь, – успокоил ее Лебаннен, даже не догадываясь, какой груз снял он этим с души Тенар. – Что же касается поисков нового Верховного Мага или женщины из видения Мастера Образов, да, это может привести их сюда. Возможно, даже к тебе.
      – Посланцы Рокка будут желанными гостями на Ферме-под-Дубами, – сказала Тенар. – Хотя и не столь желанными, как ты.
      – Я приеду, когда смогу, – пообещал он и с легкой грустью добавил: – Если смогу.

11. Дома

      Едва ли не все жители Вальмута столпились на пристани, чтобы своими глазами увидеть корабль с Хавнора, на борту которого, по слухам, был сам Король, новый Король, юный Король, о ком уже начали слагать песни. Новых песен они пока не слышали, но знали наизусть старые. Старик Релли пришел со своей арфой и спел несколько строф из «Деяний Морреда», ибо Король Земноморья, без сомнения, продолжит дело Морреда. Наконец и сам Король вышел на палубу, молодой, стройный и красивый, как и подобает Королю. С ним были маг с Рокка, а также похожие на нищенок женщина и девочка в поношенных плащах, с которыми обращались как с королевой и принцессой, коими, возможно, они и являлись.
      – Наверное, это его мать, – сказала Шенди, поднимаясь на цыпочки, чтобы глянуть поверх голов стоящих перед ней мужчин, но тут ее подружка Эппл стиснула ей руку и сдавленно всхлипнула:
      – Это... Это мама!
      – Чья мама? – переспросила ее Шенди.
      – Моя, – прошептала Эппл. – А с ней – Ферру.
      Однако она не стала проталкиваться сквозь толпу вперед, даже когда на берег спустился офицер с корабля и пригласил старого Релли подняться на борт и сыграть для Короля. Эппл ждала вместе с остальными. Она смотрела, как Король приветствует первых лиц Вальмута, и слушала, как поет для него старый Релли. Она видела, как Король попрощался со своими гостями, поскольку, как говорили люди, корабль собирался покинуть бухту до наступления темноты и взять курс на Хавнор. Последними подошли к сходням Ферру и Тенар. Каждую Король обнял на прощание, прижавшись щекой к щеке, причем ему пришлось преклонить колено, чтобы обнять Ферру. Толпа на причале дружно ахнула. Солнце погружалось в золотистую дымку, расстилая огненную дорожку по глади бухты, когда женщина с девочкой сошли по обнесенным перилами сходням. Тенар несла тяжелый дорожный мешок и сумку; Ферру шла, опустив голову, и густая копна волос скрывала ее лицо. Сходни были убраны, матросы сновали по вантам, офицеры выкрикивали команды. Парусник «Дельфин» развернулся, ложась на курс. Тут Эппл, наконец, протолкалась сквозь толпу.
      – Привет, мама, – сказала она.
      – Привет, дочка, – ответила Тенар, и они поцеловались. Эппл взяла девочку на руки и воскликнула:
      – Как ты выросла, Ферру! И поправилась! Пойдем, пойдем ко мне домой.
      В этот вечер Эппл в прелестном домике ее молодого мужа-торговца чувствовала себя немного неловко в присутствии матери и время от времени бросала на нее задумчивые, даже боязливые взгляды.
      – Знаешь, мама, – сказала она, стоя в дверях спальни Тенар, – у меня до сих пор все это не укладывается в голове... Ну, Руна Мира... то, что именно ты вернула Кольцо в Хавнор. Это напоминает мне какое-то древнее-древнее предание! Но ведь это и впрямь была ты, а?
      – То была девчонка с Атуана, – ответила Тенар. – И прошла с тех пор не одна сотня лет. Мне кажется, я сейчас усну и не проснусь до скончания времен.
      – Тогда ложись.
      Эппл направилась к двери, затем вдруг остановилась и обернулась, держа лампу в руке.
      – Любимица Королей, – съехидничала она.
      – Ступай отсюда, – шутливо прикрикнула Тенар,
 
