Глава 1

Чарлстаун, Массачусетс Октябрь 1835 года

Дарси О'Киф задержалась у парадной двери. Утренний воздух был прохладным и влажным, а плотное покрывало серых туч, нависающих прямо над головой, казалось, так и прижимает его к земле. День начинался: вокруг Дарси постепенно поднимался шум, отовсюду потянулись новые запахи, на соседней улице послышались крики уличных торговцев; запах дыма, клубившегося над печными трубами, не мог перебить дивного аромата мясных пирогов и сдобных булочек, которые с утра пекли хозяйки. Дарси подставила лицо слабому солнечному свету и улыбнулась, почувствовав, как нежные капельки туманной влаги осели у нее на щеках.

Сверху послышался голос ее матери; подняв голову, Дарси посмотрела на окно во втором этаже слева от нее. Ее мать и Бриди, девушка, проводившая с ней целый день, читали утренние молитвы. Дарси печально улыбнулась. Мэри О'Киф толком не знала, какой на дворе стоит год, зато всегда начинала каждый день с молитвы. Дарси покачала головой. Бриди О'Шонесси обладала поистине ангельским терпением, и ее услуги явно стоили вдвое больше, чем Дарси платила ей.

При мысли о деньгах Дарси с деловым видом осмотрелась. Был первый по-настоящему осенний день. Прохожие, суетящиеся на улице, еще не привыкли одеваться потеплее. Опустив головы вниз, чтобы капли мелкого дождичка не попадали им на лица, они спешили завершить дела и поскорее укрыться под крышами своих домов, у растопленных каминов. Дарси усмехнулась. День был просто изумительным – для того чтобы пошарить по чужим карманам.

Проверив еще раз, хорошо ли длинные волосы спрятаны под шерстяным кепи, она подняла воротник своей мужской куртки. Неслышно ступая тяжелыми высокими сапогами, Дарси соскользнула с деревянных ступенек и влилась в поток людей, спешащих куда-то по булыжной мостовой. Глубоко засунув руки в карманы брюк, она внимательно прислушивалась к людским голосам.

Хоть бы кто-нибудь из прохожих был не из района Чарлстаун или вообще не из Бостона! Дарси напомнила себе, что богатые приезжие не очень-то любят бродить по этой улице, застроенной домами, в которых сдаются меблированные комнаты; а тех, кто приехал подзаработать тут деньжат, скорее всего можно обнаружить за углом, у торговцев. Впрочем... Было еще совсем рано. Приезжие редко покидают свои жилища рано утром, а если изморось перейдбт в настоящий дождь, то они вообще не выйдут, и день можно будет считать потерянным.

Свернув за угол, Дарси оказалась в суете чарлстаунской уличной коммерции.

– Яйца! Кому свежие яйца!

Дарси отошла в сторону от потока пешеходов.

– Доброе утро, Мейзи, – поздоровалась она, проскользнув за самодельный прилавок, принадлежавший молодой женщине.

Мейзи приветливо улыбнулась – улыбка осветила яркие веснушки и зажгла озорным огнем ее зеленые глаза.

– Ну как тебе утречко, Дарс? – отозвалась она. – Как мама?

– Мама надеется, что Нельсон выжил в Трафальгарской битве. Думаю, она каждое утро молится за него.

– Бедняжка! Должно быть, это ужасно – потерять рассудок! – заметила Мейзи.

Дарси пожала плечами:

– Но ведь маме не известно, что она потеряла рассудок. Это ее нисколько не волнует. Я думаю, Мейзи, это может служить доказательством того, что Господь милосерден к безумным и невинным.

– Где ж это ты услыхала такие утешительные слова, а? – с иронией в голосе спросила Мейзи. – Напоминает речи Бриди.

– Или миссис Мэлоун, которая вечно сидит внизу в холле.

Вновь вернувшись к своим делам, Мейзи крикнула:

– Яйца! Покупайте свежие яйца!

К Мейзи подошли покупатели. Пока они рассчитывались, Дарси успела осмотреться по сторонам и обратить внимание на то, что вокруг совсем не было хорошо одетых людей.

– Кажется, день у тебя будет не из легких, не так ли? – заметила Мейзи, убирая мелочь в карман. – Думаю, это из-за того, что мы еще не видели Патрика. Воздух слишком сыр и тяжел для модников – того и гляди перья на их шляпах намокнут, а на лайковых перчатках появятся пятна.

Дарси была готова согласиться с подругой, но вдруг ее внимание привлек чей-то дорогой костюм.

– Похоже, дела не так уж плохи, – пробормотала она. – Во-он там, у прилавка миссис Бойл, справа от соленой трески. Ты видишь его?

Вытянув шею, Мейзи посмотрела в указанном Дарси направлении и даже охнула от восторга:

– Господи, да разве хоть одна девушка может не заметить его! Что скажешь, Дарси?

Высокий, очень высокий... И крупный. Широкие плечи и отличная одежда. На голове нет шляпы – шелковистые, черные как смоль волосы длинны не по моде. Благородные черты лица словно высечены скульптором из гранита. Настоящий мужчина, к тому же весьма самоуверенный.

– Не молод, но и не стар, – промолвила Дарси. Она .рошла вдоль прилавка, не сводя с незнакомца глаз. – Не местный житель, в этом я не сомневаюсь. Судя по дорогой одежде и сверкающим ботфортам, я бы сказала, что деньги заменяют ему здравый смысл.

– Уж больно он хорош собой...

– Ты меня об этом спрашиваешь или это утверждение?

– Я проверяю, не лишилась ли и ты рассудка, Дарси О'Киф. В тот день, когда ты не заметишь в толпе сногсшибательного мужчину, я начну всерьез беспокоиться о том, как ты кончишь. – Мейзи усмехнулась. – Только не подумай, что я подталкиваю тебя к авантюре.

Дарси вышла из-за прилавка.

– М-м-м... А если он попросит моей руки, мне... отказать ему или согласиться?

– Собираешься очаровать его, да? Уверена, у тебя получится. Даже если у него не так много денег, проверить стоит. – Мейзи тихонько прищелкнула языком. – Боже мой, Боже мой... Да если у тебя в голове есть хоть капля мозгов, Дарси, ты, конечно же, ответишь ему «Да, разумеется», если он попросит твоей руки. Честно тебе скажу, я в жизни таких шикарных плеч у мужчины не видела!

Дарси улыбнулась:

– Ты и свистнуть не успеешь, как я вернусь.

– Только будь осторожна, девочка. Уж очень он крупный.

– А я опытная, – отозвалась Дарси, наблюдая за тем, как великан движется вдоль рыбного прилавка. – Если Патрик все же появится, скажи этому бездельнику, что я взялась за дело без него.

Эйден Террел слился с людским потоком и зашагал по булыжной мостовой. Краем глаза он быстро приметил увязавшегося за ним высокого, худенького, светлокожего паренька. Зная, как обычно работают карманники, Эйден внимательно осмотрел толпу перед собой в поисках второго воришки, который должен был отвлекать внимание жертвы, пока первый сзади опустошит его карманы.

Эйден нахмурился. Либо приятель замеченного им карманника уж слишком хорошо умел теряться в толпе, либо этот тип работает на улице в одиночку. Хмурое выражение на лице Эйдена сменилось усмешкой: если воришка пошел на дело без сообщника, то, вероятно, он очень в себе уверен. Или, что тоже возможно, это просто чересчур самонадеянный, неопытный дурачок. Эйден надеялся на первое.

Террел выругался сквозь зубы. Осталось слишком мало времени, а ему необходимо как можно быстрее проникнуть в тайный мир криминального Чарлстауна. Этим утром он вышел из своего номера в отеле с твердым намерением привлечь к себе внимание какого-нибудь юного воришки, множество которых, как крысы, шныряли по улицам города. Парень, следующий за ним по пятам, был старше, чем рассчитывал Террел, но отчаяние лишало его выбора.

И еще – из-за спешки он был нетерпелив. Остановившись посреди улицы, Эйден принялся оглядываться по сторонам с таким недоуменным видом, словно никогда в жизни не видел кирпичей и известки. Не прошло и минуты, как он почувствовал легкое, едва ощутимое поглаживание с левой стороны. Зная, что от него ждут именно этого, Террел немедленно повернулся налево, бормоча вполголоса извинения.

А дальше случилось то, на что Эйден и рассчитывал: до него еле заметно дотронулись справа. Этот парень неплохо работал. Очень даже неплохо.

Террел резко повернулся в правую сторону, но ухватил за плечо лишь почтенную матрону среднего возраста, которая немедля высказала ему свое негодование. А потом он приметил какое-то движение в тенистом проулке.

Дарси выбросила пустой бумажник в первое же мусорное ведро, попавшееся ей на пути. Пачка денег была так велика, что девушка даже замедлила шаг и быстро пролистнула купюры, чтобы разглядеть, какой же улов ей удалось вытащить.

Святой Господь Вседержитель, Святой Иосиф и Дева Мария! В руках у нее было три сотни долларов – такой суммы зараз она в жизни не видала! И все купюры – долларовые, не какие-нибудь там паршивые франки или даже фунты стерлингов.

– Кажется, у вас есть кое-что, принадлежащее мне, – раздался у нее за спиной чей-то голос.

Вздрогнув, Дарси обернулась. Тот самый великан! Он заслонил собой узкий проход в проулок и был так близко, что его тень накрывала ее, отчего кровь девушки заледенела в жилах. Она дважды сваляла дурака – в первый раз, когда решилась работать в одиночку, а во второй, когда остановилась, чтобы сосчитать эти чертовы деньги. Даже короткой остановки оказалось достаточно, для того чтобы он успел догнать ее.

Великан сделал шаг вперед. Темные брови. Квадратная челюсть. Его губы можно было бы назвать полными, если бы они не были крепко сжаты от еле сдерживаемого гнева. Сунув деньги в карман, Дарси попятилась. Судя по его взгляду, он пока не распознал к ней женщину. Его взор не был ни плотоядным, ни страстным. И кажется, ей rio силам убежать от него. Да, это будет совсем нетрудно. Правда, у него были длинные, мускулистые ноги, зато ей были известны все закоулки и подворотни Чарлстауна, а ему – нет. Так что Дарси всего-то и нужно было, что проскользнуть мимо него на улицу.

– У меня есть к тебе предложение, парень, – вдруг медленно проговорил обворованный. – Если согласишься, можешь оставить себе сотню.

– Думаю, я могу оставить себе все, даже если не соглашусь, – отозвалась Дарси, стараясь говорить низким голосом.

– Да, но лишь в том случае, если тебе удастся пробежать мимо меня, приятель. Готов поспорить на три сотни, что у тебя нет шансов.

По спине Дарси пробежали мурашки. Этот человек опасен. И дело было не только в ширине его плеч и размере кулаков. В нем чувствовалась недюжинная сила, причем не только физическая.

И тут, словно прочитав ее мысли, незнакомец промолвил:

– Мы можем сделать это двумя путями – простым или сложным. Выбор за тобой. Я бы порекомендовал первый способ, к тому же у меня на самом деле нет ни малейшего желания вовлекать тебя в сотрудничество.

– Можно подумать, вам это удастся, – с важным видом ответила Дарси.

– Прежде чем ты получишь от меня тумаков, – продолжал великан, – я бы посоветовал тебе поинтересоваться, в чем состоит моя просьба.

Дарси смерила его оценивающим взглядом. Ничто в его внешности не говорило о возможных неестественных склонностях. Она уже давно наряжалась подростком и научилась быстро распознавать в мужчинах любителей поразвлечься с мальчиками. Нет, определенно этот мужчина предпочитает иметь дело с женщинами. Она была готова поставить на это три сотни. Больше того, Дарси была уверена, что даже одно предположение о подобном извращении вывело бы этого человека из себя.

– Да видала я таких, как вы, – насмешливо проговорила она. – Вы – далеко не первый мужчина, явившийся сюда в поисках сомнительных развлечений, но я такими делами не занимаюсь, мистер! Не уговорите меня даже за все сокровища Бостона!

Террел тихо засмеялся, отчего у Дарси засосало под ложечкой. Все шло наперекосяк с того мгновения, как она украла у него бумажник! Ох, надо было дождаться Патрика. Не следовало ей идти на дело в одиночку. И если ей удастся выбраться из этой передряги невредимой, то можно считать, что удача хоть в этом улыбнулась ей.

Эйден внимательно разглядывал хрупкую фигурку паренька, съежившегося перед ним. Для карманного воришки этот мальчик весьма решителен и смел. Другой на его месте давно бы скис от страха, а этот спокойно стоит перед ним, держа чужие деньги в кармане, а ведь Эйден вдвое крупнее его... Да уж, ирландцы, живущие в Чарлстауне, научили своих детей смело смотреть в лицо опасности.

– На кого ты работаешь, парень? Кто забирает часть украденных тобой денег? – Мальчик приосанился, и Эйден к его положительным качествам мысленно добавил верность. – Хорошо, предлагаю тебе две сотни.

– У меня уже есть три, – огрызнулась Дарси. – Не вижу причин мечтать еще о двух, потому что жадность – один из смертных грехов.

– А воровство, по-твоему, к ним не относится, а? – обронил Террел, чувствуя, что терпение его вот-вот лопнет. – Отведи меня к своему боссу, или я сбагрю твою задницу первому же встречному констеблю.

Паренек медленно опустил руку в карман и вытащил оттуда несколько купюр.

– Еще посмотрим, кого послушает констебль, – спокойным тоном вымолвил он, поднимая вверх две купюры. – Особенно если у вас не будет доказательств. – С этими словами Дарси разорвала деньги на мелкие кусочки.

Едва они коснулись земли, Эйден бросился вперед, а Дарси, рассмеявшись, быстро проскользнула мимо него с левой стороны. Она слышала его ругань у себя за спиной, пока ноги быстро несли ее к концу проулка на открытую улицу. Но потом вдруг ноги перестали слушаться ее – она почувствовала, что поднимается в воздух, и тут же упала на мостовую, а Эйден рухнул прямо на нее.

Его черные волосы лезли ей в глаза. Выкрикивая все известные ей ругательства, Дарси что было сил сопротивлялась и брыкалась, пытаясь сбросить его с себя.

– Господи Боже мой!

Услыхав его тихое восклицание, девушка запаниковала. Он понял, в чем дело, почувствовал, что держит в своих объятиях женщину. Собравшись с силами, Дарси откинула голову назад и ударила Тсррела в лицо, зная, что резкая боль заставит его ослабить хватку и откатиться в сторону. Так оно и случилось. Дарси не стала раздумывать, как поступить дальше. Едва ее ноги освободились, она обрушила тяжелый квадратный каблук на его ногу в натертом до блеска ботфорте.

От боли у Эйдена потемнело в глазах. Он рванул Дарси к себе. Послышались ругательства, девушка вырывалась. Террел тряхнул головой, желая, чтобы пелена перед его глазами поскорее рассеялась, – он боялся причинить ей боль. Впрочем, применить силу придется в любом случае, иначе ее не удержать. Почувствовав, как что-то тяжелое ударило его по левому плечу, Эйден быстро подмял под себя воровку, прижав ее к мостовой своим весом.

– Слезай с меня немедленно, скотина! – вырываясь, завопила она.

– Твои манеры были лучше, когда ты прикидывалась мальчиком.

– Ах ты сукин сын! Я сейчас закричу, что меня насилуют!

Он не сомневался в том, что она так и поступит. Прижав ее к земле так, чтобы она не могла вздохнуть, Террел зажал дикарке рот рукой, стараясь, чтобы она не смогла укусить его.

И лишь теперь, утихомирив ее на мгновение, Эйден смог как следует разглядеть девушку. Глаза цвета темного шоколада окружены шелковистыми ресницами того же оттенка. Глаза, полные неистового огня, от которого у него перехватило дыхание. А ее волосы... Целый каскад медных кудрей с золотисто-красноватым отливом спадал ей на плечи. У нее были высокие, изящные скулы – такие изящные, что он удивился, как вообще мог принять ее за мальчика. Террел проклинал себя за невнимательность и неосторожность. Если это войдет у него в привычку, ему и недели здесь не прожить.

– Эй, вы там!

Дарси вновь принялась отчаянно сопротивляться, а Эйден повернул голову ко входу в проулок и крикнул:

– Тут у нас одно интимное дельце, так что отстань от нас!

Остановившись, мужчина склонил голову набок, прислушиваясь к его голосу.

– Эйден? – наконец удивленно спросил он. – Эйден Террел? Неужто это ты?

В говоре незнакомца явно был слышен ирландский акцент, но даже нескольких слов оказалось достаточно, чтобы Эйден вспомнил выпивоху-приятеля, с которым они когда-то куролесили в Ливерпуле.

– Патрик Галахер! – воскликнул он улыбаясь. – Надо же, как тесен мир!

Дарси затихла.

– Да уж, верно, – согласился с ним Патрик. – Вижу, ты повстречался с моей партнершей. Доброе утро, Дарс.

Глава 2

—Вообще-то официально нас не представили друг другу, – ответил незнакомец, даже не взглянув на нее.

Вмиг забыв о том, при каких обстоятельствах судьба свела их, Дарси вдруг всей кожей почувствовала тепло его тела, услышала биение его сердца. Правда, в спину ей по-прежнему впивались твердые и холодные булыжники мостовой.

Патрик усмехнулся:

– Что ж, учитывая обстоятельства, я поспешу восполнить этот пробел, ты не возражаешь? – Не дав им и слова сказать, он продолжил: – Дарси О'Киф! Чудовище, придавившее тебя к земле, – это мистер Эйден Террел, мой давний ливерпульский знакомый. Эйден, а ты крепко прижимаешь к себе ирландку мисс Дарси О'Киф – женщину, которую до этого утра считали одной из лучших карманниц Чарлстауна.

– Очень приятно, мисс, – проронил незнакомец. Его темные глаза с сомнением посмотрели на нее. Не отводя взгляда, он спросил: – А если я отпущу ее, она будет вести себя как цивилизованное существо?

– Трудно сказать. – Патрик пожал плечами. – Пожалуй, лучше поинтересоваться у Дарс, что у нее на уме. Несомненно, у нее есть свое мнение на этот счет.

Террел убрал руку с ее рта.

– Мисс О'Киф?

– Слезь с меня немедленно, болван! – потребовала она, пытаясь сбросить его с себя.

– Вы необычайно вежливы! – усмехнулся Эйден, медленно приподнимаясь.

Дарси быстро оценила расстояние до входа в проулок. Сотня по-прежнему оставалась у нее. Если ей удастся улизнуть, пока эти двое будут обсуждать былое...

– Что привело тебя в Чарлстаун, Эйден? Отсюда ведь так далеко до Ливерпуля.

Пока Патрик говорил, она попыталась пройти мимо них, прижимаясь к стене.

– Ты никуда от меня не уйдешь! – рявкнул Эйден Террел, схватив ее и притянув к себе с такой быстротой, что ее каблуки заскользили по влажной мостовой. Если он и заметил, что она едва не упала, то даже не подал виду. Удерживая Дарси рядом, Террел продолжил беседу с Патриком: – Я здесь по той же причине, что привела меня в Ливерпуль, Патрик. А потом в Эдинбург и Дублин.

– До сих пор не нашел того типа, да? Похоже, он давно продал бриллианты.

– Я не могу быть в этом уверен, пока не разыщу его, – заметил Эйден.

– Видимо, у тебя появилась причина приехать за ним в Чарлстаун? – продолжал расспросы Патрик.

– Дела мои пошли бы куда лучше, если бы мне кто-то помог, – вымолвил Террел. – Вот я и надеялся уговорить твою подружку познакомить меня с тем, кто мог оказаться для меня полезным.

– В таком случае тебе не помешало бы встретиться с Миком О'Шонесси. Думаю, я устрою тебе эту встречу. Разумеется, Мик захочет, чтобы его услуги были оплачены. И скорее всего он потребует немалую сумму.

– О чем речь, – кивнул Эйден. – А когда ты бы смог устроить нам встречу?

– Не вижу причин откладывать. Почему бы нам немедленно не отправиться в клуб и не разузнать там, где Мик? Если он окажется в другом месте, мы сможем организовать встречу позднее.

«Вот только обрадуется ли Мик такому повороту событий?» – спросила себя Дарси. Не исключено, что он Патрику голову свернет за это: никому не дозволялось приводить в клуб посторонних, не согласовав это заранее с Миком. И у нее не будет шанса отомстить Патрику Галахеру за то, что он позволил Тсррелу удержать ее. Мик не предоставит ей убежища.

И вообще ей негде будет спрятаться, если только Мик узнает, что она пошла на дело одна, без помощника. Хотя если ей повезет и она сможет избавиться от этой парочки, то станет на целых три сотни богаче. Правда, -удача упорно отворачивалась от нее этим утром... Впрочем, Дарси решила попробовать. Набрав в грудь воздуха, она заговорила:

– Я тут послушала вас, джентльмены, и мне пришло в голову, что в ваших планах просто нет места для меня, так что, если вы не возражаете, я оставлю вас, и вы сможете спокойно вспомнить былые времена. Передавай Мику привет, Патрик!

Улыбка, промелькнувшая на лице Эйдена Террела, не растопила лед в его глазах, и он даже не подумал выпустить ее руку.

– Только сначала я получу свои деньги назад, – холодно промолвил он.

– Для того чтобы достать их, мне нужна рука, – буркнула Дарси, отталкивая его. И, лишь отойдя от Террела на безопасное расстояние, она сунула руку в карман и тут же поморщилась от резкой боли. Дарси, оторопев, посмотрела на свои пальцы. Она даже не помнила, как это случилось, но они опухли и одеревенели. Странно, как это она до сих пор не замечала острой пульсирующей боли.

Наклонившись к ее руке, Патрик даже присвистнул от удивления.

– Ты можешь пошевелить пальцами, Дарс?

– Кажется, да, – пробормотала она, пытаясь проделать это несложное упражнение. – Кости не сломаны, но синяки большие. Ну да ладно, все пройдет еще до конца недели.

– Но это же твоя правая рука, Дарс. Некоторое время ты не сможешь работать. Думаю, Мик будет не в восторге, узнав об этом. Как тебя угораздило?

Она промолчала, но наградила Эйдена ледяным взглядом.

– Я не хотел причинить вам боль, мисс О'Киф, – спокойно сказал он. – Если вы помните, я несколько раз пытался предложить вам сотрудничество.

– Дарси? Ты пытался предложить ей сотрудничать с тобой? – Патрик расхохотался. – Ох, Мики будет в восторге!

Крепко сжав зубы, не обращая внимания на боль, Дарси отделила в кармане две купюры от общей пачки и лишь затем вернула деньги Террелу.

– Не хватает сорока долларов, – заявил он, пересчитав деньги. – Уверен, что это не случайно.

Дарси уверенно встретила его взгляд:

– Я разорвала их, разве не помните?

– Ты изорвала деньги! – спросил пораженный Патрик.

– Ты порвала две пятерки, – процедил Эйден сквозь зубы. – И я их сосчитал. Но не хватает еще сорока долларов.

– Да, пожалуй, рвать лучше всего именно пятерки, если уж ты вообще решилась на такое святотатство, – заметил Патрик.

– Давайте их сюда, мисс О'Киф, – проговорил Эйден, прищелкивая пальцами. – Иначе мне придется обыскать ваши карманы.

Она не сомневалась, что он так и поступит. Вынув купюры из кармана, Дарси сунула их Террелу в руки и прошипела:

– Заберите! Уж лучше заплатить сорок долларов, чем терпеть ваши прикосновения!

Патрик согнулся от смеха:

– Вот до чего дело дошло, да, Эйден? Женщина не хочет, чтобы ты к ней прикасался!

– Меня это не очень-то трогает, – отозвался Эйден. – К тому же, думаю, я бы не пережил отказа.

Ах, как ей хотелось как следует пнуть Террела по ноге, чтобы стереть самодовольную ухмылку с его физиономии! Но Дарси сдержала себя, решив, что лучше не тянуть льва за хвост, если ей не хочется продолжать неприятное знакомство.

– Мы попросим маму Дарси помолиться за ее скорейшее выздоровление, – заявил Патрик, срывая с головы шляпу и прижимая ее к сердцу. Он говорил серьезные слова, однако глаза его лучились смехом. – Мэри О'Киф может кое-что нашептать прямо Господу на ухо, знаешь ли. У нее на то есть особые права, вот так-то! (

– Оставь мою мать в покое, Патрик, – огрызнулась Дарси, – или тебе придется иметь дело со мной!

Патрик подмигнул Террелу:

– Вот, оказывается, чем можно пронять нашу Дарс.

– Да ладно, оставь ее. Не могли бы мы сейчас же пойти в клуб и разузнать, нельзя ли повидаться с мистером О'Шонесси?

Эйден так не понравился Дарси, что она даже мысленно не поблагодарила его за смену темы, однако она была рада пойти хоть куда-нибудь, потому что по пути у нее была возможность скрыться. Подобрав с земли кепи, она нацепила его на голову и заявила деланно веселым голосом:

– Ну что ж, джентльмены, в путь!

– Постой-постой, детка, – остановил девушку Патрик, загораживая ей дорогу. – Куда это ты направилась? Если уж не сможешь пока шарить по чужим карманам, то Мик наверняка захочет, чтобы ты занялась другими делами. У тебя не будет отпуска лишь по той причине, что твои пальчики распухли, так что лучше тебе сразу пойти к Мику и предложить свои услуги. Возможно, он даст тебе какое-нибудь простое дело, если не осерчает из-за того, что кого-то пришлось посылать за тобой.

Дьявол и преисподняя! Патрик был прав. Не стоило усугублять свое положение. Опустив глаза, Дарси пыталась справиться с собой: ей вдруг стало страшно. Она пыталась успокоиться и убедить себя в том, что Мик в общем-то неплохой и справедливый человек и что он обычно бывал довольно мягок, когда речь заходила о ней. Так что не стоит бояться и можно спокойно идти в клуб вместе с Патриком и его давним другом. Просто надо будет привлечь внимание Мика к тому, что именно Патрику, а не ей, пришло в голову привести Эйдена в клуб.

– Я не могу отправиться в дорогу, пока мои волосы распущены, – промолвила Дарси, безуспешно пытаясь собрать опухшими пальцами рассыпавшиеся по плечам волосы и засунуть их обратно под кепи.

– Довольно! – воскликнул Эйден Террел, силой опуская ее руки вниз. – Мы состариться успеем, пока вы уберете их.

У нее перехватило дыхание, когда он прикоснулся к ее волосам. Ей оставалось лишь молча терпеть, пока он скрутит вьющиеся локоны и спрячет их под кепи. Правда, надо признать, что действовал Эйден довольно ловко и пальцы его оказались на удивление нежными: можно было подумать, что он всю жизнь только и занимался тем, что заправлял женские локоны под шляпки. Пока он возился с ее непокорной гривой, Дарси не поднимала глаз, недоумевая, отчего ее чувства обостряются при его прикосновениях. Да, решительно это было непонятно и любопытно.

– Спасибо, – пролепетала она, когда он наконец справился с непростым делом.

Не говоря ни слова, Эйден вернулся к Патрику, а потом, покачав головой, медленно оглядел ее.

– И как можно было принять вас за мальчика? – бросил он.

– Вы же сами ошиблись, – напомнила она, следуя за мужчинами.

Плечи Террела заметно напряглись, и лицо Дарси осветилось довольной улыбкой.

Дарси прислонилась спиной к стойке бара, сложив на груди руки и зацепив одну ногу за носок другой. Вокруг стоял монотонный гул голосов, но различить чьи-то отдельные разговоры было невозможно. Впрочем, это было не важно. Ясное дело, Патрику пришлось давать объяснения. Также было совершенно понятно, что Мик оказался не в восторге от того, что к нему в клуб нежданно заявился незнакомец.

Дарси разглядывала поцарапанные деревянные половицы; лицо ее при этом было полускрыто козырьком кепи. По пути в клуб она обнаружила, что из-за Эйдена Террела пострадала не только рука – ее губа оказалась разбитой. Оставалось лишь гадать, каким образом она раньше не ощутила вкуса крови, наполнившей ее рот. Никогда в жизни с ней не бывало такого, чтобы происходящее заставило ее забыть о боли.

И похоже, единственное объяснение этому заключалось в самом Эйдене. Она чуть приподняла голову, чтобы видеть его краем глаза. Террел стоял недалеко от нее, и его внимание было привлечено к дальнему столику, за которым Мик недовольно выслушивал болтовню Патрика.

Дарси внезапно пришло в голову, что Террел не из тех людей, которые испрашивают на что-то разрешение. Похоже, ему никогда не приходилось этого делать. В нем было около шести футов. На ее взгляд, весил он приблизительно двести двадцать фунтов. Однако он не был одним из тех великанов, которые не знают, что делать с собственным огромным телом. Двигался Террел с кошачьей грацией, легко. Он явно был осмотрителен и осторожен, но вокруг него в воздухе стояло такое сильное напряжение, что люди, должно быть, всегда расступались, пропуская его вперед.

Впрочем, даже если и находились личности, которым его крупная фигура не внушала страха, то одного пронзительного взгляда его темно-серых глаз было достаточно, чтобы удержать человека на месте. Дарси еще немного подняла взор и... встретилась прямо с его глазами.

Застигнутая врасплох, она тут же отвернулась. Его щека покраснела и слегка припухла в том месте, где она ударила его во время борьбы на мостовой. Вероятно, щека у него болела не меньше, чем ее рука. Мысленно взвесив все обстоятельства, Дарси заключила про себя, что ему досталось больше, чем ей. Во всяком случае, она не хромала по пути в клуб. Девушке оказалось нелегко сдержать улыбку. «Я не боюсь ничего и никого, включая и вас, мистер Эйден Террел».

На мгновение он нахмурился, а потом произошло невероятное: Эйден улыбнулся. От улыбки его глаза вмиг посветлели и засияли в точности так же, как воды реки Чарльз в погожий солнечный денек. У Дарси перехватило дыхание.

Именно в это мгновение она поняла, что не только мужчины давали Террелу все, что он пожелает и когда он пожелает. Дарси нарочно повернулась к нему спиной. Святые Иисус, Иосиф и Дева Мария! Подумать только, едва взглянув на эти черные кудри, серые мерцающие глаза и увидев приветливую улыбку, она почувствовала, как кровь закипает у нее в жилах! Должно быть, она сильно ударилась о мостовую.

Подняв голову, Дарси увидела, что Патрик машет ей, а Террел уже идет к столу Мика, который выразительно смотрел на нее, взглядом приказывая подойти к нему. Она повиновалась, но остановилась, стараясь держаться подальше от Эйдена и не попадаться на глаза Мику.

– Мик, это тот самый Эйден Террел, о котором я тебе уже рассказывал, – начал Патрик. – Мы были с ним знакомы в Ливерпуле. Он приехал в Чарлстаун в поисках одного человека и просит помочь ему найти его.

– И как случилось, что вы наткнулись на Патрика, мистер Террел? – задумчиво спросил Мик.

– Я понятия не имел о том, что он в Америке. Наша встреча этим утром произошла случайно.

Ухмыльнувшись, Патрик кивнул:

– Я наткнулся на него, когда он дрался на улице с Дарси.

– Дрался? – переспросил Мик, приподнимая соломенную бровь. Повернувшись, он посмотрел на девушку. – Я правильно его понял, Дарси О'Киф?

