Глава 1

В наших краях все знали о Черном Фетчене. Люди разбегались по углам, когда он со своей бандой родственников въезжал в город.

Земля клана Фетченов лежала в районе Синкин-Крик. Сэкетты туда наезжали нечасто, а посему не сталкивались с этой семейкой.

Но и до нас доходили слухи о выходках Черного. Рассказывали и пересказывали историю, как он освободил из тюрьмы в Тейзвелле то ли своего брата, то ли кузена, попавшего в руки Закона. Болтали, что убил чужака на Кейни-Форк. Да и вообще ни одна перестрелка или поножовщина вот уже в течение шести-семи последних лет не обходилась без участия бандита.

Но если уж на то пошло, Черный был не единственным Фетченом, заработавшим себе дурную славу в наших краях и на равнинах.

Его полное имя — Джеймс Блэк[1] Фетчен, но все звали его Черный, потому что смуглому, красивому самоуверенному парню с наглыми манерами, скорому на расправу кулаком и револьвером, очень точно подходило это имя. Тори Фетчен и Колби Раффин, его первые помощники в банде, мало чем отличались от него.

Нас с Галлоуэем привел в Тейзвелл долг чести, иначе мы бы там не оказались. Не подумайте, что нас испугала встреча с Черным или кем-то другим. Мы только что вернулись домой с бизоньих равнин Запада, где подзаработали деньжонок, и первым делом отправились в Тейзвелл, чтобы расплатиться с долгами отца. Несколько лет подряд ему не везло. Урожаи падали, и он умер практически в нищете, оставив долги.

Трудное положение семьи заставило нас два года назад двинуться на Запад. Мне тогда исполнилось двадцать два года, а Галлоуэю двадцать один. Нам довелось работать возчиками грузовых караванов на Тропе Санта-Фе, укладывать полотно железной дороги на отдаленной горной и лесистой ветке, перегонять скот в Техасе. Но настоящие деньги пошли к нам в руки, когда мы занялись охотой на бизонов. Примерно в это время до нас дошел слух, что один из наших многочисленных родственников по имени Уильям Телль Сэкетт попал в переделку в Моголлонах. Мы сели на коней и помчались на выручку, ибо когда у кого-то из Сэкеттов беда, ее делят все остальные Сэкетты. Так что мы помогли ему выбраться из переделки целым и невредимым.

Долг в Тейзвелле был последним. После его уплаты у нас не оставалось ни цента. После двух лет тяжелого труда наше благосостояние оказалось на той же точке, с которой мы начинали, если не считать винтовок, револьверов да пары одеял. Когда мы вернулись в Теннесси, даже лошадей пришлось продать. Миновав холмы, мы сразу направились к городской водокачке. Напившись, взяли курс на магазин, хозяин которого давал кредит отцу в тяжелые для него времена.

Мы шли по самой середине улицы, когда сзади раздался бешеный стук копыт и нас догнала группа всадников, вооруженных до зубов, — не иначе для войны или охоты на медведя.

Завидев их, пешеходы прижимались к стенам домов, однако мы не собирались никуда бежать. Всадники неслись на бешеной скорости прямо на нас. Один из них крикнул:

— Прочь с дороги! — и уже замахнулся, чтобы огреть меня плетью.

Ну, я изловчился и, поймав рукой плеть, резко дернул. А то, что я дергаю, обычно падает. Поскольку плеть висела у всадника на руке, то он вместе с ней грохнулся с седла, подняв столб пыли. Остальные тут же окружили нас, надеясь позабавиться.

Упавший сидел в пыли, пытаясь понять, что произошло. Затем вскочил и бросился на меня с кулаками.

Вообще-то мы, Сэкетты, всегда умели драться, а мы с Галлоуэем к тому же работали вместе с ирландцами, возницами грузовых фургонов. Эти ребята все свободное время посвящали кулачным боям или боксу, так что у нас была и неплохая подготовка. Когда парень решил свалить меня размашистым ударом, я быстро шагнул вперед и коротким ударом достал его в скулу. Голова нападавшего откинулась назад, словно его двинули рукояткой молота. Он опять упал в пыль, и я услышал, как Галлоуэй весело сказал:

— Давайте, давайте. Держу пари, что выбью из седла четверых, а то и пятерых, прежде чем вы успеете до меня добраться.

Винтовка была у меня в левой руке, и палец лежал на спусковом крючке. Я приподнял ее и нацелился на них. Против нас двоих стояло девять здоровенных лихих ребят, и, судя по всему, могла пролиться кровь.

Но только никто из них не пошевелился.

Высокий, красивый парень, возглавлявший шайку, поглядел на нас и гордо заявил:

— Я Черный Фетчен.

Галлоуэй обратился ко мне:

— Он сказал, что он Черный Фетчен. Флэган, ты испугался?

— Если подумать — не очень. Хотя раз или два в жизни я по-настоящему испытал страх. Помнишь того команча? Тогда на секунду мне показалось, что он меня прикончит.

— Но ты с ним справился, Флэган. Ну, а теперь, как ты думаешь, что нам сделать с этими бандитами?

— Он ведь сознался. Прямо так взял и честно признался, кто он. Он Черный Фетчен. И не пытался врать. Нужно отдать должное человеку, который совершил такой мужественный поступок.

— Может, и так. — Галлоуэй говорил совершенно серьезно. — Но, думаю ты в нем ошибаешься. Да, он признался, что его зовут Черный Фетчен, но в его голосе я не услышал стыда. По-моему, человек, который говорит: «Я Черный Фетчен», должен испытывать чувство стыда. Мог бы, по крайней мере, склонить голову или поковырять носком землю.

Черный Фетчен зверел на глазах.

— С меня достаточно! Клянусь Богом!..

— Погоди, Черный, — раздался голос Колби Раффина. — Я видел их раньше. Это Сэкетты. Они вернулись из бизоньих прерий.

Мы, Сэкетты, лет сто воевали то с одним, то с другим кланом, и никто не скажет, что не собрали свою долю скальпов, но первым никто из нас не лез на рожон, не искал неприятностей.

Выслушав Раффина, Фетчен вроде как опустился в седле. Мы не были парой безрассудных сопляков с гор, которые готовы вляпаться в любую заваруху. Фетчен, конечно, не струсил, но только дурак сомневается в том, что пуля из винчестера с расстояния в сорок футов пройдет мимо. Узнав, кто мы такие, он понял, что не промахнемся, поэтому поудобнее уселся в седле и даже улыбнулся.

— Извините, ребята, но шутка есть шутка. Мы приехали в город по делу и не намерены выяснять с вами отношения. Я готов повторить: мы извиняемся.

— Так-то оно так, — согласился я, — мы принимаем ваши извинения, поскольку вы их предлагаете, но, чтобы ненароком не возникло проблем, почему бы вам не скинуть железки на землю? Бросьте оружие — и все забудем.

— Будь проклят, если я сделаю это! — заорал Тори Фетчен.

— Ты умрешь, если не сделаешь, — жестко отчеканил Галлоуэй. — Что же касается твоего проклятья, то тебе придется объясняться насчет него с Господом Богом. Ты бросишь оружие или мне стрелять?

— Делайте, как он говорит, ребята, — приказал Черный. — Уж такой сегодня неудачный день. Завтра начнется следующий.

Они бросили оружие на землю, но Галлоуэй любил подравнивать бахрому по краям и доводить дело до конца.

— А теперь, джентльмены и коллеги-греховодники, я сообщу вам, что сегодня вы заглянули за край долины теней, — начал он чинно, — возблагодарим Господа за то, что Он показал нам, как уязвима и слаба плоть, как близко мы стоим к Судному Дню, так присоединитесь же ко мне в пении псалма «Скала времен», — и, указав на Черного Фетчена, завершил речь: — Ведите хор, мистер. Надеюсь, голос у вас соответствующий.

— Ты сошел с ума!

— Может быть, — согласился Галлоуэй, — но вы должны петь громко и четко. Начинаем по счету «три», и, пожалуйста, по-хорошему прошу, пойте все.

— Пошел к черту!

Семнадцать лет назад Тори не терпелось доказать, что он крутой, так он думал о себе сам, ну а точнее, ему хотелось показать свой норов другим.

Галлоуэй выстрелил. Пуля сбила с Тори шляпу и оцарапала ему ухо.

— Пой, черт тебя побери! — приказал брат.

И, о Боже, они запели!

Надо отдать им должное: они пели красивыми, сильными голосами и не путались в словах. У нас в горах часто ходят в церковь, и Фетчены знали все псалмы наизусть.

Скала времен, раздайся,

Укрой меня в себе.

— Теперь повернитесь, — скомандовал Галлоуэй, — и медленно уезжайте из города. Я хочу, чтобы все знали: вы не какие-то обычные уголовники, а всего-навсего шаловливые ребята и за вами некому присматривать.

— Оружие, — крикнул я им вслед, — получите завтра утром в банке.

И вот Джеймс Блэк Фетчен выехал из города со своей беспутной шайкой, а мы стояли и смотрели им вслед, пока последний из них не исчез вдали.

— Похоже, мы нажили себе врагов, Флэган, — в раздумье произнес Галлоуэй.

— Враги придают мне силы, — прокомментировал я, все еще находясь под впечатлением псалма. — А у нас их только что парой больше, парой меньше — не имеет значения.

Собрав оружие, мы отнесли его в банк, который к этому часу уже закрывался. Потом перешли улицу и рассчитались с долгами отца. Весь город смеялся над тем, что произошло, но нас предупредили, что Черный обязательно отомстит. Однако мы не собирались ждать его ответного шага, поскольку отправлялись обратно в прерии. Дома нас уже ничего не удерживало. Да и в пустой хижине, где ни мяса в котлах, ни муки в закромах, долго не проживешь.

В нашем первом путешествии на Запад, куда перебрались уже многие Сэкетты, мы хорошо заработали. Теперь нам предстояло начать все сначала.

И мы тронулись в путь.

Но далеко не ушли. Миновав окраину города, увидели на опушке леса лагерь, из которого навстречу вышел пожилой мужчина. Мы достаточно долго работали с ирландцами, чтобы не узнать его густой акцент.

— Могу я поговорить с вами, ребята?

Мы остановились, а Галлоуэй оглянулся, желая убедиться, что по улице не мчатся нам вдогонку вооруженные всадники банды Фетчена.

— Меня зовут Лабан Костелло, — представился старик. — Я торговец лошадьми.

У нас в горах все знают и уважают торговцев лошадьми. Их восемь семей — все хороших ирландских кровей. Иногда их называют цыганами, потому что они кочуют по всей стране. Очевидно, старик был одним из них.

— Я попал в беду, — сказал он, — а мои родственники далеко, в Атланте и Новом Орлеане.

— Мы направляемся в бизоньи земли, но не в наших правилах отказывать в помощи. Что мы можем для вас сделать?

— Заходите, — пригласил Костелло, и мы последовали за ним в палатку.

Такой палатки я еще не видел: коврики на полу, полог над постелью и другие бытовые радости. Ее хозяин явно много ездил, но там, где останавливался, любил жить с комфортом. За палаткой мы заметили ярко раскрашенный небольшой фургон с жесткой крышей.

У костра девушка лет шестнадцати готовила кофе. Ее можно было бы назвать хорошенькой, если бы не множество ярких веснушек и нахальный, вызывающий вид. Мне она сразу пришлась не по душе.

— Это дочь моего сына, — указал Костелло. — Ее зовут Джудит.

— Как поживаете, мэм? — вежливо осведомился Галлоуэй.

Я взглянул на нее, а она в ответ сморщила нос и сделала мне рожу. Раздраженный дурацкой выходкой девчонки, я отвернулся. Только невежа так относится к незнакомцам.

— Позвольте, друзья! Я видел все, что произошло на улице. Вы первые, кто дал достойный отпор Фетчену. Он мстительный и опасный человек. Но вы молодцы.

— Надеюсь с ним больше не встретиться, — заметил я. — Уходим на равнины.

Лично мне хотелось, чтобы хозяин побыстрее перешел к делу. Я подозревал, что Фетчены возьмут оружие и явятся за нашими шкурами. Город — не место для перестрелок. К тому же я не сторонник драк, когда причин для драки нет.

— Вы бывали в Колорадо?

— Недалеко от Колорадо, в Нью-Мексико.

— Мой сын живет в Колорадо. Джудит — его дочь...

Время шло, а путь нам предстоял неблизкий. Кроме того, я чувствовал, куда клонит старик.

— Поскольку вы направляетесь на Запад и у Сэкеттов честное имя, — продолжал Костелло, — я подумал и решил, что могу предоставить вашим заботам мою внучку, с тем чтобы вы препроводили ее к отцу.

— Нет, — отрезал я.

— Не торопитесь. Согласен, что путешествие с молодой девушкой может показаться трудным, но Джудит уже ездила по западным землям и не знает другой жизни, кроме кочевой.

— Она бывала на Западе?

— Ее отец — охотник на мустангов и брал с собой в экспедиции.

— Разве у нее нет родственников, которые отвезли бы ее на Запад? — спросил я. Иметь на руках полуребенка-полуподростка, который вечно мешается, путается под ногами и требует к себе особого отношения — ну уж, увольте!

— В любое другое время их нашлось бы множество, но не сейчас. Видите ли, ее хочет получить Черный Фетчен.

— Ее?! — Мой голос прозвучал презрительно. — Он что, лучше не найдет? У нее же еще молоко на губах не обсохло!

Девушка показала мне язык, но я не обратил ни малейшего внимания на ее дурацкую выходку. Меня волновало, что Галлоуэй не произнес ни слова. Он просто слушал и иногда поглядывал на эту замухрышку.

— В следующем месяце ей исполнится шестнадцать. В наших краях многие девушки выходят замуж и раньше. Черный Фетчен где-то увидел Джудит и заявил, что намерен получить ее... Кстати, сегодня он ехал за ней, но вы его остановили.

— Извините, — возразил я ему, — но нам надо быстро добраться до места, а кроме того, не исключено, что бандиты погонятся за нами. Они, кажется, не склонны прощать обиды.

— У вас есть лошади?

— Нет. Пришлось продать в Миссури, чтобы расплатиться с долгами отца. Мы хотели наняться в грузовой караван, с которым уже работали, и попасть в Нью-Мексико. Там живут Сэкетты, у них мы могли бы взять на время лошадей.

— Допустим, я дам вам лошадей? Вернее, их даст Джудит. У нее шесть голов прекраснейших коней. Куда едет она, туда идут и они.

— Нет, — повторил я решительно.

— Вы видели Фетчена. Хотите, чтобы она оказалась у него в лапах?

Тут он меня поймал. Я бы не оставил этому парню распоследнюю дворняжку. Он был крупным, красивым, но с яростным взглядом, словом, из тех несимпатичных мне людей, которые любят бить лошадей и жен.

— Горожане этого не потерпят, — сказал я.

— Они его боятся. К тому же он заявил, что хочет жениться на Джудит. Что же касается города, то мы здесь чужие.

Нам предстояло нелегкое путешествие даже без девушки, о которой надо заботиться. Самим добывать себе пропитание, спать под открытым небом. Путь на Запад лежал через самую труднопроходимую местность, где в любой момент можно ожидать нападения индейцев. Если даже удастся наняться в грузовой караван, то придется общаться с грубыми, плохо воспитанными людьми и вести суровую жизнь. Иметь в караване девушку — значило накликать на свою голову массу дополнительных неприятностей, а у нас и без того их будет предостаточно.

— Извините, нет, — стоял я на своем.

— Еще одно, — мягко настаивал Костелло, — я готов дать вам кроме прекрасных седловых лошадей еще и по сотне долларов на дорожные расходы.

— Мы согласны, — не выдержал Галлоуэй.

— Послушай-ка, — попытался было запротестовать я, но на меня уже никто не обращал внимания.

Должен признать, сделав такое царское предложение, старик одним махом разбил все наши доводы. Имея лошадей, мы получали возможность самостоятельно ехать, куда нам заблагорассудится, а на деньги закупить припасы, которые можно понемногу пополнять охотой. Но все же эта затея мне совсем не нравилась. Я не собирался исполнять роль няньки какой-то скверной девчонки.

— Лошади оседланы и готовы к путешествию. Джудит сядет на своего жеребца, а ее пожитки повезет вьючная. Кроме того, даю вам еще четыре вьючные лошади на всякий случай.

— Однако, — воскликнул я, — вы же говорили, что ее лошади племенные! Получается, что, кроме наших меринов, будет еще один жеребец и пять кобыл? Ваша внучка — не подарок. А это как понимать?

— Конь ласковый, как ребенок. Джудит кормила его с рук, когда он был еще жеребенком.

— Мэм, — повернулся я к ней, — там, куда мы направляемся, вашего жеребца убьют. Дикие мустанги сбегутся со всей округи только для того, чтобы подраться с ним, а некоторые из них — сущие дьяволы.

— Не беспокойтесь о Рэме, — возразила она, — он за себя постоит.

— Она не выдержит трудностей дороги, — настаивал я. — К западу от реки нет ни единого подходящего для леди отеля, и нам придется спать под открытым небом. В пути возможны грозы и пыльные бури, какие вам и не снились...

Костелло улыбнулся мне:

— Мистер Сэкетт, мне кажется, вы забываете, с кем разговариваете. Мы ирландские торговцы лошадьми. Не уверен, что Джудит провела под крышей более дюжины ночей за всю свою жизнь. Она научилась сидеть в седле одновременно с тем, как начала ходить, и ездит верхом не хуже любого из вас.

Ну, это меня доконало. Ездит верхом не хуже меня? Или Галлоуэя? Чепуха!

— Остановись! — воззвал я к Галлоуэю. — Мы просто не можем взять с собой девушку...

— А где еще мы достанем лошадей и снаряжение? — возразил он.

Мы прошли за Костелло по тропинке. На лугу под тополями стояли восемь лошадей, оседланных и с вьючными мешками, полностью подготовленных к дороге. Надо признать, таких великолепных животных мне еще не приходилось видеть. Ирландские торговцы, бесспорно, знали толк в лошадях, а старик предлагал нам своих собственных, а не тех, что идут на продажу.

Я сразу понял, что перед нами ирландские хантеры с небольшой примесью чужой крови. Все высокие, прекрасно сложенные. Вид этих красавцев привел меня в восторг. Я не только никогда не имел подобной лошади, но даже и не встречал коней, хотя бы отдаленно приближающихся по своим достоинствам к предназначенному мне.

— Ирландские хантеры, — подтвердил мою догадку Костелло, — с разумной примесью кровей мустанга. Мустангов отлавливали мы сами, а точнее, отец и дядя Джудит. Лучших оставляли для племенной работы — пытались создать лошадей, обладающих скоростью, выносливостью и к тому же живущих на подножном корму. Можете мне поверить, перед вами — лучшие.

— Мне бы хотелось, — опять начал я, — но...

— Этих лошадей жаждет заполучить Фетчен, — добавил Костелло. — А поскольку они принадлежат Джудит и ее отцу, то у него один выход — захватить девушку.

— Имеет смысл, — согласился я. — Теперь понимаю, зачем ему нужна Джудит. — Она стояла рядом со мной и, недолго думая, лягнула меня по лодыжке. Я зашипел от боли, и все повернулись ко мне. — Ничего-ничего, — замахал я руками, — не обращайте внимания.

— Если вы согласны, то поезжайте поскорее. Но не совершите ошибку: помните, Черный погонится за вами. Сегодня он ехал за Джудит.

Закинув ногу в седло, я поудобнее уселся на своего вороного и почти простил поступок Джудит. Подо мной был лучший конь, на котором мне приходилось сидеть. Ничего удивительного, что Фетчену понадобилась эта дурочка, если в придачу к ней он мог получить и этого вороного.

Мы отправились в путь.

Впереди, но не по дороге, а тропами, ехал Галлоуэй. Когда наш маленький отряд оказался в миле от города, брат остановился и подождал меня.

— Флэган, тебе не сказали одну вещь. Нам надо присматривать за девушкой. Ее дед шепнул мне, что она без ума от Черного Фетчена — красавец, романтическая личность, умеет пыль в глаза пустить. Она и клюнула. Так что следи в оба, иначе она сбежит и вернется обратно.

Вот хорошо бы, подумал я. Как говорится, баба с возу...

Глава 2

Никогда не угадаешь, что думают женщины, особенно когда им шестнадцать.

Мы, Сэкетты, имели дело с несколькими поколениями ирландских торговцев лошадьми и знали, что они умеют отлично торговаться, но тоже старались не уступать им, когда речь шла о лошадях. Торговцев насчитывалось несколько тысяч. Все выходцы из восьми семей, и редко муж выбирал жену из другого клана.

Я думал о Черном Фетчене. Надо отдать должное этому дьяволу: он не только смазлив, но храбр и отличный наездник. Из любой драки выходил победителем. Джудит видела, как Фетчен, весь разодетый, важно разъезжал по улицам города, нагло приставая к прохожим, но она ничего не знала о другом. Поговаривали, что на его совести были и убийства, и насилие, и вообще вся его родня славилась грубостью и невежеством.

Мы долго ехали горными тропами. Джудит была кротка, как ягненок, и вежлива, как принцесса. Когда остановились на ночлег, поела с аппетитом голодного подростка и стала быстро устраиваться спать. Я подумал, что она совершенно выдохлась, хотя ее поведение должно было бы меня насторожить. Потушив костер, мы с Галлоуэем улеглись. Джудит, свернувшись комочком под одеялом, уже посапывала.

Когда охотишься в бизоньих прериях, волей-неволей становишься пугливым и чутким. Если будешь спать слишком крепко, рискуешь потерять скальп. Вот и вырабатывается привычка прислушиваться к любому шороху, даже во сне, время от времени просыпаться и быть готовым ко всяким неожиданностям.

И в эту ночь я проснулся внезапно, словно кто-то толкнул меня в бок. От потушенного костра поднималась тонкая струйка дыма. Рядом ровно дышал брат, но Джудит исчезла. Вскочив, я быстро натянул сапоги и накинул оружейный пояс. В одну минуту оседлал коня, затянул подпругу и вылетел из лагеря так, будто за мной гнались дьяволы. Ее следы ясно отпечатались на тропе. Я не стал будить Галлоуэя, который читал следы так, как другие читают книгу.

Джудит отвела лошадь на поводу на расстояние более ста ярдов от лагеря, затем села в седло и некоторое время ехала шагом. Потом — галопом.

Добравшись до слияния двух ручьев, повернула по верхнему, и я последовал за ней. Полмили я гнал вороного галопом, и, надо признать, шел он неплохо. Затем я сбавил скорость, снял с луки седла лассо и вытряхнул петлю.

Она услышала, что я скачу за ней, и стала подгонять коня. Примерно две мили мы неслись как на скачках, но вороной оказался быстрее. Приблизившись, я набросил на ее плечи лассо. Вороной, не приученный к ковбойской работе, не остановился, и мне пришлось натянуть поводья. Девчонка вылетела из седла, шлепнулась на землю и тут же вскочила, готовая яростно защищаться. Но я связал слишком много бычков для клеймения, чтобы сплоховать на сей раз. Прежде чем Джудит поняла, что с ней случилось, она была надежно опутана веревкой и могла только кричать.

У нее оказался удивительно богатый словарный запас, что меня, человека, чувствительного к слову, почти шокировало. С самого раннего возраста она общалась с торговцами лошадьми и знала такие выражения, которых я никогда не слыхивал.

Пока она ругалась, я молча сидел в седле, делая вид, что не обращаю на нее внимания. Потом снял шляпу, прошелся пятерней по волосам, надел шляпу, наклонился, подхватил беглянку и перебросил через седло ее Рэма головой в одну сторону, ногами в другую.

Когда мы вернулись в лагерь, Галлоуэй уже собрал вещи.

— Что это у тебя там, братишка? — спросил он.

— Кое-что поймал в лесу. Будь поосторожнее: оно кусается и, судя по звукам, которые издает, страдает водобоязнью.

Держась подальше от каблуков и зубов, я снял Джудит с седла.

— Мэм, мне не нравится обращаться с кем-либо подобным образом, но вы сами виноваты. Ну, а теперь, если будете вести себя спокойно, я вас развяжу.

Несколько минут она говорила без остановки, а потом разрыдалась, и это решило дело. Я развязал ее, помог сесть в седло, и мы снова отправились в путь, причем Джудит вела себя достаточно мирно.

— Вот подождите, — зло бросила она, — Черный Фетчен выручит меня.

— Вас или лошадей? — усмехнулся я. — По слухам, он очень любит хороших лошадок.

— Он приедет!

— Молите Бога, чтобы его что-то задержало, мэм, — вмешался Галлоуэй. — Мы обещали доставить вас к отцу в Колорадо и, не сомневайтесь, доставим!

— Если бы он действительно любил вас, — заметил я, — то поехал бы за вами до самого Колорадо. Будь я влюблен, путь до ранчо вашего отца показался бы мне короткой дорожкой.

— Вы! — презрительно фыркнула она. — Да кто же полюбит вас?

Может быть, она и сказала правду, но мне не хотелось верить такому пророчеству. Меня никто не любил, кроме мамы. Галлоуэй умел ухаживать за девушками, а я — нет. Я даже не знал, как завести с ними разговор, и, наверное, они считали меня глупым. Трудно найти более схожих по характеру и одновременно более разных братьев, чем мы с Галлоуэем.

Оба — высокие, ширококостные, только он красивее меня, всегда готов улыбнуться, рассмеяться, легко вступает в контакт и непринужденно ведет беседу. Я сдержаннее и редко улыбаюсь. Выше Галлоуэя на один дюйм. У меня на щеке шрам, оставленный индейской стрелой.

Мы выросли на маленькой ферме, расположенной на склоне холма, в четырнадцати милях от магазинчика на перекрестке дорог и в двадцати — от ближайшего города, или того, что сходило за город в наших краях. Жили скромно, ничего лишнего, но на обед всегда подавали мясо. Его поставляли мы с Галлоуэем. Когда мне исполнилось шесть, а ему пять, отец научил нас стрелять. И часто семья голодала бы, если б мы не ходили на охоту.

Мама была учительницей на равнинах, пока не вышла замуж за папу и не поселилась на холмах. Она выучила нас читать, писать и правильно говорить, хотя со сверстниками мы разговаривали точно так же, как и они. Однако при случае могли, как джентльмены, блеснуть красноречием. Галлоуэй с большим успехом, я — с меньшим.

Мама очень интересовалась историей и часто беседовала с нами на исторические темы. На Юге США в те дни все увлекались романами сэра Вальтера Скотта. Айвенго стал для нас любимым героем. По тем временам мама имела много книг — больше двадцати, и мы прочитали их все. После смерти мамы нам с Галлоуэем пришлось трудиться на ферме не покладая рук, а потом все же отправиться на Запад.

Стараясь оставлять как можно меньше следов, мы все дальше уходили от Тейзвелла. Держались высоких мест, не пользовались наезженными дорогами. Индепенденс, где нас могли ждать, обогнули стороной и пересекли границу Кентукки по ручью Скэггс. Потом добрались до речушки Баррен, но, не доехав до слияния Баррен с Грин-Ривер, повернули на юго-запад, к Смитленду, где река Камберленд впадала в Огайо. Ручей Скэггс назывался так по имени охотника, который когда-то перешел через горы и поселился в этих местах вместе с одним из наших предков, основавших семью Сэкеттов.

По дороге мы покупали припасы у фермеров или сами подстреливали дичь. В нескольких милях к югу от Сент-Луиса переправились через Миссисипи.

Не было в округе лошадей лучше наших. Они шли размашистым шагом, отличались выносливостью, а когда требовалось, развивали высокую скорость.

Джудит молчала. Мне казалось, что глаза ее стали больше, в них застыла тревога. Она часто оглядывалась, будто чего-то ждала, но беспрекословно выполняла все, что ей полагалось, и ни разу не пожаловалась, что само по себе могло служить предостережением. Она разговаривала только с Галлоуэем, мне не отвечала ни да ни нет.

— Как там? — спросила она Галлоуэя, когда мы пили кофе на привале.

— В Колорадо? Это замечательная страна с равнинами, где бродят бизоны. Там горы вздымаются ввысь к самому небу. На них круглый год лежит снег, и по сравнению с ними наши теннессийские холмы кажутся кучками песка, выброшенного сусликами, строящими норки. Это бескрайний простор, земля, покрытая высокой травой, колышущейся на ветру, как морская гладь. Можно ехать неделями и не увидеть ничего, кроме прерии и неба — ну, разве что диких лошадей или бизонов.

— А женщины там красивые?

— Женщины? Мэм, мужчины там не видят женщин месяцами, я не имею в виду старых скво, или пожилых белых женщин, или девиц из салуна. Когда одинокий мужчина долго бродит по прерии, любая женщина после этого покажется ему красавицей. Забываешь, какими злыми и упрямыми они бывают, все выглядят ангелами или какими-нибудь другими неземными созданиями.

Мы не встретили ни Черного Фетчена, ни людей из его шайки, и все же я подозревал, что они за нами гонятся. Черный не из тех, кто забывает обиды, а мы дали ему отпор на его собственной территории, заставили его потерять лицо, да к тому же увели девушку и табун лошадей, которых он хотел забрать себе.

Имелась и еще одна важная причина, но пока мы о ней ничего не знали.

Джудит рассказала Галлоуэю о своем отце и ранчо в Колорадо. Он бросил торговлю лошадьми ради охоты на мустангов, уехал на Запад, нашел себе место для ранчо в одном из самых труднодоступных мест. Начал разводить лошадей и продолжал охотиться на мустангов. Джудит отослал к деду, чтобы та получила образование. Теперь хотел видеть ее хозяйкой дома.

Время от времени кто-нибудь из семьи ездил на Запад и пригонял на Юг лошадей с его ранчо. Но теперь он попросил, чтобы ему пригнали партию породистых лошадей для селекционной работы.

Что-то в этой истории меня настораживало. Все в ней вроде бы сходилось, но чего-то не хватало. Назовите это интуицией, но я чувствовал, что в Колорадо нас ждет сюрприз. Галлоуэй, очевидно, ощущал то же самое, но помалкивал. Я последовал его примеру.

За Миссисипи начиналась прерия. Теперь мы разбивали лагерь на земле команчей. В те дни индейские племена соблюдали мир. У меня никогда не лежала душа к здешним местам, где не только селились фермеры, но и скрывались преступники, бежавшие с Запада. Именно тут собирались в банды воры и налетчики.

Нельзя сказать, чтобы мы с Галлоуэем слишком волновались — мы рассчитывали справиться с любыми неприятностями. Беспокоила лишь наша подопечная. При первой возможности она готова была вскочить на коня и помчаться домой... к Черному Фетчену.

Однажды вечером, когда разгорались звезды и луна поднималась над горизонтом, мы остановились под тополем возле ручья и решили заночевать. В этом месте поток огибал огромный валун, образуя петлю примерно в пол-акра. Там лежало поваленное дерево и большая куча веток, словом, топливо тоже имелось в избытке.

Усевшись вокруг небольшого костерка, мы поели мяса с бобами и, чтобы скоротать время, стали петь старинные песни. Некоторые из наших песен предки привезли еще из далекого старого Уэльса.

Джудит тоже присоединилась к нам. У нее оказался высокий чистый голос, и пела она лучше нас, хотя мы с детства любили петь.

Это был очень красивый вечер. Даже лошади подошли к нам поближе. Им нравилось тепло костра и пение людей. После того как Джудит улеглась, Галлоуэй тоже завернулся в одеяла. Я остался охранять лагерь. Взяв винтовку, осторожно выбрался на опушку окружавшей нас рощицы.

Я уже делал второй круг, когда заметил, как в темноте что-то движется. Застыв на мгновение, я присел на корточки, стараясь слиться с землей, и стал прислушиваться к шелесту травы.

Кто-то медленно полз. Судя по всему, ко мне приближался раненый. Раз или два до меня доносился слабый стон. Однако я не двинулся с места, не доверяя этим звукам.

Прошло несколько минут, и я уже различил ползущего в нескольких ярдах от меня человека. Еще раз осторожно осмотревшись и не заметив ничего подозрительного, я тихо проскользнул в лагерь.

— Галлоуэй, там ползет человек, — разбудил я брата. — Кажется, он тяжело ранен. Его надо принести в лагерь.

— Давай. Я тебя прикрою.

Если это ловушка, то те, кто ее устроил, горько пожалеют.

Пробравшись на опушку, я нашел человека и тихо, чтобы только он смог услышать меня, произнес:

— В чем дело, друг?

Ползущий остановился, и воцарилась тишина. Затем раздался тихий спокойный голос:

— Меня здорово задело. Я увидел ваш костер...

— Тебя ищут?

— Вероятно.

Я подошел к нему, поднял и отнес в лагерь. Это был мужчина лет сорока, с длинным, узким лицом и черными с сединой усами. Пуля навылет прошила ему грудь. Выглядел он неважно. Я занялся его раной, а Галлоуэй отправился на дежурство наблюдать за прерией.

Джудит проснулась и принялась готовить бульон, и к тому времени, как я закончил перевязку, он уже кипел. Я знал, что наш гость потерял много крови, поэтому сделал соляной раствор и заставил его выпить. В нашей семье всегда пользовались таким простым средством, и оно помогало.

Нужно признать, раненый оказался крепким парнем. Пока Джудит поила его бульоном, я осмотрел его ногу.

— Придавило оглоблей фургона, — объяснил он. — На наш лагерь ночью напали, кто-то сшиб оглоблю, и она упала мне на стопу.

Нога его распухла, и мне пришлось разрезать сапог. Он ошарашенно взглянул на меня между двумя глотками бульона.

— Вы только посмотрите! — произнес он. — Лучшая пара сапог! Купил их месяц назад в Форт-Уэрте.

— Ты из Техаса?

— Нет. Из Арканзаса. Был поваром у перегонщиков стада из Ньюсеса. Вчера вечером к нам подъехал человек, худой, смуглый, с узкими глазами. Его пригласили перекусить. Одет по-дорожному, но не так, как одеваются на Западе. — Повар вдруг настороженно посмотрел на нас. — Между прочим, он говорил, как вы, ребята.

— Не волнуйся, в этих краях у нас нет родственников.

— На нем был красный пояс, а винтовку он носил так, словно родился с ней...

— Колби Раффин! — сказала Джудит.

— Как бы там ни было, он поел и уехал. Мы уже спали примерно с час, когда целая орава с воплями и выстрелами вылетела на нас. Человек двенадцать, а может, двадцать. Разгромили лагерь и угнали стадо, увели его черт знает куда.

— Тебе лучше отдохнуть. Ты совсем выдохся.

Он посмотрел мне прямо в глаза:

— Я не вытяну, приятель, ты же знаешь.

Джудит, побледнев, взглянула на меня, но я, не обращая на нее внимания, сказал:

— Есть кому сообщить о тебе?

— Родственников у меня нет. Их давным-давно убили бандиты. Мой босс в Техасе Эван Хокс — прекрасный человек. Он чертовски много потерял нынешней ночью — стадо, ковбоев, своего мальчика.

— Мальчика?

— Младшего сына... лет тринадцати. Он умолял отца разрешить ему сопровождать стадо, а не ехать поездом. Хокс ждет нас в Додже.

— Ты уверен насчет мальчика?

— Я видел, как он упал. Какой-то бандит выстрелил в него и сшиб лошадью. Если кому из наших и удалось спастись, то только парням, объезжавшим стадо.

