И внезапно исчез.
      Трев пристально смотрел на зеркало, в котором только что находился Говорящий. Он и представления не имел, почему был избавлен от злой участи, вне сомнения уготованной для него духом, однако собственная жизнь вдруг утратила для него всякую цену. Его сестры, девочки, ради которых он жил, погибли. Голос, обратившийся к нему в видении, во всем обвинял Ри, однако Трев отлично понимал, что тот здесь ни при чем. Он сам решил последовать за Ри, зная, что оставляет Мардит и Элли в Калимекке на произвол судьбы, без единственного и надежного защитника и опекуна, коим он был для них. Если бы он не покинул их, девочки были бы живы. Или же он сам принял бы смерть вместе с ними.
      И тот, и другой исход казался ему сейчас одинаково желанным.
      Ри уже отправился в путь, намереваясь уничтожить Драконов, и Трев мог пожелать своему другу только добра. Он и сам обещал Соколам свою помощь. Однако он нарушил другой обет, принесенный им много лет назад... обет, который обязался выполнять, не щадя своей жизни. Он не сумел защитить своих младших сестер, двух девочек, которых любил больше всех на свете. Он не сдержал свою клятву.
      Трев посмотрел на крохотный ножичек, которым только что надрезал палец. Острое, но короткое лезвие не подходило для задуманного им. Его собственные кинжалы лежали в изголовье постели... два роскошных подаренных Ри клинка, вполне пригодных для намеченной цели. Трев выбрал тот, на котором был вычеканен герб Сабиров. Он сбросил с плеч шерстяное одеяло, расшнуровал ворот рубашки и приставил острие кинжала к коже - слева от грудины, нащупав пальцами впадину между ребер, чтобы клинок не уперся в кость.
      Закрыв глаза, он прошептал:
      - Прости меня, Элли. Прости и ты, Мардит. Когда мы встретимся там, в Вуали, я постараюсь загладить свою вину перед вами.
      И более не задумываясь и не сожалея о страшном поступке, он вогнал клинок себе в сердце.
      На другом краю лагеря Валард откатился от девушки, которую только что тискал, и со стоном стал на колени. Черты его исказились от боли, и, вскрикнув, он впился пальцами в собственное лицо. Девушка воскликнула:
      - В чем дело? Что с тобой?
      Но прежде чем она успела подняться, чтобы бежать за помощью, припадок, каковы бы ни были его причины, прошел сам собой. Валард умолк, и на лице его появилось удивленное выражение.
      Он поднялся на ноги, бормоча:
      - Я свободен. Свободен.
      И оглядел фургон с таким видом, словно никогда не видел его.
      - Что ты делаешь? - спросила девица, но, бросив на нее короткий взгляд, Валард отрицательно качнул головой. А потом, накинув шерстяное одеяло на голое тело, распахнул дверь и исчез в ночи. Оставшаяся незахлопнутой дверь закачалась на петлях под натиском сильного ветра. Девица с ругательством швырнула вслед любовнику опустошенную ими обоими бутылку хмельного зелья, поеживаясь вылезла из постели и заперла дверь.
      Валард же, не обращая внимания на холод и ветер, топал тем временем по глубокому снегу, пока не оказался за пределами лагеря. Там он отыскал гладкий диск белого металла, с выведенными вдоль обода буквами, светящимися в темноте зеленоватыми гнилостными огоньками. Став на середину диска, он сказал:
      - Перенеси меня к моему другу.
      Зеленоватое свечение сделалось ярче, раздался визг, и диск исчез, прихватив с собой и Валарда.
      Согнувшись над телом Трева, Дугхалл водил сложенной в чашечку ладонью над зеркалом - не прикасаясь к предмету, но впитывая его энергию кожей.
      - И что все это значит? - спросил Янф.
      - Подожди. - Уродливые и перепутанные следы почти не поддавались прочтению. Впрочем, Дугхалл не спешил и не давал вниманию рассеиваться.
