Техану

      – Сюда! – крикнул один из них, и Тенар тут же поняла, что он обнаружил. Человек увидел большое, не защищенное ставнями окно кухни, в которое было легко забраться.
      Она пошла – ей казалось, что она еле волочит ноги – к двери комнаты. Теперь тут жила Ферру, но когда-то здесь была детская. Поэтому она и не запиралась изнутри – чтобы дети случайно не задвинули щеколду и не испугались, если ее заест.
      По другую сторону холма, в глубине сада, в своем домике спали Клирбрук и Шенди. Если она позовет, Шенди, наверное, ее услышит. Но для этого ей нужно открыть окно спальни и крикнуть... или разбудить Ферру, вылезти вместе с ней в окно и бежать через сад, но снаружи их поджидали бандиты.
      Это было последней каплей, переполнившей чашу терпения Тенар. Поднявшаяся волна гнева растопила сковывавший ее ужас, и она с горящими от ярости глазами вбежала в кухню, схватила со стола длинный и острый разделочный нож, отодвинула щеколду и встала в дверном проеме.
      – Ну, я жду вас! – сказала она.
      Вдруг раздался чей-то вопль, перешедший в протяжный стон, и какой-то мужчина крикнул:
      – Смотри!
      – Сюда! Сюда! – вопил другой.
      Затем наступила тишина.
      Свет из открытой двери отражался в темном льду луж, блестел на голых ветвях дубов и серебрил спавшие листья. Когда в глазах у Тенар прояснилось, она увидела, как что-то темное ползет к ней по тропе, жалобно скуля. Внезапно в круг света ворвалась черная тень, ощетинившаяся блестящими лезвиями.
      – Тенар!
      – Стой, где стоишь, – приказала она, поднимая нож.
      – Тенар! Это же я... Ястреб. Сокол!
      – Оставайся на месте, – сказала она.
      Стремительная черная тень замерла рядом с лежащей посреди тропы темной массой. Тусклый свет из дверного проема высветил тело, лицо, острые вилы, которые он держал вертикально. Как посох чародея, подумала она.
      – Это действительно ты? – спросила она.
      Он опустился на колени у темной массы на тропе.
      – Кажется, я убил его, – сказал он и, поднявшись, оглянулся через плечо. Остальных бандитов и след простыл.
      – Куда они делись?
      – Убежали. Помоги мне, Тенар.
      Держа в одной руке нож, она взялась за предплечье человека, лежащего на тропинке. Гед взял его за другую руку, и они затащили тело в дом. Оно лежало на каменном полу кухни, и кровь хлестала из его живота и груди, как вода из дырявого кувшина. Верхняя губа задралась в предсмертном оскале, глаза закатились.
      – Запри дверь, – приказал Гед, и она подчинилась.
      – Белье в стенном шкафу, – сказала Тенар. Он взял простыню и разорвал ее на бинты, которыми она принялась обматывать грудь и живот раненого, куда со всего размаху вошли острия вил, оставив три страшных раны, из которых фонтаном била кровь. Пока она накладывала повязку, Гед поддерживал торс мужчины.
      – Как ты сюда попал? Ты пришел вместе с ними?
      – Да. Но они об этом не подозревали. Больше мы для него ничего сделать не можем, Тенар.
      Гед опустил бесчувственное тело мужчины на пол и сел рядом, тяжело дыша и вытирая лоб тыльной стороной своей испачканной кровью руки.
      – Кажется, я убил его, – повторил он.
      – Наверное, убил, – сказала Тенар, посмотрев на алые пятна, медленно проступавшие на плотной ткани, которой была обмотана худосочная, заросшая волосами грудь и живот мужчины. Она поднялась с пола и едва не упала – так у нее вдруг закружилась голова.
      – Подсаживайся к огню, – сказала она. – Ты, должно быть, продрог до костей.
      Тенар сама не понимала, как она узнала его в темноте. По голосу, наверное. На нем был мешковатый зимний пастуший тулуп из выделанной овчины, вывернутый кожей наружу, и теплая шерстяная шапочка, надвинутая на самые брови. Лицо обветрилось, тронутые сединой волосы отросли до плеч. От него веяло холодом горных ночей, дымом костров и смрадом овечьих отар. Он дрожал всем телом, не в силах согреться.