Некоторое время он сидел молча, а я украдкой бросил взгляд на Джудит. Она выглядела очень серьезной. Ей стало ясно, что всадники, угнавшие стадо и убившие мальчика, — банда Фетчена. Колби Раффин всегда шел следом за Черным.

— Они знают, что ты ушел?

— Вряд ли. Видели, как меня сбило оглоблей, потом один из них на скаку выстрелил в меня.

Со всей осторожностью я вынул из костра самые большие ветки, чтобы он быстрее прогорел. Сомнений не осталось: банда Фетчена последовала за нами на Запад. Но сейчас не время и не место выяснять с ними отношения.

Через несколько минут человек открыл глаза и посмотрел на Джудит:

— Мэм, в кармане рубашки у меня лежит медальон, может, и не слишком дорогой, но моя мать носила его всю жизнь, а до нее — бабушка. Я буду рад, если вы возьмете его себе.

— Да... спасибо... — прошептала, смутившись, Джудит.

— У вас нежные руки, мэм, очень нежные. Меня уже давно не касалась рука женщины... Приятное воспоминание, мэм.

Я передвинулся в темноту и прислушивался, пытаясь угадать угрозу. Но до меня донесся только прерывистый шепот раненого:

— Этот высокий, мэм... На нем знак орла. Он оставит свой след на земле. Держитесь его, мэм, если не обручены с кем-то еще. Такие люди встречаются редко. — Через минуту он снова заговорил: — Вы знаете парня, который приезжал к нам в лагерь?

— Колби Раффин, — ответила девушка, помолчала и добавила: — По-моему, они искали нас.

— Искали его? — Человек чуть приподнял руку, чтобы указать в мою сторону. — Они сошли с ума!

Из темноты вышел Галлоуэй, и я шепотом сообщил ему о Раффине и о том, как угнали стадо.

— Это на них похоже, они всегда были бандитами. Теперь стали ворами.

Мы стояли молча и думали об одном: Фетчены приехали на Запад за нами. У них большой численный перевес. А угон скота свидетельствовал о том, что они уже не просто задиры и хулиганы, а настоящие преступники. С этого момента начинается война не на жизнь, а на смерть с бандой, которая не остановится ни перед чем. Нас же только двое с девушкой на руках.

Ранчо в Колорадо стало казаться очень далеким, и я проклял тот час, когда встретился с Костелло и Джудит.

Не то чтобы мы боялись драки. Сэкетты, кажется, только этим и занимались. Если мы не дрались за свою страну, то дрались с теми, кто выбирал закон насилия. Но ни один Сэкетт, насколько я знаю, не выхватил револьвер только ради того, чтобы пострелять, а не в целях самозащиты или защиты своей чести и достоинства.

Я радовался, что рядом со мной Галлоуэй. Он мог заменить целую армию, а если бы вдруг появился еще один Сэкетт — неважно кто, то мы уж точно стали бы непобедимы.

Глава 3

Мы отправились в дорогу на рассвете, стараясь держаться низин, чтобы не выделяться на фоне неба. Наш путь лежал только на запад. Мы ехали в седле боком: Галлоуэй смотрел в одну сторону, я — в другую, чтобы охватить взглядом все окружавшее нас пространство.

Небо затягивали облака, предвещая смену погоды, но мы не обращали внимания, стараясь уйти как можно дальше вперед.

Незадолго до полудня с юга появился человек на пятнистой лошади, который гнал перед собой голов тридцать скота. Заметив нас, он объехал стадо и направился к нам, держа винчестер наготове.

— Вы никого не встретили по дороге? Я ищу своих.

Клеймо «Половина X» на лошади и коровах поведало его историю.

— Ваше стадо угнали вчера бандиты, — сообщил я, — а один человек умер нынче ночью у нас на руках.

— Кто?

— Он сказал только, что был у ковбоев поваром. Даже не назвал своего имени. Работал на Эвана Хокса, сын которого погиб во время нападения скотокрадов на лагерь.

Новость ошеломила незнакомца.

— Мальчик мертв! — сокрушенно покачал он головой. — Какой тяжелый удар для босса! Он так любил сына.

Я закинул ногу за луку седла и сдвинул шляпу на затылок.

— Мистер, похоже, ваше стадо разогнали так, что и остатков не соберешь. Мы проехали с утра много миль и ни людей, ни животных не встретили. Что вы собираетесь делать?

— Отгоню этих коров в Додж и доложу обо всем Эвану Хоксу. Что я еще могу?

Он сказал, что его зовут Бриггс.

— Можете ехать с нами, — предложил я ему. — У нас на одну винтовку будет больше.

— Что это значит?

— Ваше стадо угнала банда Черного Фетчена из Теннесси. Она ищет нас. Если мы с ней встретимся, перестрелки не избежать, а если вы попадетесь ей, можно ставить сто к одному, что бандиты убьют вас.

— Еду с вами, — согласился он.

В течение следующего часа мы подобрали тринадцать коров с клеймом Хокса. К ночи наше стадо увеличилось еще на пятьдесят голов. Едва мы разбили лагерь, как нас окликнули из темноты. В те дни ни один человек в здравом уме не подъезжал к чужому лагерю без предупреждения.

— Это Жердь Уокер, — обрадовался Бриггс. — Я узнал его голос.

Уокер был высоким и очень худым парнем, потому-то и получил свое прозвище. Он гнал шесть бычков. На голове у него была шишка, в душе — злость на тех, кто захватил стадо.

— Ты не встретил никого из этих подонков? — спросил он Бриггса. — Все, о чем я мечтаю, — увидеть их на мушке моего винчестера.

— Успокойся, приятель, — сказал Галлоуэй. — Ты имеешь дело с подлыми людьми. Если они тебя заметят, ты не успеешь даже выстрелить.

В конце концов мы подобрали по дороге и пригнали в Додж сто двадцать голов с клеймом «Половина X» из полутора тысяч, вышедших на перегон. Если бы у нас было больше ковбоев, мы наверняка нашли бы еще столько же в кустарнике у ручьев и в оврагах.

Имя Сэкеттов в Додже знали. До нас здесь побывали Тайрел, Оррин и еще несколько человек. Тайрел с Оррином жили в Додже, когда город только вставал на ноги. Они были первыми Сэкеттами, переселившимися на Запад. А их отец вместе с Бриджером Карсоном и Джо Миком промышлял здесь пушнину. Из своего последнего путешествия он не вернулся. Считалось, что какой-нибудь индеец снял с него скальп где-то в Монтане. Юнцами мы слышали его историю, но не знали никого из той ветви Сэкеттов, до тех пор пока не столкнулись в Моголлонах с Тайрелом и Оррином, примчавшимися на выручку своего брата Телля.

Понимая, что оставшиеся в живых ковбои приедут в отель к Хоксу, мы отправились туда вместе с Бриггсом и Уокером. Оказалось, что прибыло еще трое, значит, недоставало семи.

Эван Хокс, высокий, широкоплечий, но сухощавый мужчина с темно-рыжими волосами, сложением и прической напоминал президента Джексона. Заглянув хоть раз в его серые глаза, каждый чувствовал, что этого человека лучше иметь другом, чем врагом.

— Они отняли у нас стадо, чтобы продать. Нам надо встретить их, когда они попытаются выставить его на торги. Я предупрежу людей.

— Мистер Хокс, — заметил я, — Фетчен далеко не дурак. Из того, что я о нем слышал, выходит, что он хитрый и подлый. Может и не выставить ваше стадо на продажу.

— Что вы хотите сказать?

— Как я понял, вы гнали много молодых племенных телок. Фетчен доставит стадо, скажем, в Вайоминг, продаст бычков индейцам, армии или какому-нибудь торговцу скотом, а из племенных животных сформирует свое собственное стадо.

— Полагаете, он приехал на Запад, чтобы остаться?

— Меня этот вопрос тоже интересует. Думаю, что без серьезной причины он так далеко не забрался бы. Наверное, после нашего отъезда он что-то натворил, и ему нет пути назад.

Джудит стояла рядом, на глазах краснея от злости, и, наконец, взорвалась:

— Ты не имеешь права предполагать такое! И у тебя нет доказательств, что стадо угнал Черный Фетчен! — в гневе выкрикнула она.

Хокс с удивлением посмотрел на нее:

— Кажется, вы не сходитесь во мнениях.

— Молодая леди думает, что Черный не такой уж скверный и жадный.

— И это правда!

— Мы считаем, — продолжал Галлоуэй, — что вы пострадали из-за нас. Понимаете, Фетчены приехали на Запад за нами. Черный охотится за этой юной леди и ее лошадьми, великолепными племенными лошадьми. У себя дома, в Тейзвелле...

— Так вы из Теннесси! — воскликнул Хокс. — Хорошо знаю те места, сам из Кентукки.

— У нас с парнями Черного случилась стычка, мы их вроде как успокоили, когда им захотелось показать свою силу. Но в том краю они привыкли своевольничать.

Оставив Хокса с ковбоями, мы спустились в ресторан. Джудит шла с поднятым носиком и пылающими от гнева щеками. Когда мы нашли свободные места и уселись, она заявила:

— Вы не имеете права так говорить о мистере Фетчене. Он честный человек.

— Надеюсь, — ответил Галлоуэй. — В противном случае тебя ждет горькое разочарование, когда ты попадешь к нему.

Мы заказали обед и стали оглядываться по сторонам. Ни я, ни Галлоуэй не жили в больших городах, хот" уже побывали в Санта-Фе, Абилине и Седалии, что в штате Миссури, но оба любили непривычную суету, многолюдье городских ресторанов.

За столиками сидели покупатели и перегонщики скота, спекулянты земельными участками, офицеры с армейских постов, профессиональные карточные игроки и всякий прочий народ. Все посетители были хорошо одеты и выглядели пижонами. А мы с Галлоуэем, хоть немного и почистились, прежде чем войти, но все равно тянули только на парней с гор, и мне стало стыдно. Как только у нас появятся деньги, подумал я, тут же куплю приличную одежду.

— Ты бывала в больших городах, Джудит? — спросил ее Галлоуэй.

— Да, в Атланте, Нэшвилле, Новом Орлеане, Мобиле и Луизвилле. О, я видела много городов. Мои родственники торговали по всему Югу.

Меня удивило, что она столько путешествовала, хотя известно, что ирландские торговцы лошадьми все время переезжали из города в город. На несколько минут она забыла о Черном Фетчене и стала увлеченно рассказывать о своих впечатлениях. Можете мне поверить, мы слушали ее, разинув рот.

Но именно в тот момент, когда Джудит так разговорилась, дверь ресторана открылась и на пороге появился Джеймс Фетчен.

В новом черном суконном костюме, белой рубашке с черным галстуком он выглядел великолепно. Его сапоги ослепительно сверкали, а в руке он держал модную черную шляпу. Смазанные медвежьим жиром или чем-то еще волосы казались прилизанными и блестели. Надо признаться, зрелище было впечатляющим. За ним шли Тори, Колби Раффин и еще один из шайки, которого звали Айра Лэндон.

Фетчен подошел прямо к нашему столику, остальные уселись на другом конце зала спиной к нам.

— Джудит! — воскликнул он. — Как я рад тебя видеть! — Затем Черный Фетчен повернулся ко мне и сказал: — Надеюсь, вы, ребята, не в обиде на нас? Никто не собирается с вами ссориться. Зачем нам неприятности? А тогда, в городе, мы просто пошутили.

Джудит сияла. Я разозлился, видя, как заблестели ее глаза при виде этого мошенника. Меня-то не проведешь никакими сладкими речами. Пока он произносил свой образцово-вежливый монолог, во взгляде его читалась насмешка, но Джудит расцвела от счастья.

— Конечно, конечно! — Галлоуэй тоже умел красиво говорить. — Почему бы вам не присесть за наш столик? Мы с удовольствием с вами поболтаем. Может, вы расскажете нам о стаде, которое кто-то угнал несколько дней назад на подходе к Доджу?

Джудит побледнела, губы ее сжались. Она разозлилась и испугалась... испугалась, что сейчас произойдет нечто страшное.

— О стаде? С каких это пор вы ударились в скотоводство? — насмешливо спросил бандит.

— Это не наше стадо, — ласково, чуть ли не пропел Галлоуэй. — Оно принадлежит нашему другу Эвану Хоксу, хорошему человеку. Его бычков угнали скотокрады... и убийцы. Ночью они напали на лагерь и в упор расстреляли сына хозяина и нескольких ковбоев.

Фетчен и глазом не моргнул. Да, в хладнокровии ему не откажешь. Он лишь ухмыльнулся и произнес:

— Нам встретилось несколько отбившихся от стада коров. Мы даже пригнали с полдюжины в город и передали их здешнему шерифу. — С этими словами он отодвинул стул и непринужденно уселся за столик, будто так и надо. — Между прочим, я пришел не только, чтобы поприветствовать старых друзей из родного штата. Мне необходимо поговорить с Джудит. Но поскольку вы, похоже, не захотите оставить нас наедине, придется обратиться к ней при вас.

Глаза Джудит сияли, на полуоткрытых губах играла улыбка. Мне ее волнение не понравилось. Прежде чем я смог что-нибудь ответить, Черный, мило улыбаясь, ринулся в атаку, словно кот, нацелившийся схватить канарейку.

— Джудит, выходи за меня замуж, — предложил он.

Не успели мы и рта раскрыть, как она воскликнула:

— Да, Джеймс! Да, с удовольствием!

— Вы делаете мне честь, мэм, делаете честь! — воскликнул Черный и добавил, обращаясь к нам: — Не думаю, господа, что для помолвленной девушки прилично проводить столько времени с двумя холостыми мужчинами, которые не являются даже ее родственниками. Я заказал для Джудит номер в отеле, в котором она будет жить, пока мы не поженимся.

Он поймал нас врасплох. Такого мы не ожидали и сидели, не зная, как поступить. Первым заговорил Галлоуэй.

— Мы рады за Джудит, Черный, — начал он вкрадчиво, — но ее дедушка убедительно просил нас отвезти ее к отцу в Колорадо. Тут не так уж далеко. Так почему бы вам не получить благословение отца девушки и не устроить свадьбу на его ранчо? В конце концов, она его единственная дочь.

Фетчен не переставая улыбался:

— Мистер Сэкетт, вам трудно меня понять. Я влюблен и не хочу ждать.

— Я тоже! — заявила Джудит. — Мы поженимся в Додже.

Не выказывая гнева, который наверняка кипел в его груди, Галлоуэй мягко обратился к девушке:

— Представляешь, Джудит, как будет здорово, если о свадьбе последним узнает твой отец. Неужели ты его совсем не любишь?

Его вопрос пронял девчонку, она словно протрезвела и стала такой серьезной, что мне показалось: вот-вот заплачет.

— Это благородная жертва, — сказал я. — Какое счастье для отца присутствовать на свадьбе дочери, когда она выходит замуж по любви!

Джудит посмотрела на Фетчена:

— Джеймс, может, нам следует подождать? Ведь ранчо отца уже близко.

Губы Черного сжались, глаза слегка сузились. Я слышал, что у него страшно взрывной характер, что он не терпит возражений. И вот, кажется, назревал такой взрыв. Что ж, пусть Джудит увидит его в ярости, это нам только на руку. Мы с Галлоуэем, должно быть, подумали об одном и том же. Но только черт меня дернул за язык:

— Кроме того, Джудит еще слишком молода, чтобы выходить замуж.

Моя неосторожность погубила все. Девчонка так разозлилась, что выкинула боевой стяг и дала залп пушками с обоих бортов.

— Флэган Сэкетт, ты не понимаешь, что такое женщина! Ты не распознал бы женщину, даже если бы она находилась от тебя на расстоянии вытянутой руки! Я достаточно взрослая! Все, с меня хватит! Я докажу тебе, что я взрослая! Джеймс, если хочешь, поженимся завтра утром.

Фетчен выпрямился. Он получил то, чего добивался. Бросив на меня победоносный взгляд, бандит поклонился и протянул руку Джудит.

— Пойдем, дорогая, я отведу тебя в твой номер. — Его слова звучали как фанфары.

Джудит встала и повернулась ко мне спиной. Я хотел что-то сказать... Но что я мог сказать?!

Фетчен обернулся и посмотрел на нас.

— Джентльмены, я пошлю за одеждой и лошадьми моей невесты, всеми лошадьми.

— Что вы имеете в виду?

— Всеми лошадьми — значит, включая и тех двух, на которых ездите вы. Это кони Костелло.

— На них у нас есть свидетельство о продаже, — спокойно возразил я, хотя внутри у меня все кипело.

— Он говорит правду, Джеймс, — подтвердила Джудит. — Те кони принадлежат им.

— Ладно, разберемся с ними чуть позже, — ответил Фетчен. — Не думаю, что свидетельство о продаже, как вы его назвали, пройдет в качестве доказательства в суде.

Они вышли вместе, а мы остались сидеть. Неожиданно у меня пропал аппетит. Может, она и достаточно взрослая, но мне не хотелось видеть ни одной девушки в руках Черного.

— Галлоуэй, мы не можем позволить ей выйти замуж. Его необходимо остановить.

— Объясни мне как. Она выходит замуж по собственному желанию, против него у нас ничего нет.

— Думаешь, он действительно пригнал несколько голов «Половины X»?

— Могу спорить на что угодно. О, какой хитрец! Если кто-нибудь видел, как он гнал украденный скот, у него теперь есть алиби. К тому же, с точки зрения местных скотоводов, он совершил благородный поступок.

— И что только он в ней нашел? — в сердцах воскликнул я.

Галлоуэй как-то странно взглянул на меня:

— Да ты дурак, как я посмотрю. Джудит очень милая молодая девушка, которая на глазах превращается в прекрасную женщину. И на тот случай, если ты позабыл, мама вышла за папу в таком же возрасте.

Он был прав, однако мне не хотелось признавать его правоту. Джудит казалась взбалмошной девчонкой — все эти веснушки, губки, глазки... И только сейчас, вспоминая ее облик, я, конечно, согласился с братом. Она действительно превращалась в красивую женщину.

— Флэган, что будем делать? — прервал мои раздумья брат.

В конце концов мы решили сходить к городскому шерифу Уайту Эрпу.

— Извините, ребята, — развел он руками, — мистер Фетчен действительно привел несколько бычков, принадлежащих Хоксу, и выпустил их в корраль. Поступок определенно характеризует его не как вора. То, что он угнал стадо, доказать невозможно. Что же касается девушки, то она достаточно взрослая, чтобы выйти замуж. А она хочет выйти замуж. Боюсь, я ничем не могу вам помочь.

Тогда мы пошли к Бэту Мастерсону[2], шерифу округа Форд. Он оказался красивым молодым парнем двадцати четырех или двадцати пяти лет, в темном костюме и высокой черной шляпе. Чтобы в те дни носить такую, требовалось немалое мужество — слишком большое искушение для пьяного ковбоя выстрелом сбить ее с головы. Бэт же не имел ни одной царапины от пули: я специально приглядывался и ничего не нашел.

Он тоже выслушал нас и покачал головой:

— Извините, парни, мне тоже нечем вам помочь. Девушка имеет право выйти замуж, а у меня нет ордера на арест кого-либо из банды Фетчена. — Он с минуту помолчал. — Хотя как неофициальное лицо дам совет.

— Есть причина, по которой можно отменить свадьбу?

— Нет. Но на днях в город приехал человек, который видел, как банда Фетчена гнала полсотни голов. А в корраль они загнали полдюжины задрипанных бычков.

— Разве это не улика?

— Не совсем. Когда Руф их видел, он был пьян. Лично я поверю ему на слово — пьяный или трезвый, старый ковбой всегда отличит пятьдесят бычков от шести. Но я сомневаюсь, что его свидетельство пройдет в суде.

— Что же нам делать?

Мастерсон откинулся на стуле и задумался.

— Телеграфируйте ее деду и отцу о свадьбе и просите дать на нее согласие.

Такой ход нам и в голову не приходил. Телеграф был для нас в новинку. Мы слышали о нем и видели провода вдоль железнодорожного полотна. Но сообщить Костелло о происшествии телеграммой!..

— Мы будем вам обязаны, если вы напишете текст. Вы поможете хорошей девушке избежать плохой партии.

Я думал, что телеграмму надо писать как-то по-особому, но Баг взял ручку и нацарапал: «Фетчен здесь. Предложил Джудит выйти замуж за него. Она согласилась. Телеграфируйте отказ — разрешение на свадьбу».

— Если получите телеграмму от Костелло с запрещением свадьбы, я остановлю их, — пообещал Мастерсон.

Отослав телеграмму, мы остановились на дощатом тротуаре, размышляя над ситуацией. Неожиданно Галлоуэй спросил:

— Интересно, сколько в таком городе священников или проповедников?

— Три-четыре, наверное.

Брат весело смотрел на меня, и я начал понимать, что он задумал.

— Вот что значит как следует подумать! — улыбнулся я. — Пойдем, поспрашиваем.

— Жердь Уокер, Гарри Бриггс да и остальные не откажутся выручить нас. Нынче утром Хокс сказал мне, что держит свой скот милях в пятнадцати к северу отсюда. По-моему, одному из его парней надо срочно поговорить с проповедником. Например, Жерди. Если бы он умирал, то наверняка захотел бы исповедаться.

Навстречу нам шел Бэт.

— Мистер Мастерсон, — окликнул его я, — сколько в Додже проповедников?

Глаза Бэта заискрились.

— Вам повезло, — заулыбался он, — их нет в городе, кроме одного. — Затем добавил: — Не забудьте мирового судью.

Галлоуэй тут же оседлал коня и галопом помчался в лагерь Хокса, чтобы договориться с ковбоями. Я тоже вскочил в седло, пронесся пару миль по дороге и на взмыленном коне вернулся к дому святого отца.

— Преподобный, — обратился я скорбным голосом, — в ковбойском лагере за городом заболел человек. Ему очень плохо, и он хочет исповедаться. Очень просим съездить к нему.

Наш штурман человеческих душ оказался настоящим джентльменом. Он поставил чашку с кофе, вытер губы и стал натягивать сюртук. Я сам запряг ему лошадей в повозку, и через минуту мы двинулись в путь.

— Еще одна штука, ваше преподобие, — сказал я. — Умирающий хочет оставить завещание и говорит, что доверит написать его только мировому судье. Ему все равно, юрист он или нет, но он считает мирового судью честным человеком.

Я верхом, а проповедник в повозке подъехали к дому мирового судьи, и тот тоже собрался довольно быстро. Гонорар обещал быть приличным, и мировой судья согласился на поездку без всяких колебаний. Они рысью выехали из города на повозке проповедника, а я пылил за ними.

Лагерь — корраль и глинобитная хибара — стоял на берегу ручья. Жердь Уокер лежал на топчане, укрытый до подбородка одеялом. Более жалкого страдальца мне еще не приходилось видеть. Ковбои сгрудились вокруг него и тихо переговаривались.

Как только церемония началась, мы с братом выскользнули из лагеря и направились обратно в Додж.

— Похоже, прощание Жерди с миром будет самым длинным в истории медицины, — заметил Галлоуэй. — Ставлю последний доллар, что сегодня они оттуда не выберутся.

Нас волновало одно — как бы не вернулся в город еще какой-нибудь святой отец, который в данный момент отсутствовал.

Но ни один так и не объявился.

Хотя проповедник сказал, что он протестант и его религия позволяет отпустить грехи несчастному без исповеди, Жердь запротестовал из последних сил — он не мог пропустить такой шанс. Как нам потом рассказали, несколько часов этот добрый христианин каялся в самых страшных грехах. Сначала перечислил все, что сделал, потом признался в том, что хотел сделать, чего оказалось гораздо больше, и, наконец, стал придумывать себе грехи, о которых никто никогда и не слышал. Одно можно сказать: благодарные слушатели внимали ему с огромным интересом.

Глава 4

Подъехав к коновязи у ресторана «Леди Гей», мы с Галлоуэем, усталые и голодные, спешились.

Приближалась гроза. Над прерией уже полыхали молнии.

— Похоже, будет настоящий ливень, — заметил Галлоуэй. — Я всю дорогу наблюдал за облаками.

— Поставлю лошадей в конюшню, — решил я, — а ты посмотри, переехала ли Джудит в номер, который ей снял Фетчен.

Улица уже опустела, приближающаяся гроза разогнала всех по домам. Но в окнах салунов горел свет, веселье шло полным ходом.

Ведя обоих коней на поводу, я перешел улицу и направился к конюшне. На углу на мгновение задержался. Где-то за полквартала от меня по гулким доскам тротуара застучали сапоги, но хозяина их я не смог разглядеть, как ни старался. Мимо, гонимый порывом ветра, пронесся шар перекати-поля, и я подумал о Джудит, об этой упрямой, злой, веснушчатой... Вот только почему-то мне стало грустно, и я неожиданно признался себе, что скучаю по ней.

Над воротами конюшни висел фонарь. Его пламя трепыхалось на ветру. Внутри никого не оказалось. Я сам завел лошадей в денники, привязал их и поднялся на сеновал, чтобы накидать им сена. Я уже почти закончил работу, когда внизу послышались шаги — медленные и осторожные.

Сеновал занимал весь чердак конюшни, на него вели три лестницы, то есть, я видел три лестницы — две с одной стороны и одну — с другой. Вообще-то, если подумать, могла быть и четвертая — из пустого денника, где конюх хранил инструменты, запасные части сбруи и прочую мелочь.

Размышляя о происходящем, я прислушивался. Кто-то проследил за мной до конюшни? Или какой-нибудь пьянчужка ищет место переждать грозу? А может, человек пришел за своей лошадью?

Судя по звуку шагов, первое вернее. Мой винчестер остался внизу, рядом с седлом и дождевиком, которые я собирался забрать, возвращаясь в отель. Вероятно, преследователь уже увидел его и теперь играет со мной в прятки, ожидает, пока спущусь, надеясь нашпиговать меня свинцом.

Пусть меня назовут подозрительным человеком. Так оно и есть. Не раз я ошибался, подозревая кого-нибудь в коварстве, но и не раз оказывался прав. Поэтому до сих пор жив.

Отстегнув кожаный ремешок, удерживающий револьвер в кобуре, я очень осторожно положил вилы на пол и выпрямился, прислушиваясь, и тут же себя остановил. Если известно, что я наверху, лучше пошуршать сеном, чтобы он ничего не заподозрил.

Многие ковбои ночевали в конюшнях. Неплохая идея. Пусть подумает, что я из таких. Мне хотелось заманить его наверх, а не спускаться вниз самому.

Я давно уже убедился, что обдумать свое положение, а не действовать с бухты-барахты — не такая уж плохая привычка. Она экономит массу времени и в большинстве случаев избавляет от головной боли.

Допустим, я внизу и хочу подстрелить человека, который спустится по лестнице. Какое место я выберу, чтобы видеть все три лестницы сразу?

Таких мест немного. Две лестницы, ведущие с сеновала, расположены напротив него, третья — на его стороне, перед воротами. Если человек внизу хотел прикрыть все, он должен стоять где-то справа, ближе к задней двери конюшни. Тогда четвертая лестница в неиспользуемый денник должна находиться за его спиной.

Если я попробую спуститься по одной из трех лестниц, то подставлю спину убийце... А он убийца.

Первое, что я сделал, — это сел на сено, немного пошуршал им, будто готовлю себе постель, и, нисколько не соблюдая тишины, снял сапоги и бросил их на пол. Потом тихо поднял их, связал сыромятным ремешком, повесил себе на шею и осторожно встал. Добротный пол не скрипел, и я бесшумно двинулся вперед, все время прислушиваясь. Снизу не доносилось ни звука. Около меня стоял ларь с початками неочищенной кукурузы, приготовленной для какой-то местной лошади. Взяв початок, я бросил его туда, где снимал сапоги. Он ударился о доски. Надеясь, что человек внизу подумает, будто у меня что-то упало, я осторожно двинулся по краю чердака, пока не оказался над пустым денником. И точно: здесь зиял люк, в котором виднелась лестница, спускающаяся в самый темный угол. Вполне возможно, что лишь немногие из клиентов конюшни знали, что она здесь есть.

Заглянув в люк, я опять прислушался, но ничего не услышал, вытащил револьвер и осторожно лег, свесив голову вниз... Никого.

Сжав кольт в правой руке, я свесил ноги в люк, нащупал первую перекладину, вторую... Прижимаясь к лестнице, я искал его взглядом, но темнота работала на него. Спустился на шаг ниже, и тут раздался крик:

— Вот ты и попался!

Не далее чем в тридцати футах грохнул выстрел. Пуля вонзилась в стойку, в лицо мне брызнули щепки, и я выстрелил в ответ чуть выше и чуть левее вспышки. В тот же момент понял, что промахнулся, взял немного ниже и, нажав на спуск второй раз, спрыгнул на пол. Приземлившись на носки, не удержал равновесия и загремел упряжью и сломанным стулом. В ответ почти в нескольких дюймах прогрохотал выстрел. Перевернувшись, я тоже выстрелил.

Снаружи закричали, послышался топот ног, и я быстро поднялся. В дальнем конце прохода стоял, шатаясь, согнувшийся человек. Он держался за живот и через секунду рухнул лицом вниз.

Бегущие приближались.

Выскочив в заднюю дверь конюшни, я проскользнул между жердями корраля и, все еще без сапог, легко побежал задами к отелю. На мгновение остановившись, натянул сапоги, затем, проникнув в отель через заднюю дверь, поднялся по черной лестнице на второй этаж.

Из номеров выходили люди, среди них оказалась и Джудит. Увидев меня, она с облегчением вздохнула. Или мне показалось?

— Что случилось, Флэган?

— Какой-то пьяный ковбой гуляет, — ответил я. — В Додже такое случается часто.

Она все еще стояла в дверях своего номера, полностью одетая, хотя время было позднее.

— Завтра я выхожу замуж, — произнесла она чуть неуверенно.

— Желаю тебе счастья.

— Ты ведь говоришь не от души.

— Я думаю, что ты поступаешь неправильно, и знаю, что твой дедушка не одобрил бы твоего решения... и отец тоже.

— Мистер Фетчен прекрасный человек. Вот увидишь!

Снизу послышались голоса, затем несколько человек с шумом стали подниматься по лестнице. Неожиданно появился Колби Раффин, за ним Черный Фетчен с Нортоном Вэнсом, замыкал процессию Берр Фетчен.

— Вот он! — заорал Колби и схватился за револьвер, но я уже держал его под прицелом.

Дома, в Теннесси, этим парням и в голову не приходило тренироваться, чтобы быстро выхватывать револьвер. Моя ловкость немного охладила их пыл.

— Не знаю, что вы, ребята, ищете, но мне не нравится, когда на меня лезут толпой, — остановил я возбужденную компанию.

— Ты убил Тори! — крикнул Берр.

Прежде чем я успел открыть рот, Джудит заявила:

— Он не мог этого сделать. Мы стояли здесь и разговаривали.

Ее слова ввели их в замешательство, и никому не пришло в голову спросить, сколько времени я здесь нахожусь. Потом они и вовсе стушевались, потому что в коридоре появился городской шериф и направился к нам.

— Что случилось? — спросил он меня.

— Кажется, стреляли, а эти парни говорят, что убили Тори.

Тут подоспел и Бэт Мастерсон. Увидев меня у двери Джудит, он улыбнулся:

— О, привет, Сэкетт!

Эрп повернулся к нему:

— Ты его знаешь, Бэт?

— Знаю. Он пригнал скот Эвана Хокса и помогал собирать разбежавшихся бычков. Он мой друг.

Эрп бросил взгляд на мои сапоги.

— Не возражаете, если я осмотрю ваши подошвы? Человек, который стрелял в конюшне, убежал дворами, а там грязно.

Я поднял сначала одну ногу, затем другую. Обе подошвы были чистыми, словно я всю жизнь ходил только по коврам.

Колби Раффин разозлился. Он просто не мог поверить своим глазам.

— Он врет! — закричал он. — Больше некому! Тори ведь...

— Что Тори? — требовательно спросил Мастерсон. — Ждал его в засаде? Так?

— Ничего подобного, — запротестовал Берр. — Тори пошел за лошадью.

— В такое время? — спросил Эрп. — Вы хотите сказать, что он собирался уезжать, видя приближающуюся грозу?

— Конечно, — не задумываясь, ответил Берр. — Он собирался ехать в лагерь к нашим ребятам.

— Джентльмены, — холодно произнес Эрп, — прежде чем мы зададим вам какие-то вопросы, а вы дадите на них ответы, давайте кое-что проясним. Ваш друг Тори Фетчен носил новые сапоги, их отпечатки ни с чем не спутаешь. В конюшне остались его следы, из чего следует, что он провел там довольно много времени, стоя, прислонившись к одному из столбов — видно, нервничал, кого-то ждал, стараясь, чтобы его не заметили. Стрелял из своего револьвера дважды, и дважды попали в него... Похоже, третий выстрел порвал ему пиджак на плече. У нас нет претензий к человеку, который его убил. Оба были вооружены, оба стреляли. Хотим только выяснить детали.

— Один вопрос, джентльмены, — вмешался в разговор Мастерсон. — Вы, очевидно, поднялись, намереваясь попасть в номер к Сэкеттам? Хотите закончить работу, с которой не справился Тори?

— Ничего подобного! — беззаботно махнул рукой Берр. — У нас еще в Теннесси возникли кое-какие проблемы и...

— Тогда возвращайтесь в Теннесси и решайте их там, — прервал его Эрп. — Я не потерплю стрельбы в городе.

— Даю слово, шериф, — пообещал я, — что не подниму оружия, пока не выстрелят в меня.

— Верю вам, Сэкетт. Ладно, ребята, идите по своим делам. Если устроите еще одну заварушку, запру вас в тюрьме.

Когда они ушли, я взглянул на Джудит:

— Извини, малышка, что втянул тебя в такое дело.

— Но ты ведь стоял со мной, — продолжала настаивать она. — Я вышла в коридор, как только затих последний выстрел.

Она была сообразительной девушкой, но человек может бежать очень быстро, а большинство людей умеют точно рассчитывать время. Главное, Джудит остановила перестрелку в людном месте, в которой могла пострадать и она сама, и другие. И за это я поблагодарил ее.

— Они солгали, — смущенно произнесла Джудит. — Тори не собирался уезжать. Он хотел пообедать со мной и Джеймсом.

— Не поздновато ли для обеда?

— Джеймс предупредил, что будет занят весь день. Он хотел пообедать попозже, когда в ресторане не так много народу.

— Ну, я пойду. — Я, переступая с ноги на ноги, взглянул на нее. — Если передумаешь, возвращайся к нам. Мы отвезем тебя к отцу.

Она улыбнулась:

— Флэган, я не передумаю. Я люблю Джеймса, а он — меня.

— Продолжай утешать себя. Потом поверишь, — сказал я.

— Флэган Сэкетт, мне... — В голосе ее появился металл.

Может, джентльмен и не должен уходить, когда говорит леди, но я ушел. Все равно в нашем споре последнее слово останется за мной — завтра они не найдут в городе ни одного проповедника.

На лестничной клетке есть уголок, где человека не видно ни сверху, ни снизу. Там я остановился перезарядить револьвер.

Галлоуэй сидел в холле, читая газету. Он вопросительно посмотрел на меня и заметил:

— Слышал, в конюшне стреляли?

— Похоже на то, — согласился я и сел рядом с ним. Тихонько добавил: — Тори ждал меня, пока я скидывал лошадям сено. Он чуть не снял с меня скальп.

— Ага. Ты бы вынул занозы. У тебя все лицо в них. Здесь света побольше, чем в коридоре наверху.

