Опять эти ужасные воспоминания. Налив себе виски, Эйден сказал:

– Если ты все узнаешь, то обязательно изменишься, Дарси О'Киф. Навсегда, причем не в лучшую сторону.

– Если ты считаешь, что мне этого хочется, то можешь подумать еще. Мик рассказал мне достаточно для того, чтобы по моей коже побежали мурашки. Но я хотела бы покончить с этим делом как можно быстрее, а значит, я должна знать о человеке, за которым мы охотимся, все. И только ты можешь поведать мне правду. Мне не важно, как именно ты все расскажешь. Начни с того места, с какого считаешь нужным, и продолжай рассказывать по порядку. Можешь говорить с любой скоростью, быстро или медленно.

Единственной скоростью, которая устраивала его, была полная остановка. Эйден посмотрел на дверь таверны сквозь стакан с виски.

– Я не уйду и не отстану от тебя, Террел. Так что лучше собери в кулак волю и поскорее покончим с этим.

Эйден едва сдерживал желание ударить ее по лицу. Да, у него было полно недостатков, но в чем его нельзя было упрекнуть, так это в трусости. Никогда.

– В первый раз было три жертвы, – начал он, внезапно почувствовав, что его гнев сильнее отвращения к этому повествованию. – Я не знаю, в каком порядке он убивал их. Тело моего отца было искромсано больше, чем другие тела. – Эйден опять подлил себе виски, надеясь, что крепкий напиток поможет изгнать из его сознания страшные картины. – Кажется, врач-француз и его жена были убиты позже. Словно Джулс методично избавлялся от свидетелей. Они были убиты не с такой жестокостью, как отец.

На мгновение Дарси сжала губы, а потом спросила:

– Откуда ты знаешь, что это сделал Джулс?

Неужто эта чертовка считает, что он преследует своего братца только потому, что подозревает его в убийствах? Заскрежетав зубами, Эйден глотнул виски, силясь взять себя в руки и вытерпеть ее дурацкие вопросы.

– Я знаю, – ответил он. – Но думаю, сумею убедить тебя в этом, если скажу, что подозрение пало на него задолго до того кошмарного дня. Джулс с рождения был другим, О'Киф. Он стремился к разрушению. Можешь считать, что это влияние дурной крови, да все что угодно! Он был таким, когда отец женился на его матери и они стали жить у нас. Джулсу было тогда десять лет. Чем старше он становился, тем сильнее была его порочная страсть к разрушению и уничтожению. Ему было тринадцать лет, когда он начал расчленять кошек Бланш, и тогда же отец обратился к врачу, надеясь, что его можно вылечить.

Похоже, кошки ее не заинтересовали. Во всяком случае, заметил Эйден, она промолчала, но если бы спросила о подробностях, он не смог бы рассказать ей о них. Виски постепенно начинало действовать.

– Кто такая Бланш?

Он заглянул в серьезные темные глаза. Эйдену понадобилась минута, чтобы вспомнить.

– Мать Джулса, – наконец ответил он, – моя мачеха.

– А почему Джулс не убил ее? И тебя?

«Потому что Господь не так милосерден!» – хотелось крикнуть Эйдену. Он оттолкнул от себя бутылку и нервно заерзал на стуле.

– В тот день Бланш была в Сент-Круа, на свадьбе своего брата. А вот отец был дома с Джулсом, доктором Леклером и его женой.

– Где был ты?

«Слишком далеко, чтобы это имело значение».

– Я был в Насау, набирал груз лесоматериалов.

– А как дома оказались доктор и его жена? Это был именно тот врач, которого твой отец пригласил лечить Джулса?

Господи, как же он устал от этих расспросов! Устал до самых костей! Слишком устал для того, чтобы противиться ей и прекратить нелепый допрос. Может, если он расскажет ей все, что она хочет знать, ему станет легче и он сможет закрыть глаза и умереть?

– В возрасте пятнадцати лет Джулс напал на своего учителя с молотком, и тогда папа решил, что настала пора показать его европейским докторам. Доктор Леклер убедил отца, что сумеет помочь Джулсу, и брата отвезли в очень дорогое заведение Леклера во Франции.