      – Подсаживайся к огню, – повторила Тенар. – Подложи дров.
      Он так и сделал. Тенар налила воды в чайник и повесила его над пламенем.
      Ее платье было запачкано кровью, и она, намочив край простыни, как могла отчистила его. Затем Тенар передала тряпку Геду, чтобы тот стер кровь со своих рук.
      – Что ты имел в виду, – спросила она, – когда сказал, что пришел с ними, оставшись при этом незамеченным?
      – Я спускался с гор. По тропе. От истоков Кахеды.
      Он говорил ровным голосом, словно выдыхал слова, но из-за колотившей его дрожи Тенар понимала его с трудом.
      – Услышал за спиной мужские голоса и сошел с тропы. В лес. Не хотелось с ними встречаться. Сам не знаю, почему. Что-то в них было такое. Я испугался их.
      Тенар понимающе кивнула и села напротив него по другую сторону очага, слегка подавшись вперед, чтобы лучше слышать, и сцепив руки на коленях. Влажное платье прилипло к ногам, и она стали мерзнуть.
      – Когда они проходили мимо, я слышал, как кто-то из них упомянул Ферму-под-Дубами. Тогда я пошел за ними. Один из них говорил о девочке.
      – Что именно?
      Гед помолчал, затем ответил:
      – Что он собирается вернуть девочку. Сказал, что накажет ее и примется за тебя. За то, что ты, по его словам, украла ее.
      Гед замолчал.
      – ...накажет и меня тоже.
      – Они все поддержали его.
      – Это не Хэнди.
      Она кивнула на лежащего на полу человека.
      – Он случайно не...
      – Он говорил, что девочка – его.
      Гед тоже взглянул на мужчину, затем вновь уставился в огонь.
      – Он умирает. Мы должны сходить за подмогой.
      – Он не умрет, – сказала Тенар. – Утром я пошлю за Иви. Остальные все еще болтаются где-то неподалеку... сколько их?
      – Двое.
      – Если ему суждено умереть, он умрет, если суждено выжить – выживет. Никто из нас не выйдет наружу.
      Она вдруг вскочила на ноги, охваченная ужасом.
      – Ты взял с собой вилы, Гед?!
      Он ткнул пальцем в сторону двери. Они стояли там, прислоненные к стене, и языки пламени играли на их грозных лезвиях.
      Тенар вновь уселась у очага, но теперь ее тоже била дрожь. Гед протянул руку над пламенем и коснулся ее плеча.
      – Все в порядке, – сказал он.
      – А что, если они все еще здесь?
      – Они убежали.
      – Они могли вернуться.
      – Двое на двое? И у нас есть вилы.
      Она испуганно прошептала:
      – В амбаре полным-полно кос и серпов.
      Он покачал головой.
      – Они убежали. Они видели... его... и тебя в дверях.
      – Что ты сделал?
      – Он бросился на меня, а я – на него.
      – Нет, до того. По дороге сюда.
      – Они замерзли, пока шли. Начался дождь, они продрогли до костей и начали обсуждать, зачем идут сюда. Перед этим только один из них не переставая говорил о тебе и о девочке, о том, что нужно... преподать урок...
      Он закашлялся и прохрипел:
      – У меня во рту пересохло.
      – У меня тоже. Но чайник еще не вскипел. Продолжай.
      Гед перевел дыхание и продолжил рассказ, стараясь не перескакивать с одного на другое.
      – Остальные двое слушали его вполуха. Наверное, слышали все это уже не один раз. Они очень спешили. Торопились добраться до Вальмута. Словно их кто-то преследовал. Гнался за ними. Но тут резко похолодало, и когда тот мужчина вновь упомянул Ферму-под-Дубами, другой его поддержал, сказав:
      – Что ж, может нам и вправду заглянуть сюда и провести ночку с...
      – ...с вдовой.
      Гед спрятал лицо в ладонях. Тенар терпеливо ждала.
