Глава 6

Мы не торопясь ужинали. Откуда-то раздавалась музыка, очень приятная. В большинстве своем мы все едим дома, но всегда найдутся и такие, которые захотят выйти на люди. Официанты делали свое дело так неслышно, словно их здесь и не было. Тем временем я не спускала глаз с Феликса Хорста.

Не похоже, чтобы он оказался здесь случайно. Его посадили за убийство, но Джеймс Уайт добился пересмотра дела и ухитрился его освободить. Может быть, тот факт, что он ужинал в одно время и в одном месте со мной, как раз когда я получила наследство, и был случайным, но я этому не верила.

Убийства меня не пугали, как многих других. В горах поножовщина и стрельба были обычным делом, какое-то время у нас даже была своя кровная вражда, и случалось, что кого-то убивали.

Время от времени у нашего столика останавливались люди, и мистер Чантри представлял меня как внучку своего старого друга. Многие из них были моложе него, довольно привлекательные мужчины.

Трое таких сидели за столиком недалеко от нас, двое из них подошли, как говорится, засвидетельствовать свое почтение. Третий, молодой человек, сидел к нам спиной. Он был широкоплечий и, видно, рослый, правда, во весь рост я его не видела.

— Мой племянник, Дориан, — объяснил Финиан Чантри. — Не подошел к нам, потому что мы недавно крупно поспорили, а он весьма независимый молодой человек.

Мистер Чантри вдруг улыбнулся, в глазах мелькнули озорные искорки.

— Мы друг друга стоим, поэтому время от времени ссоримся. Последнее время он слишком увлекся танцами, охотой с гончими, фехтованием и прочими подобными вещами и забросил учебу.

— Он хороший стрелок?

— По-моему, отличный. К тому же он прекрасный наездник. Пользуется огромным успехом у дам и, может быть, чересчур самоуверен. При всем при том мой племянник — славный парень, хотя немного чопорен и упрям.

Мистер Чантри взглянул на меня.

— Кажется, ты говорила о своем ружье? Стреляешь?

— Да, сэр. Папа научил, когда мне было семь лет. Мои братцы дразнили меня, потому что я была девчонкой, и папа сказал: «Быть девочкой — это так здорово. Только не давай своим сорванцам братцам взять над собой верх». — «А что я могу поделать? Они старше и сильнее». — «Ты должна стать лучше их. Научись стрелять». — «В этом нет толку. Ведь никто не стреляет лучше Сэкеттов!» Он засмеялся и сказал: «Но ведь ты тоже Сэкетт! Просто научись стрелять еще лучше. Вот что, я тебя научу!» И научил.

— И ты их побивала?

— Да, сэр. Почти всегда. Только Регал… это мой дядя, хотя он мне больше как брат. Регал со мной на спор не стрелял. По-моему, не хотел обыгрывать, был доволен, что я обошла братьев.

— Может быть, это как раз то, что требуется Дориану, — чтобы девушка обошла его в стрельбе.

— Ой, нет. Я этого не сделаю! Регал — тот предупреждал меня, чтобы я никогда не говорила мужчинам, что хорошо стреляю.

— Добрый совет, но в данном случае пусть он тебя не смущает. Дориан — славный парень. Надо бы только немножко сбить с него спесь. Чтобы он повидал жизнь, побывал в суровых местах, подальше от цивилизации.

Чуть позже я оглянулась, но Дориан уже ушел. Я даже чуточку расстроилась.

Мы еще немного поговорили, потом мистер Чантри сказал:

— Ты меня порой удивляешь. Ты вполне владеешь хорошим английским, но иногда говоришь, как необразованная деревенская девчонка.

