Морган сделал пару тяжелых шагов по направлению к телефону, стоявшему у дальнего конца камина.
      - Погодите, - остановил его я.
      Он замер. Оба они посмотрели на меня.
      - Позвольте мне прояснить свою позицию, - продолжал я. - Меня интересует эта информация, и я готов заплатить за нее. Но советую вам навсегда распрощаться с идеей сдать Маганхарда полиции, если я не стану играть в ваши игры.
      Воцарилось молчание. Затем генерал спокойно произнес:
      - А-с какой, собственно, стати мне так поступать? Я продаю информацию, чтобы обеспечить себе существование. Я всего лишь предоставляю вам возможность предложить цену выше той, которую предлагает полиция. Я деловой человек.
      - Я тоже. И согласился за определенную плату доставить Маганхарда в Лихтенштейн, что и собираюсь сделать.
      - Это же будут не ваши деньги, юноша. Заплатит Маганхард. Просто скажите ему, что за проезд через Монтрё взимается особая пошлина.
      Я глубоко вздохнул.
      - Генерал, вы не поняли. В этом путешествии главный я, а не Маганхард. Я даже просить его не стану принимать решение по этому вопросу: принятие решений - это моя забота. И я решил, что, если ваш сержант снимет телефонную трубку и сообщит полиции что-нибудь, представляющее для нас опасность, я убью вас обоих.
      И вновь повисло молчание. Затем генерал криво усмехнулся.
      - Угрожать такому старику, как я, - пустая трата времени. Жизнь во мне и так еле теплится. И может угаснуть завтра же по совершенно естественным причинам, так что я не слишком много теряю.
      Я согласно кивнул.
      - Не меньше любого другого - всего лишь остаток жизни. И неважно, насколько он короток.
      Молчание затягивалось; от невыносимой жары, стоявшей в комнате, у меня рубашка прилипла к спине. Однако я вынужден был спокойно сидеть и, наблюдая за этой высохшей маской, гадать, что за мысли крутятся в скрытом за ней мозгу, подсчитывавшем свои последние акции в компании под названием Жизнь.
      Я знал, что должен победить. Наставьте пушку на молодого человека, и он бросится на вас, потому что просто не верит, что может умереть. Но старый человек уже задумывался над этим и успел заметить, что дверь разверзается все шире и оттуда повеяло сквозняком.
      Я мотнул головой и нетерпеливо постучал стволом "вальтера" по колену.
      - Итак?
      Генерал медленно поднял голову, и его блеклые глаза встретились с моими.
      - Черт бы вас побрал, - проскрипел он. - Ладно, можете оставить себе вашего Маганхарда. - Уголки его рта медленно поползли вверх, изогнувшись в слабом подобии улыбки. - Черт бы вас побрал, - повторил он, - ваши коллеги из Отдела особых операций могли бы вами гордиться.
      Я лишь устало посмотрел на него. Лично я ничем не гордился.
      Он с трудом поднял голову и взглянул на человека у телефона.
      - Сержант! Достаньте-ка бутылочку "Крюга". Нам с приятелем надо кое-что обсудить. Морган взглянул на часы.
      - Но, сэр...
      - Солнце поднялось над нок-реей в Тибетской флотилии! - пронзительно взвизгнул генерал. - Давайте сюда мое шампанское, черт побери!
      Морган осуждающе покачал головой, сказал: "Прекрасно, сэр", - и отправился в соседнюю комнату.
      Прозвучала эта легкая перепалка как некий ритуал, соблюдаемый ими ежедневно в это время суток. Вероятно, так оно и было.
      Генерал медленно повернулся ко мне.
      - Надеюсь, вы пьете шампанское -по утрам, сэр?
      - Охотнее, чем в любое другое время.
      - Вот это очень правильно. После ленча оно превращается в напиток для маленьких девчушек. - Глаза его медленно закрылись, затем вновь открылись. - Впрочем, не скажу, чтобы в былые времена я имел что-либо против маленьких девчушек после ленча. Ну, не сразу, конечно, а чуть погод я.
