Дарси провела рукой по волосам, морщась, когда ее пальцы застревали в спутанных прядях.

– Прости, пожалуйста, что я обременила тебя всеми этими хлопотами, – проговорила она. – Я не хотела...

– Ох, а я решила, что это будет великолепное приключение! – Глаза Мейзи загорелись. – Даже утро было таким интересным и необычным. Все эти дела куда увлекательнее продажи яиц на базаре. И кто знает... Если ты решишь, что я гожусь на роль горничной, то, возможно, я и в дальнейшем буду зарабатывать на хлеб этим ремеслом.

Энтузиазм подруги пугал Дарси. Казалось, у всех отличное настроение, лишь Чендлер высказал недовольство по поводу неопрятного вида Эйдена, и никто, кроме нее, не боялся предстоящей поездки. Сунув руки в карманы, Дарси попыталась улыбнуться:

– А мне и в голову не приходило, что тебе хочется стать горничной какой-нибудь знатной дамы, Мейз. К тому же, изображая мою служанку, ты не слишком-то многому научишься.

– Все будет хорошо, вот увидишь. И я уверена, что ты еще сама себя удивишь, – заверила ее подруга. – Нам будет так весело!

– До двух часов осталось совсем немного, – напомнил Эйден, – так что нам придется отправиться к мистеру Франсуа прямо отсюда.

– Совершенно верно, сэр, – кивнул Чендлер. – Я нанял экипаж на то время, что мы проведем в Бостоне. Он будет здесь в час дня, чтобы отвезти вас с мисс Дарси на место встречи. – Помолчав, он кивком указал на дверь, ведущую в коридор. Через мгновение там раздался какой-то шум. Ошибиться в его происхождении было невозможно: это слуги волокли медные ванны, задевая ими по пути за деревянные стенные панели. – Ну вот, ваши ванны доставлены вовремя.

Эйден криво улыбнулся:

– Ты весьма предусмотрителен, Чендлер.

– Моя работа в том и заключается, чтобы обо всем заботиться, сэр, – ответил камердинер, направляясь к двери.

– А если бы мы с Дарси не встали к этому времени? – поинтересовался Террел.

Натан замер, взявшись за дверную ручку и ожидая, пока раздастся стук в дверь.

– Не знаю, что и ответить, но, к счастью, я об этом не задумывался.

– А ты, случайно, не подумал о том, что мы захотим есть? Позади длинная ночь, и мы проголодались.

– Через полчаса должны принести холодные закуски. – Чендлер посмотрел на свои часы. – Точнее, через двадцать восемь минут. – Как он и ожидал, в дверь постучали.

– Не много же времени ты оставил на наше усмотрение, – сухо заметил Террел.

– Я подумал, что вам лучше заняться делами, сэр. – С этими словами камердинер Террела распахнул дверь, чтобы пропустить целый парад гостиничной прислуги, притащившей две большие медные ванны.

Две бригады слуг с ванной и ведрами направились в комнату Эйдена, Чендлер последовал за ними, а вслед за ним поспешил Террел.

– Чендлер, когда мы вернемся в Сент-Киттс, напомни мне, чтобы я уволил тебя с работы.

– Очень хорошо, сэр, непременно напомню. Оставшись одни в салоне, Дарси с Мейзи переглянулись.

Из покоев Натана до них доносился шум и плеск воды – это готовили ванну для Дарси. Мейзи покосилась на комнату, в которую удалились Чендлер с Эйденом.

– Дарси, как ты считаешь, он ведь несерьезно говорил об этом? – встревоженно спросила Мейзи. – Он ведь не собирается уволить Натана?

Усмехнувшись, Дарси пошла в комнату Чендлера.

– У меня такое впечатление, – проговорила она на ходу, – что Эйден делает это с завидной регулярностью. Я бы на твоем месте не стала беспокоиться об этом, Мейзи.

– У тебя усталый вид, – заметила Мейзи, входя вслед за подругой в комнату, где стояла ванна, как только слуги вышли из нее. – По словам Натана, вы с мистером Террелом вернулись чуть ли не на рассвете. Должно быть, ты совсем не выспалась. – Вдруг глаза ее расширились, и она испуганно приложила пальцы ко рту. – Господи! Я совсем не это хотела сказать! Меня вовсе не касается, что ты и мистер Террел...

– Мы только спали вместе, Мейзи, – остановила ее Дарси. – И ничего больше. Хотя я догадываюсь, что наш вид говорит об обратном.

– Черт возьми! А я-то надеялась...