      Тенар погостила у Эппл и ее мужа пару дней и засобиралась домой, на ферму. Эппл взялась проводить ее, и сейчас они вместе с Ферру шагали вдоль берега степенно несущей свои серебристые воды Кахеды. Лето сменилось осенью. Солнце по-прежнему припекало, но ветер пронизывал до костей. Листья деревьев пожухли и потускнели, с полей почти повсюду бью убран урожай.
      Эппл говорила о том, как окрепла Ферру, насколько уверенней стала ее походка.
      – Видела бы ты ее в Ре Альби, – не удержалась Тенар, – до того, как...
      Она умолкла, вспомнив, что решила не рассказывать дочери о случившемся, чтобы не расстраивать ее.
      – Что стряслось? – спросила Эппл таким решительным тоном, что Тенар сдалась и, понизив голос, ответила:
      – Один из них.
      Длинноногая в своем не по росту коротком платьице, Ферру семенила в нескольких ярдах впереди них, выискивая в придорожном кустарнике ягоды черники.
      – Ее отец? – спросила Эппл, холодея при одной мысли об этом.
      – Ларк говорила, что тот, кто, по всей видимости, был ее отцом, звал себя Харком. Этот – моложе. Именно он тогда пришел и сказал Ларк о девочке. Его зовут Хэнди. Он... крутился вокруг Ре Альби. И когда мы бежали в Порт-Гонт, нас угораздило столкнуться с ним там нос к носу. Но Король прогнал его. Теперь я здесь, а Хэнди – там, вот и вся история.
      – Но Ферру жутко перепугалась, – мрачно заметила Эппл.
      Тенар кивнула.
      – Но почему вы бежали из Ре Альби?
      – Ну, этот Хэнди работал на одного человека... на чародея из поместья Ре Альби, который невзлюбил меня...
      Она попыталась вспомнить прозвище волшебника и не смогла. Ей приходило на ум лишь каргадское слово Туахо. Так называлось какое-то дерево, она уже не помнила, какое.
      – И?..
      – Ну я и решила, что лучше вернуться домой.
      – Но с чего это волшебник так тебя невзлюбил?
      – В основном за то, что я – женщина.
      – А-а, – протянула Эппл. – Старый козел.
      – В данном случае, молодой.
      – Тем хуже. Что ж, насколько мне известно, никто с тех пор не видел ее родителей. Но если они до сих пор шатаются где-то поблизости, то тебе не стоит жить одной на ферме.
      Приятно, когда дочь проявляет материнскую заботу, иногда так хочется вновь стать маленькой девочкой.
      – Все будет в полном порядке! – отрезала Тенар.
      – По крайней мере, могла бы завести собаку.
      – Я думала об этом. Кто-нибудь в деревне даст мне щенка. Спросим Ларк, когда придем домой.
      – Не щенка, мамочка. Собаку.
      – Но молодую... чтобы Ферру могла с ней играть, – не сдавалась Тенар.
      – Маленького щеночка, который будет лизать ноги грабителям, – посмеялась над матерью пышущая здоровьем сероглазая Эппл.
      Они пришли в деревню около полудня. Ларк встретила Тенар и Ферру круговертью объятий, поцелуев, вопросов и лакомств. Тихий муж Ларк и другие жители деревни пришли поздороваться с Тенар. Она в полной мере ощутила, как здорово вернуться домой.
      Ларк вместе с двумя младшими из своих семи детей проводила их до фермы. Дети, естественно, знали Ферру с тех самых пор, как она впервые попала в дом Ларк, и привыкли к ней, хотя два месяца разлуки не прошли бесследно, и они сперва немного стеснялись. Однако ни сверстники, ни даже Ларк не расшевелили девочку. Она оставалась такой же безразличной ко всему, как в старое недоброе время.
      – Все эти странствия вымотали ее до предела. Ты не успеешь оглянуться, как Ферру придет в себя, вновь вернется к жизни, – уверяла Тенар подругу, но Эппл не позволила ей так легко уйти от ответа.
      – Один из нихвернулся и напал на Ферру и маму, – сообщила она.
      Мало-помалу, слово за слово, дочь и подружка совместными усилиями в первый же день вытянули из Тенар всю подноготную, пока они все вместе отпирали выстуженный, с застоявшимся воздухом и толстым слоем пыли на мебели, дом, приводили его в порядок, проветривали постель, пополняли запасы пищи в кладовой, то и дело задевая головами связки сушеного лука и ставили на плиту большую кастрюлю с супом на ужин. Тенар рассказала им все без утайки, опустив лишь то, чего сама не понимала. Например, что сделал с ней волшебник? «Наложил заклятие», – неопределенно сказала она. Возможно, он и натравил на нее Хэнди. Но когда Тенар заговорила о Короле, слова хлынули потоком.
      – И тут появился он – Король!.. Словно гром среди ясного неба... Хэнди задрожал и отпрянул назад... Я сперва подумала, что он – это Спарк! Я и впрямь на секунду поверила в это, настолько я была... не в себе...
      – Что ж, – сказала Эппл, – в этом нет ничего удивительного, раз уж Шенди решила, что ты – его мать. Ну, когда мы стояли на пристани и смотрели, как причаливает твой великолепный парусник... Знаете, тетушка Ларк, она поцеловала его. Поцеловала Короля... вот так. Я подумала, что следующим она поцелует мага. Но она не стала этого делать.