      Вяло кивнув, я встал, снял плащ и пиджак, расстегнул ворот рубашки и еще раз оглядел комнату. В дальнем ее конце стоял большой обеденный стол овальной формы, окруженный дорогими с виду старинными стульями; кроме того, имелось несколько небольших письменных столов, высоких светильников с медной отделкой, а прямо над камином висело с дюжину старинных пистолетов.
      Я не слишком много понимаю в старинных пистолетах, поскольку никогда не располагал ни деньгами, которые мог бы на них потратить, ни стеной, на которой мог бы их развесить, но даже мне было очевидно, что эти - самого высшего класса. Несмотря на то, что на их изготовление пошли и такие дешевые материалы, как дерево и железо, они были покрыты перламутровыми, золотыми, серебряными, медными либо же просто стальными пластинами с гравировкой. У одного была резная рукоятка из слоновой кости в форме головы римского солдата, и боек в виде имперского орла. Остальные не многим уступали по красоте и изяществу отделки.
      - Среди коллекций подобного размера эта, пожалуй, лучшая в мире, - с довольным видом заметил генерал, - Кремневые пистолеты восемнадцатого века, как вам, должно быть, известно. - Я снова кивнул. Ни о чем таком я и знать не знал. - У меня там есть и Казе, и Бутэ, и...
      Вернулся Морган с бутылкой и двумя бокалами в форме тюльпана на серебряном подносе.
      Он сиял плащ и остался в простой черной униформе, на которой красовались орденские ленточки времен первой мировой войны. Когда он склонился над столом, чтобы разлить по бокалам шампанское, в его левом кармане брюк обозначилась жесткая выпуклость, так что генеральская коллекция оружия не ограничивалась концом восемнадцатого века. Я решил: пускай пушка остается при нем - забери я ее у него, и он просто-напросто подыщет что-нибудь еще и спрячет более искусно.
      Морган подал мне бокал. Генерал поболтал в своем золотой палочкой для коктейля и пояснил:
      - Эти газы не для старческого желудка. Ваше здоровье, сэр.
      Мы выпили, и я вовремя вспомнил, что ни в коем случае не должен хвалить вино; генерал принадлежал к той эпохе, когда во всех домах на стол подавали только самые лучшие напитки, и отметить это означало бы, что вы ожидали чего-то худшего.
      Вместо этого я спросил:
      - Генерал, как же вы занялись этой работой?
      - Ха. - Трясущейся рукой он осторожно поставил бокал на столик. Расскажем ему, сержант? Предъявим ему свои верительные грамоты и поделимся накопленным опытом, прежде чем начнем обсуждать дела? Мы ведь можем до смерти его напугать.
      Морган ответил ему ухмылкой. У меня сложилось впечатление, что. он-тоже был бы не прочь понаблюдать, как я испугаюсь: Тот факт-, что я угрожал его хозяину, возмущал его куда больше, нежели самого хозяина.
      - Впрочем, какая разница, - произнес генерал. - Мы здесь с шестнадцатого года и с тех пор поднялись всего лишь на одно звание. Тогда я был полковником, а он - капралом. Я служил в разведштабе Хейга, и он послал нас сюда, чтобы создать собственную шпионскую сеть. Гражданской секретной службе он не доверял. Чертов дурак вообще никому не доверял - он и нам-то перестал доверять, как только мы оказались по другую сторону границы. Верно я говорю, сержант?
      Морган печально покачал головой.
      - Чертов дурак, - повторил генерал, как я понял, по-прежнему имея в виду фельдмаршала, а не сержанта. - Я передал ему план артиллерийских позиций Людендорфа и сообщил о его идее использовать отборные штурмовые отряды для наступления в восемнадцатом году. Но он и слушать меня не стал. Вот почему он был так удивлен в марте. Чертов дурак так и не простил мне того, что я оказался прав. Повысил нас обоих в звании и выбросил пинком под зад. Должно быть, мы демобилизовались самыми первыми, а, сержант?
      Морган снова ухмыльнулся.
      - Наверное, сэр.
