Участники переговоров стояли на берегу, а волны набегающего прибоя рокотали позади них. Кейт изучала парниссу, юношу с холодными глазами, который, похоже, каждое мгновение досуга посвящал упражнениям в воинских искусствах, и капитана, производившего, напротив, впечатление человека рассудочного и терпеливого. Парнисса был облачен в яркие, зеленые с золотом шелка, с обильно вышитыми священными символами Иберизма: оком бдения, рукой трудолюбия, мечом истины, весами правосудия, девятилепестковым цветком мудрости. Капитан также был пышно разодет в соответствии с рангом: зеленые с серебристым отливом шелка Семьи Сабиров, скроенные по рофетианской моде, на шее тяжелая серебряная цепь с чеканными символами бога Тонна, в бороду и длинные, до плеч, волосы вплетены серебряные бусы. Позади них обоих стоял Янф в шелковой куртке и кожаных брюках, черных, словно облачение палача. Опустив кисть на Рукоять меча, он жег Кейт яростным взором.
      Кейт знала, какой кажется им. Тощей девчонкой в поношенных и латаных лохмотьях, в громадных мужских сапогах, снятых с умершего. Она взялась за рукоять своего меча, украшенную гербом Галвеев, усыпанную рубиновыми и ониксовыми кабошонами, расправила плечи и горделиво подняла подбородок. Она не была самозванкой. Девушка шагнула вперед, оставив позади Яна, Хасмаля и стоявшего на коленях Ри.
      - Объявляю, что я - Кейт-яринна, дочь Грейс Драклес от Стрехена Галвея. Обладая достоинством обученного дипломата, давшим мне положение янары в Семье Галвей, я изложу дело за всех нас. Мои люди согласны, и слово мое связано клятвой и присягой перед богами Калимекки и Иберы.
      Капитан приподнял бровь и тут же спешно подавил удивление, вызванное уверенностью ее речи и правильно произнесенной Формулой, начинающей переговоры.
      - Заявляю, что я Медлоо Смеруэль, обладая достоинством капитана корабля "Сокровище ветра", которого достиг по милости и благосклонности Тонна, изложу дело за всех моих людей. Они согласны, и слово мое связано клятвой и присягой перед Тонном и только им одним.
      Так было принято среди Рофетиан. Они присягали не богам Иберизма, а одному только рофетианскому богу моря. Впрочем, Кейт была готова принять такую присягу... капитан-рофетианец, которого от дома отделяет целый океан, никогда не позволит себе нарушить клятву.
      Парнисса перевел холодный взгляд с капитана на Кейт, развязал черную шелковую веревку, которой было подпоясано его облачение, и протянул ее вперед.
      - Я стою между переговаривающимися сторонами. Я служу только богам, ничем не обязан ни той, ни другой стороне, и боги моими глазами проследят за всеми пактами, соглашениями и договорами, заключенными сегодня. Все сказанные передо мною слова сказаны перед богами и имеют силу духовной клятвы.
      Кейт протянула правую руку вперед, то же самое сделал и капитан, и парнисса соединил их шнурком, старательно завязав его узлом споров и переговоров.
      - Связанные вместе, клянитесь передо мной, что будете вести дела честно - ради общего блага. Тот, кто нарушит клятву, лишится жизни.
      Он отступил назад.
      - Люди действуют, боги внемлют.
      - Люди действуют, боги внемлют, - отозвался капитан.
      - Люди действуют, боги внемлют. - Кейт неторопливо вдохнула и еще более медленно выпустила воздух из груди, пытаясь успокоить трепет, возникший внутри нее. Ей предстояли первые в ее жизни дипломатические переговоры, и ставкой в них была ее собственная жизнь и жизни друзей, что само по себе способно повергнуть в ужас любого человека. Кроме того, следовало обеспечить свободный и надежный провоз Зеркала Душ, и от успеха или провала ее миссии зависели судьбы всего мира. Подумав, многим ли младшим, неопытным еще дипломатическим чинам приходилось иметь дело со столь высокими ставками, она решила, что подобная честь выпала лишь ей одной.
