Из гондолы сбросили вниз веревочные лестницы, и приготовившиеся к высадке солдаты начали покидать "Сердце Огня". Они отыщут на корабле всех оставшихся там матросов и пассажиров, допросят их, а потом убьют. На втором аэрибле экипаж его и солдаты позаботятся о тех, кто предпочел, не сопротивляясь, бежать с корабля.
      Криспин, ухмыляясь, рассматривал то, что прежде гордо носило имя "Сокровище ветра". Ему всегда нравились драки, в которых преимущество оказывалось на его стороне. Интересно, а как себя чувствует сейчас братец Ри?
      Криспин сомневался в том, что тот мог остаться на борту. Лживый и коварный интриган выберет путь осмотрительный и трусливый: он покинет корабль, как бежал из Калимекки. Люди Криспина, конечно же, отыщут этого ублюдка-кузена, если только прежде его не сожрут горрахи. Шлюпки неуклюжи и медлительны. А это означало, что Криспин располагал временем. Если Ри оставил корабль, спастись ему все равно не удастся. Как только они поднимут на аэрибль Зеркало Душ, можно будет посвятить несколько дней прочистке окрестностей. Криспин не сомневался в том, что проделает обратный путь в компании Ри... он уже запланировал провести на Площади Наказаний некий обряд, по сравнению с которым совершенный над Каделлом, братом Ри, покажется полуденной беседой друзей.
      Ну а пока один лишь "Орел" преследовал шлюпки. Пусть себе Эндрю сладострастно похрюкивает и пускает слюни при виде горрахов, яростно пожирающих экипаж опрокинутой первой шлюпки. У него, Криспина, есть более важное дело.
      Он направился вперед - в кабину пилота, и за последним солдатом спустился по лестнице на палубу "Сокровища ветра". При этом ему пришлось пережить несколько неприятных мгновений: Криспин не любил высоты и во время спуска понял, что предпочитает пребывать в чреве "Сердца Огня", а не болтаться на веревочной лестнице между небом и землей над стаей добравшихся до добычи горрахов, когда от смерти его могла защитить лишь казавшаяся сверху крохотной палуба поврежденного корабля.
      Криспин едва не полез обратно, однако он не рассчитывал, что солдаты сумеют отыскать нужный ему предмет и доставить его на аэрибль, посему он заставил себя ровно дышать, вытер ладони - по очереди - о куртку и продолжил спуск по уходящей из-под ног лестнице, делая один робкий шаг за другим.
      - Шаткая лестница, правда? - с ухмылкой спросил Криспина какой-то галвейский солдатик. - Ничего, в первый раз страшно бывает всем.
      Криспин постарался запомнить лицо мальчишки. Темноволосый, темноглазый, смуглый... типичный Заит. Криспин не различал их, все они казались ему на одно лицо, кроме тех мгновений, когда кричали и корчились в предсмертных муках. Тем не менее он отметил и щель между передними зубами, и родинку в уголке губ. Надо непременно запомнить это лицо. Криспин ответил:
      - Каблуки моих сапог сделаны из чистой кожи. Они слишком скользки и тонки для подобных ситуаций. В отличие от твоих - резиновых.
      Он повернулся и направился прочь, решая, каким образом он удостоверится в том, что этот солдат встретил на корабле свою смерть и не вернулся на аэрибль. Сабир никому не позволял смеяться над собой. Когда мальчишка приступил к исполнению своих обязанностей, Криспин закрыл глаза и принюхался. Пахло жимолостью и гнилью, а именно этот запах, по словам его безмолвного советника, исходил от Зеркала Душ. Оно было где-то рядом: запах жимолости витал повсюду.
      Голос в его голове произнес: Если они забрали Зеркало с собой, запах его будет сильнее над водой. Ты сможешь последовать за ним по запаху. Но след магии Зеркала кончается на корабле.