      - Ха... Итак, мы просто-напросто вернулись к исполнению прежних ролей - выдавали себя за отставного старого чудака и его шофера, которые всего лишь стремятся к тихой, спокойной жизни и ищут, куда бы повыгоднее поместить свой капитал. Мы продолжали использовать нами же созданную шпионскую сеть, только переориентировали ее на сбор информации в сфере бизнеса.
      Он поднял свой бокал и осторожно отхлебнул.
      - А теперь нам не мешает заработать себе на ленч - правда, сержант? Пожалуй, нам понадобятся маленькие розовые карточки. Вы знаете, какие именно.
      - Да, сэр, - тотчас отозвался Морган и, тяжело ступая, вышел из комнаты.
      Пока он отсутствовал, мы с генералом наблюдали друг за другом поверх бокалов.
      Вскоре Морган вернулся со стопкой розовых карточек, каждая из которых по размерам была примерно вдвое больше пачки сигарет. Такие обычно используют в настольных картотеках.
      Генерал собственноручно перетасовал их и, словно пасьянс, разложил на своем столике, а затем, водрузив на нос пенсне в золотой оправе, принялся внимательно их просматривать. Морган подлил мне шампанского.
      Наконец генерал поднял на меня глаза.
      - По крайней мере теперь я знаю, кто вы такой. - Он взял одну из карточек и прочел вслух: - Льюис Кейн. Военная кличка - Канетон. Ха. Вижу, мы работаем в близких сферах. - Он отбросил карточку в сторону.
      Я нахмурился. Мне следовало избавиться от этой клички "Канетон" еще много лет назад.
      Он снова посмотрел на меня.
      - Итак, мистер Кейн, вы уже решили, что желаете купить?
      Зазвонил телефон.
      Морган снял трубку, сказал: "Да?" - и несколько секунд слушал. Затем он повернулся и кивнул генералу. Старик опустил руку вниз и снял трубку параллельного аппарата, стоявшего возле его кресла.
      Он произнес несколько слов на безупречном французском, но по большей части просто слушал. Затем опустил трубку и медленно повернулся ко мне.
      - Жаль, что я не сумел сторговаться с вами раньше, мистер Кейн. Вашего Маганхарда только что арестовали.
      * * *
      Я хотел было спросить какую-нибудь глупость, вроде:
      "А вы уверены?" - однако затем стал быстро прикидывать, какую выгоду старый плут может извлечь, наведя полицию на Маганхарда. Но так ни до чего и не додумался. За простую наводку местные легавые много не заплатят, а генерал был слишком уж солидным и состоятельным гражданином, и проживал он в городе, существующем именно для таких, и только для таких граждан, так что ему было совершенно ни к чему заниматься благотворительностью.
      Наконец я бросил ломать голову и задал вопрос по существу:
      - Где его арестовали?
      - В кафе "Гроты". Мне звонил его владелец. Тут вмешался Морган:
      - Я видел его не там, сэр.
      _ Это будет следующее кафе, если идти вверх по той же стороне улицы? спросил я. Он прикинул в уме.
      - Да, именно так.
      - Похоже, это действительно был Маганхард, - кивнул я. Наверное, Харви перевел их туда, как я и велел ему, но, возможно, ему не удалось заставить Маганхарда пойти на такое унижение, как изменение прически. Вот его и сцапали.
      - Таким образом, один вопрос решился сам собой, - проворчал генерал. Итак, получила ли полиция приказ арестовать Маганхарда? Да, получила. Жаль. А я-то намеревался немножко заработать, выяснив это для вас.
      - Вы по-прежнему можете заработать, - возразил я. - Не исключено, что они почерпнули эту идею из "Журналъ де Женев". Вы могли бы это выяснить и при этом не дать им понять, что вам известно о его аресте?
      Несколько секунд генерал молча смотрел на меня, потом проскрипел:
      - Сержант, по-моему, он не расслышал, когда я говорил ему, что мы занимаемся этим ремеслом с шестнадцатого года.
      Я улыбнулся.