      - Трев воспользовался зеркалом Валарда, чтобы вызвать Говорящего, объяснил он стоявшим за его спиной Янфу и Джейму. - Очевидно, он не стал перед этим очищать зеркало - на нем сохранились следы крови Валарда. Пришел Говорящий, но связанный с темными силами, возможно даже, посланный Драконами, хотя в последнем я не уверен. Не знаю, что услышал Трев от Говорящего, однако погиб он от собственной руки... Потом я вижу четкие следы того, что Говорящему удалось вырваться, а оставшаяся на зеркале кровь Валарда привела духа к телу нашего спутника. Это означает, что в настоящий момент Валард одержим этим злым духом. Куда Говорящий отправил Валарда, я также не могу сказать.
      Поднявшись на ноги, он посмотрел Янфу в глаза.
      - Говорящие жестоки по своей сути, а связь этого их представителя со злыми силами сделала ситуацию еще более сложной... если мы отыщем Валарда, нам придется его убить.
      - А разве нельзя изгнать дух Говорящего или заключить его в кольцо, как ты сделал с Драконом?
      - Драконы все-таки являются людьми. Их души не заражают тело, они просто пользуются им. Говорящие... они другие. Некоторые видят в них демонов, другие утверждают, что это души чудовищ, обитавших в иных мирах или на других плоскостях бытия. Я не знаю, кто они, но завладев человеком, они не оставляют его, пока тот не умрет.
      Янф быстро заморгал, и губы его сжались в тонкую, жесткую ниточку. Подозрительно блестящими глазами он смотрел на тело Трева, застывшее на постели в луже крови лицом вниз.
      - Все рассыпается, - пробормотал он. Джейм опустил ладонь на его плечо.
      - Темные дни наступили.
      - Нынешние дни можно назвать только адом, который устроили нам древние боги за то, что мы забыли их, - произнес Янф. Хрипотца в голосе свидетельствовала о глубине его переживаний.
      - Возможно. - Джейм медленно кивнул, от холодного воздуха кожа на его открытых руках покрылась мурашками, и Дугхалл заметил, как Янф поежился. Впрочем, тот был слишком удручен трагизмом ситуации, чтобы замечать это...
      Джейм взирал на труп своего старого товарища, не пытаясь надеть куртку или просто согреть себя движением. Воздух клубами вырывался из его рта, оставляя иней на ресницах, бровях и густых усах, отросших уже здесь, в горах. Дугхаллу он казался скорее ледяной фигурой, чем состоящим из плоти и крови человеком. Мертвенным ровным голосом Джейм произнес:
      - Придется отыскать Валарда.
      - Зачем? Чтобы убить еще одного из нас? - Янф отодвинулся в сторону, уклоняясь от руки Джейма, и та бессильно упала, словно была рукой мертвеца.
      Но тот упрямо настаивал на своем:
      - Если придется, да. Ри сейчас находится на пути в Калимекку. Если Драконы следят за ним или если они сумели найти способ использовать Валарда против Ри, нам придется остановить его.
      Янф закрыл глаза. Погруженный в горе, он покачивался, не сходя с места.
      - Какая разница? - спросил он наконец. - Все рушится. Ничто не поможет нам, ни в чем мы не добьемся успеха. Разве вы не видите?! Сами боги теперь против нас, а кто мы такие, чтобы бороться с богами?
      Поникший Джейм пожал плечами.
      - Возможно, ты прав. Возможно, все действительно потеряно. И я не думаю, что мы способны противостоять воле богов.
      - Мы мужчины, - заявил Дугхалл, - и мы заставим богов покориться. Мы не отступим ни перед богами, ни перед людьми - будем сражаться с ними и победим.
      - С какой стати? - спросил Янф, и Дугхалл услышал пренебрежение в его голосе. - Потому что сердца наши чисты, а дело справедливо? Потому что мы верим в истину?
      - Праведность не является обязательным условием победы, - возразил Дугхалл, глядя на них обоих и ожидая ответного взгляда. - Доброта по силе уступала злу во все времена. А вера без дел слаба, беспомощна и ничего не стоит. Те, кто верует, но не делает ничего, всегда проигрывают тем, кто верует меньше, да делает больше. Победа придет к нам не потому, что мы добродетельны, или для нас важны собственные убеждения.