      Начал капитан.
      - Поскольку вы, - он поглядел за ее спину, на стоявшего на коленях Ри и нож у его горла, - называете эту ситуацию переговорами, почему бы вам сразу не выложить, что вам нужно.
      - Наши потребности минимальны. Во-первых, нам необходимы услуги вашего лекапевта. Во-вторых, свободное и безопасное плавание на этом корабле для меня и троих моих спутников, нашей собственности и груза до выбранного нами места.
      - А именно?
      - До Южной Иберы. Например, до гавани Брельста. - Кейт не знала, насколько далеко к югу следует искать ее кузину Даню, но там, где находилась она, пребывал и Возрожденный... и Кейт надлежало явиться туда вместе с Зеркалом. А из Брельста Зеркало нетрудно доставить в любое другое место.
      - Ты просишь многого: нам нужно будет изменить курс корабля, нарушить установившийся на судне порядок... новый маршрут влечет за собой новые опасности: риск столкновения с пиратами, бурями, чудовищами и рифами. Что ты предлагаешь взамен?
      - Жизнь Ри Сабира.
      Капитан усмехнулся.
      - Он отправился за моря, чтобы спасти тебя. Если бы он не думал о твоем благополучии, ты не получила бы сейчас возможность выторговывать свои выгоды в обмен на его собственную жизнь.
      - Если бы он намеревался спасти всех нас, мне не пришлось бы делать этого вообще.
      - Что заставляет тебя испытывать такую уверенность в том, что мы не стали бы спасать всех вас?
      - Не надо считать, что я знала о вашем намерении спасти меня. Галвеев и Сабиров не объединяет память о совместном счастливом прошлом... В самом деле, увидев в нашей гавани корабль Сабиров, откуда я могла знать, что вы сочтете моих друзей своими друзьями. Более того, я успела обнаружить, что ваш Сабир и мой капитан являются давними врагами. - Она не стала усложнять ситуацию: боги связали ее с Яном и Ри, боги свели вместе обоих братьев, и она была уверена в том, что боги сейчас держат пари относительно дальнейшего хода событий. Тем не менее усложнять ситуацию дополнительной информацией не имело смысла.
      - Честные требования, - ровным голосом сказал капитан. - И какова будет ваша собственность?
      Она пожала плечами.
      - Постели, скудные пожитки, не украденные мятежниками, и один обнаруженный здесь предмет.
      - Зеркало Душ, - произнес Ри.
      За словами этими последовал звук оплеухи, затем Ян пригрозил пленнику:
      - Еще одно слово, и ты умрешь, - даже если при этом погибнем и мы сами... только сперва спровадим в могилу и тебя, и твоих приятелей.
      Явно не поверив Ри, капитан фыркнул, однако парнисса взирал на Кейт округлившимися от изумления глазами.
      - Зеркало Душ?
      Она не имела права лгать - этого не допускали ни присяга, ни боги, следившие сейчас за ними.
      - Да. Мы нашли Зеркало Душ.
      На какое-то мгновение Кейт показалось, что парнисса вот-вот рухнет перед нею на колени, однако он сумел взять себя в руки.
      - Капитан, - проговорил парнисса, и в голосе его слышался трепет. Зеркало нельзя отвозить куда-либо, кроме Калимекки. Оно... оно принадлежит...
      Он сглотнул с таким усилием, что Кейт увидела, как у него заходил кадык.
      - Возле него могут находиться только парниссы. Попав не в те руки, оно может представлять собой чудовищную опасность... в этом предмете заключено больше магического, чем во всем наследии древних Драконов.
      Капитан перевел взгляд с парниссы на Кейт.
      - Гм-м, - проговорил он. - Похоже, у нас возникла проблема.
      Кейт смотрела на парниссу, не веря своим ушам. А потом сказала капитану:
      - Парниссы нейтральны. Предлагая тебе направление действий, вообще вмешиваясь в ход переговоров, он нарушает весь процесс и тогда не может больше оставаться арбитром. А без арбитра переговоры невозможны. А если они невозможны, нам придется убить Ри. Ты не можешь пользоваться информацией, полученной от парниссы. Тебе придется забыть о ней.