      - Прошу прощения. Как бы то ни было, я готов за это заплатить. Он не сказал, был ли арестован кто-нибудь еще?
      - Только Маганхард.
      - О'кей. Мне надо сбегать в это кафе. Позвоню вам оттуда, - бросил я и выскочил из комнаты прежде, чем он успел начать торговаться о расценках.
      Глава 24
      Чтобы добраться до кафе, мне потребовалось минут пять. Харви и мисс Джармен все еще были там. Я примостился рядом с ними.
      - Приехали, Кейн, - уныло сказал Харви, - Маганхард...
      - Я знаю. Расскажите, как это произошло. Он пожал плечами.
      - Я привел их сюда. Ему пришлась не по вкусу затея сменить прическу, но очки я с него снял. Чертовски много проку из этого вышло.
      Я кивнул.
      - Продолжайте.
      - Я сидел отдельно, разыгрывал из себя американского туриста. Тут какой-то легавый зашел выпить кофе: думаю, тогда-то он и засек Маганхарда. Потом Элен, - он кивнул в сторону мисс Джармен, - вышла что-то купить. Через десять минут легавый вернулся вместе с сержантом, они сцапали Маганхарда и увезли его.
      - А что сделали вы?
      Лицо его не выражало абсолютно ничего, а глаза как будто смотрели сквозь меня.
      - Ничего, - невозмутимо отозвался он. Он обладал достаточным уважением к самому себе, а также к моему уму, а потому не стал даже пытаться представлять какие-либо объяснения. Мисс Джармен посмотрела на меня.
      - А вы-то где все это время находились? - Угощался шампанским с утра пораньше. Кстати, а с вами-то что стряслось?
      - Если помните, мистер Кейн, вы заставили нас оставить весь наш багаж во Франции. Мне необходимо было кое-что прикупить.
      - И, возможно, также сделать несколько телефонных звонков?
      - Она пристально посмотрела на меня и после паузы тихо ответила:
      - Возможно. Харви сгорбился на стуле.
      - Думаю, мне стоит выпить, - негромко, но очень твердо заметил он. Девушка бросила на него испуганный взгляд.
      - Только не здесь, - остановил его я. - Отправляйтесь в отель "Виктория" - это прямо над набережной де Флер, знаете? Подниметесь в пятьсот десятый номер и скажете, что вас прислал я. Там вы найдете типа, который выглядит столь же дряхлым, как чертов дедушка, и вдвое коварнее. Зовут его генерал Фей, и я предупрежу его о вашем приходе.
      - Что вы собираетесь делать? - поинтересовался Харви.
      - Посмотрю, есть ли шанс вызволить Маганхарда.
      Когда они удалились, я подошел к стоике. Еще издали узрев, что я направляюсь к нему, владелец кафе тотчас сделал вид, что в упор меня не замечает. До этого он наблюдал за нашей троицей, словно растревоженная кобра.
      Я бросил на прилавок стофранковую купюру.
      - C'est de la part du General, avec ses remerciements (Это вам передает генерал с благодарностью (фр).).
      Он озадаченно посмотрел на меня, а затем вожделенно - на купюру. Я успокаивающе улыбнулся, но и улыбка его не убедила. Тогда я кивнул на телефон, стоявший на краю стойки, и спросил:
      - Vous permettez?..(Вы позволите?.. (фр.))
      Он улыбнулся и почтительно склонил голову:
      - Прошу вас, месье...
      Я набрал номер "Виктории" и попросил генерала Фея - громко и отчетливо. Я был убежден, что у него также имеется и личная секретная линия, не проходящая через коммутатор отеля, однако человек, работа которого заключается в сборе и продаже информации, никогда не откажется ответить на любой телефонный звонок.
      Хозяин заведения искоса посмотрел на меня; я тотчас приложил палец к губам, и он проделал то же самое; таким образом, оба мы поклялись хранить некую великую тайну, причем ни один из нас не имел ни малейшего представления, в чем она заключалась.