— Да, сэр, но если подумать, это относится почти ко всем людям. С одними они говорят так, с другими — иначе. Мама требовала, чтобы я говорила правильно, в школе тоже, но там, в горах, с людьми приходится говорить на их языке. Сдается мне, что все мы говорим и пишем по-разному. Вот вы юрист. Существует набор терминов, которыми вы пользуетесь в суде, но ведь не за ужином вроде нашего? Когда пишешь письмо, часто употребляешь слова, которыми не пользуешься в разговоре. Там, у нас, люди в лавке заводят разговоры о политике, о севе, о войнах, об индейцах и тому подобное и очень часто одни толкуют Библию так, а другие иначе. А то, что человек не говорит грамотно, еще не значит, что у него нет мыслей. Наш атеист — очень начитанный человек. Людям больше всего нравится слушать его беседы с пастором об истории и религии. Они, бывает, спорят от заката до восхода, а люди сидят и слушают. Есть у нас старый мистер Фозергилл, он в молодости служил в армии, пару раз ходил в море. Не умеет ни читать, ни писать, а рассуждает так, что, если захочет, может переспорить обоих. Некоторые думают, что набраться ума можно только из книг, но это вовсе не так. Люди многому учатся, когда что-нибудь делают или узнают от других. И когда работаешь на ферме, или ходишь по лесу, или едешь куда-то, можно сколько угодно думать. Многие из тех, кто начитан, только повторяют то, что прочли, а это не то, что думать самому. Мне кажется, — добавила я, — что на разные случаи у человека есть десятки разных слов. Как бы то ни было, многие люди, занятые физическим трудом, довольно много читают и могут говорить о вещах, далеких от их работы.

Пользуясь случаем, я переменила тему, потому что не хотела упустить редкую возможность побольше узнать о своем дедушке.

— Да, — ответил на мой вопрос мистер Чантри, — все, что ты сказала, очень верно. Именно таким человеком был Доубени Сэкетт. Он был самым замечательным охотником, каких я когда-либо встречал, оружием владел феноменально, но если требовалось, то мог обсуждать государственные дела или философию с самыми светлыми умами. Книг, думается, он прочел не много, зато каждую — несколько раз. Правда, в те дни так было принято. Он участвовал в сражении у Кингз-Маунтин, а также у Коупенз. Последний раз я видел его во время капитуляции Корнуоллиса в Йорктауне. Представляешь, он их всех знал. Вашингтона, Джефферсона, Патрика Генри, Джорджа Мейсона… Да, он был человек, твой дед.

Мистер Чантри заказал еще кофе, а я оглянулась на тот столик, за которым недавно сидели трое молодых людей. Теперь их место заняли другие.

— Эхо, какие у тебя планы? Знаешь, ты могла бы остаться здесь. Тут есть несколько очень хороших школ для девушек, а судя по тому вниманию, какое ты вызываешь у молодых людей, тебе вряд ли долго придется скучать в одиночестве.

— Нет, сэр. Утром я отправляюсь в горы. Мои станут беспокоиться.

— Послушай, может, ты все-таки останешься? У меня очень большой и совершенно пустой дом. К тому же Мэри Бенан — это моя экономка — будет о ком заботиться. Боюсь, что со мной у нее слишком мало хлопот.

— Благодарю вас, сэр. Но я уже скучаю по запаху сосен и хочу вновь увидеть, как над Клингманз-Доув собираются облака. Вам надо как-нибудь приехать к нам в листопад. Самое время, чтобы посидеть у очага и послушать всякие истории. Большинство из нас узнает родную историю по рассказам стариков. Это не та история, которую знаете здесь вы, это история жизни тех людей, которые живут среди нас или которых знавали наши предки. Да и война для нас не такая уж далекая вещь. Папа воевал в 1812-м. Он был в Новом Орлеане, в отряде стрелков из Кентукки, которые обороняли свои укрепления, построенные из тюков с хлопком. Когда стране требовались бойцы, всегда отзывался кто-нибудь из Сэкеттов.

«Мистер Чантри — одинокий человек, — думала я, — и медлит, потому что ему хочется посидеть еще».

Я его хорошо понимала, потому что, когда мы сидели у огня, слушая рассказы или напевая старые песни, мне тоже хотелось, чтобы это длилось вечно.

— Я так скучаю по жене, Эхо, — вдруг сказал он. — Ты очень похожа на нее, такая же милая и женственная. — Потом он лукаво взглянул на меня. — Не могу представить тебя с ружьем в руках!

— Я научилась стрелять чуть ли не раньше, чем шить. Ходила через лес в школу, а то и добиралась туда на каноэ, по реке. Когда много бываешь одна, становишься самостоятельной. Если меня, бывало, застанет гроза, я остаюсь ночевать в лесу. И никогда особенно не боюсь.

— Ты уезжаешь утром?

— Да, сэр. Уже заказала место в дилижансе.

— Следует быть крайне осторожной. У тебя с собой будет — по всем понятиям — очень много денег, а за один только железный ящичек можно купить ферму на равнине, большую ферму. Феликс Хорст все еще здесь. Не думаю, что он зашел случайно. Он чрезвычайно опасная личность, к тому же в долгу у Уайта. Мне бы хотелось, чтобы ты передумала и осталась со мной.