– Да, – застенчиво ответила Дарси. Надо, однако, сказать, что про себя она крыла Террела последними словами.

– А не была бы ты так любезна объяснить, каким образом тебя угораздило ввязаться в драку с этим парнем?

Черт! Черт! Черт!!!

– Ему не понравилось, что я пошарила по его карманам. – Она уставилась на Эйдена. – Видимо, он и понятия не имеет о благотворительности.

– И откуда же ему стало известно о том, что он сделал щедрое пожертвование в Благотворительный фонд вдов и сирот, а? Ты работала в одиночку? Ты потеряла бдительность?

– Вообще-то она чертовски опытна, – заметил Террел. – Если бы я не подставился нарочно и не ждал, что она полезет ко мне в карман...

– Вы подставились нарочно?! – прижимая пальцы к губам, воскликнула Дарси. – То есть вы хотите сказать, что дали мне возможность влезть к вам в карман и вытащить бумажник?

Он надменно улыбнулся.

– На самом-то деле вы не так ловки, как воображаете, мисс О'Киф, – заявил он. – Далеко-не так ловки...

– Да-а?! Так вы что же – эксперт по карманным кражам? – с горячностью спросила она. – А мне показалось, что вы, скорее, большой умелец нападать на женщин в темных переулках.

Его глаза мгновенно потемнели от гнева, и Дарси почувствовала радость и сожаление одновременно. Она понимала, что он заставит ее заплатить за эти слова.

Откашлявшись, Мик спросил:

– А почему вам захотелось, чтобы ваши карманы обчистили, мистер Террел?

Пока Эйден коротко пересказывал Мику все то, что недавно сообщил Патрику, Дарси попыталась ускользнуть.

– Дарси, детка! Никуда не уходи. Мы еще не покончили с этим делом.

Ну вот! Сначала Патрик, а теперь Мик. Похоже, оба хотят заставить ее страдать. Она решила было сунуть руки в карманы, но тут же сморщилась от боли.

– Что с твоей рукой, Дарс?

Она отлично понимала, что Патрик уже успел в подробностях рассказать Мику обо всем, что случилось в проулке, а потому его вопрос не сулил ей ничего хорошего.

– Всего лишь небольшая боевая травма, Мик, – ответила она, пожимая плечами. – Сейчас пальцы припухли, но я уверена, что через пару дней все пройдет, так что беспокоиться не о чем.

– А губа? Еще один боевой шрам? Дарси покосилась на Террела.

– Бриди утром уронила горячие пирожки, и я не успела увернуться, – неуверенно проговорила она.

Мик рассмеялся:

– Вообще-то, Террел, я бы сильно обиделся, если бы чужак причинил вред одному из наших, но в этом случае, кажется, старушка Дарс в долгу не осталась. Вам еще повезет, если на лице не будет огромного синяка.

– К тому же он еще и прихрамывает, – с усмешкой заметил Патрик.

– Не боитесь, что нога сломана, мистер Террел?

– Господь, к сожалению, не так милосерден, – пробормотала Дарс и все расхохотались, кроме Террела. Бросив на Дарси убийственный взгляд, он натянуто улыбнулся Мику и сказал:

– Нет, все хорошо.

– У нас тут есть парочка врачей, так что они могут взглянуть на вашу ногу.

– Нет, все в порядке, – сдержанно повторил Эйден и более приветливым тоном добавил: – Но с вашей стороны было весьма любезно предложить мне помощь.

– Ну что ж, – заявил Мик, откидываясь на спинку стула, – если, как мне кажется, с обменом светскими любезностями мы покончили, то пора переходить к делу, которое привело вас сюда. Чего конкретно вы от меня хотите, мистер Террел?

Дарси успела заметить, что спина Террела снова чуть-чуть напряглась, а его зубы на мгновение крепко сжались, но, похоже, кроме нее, никто на это не обратил внимания.

– Я хотел бы нанять одного из ваших людей, чтобы найти человека, укравшего некоторые ценные вещи у моего отца.

– И какую же помощь вы ждете от одного из моих людей?

– Мне нужен такой, кто хорошо знает улицы Чарлстауна. Кто знаком с жителями этого города. Этот человек должен уметь задавать вопросы и собирать сведения. Большего от него не требуется. С полученной информацией я буду работать сам.

– Короче, насколько я понял, вам нужен хороший гид по Чарлстауну, верно?

– Именно так, – кивнул Террел. – И особенно важно для меня, чтобы этот человек знал людей, промышляющих на улицах и во всяких сомнительных заведениях.

– Сколько же вы готовы заплатить за столь ценные услуги?

– Думаю о цене мы договоримся. Все зависит, разумеется, от опыта и таланта этого человека, а также от его связей.

Мик задумчиво постучал указательным пальцем но губам.

– М-м-м... Судя по тому, что рассказывал мне о вас Патрик, вы не из тех людей, которых можно принимать в прихожей дома... Так что, пожалуй, с моей стороны было бы просто невежливо предлагать вам чью-то помощь, кроме своей собственной. Итак, двадцать долларов в день – до тех пор, пока ваше дело не будет завершено.

– Десять.

– Пятнадцать, и на этом закончим торг. Начинаем сегодня же.

– Идет.

Дарси решилась вздохнуть, только сейчас осознав, что с самого начала этих коротких переговоров у нее перехватило дыхание. Они все решили, так что она может идти. Одно оставалось для нее неясным: почему Мик захотел, чтобы она присутствовала при их разговоре? Вечно у этих мужчин что-то странное и непонятное на уме.

– Дарси!

Вздрогнув и недоуменно моргая, она посмотрела на Мика.

– Да, сэр?

– Мертвецы никогда не платят по счетам. Позаботься о том, чтобы с мистером Эйденом Террелом ничего не случилось, пока он гостит у нас. Освобождаю тебя от обычной работы на пять дней.

– Не могу поверить, что вы говорите серьезно! – воскликнул Террел. – Она будет сопровождать меня? Да это просто нелепо и...

– Мистер Террел, – перебил его Мик, – я даю вам в сопровождающие самого лучшего своего человека. Дарси О'Киф знает улицы города и их обитателей как свои пять пальцев. К тому же на этих хрупких плечах она носит весьма умную голову.

– Но если сегодняшний случай может служить показателем того, как она...

– Мне это не нужно, Мик, – вмешалась в их пререкания Дарси. – Выбери кого-нибудь другого. Патрик и Террел...

– Тебя вообще не спрашивают, детка! Из-за больной руки ты не сможешь работать по меньшей мере неделю. К тому же с разбитой губой ты не сможешь промышлять в Бостоне. Но поскольку тебе надо хоть чем-то заниматься, будешь сопровождать его. В этом распухшая рука и разбитая губа тебе не помешают.

– Мне это не по нраву, – настаивала Дарси. – Он мне не нравится.

– Взаимно, – добавил Террел.

– В таком случае ты постараешься быстрее выполнить задание, девочка. Так будет лучше для тебя, потому что деньжат за это ты много не получишь. – Мик улыбнулся Террелу. – Это хорошо, что вам не нравится Дарси. Значит, будете ей платить только за услуги гида, не претендуя ни на что другое. Слышал я, что вы позволили себе с ней некоторые вольности, и теперь она не может работать. Если вы распустите руки, то я очень скоро подам их вам на серебряном блюде. Я достаточно ясно выразился?

Все молчали, опасаясь, что, нарушив тишину, лишь усилят напряжение, повисшее в воздухе.

– Отлично! – с коротким кивком бросил Мик через минуту. – Итак, раз уж она не может по вашей вине пользоваться руками и приносить мне пользу, то вы дадите ей возможность хоть что-то заработать, чтобы она могла прокормиться сама и не дать умереть с голоду своей матери.

Террел замер как изваяние. Дарси опустила глаза в пол, проклиная собственную неудачливость и то мгновение, когда ей взбрело в голову обшарить карманы Эйдена Террела.

– Ну так что? Чего вы оба ждете? – спросил Мик. – Я не собираюсь провожать вас до двери, так что готов пожелать вам ни пуха ни пера прямо со своего места. – Сказав это, он отвернулся.

Дарси в жизни не чувствовала себя такой беспомощной. Даже не взглянув на Террела, она направилась к выходу, бросив на ходу:

– Следуйте за мной. Я ждать не собираюсь.

Глава 3

Дарси уже успела выйти на улицу, когда Эйден догнал ее. Резкая боль пронзала его ногу с каждым шагом, но он твердо решил не доставлять ей удовольствия и не подавать виду, как ему больно идти. Черт бы побрал ее длинные ноги и быструю походку! Если она вознамерилась убить его еще до захода солнца, то ей скорее всего это удастся.

– Куда мы идем? – спросил он сквозь стиснутые зубы.

– Назад на рынок. У меня с утра маковой росинки во рту не было, и я голодна.

– Кажется, на углу впереди есть неплохой ресторанчик – я его заметил по пути сюда. Может...

– Идите туда, если вам хочется, – буркнула Дарси. – Я буду на рынке, так что разыщете меня, если сможете.

– Вы всегда такая вредная? Или только ради меня стараетесь показаться хуже, чем есть?

Дарси резко остановилась, в ее глазах полыхнуло яростное пламя.

– К несчастью, мы скованы одной цепью, Террел! – прошипела она, ткнув его кулаком в грудь. – И единственный способ избавиться друг от друга поскорее – это найти человека, которого вы ищете. Я бы хотела разыскать его до темноты. Итак, вы можете, конечно, шляться по ресторанам и подолгу изучать меню с изысканными блюдами, но я не намерена терять время. Мне хочется, чтобы вы как можно быстрее исчезли из моей жизни.

Не успел Эйден и слова в ответ сказать, как Дарси ушла прочь. Он молча смотрел ей вслед, оценивая свои возможности. Конечно, гордость не позволила бы ему идти за ней. И зачем только Мик О'Шонесси навязал ему это существо? Отчего Патрик Галахер не вышел вперед и не настоял на том, чтобы самому сопровождать давнишнего приятеля? Одному Богу известно, сколько дней и ночей ему придется провести в компании Дарси О’Киф, и это вовсе не радовало его. Она, значит, желает, чтобы дело было поскорее сделано? Кто бы знал, как он мечтает о том же! Если он хочет хотя бы в этом году провести Рождество дома, то ему стоит поторопиться и ускорить поиски. Тряхнув головой, Эйден направился вслед за Дарси и догнал ее в конце квартала. Некоторое время они шли молча.

– Почему вы говорите правильно и без ирландского акцента, как все местные жители? – спросил Террел наконец.

Эйден задал это вопрос не потому, что его интересовал ответ, просто он понимал: чем скорее они заговорят о чем угодно, тем скорее начнется беседа о грядущей охоте.

– Это долгая история, Террел, и мне не хочется тратить на нее время. – Она бросила на него короткий взгляд и чуть замедлила шаг. – А теперь не были бы вы так любезны сообщить мне имя человека, которого ищете. Думаю, мне будет легче отыскать его, если я буду знать, как его зовут.

Пульс Эйдена усилился – это происходило всякий раз, когда речь заходила о его недруге.

– В Ливерпуле он называл себя Джеймсом Пакером, в Эдинбурге – Лаэмом Стюартом, в Дублине – Джозефом Райаном.

– А вам известно его настоящее имя?

– Нет, – солгал Эйден. И чтобы его слова звучали более правдоподобно, он добавил: – Похоже, он им вообще не пользуется.

– Как же он выглядит?

– Высокий, около шести футов. На вид он весит около двухсот фунтов, возможно, чуть больше или чуть меньше – в зависимости от того, как у него идут дела и как он питается.

– Ха! Такое описание подойдет большинству мужчин в Чарлстауне и трем четвертям бостонцев. Какого цвета у него глаза, волосы? Он блондин или брюнет?

– Он меняет внешность так же часто, как и свое имя. Но глаза у него темные – как у вас. И, предвосхищая ваши дальнейшие расспросы, хочу добавить, что у него нет шрамов или еще каких-то особых примет, о которых мне было бы известно.

– Его можно назвать профессиональным мелочевщиком?

– Кем-кем? – изумленно переспросил Эйден.

– Вором, специализирующимся на краже бриллиантов, – пояснила Дарси, дивясь его невежеству в этих вопросах. – Этот человек профессионал по краже бриллиантов?

– Нет.

– Нет... Конечно, нет, – вздохнула девушка. – Иначе дело было бы относительно простым. – Сделав три шага, она спросила: – А что именно он украл, Террел? Что за ценные вещи, если из-за них вы охотитесь за ним по улицам Ливерпуля, Эдинбурга, Дублина и Чарлстауна?

Еще одна ложь без запинки слетела с его уст:

– Он стащил фамильные украшения, имеющие большую ценность – как материальную, так и сентиментальную.

– У вас больше денег, чем здравого смысла, Террел, вам это известно?

– Меня не интересует ваше мнение на этот счет, О'Киф, – заметил мужчина. – Вам платят за то, чтобы вы искали человека, а не высказывали свои суждения о целесообразности поисков.

Дарси взглянула на Эйдена, и в ее глазах опять полыхнул тот яростный огонь, который он уже видел. Вдруг кто-то окликнул ее:

– Доброе утро, Дарс! Хочешь позавтракать?

Оба обернулись – это был уличный торговец пирожками. Остановив свою тележку, старик почтительно снял шляпу и по очереди поклонился обоим. Воздух мгновенно наполнился таким божественным ароматом свежеиспеченного хлеба и мяса со специями, что у Террела заурчало в животе.

– И тебе доброе утро, Джек, – отозвалась девушка. – Очень хочу. Сегодня, кажется, пирожки со свининой?

Эйден вышел вперед:

– Дайте нам два, пожалуйста.

– Вижу, у тебя новый приятель, Дарси, – улыбнулся старик, открывая крышку ящика с пирожками. – Кажется, я не встречал его в наших краях.

– Я бы представила его тебе, да только он тут долго не задержится, так что и знакомиться с ним не стоит, – заявила Дарси.

– Эйден Террел, – сказал мужчина, протягивая старику руку.

– Джек Трегун, – отозвался тот, вытирая ладонь о фартук, прежде чем ответить на рукопожатие. – Я торгую пирожками. Самыми вкусными и свежими во всем Чарлстауне. Утром, днем и ночью. Жена подносит их мне, едва испечет. Можете мне поверить, эти вынуты из печи не больше десяти минут назад.

Краем глаза Эйден увидел, как Дарси безуспешно пытается влезть в правый карман левой рукой.

– Оставьте себе ваши деньги, мисс О'Киф, – спокойно проговорил он. – Я заплачу за еду.

– Я сама в состоянии расплатиться, – мрачно вымолвила она.

Старик переводил взгляд с Эйдена на Дарси, и Эйден решил, что настал подходящий момент выяснить их отношения.

– Если вы позволите, мистер Трегун, мы оставим вас на минутку, – извинился Террел. – Мы скоро вернемся, так что заверните, пожалуйста, нам пирожки, если не трудно.

Едва он отвел Дарси на такое расстояние, чтобы старик не мог расслышать их слов, девушка тут же вырвала у него руку и раздраженно произнесла:

– Я не хочу быть у вас в долгу, Террел! Я буду честно отрабатывать свое жалованье и вежливо благодарить вас, когда денежки согреют мой карман. Но больше вы на меня ни цента не истратите.

– Давайте во всем разберемся, О'Киф, – остановил ее Террел взмахом руки. – Я не заинтересован в том, чтобы вы чувствовали себя обязанной мне. Вы на восемнадцать месяцев отстаете от меня в поисках этого человека, и я терпел ваши нахальные расспросы только потому, что должен был сообщить вам самую необходимую информацию о нем.

Кстати, по мне что подцепить чуму, что работать с вами – одно и то же! – продолжал он. – Что бы там ни говорил Мик О'Шонесси и как бы ни навязывал он мне ваше общество, я откажусь от работы с вами в тот момент, когда сочту нужным! Я без труда найду человека на ваше место. – Он приподнял бровь. – А теперь, если вы не хотите возвращаться к Мику, чтобы рассказать ему о том, как вы потеряли его деньги, я предлагаю вам засунуть куда-нибудь подальше вашу гордость, или что там еще заставляет вас вести себя, как помойная крыса.

– А я и есть помойная крыса, – насмешливо проговорила Дарси. – И Мик не лгал. Никто не знает улицы города лучше, чем я. А потому я чувствую себя здесь хозяйкой. Так что вы, конечно, можете нанять на мое место кого угодно, мистер Террел. Этот человек будет вам кланяться и стелиться у вас под ногами, но он и близко не подведет вас к тому вору, которого вы ищете.

Господи, до чего же эта женщина самоуверенна! Не успел Террел и слова молвить, как Дарси добавила:

– Я буду сама платить за себя, потому что не принимаю милостыню – ни от вас, ни от кого другого.

– Вовсе это не милостыня, – возразил Эйден. – Если хотите, это нечто вроде реальной оценки ситуации. Да-да! Мои карманы будут поглубже ваших. Если ваши окажутся пустыми, то так же пуст будет и ваш желудок. А мне ни при каких обстоятельствах не захочется слушать, как в нем... урчит от голода. Не хотелось бы мне, чтобы ваше внимание привлекали лавочки с пирожными, когда нужно будет, чтобы оно сосредоточилось на том задании, за которое я плачу вам хорошие деньги.

– Я заплачу...

– Тогда возвращайтесь к Мику О'Шонесси! – оборвал ее Террел.

От злости Дарси заскрежетала зубами.

– Черт! Дайте Джеку ваши деньги, и займемся наконец делами!

Торжествуя, Эйден отвесил ей легкий поклон и вернулся к Джеку с его тележкой.

– Не дай Бог она увидит вашу улыбку, молодой человек, – прошептал Джек, пока Террел расплачивался за пироги. – Гордость – единственное, что есть у этой девочки.

У Эйдена был большой соблазн сказать Трегуну, что Дарси О'Киф придется потратить большую часть этой своей гордости, пока она будет заниматься его делом, но что-то подсказало ему, что эти слова окажутся не по нраву торговцу. Вместо этого Террел пробормотал в ответ невнятную благодарность и направился назад к Дарси.

– Эй, мистер Террел! – окликнул его Джек. Эйден обернулся:

– Что такое?

– Дарси – хорошая девочка с большим сердцем. Не вздумайте обидеть ее, или вам придется отвечать за это передо мной или перед любым жителем Чарлстауна.

Эйдена охватила ярость.

– Вам не о чем беспокоиться, мистер Трегун, – заверил он старика.

Дарси сидела на одном из двух пустых бочонков, стоявших под навесом у какого-то обветшалого дома. Вручив девушке сверток с пирогом, Эйден пристроился на втором бочонке. Несколько минут оба молча жевали, не говоря ни слова, и тишина прерывалась лишь шорохом разворачиваемой бумаги.

Решив наконец, что может во второй раз прибегнуть к той же уловке, Террел спросил:

– А почему у вас нет ирландского акцента, О'Киф, и вы очень правильно говорите?

Помолчав, Дарси ответила:

– Из-за моей матери. Она из простой семьи. Ее родные выбросили приставку «О» из фамилии О'Райли и наняли учителей, которые помогли им избавиться даже от намека на ирландский акцент и научили хорошей речи. Почему-то это казалось им самой важной вещью на свете. Мама хотела быть уверенной, что моя речь отличается от обычного уличного жаргона.

Эйден присовокупил эти сведения к тем, которые уже получил о ней. Но просто для того, чтобы убедиться в своей правоте, спросил на всякий случай:

– А что эти Райли думают о вас?

– Они вообще обо мне не думают. – Дарси пожала плечами. – Впрочем, полагаю, вы уже об этом догадались, не так ли?

– Резонный вывод. Только что-то не могу представить себе порядочную женщину, которая позволила бы своей дочери зарабатывать на жизнь воровством. Это же сводит на нет все ее усилия, направленные на то, чтобы подняться хоть на несколько ступеней вверх по социальной лестнице.

– Совершенно верно, – согласилась Дарси. – А вам известно что-нибудь о том, какие надо предпринимать усилия для того, чтобы совершить это восхождение?

– Надо сказать, мне ничего такого делать не приходилось, – признался Террел, – все было сделано еще до моего рождения. Так что моя единственная обязанность в жизни состоит в том, чтобы сохранять и приумножать богатства, накопленные моими предками.

– И как же вам удается это, Террел? – поинтересовалась Дарси, вытирая жирные пальцы о штанину.

– Я зарабатываю деньги, занимаясь торговлей. Все главные операции совершаются в Сент-Киттсе. А потом я трачу деньги на товары, которые призваны производить впечатление на людей.

– Похоже, тот человек, которого вы ищете, здорово досадил вам? – предположила Дарси.

– В общем, да, – кивнул Эйден. Не многое он знал о Дарси О'Киф, но уже понял, что у этой женщины острый ум и очень внимательный, все примечающий взгляд. Ничего не проходило мимо ее внимания. Террелу совсем не хотелось, чтобы она вникала в темную суть этой истории, так что ей не стоило знать слишком много.

– Но ведь Сент-Киттс – британское владение, – заметила она, – а в вашей речи не слышится английского акцента. Вы говорите скорее как южанин из Виргинии или Мэриленда.

Правильность ее догадки произвела на него впечатление.

– Мой отец был родом из северной Виргинии, но в юности он переехал в Сент-Киттс. Там создано нечто вроде колонии, состоящей из бывших патриотов. А я – гражданин Америки.

Удовлетворенная его ответом, Дарси кивнула, а потом подтянула к себе свои длинные ноги и села на бочке по-турецки.

– Послушайте, Мику наплевать на то, что будет, когда вы найдете этого человека, а вот мне хотелось бы знать, что вы намереваетесь с ним сделать.

– А вот это в самом деле вас не касается, О'Киф. – Дарси повернулась к нему лицом, и Эйден поспешил добавить: – Я сказал это не потому, что хотел нагрубить вам. Просто чем меньше вы обо всем этом узнаете, тем лучше для вас же, поверьте мне.

– Жизнь многому научила меня, Террел, и сейчас интуиция подсказывает мне, что вы многого недоговариваете. По-моему, дело вовсе не в украденных драгоценностях, – заявила девушка.

По спине Террела поползли мурашки, но он заставил себя улыбнуться.

– Какая вы наблюдательная, даже удивительно, – заметил он. – Вы узнаете все, что вам нужно знать. А то, чего не нужно... – он замялся на мгновение, – не узнаете.

Откусив кусочек пирога, Дарси внимательно посмотрела на Эйдена.

– Что ж, – начала она через несколько минут, – если вы не считаете мои расспросы слишком навязчивыми, поведайте мне, что вам известно об этом человеке. Может, у него есть какие-то особенные пороки? Какие-то особые черты, зная о которых мы сможем сузить круг поисков?

Чуть передвинувшись, Эйден ответил, тщательно подбирая слова:

– Время от времени он сильно напивается.

– Так поступает большинство чарлстаунцев и две трети бостонцев, – возразила Дарси. – Может, он оказывает предпочтение какому-то одному напитку и в рот не берет других?

– Понятия не имею...

– Господи, Террел! У меня нет ни малейшего желания играть с вами в светские игры, особенно в «Двенадцать вопросов»! Дело пойдет быстрее, если вы расскажете все, что знаете, и позволите мне самой сделать выводы.

С одной стороны, ее самоуверенность пугала его, а с другой – он видел реальную опасность, которой она им обоим грозила. Эйдену даже пришло в голову отдать девушке все деньги, что были у него при себе, и отослать ее восвояси.

– Он молод, ему всего двадцать лет, – заговорил он вместо этого. – Наполовину англичанин, наполовину француз. Прекрасно говорит на обоих родных языках и много путешествовал по Европе. – А потом, выразительно глядя прямо в глаза Дарси, добавил: – Но для наших поисков важнее всего знать, что человек этот получает удовольствие от жестокости.

Ее глаза чуть прищурились.

– Насколько же далеко зашла его болезнь? – задумчиво спросила она. – Должна оговориться, Террел, и добавить, что я не собираюсь слишком подробно изучать это дело. Знаю, что в нем много темных уголков, но у меня нет ни малейшего желания заглядывать в них. Я буду охотиться с вами, но дальше этого дело не пойдет.

Эйден вздохнул с облегчением:

– Наконец-то мы хоть в чем-то пришли к согласию.

– А почему вы решили, что он в Чарлстауне? – спросила Дарси. – Почему бы ему не быть, к примеру, в том же Бостоне? Что могло удержать его от поездки в Нью-Йорк или Филадельфию?

Наконец-то она задала вопрос, на который можно было дать простой ответ!

– Деньги, – объяснил Эйден. – Он прибыл пароходом в Чарлстаун. У него нет денег на дальнейшее путешествие. Так что он здесь.

Кивнув, Дарси вернулась к своему пирогу.

– Вам лучше перевезти вещи в мою квартиру. Эйден едва не подавился.

– Прошу прощения? – недоуменно переспросил он.

– Этот ваш человек вращается в темных кругах и, без сомнения, привык держаться в тени. Если он ускользал от вас трижды, значит, он очень осторожен и все время начеку. Поэтому мы тоже должны быть такими же бдительными, как и он. Если нам станет что-то известно о его местонахождении, вы должны будете мгновенно отправиться в его логово, иначе он опять сбежит.

– Для дела будет неплохо, если я сниму нам соседние номера в отеле, – заявил молодой человек.

– Мы с матерью живем в приличном доме, Террел, – ледяным тоном заметила она. – Там не бывает пьяных драк, вы не встретите там проституток или крыс.

Господи, как, оказывается, легко задеть ее гордость! Если бы только он так не нуждался в ее помощи...

– Я не имел в виду чего-то предосудительного и вовсе не хотел вас обидеть, – вздохнул Эйден. – Я попросту внес предложение, которое, по моему мнению, могло бы оказаться более приемлемым для нас обоих, потому что если я поселюсь в вашем доме, то это может вызвать сплетни и повлиять на вашу репутацию.

Дарси удивленно приподняла брови:

– Неужто вы всегда были рабом условностей?

– Отвечу вопросом на вопрос: а вы что же, всегда не обращали на них внимания?

– Послушайте, Террел, я вообще-то не против того, чтобы учитывать мнение окружающих, но в данном случае, кажется, слишком многое поставлено на карту. К тому же люди, которые будут добывать нам информацию, не принадлежат к сливкам общества, а потому им едва ли захочется болтаться у всех на виду перед вашим отелем, вы так не считаете? И если вы хотите, чтобы они разыскивали вас, то вам надо находиться в каком-то таком месте, куда они готовы будут прибыть в любую минуту. Не то чтобы мы с мамой жили в какой-нибудь халупе, но наше жилище, конечно же, недостаточно респектабельное, чтобы отпугивать воров всех мастей.

– Но, послушайте, у меня есть возражения по поводу...

– Оставьте ваши возражения при себе, – перебила его Дарси. – Надо думать о наших реальных возможностях. Если уж я готова пойти на некоторые уступки, то, без сомнения, вы тоже не должны сопротивляться.

Эйден прислонился к стене здания. Он в жизни не встречал женщины, которая хотя бы отдаленно напоминала ее.

– Вы очень странная девочка, – промолвил он, не узнавая собственного голоса.

– Мне, между прочим, уже двадцать два, Террел, – заявила она. – Так что те времена, когда меня можно было называть девочкой, давным-давно канули в Лету.

Неужто она всего на шесть лет моложе его?!

– Двадцать два? – изумился Эйден. – Да вам не дать больше семнадцати!

– Интересное замечание. Если дело и дальше пойдет так же, вы, того и гляди, признаетесь, что моя одежда стала производить на вас большее впечатление, чем раньше.

Ни в чем он не собирался ей признаваться – в особенности если этого можно было избежать.

– А вы знаете какого-нибудь человека, которого можно было бы отправить с поручением? – спросил Террел, желая сменить тему разговора.

– Знаю нескольких, – отозвалась Дарси. – А уж кого из них выбрать, будет зависеть от важности поручения.

– Кто-нибудь должен передать записку моему слуге, в которой я попрошу его перенести мои вещи в ваш дом.

– Так у вас даже слуга есть? – насмешливо переспросила она. – Вот уж не подумала бы, что вы пользуетесь услугами лакея!

По непонятной причине ее слова задели Эйдена.

– В моем мире много внимания уделяется подобным условностям, О'Киф, – сказал он. – Ради бизнеса я вынужден многое терпеть. Я играю по определенным правилам и должен оправдывать ожидания людей, с которыми вынужден иметь дело. Правда, только по необходимости.

Похоже, она задумалась над его словами, во всяком случае, улыбка погасла на ее лице.

– Что ж, раз уж вы такой любитель правил и условностей, то я хочу сообщить вам некоторые – те, что вам придется соблюдать, пока вы будете жить в нашем доме. – Она подождала, пока он согласно кивнет. – Как я уже говорила, я живу с мамой. Часто ее сознание уносится куда-то далеко, и мама делает и говорит вещи, которые кажутся людям бессмысленными, однако для нее они важны и понятны. Но поскольку ее поступки и слова не причиняют никому вреда, мы позволяем ей делать и говорить все, что ей заблагорассудится – лишь бы она была счастлива. Я не потерплю, если вы будете смеяться или подшучивать над ней. Она этого не вынесет.

За то короткое время, что они были знакомы, она уже дважды защищала свою безумную мать. Эйден спросил себя, знает ли Мэри О'Киф, какого страстного и горячего заступника имеет в лице своей дочери. Взглянув на Дарси, он кивнул.

– Только скажите мне, отчего это вы все время говорите «мы»?

– Бриди О'Шонссси, дочь Мика, остается с мамой, когда я отсутствую в течение нескольких дней. А миссис Мэлоун, вдова, живущая внизу, приходит к ней, если меня нет дома вечером. – Она задумчиво вздохнула. – Есть еще кое-что... Бриди знает, как я зарабатываю на хлеб и уголь. Может, известно это и миссис Мэлоун, правда, она никогда не говорила об этом. Но мама считает, что я работаю в порядочной семье – нянькой и учительницей. Так что я попросила бы вас держать язык за зубами и ничем не выказывать своего удивления, когда я буду плести маме всяческие небылицы о своей мнимой работе.

– Нянькой и учительницей? – переспросил Эйден, недоуменно оглядывая ее потрепанную куртку и потертые штаны. – И она верит в эти сказки?

– Мы стараемся преподнести это так, что верит, – спокойно ответила девушка. – Если так будет для вас понятнее, то считайте, что это в некотором роде напоминает ваши условности, без которых вы жизни не мыслите. Мы придумываем неопределенные истории, которые вполне могли бы быть и правдивыми. К примеру, такого рода историю придется придумать для мамы и соседей, когда я буду объяснять, что вы делаете в нашем доме. Кстати, у вас есть какие-нибудь предложения на этот счет?

– Может, использовать ту же легенду, которой прикрываетесь вы? – предложил Террел. – Мы скажем им, что я – новый учитель, который тоже нанялся на работу к вашему же нанимателю. Приехал совсем недавно и мне негде жить. Вы пожалели меня и предложили мне крышу над головой – до того времени, пока я не найду себе жилья.

– По вашему виду не скажешь, что вас кто-то – я или другой человек – может пожалеть, – заметила Дарси, смерив его взглядом с головы до ног.

– Внешность обманчива, О'Киф, – справедливо возразил на эти слова Террел.

– Ну и каким же предметам вы могли бы обучать детей? – поинтересовалась она. – Мою мать нельзя недооценивать. Да, ее разум часто блуждает где-то, но у нее бывают и неожиданные минуты просветления.