      На миг прикрыв глаза, капитан задумался, а потом вздохнул:
      - Терпеть не могу дипломатов. - Потом он перевел взгляд на парниссу: Лоулас, успокойся и наблюдай. Мы с этой женщиной договоримся без твоей помощи. Дело будет улажено, иначе просто не может быть - только нами обоими.
      И тут Кейт заметила нечто, весьма удивившее ее: на губы капитана легла тончайшая тень улыбки и легчайший аромат ее радости коснулся ее чувствительного носа.
      - Давай торговаться, - предложил он. Кейт кивнула.
      - Ты хочешь безопасного проезда для своих людей и медицинской помощи для одного из них... Полагаю, не присутствующего здесь.
      - Да.
      - Честное требование. И ради Ри я согласен его исполнить. По рукам?
      - Сперва я выслушаю тебя до конца.
      - До конца? Ну что ж, слушай. - Улыбка сделалась еще более заметной. Капитан явно чему-то радовался... должно быть, он придумал какую-нибудь хитрость... нашел уловку, позволяющую ему отказаться от выполнения их требований. - Ты хочешь, чтобы мы высадили тебя в Брельсте. Я не могу этого сделать. Когда мы окажемся там, в Кругах Чародеев разгуляются шторма, а Брельст получает удары из четырех Кругов.
      Обдумав услышанное, Кейт кивнула:
      - Тогда мы обговорим прибытие в другой порт.
      Капитан надул губы и фыркнул, став похожим на мордастую рыбину:
      - Пфа! Дело не в портах. Вся проблема заключается в Зеркале Душ. То, что я знаю о нем... пугает меня. И принять такую вещь на борт я могу только при соответствующей компенсации.
      - Понимаю, - ответила Кейт. - Однако я не могу позволить, чтобы Зеркало Душ находилось у парниссы или было доставлено в Калимекку. Если ты потребуешь этого, мы готовы к смерти.
      Капитан усмехнулся.
      - Я не рассчитываю, что ты согласишься отдать свой трофей парниссе. Ведь ты переплыла ради него целый океан, не побоявшись жутких напастей.
      Кейт кивнула, выжидая.
      - Претерпев столько злоключений, ты вправе владеть той вещью, ради которой подвергалась им, так?
      Она вновь кивнула, чувствуя, что по доброй воле ступает в ловушку, но по-прежнему не понимая, откуда может исходить опасность.
      - Хорошо. - На устах капитана вновь появилась едва заметная улыбка. Ибо все, что испытала ты ради своего трофея, претерпел и наш парат, отправившийся сюда за тобою. И если ты заслужила свою добычу, значит, и он достоин своей.
      Щелк. Ловушка захлопнулась, а сама она уже успела согласиться с капитаном в том, что прутья ее прочны, а использование допустимо.
      - Ты хочешь... чтобы я отдалась ему?
      - Нет. Я настаиваю лишь на том, чтобы ты обитала в его апартаментах и находилась с ним во время всего обратного пути. За это я обязуюсь доставить тебя с твоими друзьями, как и Ри вместе с его товарищами, а также Зеркало Душ в нейтральную гавань - не в Брельст и не в Калимекку. Я думаю, Гласверри Хала удовлетворит обе стороны. Оказавшись на суше, вы сможете отправиться куда угодно, и если Ри пожелает сопутствовать вам, он имеет на это право. Таким образом я исполню свой долг перед ним и удовлетворю вашу нужду.
      - Ты не можешь позволить ей распоряжаться Зеркалом, - взвыл парнисса.
      - Ты не вправе заставлять Кейт жить вместе с Ри! - вторил ему Ян.
      Капитан посмотрел на парниссу, и на миг Кейт заметила в его взгляде тень пренебрежения, которое каждый известный ей капитан испытывал по отношению к парниссерии. Это был взгляд человека истинно свободного и властного в собственных делах, обращенный к тому, кто выбрал путь бюрократа.