      Криспин направился на корму, туда, где этот притягательный запах ощущался резче. Он закрыл глаза, пробуя воздух нюхом Карнея. В Трансформированном состоянии он, конечно, отыскал бы Зеркало намного быстрее. После Перехода нос его становится в тысячу раз чувствительнее, чем в человеческом обличье, хотя и в таком виде обоняние никогда не подводило его. Однако Трансформация открыла бы его суть вездесущим Галвеям, а Криспин не мог позволить, чтобы об этом его свойстве узнали враги, даже если он намеревался умертвить их всех еще до окончания полета. У людей есть такая досадная способность выживать, даже если, казалось бы, приняты все необходимые меры... Криспин всегда считался с этим и всегда действовал соответствующим образом.
      Он учуял запах Зеркала в одной из кают, однако не слишком сильный. А потом, следуя указаниям собственного носа, направился к люку и вниз по трапу - в кубрики экипажа и далее в трюм. И уже там глаза Криспина зажглись жадным огнем, и он громко расхохотался при виде открывшегося ему зрелища. Ряд за рядом, полка за полкой были уставлены предметами работы Древних. Обозрев только два первых ряда, он успел заметить дистанционное наблюдательное устройство, казавшееся вполне работоспособным, подслушиватель, удивительно хорошо подобранный комплект преобразователей и половину усилителя чар, которую можно было пустить на запчасти для того сломанного, что остался у него дома. Конечно, тут была и куча вещей бесполезных или просто декоративных, но преобладали предметы абсолютно ему незнакомые.
      - Мое, - с вожделением прошептал Криспин. Сокровищница эта, по его мнению, стоила параглезиата и целого Дома... стоила власти, и еще раз власти, и вся она принадлежала ему. Однако стоимость всего этого меркла по сравнению с тем единственным предметом, который он разыскивал. Зеркало Душ вполне могло находиться в столь очевидном месте, хотя Криспин в этом сомневался. Запах Зеркала наполнял трюм, однако он предполагал, что Ри постарался припрятать свою драгоценную добычу до того, как оставил корабль.
      Криспин обошел все помещение и в самом дальнем из отделений трюма обнаружил доказательство того, что интуиция не подвела его. Здесь запах Зеркала Душ казался сильнее, чем где бы то ни было на корабле, однако пропитанные им веревки кто-то в спешке перерезал и бросил кучкой на палубу.
      Криспин улыбнулся. У него будет след. Веревки хранили запах Ри и еще одного Карнея, Криспину незнакомого... а также неведомого третьего лица человека. Криспин решил в первую очередь взять след Зеркала, а уж потом заняться поисками людей.
      И тут в голову ему пришла мысль, одновременно и раздосадовавшая, и развлекшая его. Конечно же, Ри было известно о том, что именно он, его кузен, разыскивает его. Недавно он наконец догадался, что Криспин следит за ним во время сна. Но если он знал это и вновь попытался проявить смекалку, то мог упрятать Зеркало в такое место, где его будет особенно сложно найти.
      Ри руководствовался в своей охоте нюхом и должен был понимать, что и Криспин тоже будет следовать указаниям собственного обоняния. Учитывая это, он вполне мог спрятать Зеркало еще ниже. Под трюмами.
      Криспин сморщился от одной лишь мысли: великолепное обоняние сулило не только преимущества. Оно станет совершенно бессильным в море конфликтующих запахов, наполняющих подтрюмное пространство. К тому же он брезглив и сумел почти полностью подчинить себе свою животную сущность; Криспин гордился этим, однако при необходимости не боялся и грязи. Вздохнув, он отправился обследовать самые вонючие закоулки судна.
      Треть стоянки спустя, искупавшись в зловонной жиже и погубив свою изысканную одежду, он был вынужден признать, что Зеркала Душ нет ни в одном из трех самых нижних помещений корабля.
      Выбравшись на палубу, он послал насмешливого галвейского солдатика на аэрибль за чистой одеждой, а сам отправился в корабельный душ, чтобы привести себя в порядок. Оказавшись в одиночестве, он обратился с вопросом к голосу:
      - Итак, где же оно?
      Зеркала нет на корабле, ответил голос.
      Криспин огрызнулся:
      - Оно должно быть здесь. Ты сказал, что я почую его след над водой, если Зеркало унесли с корабля.