В пылу сражения я не обратил внимания на столь своеобразное ранение и только теперь ощутил, как горит кожа. Несколько щепок я вытащил прямо в холле, но кое-что еще осталось.

В салун «Павлин» мы пошли, чтобы скоротать время, и сразу встретились там с Бэтом Мастерсоном. Он взглянул на мое лицо и едва заметно улыбнулся.

— Надеюсь, вы сменили носки? — спросил он с ехидством. — В грязных, мокрых носках можно схватить простуду.

Я тоже поневоле ухмыльнулся:

— Вас не обманешь!

— Я ведь видел, как вы входили в конюшню, а за вами последовал Тори. Позади конюшни остались следы босых ног. Я накидал на них соломки.

— Спасибо.

— Когда человек мне нравится, я считаю его своим другом. У меня есть основания предполагать, что вы честные люди, а Фетчены — бандиты.

Хотя пока все шло хорошо, я не переставал беспокоиться. Черный не простит убийства Тори, и, что бы ни говорили, отвечать придется мне или Галлоуэю. Я никого не хотел убивать, но что делать, когда тебя поджидают в засаде с намерением пристрелить? Плохо, что он перехитрил меня — знал о четвертой лестнице и правильно рассчитал, что я найду и использую именно ее. Его промах — чистая случайность. Меня выручил лишь темный угол денника, иначе Тори попал бы в меня.

Через некоторое время мы с Галлоуэем вернулись в отель и улеглись спать. Я держал кольт под рукой и знал, что револьвер Галлоуэя лежит рядом.

Завтра предстоял интересный день. Во-первых, похороны Тори. Во-вторых, Джудит и Черный Фетчен попытаются пожениться. Если похоронную молитву может прочитать любой, то заключить брак имеет право либо мировой судья, либо человек, посвященный в духовный сан.

Глава 5

Рано утром, когда мы спустились в ресторан позавтракать, накрапывал мелкий дождь, который прибил пыль к затянул серой кисеей окна магазинов и лавочек. По улице в сторону конюшни проехал одетый в мокрый дождевик всадник. Додж лениво просыпался.

Мы остановились у входа в ресторан, присматриваясь к сидевшей в зале немногочисленной публике, и нашли себе столик в углу, откуда могли видеть обе двери. У Галлоуэя ремешок с револьвера был снят. У меня тоже. Но неприятностей мы не искали. Заходили в основном мужчины — скотоводы, покупатели скота, ковбои и городские бизнесмены. Некоторых мы уже знали. Чтобы познакомиться с деловыми людьми, требовалось всего несколько часов.

За столиками сидело несколько крутых парней. В городе таких вооруженных до зубов отчаянных забияк было хоть пруд пруди. Девять десятых взрослого населения Доджа участвовало в Гражданской войне, воевало против индейцев или, по крайней мере, охотилось на бизонов. В таком начиненном порохом обществе не место устраивать ссоры, если только ты не готов идти до конца.

Мы заказали омлет с ветчиной — блюдо, не часто встречавшееся к западу от Миссисипи, где все ели мясо с бобами. На нас с братом теперь сверкали новизной костюмы, купленные в магазине, под полами которых легко скрывались револьверы. В городе запрещалось носить оружие, но Закон относился к нарушителям этого правила снисходительно. Оно строго соблюдалось лишь во время перегона стад, а сейчас был еще не сезон. Эван Хокс, наверное, единственный, кто решился перегнать стадо.

В ресторане мы не встретили ни одного человека из банды Фетчена. Джудит тоже не показывалась.

— Как ты думаешь, они не уехали? — спросил Галлоуэй.

— Нет, вряд ли.

Некоторые посетители с любопытством поглядывали на нас. В Додже, как и в других городах такого типа, секреты долго не держались, и к этому времени все уже знали, кто мы, кто Фетчены и почему оказались здесь.

Не осталось тайной и для Эрпа мое участие в перестрелке. Но, как он сказал, оба противника были вооружены, оба стреляли: состоялась честная схватка. Правда, Тори хотел застрелить меня исподтишка и получил, что ему причиталось. В Додже понимали такие вещи.

Мы ели, но завтрак мало занимал наши мысли — ждали банду Фетчена. Она могла появиться в любой момент. Но никто так и не пришел.

Дождь прекратился, хотя облака по-прежнему тяжело нависали над прерией. Гроза еще бушевала где-то вдали. Со скатов крыш и вывесок капала вода.

У двери на улицу остановился человек, стряхнул капли дождя со шляпы и дождевика и вошел в ресторан. Я слышал, как он сказал Бену Спрингеру:

— Похороны закончились. Присутствовало девятнадцать человек. Похоже, крутые ребята.

— Девятнадцать? — прошептал Галлоуэй. — Кажется, Фетчен нашел себе новых друзей.

Вскоре по грязной улице подъехали и они — тесная группа всадников в черных дождевиках — и остановились напротив ресторана, спешились и собрались под скатом крыши дома с противоположной стороны улицы.

Двое повернулись и прошли по тротуару направо, еще двое — налево, остальные остались у дома. Похоже, они ждали нас.

— Можем гордиться, — усмехнулся Галлоуэй, потягивая кофе из чашки, — там у них целая армия.

— Лучше обойти ее с фланга, — ответил я. — Интересно, а что с Джудит?

— Сходи посмотри. Я посижу тут на случай, если захотят войти. Если нет — через некоторое время выйдем к ним сами.

Отодвинув стул, я встал, прошел в отель и поднялся на второй этаж. Подойдя к номеру Джудит, постучал раз, второй...

Ответа не последовало.

Я постучал громче и, когда опять никто не откликнулся, открыл дверь.

В пустой комнате стояла незаправленная кровать. Джудит и ее вещи исчезли.

Спускался я достаточно осторожно. Нельзя лезть напролом, когда тебя подстерегают неприятности. Пересек безлюдный холл и встал в арке, откуда мог видеть зал ресторана.

Галлоуэй сидел там, где я его оставил, но перед ним заняли позицию Черный и Берр. Еще один неизвестный мне с копной волос цвета сухой травы и шрамом на подбородке подпирал дверь, ведущую на улицу. Каблуки его сапог были сношены, но то, как он носил кобуру, выдавало в нем ганфайтера или, по крайней мере, человека, воображавшего себя ганфайтером. Большинство парней, действительно хорошо владевших револьверами, носили их произвольно, кто как привык, а не подвязывали низко у бедра, как те, кто хотел казаться крутыми. Все держали в руках оружие.

Ресторан почти пустовал. За одним столиком сидели Чок Бисон и Боб Райт, за другим, наблюдая краем глаза за происходящим, расположился Док Холлидей[3] — он почему-то в столь ранний час вместо завтрака потягивал стаканчик виски.

— Это все ваши проделки, — возмущался Черный. — Вы с братцем вывезли проповедника из города. Напрасно старались! Джудит едет с нами, и мы поженимся, как только встретим священника.

— Не хочу, чтобы девушка страдала, — спокойно произнес Галлоуэй. — Если вы причините ей зло, я позабочусь о том, что поголовье Фетченов резко уменьшится.

— Много на себя берешь! Ты не выйдешь из ресторана живым.

В этот момент я услышал, как за моей спиной очень тихо скрипнула половица. Не двигаясь с места, скосил глаза. Сквозь окна холла падал серый утренний свет, и я заметил чью-то тень и носок сапога — левого сапога, который у меня на глазах чуть согнулся, будто человек делает шаг вперед или отводит назад руку с револьвером, чтобы нанести удар по голове. Я быстро отступил вправо и тыльной стороной левой руки сам нанес сильный удар, попав ему точно в солнечное сплетение — прямо под третью пуговицу рубашки. Ловя воздух раскрытым ртом, противник скорчился. Его рука с револьвером скользнула мимо, и я еще раз саданул его правой в незащищенное лицо, смяв нос в лепешку.

Фонтаном брызнула кровь, он отшатнулся назад, а я ринулся на него.

В драке есть одно железное правило. Когда она идет всерьез, нельзя давать сопернику передышку, если даже имеешь преимущество, иначе он придет в себя и надает тебе по ушам. Поэтому я схватил его за ухо и еще раз двинул справа, лишив его нескольких зубов. Парня развернуло боком, и я всадил кулак ему в почку. Он рухнул на пол.

Все произошло в течение четырех-пяти секунд. В драке не тратишь время зря, а я к тому же торопился и старался не слишком шуметь. Не успев начаться, стычка закончилась, и я опять заглянул в ресторан.

Галлоуэй оставался спокойным. Воистину моего братца ничем не проймешь! Своим врагам он мягко стелил, но спать им было ох как жестко! Что говорить, крутой у меня братишка! И я было решил не вмешиваться и предоставить ему возможность преподать хороший урок Фетченам.

Однажды, лет в тринадцать, мы охотились в холмах на белок и других пушных зверей, но больше всего нам хотелось повстречать кабана, потому что у мамы кончилось мясо. Галлоуэй увидел под кустами огромного секача, который глядел на него своими маленькими злобными глазками. Он вскинул ружье и выстрелил. Пуля ранила зверя, пройдя вдоль плеча, и он бросился наутек. Мы прошли по его следам почти две мили, а когда настигли, над ним стоял большой, сильный кугуар.

Голодный, он нашел себе легкую добычу и не думал отдавать ее какому-то мальчугану с холмов. Но кабана застрелил Галлоуэй, к тому же мы не могли отказаться от мяса. Брат не спешил уступать его большой кошке. Так они и стояли, глядя друг другу в глаза.

У Галлоуэя в старом гладкоствольном ружьишке оставался один заряд, и он понимал, что, если не убьет кугуара одним выстрелом, нам не поздоровится. Раненый, он смертельно опасен. Но если бы эта гроза косуль знала, кто ей противостоит, она бы бросилась в холмы с поджатым хвостом.

Галлоуэй поднял ружье и выстрелил в тот самый момент, когда зверь прыгнул на него. Пуля попала в грудь, но не убила дикую кошку. Кугуар сбил Галлоуэя с ног, а я лихорадочно начал искать дубину. Но мальчишка быстро вскочил на ноги и, размахнувшись, двинул кугуара прикладом по голове, когда тот опять бросился на него. Пока враг приходил в себя, Галлоуэй успел вытащить большой арканзасский нож. Разъяренный зверь вновь прыгнул, и они покатились по земле.

Во все стороны полетели клочья шерсти, обрывки одежды, а потом окровавленный Галлоуэй встал, а кугуар остался лежать, он поднял голову, посмотрел на брата и испустил дух.

У Галлоуэя и по сей день на ребрах следы острых когтей. Мы освежевали кабана, сняли шкуру с кугуара и принесли свои трофеи домой. Исцарапанного Галлоуэя мама на несколько минут уложила в холодную воду ручья, а потом зашила его рваные раны.

Словом, с моим братом не стоит сталкиваться лоб в лоб, если не хочешь потерять шкуру.

Сейчас он просто сидел и смотрел на них — высокий, широкоплечий парень с гор, с большими, натруженными руками. Мы настолько похожи, что вполне могли бы сойти за близнецов. Но он намного красивее меня. А я в любой момент могу угадать, о чем он думает. Теперь мне не хотелось бы оказаться на месте Фетченов.

— Я выйду из ресторана живым, Черный, — сказал он, — и выйду, когда захочу. Если мне придется перешагнуть через Фетченов, я это сделаю. Вообще-то вы, ребята, увереннее чувствуете себя в стае или в темной конюшне.

Черный подскочил, словно в него всадили булавку.

— Так это был ты?

— Не наезжай на меня, парень, — спокойно ответил Галлоуэй. — Единственная причина, по которой я тебя еще не пристрелил, — мне жаль пачкать такой красивый пол. А теперь убирайтесь-ка подобру-поздорову. И запомните: если с головы девушки упадет хоть один волос, я добьюсь, чтобы вас всех повесили.

Поведение Галлоуэя сбило их с толку. Они и подумать не могли, что он может так разговаривать без поддержки нескольких стволов. Однако он был один и ставил им условия, а они, вместо того чтобы прижать его, беспокойно переглядывались. И все ждали, когда же он выложил свой козырной туз.

Берр оглянулся и увидел меня в дверях ресторана. Я находился сбоку от них на расстоянии револьверного выстрела, точнее выстрела в упор, потому что между нами ничего не было. Никто из них не сидел ко мне лицом. Насколько они знали, я мог быть и не один, поскольку нас часто видели с ковбоями «Половины X».

Черный легко встал, и, надо отдать ему должное, двигался он с кошачьей грацией. Высокий, мощный, он казался крупнее меня или Галлоуэя. Дома, в холмах, ходили слухи, что в уличной драке он убил человека.

— Мы можем и подождать, — пошел на попятную Черный. — Нам некуда торопиться. Найдем проповедника и к западу отсюда. Тогда и поженимся с Джудит.

Они ушли всем скопом, и только тогда я подошел к брату. Галлоуэй взглянул на меня:

— Ты попал в переделку?

— Да нет, так, ерунда!

Мы вышли на улицу, очень тихую в этот час. Где-то снесла яйцо курица и во весь голос оповещала о своем счастье. Мимо нас лениво протрусила дворняга. Скрипя и жалуясь, заработал ручной насос, и я услышал, как хлынула в ведро вода.

У коновязи стояло несколько лошадей, возле магазина загружался фургон. Но на душе у меня было тревожно. Я не мог думать ни о ком, кроме Джудит. Казалось, только затеяв перестрелку с Фетченами, я сумею помешать ее свадьбе. Она готова выскочить замуж за Черного Фетчена, а от ее родственников до сих пор никаких вестей! Ни закон, ни мы не имели права вмешаться, хотя мне очень хотелось это сделать, и Галлоуэю тоже.

Мы понимали, что нам еще предстоят объяснения насчет Тори Фетчена. Разговор о нем не закончен. Наши враги слишком осторожны, чтобы связываться с законом, когда его представляют такие люди, как Уайт Эрп, Бэт Мастерсон и им подобные. Но к западу отсюда равнины широкие, и то, что случится там, никого не касается — только их и нас. И все знали, что наш решающий бой впереди.

Тесная группа всадников медленно ехала нам навстречу. Джудит, гордо подняв голову, возглавляла кавалькаду. Она миновала нас, не заметив, не взглянув — так богатая карета безучастно оставляет за собой нищих, с вожделением глядящих ей вслед.

Когда всадники исчезли за поворотом, мы повернулись, вошли в ресторан и заказали по чашке кофе.

— Могла бы, по крайней мере, помахать нам рукой, — хмуро сказал Галлоуэй. — Надо хорошенько все обдумать.

Вскоре в зал вошел Эван Хокс и, заметив нас, направился к нашему столику.

— У вас есть какие-нибудь планы? — спросил он. — Если нет, я хочу предложить вам работу. — Он развернул стул и уселся на него верхом. — Вы скорее всего правы, полагая, что мой скот угнали Фетчены, и держат они его где-то к западу отсюда. Насколько мне известно, в округе не продано ни одного стада. У нас сейчас около трехсот голов. Я погоню скот в Вайоминг, но мне хотелось бы получить свое стадо полностью.

— Каким образом?

— Почему бы не таким же, каким получили они его?

Действительно, почему бы и нет? Фетчен стадо украл, так что мешает украсть его снова? Предложение имело смысл. К тому же кто осудит человека, который не желает терять скот стоимостью почти в пятьдесят тысяч долларов?

— Мы тоже едем на Запад, — сообщил я ему. — Собираемся покрутиться вокруг банды и убедиться, что с девушкой все в порядке.

— Хорошо. Тогда считайте, что вы в моей команде. Тридцать долларов ежемесячно плюс питание. — Он подождал, пока мы допили кофе. — Вы знаете Фетчена лучше меня. Скажите, он что-нибудь понимает в скотоводстве? Я имею в виду, в западном скотоводстве?

— Едва ли. Он с холмов, как и мы, о Западе знает лишь понаслышке. Однако к нему могли присоединиться ребята, которые кое-что понимают в здешней жизни... Если только они не побоятся показаться в открытую.

— Что ты имеешь в виду?

— По-моему, Черный связался со скотокрадами.

— Вероятно. Ну и что вы мне скажете?

Я посмотрел на Галлоуэя, но такие вопросы он оставлял решать мне.

— Путь у нас один. И с вашими ребятами мы подружились. Считайте, что у вас есть пара новых ковбоев.

Мы отправились в дорогу на рассвете. Впереди Эван Хокс, за ним — десять хороших парней, включая нас. С нами рядом ехали Бриггс и Жердь Уокер. Некоторых семейных ковбоев и тех, кто соскучился по Техасу, Хокс рассчитал в Додже. Среди других в нашей команде было двое, которые выглядели как ганфайтеры: девятнадцатилетний Ларни Кегл с походкой кугуара и Кайл Шор, постарше и поспокойнее Ларни.

Желая быть более или менее независимыми, мы с Галлоуэем купили кое-что из снаряжения и двух вьючных лошадей — мустангов, привыкших щипать траву прерий, но приученных ходить под седлом и вьюками. Старший, Эван Хокс, набрал с собой столько провизии, что ее хватило бы и на три команды.

Он гнал табун подменных лошадей, в основном техасских — маленьких, но крепких, живущих на подножном корму, как и положено настоящим ковбойским лошадям.

Когда мы добрались до лагеря, там все было готово к путешествию, и мы, не останавливаясь, отправились дальше.

Ко мне подъехал Хокс:

— Флэган, я слышал, ты умеешь читать следы. Может, попробуешь пойти за Фетченами?

— Попробую.

Небо все еще застилали облака, грозившие дождем. Поднялся небольшой порывистый ветер. Прерия была намокшей, но не промокшей.

Галлоуэй остался со стадом, а я выехал вперед, чтобы сделать большой полукруг и поискать интересующие нас следы.

Не прошло и часа, как мне удалось обнаружить их, а через некоторое время я стал узнавать отпечатки копыт большинства лошадей банды. Знал коней Джудит и Джеймса. Для меня не составило труда научиться отличать их.

Я кружил по открытой степи, и надо было остерегаться, чтобы меня не заметили. Конечно, Фетчены уехали далеко вперед и сейчас опасаться их было еще преждевременно, но тем не менее не мешало иметь в виду, что они люди, наносящие удар в спину. Человек, путешествующий по западным землям, все время оглядывается вокруг, не забывая смотреть и назад. Он старается к тому же запомнить местность. Пройдут годы, но он все равно сможет описать каждую милю пройденного пути, как будто пересек прерию только вчера.

А удивляться нечему. Ведь ни дорожных указателей, ни станций, ни корралей тогда и в помине не было. Встречались ручьи, иногда выветренные холмы, сухие русла рек, небольшие рощицы или заросли кустарника. И все следовало запоминать, чтобы как-то ориентироваться. Еще я старался держать в голове отпечатки копыт всех лошадей Черного, поскольку не исключал, что придется выслеживать всю банду по отпечаткам одной или двух.

Я обратил внимание на то, что кто-то из них постоянно ехал в стороне, периодически останавливался и подолгу смотрел назад. Об этом ясно говорили отпечатки копыт на мягкой земле. Мне пришло в голову, что следы принадлежат всаднику со шрамом на подбородке. И точно: я нашел место, где он спешился, чтобы затянуть подпругу, и сразу узнал след обуви по сношенным каблукам. Что-то подсказывало: надо остерегаться этого человека. Встреча с ним сулила беду.

Так оно и оказалось — потом, далеко отсюда.

Глава 6

Мы ехали на Запад. Перед нами широко расстилалась прерия, а попутчиком был только ветер. Ковбои спокойно сидели в седлах, беспрерывно осматривая местность, замечая любое движение, любое изменение теней.

Время от времени Галлоуэй выезжал вперед и шел по следу, а я отправлялся к стаду глотать пыль, подгоняя отставших бычков. Эту работу никто не любил, но мне не хотелось, чтобы остальные думали, будто я избегаю ее, отыскивая следы банды Фетченов.

В полдень брат спешился у костра, присел на корточки рядом со мной, немного поел, выпил кофе и вытер руки о пучок травы.

— Флэган, — сказал он тихо, — я потерял следы.

Все недоверчиво посмотрели на него, особенно Ларни Кегл.

— Исчезли все как один, — уверял Галлоуэй. — Вот так взяли и вдруг исчезли.

— Поедем вместе.

— Нужна помощь? — спросил Ларни Кегл. — Я умею читать следы.

Галлоуэй даже не обернулся в его сторону.

— Пусть поедет Флэган. Никто лучше не читает следы. Он может проследить форель вверх по ручью в грязной воде.

— Мне надо посмотреть их, — настаивал Кегл, и на минуту воцарилось молчание.

— Когда-нибудь посмотришь, — отрезал я.

Мы отъехали от стада и пошли по утреннему следу. Он читался абсолютно ясно, потому что команда в девятнадцать человек с вьючными лошадьми оставляет в прерии шрам, который не заживает несколько дней, а то и недель.

Неожиданно они свернули и разожгли костер, чтобы перекусить, но, когда двинулись дальше, их оказалось уже не девятнадцать. Мы разобрали отпечатки шести лошадей. Следы читались плохо, но через милю или две вместо шести осталось только три лошади, которые ехали бок о бок. Затем только две... а потом — ни одной.

Такого не бывает. Девятнадцать человек с лошадьми не могут исчезнуть посреди прерии.

Через некоторое время подъехал Хокс с Кайлом Шором. Шор тоже умел читать следы и сразу же стал объезжать место кругами, но вернулся ни с чем.

— Полагаю, мистер Хокс, — начал я, — они добрались до места, куда направлялись или где их дожидалось угнанное стадо. Вот и решили исчезнуть. Кто-то у них очень ловок насчет таких штучек.

— И как же они это сделали? — спросил Шор.

— У меня есть одна идея, — ответил я. — По-моему, они обмотали копыта лошадей мешковиной. В таком случае не остается различимых отпечатков, а лишь пятна на земле и примятая трава. Потом они разделились, и каждый поехал своим путем. А встретятся в нескольких милях отсюда.

— Уловка апачей, — заметил Галлоуэй.

— Значит, нам нужно найти место их встречи, — предложил Хокс.

— Или ехать туда, куда они скорее всего погонят стадо, — добавил Шор. — Может, и не стоит терять время, отыскивая их следы.

— Имеет смысл, — согласился я.

— Допустим, они остановятся где-нибудь на равнинах. Зачем им идти дальше?

— Возможно, они направляются в Колорадо, — предположил я. — Собираются повидать отца Джудит.

Все посмотрели на меня, вероятно, считая, что я слишком много думаю о Джудит. Так оно и было, но не на сей раз.

— Посмотрите на все события с другой точки зрения, — настаивал я. — Костелло живет здесь несколько лет. Он построил прекрасное ранчо, поэтому-то и хочет, чтобы Джудит приехала к нему. Что им стоит привезти ее к отцу и взять ранчо в свои руки?

— А как же он? Его ковбои?

— Сколько их у него работает? Человека четыре-пять, если только он не держит много скота и не имеет много земли.

Ребята подумали и согласились, что моя идея совсем не бред. Разумеется, мы ничего не знали наверняка. Не исключено, что Фетчен захочет держаться подальше от отца Джудит. Но неуправляемый человек, не признающий никаких законов, Черный мог решиться приехать на ранчо отца Джудит, и тогда оно станет хорошим убежищем для украденного скота, если у Костелло нет пары крутых ковбоев. Бандиту ничего не стоит захватить и само ранчо.

Но был вариант и попроще: найти хороший источник воды и остаться в прериях. Как ни парадоксально, в прерии много мест, где можно легко спрятать стадо.

Чем больше я раздумывал над ситуацией, тем больше беспокоился, а беспокоюсь я не часто. Меня волновала судьба Джудит. Пусть она вела себя по-дурацки, по-детски, но я был вынужден признать, что она сообразительна и совсем не глупа. Я подозревал, что через некоторое время, узнав поближе Черного и его родственников, девушка поймет, с кем имеет дело. А уж он-то наверняка не станет разыгрывать перед ней благородного рыцаря, получив от нее все, что ему нужно.

Что случится, если она вдруг раздумает выходить замуж за Черного?

Если будет держать рот на замке, то сумеет найти момент для побега. Но она молода и говорит тогда, когда надо бы слушать. Как только она даст Черному понять, что он ей больше не интересен, все раскроется. Ей придется бежать или быть заложницей.

— Они определенно не хотят, чтобы их обнаружили, — сказал я Хоксу. — Даже закопали пепел от костра. Сегодня я шел по следу двоих, но потерял его.

— Что же, по-вашему, нам делать?

— Дайте мне Галлоуэя, Шора и еще одного или двух. У вас и без них хватает ковбоев. Каждый из нас пойдет по отдельному следу. Не исключено, что мы кое-что и отыщем.

— Вы хотите сказать, если следы начнут сходиться? Или укажут на какое-то место?

— Раньше или позже так и случится.

Остановились на мне, Галлоуэе, Шоре, Жерди Уолкере и старом охотнике на бизонов Моссе Риардоне. Мы искали утерянные следы банды, и каждый отправлялся по своему следу.

Идея себя не оправдала. Отыскать следы оказалось достаточно трудно. К концу второго дня след, по которому шел Уокер, пропал в песчаных холмах к югу от нас. Галлоуэй потерял свой в сухом русле реки, а тот, по которому шел Шор, исчез где-то на равнине. Только у нас с Риардоном кое-что получилось. Мы тоже потеряли наши следы, но потом опять нашли их.

Когда мы собрались, я палочкой на земле нарисовал схему и постарался объяснить, что обнаружил:

— Примерно вот здесь я нашел место, где лошадь по кругу общипала траву. Тогда я начал искать, где вбили кол, к которому ее привязывали, и нашел. Оказалось, забили в землю, а сверху воткнули пучок травы.

Хокс недоверчиво посмотрел на меня.

— Но лошадь паслась не одна. Побродив немного, я обнаружил еще три круга выщипанной травы чуть дальше от лагеря.

— Ты знаешь, где их лагерь?

— То, что от него осталось. Они вынули кусок дерна, разожгли в яме костер, затем, уезжая, положили дерн на место.

Хокс отодвинулся и потянулся к кофейнику. Он смотрел на мою схему и думал.

— Что скажешь, Мосс? Ты в этих местах охотился на бизонов.

— Сэнд-Крик, — решил Мосс, — или Ту-Батс.

— Или пороги на Симарроне, — предположил Кайл Шор.

Мосс Риардон бросил на него взгляд.

— Может и так, — поддержал он. — Вполне может.

На рассвете мы двинулись на запад, заставив наше маленькое стадо идти быстрее. Мысль о том, что Джудит где-то впереди, придавала мне уверенности и решительности. До сих пор мы не знали точно их маршрута, но я чувствовал: если задамся целью, то к заходу солнца догоню их.

Той ночью наш лагерь стоял на северном рукаве Симаррона, и не успел закипеть кофе, как из темноты нас окликнул какой-то всадник. Я уже говорил — тогда никто не подъезжал к костру без предупреждения. Если человек хотел еще поняньчить внуков, он останавливался в отдалении и окликал лагерь.

Всадник присел у огня, а когда закончились ничего не значащие разговоры о траве, ценах на мясо и стадах бизонов, посмотрел на меня и спросил:

— Вы Флэган Сэкетт?

— Да.

— У меня для вас записка от Бэта Мастерсона.

Он передал мне свернутый листок бумаги. Развернув его, я обнаружил внутри еще один.

Первый — записка от Бэта: «Если бы мы знали!»

Второй — ответ на нашу телеграмму в Тейзвелл: «Дж. Б. Фетчен, Колби Раффин, Берр Фетчен и трое неизвестных разыскиваются за убийство Лабана Костелло. При встрече задержать и передать в руки Закона».

— Значит, они его убили! — воскликнул Галлоуэй. — У меня была мысль, что так случится.

— Галлоуэй, надо во что бы то ни стало забрать у них девушку, — заволновался я.

— Если ваши подозрения верны, — забеспокоился Хокс, — они держат ее в заложницах как аргумент при разговоре с отцом. Подумайте: у них есть большое стадо и нет пастбища. Скажете, они могут выбрать любое свободное и остаться на нем? Но тогда возникнут вопросы. Мое клеймо знают повсюду, и если воры еще не сменили его, то должны поторопиться.

— Сменить клеймо не так-то просто, — заметил Уокер. — Нужно время. А у них его не было.

— Мы упускаем свой шанс, — заволновался Ларни. — Давайте найдем банду и отберем стадо.

— Их девятнадцать, — возразил Бриггс, — отнять стадо у такой банды нелегко. Тут нужна хитрость.

— Ларни прав в одном: стадо необходимо найти как можно быстрее.

На таких огромных пространствах, как здесь, где власть закона распространялась только на населенные пункты, каждый человек делал то, что хотел. Все зависело от его совести, силы и умения быстро обращаться с револьвером, чтобы защитить свою честь от негодяев.

Черный и его родственники распоясались в своей округе, мнение окружающих их не интересовало. Сдерживало лишь то, что на более плотно заселенной территории неподалеку от них частенько оказывались и другие парни, не менее крутые, чем они.

Убийство Лабана Костелло перевело их в категорию преступников, людей, отвергаемых обществом и преследуемых по закону, и они двинулись на Запад, несомненно, полагая, что там будут хозяевами положения. Начали с того, что угнали стадо Хокса, убили его сына и ковбоев. Главное, Фетченам кажется, что новое преступление сошло им с рук, что они ловко сумели спрятать следы.

Мы с Галлоуэем были хорошими следопытами, и без нас Хокс потерял бы свое стадо. Не хочу сказать, что Кайл Шор и Мосс Риардон плохо читали следы, просто мы делали это лучше.

Но и Запад, куда направлялась банда, был уже не тот, что несколько лет назад. Их ожидали кое-какие сюрпризы. Когда страна растет, обстоятельства меняются очень быстро. Того Запада, о котором они слышали, уже не существовало.

Например, шериф Денвера, по имени Дейв Кук, заключил договор с другими местными представителями закона о совместных действиях, так что теперь человек, совершивший преступление в одном городе, не мог сбежать в другой и чувствовать себя там в безопасности. А шерифами большинство западных городов приглашало людей, которых трудно напугать.

Мелочный и подлый по натуре Черный собрал вокруг себя шайку бездельников, и она вот-вот должна была столкнуться с неписаными законами прерии. К тому же жители Вайоминга и Колорадо в случае чего умели давать сдачи.

На бескрайних просторах этой пустынной равнины люди начали селиться недавно. Народу там жило мало, и все хорошо друг друга знали. Тот, кто хотел спрятаться, обычно направлялся в большие города, где легче затеряться в толпе. Прерия делала человека заметным, и если он представлял опасность, весть об этом бежала впереди него. Если оказывался лжецом или трусом, его порок тоже скоро переставал быть секретом. Тот, кто вел себя честно и держал слово, моментально обретал множество друзей и славу хорошего парня: он мог заключить любую крупную сделку, и капиталом ему служила его репутация. Такому человеку верили.

Каждый, кто выезжал из города, всегда держал оружие под рукой. Прерия кишела индейцами. Враждебные племена постоянно охотились за скальпами белых и даже дружественные индейцы забывали о своих симпатиях к соседям, когда встречали на пустынной тропе одинокого белого всадника. Особенно часто такое случалось с молодыми воинами, мечтавшими о подвигах, о которых можно распевать у костра или в вигваме невесты.

Пойманных скотокрадов обычно вешали на ближайшем дереве. Люди не имели лишнего времени ехать за сотню миль к судье. Поэтому и многие представители закона предпочитали сами вершить суд.

Мы с Галлоуэем были бедняками. В первый раз поехали на Запад, чтобы заработать и расплатиться с долгами отца. Теперь вернулись, рассчитывая найти здесь свое место. Но телеграмма из Теннесси изменила все.

Черный Фетчен отнял у нас Джудит только потому, что она захотела выйти за него замуж. С нашими доводами девушка не пожелала считаться. А мы ей никто, даже не родственники. Теперь же, после убийства деда, она просто не могла стать женой Черного. Во всяком случае, по собственной воле.

— Нам нужно забрать ее, Флэган, — решил Галлоуэй. — И времени терять нельзя.

Но и у нас в лагере возникли кое-какие проблемы. Ларни Кеглу не терпелось убедить всех, что он настоящий ганфайтер, у него просто чесались руки доказать это за наш счет.

Тертый калач Кайл Шор, напарник Ларни, старался успокоить его, зная, что любой, кто вызвал на поединок Сэкетта, уже не избежит его.

Кегл же продолжал приставать к нам, напрашиваясь на ссору. Он делал глупые замечания, бросал в наш адрес дерзкие реплики. Я, конечно, более вспыльчив, чем Галлоуэй, и мне с трудом удавалось сохранять спокойствие. Ларни же хотелось, чтобы с ним все считались, однако он оставлял впечатление напыщенного юнца и чувствовал наше отношение к себе. Словом, Ларни хотел убить. Вопрос заключался в том, кого он выберет жертвой.

Как всегда, проблему решило терпение. Мы с Галлоуэем следовали по едва заметным отпечаткам следов, начав с того места, на котором закончили накануне. Банда ехала в одном с нами направлении. Однако тем утром она ушла в сторону и запетляла так часто, что нам с Галлоуэем пришлось здорово побегать, чтобы распутать ее хитрости.

Неожиданно мы заметили Мосса Риардона, узнав его пятнистую лошадку. Он шел по следу на некотором расстоянии от нас. А спустя полчаса оказался рядом с нами.

— Кажется, они попались, — усмехнулся Мосс. — Насколько я помню, здесь в русле омут, где влага задерживается, даже когда все вокруг высыхает. После дождя там достаточно воды, чтобы напоить стадо.

Мы сошли со следа и, не меняя направления, стали придерживаться низин, чтобы не маячить на фоне неба. Время от времени кто-нибудь из нас отъезжал в сторону и отыскивал следы.

Вдруг мустанг Мосса Риардона стал беспокойно крутиться под седлом.

— Почуял воду, — объяснил Мосс хмуро. — Нам лучше поостеречься.

В низинах и по берегам пересохшей реки трава оказалась выщипанной. Кто-то прогнал здесь стадо, вытянув его по песчаному руслу. Ни один опытный скотовод так никогда не поступит, потому что потом его ковбоям придется вылавливать телок и бычков из кустарника, росшего по берегам. Это мог сделать только тот, кто хотел провести скот незаметно.

Мы нашли и омут в русле реки, где стояла вода, но ее выпило стадо, истоптав грязь. Теперь вода снова постепенно просачивалась на поверхность.

— Далеко еще? — спросил Галлоуэй.

Риардон минуту или две размышлял.

— Нет, не далеко. Мили четыре-пять.

— Может, стоит предупредить Хокса?

Близился вечер. Мы находились миль на десять впереди нашего стада. Напоив лошадей, выехали из русла.

— Вот что, ребята, — я закинул ногу за луку седла, — подкрадусь-ка я, пожалуй, к их лагерю и посмотрю, как там Джудит. Если она в беде, пора ее оттуда уводить.

— Не помешает немного их встряхнуть, — предложил Мосс, взгляд его стал острым. — Можно даже угнать десяток-другой голов.

Мы спешились и расседлали лошадей, дав им возможность немного попастись, а сами уселись, чтобы детально обсудить намечавшуюся операцию. Прежде всего, следовало потихоньку подобраться к лагерю бандитов, после того как они улягутся спать, и разведать обстановку. Если повезет, уведем Джудит, если нет, распугаем стадо, потом соберем часть скота и пригоним в наш лагерь.