      - Могу, и уже сделал это. Что же касается тебя... - Капитан повернулся к Яну. - Ты не властен на моем корабле. Ты меньше, чем ничто - потому что вместе со своими спутниками сбережешь свою жизнь лишь благодаря ручательству женщины. Пока она остается на вашей стороне, я пригляжу, чтобы с вами обходились любезно. Но голоса вы не имеете. Понятно?
      Кейт краем глаза следила за Яном. Тот побледнел и кивнул. Ей хотелось отказаться. Ри и его люди, конечно, решат составить им "компанию", как только они высадятся на сушу в родных краях, и она, Ян, Хасмаль и Джейти окажутся в меньшинстве; тогда Зеркало в любом случае достанется Сабирам. Она попросту утратит свою находку на пути к месту назначения. А до тех пор ей придется делить помещение с Ри, хотя даже пребывание с ним на одном континенте уже казалось ей слишком интимным.
      И еще Кейт не имела права потребовать от капитана гарантии, что Зеркало останется за ней и ее людьми даже после высадки; власть капитана начиналась и оканчивалась на море, и он не мог ничем связать Ри и его спутников, чтобы те держали слово и после того, как оставят палубу его корабля. Во-вторых, она предпочла вести дело с капитаном и теперь не могла объявить, что решила договориться также и с Ри. Если она запросит слишком много, то потеряет все.
      Ей хотелось плюнуть капитану в лицо, крикнуть ему, что желает видеть его в аду. Однако Кейт не забывала, что решила считать победой, если ее вместе с друзьями и Зеркалом перевезут за море - к Возрожденному. Заключенная с капитаном сделка допускала ее победу - пускай и временную, и теперь ей предстояло целое путешествие, за время которого победу можно будет сделать окончательной.
      Она посмотрела в глаза капитана.
      - Ты клянешься защищать жизни моих друзей как жизни собственных родственников или экипажа, защищать наш груз как свой собственный, благополучно доставить нас в любую гавань, кроме Калимекки, и позволить нам сойти там на берег... вместе с Зеркалом Душ?
      - Клянусь.
      Во взгляде капитана сквозила честность.
      - И ты будешь удовлетворен, если, выполняя свою часть сделки, я разделю каюту с Ри Сабиром и стану находиться в его обществе в течение дня: ты не потребуешь, чтобы я сделалась его любовницей или эйдейн!
      - Именно.
      - Я убью тебя, сукин сын, если ты прикоснешься к ней, - услышала она обращенные к Ри слова Яна, однако угроза эта прозвучала слишком тихо, чтобы ее мог услышать кто-либо из остальных.
      Кейт вздохнула:
      - Тогда от имени всех нас я принимаю твои условия.
      Вслед за этим капитан спросил ее:
      - А ты ручаешься за своих людей и обещаешь подчиниться моему решению без споров и возражений, если они нарушат данное тобой слово?
      Вздернув подбородок, Кейт наделила капитана взглядом, ясно говорящим: Только отдай меня в его руки, и я заставлю тебя расплачиваться до конца дней твоих. И сказала:
      - Обещаю.
      - Тогда я принимаю твои условия от имени всех моих людей.
      Парнисса смотрел на них обоих сердитыми глазами, однако все же встал между Кейт и капитаном и прикоснулся к узлу на соединявшем их шнурке.
      - Боги снизошли к деяниям этих людей, так как оба они действовали в интересах всех остальных и, соблюдая справедливость, заключили друг с другом честную сделку, - проговорил он ровным и недовольным тоном. Слова торопливой вереницей вылетали из уст парниссы, и торжественная формула в его исполнении напоминала декламацию разозленного принуждением школьника.
      - Теперь их решение стало законом, и неисполнение его подлежит наказанию по законам Матрина и Вуали. - Он вновь прикоснулся к узлу. - Я свидетельствую, запоминаю, записываю.
      Когда палец его стукнул по узлу в третий раз, тот развязался словно бы по волшебству, однако Кейт знала, что такие узлы вяжутся с секретом.