      Ты почувствуешь. И я тоже увижу его. Зеркало... Влечет меня к себе.
      - Но я осмотрел каюты, кладовые и самый низ судна. Его здесь нет.
      Да. Его нет на корабле. Я уже сказал это.
      - Тогда где же оно?
      Если его не унесли с собой и его нет на борту, оно может находиться в единственном месте.
      Лишь в этот миг Криспин наконец понял - истина была проста и вместе с тем ненавистна для него.
      - Его выбросили за борт. - Он уперся руками в переборку и уткнулся в нее лбом. - Проклятие на их головы. Проклятие. Проклятие. Проклятие.
      Торопливо одевшись, он бросился вверх, на палубу. Собрал солдат, одолженных гофтскими Галвеями, и сказал:
      - Эти ублюдки выбросили за борт тот предмет, который мы должны были найти здесь. Берите крюки, садитесь в лодки и ищите его.
      Конечно, его спросили о том, что именно нужно искать. Потом ему сказали, что шлюпок на корабле нет, поскольку бежавший экипаж забрал их все. А вслед за этим солдаты принялись жаловаться на горрахов, клацающих зубами в воде вокруг "Сокровища ветра" в ожидании новой поживы.
      Криспин никаких отговорок не принял и быстро положил конец жалобам, назначив недовольных в первую смену. Второй аэрибль, напомнил он им, вот-вот захватит целую шлюпку пленников, освободив при этом саму лодку. На лице его блуждала усмешка.
      А пока он приказал заитскому парню, которого развлекла проявленная им на веревочной лестнице неловкость, заняться швырянием крюка с борта судна. Вокруг корабля в воде сновали темные силуэты горрахов, и Криспин подумал, что подобное занятие изрядно уменьшит шансы мальчишки вернуться домой в Калимекку.
      Отдав распоряжения, он снова поднялся по лестнице в аэрибль, что было намного легче, чем спускаться. А там уселся за трапезу в компании Эндрю, пилота аэрибля и нескольких Волков из Галвеев, настоявших на своем участии в экспедиции.
      - Ты нашел Ри? - спросил Эндрю, пока слуги наполняли тарелки нарезанным кубиками обезьяньим мясом под соусом, мелкой форелью, разносолами и обжаренными золотистыми жуками-листорезами в манговом желе.
      - На корабле никого не осталось. - Криспин отпил вина со льдом и попробовал лук. Он восхитительно хрустел на зубах и не был слишком соленым... такого изумительного сочетания добиться непросто. Хорошо бы забрать к себе повара Галвеев... сделать это нетрудно, ведь самих Галвеев скоро не останется. Но ведь повара обычно пробуют свои блюда - какая жалость! - Значит, или его сожрали горрахи, или нашего братца уже подобрал Анвин.
      Шейид Галвей положил себе нескольких жуков, не торопясь отведал, а потом переключил все внимание на обезьянье мясо под соусом.
      - Как жаль, что они успели спрятать Зеркало.
      - Мы получим его еще до конца дня, - заверил его Криспин.
      - Когда мы пролетали над кораблем, - заговорил Эндрю, - мне показалось, что я видел на корме три шлюпки. Но когда мы вернулись после этого шквала, я заметил только лодку, уничтоженную горрахами, и ту, за которой погнался "Орел". Что же случилось с третьей?
      Криспин опустил нож и вилку и уставился на кузена.
      - Три шлюпки? Нет. Я уверен, что их было только две.
      Эндрю ухмыльнулся.
      - Вот это в тебе и забавно, Криспин. Ты всегда так уверен во всем... даже когда явно бываешь неправ. Перед тобой рофетианский галион. Экипаж таких судов превышает сорок человек, а рофетианские шлюпки рассчитаны только на двадцать. Если ты посмотришь на кормовой отсек, то увидишь там гнезда для трех шлюпок. И три пятна на палубе, где дерево не выбелено солнцем, - все три были оставлены лодками.
      Криспин глянул вниз - на корму корабля, на широкую палубу, над которой прежде поднималась мачта и где прежде, несомненно, находились три шлюпки. Три.