— Если Хорст погонится за моими деньгами, — возразила я, — то будет действовать сам по себе. Похоже, это еще более грязный тип, чем мистер Уайт. Ограбит не моргнув глазом, а то и убьет. Но мне бы только добраться до леса, а там он мне не страшен.

Мистер Чантри, покачав головой, улыбнулся.

— Ох уж эти Сэкетты! Всегда поражали меня!

— Мы живем в дикой стране, сэр. Я встречала таких, кто думает, что дикие звери — это милые приятные существа, но думаю, что они ни разу не заходили в курятник после того, как там побывала ласка. Она напьется крови одной-двух кур, а передушит всех. То же самое и волки, когда забираются в овчарню. И мне известно, что на свете живут не только свирепые звери, мистер Чантри, но и не менее свирепые, безжалостные люди. Нет-нет да и встречаются такие.

Я перевела разговор на более приятные вещи и принялась расспрашивать старого Чантри о том, как он ухаживал за своей женой, как делал предложение и всякое такое.

Когда наша карета остановилась у пансиона миссис Салки, было уже довольно поздно. Карета скрылась в темноте. На другой стороне улицы что-то шевельнулось.

Когда я уютно свернулась калачиком в постели, то, к несчастью своему, совсем не думала о дилижансе, который отвезет меня на запад, в Питтсбург, а все больше вспоминала о широких плечах того молодого человека. Наверное, у нас больше не будет случая свидеться и познакомиться.

Когда я до света спустилась вниз, Эми Салки уже хлопотала на кухне вместе с чернокожей женщиной, которая и стряпала основные блюда. Она была свободной и замужем за возницей, работавшим в одной богатой семье. Обе женщины проводили меня до двери. Эми все причитала:

— Не нравится мне это! Всю дорогу будешь ехать одна! И с такими деньгами!

— Чем меньше о них говорить, тем лучше, — перебила ее я. — Однако не беспокойтесь. Бродила же я одна по горам, а там всякое случается.

Мы распрощались, и я подняла здорово потяжелевший саквояж — он, правда, не стал для меня непосильной ношей. Там, в горах, мне не раз доводилось ворочать пни и бревна, чтобы добыть дрова для очага, так что таскать тяжести было для меня привычным делом.

Прежде всего я внимательно огляделась, но не заметила, чтобы за мной кто-нибудь следил.

На почтовой станции собралось порядочно народу. Но усевшись на свое место в дилижансе, я тут же разглядела мужчину в грубой серой шляпе и пальто в мелкую клетку. Он сидел в дальнем углу дилижанса на противоположной стороне. Всего в дилижансе было двенадцать пассажиров. Все люди как люди. Пятеро женщин, не считая меня, но только одна более-менее молодая. Хорошенькая веселая девица с большими глазами и дружелюбной улыбкой.

Рядом со мной уселась маленькая седая старушенция с живыми голубыми глазами.

Тронулись мы довольно резво, но дорога была ухабистая, и пассажиров порядком растрясло. Если бы не наваленные внутри объемистые мешки с почтой, было бы еще хуже. Маленькую старушку притиснуло ко мне, и, взглянув вниз, я заметила, что ее саквояж — совсем новенький — был в точности таким, как у меня.

Несколько раз я украдкой поглядывала на мужчину в серой шляпе и клетчатом пальто, но он все смотрел в окно и не обращал на меня ровно никакого внимания. Может быть, он ехал куда-то по своим делам, а я просто чересчур подозрительна? Все равно, решила я, буду оставаться такой, как есть.

Мы обогнали несколько фургонов, в которых ехали семьи, направляющиеся на запад. Мужчины шли пешком рядом с лошадьми. Это были, главным образом, большие добротные фургоны, способные, если надо, держаться и на воде. Большинство колонистов, по словам одного из пассажиров, направлялись в Иллинойс и Миссури. Какой-то человек по фамилии Биркбек селил людей на своих землях в Иллинойсе.

Мы останавливались в Ланкастере: высадили двух пассажиров и взяли еще одного. Регал мог без конца говорить о замечательных ружьях, которые делала здешняя компания «Пенсильвания датч». Во всяком случае, так он их называл.