Руки Дарси, расстегивающие пуговицы на штанах, замерли: она вдруг вспомнила, что у нее – хотя бы на время – появилась горничная.

– А ты не могла бы не просто стоять и глазеть на меня, Мейз? – спросила Дарси, стараясь, чтобы ее слова звучали тактично. – Может, тебе стоило бы подготовить стол, ведь скоро принесут еду.

– Я думаю, горничная должна помогать хозяйке принимать ванну. – Мейзи опустила голову и нахмурила брови, а потом ее глаза вновь стали круглыми, как блюдца, а рот удивленно открылся. – Но вообще-то... – пробормотала она, торопливо попятившись назад, – я могу и ошибаться. Я просто посижу здесь и посмотрю в окно – просто для того, чтобы составить тебе компанию.

– Обязательно скажи мне, если вдруг увидишь темноволосого мужчину у отеля, хорошо? – попросила Дарси, сбрасывая с себя остатки одежды и ныряя в воду.

Теплая вода приятно согрела ее кожу, помогла расслабиться мышцам. Дарси блаженно улыбнулась, готовясь насладиться ванной, как вдруг ее отвлек голос Мейзи:

– Мик сказал нам, то есть маме, папе и мне, чем вы с мистером Террелом занимаетесь. Ты думаешь, его брат действительно следит за вами, Дарси?

– До сих пор следил, – промолвила Дарси, возвращаясь с небес на землю и приподнимаясь, чтобы взять мыло и губку. – Джулс точно знал, куда посылать нам записки и посылки. А что касается того, наблюдает ли он за нами сейчас... В его вчерашней записке говорится, что он ждет нас в Бостоне. Так что я не знаю, уехал он туда или дожидается, пока мы с Эйденом первыми покинем Чарлстаун, чтобы последовать за нами.

Мейзи нерешительно проговорила:

– Мик сказал, что было совершено еще одно убийство, правда, он не сообщил нам, кто был убит на этот раз.

Дарси затошнило при воспоминании о картонной коробке, оставленной у квартиры ее матери. Впрочем, решила девушка, Мейзи не стоит знать, насколько виноватой и испуганной она себя чувствует, – ни к чему ей, как и самой Дарси, пребывать в состоянии постоянного страха.

– Прошлой ночью Джулс убил Тимми-Крысу, – стараясь говорить равнодушно, промолвила она. – Если и есть что хорошего в поездке Джулса в Бостон, так это то, что тамошние жертвы будут мне незнакомы. – Едва Дарси произнесла эти слова, как внутри у нее похолодело от ужаса. Откинувшись назад, она закрыла лицо руками. – Святая Мария! – прошептала девушка. – И как мне только в голову такая кощунственная мысль пришла!

– Это вполне понятно, – ласково прошептала Мейзи. – Ты всех здесь любишь, и тебе должно быть особенно больно из-за того, что ты не можешь защитить своих знакомых от брата мистера Террела.

Схватив полотенце, Дарси встала.

– Как бы мне хотелось хоть капельку продвинуться вперед в поисках Джулса! – произнесла она в отчаянии. – Мы и здесь-то его не смогли разыскать, а уж что будем делать в Бостоне, я вообще не представляю, – призналась она, наспех вытираясь.

Похоже, Дарси было легче собраться с мыслями, когда ее руки были чем-то заняты.

– Честно говоря, мне кажется, что Джулс завел с Эйденом эдакую смертельную игру в жмурки, – продолжала она, быстро одеваясь. – Только никак не могу понять почему. Если бы я только разузнала, что толкает Джулса на страшные преступления, то, пожалуй, сообразила бы, как выманить его из норы, в которой он прячется. Но пока, увы, я ничего не могу предположить. Я так и чувствую, что можно где-то разыскать разрозненные части мозаики и сложить из них целую картину.

– Тебе непременно удастся это сделать, Дарси, – заявила Мейзи. – Я верю в тебя.

– Хотела бы я быть столь же уверенной в этом...

– Кстати, об уверенности, – вдруг улыбнулась Мейзи. – Давай-ка сделаем что-нибудь необычное с твоими волосами. Мама всегда говорит, что если у женщины хорошая прическа, она чувствует себя способной завоевать весь мир.

Дарси понимала, что, как ни укладывай ее буйные кудри, это не поможет решить ее нынешних проблем, однако она не желала разочаровывать подругу, а потому согласилась с ней. И пока Мейзи, болтая, причесывала ее, Дарси молча раздумывала о том, какой неожиданный поворот сделала ее жизнь.