      Эндрю потянул за длинную черную прядь, прикрывавшую левое ухо, единственную на наголо выбритом черепе, и сказал:
      - Не забудь, что я заслужил эту прядь.
      - Ты шлялся по причалам в компании неотесанных чурбанов, - проговорил Криспин, на миг забыв о том, что Галвей наблюдают за ними обоими.
      - Я плавал со Слобянами. Мы взяли на абордаж не так уж мало рофетианских галионов, и на любом из них на каждую мачту приходилось по шлюпке.
      Криспин наклонился к кузену, позабыв о еде.
      - Тогда объясни мне, знаток кораблей и моря: если здесь было три лодки, почему мы видим только две? А? Есть у тебя ответ?
      Эндрю повел тяжелыми плечами и рассмеялся.
      - Я бы сказал, что кое-кто все-таки улизнул.
      - Мы бы увидели их, скотоложец. Погляди вниз. Мы видим все, что происходит вокруг... такое преимущество дает полет по воздуху. Отсюда нельзя чего-нибудь не заметить. - Закатив глаза, Криспин откинулся на спинку сиденья.
      Эндрю то и дело доказывал, что является идиотом - полезным, когда требовалась грубая физическая сила, и лишь изредка проявляющим проблески разума. Доверять его словам было немыслимо. Никогда. Молнт-стриуни, уничтожившие две мачты и часть палубы, сожгли и одну из лодок; это казалось Криспину очевидным. Ри находится в захваченной шлюпке, или же он был в той, которую перевернули горрахи. Так или иначе, его можно считать покойником. Он или уже мертв, или ему скоро предстоит принять смерть на Площади Наказаний - и тот и другой исход в полной мере удовлетворяли Криспина. Разве можно предположить что-то другое?
      - Мы уничтожили третью лодку магическим орудием! - уверенно произнес он.
      Эндрю развеселился.
      - Уничтожили? Уничтожили? Уничтожили? А ты уверен в этом настолько, чтобы поклясться своим положением верховного Волка? А? Ты действительно уверен в этом, кузен? Ведь если ты ошибся, то рано или поздно будешь вынужден расстаться с этим званием.
      Галвеи старательно поглощали пищу, не обращая внимания на них с Эндрю, но тем не менее - Криспин понимал это - они жадно ловили каждое их слово. Любые разногласия между Сабирами служили их выгоде. А неудача Сабиров в совместном походе лишь укрепит позиции гофтских Галвеев. Улыбок на лицах не было видно, однако Криспин не сомневался в том, что их тщательно прячут.
      Поэтому, игнорируя вопросы Эндрю, он задал собственный:
      - А почему ты считаешь, что мы не уничтожили третью лодку?
      Улыбка на лице кузена сделалась еще шире.
      - Так, значит, не хочешь поспорить, а? Допускаешь, что дурачок Эндрю может в конце концов оказаться прав. Смышленый ты, Крис. Ой смышленый, смышленый, смышленый.
      - Так почему, Эндрю? - Криспин на миг представил себе Эндрю на Площади Наказаний, привязанного к четырем коням, готовым рвануться в разные стороны, и картина эта успокоила его настолько, что он сумел равнодушно произнести:
      - Я готов признать твою правоту.
      - Как благородно с твоей стороны. - На мгновение в глазах Эндрю сверкнул огонек, свидетельствующий об опасном и изворотливом уме, однако впечатление это тут же рассеялось, уничтоженное очередным идиотским смешком. - Я знаю, что мы не перехватили одну из трех лодок, и никто не посмел бы пуститься вплавь по морю, кишащему горрахами. А на борту корабля никого не было, ты сам видел это, когда спускался вниз.
      Эндрю был прав. Это уже что-то новенькое.
      Однако не исключена и возможность малочисленной команды судна. Быть может, на борту находилось всего сорок человек. Или даже меньше.
      - У рофетиан не бывает проблем с комплектованием экипажа, - продолжал Эндрю. - Никаких проблем, никаких... никаких вовсе.