      Он вдруг рассмеялся - и смех его прозвучал слишком хрипло в этом морозном и колючем воздухе... это было похоже на хруст веток, проседающих под тяжестью снега и льда.
      - Мы победим, потому что поражение слишком страшно для нас. Если мы не будем сопротивляться Драконам, они пожрут наши души - и души тех, кого мы любим, - а вместе с нашими душами они поглотят и наше бессмертие. Если же мы будем сражаться, то самое худшее, что нам грозит, - это смерть. Мы победим, потому что боимся. Именно потому, что боимся, и для страха у нас есть веские основания. Страх будет тем другом, который погонит нас вперед к победе.
      Все трое долго и молча глядели друг на друга, а потом Джейм кивнул:
      - Что ж, возможно, ты прав.
      Янф отвернулся. Тяжело вздохнув, он покачал головой:
      - Я не сдамся. Не сдамся, хотя у меня нет такой уверенности в победе, как у тебя.
      Дугхалл посмотрел сквозь щель в пологе палатки на простиравшееся снаружи искрящееся бриллиантами снега белое поле.
      - Никто из нас не сдастся. И об этом не нужно забывать. А теперь... надо проститься с Тревом и похоронить его. Приготовьте его. А я пока займусь осмотром окрестностей: надо узнать, куда подевался Валард... раз в деле замешана магия, значит, она оставила где-то поблизости свои следы. А потом займемся тем, что нам надлежит исполнить.
      Он оставил обоих друзей готовить тело Трева к прощанию. Ступая по плотному снегу, Дугхалл сожалел о том, что вера его в победу не столь тверда, как только что прозвучавшие слова. Дугхалл боялся будущего, но и настоящее вселяло в него страх. Оставалось только надеяться, что его слова не так уж далеки от правды, потому что сейчас он мог поверить лишь в одну вещь во всем мире... - в страх. Страха хватило бы у Дугхалла, чтобы наполнить им целый океан.
      Глава 44
      Кейт и Ри появились над Калимеккой ночью, когда город казался бесконечным скопищем угольков, разбросанных под укрытым облаками небом. Кейт много раз видела родной город таким; старый приятель Эйоуюэль нередко брал ее с собой в ночное небо, когда она долго не могла уснуть и выбиралась украдкой из Дома Галвеев... или же просто когда ей нужно было с кем-нибудь поговорить. Поэтому она сразу заметила происшедшие в центре города изменения и указала на них Ри, который впервые смотрел на Калимекку из-под облаков.
      - Видишь те белые огни в центре города... раньше их не было. Ри поглядел в указанном направлении и изогнул крылья, чтобы подлететь поближе.
      Кейт последовала за ним. Увиденная ими картина совершенно не нравилась ей. В самом центре Калимекки, за полупрозрачными светящимися изнутри стенами, которые умели создавать только Древние, раскинулась сказочная земля, где возносились ввысь девственно белые замки, окруженные фонтанами, рассыпающими бриллиантовые брызги, чудесными белыми дорогами и зеленью благоухающих садов. Цветущие, полные плодоносящих кустов и деревьев сады, освещенные тем же белым светом, казались сверху драгоценными камнями в оправе сияющих стен. В одном из садов несколько мужчин и женщин, разодетых в невиданные ею прежде наряды, танцевали под музыку, чуждую ее слуху. Кейт покружила над ними, старательно удерживая все магические экраны, дабы ничем не выдать себя, - она вспоминала бурлившие жизнью рынки, многолюдные улицы и дома, стоявшие прежде на месте этого огромного и пустынного города, возникшего в центре столицы Иберы.
      - Вот мы и нашли Драконов, - заметил негромко Ри.
      - Нашли. - Она поглядела вниз. - Надо только суметь добраться до них.