      Кейт повернулась к Яну и Хасмалю:
      - Развяжите Ри и отпустите его.
      Ни тот, ни другой не проявили особого энтузиазма, однако подчинились.
      Ри встал на ноги, стряхнул налипший на лицо пепел и принялся растирать затекшие запястья. Он поглядел на Яна; казалось, раздиравшую обоих братьев ненависть можно было буквально пощупать. Кейт обязалась держать Яна под своим контролем, гарантировав это собственной жизнью... хотелось бы ей знать, хватит ли любви Яна к ней на то, чтобы через силу повиноваться ей, или же он пожертвует ею, чтобы добраться до Ри.
      Глаза Ри также сулили Яну смерть. Он улыбнулся, скривив напряженную и уродливую гримасу, едва скрывавшую ярость, и направился к Янфу и парниссе.
      Капитан проговорил:
      - Не предпочтешь ли ты, парата, первой подняться на корабль?
      Кейт опасалась оставить своих спутников даже теперь, когда их защищало данное капитаном слово. Взглянув на возвышающийся позади них береговой гребень, она сказала:
      - Мне бы хотелось в первую очередь доставить на борт нашего раненого. Зеркало мы с Хасмалем и Яном принесем сами.
      Капитан усмехнулся.
      - Как вам угодно.
      И Кейт повела всех, кто был на берегу, назад по холмам, к ожидавшим их Джейти и Зеркалу Душ, гадая, насколько тяжелым испытанием окажется для нее предстоящее путешествие.
      Глава 7
      Шейид Галвей, претендент на место параглезаат Семейства Галвеев, ввел свою свиту - дипломатов, торговцев и Волков в великолепный Пальмовый Зал Дома Сабиров. Он стал первым из Галвеев, вступившим под кров этого Дома в качестве гостя после четырехсотлетнего перерыва, и хотя он представлял не Великий род Галвеев Калимекки, а ветвь Черианов, обитавшую в Маранаде на острове Гофт, факт этот и сам он, и принимавшие его Сабиры всячески замалчивали, словно желая забыть о нем. Он опустился в огромное золоченое, слоновой кости кресло в конце длинного стола и важно кивнул двоим мужчинам, сидевшим напротив в креслах подобающего их сану великолепия. Один из них, параглез Семейства, Грасмир Сабир, напоминал старого и величественного льва; другой, приятной наружности золотоволосый молодой человек, по имени Криспин Сабир, улыбнулся ему теплой и открытой улыбкой, сразу понравившейся Шейиду. Оба Сабира персонально приветствовали каждого члена делегации перед тем, как перейти в Пальмовый Зал; теперь наконец Грасмир дал знак, и собрание началось.
      - Мы должны обсудить старое и новое дело, - начал Грасмир с сухой улыбкой. - Корни старого уходят в прошлое на четыреста пятьдесят лет, и по-моему, нам следует уладить его прежде, чем мы перейдем к тем вещам, которые интересуют нас непосредственно в настоящий момент. - Сидевшие вокруг стола Галвей и Сабиры также принялись улыбаться. - Как правящий глава Семейства Сабиров я могу сказать, что пора наконец положить предел старинному спору.
      Ну что ж, приступим. Семейные анналы сообщают нам о споре между Аратмадом Карнеем и его партнером Пертианом Сабиром из-за приданого дочери Аратмада, которая должна была выйти за сына Сабира, когда оба они достигнут брачного возраста - во время обручения они были еще несмышлеными детьми. Пертиан обвинил Аратмада в умалении достоинств его сына, выразившемся в слишком небольшом, на его взгляд, приданом; Аратмад утверждал, что сын Пертиана уродлив и тощ и что предложил ему свою дочь лишь потому, что является другом Пертиана и считает, что в ином случае тот вообще не найдет для своего сына подходящей невесты. Споры породили взаимную обиду, партнеры разделили свое дело: по всем свидетельствам, они занимались черной магией самого низкого пошиба, и - хотя история здесь не называет виновного - один из них наложил заклятие на бывшего друга. Сабиры всегда придерживались мнения, что сделал это Аратмад Карней.