      В трубке послышался дребезжащий старческий шепот:
      - Должно быть, я теряю хватку. После вашего ухода мне пришло в голову, что я ведь мог продать информацию о том, что Маганхард очутился за решеткой.
      - Что ж, а я только что оказал вам добрую услугу. Дал на чай здешнему парнишке сотню франков.
      - Ну, это чересчур. Не рассчитывайте, что я возмещу вам расходы. Хотите узнать, что я выяснил?
      - Давайте.
      - И сколько же?
      - Включите в счет. Туда еще накапает.
      - Отлично. Никакого официального распоряжения арестовать Маганхарда не поступало. Так что они действовали по собственному почину. Таким образом, мы, возможно, сумеем...
      - Этим займусь я. И хочу, чтобы вы позвонили дежурному инспектору через десять минут; скажете, что слыхали, что он сцапал Маганхарда, и хотите получить подтверждение. Потом вскользь обмолвитесь, что вам, дескать, известно - французы об этом не просили. Скажете, до вас, мол, дошли слухи, что они отказываются от всех обвинений. От вас требуется всего лишь встревожить его. Кстати, кто там может быть дежурным инспектором?
      - Камберэ или Люкан. Учтите, Кейн, все это включается в счет. Что вы намерены предпринять?
      - Основательно рискнуть и, если повезет, выиграть по-крупному. Ах да... я отправил парочку посетителей навестить вас. Позаботьтесь о них до моего возвращения, хорошо?
      - Черт бы вас побрал, Кейн, я ведь только живу в отеле, а отнюдь не являюсь его управляющим.
      - Одна из них довольно симпатичная. В трубке послышалось потрескивание, должно быть, означавшее старческий смех.
      - Ладно, Кейн. Через десять минут, считая с... - он помедлил, очевидно, взглянув на часы, - с этой минуты.
      - Идет, - отозвался я и тоже посмотрел на часы. Вообще-то я не ожидал такой скрупулезной точности, но по крайней мере это позволяло мне рассчитать во времени план предстоящей операции.
      Я бросил трубку и выбежал из кафе.
      * * *
      Четыре минуты спустя я уже рассказывал сержанту полиции, что моя проблема представляет чрезвычайную важность, носит в высшей степени конфиденциальный характер, необычайно деликатна и не терпит никакого отлагательства. Это было воспринято должным образом: не наплети я чего-нибудь в этом роде, и он в два счета прогнал бы меня, сочтя шутником.
      Тем не менее передо мной по-прежнему стояла проблема - необходимо было в течение ближайших четырех минут попасть внутрь, чтобы повидаться с инспектором Люканом, - а как я узнал, дежурил именно он. Последние две минуты мне понадобятся, чтобы обработать его, прежде чем позвонит генерал.
      Но по крайней мере я знал, что если Люкан занят, то не иначе как делом Маганхарда. Ибо Монтрё в эту пору переживает период затишья - нечто вроде пересменки между наплывом лыжников и летних курортников, когда не происходит никаких транспортных происшествий и, поскольку отсутствуют туристы, которым необходимо предоставлять крышу над головой, - нет, соответственно, ни жуликов, ни воров, которые во время туристского сезона обрабатывают отели.
      Сержант вздохнул, снял телефонную трубку и спросил, как меня зовут.
      - Robert Griflet. - c готовностью ответил я. - Surete Nationale (Робер Грифле. Сюрте (фр.).).
      Люкан оказался худым опрятным мужчиной с ухоженными усами, темными прилизанными волосами и живыми глазами-бусинками. Вообще-то он был шустрым и подозрительным человеком, но изо всех сил старался казаться таким, каким, по его мнению, следует быть инспектору полиции в Монтрё: медлительным, обходительным и непроницаемым.
      Этот дутый имидж мне больше пришелся по вкусу. Отнесись он к Роберу Грифле с должной живостью и подозрением, и мне едва ли предоставилась бы возможность выбора относительно того, как провести ближайшие семь лет.