Мы старались предусмотреть все, даже возможность засады. У них достаточно народу, чтобы усилить охрану и дать всем людям выспаться.

Перед операцией мы решили немного подремать. Все ведь здорово устали. И проспали пару часов с лишним.

Как обычно, я проснулся первым. Костер не разжигали, поскольку посты Фетченов могли объезжать лагерь и заметить огонь.

Оседлав вороного, я растолкал остальных. Мосс проснулся как самый настоящий, привыкший к опасностям охотник на бизонов, с широко открытыми глазами, готовый к любой неожиданности.

Сев на коней, мы не спеша тронулись шагом... Над нашими головами в бездонном небе сияли звезды. Каждый из нас понимал, что предстоящая атака может оказаться последней в нашей жизни. Мы говорили о том, что должны сделать, а думали о свинце, который могли получить.

Около полуночи до нас донесся запах дыма костра, а через несколько минут мы увидели его красные тлеющие головешки. Возле замирающего огня сидел человек с винтовкой.

Глава 7

Чтобы нас не почуяли лошади, мы подобрались к лагерю с подветренной стороны. Скотт пасся на большом лугу на несколько футов выше реки. Часть животных уже лежала, но тут и там виднелись бычки, которые продолжали щипать траву.

Лагерь, несомненно, охранял не один ковбой. Но где же остальные? Может, рядом с нами? Мы продолжали наблюдать.

Примерно в полночь скот встанет, потянется, несколько минут еще пожует, потом уляжется опять. Вот тогда-то надо его спугнуть и погнать на север, в сторону нашего лагеря. Но прежде необходимо увести Джудит.

Обсуждение кончилось тем, что я покинул остальных и по широкой дуге обогнул лагерь. Всю дорогу я не терял из виду пятнышко затухающего костра, а затем приблизился к нему вплотную. В небольшой низине, окруженной кустами, привязал коня — едва ли кто-то забредет сюда и наткнется на него, а я при необходимости найду сразу.

Оставив винтовку в чехле у седла и сменив сапоги на мокасины, я стал осторожно пробираться через кусты, вооруженный лишь двумя шестизарядниками — одним в кобуре, вторым за поясом — и ножом.

Не так-то просто попасть в лагерь парней с гор. Дикое животное никогда не наступит на ветку в лесу. Лошадь или корова — может. Но каждый охотник знает: если хрустнет ветка — значит, рядом человек. В банде Черного все прошли эту науку.

Еще один предательский звук — шуршание ветки по одежде. Его очень легко различить. А что касается запахов, то человек, живущий на природе, порой чует как дикое животное. Себе в помощники я выбрал ветер. Он тоже издает тихие звуки. Я старался двигаться вместе с ветром и не делать резких движений.

Сквозь листья мне хорошо был виден охранник возле костра, но, чтобы преодолеть последние шестьдесят футов, потребовалось почти полчаса. Парень курил трубку из кукурузного початка, которая то и дело гасла. Время от времени он наклонялся над костром, чтобы поднять горящую веточку и разжечь трубку, и это давало мне преимущество: посмотрев на огонь, он несколько минут не мог различать тени в темноте.

Лагерь оказался достаточно простым. Завернувшись в одеяла, мужчины растянулись вокруг костра. Чуть в сторонке спала Джудит, привалившись головой к высокому старому тополю. Футах в десяти от нее справа и слева устроились Черный и Берр Фетчены. Джудит лежала ногами к кострищу, которое находилось в двадцати с лишним футах от нее. Но добраться до нее, не переступив через Черного или Берра или не обойдя дерево, было невозможно. Если только... если только не дождаться момента, когда побежит испуганное стадо. Тогда все вскочат и на время забудут о Джудит.

Риск, конечно, большой. Но о чем думает человек, попадая на равнинах в чрезвычайную ситуацию? О своей лошади. Когда скот понесется, все тут же бросятся к лошадям, и не исключено, что пару минут им будет не до Джудит. Если в этот момент я окажусь за деревом...

Такой вариант мы не предусмотрели, но я рассуждал так: если все тихо, Галлоуэй с Моссом сочтут само собой разумеющимся, что мне уже удалось вытащить Джудит из лагеря, и через несколько минут погонят стадо. Следовательно, я должен поскорее добраться до тополя, под которым спала девушка.

Осторожно скользнув в кусты, я начал огибать лагерь, но тут же ощутил странное беспокойство. Мне показалось, что кто-то за мной наблюдает и ждет, чтобы напасть. Скверное чувство. Я никого не видел и ничего не слышал. Но недооценивать Фетченов глупо. Я знал о них достаточно, чтобы быть чрезвычайно осторожным. Эти хитрые и ловкие парни много охотились и много дрались.

На полпути к большому тополю мне пришлось остановиться. Не заметив ничего подозрительного, снова двинулся вперед. Время шло, и я начал опасаться, что Галлоуэй с Моссом спугнут стадо до того, как мне удастся добраться до дерева.

Вдруг раздался отчетливый стук копыт. В лагерь кто-то приехал. Я находился на одной линии с тополем, поэтому лег на землю и пополз под кустами. Когда вновь увидел лагерь, у костра, тихо беседуя, стояли Черный с Берром и еще трое или четверо. Что-то случилось... Заметили Галлоуэя с Моссом? Или обнаружили наше стадо на севере?

И тут я увидел Джудит. Она спокойно лежала с открытыми глазами и головой, откинутой назад, — она смотрела на меня.

— Флэган! — прошептала она. — Сейчас же уходи отсюда. Если тебя найдут — убьют!

— Я пришел за тобой, — одними губами ответил я.

— Ты дурак. Я выхожу замуж за Джеймса.

— Через мой труп!

— Останешься здесь — и будешь трупом. Уходи!

Я ошибаюсь или она действительно уже не так решительно настроена на свадьбу с Черным? В любом случае без нее не уйду, решил про себя я.

Ребята должны начать гнать стадо несколько минут назад. Неужели что-то сорвалось? Вряд ли мне еще раз представится случай так близко подобраться к их лагерю, поэтому я решительно потребовал:

— Джудит, быстро иди ко мне. И тихо.

— Не пойду!

— Джудит, — рассердился я, потому что времени не оставалось, — как ты думаешь, почему шайка Фетченов подалась на Запад?

— Они приехали за мной! — гордо ответила она.

— Может быть... но у них есть еще одна, более веская причина. Фетчены бежали на Запад, потому что разыскиваются по обвинению в убийстве.

Бандиты все еще стояли у костра, переговариваясь. К ним подошел еще один. Тут кто-то из группы отступил в сторону, и я понял, что происходит.

В центре группы стоял чужак, которого, однако, я сразу узнал. Он неожиданно повернулся и зашагал к своей лошади. Я не видел его лица, но узнал походку — Ларни Кегл! И принимали его здесь как своего!

Вот теперь я испугался. Кегл наверняка доложил, что мы близко и намерены напасть. Не исключено, что он сообщил все о наших планах.

— Я не верю тебе! — прошептала Джудит.

— У меня больше нет времени. Черный, Берр и еще пара головорезов убили твоего дедушку. У меня есть телеграмма из Тейзвелла.

Она охнула, хотела еще что-то сказать, но затем выбралась из одеял, схватила сапоги и нырнула в кусты. Надо отдать ей должное: когда Джудит решила бежать, то не тратила ни времени, ни слов. Она скользнула по земле между ветками кустарника так же бесшумно, как ночная птица или призрак.

Мы пробирались через кусты, а у меня к горлу подкатывал страх: оказаться на пути бегущего в панике скота — удовольствие маленькое. Вдруг позади кто-то заорал:

— Джудит!.. Где эта дура?

Я услышал, как они бросились за нами. Тогда мы вскочили и побежали. Именно в этот момент раздался грохот сотен копыт, дикий вопль и несколько выстрелов. Испуганное стадо неслось, не разбирая дороги.

Оглянувшись, я увидел, как все сначала замерли, а затем кинулись к лошадям. И тут стадо сплошной стеной из тел, рогов и копыт врезалось в кустарник, круша все на своем пути.

Мой конь стоял в стороне, но у нас не оставалось ни единого шанса добежать до него. Я подпрыгнул, ухватился за нижнюю ветку ближайшего тополя, подтянулся и подхватил Джудит. Мне удалось втащить ее на дерево как раз, когда огромный разъяренный пятнистый бык выскочил из кустов. Из лагеря доносились крики и выстрелы — там пытались повернуть стадо. Затем мы услышали душераздирающий, полный отчаяния вопль какого-то бедняги, попавшего под копыта несущегося скота.

Основная масса стада прошла под нами, и я почувствовал жар тел возбужденных до предела животных. Весь кошмар продолжался всего несколько минут, но мне они показались часами.

Как только последний бычок исчез в ночи, я соскочил на землю и протянул Джудит руку. Она спрыгнула и на какое-то мгновение очутилась в моих объятиях. Но мы немедленно рванули следом за стадом по прибитым к земле веткам кустарника. До моего коня добрались быстро, и, можете мне поверить, он был рад меня видеть. Я вспрыгнул в седло, а за мной, обняв меня за талию, примостилась Джудит, и мы помчались на север.

В те минуты я думал только о Ларни Кегле. Он продал нас всех.

Почти на рассвете мы встретились с Галлоуэем и Моссом. Они подъехали, ведя на поводу одну из кобыл Костелло и пятнистую лошадку. Джудит пересела на кобылу. Мы направились к лагерю Хокса, собирая по дороге весь отбившийся от стада и потерявшийся скот, и пригнали не меньше пятисот голов. Все четверо растянулись сзади в цепочку, подгоняя животных и сбивая их в плотный гурт. То тут, то там из предрассветной темноты выходили коровы и бычки и присоединялись к нашему стаду.

Мы почти достигли лагеря, когда Кайл Шор в рубашке, на коне без седла, выехал нам навстречу.

Я внимательно посмотрел на него, спрашивая себя, не продал ли и он нас. И как далеко зайдет, защищая честь своего напарника.

Шор перевел взгляд со скота на Джудит, но первый его вопрос был:

— С вами, ребята, все в порядке?

— Да, — ответил я. — Вот Фетченам не повезло. Стадо пробежало прямо через их лагерь.

— Так им и надо! — воскликнул Уокер, подъезжая к нам.

Мы соединили оба стада и спешились у костра. Я отошел подальше от огня, чтобы видеть всех.

— Кто объезжает стадо? — спросил я.

— Кегл, Брайан и Маккирди. Бриггс только что появился, чтобы приготовить завтрак.

— Ты уверен?

Все молча посмотрели на меня.

— Кто-нибудь их видел? — продолжал я расспросы.

Бриггс оторвался от разгорающегося костра, на котором собирался готовить.

— С ними все в порядке, приятель, если это тебя волнует.

— Ты разговаривал с кем-нибудь из них, Бриггс?

— Конечно. Несколько раз за ночь мы соединялись с Дэном Маккирди. К чему ты клонишь?

В этот момент невдалеке кто-то запел, и через несколько минут мы увидели Ларни Кегла, подъезжающего к костру.

— Как насчет кофе? — беззаботно поинтересовался он. — Жаль, из меня никогда не получится ночной птицы.

Я выступил вперед, чувствуя внутри лишь холод и пустоту.

— Не знаю, как насчет птицы, но сегодня ночью ты славно покатался.

Вокруг стало так тихо, что было слышно, как по небу плывут облака.

Он подошел ближе и встал лицом ко мне с другой стороны костра. С минуту все молчали, затем заговорил Кайл Шор. Еще перед тем, как он раскрыл рот, я понял, что он скажет, потому что знал других, таких как он, на других тропах. Они оставались верны тому, во что верили, пусть даже ошибаясь.

— Ларни Кегл — мой друг, — твердо заявил он.

— Спроси его, где он был сегодня ночью, потом решай, друг он тебе или нет.

— Ты меня в чем-то обвиняешь? — усмехнулся Кегл. — Объясни.

— Прежде, чем я объясню, пусть каждый возьмет оружие. На нас идут Фетчены, им известно, где мы. Они могут напасть в любую минуту.

Гарри Бриггс тут же поднялся и пошел к стаду.

— Предупрежу Дэна и ребят, — сказал он.

Кайл Шор, только что смотревший на меня, теперь перевел взгляд на Кегла:

— Что он имеет в виду, Ларни?

— Пусть сам скажет, раз начал.

— Давай, Сэкетт, — настаивал Шор, — я хочу знать, в чем ты обвиняешь его.

— Ларни Кегл, объезжая стадо, сбежал в лагерь Фетченов и рассказал им все, что они хотели узнать. Он сообщил им о Галлоуэе, Моссе и обо мне, и, если бы мы немного опоздали, нас схватили бы и убили, а потом напали бы на лагерь Хокса.

Кегл наблюдал за мной, ожидая, что я выхвачу револьвер, но сам начинать перестрелку не спешил.

— Ну кто такому поверит? — заявил он почти весело.

— Поверят, — вступила вдруг Джудит. Это были ее первые слова с момента возвращения. — Я тоже видела тебя. И сегодня ты приезжал не в первый раз. Я тебя видела и раньше.

Нагловатая ухмылка сползла с лица Ларни Кегла. Он стоял перед нами, как загнанное в угол животное. Он не подозревал, что Джудит в лагере.

— Так как, Кегл? — холодно спросил Хокс.

— Мистер Хокс, — подал голос Кайл Шор, — это моя вина. Мы вместе приехали к вам и нанялись на работу. — Он повернулся к Кеглу: — Ларни, я пашу на того, к кому нанимался. Да, мой револьвер продается, но его нельзя перекупить.

К костру вернулся Бриггс:

— Банда приближается, мистер Хокс. Она окружила нас.

— У вас нет ни единого шанса, — с презрением в голосе бросил Кегл. — У вас и не было ни единого шанса.

Напарники посмотрели друг на друга через костер, и Шор произнес:

— Я никогда не ездил с предателем и никогда не буду ездить. Наверное, я виноват в том, что случилось.

Кегл рассмеялся, но смех его прозвучал визгливо и истерично.

— Ты? Да ты, дурак, в жизни...

Кегл схватился за кобуру, и схватился быстро. Он выдернул револьвер и тут же начал стрелять. Первая пуля взрыхлила землю у ног Шора, вторая сбила с него шляпу.

Кайл Шор тоже быстро выхватил оружие. Его револьвер плавно поднялся, на мгновение застыл и рявкнул — только один раз.

Пошатнувшись, Ларни сделал шаг вперед и упал ничком. Он умер прежде, чем коснулся земли.

— Чертов дурак, — сокрушался Шор. — Вечно похвалялся тем, что может стрелять чуть ли не из кобуры. Говорил же ему, что нельзя торопиться, надо поражать с первого выстрела. А он не слушал.

В прерии стреляли. Мы согнали лошадей под деревья. Галлоуэй опустился на колено рядом с деревом и выстрелил в мчащегося на него всадника один раз, второй... Я толкнул Джудит за упавший ствол, сам встал на колено рядом с братом и поднял винтовку, ища цель.

Раздалось несколько разрозненных выстрелов, топот несущихся галопом лошадей, и нападавшие исчезли. Видно, Черный понял, что не застал нас врасплох, и не стал еще раз испытывать судьбу в эту страшную ночь. Он немного для острастки пострелял из предрассветной тьмы и сбежал, полагая, что наступит еще день...

Нам пришлось долго дожидаться рассвета. Одни сидели у костра, сжимая в окоченевших пальцах кружки с кофе, другие дремали у поваленного дерева, третьи опять забрались под одеяла, надеясь поспать хоть пару часиков.

Я беспокойно бродил по лагерю, собирая топливо для костра и думая, что нам делать дальше. Эван Хокс захочет получить обратно свое стадо, но сейчас, когда с нами Джудит, мы обязаны выполнить обещание и отвезти ее к отцу.

Работы в стаде было навалом. Ночной кросс не обошелся даром для животных. Некоторые из них страдали от ран, нанесенных острыми рогами или колючими ветками. Их следовало подлечить, прежде чем налетят мухи. Работа ковбоя не знает ни минуты отдыха. Он садится в седло до рассвета и редко возвращается до заката.

Джудит спала, спала, как ребенок. Глядя на нее, я испытывал незнакомое волнение. Как это только получается у женщин? Вот только что она была угловатым подростком и вдруг превратилась в девушку. А когда смотришь на девушку, то в голову приходят совсем не те мысли.

Я коснулся пальцами подбородка: давно не брился. До того как двинемся на Запад, надо бы привести себя в порядок.

Кайл Шор молчал. Он сидел у костра спиной к завернутому в одеяло телу, которое мы похороним с восходом солнца, и тупо глядел на огонь. Я понимал Шора. Хороший, надежный парень, боец по призванию. Он не строил из себя ганфайтера, но мог убить любого, кто отступал от принципов и шел на предательство.

Я налил себе кофе, горячий, черный, как смертный грех, и достаточно густой, чтобы в нем плавала подкова. Настоящий ковбойский кофе.

Глава 8

Мы работали от зари до зари и до седьмого пота, собирая остатки разбежавшегося стада. Но когда закончили, у Звана Хокса все еще недоставало половины того, с чем он вышел на перегон в Техасе. Половину увел с собой Фетчен.

Через неделю мы опять двинулись в путь.

Джудит вела себя спокойно. Помогала в лагере, готовила еду, а на перегонах показала, что не только хорошо ездит в команде, но и понимает скот.

Сколько я ни старался не обращать на нее внимания, у меня ничего не получалось. Волей-неволей мои глаза везде находили ее. Мне нравилось, как она хлопотала по хозяйству — то помешивала в котлах с готовящейся едой, то подбрасывала дрова в огонь, — и казалась мне такой красивой, что я сомневался, не лишился ли я разума, когда впервые увидел ее в Тейзвелле.

Тем не менее старался как можно реже смотреть в ее сторону. Рано уезжал из лагеря и не садился рядом с ней, даже когда это разрешали правила приличия. Но как-то так получалось, что мы всегда оказывались бок о бок. Говорили с ней мало. Начнем с того, что я вообще не знаю, как надо разговаривать с женщинами. Вот Галлоуэй дома всегда собирал вокруг себя половину всех девушек, и многие просто сходили по нему с ума. Я же, оказываясь рядом с красоткой, сразу забывал слова. Сколько ни старался, не мог составить даже одного предложения.

Нас окружала великая земля. Она была такой просторной, что каждый взгляд терялся у горизонта. Даже ветер приобретал особый вкус, пролетая многие и многие мили над прерией и становясь таким прохладным и густым, что каждый вдох напоминал глоток студеной воды. Далеко впереди неслись перекати-поле — сотни, а может, и тысячи шаров катались по ветру, словно цепи наступающей армии.

Вначале скот их пугался, но потом привык, как и мы. Я не знал, откуда они появлялись, но три дня ветер дул с севера, и три дня они бежали и бежали за горизонт.

По берегам ручьев деревья росли густо и трава поднималась сочнее. Иногда нам попадались небольшие группы бизонов, по три-четыре особи, а однажды с вершины невысокого холма нас засек огромный старый бык-бизон. Он следовал за нами два дня — наверное, соскучился по компании.

Дважды мы встречали сожженные фургоны — индейцы окружили и убили поселенцев. Никто никогда не узнает их имен. Родственники и друзья будут иногда вспоминать их, но потом все равно забудут. Как и нас с Галлоуэем. У нас не оставалось близких на родине, кого бы интересовала наша судьба. Если мы тут погибнем, никто не спросит, где и почему. Такие грустные мысли вызывали у меня острое чувство одиночества и заставляли задумываться о будущем.

Однажды, выехав далеко вперед, я услышал за собой стук копыт и, когда оглянулся, увидел Джудит. Она сидела в седле боком, как и подобает женщине, и выглядела прекрасно.

— Лучше ехать вместе со всеми, — сказал я. — Если налетят индейцы, тебя могут захватить.

— Я не боюсь. Ведь ты со мной и не дашь меня в обиду.

Ее замечание привело меня в замешательство. Еще никто мне такого не говорил. А в мужчине от рождения заложено, что он должен защищать женщину. Это глубокое чувство подобно материнству. Жаль, что о нем часто забывают. Мужчина, которому некого защищать, одинок, как потерявшаяся собака, и столь же бесполезен. Он только тогда себя по-настоящему уважает, когда уверен, что нужен кому-то, что кто-то может на него опереться.

У меня пока такого человека не было. Я любил Галлоуэя, но он всегда заботился о себе сам, да еще мог опекать целую армию в придачу. Мой брат принадлежал к тем, кто нацелен на действие и привык к насилию, хотя в глубине души человек он мягкий, даже нежный, но, если его разозлить, в нем просыпалась ярость. Ну, уж во всяком случае, в моей поддержке он не нуждался. С таким же успехом я мог бы заботиться о гризли.

— Конечно, я не дам тебя в обиду, — пообещал я. — Если начнется драка или кто-нибудь нападет на нас, например, Фетчены. Или ты опять сбежишь?

— И не подумаю!

Она задрала свой очаровательный конопатый нос, но осталась рядом и некоторое время ехала молча.

— Хорошо здесь, правда? Какая красота! — попробовал я разбить лед.

— Да, действительно. Я жду не дождусь увидеть папино ранчо. — Ее глаза стали серьезными. — Надеюсь, с ним ничего не случилось.

— Думаешь, Фетчены до него добрались?

— Да. Ты и понятия не имеешь, какие они. И представить себе не могла, что бывают такие люди. — Она бросила на меня быстрый взгляд. — Нет, со мной-то там обращались хорошо. Джеймс сразу всех предупредил. Но я случайно несколько раз слышала их разговоры, когда меня не видели. — Она обратила ко мне свое пылающее гневом лицо. — Не поверишь, я испытала счастье, когда ты появился из-за дерева. Ведь тебя же могли убить.

— Да, мэм. Здесь в любой момент все может случиться с каждым. Это дикая земля, и надо быть готовым к неприятностям. Здесь просто нельзя быть неосторожным... И ты, пожалуйста, будь осторожна.

Так мы ехали, мирно беседуя, пока на нашем пути не возник ручей, весело струящийся под сенью ив и тополей. Красивой петлей он огибал ровный луг с сочной травой, защищенной с севера невысокими холмами.

— Посмотри-ка! — позвал я Джудит. — Лучшего места для лагеря не найти. Все, что нужно для отдыха стада. Возвращайся к нашим, предупреди их, а я поеду вперед, разожгу костер.

Пришпорив коня, я поскакал вперед, и тут раздался истошный крик Джудит:

— Флэган!

Повернувшись, я увидел, как из кустов, окаймляющих луг, выскочили трое с винтовками в руках и помчались нам наперерез. Скорее всего они поджидали нас в засаде.

Автоматически развернув коня — а подо мной был хороший ковбойский конь, который мог развернуться на десятицентовой монете и оставить шесть центов сдачи, я бросился на них в атаку. Не помню, как у меня в руке появился шестизарядник, но первым же выстрелом я вышиб из седла ближайшего всадника, который закрывал собой двух других, мешая им стрелять.

Снова крутанув коня, я направил его на оставшихся, поливая их огнем из револьвера. Заметив, что последний из трех удирает к тополям, я помчался за ним, настиг, проскакал рядом и толкнул конем. Он покатился по земле.

Развернувшись еще раз, подъехал к нему, когда он, пошатываясь, поднимался на ноги. Поравнявшись, я не стал его убивать, только изо всех сил пнул его ногой. Он без чувств грохнулся на землю.

Тем временем первый выбитый из седла опомнился и бросился к своей лошади. Я нагнал его на полпути к ней и пинком в спину загнал в кусты.

Ко мне подъехала Джудит.

— Ты не ранен? — с тревогой спросила она.

— Нет. А вот этим парням пришлось туго. — Я посмотрел на нее. — Спасибо, ты вовремя предупредила меня.

На склоне холма, гоня во весь опор, показались три всадника с винтовками наготове. Я узнал Галлоуэя, Кайла Шора и самого Хокса.

Там, где упал первый, на траве осталась кровь. Он ускользнул в высокую траву и наверняка добрался до своей лошади. Второй тоже исчез, но я бы поставил последний цент, что ему пришлось несладко. Последний, которого я загнал в кусты, выглядел так, словно подрался с парочкой дикобразов. Его жутко расцарапанное лицо заливала кровь.

— Ты чуть не сломал мне хребет, — стонал он. — Что за дурацкие привычки!

— А ты предпочел бы, чтобы я тебя пристрелил?

Он зло взглянул на меня.

— Парень, ты вроде бы из Бершиллов?

— Я Трент Бершилл, двоюродный брат Фетченов.

— Мог бы найти себе компанию поприличнее. Но мне известна твоя семейка. Вы, Бершиллы, гнали самогон со времен Ноя.

— Почти сто лет, — с гордостью откликнулся он. — Ни один Бершилл не уплатил и цента за виски.

— Вот и оставался бы дома. Что тебе делать в западных землях? Или нужда заставила стать скотокрадом?

— Это еще надо доказать.

Кайл Шор сурово посмотрел на него:

— Приятель, ты не знаешь наших законов. Здесь держат суд в седле, а приговор исполняется с помощью лассо.

— Вы что, хотите меня повесить?

— Не знаю, — произнес Шор совершенно серьезно, — все зависит от мистера Хокса. Если он решит тебя повесить, мы это сделаем.

Трент Бершилл сник и выглядел совершенно несчастным.

— Я не мог предположить, что так получится, — лепетал он. — Думал, здесь ничейная земля, каждый делает что хочет...

— Если не наносит ущерба другим, — заметил Шор. — Нам недосуг ехать за сто миль в суд, чтобы повесить скотокрада вроде тебя. Для тебя подойдет любое ближайшее дерево.

— Можно же как-то договориться, — канючил Трент. — Я виноват, связался с Черным, но он ведь все-таки мой двоюродный брат.

— Куда направляется Черный? — спросил я.

Он оглянулся и со страхом посмотрел на меня:

— Ты Сэкетт из Теннесси? Я о вас слышал. Ну, Черный едет к Гринхорнским горам. У него есть какая-то идея. — Бершилл отвел взгляд. — Он хочет прикончить тебя, Сэкетт. На твоем месте я бы сменил направление и взял курс на восток, а не на запад.

В низину постепенно втягивалось стадо, за которым ехали остальные наши ребята.

— Вот подходящая ветка, — указал я на толстый сук у нас над головами. — Давайте свяжем его, повесим петлю на шее и оставим на лошади. Пусть узнает, сколько она простоит не двигаясь.

Трент Бершилл глянул на ветвь и засуетился.

— Если вы, парни, передумаете, я вернусь в Теннесси. Только сейчас понял, как там хорошо.

— Скажи-ка, кто тот ковбой со шрамом на лице? Тот, что недавно присоединился к вам?

Бершилл пожал плечами:

— Он из ваших. И, по-моему, больше меня заслуживает веревки. Лично мне он не симпатичен. Подлый, как гремучая змея во время линьки. Зовут его Расс Менард.

Кайл Шор взглянул на меня:

— Сэкетт, тебя ждут неприятности. Расс Менард считается самым быстрым и самым опасным в округе.

— Когда-то я знал такого парня, — сказал я.

— Ну и где он?

— В могиле, конечно. Он оказался не таким уж быстрым по сравнению с другим человеком и не таким опасным с тремя пулями в груди.

— Расс Менард — с Индейской Территории, — настаивал Шор, — опытный бандит. Убил одного из шерифов судьи Паркера и смылся. Участвовал в поединке в Таскосе и, по слухам, в скотоводческой войне в Линкольне, что в Нью-Мексико.

Вернулся Эван Хокс, который проверял, как идут дела в стаде и в лагере. Рядом с ним ехала Джудит. Чуть позади Гарри Бриггс и Жердь Уокер вели в поводу лошадь.

— Лошадь поймали, наверное, — сказал Хокс.

— Привяжите его к ней лицом назад, — предложил Уокер, — и отпустите.

— Послушайте! — запротестовал Бершилл.

— Или снимите с него сапоги, и пусть идет домой босиком. Слыхал, что один ковбой прошел босиком больше ста миль!

— Что-то не то получается, — не сдавался Бершилл, — я думал, здесь полно земли, скота и лошадей, бери — не хочу. Черный говорил, что можно запросто разбогатеть. На веревку я не рассчитывал.

— Земли здесь действительно много, — согласился Хокс, — но скот и лошади принадлежат конкретным людям. Ты скотокрад, к тому же пытался убить моих людей. Что ты можешь сказать в свое оправдание?

— Я делал хорошее виски. Правда, это был самогон, но хороший самогон. Я не хотел бы, чтобы горевали мои родственники в Теннесси.

— Ладно, забирай свою лошадь, — решил Хокс, — но если еще раз увижу тебя к западу отсюда, повешу без суда и следствия.

— Мистер, вы только отпустите меня, а потом вы меня днем с огнем не найдете.

Хокс кивнул ковбоям.

Трент Бершилл пулей влетел в седло и понесся так, словно его лошади подпалили хвост.

Все, что ни делается, к лучшему: мне не нравится вешать людей.

Когда разгорелся походный костер и в воздухе поплыл запах кофе, я подошел к Эвану Хоксу:

— Мистер Хокс, нам с Галлоуэем надо как можно скорее добраться до ранчо Костелло в Гринхорнах. Если Фетчены застанут хозяина врасплох, то могут захватить ранчо. Без стада мы будем двигаться быстрее.

— Хорошо. Мне жаль прощаться с вами, ребята, но мы направляемся туда же. — Он помолчал. — Мне необходимо вернуть свое стадо. Считайте, что вы все еще работаете на меня. Когда доставите девушку к отцу, осмотрите округу, может, обнаружите моих бычков.

К рассвету мы уже оказались достаточно далеко от лагеря. Наши лошади, быстрые и выносливые, бежали вперед. Джудит прекрасно держалась в седле, и мы ехали весь день напролет. Ближе к вечеру, когда на небе стали зажигаться звезды, на горизонте замаячили изрезанные вершины гор.

На ночевку устроились в крохотной впадине под тополями. Лошади мирно щипали траву. Под кофейником тлели угли. Как только забрезжил рассвет, я встал и с помощью сухой травы да маленьких веточек разжег костер. Иногда я выходил на край впадины, прислушивался и присматривался.

Галлоуэй еще спал, завернувшись в одеяла. Джудит лежала на боку, положив голову на руку. Ее темные волосы обрамляли нежное лицо с пухлыми, как у ребенка, губами. В утреннем свете она была сама нежность. Я почувствовал волнение. Не годится так смотреть на девушку! — осадил я себя, отвел взгляд и вернулся к костру.

Джудит Костелло... Красивое имя. Но что я могу предложить такой девушке? Она из состоятельной семьи, а у меня всего имущества — револьвер да седло.

Я подумал о ранчо в горах Гринхорн. В Теннесси Фетчены убили деда Джудит, скорее всего от злости, что упустили девушку и прекрасных лошадей. А если за убийством стоит что-то еще? Допустим, шайке бандитов известно что-то такое, о чем мы даже не подозреваем?

Перво-наперво нужно добраться до ранчо, но ехать туда не сразу. Прежде надо покружить по горам и осмотреться. Я не имел представления, что за человек Костелло, сколько у него ковбоев. Стало быть, предварительная разведка необходима.

Мы приготовили завтрак из припасов, взятых у Хокса, оседлали лошадей и двинулись на запад, стараясь оставаться незамеченными.

Гринхорны — небольшой хребет, что-то вроде отрогов более высоких гор Сангрэ-де-Кристос. Земля здесь принадлежала племени ютов. И хотя юты, по слухам, сейчас не воевали с белыми, я все равно соблюдал осторожность, не желая рисковать. Ранчо Костелло находилось где-то в горах Гринхорн. А где? Нам предстояло его разыскать. Ближайшим городом, о котором я знал, был Уолсенберг, но мне не хотелось заезжать в города. Наверняка Фетчены оставили там своих людей, которые тут же доложат о нашем появлении. К западу от нас располагалась дилижансная станция «Гринхорн», а в Гринхорн-Инн, любимом месте Кита Карсона[4], мы рассчитывали услышать что-нибудь полезное.

Хотя земля здесь была обширна, поселенцы хорошо знали друг друга — своих ближних и дальних соседей. А все новости стекались в города, где всегда можно было разузнать все, что тебя интересует.

Но прежде чем въехать в городок, я решил хорошенько оглядеться.

Мы остановились на дневной привал около Уэрфано-Ривер, в десяти милях от Гринхорнов, и отдыхали довольно долго, чтобы появиться на людях незадолго до заката.

Галлоуэй беспокоился, и я разделял его тревогу. Мы были настолько близки, что понимали один другого без слов. Он предвидел приближающуюся опасность и готовился к ней. Мы оба чувствовали, что она рядом и ждет, словно взведенный капкан.

Фетчены нас ненавидели, а больше всего — Черный. Они не успокоятся, пока не сдерут с нас шкуры или пока не получат последний сокрушительный удар.

В конце дня мы двинулись к горам. Свое название они получили по имени индейского вождя, правившего здесь давным-давно. Гринхорн — значит «зеленорогий». Так называют молодых, безрассудно смелых и готовых драться с кем угодно оленей, рога которых еще мягкие и бархатистые. Юный индейский вождь, как такой олень, защищал свою землю, но испанцы уничтожили его племя.

Гринхорн-Инн оказался достаточно уютным местечком. Здесь располагались дилижансная станция, отель и довольно сносный салун. Мы подъехали, вдали от посторонних глаз привязали лошадей и проверили, чьи кони стоят в конюшне, однако не нашли ни одного, который мог бы принадлежать Фетченам.

В салуне сидел лишь странный старик с лицом, будто высеченным из кремня. Худощавый, диковатый, судя по виду бывший охотник на бизонов или старатель, с которыми предпочитали не связываться. Он посмотрел на нас так, словно давно знал.

Бармен взглянул на Джудит, потом на нас. Мы повесили шляпы на гвозди, вбитые в стену, и сели за столик. Он подошел к нам.

— Привет, ребята. Есть свинина с бобами, медвежатина с бобами и оленина с бобами. Выбирайте! Свежий хлеб. Пеку сам.

Мы сделали заказ, а он принес нам кофе — черный и крепкий. Прихлебывая его, я исподтишка взглянул на Джудит, И где были мои глаза! Как все же она хороша! Такая свежая, милая. Слишком хорошенькая для парня с гор, такого как я.

— На этой земле опасность подстерегает со всех сторон, — заметил я. — Здесь много команчей. И что бы о них ни говорили на Востоке, они не щадят ни белых, ни друг друга.

— Все мои мысли только о папе, — сказала она. — Я так давно его не видела, а теперь, когда он совсем близко, мне хочется сейчас же к нему поехать.

— Не спеши, — посоветовал Галлоуэй, — всему свое время.

Как только он произнес это, у меня появилось дурное предчувствие. Такого ощущения я еще не испытывал. Я посмотрел на Галлоуэя, он — на меня, и мы оба догадались, что чувствовал другой.

Что же должно случиться? Что ожидало нас здесь?

Когда бармен принес ужин, я взглянул на него и спросил:

— Мы ищем ранчо Костелло в Гринхорне. Вы не знаете, как туда попасть?

Прежде чем ответить, он расставил перед нами тарелки.

— Мой вам совет: держитесь от него подальше. Там вас ждут только неприятности.

Джудит побледнела — это было заметно даже под загаром, в глазах появился испуг.

Мое сердце сжалось от жалости к ней, и я задал вопрос более резко:

— Что вы имеете в виду?

Осторожный бармен даже отступил на шаг, но он был не из пугливых.