– Как же Джулс вернулся в Сент-Киттс? Твой отец привез его назад?

Эйден фыркнул:

– После нескольких лет «лечения» Леклер объявил Джулса здоровым, пересек вместе с ним Атлантику и представил его как триумф французской медицины.

– Ты полагаешь, его лечили?

– Честно говоря, по-моему, мадам Леклер просто хотелось побывать на Карибском море, вот они и надумали привезти Джулса домой, чтобы отец оплатил им с мужем путешествие. Я почему-то уверен, что они оба прекрасно знали, что Джулс был так же безумен, как и прежде, но были уверены, что смогут контролировать его поведение. Я сказал им, что они ошибаются. – Взяв пустой стакан, он медленно повертел его в руках. – Кстати, если вдруг тебе захочется знать... я не получил удовлетворения, выяснив, что не ошибался в своих предположениях.

Наступила долгая пауза, а потом Дарси спокойно спросила:

– А как ты считаешь, почему Джулс убил твоего отца? Эйден покачал головой, вспоминая годы, когда Джулс жил в их доме в Сент-Киттсе. Трудно было сказать, какой из бурных скандалов заставил Джулса задумать месть. Этих скандалов было так много, что и не сосчитать.

– Кого еще убил Джулс?

– Кроме священника в Ливерпуле? – спросил Эйден, поднимая брови, но не сводя глаз с пустого стакана. – В окрестностях Дублина была убита женщина. Он нанес ей много ударов кинжалом и отрезал ей язык. Недалеко от Эдинбурга убитых было двое – ростовщик и извозчик. Оба были убиты тем же способом, что и женщина.

– А почему он уничтожил именно этих людей, ты не знаешь?

Эйден спросил себя, была бы Дарси столь любопытна, если бы ей довелось увидеть тела убитых. Он мрачно подумал, что, возможно, ответ на этот вопрос станет известен ему еще до того, как он уедет из Чарлстауна. Если учесть, какой образ жизни вела Дарси, то не исключено, что следующей жертвой станет кто-то из знакомых ей людей. И тогда она тоже захочет отыскать его и будет проклинать того, кто выпустил в мир такое зло.

– Думаю, жертвами Джулса стали обычные люди, случайно встретившиеся на его пути, – промолвил Террел, борясь с неожиданным приступом тошноты. – Возможно, в голове у Джулса и есть другие объяснения его поступкам, но я их не знаю.

Кивнув, Дарси спросила:

– А Джулс нападал в какое-то определенное время дня? Или, может, месяца, или недели? Можно ли предположить, что он действует по какой-то схеме? Чтобы мы могли подготовиться к новому удару.

– Отвечаю «нет» на первые два вопроса. А что касается двух других, то единственной схемой можно считать тот факт, что я приезжал на место будущего преступления после него и не мог предотвратить очередного убийства. – «Он устраивает эти ужасные шоу для меня, – мысленно добавил Эйден. – И лишь тогда, когда знает, что я смогу увидеть результаты его действий».

Склонив голову набок и нахмурившись, Дарси внимательно посмотрела на него.

– А откуда ты узнал, куда он поедет дальше? Откуда тебе известно, что он здесь, в Чарлстауне?

Террел спросил себя, почему она не задала ему этот вопрос раньше. На ее месте он бы первым делом заинтересовался именно этим. Совершенно понятно, что они мыслят по-разному, и Эйден даже не мог сказать, хороший это знак или плохой.

– Джулс находит возможность сообщить мне, куда едет. Или по крайней мере пытается направить меня по своему следу. После убийства отца Джулс поехал в Лондон. Я смог узнать о его нахождении по записям в портовых книгах. Оттуда я последовал за ним в Ливерпуль. В ливерпульском отеле мне принесли пакет. – Эйден замолчал, надеясь, что Дарси О'Киф не спросит у него очевидное, но в то же время опасаясь, что она этого не сделает.

– Что же в нем было?