      Шейид кивнул:
      - Ну а Галвей утверждали, что заклятие накладывал Пертиан Сабир.
      Те из сидевших вокруг стола, кто впервые слышал эту историю, принялись качать головами.
      - И это повлекло за собой четыреста пятьдесят лет войны между Семьями?
      Шейид и Грасмир обменялись с противоположных концов стола взглядами и понимающе усмехнулись. Грасмир кивнул Шейиду, и тот пояснил:
      - Ну, не совсем. Сами Пертиан и Аратмад скончались из-за наложенного заклятия; один от его непосредственного воздействия, второй от того, что история называет ревхахом - по-видимому, своего рода магической отдачей, возникающей при обращении к чарам.
      Сам он прекрасно знал, что такое ревхах, и предполагал, что и Грасмиру это небезызвестно: нельзя быть главой Волков Семьи, не имея представления об их сильных и слабых сторонах. А подверженность ревхаху являлась именно таким слабым местом - и в значительной степени. Тем не менее во все времена необходимо было сохранять осторожность и видимость неведения. Отсутствие улик, изобличающих в применении магии, спасло не одну жизнь.
      Один из младших Сабиров спросил:
      - Но если погибли оба главных участника ссоры, почему вражда продолжалась?
      Ответил Грасмир:
      - Потому что заклятие поразило и обоих детей, хотя и не в явном виде. Последствия проявились, когда оба они вступили в брак и обзавелись детьми, которые оказались Шрамоносными. Кто-то назвал это увечье проклятием Карнея. Дети оказались оборотнями. Опасными, смертоносными, непредсказуемыми созданиями. Калимекка уже тогда праздновала День Младенца, посвященный богу Гаэрвану, и всех Шрамоносных детей приносили в жертву. Только Сабиры и Карнеи (ответвление Семьи, слившееся позже с Галвеями и поглощенное ими) пренебрегали с тех пор своими гражданскими обязанностями. Они прятали своих детей и позволяли чудовищам расти и размножаться.
      Грасмир Сабир вздохнул и скорбно качнул головой:
      - Обе Семьи до сих пор несут в своих жилах Увечную кровь. И столь длительная война между Семействами на самом деле разразилась из-за Шрамоносных детей.
      Сидевшие за столом помрачнели; даже спустя тысячелетие после жуткой Войны Чародеев ее магические последствия были очевидны всякому, кто рисковал отправиться в порт и поглазеть на используемых на кораблях Шрамоносных рабов или стать очевидцем казни глупых чудовищ, считавших себя людьми и осмелившихся нарушить границы Иберы. Никто из истинных людей не мог забыть о том, что после окончания войны Шрамоносные ловили тех, кто имел человеческий облик, и уничтожали всякого, кто попадал им в лапы. И одна лишь мысль о том, что в их собственных Семьях находились такие родичи, которые вопреки гражданскому долгу оставляли жутких уродов в живых, ужасала присутствующих.
      Грасмир поочередно оглядел всех сидящих за столом, а потом вздохнул.
      - Виновны обе Семьи, хотя теперь, по прошествии стольких лет, мы не можем определить, какая из двух конфликтующих сторон виновата более другой, если таковое различие, конечно, имеется на самом деле. - На лице его обосновалась усталая улыбка. - Нужно признать, что теперь это не важно. Будем считать дело улаженным, забудем прошлые глупости и отправимся дальше.
      Шейид выждал мгновение, чтобы усилить впечатление, произведенное на всех этими словами. А потом встал и зааплодировал. Следуя его примеру, прочие члены Семейства Галвеев поднялись на ноги и захлопали в ладоши. Встали и Сабиры. Улыбка Грасмира сделалась еще шире, и когда аплодисменты наконец стихли, он рухнул в кресло с удовлетворенным видом.
      - Итак, я подтверждаю, что и Сабиры, и Галвеи согласны забыть прошлое.
      Заявление было встречено новой овацией. Шейид незаметно обвел зал глазами в поисках несогласных. Таковых не оказалось. Великолепно.