— Мое дело — предупредить. На ранчо обретается крутая команда. С ней лучше не связываться.

— Мы не ищем забот на свои головы, — сказал я более спокойным тоном, — но Костелло — отец этой девушки. Мы везем ее домой.

— Извините, мэм, — произнес он тихо, — не знал. На вашем месте я бы поостерегся. На наших холмах поселилась беда.

И только когда мы покончили с едой, он заговорил с нами опять.

— Загляните ко мне попозже, ребята, — пригласил он по-дружески. — Я угощу вас выпивкой.

У дверей своей комнаты Джудит замялась и посмотрела на нас с Галлоуэем:

— Он хочет что-то вам сообщить, правда? Поэтому и предложил выпить, чтобы меня с вами не было?

— Ну, ты и придумаешь... — попытался прервать ее Галлоуэй.

Но не тут-то было.

— Флэган, ты ведь мне расскажешь? Я должна знать все. Даже очень плохое! Я просто обязана знать! В конце концов, это мой отец.

— Обязательно расскажу, — пообещал я, зная, что лгу. Бармен явно не желал, чтобы его печальная новость ошарашила Джудит.

Она вошла в комнату, а мы с Галлоуэем с минуту постояли у двери, не решаясь вернуться в салун.

Глава 9

Мы стояли у ее двери, понимая, что информация бармена не доставит нам удовольствия. Приближалась ночь. Неизвестно, что случится в Гринхорне, пока мы будем спать. Ничего хорошего ожидать не приходилось.

— Перед тем как лечь, — предложил Галлоуэй, — надо бы посмотреть, что делается на улице.

— Спи в доме, а я лягу на свежем воздухе. Иначе не смогу заснуть.

— Идея! Давненько я не спал в кровати, — улыбнулся Галлоуэй.

— Вот и давай. Я найду себе место снаружи.

Мы вернулись в салун. Старик все еще сидел за своим столиком над чашкой кофе. Он тяжело взглянул на нас, но мы потопали к бару.

Бармен налил нам выпивку, затем пригласил за столик.

— Присаживайтесь. Сегодня больше никого не будет, и нет смысла стоять, когда можно посидеть. Не хочется огорчать хорошенькую молодую леди, — начал он, когда мы устроились, — но у нас ходят слухи, что Костелло попал как раз в эпицентр заварушки. — Бармен помолчал.

В комнате стало тихо. Наконец он заговорил опять. Освещенное керосиновой лампой с рефлектором лицо его приобрело зловещий вид.

— На ранчо происходит нечто странное, не знаю точно что. Костелло иногда приезжал сюда... последний раз год назад. А не так давно я ехал мимо его дома, и он не захотел меня видеть. Приказал убираться с его земли.

— Почему?

— Наверное, у него имелись на это веские причины. — Бармен снова наполнил наши стаканы. — Тем не менее я забеспокоился. Его поведение показалось мне странным. Потом мне сказали, что он выгнал своих ковбоев — всех.

— Теперь он на ранчо один?

— Не думаю. Несколько дней назад через город проехали всадники, спрашивали, где находится ранчо Костелло. Я им объяснил. Зачем врать? Хотя они мне не понравились. Предупредил, как и вас, что с распростертыми объятиями их там не примут. Они надо мной посмеялись и сказали, что им будут рады, Костелло, мол, их ждет.

— Они нас опередили, Флэган, — покачал головой Галлоуэй. — Черный уже там.

Бармен недоумевающе поглядывал на нас:

— Вы знаете тех парней?

— Вот именно. И если кто-нибудь из них покажется снова, будьте осторожны. Им убить так же легко, как посмотреть на вас... может, даже легче.

— Что вы собираетесь делать?

— Подняться на ранчо. Мы дали обещание деду молодой леди доставить ее к отцу. Стало быть, мы поднимаемся.

— А как же те?

Галлоуэй улыбнулся ему своей располагающей улыбкой:

— Им лучше сматываться в Техас, пока мы не привязали к хвостам их коней консервные банки.

— Те люди гнали стадо? — спросил я.

— Нет, но они предупредили, что стадо следует за ними. — Он помолчал. — Могу чем-нибудь вам помочь? У нас в округе хороший народ. Костелло уважают, считают неплохим соседом. Правда, он немного замкнутый, но в помощи никогда никому не отказывал. Если уж на то пошло, можно собрать отряд, чтобы выручить его.

— Оставьте это нам. Мы, Сэкетты, привыкли сами объезжать своих лошадей.

Старик, сидевший в одиночестве за столиком, вдруг поднялся:

— Я так и знал. Сразу догадался, что вы — из Сэкеттов. Меня зовут Кэп Раунтри. В тот раз, в стычке на Моголлонах, я был вместе с Тайрелом.

— Слыхал о вас, — приветственно поднял руку Галлоуэй. — Присаживайтесь к нам.

— Если вы, ребята, попали в затруднительное положение, буду рад стать на вашу сторону. Я уже несколько лет делю с Сэкеттами радости и беды и так привык к ним, что без них чувствую себя не в своей тарелке. — Старик заулыбался, его лицо выражало искреннюю симпатию.

Мы говорили, не замечая, как летят ночные часы, хотя и бдительности не теряли — постоянно прислушивались, не раздастся ли вдали конский топот. Но никто так и не появился.

Черный или послал вперед несколько парней, и они ехали быстро, не щадя коней, или даже поехал сам, оставив позади стадо. Если бы мы сразу направились на ранчо, не расспросив в городе о том, что творится в округе, то наверняка попали бы прямо в лапы банде.

— Надеюсь, с Костелло ничего не случилось, — произнес я. — Каково будет Джудит, если вслед за дедушкой она потеряет и отца!

— Ладно, ребята, увидимся на рассвете, — подвел итог нашей беседы Раунтри. — Если вдруг понадоблюсь, я на конюшне.

— Пойду ночевать к лошадям, — предупредил я. — Не стреляйте, пока не убедитесь, что перед вами враг.

Кэп вышел, постоял немного на крыльце и скрылся в темноте.

— Славный старик, — улыбнулся Галлоуэй. — Похоже, они с Тайрелом были друзьями.

— Он его давний друг. Приехал с ним из Восточного Канзаса. Они перегоняли скот.

— Он нам пригодится, — добавил Галлоуэй. — Скоро придется трудно.

— Иди поспи. Я тоже лягу.

Брат ушел, а я еще немного задержался, слушая ночную тишину и вдыхая прохладный ароматный воздух. Где-то в темноте спали снежные вершины. Мне нравился запах ветра, несущегося с этих вершин.

Однако через минуту я устало перешел дорогу, взял одеяло и пончо и улегся в тополиной роще, откуда мог слышать все, что происходит в ночи. Если к Гринхорн-Инн кто-то подъедет, я услышу их первым.

Как я ни устал, сон не шел. Думал о нас с Галлоуэем, таких же бездомных бродягах, как перекати-поле. Пора найти землю и пустить корни. Не тоже мужчине шататься по белу свету, испытывая судьбу. Бродяга рано или поздно расстанется с жизнью на какой-нибудь неведомой тропе, в глубоком каньоне или на склоне холма, а над его трупом будут драться шакалы да стервятники. Неважно, какой ты крутой или как быстро выхватываешь револьвер. Придет час — и ты чуть-чуть опоздаешь или чуть-чуть промажешь.

Мы с Галлоуэем были достаточно крутыми, но в эту землю закопали немало подобных нам. И нельзя недооценивать Черного Фетчена. Он завоевал себе известность не только плохим характером, но крепкими кулаками и меткой стрельбой. Победа над ним дорого стоит.

Не помню, когда задремал, но проснулся внезапно, мои глаза широко открылись, и я начал прислушиваться. Приближалась лошадь... нет, две.

Мои пальцы нащупали рукоятку револьвера.

Городок спал. Ни в одном окне не светился огонек. Салун тоже стоял тихий и темный.

Первое, что я заметил — отблеск лунного света на крупе лошади и дуло винтовки. Всадники остановились напротив салуна. Скрипнуло седло — один из них спешился.

Наши лошади паслись на поляне среди деревьев. Если ночные гости не станут объезжать окрестности, они их не найдут, потому что поляна лежала за корралем и конюшней.

Я бесшумно сел, придерживая на плечах одеяло, поскольку ночь была холодной. Свой шестизарядник 45-го калибра держал в руке, положив ствол на бедро.

Через минуту я услышал, как заскрипели сапоги по щебенке — человек возвращался. К этому времени мои глаза привыкли к темноте, и я различил крупного мужчину.

— Нету, — услышал я его шепот. — Их лошадей нет ни в конюшне, ни в коррале.

Он сел в седло, и оба всадника шагом двинулись по дороге. За домами они перешли на рысь, и я начал гадать, где они спрячутся на ночь. С рассветом, если не найдут на дороге наших следов, они где-нибудь засядут и будут нас ждать.

Меня опять сморил сон. Когда я проснулся в следующий раз, небо уже светлело. Скатав одеяла, отвел лошадей напиться и оседлал их. Вскоре из салуна вышел Галлоуэй.

— Мы хотим позавтракать здесь, — сказал он. — Пахнет ужасно вкусно.

Из конюшни вышел Кэп Раунтри, ведя на поводу крепкого чалого мерина под изношенным седлом с двумя винтовочными чехлами. Он глянул на меня, и я усмехнулся:

— Кажется, твой ночной гость много не разговаривал.

— Он меня не видел, — ответил с улыбкой Кэп, — и тем лучше для него, а то уж я приготовил ему острый нож. Если бы он что-то затеял, я бы проткнул его насквозь. Не люблю тех, кто шатается в темноте.

— Люди Фетчена? — спросил Галлоуэй.

— Наверное. По крайней мере, они кого-то искали. Уехали вон по той дороге.

Раунтри привязал своего коня рядом с нашими.

— Вы не бывали раньше в этих краях? В первый раз я проезжал здесь осенью тысяча восемьсот тридцатого, потом еще пару раз. — Он кивнул в сторону гор. — Я вез оттуда пушнину, опередив боевой отряд ютов. Наткнулся на Бриджера[5] и его команду, окопавшихся за ручьем. А ютам тогда не повезло: они даже не осознали, от чего умерли. Индейцы еще понятия не имели, что поблизости есть белые люди. И я тоже... Однако хорошие бойцы юты. — Он направился через дорогу к салуну. — А говорю все это к тому, чтобы ты понял: я проведу вас к ранчо Костелло без всякой тропы.

Джудит уже ждала нас, такая же красивая, как гнедая кобылица с тремя белыми чулками. Мы вчетвером сели за столик, и бармен принес нам с Галлоуэем по яичнице из шести яиц с большим куском ветчины, которую мы с удовольствием умяли. Джудит и Кэп довольствовались тремя яйцами.

Часом позже наш маленький отряд скрылся в сосновом бору. Ветер шумел в вершинах высоких стройных деревьев, словно морской прибой на песчаном пляже. Нас уверенно вел Кэп Раунтри. Он ехал не по тропе, но ни разу не сбился с пути и уверенно поднимался все выше и выше в горы, которые напомнили нам те, что остались дома, в Теннесси.

Через некоторое время Кэп остановился:

— А Фетчены, что угнали стадо у Хокса... Вы случайно не слышали, они не ищут золото?

— Нам они не докладывали, — ответил Галлоуэй, — но у нас поговаривали об одном из Фетченов, который уехал много лет назад и поселился в горах на Западе.

— Фетчен? — Кэп Раунтри задумался. — Мне казалось, что я знаю в этих местах всех старожилов, но Фетчена не помню. Почему я спросил? В горах полно заброшенных шахт. Говорят, что чуть ли не в каждой есть спрятанное золото.

Он указал на юго-запад.

— Там лежат Испанские Вершины, о них ходит много легенд. И про богов Солнца, и про богов дождя, и про закопанное кем-то золото. К северу отсюда в Мраморной горе есть пещера, которая называется Каверна-дель-Оро, или Золотая пещера. Ходят слухи, что там есть золото. Никогда не встречал естественных золотоносных пещер, но драгоценный металл в дель-Оро могли спрятать или индейцы, или испанцы, в давние времена изъездившие горы в поисках золота. Тут недалеко живет человек по имени Шарп, — продолжал он. — Его ранчо называется «Гнездо стервятника». Дружит с ютами. Вот кто наверняка знает больше всех о заброшенных шахтах, хотя не припомню, чтобы он их искал.

Через полмили Кэп сделал привал, чтобы дать передохнуть лошадям. Усевшись на траву поудобнее, он продолжил:

— Думаю, Фетчены знают что-то такое, о чем вы, ребята, не догадываетесь, — и, бросив проницательный взгляд на Джудит, сказал: — Вам не приходилось слышать, как ваш дедушка говорил о золоте или о шахтах? — Затем обратился к нам: — Вы говорили, что Фетчены убили его. Может, они хотели от него кое-что еще, кроме лошадей и девушки? — Кэп хитро улыбнулся: — Не хочу вас обидеть, мэм, но, будь я помоложе, сам бы убил за такую красотку, как вы.

— Все в порядке, — остановила наш протест Джудит. — Я привыкла к таким шуткам. — И, покачав головой, сказала: — Нет, не могу припомнить таких разговоров.

— Ну, подумайте чуток. Вы из семьи торговцев лошадьми, они держатся вместе. Я их знаю, встречался несколько раз. Почему ваш отец вдруг срывается и уезжает? Не похоже на них. Он что-то знал? Не натолкнулся ли на след клада, когда путешествовал?

Чем больше я задумывался над словами Кэпа, тем больше верил в то, что он нашел заветную ниточку. Да, шайка Фетчена могла убить в гневе или из мести, но с какой стати им расправляться со стариком Костелло? Какую тайную дверь им открывал или открыл бы ключ, который он хранил?

Вполне вероятно, что во время путешествий и обменов лошадьми один из Костелло получил в придачу карту или от кого-нибудь, кто сам в нее мало верил, услышал историю о сокровищах. Тогда у нас есть новая версия, многое объясняющая.

— Ты подумай, — попросил я Джудит, — к утру, может, припомнишь что-нибудь.

На Востоке жило много людей, которые уезжали на Запад, а потом возвращались в Штаты — одни в поисках жениха или невесты, другие надеялись на жизнь полегче, третьих не устраивала возможность потерять скальп. Возможно, один из таких что-то рассказал. Не исключено, что некто, умирая на Западе, послал родственникам карту.

Старой индейской тропой, бегущей по склонам гор, мы выехали к лежащей далеко внизу красивой долине. Кэп снова остановился и показал на нее.

— Там торговая фактория Шарпа «Гнездо стервятника». Ближе — городок Бадито, но нам он пока не виден. В той долине пасутся лучшие лошади, которых вы когда-либо видели, — добавил он.

— Костелло?

— Его и Шарпа. В семьдесят первом Том Шарп привел из Миссури около сорока голов отличных лошадей, среди которых был чистокровный скакун. Затем он послал людей на север, в Айдахо, и купил около двухсот голов аппалузы у племени не-персе. Он скрестил их и получил крепких, выносливых животных.

— Это делали и папа с дедушкой, — подтвердила Джудит.

Я посмотрел на нее:

— Джудит, твой отец был в Миссури в семьдесят первом? Значит, он или кто-то из твоих родственников встретил Шарпа, который и рассказал ему какую-то историю. Вот тебе и связь.

— Не знаю, — с сомнением пожала она плечами. — Я тогда была совсем маленькой. Кажется, в тот год или на следующий мы действительно путешествовали по Миссури, но я не обращала внимания на даты: семья все время переезжала с места на место.

Той ночью мы разбили лагерь в лесу под благоухающими соснами и приготовили оленину, добытую днем. Ужин удался на славу, мы допоздна засиделись у костра, рассказывая разные истории и вспоминая былое. Галлоуэй уговорил меня спеть пару песен. Парни с гор любят петь. Особенно те, чьи предки, как наши, приехали сюда из Уэльса.

Я никогда не забуду эту прекрасную ночь. На какое-то время мы почувствовали себя в безопасности. Но, конечно, не забывали о бдительности. Периодически кто-нибудь из нас обходил лагерь и прислушивался к звукам леса.

На следующее утро наш путь лежал вниз, в долину. Мы решили поговорить с Томом Шарпом. Кэп знал его, а тот считался другом Костелло. Возможно, Шарп что-то объяснит нам?

Но я нервничал, а из головы у меня не шла Джудит. Если едешь туда, где тебя ждет перестрелка, увещевал я себя, лучше думать о враге, который тебя ждет, а не страдать, глядя на хорошенькое личико и пухлые губки.

Когда мы опять столкнемся с Фетченами, бандиты будут драться до конца. С большими трудностями они наконец добрались туда, куда хотели, а мы вновь встаем у них на дороге. Нас было слишком мало, и помощи ждать неоткуда.

Кэп махнул рукой в сторону западных гор.

— Вон там не так давно мы с Теллем Сэкеттом устроили шуму. Можете мне поверить, в тех местах известно имя Сэкеттов.

Еще в Моголлонах я слышал о Телле и его подвигах. Нас, Сэкеттов, знали везде в основном благодаря тому, что мы умели драться. Исключение составляли Тайрел, который стал владельцем богатого ранчо, да Оррин, ударившийся в политику. Пора бы и кому-то из нас сделать что-нибудь полезное. Хотелось, чтобы нас уважали не только за умение владеть оружием.

Что может ждать человека, идущего по дороге насилия? В лучшем случае — безымянная могила.

Глава 10

Том Шарп оказался очень приятным человеком лет сорока. С таким не страшно переплывать глубокую реку. Во время Гражданской войны получил ранение. Приехал на Запад, стал поставлять мясо лагерям старателей, рубил деревья для телеграфных столбов по контракту с железной дорогой «Юнион пасифик». Наконец, проехал по старой тропе ютов до Уэрфано-Ривер и открыл в долине факторию в большом глинобитном доме.

Собрав табун, тут же начал улучшать породу своих лошадей и скота, завозя племенной материал из Штатов. Он прибыл на Запад не ради того, чтобы разбогатеть и убраться восвояси. Рассчитывал здесь жить и строить. Вокруг его фактории выросло поселение Мэлекайт.

Когда мы достигли фактории, он вышел на крыльцо встретить нас. Мне хватило одного взгляда, чтобы определить, что Том Шарп не станет терпеть несправедливость и уж конечно не станет водить дружбу с типами, подобными Черному Фетчену.

— Мистер Шарп? — спросил я и представился: — Меня зовут Флэган Сэкетт, а это мой брат Галлоуэй и наш друг Кэп Раунтри. Молодая леди — Джудит Костелло.

Мне хотелось, чтобы Шарп сразу узнал, кто мы такие, потому что, когда в округе появляется группа чужаков, люди не слишком склонны им доверять.

На меня он не обратил внимания, а внимательно смотрел на Джудит, и я его не виню.

— Как поживаете, Джудит? Ваш отец мне о вас рассказывал.

— С ним все в порядке? — взволнованно спросила девушка. — Мы о нем слышали странные вещи...

— Примерно месяц назад, когда я видел его в последний раз, он чувствовал себя отлично. Спешивайтесь, проходите в дом. Жена обязательно захочет с вами поболтать, да и вам не помешает перекусить.

Кэп, Галлоуэй и Джудит вошли в дом, а я отвел лошадей напиться. Через несколько минут глянуть на них вышел Том Шарп.

— Отличные лошади, — заметил он. — Они принадлежат Костелло?

— Да. Мы взялись доставить Джудит к отцу, но по дороге у нас возникли неприятности. С Фетченами.

— Слыхал о них, — нахмурился Шарп. — Ни один человек не скажет об этой шайке доброго слова. Они тут давно крутятся.

Я с удивлением взглянул на него:

— Вам приходилось прежде встречаться с ними? Вы не похожи на выходца из Теннесси.

— Я из Миссури. Нет, впервые услышал о них не там. Не так давно банда Рейнольдса устроила крупную заварушку к северо-востоку отсюда. Один из бандитов оказался Фетченом. В конце концов банду разгромили, но Фетчен ушел.

— Как его звали?

— Тайри. Он сейчас примерно моего возраста, закоренелый преступник. Лет двенадцать назад, когда я служил помощником шерифа в Вайоминге, видел листовки «Разыскивается» с его фамилией и списком преступлений. Первое убийство он совершил еще до войны, а во время войны ездил с бандой Рейнольдса.

Мы поставили лошадей в конюшню и пошли в дом. Остальные уже сидели за столом и уплетали за обе щеки. Неудивительно: еда пахла очень вкусно.

— Как они приехали, видели многие, — продолжил Шарп за кофе, — но они не остались в городе. Если добрались до ранчо Костелло, он в беде.

— Вы не могли бы оставить Джудит ненадолго у себя? — спросил я. — Мы бы съездили и посмотрели, что там происходит.

— Я не останусь! — запротестовала девушка.

— Но, мэм! — возразил Шарп.

— Ни за что не останусь, — настаивала она. — Я проделала такой путь, чтобы увидеть папу, и не могу больше ждать. Я еду с вами. — Затем добавила, глядя на меня: — Если вы меня не возьмете, я поеду одна.

Я взглянул на Галлоуэя. Он пожал плечами. Мы хорошо понимали друг друга. У нас не оставалось времени, чтобы спорить с женщиной, к тому же мы уже пытались спорить с Джудит — бесполезно.

Она вышла вместе с миссис Шарп, а Том подсел к нам поближе.

— Будьте осторожны, ребята, — предупредил он. — Банда очень опасна.

Мы рассказали ему о нашем путешествии, о встрече с Хоксом, который потерял сына и стадо с клеймом «Половина X».

Шарп задумался. Потом посмотрел на нас и сказал:

— Передайте Хоксу, когда он появится, что Фетчен зарегистрировал клеймо «Перечеркнутое ДБФ».

Кэп засмеялся:

— А он схватывает на лету. Такое клеймо поставишь поверх «Половины X», и никто не заметит, что скот переклеймили. Если Хокс не поостережется, он скоро обнаружит, что все его стадо носит новое тавро.

Я поглядел на Шарпа:

— Какой тут народ? Понимающий?

— Зависит от того, что надо понять.

— Получается, что единственный способ вернуть стадо — это украсть его у вора! — воскликнул я. — Если Фетчен поставил новое клеймо, то почему бы нам не сделать то же самое?

— А чем перекрыть «Перечеркнутое ДБФ»? — спросил Галлоуэй.

— Когда мы проезжали через Техас, то видели клеймо «Решетка», а я еще слыхал о «Паутине». Они перекроют все что хочешь.

— Но осторожность и еще раз осторожность, — вмешался Шарп. — И, простите, но мне хотелось бы увидеть документы Хокса на стадо.

— Они у него есть, и он скоро придет сюда. — Я с минуту помолчал, раздумывая. — Хорошо, если по округе поползет слух о стаде Хокса и о том, как он собирается его вернуть.

Шарп рассмеялся.

— Вот уж повеселимся. Но действовать нужно быстро. Скоро сбор скота.

— Тем лучше. Во время сбора случается всякое. Единственное, что мы хотели бы передать соседям — пусть держатся в стороне. Дело касается лишь нас и Фетченов.

— Повремените немного, пока слух разнесется по округе, тогда все ранчеро вас поддержат, — ухмыльнулся Шарп.

Предстоящая поездка на холмы держала нас в напряжении. Важно было изучить местность вокруг ранчо Костелло и, если удастся, встретиться с ним самим. Мы с Галлоуэем отдавали себе отчет в том, что нас ждет не развлекательная прогулка. Каждый шаг грозил бедой. Фетчены уже приготовили нам западню, а мы по своей воле забирались в нее все глубже и глубже.

Полученная информация только прибавила причин для беспокойства. Эван Хокс еще далеко, а Фетчены уже здесь, и по дороге их банда увеличилась. Они собирали вокруг себя преступников и всякое отребье.

Но что в действительности задумал Черный? Что лежало за его решением переехать на Запад? Страх перед наказанием за убийство старого Лабана? Желание нам отомстить? Или все же какая-то иная причина, не зависящая от нас? Может, он рассчитывал на нечто большее, чем рука Джудит, ее лошади и ранчо Костелло?

Не давал мне покоя и Тайри Фетчен, пришедший сюда задолго до нас и связанный с бандой Рейнольдса. Что-то я слышал об этой банде... Но что? Вспомнить никак не мог.

Мы поднялись высоко на холмы по старой тропе ютов, о которой рассказал нам Шарп, и обогнули долину, где располагалось ранчо Костелло.

В кустарнике и на деревьях беззаботно пели птицы, легкий ветерок играл в кронах сосен. Ни одного настораживающего звука. Кроме редкого звона наших шпор да скрипа седел, когда лошади брали подъем или всадник менял позу, — ничто не нарушало тишины леса. На тропе плясали проникающие сквозь листву солнечные зайчики.

Мы не разговаривали, а только слушали. Иногда даже останавливались, чтобы прислушаться более внимательно.

Кэп, ехавший впереди, вдруг осадил коня. Деревья, обступившие тропу, поредели, и в нескольких милях впереди и футах в пятистах ниже открылась зеленая долина. Солнечный свет отражался от окон дома.

— Должно быть, приехали, — шепнул Кэп. — Из рассказа Шарпа я понял, что земля Костелло рядом.

Мы двинулись дальше, огибая маленькие долины, цепочкой протянувшиеся среди холмов. Теперь время от времени среди следов оленей и лосей появлялись отпечатки копыт скота.

Перед большим уютным домом лежал луг, по которому вился ручей. Из трубы медленно поднимался дымок, в коррале стояло много лошадей. На крыльце сидел человек с винтовкой на коленях. Больше никого.

На лугу паслось с полдюжины лошадей, их ухоженная шерсть сияла на солнце. Картина сельского благоденствия, только человек на крыльце слишком напоминал часового.

Галлоуэй тоже внимательно изучал ранчо.

— Слишком все хорошо, — через некоторое время сказал он. — Не нравится мне это.

— Прекрасное утро, — заметил Кэп. — Они могут просто отдыхать.

— Или прятаться, поджидая нас, — добавил я.

Мы продолжали наблюдать, но Джудит не терпелось.

— Флэган, я хочу спуститься в долину и увидеться с папой.

— Погоди, — остановил ее я, — скоро увидишься, как только убедимся, что это безопасно.

— А если бандиты его схватили? — запротестовала Джудит. — Ты же сам говорил, что они убили дедушку.

— Да, но твоему папе не станет легче, если он узнает, что ты тоже попала к ним в лапы. Успокойся.

Мы проехали еще немного и увидели, что долина, где располагалось ранчо, переходила в другую, пошире. Здесь, на густой и сочной траве скота паслось больше. Снежные шапки гор снабжали луга талой водой — мечта любого ранчеро. Костелло нашел себе действительно райское местечко.

— Они определенно прячутся, — пришел наконец к выводу Галлоуэй. — Скорее всего, поджидают нас. Днем на ранчо не может быть так тихо. Особенно, если собралось столько народу.

Пока мы спускались на другой скальный уступ, укрытый деревьями, метрах в сорока от того места, где гора обрывом падала в долину, из дома вышел человек и громко захлопнул за собой дверь. Мужчины несколько минут о чем-то беседовали, и часовой направился в дом. На наших глазах произошла смена караула.

— Ваш отец, наверное, в доме, — предположил Кэп. — Ставлю последний цент, что они кого-то или что-то охраняют.

Мы промолчали. Какой смысл им оставлять Костелло в живых? Если только опасались, что кто-то из соседей ненароком окажется возле ранчо и потребует встречи с ним. Фетчены уже наверняка узнали о Томе Шарпе. Он не из пугливых и не из тех, кого можно тронуть безнаказанно. Но время работало на них.

Чтобы диктовать свои условия, они могли держать Костелло в заложниках, как раньше держали Джудит. Если Черному удастся захватить Джудит, он женится на ней, потом на законных основаниях предъявит свои права на ранчо. Вот тогда-то Костелло исчезнет, оставив его единственным владельцем земли. Но во всех наших рассуждениях имелось несколько неувязок, и основная — связь с бандой Рейнольдса.

Мы ждали под деревьями, стараясь передвигаться как можно реже, чтобы нас не заметили. Я сочувствовал Джудит. Там, внизу, ее отец. Естественно, она хочет его увидеть. Только, прежде чем действовать, нам требовалось кое-что узнать: жив ли Костелло, как и где его держат и какова их цель.

Стало ясно, что скот для бандитов большой роли не играл. Они угнали стадо Хокса и постараются удержать оставшуюся у них часть, но интересовали их не породистые коровы и даже не само ранчо.

Как ни трудно, нам оставалось их только переждать. Скоро эти вольные птицы устанут лежать в кустах без дела.

— Кэп, ты знаешь что-нибудь о банде Рейнольдса? — спросил я.

— Не больше других, — пожал он плечами. — Они выдавали себя за сторонников конфедератов и грабили караваны с золотом, распуская слух, что собирают средства для Южных штатов. Но большинство считало их обыкновенными налетчиками. Как бы там ни было, золото стало у них накапливаться, его же не скроешь. Тут Рейнольде и проявил себя — решил завладеть им.

— Что же случилось с золотом?

— Трудно сказать, хотя местные наверняка что-то слышали.

— Шарп должен знать, — задумчиво произнес Галлоуэй.

День близился к концу. В лучах заходящего солнца ранчо казалось необычайно красивым. Наверху удлинились тени, а долина утонула в мягком золотистом солнечном свете. Неудивительно, что даже такой бродяга, как Костелло, решил обосноваться в этом раю. К тому же ранчо окружали прекрасные пастбища.

Однако мы не увидели ни Костелло, ни кого-нибудь еще.

На небе начали высыпать звезды, прохладный ветерок ласкал кожу. Я подошел к краю обрыва, откуда все ранчо было как на ладони. В доме зажгли свет, за окнами мелькали тени. Неожиданно открылась дверь и оставалась открытой ровно столько, чтобы в дом вошли двое или трое.

Ко мне подошла Джудит:

— Ты думаешь, папа там, Флэган?

— Ага.

Некоторое время она молчала, потом спросила:

— Ну почему такое произошло именно с нами?

— Это вечный вопрос, Джудит. Однако, как правило, случайностей не бывает. Твой отец или дед знали тайну, очень важную для Фетченов, либо бандиты вознамерились захватить ваше ранчо.

— Флэган, я думала над твоими словами... Знаешь, ведь папа действительно ездил в Миссури в семьдесят первом. Я уверена. И кое-что вспомнила.

— Что?

— У папы есть дядя. Его все считали никчемным человеком. Он уехал на Запад после того, как поссорился с семьей. Никто о нем не вспоминал до тех пор, пока у того не появились крупные неприятности, по-моему в Денвере.

— И что?

— Однажды ночью он вернулся. Я помню, что проснулась оттого, что на папиной стороне палатки кто-то тихо разговаривал. Голос гостя показался мне странным, как будто человек был болен или ранен.

Вот и все, что она вспомнила. Но даже такая скудная информация заставила меня задуматься.

А что, если тайна Костелло не связана с его торговлей? Может, ее поведал отцу Джудит тот ночной посетитель?

И еще. Сбежавший от семьи дядя Костелло попал в неприятную историю в Денвере или в тех краях. И банда Рейнольдса действовала там же. А с ней связан Тайри Фетчен. Неплохая получалась цепочка!

Глава 11

Мы спустились с горы в ложбину, поросшую густым сосновым лесом и окруженную нависшими утесами, и, найдя место, где можно безопасно развести огонь, разбили лагерь.

— Если мы спустимся к ранчо, то в нас наделают столько дыр, что наши шкуры сгодятся только на решето, — в раздумье произнес Галлоуэй. — Шайка приготовила нам западню. Ну и ладно, пусть себе ждут.

— Мне кажется, пора подумать о скоте.

— Хорошая идея. Давайте заарканим утром телку и поглядим на ее клеймо.

Мы ели ветчину, пили кофе и обсуждали сложившуюся ситуацию. Если Фетчены готовят засаду, то кто охраняет стадо? Или его вообще не охраняют? В горных долинах с сочной травой и множеством ручьев скот разбредается не так сильно, как на равнинах.

Когда небо стало светлеть, мы оседлали лошадей и отправились в путь. Джудит надулась. Ее не устраивало наше решение.

— Ваша охота за коровами не приведет меня к папе! — ворчала она. — Жаль, что среди вас нет благородных рыцарей вроде Айвенго. Он бы спустился в долину и привез папу!

— Знаешь, — возразил я, — мне тоже не по нраву парни Фетчена, но если бы к ним спустился Айвенго, от его жестяных доспехов осталось бы столько металла, что его не хватило бы и на пару булавок. Я знаю этих ребят, они одной пулей делают на голове пробор, а двумя другими подравнивают волосы над ушами. Если ищешь героев, лучше пригласи Робин Гуда или Роб Роя. Мой папа всегда говорил, что нельзя переть на противника, который приготовился тебе врезать. Лучше обойти его и нанести удар.

Пока они ждут, когда мы спустимся на ранчо прямо к ним в лапы, у нас есть шанс угнать у них скот. Потом проведем разведку вокруг «Гнезда стервятника» Шарпа. Держу пари: Фетчен кого-нибудь там оставил, чтобы узнать о нашем появлении.

Еще до полудня мы сидели у Шарпа и ели крекеры с сардинами. В разговоре я упомянул банду Рейнольдса, и хозяин тут же выложил нам ее историю.

— Говорят, — начал он, — где-то в районе Испанских Вершин, которые высятся в нескольких милях к югу отсюда, Рейнольде закопал сокровища. Так ли, нет — не знаю, но что доподлинно известно, банда его не пачкала руки кровью. Во время грабежей они не убили ни одного человека. Еще до войны Рейнольде заработал репутацию преступника, а потом его якобы завербовали агенты конфедератов и поручили грабить в Колорадо караваны, которые доставляли с шахт золото и серебро.

Много болтали о том, сколько он украл да сколько зарыл, когда его настигли люди шерифа. Но у него ничего не нашли, и вряд ли он оставил золота больше, чем на семьдесят тысяч долларов.

— Огромные деньги! — удивился Галлоуэй. — Я за всю жизнь столько не увижу.

— Думаете, оно здесь?

Шарп пожал плечами:

— У бандитов не было времени, чтобы как следует спрятать золото, когда их взяли. Не исключено, что они куда-то свозили награбленное после каждого налета. Такое возможно.

Серьезная и немного испуганная Джудит молчала. Я догадывался, что она боится не за себя, а за отца. А что, если попытаться хитростью увезти его с ранчо? — пришло мне в голову.

Легко сказать! Но маленькую долину окружали высокие горы. Как пробраться туда да еще и выбраться оттуда, если Фетчены ее бдительно охраняют?

Кэп и Галлоуэй куда-то ушли. Мы остались с Джудит, и я попытался ее успокоить.

— Не волнуйся. С ним все в порядке. Мы запросто его вытащим.

— Флэган, я не представляла, что Джеймс Фетчен такой...

Я не сразу понял, кто такой Джеймс Фетчен, настолько мы привыкли называть его Черным.

— А откуда тебе его знать? Ты видела лишь высокого, красивого мужчину верхом на лошади. Поверь, даже койота не всегда угадаешь по вою. Но шайка Фетченов была известна по всей округе наглостью, перестрелками и поножовщиной.

Джудит отправилась к жене Шарпа, а я вышел на крыльцо в поисках Галлоуэя и Кэпа. Что меня заставило скинуть с револьвера ременную петлю, удерживающую его в кобуре, не ведаю. Только в тот момент у меня появилось неприятное ощущение, будто кто-то прошелся по моей могиле или начал ее раскапывать.