– Язык священника. – Он помолчал, ожидая, чтобы она до конца осознала его слова, а потом добавил: – Вместе с ним в пакете лежала записка, в которой почерком Джулса было написано единственное слово: «Дублин». После Дублина я получил очередной пакет, направляющий меня в Эдинбург.

– А после Эдинбурга он пригласил тебя в Чарлстаун?

– В Бостон, – поправил ее Эйден. – Но по своей схеме он приглашает меня в большой город, а убивает в соседнем, маленьком городке. Подумав, я решил, что на этот раз Джулс направил свои стопы в Чарлстаун.

Дарси долго смотрела на него, а потом спросила нежным, как ласка любимой женщины, голосом:

– Это не имеет прямого отношения к розыскам Джулса, но я хочу знать для себя: почему ты не обратился к властям? Почему взял правосудие на себя?

– В Ливерпуле я пошел к властям, чтобы предупредить их и попросить о помощи. После убийства женщины они арестовали меня. Я дожидался в тюрьме суда, и лишь после того как из Сент-Киттса приехал мой поверенный, меня отпустили и я смог продолжить поиски. Больше такой ошибки я не совершу.

– Ты ответил на мой первый вопрос, Террел, – таким же ласковым голосом проговорила Дарсиу – но не на второй. Почему ты один отвечаешь за поиски Джулса, почему именно ты хочешь остановить его?

– Он мой брат, и я за него ответствен, – просто ответил Эйден. – Никто другой не может сделать то, что должно быть сделано. – «Ни у кого другого нет на это права».

Наступила еще одна долгая пауза.

– Как тебе кажется, Джулс уже знает о том, что ты здесь? Пожав плечами, Эйден сухо произнес:

– Судя по тому, что никто еще не нашел расчлененного тела, я сомневаюсь в этом.

– А ты не думал, что Джулс, возможно, перестанет убивать, если ты прекратишь преследовать его?

Сколько же раз он сам задавал себе этот вопрос! Ответить своей компаньонке Эйден мог лишь то же, что всегда отвечал себе самому:

– Если я прекращу поиски, а он продолжит свое кровавое дело, то мне придется жить с грузом уверенности в том, что я не сделал попытки защитить невинных, ни о чем не подозревающих людей от безумца. Не знаю, как я тогда смогу смотреть людям в глаза и вообще жить на свете. Я и сейчас не помню ночи, когда бы спал спокойно, а что будет со мной дальше?

– Кстати, о сне, – проговорила Дарси, взяв у него стакан и плеснув в него немного виски. – Не думаю, что нам стоит возвращаться в квартиру моей матери. Не могу даже объяснить, это просто какое-то ощущение, но оно мне не нравится, Террел. – Она вылила виски себе в рот, поежилась и поставила перед ним пустой стакан. – Если Джулс следит за нами, то он заметит, что мы ходим именно в этот дом. Я не хочу подвергать маму опасности, да и Бриди тоже. Думаю, нам надо остановиться еще где-нибудь до тех пор, пока не найдем твоего брата.

– В моем номере в президентском отеле? – предложил Эйден, тут же представив себе, как она нагая лежит на широкой кровати и ждет его, а каскады ее волос рассыпаются по пышным подушкам.

– Я тебе еще вчера все сказала о президентском отеле, – заявила она, поднимаясь со стула. Суровый тон Дарси и ее резкое движение оторвали Эйдена от плотских фантазий. – У Симуса есть наверху комнаты, – продолжала она. – Мы можем снять две из них. Маме наше отсутствие объясним тем, что Синклеры неожиданно решили устроить короткие каникулы за городом и попросили нас съездить с ними. Отправим к маме кого-нибудь за твоим чемоданом и сундуком с моими вещами. Думаю, твоего слугу можно будет использовать в качестве курьера.

«Две соседние комнаты наверху», – подумал он.

– А у тебя быстрый, изворотливый ум, Дарси О'Киф, – вслух произнес Эйден. «Конечно, не такой быстрый и изворотливый, как у меня, но, общаясь со мной, ты сразу многому научишься».

Приподняв брови, она вопросительно посмотрела на него.