      Парни приходят на корабли еще мальчишками и умирают на них стариками. Рофетиане не любят маленьких экипажей... они считают, что долгие вахты утомляют, а уставший человек становится безрассудным. Экипаж мог уменьшиться, лишь если у них были неприятности за морем, и возможно, ты не ошибешься если поставишь на это. Но что касается меня... Держу пари, третья лодка сейчас прячется где-нибудь рядом! Хочешь поспорить?
      Он набил рот форелью и, прожевав ее, ухмыльнулся Криспину.
      - Спорим, что Ри бежал?
      Криспин смотрел на кузена краем глаза, все более убеждаясь в том, что Эндрю может стать для него большой проблемой. Мало того, что этот ублюдок и извращенец ненадежен, так теперь еще появились основания предполагать, что он не столь глуп, как кажется. Возможно, у него хватит ума втайне интриговать против Анвина... или же против него самого.
      Значит, вскоре придется устроить кузену несчастный случай.
      Тем временем Криспин имел возможность с наслаждением оценить ту ситуацию, в которой оказались Галвеи. Их веки отяжелели... насколько ему было известно, сейчас им всем должно казаться, что они переели, что животы их туго набиты, а мозги превратились в тряпки. Он и сам ощущал подобные симптомы - в намного более облегченном варианте. Шейид уже зевал и что-то бормотал, утверждая, что переел, одна из его Волчиц, хихикнув, сказала, что готова проспать целую неделю.
      Ухмыльнувшись, Криспин заметил:
      - Такую превосходную пищу нельзя оставлять недоеденной. Ваш повар заслуживает награды за великолепное угощение.
      Вебуррал имел приятный вкус, отдававший орехом, и к тому же выдерживал нагрев. В отличие от многих ядов он сохранял свои смертоносные качества и после кулинарной обработки отравленных им продуктов. К тому же его не нужно вводить в кровь, чтобы добиться максимального эффекта... человек, проглотивший с водой известное количество этой отравы, самым благополучным образом умирал. Но лучшим его свойством тем не менее являлось то, что вебуррал, приготовляемый из яда летучей медной гадюки, обитавшей на Сабирском Перешейке, в колонии Сабиров, можно было принимать, постепенно увеличивая дозу, в течение нескольких месяцев или лет, обеспечивая таким образом полную нечувствительность своего тела к действию отравы. В Семействе Сабиров многие регулярно глотали его... ну а Галвеи, естественно, не имели доступа ни к змеям, ни к их яду.
      Постепенно, один за одним Галвеи уснут, и тогда Криспин и Эндрю перенесут своих врагов в их каюты и оставят там. Они тихо скончаются в своих темных клетушках, ничем не встревожив верных Галвеям людей, которые ничего не заподозрят до тех пор, пока сторонники Сабиров и те из оставшихся еще Галвеев, которых удастся перекупить, не приступят к их избиению.
      Несомненно, ожидавшая Галвеев смерть уже обошлась Криспину в целое состояние. Глубоко законспирированный агент, внедренный в дом гофтских Галвеев под видом прислуги, как раз перед его прибытием на аэрибль поместил бутылку с маслом, отравленным вебурралом, в походный запас продуктов, заменив ею в точности такую же посудину. Агент этот пребывал в Доме врагов в течение пяти лет и не получал при этом никаких заданий. Впрочем, сейчас он оправдал потраченные на него средства. Когда Криспин посадит аэрибли на посадочном поле за их Домом, сопротивление оказывать будет некому, и Галвеи падут окончательно, оставив Калимекку во власти Сабиров.
      Глава 20
      Ночь укрыла беглую шлюпку покровом темноты, и голос Яна, давно уже безнадежно охрипший, задавал теперь все более медленный темп гребли. Кейт давно сбила руки до кровавых мозолей. Спину ее жгло усталостью, бедра болели, голени затекли, а в животе бушевало пламя, словно разожженное каким-то садистом.
      Наконец Ян велел им:
      - Суши весла! Всем отдыхать. Трев, бросай якорь.
      Спереди зазвенела цепь, натянувшаяся, когда якорь зацепился за дно, и шлюпка, покорившись незримому течению, развернулась носом в ту сторону, откуда они бежали.
      Кейт пыталась отдышаться, пригнув голову к коленям.