      Я вручил ему свое письмо, в котором высказывалось пожелание оказывать всяческое посильное содействие предъявителю оного, а вслед за письмом ринулся в атаку со всей своей конницей, пехотой и артиллерией. Мне хотелось поставить его в оборонительную позицию, в надежде, что он забудет спросить у меня удостоверение личности. Конечно, фотография Грифле была довольно старой и не особенно походила на него теперешнего, однако на меня она походила еще меньше.
      Насколько я понимаю, он арестовал Маганхарда? Замечательно! Смог бы он подыскать парочку обвинений, дабы подержать его здесь, пока мои боссы в Сюрте принимают решение о требовании его экстрадиции? Я уверен, что в конечном итоге они примут такое решение.
      Что ж, возможно. Нахмурившись, он подозрительно воззрился на меня, но тотчас поспешно придал своему лицу прежнее, непроницаемое выражение, а затем поинтересовался насчет обвинения в изнасиловании. Не вызывает никаких сомнений...
      Я покачал головой с утомленно-отчаявшимся видом. Мы пытались найти женщину, выдвинувшую это обвинение, однако она, по-видимому, скрылась. Это наводит на подозрения, что, возможно... к тому же следует проявлять особую осторожность при аресте мультимиллионеров, не так ли?
      Он улыбнулся, но лишь одними губами. Ему было прекрасно известно, сколь бережно следует обращаться с мультимиллионерами - как, впрочем, и любому блюстителю закона в Монтрё. И, вполне возможно, в течение последних тридцати минут он выслушивал ту же самую песню от Маганхарда.
      Он спросил, так чего же я от него хочу?
      Я украдкой глянул на часы: если генерал будет пунктуален, у меня осталось около пятидесяти секунд. Я объяснил, что всего лишь хочу, чтобы Маганхарда пару дней подержали в тюрьме, сочинив какое-нибудь правдоподобное обвинение. Как насчет нелегального проникновения в Швейцарию? Готов поспорить, что у Маганхарда в паспорте не проставлена въездная виза.
      Он холодно напомнил мне, что ни один суд в Европе не сочтет это доказательством: слишком многие пограничные посты вообще не утруждают себя штемпелеванием паспортов. Кроме того, по закону Маганхард является жителем Швейцарии, что только усложняло положение.
      Я начал выходить из себя. Что ж, пусть придумывает собственные обвинений. Черт, возьми, в конце концов арест произвел он, а не я. Полагаю, какие-то основания у него для этого все же были...
      Зазвонил телефон.
      Ов взглянул на него, затем на меня и снял трубку. - Lucan... Ah, bonjour, mon General...( Люкан... А, здравствуйте, генерал... (фр-))
      Я вернулся в своем кресле и притворился, что делаю вид, что не слушаю.
      Поначалу реплики Люкана ограничивались категоричным "поп", осторожным "oui", а также "C'est possible"("Нет"; "да"; "Возможно" (фр.).), но потом он поинтересовался, кто сообщил генералу об аресте Маганхарда.
      Я отбросил все свое притворство и прошипел, что он никому не должен сообщать, что арестовал Маганхарда, - адвокаты Маганхарда ни в коем случае не должны об этом знать, иначе он погубит нас обоих...
      Он махнул рукой, чтобы я замолчал, но, кажется, несколько побледнел. Закончил разговор он решительным заявлением, что официально ничего сообщить не может. Я в душе понадеялся, что генерал в ответ заявил о своем намерении тотчас сделать эту новость достоянием гласности.
      Я потребовал объяснении и в ответ выслушал краткое изложение истории генерала, а также оценку его положения в обществе. От всего этого я лишь пренебрежительно отмахнулся: совершенно очевидно, что ему следует немедленно арестовать и генерала тоже. Только так можно избежать огласки.
      Он расхохотался мне в лицо.
      Тут я позволил Роберу Грифле выйти из себя и разыграл мой пятый туз: он, Люкан, сделает все как я сказал, в противном же случае я, Грифле, призову на его голову весь гнев Французской республики и раздавлю его как постельного клопа. Пора бы уже легавым в Монтрё вставать по стойке смирно, когда с ними разговаривает настоящий полицейский из-за границы, или же, ей-богу...