      Уставившись в огонь, он нехотя продолжил:
      – Затем я на какое-то время потерял их из виду. Тропа свернула в Долину, и я больше не мог следовать за ними по пятам, прячась в придорожных зарослях. Мне пришлось идти в обход, через поля, чтобы не попасться им на глаза. Я не знаком с местностью, и поэтому боялся, что заблужусь среди полей и не найду дом. Начало темнеть. Я решил, что прошел мимо дома. Я вернулся на дорогу и чуть не столкнулся с ними... у того поворота. Они увидели какого-то старика в саду и решили, что стоит подождать, пока совсем не стемнеет, и они не будут уверены в том, что им никто не помешает. Они спрятались в амбаре. Я остался снаружи. Прямо через стенку от них.
      – Ты, наверное, замерз, – прошептала Тенар.
      – Было не жарко.
      Он протянул руки к огню, как будто одно воспоминание об этом заставило его поежиться от холода.
      – Я взял прислоненные к стене амбара вилы. Когда стемнело, они вышли и тут же отправились к задней двери дома. Мне следовало бы подкрасться к парадной двери дома и предупредить тебя, я просто обязан был это сделать, но у меня тогда в голове крутилась только одна мысль – я должен застать их врасплох. Я решил, что это мое единственное преимущество, мой единственный шанс... Я думал, что дверь заперта и им придется ломать ее. Но тут я услышал, что они вошли внутрь, там, через заднюю дверь. Я вошел... в маслобойню... вслед за ними. Только я вошел, как они уперлись в запертую дверь.
      Гед издал нечто вроде смешка.
      – В темноте они прошли в шаге от меня. Я мог бы дотронуться до них... У одного из бандитов было огниво, и он поджег кусочек трута, чтобы разглядеть замок. Затем они обогнули дом. Я слышал, как ты заперла ставни, и понял, что ты знаешь о них. Они видели тебя через окно и заспорили – вышибать его или нет. Тут тот, что в шапочке, увидел другое окно... вон то...
      Гед кивнул в сторону кухонного окна с широким и глубоким подоконником.
      – Он сказал: «Дайте мне камень, и я расколочу его». Они встали, как он велел, и подсадили его... Тут я завопил, он прыгнул на землю, а один из бандитов – этот вот – бросился на меня.
      Мужчина на полу застонал, словно понял, что Гед говорит о нем. Гед поднялся и подошел к нему.
      – Кажется, он умирает.
      – Нет, не умирает, – возразила Тенар. Полностью унять дрожь ей пока не удалось, но теперь та ушла вглубь тела. Пока заваривался чай, она грела ладони о теплые бока заварного чайника. Затем она разлила чай в три чашки, причем в последнюю добавила немного холодной воды.
      – Чай еще слишком горячий, – сказала она Геду, – не пей сразу, подожди, пока малость остынет. А я попробую напоить его.
      Она села на пол у изголовья мужчины, свободной рукой приподняла ему голову и попыталась напоить его охлажденным водой чаем, упершись краем чашки в стиснутые зубы. Теплая жидкость наполнила рот мужчины. Он судорожно сглотнул.
      – Он не умрет, – сказала Тенар. – Пол холодный, как лед. Помоги мне перенести его поближе к огню.
      Гед хотел взять со скамьи, что стояла у стены между дверью и дымоходом, плед, но Тенар остановила его.
      – Не надо, – сказала она. – Это работа мастера ткацкого дела.
      Она подошла к шкафу, достала оттуда ветхий плащ из войлока и расстелила его по полу. Они положили на него бесчувственное тело, тщательно укутав его полами плаща. Проступившие на повязках красные пятна больше не увеличивались в размерах.
      Тенар выпрямилась и вдруг замерла, как громом пораженная.
      – Ферру, – прошептала она.
      Гед огляделся, но девочки в комнате не увидел. Тенар стрелой вылетела из кухни.
      В детской было темно и тихо. Тенар ощупью добралась до кровати и положила руку на укрытое теплым одеялом плечо малышки.
      – Ферру?
      Девочка дышала ровно и глубоко. Она не проснулась. Стоя в холодной комнате, Тенар чувствовала, как от ее тельца исходит тепло.