– Думаю, я с легкостью могу говорить о математике, географии, ботанике и химии. Кстати, просто из любопытства...

– Языки, чистописание, рисование и хорошие манеры, – ответила Дарси на незаданный вопрос.

– Хорошие манеры? – оторопел Эйден. Представив себе Дарси О'Киф, обучающую кого-то хорошим манерам, Террел едва сдержал смешок, так и рвущийся наружу.

Дарси наградила Эйдена высокомерным взглядом, который, по ее мнению, должен был поставить его на место, но увидев, что это ей не удалось, она быстро продемонстрировала ему грубый жест, который не могла бы сделать ни одна настоящая леди. Это вмиг отрезвило насмешника.

Глава 4

– В этом тряпье я буду больше похож на докера с претензиями, не имеющего понятия о хорошем вкусе, – пробормотал Эйден Террсл, осматривая одежду, которую она дала ему.

– Вы будете отлично выглядеть, – заверила его Дарси, сидящая на высоком прилавке в магазине готовой одежды. – Как я уже говорила, наша задача состоит в том, чтобы сделать вас чуть менее заметным для окружающих. Вам же лучше будет, если вы станете похожим на чарлстаунца.

Эйден пренебрежительно осмотрел покрой куртки:

– Иными словами, вы хотите, чтобы я выглядел нищим?

– А в Ливерпуле вы разгуливали в модных туалетах? Он наградил ее мрачным взглядом:

– Не так уж я неопытен, когда дело касается того, чтобы смешаться с толпой, О'Киф. Но я. пришел к выводу, что, предлагая деньги за информацию, лучше выглядеть состоятельным человеком – это дает некоторые преимущества.

– Сладкое заблуждение, Террел. Неудивительно, что вам пришлось преследовать этого человека по всему свету. Нет, послушайте меня, вам просто необходимо время от времени думать. Одежда вообще многое говорит о человеке, а в вашем случае, учитывая все обстоятельства, она особенно важна. – Дарси пожала плечами. – Если вы хотите, чтобы люди знали, что вы богаты и образованны, – конечно, одевайтесь в ваши дорогие костюмы. Но если вы хотите от них чего-то, кроме завистливых взглядов и желания опустошить ваши карманы, тогда вам следует пересмотреть свои взгляды. Если же они увидят в вас скромного человека, стремящегося исправить что-то дурное, то они с большим удовольствием придут вам на помощь.

– А вы весьма расчетливая женщина, – заметил Эйден.

– Просто я делаю все, чтобы выжить, Террел.

– И для этого манипулируете сознанием людей.

– А вы – нет? – огрызнулась она. – Разве вы не носите свою шикарную одежду и сверкающие ботфорты для того, чтобы произвести впечатление на людей, с которыми имеете дело? – Она указала на вещи, которые дала ему. – Вы не задумываясь наденете это на деловую встречу?

Террел ничего не ответил – в этом не было смысла.

– Единственная разница между нами в том, где мы играем в свои игры, Террел. Вы играете в дорогих закрытых клубах и обитых дубом кабинетах. А я отправляюсь играть на улицы и в прокуренные пивные. Сейчас вы предпочли завернуть в мой мир, потому что нужный вам человек крутится где-то близко, и для того, чтобы его поймать, вы должны принять правила этого мира.

– Мир темных переулков, грязных пивных и подозрительных заведений вовсе не нов для меня, О'Киф, – возразил Террел. – Я видел их столько, сколько вам и за всю жизнь не увидеть. Но вы выбрали позицию, и я готов принять ваши доводы – лишь для того, чтобы заставить вас замолчать.

– Так почему же по-прежнему стоите на месте? Чем скорее вы переоденетесь, тем быстрее мы сможем взяться за работу и выполнить задание.

– И тем скорее избавимся друг от друга.

– Ни одна мысль не приводит меня в такой восторг, как эта, – радостно заявила Дарси. – Примерочные за занавеской направо.

Дарси смотрела вслед Эйдену, направившемуся в примерочную магазина одежды. Она мало знала об этом человеке, но была почти уверена, что чуда не произойдет и одежда мало изменит его. По всему было видно, что Террел принадлежит к высшему обществу и миру, стоящему высоко над Чарлстауном. Террел мог бы бродить по улицам в лохмотьях, но это ничего бы не изменило: простые люди все равно не приняли бы его за своего.

Господи! Девушка никак не могла решить, кто из них более безумен – сам Террел, вообразивший, что сумеет найти человека в многолюдном городе, Мик, возложивший на нее ответственность за Эйдена, или она сама, раз не отказалась от этого сумасшедшего мероприятия. Но даже если произойдет чудо и его поиски увенчаются успехом, ничего хорошего не случится.

Селия Макдоноу высунула голову из-за шкафа.

– Ну что там за история с этим господином, Дарс? – полюбопытствовала она.

– Ничего особенного, – отозвалась девушка. – Просто я пытаюсь убедить его кое в чем, правда, у меня мало надежды, что мои доводы окажутся достаточно вескими.

Владелица магазина подошла ближе и с задумчивым видом принялась отряхивать пыль с юбки, не сводя при этом глаз с занавески, ведущей в примерочную.

– Как тебе удалось затащить его сюда?

– Долго рассказывать, Селия, – вздохнула Дарси. – Скажу лишь, что все это затеял Мик. Он уверен, что я справлюсь с этим делом.

– Ты стала работать на миссис Хиггинс?

Это предположение возмутило Дарси.

– Господи, нет, что ты! Да как ты могла подумать такое?! Конечно, мы с тобой давно не беседовали по душам, но не так же я изменилась! Ничего не может быть хуже проституции.

– Что ж, – медленно проговорила Селия, – если и есть на свете мужчина, ради которого хорошая девушка могла бы перейти на другую сторону улицы, так это тот, кто находится сейчас в примерочной. Красавец, каких мало! Про него можно сказать, что он – одно из лучших и наиболее щедрых творений Господа нашего.

– Лучше не говори! – сухо бросила Дарси. – У меня нет ни малейшего желания обсуждать способности Создателя к творчеству и его щедрость.

Селия покачала головой:

– Ты удивляешь меня, Дарси ОЧСиф. Думаю, такая умница, как ты, вполне могла бы воспользоваться близостью такого мужчины. Сразу видно, что у него хватит денег на то, чтобы облагодетельствовать тебя и прикупить тебе модных платьев. И не было бы ничего ужасного, если бы ты время от времени платила ему за доброту. Не такой уж это трудный способ зарабатывать деньги.

Похоже, за те несколько месяцев, что они не общались, Селия Макдоноу сильно изменилась.

– Селия, – прошептала Дарси, – да если бы твоя мама услыхала тебя сейчас, она бы уши тебе оторвала.

– Мама оглохла, – ответила молодая женщина, с грустью махнув рукой. – И стала хуже видеть. В последнее время она почти не слышит и не видит, что я делаю.

Дарси насмешливо приподняла брови.

– А Джимми тоже оглох и ослеп?

– Нет, Джимми, как обычно, хорошо видит и слышит. А что касается других частей его тела... – Она обернулась. – Готова биться об заклад, что Бог вдвое щедрее одарил того человека, чем Джимми. И уж наверняка он не возится с кружевами да пуговицами, как Джимми. Думаю, он занят чем-нибудь стоящим.

Дарси спрыгнула с прилавка на пол.

– Судя по твоим словам, вы с Джимми не больно-то ладите в последнее время – видно, ваша помолвка затянулась. Когда же вы поженитесь?

– Уж не знаю, случится ли это когда-нибудь, – нахмурясь, пробормотала Селия. – Мне кажется, девушка не должна связывать жизнь с первым же мужчиной, попавшимся ей на пути. Ведь не покупаю же я все товары, которые торговцы выкладывают на мои прилавки. И уж конечно, я беру товары не у единственного поставщика. То же самое и с мужчиной. Мне нужно присмотреться к нему, узнать получше, что он может предложить мне. А как его зовут, Дарси?

Как ни странно, Дарси на минуту задумалась, а потом, рассердившись сама на себя, ответила:

– Эйден Террел.

– И ты уверена, что он тебя не интересует?

– Интересует? – усмехнулась Дарси. – Меня интересует только одно: как бы поскорее избавиться от его общества, впрочем, он тоже заинтересован в этом. – И вдруг, почувствовав, что ее моральный долг состоит в том, чтобы предупредить подругу детства, Дарси доверительно сообщила: – Что-то говорит мне о том, что у этого человека немало темных тайн. Будь я на твоем месте, я бы хорошенько подумала.

– К счастью, ты не на моем месте, Дарси О'Киф. Девственницы пищат при ходьбе.

– Что-то я не замечала, – парировала Дарси.

– Уж конечно! – Усмехнувшись, Селия облизнула губы. – Зато Эйден Террел наверняка заметил. Но я готова биться об заклад, что он при любой возможности был бы не прочь заставить девушку пищать и даже стонать. Вот интересно, в каком он сейчас виде и не нужна ли ему помощь? Между прочим, в мои обязанности продавщицы входит помогать покупателям переодеваться.

– Да ты гораздо смелее меня, Селия. – «И куда глупее», – подумала про себя Дарси. Не желая становиться свидетельницей их знакомства, Дарси повернулась и направилась к двери. Колокольчик над дверью зазвенел, когда она вышла на улицу.

Не успела Дарси оглядеться по сторонам, как колокольчик звякнул снова. Обернувшись, она увидела Эйдена Тер-рела, опрометью выскочившего из магазина. Его скомканная старая одежда и новая куртка были зажаты под мышками, а в каждой руке он держал по ботфорту. Дарси отступила на шаг назад.

– Ни к чему было так торопиться, – вымолвила она, глядя на незаправленную в штаны рубашку. – У нас достаточно времени на то, чтобы одеться в примерочной.

Уронив сапоги на землю, он сунул ей в руки свою одежду.

– Но это же вам пришла в голову мысль о том, чтобы поставить меня в тупик!

Дарси едва сдержала улыбку.

– Да, для меня покупка одежды всегда была важным делом, а не развлечением.

– Я имею в виду вашу подругу. – Прислонившись к стене магазина, Эйден принялся натягивать ботфорт.

– Селию? Не назвала бы ее моей подругой. Скорее... Ну, в общем, мы вместе выросли и видимся лишь...

– Это была ваша идея прислать ее в примерочную, О'Киф? – Надев второй сапог, он возмущенно посмотрел на нее. – Хочу, чтобы вы знали, что я в состоянии и сам... обслуживать себя.

Дарси почувствовала, что больше не в состоянии сдерживать улыбку: уголки ее рта дрожали все сильнее.

– Честно говоря, я пыталась остановить ее, но в ответ она выложила мне свои мысли о мужчинах. Короче, Селия была полна решимости. Надеюсь, вас это не задело?

– Ничуть, – ответил Эйден, забирая у нее новую куртку.

– Она не смутила вас, а?

– Думаю, больше всего смутилась она сама, – произнес Террел, засовывая руки в рукава. – Кстати, все ваши знакомые так развязны?

– Большинство моих друзей – мужчины. А что до развязности... – Дарси усмехнулась. – Я бы не стала употреблять это слово по отношению к женщинам. Они, скорее, смелы, а вот про мужчин можно сказать, что они развязны.

Несколько мгновений он молча смотрел на нее.

– Бывают и исключения, – заявил Террел. Его ледяной тон удивил Дарси.

– К которым, разумеется, относитесь и вы.

– Я верю в то, что нельзя всех мерить одним мерилом.

– То же самое можно сказать и о Селии, насколько я понимаю. Да и обо мне тоже, – заметила она.

– О вас – возможно.

– Первые приятные слова за весь день, – буркнула Дарси, возвращая ему его старую одежду. – А теперь, раз уж мне, кажется, начало везти, может, перейдем к делу, а? Я думаю, нам стоит для начала зайти в «Лев и скрипку», чтобы потолковать с Симусом О'Хирном. Мало что происходит в Чарлстауне без ведома Симуса.

– Вы – мой гид.

– Ну да, – кивнула Дарси. – И в этом качестве я предлагаю вам избавиться от старой одежды, ссутулиться, засунуть руки в карманы и умерить шаг. Постарайтесь принять вид человека, не помнящего, когда он ел в последний раз, и на которого давит вес всего земного шара.

Эйден не шевельнулся.

– Неужто в этом есть необходимость?

– Надменный вид не пойдет вам на пользу, Террел. Вам следует прислушиваться к моим словам.

С этими словами Дарси пошла прочь, а Эйден почувствовал, что гнев начал закипать в нем, когда она оглянулась, чтобы убедиться в том, что он последовал ее указаниям. Террел даже зубы сжал от злости, неожиданно вспомнив свою игрушечную лошадку на колесиках, которую он мальчиком возил за собой на веревочке. Почему-то он вдруг почувствовал себя этой самой лошадкой.

Дарси О'Киф остановилась и приложила козырьком руку к глазам.

– Мейзи! – закричала она, глядя мимо Эйдена. – А я-то хотела искать тебя.

– Да? – отозвался тихий голос у Террела за спиной.

Обернувшись, он увидел пухленькую рыжеволосую женщину, стоявшую в тени магазина одежды. Выхватив вещи из рук Эйдсна, Дарси направилась к нем.

– Эти вещи принадлежат мистеру Террелу, – сообщила она, отдавая одежду женщине, которую называла Мейзи. – Их надо отнести к нему в отель... Да, и еще записку, – добавила она. – Он тебе заплатит за это поручение, Мейз.

Мейзи посмотрела на Эйдена своими зелеными глазами; внезапно ее щеки залились густым румянцем, на фоне которого ее веснушки стали казаться совсем темными.

– Я... я... – запинаясь, пролепетала она.

Словно не замечая смущения Мейзи, Дарси повернулась к Террелу и спросила:

– В каком отеле вы остановились? И как зовут вашего слугу?

– В президентском отеле, – проворчал он в ответ. – А имя слуги – Чендлер.

Дарси кивнула.

– Скажешь Чендлеру, что мистер Террел некоторое время поживет в другом месте, – обратилась она к Мейзи. – Ему понадобятся бритвенные принадлежности и какая-нибудь одежда – только не такая шикарная, какую он обычно носит. Короче, чем она будет проще, тем лучше. Подожди, пока он соберет вещи, а потом отнеси их в нашу каморку.

Молодая женщина несколько мгновений молча переводила взор с Дарси на Эйдена, а потом шепотом спросила:

– Почему ты с ним, а, Дарс?

– Довольно нелепая история, – ответила Дарси, – но, надеюсь, недолгая. Я потом все расскажу тебе.

– Если ты хочешь, чтобы я отнесла его вещи в ваш дом... – Мейзи метнула быстрый взгляд на Террела, – то выходит, что он... будет жить у вас?

– Я же сказала тебе, что история нелепая, – с тяжелым вздохом ответила Дарси, – но из всех возможных вариантов этот пока – лучший.

Они разговаривали с таким видом, словно не замечали его, что раздражало Эйдена еще больше. Сунув руку в карман, он вытащил оттуда пятидолларовую купюру и вложил ее в руку Мейзи.

– Скажете Чендлеру, что он может считать себя в отпуске до моего возвращения.

– Слушаюсь, сэр.

– Спасибо тебе, Мейзи, – вымолвила Дарси, поворачиваясь к ней спиной. – Увидимся позже.

Эйден посмотрел на Мейзи.

– Неужто все всегда делают то, что велит им мисс О'Киф? – поинтересовался он.

– Так проще всего, сэр. Дарси себе на уме, и если ей что-то придет в голову, то переубедить ее невозможно. Так что проще послушаться ее и не спорить зря – она все равно настоит на своем.

– Она что, всегда выигрывает? – скептическим тоном спросил Эйден.

– Я не припомню случая, чтобы кто-то сумел переубедить Дарси.

Террел усмехнулся.

– Да? А на моих глазах это произошло каких-нибудь два часа назад, – заявил он.

Мейзи посмотрела вслед удатявшейся Дарси.

– Да уж, могу себе представить, что это было, – проговорила она. А потом робко улыбнулась Эйдену: – Хотите совет, мистер Террел? Оставьте-ка Дарси в покое, иначе вам не поздоровится. Она девушка вспыльчивая и терпеть не может, когда ее гордость задевают.

Уже во второй раз за один день кто-то говорил ему о гордости Дарси О'Киф.

– Я подумаю о вашем совете, мисс, – кивнул Эйден, глядя на Дарси. – Кстати, в президентском отеле мой номер – двести тринадцать.

Мейзи поблагодарила Террела, а он зашагал следом за своей самоуверенной компаньонкой. Если О'Киф думает, что он, подобно всем ее знакомым, собирается на цыпочках перед ней ходить, то она сильно ошибается. Он не привык к тому, чтобы им помыкали, и не собирался терпеть ее выходки.

Все пивные, в которые они заходили, были как две капли воды похожи друг на друга и ничем не отличались от подобных заведений всего света, в которых проводили время представители низших классов. Столы были грязными и липкими от эля, который годами проливали на них. Воздух пропитался дымом и запахом несвежей еды и немытых тел. Впрочем, достаточно было нескольких глотков пива, чтобы перестать чувствовать этот запах. Эйден пил уже пятую – или шестую? – кружку эля, прислушиваясь к гулу голосов, стоявшему в пивной. Дарси усадила его в самый темный угол пивнушки, а сама ушла потолковать с хозяином заведения и некоторыми его завсегдатаями. «Как будто я ребенок, которого наказали за плохое поведение», – недовольно подумал Эйден. Подняв глаза, он увидел, как она закинула голову, делая долгий глоток. Конечно, Дарси была не первой встретившейся ему женщиной, которая пила спиртное, но она правильно и грамотно говорила, и ему почему-то казалось, что она должна пить только херес, да и то крохотными глоточками – как это обычно делали женщины его круга. Ха! Какие там маленькие глоточки! Едва они вошли в пивную, присутствующие встретили ее восторженными возгласами, а хозяин, Симус, выставил перед ней большую кружку, в которую входила целая пинта пива!

– И как же это вы оказались вместе с Дарс? – спросил худощавый молодой человек, усаживаясь на стул напротив Эйдена.

– Мне просто не повезло, – фыркнув, ответил Террел. Рассмеявшись, молодой человек протянул ему руку.

– Мое имя – Расти Риордан, – представился он.

– Эйден Террел, – коротко ответил на рукопожатие Террел. Обратив внимание на взлохмаченные рыжие волосы и веснушчатое лицо, он спросил: – А вы, случайно, не родственник молодой леди по имени Мейзи?

– Она моя кузина по отцовской линии. А откуда вы знаете Мейзи?

– Мисс О'Киф недавно познакомила нас. Мейзи выполнила пару моих поручений.

Расти сделал большой глоток из своей кружки и вытер рот рукавом рубашки.

– Мейзи – хорошая девочка, – заявил он. – Можете в этом не сомневаться, правда, она немного робка. Не то что наша Дарси.

– Не пойму, что вы хотели сказать: что Дарси далеко не робкого десятка или что ее нельзя считать хорошей девочкой?

– Если вы провели с ней больше пяти минут, то должны знать, что робости в ней нет ни на грош. А что касается того, хорошая ли она девочка... – Расти ухмыльнулся. – Вы не стали бы спрашивать это, если бы попробовали поцеловать ее.

– А вы пробовали?

– Да почти все здешние мужчины пытались совершить эту глупость.

Прищурив глаза, Эйден внимательно посмотрел на Дарси, стоявшую у стойки бара. Опершись на локти, она чуть наклонилась вперед. Одну ногу девушка поставила на высокую медную подставку для ног, отчего штаны туго обтянули ее бедра. Это было весьма привлекательное зрелище.

– Дарс не очень-то хорошо относится к этому.

– К чему? – переспросил Эйден, отвлекаясь от своих размышлений.

– К тому, чтобы ее целовали. – Наклонившись к Террелу, Расти прошептал: – Мы тут постоянно делаем на это ставки. Пять долларов за попытку. Симус принимает их. Первый же счастливчик, которому удастся поцеловать Дарси О'Киф и не получить при этом оплеуху, которая может свалить его с ног, получит все денежки. По последним подсчетам, накопилась уже сотня долларов – ее и вручат этой храброй душе.

– Немалые деньги, – заметил Эйден. – Полагаю, для того, чтобы получить эту сумму, недостаточно лишь одного слова смельчака, решившегося на рискованный шаг?

– Должны быть свидетели. Надежные свидетели, – добавил Расти.

– А вас можно считать надежным человеком, Расти Риордан?

– Полагаю, да.

Эйден вытянул вперед ногу, чтобы достать деньги из кармана. Положив на стол пять долларов, он заявил:

– Я делаю ставку.

– Вы хотите, чтобы я следовал за вами, пока вы будете за ней увиваться?

– Вы можете оставаться на месте, – ответил Эйден, поднимаясь из-за стола. – Все это не займет и минуты.

– Здесь и сейчас? – расхохотавшись, вскричал Расти. – Террел, да она вам глотку перегрызет!

Эйден пожал плечами. Это его не волновало. Большую часть дня Дарси О'Киф то и дело прилюдно ставила его в неловкое положение, а потому возможность расквитаться с ней приятно взволновала его. Опыт показывал ему, что силу власти женщины над мужчиной можно умерить, если как следует поцеловать ее. Пока Террел шел к ней, ему пришло в голову, что он, пожалуй, не был бы так уверен в себе, если бы не пил несколько последних часов. Но еще у тележки с пирогами он предупредил ее о том, что его терпение на исходе. В том, что она не послушалась его, была ее вина. С него довольно получать приказания, он этого больше терпеть не станет!

Увидев, что Эйден приближается к ней, Дарси повернулась и представила его хозяину:

– Симус, это Эйден Террел. Террел, это Симус О'Хирн.

– Рад познакомиться, – сказал Эйден, бросив на Симуса короткий взгляд.

– Взаимно, – бросил Симус, протирая стойку влажной тряпкой. – Дать еще пинту?

– Спасибо, нет. Шести вполне довольно. Но через минуту я получу все деньги из общей кассы.

Дарси вскочила, ее глаза вспыхнули, дыхание участилось. Не дав ей времени подумать и опомниться, Эйден схватил ее за плечи и, рванув к себе, прижался губами к ее губам. Ее рот оставался крепко сжатым, ее спина была тверда как сталь, а ее ладони отталкивали его. Дарси попыталась вывернуться, из ее горла вырвался сердитый стон отчаяния. Эйден слышал одобрительные крики собравшихся, потом зазвенели кружки. Выругавшись про себя, Эйден отпустил ее так же резко, как только что привлек к себе.

Истинные последствия своего поступка Террел осознал, когда взглянул на ее разъяренное лицо. Ее щеки были залиты слезами боли и унижения. Эйден открыл рот, желая извиниться, но не успел: ее кулак, мелькнув в воздухе, с такой силой врезался в его скулу, что из глаз посыпались искры. Послышался смех, посетители пивной громко захлопали.

– Давай, Дарс! Вперед!

Чувство собственного достоинства вернулось к Террелу, и он вмиг начисто забыл о сострадании, которое только что испытывал к ней.

– Может, еще разок попробуем, а, О'Киф? Только на этот раз понежнее.

– Ты проиграл пари! – процедила она.

– Никто не говорил о том, что количество попыток ограничено, так что я буду пробовать, пока не добьюсь своего.

– А я придерживаюсь другой точки зрения.

– Это неудивительно. Впрочем, я еще не встречал женщин, похожих на тебя!

– Зато ты ничем не отличаешься от всех мужчин, – прошипела она в ответ. – Ты уверен, что можешь получить все, что тебе заблагорассудится!

Медленно проведя согнутым пальцем по ее подбородку, он прошептал:

– Я могу не только брать, но и давать. Причем щедро. И хотел бы доказать тебе это.

Она попятилась назад, но Эйден заметил, что глаза ее на миг затуманились. Шагнув к Дарси, он обнял ее за талию и быстро прижал к себе. Она вздрогнула, когда его губы прижались к ее уху.

– Я отдам тебе все до цента, – пообещал он. – Только посчитай. Двести десять долларов, О'Киф. И все будут твоими, если ты сдашься!

Сердце Дарси забилось быстрее. Двести десять долларов! Чего только она не смогла бы купить для своей матери на эти деньги!.. Всего лишь один поцелуй. Можно подумать, ее первый раз пытались поцеловать. Если ей удастся с видом победительницы выйти из «Льва и скрипки», она смогла бы спасти остатки собственной репутации. А как только деньги окажутся у нее в руках, она покажет этому Эйдену Террелу, каков на самом деле ее нрав, так что он не посмеет больше и приблизиться к ней. Стоило ли рискнуть? Стоило ли ради денег вынести насмешки и шуточки, которыми станут преследовать ее?

Дарси все еще раздумывала, когда его губы нежно прикоснулись к ее губам. Со всех сторон разнеслось улюлюканье. Впрочем, думая о двухстах с лишним долларов, девушка решила, что насмешки можно и потерпеть. Дарси захотела расслабиться, чтобы поскорее закончить эту пытку и получить свои деньги, но она не знала, что совершает этим большую ошибку. Кровь в ее жилах закипела, колени стали подкашиваться. Таких поцелуев ей еще никто не дарил. Такие поцелуи могли привести и к большему.

Почувствовав, что ее охватывает паника, Дарси оттолкнула Эйдена и прижала руку к губам. Он отпустил ее, потому что знал, какой эффект возымел его поцелуй. Девушка увидела удовлетворенное выражение в его глазах, и гнев тут же потушил разгоревшееся в ее жилах тепло. Эйден выразительно приподнял брови, напоминая ей об их сделке.

– Ты... ты невыносимый сукин сын! – проговорила она, одергивая куртку. А потом, не сказав больше ни слова, Дарси обошла Террела и почти выбежала из пивной, которая, кажется, даже пошатнулась после того, как она с силой хлопнула дверью.

Дарси шла вниз по улице, крепко сжав кулаки. Из всех глупостей, которые она совершала в жизни, эта была самой большой. Черт бы побрал Мика О'Шонесси за то, что он навязал ей Эйдена Террела! Ей не пришлось бы терпеть Мика, если бы ее отец не умер, и она не была бы вынуждена промышлять воровством, чтобы прокормить и одеть себя с матерью. А если бы ее мать не лишилась рассудка, то она бы не...

Остановившись, Дарси всхлипнула – так ей вдруг стало стыдно. Она не имела права винить родителей за то, что случилось. Они не выбирали свою судьбу, они не хотели, чтобы она жила так, как жила. И если уж думать об этом, то надо признаться, что во всем виновата она одна, так что нечего их винить. Она сама согласилась снести поцелуй Эйдена ради денег. Правда, она никому, кроме себя самой, не признается, что поцелуй оказался таким божественным.

А Террел... Она должна хорошо выучить этот урок. Террел ненавидит проигрывать. Это не в его духе. Он добился своего в «Льве и скрипке», но этого, больше не произойдет. Она тоже не из любителей оставаться в проигрыше.

– С тобой все в порядке, Дарси?

Подняв глаза, она увидела Эйдена Террела, стоявшего на расстоянии вытянутой руки от нее.

– Все отлично, – заявила она, подставляя ладонь. – Деньги, пожалуйста!

– Двести десять долларов, – сказал он, положив на ее ладонь пачку старых, помятых купюр и добавив к ним несколько новеньких из собственного кармана. – Возможно, тебе будет интересно узнать, что, помимо поздравлений, я получил и обвинения в сговоре между нами.

– Мне наплевать на это.

Эйден улыбнулся. Кому бы могло прийти в голову, что эта малышка совсем уж невинна?

– Возможно, нас попросят повторить представление, чтобы все могли убедиться в нашей честности.

– Они могут катиться ко всем чертям!

– И я вместе с ними?

– Разумеется, если думаешь, что я позволю тебе еще один поцелуй, – проговорила она, засовывая деньги в карман здоровой рукой.

Эйден хотел было сказать ей, что она наверняка лукавит, когда говорит, что ей уж совсем не хочется еще раз испытать те же чувства, но потом передумал и промолчал. Его щека все еще ныла от ее оплеухи. Слава Богу, она ударила его не по той щеке, на которой уже поупражнялась в темном проулке. Получить еще один удар ему совсем не хотелось, поэтому Эйден решил, что разумнее будет помириться с Дарси.

– Вероятно, мне стоит извиниться за то, что я поставил тебя в неловкое положение, – заявил он. – Я позволил спиртному и гневу возобладать над моим разумом.

– Не нужны мне твои извинения, Террел. Я рассчитывала получить эти деньги, так что это была справедливая сделка.

Он усмехнулся:

– Две сотни долларов за поцелуй? Похоже, ты не знаешь, сколько обычно платят за подобные услуги.

Дарси посмотрела на сумеречное небо.

– Есть вещи, которых я вообще знать не хочу, – заявила она.

Эйдена так и подмывало сказать ей, что если она захочет еще что-нибудь узнать об удовольствиях определенного рода, то он готов стать ее учителем. Она будет отличной ученицей, с которой не соскучишься. Впрочем, он опять предпочел придержать свои слова при себе. Вместо этого, направившись вниз по улице, Террел спросил:

– Кстати, тебе не удалось ничего узнать у Симуса по моему делу?

Девушка поспешила вслед за ним.

– Нет. Ничего.

– Что будем делать дальше, О'Киф?

– Должно быть, он залег в каком-нибудь укромном местечке. Не исключено, что его занесло в меблированные комнаты. Правда, таких в Чарлстауне сотни. Если, как ты говоришь, у него неважно сейчас с деньгами, то он, должно быть, прячется в каких-нибудь трущобах. Так что начнем искать там. Похоже, у нас будет длинный день, Террел.

Эйден пожал плечами:

– Кажется, я начинаю чувствовать, что не зря плачу тебе деньги.

– Я стою по крайней мере вчетверо больше, чем Мик взял с тебя. – Дарси покачала головой. – Одному Богу известно, отчего это Мик с такой легкостью отпустил тебя.

– Может, он тоже делает ставки? – усмехнулся Эйден. Совсем не по-женски фыркнув, она сказала:

– Мик вообще ни во что не играет. Кстати, если ты помнишь, он угрожал подать тебе твои же руки на серебряном блюде, если ты посмеешь прикоснуться ко мне. Так что не думаю, что в голове у него были какие-то романтические планы на наш счет. Уверена, что это не так.

– Я тоже, – честно заметил Эйден.

С не меньшей честностью он мог бы признать, что все его помыслы, касающиеся Дарси О'Киф, были одного направления и имели отношение к физическому удовольствию.

Все угрозы Мика лишь добавляли изюминку к большому соблазну. Если на его пути встречались какие-нибудь препятствия, Эйден всегда был готов приложить немалые усилия, чтобы преодолеть их.

Глава 5

Коньки крыш на западе темными силуэтами вырисовывались на фоне темнеющего неба, когда Дарси О'Киф привела Эйдена к кирпичному дому, принадлежавшему отцу Мейзи, в котором сдавались меблированные комнаты. Они поднялись по ступенькам и вошли в дом. Пока девушка закрывала за ними тяжелую арочную дверь, Террел осматривался по сторонам. Коридорчик был совсем крохотным – не больше пяти квадратных футов. Сбоку от двери стоял зонтик. Слева от зонта был то ли шкаф, то ли крохотная каморка – наверняка для швабр. Узкая деревянная лестница вела вверх – к маленьким комнаткам.