Солнце ярко освещало факторию и высящиеся вокруг нее горы. Дорогу лениво перебегала собака, а на зеленых склонах Литтл-Шип мирно паслись коровы. Все дышало покоем и благополучием.

Я не видел особых причин для дурных предчувствий. Конечно, Черный жаждал снять с меня шкуру, но мне казалось, что он не очень-то спешил. Его шайка не знала поражений, верила в свои силы и не испытывала сомнений в том, что последнее слово останется за ней.

Вкус победы мне тоже хорошо известен. Несколько раз я брал верх в поединках, но от этого становился только осторожнее. Всякое может случиться в бою — ветка отклонит пулю, дрогнет рука, ветер бросит пыль в глаза... Даже самый быстрый и меткий стрелок не застрахован от случайности. А всякое оружие обоюдоостро, если с ним легкомысленно обращаться.

Ни один человек в здравом уме не станет баловаться с револьвером. Но я видел молокососов, которые лихо крутили его на пальце или проделывали другие эффектные штучки. Настоящий ганфайтер никогда так не поступит: если у спускового крючка практически нет свободного хода, можно запросто прострелить себе живот. Тот, кто близко знаком с оружием, обращается с ним уважительно. Револьвер предназначен для убийства, и ни для чего больше. Настоящий ганфайтер выхватывает его только для того, чтобы стрелять, а стреляет он, чтобы убить. И он не ходит, выпятив грудь, стараясь вызвать на поединок первого встречного, и не вырезает отметки на рукоятке, по одной на каждого убитого. Это удел сопляков, воображающих себя крутыми.

Такие мысли приходили мне в голову, пока я обшаривал глазами горы в поисках засады. Любой, кто приезжал в эти края, не мог миновать «Гнезда стервятника». Фетчен не был столь безрассудным, чтобы не оставить в таком месте разведку.

Я представил себе, что меня поставили следить за факторией, и постарался выбрать самое удобное место. Конечно, где-то повыше, Где есть деревья и можно видеть всех, кто приезжает или уезжает...

И тут я почувствовал, что за мной наблюдают. Можете назвать это шестым чувством, интуицией — как хотите.

Из дома появилась Джудит и направилась ко мне.

— Флэган... — начала она, но я решительно оборвал ее, приказав:

— Иди в дом! Возвращайся не спеша и жди меня.

— Что случилось? — она остановилась, широко раскрыв глаза.

— Джудит! Черт возьми, иди в дом! — вышел я из себя.

— Флэган Сэкетт, ты не имеешь права так разговаривать со мной! Думаешь...

Меньше чем в ста пятидесяти футах от нас на стволе винтовки заиграл блик солнца.

Порой нет более надежного спутника, чем шестизарядник. Правда, сейчас дистанция для него казалась максимальной, но мне случалось попадать в цель и с больших расстояний.

Левой рукой я толкнул Джудит к двери, а правой выхватил револьвер в тот самый миг, когда ствол винтовки полыхнул пламенем. Меня спасло движение, которым я отталкивал Джудит. Пуля пронеслась мимо уха, слегка ужалив его.

Но я уже сжимал в руке револьвер и палил, держа прицел выше цели — поправка на расстояние. Одним движением оттягивая курок и нажимая на спуск, я сделал три выстрела, звуки от которых слились в единый громовой раскат.

Три быстрых шага вперед, один влево, и мой револьвер рявкнул вновь. Сидевший в засаде мог удирать вверх по склону, и я поднял мушку, целясь туда, где видел отблеск от ствола, и немного рассеивая выстрелы, чтобы увеличить возможность попадания.

Эхо многократно повторило звуки выстрелов, и наступила глубокая тишина, которая даже давила на уши. Я стоял с оружием на изготовку, понимая, что барабан пуст, но не желая выдавать своего секрета противнику.

Медленно опустив револьвер, незаметно открыл барабан и несколько раз нажал на эжектор, выдавливая пустые гильзы, и тут же заполнил гнезда патронами. Из кустов не донеслось ни звука. Движения там я тоже не заметил, но не сводил глаз со склона.

Только сейчас, когда бой окончился, у меня возник вопрос, где Кэп и Галлоуэй, и второй: что с Джудит? Может, ее ранило? Я надеялся, что в нее не попали, но в перестрелке никогда не знаешь наверняка.

Я осторожно шагнул к кустам. Ничего.

Справа раздался голос Галлоуэя:

— По-моему, ты попал в него, братан.

Медленно дойдя до кустов, я направился вверх по склону и вскоре наткнулся на скалу, густо заросшую колючим кустарником, среди которого стояло несколько невысоких деревьев. Эти заросли занимали тридцать — сорок ярдов в ширину и столько же в глубину.

Сначала увидел винтовку «Генри» 44-го калибра со свежей щербиной на ложе, оставленной пулей. Рядом на листьях алела кровь. И никого рядом.

С револьвером в руке я пробрался в кустарник и остановился, прислушиваясь. Вокруг стояла такая тишина, что я услышал, как бьется сердце. Где-то вдалеке закаркала ворона, затем дверь фактории распахнулась и по крыльцу застучали сапоги.

Продираясь сквозь кусты, я не находил следа, до тех пор пока не увидел еще одно ярко-красное пятно — свежая кровь. Рядом в мягкой земле виднелся едва заметный отпечаток сапога. В любой момент меня могли обстрелять. Чувство, что за мной наблюдают, не оставляло меня.

Третье смазанное пятно я нашел на дереве, к которому раненый на секунду прислонился. Похоже, противник получил серьезную рану, хотя и из легкой кровотечение тоже бывает сильным. Идя по следу, я вскоре вышел на поляну, ярдов пятьдесят совершенно открытого пространства, и стал разглядывать каждый пучок травы, каждый выступ скалы, где может спрятаться человек.

Наконец обнаружил небольшую ложбину, невидимую со стороны фактории. В нее можно незаметно спуститься с гор, оставить здесь коня и подобраться к фактории.

С револьвером в руке я медленно пересек поляну, оглядываясь вокруг. По пути мне дважды попадались пятна крови. За деревьями нашел место, где привязывали лошадь. Осмотрев траву, я понял, что привязывали ее здесь не впервые и каждый раз на короткой веревке, чтобы быстро схватить поводья и запрыгнуть в седло.

Очевидно, неизвестный наблюдал за факторией давно и вот решил одним выстрелом убрать кого-нибудь из нас. Ему казалось, что промахнуться невозможно, и он был прав: меня спасло только то, что я отклонился.

Сзади подошел Галлоуэй:

— У тебя кровь, Флэган.

Я коснулся уха, которое немного горело, и на руке осталась кровь. Пуля задела верхний край ушной раковины.

Еще немного пройдя по следу, мы убедились, что всадник удрал в холмы. Судя по тому, как он гнал лошадь, рана его оказалась легкой.

Когда мы вернулись в факторию, там нас ждал Эван Хокс, обсуждая с Томом Шарпом планы по сбору скота.

У них оказалось много общих друзей среди покупателей скота. В округе имели ранчо около десятка скотоводов, и Шарп их хорошо знал. Все они не доверяли Фетченам и остерегались их.

— Хочу, чтобы все ранчеро поняли, — сказал Хокс, — это наша общая драка. Черный начал первым. Теперь настала наша очередь.

— Но у них численный перевес, — заметил Доби Уайлс, управляющий на «Тире В», человек опытный и бывалый. — Представляете, и наше клеймо тоже можно перекрыть «Перечеркнутым ДБФ».

— Они оставили кровь на канзасских равнинах, — сказал Галлоуэй, — кровь ковбоев с «Половины X». Думаю, право начать сражение остается за Хоксом. А мы поддержим.

Глава 12

Утром скот начал спускаться с холмов. Его гнали ковбои с соседних ранчо на равнину и оставляли пастись на свежей, сочной траве, а сами опять поднимались в горы за новыми стадами, рассыпавшимися по каньонам и оврагам этой гористой земли.

Появился фургон-кухня. Возле него собралось с полдюжины местных скотоводов, время от времени кто-нибудь из них отъезжал, потом возвращался обратно к фургону. Черный Джеймс Фетчен пока не объявлялся, хотя людей из его шайки видели на холмах.

Эван Хокс заарканил бычка, и Том Шарп с двумя другими ранчеро внимательно осмотрели клеймо и сразу определили, что поверх «Половины X» поставлено «Перечеркнутое ДБФ».

— В Техасе скотокрады сноровистее, — заметил Бридлав. — На спор меняют клеймо с закрытыми глазами, и это у них получается лучше, чем у Фетчена.

Родригес оглянулся на Хокса:

— Желаете подать жалобу, сеньор?

— Пусть себе тешатся.

— Как хотите.

— Когда закончится сбор, любого бычка, тавро которого вызывает подозрение, забьем, освежуем и посмотрим на клеймо с обратной стороны, или выпустим в общий загон, а потом решим, что делать дальше. Я не хочу ссориться ни с кем, кроме Фетченов.

— Когда вы собираетесь начать, сеньор?

— Надеюсь оттянуть разборку, пока не завершится перегон скота. Большая часть банды Фетченов не знает ни как разводить скот, ни как его красть. Если я правильно рассчитал, они и пискнуть не успеют, как потеряют девять десятых стада. — Он обвел взглядом собравшихся. — Джентльмены, это драка моя и Сэкеттов. Вам нет смысла без нужды вмешиваться в нее.

— Но здесь наша земля, — возразил Шарп, — и скотокрады наши враги. Мы даем вам полную свободу действий, но если вдруг понадобится помощь, только позовите. Мы — с вами.

— Конечно, сеньор, — согласился Родригес, — но неприятности могут начаться раньше. Мой ковбой заехал выпить в Гринхорн-Инн, и один из парней Фетчена был с ним не слишком вежлив. Но бандитов оказалось семеро, а ковбой — один. На сборе скота нас будет больше.

Хокс кивнул:

— Знаю... мне рассказывали. Но в перестрелке, случись она на сборе скота, может погибнуть много хороших людей. Давайте пока успокоимся и подождем результатов сбора.

Я слушал и не мог ничего предложить. Идея, конечно, хорошая, если она сработает. Может и сработать. Однако к Фетченам прибилось несколько человек, которые, наверное, больше знали о смене клейма, чем теннессийцы. Например, тот белокурый ковбой со шрамом на лице. Как его зовут? Расс Менард?

Родригес повернулся ко мне, когда я произнес это имя.

— Расс Менард? Вы его знаете?

— Он здесь, с Фетченами.

Губы мексиканца сжались, затем растянулись в улыбке, а взгляд стали жестким.

— Он очень плохой человек. По-моему, самый быстрый и ловкий в обращении с револьвером. Если он с Фетченами, вам грозит большая опасность.

Скот так разбрелся по склонам гор со множеством каньонов, перелесков, огромных валунов и густым кустарником, что вылавливать его удавалось с большим трудом. Наверху, ближе к вершинам простирались на многие мили нехоженые леса. Но повсюду протекали ручьи, поэтому скот выглядел откормленным. Кроме украденного у Хокса стада на сбор сгоняли коров со всех окрестных ранчо, в том числе и Тома Шарпа. К вечеру в долине собралось несколько сотен голов.

Я не знал почти никого из здешних ковбоев. Но судя по всему, они были прекрасными наездниками и отличными работниками — хорошо изучили пастбища, умели ухаживать за скотом и потому имели перед нами некоторое преимущество. Среди них встречались и мексиканцы, которые лучше других обращались с лошадьми и владели лассо. Мы с Галлоуэем тоже неплохо управлялись с веревкой, но не шли ни в какое сравнение с этими парнями, тренировавшимися с детства.

Чаще всего хозяйства выращивали лонгхорнов, пригоняя их из Техаса по Тропе Гуднайт. Бычки из Нью-Мексико были полегче и посуше, если в них не было примеси крови лонгхорнов. Встречались и шортхорны, и беломордая порода из Миссури или из-за Миссисипи. Костелло и Шарп раздобыли коров других пород и надеялись с их помощью улучшить качество своего скота.

Лонгхорны — весьма продуктивная порода, если им хватает травы и воды, однако в Техасе они пасутся порой за несколько миль от источников, приходя на водопой каждые два-три дня. Из-за этого сбрасывают нагулянный вес.

Но в горных долинах, где воды много, им не приходится совершать изнурительные путешествия, и коровы быстро набирают приличный вес. Ни на одном пастбище в горах мы не встретили траву, общипанную до корней. Обилия кормов и воды позволяло содержать большие стада на малых площадях.

На пастбищах мне встретились два парня из Фетченов, я помнил их еще по Тейзвеллу, но не знал их имен, пока не услышал на сборе.

Худощавого хмурого человека лет тридцати пяти или около того, неутомимого работягу, звали Клейдом; широкоплечего, длинноволосого юнца лет семнадцати — Леном. Он вообще ни с кем не разговаривал. Оба сторонились нас с Галлоуэем — несомненно, по приказу Черного.

Другие иногда подъезжали к костру, но я видел только этих двух. Их и Расса Менарда.

Мы же занимались особой работой, которую не делают возле костра, где клеймят молодняк, — прочесывали близлежащие холмы в поисках скота с клеймом «Половина X». К этому времени Фетчен успел полностью переклеймить украденное стадо, иногда попадались бычки с таким свежим тавром «Перечеркнутое ДБФ», что у них еще не зажила шкура. Обнаружив такое животное, мы накидывали на него лассо, валили на землю и ставили клеймо «Решетка», которое представляло собой чередующиеся вертикальные и горизонтальные полосы. Таким тавром можно перекрыть любое клеймо в округе, но мы охотились только за коровами Хокса, не трогая чужих. Иногда спускались в долину, пригоняя к костру очередное стадо, а в основном носились по холмам.

Расс Менард нечасто поднимался на пастбище, поэтому и не заметил, что происходит. Парни Фетчена тоже пригоняли скот, уже со своим клеймом. Ночью Бриггсу с Уокером обычно удавалось угнать из их стада несколько голов. Устроившись с подветренной стороны лагеря в каком-нибудь овраге или сухом русле, они ставили им новое клеймо.

На третий день в игру включилась половина ковбоев на сборе, они ловили и клеймили скот Хокса так же быстро, как и мы. На пятый день в лагере появился Черный Джеймс Фетчен с Рассом Менардом и шестью другими бандитами.

Эван Хокс стоял у костра и, когда увидел подъезжавшего Черного, позвал Уокера. Высокий, худой ковбой оторвался от работы и снял ремешок со своего шестизарядника. Повар оглянулся на зов, вынул из связки одеял ружье и сунул его под мешки с сухими яблоками и мукой.

Кэп Раунтри с Моссом Риардоном находились на пастбищах, только я оказался у костра, решив попить кофе. Фетчен подъехал и спешился, его примеру последовали Расс Менард и Колби. Черный переводил тяжелый взгляд с меня на Уокера. Повар разминал тесто. Здесь же стояли Том Шарп, Родригес и Болдуин, нанятый на сбор парой ранчеро из Кучарас.

— Хочу посмотреть список скота, — заявил Черный.

— Пожалуйста, — ответил Хокс, указав на большую амбарную книгу, которая лежала на скале, придавленная камнем.

Фетчен замялся и зло посмотрел на Хокса.

Расс Менард следил за мной сквозь пламя костра.

— Ты из Сэкеттов-ганфайтеров? — спросил он.

— Плевать мне на ганфайтеров, — бросил я. — Я слишком занят, зарабатывая себе на жизнь. Считаю, если человек разъезжает, выставляя напоказ свои револьверы, то ему просто нечего делать.

Черный вспыхнул:

— Что ты хочешь сказать?

— Ничего. Он спросил — я объяснил, почему не считаю себя ганфайтером. Мы, Сэкетты, никогда не деремся, если нас к этому не вынуждают, — добавил я.

— Для чего же ты носишь револьвер?

Я усмехнулся:

— Наверное, для встречи с человеком, чье время пришло.

Черный резко обернулся к Хоксу со злым, побагровевшим лицом.

— Какого черта! У вас записано всего тридцать четыре головы стада «Перечеркнутого ДБФ».

— Все, что нашли, — спокойно сказал Хокс. — Да и те еле на ногах держатся.

Фетчен шагнул вперед, он резко побледнел, а глаза буравили Хокса из-под тяжелых бровей.

— Чего вы добиваетесь? Хотите ограбить меня? Когда я пришел в эту долину, у меня было больше тысячи голов.

— Предъявите купчую, мы проверим все тавро и посмотрим, в чем тут дело. В купчей указывается настоящее клеймо, а у краденого скота клеймо обычно меняют.

Черный взял себя в руки, и я почувствовал, что он стал хладнокровным и опасным.

— Тебе это даром не пройдет! — с яростью произнес он.

— Если вы подозреваете, что у вас крадут скот, выберите любого бычка, мы его застрелим и освежуем, — с невозмутимым видом предложил Шарп. — Внутренняя поверхность шкуры покажет, меняли ли на нем клеймо.

До Фетчена дошло, что проверка первоначального клейма докажет, что его меняли с «Половины X» Хокса на «Перечеркнутое ДБФ». Он в нерешительности замялся, вдруг осознав, что игра проиграна. Глянул на противников. Вооруженные, они стояли, рассредоточившись вокруг костра. У фургона-кухни застыл Болдуин. Жердь Уокер отпустил теленка, которого клеймил, и выпрямился с тавром в левой руке.

Еще стоило принять в расчет меня.

Если начнется заварушка, кто-то погибнет. Победителя не будет. Фетчен хотел было что-то сказать, но его взгляд упал на тускло блестевший приклад ружья, лежавшего в нескольких дюймах от руки повара.

— Передай Костелло, — нарушил молчание я, — чтобы он приехал и провел подсчет своего стада. Нам надо с ним кое-что обсудить.

— Он нездоров, — ответил Черный, едва сдерживая гнев. — За него решаю я.

— Костелло — мой хороший друг, — вышел вперед Шарп, — и уважаемый человек в наших краях. Мы хотим убедиться, что с ним все в порядке. Думаю, его надо перевезти ко мне, где за ним будет присматривать врач.

— Он не может ехать верхом. — Фетчен явно волновался, ему не терпелось побыстрее покинуть лагерь. Его планы рушились на глазах. Стадо у него отобрал тот самый человек, у которого банда его угнала. Растаяла и надежда заиметь собственное ранчо на этих землях.

— Посадите больного в фургон, — настаивал Шарп. — Если у вас его нет, я пришлю свой и нескольких ковбоев, чтобы они помогли Костелло добраться.

Черный пошел на попятную:

— Я поговорю с ним.

В тот момент я подумал, что мне еще не приходилось встречаться с человеком опаснее этого. Ходили слухи насчет его крутого нрава, но тот Фетчен, что стоял передо мной, имел холодный, расчетливый ум и был омерзительно подлым. Я видел, что ему страшно хотелось выхватить револьвер и затеять бойню. Но он переборол в себе это желание и начал хитрить. Через секунду открылась еще одна причина, по которой он сдерживал свой гнев.

Сзади подъехали Кэп Раунтри, Мосс Риардон и Галлоуэй, слева остановился Кайл Шор.

Шайка, возможно, и подстрелила бы кого-то из нас, но ни один из них не ушел бы живым.

Расс Менард взглянул на меня и улыбнулся:

— На днях увидимся.

— Мы можем решить все проблемы здесь и сейчас, — предложил я. — Честный поединок, один на один.

— Я не спешу.

Черный повернулся к фургону-кухне:

— Джудит, тебя хочет видеть отец. Поедем с нами.

— Нет.

— Ты отказываешься от встречи с отцом?

— Не говори глупости. Я подожду, когда он приедет к мистеру Шарпу в «Гнездо стервятника». Уверена, он одобрит мое решение.

Бандиты медленно направились к лошадям. Усевшись в седло и держа руки на виду, подальше от револьверов, Расс Менард крикнул мне:

— Не огорчи меня, мальчик. Я буду искать тебя.

Всадники умчались, и Том Шарп тихо выругался. Тыльной стороной ладони он смахнул со лба выступивший пот.

— Неприятный инцидент. Думал, что они начнут стрелять.

— На ночь запирайте двери, — предупредил Галлоуэй, — а как стемнеет, не отвечайте ни на какие крики о помощи. Эта банда убийц способна на любую подлость.

Сбор завершился как по маслу. Скот без помех согнали в долину. Фетчены больше не появлялись, но и Костелло не спустился с холмов. Дважды Черного видели около Испанских Вершин. Один раз несколько бандитов посетили Бадито.

По окончании сбора Родригес пригласил всех на «фанданго». Так мексиканцы называли веселый праздник с танцами, на который народ сходится со всей округи. Поскольку ни один из Фетченов не приехал, чтобы забрать скот, который еще носил клеймо «Перечеркнутое ДБФ» поверх «Половины X», мы забили для жаркого трех самых жирных быков.

К нам с Галлоуэем подъехал Родригес:

— Вы почтите своим присутствием мой дом, сеньоры? Ваше имя мне хорошо знакомо. Тайрел Сэкетт женат на дочери моего давнего и доброго друга из Нью-Мексико.

— Спасибо, приедем, — сказал я.

Теперь все только и говорили о «фанданго». Мы с Галлоуэем решили съездить в Пуэбло или Денвер и купить себе новую одежду. Джудит душой уже была на празднике и принимала участие в его подготовке.

Мы отправились в Денвер и вернулись только через две недели, как раз накануне праздника. Первым, кто нас встретил, был Кэп Раунтри.

— Вы вовремя, — предупредил он. — Убили Гарри Бриггса... в спину.

Глава 13

Это было очень жестокое убийство. В Бриггса не только стреляли из засады, но топтали лошадьми и уже в мертвого стреляли снова и снова. Трудяга-ковбой не имел ни врагов, ни денег: большую часть из того немногого, что ему удавалось скопить, отсылал сестре в Пенсильванию. Никто не сомневался, что его убили только потому, что он работал на «Половину X», и на его месте мог оказаться любой другой ковбой Хокса.

Ни для кого не представляло секрета, чьих рук это дело, хотя доказать, что убийство совершила банда Фетченов, мы не могли. По отпечаткам ног узнали, что убийцы действовали скопом: в Бриггса стреляли по крайней мере из двух видов оружия, а то и больше.

— Мы тут кое-что разведали, — сообщил Риардон, — банда Фетченов околачивалась вокруг Испанских Вершин. Там много следов. Шарп считает, что они ищут золото Рейнольдса.

Жердь Уокер выглядел хмурым.

— Бриггс отличный парень. Никогда никому не причинил зла, — переживал он. — Эти мерзавцы добились: я открываю охоту на Фетченов.

— Не лезь на рожон, — предостерег его Риардон. — Фетчены — подлая и грязная шайка. С ними нельзя вести честную игру. У тебя нет ни единого шанса отомстить.

Когда я подъехал, Джудит стояла на крыльце.

— Флэган, я совсем извелась из-за папы. От него нет никакой весточки. Никто его не видел, а Фетчены всех гонят с его земли.

На обратном пути из Денвера мы с Галлоуэем думали об этом и решили что-нибудь предпринять. Но что? Мы пока не представляли.

Ни один разумный человек не пойдет в долину с единственным выходом, где засели почти двадцать матерых бандитов. Значит, остается только одно — выманить Фетченов из долины.

— А что, если, — предложил я, — пустить слух, будто найдено золото Рейнольдса? Назовем какое-нибудь затерянное местечко рядом с Испанскими Вершинами и пустим слух, что наведаемся на днях туда за сокровищами.

— И нас собирается якобы достаточно много, — продолжил мою мысль брат. — Такая новость не удержит на месте ни одного охотника легкой добычи.

— Точно. Вреда не будет, но бандиты могут попасться на крючок и выехать всей оравой, а мы тем временем побываем на ранчо и посмотрим что к чему.

Наконец мы выбрали место. Я, Галлоуэй и Жердь Уокер направились в Бадито, пропустили в салуне по паре стаканчиков и начали громко разглагольствовать о том, как мы нашли тайник Рейнольдса.

История про Рейнольдса уже давно стала легендой.

Как мы и думали, к нам сразу же стали приставать с расспросами.

— Это около Испанских Вершин? — спросил один.

— Ну, да, — ответил Галлоуэй. — Понимаешь, когда Рейнольде говорил о двойных вершинах гор, все считали само собой разумеющимся, что он имел в виду Испанские. Вот тут-то и главная ошибка. Речь-то шла об одной двойной вершине горы, и находится она в массиве Сангрэ-де-Кристос, а называется Бланка.

— Там тройная вершина, — возразил кто-то.

— Зависит от того, откуда на нее смотреть. Когда Рейнольде зарыл золото и осмотрелся в поисках ориентиров, увидел только две вершины, расположенные рядом.

— И вы считаете, что это именно то место? — вопрос прозвучал скептически. — Другие тоже так думали.

— Мы нашли воткнутый в дерево нож и каменную плиту с отметинами.

Вот теперь мы их поймали. Когда пересказывалась история о сокровищах, никто не упускал деталей. Все знали, что Рейнольде в качестве ориентира воткнул в дерево нож. Каменная плита была нашим изобретением, однако никто не засомневался в том, что главарь банды мог высечь карту на скале.

— Двинем туда утром, — притворяясь пьяненьким, бормотал Уокер. — Встанем лагерем в каньоне Бронко-Дэн, в миле от тайника. Погодите, через день мы спустимся с перевала, нагруженные золотом.

Бронко-Дэн, небольшой узкий каньон, выходивший к основанию холма Лоун-Рок, в трех или четырех милях от хребта, был диким и нехоженым, как раз таким, какой выбрали бы бандиты, чтобы притаиться или спрятать сокровища. Он находился чуть выше перевала Ла-Вета.

С какой стороны ни смотри, место мы выбрали идеально. Перевал Ла-Вета — единственный переход через горы для тех, кто хотел бежать из Уолсенберга в Аламосу и наоборот.

Через несколько часов слух о нашей «находке» распространится по всей округе. Мы надеялись, что кто-нибудь расскажет о ней Фетченам хотя бы ради того, чтобы посмотреть на их реакцию.

Той ночью Кэп Раунтри поднялся на гору и спрятался в кустарнике, откуда он мог наблюдать за ранчо Костелло. Когда мы подъехали незадолго до рассвета, он сообщил нам, что Фетчены не так давно ускакали.

— Проглотили наживку наверняка, — хитро улыбнулся старик. — Уехали затемно, я едва мог их различить.

— Сколько человек осталось в доме?

— Двое или трое. Точно не знаю.

Галлоуэй направился к лошади, я — за ним. Жердь Уокер, которого мы не смогли уговорить остаться, сидел в седле. Конечно, мне не очень-то хотелось спускаться в долину, но это был наш единственный шанс попасть на ранчо.

Кэп пошел было за нами, но я жестом остановил его.

— Оставайся здесь. Нет смысла всем лезть в пасть к волкам. Если увидишь, что банда возвращается, подай сигнал.

Следуя по тропе, по которой скот пересекал седловину, мы выехали в долину ярдах в двухстах от ранчо, как раз за корралем.

— Оставайся с лошадьми, Жердь, — приказал я. — И не спускай глаз со входа в долину. Самое уязвимое место — не нравится мне оно.

— Думаешь, они устроили засаду?

— Может и так. Черный Фетчен — хитрый зверь, а пока у нас все идет слишком гладко. Слишком уж нам везет.

Разойдясь в стороны, мы с Галлоуэем зашагали к дому.

На сей раз нам опять повезло. Поднявшись на крыльцо, мы услышали голоса, доносившиеся из задней части дома:

— Не вздумай дергаться, старик. Сиди тихо, пока не вернулись ребята. Вот найдет Черный золото, а в придачу к нему Сэкеттов, на радостях, может, тебя и отпустит под хорошее настроение.

— Он не найдет Сэкеттов, — сказал я, входя из коридора в кухню, где они сидели. При моем внезапном появлении один из бандитов вскочил так резко, что чуть не перевернул стол. — Берите шляпу, мистер Костелло, мы отвезем вас к Джудит.

Я не вынимал оружия из кобуры, не собираясь ни в кого стрелять. Охранников оказалось двое, и наше неожиданное появление быстро сбило с них спесь. Ошарашенные, они стояли и смотрели на нас.

Худой, с копной седеющих волос Костелло встал и надел шляпу.

— Эй, вы что! — Один из бандитов начал приходить в себя. — Костелло, сядь на место! — заорал он в бешенстве. — То же касается и вас, Сэкетты. Черный Фетчен вернется с минуты на минуту!

— Не надо ссориться, — спокойно произнес я.

— Приведу лошадей, — сказал Галлоуэй и выскользнул в дверь. Костелло последовал за ним.

— Черный убьет тебя, Сэкетт. Он напичкает тебя свинцом.

— Сомневаюсь, что у него хватит на это смелости. Можешь так ему и передать.

— Слышал, что ты неплохо управляешься с железкой, которая висит у тебя на бедре. — В нем проснулся игрок. Желание рискнуть возобладало над здравым смыслом. — Нет нужды ждать Черного. Я готов и сам попробовать.

— Давай! — подошел я к нему.

Вряд ли кто-нибудь решится затевать поединок, если противники стоят на расстоянии вытянутой руки. В нем, скорее всего, погибнут оба. Да и вообще человеку разумному не придет в голову устраивать перестрелку, если у него есть другой выход. Я не собирался стрелять, потому и подошел к нему, и он отступил на шаг, а когда сделал следующий, я ударил его. Этого он не ожидал и упал на пол. Одним быстрым движением я выхватил его револьвер из кобуры и выпрямился. Второй бандит не двинулся с места.

— Сбрось оружейный пояс, — приказал я. — Расстегни его и отступи. Выполняй медленно. Я человек нервный — одно неверное движение, и нашпигую тебя свинцом.

— Я ничего такого и не думаю. Смотри... — Он очень осторожно поднял руки к пряжке оружейного пояса, расстегнул ее, и пояс упал на пол.

— В чем дело? Ты что, струсил? — воскликнул первый, поднимаясь.

— Я хочу пожить подольше, вот и все. У меня еще нет ни одного седого волоска, и зубы почти все целы. Ты же сам немногого добился.

— Мне надо было убить его.

— А по-моему, он убил бы тебя. Может, я не так ловко управляюсь с револьвером и не такой умный, как другие, но знаю, когда надо отойти от огня, чтобы не обжечься. И ты не вздумай хвататься за револьвер, Эд, иначе нас обоих пристрелят.

Я собрал их оружие, прихватил винтовку, которую заметил в углу у двери и, пятясь, вышел из дома.

Галлоуэй и Костелло уже сидели верхом, держа на поводу мою лошадь.

В доме все оставалось тихо, пока мы не подъехали к корралю, направляясь к тропе, по которой спустились в долину, только тогда один из бандитов бросился в сарай. Вовремя оглянувшись, я увидел, что он выбежал с винтовкой, но не прицелился в нас, а поднял винтовку и быстро выстрелил в воздух два раза, потом третий.

— Беда! — закричал я. — Это сигнал!

Жердь Уокер, который немного поотстал, намереваясь пристрелить любого из банды Фетченов, помчался за нами. К седловине вела очень крутая тропа, лошади с трудом преодолевали подъем, но она вилась среди деревьев, которые частично прикрывали нас от выстрелов.

Внизу раздался дикий крик, и, оглянувшись, я увидел, что в долину ворвался Черный на своем знаменитом жеребце вместе с дюжиной головорезов. Выскочив на крыльцо, один из часовых указал вожаку на тропу.

Тут же началась беспорядочная пальба. Но стрельба вверх — коварная штука даже для опытного стрелка. Пули падали далеко позади нас. Прежде чем они установили прицелы, мы оторвались довольно далеко.

Перестав стрелять, вся шайка бросилась за нами. По горам разнесся стук копыт. Двое бандитов, разоруженных нами в доме, поймали лошадей в коррале и присоединились к преследователям.

Галлоуэй нарочно сбавил аллюр.

— Лучший способ погубить лошадь, — сказал он, — гнать ее вверх. Пусть они этим занимаются.

Подъехав к Костелло, я протянул ему оружейный пояс и винтовку, отобранные в доме.

Впереди и выше по тропе громыхнул выстрел крупнокалиберной винтовки — Кэп Раунтри и его бизонья пушка. Через секунду прогремел второй. Теперь он стрелял из «спенсера» 56-го калибра со страшной убойной силой. Сам я предпочитал винчестер 44-го калибра, однако «спенсер» стрелял так громко, что напугать мог и звук пальбы, а уж дырку он оставлял такую, что с ней не справится ни один доктор.

Когда мы подъехали, Кэп сидел в седле, но он заставил нас натянуть поводья.

— Флэган, — покачал он головой, — подозреваю, наш маневр разгадали остальные Фетчены.

За нами гнались шестеро или семеро, но, действительно, где остальные?

— Считаешь, мы в западне?

— А ты сам подумай. Они знают, как мы сюда попали, им надо лишь быстро перекрыть спуск с горы, прежде чем мы туда попадем.

Нельзя недооценивать Черного. На ранчо бандит сказал, что он вернется с минуты на минуту. Тогда я не обратил внимания на его слова, решил, что он блефует, однако часть банды все-таки появилась.

Жердь Уокер развернулся и поскакал к месту, откуда виднелась часть тропы, спускавшейся с горы. Через минуту он вернулся.

— Внизу пыль. Кто-то едет по тропе.

— Отсюда есть путь на юг, на Бронко-Дэн?

Кэп Раунтри в задумчивости пожевал ус.

— Есть подобие тропы вдоль Плейсер-Крик, которая ведет к перевалу Ла-Вета, но туда мы послали их за золотом. Скорее всего Фетчены ее знают. Если поедем по ней, а они нас ждут, из такого капкана нам не выбраться.

Я бросил взгляд на горы, закрывавшие нам путь на запад. Там, наверху, кончался лес. Лишь каменистые вершины вгрызались в небо. Я оглядел восточные склоны хребтов.

— Как насчет запада?

— Ну, — в раздумье произнес Кэп, — к северу есть перевал, который называется Моска. Он высоко, рядом со снегами. С другой стороны внизу лежат песчаные дюны.

— У нас есть выбор?

— Или бежать, или драться, — сказал Уокер, — а если решим драться, на каждого нашего придется по три-четыре Фетчена.

— А что, — воскликнул Галлоуэй, — неплохой расклад! Но кто-нибудь из нас погибнет.

Я посмотрел на Костелло:

— Вы знаете этот перевал?

— Знаю. К нему ведет совсем незаметная тропа.

— Поехали, — скомандовал я.

Мы слышали, как снизу с двух сторон горы приближались бандиты.

Нас повел Костелло, который лучше всех знал здешние места. Он даже переходил перевал, поднимаясь к нему по старой индейской тропе, ведущей по ручью Аспен-Крик.

Мы двинулись по крутому склону горы, поросшему лесом, по тропе, проложенной оленями или снежными баранами.

Перевал Моска — часть старой индейской дороги. Одно время его использовали для перевозки грузов, но сейчас по нему ездили только случайные всадники, хорошо знавшие горы, да пастухи перегоняли гурты овец на летние пастбища. От перевала дорога вела по западным склонам к песчаным дюнам — восемьдесят квадратных миль постоянно перемещающегося песка. Край, окутанный тайнами. Его избегали даже индейцы. Я слышал много рассказов о нем с тех пор, как мы приехали в Колорадо. В песках бесследно исчез по меньшей мере караван грузовых фургонов и тысячный гурт овец вместе с пастухом.