Я то и дело возвращалась мыслями к тому молодому человеку, что был прошлым вечером в ресторане. Дориан Чантри. Красивое имя. Помнила, что говорил Регал: «Не торопись. Ты встретишь в жизни не одну сотню мужчин, и может быть, один-два из них чего-то стоят и подойдут тебе по возрасту». — «А какой возраст самый подходящий?» — спросила я. «Узнаешь, когда увидишь», — усмехаясь, отвечал он.

Было уже поздно, так что мне не удалось особо разглядеть Ланкастер, а в Элизабеттауне мы стояли больше часа. Пришлось тащиться с саквояжем до места, где можно было выпить кофе и съесть пару ломтиков мяса с хлебом. Маленькая старушка тоже вышла из дилижанса и любезно улыбалась, но не выражала намерения поговорить. Она опять села рядом.

Мы проехали еще несколько небольших городков и только в Шамберсбурге сделали остановку на ночь. К тому времени все уже смертельно устали. Меня тряска так измучила, что я двигалась как во сне. Видела, что мужчина в клетчатом пальто, любезно подхватив саквояж, помогал старушке выбраться из дилижанса. Может быть, я ошибалась в отношении него.

Взяв свой багаж, я двинулась к дверце. Саквояж показался несколько странным. Посмотрела вниз — в тусклом свете показалось, что все в порядке. Кто-то помог мне выйти из кареты, и я снова подняла саквояж.

Он был слишком легким. Расстегнув, заглянула внутрь. Багаж был не мой!

Я в ужасе огляделась, как раз вовремя, чтобы увидеть, как мужчина в клетчатом пальто вместе со старушкой скрываются за углом! В руках у мужчины был мой саквояж.

Глава 7

Финиан Чантри оторвал взгляд от бумаг и посмотрел на дверь. Не спеша подровнял стопку документов и отложил их в сторону.

Перед ним стоял Дориан Чантри — высокий, атлетически сложенный молодой человек, почти такой же, каким сам Финиан был в молодости. Правда, признался он себе, Дориан будет чуть шире в плечах, да и мускулов побольше.

— У меня к тебе поручение.

— Поручение? Хочешь сказать, работа? — переспросил Дориан, обнажая в ослепительной улыбке идеально ровные белые зубы.

— Поручение. Ты, случаем, не заметил юную леди, которая со мной вчера ужинала?

— И пользовалась всеобщим вниманием. Я подумал, что вы обойдетесь без меня.

— Узнаешь ее, если увидишь?

— Нет, не узнаю.

— Сегодня утром она уехала из города, имея при себе более трех тысяч долларов и драгоценный камень в железном ящичке примерно три на два дюйма. Я за нее боюсь.

Дориан Чантри отодвинул стул и сел.

— Дядя, я обещал Фрэнсис…

— Пошли ей записку, что тебя отослали по делу. Она поймет.

— Меня? По делу? В жизни не поймет. Разве дела способны помешать развлечениям?

Взгляд Финиана Чантри похолодел.

— Не хочешь писать — дело твое. Но я надеюсь, что не долее чем через час ты уже будешь скакать на запад, чтобы перехватить почтовый дилижанс, следующий в Питтсбург. Я хочу, чтобы юная леди по имени Эхо Сэкетт благодаря твоим заботам благополучно добралась домой. Она живет где-то в горах к западу от Тукалуки-Коув, штат Теннесси. Тебе уже двадцать лет, а…

— А ты в этом возрасте командовал собственным судном. Знаю. С детских лет много раз слышал эту историю. Итак…

— Если через час ты не будешь скакать в Питтсбург и если юная леди, о которой идет речь, не доберется благополучно до дому, можешь быть уверен, что твое денежное содержание будет урезано до шести долларов в неделю.

Дориан открыл было рот, но потом посмотрел на дядю. С Финианом Чантри в таком настроении лучше не спорить.

— Шесть долларов в неделю? С голоду помрешь! — все-таки возразил он.

— Зачастую за приличную работу платят не лучше. С голоду не помрешь, но придется покрутиться. Станешь работать — для тебя ничего полезнее нет.

Дориан Чантри принялся разглядывать свои пальцы. Эхо Сэкетт… Он слышал достаточно рассказов о Сэкеттах, чтобы знать, как много они значат для дядюшки Финиана и значили в свое время для его отца.

— Куда она направится из Питтсбурга? Вернее как? Пароходом? Почтовой каретой? И где этот самый Тукалуки-Коув? Существует ли вообще такое место?