      Выходя, она провела рукой по комоду и ее пальцы наткнулись на холодный металл – вот куда она положила кочергу, когда закрывала ставни. Тенар отнесла кочергу обратно на кухню и, переступив через неподвижное тело на полу, повесила ее за ручку у дымохода. Затем она задумчиво уставилась в огонь.
      – Я ничего не могла поделать, – сказала она. – Может, мне следовало выбежать на улицу и вопить во весь голос, зовя на помощь Клирбрука и Шенди? Бандиты просто не успели бы добраться до Ферру.
      – Они оказались бы в доме вместе с ней, а ты – снаружи, вместе со стариком и старухой. Или они схватили бы девочку и спокойно удрали бы, прихватив ее с собой. Ты сделала все, что было в твоих силах. И вовремя. Свет в доме, ты на пороге с ножом, я снаружи – тут они заметили вилы в моих руках – и его ранение. Поэтому бандиты и бежали без оглядки.
      – Те, кто смог, – заметила Тенар. Она повернулась и дотронулась до ноги мужчины носком своей туфли так, словно он ее мало интересовал, скорее вызывал легкое отвращение, как дохлая жаба.
      – Это тыдействовал, как надо, – сказала она.
      – Я не думаю, что он видел вилы. Он мчался прямо на них. Словно...
      Гед так и сказал, на что это было похоже.
      – Пей свой чай, – сказал он и добавил себе немного горячей заварки из чайника, стоящего на теплых камнях очага.
      – Все в порядке. Садись, – сказал Гед, и она послушалась.
      – Когда я был мальчишкой, – сказал он после некоторой паузы, – карги напали на мою деревню. У них были пики... длинные, с перьями на древке...
      Тенар кивнула.
      – Воины Богов-братьев, – сказала она.
      – Я сотворил... туманную завесу с помощью заклинаний. Чтобы запутать их. Но несколько воинов все же добрались до деревни. Я видел, как один из них бросился прямо на вилы... совсем как он. Только солдата они пронзили насквозь. Ниже пояса.
      – Ты ударил в ребро, – сказала Тенар.
      Он кивнул.
      – Это была твоя единственная ошибка, – заметила она. Ее зубы выбивали дробь. Она отпила глоток чая.
      – Гед, – спросила Тенар, – а что, если они вернутся?
      – Они не вернутся.
      – Они могли поджечь дом.
      – Этот дом?
      Гед окинул взглядом каменные стены.
      – Сеновал...
      – Они не вернутся, – стоял на своем он.
      – Ты прав.
      Они осторожно прихлебывали чай из чашек, грея о них озябшие ладони.
      – Она все проспала.
      – Ничего лучшего она сделать не могла.
      – Но она же увидит его... здесь... утром...
      – Если я убил его... если он умрет, – с яростью в голосе сказал Гед, – я сам похороню его, закопаю в саду...
      – Сделай это.
      Он яростно замотал головой.
      – Но почему? Почему мы не можем этого сделать?! – настаивала Тенар.
      – Не знаю.
      – Как только начнет светать...
      – Я увезу его из дома. На тележке. Старик мне поможет.
      – Ему нельзя ничего поднимать. Я сама помогу тебе.
      – И все же я отвезу его в деревню. Там есть какой-нибудь знахарь?
      – Ведьма, Иви.
      На Тенар вдруг накатила такая слабость, что она едва могла держать чашку в руках.
      – Там еще остался чай, – сказала она, едва ворочая языком.
      Он налил себе вторую чашку.
      В ее зрачках плясал огонь. Языки пламени плыли по воздуху, вспыхивая и угасая, вновь разгораясь на фоне закопченных камней, на фоне черного неба, на фоне розовеющего неба, бездонных глубин сумерек, безбрежного океана воздуха и света. Языки пламени отливали желтым, оранжевым, алым, кроваво-красным... другими оттенками, которые Тенар не могла описать словами.
      – Тенар.
      – Мы называем эту звезду Техану, – сказала она.
      – Тенар, дорогая. Пойдем. Пойдем со мной.