      - Я умираю с голоду, но не могу поручиться, что меня не стошнит, если у нас все-таки найдется еда.
      - А я не против что-нибудь проглотить, - объявил Янф. - Чем больше я устаю, тем больше готов съесть. А иначе вот-вот умру.
      - А я сейчас больше всего на свете хочу пить.
      Необходима была вода. Возражать против этого никто не стал.
      В шлюпке нашелся небольшой бочонок с водой, припасенный на случай непредвиденных обстоятельств, однако содержимое его давно не меняли, и вкус воды в точности соответствовал запаху трюмной жижи. Чистая, холодная свежая вода из ручья... все согласились, что сочли бы ее сейчас даром богов.
      - Мы находимся в половине стоянки от нужного нам места - если будете усердно грести, - объявил Ян. - А там чистой воды столько, что и за всю жизнь не выпьешь. Только, прежде чем снова взяться за весла, нужно немного передохнуть. Аэрибли не погнались за нами, хотя они были в пределах видимости в течение целой стоянки, а то и поболее. Но мы целы, а значит, заклинание сработало.
      За спиной Кейт раздался голос Хасмаля:
      - Могу сказать, что сейчас лодка окружена достаточно прочными защитными чарами.
      Кейт распрямила натруженную спину и повернулась к нему. Хасмаль приложился к бочонку с водой, а затем снова лег, припав головой к борту шлюпки.
      Ри также повернулся к носу лодки.
      - Значит, ты можешь... видеть экран?
      Хасмаль пожал плечами.
      - Нет, у нас все по-другому. Это ваша магия оставляет повсюду пятна. Фархуллен не создает никаких отметин, которые мог бы заметить даже занимающийся ею человек. Просто я могу видеть, чего нет вне экрана.
      - И чего же? - осведомился Ри.
      Кейт тоже было интересно услышать ответ. Хасмаль ответил:
      - Поглядите на сияние, которое испускает Зеркало Душ... Только не глазами. Используйте магическое зрение.
      Он умолк. И Кейт, закрыв глаза, сфокусировала свои мысли на предмете так, как учил ее Хасмаль. Сконцентрировавшись на мгновение, она поняла, что тот имел в виду; шлюпка была окружена идеальной сферой неяркого, но теплого света, который она "видела" при помощи магического зрения. Граница света была четко и ровно очерчена, чего просто не могло быть, в чем она успела убедиться за месяцы, проведенные в море у Зеркала. Едва заметное свечение, что постоянно заполняло собой почти все пространство "Сокровища ветра", ослабевало у его бортов... однако четкой границы между областями, где магия присутствовала и где ее уже не было, Кейт никогда не замечала.
      - Увидели? - спросил Хасмаль.
      Кейт кивнула, Ри тоже. Прочие, тоже пытавшиеся посмотреть, ограничились жестами отрицания. "Увидеть" чары можно было, только имея достаточный опыт, Кейт и сама лишь недавно достигла этой степени овладения чародейским искусством.
      - Если бы ты не установила экран, Зеркало оставило бы за нами след, который мог бы заметить любой Волк из числа родственников Ри. - Внимательно поглядев на него, Хасмаль Добавил: - И если бы она сделала это с помощью даршарен, чар Волков, ревхах оставил бы на нас такой след, что они обнаружили бы нас в любом уголке Тысячи Плясунов.
      Ри спросил:
      - Значит, ты знаком с даршарен?
      - Я знаю о ней - о ее возможностях, ограничениях, о том, как она работает. И знаю многое в том же роде о кайботен.
      - Кайботен? - переспросила Кейт.
      - Это магия Драконов.
      - И какова же она? - проявила любопытство Кейт. Хасмаль пожал плечами.
      - Это лучше объяснить в сравнении. Фархуллен - магия личности. Чародей черпает ее из самого себя и своих возможностей, мы также можем объединяться, чтобы сделать чары сильнее. Фархуллен носит оборонительный характер, а потому не порождает ревхах и не оставляет следов. Даршарен это магия небольших групп. Она забирает всю силу жертвы, удерживаемой в магическом круге... Эти чары сильнее фархуллен, Волки сумели отыскать способы, позволяющие им использовать кровь, плоть и жизнь их жертв, и могут и защищаться, и обороняться, пользуясь этой энергией. Впрочем, даршарен всегда оставляет след и почти в любом случае рождает ревхах.