– Мейзи здесь нет, – сказала Дарси. Это он и сам видел.

– А она должна быть, да?

Дарси медленно поглядела вокруг себя, словно ожидала, что Мейзи прячется где-то в этом крохотном закутке.

– Она помогает мне с моими кружевами и пуговицами. Почти невозможно самой дотянуться до них.

Эйден был и удивлен, и заинтригован одновременно. Он мгновенно представил себе Дарси в одной рубашке и чулках. Удивление быстро прошло, и осталось лишь желание превратить воображаемую картинку в реальность.

– Я мог бы помочь тебе и с тем, и с другим, – предложил он.

Спина Дарси тут же напряженно выпрямилась, и девушка отшатнулась от него.

– У тебя богатый опыт в одевании женщин, Террел? – ледяным тоном осведомилась она.

– Скорее в раздевании, – усмехнувшись, ответил Эйден, – впрочем, думаю, сегодня мне ничего такого не предстоит. Хотя, как человек умный, я вполне справился бы с таким делом.

Оглядев улицу сквозь оконное стекло, Дарси заметила:

– Не сомневаюсь в этом. Но если тебе все равно, я бы предпочла не становиться манекеном для твоего обучения. Может, к тому времени, пока ты будешь переодеваться, Мейзи уже вернется и поможет мне.

– А если ее еще не будет? – не унимался Эйден.

Пока Дарси высматривала что-то на улице, он оценивающим взглядом посмотрел на ее длинные ноги и изящный изгиб бедер. Террел ничуть не сомневался в том, что у нее молочно-белая и нежная как шелк кожа.

– Я просто должна научиться одеваться сама. – Дарси указала на маленькую узкую дверцу с левой стороны от входа в дом. – Иди туда. Там тесно, но переодеться можно. Я подожду тебя здесь.

Оставив на время свои фантазии, Эйден отворил дверцу и вгляделся в темноту. В каморке стоял его самый старый чемодан.

– Это же шкаф для метелок, – произнес он. – Там так тесно и темно.

Девушка с обидой посмотрела на него:

– Да, там тесно, что и говорить! Но не всем же жить в роскошных номерах президентского отеля.

Эйден улыбнулся и поднял руки вверх, показывая ей, что сдается.

– Ладно, постараюсь справиться, но если мне понадобится помощь, я позову тебя, не возражаешь?

Она отвернулась, едва кивнув ему. Входя в каморку, Эйден услыхал, как она бормочет:

– Не отвечать же мне ему вслух.

Усмехнувшись, Террел открыл чемодан, вытащил необходимые вещи и лишь затем закрыл дверь.

Дарси села на верхнюю ступеньку и стала ждать. Даже при мысли о том, что она позволит Эйдену Террелу помогать ей, ее лицо начинало гореть. Да она скорее умрет, чем допустит, чтобы он притрагивался к ней, ведь ее губы все еще не забыли его второго поцелуя во «Льве и скрипке», несмотря на то что прошло уже много времени. Целый день она то и дело посматривала на него, и черт ее побери, если ее взгляд то и дело не останавливался на его губах. Хуже всего, что он тут же догадывался о направлении ее мыслей и начинал улыбаться приветливой и развратной улыбкой. И после этого она повернется к нему спиной и позволит завязывать ее кружева? Дарси мрачно усмехнулась. Эйден Террел не станет противиться соблазну. А она... Возможно, она не сможет... сопротивляться ему. Особенно если сначала он поцелует ее.

В каморке послышался какой-то громкий стук, потом раздались сдавленные ругательства. Дарси улыбнулась – она сама не раз ударялась головой о скошенный потолок. Вдруг на улице она приметила какое-то красное пятно, которое приближалось к дому и оказалось платьем Мейзи.

– Прости, что задержалась, – проговорила ее подруга, входя в дом. – Надеюсь, ты не очень долго ждала меня?

– Мы только что пришли. У тебя не возникло проблем с тем, чтобы принести вещи Террела?

Мейзи опустилась на ступеньку рядом с Дарси.

– Ни единой, – помотала она головой. – Чендлер... Кстати, его имя – Натан.

– Да? Натан? – Дарси насмешливо приподняла брови. – Так ты уже по имени его называешь? А ты, я вижу, не теряла времени даром. Такое быстрое знакомство...

Мейзи мило покраснела.

– Он замечательный. Настоящий джентльмен. Настоял на том, чтобы я выпила чаю, пока он собирает вещи мистера Террела.

– И что же еще вы там делали? – ехидно спросила Дарси.

– Забавно, что ты задаешь мне такие вопросы, Дарс, – негодующим тоном произнесла Мейзи, – но я задержалась, потому что по пути встретила Расти, моего кузена. Он в подробностях рассказал мне об эпизоде, произошедшем между тобой и мистером Террелом во «Льве и скрипке».

– Все заняло не больше двух минут, – поторопилась сказать Дарси, чувствуя, как при этом убыстряется ее пульс. – Не знаю уж, чего тебе наговорил Расти.

– А что наговоришь ты, Дарс?

Дарси пожала плечами и равнодушно промолвила:

– Террел пообещал мне деньги – причем удвоил сумму, – если я позволю ему поцеловать меня. – Встав, она вынула из кармана смятые купюры. – Вот, – сказала она, роняя на колени Мейзи сорок долларов, – спрячь это где-нибудь на черный день.

– Я не могу взять твои деньги! – воскликнула Мейзи.

– Нет, можешь. Немало бывало дней, когда я питалась лишь твоими яйцами. И одному Господу известно, что я не смогла бы так долго обманывать маму, если бы ты не помогала мне. Так что считай эти деньги платой за свои услуги.

– Дарси, а если папа увидит эти деньги? Он же сразу вообразит худшее.

– Скажи ему правду, – промолвила Дарси, вновь усаживаясь рядом с подругой. – К завтрашнему утру весь Чарлстаун будет знать, что Террел выиграл пари. Надеюсь, твой папа достаточно хорошо меня знает, чтобы поверить в то, что я поделилась с тобой полученными деньгами.

Сунув деньги в карман фартука, Мейзи наклонилась к Дарси и шепотом спросила у нее:

– А он хорошо целуется?

Конечно, Мейзи была ее подругой, но Дарси не собиралась откровенничать с ней.

– У меня не такой уж большой опыт в этих делах, чтобы я могла сравнивать.

– А тебе еще хотелось бы поцеловаться с ним?

– Не думаю, – солгала Дарси. Мейзи усмехнулась:

– Значит, было так приятно, да? А твои колени ослабли? Селия Макдоноу говорила мне, что ноги должны подкашиваться.

– А Селия, похоже, стала настоящим экспертом в таких делах, не так ли? – улыбаясь, заметила Дарси.

– Ловко ты уходишь от моего вопроса! Так на что это было похоже?

Зная, что ей не удастся отвертеться от ответа, Дарси решилась сказать:

– Я думаю, что это было приятно – как и должен быть приятен поцелуй. Но в его глазах стояло выражение, говорящее о том, что он испытывает превосходство надо мной, и мне это не понравилось.

Мейзи внимательно посмотрела на нее:

– Был ли этот взгляд похож на тот, каким Мик О'Шонесси награждает людей, когда приходит забирать у них деньги?

– Нет, тот взгляд я знаю, он, скорее, деловой. По-другому объяснить я не могу.

Мейзи расправила складочки на фартуке.

– Так, может, он увидел, что тебе понравилось целоваться с ним? Мама говорит, что если мужчина догадывается о том, что тебе нравятся его поцелуи, то его потом и палкой не отогнать.

– Я же не целовала его! – возмутилась Дарси. – Все было совсем по-другому. К тому же все произошло настолько быстро, что я не могу с уверенностью сказать, понравилось мне это или нет. Дело было сделано за считанные секунды. – «Зато какие это были секунды!» – промелькнуло у нее в голове.

– Так, может, ему понравилось?

– Тогда он с таким же успехом может целовать и фонарные столбы. Это доставит ему такое же удовольствие, и к тому же не придется прикладывать столько усилий.

Дверца каморки со скрипом отворилась. Дарси поспешно подтолкнула Мейзи локтем, чтобы предупредить ее о присутствии Террела.

Эйден Террел остановился в узком проходе, едва не споткнувшись о собственный чемодан, и задумчиво посмотрел на стоявшую в углу лампу. Если Дарси О'Киф вообразила, что целовать ее – это приблизительно то же самое, что прижимать губы к холодному железу, то она, пожалуй, еще более неопытна, чем он думал. Первый поцелуй, который ему удалось сорвать с ее губ, оказался именно таким, как он ожидал, будто он и в самом деле прикоснулся к крепко сжатым губам вредной старой девы. Но второй... Эйден скривил гримасу. Господи, да эта Помойная Крыса сама оторопела от того, как отозвалось ее тело на его прикосновение! Но самым странным во всем этом было то, что и его тело не осталось равнодушным, и это не на шутку встревожило Эйдена. От себя самого скрывать было бессмысленно: он очень хотел испробовать на вкус не только ее губы, но и всю Дарси О'Киф. Нет, так нельзя. Он приехал сюда совсем не для этого. Джулс был где-то близко, так что он не мог позволить себе тратить время на обольщение Дарси.

– Я готова, если вы готовы, мистер Террел.

Эйден обернулся на звук ее голоса. Она спускалась по каменным ступеням, чуть приподняв подол платья затянутыми в перчатки руками. С ее левого запястья свешивался вышитый бисером ридикюль. Волосы Дарси убрала в высокий пучок на макушке, к которому была кокетливо приколота маленькая шляпка. А ее платье... Эйден чуть не вскрикнул от восторга, разглядывая роскошное платье, которое так удачно подчеркивало ее женственные формы. А он-то надеялся, что все то время, пока они работают вместе, она будет щеголять в просторных мальчишеских одежках. Господи, какой же привлекательной женщиной она была!

– У вас какие-то проблемы? Он поднял свой чемодан.

– Нет. А почему ты спрашиваешь?

– Вы хмуритесь.

Эйден пожал плечами. У него не было ни малейшего желания делиться с Дарси своими мыслями, а потому он решил отделаться от нее, сказав лишь часть правды:

– Я рад, что на сегодня мы прекращаем дневные поиски. Мне почему-то кажется, что в будущем ночная охота может оказаться более результативной.

– Я бы хотела выслушать ваши предложения и узнать, что, по-вашему, надо сказать маме, чтобы оставить ее в неведении.

Искоса посмотрев на нее, Эйден сухо спросил:

– Не было же у тебя желания рассказать ей, чем ты занимаешься, чтобы заработать на жизнь?

– Пару раз было, – ответила она, пожимая плечами.

– И почему же ты этого не сделала?

– А мне нравится, что мы живем с ней в разных мирах, – заявила она. – Так гораздо интереснее.

– А я думаю, что тебе интереснее быть карманной воровкой.

– Тут-то вы меня и подловили, – усмехнулась Дарси. – Я и в самом деле испытываю острое удовольствие от того, что, таскаясь целыми днями по улицам, умудряюсь при этом не быть избитой или арестованной. Даже представить себе не могу, что я стала бы делать, сложись моя жизнь иначе.

– Ты же получила образование, – возразил Эйден. – Необязательно жить только воровством. Ты вполне могла бы найти себе достойную работу.

– Да, могла бы, Террел. Но на законной работе я стану рабыней человека, выплачивающего жалованье. Бывают дни, когда я не могу оставить маму, а работодатели отчего-то бывают недовольны, если работники пропускают службу.

Встретившись с Террелом глазами, Дарси улыбнулась.

– К тому же, работая клерком, няней или учительницей, я не смогла бы зарабатывать и половины того, что получаю, промышляя воровством. Между прочим, мне нужно немало денег для того, чтобы платить кому-то, кто остается с мамой, зато какое же удовольствие осознавать, что после этих выплат у меня еще что-то остается на еду и уголь. Знаю, что это нехорошо, но... – Она пожала плечами, но в этом жесте не было ни сожаления, ни извинения.

Как ни странно, ее нежелание быть серьезной раздражало Эйдена.

– А ты не подумала, что мы будем делать, если интересующая меня новость придет ночью и мне понадобится немедленно отправиться на поимку вора?

Дарси легкомысленно улыбнулась.

– Вообще-то подумала, – кивнула она. – Маму нельзя оставлять одну, но стучаться ночью к миссис Мэлоун нельзя, потому что пожилой даме ночами нужно отдыхать. Правда, Мейзи не отказалась бы посидеть с мамой, но для того, чтобы разбудить ее и попросить об этом, понадобится время. Вот я и подумала: не обратиться ли к Бриди? Она могла бы пожить у нас то время, пока вы здесь. В этом случае проблем станет гораздо меньше. – Насмешливо приподняв брови, девушка добавила: – Не говоря уже о том, что это поможет вам поменьше думать о правилах приличия.

Едва сдерживая ярость, Эйден сухо промолвил:

– Я заплачу Бриди, если тебе удастся договориться с ней.

– У меня для этого есть деньги, – заявила Дарси, глядя на каменные ступени. – Мы, кажется, уже обсудили с вами финансовую сторону нашей сделки.

– Так и есть, – согласился Эйден, открывая дверь и пропуская ее вперед. – И по-моему, я вполне ясно выразился. Я заплачу Бриди за то, чтобы она присматривала за твоей матерью. В этом случае ты сможешь полностью сосредоточиться на моем деле. Я надеюсь, что ты сможешь в любую минуту оказаться в моем распоряжении.

– В любую минуту? – оторопела Дарси, замирая на ступеньках, ведущих на второй этаж.

Обогнав ее, Эйден поднялся наверх по лестнице, остановился в пролете и оглянулся на нее. Девушка смотрела прямо на него. Ее глаза горели от ярости, пальцы судорожно сжимали подол юбки.

– Да, – ледяным тоном промолвил Эйден. Как ни странно, он был рад возможности потеребить ее взъерошенные перышки. – Я плачу за твои услуги.. Как только я щелкну пальцами, ты должна немедленно появиться возле меня.

Несколько мгновений Дарси молча смотрела на Эйдена, а потом, поднявшись наверх и поравнявшись с ним, она процедила сквозь зубы:

– Я вам не какая-нибудь мелкая сошка и не ваша любовница.

Террел тихо засмеялся:

– Время покажет, кто есть кто, О'Киф. А сейчас... Я плачу Мику О'Шонесси за то, чтобы он, в свою очередь, выплачивал ежедневное жалованье тебе. Может, тебе это и не по нраву, но мне наплевать. Ты сейчас – моя служащая и будешь делать то, что я тебе велю.

Остановившись у двери, Дарси снова посмотрела на него:

– Мы позднее закончим этот разговор. Дождавшись, пока она откроет дверь и войдет в комнату.

Эйден бросил ей вслед:

– В будущем нам обоим нечего будет добавить, О'Киф. Он увидел, какой напряженной стала ее спина, но Дарси ничего не сказала ему в ответ. Вместо этого она нацепила на лицо приветливую улыбку и подошла к столу, за которым со спицами в руках сидели пожилая женщина и молодая блондинка, составляющая ей компанию.

– Здравствуй, мама. Как прошел день, Бриди?

– Все в порядке, – ответила блондинка. – Днем мы почитали газету, а потом решили повязать – перед тем как прилечь ненадолго, – добавила она.

– Генерал Джексон попросил навязать носков для армии южан, – серьезно проговорила пожилая дама. – Мы все должны принять участие в защите своей страны, Дарси. Надеюсь, что и ты проведешь вечер с иголкой и нитками в руках.

Девушка, которую называли Бриди, пожала плечами:

– В газете была статья о влиянии западной земельной политики президента Джексона. Я пыталась объяснить, но она упрямо считает, что Джексон по-прежнему защищает Новый Орлеан от англичан.

– Спасибо тебе, Брид, – прошептала Дарси. Положив руку на плечо матери, она улыбнулась: – Мама, хочу познакомить тебя кое с кем. – Она кивком головы попросила Эйдена подойти поближе. – Мама, это мистер Эйден Террел. Синклеры наняли его для своих мальчиков – он будет обучать их более сложным предметам. Мистер Террел приехал только сегодня, и ему негде жить, пока он не снимет себе комнату, вот я и предложила ему остановиться у нас на время. – Дарси вызывающе посмотрела Эйдену в глаза. – Мистер Террел, это моя мать, миссис Джон О'Киф.

Эйден слегка поклонился пожилой женщине.

– Рад познакомиться с вами, миссис О'Киф, – промолвил он. – У вас такая щедрая и отзывчивая дочь. Обещаю, что не слишком долго буду пользоваться вашим гостеприимством.

Мать Дарси улыбнулась в ответ на его приветствие.

– Мне тоже очень приятно познакомиться с вами, мистер Террел, – сказала она. – Мы всегда рады приютить у себя в доме истинного джентльмена. – Она указала на стул, стоящий за столом напротив нее. – Прошу вас, присаживайтесь. Вы уже ужинали? Бриди приготовила изумительный бараний суп.

– Точнее, говяжий, – тихо поправила ее Бриди. – Бисквиты ждут не дождутся, когда их отправят в печку, Дарс. Ты не пришла в обычное время, и я приготовила еду.

– Мы задержались у Синклеров, – добавила Дарси. Оглянувшись и увидев, что Эйден говорит о чем-то с ее матерью, Дарси взяла Бриди под руку и отвела в сторонку. – Твой папа вынудил меня заниматься пренеприятным делом, Брид, – сообщила она подруге. – Поэтому я должна попросить тебя об одолжении. Об очень большом одолжении.

Бриди усмехнулась:

– Если дело касается того, чтобы обуздать мистера Террела, то я с удовольствием займусь этим.

– Мне нужно, чтобы ты некоторое время постоянно жила у нас, Брид. Террел охотится за каким-то человеком, и твой отец велел мне помогать ему. Если вдруг какие-то новости об этом человеке придут посреди ночи, то мне придется немедленно уйти, а я не хочу, чтобы мама оставалась одна. Разумеется, я заплачу тебе за работу в неурочное время. Считаю, что это справедливо.

– Хочешь, чтобы я осталась у вас уже этой ночью? Дарси кивнула.

– Но мне необходимо ненадолго сходить домой и принести кое-какие вещи. Думаю, я смогу вернуться примерно через час.

Дарси почувствовала, что напряжение, сковывавшее ее последние часы, постепенно ослабевает.

– Буду очень признательна тебе за это, Брид. Постараюсь как можно быстрее покончить с этим делом – не хочу, чтобы Террел задерживался здесь дольше, чем необходимо.

– Откуда он? – полюбопытствовала Бриди. – По виду он нездешний.

– Из Сент-Киттса, что на Подветренных островах в Карибском море.

Бриди кивнула, но Дарси отлично знала, что та понятия не имеет ни о том, где находится Сент-Киттс, ни о каких-то там Подветренных островах. Мир Бриди ограничивался Чарлстауном, и это вполне ее устраивало.

– Чего же он хочет от человека, за которым охотится? – спросила Бриди. – Денег?

– Он сказал мне, что все дело в похищенных ювелирных изделиях. Ну, там всякие семейные реликвии и тому подобные вещи. Думаю, отчасти это так и есть, но у меня подозрение, что мистер Террел многого недоговаривает.

– И папа хочет помочь ему?

– Я бы не сказала, что он «хочет» этого. Правильнее было бы употребить слово «требует».

– Но если тебе нужно денек-другой провести в компании какого-то человека, то лучше, чтобы он был богат и красив.

– Откуда тебе известно, что он богат? Бриди лишь фыркнула.

– Пойду-ка я за своими вещами, – промолвила она. – Скоро вернусь. Расти сказал, что зайдет за мной вечером. Он приглашен к нам на семейный обед: ему надо что-то обсудить с папой.

Опять этот Расти. Бриди узнает о поцелуе, не успев сделать и десяти шагов. Да и Мику все станет известно – если он еще этого не знает – раньше, чем ему подадут тарелку супа. Конечно, деньги деньгами, но из-за них ей придется еще немало пострадать. /

– Оставить тебе супа и бисквитов? – спросила Дарси у Бриди.

Накинув плащ, Бриди отрицательно помотала головой:

– Нет, я поем дома – это не займет у меня много времени. Ты же знаешь, как мама обычно суетится за столом, подавая блюда.

Да, это Дарси знала. Не было такого человека, который, постучав в дверь семейства О'Шонесси, не был бы тут же приглашен к столу. Всем было известно, что матери Бриди оставалось всего несколько дней до пострига в монахини, когда Мик вошел в ее жизнь и сразу круто изменил ее, во всяком случае, мысль о том, чтобы покинуть мирскую жизнь и уединиться в монастыре, ей больше в голову не приходила. Дарси считала, что стремление Морин О'Шонесси накормить весь мир было своего рода поздним раскаянием, которое, к слову сказать, очень помогало самой Дарси в первые дни после того, как ее отца не стало. Если бы не еда Морин, то она бы попросту умерла от голода. Кроме того, и это было не менее важным, Дарси смогла забыть о своем горе, видя перед собой мирное, дружное семейство О'Шонесси. Она была в долгу перед ними – Миком и Морин – за то, что они – ни больше ни меньше – спасли ее разум, тело и душу, и с этим долгом она едва ли когда-нибудь сумеет полностью расплатиться.

Улыбнувшись, Дарси помахала Бриди, выходившей из их квартиры. У нее за спиной мать расспрашивала Эйдсна о том, что тот думает о нынешней войне между Англией и Америкой. Вздохнув, Дарси направилась в кухню. Этим вечером сознание ее матери блуждало в 1815 году, и лишь одному Богу было известно, куда его занесет завтра. Она слышала, как Террел мягко попытался объяснить Мэри, что та ошибается. Дарси ждала, медленно стягивая перчатку с больной руки.

Осознав, что его усилие переубедить мать Дарси не принесло результата, Эйден сделал ловкий дипломатический ход, сказав, что старается не принимать чью-либо сторону в военных конфликтах. Облегченно вздохнув и мысленно поблагодарив Террела за то, что тот проявил милосердие и доброту, Дарси задвинула противень с бисквитами в печку.

Кровью забрызгало белый потолок, персидский ковер, французские шелковые обои, шторы из тонкого белого льна. Вокруг него неистово жужжали мухи. Сотни тысяч жирных черных мух.

Жара тем карибским летом стояла невыносимая, дышать было совершенно нечем, лишь тяжкий, застоявшийся запах смерти наполнял его легкие. Куски плоти, обломки костей... разложенные по серебряным тарелкам и пришпиленные серебряными приборами к стене. Голова без лица, свешивающаяся с большой люстры в столовой... Голова его отца. Он споткнулся, и его стошнило...

Эйден вырвал себя из когтей сна и уселся на матрасе; его сердце готово было вырваться из груди, он судорожно ловил ртом воздух. Потянувшись к своему чемодану, молодой человек рывком поднял крышку и стал шарить внутри обеими руками. Чендлер должен был догадаться... Вот его пальцы нащупали серебряную фляжку, и с его уст сорвался стон облегчения. Открыв флягу, Террел тут же приложил ее к губам – виски обожгло ему рот и горло, и он вновь – как и всегда – притворился перед собой, что именно из-за огненного напитка на его глаза навернулись слезы. Эйден закашлялся, а потом сделал еще один большой глоток, который должен был помочь ему прогнать чудовищные воспоминания.

– Террел! С вами все в порядке?

Только теперь он вспомнил, что Дарси О'Киф устроила его на ночлег в уголке гостиной. Даже не посмотрев на нее, он еще раз приложился к фляжке.

– Со мной все хорошо, – проворчал Эйден. – Спи.

– Хочешь поговорить? Иногда это помогает понять, что кошмар не был настоящим.

– Нет! – резко бросил он.

Никакой разговор не поможет ему и не сделает тот ужас ненастоящим. Увы, все это было на самом деле. Его отец был безжалостно убит. Как и глуповатый доктор-француз. И его глупая жена. Эйдена не было там, чтобы предотвратить или остановить кровопролитие. Он приехал домой и... увидел этот ужас... С тех пор его обуяло желание поймать безумца, который все это сотворил. Он надеялся, что кошмары прекратятся, когда правосудие свершится, а до тех пор ему оставалось лишь пить, чтобы прогнать их. Террел поболтал остатками виски в фляге, а затем плеснул солидный глоток себе в рот, подумав о том, что завтра надо не забыть снова наполнить ее.

Дарси наблюдала за ним с другого конца комнаты. Наконец он сел, прижавшись спиной к стене, откинул назад голову и подтянул колени к груди. Его волосы взъерошились и взмокли от пота, помятая одежда была в беспорядке, но казалось, он не замечает этого. Взор Террела был устремлен куда-то вдаль. Его губы сжались в узкую полоску, его челюсть судорожно напряглась. Дарси пришло в голову, что если он сейчас выпрямит ноги, то непременно ударится ими о чемодан. Она все еще сердилась на Эйдена, но ей захотелось помочь ему: она чувствовала, как сильно страдает этот человек, а потому у нее появилось желание облегчить его боль. Впрочем, она опасалась того, что демоны, терзающие Эйдена Террела во сне, были уж слишком злобными и что, если она приблизится к нему, они начнут преследовать и ее. Поежившись, Дарси натянула одеяло до подбородка. Она не могла заснуть до тех пор, пока голова Эйдена не упала ему на колени, а фляга не выпала из обессилевших рук и не откатилась в сторону от его тюфяка.

Глава 6

Господи, как же у него болела голова! Подумав о том, что боль, возможно, станет чуть меньше, если он попытается сосредоточиться на чем-нибудь другом, Эйден вытер рот льняной салфеткой и только сейчас обратил внимание на то, что миссис О'Киф отвлеклась от еды и внимательно смотрит на свою дочь. Было непонятно, заметила ли это Дарси, во всяком случае, вид у нее был совершенно равнодушный.

– Дарси... – начала миссис О'Киф. Дарси подняла голову от яиц с хлебом:

– Да, мама?

– Что с твоей губой?

Дотронувшись до небольшой царапины на нижней губе, Дарси с улыбкой пожала плечами:

– У Эллен вчера была вспышка гнева, после того как ей пришлось переписывать буквы. Она бросила один из деревянных кирпичиков Сэмюэла, а я случайно наклонилась как раз в этот момент, и кирпичик попал в меня. Но ранка заживет, к тому же мне совсем не больно.

– Надеюсь, ее наказали за это? Кивнув, Дарси вернулась к еде.

– Ей пришлось дважды переписывать алфавит, – добавила она.

Эйден мысленно поздравил ее. Если бы он не знал правды, то ему бы и в голову не пришло усомниться в том, что девушка целые дни напролет учит невоспитанных детей уму-разуму. Да, лгала она замечательно.

– Прошу прощения, мистер Террел, но у вас такой вид, словно вы не очень-то хорошо выспались. Может, вас тревожили мысли о грядущих обязанностях?

Эйден понял, что внимание Мэри О'Киф переключилось на него. Что ж, если Дарси без запинки выдумывает всевозможные истории для своей матери, то почему бы и ему не сделать того же?

– Думаю, все из-за того, что вчера я так много времени провел в дороге, к тому же тут все новое и незнакомое... – ответил он. Не обращая внимания на понимающий взгляд Дарси, Эйден улыбнулся ее матери и добавил: – Уверен, что завтра я буду хорошо спать.

– Не сомневаюсь в этом, – кивнула миссис О'Киф. – Джон, мой любимый покойный муж – упокой Господь его добрую душу, – всегда говорил, что человек может отдохнуть как следует только в собственной кровати и в собственном доме. Однако я надеюсь, что и у нас вы почувствуете себя дома.

Эйден надеялся, что ему не придется так долго задерживаться в Чарлстауне, чтобы почувствовать дом Дарси своим. Впрочем, он дипломатично ответил Мэри:

– Уверен, что так оно и будет, миссис О'Киф. Вы такая радушная хозяйка.

– Думаю, нам пора отправляться на работу, мистер Террел, – вмешалась в их разговор Дарси. – Не годится опаздывать в первый же день.

Мэри О'Киф улыбнулась.

– С кем же из мальчиков вы будете заниматься, мистер Террел? – спросила она.

– Большую часть дня он будет обучать Джозефа и Джеймса, – быстро пришла ему на помощь Дарси. – Но я хочу убедить миссис Синклер, что Каролина тоже нуждается в серьезном образовании. Правда, пока что миссис Синклер и слышать об этом не хочет.

– Без сомнения, это одно из ужасных социальных последствий ее собственной учености, – заметил Эйден, радуясь тому, что и он может без труда принять участие в плетении замысловатой паутины, которую Дарси уже давно запутала при помощи своих подруг. Девушка закатила глаза, показывая ему, что оценила его усилия.

Мэри ничего не заметила.

– А как же вы относитесь к образованным женщинам, мистер Террел? – поинтересовалась она.

Выйдя из-за стола, Дарси подошла к двери и сняла с крюка свой плащ, а Эйден ответил миссис О'Киф:

– Мне кажется, что любая женщина, желающая учиться и проявляющая к учебе интерес, непременно должна совершенствовать свои знания. Нельзя оставлять ее во тьме неучености лишь из-за ее принадлежности к женскому полу.

– Но что бы вы возразили тем людям, мистер Террел, которые утверждают, что образование делает женщину совершенно непригодной к семейной жизни? – Откинувшись на спинку стула, Мэри ждала от Эйдена ответа.

Внезапно Террелу пришло в голову, что у нее наступил один из тех редких моментов просветления, о которых Дарси предупреждала его. Он покосился на девушку, надеясь, что она придет ему на помощь, но та, казалось, была полностью поглощена своей одеждой.

– Думаю, мужчина должен только радоваться тому, что у него появился умный собеседник – его собственная жена, которая к тому же и хозяйство умеет вести.

– Стало быть, вы сами в один прекрасный день женитесь на образованной женщине?

Его сердце забилось быстрее, как случалось всякий раз, когда кто-то в одном предложении упоминал его и женитьбу. Надеясь, что улыбка не выдает его напряжения, Террел ответил:

– Знаете, мне как-то в голову не приходило, что речь может идти обо мне. Я рассуждал отвлеченно.

Тут Дарси сурово напомнила ему:

– Мы должны немедленно идти на работу, Террел! Словно не слыша дочери, Мэри сказала:

– А вот моя Дарси – очень образованная девушка, знаете ли. Мы с ее отцом считали, что ей необходимо дать образование, и не жалели денег на учителей. Помимо прочих своих достоинств, Дарси умеет читать, писать и говорит на шести языках.

– В самом деле? – удивился Эйден, внезапно поняв, отчего это Дарси пыталась поскорее увести его из дома.

– Я ухожу, – заявила девушка, подходя к матери и целуя ее на прощание. – Надеюсь, день пройдет хорошо, мама.

Мэри похлопала ее по руке, не замечая, , что девушка морщится при этом от боли.

– Так оно и будет, моя дорогая. Утром мы с Бриди помолимся за здоровье генерала Джексона, а потом я снова возьмусь за вязание. Насколько я понимаю, зимы в районе Нового Орлеана весьма суровые.

Направившись к двери, Дарси бросила через плечо:

– Так вы собираетесь сегодня работать или нет, Террел? Или, по вашему мнению, Синклеры будут платить вам за то, что вы беседуете с моей мамой?

Тихо усмехнувшись, Эйден встал со своего места. Дарси уже выскользнула в коридор, а Террел снял куртку с крюка и вежливо попрощался с миссис О'Киф. Дарси уже была в крохотном вестибюле здания, когда Эйден догнал ее. Скинув туфельки на каблуках с ног, девушка бросила их в каморку. Молодой человек подошел к ней.