      Они не ступили в огонь. Они очутились во тьме – в темном зале. В темном коридоре. Они уже бывали здесь раньше, поочередно указывая друг другу путь в темноте подземелья.
      – Нам – вон туда, – сказала она.

12. Зима

      Она проснулась, сама не желая того. Сквозь узкие щели между ставнями струился призрачный серый свет. Почему окна закрыты ставнями? Тенар вскочила с постели и прошла на кухню. У очага никого не было, никто не лежал на полу. Не было никаких признаков того, что здесь кто-то побывал, если не считать чайника и трех чашек в мойке.
      Ферру встала с рассветом, и они вместе позавтракали. Умываясь, девочка вдруг спросила:
      – Что случилось?
      Она вынула из стоявшего в углу чулана таза мокрый лоскут ткани. Вода в тазу была бурой от крови.
      – Ах, мой цикл наступил слишком рано, – воскликнула Тенар, тут же устыдившись собственной лжи.
      Ферру какое-то время стояла неподвижно, вытянув шею и жадно принюхиваясь, словно собака, взявшая след. Затем она бросила тряпку обратно в таз и отправилась кормить цыплят.
      Тенар чувствовала себя разбитой. Все тело ныло. На улице было все так же холодно, и она старалась по возможности не выходить во двор. Она пыталась и Ферру загнать в дом, но вышло из-за туч солнце, подул свежий ветерок, и девочке захотелось побыть на улице.
      – Помоги Шенди в саду, – сказала Тенар.
      Ферру молча ускользнула.
      Обожженная сторона ее лица превратилась в неподвижную маску из-за поражения лицевых мышц и появления глубоких рубцов. Однако постепенно шрамы разглаживались, да и Тенар со временем научилась видеть перед собой не уродливую маску, а лицо, на котором, в определенной степени, отражаются чувства девочки. Когда Ферру была испугана, обожженная сторона, как подметила Тенар, словно бы «закрывалась», сжималась, твердела. Когда она радовалась или была целиком погружена во что-то, слепой глаз, казалось, прозревал, рубцы краснели и становились горячими на ощупь. Но сейчас, перед тем, как она выбежала во двор, на ее лице застыло странное выражение – ее лицо скорее напоминало в тот миг морду какого-то животного, молчаливого чешуйчатого, поблескивающего единственным глазом зверька, спасавшегося бегством.
      Тут Тенар поняла, что в ответ на ее первую ложь девочка впервые готова была пойти наперекор ее воле. В первый, но не в последний раз.
      Тяжело вздохнув, она села у очага, и некоторое время неподвижно сидела, уставившись в одну точку.
      Стук в дверь: Клирбрук и Гед – нет, она должна звать его Ястребом – Ястреб стояли на пороге. Старик Клирбрук чуть не лопался от важности и важных новостей, Гед, казавшийся грузным в своем овчинном полушубке, был мрачен и задумчив.
      – Входите, – сказала она. – Выпейте чаю. Какие новости?
      – Они пытались бежать к Вальмуту, но за ними по пятам шли судебные приставы из Кахеданана и взяли их в амбаре на выгоне Серри, – выпалил Клирбрук, возбужденно жестикулируя.
      – Он убежал?
      Сердце Тенар сжалось от страха.
      – Не он, – сказал Гед. – Остальные двое.
      – В общем, они нашли тело в старой бойне на Круглом Холме, просто жуть как изуродованное, там, в старой бойне на холмах, и сразу десять, нет, двенадцать мужчин объявили себя судебными приставами и погнались за ними. Прошлой ночью они прочесали все деревни и наутро, перед самым рассветом, их обнаружили в амбаре Серри. Они там чуть не околели от холода.
      – Так он мертв? – испуганно спросила Тенар.
      Гед снял свой тяжелый полушубок и теперь стягивал, сидя на плетеном стуле у двери, кожаные гетры.
      –  Онжив, – спокойно сказал Гед. – С ним Иви. Я отвез его к ней утром на тачке. Люди на рассвете прочесывали местность, искали всех троих. Они убили женщину на холмах.
      – Ту самую женщину? – шепотом спросила Тенар.
      Ее глаза встретились с глазами Геда. Он легонько кивнул.