      Через неделю, одетые как подобает состоятельным калимекканцам, Кейт и Ри, овеваемые свежим и благоуханным предрассветным ветерком, стояли перед высокими белыми воротами Цитадели Богов. Рядом с ними ждали и другие торговцы, продающие съестное, ткани, изделия из серебра или стеклянную утварь; крестьяне, мечтающие получить работу; нищие, чуявшие богатство, укрытое за запертыми воротами, и по наивности или незнакомству с нравом обитателей Нового Ада надеявшиеся на их щедрость.
      Плечи их соприкасались, однако Ри и Кейт не разговаривали друг с другом и даже не переглядывались, старательно делая вид, будто они незнакомы. Сердце Кейт отчаянно колотилось в груди, а во рту пересохло от страха. Экраны плотно обтягивали ее тело, и Кейт казалось, что подобная теснота лишь прибавляет тревоги, как и запах смятения, исходивший от собравшейся вокруг толпы.
      Страхом в воздухе пахло, пожалуй, сильнее, чем жасмином, росшим в саду возле ворот. Однако Кейт - как и все возле нее, - пересилив свой страх, ожидала, прислушиваясь к негромкому звону колокольчиков, певших за белыми стенами, и надеясь заметить хоть какое-нибудь движение внутри этого города в городе.
      Наконец из первого дома справа появилась женщина и направилась к ним, шурша богатыми синими юбками. Кожа ее казалась черной как оникс, а глаза сияли золотом - словно звенья искусной работы браслетов, звеневших на запястьях. Черные волосы, в которые были вплетены темно-синие и золотые ленты, спускались почти до самой земли. Шагнув к воротам, она распахнула створки и отступила в сторону. Торговцы прошли мимо нее цепочкой и в странном унынии принялись расставлять на сказочно белых улицах свои лотки. Повернувшись к нищим, женщина отослала их в самый центр Цитадели, объяснив, что просить подаяние можно у большого фонтана.
      Потом она повернулась к рабочим.
      - Сколько найдется здесь человек, готовых к однодневной работе? спросила она. Голос ее звучал ласково, и улыбка не сходила с лица, однако Кейт не заметила тепла в глазах этой особы.
      Несколько работников подняли руки.
      - Хорошо, вы нужны в Красных Садах. Следуйте за моей служанкой, она покажет, куда идти.
      Из-под арки справа от Кейт шагнула молодая красавица в белых одеждах и бесшумно направилась вдоль по улице. Мужчины и женщины, нанимавшиеся поденно, заторопились за ней.
      Обернувшись к тем, кто остался, женщина спросила:
      - А вы, как я понимаю, ищете постоянную работу?
      Кейт кивнула вместе с остальными.
      - Я так и думала. В основном все вакансии уже заняты. Если только вы не владеете каким-нибудь особенным мастерством, нам нечего предложить вам.
      Женщина пристально посмотрела на Ри, и в улыбке ее проскользнула алчная похоть.
      - Впрочем, кажется, некоторые из вас действительно наделены исключительными дарованиями.
      Недолго замерев на месте с задумчивым выражением лица, она наконец решилась:
      - Следуйте за мной... все. Я знаю, что необходимо мне лично, - глаза ее вновь обежали фигуру Ри, - однако не могу быть уверенной в том, что требуется моим друзьям.
      Прежде чем повести их, она прикоснулась к плечу Ри.
      - Держись возле меня. Я уже наметила для тебя место. Кейт готова была убить ее на месте. Однако ей пришлось надеть маску безразличия и отправиться вместе со всеми за женщиной по почти безлюдным улицам к центру нового города.
      Зал был полон пестро разодетых, словно попугаи, мужчин и женщин, занятых оживленной беседой. Все они обернулись к пришедшим, и на некоторых лицах появился неподдельный интерес. Золотоглазая женщина громко заговорила, и голос ее прозвенел, перекрывая собой глухой гомон, наполнявший этот огромный зал:
      - Вот сегодняшние претенденты на постоянное место. Можете выбирать.
      - Ах, Берраль, их же немного, тут и выбирать-то не из чего, - произнес кто-то и засмеялся.