– Значит, шесть языков? – спросил он, прислонившись к стене.

– Не обращайте внимания на попытки мамы сосватать меня, Террел. Кстати, насчет языков – это правда.

– Мне стоит остерегаться ее намеков?

– Давайте сразу поставим точки над i в этом вопросе, – предложила Дарси, стягивая с рук белые перчатки. – У меня вообще нет ни малейшего желания выходить замуж. Моя жизнь вполне меня устраивает. – Она принялась торопливо расстегивать пуговицы на коротком жакете. – Никак не могу понять, почему многие женщины только и ищут возможности оказаться прикованными к плитам на кухне или отчего они хотят возиться с детьми и беспокоиться о том, что задержало их мужей по дороге к дому. Я не собираюсь подчиняться мужчине и не хочу попадать к кому-то в зависимость. – Ее жакет упал на валявшиеся на полу перчатки и плащ.

– Довольно мрачный взгляд на замужество, – заметил Эйден, спрашивая себя, не собирается ли она раздеться донага перед ним. Впрочем, он бы не стал возражать: у нее были изумительные формы, и он был бы не прочь получше разглядеть их. – Насколько я понял, твои родители были счастливой парой?

– Каждый из них был целой вселенной для другого, – ответила она, заводя руки за спину, чтобы расстегнуть пуговицы на юбке. – Но когда отца не стало, что-то в маме сломалось. Я не хочу идти той дорогой, какую она выбрала для себя. Цена за это слишком высока. – Фыркнув, девушка повернулась к нему спиной. – Мы опаздываем, а Мейзи должна была уйти на рынок. Но рука все еще болит, и я не могу справиться с пуговицами, поэтому вынуждена попросить вас помочь мне.

Сквозь тонкий лен ее сорочки он ощутил тепло ее тела и почувствовал нестерпимое желание провести руками по ее стройным бедрам. Пуговицы легко расстегнулись, и Эйден тут же торопливо отступил назад, пытаясь вспомнить, о чем они говорили до того, как она попросила помочь ей.

– Это совсем не обязательно, – наконец промолвил он. – Я заметил, что, по сути, большинство браков совершаются во имя взаимной выгоды.

– Финансовой? – спросила она, входя в каморку и там прячась за дверью.

– В основном, да. – Террел увидел, как в воздухе мелькнула белая сорочка, а потом – длинная и стройная голая нога. Его пульс участился. Разозлившись за это на самого себя, он отвернулся и снял камзол.

– Я и сама могу зарабатывать, – продолжала Дарси из-за двери. – Не желаю связываться с мужчиной только для того, чтобы он кормил меня и давал мне ночлег.

– Могу ли я заметить, что ты как раз из-за этого зависишь от Мика?

– Просто обстоятельства сложились таким образом, – отозвалась Дарси, – но это же не навсегда. – Она вышла из-за двери – если и не совсем одетая, то, во всяком случае, в основном прикрытая одеждой.

Полы ее рубашки надо было заправить в штаны, а ее ноги все еще были босые. В руках Дарси держала носки, ботинки, мальчишескую шляпу и куртку. Ее щеки раскраснелись, а рыжеватые волосы буйными кудрями спадали ей на плечи. У нее был вид любовницы, выскочившей из спальни перед приходом жены. Эйдену до боли захотелось запустить пальцы в шелковистые кудри и поцеловать ее.

– Я копила заработанные деньги, – продолжала она, не замечая того, какое действие возымел ее вид на Террела. Заморгав, он направился к каморке, а Дарси добавила: – Но со вчерашними деньгами... Мне больше не придется зависеть от Мика, Террел. Весной я куплю билеты на поезд для себя и мамы. Мы поедем на Запад. Поедем туда, где не важно, что я ирландка, из знатной я семьи или простолюдинка. А найдя такое место, я стану учительницей – мне всегда этого хотелось. Я куплю маме дом с красивой гостиной, большим садом, полным цветов, и изгородью того цвета, какого она захочет.

– Да уж, большие у тебя планы, – заметил он.

Как только Дарси вышла из-за двери, он занял ее место.

– Надеюсь, вы заметили, что в них не входит поиск мужа?

– Ты меня убедила, – сухо произнес он.

Она грубо – совсем не по-женски – хохотнула.

– Будто в этом была необходимость! Слыхала я всю эту чушь, которую вы несли моей маме. Вам не нужна ровня, Террел. Вам нужна женщина, которая будет счастлива оказаться одной из ваших вещей и помогать вам в том, чтобы вы как можно ярче украсили свой драгоценный социальный фасад. Вам нужна особа, которая будет восторженно охать и ахать при виде вас и без звука принимать ваши долгие отлучки.

Она в точности описала именно такую женщину, какую он всегда хотел видеть своей женой, однако Эйден решил не ввязываться в дальнейший спор. Натянув на себя дешевые штаны, купленные накануне, он промолвил:

– Что ж, по крайней мере ты, без сомнения, не подходишь под это описание, так что мы оба можем спать спокойно.

Наступило долгое молчание.

– Подозреваю, что вы вообще никогда спокойно не спите, – наконец сказала Дарси. – Прошлой ночью вам удалось забыться после выпитого?

Эйден тихо выругался.

– Не думаю, что наше деловое сотрудничество предполагает разговоры о моем сне или отношении к выпивке, – твердо произнес он.

– А кто такой Джулс?

Он выпрямился так резко, что ударился головой о притолоку. Несколько мгновений перед его глазами плавали красные и черные круги. Когда зрение Эйдена прояснилось, нечто среднее между отчаянием и паникой заставило его забыть о боли и деланно равнодушным тоном спросить:

– Прошу прощения?

– Вы отлично слышали меня, – спокойно заметила Дарси. – Кто такой Джулс? Вы выкрикнули его имя, а потом проснулись и сели.

– Один человек из моего прошлого, – ответил Эйден, надеясь, что ясный простой ответ угомонит ее.

– Это я и сама поняла, – проговорила она с едва слышным раздражением в голосе. – Почему он снится вам в кошмарных снах?

Схватив свои грубые ботинки, Эйден вышел из-за двери. Дарси стояла, прислонившись к стене и сложив на груди руки. Молодому человеку отчего-то пришло в голову, что, чуть наклонившись, она могла бы увидеть, как он переодевается. Однако решительный огонь в ее глазах говорил о том, что мысли ее были далеки от таких вещей.

– Ты уже думала, куда сегодня будут направлены наши поиски? – спросил он, желая сменить тему.

– Так мы охотимся за человеком по имени Джулс?

Не глядя на нее, Эйден сел на ступеньку, чтобы обуться.

– Джулс – мой брат. Сын моего отца от второго брака.

– Он и есть тот человек, которого мы ищем? Я жду честного ответа, Террел, и не сдвинусь с места, пока не получу его.

Мало того, что ее спокойный тон и настойчивость сводили его с ума, так еще и его голова раскалывалась с самого утра, а потому Эйден не смог больше сопротивляться.

– Да, черт возьми! – проворчал он, поднимаясь на ноги. – Мы ищем Джулса. Но больше тебе ничего не следует знать. Ты удовлетворена моим ответом, О'Киф?

– Ты хочешь убить собственного брата?

– Я ни разу не говорил о том, что замышляю убийство, – бросил он, выходя на улицу.

– Этого можно было и не говорить, – сказала у него за спиной Дарси. Поймав Эйдена за рукав, девушка заставила его повернуться к ней, не обращая внимания ни на то, что он был вдвое больше ее, ни на то, что они стояли посреди людной улицы. – Я вижу это в ваших глазах, Террел. Очевидно, что когда вы думаете о нем, ваши губы крепко сжимаются. Так вы хотите убить его?

– Боже мой, О'Киф! Если я буду вынужден сделать это, то изволь – да!

Она отступила на шаг назад.

– Вы безумны, Террел. Абсолютно безумны. Даже если вас не поймают и не повесят за это, ваша душа будет гореть в аду.

Что-то внутри Эйдена надорвалось. Он приблизился вплотную к Дарси.

– Я и так все знаю об адовом пламени, О'Киф! – тихо прорычал он. – Последние восемнадцать месяцев я жарюсь в адовом пламени, зажженном для меня Джулсом, и лишь его смерть позволит мне выбраться из этого кошмара.

– Я не хочу участвовать в этом, – промолвила Дарси, качая головой и пятясь назад. – Мик не знал, что вы на самом деле задумали, но если бы это было ему известно, он бы никогда не впутал меня в ваше дело.

– Насколько я понимаю, ты идешь к нему?

– Мне наплевать, какое объяснение вы придумаете, но немедленно уносите свои вещи из моего дома. Нашему сотрудничеству конец, Террел. – Резко повернувшись, она быстро зашагала прочь. – Все кончено! – крикнула она.

Глядя, как Дарси уходит от него, Эйден почувствовал полное опустошение. Интересно, Мик будет удивлен новостью, которую она с минуты на минуту принесет ему? Патрик был в Ливерпуле, и ему было известно, что там произошло, поэтому логично было предположить, что Патрик давно поведал Мику правду. Да, Эйден готов был поспорить, что О'Шонесси уже знал его историю, когда приказал Дарси помогать ему. Террел нахмурился. Мик утверждал, что травма Дарси не позволит ей работать на него по крайней мере несколько дней. Тогда это показалось ему резонным, но сейчас, на другой день, обдумав все как следует, Эйден стал придерживаться иного мнения...

Опасения Дарси, что его поймают и повесят за хладнокровное убийство, были вполне обоснованны. Разумеется, Мик знал о возможной опасности и тем не менее решился подвергнуть девушку риску. Почему? Если бы О'Шонесси хоть отчасти осознавал, до какой степени порочен Джулс, он бы понял, что подставляет Дарси под удар. Черт! Так почему же все-таки он захотел сделать это?

Голова Террела гудела все сильнее. Недовольно заворчав, молодой человек качнулся на каблуках. Сейчас у него не было ни малейшего желания решать такие запутанные загадки. Жизнь Дарси О'Киф не интересовала его ни с какой стороны. Ему надо было выпить.

Ей пришлось призвать на помощь всю свою волю, чтобы остановиться в полудюжине шагов от стола Мика и подождать, пока он позволит ей приблизиться.

– Где Террел? – спросил Мик, даже не взглянув на Дарси.

– Я оставила его посреди дороги напротив дома Мейзи, а уж куда он пойдет оттуда, меня, черт возьми, не касается.

Мик поднял голову, и их глаза встретились.

– Следи за своей речью, детка, – недовольно проговорил Мик. – И говори нормально, коль тебе дали хорошее воспитание и образование.

Не обратив внимания на его замечание, Дарси шагнула ближе к нему.

– А вы знаете, что привело его сюда, Мик? Вам известна настоящая причина?

– Думаю, да, – проворчал Мик в ответ, делая ей знак сесть рядом с ним. – Но если тебе хочется рассказать мне, как, по-твоему, обстоят дела, то я не прочь послушать. Ты уже завтракала, девочка?

– Даже если бы у меня маковой росинки во рту не было, я бы потеряла аппетит. – Она плюхнулась на стул справа от Мика. – Человек, за которым он охотится, вовсе не вор, Мик. Он – его брат. Я чуть надавила на Террела, и тот признался мне, что хочет убить его. Но я не хочу быть соучастницей убийства, Мик, не хочу! – горячо проговорила она. О’Шонесси намазал маслом бисквит.

– Мне отчего-то кажется, Дарси, что тебя, собственно, никто не просил высказываться на этот счет. Я плачу тебе жалованье, и ты будешь делать то, что я сказал.

На мгновение Дарси оторопела от его беспечности.

– Не может быть, чтобы вы и вправду хотели впутать меня в грязное дело! – вскричала она. – В убийство! – Она изо всех сил ударила кулаком по грязному столу. – Черт возьми, Мик! Еще когда вы навязывали мне это дело, я сказала вам, что моя помощь – даже за ваши деньги – будет ограниченной! И вы согласились уважать мои требования.

К удивлению Дарси, Мик никак не отреагировал на вспышку ее гнева. Вместо этого он задумчиво откусил кусок бисквита и лишь после того, как запил его изрядным глотком кофе, ответил:

– Я ведь не жду от тебя, чтобы ты застрелила этого человека или помогла Террелу запугать его до смерти. Ты просто должна сделать все, что в твоих силах, чтобы помочь Эйдену Террелу разыскать Джулса Террела. Как только ты это сделаешь, можешь возвращаться сюда. Эйден Террел сам совершит акт правосудия.

Дарси оцепенела от изумления. Выходит, Мик знает о жертве Террела? Значит...

– Так вам все известно?! – воскликнула она. – И вчера вы уже все знали?

Мик взялся за нож с вилкой.

– Да. А ты знаешь, почему Террел хочет убить своего брата?

– Нет! И меня это не интересует. Этого не должно случиться.

– Его брат безумен.

Ее сердце забилось быстрее.

– И Террел тоже, если он преследует человека за безумие. Да и я не лучше, если по доброй воле соглашусь ввязаться в это дело.

Отодвинув тарелку, Мик повернулся к девушке и заглянул ей прямо в глаза.

– Джулс Террел – жестокий, хладнокровный убийца, – низким и спокойным голосом объяснил он. – Он убивает для развлечения. Джулс сначала калечит свои жертвы, а потом рубит или разрывает их на куски. Кое-что говорит о том, что, ко всему прочему, он еще и ест эти куски. Я не знаю в точности, что там происходило, но у меня есть основания верить тому, что все это правда. Патрик был в Ливерпуле, когда Джулс орудовал там. Один священник устроил раздачу супа бездомным. То, что от него осталось, нашли на следующее утро. Части его тела тушились в большой кастрюле на очаге.

Дарси в ужасе смотрела на Мика, кровь застывала у нее в жилах.

– Говорили, что, уехав из Ливерпуля, он совершил и другие ужасающие убийства в маленьких городках неподалеку от Дублина и Эдинбурга, – договорил Мик. – А сейчас Террел подозревает, что Джулс где-то в Чарлстауне или Бостоне.

Дарси удалось покачать головой. Засунув руки в карманы куртки, она невидящим взором посмотрела на стол перед собой.

– А откуда Террелу известно, что все эти убийства совершил его брат? Почему он так уверен в этом?

– Патрик поведал мне, что как-то раз, напившись, Террел рассказал ему, что первой жертвой Джулса стал их отец.

– Все это вы знали еще вчера и ни слова не сказали мне. – Дарси подняла на него глаза. – Почему, Мик? Почему вы взвалили этот груз на мои плечи?

Мик тяжело вздохнул:

– Джулса Террела надо найти и остановить, Дарс. Он снова будет убивать. Не исключено, что в следующий раз ему под руку попадется кто-то, кого мы знаем. Голова у тебя хорошо варит, и ты поможешь найти злодея. А как только он окажется в вашем поле зрения, Эйден Террел сделает то, что должен сделать. Он – большой человек, который может дойти до последней черты и даже перешагнуть ее, если это необходимо для других. Думается мне, что ты вполне можешь сыграть некоторую роль в этой пьесе, Дарси, детка. Подумав, девушка спросила:

– А разве Джулса нельзя просто поймать и посадить под замок, чтобы он не мог больше причинять зло? Неужели обязательно совершать убийство?

Мик пожал плечами:

– Это должен решать Эйден Террел. Если он считает, что избавиться от Джулса можно только одним способом, значит, так тому и быть – я с уважением отнесусь к любому его решению.

Тихо выругавшись, Дарси сжала руки в карманах в кулаки, почти не замечая боли.

– Я знаю, Дарс, что взвалил на тебя тяжелый груз, но ты сможешь вынести его.

– Думаю, вы ошибаетесь, Мик. Я не могу сделать этого.

– Знаешь, по правде говоря, детка, я надеялся, что ты узнаешь правду, когда вы с Террелом получше познакомитесь и ты станешь доверять ему настолько, что сама поймешь необходимость положить конец насилию. – Несколько мгновений он молча смотрел на нее, а потом вдруг вытащил из нагрудного кармана рубашки сложенный листок пергамента. – Но поскольку ты противишься, а я не из тех людей, которые любят попусту ждать и надеяться, то я сейчас продемонстрирую, что заставит тебя повиноваться мне. – Он протянул ей листок. – Разверни и прочитай.

Дарси сделала, как он велел. Это была расписка пятнадцатилетней давности, подписанная ее покойным отцом. В обмен на его подпись Мик дал Джону О'Кифу тысячу долларов. Дарси посмотрела на О'Шонесси поверх бумаги:

– Отец расплатился с долгом?

– Нет.

– А вам известно, что он сделал с деньгами?

– Ты думаешь, Дарси, жалованья каменщика хватало на красивые платья и дорогих учителей для тебя?

Дарси даже не смогла бы сказать, отчего чувствовала себя хуже: от чувства вины и стыда или от уверенности, что попала в ловушку и та вот-вот захлопнется за ней. Сложив документ, она вернула его Мику, твердо решив не отступать со своих позиций. Подняв брови, она холодно спросила:

– Зачем вы показываете мне это сейчас, Мик? Почему никогда раньше не говорили о расписке?

– Не было необходимости, детка. Ты всегда была умной и послушной девочкой и делала то, что от тебя требовалось. Помоги Террелу найти его брата, и я разорву расписку. С прошлым будет покончено.

– А если я этого не сделаю?

– Что ж, тогда ты в течение десяти дней должна будешь расплатиться со мной. Ты заплатишь, или я отниму у тебя и у твоей матери все, что вы имеете. И не думай, что я не слышал о выигранных Террелом деньгах, Дарси. Не надо быть большим умником, чтобы догадаться, в чей карман они попали. Так вот, их я тоже заберу. Ты сделаешь то, что я от тебя жду, или вы с матерью окажетесь на улице, владея лишь оставшейся на вас одеждой.

Он это сделает. Дарси уже знала, какая у Мика тяжелая рука. Если Мик О'Шонесси хотел чего-то, то он это получал – тем или иным способом. Он был суровым боссом, но всегда вставал на защиту своих людей. Забота о них была для него превыше дружбы, превыше денег. Вообще превыше всего.

– Как только с этим будет покончено, я уеду отсюда, Мик. Уеду на запад первым же поездом.

Медленно улыбнувшись, Мик вытащил сигару из нагрудного кармана и откусил ее кончик.

– Это мы еще посмотрим, – заявил он, сплюнув кусочек табака на пол. – Жизнь время от времени делает очень странные повороты.

Холодный комок в ее желудке превратился в целую глыбу, но она заставила себя спокойно спросить:

– У вас есть еще какие-нибудь расписки моего отца?

– Нет. – Вздохнув, он несколько мгновений смотрел на горящий кончик своей сигары, а потом добавил: – Твой отец был моим другом, Дарс. Мы многое пережили вместе. Когда ты родилась, я пообещал Джону, что буду присматривать за тобой, если по какой-то причине с ним что-нибудь случится. Он поклялся сделать то же самое в отношении Бриди, когда она появилась на свет. Господь решил первым забрать твоего отца, так что с тех пор я, как могу, исполняю свое обещание. Я бы никогда не воспользовался этой бумагой, если бы у меня был еще хоть один способ заставить тебя помочь Эйдену Террелу.

Дарси медленно встала из-за стола.

– Тогда дайте и мне одно обещание – подобное тому, что вы дали моему отцу, Мик. – Она дождалась, чтобы он посмотрел на нее. – Если сомной что-нибудь случится, поклянитесь, что будете заботиться о маме до конца ее дней. Поклянитесь в этом душой Морин.

– В двери этого клуба входило немало людей, Дарс. Я научился почти сразу распознавать их характер и сущность. Так вот, Эйден Террел – хороший и очень способный человек. Не скажешь же ты, что не заметила, как все мужчины расступились, давая ему пройти. Мы-то с тобой оба знаем, что такую уверенность излучают лишь те люди, которые никогда не проигрывали сражений. – Усмехнувшись, Мик приподнял брови: – С тобой ничего не случится, Дарси. Работай в ладу с ним, как вы это сделали вчера во «Льве и скрипке», и все будет в порядке. Насколько я слышал, у вас там отлично все получилось.

Никто не мог заговорить Дарси зубы. Упершись кулаками в стол, она приподнялась и, навалившись на них всем своим весом, повторила:

– Поклянитесь в том, о чем я вас прошу, Мик О'Шонесси. Поклянитесь, что позаботитесь о моей матери, иначе единственным и последним воспоминанием обо мне будет моя задница, мелькнувшая в дверях клуба. Скорее преисподняя остынет, чем я верну вам хоть цент из денег, взятых моим отцом в долг.

– Клянусь тебе в этом, Дарси, – проговорил Мик, приложив руку к сердцу. – Клянусь душой Морин. Если с тобой что-нибудь случится, за Мэри будут ухаживать так же, как если бы она была моей собственной матерью. – Его рука упала, и выражение лица тут же ожесточилось. – А теперь возвращайся назад к Эйдену Террелу.

Не сказав больше ни слова, Дарси повернулась и вышла из клуба. Оказавшись на улице, она осмотрелась по сторонам: ей почему-то казалось, что Эйден, возможно, поджидает ее поблизости. Сунув руки в карманы, Дарси зашагала вперед, глядя себе под ноги, но не замечая камней, которыми была выложена улица.

Несмотря на все невзгоды, которые обрушивались на нее в последние годы, Дарси никогда ни на минуту не усомнилась в своих способностях выживать в самых невероятных обстоятельствах. Несколько дней после внезапной смерти отца она пребывала в печали, отчаянии и оцепенении. Узнав, что рассудок матери никогда не восстановится после потери, Дарси почувствовала полное опустошение. Но необходимость заставила ее подняться и работать. В карманном воровстве было что-то бесшабашное, захватывающее дух. Это было приключение, игра ума и смелости. Да, риска в ее работе было немало, но Дарси никогда не боялась того, что – или кто – ждет ее за углом.

Сейчас ей было страшно. Гнет страха заставлял ее бежать и прятаться, но Дарси прогнала его. Выпрямившись, она напомнила себе, что ответственна за свою мать и за безопасность всех, кто жил рядом с ней и, без сомнения, мог пострадать от рук Джулса Террсла. Убегать было бессмысленно, как ни соблазнительна была мысль о.бегстве. Она нипочем не смогла бы жить с чувством вины. Джулса надо было остановить.

Дарси подумала об Эйдене Терреле и о его невеселых поисках. А она повела бы себя иначе, если бы кто-то так жестоко убил ее отца? Если бы ее брат оставлял за собой расчлененные, изуродованные трупы, она тоже почувствовала бы себя ответственной за это, как Эйден Террел? Ответы на оба вопроса были ей известны. Но сможет ли она жить дальше, зная, что помогла человеку убить собственного брата? Неужто покончить с жестокостью можно только с помощью жестокости? Вздохнув, девушка подставила лицо солнцу. Слабое тепло согрело ее лицо, но не смогло достать до ледяных глубин ее души.

Глава 7

Увидев свет в дверях «Льва и скрипки», Эйден быстро заморгал, спрашивая себя, слишком много или слишком мало для него – выпить двенадцать порций виски. В дверном проеме четко вырисовывалась женственная даже в мальчишеской одежде фигура Дарси О'Киф. Свою шляпу девушка держала в руках, и рыжие кудряшки струились по ее плечам и груди. Эйден быстро отвернулся и увидел оторопевшего Симуса, который в этот момент ставил стакан для эля на полку.

Скрип соседнего стула заставил Эйдена повернуться к собственному столу. Дарси сидела напротив и с серьезным видом смотрела на него своими темными глазами.

– Думаю, это Мик велел тебе вернуться сюда, – промолвил он, наливая виски в пустой стакан и подвигая его к ней. – Неплохой повод выпить, если в жизни вообще что-то можно считать поводом для выпивки.

Дарси вернула ему стакан.

– Сколько ты уже выпил?

Пожав плечами, Эйден опрокинул содержимое стакана себе в горло.

– Мик был хотя бы удивлен, когда услыхал твой рассказ?

– Нет. Патрик уже давно поведал ему о том, что произошло в Ливерпуле. Мик обо всем знал еще вчера, когда велел мне помогать тебе.

Эйден налил себе еще порцию виски.

– Не хотелось бы обижать досточтимого Мика О'Шонесси, – пробормотал он, задержав руку со стаканом на полпути ко рту, – но он почти ничего не знает о случившемся.

– Что нужно, чтобы ты рассказал мне все?

Мрачно усмехнувшись, Эйден снова потянулся за бутылкой.

– По крайней мере выпить вот такую бутылочку, – заявил он.

– Тогда начинай пить, Террел. Мне нужно знать все, что известно тебе.

Террел снова стал наполнять стакан, но тут Дарси схватила его за запястье. Он удивленно опустил глаза, дивясь тому, что у этой женщины с теплыми пальцами такая сильная хватка.

– Но ты должен знать, – добавила Дарси, – что как только покончишь с повествованием, так тут же перестанешь и пить. А вот когда мы найдем твоего брата, Террел, я не стану возражать, если ты влезешь в целую бочку с виски и попросишь заколотить в ней крышку. Но до тех пор ты мне нужен трезвым и с ясной головой.

Голова у него была еще достаточно ясной, чтобы чувствовать тепло ее пальцев, прикасавшихся к его коже. Этого, конечно же, было мало, но дело казалось поправимым.

– Не думаю, что трезвый Эйден Террел понравится тебе. Признаться, это довольно мрачный тип, не обладающий чувством юмора.

Отпустив его, девушка села на свой стул.

– Меня не интересует твое чувство юмора, Террел. Несмотря на то, трезвый ты или пьяный. Мне, кроме всего прочего, нужны твои мускулы, а от них не будет много толку, если ты станешь цепляться за бутылку и шага не сможешь ступить, не придерживаясь за стену.

– Кажется, это не самое поэтическое предложение из всех, что я получал. – Эйден ухмыльнулся. – Впрочем, если учесть отсутствие у тебя опыта в подобных делах, я, пожалуй, послушаюсь. Правда, должен предупредить тебя, что я даже и не помню, когда в последний раз занимался любовью трезвым как стеклышко.

Наклонившись к Террелу, Дарси схватилась руками за край стола и посмотрела ему прямо в глаза.

– Я говорила вовсе не о подобном применении мускулов, Террел. Мне не улыбается мысль стать твоей любовницей.

– Думаю, это у тебя выйдет лучше, чем шарить по чужим карманам.

– Я – лучший карманник Чарлстауна, – проворчала она.

– Я и не говорил, что это не так, – вымолвил он, заметив легкое мерцание в ее глазах. – Я имел в виду, что с опытным учителем ты станешь потрясающей любовницей, а это только увеличит список твоих достоинств и умений.

Про себя она послала его ко всем чертям, и Эйден увидел это по ее глазам. Кстати, у Дарси были удивительные глаза. И губы – вот их он рассмотрел только сейчас. Взгляд Террела скользнул по ее точеному подбородку и поднялся вверх, к маленькому ушку. Он спросил себя, какие звуки стала бы она издавать, если бы его язык дотронулся до него.

– Расскажи мне, что тебе известно о Джулсе. Отдает ли он предпочтение какому-то определенному типу людей? Мик сказал, что человек, убитый им в Ливерпуле, был священником. Джулс убивает только служителей церкви?

Эйден, моргая, смотрел на нее, хотя его взор все больше затуманивался от выпитого виски и будоражащих его разум фантазий. Так что, когда ее слова дошли до него, он даже не счел их особо важными.

– Почему ты сняла шляпу? – неожиданно спросил он. Настала ее очередь удивляться.

– Что-о?!

– Вчера ты говорила, что никогда не выходишь с неприкрытыми волосами. Сегодня ты пришла сюда с распущенными волосами, держа шляпу в руке. Почему?

Дарси с таким видом посмотрела на шляпу, валявшуюся на столе, словно ожидала, что та вместо нее ответит Террелу на его вопрос. Через мгновение она подняла глаза и встретилась с его прямым взглядом.

– Время шарить по карманам кончилось для меня. Как только помогу тебе, я уйду от Мика. Впрочем, до тех пор я буду носить эти вещи – для нашего дела они подходят лучше, чем мои юбки и блузы. – Она чуть передвинулась на стуле. – А теперь отвечай на мои вопросы о Джулсе.

– У тебя великолепные волосы, – заявил Эйден, протягивая руку, чтобы намотать на палец вьющийся локон. – Они такого цвета, что к ним так и хочется прикоснуться.

Он заметил, что дыхание у нее перехватило, а губы чуть приоткрылись, когда его рука принялась играть с шелковистыми прядями. Эйден улыбнулся. Дарси, поднявшая на него глаза, покраснела.

– Ты пытаешься увильнуть от ответов, Террел, – наконец сумела произнести она, отталкивая его руку. – И изо всех сил тянешь время.

Разумеется, так оно и было. Если бы она на самом деле была воспитанной девушкой, то оставила бы свои попытки вытянуть из него то, что он держал в себе, – во всяком случае, любая женщина, получившая элементарное воспитание, должна знать, что нельзя заводить с мужчиной разговор на темы, которых он избегает. Но поскольку ее воспитание оставляло желать лучшего, то и он не должен был вести себя как истинный джентльмен. Подумав об этом, Террел ощутил пьянящее чувство свободы.

– А твои глаза приобретают поразительный оттенок, когда ты злишься, – продолжал он. – Любой мужчина тут же полюбопытствует, какими они бывают, когда ты сгораешь от страсти.

– Черт возьми, Террел! Прекрати!

– Твои губы хочется целовать. – Он знал, что Дарси, как она ни противилась, было приятно слушать его слова. – И ты вовсе не холодна, детка. Ты такая сладкая, твои губы на вкус напоминают свежую вишню со сливками.

Эйден заметил, что девушка хотела было что-то сказать ему, но промолчала и вновь нацепила на себя маску холодной отрешенности. Ее поведение удивляло его. Дарси О'Киф была ирландской помойной крысой, как она говорила о себе, однако, как ни странно, она где-то выучилась манерам настоящей куртизанки. Террел откинулся на спинку стула, мысленно моля Бога, чтобы она решила, что он слишком пьян для того, чтобы вести беседу. Возможно, он и расскажет ей все, но только не сегодня. Как говорится, месть – это такое блюдо, которое лучше подавать холодным.

– По словам Мика, первой жертвой стал твой отец. Это правда?

Опять эти ужасные воспоминания. Налив себе виски, Эйден сказал:

– Если ты все узнаешь, то обязательно изменишься, Дарси О'Киф. Навсегда, причем не в лучшую сторону.

– Если ты считаешь, что мне этого хочется, то можешь подумать еще. Мик рассказал мне достаточно для того, чтобы по моей коже побежали мурашки. Но я хотела бы покончить с этим делом как можно быстрее, а значит, я должна знать о человеке, за которым мы охотимся, все. И только ты можешь поведать мне правду. Мне не важно, как именно ты все расскажешь. Начни с того места, с какого считаешь нужным, и продолжай рассказывать по порядку. Можешь говорить с любой скоростью, быстро или медленно.

Единственной скоростью, которая устраивала его, была полная остановка. Эйден посмотрел на дверь таверны сквозь стакан с виски.

– Я не уйду и не отстану от тебя, Террел. Так что лучше собери в кулак волю и поскорее покончим с этим.

Эйден едва сдерживал желание ударить ее по лицу. Да, у него было полно недостатков, но в чем его нельзя было упрекнуть, так это в трусости. Никогда.