У нас не было другого выбора. Черный наверняка послал кого-то выяснить, что стоит за болтовней о сокровищах Рейнольдса, и в то же время держал большую часть банды поблизости от ранчо на тот случай, если мы попытаемся выкрасть Костелло. Единственное, чего он не принял в расчет, — это тропу, спускавшуюся в долину с седловины. Мы освободили Костелло, но сейчас они загоняли нас в горы, почти не оставив возможности для маневра.

Хребет, по склонам которого мы поднимались, перекрывал нам путь вниз. Преодолев перевал и спустившись, мы попадали в дюны.

Если Черный, разгадав наш замысел, пошлет всадников в Бронко-Дэн через Ла-Вету, они запрут нас с юга и загонят в пески. Похоже, мы попались в капкан, который захлопнули сами, пытаясь бежать от банды.

Время от времени нам приходилось спешиваться и отыскивать исчезающую тропу, так как склоны были слишком круты для лошадей. О скорости речь не шла. Иногда лошади не могли удержаться и съезжали вниз на десять — двадцать футов, тогда нас спасали только скалистые выступы или растущие среди камней сосны.

Однако путь наш пролегал в основном под прикрытием леса, пыли мы не поднимали, поэтому преследователи не могли точно определить наше местонахождение.

— Может, окопаемся и дадим им бой? — предложил Уокер.

— Они поднимутся выше нас, — возразил Галлоуэй, — и мы окажемся зажатыми на крутизне, не имея возможности никуда двинуться.

Однажды, выехав из леса, мы увидели далеко внизу, за много миль от нас, дымок. Он поднимался из трубы фактории «Гнездо стервятника». Спуститься туда мы могли, лишь прорвавшись через винтовочный и револьверный огонь. Заметили мы и всадников, отрезающих нам путь к отступлению.

Неожиданно перед нами открылся голый склон, покрытый грудами щебня, завалившего тропу. Осыпь была длиной в несколько сот ярдов, а наверху тянулась, наверное, на четверть мили.

Галлоуэй, ехавший впереди, осадил коня, и мы собрались вокруг него.

— Что будем делать, Флэган? — спросил он. — Если осыпь тронется, никто не спасется.

Мы посмотрели наверх, но скалистый склон поднимался слишком круто. Пешком его можно было кое-как одолеть, но не с лошадьми. О том, чтобы спуститься вниз, не могло быть и речи.

— Кажется, другой дороги нет, — развел руками Кэп.

— Попробую, — решился я. Сказал и подумал: «Вот дурак, вечно лезешь на рожон!»

А что делать? Если повернем назад, то попадем в перестрелку, в которой кто-то погибнет — не исключено, что и все, но если я поеду вперед, лошадь может не удержаться, начать скользить, и тогда меня только одного накроет щебнем и унесет к обрыву.

Спешившись, я направился к границе осыпи. Конь упирался. Он тянул назад, и мне пришлось приложить все силы, чтобы вывести его на щебенку.

Сделав первый шаг, я погрузился в мелкие камни по лодыжку, но не заскользил. Фут за футом мы стали осторожно двигаться вперед. Я не дошел до середины, когда мои ноги вдруг погрузились в камни почти по колено. С трудом вынув их, почувствовал, что начинаю соскальзывать вниз. Остановившись, немного переждал, изловчился и сделал еще шаг. Коню приходилось тяжелее, но, чувствуя на поводьях уверенную руку, он все-таки преодолел осыпь, хотя дважды погружался в камни почти по живот.

Следующему — за мной пошел Раунтри — было легче. Кэп внимательно наблюдал за нашим переходом и уже знал опасные места. Кэп еще не переправился через осыпь, как за ним двинулся Уокер, потом — Костелло. В общей сложности щебенка задержала нас на добрых два часа, но зато за ней лежал длинный узкий скальный уступ, по которому мы почти милю ехали рысью.

Перевал оказался голым, ветреным и холодным. С него круто уходил вниз западный склон. Остановившись передохнуть, мы оглянулись и заметили вдалеке группу всадников, преследующую нас.

Стало очевидно, что Черный тщательно спланировал каждый свой шаг, и теперь уже не важно, отправил ли он в Бронко-Дэн своих людей или нет — в любом случае мы оказывались в западне. Я нисколько не сомневался, что они заранее договорились о дымовых или каких-либо еще сигналах и, когда мы спустимся с перевала, нас будут уже ждать.

Остальные со мной согласились. Ежась от холодного, пронизывающего ветра, мы обсудили ситуацию, пытаясь найти выход. Выбор у нас оставался прежний — либо дать банде бой, либо попытаться бежать в безводные песчаные дюны.

Раскинув сети, Фетчен долго ждал, а потом, как опытный полководец, запер нас в горах.

Гарри Бриггс погиб... Его убили. Теперь наступила наша очередь, и мы пропадем в бескрайних дюнах, а тела наши засыплют пески. А потом Черный примется за остальных: за Эвана Хокса и его людей.

И за Джудит...

Глава 14

Галлоуэй догнал меня и показал вниз:

— Смотри.

По открытой местности довольно быстро, если учесть, что они поднимались в гору, ехали два всадника. Мы не могли разобрать, кто это, но они подъезжали спокойно, не вынимая оружия.

Когда путники добрались до перевала, мы увидели, что это Кайл Шор и Мосс Риардон.

— В Гринхорн-Инн была перестрелка, — сообщил Кайл. — Черный Фетчен убил в поединке Доби Уайлса — сказал, что они поспорили из-за скота.

— Ну, ребята, мы попали прямо в мышеловку, — усмехнулся Уокер. — Фетчены заперли нас в горах.

Они недоуменно огляделись:

— Это точно?

— Нам придется спуститься с хребта, — заметил Галлоуэй. — Здесь мы словно мишени в тире.

— На дороге нам никто не встретился, — с сомнением произнес Риардон.

— Оглянись, — показал вниз Кэп, — они там, можешь не сомневаться.

Итак, Доби, управляющий ранчо «Тире В» и заклятый враг Фетченов, был мертв. За чем бы ни приехал сюда Черный, теперь его ждала война на уничтожение.

Выехав вперед, я миновал перевал и стал спускаться вниз к дюнам, обдумывая, как выйти из положения, избежав стрельбы. Не то чтобы я боялся драки с Фетченами, она неизбежна, но сейчас все преимущество на их стороне. А кому хочется начинать драку, заранее зная, что проиграешь ее. Бандитам придется дать бой, но необходимо найти такое место, где наши шансы хотя бы сравнялись.

— Глядите в оба, — предупредил я друзей. — Если не ошибаюсь, с юга Фетченов больше.

Галлоуэй оглянулся на горы:

— Флэган, они уже на перевале.

И точно — наверху мы насчитали восемь или девять всадников. А где-то рядом скрывалось по крайней мере еще человек пятнадцать.

— Флэган, — окликнул Кэп, — посмотри вниз!

Он указывал на облако пыли милях в двух к югу: облако пыли, оставленное скачущими лошадьми.

Похоже, как гласит поговорка, мы оказались без весел в верховьях речки, потому что совсем рядом деревья редели и открывался голый склон, без намека на укрытие. Нам придется остановиться и драться либо бежать в дюны. Я натянул поводья и осадил коня так резко, что остальные сгрудились вокруг меня.

— Будь я проклят, если сделаю это! — воскликнул я.

— Что сделаешь? Что ты имеешь в виду?

— А вы посмотрите, что он придумал. Ведь Черный загоняет нас прямо в дюны. Он может запереть нас там, и мы погибнем от жажды, или у него есть в дюнах пара ребят с винтовками, которые откроют огонь, как только мы приблизимся. — Всадники спускались по тропе за нами, но находились еще довольно далеко. — Нам надо сойти с тропы и выбрать собственный путь, а не тот, на который нас толкают.

Мы шагом вели лошадей под прикрытием деревьев, ища, где можно свернуть. Зная повадки диких зверей, рассчитывали, что вдоль склона нам встретится какая-нибудь оленья тропа. Конечно, человек верхом на коне не сможет долго ехать по ней, если только ему не повезет. Олень идет под низкими ветвями, перепрыгивает через скалы, проходит между большими валунами — на такое не способна ни одна лошадь. Но выбора у нас не осталось. Мы рассыпались по склону в поисках следов.

Пока лес прикрывал нас, как сверху, так и снизу, но наш поиск не мог продолжаться долго.

Сверху спустился Жердь Уокер.

— Они берут нас в клещи, Флэган, и ждут на опушке леса.

Горы живут своей, невидимой постороннему глазу жизнью, и с течением времени на первый взгляд вечные холмы все же меняются. Забившийся в трещины скал снег уплотняется, превращается в лед и, расширяясь, разрушает камень. Ветер, дождь и песок точат даже вершины гор. С годами огромные утесы осыпаются, превращаясь в одиноко стоящие башни, окруженные грудами камней, обвалившихся сверху.

На северной стороне тропы я увидел упавшую сосну, корни которой вырвало из земли, и теперь они смотрели вверх, открывая узкий проход к глубокой прогалине между деревьями и скалами. Это мог оказаться тупик, но прогалина была нашим единственным шансом, и мы рискнули.

Я быстро развернул коня и, едва продравшись сквозь нависающие корни, выехал в прогалину.

— Кэп, — крикнул я, — займитесь вместе с Моссом нашими следами. Нам понадобится много времени, чтобы оторваться от них.

Возможно, эта дорога тоже приведет нас в западню, но, по крайней мере, ее мы выбрали сами. И слепой увидел бы, что Черный собирался покончить с нами. Он хотел убить всех, а Галлоуэй и я наверняка возглавляли его список.

Пока мы дожидались Кэпа и Мосса, уничтожавших следы, я съездил на разведку.

Между сосен пролегал узкий проход, ведущий вдоль склона горы на север. Он просматривался на пятьдесят — шестьдесят ярдов. Когда Кэп с Моссом подъехали, наш отряд двинулся дальше. Тропы не было, нам приходилось самим торить ее, петляя между деревьями и скалами, то поднимаясь, то опускаясь по такому крутому склону, что лошади порой съезжали чуть ли не на брюхе. Неожиданно мы вышли к огромной естественной просеке в самом ее конце.

Огромный валун, сорвавшись откуда-то с горы, скатился вниз, сметая все на своем пути, и проложил крутую дорогу вверх.

Заметив мой оценивающий взгляд, Костелло внимательно осмотрел склон и сказал, покачав головой:

— У нас ничего не получится. Слишком круто.

— Спешимся и пойдем пешком, ведя лошадей в поводу, — возразил я. — Придется трудновато; одно утешение, что и тем, кто нас преследует, будет не легче, но мы получим некоторое преимущество: окажемся наверху.

Соскочив с коня и взяв его под уздцы, я возглавил процессию, с трудом находя путь между поваленными деревьями. Мы продирались вверх по склону через кустарник или голые кроны упавших великанов. Скоро все покрылись потом и тяжело дышали из-за высоты и затраченных усилий. Мы приближались к началу длинного коридора в лесу, когда Уокер неожиданно вскрикнул, и тут же раздались выстрелы.

Бандиты вытянулись цепочкой по склону ниже среди редких деревьев. Они потеряли след, но, увидев нас, открыли огонь с четырехсот ярдов с лишним.

Повернув в лес, я бросился к Уокеру.

— Ты ранен?

— Кажется, да. Идите вперед. Я с ними справлюсь.

— Как бы не так!

Кэп с Галлоуэем уже открыли ответный огонь с опушки. Противник стрелял наобум. Редкие пули падали вокруг нас, большая их часть оставалась внизу. Стрельба в горах — штука коварная.

Жердь Уокер получил ранение в бедро: пуля скользнула по кости и срекошетила, оставив на ноге кровавую борозду. Хоть рана была не очень тяжелая, но он терял кровь.

Оторвав кусок мха с корня дерева, мы сделали что-то вроде салфетки и крепко примотали к ране обрывком рубашки Уокера.

Теперь нас прикрывал лес. Ответный огонь заставил Фетченов затаиться, а мы, воспользовавшись передышкой, посадили Уокера в седло, направились вдоль склона и пересекли каньон Бак-Крик.

Теперь, когда нас обнаружили, положение усложнилось. Не тратя зря патроны, Фетчены осторожно приближались к нам в надежде нагнать и прикончить. Они заняли позиции наверху и шли вдогонку снизу, и, несомненно, кто-то из них поехал наперерез.

Резко натянув поводья, я остановился, встал в стременах и посмотрел поверх крон деревьев в сторону песчаных дюн. Если они преследовали нас параллельным курсом ниже по склону, у нас есть возможность оттеснить их в дюны.

Ко мне подъехал Кэп:

— Флэган, где-то впереди по склону горы течет ручей. Если мы найдем его и поднимемся по течению, то можем перейти гору и спуститься недалеко от «Гнезда стервятника».

Мы двинулись дальше и уже не погоняли лошадей, а тщательно осматривали землю в поисках тропы.

Воздух наполнял терпкий аромат сосновой хвои, над нами в голубом небе белые облака постепенно серели, словно Господь Бог сгонял их в корраль, готовясь к грозе.

Ехать стало легче. Землю покрывал толстый ковер из сосновых игл и мха, местами мокрый из-за просачивающейся воды.

С четверть мили наш маленький отряд, невидимый для противника, но готовый к опасностям, которые нас ждали впереди, пробирался по лесу среди валежника и камней. Я спросил себя, не попадем ли мы в еще худшую переделку. И не нашел ответа.

С правой стороны горы круто уходили вверх на высоту более двух тысяч футов, их вершины уже скрывались в сизых облаках. Стало тихо, как бывает перед грозой. В лесу все живое затаилось. В поисках укрытия птицы летали низко. Вот и упали первые редкие капли дождя. Внезапный порыв ветра, раскачав кроны деревьев, гудя умчался вниз. Дождь забарабанил по листьям, и мы остановились, чтобы накинуть дождевики, трава на склоне стала изумрудной, а сосны потемнели.

Оглянувшись на Уокера, я увидел, что он осунулся, побледнел. Он поймал мой взгляд и сказал:

— Не волнуйся, Сэкетт. Я еще долго продержусь в седле.

Дорога ухудшилась. На могучем крутом склоне приходилось с особой осторожностью выбирать путь, иногда останавливаться, чтобы дать передохнуть лошадям. Мы снова поднимались вверх, стараясь держаться под прикрытием деревьев.

Сверкнула молния, озарив все вокруг призрачным светом, и тут же загрохотал гром, будто огромные камни покатились вниз по скалам. Многократно усилив эти звуки, эхо разнесло их над горами.

Галлоуэй, ехавший впереди, уловил движение и заметил человека, поднимающего винтовку. Мой брат не из тех, кто теряет время зря. Он выстрелил прямо с седла, от бедра. И не родился еще на свет человек, который стрелял бы от бедра лучше него.

В ответ услышали крик боли и стук винтовки, покатившейся по камням. Затем раздался залп, и мы вылетели из седел, словно нас из них вышибли. Перебегая от дерева к дереву, меняя позиции, скрываясь в высокой траве, открыли ответный огонь.

Фетчены поймали нас на открытом месте — на небольшом скалистом участке, выше которого росли деревья. Кэпу и Галлоуэю удалось до них добраться, и оба вели прицельную стрельбу. Костелло помог Уокеру укрыться в безопасном месте, а мы с Моссом и Кайлом собрали лошадей и погнали за скалы, где их не могли достать пули. С этой стороны склон резко обрывался к сухому руслу, по которому весной стекала талая вода. Здесь лошадям ничто не грозило, а сухое русло представляло для нас скрытный путь к следующему каньону.

— Они пока не собираются нападать, — сказал я Моссу, — оставайся с лошадьми, а я пройду по руслу, посмотрю, сможем ли мы по нему выбраться.

— Будь осторожен, сынок, — предупредил Риардон. — Фетчены не захотят выпустить нас отсюда живыми.

Противники наверняка считали, что убили или ранили кого-то из нас, когда мы так резко вылетели из седел. К тому же теперь им отвечали только две винтовки, и редко стрелял Костелло. Скорее всего, они считают, что выиграли схватку и зажали нас в углу.

С винтовкой в руке я крался по сухому руслу, карабкаясь по камням и продираясь сквозь кусты. Я искал дорогу, по которой сможем пройти и мы, и лошади.

Вдруг рядом хрустнула сломанная ветка. Я тут же замер, обыскивая глазами склон. Вдоль по руслу, почти там, где я только что прошел, через кусты пробирался человек, не отрывая взгляда от поросшей деревьями вершины. Похоже, Фетчены окружали моих друзей, и я ничего не мог поделать.

О возвращении назад теперь не могло быть и речи, поэтому я стоял и ждал, зная, что винтовочный выстрел привлечет внимание врагов. Когда этот человек опять шевельнется... И он шевельнулся.

Он был неосторожен, потому что не думал, что кто-нибудь из нас окажется так далеко. И вот когда он снова пошел, я совместил мушку и прицел, принял поправку на движение, вдохнул, задержал дыхание и мягко нажал на спуск. Пуля попала ему в грудь.

Он выпрямился, секунду постоял, а затем головой вперед покатился по склону, остановившись футах в двадцати от меня.

Скользнув через кусты, я подошел к нему, снял оружейный пояс и повесил его через плечо. Нагнувшись, взял его винтовку и, прицелившись, открыл огонь по тому месту, где должны были находиться его приятели.

Я стрелял наугад, но мне хотелось выкурить их оттуда, а также предупредить своих, что пора сматываться.

В винчестере оставалось девять патронов, я выпустил девять пуль по лесу, где, по моему мнению, засели Фетчены, бросил винтовку и стал осторожно пробираться обратно. Откуда-то сверху прозвучало несколько выстрелов. Били по тому месту, откуда я открыл огонь. Но я уже находился в пятидесяти ярдах ниже по сухому руслу.

Остановившись через несколько минут, чтобы прислушаться, я уловил за спиной движение и повернулся с поднятой винтовкой.

Первым увидел Мосса Риардона.

— Не стреляй, сынок, — тихо сказал он. — Это мы.

Русло вывело меня на край небольшого каньона. Спуск в этом месте оказался вполне доступным, и скоро остальные собрались вокруг меня. Я указал рукой вниз по каньону.

— Там дюны. Но недалеко от них, кажется, течет ручей. Нам стоит добраться до него, а там обсудить ситуацию.

— Наверное, Медано-Крик, — предположил Кэп.

— Ну и что?

— Если это Медано, можем пройти вверх до водораздела. Он выведет нас на хребет над «Гнездом стервятника».

Снова оказавшись в седле, я первым поехал вниз по каньону, и скоро мы очутились под тополями и ивами, возле корней которых текла тоненькая струйка воды. Моросил ленивый дождь. За вершинами гор сверкала молния.

Уокер потерял много крови, а беготня по горам не прибавила ему сил. Он выглядел страшно измотанным и чувствовал себя скверно.

В том месте, где мы собрались, ручей извивался, его берега поднимались футов на шесть, и он со всех сторон прикрывал нас. С высокого берега был виден весь путь ручья по горам Сангрэ-де-Кристос и начинающиеся внизу дюны.

— Пора дать им бой, — предложил Галлоуэй. — Мы прижаты к стенке: Фетчены внизу по течению ручья, Фетчены наверху на горе. И они уже считают, что отправили на тот свет большинство из нас.

— Один уже не считает. Я оставил его наверху. Вот его оружейный пояс.

— Одной винтовкой меньше, — резюмировал Мосс. Он сидел, прислонившись к берегу. — Черт побери, я уже не так молод и отвык от лазанья по горам. Мне подавай лошадь и седло.

— Я бы пошел пешком, если бы точно знал, что выберусь отсюда, — сказал Галлоуэй.

Костелло молча лежал у ручья и казался выдохшимся. Он тоже был не молод, к тому же бандиты плохо с ним обращались. Значит, у нас на руках один раненый и один не способный продолжать путешествие, а ведь от дома нас отделял только горный хребет.

Медано-Крик может быть и выход, но мне он не очень нравился — местами слишком уж широко открывался.

— Приготовьте кто-нибудь кофе, — попросил я. — Все равно они знают, где мы.

Мосс полез в седельную сумку за кофе, а я собрал сухие ветки и кору для костра. Скоро закипела вода и в воздухе разнесся запах кофе. Местечко мы выбрали уютное — рядом с водой, а главное — недоступное для стрелков.

Галлоуэй с Кэпом принялись сооружать шалаш для Уокера.

Над берегом нависала крона ивы, они вплели в нее свежесрезанные ветки, и получилось что-то вроде навеса для лежащего человека. Там, где ручей изгибался, росли несколько больших тополей. Мы согнали туда лошадей. А потом, съежившись, сидели вокруг костра под дождем, пили горячий кофе и думали, что делать дальше.

Фетчены хорошо ориентировались и дрались в горах. Их тактика оправдалась: нас загнали в ловушку. Можно, конечно, подняться по Медано-Крик, но мне это показалось слишком простым решением. Если они ждут нас у крутых утесов — а почему бы им нас там не ждать? — мы окажемся в смертельном капкане.

Если и выберемся живыми, то только благодаря везению. Но чтобы действительно повезло, надо съесть листик клевера с четырьмя пластинками, а клевера я здесь что-то не заметил.

Глава 15

Своих противников мы почти не видели. Они не рисковали, ловко прячась в лесу и кустарниках, подобно команчам.

— Галлоуэй, — сказал я, — меня начинают раздражать парни Фетчена, гоняющиеся за нами. Пришло время показать им, что тоже умеем драться. Мы ждали, что Фетчены нас атакуют, но они, похоже, и не думают, так что давай-ка ими займемся.

— Сейчас выпью еще одну кружку кофе, — улыбнулся брат, — и пойдем.

Кэп Раунтри задумчиво посмотрел на нас.

— А что делать нам? Зарастать плесенью?

— Кэп, старый драчун, — я похлопал его по плечу, — знаю, как тебе хочется повоевать, но чем меньше нас будет, тем лучше. Оставайся здесь. Они ждут, что мы быстро смотаемся, и как пить дать устроили засаду по дороге. Ну, мы с Галлоуэем их немного потревожим. Подумай сам, Жердь не в состоянии ехать, Костелло тоже выдохся. А вы с Моссом и Кайлом сможете удержать лагерь, если вдруг на вас нападут.

Взяв винтовки, мы с Галлоуэем растворились в кустарнике.

— Первым делом лошади?

— Ага. Оставим их пешими, свободно проедем дальше... если минуем ту долину, что лежит внизу.

Как большинство теннессийских парней, мы хорошо знали лес и умели пользоваться преимуществами, которые он давал. Оставив лошадей, сменили сапоги на мокасины, которые всегда возили с собой в седельных сумках, и бесшумно пошли вперед.

Небо снова заволокло, вот-вот начнет накрапывать дождь. Мы довольно долго искали следы Фетченов, пока я не поднял сухой окурок, лежащий во мху у корней поваленного дерева. Его держали в руках недавно, после того как прошел последний дождик. Побродив вокруг, мы наконец нашли отпечатки сапог и стали пробираться вверх по склону. Намокшая земля сделала наши шаги бесшумными.

Где-то высоко в горах прозвучал выстрел. И тут же, совсем рядом, раздался голос — так близко, что мы с Галлоуэем чуть не подпрыгнули от испуга, но вовремя затаились.

— Что это, черт возьми? — спросил кто-то.

— Думаешь, они прорвались? — ответил другой.

— Не-е! Это, наверное, какой-нибудь охотник.

— В дождь?

Как привидения, мы скользнули на голоса. В укромном местечке за скалой стояли двое парней из банды. Я не знал, как их зовут, но обоих встречал раньше. Перед ними футов на пятьдесят простирался травянистый склон, заканчивающийся обрывом.

Свои винтовки они приткнули в защищенной от дождя расщелине. Сверху засаду прикрывал нависающий уступ, но она имела достаточный обзор во все стороны. Один бандит сворачивал самокрутку, второй доедал сандвич.

Прыгнув вперед, я развернулся к ним лицом и взял на мушку. Галлоуэй встал на несколько футов подальше, справа от меня. Парни обернулись.

— Стоять! — тихо приказал я. — Одно движение — и вам конец. Нам нечего жалеть, что вас похоронят.

Поскольку руки у обоих были заняты, они даже не могли попытаться быстро выхватить револьверы и застыли с довольно дурацким видом.

— Галлоуэй, — попросил я брата, — забери у них железки. Ни к чему нам вводить ребят в искушение.

Он обошел их кругом, стараясь не попасть на линию огня, вынул револьверы и прихватил винтовки. Затем мы поставили их лицом к скале под уступ и связали по рукам и ногам.

— Не шуметь! — предупредил я. — Если после заварушки кто-нибудь из Фетченов останется живым, то придет и развяжет вас, но если попадетесь нам на глаза несвязанными, пеняйте на себя: пристрелим.

— Если я еще раз увижу одного из вас, — зло крикнул бандит, — сам вас пристрелю!

Мы нашли их лошадей и отвязали. Потом продолжили свой путь по склону. Трудно было рассчитывать, что в следующий раз нам так повезет.

Внезапно в лесу раздался второй винтовочный выстрел, за ним вопль агонии, и воцарилась тишина.

— Что же там происходит, Флэган? — воскликнул Галлоуэй. — Кто-то, о ком мы не знаем, сражается на нашей стороне?

Он указал вверх. По склону в нашем направлении спускались трое мужчин, но их внимание полностью поглощали невидимые нам события наверху. Один из них вдруг приставил винтовку к плечу, потом опустил ее, как если бы цель исчезла. Через секунду он опять начал поднимать винтовку и приготовился стрелять.

Если у нас там помощник, пусть узнает, что мы тоже не спим.

— Не стрелять! — раздался вдруг за моей спиной голос.

Это был Колби Раффин, а с ним Нортон Вэнс и еще двое. Они держали нас на прицеле, подходя ближе.

Сдаваться в плен мы не помышляли, и я сразу выстрелил, развернувшись к ним лицом. Галлоуэй, готовый к драке, тоже не дожидался команды. Его винтовка, которую он держал у бедра, заговорила сразу. Пуля, выпущенная в упор, попала в живот Нортону Вэнсу.

Его откинуло назад так, словно боднул бык. От неожиданности он сел и перекатился, прижимая обе руки к животу.

Мимо уха свистнула пуля, но я стрелял так быстро, как только мог передергивать затвор. Несколько пуль ушли в небо, потому что я бил по группе, отдельно ни в кого не целясь. Но я все же попал в стоявшего рядом с Колби парня. Раффин отступил в кусты и, как только оказался в укрытии, принялся палить в нас. Нам тоже пришлось скрыться в лесу.

Пробравшись поглубже в кустарник, мы залегли и прислушались.

Стало тихо. Затем позади послышался стон, кто-то позвал Раффина, но он не откликался.

Мы двинулись дальше к вершине хребта. И тут до нас снизу, где мы оставили остальных, донеслась частая винтовочная стрельба. Мы не видели, что случилось у наших друзей. Мне страшно захотелось повернуть и броситься им на подмогу, но я понимал, что очистить дорогу к перевалу для всех нас важнее.

Но не сделали мы и двух шагов, как Фетчены напали снова. Они бесшумно спустились вниз и открыли сокрушительный огонь. Мы оказались в эпицентре свинцового шквала.

Первая пуля ранила меня в ногу, она подогнулась, и это спасло мне жизнь. Еще одна попала в бок. Я упал и покатился по склону, перевернувшись пару-тройку раз, прежде чем остановиться.

Что стало с Галлоуэем не знал, понимал лишь одно, что ранен тяжело и не один раз, и, если не уберусь с этого места, через несколько минут меня убьют. Каким-то чудом я сохранил винтовку, наверное, потому, что мне надо было за что-то держаться. Превозмогая боль, инстинктивно я пополз вверх, в сторону тех, кто за мной охотился. Они находились где-то справа и наверняка полагали, что я попытаюсь скрыться, что выглядело естественным и разумным. Но я хотел любой ценой остаться на расстоянии выстрела от них. Мой шанс выжить зависел от того, насколько близко смогу к ним подобраться.

Но затем я отключился, а когда пришел в себя, то понял, что не имею права рисковать. Мне нужно подыскать убежище и там затаиться.

И мне повезло. Я быстро нашел то, что хотел: футах в шестидесяти с крутого склона сорвался валун и оставил после себя углубление в земле, похожее на большое гнездо, прикрытое кустами, которые когда-то висели над валуном. Если бы только мне добраться до того углубления...

Через несколько часов я очнулся в углублении, оставленном валуном, дрожа от холода, с винтовкой, крепко зажатой в руке. Но не помнил, как сюда попал, и не имел представления, сколько времени это у меня заняло. Уже наступила ночь. Мне удалось сесть, и, развернувшись, я осторожно потрогал рану на ноге. Пуля прошла навылет дюймах в пяти-шести над коленом.

Мое убежище представляло собой нору шесть на шесть футов, и, хотя опять пошел дождь, здесь было сухо и уютно. Ветки нависали почти до земли, и, сломав несколько с внутренней стороны, я вплел их в оставшиеся, соорудив подобие шалаша. Рядом с деревом, росшим у задней стены, валялись куски коры и сушняк, но я не хотел рисковать, разжигая костер.

Как я ни старался, устроиться поудобнее мне не удалось. Час проходил за часом, а я лежал, свернувшись калачиком, страдая не только от раны, но и от сырости и голода, стараясь придумать, как выбраться живым из этой переделки. Как только станет светло, Фетчены начнут за мной охоту. Если дождь не смыл следы и кровь, оставленную на земле, когда я полз сюда, они наверняка найдут меня.

Ночь и дождь — друзья беглеца, но для меня маленькое утешение. Я сидел, стуча зубами, словно скелет в английском замке с привидениями, и мучился от ноющей боли в ноге и боку.

Через некоторое время я руками немного расширил углубление, лег на здоровый бок и незаметно уснул. Когда проснулся, было еще темно, дождь прекратился, и только с листьев падали на землю крупные капли. Я чувствовал, что жить мне осталось немного.

Но больше всего я беспокоился о Галлоуэе. Неужели его убили? И не мог этому поверить. Но тогда куда он делся?

Вынул револьвер, проверил каждый патрон. Потом перезарядил винчестер. Если Фетчены меня найдут, то потеряют не один скальп, выковыривая из дыры.

Затем устроился поудобнее и стал ждать. Сейчас бы кружечку кофе, а лучше — четыре или пять, уж очень я люблю кофе. Однако мне оставалось лишь сидеть и думать.

Я вспомнил Джудит и представил ее милое, симпатичное лицо. Каким же нужно быть дураком, чтобы не заметить этого с самого начала. Правда, довольно упрямая и вздорная. А эти веснушки... И нахальная, очень нахальная...

Надо отдать должное Черному Фетчену. Он действовал как опытный полководец. Нам казалось, что мы у него выигрываем, а он все это время готовил нам ловушку.

Отбили ли атаку наши друзья Мосс, Кэп, Кайл Шор и Костелло с Уокером?

Жаль, что я ничего не знаю о Галлоуэе. Может, он погиб или лежит где-нибудь раненый...

Далеко внизу раздалось протяжное «ау-у-у». Голос был незнакомый. Ладно, пусть приходят.

Я повернулся и в свете начинающегося дня оглядел место, куда попал. Сзади им не подобраться. По склону, лежащему передо мной, никто не поднимался. Единственный путь — тот, по которому пробирался я. Тропу я просматривал ярдов на пятьдесят, дальше был поворот, за которым враги могли укрыться. Еще дальше на сотню ярдов тянулась стена каньона.

Снова пошел дождь — мелкий и холодный, он накрыл лес серо-стальной паутиной и изменил окраску травы и деревьев, стволы которых казались будто отлитыми из железа. Долгое время я напрасно вглядывался в кусты — ничего. Когда я заметил его на тропе, я лежал в полудреме, но движение или его тень привели меня в чувство.

Оглядев внимательно тропу, я ничего не увидел. И все же что-то там мелькнуло — темное и неожиданное, скрывшись за поворотом прежде, чем я успел его разглядеть.

Я поднял винтовку и положил ее на полусогнутое колено, палец застыл на спусковом крючке. Наблюдая за тропой, ловил каждый звук, ожидая, что кто-то вот-вот появится.

Допустим, я выберусь из этой заварушки, — хотя понимал, как ничтожны мои шансы, — что мне делать дальше? У Тайрела, когда он отправился на Запад, тоже ничего не было, кроме лошади, седла и револьвера, а стал он уважаемым всеми человеком, обзавелся женой и ранчо...

Мои размышления прервал появившийся на тропе человек. Он шел в мою сторону явно по следам, хотя я надеялся, что их смыл дождь.

Я держал его на мушке. Неожиданно он остановился и начал поднимать винтовку, глядя поверх моего убежища, но что-то ему не понравилось, и он, опустив ствол, сделал еще один шаг, но вдруг покачнулся и начал падать одновременно с громом выстрела, слегка приглушенного дождем.

Человек упал ярдах в шестидесяти от меня, сжимая в руках винтовку, и остался лежать. Я различил, как на голове его расползается яркое пятно крови, разливаясь по тропе рядом с ним.

Кто стрелял?

До меня дошло, что не могу больше оставаться здесь. Старательно забинтовав раны, здорово обессилевший от потери крови, я выполз из убежища и, используя винтовку вместо костыля, захромал в дождь.

Какой-то момент я буду незаметен для того, кто стрелял сверху. Осторожно обошел нору и опять начал карабкаться вверх по тропе. Хотя видимость была плохой и я знал, что стрелявший находился неподалеку, увидеть, сколько ни старался, не смог никого.

Тропа стала круче. Поскользнувшись, чуть не упал, затем, хромая, забрался под деревья.

— Флэган? — услышал я женский голос.

Это была Джудит.

Она стояла, спрятавшись за темный ствол ели, мохнатые лапы которой почти закрывали ее. На ней была мужская шляпа и пончо. Ее щеки, мокрые от дождя, блестели, глаза казались неестественно большими. Она, должно быть, провела на склоне горы всю ночь, но я никогда не видел девушки краше, чем она.

— Не шуми! — предупредила она. — Вокруг нас Фетчены.

— Ты видела Галлоуэя? — спросил я.

— Нет.

— Меня дважды ранили, — сообщил я, прислонившись к стволу. — Как там наверху?

— Они рассыпались по всему хребту. Не знаю, как мне удалось проскользнуть. — Взглянув сквозь ветви вверх, в сторону хребта, я не увидел ничего, кроме леса, дождя и низко нависших облаков. — У меня есть укромное место. Нам лучше поспешить туда, — сказала девушка.

Джудит пошла впереди, и прежде, чем сделала дюжину шагов, я понял, что она хорошо знала, как вести себя в такой ситуации: пряталась за деревьями и выступами скал, стараясь остаться незаметной. Но, очевидно, уже ходила по этой тропе, что встревожило меня. Если враг хитер, никогда не следует использовать одну дорогу дважды: на ней может ждать противник.

— Как ты здесь очутилась?

— Вы не вернулись, и мы забеспокоились, я не могла больше ждать, убежала и пошла в этом направлении.

Место, которое она нашла, могло спасти только от дождя. В большую сосну ударила молния, она упала, застряв невысоко от земли в ветвях другого дерева.

Джудит обломала ветки с внутренней стороны и накидала их сверху.

Под кроной было сухо, лес вниз по склону закрывал нас, и мы даже рискнули развести маленький костерок, ни огня, ни дыма которого не будет видно снаружи.

— Флэган?

Джудит сидела на земле рядом с костром, ожидая, пока закипит вода для кофе.