Эйден почему-то решил, что его план поможет разыскать Джулса в Бостоне. Дарси стала вспоминать подробности этого плана, который он выложил ей минувшей ночью, и опять, как и тогда, у нее появилось чувство, что в плане есть какой-то изъян. Правда, ночью она не могла ничего толком понять, потому что усталость смеживала ей веки, зато теперь она отдохнула и была в состоянии быстро все проанализировать. Эйден в основном делал ставку на то, что они застанут его брата врасплох, но Дарси понимала, что шансы на это ничтожны. Джулс ждал, что они приедут в Бостон, – он был уверен, что Эйден, как обычно, последует за ним. Потому что у Эйдена не было иного выхода. Стало быть, Джулс ждал и наблюдал за ними, а это означало, что сюрпризом их появление для него не станет. Почему же Эйден не понимает, что его план далеко не безупречен?

И вдруг все стало ясно как Божий день. Эйден был ослеплен постоянными неудачами. Он так отчаянно хотел поскорее закончить эту ужасную игру, что готов был схватиться за соломинку. И все из-за того, что Эйден даже больше, чем она, был эмоционально и физически измучен долгими поисками брата.

Дарси попыталась взглянуть на план Эйдена с разных сторон, понимая, что сможет убедить его в несостоятельности плана лишь в том случае, если точно укажет на его недостатки и предложит что-то взамен. К тому времени, когда Мейзи уложила ей волосы и расправила последние складочки на ее юбке, Дарси была готова действовать.

При виде Эйдена, одетого как настоящий джентльмен, у Дарси перехватило дыхание, она вдруг отчетливо осознала, до чего нелепо ее лучшее платье. Дарси была в ужасе оттого, что ей придется появляться на людях вместе с ним, а потому она была не в состоянии отдать должное изысканному завтраку, который им принесли в номер.

И теперь, сидя напротив Террела в нанятой Натаном карете, она переживала, вспоминая, как вышла из комнаты Чендлера и увидела ожидавшего ее Эйдена. К счастью, экипаж был закрытым, а на его окнах висели шторки, так что Эйдену не придется стесняться ее, пока они будут ехать в Бостон. Никто не увидит, что рядом с великолепным принцем сидит гадкий утенок.

Впрочем, опущенные шторки немного смущали Дарси, потому что, как ни старалась, она не могла сдержать свою фантазию и не думать о том, что можно делать в уединении кареты. Без сомнения, что-то такое в экипажах частенько происходит, не зря же матери не разрешают своим дочерям ездить в каретах наедине с мужчинами. Поймав себя на том, что думает, доводилось ли Эйдену соблазнять женщину в закрытой карете, Дарси вознамерилась взять себя в руки и оставить фривольные мысли.

– Эйден, – нарушила она молчание, – я тут думала... Он улыбнулся так соблазнительно, что у Дарси даже дыхание перехватило от волнения.

– Я тоже, но ты заговорила об этом первая.

Сердце Дарси подскочило у нее в груди – она прекрасно поняла, о чем он думал. Ему в голову пришли те же развратные мысли, что и ей. Впрочем, догадалась Дарси, воображение Эйдена наверняка было более изощренным, чем ее, ведь наверняка ему часто доводилось находиться наедине в каретах с дамами. Правда, она тоже не в первый раз оказалась в экипаже. Не в первый, а во второй, потому что однажды уже ездила в карете с Миком, который вез ее в дом к бабушке.

Глубоко вздохнув, Дарси решила направить свои мысли в другом направлении.

– Я думала о Джулсе, – решительно заговорила она, – и о твоем сомнительном плане по его поискам.

Улыбка исчезла с лица Террела, его брови поползли вверх.

– Сомнительном? – переспросил он.

– Честно, Эйден, – поспешно кивнула Дарси, – план нехорош, и ты должен признать это. Прошлой ночью я так устала, что была не в состоянии возражать тебе, но сегодня, подумав, я поняла, что, действуя согласно твоему плану, мы будем иметь не больше шансов найти его в Бостоне, чем когда мы показывали его портрет в Чарлстауне.

Откинувшись на спинку сиденья, Террел сложил на груди руки.

– Надо полагать, ты придумала что-то получше?

– Не совсем, но у меня есть к тебе несколько вопросов, которые, возможно, помогут мне. – Она наклонилась к нему. – Мой первый вопрос касается того, как мог Джулс отреагировать, узнав о том, что мы приняли его вызов и отправились за ним в Бостон. Что, по-твоему, он собирается делать?