– В первый раз было три жертвы, – начал он, внезапно почувствовав, что его гнев сильнее отвращения к этому повествованию. – Я не знаю, в каком порядке он убивал их. Тело моего отца было искромсано больше, чем другие тела. – Эйден опять подлил себе виски, надеясь, что крепкий напиток поможет изгнать из его сознания страшные картины. – Кажется, врач-француз и его жена были убиты позже. Словно Джулс методично избавлялся от свидетелей. Они были убиты не с такой жестокостью, как отец.

На мгновение Дарси сжала губы, а потом спросила:

– Откуда ты знаешь, что это сделал Джулс?

Неужто эта чертовка считает, что он преследует своего братца только потому, что подозревает его в убийствах? Заскрежетав зубами, Эйден глотнул виски, силясь взять себя в руки и вытерпеть ее дурацкие вопросы.

– Я знаю, – ответил он. – Но думаю, сумею убедить тебя в этом, если скажу, что подозрение пало на него задолго до того кошмарного дня. Джулс с рождения был другим, О'Киф. Он стремился к разрушению. Можешь считать, что это влияние дурной крови, да все что угодно! Он был таким, когда отец женился на его матери и они стали жить у нас. Джулсу было тогда десять лет. Чем старше он становился, тем сильнее была его порочная страсть к разрушению и уничтожению. Ему было тринадцать лет, когда он начал расчленять кошек Бланш, и тогда же отец обратился к врачу, надеясь, что его можно вылечить.

Похоже, кошки ее не заинтересовали. Во всяком случае, заметил Эйден, она промолчала, но если бы спросила о подробностях, он не смог бы рассказать ей о них. Виски постепенно начинало действовать.

– Кто такая Бланш?

Он заглянул в серьезные темные глаза. Эйдену понадобилась минута, чтобы вспомнить.

– Мать Джулса, – наконец ответил он, – моя мачеха.

– А почему Джулс не убил ее? И тебя?

«Потому что Господь не так милосерден!» – хотелось крикнуть Эйдену. Он оттолкнул от себя бутылку и нервно заерзал на стуле.

– В тот день Бланш была в Сент-Круа, на свадьбе своего брата. А вот отец был дома с Джулсом, доктором Леклером и его женой.

– Где был ты?

«Слишком далеко, чтобы это имело значение».

– Я был в Насау, набирал груз лесоматериалов.

– А как дома оказались доктор и его жена? Это был именно тот врач, которого твой отец пригласил лечить Джулса?

Господи, как же он устал от этих расспросов! Устал до самых костей! Слишком устал для того, чтобы противиться ей и прекратить нелепый допрос. Может, если он расскажет ей все, что она хочет знать, ему станет легче и он сможет закрыть глаза и умереть?

– В возрасте пятнадцати лет Джулс напал на своего учителя с молотком, и тогда папа решил, что настала пора показать его европейским докторам. Доктор Леклер убедил отца, что сумеет помочь Джулсу, и брата отвезли в очень дорогое заведение Леклера во Франции.

– Как же Джулс вернулся в Сент-Киттс? Твой отец привез его назад?

Эйден фыркнул:

– После нескольких лет «лечения» Леклер объявил Джулса здоровым, пересек вместе с ним Атлантику и представил его как триумф французской медицины.

– Ты полагаешь, его лечили?

– Честно говоря, по-моему, мадам Леклер просто хотелось побывать на Карибском море, вот они и надумали привезти Джулса домой, чтобы отец оплатил им с мужем путешествие. Я почему-то уверен, что они оба прекрасно знали, что Джулс был так же безумен, как и прежде, но были уверены, что смогут контролировать его поведение. Я сказал им, что они ошибаются. – Взяв пустой стакан, он медленно повертел его в руках. – Кстати, если вдруг тебе захочется знать... я не получил удовлетворения, выяснив, что не ошибался в своих предположениях.

Наступила долгая пауза, а потом Дарси спокойно спросила:

– А как ты считаешь, почему Джулс убил твоего отца? Эйден покачал головой, вспоминая годы, когда Джулс жил в их доме в Сент-Киттсе. Трудно было сказать, какой из бурных скандалов заставил Джулса задумать месть. Этих скандалов было так много, что и не сосчитать.

– Кого еще убил Джулс?

– Кроме священника в Ливерпуле? – спросил Эйден, поднимая брови, но не сводя глаз с пустого стакана. – В окрестностях Дублина была убита женщина. Он нанес ей много ударов кинжалом и отрезал ей язык. Недалеко от Эдинбурга убитых было двое – ростовщик и извозчик. Оба были убиты тем же способом, что и женщина.

– А почему он уничтожил именно этих людей, ты не знаешь?

Эйден спросил себя, была бы Дарси столь любопытна, если бы ей довелось увидеть тела убитых. Он мрачно подумал, что, возможно, ответ на этот вопрос станет известен ему еще до того, как он уедет из Чарлстауна. Если учесть, какой образ жизни вела Дарси, то не исключено, что следующей жертвой станет кто-то из знакомых ей людей. И тогда она тоже захочет отыскать его и будет проклинать того, кто выпустил в мир такое зло.

– Думаю, жертвами Джулса стали обычные люди, случайно встретившиеся на его пути, – промолвил Террел, борясь с неожиданным приступом тошноты. – Возможно, в голове у Джулса и есть другие объяснения его поступкам, но я их не знаю.

Кивнув, Дарси спросила:

– А Джулс нападал в какое-то определенное время дня? Или, может, месяца, или недели? Можно ли предположить, что он действует по какой-то схеме? Чтобы мы могли подготовиться к новому удару.

– Отвечаю «нет» на первые два вопроса. А что касается двух других, то единственной схемой можно считать тот факт, что я приезжал на место будущего преступления после него и не мог предотвратить очередного убийства. – «Он устраивает эти ужасные шоу для меня, – мысленно добавил Эйден. – И лишь тогда, когда знает, что я смогу увидеть результаты его действий».

Склонив голову набок и нахмурившись, Дарси внимательно посмотрела на него.

– А откуда ты узнал, куда он поедет дальше? Откуда тебе известно, что он здесь, в Чарлстауне?

Террел спросил себя, почему она не задала ему этот вопрос раньше. На ее месте он бы первым делом заинтересовался именно этим. Совершенно понятно, что они мыслят по-разному, и Эйден даже не мог сказать, хороший это знак или плохой.

– Джулс находит возможность сообщить мне, куда едет. Или по крайней мере пытается направить меня по своему следу. После убийства отца Джулс поехал в Лондон. Я смог узнать о его нахождении по записям в портовых книгах. Оттуда я последовал за ним в Ливерпуль. В ливерпульском отеле мне принесли пакет. – Эйден замолчал, надеясь, что Дарси О'Киф не спросит у него очевидное, но в то же время опасаясь, что она этого не сделает.

– Что же в нем было?

– Язык священника. – Он помолчал, ожидая, чтобы она до конца осознала его слова, а потом добавил: – Вместе с ним в пакете лежала записка, в которой почерком Джулса было написано единственное слово: «Дублин». После Дублина я получил очередной пакет, направляющий меня в Эдинбург.

– А после Эдинбурга он пригласил тебя в Чарлстаун?

– В Бостон, – поправил ее Эйден. – Но по своей схеме он приглашает меня в большой город, а убивает в соседнем, маленьком городке. Подумав, я решил, что на этот раз Джулс направил свои стопы в Чарлстаун.

Дарси долго смотрела на него, а потом спросила нежным, как ласка любимой женщины, голосом:

– Это не имеет прямого отношения к розыскам Джулса, но я хочу знать для себя: почему ты не обратился к властям? Почему взял правосудие на себя?

– В Ливерпуле я пошел к властям, чтобы предупредить их и попросить о помощи. После убийства женщины они арестовали меня. Я дожидался в тюрьме суда, и лишь после того как из Сент-Киттса приехал мой поверенный, меня отпустили и я смог продолжить поиски. Больше такой ошибки я не совершу.

– Ты ответил на мой первый вопрос, Террел, – таким же ласковым голосом проговорила Дарсиу – но не на второй. Почему ты один отвечаешь за поиски Джулса, почему именно ты хочешь остановить его?

– Он мой брат, и я за него ответствен, – просто ответил Эйден. – Никто другой не может сделать то, что должно быть сделано. – «Ни у кого другого нет на это права».

Наступила еще одна долгая пауза.

– Как тебе кажется, Джулс уже знает о том, что ты здесь? Пожав плечами, Эйден сухо произнес:

– Судя по тому, что никто еще не нашел расчлененного тела, я сомневаюсь в этом.

– А ты не думал, что Джулс, возможно, перестанет убивать, если ты прекратишь преследовать его?

Сколько же раз он сам задавал себе этот вопрос! Ответить своей компаньонке Эйден мог лишь то же, что всегда отвечал себе самому:

– Если я прекращу поиски, а он продолжит свое кровавое дело, то мне придется жить с грузом уверенности в том, что я не сделал попытки защитить невинных, ни о чем не подозревающих людей от безумца. Не знаю, как я тогда смогу смотреть людям в глаза и вообще жить на свете. Я и сейчас не помню ночи, когда бы спал спокойно, а что будет со мной дальше?

– Кстати, о сне, – проговорила Дарси, взяв у него стакан и плеснув в него немного виски. – Не думаю, что нам стоит возвращаться в квартиру моей матери. Не могу даже объяснить, это просто какое-то ощущение, но оно мне не нравится, Террел. – Она вылила виски себе в рот, поежилась и поставила перед ним пустой стакан. – Если Джулс следит за нами, то он заметит, что мы ходим именно в этот дом. Я не хочу подвергать маму опасности, да и Бриди тоже. Думаю, нам надо остановиться еще где-нибудь до тех пор, пока не найдем твоего брата.

– В моем номере в президентском отеле? – предложил Эйден, тут же представив себе, как она нагая лежит на широкой кровати и ждет его, а каскады ее волос рассыпаются по пышным подушкам.

– Я тебе еще вчера все сказала о президентском отеле, – заявила она, поднимаясь со стула. Суровый тон Дарси и ее резкое движение оторвали Эйдена от плотских фантазий. – У Симуса есть наверху комнаты, – продолжала она. – Мы можем снять две из них. Маме наше отсутствие объясним тем, что Синклеры неожиданно решили устроить короткие каникулы за городом и попросили нас съездить с ними. Отправим к маме кого-нибудь за твоим чемоданом и сундуком с моими вещами. Думаю, твоего слугу можно будет использовать в качестве курьера.

«Две соседние комнаты наверху», – подумал он.

– А у тебя быстрый, изворотливый ум, Дарси О'Киф, – вслух произнес Эйден. «Конечно, не такой быстрый и изворотливый, как у меня, но, общаясь со мной, ты сразу многому научишься».

Приподняв брови, она вопросительно посмотрела на него.

– Ты хотя бы сможешь выйти отсюда? Рассмеявшись, Эйден легко поднялся.

– Я не так много выпил. Пока что, – добавил он. Террел уверенно направился к стойке бара, говоря на ходу: – Я заплачу Симусу за виски и сниму комнаты. – Ответом ему был звон дверного колокольчика – это Дарси вышла из таверны.

Она ждала на улице, пока Эйден расплачивался с Симусом. Дарси было очень неприятно, что она вынудила Террела рассказать ей обо всех страшных преступлениях Джулса. Его плечи поникли, а взгляд стал таким... Девушке так хотелось обнять его, привлечь к себе и пообещать, что призраки не будут больше преследовать его. Вместо этого, собрав волю в кулак, она спокойно расспрашивала его и внимательно выслушивала ответы.

То, что она заподозрила прошлой ночью, теперь превратилось в уверенность. Душу Эйдена Террела преследовали страшные воспоминания о чудовищных деяниях Джулса. Она держала свой страх при себе и лишь однажды чуть не показала его. Эти посылки Джулса с доказательствами его преступлений... Если ей удастся пережить эту экскурсию в ад в компании Эйдена Террела, это можно будет считать настоящим чудом. Почувствовав, что ее руки заледенели, Дарси сунула их в карманы, мысленно поторапливая Эйдена.

Он сказал, что у нее быстрый, изворотливый ум. Нахмурившись, Дарси уставилась на носок своего ботинка, напоминая себе, что ее наняли не для того, чтобы она излечивала душевные раны Эйдена. Было куда безопаснее и проще думать лишь о том, как бы поймать Джулса. Ей не нравились те выводы, что невольно приходили ей в голову. Как она ни пыталась отвлечься от них, мысли ее то и дело возвращались к одному: казалось, Джулс вступил в ужасное противоборство со старшим братом. Почему? Неужели он посылал страшные посылки, потому что хотел, чтобы Эйден поймал его? Или он сам мечтал поймать Эйдена? Девушка похолодела, представив себе истерзанный и окровавленный труп Эйдена, лежащий на земле в темном переулке. Поежившись, она заставила себя думать о менее мрачных вещах.

Был ли Джулс так уж безумен, каким его считал Эйден? Или он кромсал тела своих жертв лишь для того, чтобы никто не усомнился в его сумасшествии? Хитрый и жестокий, но психически здоровый человек куда опаснее безумца.

Выйдя из «Льва и скрипки», Эйден задумчиво посмотрел на Дарси, а потом направился мимо нее к докам, через которые кратчайшим путем можно было попасть в его отель. Догнав его, Дарси спросила:

– А тебе не приходило в голову, что Джулс на самом деле здоровее, чем пытается представить?

– Разве здоровый человек стал бы убивать и резать тела несчастных жертв? – вопросом на вопрос ответил Террел.

– Возможно, – предположила девушка, – Джулсу выгодно, чтобы все считали его сумасшедшим.

– Кажется, мне понятен ход твоих мыслей, О'Киф, – промолвил, пожимая плечами, Эйден, – только не забывай, что он всегда имел склонность к жестокости. Даже ребенком он получал удовольствие от нее. Если бы не это, я бы обдумал твое предположение.

Господи, какие же длинные ноги были у Эйдена Террела! Никому и никогда не удавалось угнаться за Дарси, даже когда она шла пешком, а не бежала, а теперь она сама едва поспевала за своим спутником.

– А на что он живет? – спросила Дарси, вынужденная, к собственному недовольству, перейти почти на бег. – Разъезжать по Англии, а потом пересечь Атлантику стоит немалых денег. Это не считая платы за жилье, еду и одежду.

– Возможно, я и хотел скрыть от тебя часть правды, но я ни разу не солгал тебе, – ответил Эйден, даже не посмотрев на нее. – Джулс на самом деле украл часть семейных драгоценностей до своего отъезда из Сент-Киттса. Патрик был прав, сказав, что Джулс, должно быть, уже давно продал и заложил все эти вещи, чтобы вести привычный для него образ жизни. Когда деньги у него кончились, он, наверное, стал играть и промышлять воровством. Все его жертвы были ограблены.

– Какие игры он предпочитает? – поинтересовалась Дарси. Ее мысли летели быстрее ног. – Ты смог выяснить, в какие азартные игры он обычно играет?

– На островах живут ящерицы, которых называют хамелеонами. Хамелеон может менять цвет в зависимости от цвета окружающей среды, чтобы стать менее заметным и прятаться от хищников. Так вот, Джулс очень напоминает мне этих хамелеонов. В Лондоне и Ливерпуле он жил в скромных квартирах, не привлекая к себе внимания. В Ирландии и Шотландии он вращался в высших кругах, так что быстро стал желанным гостем в самых изысканных клубах Дублина и Эдинбурга.

– В Бостоне есть джентльменские клубы, – стала вслух размышлять Дарси. – Впрочем, в Чарлстауне они тоже есть, но репутация у них похуже, чем у бостонских.

– Не думаю, что в настоящее время у него достаточно денег на то, чтобы проводить время в элитных клубах. Между прочим, в Америку Джулс приехал третьим классом, так что если он еще здесь, то его следует искать именно в Чарлстауне.

– И думает, где бы ему раздобыть деньжат на то, чтобы проникнуть в бостонское высшее общество, – добавила Дарси.

Террел внезапно остановился и повернулся к ней лицом.

– Почему ты так решила?

– Если ты подумаешь о моем предположении, то согласишься, что оно не лишено смысла, – ответила Дарси. Эйден недоверчиво приподнял брови, и она принялась нетерпеливо объяснять ему, отчего ей на ум пришла такая мысль. – Он украл драгоценности в Сент-Киттсе, а потом поехал в Лондон и Ливерпуль. В обоих городах он выдавал себя за бедняка. Но в Ирландии он роскошествовал. Думаю, в Лондоне и Ливерпуле он попросту не истратил деньги, полученные за драгоценности. В Шотландии он тоже предпочел безбедную жизнь высшего общества. Значит, либо у него оставались деньги, вырученные за драгоценности, либо он много выиграл. Без сомнения, ему больше нравится богатая, а не бедная жизнь. Да и кому бы она не понравилась? Все это наводит меня на мысль о том, что он постарается как можно быстрее переехать в Бостон.

Дарси увидела, что в глазах Эйдена вспыхнул огонек удивления, к которому, однако, примешивалось еще какое-то чувство. У нее не было времени спросить его об этом, потому что уже через мгновение все его чувства сменились гневом.

– Позволь мне избавить тебя от усилий, которые тебе понадобится приложить, чтобы довести вторую часть своих доводов до моей тупой головы, – с сарказмом в голосе произнес он. – Мне, видимо, надлежит положить конец нашему сотрудничеству и самому отправиться в бостонские джентльменские клубы на поиски Джулса. А ты как ни в чем не бывало выйдешь из игры!

Он не имел права обвинять ее в трусости! Нежные мысли и сочувствие к нему тут же вылетели у нее из головы.

– Я думаю, что поиски Джулса в Бостоне помогли бы нам сберечь время и силы, – пожав плечами, сердито проговорила Дарси. – И мы бы не раздражались зря. Впрочем, я уверена, что ты поступишь так, как сочтешь нужным.

– Ты считаешь, что мы зря раздражаемся? – сквозь зубы процедил Эйден.

Дарси задумчиво приподняла брови:

– Я бываю не очень-то терпелива, общаясь с богатыми людьми, преисполненными ощущения собственной важности.

– Я – богатый человек.

Вызов был брошен, и Дарси решила принять его:

– И ты будешь счастлив среди себе подобных, не так ли? Смерив ее взглядом с головы до ног, Эйден сложил на груди руки и ответил:

– Я не собираюсь извиняться за то, что предпочитаю компанию хорошо одетых, вежливых и умных людей. И тебе тоже не стоило бы прикидываться, что ты предпочитаешь мягкую чистую постель какому-нибудь затасканному тюфяку с дырявым одеялом в грязной комнатенке над таверной.

Кровь Дарси закипела: Эйдену своими словами удалось задеть ее за живое.

– Некоторые из нас действительно настолько смиренны, что благодарят Бога за то немногое, что имеют, – парировала она.

– Что ж, – усмехнулся Террел, – раз ты так гордишься своим смирением и с радостью принимаешь все трудности, то я с радостью уступаю тебе место на полу.

Мысли вихрем понеслись у Дарси в голове.

– На полу? – переспросила она, не понимая, о чем идет речь.

– У Симуса есть только одна комната, – продолжил Эйден тем же спокойным тоном, что так раздражал Дарси. – Так вот, вместо того чтобы тратить время на поиски другого прибежища на ночь и учитывая твое отношение к правилам приличия, я решил снять ее для нас двоих.

– Ты не мог этого сделать! – вскричала Дарси.

– Но я сделал.

– Не все правила приличия одинаковы, Террел! – продолжала возмущаться Дарси. – Да, некоторые из них просто смехотворны, но я не имела в виду, что можно заходить так далеко. После того представления, что мы вчера устроили во «Льве и скрипке», все подумают, будто мы сняли комнаты, чтобы...

– Я каждое утро буду публично объявлять, что ты сохранила свою добродетель, – насмешливо улыбнувшись, перебил ее Эйден.

– Ты не посмеешь! – Дарси шагнула к нему, сжав кулаки.

Насмешливая улыбка превратилась в сардоническую.

– Так, может, ты предпочтешь, чтобы я переспал с тобой и сплетни из лживых превратились в правдивые? Дарси бросилась на него.

– Ни черта у тебя не получится! – взвизгнула она.

Схватив ее руки и заведя их за спину одной рукой, другой Эйден ласково провел по ее подбородку. Гнев Дарси мгновенно испарился, словно он вынул заглушку и выпустил пар. У нее перехватило дыхание, тело перестало повиноваться разуму. Глаза Эйдена потемнели, и взор их смягчился, его улыбка стала ласковой. Напряжение, сковывавшее его движения, ослабло. Каким же красавцем он был! Высоким, широкоплечим, с сильными, большими руками, которые могли быть такими нежными. Внезапно Эйден показался Дарси гораздо моложе и ранимее. Если бы он склонился к ней, если бы попытался поцеловать ее... Дарси судорожно схватила ртом воздух, когда поняла, что именно этого ей хотелось больше всего.

– Если бы я захотел переспать с тобой, Дарси, то не думаю, что ты смогла бы остановить меня. – На его губах заиграла такая же улыбка, какой он наградил ее вчера после поцелуя во «Льве и скрипке». – Признайся в этом, Дарси. Тебе очень этого хочется.

Так оно и было, но даже самой себе она не могла бы признаться в этом, не говоря уже о том, чтобы сделать такое признание Террелу... Собравшись с силами, Дарси попыталась оттолкнуть Эйдена от себя. К ее ужасу, он оступился, взмахнул руками, пытаясь удержаться на ногах, а потом... исчез.

Заморгав, Дарси протерла глаза. И только сейчас заметила, что стоит на самом краю пристани, за которым темнеет грязная вода залива. Ее сердце замерло. Как она могла до такой степени увлечься разговором с Террелом, что даже не заметила, где они находятся? Как не учуяла запаха воды и смрада, источаемого верфями? До чего же она дошла, если учесть, что...

– Я не умею плавать!

Дарси обомлела. Господи, что же она наделала!

– Дарси! Помоги!

Она сбросила шляпу, проклиная сначала себя, а потом и его. Эйден Террел был не первым встретившимся ей в жизни человеком, который не умел плавать. Ну почему же так получается, что люди могут пересекать океаны, не умея держаться на воде? Выругавшись, она нырнула в залив, но уже через мгновение подняла голову над водой и стала убирать мокрые пряди с лица. Эйден с ухмылкой на устах плавал в каком-нибудь футе от нее.

– Я солгал, – признался он, протягивая к ней руки.

– Ах ты, сукин... – Дарси не успела договорить, потому что Эйден Террел увлек ее за собой под воду.

Глава 8

Если бы она совсем не обессилела, то нипочем не взялась бы за протянутую руку Эйдена. Это было так унизительно! Ничуть не устав от их борьбы, он первым легко выбрался на берег и великодушно протянул ей руку. Кичливый болван! Она приняла ее, но дернула. Усмехнувшись, Эйден схватил ее за шиворот другой рукой, вытащил из воды и усадил на деревянный настил пристани рядом с собой.

– Ты – сукин сын, – наконец-то сообщила она ему, выжимая мокрые пряди.

– Знаю, – кивнул Эйден, снимая мокрый сапог и выливая из него воду. – Впрочем, ты ничуть не лучше. Я подумал и решил, что мы – вполне подходящая пара.

Господи, кажется, она впервые в жизни потерпела столь полное поражение!

– Надеюсь, я сделала тебе больно. Рассмеявшись, он искоса взглянул на Дарси:

– Ты промахнулась и попала мне в бедро.

– Какой стыд, – пробормотала девушка. – В следующий раз я буду лучше целиться.

– Разве ты не хочешь вылить воду из своих башмаков? – спросил он, снимая второй сапог.

– Они оба дырявые, – отозвалась она, стаскивая мокрую куртку. – Высохнут по дороге. – С этими словами она зашагала вниз по пристани.

Эйден нахмурился. Значит, у нее дырявые ботинки? Но почему? Она зарабатывала неплохие деньги у Мика и вполне могла позволить себе купить новые башмаки. Впрочем, скоро его мысли оказались занятыми другим. Вчера ему было весьма неприятно плестись следом за Дарси О'Киф, но сейчас все обстояло совершенно иначе. Она вымокла насквозь, и штаны липли к нижней половине ее тела как вторая кожа. Это было великолепное зрелище, и оно так вдохновило Эйдена, что он – впервые за много лет – был готов предложить Господу сделку. Террел задумался, что бы такое отдать Богу, чтобы тот помог ему уложить обнаженную Дарси в постель. Эйден подозревал, что ему придется принести какое-то очень большое жертвоприношение, и не знал, готов ли он сейчас на него.

Его размышления о сделке с Господом мгновенно прервались, когда он увидел, как какой-то докер остановился, чтобы открыто поглазеть на Дарси. Не успела она пройти мимо него, как рабочий припустил за ней следом. Эйден, сжав кулаки, прибавил шагу. Он уже почти догнал их, как вдруг Дарси обернулась и ударила преследователя ногой в пах.

Увидев, как сраженный ею докер осел на землю, прижимая руки к причинному месту, она открыла от удивления рот. Потом Дарси перевела взгляд на Эйдена и, подбоченившись, улыбнулась.

– А я-то думала, что это ты, – заявила она.

– И опять промахнулась, – заметил он, проходя мимо нее с широкой улыбкой на устах. Господи, пронеслось у него в голове, должно быть, он безумен. Годы пьянства разрушили его мозг. Дарси О'Киф была опасным маленьким существом с буйным темпераментом и страстью к мести. Дразнить ее – все равно что заключить сделку с дьяволом. Он должен был догадаться об этом раньше. Впрочем, он догадывался. Но не смог сдержать соблазна подергать ее за хвостик – ему это было так приятно.

Дарси быстро догнала его. Она шла, сунув руки в карманы штанов, и Эйден подумал, что ему очень хотелось, чтобы она пронеслась мимо и он смог бы еще раз полюбоваться ее попкой, обтянутой мокрой тканью.

– Кажется, я должна поблагодарить тебя, – сказала она через минуту.

– За что?

– Ты собирался вмешаться – я видела это по твоим глазам.

– Ты ошиблась, – возразил Террел. – Вовсе я не собирался вмешиваться – напротив, я хотел ободрить его.

– Ободрить? – Усмехнувшись, Дарси покачала головой. Ну почему он не хочет признаться в том, что не является таким уж полным негодяем, каким прикидывается? Дарси умела читать мысли людей по их лицам, а по их движениям и взглядам она узнавала все необходимое для того, чтобы выходить из всех переделок в целости и сохранности и с туго набитыми карманами. Она видела, какое выражение было на лице Эйдена, когда тот шел следом за докером. Сначала в его глазах стояла безжалостная решительность, а потом в них появилось восхищение тем, с какой скоростью она сразила преследователя. Но мог ли Эйден Террел честно принять ее благодарность? Нет, черт возьми! Что ж, разозлившись, подумала Дарси, если он считает ее дрянью до мозга костей, то она будет счастлива соответствовать этому образу.

Дальше они шли молча, но, несмотря на гнев, Дарси чувствовала, что Эйден идет рядом. Черт, если бы только он не был так привлекателен, даже вымокнув насквозь! А она... У нее был вид вымокшей портовой крысы. Наверняка каждому встречному приходит на ум вопрос, где это Эйден подобрал такую уродину и зачем ведет ее с собой. Дарси надеялась лишь на то, что никто не станет показывать на нее пальцем, пока они не доберутся до места назначения.

Увы, надеждам ее не суждено было сбыться, что, впрочем, стало уже привычным с того момента, как она положила глаз на Эйдена Террела. Когда они подошли к президентскому отелю, швейцар отворил тяжелую дверь перед Террелом и попытался остановить ее, увидев, что она тоже хочет войти в гостиницу.

– Она со мной, – заявил Эйден, взяв девушку под руку. Явно ошарашенный этим, швейцар отступил назад.

– Ты ведешь себя как собственник, – пробормотала она, как только они прошли через дверь.

– Не понимаю, что тебе не нравится, – спокойно заметил он, многозначительно улыбаясь. – Он считает, что у меня отвратительный вкус.

Его шутка уколола ее и без того задетую гордость. Дарси попыталась вырваться.

– Не устраивай сцен, – тихо проговорил Эйден, крепче сжимая ее руку. – Иначе тебя никогда больше сюда не пустят.

– Ты мне за это ответишь, – прошипела она. – Клянусь!

Усмехнувшись, Эйден обвел ее вокруг круглого диванчика, обитого красным бархатом, который занимал середину вестибюля.

– Мистер Террел!

Услышав мужской голос, Дарси вздрогнула. Занятая мыслями об Эйдене, она совершенно забыла о том, что здесь могут быть и другие люди. Подняв голову, Дарси увидела молодого человека с маленьким носиком, стоявшего за стойкой. Он недоуменно посмотрел на нее.

– Да? – спросил Эйден, направляясь к лестнице, застеленной ковровой дорожкой.

– Ничего, сэр, – пробормотал клерк, продолжая изучать Дарси. – Я просто хотел убедиться в том, что это вы. Вам... м-м-м... принести ванну в комнату?

– Пришлите две! – крикнул Эйден, когда они поднялись на второй этаж. – Немедленно!

– Слушаюсь, сэр, – ответил клерк с сальной улыбочкой. – Понимаю. Сейчас я все устрою.

Ничего этот болван не понимал. Оглянувшись на него, Дарси сделала непристойный жест руками, показывая клерку, куда она хотела бы его послать. Задрав голову, клерк задергал носом, а затем повернулся к ней спиной.

– Прямо скажем, ты ведешь себя не как леди, – сухо заметил Эйден. – Ты не могла бы хоть немного сдерживаться?

Выдернув у него руку, Дарси сердито ответила:

– Он ждал этого, а я не хотела разочаровывать его. Если бы ты отпустил меня, я бы треснула его по носу.

Остановившись у двери, Террел положил руку на дверную ручку и дождался, когда Дарси посмотрит на него, а потом спокойно сказал:

– Если он будет так же пялиться на тебя, когда мы будем выходить отсюда, то я сам тресну его. Это как-то поможет тебе?

– Ценю твое великодушное предложение, но я сама способна позаботиться о себе.

– Да ты просто кровожадная дикарка, – заметил он, нажимая на ручку и отворяя дверь.

– Сэр!

Дарси вошла в номер вслед за Эйденом и тут же увидела молодого человека того же возраста, что и ее компаньон, одетого в безупречно отглаженный черный костюм. Он стоял у гладильной доски и пытался привести в такое же идеальное состояние пару брюк. Дарси не смогла догадаться, чьи это были брюки, потому что молодой человек был такого же роста и почти такого же сложения, как и Эйден, правда, чуть потоньше. Судя по тому, с каким вниманием он оглядел ее, Дарси поняла, что от него, как и от Террела, ничего не ускользает.

– Чендлер, – промолвил Эйден, закрывая дверь. Поставив утюг на подставку, Чендлер обошел гладильную доску и с явным недоумением посмотрел на хозяина.

– Господи! Что с вами случилось?

– Это Дарси О'Киф, – кивнул на нее Эйден, снимая с себя мокрую куртку.

Взяв куртку двумя пальцами, Чендлер повернулся к Дарси – кончики его губ дрожали от едва сдерживаемой улыбки.