      Клирбрук не захотел ни с кем делиться лаврами рассказчика и громко продолжил:
      – Я говорил с некоторыми из тех, что спустились с холмов, и они рассказали мне, что эти четверо шатались близ Кахеданана, время от времени посылая женщину побираться в деревню. У бедняжки все тело было покрыто синяками, ссадинами и пятнами ожогов. Словом, мужчины посылали ее побираться, и она говорила людям в деревне, что если она вернется ни с чем, они еще сильнее изобьют ее, а когда ее спрашивали, зачем ей возвращаться к ним, она отвечала, что сели она не вернется, они придут за ней, к тому же ей, видишь ли, некуда больше идти. Но как-то раз они перегнули палку и забили ее насмерть, тогда они спрятали ее тело в старой бойне, где до сих пор вонь стоит еще та, и, наверное, думали, что надежно замели следы. Прошлой ночью они спустились с холмов сюда, в Долину. Почему ты не позвала на помощь, Гоха? Ястреб сказал, что они шатались вокруг дома, прежде чем он прогнал их. Если бы ты позвала нас, я наверняка услышал бы, или Шенди проснулась бы, у нее слух поострей моего. Ты еще не рассказала ей обо всем?
      Тенар покачала головой.
      – Тогда я сам пойду и расскажу ей, – сказал старик, обрадованный тем, что первым поведает супруге столь захватывающие новости, и заковылял через двор.
      – Никогда бы не подумал, что ты так искусен в обращении с вилами! – крикнул он Геду, хлопнул себя по ляжке, и, посмеиваясь, ушел.
      Гед снял тяжелые гетры и заляпанные грязью ботинки, и в носках подошел к огню. Шаровары, жилет и свитер были из теплой шерсти домашней вязки: ни дать ни взять гонтийский пастух с суровым лицом, ястребиным носом и темными, ясными глазами.
      – Скоро сюда придут люди, – сказал он. – Дабы рассказать тебе обо всем и узнать, что случилось здесь. Теперь они посадят тех двух беглецов в пустой винный погреб, поставят человек пятнадцать-двадцать охранять их, а двадцать-тридцать мальчишек будут пытаться хотя бы одним глазком взглянуть на пленников...
      Он зевнул, потянулся, чтобы размять затекшие руки и плечи, и взглядом спросил у Тенар разрешения присесть к огню.
      Она жестом указала на стул у очага.
      – Ты, должно быть, вымотан до предела, – прошептала Тенар.
      – Я прикорнул немного здесь ночью, не смог больше бороться со сном.
      Он снова зевнул. Затем оценивающе посмотрел на нее, чтобы понять, как она себя чувствует.
      – Это была мать Ферру, – все так же шепотом, будучи не в силах повысить голос.
      Гед кивнул. Он сидел, слегка подавшись вперед, упершись руками в колени, как некогда любил сидеть Флинт, и задумчиво глядел на огонь в очаге. Они были одновременно очень похожи и совсем не похожи, как не похож вросший в землю валун на парящую в вышине птицу. У нее защемило сердце, заныли кости, ее одолевали дурные предчувствия и горечь, давние страхи и мертвящая апатии.
      – Ведьма взяла к себе того мужчину, – сказал Гед. – Связала его, на случай, если он вдруг разгуляется. Заткнула зияющие в нем дыры паутиной и кровеостанавливающими заклятиями. Говорит, он доживет до виселицы.
      – До виселицы?
      – Уж как решит Королевский Суд. Или виселица, или каторжный труд...
      Она нахмурилась и покачала головой.
      – Нельзя же просто отпустить их, Тенар, – мягко сказал ей Гед, глядя на нее.
      – Нельзя.
      – Их необходимо наказать, – добавил он, продолжая смотреть на нее.
      – «Наказать». Именно так онговорил. Наказать девочку. Она – плохая. Ее нужно наказать. Наказать также и меня, за то, что взяла ее к себе. За то...
      Она с трудом выдавливала из себя слова.
      – Я не хочу, чтобы кого-то наказывали!.. Этого не должно случиться... Лучше бы ты убил его!