      Еще раз приложившись к бочонку, он приподнялся, устраиваясь повыше на одном из шпангоутов.
      - Теперь кайботен. Это магия больших групп, не ограниченных в числе участников, самая могущественная. Драконы научились делать всех людей вокруг своими жертвами - без их ведома, в любое время, не подготавливая, не предупреждая. Они могли использовать в качестве жертв население целого города, и судя по историческим анналам и кратким упоминаниям в Тайных Текстах, они так и поступали в конце Войны Чародеев. Более того, кайботен позволяет получить доступ к тому, чего нельзя достичь другими способами ворожбы.
      - А именно? - спросил Ри.
      - По словам Соландера, Драконы научились приносить в жертву даже души. Прана крови, плоти и жизненной энергии их уже не удовлетворяла, и они научились похищать энергию самого бессмертия.
      Кейт нахмурилась.
      - Но ведь и фархуллен прибегает к энергии души. Хасмаль устало качнул головой.
      - Действуя в границах, фархуллен, ты можешь предложить собственную душу Водору Имришу, а уж он волен принять или отвергнуть такую жертву. Но если он примет ее, то не убивает... ты просто служишь ему. В этом отношении Драконы проявляли большую жестокость, чем боги. Кайботен пользуется душами жертв так, как пламя сжирает древесину. Чтобы получить энергию душ, она сжигает их, полностью уничтожая при этом.
      Кейт задумалась. Она всегда верила в то, что душа бессмертна и свята. Еще с детства она привыкла отгонять сопровождавший ее повсюду страх перед смертью сознанием того, что душа ее продолжит существование и в будущем окажется достойной нового воплощения - уже в теле настоящего человека, а не Проклятой Карнеи. Она верила тогда - да и никогда не переставала верить, что душа застрахована от всяческих угроз.
      И вот Хасмаль говорит ей, что Драконы уничтожали свои жертвы целиком и душу, и тело.
      Откашлявшись, Ри спросил хриплым голосом:
      - Хасмаль, ты все повторял, что Драконы возвращаются. А твоя вера... это она говорит, что они вернутся?
      - По-моему, их возвращение уже состоялось. - Хамсаль кивнул. - Они вновь пришли в этот мир и теперь пытаются отобрать у нас Зеркало Душ и доставить его в Калимекку. Мы хотим отвезти этот предмет Соландеру, который вместе со своими Соколами выступит против Драконов, как было во время Войны Чародеев.
      Кейт повернулась к Яну: ей еще не приходилось слышать, чтобы из человеческой гортани исходил звук, подобный тому, что издал только что их новый капитан. Ян смотрел на Зеркало Душ.
      - Так это Зеркало... неужели оно сжигает души?
      Хасмаль пожал плечами.
      - Едва ли, но я вообще-то не знаю, что можно делать с его помощью. Мне известно лишь, что Соландер нуждается в нем и что лишь он один и его Соколы способны защитить человечество от установления власти Драконов.
      Ри внимательно слушал Хасмаля, и когда тот умолк, сказал:
      - Хасмаль, если нам суждено уцелеть в этой истории, я хочу, чтобы ты научил меня фархуллен.
      Губы Хасмаля изогнула тончайшая из улыбок.
      - Волк просится в ученики к Соколу. Воистину настали последние дни этого мира.
      Ощутив усталость, он закрыл глаза... в наступившем сумраке Хасмаль казался бледным как смерть.
      - Но мы, похоже, уже избавились от опасности, - сказала Кейт. - Мы укрыты экраном и находимся далеко от аэриблей... нас теперь закрывают от них острова, и Зеркало осталось у нас.
      Ян поглядел на уходящее за горизонт солнце и нахмурился.
      - Не знаю, когда я снова почувствую себя в безопасности. Мне больше подходил тот, прежний мир, в котором не было магии: меч, скорость и хитрость - ничего более мужчине не требовалось.