– Полагаю, мадам и есть та самая мисс О'Киф, о который вы мне написали? – Дарси кивнула, а Чендлер, широко улыбнувшись, отвесил ей поклон. – Мисс Мейзи говорила мне о вас вчера. Позвольте мне выразить вам признательность за то, что вы помогаете мистеру Террелу в его поисках. Мисс Мейзи очень высоко отзывалась о ваших умениях и способностях.

– Мейзи – добрая душа, – кивнула Дарси, решив, что ей нравится Натан Чендлер. У Мейзи, без сомнения, хороший вкус.

– Но она совершенно слепа, – добавил Эйден. Спрятав улыбку, Чендлер повернулся к своему хозяину.

– На вас напали головорезы, сэр? – осведомился он.

– На меня напала мисс О'Киф.

Бросив на девушку вопросительный взгляд, Чендлер пожал плечами.

– Он заслуживал того, чтобы свалиться в воду. А я, к несчастью, поверила, что он не умеет плавать, и бросилась его спасать. Если бы я хоть на миг задержалась, то увидела бы, как он утонул, чем оказал бы миру большую услугу.

Чендлер усмехнулся, но тут же с явным усилием вновь принял серьезную мину.

– Приказать, чтобы вам принесли ванну, мисс О'Киф? – предложил он.

– Спасибо, Чендлер, но сопливый клерк внизу обещал позаботиться об этом, как только заметил нас, – объяснила Дарси.

– Сейчас у нас есть для тебя более важное задание, Чендлер, – заявил Эйден, сбрасывая сапоги на ковер. Потом он открыл маленький секретер. – Вот перо, бумага и чернила, Дарси. Напиши матери записку, пока я все объясняю Чендлеру.

Внезапно девушка почувствовала, что вода капает с ее одежды на пол, образовывая у нее под ногами большую лужу. Если она сейчас пройдет по комнате, то испортит не только натертый до блеска паркет, но и дорогой ковер. Впрочем, выхода у нее не было. Как и другой одежды. Дарси осторожно отодвинула обитый бархатом стул, стоявший на ее пути, подошла к секретеру и стала писать, правда, делать это было нелегко, потому что она старалась не задевать бумагу мокрыми рукавами.

В другом конце комнаты мужчины тихо говорили о чем-то. Вдруг их разговор затих. Чендлер откашлялся, а Эйден ворчливо произнес:

– Ради Бога, Дарси, сними куртку, закатай рукава и сядь.

«У меня дыра на рубашке, к тому же она до того изношена, что в ней и в сухой-то появляться неприлично, а сейчас она насквозь мокрая», – подумала девушка.

– Я и так справлюсь, – ответила Дарси, – а если я сяду, то обивка будет испорчена.

– Если это и случится, то мне по карману заплатить за нее, – быстро проговорил Эйден. – Прошу тебя, сядь, – настойчиво добавил он.

– Вот, мисс О'Киф. – Чендлер подошел к стулу со сложенной простыней в руках и положил ее на мягкое сиденье. – Так вам будет не о чем беспокоиться.

– Спасибо вам, Чендлер, – с признательной улыбкой на устах кивнула Дарси. Эйдену не помешало бы взять урок вежливости у своего лакея.

– Не за что, мисс. Если вам понадобится еще что-нибудь, только попросите.

– Мне нужно кое-что, – недовольным тоном промолвил Эйден из противоположного угла комнаты.

– Всегда... – сухо пробормотал Чендлер, а затем добавил обычным голосом: – ...к вашим услугам, сэр.

Забрав записку, Эйден отправил Чендлера за вещами. Дарси по-прежнему сидела за секретером и вдруг заметила маленький семейный портрет, написанный маслом, который стоял наверху. Муж, жена и двое сыновей. Мужчина – высокий и широкоплечий, с такими черными глазами, что взгляд их навевал мысли о буре. Что-то в его внешности говорило о том, что человек этот никогда не бывал доволен тем, что преподносила ему жизнь. Женщина рядом с ним была смуглой и хрупкой и казалась гораздо моложе его. Ее можно было бы принять за его дочь, но рука его, властно лежавшая у нее на плече, свидетельствовала о том, что связывают их совсем иные отношения. Дарси почему-то стало жаль эту женщину, темные глаза которой, казалось, были полны сожаления или страха.

Взволнованная этим, Дарси перевела взор на двух мальчиков. Один был лет на пять старше другого, а общим у них был только цвет волос. Младший явно походил на женщину. Зато старший... Дарси улыбнулась. Старший был Эйденом – она узнала гордую посадку головы и его осанку. Затем она принялась внимательно рассматривать младшего мальчика, зная, что перед ней портрет Джулса. Внезапно ей пришла в голову интересная мысль.

– Это ведь твоя семья, да? – спросила она, показывая Эйдену на портрет.

– Да, – прошептал он.

– Судя по тому, как ты изменился, портрет был написан несколько лет назад.

– Он был сделан вскоре после того, как отец женился на Бланш, – с усилием проговорил Террел. – Тогда еще можно было делать вид, что у нас хорошая счастливая семья.

– Ты не так уж изменился за эти годы. Эйден промолчал.

– Правда, ты теперь выше и шире в плечах, – продолжала Дарси, – однако черты лица те же. Они, конечно же, стали жестче, но их легко узнать. А Джулс тоже мало переменился за эти годы? Или я узнаю его, как признала в портрете тебя?

– В последний раз, когда я видел его – а это было за день до того, как он убил отца, – он на вид был почти таким же мальчишкой, каким я его знал, только, разумеется, повзрослел. Образ жизни, который он вел, уехав из Сент-Киттса, оставил неизгладимые следы на его лице. Если бы он был в здравом уме, то я рискнул бы предположить, что его взгляд не такой резкий и затравленный, но, увы...

Дарси молчала, не желая увеличивать и без того возросшее напряжение. Хотя, напомнила она себе, перед ними стояла определенная задача, выполнить которую надо было в любом случае, так что о чувствах – своих и Эйдена – необходимо было на время забыть.

– Ты мог бы подробно описать мне Джулса? – попросила она.

– Зачем? – Эйден осуждающе посмотрел на нее. Дарси не обратила на это внимания.

– Разве нам не было бы проще искать Джулса, если бы мы могли описывать его людям? Ты ведь должен понимать, что, спрашивая о темноволосом человеке, который недавно приехал в Чарлстаун, мы рискуем никогда не получить ответа. Каждый день в порт приходят корабли, с которых сходят десятки брюнетов, а вот если бы мы могли показывать портрет человека, которого ищем...

– То наши шансы найти его стали бы реальнее, – договорил за нее Террел. Посмотрев на угли, тлеющие в камине, он спросил: – Ты умеешь рисовать?

– Я же говорила тебе, что преподаю детям Синклеров и уроки рисования в том числе, – напомнила девушка.

– Синклеры и их непослушные дети – выдумка. Признаться, я думал, что ты просто болтаешь.

Дарси поставила портрет на полку секретера так, чтобы дневной свет падал прямо на лицо Джулса.

– В таком случае мама бы обо всем догадалась, – сказала она. – С ней мне всегда приходится быть предусмотрительной и не очень отдаляться от правды. Одно из моих самых ранних воспоминаний – это уроки рисования. У тебя, случайно, нет угольных карандашей?

Эйден похлопал себя по карманам.

– Боюсь, что нет.

– Что ж, тогда попробую воспользоваться пером и чернилами, – заявила она, поставив перед собой чернильницу и выбрав перо.

Внезапно Эйден большими шагами пересек комнату и отворил дверь.

– Это может подождать – принесли наши ванны.

Не обращая внимания на натужное сопение нескольких слуг, неумело втаскивающих большую медную ванну в комнату, девушка обратилась к Эйдену:

– Поверь, это не займет у меня много времени.

Она так и не поняла, слышал он ее или нет, потому что его внимание было целиком занято слугами.

– Одну ванну поставьте за ширму, наполните горячей водой и прикройте ее, чтобы вода пока не остывала, – командовал он, – а вторую установите перед камином и тоже налейте в нее воду.

Пока Эйден занимался ваннами, Дарси рисовала Джулса, глядя на семейный портрет. Когда Эйден наконец закрыл за слугами дверь, она уже вчерне набросала лицо и попросила Террела сообщить ей некоторые подробности.

– А Джулс обычно бывает весел или задумчив? – спросила она.

Вздохнув, Эйден провел пятерней по взъерошенным волосам.

– Он бывает разным в зависимости от обстоятельств, – заявил он. – Помнишь, я говорил тебе о хамелеоне?

– Я никогда в жизни не видела ящериц, – призналась Дарси, добавляя штрихи к портрету. Потом, отодвинув его от себя и придирчиво осмотрев изображение, девушка добавила: – Только на картинках. Правда, однажды передвижная выставка привезла полудохлую ящерицу, но она была такая старая и пыльная, к тому же у нее не хватало одной лапы, так что мне она и живой-то не показалась.

– Ты бывала где-нибудь, кроме Чарлстауна? – спросил Эйден от очага.

Обернувшись, она увидела, что он стоит, опершись обеими руками о каминную полку, и, опустив голову, невидящим взором смотрит на угли. Решив, что постарается как можно скорее закончить болезненные для него расспросы, Дарси вернулась к портрету.

– Раза два я ездила в Бостон, – ответила она. – Мик возил меня туда.

– Вы там... зарабатывали?

– Воровством там я не занималась, если ты спрашиваешь об этом. Как Джулс причесывает волосы? На прямой пробор или нет?

– Кажется, он делает пробор слева. Так зачем же Мик возил тебя в Бостон?

– Повидаться с бабушкой, – проговорила Дарси в ответ, быстрыми штрихами рисуя волосы Джулсу. – А какой длины у него волосы? Они прямые или вьются?

– В последний раз, когда я видел его, Джулс находился под присмотром доктора Леклера, так что у него была короткая стрижка. А сейчас... Кто его знает? Думаю, ему пока что не до прически. Волосы немного вьются, – добавил он. – И что же твоя бабушка о тебе подумала?

Дарси добавила длинных кудрей вокруг лица Джулса.

– Бабушка думала, что я пришла поучиться тому, как надо чистить горшки в кухне. – Она смотрела на картину, задумчиво водя пером по губам. – Джулс мажет чем-нибудь волосы?

– Думаю, если у него достаточно средств, то он делает это, – кивнул Эйден. – Так, значит, ты не сказала ей, что ты – ее внучка? – И, не дождавшись ответа, он спросил: – А почему, собственно?

– Это было бы похоже на попрошайничество, разве не так? – заметила Дарси, делая волосы Джулса темнее.

– Так зачем ты поехала к ней?

– Просто мне хотелось посмотреть, какая она, узнать, что она за человек, увидеть, в каком доме выросла моя мама. Обычное любопытство.

– И что же ты увидела?

Дарси едва заметно пожала плечами. Она хотела было проигнорировать вопрос Эйдена, но раз уж он рассказывал ей о своем брате, хотя воспоминания о нем были так болезненны, то она просто должна найти в себе смелость и поведать ему о своих семейных неурядицах.

– Дом у нее большой, мебель дорогая, а бабушка... обычная пожилая женщина, которая живет в собственном узком мирке.

– Видно, она не видела дряхлой ящерицы на выставке, – усмехнулся Эйден.

Девушка с улыбкой посмотрела на него:

– Нет. Думаю, бабушка вообще много чего не видела. Террел приподнял брови:

– Включая собственную внучку, которая стояла перед ней.

– Бабушка и дедушка были против замужества моей мамы, и когда она все-таки вышла замуж, они отказались от нее. Думаю, им даже в голову не приходило, что у них могут быть внуки.

– Обидно, что твоя бабушка так и не знает, как много потеряла.

Его слова согрели ее, как теплое шерстяное одеяло в прохладную ночь. Наступило молчание, но оно не тяготило Дарси. Добавив еще несколько штрихов, она объявила, что портрет Джулса готов. Подойдя к Дарси, Эйден через ее плечо посмотрел на портрет. От его близости у нее по коже поползли мурашки, и, чтобы скрыть смущение, она принялась точить перо.

– Замечательная работа, Дарси, – тихо промолвил он. – Признаться, я даже не ожидал, что ты так талантлива. Если ты решишь бросить воровство, то вполне сможешь зарабатывать, рисуя портреты.

Стараясь не обращать внимания на дрожь удовольствия, пробравшую ее тело, Дарси аккуратно заткнула чернильницу пробкой.

– У моих знакомых никогда не будет денег на портреты, – промолвила она.

– Да, зато у таких, как твоя бабушка, они есть. Если хочешь, я могу тебя кому-нибудь порекомендовать.

– А когда эти представители высшего общества, эти образцы совершенства во всем и вся, поинтересуются, где я училась, что ты им ответишь? – Она покачала головой. – Нет уж, я не хочу унижаться, благодарю вас.

– Напрасно ты так, Дарси. Возможно, ты будешь приятно удивлена.

Господи, ей и в голову никогда не приходило, что голос мужчины может быть таким нежным. Сердце бешено забилось в ее груди. Догадавшись, что все дело в его близости, Дарси решила, что ей лучше держаться от Эйдена подальше. Обернувшись, она посмотрела на задние ножки стула, а потом перевела взгляд на своего компаньона и сказала:

– Если ты не возражаешь, я бы хотела принять ванну. Отодвинув для нее стул, Эйден прошептал:

– Если тебе нужен помощник для мытья этих роскошных локонов, то я готов выполнить его роль.

– Я сама справлюсь, – бросила на ходу Дарси, поспешив скрыться за ширмой.

– А я бы не возражал, если бы ты потерла мне спину.

– Тогда тебе стоит дождаться Чендлера, – выглянув из-за ширмы, произнесла Дарси.

Несколько мгновений она стояла, замерев на месте: она не хотела, чтобы Эйден застал ее врасплох, если ему вдруг вздумается зайти за ширму, а потому не решалась раздеться. Прислушавшись, но не услышав ничего, кроме его дыхания, Дарси молниеносно расстегнула пуговицы, сорвала с себя мокрую одежду и торопливо плюхнулась в воду, моля Бога о том, чтобы Террел не помешал ей и дал насладиться теплой водой и ароматным розовым мылом.

Эйден провел пальцами по рисунку, который она оставила на столе. Он не солгал: Дарси О'Киф на самом деле была талантливой художницей. Интересно, спросил он себя, могла ли она писать красками? Дарси попросила угольные карандаши – видимо, больше всего ей нравилось рисовать ими, – однако и выполненный чернилами рисунок выдавал твердую, уверенную руку. Доводилось ли ей пользоваться пастелью, акварельными или масляными красками? Смогла бы она на рисунке передать дикую красоту Карибского моря, торжественное великолепие заката, трепетную дрожь нежной листвы? Лепила ли она когда-нибудь из глины?

Эйден представил себе, как Дарси, заколов волосы на макушке, лепит своими длинными, изящными пальцами мужской торс. Ее лицо одухотворенно, ее движения грациозны и уверенны. Картина, вставшая перед его внутренним взором, была до того реальна, что Эйдену пришлось тряхнуть головой, чтобы вернуться к действительности. Впрочем, это не помогло ему потушить огонь в крови, и он решил, что сможет успокоиться лишь в прохладной воде. Если только не... Эйден с сомнением посмотрел на ширму и спросил себя, что Дарси будет делать, если он сейчас нарушит ее уединение и присоединится к ней в ванне? Он усмехнулся: ругаться она будет, что же еще! Последними словами! Так что лучше уж не искушать судьбу и не вынуждать ее бросаться в него куском мыла, что она, несомненно, сделает, ведь больше под руками у нее ничего нет.

Эйдену нелегко было не поддаться соблазну, но он все же постарался взять себя в руки, напомнив себе, что он – человек порядочный. Однако, несмотря на это, желание его не угасло.

Дарси вздохнула с облегчением, когда услышала, как в ванне у камина заплескалась вода. Она знала его совсем недавно, по сути, всего лишь один день, но и за это короткое время сумела понять, что сдержанность не была отличительной чертой ее компаньона. Честно говоря; она бы вообще не отнесла ее к списку добродетелей, которыми Эйдсн Террел мог бы похвалиться. Ко всему прочему, он был вспыльчив как порох.

Вспыльчивость... Дарси уже поняла, что вспылить Эйден может по любой причине – этот человек не привык, чтобы что-то шло не так, как ему того хотелось. Она быстро намылила губку. Ей вдруг пришло в голову, что избегать Террела бессмысленно: этим она ничего не добьется. Наспех помывшись, Дарси выбралась из ванны и закуталась в простыню. Она подумывала о том, каково это – переспать с ним. Но одно дело думать о чем-то, а другое – сделать это и позволить кому-то заставить ее забыть о здравом смысле.

И последним человеком, которого она мысленно могла бы считать кандидатом в любовники, был Эйден Террел. Представитель чуждого ей высшего класса, он был нечувствительным, грубым, деспотичным и... пугающе прямолинейным. Впрочем, она не стала бы отрицать, что все-таки в нем было что-то привлекательное для нее. Дарси даже не знала толком, что именно, но чувствовала это.

Дарси как следует вытерлась и тут же перед ней встала проблема, которая озадачила ее не меньше, чем пугающая привлекательность Эйдена: у нее не было чистой и сухой одежды. Прятаться за ширмой до тех пор, пока Чендлер не принесет ее вещи, было бы трусостью. Она задумчиво посмотрела на влажную простыню, которой только что вытиралась. Выхода у нее не было, а потому Дарси обмотала простыню вокруг тела и заткнула свободный уголок впереди за туго натянутый верхний край. Потом глубоко вздохнула и, приосанившись, вышла из-за ширмы. Она была готова встретиться с Террелом и противостоять его атакам.

Эйден... спал в ванне. Причем очень крепко спал. Его голова была закинута назад, шея покоилась на закругленном краю медной ванны, а ноги упирались в ее противоположную сторону. Подойдя поближе, Дарси остановилась между камином и ванной. Видно, Террел успел помыться до того, как крепкий сон сморил его. Его волосы потемнели от воды, и крупная мокрая прядь спадала ему на лоб. Его губы чуть приоткрылись, а лицо было на удивление спокойным. Дарси улыбнулась: она была рада тому, что тревожные сны не нарушали его покой. Эйдену надо было хорошенько отоспаться.

Ее взор медленно скользнул по его плечам и груди; цепкий взгляд художницы мгновенно приметил все изгибы и сильные линии этого развитого тела, а женское сердце не могло не забиться сильнее при виде гладкой, бронзовой от загара кожи на плечах, которая так странно контрастировала с густой порослью на его груди. На правом предплечье Эйдена белел кривой шрам с рваными краями; почти такой же шрам, только длиннее, четко выделялся с левой стороны его грудной клетки. Похоже, он вел весьма бурную жизнь, большую часть которой проводил, не обременяя себя избытком одежды.

Дарси с трудом сглотнула и отошла подальше от огня, жар которого становился все более невыносимым, но не могла заставить себя отвернуться от Эйдена. Вода, чуть побелевшая от мыльной пены, скрывала интимные части его тела от ее бесстыдного взгляда. Зато она могла видеть его ноги, тоже покрытые темным загаром и испещренные шрамами. Дарси едва сдерживала желание погладить его.

И вдруг где-то в глубине ее сознания зазвучал голос Мэри. «Леди никогда не подсматривают», – не раз говорила ей мать. Нервно усмехнувшись, она отвернулась от Эйдена, пообещав себе, что не даст ему замерзнуть в остывающей воде. Скоро придет Чендлер с ее вещами. Она попросит его разбудить хозяина и переложить в постель, чтобы он мог нормально выспаться. А до тех пор... Чем бы ей заняться, чтобы убить время? Дарси успела заметить бумагу и чернила на столе и решила, что время можно провести с большей пользой, чем глазеть на Эйдена или на пляшущие в камине языки пламени.

Взяв все необходимое, Дарси устроилась на ковре возле мраморного очага и принялась рисовать.

Какое-то движение разбудило его. Эйден не раз в жизни встречался с опасностью, и это приучило его быть начеку даже во сне. Из-под полуопущенных ресниц он внимательно осмотрелся по сторонам, а потом медленно повернул голову в ту сторону, откуда послышался разбудивший его шорох. Его взору предстало восхитительное зрелище. Дарси, закутанная в льняную простыню, сидела на полу, скрестив ноги. Он видел, как она скрутила свои роскошные локоны в тугой жгут и принялась закалывать его на макушке с помощью карандаша. Отблеск пламени освещал ее спину красноватым светом, подчеркивая изгиб ее тонкой талии и стройных бедер. Когда она поднимала руки вверх, борясь с непокорными кудрями, ее высокая грудь под простыней слегка приподнималась. Эйден не ошибался, предполагая, что просторная мальчишеская одежда скрывает изысканные формы женского тела, но он и предположить не мог, что фигура Дарси О'Киф так совершенна. Господь щедро одарил эту женщину красотой и пылкостью натуры.

Внутренний голос напомнил Эйдену, что джентльмен не должен подглядывать за леди. Впрочем, Дарси не была леди, а поскольку Эйден частенько игнорировал увещевания внутреннего голоса, то он продолжал рассматривать Дарси, быстро рисующую что-то. Видимо, в этот момент девушка либо закончила рисунок, либо решила взяться за другой, во всяком случае, она отложила изрисованный листок и положила перед собой чистый. Он не видел, что она рисует, но перо, водимое ее рукой, легко и уверенно скользило по бумаге. Прошло несколько долгих минут, и наконец она посмотрела на него.

– Ты мог бы и открыть глаза, – заявила Дарси.

Улыбнувшись, Эйден повиновался. Выходит, Дарси знала, что он уже проснулся, только как давно она поняла это?

– Ага... Вот так, – кивнув, произнесла Дарси, опуская перо в чернила и внимательно глядя на него.

Эйден нахмурился:

– Ты что, меня рисуешь? – Почему-то это ему не понравилось.

– Представь, что я села к тебе в ванну, – усмехнулась Дарси.

Кровь мгновенно вскипела в его жилах.

– Иди сюда, – позвал он. – Я подвинусь.

– Я пошутила, Эйден. Просто мне надо было еще раз увидеть твою улыбку, чтобы точно передать ее на бумаге.

Террел вздохнул, ругая себя за то, что всерьез воспринял ее слова. Признаться, давненько он не попадал впросак из-за такой ерунды.

– Хорошо, на этот раз я тебя прощу, О'Киф, – заявил он, искренне считая себя образцом джентльменской добродетели, – но больше никогда не предлагай мне того, что давать не собираешься.

Дарси кивнула, но даже не подняла головы от своего рисунка.

– Настоящая леди не дразнит мужчин, Дарси, – задумчиво промолвила она.

– Что? – недоумевающе переспросил Террел.

Дарси заморгала, словно только сейчас поняла, что произнесла эту фразу вслух.

– Это одно из наставлений моей мамы, – торопливо объяснила она. – Леди не дразнит мужчин. И не смотрит на них.

Эйден ухмыльнулся:

– Но ты-то смотришь, не так ли?

– Я – художница, – парировала Дарси. – Довольно трудно нарисовать кого-нибудь с закрытыми глазами.

Она все еще не поднимала на него взора, да в этом и не было необходимости: Эйден видел, как зарделись ее щеки. Не удержавшись, он решил поддразнить девушку:

– И тебе понравилось то, что ты увидела? Дарси откашлялась.

– Ты хорошо сложен.

– Сколько же ты видела?

– Достаточно.

Эйден опустил глаза на мыльную воду.

– Сомневаюсь, – бросил он и, ухватившись за край ванны, поднялся во весь рост. – Но это легко исправить.

Вскрикнув, Дарси прикрыла глаза руками. Это был столь невинный жест – особенно для грубоватой Дарси, промышляющей на улицах воровством, – что Террел, не сдержавшись, рассмеялся. Наклонившись, он взял простыню, обмотал ее вокруг талии и только потом вышел из ванны.

– У меня уже вполне пристойный вид, – сообщил он, направляясь в спальню. – Можешь смотреть на меня без опаски ранить свою тонкую чувствительность.

– Нет, смотреть я смогу, лишь когда ты полностью оденешься.

Террел снова засмеялся, заметив, что она подсматривает за ним сквозь раздвинутые пальцы. Дарси с досадой уронила руки, открывая его взору сверкающие карие глаза, розовые щеки и озорную улыбку. Эйден почувствовал, как его мужское естество шевельнулось под влажной простыней. Едва сдерживая стон, он отвернулся от нее и зашагал к спальне. Надо найти ей какую-нибудь одежду, иначе эта простыня долго на ней не продержится.

Едва Террел скрылся в соседней комнате, Дарси с облегчением вздохнула. Где, черт возьми, Чендлер? Почему он так задерживается?

Он остановился в тени дверей магазина и стал наблюдать. За эти годы Натан Чендлер не так уж изменился. Впрочем, он в любом месте узнал бы лакея своего брата. А появление на улицах Чарлстауна Чендлера, сопровождающего повозку с чемоданами и сундуками, говорило об одном: Эйден наконец-то был здесь.

Он улыбнулся. Настало время снова взяться за игру. Он и так уже слишком долго не давал о себе знать.

Повернувшись, он нажал на дверную ручку и вошел в магазин. Нежный звон дверного колокольчика известил о его прибытии. Откуда-то из глубин лавки вышла девушка, внимательно оглядывая его. Остановившись в нескольких футах от него, она подбоченилась и насмешливо произнесла:

– Чего бы вам ни было нужно, вы не получите этого без денег.

– За все будет заплачено сполна, —.промолвил он, опуская руку в карман.

Увидев нож, она побледнела, а он, удовлетворенно ухмыльнувшись, взялся за дело.

Глава 9

Как же глупо с его стороны было надеяться на то, что у Дарси будет менее соблазнительный вид, если она наденет его рубашку! Еще он подумал, что обед в гостиничном номере поможет ему отвлечься от неподобающих мыслей. И в этом он ошибся. Дарси, сидевшая напротив него, весело болтала о чем-то и с аппетитом ела, и это было сущей пыткой для Эйдена, потому что вид у нее был обольстительный. Не в силах оторвать взор от ее груди, просвечивающей сквозь тонкую ткань, он почти не слышал, о чем она говорила. Вдруг, уловив ее последнее слово, он недоуменно заморгал и переспросил:

– Что? Крыса?

Быстро дожевав кусок ветчины, Дарси кивнула, а затем вытерла губы льняной салфеткой.

– Да. Тимми по прозвищу Крыса. Он живет в проломе стены ниже на верфи. Причем я не преувеличиваю: в его жилище надо вползать на четвереньках.

Эйден отрезал кусок бифштекса, который заказал себе на обед.

– Если ты считаешь, что это необходимо, то я готов на все, что может помочь нам. Вот только никак не возьму в толк, чем мистер Крыса может помочь нам?

– Оправдывая свое прозвище, Тимми вечно шарит по темным углам. Он обладает удивительной способностью видеть, не будучи замеченным. Если ты хочешь узнать чьи-то секреты, то лучше всего обратиться за помощью к Тимми. Так он и живет.

Эйден вопросительно приподнял брови, а Дарси быстро добавила:

– Люди платят ему за то, чтобы он забыл, что увидел. – Подцепив на вилку сладкого картофеля, она сказала: – Кстати, Мик тоже время от времени обращается к нему за помощью. Учитывая его уникальные способности, можно сказать, что Тимми – лучший вор в Чарлстауне.

– Вор?

Дарси продолжала есть.

– Вообще-то чистым воровством Тимми почти не занимается, но он первым проникает в намеченное место – чаще всего в конторы или в жилые дома, ведь их тоже можно обворовывать, – и там прячется. Когда все уходят или ложатся спать, а двери запираются, он выбирается из своего укрытия и открывает замки для кодлы. За свою помощь он получает пайку от главы Семьи.

«Пайку от главы Семьи?» – мелькнуло в голове у Террела. Звучало это отвратительно. Эйден внимательно посмотрел на Дарси, спрашивая себя, вызвано ли ее чудесное настроение хорошей едой или удовольствием, которое она получала, радуясь его неосведомленности в некоторых вещах. Наконец, не выдержав, он спросил:

– Тебе это нравится, Дарси?

– Еда отличная, – быстро ответила она. – Настоящие деликатесы. Теперь я понимаю, почему ты решил остаться здесь. Спасибо за то, что приказал принести обед в номер.

– Я говорю не о еде, хотя мне по нраву, что ты ешь с таким удовольствием. Большинство женщин клюют что-то со своих тарелок, как птички. Я спрашиваю, нравится ли тебе говорить на языке, которого я не понимаю. Ты добиваешься того, чтобы я почувствовал себя полным идиотом?

Дарси понимающе кивнула.

– Ой, прости, пожалуйста. Я не хотела, честное слово. Иногда я забываюсь и начинаю говорить на жаргоне, особенно когда речь идет о людях, промышляющих на улицах. При маме я обычно сдерживаюсь, а вот в другое время... – Она вздохнула. – Слушай. Кодла – это шайка воров, пайка – доля наворованного, а глава Семьи – защита, тот человек, который...

– Я знаю, в чем состоит его роль, – поднимая руку, остановил ее Эйден. – Я не всю жизнь провел в обитых дубом кабинетах.

– Я знаю, – кивнула Дарси. И пояснила: – Видела твои шрамы, когда ты был в... – Ее щеки залились горячим румянцем, пока она подбирала подходящее слово. – Ну, в общем, ты знаешь когда, – наконец нашлась она, взмахивая вилкой. – Шрамы на предплечье и ребрах говорят об ужасных ранениях. Рискнула бы высказать предположение, что тебя били «розочкой» – бутылкой с отбитым горлышком.

Поразительно! Это чистое, невинное существо, сидящее перед ним, со знанием дела рассуждало о ранах, полученных разбитой бутылкой! Познания в этой области можно было приобрести лишь одним путем, но представлять себе Дарси, участвующую в трактирной драке, было ужасно, хотя... и любопытно. Эйден замотал головой, пытаясь избавиться от картины, вставшей перед его внутренним взором.

– Насчет раны на руке ты почти права, – согласился Террел. – Ее нанесли разбитым хрустальным графином. А вот шрам на ребрах остался от тупого мачете.

– Я видела такие ножи у матросов, – кивнула Дарси. – Хорошо, что мачете был тупым, в противном случае он рассек бы тебя пополам.

Эйден вспомнил, с какой скоростью лезвие ножа мелькнуло перед ним в воздухе и какова была сила удара.

– Да уж, – задумчиво молвил он.

– Надеюсь, ребята получили сполна за нападение на тебя?

– Не совсем. Вообще-то оба раза на меня нападал один и тот же человек, – сообщил Эйден. – Джулс ударил меня по руке разбитым графином, когда ему было одиннадцать лет. А через четырнадцать месяцев он повторил попытку, только на сей раз вооружившись мачете.

Дарси нахмурилась:

– Но несмотря на это, твой отец решил обратиться к врачу, лишь когда он напал на учителя? Ты, кажется, сказал мне, что это случилось, когда ему было пятнадцать?

– Нет, врачи осматривали его и раньше – когда Джулс в тринадцать лет начал отрезать кошкам лапы. Но поскольку учитель работал у нас, то отец решил, что к поступку Джулса надо отнестись серьезнее, а потому отправил его в Европу.

– А нападение на тебя, по мнению твоего отца, было менее серьезным, чем издевательство над кошками?

Эйден лишь пожал плечами в ответ, но Дарси настаивала:

– Ему было известно, что Джулс ранил тебя?