      К смеху присоединились и другие, а затем со своего места за небольшим столиком у западной стены поднялся мускулистый мужчина.
      - Кажется, настал мой черед.
      И он кивнул в сторону девушки, ровесницы Кейт, молодой особы с круглыми боками, молочно-белой кожей и глазами, огромными и испуганными, как у ягненка на бойне.
      - И что же ты умеешь делать? - спросил он.
      - Читать... и писать, - ответила она дрогнувшим голосом. - Еще умею складывать и вычитать. Знаю историю, философию, основы рисования и риторику. Была первой по иверисту и ястребам-псам...
      Она запнулась, когда вокруг послышался смех.
      - Ученая обезьяна, - пробормотал один из них.
      - Вполне годится в наложницы, - отозвался другой. - Я уже и сам мечтаю о любовнице, которая понимает толк в играх и способна говорить о чем-нибудь еще, кроме последних покупок.
      - А какая ты в постели? - спросил тот, кто первым заинтересовался девушкой. Та вспыхнула.
      - Я могу приглядывать за детьми, вести расходные книги или работать в библиотеке.
      - Детей у нас нет, - сказала женщина, прислонившаяся к стене. - И никогда не будет.
      Мужчина, спрашивавший о постельных умениях белокожей девушки, подытожил:
      - Значит, она не обладает способностями в единственной интересующей меня области. А что скажешь ты?
      И он повернулся к Кейт.
      - Стригу мужчин и женщин, укладываю волосы, - ответила она.
      Кейт решила, что это занятие предоставит ей возможность прикоснуться ко многим Драконам и пометить их талисманами, не вызвав при этом никаких подозрений. Конечно, Драконы уже обзавелись личными слугами, однако по собственному опыту жизни в Доме Галвеев она прекрасно знала, насколько ценятся знатью услуги специалиста, отвлекающие от повседневной скуки обеспеченной жизни.
      - В самом деле? - спросила Берраль, на сей раз взглянув на нее с неподдельным интересом. - У тебя короткие волосы. Интересно. И они у тебя от рождения рыжие?
      - Разве этого не видно? - Кейт улыбнулась.
      - Не видно. - Перебросив через плечо длинную косу, Берраль спросила: А что ты можешь сделать с моими волосами?
      Кейт изобразила недолгое раздумье.
      - Что-нибудь с золотыми бусинами, - проговорила она, - чтобы подчеркнуть цвет твоих глаз. Добавим перо снежного фазана, контрастирующее с темной кожей. Побольше волос вокруг лица, чтобы подчеркнуть изящество очертаний - нынешняя твоя прическа не позволяет этого. Кроме того, можно использовать несколько сапфиров, если они у тебя найдутся.
      - Великолепная идея, - произнес чей-то голос за ее спиной.
      - А что ты можешь сделать с моей головой? - поинтересовалась высокая угловатая женщина, блеснув изумрудно-зелеными глазами. Длинные каштановые волосы ее волнами рассыпались по плечам.
      - Сперва постригу, - сказала Кейт. - У тебя длинная лебединая шея, но волосы сейчас скрывают ее. А потом покрасим. Сделаем их совсем светлыми... это, по-моему, выгодно оттенит цвет твоих глаз. Кроме того, используем кольца с продетыми в них зелеными шелковыми лентами.
      Женщина улыбнулась:
      - Вот и сделаешь все как надо.
      - После того, как она причешет меня, - вмешалась Берраль.
      - Хорошо, после тебя.
      - Пойдем, девушка. Мы найдем для тебя место, получишь все необходимое и можешь приступать к работе: мои волосы никто не укладывал целую тысячу лет.
      Зеленоглазая женщина вместе с изысканной рыжеволосой красавицей повели Кейт прочь. За спиной ее голос Берраль спросил:
      - А ты что умеешь?
      Ри ответил:
      - Я практикую таппуту - массаж с применением благовоний, трав и масел. Великолепно воздействует на кожу и смягчает ее.