– Ты хотя бы сможешь выйти отсюда? Рассмеявшись, Эйден легко поднялся.

– Я не так много выпил. Пока что, – добавил он. Террел уверенно направился к стойке бара, говоря на ходу: – Я заплачу Симусу за виски и сниму комнаты. – Ответом ему был звон дверного колокольчика – это Дарси вышла из таверны.

Она ждала на улице, пока Эйден расплачивался с Симусом. Дарси было очень неприятно, что она вынудила Террела рассказать ей обо всех страшных преступлениях Джулса. Его плечи поникли, а взгляд стал таким... Девушке так хотелось обнять его, привлечь к себе и пообещать, что призраки не будут больше преследовать его. Вместо этого, собрав волю в кулак, она спокойно расспрашивала его и внимательно выслушивала ответы.

То, что она заподозрила прошлой ночью, теперь превратилось в уверенность. Душу Эйдена Террела преследовали страшные воспоминания о чудовищных деяниях Джулса. Она держала свой страх при себе и лишь однажды чуть не показала его. Эти посылки Джулса с доказательствами его преступлений... Если ей удастся пережить эту экскурсию в ад в компании Эйдена Террела, это можно будет считать настоящим чудом. Почувствовав, что ее руки заледенели, Дарси сунула их в карманы, мысленно поторапливая Эйдена.

Он сказал, что у нее быстрый, изворотливый ум. Нахмурившись, Дарси уставилась на носок своего ботинка, напоминая себе, что ее наняли не для того, чтобы она излечивала душевные раны Эйдена. Было куда безопаснее и проще думать лишь о том, как бы поймать Джулса. Ей не нравились те выводы, что невольно приходили ей в голову. Как она ни пыталась отвлечься от них, мысли ее то и дело возвращались к одному: казалось, Джулс вступил в ужасное противоборство со старшим братом. Почему? Неужели он посылал страшные посылки, потому что хотел, чтобы Эйден поймал его? Или он сам мечтал поймать Эйдена? Девушка похолодела, представив себе истерзанный и окровавленный труп Эйдена, лежащий на земле в темном переулке. Поежившись, она заставила себя думать о менее мрачных вещах.

Был ли Джулс так уж безумен, каким его считал Эйден? Или он кромсал тела своих жертв лишь для того, чтобы никто не усомнился в его сумасшествии? Хитрый и жестокий, но психически здоровый человек куда опаснее безумца.

Выйдя из «Льва и скрипки», Эйден задумчиво посмотрел на Дарси, а потом направился мимо нее к докам, через которые кратчайшим путем можно было попасть в его отель. Догнав его, Дарси спросила:

– А тебе не приходило в голову, что Джулс на самом деле здоровее, чем пытается представить?

– Разве здоровый человек стал бы убивать и резать тела несчастных жертв? – вопросом на вопрос ответил Террел.

– Возможно, – предположила девушка, – Джулсу выгодно, чтобы все считали его сумасшедшим.

– Кажется, мне понятен ход твоих мыслей, О'Киф, – промолвил, пожимая плечами, Эйден, – только не забывай, что он всегда имел склонность к жестокости. Даже ребенком он получал удовольствие от нее. Если бы не это, я бы обдумал твое предположение.

Господи, какие же длинные ноги были у Эйдена Террела! Никому и никогда не удавалось угнаться за Дарси, даже когда она шла пешком, а не бежала, а теперь она сама едва поспевала за своим спутником.

– А на что он живет? – спросила Дарси, вынужденная, к собственному недовольству, перейти почти на бег. – Разъезжать по Англии, а потом пересечь Атлантику стоит немалых денег. Это не считая платы за жилье, еду и одежду.

– Возможно, я и хотел скрыть от тебя часть правды, но я ни разу не солгал тебе, – ответил Эйден, даже не посмотрев на нее. – Джулс на самом деле украл часть семейных драгоценностей до своего отъезда из Сент-Киттса. Патрик был прав, сказав, что Джулс, должно быть, уже давно продал и заложил все эти вещи, чтобы вести привычный для него образ жизни. Когда деньги у него кончились, он, наверное, стал играть и промышлять воровством. Все его жертвы были ограблены.