— Сэкетты всю жизнь жили в лесах, в горах. Всегда выбирали глухие места. Есть городок, называется Ноксвилл…

— Слышал о нем.

— Тукалуки-Коув где-то к востоку от него, но если с нею что приключится, то это будет раньше, чем она доберется до своих гор.

— Приключится? Ожидаешь неприятностей?

— Зачем бы я тогда тебя посылал? Лучше прихватить с собой пару револьверов и ружье. — Прежде чем заговорил Дориан, дядюшка добавил: — Слыхал когда-нибудь о Феликсе Хорсте?

— Это был первый судебный процесс, на котором я присутствовал, когда начал изучать право. Разумеется, я его помню.

— У меня есть основания считать, что он — один из той шайки, что попытается ограбить мисс Сэкетт. — Финиан коротко рассказал об Уайте и Хорсте, о завещании и памятном визите в контору Уайта. Потом предупредил: — Пойми, Дориан, дело нешуточное. Хорст умеет драться и убивает не задумываясь. Подозреваю, что у него найдутся и сообщники.

Финиан Чантри достал из ящика мешочек с монетами и бросил его на стол.

— Возьмешь на расходы. В приемной тебя ждет Арчи.

— Арчи? Официант из клуба?

— Он самый. Поедет с тобой, но не как слуга, а за компанию. Он хороший наездник, и с ним шутки плохи. Лучшего товарища нельзя и представить. Как-то вечером он был со мной в «Голландце».

Дориан поднял на дядю изумленный взгляд.

— В «Голландце»? В твоем-то возрасте?

— В моем возрасте, — улыбнулся Финиан Чантри. — И я обнаружил, что еще не так стар, как можно подумать. После той схватки я даже почувствовал себя лет на десять моложе. — Он встал из-за стола. — А теперь отправляйся, Дориан, и будь осторожен. Дело крайне серьезное.

Дориан сунул в карман мешочек с деньгами и после короткого рукопожатия вышел.

Арчи, чернокожий человек могучего телосложения, уже дожидался его.

— Лошади у вашего дома, сэр. Все необходимое, кроме оружия, уложено.

— Ты вооружен?

— О да, сэр! Я знаю, кто такой мистер Хорст, а также и мистер Уайт, но если я не ошибаюсь, по пути найдутся и другие. На Уайта работает человек, которого зовут Тим Оутс. Здорово дерется, сэр.

Дориан Чантри, сидя в карете, слушал стук копыт, почти позабыв о несостоявшемся свидании с Фрэнсис. Еще бы, его дядя, Финиан Чантри, поручает ему защитить юную леди от такого злодея, как Феликс Хорст! Его вдруг охватило чувство гордости. Выходит, дядюшка Финиан о нем высокого мнения. Потому что такое дело не для младенца.

Он мысленно вернулся на несколько лет назад. Вспомнил переполненный зал суда. Холодное спокойствие Феликса Хорста. Один раз их взгляды встретились. Взгляд Хорста был полон такого презрения, что даже теперь Дориана бросило в краску.

— Если поднажать, сэр, то можно перехватить их в Шамберсбурге. Там дилижанс останавливается на ночь и отправляется дальше поздно утром.

— Если до этого ничего не случится.

— Будет короткая остановка в Элизабеттауне, чуть позже они переедут через Саскуэнну.

— Что предпримет Хорст?

— Не знаю, сэр, но он будет осторожен. Теперь он известен властям, и судью ему больше не разжалобить. Будет сам выбирать момент.

— Думаешь, он может ее убить?

— Да, сэр. Он может. Он уже убивал… и еще, сэр. Он хорошо знает те края, куда мы направляемся. Раньше орудовал вдоль тропы Натчезов.

— Что скажешь об Оутсе?

— Он бандит, сэр. Очень силен. Одно время был профессиональным боксером. Азартный игрок, зачинщик драк и очень плохой человек, сэр.

— Я и сам немножко боксер.

Арчи, оглядев его, спросил:

— Вы когда-нибудь дрались, сэр? По-настоящему?

— В школе побивал всех. Не беспокойся — за себя постою.

— Не сомневаюсь, сэр. Но Тим Оутс дрался не так, как у вас в колледже. Совсем по-другому, сэр.

Дориан рассердился. Конечно, по-другому, но и в школе были приличные боксеры, а тренировали их лучше некуда. Какие шансы остаются у необученного кулачного бойца против профессионала? Последние слова он произнес вслух.