      – Я сделал все, что мог, – сказал Гед.
      После долгой паузы она рассмеялась немного нервным смехом:
      – Ты и впрямь сделал все, что мог.
      – Подумай, как все было легко, – сказал он, снова уставившись на угли, – когда я был волшебником. Не успели бы они глазом моргнуть, как я наложил бы на них там, на дороге, нужное заклятие а погнал бы их прямиком в Вальмут как стадо овец. Или, представь себе, какую заварушку я устроил бы им этой ночью! Они так никогда и не узнали бы, что обрушилось на них.
      – Они и сейчас не знают, – сказала она.
      Гед посмотрел на нее. В его глазах блеснул робкий, едва заметный огонек триумфа.
      – Да, – подтвердил он. – Не знают.
      – Что ты так искусен в обращении с вилами... – промурлыкала она.
      Он зевнул во весь рот.
      – Почему бы тебе не пойти и не вздремнуть немного? Вторая комната по коридору. Если, конечно, тебе не хочется быть в центре внимания. Я вижу, сюда идут Ларк и Дэйзи с детьми.
      Услышав голоса, она встала и выглянула в окно.
      – Так я и сделаю, – сказал он и вышел из комнаты.
 
      Ларк с мужем, жена кузнеца Дэйзи, и другие жители деревни, как и предсказывал Гед, приходили, сменяя друг друга, в течение всего дня, чтобы сообщить ей новости и услышать ее рассказ. Тенар нашла, что их общество благотворно действует на нее, напряжение, вызванное ужасными переживаниями прошедшей ночи, мало-помалу отпускало ее, пока она наконец не нашла в себе силы взглянуть на происшедшее как на закрытую страницу своей жизни – что случилось, то случилось, горевать больше не о чем.
      Этому необходимо было научиться и Ферру, подумала она, но не за одну ночь: на это порой уходит вся жизнь.
      Тенар сказала Ларк, когда все остальные ушли:
      – Я злюсь на саму себя, когда вспоминаю, как глупо я себя вела.
      – Я же говорила тебе, что нужно запирать двери на ночь.
      – Нет... А может... Да, говорила.
      – Уж я-то помню, – сказала Ларк.
      – Однако я имела в виду нечто другое... Когда они явились сюда, мне следовало бежать со всех ног и разбудить Шенди и Клирбрука... возможно, прихватив с собой Ферру, или самой сходить в амбар и взять вилы. Или секатор для яблонь. У него острые, как бритва, лезвия в семь футов длиной. Я содержу его в порядке, как это делал Флинт. Почему я этого не сделала? Почему я ничего не предприняла? Почему я лишь заперла двери и закрыла ставни? Если бы он... Если бы Ястреб не пришел на выручку... Все, что я сделала – соорудила западню для себя и Ферру. В конце концов я выскочила за дверь с разделочным ножом в руках и заорала на них. Я просто ополоумела. Они вряд ли бы бежали без оглядки, едва увидев меня.
      – Не знаю, не знаю, – протянула Ларк. – Это выглядит безумием, но, быть может... Не знаю. Что ты могла сделать кроме как запереть дверь? Похоже, мы всю жизнь только тем и занимаемся, что запираем дверь дома, в котором живем.
      Они оглядели каменные полы, стены и дымоход, освещенные лучами солнца, бьющими сквозь широкое окно кухни Фермы-под-Дубами, усадьбы фермера Флинта.
      – Та девушка, женщина, которую они убили, – сказала Ларк, глядя Тенар прямо в глаза. – Она тоже попалась в ловушку.
      Тенар кивнула.
      – Мне сказали, что она была на четвертом-пятом месяце беременности.
      Они обе замолчали.
      – Попалась, – шепотом повторила Тенар.
      Ларк откинулась на спинку стула, положив руки на свои полные бедра, ее красивое лицо застыло.
      – Страх, – сказала она. – Чего мы так боимся? Почему мы даем им это понять? А чего боятся они?
      Она вновь взяла чулок, который перед этим штопала, некоторое время молча вертела его, затем, наконец, сказала:
      – Почему они боятся нас?
      Тенар промолчала.