      - Таким мир никогда не был... - ответил Хасмаль. - Однако не сомневаюсь - верить в его существование весьма утешительно.
      Кейт закрыла глаза и наклонилась вперед, припав головой к коленям, свесив вниз руки и плечи. Спину ломало от невыносимой усталости, и на миг ее ожгло новой болью. Она сочувствовала Яну. Кейт также предпочла бы тот мир, в котором магия не таилась бы повсюду - словно капля яда в бокале с вином.
      - Пора браться за весла, - сказал Ян. - Нам не следует оставаться на воде дольше, чем необходимо. Поскольку у меня нет мозолей на руках, я могу разодрать ваши рубашки на бинты, чтобы вы перевязали руки. Боль станет меньше, и новых мозолей вы уже не набьете.
      - Ну почему ты не вспомнил об этом раньше? - простонала Кейт.
      - Вспомнил. Только у нас было два варианта: или мозоли на ладонях, или пузыри на спинах. Солнечный ожог вызывает воспаление, дурноту и жар, а это замедлило бы наше продвижение. Я знаю, что руки ваши болят, но по крайней мере вам не придется ходить на них.
      Он принялся рвать рубахи, и Трев сказал Кейт:
      - Тебе незачем снимать свою рубашку, я поделюсь с тобой.
      Кейт улыбнулась ему. Трев всегда был с ней любезен, тогда как прочие подручные Ри предпочитали в обращении с ней настороженную вежливость.
      - Спасибо тебе, - поблагодарила она.
      - Хорошо бы, если б кто-нибудь мог так же позаботиться о моих сестрах, - пробурчал он.
      Кейт заставила себя улыбнуться:
      - Мне тоже хотелось бы этого.
      Она подумала о собственных сестрах. Они покинули этот мир, а с ними ушла и большая часть ее собственной жизни, и ничто нельзя было уже изменить.
      Валард обратился к Яну:
      - Так куда же мы направляемся?
      Ян ответил:
      - На острове Фалея есть деревенька, расположенная у самого подножия вулкана. Называется она Ц'татне, что, по словам моих тамошних знакомых, означает "вкусное манго". Туда трудно добраться, но и найти нас там будет непросто, а мои друзья с радостью примут нас и помогут - в меру своих возможностей. Большую часть своей жизни они рыбачат, охотятся или пашут землю, а когда урожай плох или не пришла рыба, занимаются пиратством.
      Кейт в этот момент обматывала кисти рук полотном, как вдруг волосы на ее затылке встали дыбом. Нутро ее напряглось, а воздух вокруг как будто бы сделался гуще. И еще она почувствовала, что он полон грязи, чего ей не приходилось ощущать с той самой поры, как... как...
      Она закрыла глаза. Что же ей это напоминает?
      И тут ее озарило. Именно такое ощущение ей довелось испытать в аэрибле во время возвращения в Калимекку. Как раз перед магическим нападением, послужившим предвестником гибели ее Семьи. Она поглядела на Ри и заметила, что он смотрит на нее со страхом в глазах.
      - Это не ты? - спросила она, и Ри отрицательно покачал головой. Вдвоем они повернулись к Хасмалю.
      Он также не был причиной охватившей их тревоги: Хасмаль смотрел на Зеркало Душ.
      Да. Злые чары истекали именно от него. Воздух сделался гуще. Его наполнила вонь гниющего мяса, лишь чуть подслащенная запахом жимолости.
      - Что оно делает? - спросила Кейт. Хасмаль пожал плечами.
      - Не знаю. Ничего хорошего.
      - А что ты с ним делал? - Ри поднялся с места и начал пробираться на нос шлюпки.
      - Ничего. Я просто сидел и слушал, как Ян объясняет, куда мы направляемся, и тут оно начало... как будто жужжать. Или мурлыкать, словно кошка, привалившаяся ко мне боком... - Хмурясь, он встал над Зеркалом, разглядывая его. - Теперь оно больше не жужжит. Я не знаю, что происходит, но это мне совершенно не нравится.