      Он поднялся с места, когда вслед за аплодисментами воцарилось молчание, и объявил:
      - Тогда, быть может, пора перейти к новому делу, заставившему нас собраться сегодня.
      Он дождался кивков одобрения и, соединив руки перед собой, начал речь:
      - Ну что ж. Перед Сабирами и Гофтскими Галвеями возникла проблема и одновременно возможность, и поскольку наши Семьи решили оставить разногласия в прошлом, мы можем соединенными усилиями справиться с проблемой и использовать представившуюся возможность.
      Он прокашлялся, вдруг потеряв уверенность в том, как надо продолжать.
      Шейид оглядел гостиную, к нему были обращены взоры единомышленников и помощников, а также вновь приобретенных союзников обоего пола, еще вчера присягавших погубить его и его Семью. Теперь каждый из них смотрел на него, и на лицах их застыло выражение, сочетавшее в разной степени любопытство, алчность, волнение... к которым примешивалась чуточка страха. В особенности он отметил глаза Криспина Сабира - живые, завороженно смотрящие на него, внимательные. Глаза человека, способного заметить любую выгоду или оплошность и использовать их.
      Лучше будет в первую очередь сыграть на общем волнении.
      - Что касается возможности... скажем так, на веку присутствующих никто еще не находил неизвестного города Древних. До самых последних дней. Однако некая представительница Калимекканской ветви Галвеев наняла корабль на деньги, украденные этой особой из сокровищницы Гофта... после чего, воспользовавшись информацией, похищенной ею из наших архивов, она отплыла на восток. И ей повезло: она нашла тот город, который искала.
      Шейид наклонился вперед, опустив ладони на стол. Одна из младших обитательниц Дома Сабиров явно была ошеломлена тем, что он признается в обнаружении такого сокровища членам собственной Семьи, пусть и действовавшей без официального разрешения. Если бы Шейид утаил тот факт, что его родственница предприняла плавание на собственный страх и риск, претензии Галвеев на находку оказались бы неоспоримыми. Подобная откровенность изумила и смутила и нескольких представителей его собственного семейства. Ведь по сути дела, он от имени всего рода отказал своей Семье в праве владеть найденным городом, оставив его в руках Кейт, если она выживет, или в руках сильнейшего из захватчиков, если она погибнет.
      Кроме того, он произвел впечатление абсолютно, до жестокости честного человека. Шейид полагал, что маска полнейшей - с виду - искренности является наилучшей для переговоров, и давно уже уверился в том, что внезапная из ниоткуда взявшаяся выгода часто настолько смущает врага, что он теряет осторожность в делах.
      - Мы располагаем... шпионами, которые пристально следят за перемещениями этой молодой особы. Она обнаружила предмет, обладающий колоссальной важностью. Мы предполагаем, хотя и не можем испытывать полной уверенности, что это Зеркало Душ.
      До слуха Шейида донеслась ожидаемая волна потрясенных вздохов. Естественно, вылетевших не из груди Криспина или Грасмира. Конечно, нет. Волки Сабиров, безусловно, информировали их о ситуации не хуже, чем его собственные.
      - Судя по тем сведениям, что сохранились в наших архивах, Зеркало Душ представляет собой великолепный инструмент в руках друзей и сокрушительное оружие в руках врагов. Кейт Галвей, нашедшая этот предмет, с некоторых пор является врагом Гофтского Дома. Поскольку она украла у нас и деньги, и информацию, мы можем вполне обоснованно претендовать и на Зеркало, и на обнаруженный ею город. Нам необходим этот предмет. И мы предлагаем вам половину руин - за помощь в обретении Зеркала и признании наших прав на него. А также свой совет и поддержку в приобретении того, что более всего необходимо Семейству Сабиров.
      Усмехнувшись, Криспин Сабир спросил:
      - И что же, по мнению Гофтского Дома, более всего необходимо Семейству Сабиров?