      В дом вбежала Ферру, и Ларк запричитала:
      – Вот и моя лапушка пришла! Ну, обними меня, моя девочка!
      Ферру торопливо обняла ее и тут же спросила своим хриплым, невыразительным голоском, всматриваясь в лица Ларк и Тенар:
      – Что за мужчин они поймали?
      Тенар положила веретено и нехотя ответила:
      – Один из них – Хэнди. Другого зовут Снаг. Того, кого ранили, зовут Хейк.
      Ее глаза задержались на лице Ферру. Оно горело огнем, шрамы побагровели.
      – Женщину, которую они убили, звали, кажется, Сенни.
      – Сенини, – прошептала девочка.
      Тенар кивнула.
      – Они убили ее до смерти?
      Тенар опять кивнула.
      Девочка оглядела комнату, как это сделали перед этим женщины, но ее взгляд, казалось, видел дальше этих каменных стен.
      – Вы их убьете?
      – Возможно, их повесят.
      – Насмерть?
      – Да.
      Ферру почти безразлично кивнула и вновь выскользнула во двор, присоединившись к игравшим у колодца детям Ларк.
      Обе женщины не проронили ни слова. Они молча пряли и штопали, сидя у очага в доме Флинта.
      Затянувшееся молчание прервала Ларк.
      – Что стало с тем парнем, пастухом, который следовал за ними до самой Фермы? Ты вроде говорила, что его зовут Ястреб?
      – Он спит там, – сказала Тенар, кивком головы указав в глубь дома.
      – А-а, – протянула Ларк.
      Колесо прялки взвизгнуло.
      – Я знала его и до вчерашней ночи.
      – Ага. По Ре Альби, не так ли?
      Тенар кивнула. Колесо вновь взвизгнуло.
      – Для того, чтобы преследовать тех троих и напасть на них в темноте с вилами, нужно обладать немалым мужеством. Он уже не молод, ведь так?
      После некоторой паузы Тенар продолжила:
      – Он перенес тяжелую болезнь, и ему нужна была работа. Я послала его сюда, чтобы он помог Клирбруку. Но старик думает, что все еще в силах сам справиться с работой по ферме, и поэтому он отослал его в горы, к Истокам, пасти овец. Ястреб как раз возвращался оттуда.
      – Думаешь теперь оставить его здесь?
      – Если он захочет, – сказала Тенар.
 
      Очередная группа жителей деревни пришла на Ферму-под-Дубами, желая услышать рассказ Гохи и поведать о своем участии в поимке убийц, взглянуть на вилы и мысленно соотнести их грозные острия с тремя кровавыми пятнами на повязках человека по имени Хейк, а затем вновь обсудить случившееся. Когда, наконец, наступил вечер, Тенар облегченно вздохнула, позвала со двора Ферру и захлопнула дверь.
      Она подняла было руку, чтобы задвинуть засов, но усилием воли заставила себя опустить руку и отойти от двери, оставив ее незапертой.
      – Сокол – в твоей комнате, – сообщила ей Ферру, принеся на кухню яйца из кладовой.
      – Я забыла сказать тебе, что он здесь... Извини.
      – Я знала это, – сказала Ферру, умываясь и моя руки. А когда в комнату вошел еще до конца не проснувшийся, с всклокоченными волосами, Гед, она тут же бросилась к нему.
      – Ферру! – воскликнул он и подхватил ее на руки. Она на миг прижалась к нему, но тут же отстранилась. Гед опустил ее на пол.
      – А я знаю начало «Сотворения»,– сообщила она ему.
      – Ты споешь его мне?
      Бросив взгляд на Тенар и получив разрешение, он сел на свое место у очага.
      – Я могу только рассказать его с выражением.
      Он кивнул и весь обратился в слух. Лицо его посуровело.
 
Создание ли проистекает из небытия,
Конец ли – из начала,
Кто знает наверняка?
Единственное, что нам известно – дверь между ними,
которую мы проходим поодиночке.
Первым явился оттуда Сегой, Привратник...
 
      Голос девочки напоминал скрежет металла, трущегося о металл, шелест сухих листьев, потрескивание дров в костре,