      Как раз этого-то настоящий Грифле никогда не стал бы делать: швейцарские чиновники автоматически взрываются, стоит только их могущественным соседям сказать: "а не то...". Через три минуты после того, как меня вышвырнули вон, следом за мной вышвырнули и Маганхарда. Испугался ли Люкан того, что совершил ошибку, которая может дорого ему обойтись, либо же поступил так, чтобы досадить мне, - этим я не поинтересовался и гадать не стал.
      С четверть мили я шел за Маганхардом, чтобы удостовериться, что за ним не следит никто другой, затем догнал его и велел отправляться в номер 510 и хотя бы теперь изменить свою чертову прическу. Он безоговорочно подчинился, а я, взяв такси, последовал за ним.
      Глава 25
      И вот все мы собрались в 510-м номере.
      Харви и мисс Джармен, сбросив верхнюю одежду в этом пекле, жадно поглощали шампанское. Генерал по-прежнему восседал в своем кресле у камина. Морган удивленно вкинул брови, впустив нас в номер, но промолчал.
      Харви вскочил.
      - Господи, как же вам это удалось?
      - Да просто попросил - только и всего.
      - Ну и ну, черт побери! - Тут он вдруг перевел взгляд на бокал с шампанским, который держал в руке.
      Но я пока не беспокоился. Для него шампанское - это все равно что английское пиво. Тем не менее ему не помешало бы вспомнить, что, поскольку Маганхард вернулся, мы снова в строю.
      - Я повернулся, чтобы представить Маганхарда генералу, однако, похоже, они уже встречались. Маганхард с нежностью паяльной лампы уставился на вытянутое, изборожденное морщинами лицо старика. Первым нарушил молчание генерал:
      - Полагаю, это и есть тот самый чертов дурак Маганхард?
      - Не обращайте внимания на сию старинную обходительность, - утешил я Маганхарда. - Он считает, что мир делится на две половины: его самого и чертовых дураков.
      Маганхард резко повернулся ко мне.
      - Зачем вы связались с этим человеком? - Не любите иметь дело с торгашами, да? - фыркнул генерал. - А ведь в свое время я неплохо на вас поработал. На вас и этих чертовых дураков - Хайлигера и Флеца. Неужели вам не кажется, что я поставляю ценные сведения?
      - Информация, которой вы нас снабдили, оказалась весьма ценной, резко бросил Маганхард. - Теперь же мне интересно, во сколько вы оцените информацию обо мне.
      - Вы всегда можете сами ее приобрести, - пожал плечами генерал.
      Я невозмутимо заметил:
      - Генерал, мы ведь уже обсудили это дельце - или вы запамятовали?
      Он медленно повернул голову ко мне. - Ладно-ладно, Кейн, я все помню. Просто подумал, почему бы не попытаться? Чертов дурак в общем-то однажды уже заплатил. Все чертовы дураки, он, да еще Макс Хайлигер с Флецем. Единственная здравая мысль, которая посетила их за всю жизнь, - это что после войны электронную промышленность ждет большое будущее. А потом они затеяли мышиную возню с регистрацией в Лихтенштейне, акциями на предъявителя и прочей ерундой.
      Он взял со столика одну из розовых карточек, нацепил на нос пенсне и принялся читать:
      - "Каспар АГ". Образована в тысяча девятьсот пятидесятом году. Выпущенный акционерный капитал составляет сорок тысяч швейцарских франков. - Он повернулся и насмешливо глянул на Маганхарда. - По закону должен составлять свыше двадцати пяти тысяч, а если вы превысите сумму в пятьдесят тысяч, то вам придется прибегнуть к услугам финансиста-контролера. Что-то в этом роде, не так ли? Вечно вы любите из всего делать тайну. - Он снова посмотрел на карточку. - Контролирует тринадцать компаний во Франции, Германии, Австрии...
      Маганхард не сводил с меня сурового взгляда.
      - Вы что, распространялись тут о моих делах?