— Прошу прощения, сэр, но такой, как Оутс, побьет всех профессионалов за один вечер и даже не вспотеет. Даже нет никакого сравнения. Оутс боксер что надо. Я видел, как он дерется. Видел, как он держался сорок два раунда против йоркширского костолома.

— Сорок два раунда?

Самое большее, что было за плечами Дориана, — это пять раундов, и те лишь на тренировках. Бывало, что дрались довольно жарко, но сорок два раунда! По лондонским правилам раунд заканчивался при первом же нокдауне, безразлично, сбили ли тебя с ног, или ты просто потерял равновесие. Но даже при таком обороте дела сорок два раунда — это чертовски много. Не меньше часа, а то и больше.

Правда, он как-то дрался с конюхом, мучившим лошадь. Сколько они дрались? Пожалуй, не меньше тридцати минут, и он задал конюху, считавшемуся крепким парнем, хорошую взбучку.

Кони мчались быстро, стуча копытами по проселкам, с грохотом пролетая мосты. В Элизабеттауне, всего в нескольких милях от места назначения, они навели справки.

Да, такая девушка в дилижансе была. Пять футов два дюйма, рыжеватые волосы — соблазнительный бутончик.

Это описание вывело Дориана из себя. «Соблазнительный» — на чей вкус? Гарри Стэндиш, вернувшись к столику, захлебывался от восторга. «Если такие живут в горах, — заявил он, — то я прожил свою жизнь не там где надо!» Но вообще-то Гарри чересчур впечатлителен.

Сменив в Миддлтауне лошадей, поскакали дальше. До Шамберсбурга оставалось немного.

Когда они добрались туда, в дилижанс уже грузили почту.

— Нет, сэр, — ответил возница. — С тех пор как мы приехали, я ее не видал. Кажись, кто-то по ошибке взял ее сумку и она побежала догонять. — Повернувшись, он указал пальцем. — Вон туда. Они свернули за угол, и девчонка следом.

— Кто — они?

— Маленькая старая леди и плотный приземистый мужчина вроде бы в клетчатом пальто. Помню, он еще помогал старой леди выбраться из кареты. До этого я и не думал, что они едут вместе. Сидели-то по отдельности.

Тихонько выругавшись, Арчи посмотрел на Дориана.

— Они не теряли времени даром, мистер Чантри. Захватили ее сумку. Забрали деньги, а может быть и ее с ними вместе!

— Давно? — спросил Дориан возницу.

— Часа три-четыре тому назад. Я ее окликнул, но она не обернулась. — Возница показал пальцем. — Бросила этот саквояж. Открыла его, увидела, что внутри. А там ничего, кроме старого половика. Ну она и рванула так, будто на ней загорелись юбки!

Сдерживая ярость, полный самых ужасных опасений, Дориан двинулся вперед. Завернул за угол, остановился и огляделся вокруг. Перед ним была длинная узкая улица с безлюдными складами и амбарами. Вихрем взвилась и осела пыль.

— Едем помедленнее, — предложил Арчи. — Может быть, найдем какой-нибудь след. Может, они прячутся где, а может, и удрали.

Дориан Чантри натянул поводья и оглядел улицу.

— Бесполезно гоняться за призраками, — заметил он. — Нужно подумать. Куда они могли податься? Предположим, все было спланировано заранее. К тому времени как дилижанс добрался сюда, мисс Сэкетт должна была очень устать. Дорога дальняя, трясет, и никакой возможности отдохнуть. Ей захочется спать. По-моему, они рассуждали примерно так же. Старая леди, сидевшая рядом с Эхо, по видимости, была сообщницей Оутса, тот оказался близко к двери. Помог старой леди сойти, прихватив ее саквояж. Они, несомненно, надеялись, что Эхо не обнаружит подмены. Допустим, Арчи, именно на такой оборот они и рассчитывали. В этом случае они нуждались в убежище, куда можно было бы добраться быстро и переждать, пока не уедет дилижанс. Кроме того, они могли спланировать свои действия и на тот случай, если подмена обнаружится. Тут им тоже требовалось бы укрытие. Если она погналась за ними — а нам известно, что погналась, — то они узнали об этом через несколько минут. Девушка не вернулась, так что остаются две возможности. Либо она все еще преследует их, либо стала пленницей.