      - Тогда будешь работать вместе с парикмахершей. - Берраль вздохнула. Я хотела взять тебя на свое ложе, но другие не простят мне, если я заберу себе массажиста. Впрочем, ночи тебе все равно придется проводить со мной.
      - Как тебе будет угодно, - ответил Ри.
      Кейт едва удерживала свой гнев. Она попыталась утешиться тем, что как только Ри прикоснется к темнокожей красавице талисманом, Дугхалл или Хасмаль смогут извлечь из тела ее драконью душу и заточить в одно из крохотных зеркал, сразу уменьшив таким образом число возможных поклонниц Ри в этом сказочном белом городе.
      Оставалось надеяться, что он влепит талисман этой мерзавке в первую очередь.
      * * *
      Даня сидела, пригнувшись, в задней части своего маленького дома и смотрела на мальчика, называвшего себя Луэркасом. Тот не обращал на нее никакого внимания - по крайней мере в текущий момент. Мальчишка поймал тундровую полевку и играл с ней на медвежьей шкуре, забавляясь мучениями маленького существа. Сейчас он казался обыкновенным восьмилеткой - крепким, золотоволосым, белокожим, ясноглазым и улыбчивым.
      Но то, что он делал с мышью, ни в какие рамки не укладывалось. Как и то, что он родился всего лишь несколько месяцев назад. Вдобавок ко всему, он мог по желанию изменять свою внешность.
      Вне дома он предпочитал принимать облик Каргана, поскольку ему было доступно любое обличье. Он был Искалечен чарами, прошедшими через него вскоре после зачатия, однако полученные Шрамы он принимал как благо. Он выучил язык Карганов еще до рождения, и жители деревни валили к нему толпой - словно медведи к ручью с нерестящимися лососями, - потому что с ними он был очень мил, умел вызвать у них доверие и, невзирая на кажущуюся детскую невинность, давал им мудрые советы, достойные взрослого. Карганы восхищались им, прислушивались к его мнению, и когда он что-нибудь предлагал им этим своим робким мальчишеским голосом, они в точности следовали его словам.
      Пророчества и легенды он успел выучить наизусть еще до того, как вполне овладел своим младенческим телом, и потому легко мог показаться простодушному народцу одним из них. Карганы видели в нем некое подобие спасителя, который должен был в соответствии с их чаяниями когда-нибудь повести их обратно, в Богатые Земли. И это, со смешком объявил он Дане, превосходно укладывалось в его планы.
      Полевка заверещала в предсмертных муках, и Луэркас хихикнул.
      - Прекрати, - сказала Даня.
      - Да ладно тебе. Это же вредитель. Карганы убивают их, как только заметят, и я не помню, чтобы ты торопилась с протестами.
      - Они же не мучают их. И не наслаждаются страданиями бедной твари.
      - При этом они не извлекают никакой магической выгоды из смерти бедняжки, а это напрасная трата живой энергии. Я же, убивая мышь, делаю две полезные вещи: избавляю деревню от еще одного вредителя и наделяю себя капелькой энергии, которую ведь не отберешь у Карганов. Или у тебя.
      Он повернулся к ней с улыбкой; синие глаза блеснули холодными льдинками, и Даня почувствовала к нему еще большую ненависть. Однако она ничего не сказала, и Луэркас, поглядев на нее недолго, отвернулся и вновь занялся несчастной зверюшкой.
      - Скоро мы сможем оставить это место, - сказал Луэркас.
      - Оставить?
      - Конечно. Скоро мы вернемся в Калимекку.
      Даня фыркнула.
      - Опять поведешь по снегу через всю тундру.
      - Вовсе нет. Мы отправимся по хорошей погоде и прибудем туда с шиком. - Плечи его приподнялись и опустились в жесте пренебрежения. - И тогда ты сможешь отомстить.
      Он хихикнул.
      - Ты, конечно, заслужила право на месть.