– Мне неприятно думать об этом, – отозвался Эйден, – но если Джулс будет вести себя по-прежнему, то в скором времени в Бостоне будет обнаружен расчлененный труп. А потом нам в отель доставят страшную посылку...

– Вот именно, – кивнула Дарси, – так, может, у нас будет больше шансов поймать его, если он не будет знать, где мы остановились?

– Не можешь ли ты объяснить мне свою мысль более подробно? – попросил Террел.

Дарси различила сухую сдержанность в его голосе и поняла, что у нее есть всего один шанс переубедить его.

– Прошлой ночью ты говорил о том, что постараешься внедриться в определенные круги и устроить при этом побольше шума, чтобы все узнали о нашем приезде, – торопливо заговорила девушка. – Твоя основная мысль заключалась в том, что кто-нибудь непременно передаст Джулсу весть о приезде его брата.

И если Джулсу станет известно о нашем приезде, – продолжала она, – то это послужит для него своеобразным сигналом к началу новой игры. Как только он узнает, что мы в Бостоне, наши шансы поймать его сведутся практически к нулю, то есть станут равными тем, что были в Чарлстауне. Игра та же самая, и мы смогли изменить лишь ее место. А что, если нам приехать в Бостон под вымышленными именами, Эйден? Тогда, возможно, он не догадается, что это мы, и у нас появится хоть какое-то, пусть и кратковременное, преимущество перед ним.

Эйден молча смотрел на нее, выражение его серых глаз было непроницаемым.

– Ты полагаешь, он не видел, как Чендлер с Мейзи вывозили утром наши вещи? – наконец спросил он.

– Возможно, и видел, – кивнула Дарси, на которую распространилась часть оптимизма Мейзи. – Но вдруг нам хоть немного повезет?

– Верно. – Наступила еще одна долгая пауза, прежде чем он сказал: – Но есть еще одно соображение, Дарси. Богатые мужчины обычно стараются узнать друг о друге как можно больше – их усилиям могли бы позавидовать полицейские всего света. И у Эйдена Террела есть возможность произвести на них впечатление, так как его имя многим известно, а потому в интересах местной знати будет ввести меня и мою даму в высшие круги. А вот если мы воспользуемся подставными именами, то у нас на пути встанет множество препятствий. К тому же не забывай, что Джулс все время будет начеку. А если он только заподозрит, что мы в городе, то вся эта история с вымышленными именами лишь навредит нам. Да, возможно, мой план и не без изъянов, но он все же посильнее твоего.

Его последнее замечание задело Дарси даже сильнее, чем сама правда. Покачиваясь в такт движению кареты, она принялась размышлять вслух:

– Знаешь, что я тебе скажу? Вряд ли элита Дублина, Эдинбурга и Бостона так уж разборчива, как тебе кажется. Если бы это было так, то как эти люди могли принять Джулса в своих драгоценнейших кругах? Если бы это было так, то Джулс не прошел бы отбора, это уж точно!

Эйден чуть не подскочил на месте от удивления.

– Господи Иисусе! – вскричал он. – Ты совершенно права!

– Второй раз за два дня ты признаешь мою правоту, – качая головой, сухо промолвила Дарси. – И снова я не понимаю, в чем же я права.

– Джулса никто не знает, – заявил он.

У Дарси возникла уверенность, что, будь карета повыше и побольше, он бы непременно вскочил с места и принялся мерить ее шагами, объясняя ей, в чем дело.

– Если ему и удалось проникнуть в высшие круги, – продолжал Террел, – то он явно прикрывался чужим именем. При этом он наверняка тщательно обдумывал, чьим же именем назваться, и выбирал известного человека с доброй репутацией. – Внезапно его голос сорвался, и он в ужасе всплеснул руками. – Всевышний Господь! Ну почему я не понял этого раньше?!

Обдумав его слова, Дарси быстро вычислила возможную ошибку Эйдена.

– Возьму-ка я ненадолго на себя роль адвоката этого дьявола, Эйден, – заговорила она. – Те имена, которыми Джулс прикрывался в прошлом – Джеймс Пакер, Лаэм Стюарт и... Джозеф Райан, кажется, – ничем особенным не примечательны в тех частях света, где он затевал свои смертельные игры. Как же так вышло, что никто не знал людей, именами которых он назвался?

Объяснение Эйдена не заставило себя ждать.

– Вероятно, это были шотландцы и ирландцы, которые стали знаменитыми в других частях света, а не у себя на родине. Одному Богу известно, как далеко раскидала жизнь людей по самым отдаленным уголкам Земли. Если человек носит имя одного из известных кланов, его без раздумий примут во многих домах – не то что человека с незнакомой родословной. Джулс наверняка знал при этом, что человек, чью фамилию он использовал, находится в это время в другой части света, а потому не сможет уличить его во лжи.