– Какие игры он предпочитает? – поинтересовалась Дарси. Ее мысли летели быстрее ног. – Ты смог выяснить, в какие азартные игры он обычно играет?

– На островах живут ящерицы, которых называют хамелеонами. Хамелеон может менять цвет в зависимости от цвета окружающей среды, чтобы стать менее заметным и прятаться от хищников. Так вот, Джулс очень напоминает мне этих хамелеонов. В Лондоне и Ливерпуле он жил в скромных квартирах, не привлекая к себе внимания. В Ирландии и Шотландии он вращался в высших кругах, так что быстро стал желанным гостем в самых изысканных клубах Дублина и Эдинбурга.

– В Бостоне есть джентльменские клубы, – стала вслух размышлять Дарси. – Впрочем, в Чарлстауне они тоже есть, но репутация у них похуже, чем у бостонских.

– Не думаю, что в настоящее время у него достаточно денег на то, чтобы проводить время в элитных клубах. Между прочим, в Америку Джулс приехал третьим классом, так что если он еще здесь, то его следует искать именно в Чарлстауне.

– И думает, где бы ему раздобыть деньжат на то, чтобы проникнуть в бостонское высшее общество, – добавила Дарси.

Террел внезапно остановился и повернулся к ней лицом.

– Почему ты так решила?

– Если ты подумаешь о моем предположении, то согласишься, что оно не лишено смысла, – ответила Дарси. Эйден недоверчиво приподнял брови, и она принялась нетерпеливо объяснять ему, отчего ей на ум пришла такая мысль. – Он украл драгоценности в Сент-Киттсе, а потом поехал в Лондон и Ливерпуль. В обоих городах он выдавал себя за бедняка. Но в Ирландии он роскошествовал. Думаю, в Лондоне и Ливерпуле он попросту не истратил деньги, полученные за драгоценности. В Шотландии он тоже предпочел безбедную жизнь высшего общества. Значит, либо у него оставались деньги, вырученные за драгоценности, либо он много выиграл. Без сомнения, ему больше нравится богатая, а не бедная жизнь. Да и кому бы она не понравилась? Все это наводит меня на мысль о том, что он постарается как можно быстрее переехать в Бостон.

Дарси увидела, что в глазах Эйдена вспыхнул огонек удивления, к которому, однако, примешивалось еще какое-то чувство. У нее не было времени спросить его об этом, потому что уже через мгновение все его чувства сменились гневом.

– Позволь мне избавить тебя от усилий, которые тебе понадобится приложить, чтобы довести вторую часть своих доводов до моей тупой головы, – с сарказмом в голосе произнес он. – Мне, видимо, надлежит положить конец нашему сотрудничеству и самому отправиться в бостонские джентльменские клубы на поиски Джулса. А ты как ни в чем не бывало выйдешь из игры!

Он не имел права обвинять ее в трусости! Нежные мысли и сочувствие к нему тут же вылетели у нее из головы.

– Я думаю, что поиски Джулса в Бостоне помогли бы нам сберечь время и силы, – пожав плечами, сердито проговорила Дарси. – И мы бы не раздражались зря. Впрочем, я уверена, что ты поступишь так, как сочтешь нужным.

– Ты считаешь, что мы зря раздражаемся? – сквозь зубы процедил Эйден.

Дарси задумчиво приподняла брови:

– Я бываю не очень-то терпелива, общаясь с богатыми людьми, преисполненными ощущения собственной важности.

– Я – богатый человек.

Вызов был брошен, и Дарси решила принять его:

– И ты будешь счастлив среди себе подобных, не так ли? Смерив ее взглядом с головы до ног, Эйден сложил на груди руки и ответил:

– Я не собираюсь извиняться за то, что предпочитаю компанию хорошо одетых, вежливых и умных людей. И тебе тоже не стоило бы прикидываться, что ты предпочитаешь мягкую чистую постель какому-нибудь затасканному тюфяку с дырявым одеялом в грязной комнатенке над таверной.