      Месть. Ей представились Криспин, Эндрю и Анвин, каждый в луже собственной крови, с воплем испускающие последний вздох. Хорошо бы причинить им такую же боль, уничтожить, погубить их - как они погубили ее. Она посмотрела на указательный и средний пальцы правой руки... точнее, на когти - темные, чешуйчатые, острые. Памятка, свидетельствующая о ее праве лишить их жизни. Все, что с нею произошло, и все, что она совершила, стало следствием их лютой жестокости. И Галвеи, ее собственная Семья, не пожелавшая спасти ее, тоже виноваты перед ней. И еще Луэркас.
      Пытки, насилие, облик Увечной, беременность, боль, роды, убийство сына, рабство. Все это разжигало неистовый гнев в ее сердце и давало силы жить - терпеть каждый новый день. Сейчас она стала рабыней Луэркаса лишь потому, что тогда - раньше - никто не помог ей. И они заплатят за все ее страдания. Все заплатят - не важно как.
      Глава 45
      Кейт сознавала, что они с Ри уже кое-чего добились. Несколько первых дней талисманы они не размещали... следовало заслужить доверие клиентов и добиться, чтобы весть о них распространилась по всему драконьему гнезду. И подобная стратегия, похоже, оправдала себя. Кейт украшала прически, благодаря за это свое дипломатическое образование, предполагавшее, что на службе ей время от времени придется обходиться без слуг и тем не менее самым достойным образом представлять при этом свое Семейство.
      Тогда, во время учения, она воспринимала занятия парикмахерским ремеслом как пустую трату времени. Сейчас же оставалось только гадать, доведется ли ей когда-либо вновь встретить ту женщину, что давала ей эти уроки, извиниться перед ней за прежнее высокомерие и признать свою неправоту.
      - Когда что-либо делаешь, делай это хорошо, - всегда наставляла ее мать, а отец добавлял: - Всякое умение когда-нибудь да пригодится.
      Тогда она с ними спорила, с юной самонадеянностью полагая, что ее положение в обществе, таланты и ум избавят ее от необходимости когда-нибудь заняться ремеслом прислуги. Извиниться следовало и перед ними, однако подобная возможность не представится ей уже никогда: Дугхалл не сомневался в том, что самые близкие ей люди погибли во время памятного нападения на их Дом.
      Теперь она проводила дни на прохладной, продуваемой ветерком веранде возле одного из общественных бассейнов Крепости Драконов, красила чужие волосы или, напротив, лишала их цвета, завивала кудри, распрямляла их, вплетала в прически бусины, драгоценные камни и ленты и украшала головы, воплощая собственные задумки, едва ли способные прийти в голову кому-нибудь, кроме нее самой. Одной из дам она пристроила на голову крошечную клетку с живой певчей птичкой, другой - очаровательную фигурку танцовщицы, вырезанную из слоновой кости. Еще ей приходилось подстригать мужчинам усы и бороды, а также красить и завивать им волосы. Дело ее как будто бы процветало. По прошествии первой недели она начала помечать своих клиентов талисманами.
      С Ри ей удавалось видеться лишь мельком - по утрам, когда она приходила на веранду. А иногда и по вечерам, когда он уже собирался уходить. Они замечали друг друга не больше, чем положено двум незнакомцам, работающим в одном доме. Ри все время ходил по апартаментам и разминал мышцы Драконам. Кейт отметила, что он также пользуется успехом.
      Впрочем, везение их оказалось недолговечным. Появившись на веранде одним дождливым и серым утром, Кейт вежливо кивнула Ри, как раз шедшему мимо нее в купальню, разожгла жаровню, на которой раскаляла свои щипцы и утюги для лент, расставила горшочки с хной и известью, разложила полотенца, щетки и бритвы, покрыла кончики пальцев расплавленным воском - чтобы талисманы не погружались в ее собственную плоть. Бросив горсточку талисманов в карман рабочего фартука, она еще раз проверила взглядом свои принадлежности, а затем принялась наблюдать, как оркестранты пристраиваются со своими инструментами в дальнем углу - подальше от фонтана. Некоторые из Драконов вставали рано; она уже привыкла начинать работу сразу же после восхода солнца.