      Распрямившись, Шейид со спокойной улыбкой ответил:
      - Дом Галвеев. Обладая им, Семья Сабиров получит всю Калимекку. Галвей Гофта готовы уступить вам права на этот Дом со всем его содержимым. Конечно, мы ожидаем, что вы подкрепите свои претензии на него, устранив всех представителей Калимекканской ветви Галвеев, уцелевших во время последней предпринятой вами попытки захвата Дома.
      Затянувшееся молчание, казалось, могло бы сокрушить каменные стены огромного зала. А потом со стороны Сабиров на Шейида обрушился град нетерпеливых вопросов.
      - Как мне кажется, все прошло хорошо, - сказала Вишре Галвей.
      Глава гофтских Волков, она обнаруживала огромное дарование и свирепость, удачно скрывая последнюю за приветливыми манерами и приятной внешностью.
      Шейид отвел взгляд от обворожительного ландшафта, скользившего под аэриблем, и откинулся на спинку мягкого сиденья.
      - Возможно, все-таки хуже, чем могло показаться. Однако я доволен.
      - Ты можешь быть в восторге, - фыркнула Вишре. - Они согласились предоставить нам свои войска, чтобы помочь в нападении на их же собственные суда, согласились признать наши права на Зеркало Душ и предложили помощь в устранении этой девки Кейт. Кроме того, они уберут тех, кто стоит между тобой и Домом Галвеев. А ведь Доктиираки уже готовы истребить уцелевших Сабиров, как только те очистят Дом Галвеев, но еще не успеют занять его. Самые блестящие переговоры из всех, которые мне доводилось видеть.
      Шейид вздохнул:
      - Перовин, величайший среди дипломатов Древнего Мира, некогда сказал: "Дипломатия - это искусство заставить врага собственными руками перерезать себе горло, убедить его сделать это вне дома, чтобы не запачкать пол, и притом добиться, чтобы он думал, что на более выгодный исход не может рассчитывать". Я мечтаю когда-нибудь совершить подобную сделку, ну а пока...
      Он задумался на мгновение, а потом широко ухмыльнулся и расхохотался.
      - Ну а пока, клянусь богами, я существенно приблизился к этой цели, не правда ли?
      Во дворике возле Пальмового Зала, между фонтаном и искусственным водопадом разгуливали трое черных оленят, пощипывавших цветы гибискуса. В ротонде, расположенной поодаль от водопада, рофетианский оркестр, увеселяя Семейство, наигрывал дул длармас - традиционные рофетианские танцевальные мелодии. Сидя на подоконнике в комнате, находящейся над Залом, Криспин Сабир следил за оленями и танцорами и внимал веселой музыке, в точности отвечавшей его настроению.
      Брат его Анвин, рывшийся на полках, что тянулись вдоль внутренней стены комнаты, проворчал:
      - Тот сукин сын, который был здесь последним, прикончил весь паурель и не заменил пустую бутылку полной.
      Криспин расхохотался.
      - По-моему, этим сукиным сыном мог быть только ты сам. Во всей Семье лишь ты один пьешь это мерзкое зелье, в результате чего пьянеешь настолько, что забываешь о том, что именно ты пил.
      Анвин, покачиваясь на раздвоенных копытах, рассеянным жестом потер рога, изгибавшиеся надо лбом. И чуть погодя ответил:
      - Возможно, ты и прав, если хорошенько подумать. Неделю назад я приводил сюда девицу и, должно быть, прикончил бутылку именно тогда.
      После долгих лет занятий даршарен - основанной на жертвоприношениях черной магии Волков, постоянно наносящей шрамы своим адептам, - на теле Анвина не осталось ничего человеческого. Помимо рогов и копыт, на суставах его и хребте выросли шипы, чешуя покрыла гладкую прежде кожу, пальцы заканчивались теперь когтями. Тело Криспина приняло в себя не меньшее количество ревхаха, магической отдачи, однако, поскольку Криспин являлся Карнеем, оно сумело поглотить наносящую шрамы энергию и сохранить прежнюю форму - так же как оно возвращало себе человеческое обличье после каждой Трансформации. Анвин же, лишенный преимуществ, даруемых Проклятием, давно затерялся в недрах своего становящегося все более и более чудовищным тела.