— Да?

— Давай просто уедем отсюда. Я не хочу больше войны, не хочу неприятностей.

— Там твой отец. — Я указал на подножие горы, скрытое от наших взоров. — Он нездоров и очень устал. Когда я их оставил, они окопались в надежном месте. Но им пришлось защищаться.

— Я хочу его увидеть и страшно боюсь за тебя. Черный Фетчен не будет спать спокойно, пока не расправится с вами — с тобой и Галлоуэем.

— Нас не так-то просто убить.

Приготовив кофе, она налила мне кружку, и, признаюсь, ни разу в жизни я не пил такого вкусного кофе. Но я беспокоился. Фетчены рядом на горе, с моими ранами мне долго не продержаться. Вопрос стоял так: все или ничего.

Поставив кружку на землю, я проверил оружие. В это время мы оба услышали, как наверху хрустнула ветка.

Взяв кружку в левую руку, не выпуская из правой шестизарядник, я посмотрел на Джудит.

— Ложись под теми ветками. Сейчас здесь разгорится последний бой.

— Ты боишься, Флэган?

— Наверное. Видишь, я не совсем в форме. Рана мешает. — Я вернул ей кружку. — Ну, вот и хорошо! Отличный был кофе.

Я встал, засунув револьвер в кобуру и насухо вытерев механизм винтовки. Я поднялся на небольшой пригорок у корней поваленного дерева и посмотрел вниз по склону.

Они приближались. Сначала насчитал пятерых. А еще подходили те, сверху. Всего человек четырнадцать — пятнадцать.

— Приличная получается драка, — улыбнулся я Джудит. — У тебя есть револьвер?

Она бросила мне оружие, и я, поймав его на лету левой рукой, заткнул за пояс.

— Что ты собираешься делать?

— Подождать, пока подойдут поближе. Они хотят драку — получат ее. Когда будут совсем рядом, выйду и открою огонь. Другого выхода нет.

Я был не в состоянии идти дальше, да мне и не хотелось. Вот здесь все и решится. Против Черного Фетчена и остальных я выйду, сколько бы их там ни было. Мы будем драться прямо здесь, на этой отсыревшей земле... И кто-то из нас умрет.

Глава 16

В таких случаях не думаешь, у кого преимущество. Оно было явно не на моей стороне. И бежать некуда, значит, надо драться или умереть.

Но пока я наблюдал за тем, как они приближаются, у меня отпала охота умирать, и я даже не сознавал, что перевес сил, и немалый, на их стороне. Пришло время, когда это не имело для меня большого значения. Думал лишь о том, скольких возьму с собой, как мне надо передвигаться и в кого стрелять вначале.

Я искал Черного. Его прежде всего хотел увидеть у себя на мушке.

Джудит встала рядом со мной, и я знал, что она смотрит на меня.

— Флэган, — тихо сказала она.

— Да?

— Флэган, я люблю тебя.

Повернув голову, я посмотрел на нее.

— Я тоже тебя люблю, — ответил я серьезно. — Только у нас осталось мало времени... Джудит, когда начнется перестрелка, не ввязывайся в нее, слышишь? Мне спокойнее, если я буду знать, что тебе ничто не грозит.

— Хорошо, — покорно согласилась она, и я ей поверил.

Они шли с винтовками на изготовку, собранные и сосредоточенные.

Я тщательно выбрал цели. Первый выстрел — доля секунды, чтобы переместить прицел. Скорее всего, после второго выстрела они увидят меня. Значит, нужно броситься на землю, перекатиться и выстрелить еще раз, прежде чем они поймают меня в рамки прицелов. Что потом? Зависит от точности их стрельбы и от того, пойдут ли они в атаку или предпочтут скрыться за деревьями.

По их поведению трудно было понять, обнаружили нас или нет, но они точно знали, что я где-то здесь, на склоне. Вначале я хотел выйти и открыть огонь, как только они подойдут на расстояние выстрела, но потом задумался.

Они приближались сверху и снизу. За нашими спинами был каньон, спуститься туда невозможно. Но под углом к склону пролегала небольшая, но достаточно глубокая, чтобы, пригнувшись, незаметно по ней пробежать, ложбинка, местами заросшая кустарником.

Если выскочу из нашего убежища и начну стрелять, то потом можно нырнуть в ложбинку и под ее прикрытием уйти наверх. Фетчены не могли ее сразу заметить. Если повезет, доберусь до нее и выйду там, где меня меньше всего ожидают.

Все это время я мысленно возвращался к Галлоуэю. Здравый смысл подсказывал мне, что, должно быть, он мертв, но сердце не хотело этому верить. Галлоуэя трудно убить.

Группа бандитов, поднимавшихся снизу, вышла на поляну. Взглянув наверх, я увидел растянувшуюся по склону цепочку тех, кто спускался вниз, но нижние и верхние еще не могли видеть друг друга.

— Я хочу быть с тобой, — прошептала Джудит.

Винтовкой я указал ей на ложбинку.

— Вон там, видишь? Если у нас есть путь к спасению, то только по ней. Когда я открою огонь, падай на землю и ползи туда. Дно заросло кустами, и Фетчены могли ее не заметить. Я побегу следом за тобой.

Время пришло.

С винчестером на изготовку я вышел из-за дерева. Джудит кинулась мимо меня, и я увидел, как она пробежала вверх по ложбинке и скоро скрылась. Я быстро сделал еще один шаг вперед, и в тот момент, когда меня увидели, поднес винтовку к плечу и поймал на мушку человека в серой форме конфедератов. Винтовка подпрыгнула, раздался грохот выстрела, но я уже переместил прицел. Мой расчет оказался верным. Второй выстрел прозвучал до того, как смолк звук первого, а затем, увертываясь от визжащих рядом пуль, я с разбегу нырнул в кусты.

Лицо царапали колючие ветки. Я упал, перекатился, встал и, пригнувшись, пробежал три шага, когда передо мной вдруг появился один из Фетченов с наведенной винтовкой. Времени прицеливаться не было, я выстрелил с бедра. Его пуля вошла в дерево и обдала меня щепками развороченной коры, но моя попала в цель. Он развернулся и рухнул замертво, а я сорвался с места и, хромая, побежал в гору. Дважды падал, один раз выронив винтовку, но подобрал ее и помчался дальше. Воздуха не хватало из-за подъема и большой высоты. Я поскользнулся и снова упал, слыша, как впереди в землю вонзаются пули, перекатился под густым кустом и прополз на другую его сторону.

На этот раз мне не удалось сделать и трех шагов. Бандиты брали меня в кольцо. Приподнявшись, нажал на спуск винтовки, в ответ затрещали выстрелы. У меня мелькнула шальная надежда, что в такой неразберихе они перестреляют друг друга.

Кто-то закричал, и стрельба стихла. Они перекликались между собой. Противник знал, где меня искать, однако я продолжал ползти по ложбине. Она здорово походила на оленью тропу.

Где-то наверху бухнула винтовка, кто-то закричал. Я сполз по мокрому валуну и оказался на песчаном дне высохшего ручья. Пробежав несколько шагов, упал, судорожно ловя воздух открытым ртом, легкие, казалось, разрывались на куски.

От страха я не чувствовал боли в ноге, но понял, что рана снова кровоточит. Кровь, смешанная с дождевой водой, хлюпала в мокасине.

Стрельба усиливалась. Наверное, Джудит пальнула в них откуда-то сверху. Плевать на кровотечение и адскую усталость! Оставаться здесь — верная смерть, я начал пробираться дальше. Голоса Фетченов раздавались со всех сторон.

Я протиснулся между двумя валунами и нос к носу столкнулся с одним из бандитов. Размахнулся прикладом, но удара не получилось. Он вцепился в винтовку и обеими руками потянул на себя. И тогда, изловчившись, я толкнул его прикладом со всей силы и пнул ногой. Бандит упал на спину, винчестер остался со мной. Он смотрел на меня глазами, полными ужаса. Но в такой ситуации — или ты, или тебя. Схватив двумя руками винтовку, я двинул ему прикладом в лицо.

Задержавшись, чтобы отдышаться, я заполнил магазин винтовки. В моем оружейном поясе патроны кончались, поэтому нагнулся и сорвал пояс с бандита.

Дождь лил как из ведра. Стрельба прекратилась. Я медленно двинулся вверх к хребту. Сухое русло местами заросло кустами, на нем скопилось много больших скальных обломков, отполированных талой водой и катящимися камнями.

В какой-то момент, продираясь сквозь кусты, я почувствовал приступ слабости и чуть не потерял сознание. Усилием воли я преодолел подкатившую дурноту и пополз дальше.

Теперь Фетчены остались сзади, закрывая путь вниз. Но даже если бы я и хотел вернуться, сил на это у меня не осталось. А они не спеша шли за мной, проверяя каждый куст, каждое нагромождение камней.

О том, чтобы бежать, не могло быть и речи. Я мог лишь выпрямиться, подтянувшись на ветках кустов или оперевшись о скалу, сделать несколько шагов и опять упасть.

И вот надо мной показался хребет. Я увидел мокрые голые скалы, низкорослые кедры и стволы разбитых молнией сосен, столбами подпиравшие небо. Почувствовав на себе взгляд, обернулся — не более чем в пятидесяти футах стояли четыре бандита с винтовками, нацеленными на меня. В отчаянии я бросился в сторону, нажимая на спуск винчестера. Выстрелил, передернул затвор, снова выстрелил.

Вокруг в землю вонзились пули. Одна сбила с головы шляпу, и глаза залило кровью, другая выбила из рук винтовку. Схватив ее, я смахнул с глаз кровь, текущую из раны на голове, и увидел, что механизм искорежен пулей. Отбросив винчестер, выхватил револьвер. Каким-то чудом, кинувшись в сторону, попал под прикрытие скалы.

По руслу вниз бежал человек, но поскользнулся на мокрой земле и поехал на спине вниз, гоня перед собой вал мелких камней и накопившийся на дне мусор. Я выстрелил в упор, целясь в открытый ворот его рубашки. Он упал вперед. Я схватил его винтовку, но не удержал, и она загремела, кувыркаясь по скалам.

Наверху оглушительно зарявкали винтовки. Неужели обнаружили Джудит?

Я ждал, слыша, как вокруг свистят пули. Они стреляли наугад по скалам, не видя меня, но этим я скорее был обязан случаю, чем своему умению прятаться. После неожиданной смерти человека, соскользнувшего вниз, они стали осторожнее и не рисковали спускаться. Я получил передышку.

Дождь становился все сильней. Ближе к вершине усилился ветер. Я закрыл глаза и дрожал от холода. Укрыться от ледяных потоков было негде: надо мной нависал лишь небольшой скальный уступ.

На ощупь отыскал оружие. Оба револьвера оказались на месте. Один я сразу же перезарядил. Прислушался, стараясь не стучать зубами. Уже сейчас ледяной ветер пронизывал насквозь. Что же будет ночью?

Бандитам тоже, видно, не фортило, и они где-то спрятались. Только дождь стучал по земле и камням. Найти укрытие во что бы то ни стало — вот что волновало меня теперь.

На уходящем вниз склоне, среди разбросанных валунов, росли худосочные редкие сосны, окруженные невысоким кустарником. Вверху укрыться было негде, но русло, по которому я полз, тянулось еще ярдов шестьдесят или чуть больше, заканчиваясь немного не доходя до вершины.

Если Фетчены хотели меня прикончить, им следовало лишь прекратить огонь и подождать, пока я выберусь на открытое пространство. Но где-то там, наверху, находилась Джудит, если ее не убили или не поймали. Поэтому я вылез из убежища, переполз через мокрый от дождя валун и пошел вдоль огромного старого упавшего дерева, чей ствол посерел от времени. Сделав шагов пятнадцать, остановился перевести дыхание и побороть поднимающуюся боль.

Я приближался к концу русла. Я мог спастись бегством, выбравшись на берег, но бежать я не мог. Но какое это имело теперь значение? Однако, чтобы перевалить через гребень, мне необходимо бежать! Дрожа, я лежал под холодным дождем и внимательно осматривал пространство, отделявшее меня от цели. Если повезет — всего тридцать шагов. Ждать не имело смысла. Я вскочил, опираясь на здоровую ногу, и меня пронзила острая боль, но я все же двинулся вперед. Перешел через гребень, упал за скалу, и тут-то появились Фетчены.

С ними стояла Джудит со связанными руками, грязная лапа одного из бандитов зажимала ей рот, чтобы она не предупредила меня. Фетченов оказалось шестеро, вперед вышли сам Черный и Колби Раффин.

Иногда человек действует не задумываясь. У меня не было времени размышлять. Я промок до костей, был грязен и зол, поэтому сделал то, чего никто не ожидал: выхватил револьвер.

Конечно же, они успели взять меня на прицел, но так упивались своей победой, что не сумели вовремя среагировать.

Я выхватил шестизарядник и открыл огонь с бедра, почти в тот же момент левой рукой выхватил из-за пояса кольт.

Цель выбирать не приходилось. Я выпустил пулю в того, кто стоял напротив меня, потом стал бить по скоплению противника, благо, что бандиты даже не попытались рассредоточиться. Джудит, пытаясь освободиться, резко оттолкнула руку Колби Раффина с револьвером.

Кто-то еще начал стрелять, и, уже падая, я увидел Галлоуэя, опирающегося на самодельный костыль. Его шестизарядник подпрыгивал в руке каждый раз, как из него рвалось пламя. А затем так же неожиданно, как началось, все закончилось. Зашуршали кусты, и наступила тишина. Я лежал лицом вниз на камнях, и в спину мне бил дождь. Когда я снова открыл глаза и осмотрелся, мне показалось, что прошло несколько часов.

Горел огонь в очаге, перед ним сидела Джудит. Я никогда не видел более приятной и успокаивающей картины. Отблески пламени освещали ее лицо, играли у нее в волосах.

Я лежал на кровати в какой-то хижине с низким потолком, на полу спали люди. Пахло кофе. Судя по количеству углей, мы были здесь довольно давно.

Я попытался нащупать револьвер и нашел его, но шорох привлек внимание Джудит. Она подошла ко мне:

— Ш-ш-ш! Все спят.

— Нам помог Галлоуэй? Это ведь он нас нашел? С ним все в порядке?

— Он ранен. В него попали три пули, кроме того, он сломал ногу. Здесь папа, Кэп и Мосс.

— Уокер?

— Умер. Его убили, Флэган.

— Черный?

— Сбежал. Ты попал в него, я видела. Он бросился в кусты, Флэган, и убежал.

— Это на него не похоже.

— Он трус, — с горечью настаивала она, — сколько бы ни выпендривался, в душе он трус.

— Не верю, — возразил я, глядя на нее с восторгом.

Однако Черного Джеймса Фетчена можно было назвать кем угодно, только не трусом. В нем слишком много ненависти. Он действительно бросился в кусты и убежал. Джудит не станет мне лгать. Но Черный не вышел из игры, и я не сомневался, что мы с ним еще встретимся.

Старая старательская хижина, в которой мы нашли приют, стояла на восточном склоне, не более чем в полмиле от того места, где произошел последний бой.

Мы отдыхали в ней полтора дня, ожидая, пока Эван Хокс и Том Шарп подгонят фургон через перевал Медано. Для нас соорудили носилки, в них мы и спустились с гор.

Через две недели я мог сидеть на крыльце фактории и смотреть на людей. Галлоуэй еще не вставал, но поправлялся. Костелло тоже болел, но выглядел уже лучше. Кэп и Мосс, старые волки, держались как всегда бодро.

Постепенно к нам стекались новости. Трое из банды Фетченов отправились обратно в Теннесси. Тайри убили в горах. Бандиты не нашли сокровищ Рейнольдса, как и многие другие до и после них. Они достали где-то карту, нашли ориентиры, но золото, видно, в землю ушло.

— Я видел четыре карты с пометками места, где зарыт клад Рейнольдса, — усмехнулся Шарп, расписывая историю поиска, — и все они разные.

В округе Фетченов никто не видел, но через несколько дней дошел слух, что они встали лагерем у Мраморной горы. Семеро получили ранения, по крайней мере один — тяжелое.

Галлоуэй хромал, все еще опираясь на костыль, который он срезал себе в лесу. Костелло рассказал, что произошло до того, как мы сюда попали.

К нему на ранчо приехали Фетчены, и он приветствовал их как гостей, хотя манеры и вид бандитов не внушали ему доверия. Они и вправду охотились за золотом Рейнольдса, а заодно хотели прикарманить и его ранчо вместе с Джудит.

Костелло имел свой план, как отыскать сокровища, и потратил на его осуществление какое-то время. Но ничего не найдя, занялся охотой на мустангов и скрещиванием их с лошадьми, приведенными с Востока. Потом к нему присоединился Том Шарп.

— Рейнольде и в самом деле закопал клад, — говорил Костелло, — но тому, кто его найдет, несказанно повезет, потому что обнаружить его можно лишь случайно. А карты — чепуха! Настоящая дезинформация.

— Горбатого могила исправит, — заметил Мосс Риардон. — В какой-то пещере на Мраморной горе тоже, говорят, спрятан клад. Спорю на что угодно, теперь Фетчены ищут его там.

Я не жалел себя во время стычки с бандитами и потерял много крови, так же как и Галлоуэй. И теперь, сидя на солнышке и размышляя, был счастлив первый раз в жизни. Я смотрел на высокие живописные горы, благодатные долины и жалел, что у меня здесь нет собственного ранчо. Так и сказал Галлоуэю:

— Давай поездим по этому краю, найдем уютное местечко, в холмах вдоволь воды, сочной травы, и осядем наконец.

Черный Джеймс Фетчен сейчас казался мне человеком из другого мира. Через неделю уже никто не упоминал ни о большой драке в горах, ни о ком-либо из банды. Последняя новость о них, которая дошла до нас, — Фетчены похоронили еще одного человека где-то на Виноградном ручье.

Аппетит вернулся ко мне, и меня потянуло к работе. Мы с Галлоуэем израсходовали почти всю наличность, у нас оставалось только оружие. Я сообщил об этом Тому Шарпу.

— Насчет этого не волнуйся, — ответил он. — Ешь, сколько захочешь. Банда причинила бы нам много горя, если бы вы с ней не расправились.

На следующее утро пришло известие об ограблении дилижанса по дороге на Аламосу.

Четверо в масках остановили карету и обобрали пассажиров. Но в этот раз золотого груза дилижанс не вез, а пассажиры оказались простыми работягами. Грабители получили всего шестьдесят пять долларов.

Через два дня произошло еще одно ограбление. Оно принесло бандитам около четырехсот долларов. Их, говорили, было шестеро. Пассажир, оказавшийся свидетелем предыдущего ограбления, подтвердил, что его совершили те же самые люди. Один из бандитов скакал на гнедом коне с белой отметиной на носу. Это описание напомнило мне Расса Менарда.

Я не сидел сиднем, накапливая силы, потому что не привык бездельничать. Отдыхая, я сплел для Шарпа поводья из сыромятной кожи, подшил седло, кое-что поправил по мелочам в его конюшне.

Костелло уехал к себе на ранчо. Дом его сожгли, даже сено не пожалели, всех лошадей угнали.

Галлоуэй стал носить два револьвера, один из них он засовывал за пояс.

Затем произошло ограбление около Замковой скалы, расположенной к северу от нашей долины. Пополз слух, что Черный Фетчен убил человека в Жестяной Кружке, процветающем лагере старателей.

Мы с Галлоуэем почти поправились и помогли Тому Шарпу собрать стадо в несколько десятков голов и перегнать скот в Уолсенберг. Городок гудел как растревоженный улей. Здесь только и говорили о банде Фетченов.

В те дни мы с Галлоуэем почти не расставались. Знали, что последняя стычка с Черным — впереди. Но когда ее ожидать?

По рекомендации Родригеса и Шарпа Костелло нанял двух новых ковбоев. Один из них мексиканец Вальдес, крутой парень и отличный стрелок, работал вместе с Китом Карсоном, другого звали Фрэнк Уайт, он был помощником шерифа в Канзасе. Оба хорошо знали дело и надежно защищали интересы своего ранчеро.

Однажды вместе с Джудит мы поехали на прогулку. Наши кони бежали рядом.

— Флэган, я боюсь за вас с Галлоуэем, — сказала она серьезно и подняла на меня полные тревоги глаза. — Будьте осторожны. Черный что-то задумал.

— Не забивай глупостями свою хорошенькую головку. Нас голыми руками не возьмешь.

— Ты ведь тоже считаешь, что он скоро вернется?

Есть люди, которые, оберегая женщин, стараются не говорить им правды, но я за свою короткую жизнь обнаружил, что женщины прекрасно держатся в самых тяжелых ситуациях, и не имеет смысла притворяться или лгать им. В любом случае они скоро разгадают ложь. А вранье мне вообще претило.

— Вернется, — честно ответил я на ее вопрос. — Он не трус, Джудит. И хочет дожить до того момента, когда убьет Галлоуэя и меня. По-моему, он просто ждет подходящего случая.

К этому времени мы с Галлоуэем перебрались в хижину на перевале Пасс-Крик, построили корраль, починили крышу и запаслись припасами, купленными в кредит в фактории. Иногда охотились в горах, изредка пытаясь намыть золото в окрестных ручьях. Не имея особых забот, много беседовали, уезжать не лежала душа. Поблизости все еще бродил Черный Фетчен... и, конечно же, мне не хотелось расставаться с Джудит.

Мы даже строили какие-то планы, но у нас не было ни денег, ни возможности быстро их заработать.

Эван Хокс продал стадо и отправился обратно в Техас. Он очень переживал потерю сына, но старался этого не показывать.

Час расплаты наступил неожиданно.

В один прекрасный день к хижине подъехали двое — невысокий плотный мужчина, а с ним крупный и бородатый. Одеты по-городскому, они носили не сапоги, а ботинки на шнурках.

Лично мне такие не нравятся, однако коротышка сразу перешел к делу:

— Вы Сэкетты? Флэган и Галлоуэй? Говорят, вы расправились с бандой Фетченов и выкурили ее отсюда? Я еду дилижансом в Дюранго, мне нужны телохранители.

— Телохранители? — спросил я.

— Я повезу двадцать тысяч золотом, и, хотя умею пользоваться револьвером, кто знает, что случится в дороге. А мы с партнером не ганфайтеры. По сорок долларов каждому, если прогуляетесь с нами до Дюранго.

Сорок долларов — месячная зарплата классного ковбоя, а нам следовало только прокатиться на мягких диванах дилижанса, оберегая мистера Фрэда Воэна с его деньгами от нежелательных встреч. Партнер представился нам как Рид Гриффин.

Мы взялись за работу.

Глава 17

Когда мы приехали в Уолсенберг и поставили лошадей в конюшню, город спокойно дремал на солнце. Прибыли мы на день раньше, потому что нам требовалось кое-что купить, а со дня стычки в горах нам еще не приходилось никуда выезжать. В фактории много товара лежало на прилавке, но мы мечтали обзавестись белыми рубашками, чтобы щеголять в них в Дюранго.

В ресторане мы нашли укромный столик в углу и повесили шляпы на гвозди. Нам подали вкусную еду и ароматный кофе. Сидя у окна, мы, как всегда, по привычке наблюдали за улицей. Вдруг из салуна напротив вышел Рид Гриффин.

— Давай дадим ему знать, что мы здесь, — поднялся я из-за стола, но Галлоуэй остановил меня.

— Еще успеем.

Гриффин тем временем свернул в переулок и исчез.

В ресторане было тихо, и мы сидели, обсуждая планы предстоящей экспедиции в район Дюранго, где рассчитывали поискать золото, а заодно узнать, нет ли там работы. Если нет, то, истратив последние наличные деньги на снаряжение, отправимся охотиться на диких лошадей. На верховых лошадей, даже полуобъезженных, спрос никогда не падал. Хотя чаще в диких табунах паслись обыкновенные клячи, но все же в них находилась пара-тройка хороших лошадей.

После обеда мы сняли в отеле номер на двоих, расположенный на втором этаже в конце коридора. Разувшись, с удовольствием растянулись на мягких кроватях.

Когда я проснулся, совсем стемнело, в домах уже зажгли свет.

Босиком я пересек комнату, налил в кувшин холодной воды, уселся и причесался. Потом взял сапоги и пошел к креслу, чтобы натянуть их. Случайно выглянув из окна, обомлел: дверь в доме напротив оказалась открытой, а внутри, в небольшой гостиной, за бутылкой сидели Колби Раффин и Рид Гриффин.

— Галлоуэй! — позвал я негромко.

Брат мгновенно вскочил.

— Что?

— Погляди.

Он подошел ко мне, встал рядом, и мы посмотрели из темного номера на освещенную комнату. Рид Гриффин уже встал, но, когда повернулся, лицо его оказалось на свету.

— Да, нечего сказать, — произнес Галлоуэй. — Нам с тобой надо сидеть тихо, как мышкам.

Вечером мы поужинали в ресторане, но салуны обходили стороной, а утром, сразу после завтрака направились к дилижансной станции.

Мистер Фрэд Воэн, с дорожным мешком и обитым железом деревянным ящиком, уже ожидал нас. Кучер дилижанса погрузил багаж на задок так, словно тот был очень тяжелым, затем Воэн сел в карету, за ним последовал Гриффин. Мы стояли в стороне и наблюдали за пассажирами. Немного погодя явился еще один путешественник — длинный, неуклюжий мужчина с большим кадыком и волосами песочного цвета. В кобуре — револьвер, а в руках — винчестер.

Последним пришел худощавый, черноволосый парень. Бросил на нас быстрый, тяжелый взгляд и забрался в карету. Мы его не знали, но чем-то он напомнил нам выходца из Теннесси или Миссури.

Кучера, солидного человека с серьезным видом, пассажиры явно хорошо знали. Мы сели напротив Гриффина и Воэна, рядом оказался теннессиец. Верзила устроился возле Гриффина. Дилижанс тронулся на запад.

Каждый из нас имел винчестер и по два револьвера — один в кобуре, другой — за поясом. Гриффин и Воэн не тратили времени на разговоры и тотчас задремали. Блондин тоже вроде как закрыл глаза, но время от времени кидал на нас оценивающие взгляды, так же как и темноволосый.

Дилижанс трясся, подпрыгивал и скользил по неровной дороге, и каждый раз, когда он замедлял скорость, на нас густым облаком опускалась пыль.

Оба мы думали об одном: почему Воэн не поехал на поезде? Железная дорога теперь вела прямо в Аламосу, и большая часть нашего пути пролегала параллельно рельсам. Вообще-то дилижанс здесь скоро не понадобится. Эта поездка не имела смысла... если только наши наниматели не задумали в дилижансе сделать что-то такое, чего нельзя совершить в поезде.

Впереди лежала Ла-Вета, дикий, сумасшедший город. Не так давно там кончались рельсы и жизнь кипела днем и ночью. Теперь конечным пунктом стала Аламоса, хотя в Ла-Вете осталась пара притонов. Большинство местных жителей называли город по-старому — Пласа.

Я вдруг кое-что заметил и мягко подтолкнул локтем Галлоуэя. Рид Гриффин притворялся, что спит, но на самом деле просто сидел с закрытыми глазами. Взглянул на Воэна. Он поступал так же. Теннессиец рядом со мной расстегнул пуговицу пиджака. Блондин смотрел на меня яркими, жесткими глазами, а его рука лежала рядом с рукояткой револьвера.

В Пласе меняли лошадей, и я обратил внимание, что теннессиец скрылся в конюшне. Он скоро вернулся, а за ним вышел человек, сел на лошадь и поскакал по той дороге, по которой сейчас двинемся и мы.

Кучер стоял с кружкой кофе в руке, наблюдая, как запрягали свежих лошадей. Подойдя к нему, я сказал:

— Похоже, вы честный человек.

— Да, — ответил он холодно, — поэтому смотрите, не совершите ошибку.

— Я-то не совершу, а вот другие могут. Мистер, если услышите выстрел в дилижансе или техасский клич, гоните во весь опор, поняли?

Он быстро взглянул на меня:

— Что вам известно?

— Меня зовут Флэган Сэкетт, а это мой брат. Кажется, банда Фетченов собирается напасть на дилижанс, чтобы покончить с нами. А заодно и ограбить пассажиров.

— Спасибо за предупреждение. В Пласе нет ни закона, ни порядка.

— Мы справимся. Ваше дело — погонять лошадей.

— Ладно, — согласился он.

Показав на блондина, я спросил:

— Вы его знаете?

— Он едет из Эль-Пасо до Денвера, а потом от Дюранго до Тьюсона. Это все, что мне известно. Судя по виду, он техасский рейнджер или раньше был им.

Кучер отправился с кружкой кофе к дилижансовой станции, а теннессиец неторопливо залез в карету. За ним — Воэн и Гриффин. Блондин бросил на землю окурок, затоптал его носком сапога и тоже собрался садиться. Я догнал его возле дилижанса и, когда оказался рядом, тихо сказал:

— Не вмешивайся. Мы сами справимся.

Он с любопытством посмотрел на меня:

— Ты ведь Сэкетт, верно? Вот почему твое лицо показалось мне знакомым. В Лас-Куэрвас я служил под командованием Мак-Нелли. С нами был Орландо Сэкетт. Один раз я даже поставил на него, когда он дрался на ринге, и выиграл.

— Нам готовят ловушку, — предупредил я. — Пассажиры дилижанса куплены бандитами. Они остановят нас скорее всего возле места под названием Подкова Мула.

Дилижанс снова тронулся. Впереди нас ждал длинный подъем. Дорога пошла вверх, а лошади постепенно стали замедлять шаг. Сняв шляпу, я положил ее на колени, незаметно вынул из-за пояса револьвер и спрятал его под бедром, затем опять надел шляпу.

Мы продолжали подниматься по довольно крутому склону. Пассажиры напротив вроде как дремали.

Подъем закончился, дилижанс выровнялся, и тут кучер внезапно стал натягивать поводья, а я, вынув свой кольт, оглядел попутчиков и приказал:

— Если хотите остаться в живых, сидите тихо.

Галлоуэй повернулся к теннессийцу и выхватил у него оружие. Тот пытался сопротивляться, однако брат двинул его револьвером по башке, и парень повалился нам на колени. Мы столкнули его на пол.

Воэн с Гриффином начали было протестовать, но я прикрикнул:

— Еще слово — раскрою обоим черепа!

Снаружи раздался знакомый голос:

— Останавливайся!

Я сказал техасцу:

— Будь другом, присмотри за этими парнями. Нам нужно немного пострелять.

— С удовольствием! — откликнулся он, и видно было, что не врет.

Схватившись за верх ближайшей двери, я вылез из окошка, немного повисел на руках и мягко спрыгнул на землю.

К противоположной двери дилижанса подошел Раффин. Снизу я заметил его сапоги.

— Все, ребята, — сказал он. — Выкидывайте их.

Галлоуэй толчком распахнул дверцу, сбив его с ног, и выпрыгнул на дорогу. В тот же миг выбежал из-за дилижанса и я.

Первым увидел Расса Менарда, он сидел верхом, держа в руке револьвер. Галлоуэй отпрыгнул, присел и выстрелил в Раффина. Я выпустил пулю в Менарда, и тот, опешив от неожиданности, чуть-чуть опоздал с ответом. Его пуля ударила в верхнюю створку дверцы, а моя попала ему в плечо. Сделав шаг в сторону, я снова нажал на спуск, услышал, как совсем рядом свистнула пуля, и, обернувшись, увидел, что Черный Фетчен в упор целится в меня.

Дуло револьвера было не более чем в трех футах от моей головы, и я поднырнул под его вытянутую руку, ударив плечом так, что его отбросило к дилижансу. В то же мгновение я ткнул дуло кольта ему в живот и три раза нажал на спуск, чувствуя, как с каждым выстрелом дергается его тело. Он обмяк и мешком повалился на землю.

Менард медлил, боясь попасть в Черного, но теперь, сообразив, что произошло, выстрелил, пуля попала мне в оружейный пояс и нанесла удар с такой силой, что меня отшвырнуло. Один патрон в поясе взорвался, и пуля чуть не вонзилась мне в каблук. Лошадь Менарда неожиданно развернулась, бандит потерял прицел, а когда справился со строптивым конем, я был наготове и выстрелил первым, Галлоуэй — одновременно со мной.

Менард упал, но попытался встать. Его глаза горели странным белым огнем, а рука твердо сжимала оружие. Я снова выстрелил, и он попятился и с размаху сел на землю.

Менард сидел, глядя на меня. Его рука с револьвером лежала на полусогнутой ноге. Две пули угодили ему в легкие, с каждым вздохом в дырах на жилетке пузырилась кровь.

— Я твердил, чтобы он оставил тебя в покое, — тяжело выговорил он, — но Черный меня не слушал. Предупреждал, что того, на чьей стороне удача, убить невозможно.

— Твоя жизнь окончилась, Менард, — спокойно сказал я.

— Похоже на то. Сними с меня сапоги, Сэкетт, и похорони поглубже, чтобы не достали шакалы и стервятники.

Не полагаясь на благоразумие бандита, я держал его под прицелом, пока стягивал сапоги.

— Возьми револьвер, — протянул он оружие. — Эта железка не принесла мне ничего, кроме беды.

К нам подошел Галлоуэй.

— Фетчен умирает, — сообщил он. — Ты нашпиговал его свинцом.

Взяв револьвер Менарда, я отступил.

Черный Джеймс Фетчен не умирал, он уже умер. Рядом с ним лежали двое. В одном из них я узнал человека с конюшни.

Кучер перекатил за щекой табачную жвачку и бросил:

— Если вы, ребята, закончили, давайте похороним их и тронемся в путь. У меня расписание.

В лагере старателей Рассел дилижанс остановился, мы вышли и вывели на улицу Рида Гриффина и Фрэда Воэна.

— Мы согласились проводить вас до Дюранго. Вы устроили нам западню. Как считаете, мы заработали свои деньги или нет? Может, доехать с вами до конца?

— Вы нас отпускаете?

— Платите по сорок долларов и убирайтесь на все четыре стороны, — решил я. И он заплатил.

Мы их отпустили, а техасец согласился немного проехаться с ними и проследить, чтобы они не вернулись.

— Галлоуэй, — обнял я брата за плечи, — давай-ка найдем лошадей и вернемся обратно в нашу хижину на Пасс-Крик.

— Ты надумал остаться?

— Ну! У меня есть Джудит. Да и земля там хорошая.

— Эй, а ты видел, как танцует племянница Родригеса? Каждый раз, когда я на нее смотрю, у меня начинается биться сердце. Будто мы опять забрались на ту гору.

Так кончился наш долгий путь в неведомую землю. Путь, освещенный походными кострами, вспышками револьверных выстрелов и нашими мечтами. Мы возвращались, чтобы пустить корни на этой земле и, если повезет, оставить сыновей, которых, как мы надеялись, ждет более спокойная жизнь в лучше устроенном мире!

И что бы ни случилось, наши сыновья будут с гордостью носить имя Сэкеттов, беречь его честь и всегда выполнять свой долг, если их позовет судьба.

1

От англ. black — черный.

2

Эрп Уайт, Мастерсон Бэт — реальные исторические лица, знаменитые ганфайтеры.

3

Бисон Чок, Райт Боб, Холлидей Док — реальные исторические лица, известные ганфайтеры.

4

Карсон Кит (1809-1868) — реальное историческое лицо, американский первопроходец и разведчик Дикого Запада.

5

Бриджер Джим — американский первопроходец Дикого Запада.