      Первыми ее клиентами в тот день были мужчины. На сей раз не столь молодые, как большинство тех, с волосами которых ей приходилось работать в предыдущие дни, однако держались они с той же самой надменностью, которую Кейт подмечала у всех без исключения Драконов. Они вели себя так, словно ее здесь не было, - если не считать тех коротких мгновений, когда они приказывали ей. Подобное обращение полностью устраивало ее, и она старалась выказывать им максимальную почтительность.
      Она стригла и причесывала их, заплетала косичками усы, украшая их лентами или бусами, укладывала волосы крупными волнами, которые предпочитали многие мужчины, прятала появляющиеся лысины. Когда она закончила с мужчинами, из ванн уже вышли несколько женщин, ожидавших теперь своей очереди на скамьях возле фонтана. Заметив, что она освободилась, женщины направились к ней, пересмеиваясь и перешептываясь друг с другом, и мужчины встали со своих мест, но вместо того, чтобы уйти, отошли к краю веранды, пригласив женщин подняться наверх.
      Кейт сразу почуяла недоброе: от них исходил запах возбуждения, как от охотника, загнавшего в угол свою добычу. Впрочем, в самой ситуации трудно было усмотреть что-либо необычное... иногда клиенты, с которыми она заканчивала работать, оставались посмотреть, как она будет обслуживать их друзей. Тем не менее сейчас инстинкт предупреждал ее, что дела плохи. Кейт напряглась и придвинулась ближе к своей печурке, щипцам и утюжкам, старательно кланяясь при этом женщинам и умоляя их решить, кто из них будет первой.
      Из двери купальни вышла группа мужчин - они остановились возле музыкантов, чтобы послушать их игру. Из другой двери - той, что вела к фонтану, - вышли еще трое Драконов и неторопливо направились в ее сторону, изображая глубокую занятость беседой друг с другом.
      Перед купальней беззвучно остановилась карета, и дюжина солдат в зеленых с серебром мундирах Сабиров помогли укрытому вуалью, изуродованному существу выйти наружу и направиться вдоль по дорожке.
      Теперь она была окружена, путь к бегству на улицу перекрыли солдаты. Однако все оставались на местах. Она чувствовала, что враги готовы к нападению, но тем не менее ничего не происходило. Как обычно, одна из женщин уселась в кресло перед Кейт и протянула к ней руку с украшением.
      - Вплети эту безделушку в мои волосы, - приказала она. - Так же, как ты пристроила клетку с птичкой на голове Алисоль.
      И она подала Кейт изящную сферу, вырезанную из эбенового дерева, хрупкие ребра которой были украшены серебром и рубинами. И на каждом из них красовалась шипастая роза... И в этот миг Кейт вдруг узнала вещицу. Одна из безделушек, принадлежавших ее Семье... Нечто подобное она видела в гостиных или в комнате какой-нибудь из кузин или на столике у одной из многочисленных теток... Но где именно, Кейт не помнила. Однако сидевшая сейчас перед ней светловолосая женщина не принадлежала к Галвеям ни по рождению, ни по браку. И права владеть этой вещью не имела.
      Кейт осторожно взяла безделушку кончиками пальцев. И тут же ощутила, как нечто пытается пробиться извне к ее коже, с силой продавливая защитные экраны. Заглянув в глаза женщины, Кейт увидела в них нетерпение, интерес... даже восторг охотницы, которая поразила стрелой добычу и теперь ждет ее падения.
      Кейт поежилась, сердце ее участило свой ритм. Сфера была ловушкой и испытанием. Избежав ловушки - а если бы ее не защищали экраны, то связанные со сферой чары уже поглотили бы ее, - она тем самым не выдерживала испытания. Доказывавшего, что она является не рядовой служанкой, а опасным соглядатаем.
      Ей оставалось только одно - Кейт опустила шарик в карман фартука, постаравшись при этом захватить кончиками пальцев как можно больше талисманов.
      Женщина поднялась.
      - Стало быть, ты и есть та самая, - сказала она. - Я так и думала.