Кровь Дарси закипела: Эйдену своими словами удалось задеть ее за живое.

– Некоторые из нас действительно настолько смиренны, что благодарят Бога за то немногое, что имеют, – парировала она.

– Что ж, – усмехнулся Террел, – раз ты так гордишься своим смирением и с радостью принимаешь все трудности, то я с радостью уступаю тебе место на полу.

Мысли вихрем понеслись у Дарси в голове.

– На полу? – переспросила она, не понимая, о чем идет речь.

– У Симуса есть только одна комната, – продолжил Эйден тем же спокойным тоном, что так раздражал Дарси. – Так вот, вместо того чтобы тратить время на поиски другого прибежища на ночь и учитывая твое отношение к правилам приличия, я решил снять ее для нас двоих.

– Ты не мог этого сделать! – вскричала Дарси.

– Но я сделал.

– Не все правила приличия одинаковы, Террел! – продолжала возмущаться Дарси. – Да, некоторые из них просто смехотворны, но я не имела в виду, что можно заходить так далеко. После того представления, что мы вчера устроили во «Льве и скрипке», все подумают, будто мы сняли комнаты, чтобы...

– Я каждое утро буду публично объявлять, что ты сохранила свою добродетель, – насмешливо улыбнувшись, перебил ее Эйден.

– Ты не посмеешь! – Дарси шагнула к нему, сжав кулаки.

Насмешливая улыбка превратилась в сардоническую.

– Так, может, ты предпочтешь, чтобы я переспал с тобой и сплетни из лживых превратились в правдивые? Дарси бросилась на него.

– Ни черта у тебя не получится! – взвизгнула она.

Схватив ее руки и заведя их за спину одной рукой, другой Эйден ласково провел по ее подбородку. Гнев Дарси мгновенно испарился, словно он вынул заглушку и выпустил пар. У нее перехватило дыхание, тело перестало повиноваться разуму. Глаза Эйдена потемнели, и взор их смягчился, его улыбка стала ласковой. Напряжение, сковывавшее его движения, ослабло. Каким же красавцем он был! Высоким, широкоплечим, с сильными, большими руками, которые могли быть такими нежными. Внезапно Эйден показался Дарси гораздо моложе и ранимее. Если бы он склонился к ней, если бы попытался поцеловать ее... Дарси судорожно схватила ртом воздух, когда поняла, что именно этого ей хотелось больше всего.

– Если бы я захотел переспать с тобой, Дарси, то не думаю, что ты смогла бы остановить меня. – На его губах заиграла такая же улыбка, какой он наградил ее вчера после поцелуя во «Льве и скрипке». – Признайся в этом, Дарси. Тебе очень этого хочется.

Так оно и было, но даже самой себе она не могла бы признаться в этом, не говоря уже о том, чтобы сделать такое признание Террелу... Собравшись с силами, Дарси попыталась оттолкнуть Эйдена от себя. К ее ужасу, он оступился, взмахнул руками, пытаясь удержаться на ногах, а потом... исчез.

Заморгав, Дарси протерла глаза. И только сейчас заметила, что стоит на самом краю пристани, за которым темнеет грязная вода залива. Ее сердце замерло. Как она могла до такой степени увлечься разговором с Террелом, что даже не заметила, где они находятся? Как не учуяла запаха воды и смрада, источаемого верфями? До чего же она дошла, если учесть, что...

– Я не умею плавать!

Дарси обомлела. Господи, что же она наделала!

– Дарси! Помоги!

Она сбросила шляпу, проклиная сначала себя, а потом и его. Эйден Террел был не первым встретившимся ей в жизни человеком, который не умел плавать. Ну почему же так получается, что люди могут пересекать океаны, не умея держаться на воде? Выругавшись, она нырнула в залив, но уже через мгновение подняла голову над водой и стала убирать мокрые пряди с лица. Эйден с ухмылкой на устах плавал в каком-нибудь футе от нее.

– Я солгал, – признался он, протягивая к ней руки.

– Ах ты, сукин... – Дарси не успела договорить, потому что Эйден Террел увлек ее за собой под воду.