      - Большая часть этой информации содержится в картотеке Публичной регистратуры в Лихтенштейне, - невозмутимо заметил генерал. - Остальное мне известно потому, что в этом заключается мой бизнес.
      Однако Маганхард еще не закончил разбираться со мной.
      - Зачем вы с ним связались? Теперь он растрезвонит о нас по всей Европе.
      - Вы хотите сказать, что кто-то еще не в курсе? Это его осадило. Генерал хмыкнул.
      - Молодой человек совершенно прав, Маганхард. Таким образом я не заработал бы на вас и деревянного сантима. Что ж, возможно, есть и другие способы. - Блеклые полузакрытые глаза остановились на мне. - Полагаю, вы вызволили его из тюрьмы лишь потому, что Сюрте пока что не потребовала его ареста. Что же случится, когда они-таки это сделают?
      Я пожал плечами. Ясно, что этого не миновать, как только настоящий Грифле одолжит где-нибудь несколько франков и дозвонится своему шефу во Францию. Что же, первое, что за этим последует, - с инспектором Люканом случится сердечный приступ. Но потом... Я опять пожал плечами.
      - К тому времени мы уже будем в пути.
      - Можете отнести себя к компании чертовых дураков, Кейн. Как же вы намерены это осуществить?
      - Пожалуй, мы определим это как секретную информацию, генерал.
      - Теперь я убедился, что вы тоже чертов дурак. Думаете, я смог бы это продать? Никому это не интересно. Всем и так известно, что вы направляетесь в Лихтенштейн, и этого вполне достаточно. - Он поднял бокал с выдохшимся шампанским, пристроил его ниже усов, звучно и смачно отхлебнул и бережно поставил обратно. - Что вам известно о Лихтенштейне, Кейн? Это небольшая страна. Граничит со Швейцарией на протяжении всего лишь пятнадцати миль. И знаете, что представляет собой эта граница? Верхний Рейн. А известно ля вам, сколько путей ведут в Лихтенштейн? Всего лишь. шесть. Пять мостов и южная автострада, проходящая через Майенфельд в Бальцерс. И для наблюдения за всеми ними требуется всего-навсего восемнадцать полицейских. Им вовсе ни к чему задействовать сотни людей, чтобы пытаться изловить вас до того. Они будут поджидать вас прямо там.
      * * *
      Воцарилось долгое молчание.
      Затем Харви вскочил на ноги и как-то странно посмотрел на меня из-под своих белесых бровей. Поскольку он был без пальто, револьвер у него на поясе сразу бросался в глаза.
      - Я никогда не бывал в Лихтенштейне, - медленно произнес он. - А вы, Кейн? Он говорит правду? - Я там бывал, - ответил я. - И он говорит правду.
      Харви смерил меня насмешливым взглядом.
      - Очень уж спокойно вы об этом говорите. Что вы все-таки намерены делать с этой границей? Я пожал плечами.
      - Если бы мы не наделали много шума, то могли бы проскочить. Обычно эти мосты даже не охраняются. - Там действительно нет ни таможен, ни караульных - вообще ничего. Что касается таможенных пошлин, то Лихтенштейн в этом смысле считается частью Швейцарии, так что этот участок границы их нисколько не заботит: настоящая граница проходит между Австрией и Лихтенштейном. И, чтобы пересечь ее, нам придется прежде перебраться в Австрию. Так что я не видел причин раздувать без нужды наши проблемы.
      - Итак, мосты они могут перекрыть, - сказал Харви. - А как насчет южной автострады? Могли бы мы подобраться туда поближе, а потом сойти с шоссе и перейти границу пешком?
      Вдоль южной оконечности Лихтенштейна граница со Швейцарией тянется вдоль реки, так что мы могли бы перебраться через реку, не встречаясь с пограничными постами. Но потом-то все равно пришлось бы выходить на единственное шоссе, ведущее на север в глубь Лихтенштейна.
      Я покачал головой.
      - Это укрепленный район. И попасть туда можно только по шоссе.
      Как раз там долина реки, зажатая между отвесными скалами, сужается и становится примерно в милю шириной.