Вздохнув, Дарси согласно кивнула доводы Эйдена были разумными.

– Но, – заметила она, – если Джулс так хорошо все обдумывает, то тебе стоит усомниться в его безумии.

Эйден пожал плечами – похоже, его мысли развивались сейчас в другом направлении.

– Как ты думаешь, чьим именем он может назваться в Бостоне?

– Не представляю, – пожала плечами девушка. И, испугавшись, что потеряет возможность повлиять как-то на его план, Дарси решительно добавила: – Но меня сейчас не так уж тревожит мысль о том, что нам будет трудно разыскать его. Вообще-то мысль эта принадлежит Мейзи. Ты должен признать, что нам не очень везло в поисках Джулса. А если ты еще будешь честен сам с собой, то согласишься, что твой бостонский план во многом строится на удаче, которая, кажется, изменяет нам. А вот если бы мы смогли заманить Джулса в ловушку...

Террел прищурился:

– Что же послужит приманкой?

– Не знаю, – призналась девушка.

– А ведь это очень важно, – сухо заметил молодой человек.

– Знаешь, это можно обдумать, разве не так? – спросила Дарси.

Они долго молчали, а карета, трясясь по ухабам городских улочек, все несла их вперед. Наконец, набрав в грудь воздуха, девушка заговорила:

– А почему все-таки Джулс затеял эту игру с тобой, Эйден? Террел снова отодвинулся назад в угол, скрестив на груди руки:

– Не знаю.

– А ты подумай, – настаивала Дарси. – Считай, что мы играем в такую светскую игру.

– Неужто ты считаешь, что во время бессонных ночей я не думал об этом, Дарси? Господи! Мы же с ним не вместе росли, чтобы он мог припоминать детские обиды! Мне было четырнадцать, а ему – десять, когда наши пути пересеклись в одном доме. Я тогда уже заглядывал в мир взрослых, а Джулс все еще оставался ребенком. Кроме тех двух случаев, когда он пытался убить меня, мы с ним толком и не общались.

Сочувствуя ему, Дарси спросила, стараясь говорить как можно ласковее:

– А было ли время, когда ты чувствовал к нему настоящую братскую привязанность?

– Нет.

– Почему?

– Не знаю.

– Эйден, я уже поняла, что у тебя были неважные отношения с отцом и что ты не хочешь вспоминать те времена. Но меня не оставляет чувство, что поступки Джулса вызваны какими-то событиями из далекого прошлого, из его детства. Наши шансы найти его и приманить к себе зависят от того, сможем ли мы понять мотивы его поведения. Боюсь, поэтому тебе придется загнать горечь воспоминаний в глубь своей души и подумать как следует о том, что происходило в вашей семье. Кстати, я считаю, что это поможет тебе обрести душевный мир, а я, со своей стороны, постараюсь помочь тебе.

Едва Дарси произнесла последние слова, карета затормозила и свернула к краю дороги.

Выпрямившись, Эйден улыбнулся и взялся за ручку дверцы.

– Сейчас у нас нет на это времени, – вымолвил он. – Мы приехали.

– Тебе повезло. – Дарси качнулась, когда экипаж остановился. Эйден отворил дверцу и соскочил на землю. – Но не надейся, что тебе вообще удастся избежать этой темы, – добавила она. – Мы непременно вернемся к ней позже, Эйден.

– Нет, если я смогу предотвратить этот разговор или избежать его.

– Стыдно, что никто не научил тебя простой вещи: основная обязанность взрослого человека состоит в том, чтобы вставать на пути неприятностей и смело смотреть им в лицо.

– Я в состоянии справляться с неприятностями, Дарси. – Захлопнув дверцу кареты, Террел взял ее под руку и повел к магазину. – Мужчина должен уметь делать это, если хочет добиться успеха в делах. А я очень удачливый бизнесмен.

– Существует огромная разница между деловыми и личными неприятностями, Эйден, – возразила Дарси. – Мне почему-то кажется, что, смело встречая первые, ты упорно убегаешь от вторых.

Она была абсолютно права. Это было одним из его первых осознанных решений. Оно помогало ему в прошлом, и он твердо намеревался придерживаться такой же тактики всю жизнь. А поэтому, черт возьми, у Террела не было ни малейшего желания весь обратный путь говорить только об испорченных корнях и поломанных ветвях его семейного древа.