– Он был весьма наблюдательным человеком, – промолвил Террел. – Думаю, он догадался, в чем связь между кровавыми пятнами в комнате, которые слуги довольно долго отмывали, и моей явной физической скованностью в течение нескольких дней после этого. Скорее всего отец знал, какую роль в этих происшествиях сыграл Джулс. Впрочем, я могу лишь догадываться об этом, так как мы никогда не обсуждали с ним эти случаи. – Увидев, что лицо Дарси удивленно вытянулось, Эйден добавил: – Мы с отцом... Короче, у нас были странные отношения.

– Не сомневаюсь.

– Моя мать умерла при родах. – Эта была такая старая история, что она давно перестала причинять ему боль. – Это был первый шаткий камень в фундаменте наших отношений.

– Видимо, были и другие непрочные камни, Эйден, – тихо промолвила она. – Но ни один человек не может совсем отвернуться от своего сына, как бы ни любил он жену, давшую жизнь ребенку и погибшую при этом. Без сомнения, ты напоминал ему любимую женщину, которую он потерял при столь трагических обстоятельствах. Впрочем, это должно было радовать его – хотя бы временами.

Террел медленно жевал мясо, раздумывая о том, как бы перейти к сути. Проглотив кусок, он подумал, что, вероятно, правильнее всего будет сказать ей правду. Дарси все равно забросает его вопросами, пока не выяснит все, что захочет, так лучше не дожидаться этого.

– Мне не хотелось бы разрушать твои романтические иллюзии, Дарси, но должен сказать, что мои родители не слишком-то любили друг друга. Их брак был заключен по расчету, так как казался выгодным обеим семьям.

– Откуда ты это знаешь?

–Меня вырастили слуги. Они часто сплетничали, а маленькие мальчики, как правило, тщательно прислушиваются к тому, что от них пытаются скрыть.

– Ну и что? – с горечью обронила Дарси. – Ты же все равно оставался его сыном.

Эйден пожал плечами:

– Слуги были иного мнения, и я склонен считать, что они правы.

– Мне так жаль, Эйден, – прошептала Дарси. – Так жаль... Должно быть, это ужасно – расти, не чувствуя любви собственного отца.

Так оно и было, но все уже ушло в прошлое, которое невозможно изменить. А вот печаль Дарси существовала в настоящем, и Эйдену совсем не нравилось, что его грустное повествование погасило оживленный блеск в ее глазах.

– Но все не так уж плохо, – с воодушевлением заявил он. – На самом деле мужчине полезно сызмальства научиться заботиться о себе. В таком случае он ни перед кем не будет в долгу.

Его уловка не удалась: глаза Дарси оставались затуманенными, а выражение лица – печальным.

– Не стоит так огорчаться из-за этого, – вымолвил Эйден, широко улыбнувшись. Он решил, что не позволит ей жалеть его. Легче пережить бурный скандал, чем чью-то жалость. – Ну если, конечно, ты не предложишь мне утешение до конца дней моих за мое прошлое трагическое одиночество и нелюбовь отца.

Дарси рассмеялась, и ее жизнерадостный смех вмиг рассеял облако печали, нависшее было над ними.

– Да вы нахал, Эйден Террел!

– Если учесть, что ты с самого начала знала это... – Усмехнувшись, Эйден посмотрел на ее тарелку. – Ты наелась? Если хочешь, я закажу еще.

– Спасибо, но, кажется, в меня больше уже не влезет, – ответила Дарси, вставая из-за стола и собирая тарелки.

Террел наблюдал за тем, как она понесла их к сервировочному столику на колесах, на котором официант привез обед из кухни. Эйден дал ей рубашку, которую она обмотала вокруг талии, соорудив нечто вроде юбки. Он понимал, что девушка хотела выглядеть поскромнее, но добилась она противоположного результата, потому что при ходьбе рубашка обтягивала ее ягодицы так же, как мокрые брюки. Он изнывал от желания сжать эти манящие полукружия и все спрашивал себя, как она поступит, если он сделает это. А потом ему вспомнилась оплеуха, которой она наградила его за поцелуй.

Возвращаясь к столу, Дарси заткнула на место выбившийся из «юбки» рукав.

– Господи, скорее бы Чендлер вернулся и принес мне одежду! – засмеялась девушка. – Признаться, я чувствую себя неловко в этой рубашке. – Она быстро вынула карандаш из пучка, отчего медные кудри сверкающим шатром упали на ее обнаженные плечи. Эйден почувствовал, что еще немного – и он будет не в силах бороться с соблазном.

– Корично-золотой закат солнца, – прошептал он, любуясь ею.

Встав навстречу Дарси, он заглянул ей в глаза. Его взор был полон желания. Поправив простыню на груди и чувствуя, что ее сердце вот-вот разорвется, Дарси вздернула подбородок и решительно произнесла:

– Я предпочла бы сохранить деловые отношения, Эйден. Думаю, так будет лучше для нас обоих и для дела.

– Не могу с тобой не согласиться, – тихо произнес он, дотрагиваясь до шелковистых кудрей.

Ее пробрала дрожь. Дарси отступила назад, пытаясь высвободить волосы из пальцев Эйдена.

– Дела, по моему мнению, так не...

– Тебе так многому надо научиться, – шепнул он, запуская пальцы глубже в ее волосы и привлекая ее к себе.

Дарси от волнения не хватало воздуха.

– Я не хочу ничему учиться, – услыхала она собственный шепот. Голос ее был едва слышен, но она понимала, что это уже не важно.

– Это мы еще посмотрим, – возразил Террел, наклоняясь к ней и прикоснувшись своими губами к ее губам.

Дарси хотела было запротестовать и уже приоткрыла рот, но движение ее губ заставило Эйдена по-настоящему поцеловать ее. Этот поцелуй был совсем не похож на тот, которым он наградил ее в трактире. Тот поцелуй был властным и даже... грубоватым, а этот... Губы Эйдена были столь нежными, что Дарси почувствовала, как по ее телу разливается приятное тепло. Разум подсказывал, что она должна сопротивляться, но тело уже было неподвластно голосу разума. В тот самый миг, когда она ощутила, как его плоть прижимается к ней, ее битва была проиграна. Дарси позволила своим незамысловатым одеждам соскользнуть вниз и упасть к ее ногам. Ее руки обвили талию Эйдена, и он застонал от удовольствия, а Дарси почувствовала, как новая волна божественных ощущений разливается по ее телу.

Его руки скользнули ниже, лаская ее бедра и крепче прижимая ее тело к себе. Она вскрикнула от наслаждения, но тут же застонала, когда его язык коснулся ее языка.

Поцелуй становился все более требовательным. Дарси казалось, что она вот-вот лишится чувств, как вдруг Эйден резко отстранил ее от себя. В его глазах горело желание, его дыхание было таким же тяжелым, как и ее, но его губы оказались крепко сжатыми.

Господи, что она наделала?! Что он о ней подумает?! Дарси быстро опустила глаза, чувствуя, как ее лицо заливает краской стыда.

Тут кто-то постучал в дверь, и знакомый голос спросил:

– Сэр, вы здесь? Мистер Террел, что случилось?

– Чендлер, – растерянно прошептала она.

– Судя по всему, он уже начинает беспокоиться, – проворчал Эйден. – Одному Богу известно, сколько времени он стучал в дверь. – Наклонившись, он поднял простыню и подал ее Дарси. – Наверное, тебе лучше пойти в спальню и привести себя в порядок.

Ему не стоило дважды повторять свою просьбу. Схватив простыню, Дарси бросилась в соседнюю комнату. Не успела она обмотаться простыней, как Чендлер забарабанил в дверь спальни. Дарси обернулась и инстинктивно прижала кулаки к горящим щекам.

– Это Чендлер, мисс О’Киф, – спокойно сказал лакей Эйдена. – Мисс О'Шонесси подумала, что вы будете довольны, если я передам эти вещи прямо вам в руки.

Дарси рывком отворила дверь и увидела Чендлера, державшего в руках ее маленький затрапезный чемоданчик.

– Спасибо вам, Чендлер, – кивнула она, постаравшись приветливо улыбнуться. – Как вы нашли мою маму? С ней все в порядке?

– Да, мисс. Она настояла на том, чтобы я остался на ленч. – Уголки его рта слегка приподнялись. – Ваша мама очень гостеприимна. Она попросила, чтобы я пожелал вам хорошо провести время и ничуть о ней не беспокоиться.

– Она все еще вяжет носки? – устало спросила Дарси. Ни один мускул на его лице не дрогнул.

– Да, мисс О’Киф, – кивнул Чендлер. – У меня была возможность понаблюдать за ней, и я должен сказать, что она – необыкновенно талантливая рукодельница.

– Спасибо вам, Чендлер, – сказала Дарси. – За все спасибо. – «И за то, что не обратил внимания на странности мамы», – добавила она мысленно. – А теперь я, пожалуй, переоденусь.

Стоя у окна, Эйден через плечо наблюдал за тем, как Чендлер вручил девушке чемодан и, поклонившись, отвернулся. Дарси тут же захлопнула дверь.

– Что-то ты долго отсутствовал, – заметил Эйден, глядя на улицу и пытаясь справиться с еще не оставившим его возбуждением.

– А вы, кажется, время даром не теряли.

Эйден ухмыльнулся. Он уже давно свыкся с мыслью о том, что Чендлер был для него скорее другом, чем слугой. Они выросли вместе и, став взрослыми, не изменили своей детской дружбе.

– А еще тебя угораздило прийти в самый неподходящий момент, – добавил Террел.

– Сомневаюсь, что в данном случае виноват я, сэр, – сухо произнес Чендлер, – но в следующий раз я постараюсь быть осмотрительнее.

– С миссис О'Киф не возникло проблем? – спросил Эйден.

– Никаких, сэр. Похоже, она ничего не заподозрила.

– А с Симусом О'Хирном?

– Нет, – пожал плечами Чендлер, взявшись за уборку стола. – Правда, я надеялся, что меня встретят более приветливо, однако мне позволили привести в порядок ваше временное убежище.

– Что же, тебе там не понравилось?

Да нет... – пожал плечами Чендлер. – Комната, которую вы сняли, вымыта, на кровати чистое белье, так что можете не бояться клопов или других насекомых.

Усмехнувшись, Эйден повернулся лицом к слуге – он уже сумел справиться с возбуждением.

– Дело ведь не только в насекомых, но и в людях, – заметил он.

– Разумеется, сэр. – Чендлер сложил на сервировочный столик последние серебряные приборы и скатерть. А потом его взгляд устремился на дверь спальни, и Эйден сразу узнал выражение лица Чендлера, который, похоже, готовился прочитать ему очередную лекцию о «подобающем» поведении. Террел набрал в грудь воздуха, моля Бога о терпении, как вдруг его отвлек какой-то шум из коридора. Мужчины переглянулись, а затем слуга подошел к двери и распахнул ее.

На пороге стояла Мейзи Риордан. Заламывая руки, она тяжело дышала, из ее глаз лились потоки слез.

– Мисс Мейзи! – воскликнул Чендлер. – Что случилось? – Схватив Мейзи за руки, он провел ее в комнату.

– Дарси здесь? – дрожащим голосом спросила она. – Бриди сказала, что вы приходили за ее вещами, и я понадеялась, что...

– Присядьте, Мейзи. – Чендлер подвел ее к стулу. – Скажите же, что случилось? Что-то с миссис О'Киф?

Не двигаясь с места, Мейзи судорожно цеплялась за руки Чендлера.

– Селия Макдоноу... – наконец прошептала она. – Ее убили. Говорят, над ней издевались...

Сердце подскочило в груди Эйдена, кровь в его жилах застыла.

– Дарси! – рявкнул Террел, поворачиваясь к спальне. – Скорее сюда! Где это произошло? – спросил он, наклоняясь к Мейзи. – Когда?

– В ее... ма... магазине, – запинаясь, лепетала Мейзи. – Кажется, совсем недавно. Говорят, что кровь... – Она закашлялась и, лишь когда слуга обнял ее, немного успокоилась и смогла договорить: – Кровь еще не высохла. Чендлер выразительно посмотрел на Террела:

– Полагаю, немного бренди не повредит, сэр. Если бы вы были так любезны...

Кивнув, Эйден подошел к шкафу, в котором Чендлер держал свой личный запас спиртного. Уже через мгновение стакан с бренди оказался в ледяной руке Мейзи.

– Пожалуйста, выпейте это, мисс Мейзи, – попросил Эйден. – Вам сразу станет лучше.

Забыв о пуговицах на брюках, Дарси выбежала из спальни и увидела Мейзи со стаканом в руке в объятиях Чендлера.

– С тобой все в порядке, Мейзи? – Дарси подбежала к девушке и заглянула ей в глаза. – Что...

– Мы должны идти, Дарси. Немедленно! – вскричал Эйден, на ходу натягивая куртку. – Джулсу известно, что я здесь. – Отворяя дверь, он повернулся к своему лакею. – Позаботься о Мейзи, Чендлер. Отвези ее домой.

Дарси в нерешительности переводила взор с него на свою подругу.

Мейзи кивнула и слабо улыбнулась:

– Иди с мистером Террелом, Дарс. Со мной все будет в порядке.

Задержавшись на мгновение, Дарси схватила свой рисунок со стола и бросилась вслед за Террелом.

Глава 10

Эйден сразу же увидел толпу, собравшуюся у магазина одежды Макдоноу. Самые отчаянные пытались приникнуть к окнам, чтобы разглядеть, что там внутри. Он потерял было Дарси и уже забеспокоился о ней, потому что, сколько ни смотрел, не мог увидеть золотоволосую головку, как вдруг заметил, что она обходит группу пожилых женщин, толпящихся у входа в магазин. Террел помотал головой, напоминая себе, что Дарси без труда может защитить себя в толпе – ведь она зарабатывает этим на жизнь.

– Думаете, уместно предположить, что это дело рук вашего брата?

Узнав голос, Эйден обернулся и увидел Мика, стоявшего у него за спиной рядом с двумя верзилами зловещего вида.

– Не люблю я предполагать что-то – это опасно, – отозвался Эйден.

– Тогда нам надо убедиться в этом, – заявил Мик. – Пойдемте со мной. – Мик двинулся прямо к толпе, а сопровождавшие его верзилы расчищали ему путь своими огромными, как гигантские свиные окорока, руками. Как только Мик оказался у дверей, по толпе пробежал шепот, и наступила тишина. Констебль в форме, охранявший вход в магазин, беспрекословно отворил дверь и отошел в сторону, едва Эйден с Миком приблизились к нему.

Они прошли не более шести футов в сумеречном помещении, как вдруг Мик остановился.

– Святая Мария, – пробормотал он, медленно осеняя себя крестным знамением.

Эйден быстро осмотрел место действия. Картина в точности та же, что и раньше. Он видел слишком много подобных кошмаров, но от этого ему не было легче. Как обычно, его затошнило. Констебли в форменной одежде, заложив руки за спину и глядя в потолок, окружали место трагедии. Сыщики в штатском стояли перед ними и быстро строчили что-то в своих блокнотах, изредка бросая по сторонам цепкие взгляды.

Кровью было залито все – пол, прилавок, полки с товарами. Запах крови, смешанный с запахом смерти, наполнял воздух. То, что прежде было Селией Макдоноу, лежало кучей в алой луже посреди магазина. Ее избитое тело было неестественным образом скручено, а лицо – до неузнаваемости искромсано ножом.

Не обращая внимания на кровь, священник опустился возле нее на колени и читал молитву – лишь этим он мог помочь несчастной. Эйден кивнул. Священник своими молитвами сделает для души Селии больше, чем все констебли Чарлстауна.

– Итак, Террел? – спросил Мик. – Что скажете?

– Это работа Джулса, – кивнул Эйден.

Сверху раздался душераздирающий вопль. Террел сжал зубы, надеясь, что родным Селии не позволят увидеть, что случилось с их дочерью. Вдруг за его спиной раздался тихий вскрик. Обернувшись, Эйден увидел Дарси – ее лицо побелело как мел, глаза были зажмурены, а руками девушка шарила вокруг себя, ища, обо что бы опереться.

Подойдя к Дарси, Эйден обнял ее.

– Ради Бога, О'Киф, – проворчал он, направляясь с ней к двери. – Только не упади в обморок.

– Я никогда не падаю в обморок, – слабым голосом проговорила она, когда они вышли на солнечный свет. – Меня может стошнить, но в обморок я не падаю.

Он провел ее сквозь толпу, и вскоре они оказались на улице. Как только они миновали толпу людей, Эйден дал волю своему гневу.

– Что заставило тебя войти туда, Дарси? – воскликнул он. – Скажи мне, ради Бога!

– Я... не знаю... – запинаясь, пробормотала Дарси. Она споткнулась и упала бы на землю, но Террел вовремя подхватил ее. – Я увидела, что ты вошел, и...

– Дыши глубоко, Дарси, – скомандовал он. – И открой глаза, черт побери. Думай о чем угодно, только не о том, что ты видела там.

Дарси повиновалась и судорожно вздохнула. Щеки ее чуть порозовели.

– Я не хочу увидеть кого-то еще из моих людей в таком состоянии, Террел, – раздался у них за спиной голос Мика.

«А я что, хочу?» – мелькнуло в голове у Эйдена. Не оборачиваясь к Мику, он проговорил:

– Похороны Селии... Позаботьтесь о том, чтобы все было сделано, как полагается, а счет пошлите моему человеку в президентском отеле.

– Это мое дело, а не ваше, – возразил Мик, проходя мимо со своими телохранителями. – Похороны я беру на себя, а вы лучше займитесь поисками безумца.

Эйден смотрел ему вслед, почему-то вспомнив средневековых феодалов и их вассалов. Несомненно, Мик причислял себя к первым, а Эйдена – к последним. Дарси оторвала его от размышлений.

– Мы должны немедленно найти Тимми, – промолвила она, пытаясь высвободиться из его объятий. – Возможно, он что-то видел.

– Это подождет, Дарси, ты все еще слишком бледна. – Он подвел ее к ближайшей скамейке. – Посиди здесь немного.

Дарси оттолкнула его, глаза ее наполнились слезами.

– Не могу я сидеть! Селия погибла, потому что я сидела с тобой, вместо того чтобы выполнять работу, за которую мне платят.

– В этом нет твоей вины, – покачал головой Эйден. – Единственный, кто ответствен за смерть Селии, – это Джулс.

– Ты веришь в это не больше, чем я, Эйден. – Повернувшись на каблуках, она перешла через дорогу. – А теперь давай займемся делами.

Они долго петляли по каким-то узким улочкам и переулкам, не говоря ни слова и держа при себе свои страхи и сожаления. Эйден хотел было спросить, о чем она думает, но не решился. Он обязательно сделает это позднее, а пока Дарси надо смириться с мыслью о смерти Селии.

Наконец они свернули с узкой улочки в еще более узкий и темный проулок. Примерно в середине его Дарси остановилась перед большой кучей разбитых бочонков, сломанных досок, дырявых ведер и старых корзин. Девушка уверенно толкнула сложенные одна на одну корзины, и взору Эйдена открылась дыра, темнеющая в деревянной стене. Встав на четвереньки, Дарси сунула голову в дыру и крикнула:

– Тимми! Ты там? Это Дарси О'Киф! Я могу войти? Заставив себя оторваться от созерцания ее маленькой попки, Эйден перевел взгляд на кучу мусора.

– А Тимми ответит тебе, если он... дома?

– Сейчас проверю.

Дарси в один миг исчезла из виду, а Эйден, постояв с минуту на месте и решив, что выглядит полным идиотом, разглядывая кучу старого хлама, опустился на колени и пополз вслед за ней. Он двигался вперед на ощупь, как вдруг впереди мелькнул яркий свет, исходящий от масляной лампы. Террел дополз до конца тоннеля и оказался посреди небольшого помещения. «Комната» была не больше шести футов в диаметре и еще меньше в высоту. Лишь ребенок мог бы выпрямиться здесь в полный рост. Света лампы оказалось достаточно, чтобы понять, что Тимми-Крыса не втащил сюда весь хлам переулка лишь по той простой причине, что здесь не хватало для него места. Чего тут только не было! Китайские тазы и кувшины, рупоры, книги и газеты, коробки всех размеров из всевозможных материалов, обломки каких-то деревяшек и искореженные куски металла. В воздухе стоял запах тухлятины и немытого тела.

– Господь Вседержитель! – воскликнул Эйден. – Дарси, неужто кто-то живет здесь?

– Мы зовем его Крысой не просто так, Эйден: тому есть многочисленные причины, – объяснила Дарси, усевшись по-турецки под лампой, стоящей на перевернутой корзине. – Думаю, нам стоит подождать его. Сейчас Тимми может оказаться нашим лучшим помощником в поисках Джулса. Если мы сами начнем бродить по улицам да еще показывать при этом портрет Джулса сразу после убийства Селии... – Она сглотнула и отряхнула пыль со штанины. – Так вот, – собравшись с духом, продолжила девушка, – не стоит нам привлекать к себе внимание констеблей. У тебя, к несчастью, есть опыт общения с этими людьми в Ливерпуле, да и мне, учитывая мою профессию, лучше держаться от них подальше. Тимми должен скоро вернуться – он почти никогда не уходит на весь день. И этот случай... – Она нервно закашлялась. – Короче, должно быть, он отправился разузнать, что произошло.

Свет лампы падал ей на лицо, и Эйден вдруг заметил, что глаза Дарси полны страха. Она, как могла, отгоняла от себя пугающие воспоминания, но они все же преследовали ее. По собственному опыту Эйден знал, что может пройти целая вечность, но ужасная картина все равно не исчезнет из ее памяти. Так что ей следует загнать ее в самый дальний угол подсознания и притворяться перед собой, что ничего не произошло, словно она ничего и не видела.

Эйден устроился напротив девушки.

– А твоя мама знает, что ты водишь знакомство с такими людьми, как Тимми? – полюбопытствовал он.

Как он и рассчитывал, ее глаза загорелись.

– Искренне надеюсь, что нет, – покачала головой Дарси. – Ее сердце не выдержало бы этого. Думаю, что отец перевернулся в гробу, когда я впервые забралась сюда. Не такой родители представляли мою жизнь, совсем не такой...

– Чего же хотели они для тебя?

– Предполагалось, что я стану женой преуспевающего бизнесмена. Я должна была бы вести хозяйство, при необходимости встречаться с его деловыми партнерами, безропотно носить и воспитывать его детей. И никогда ничего не требовать... Ну, что еще? – Она пожала плечами. – Короче, стать покорной спутницей его жизни.

– Покорной? – усмехнулся Эйден. – Твои родители считали, что ты можешь быть покорной?

– Были времена, когда я была более робкой, – улыбнулась Дарси.

– Но потом ты научилась ходить и говорить, и все их надежды рухнули, да?

Улыбка медленно исчезла с лица Дарси.

– Потом отец умер, и возникла необходимость изменить свою жизнь. У меня был выбор – умереть от голода или научиться карманному воровству. Мне казалось, что в пятнадцать лет умирать слишком рано, поэтому я предпочла последнее. – Она поправила фитиль лампы. – Морин О'Шонесси, жена Мика, не устает повторять, что все в жизни происходит к лучшему. Возможно, она права. Мою мать с детства готовили стать женой, и она всю жизнь посвятила отцу. Когда его не стало, ее мир рухнул. Мама не знала, что делать с собой. Она не представляла, как это можно жить для себя. Это было так трудно для нее, что дважды у нас происходили «несчастные случаи», которые едва не лишили ее жизни. После второго ее рассудок не выдержал. Не знаю, захочет ли она еще раз наложить на себя руки, но лучше не давать ей шанса, – договорила девушка.

– Поэтому ты и не оставляешь ее одну, – заметил Эйден. Дарси кивнула.

– Но я отвлеклась от темы. Я хотела сказать, что если бы отец не умер, то я пошла бы по маминой дорожке. Если искать в моей нынешней жизни какие-то плюсы, то к ним, безусловно, относится то, что я в состоянии распознавать опасность и ее последствия, а потому стараюсь избегать их.

Эйден хотел было сказать, что далеко не все женщины так тяжело переживают вдовство, но ему пришло в голову, что этими словами он практически попросит Дарси пересмотреть свой взгляд на замужество. На самом деле существует не так уж много женщин, которые не мечтают обольстить и приручить мужчину. И если когда-нибудь выяснится, что он пытался уговорить женщину взглянуть на брак с оборотной стороны, ему подобные привяжут его к позорному столбу и прилюдно высекут. Потому Террел счел за лучшее сменить тему разговора.

– Сколько у Тимми тут всего интересного, – заметил Эйден, разглядывая мелкие предметы, которые ему пришлось сдвинуть в сторону, чтобы освободить себе место.

– Он напоминает крысу, которая все несет в дом.

– Похоже, ты не преувеличиваешь. – Эйдсн потянул из кучи старого барахла кусок пожелтевшей слоновой кости и вытащил сверкающий нож с костяной рукояткой. – Страшное оружие, тебе не кажется? – спросил он, поднимая нож. Дарси кивнула, и только сейчас его осенила одна идея: – А ты вообще-то вооружена, Дарси?

– У меня есть две помощницы. – Она помахала перед его лицом руками. – Видишь?

– М-да... Ты прекрасно поняла, что я имею в виду, – вымолвил он, шаря по куче в поисках ножен. – Ты носишь с собой какое-нибудь оружие?

– Мне всегда казалось, что мужчины, носящие с собой оружие, часто не раздумывая применяют его. И это, как ни печально, приводит их к беде. А если бы они сначала подумали, то трагедии во многих случаях можно было бы избежать. Короче говоря, вооруженные мужчины долго не живут, и многих из них ждет печальный конец.

Террел наконец нашел кожаный чехол и засунул в него нож.

– Ты пыталась сообщить мне таким изощренным способом, что сама оружия не носишь? – спросил он.

– Нет. – Дарси задрала правую штанину и вытащила что-то из ботинка. Повернувшись к свету, она продемонстрировала Эйдену крошечный ножичек с лезвием не больше двух дюймов в длину.

Более нелепого ножа он в жизни не видел.

– Ты что, собираешься кого-то до смерти заколоть этим?

– Должна тебе сказать, что он идеально подходит для моих нужд, – заявила Дарси.

– Что же у тебя за нужды, Дарси? Ты чистишь им яблоки?

– Разрезаю ремешки у кошельков, – равнодушно сообщила она. – К тому же я могу припугнуть кого-то им, если меня загонят в угол.

– Так почему же ты не припугнула им меня, когда я загнал тебя в угол в проулке?

– Честно? – Дарси усмехнулась. – Я даже не подумала об этом. Я вообще никогда не помню о нем. К тому же я не могу согласиться с тем, что ты загнал меня в угол.

– Вообще-то нет, потому что я прижал тебя к стене. Кстати, как твоя рука?

– Отлично, – вымолвила Дарси, сгибая и разгибая пальцы. – А твоя нога? Кажется, ты больше не хромаешь?

– Я хромал только для того, чтобы доставить тебе удовольствие и чтобы ты убедилась, что твой удар причинил мне боль.

Дарси картинно закатила глаза и уже хотела было съязвить в ответ, как вдруг что-то привлекло ее внимание и она посмотрела на выход из тоннеля.

– Тимми здесь. – Подождав несколько секунд, Дарси крикнула: – Все в порядке, Тимми! Это я, Дарси О'Киф, а со мной мой друг.

В темноте тоннеля показалась голова и узкие плечи в рубашке. Голова завертелась по сторонам – Тимми осматривался. Эйден не мог понять, сколько ему лет. Не молодой и не старый, а среднего, весьма неопределенного возраста. Черные глаза хозяина жилища пробежали по знакомой обстановке. Его ноздри задергались, когда он увидел Дарси и Эйдена, и Террелу вдруг пришло в голову, что он никогда в жизни не встречал человека, который так напоминал бы ему крысу.

– Если вы пришли сюда узнать что-то про Селию, – проговорил Тимми, забираясь в свою нору и резко усаживаясь на корточки, – то я скажу вам то же самое, что сказал Гамлету: я не видел никакого убийцы.

– Зато мы знаем, кто это, – заявила Дарси, вынимая из кармана сложенный листок и протягивая его Тимми. – Ты видел где-нибудь этого человека, Тимми?

– Не могу сказать, что видел, – ответил Тимми-Крыса, осматривая портрет Джулса с таким видом, с каким человек обычно смотрит на головку сыра. – Но в то же время не могу сказать, что не видел. Не знал, что мне надо высматривать его. – Его нос дернулся, когда он вернул Дарси рисунок. – Хотите, чтобы я разыскал его для вас? Кивнув, Дарси убрала листок назад в карман.

– Только ты должен быть очень осторожен, Тимми. Этот человек опасен.

Крыса погладил подбородок длинными тонкими пальцами.

– И сколько ты заплатишь мне за это, Дарс?

Она прислонилась плечом к стене барахла и устало улыбнулась:

– Что предлагал тебе Гамлет?

– Амнистию за прошлые преступления. – Крыса широко улыбнулся, обнажив четыре обломанных передних зуба и голые десны. – Только он точно не знает, что это за преступления, так что мне пришлось бы стучать на самого себя.

Дарси выразительно посмотрела на Эйдена, и тот сразу понял ее намек.

– Десяти долларов хватит? – спросил он.

Крыса повернулся к нему лицом, и его ноздри опять задергались.

– Вы кто?

– Мое имя – Эйден Террел. Человек, портрет которого показала вам Дарси, – мой брат. Я гоняюсь за ним уже полтора года. Селия – не первая его жертва, но мне бы хотелось, чтобы она стала последней.

Крыса оглядел его с головы до ног.

– Двадцать, – заявил он. – Причем только американскими монетами, а не бумажками.

– Хорошо, пусть будет двадцать, – согласился Террел. – Как только найдете его, пошлите мне весточку в...

– Во «Льва и скрипку», – договорил за него Тимми. Эйден нахмурился, но Крыса наградил его улыбкой.

– Да все уж слыхали, – проговорил он. – Для меня не новость, что вы сделали Дарс своей леди-пташкой.

Дарси возразила:

– Никакая я ему не леди-пташка!

Казалось, все тело Тимми изогнулось, его улыбка стала еще шире, а глаза загорелись.

– Веди себя как подобает, Дарс, и ты добьешься того, чтобы стать его левой рукой.

Эйден спросил себя, правильно ли понимает жаргонные словечки Тимми. Кажется, они рассуждали о его с Дарси отношениях, и было очевидно, что Дарси не нравится то, что говорит Крыса.

Едва улыбнувшись, девушка двинулась к выходу из тоннеля.

– Я не хочу быть ни его левой, ни правой рукой.

Дождавшись, пока она сунет в тоннель голову, Крыса спросил:

– Не много у тебя шансов все сделать, как полагается, да? Обернувшись, Дарси сказала:

– Найди убийцу, Тимми. Желательно до завтрашнего вечера. За каждый день промедления ты будешь терять пятерку.

Как только она исчезла в тоннеле, Эйден с Тимми переглянулись. Террел поднял нож, Крыса настороженно замер.

– Не беспокойтесь, – промолвил Эйден. – Хочу кое о чем поговорить с вами, Тимми. Не захотите расстаться с этим?

– Что дашь за это?

– А что вы хотите?

– Хорошая у тебя куртка. Она теплая?

– Очень, – кивнул Террел, понимая, куда клонит Крыса. – Мериносовая шерсть.

– Хочешь сговориться? – спросил Крыса, поглаживая подбородок. – Куртку на нож. Справедливо?

– Идет. – Сняв с себя куртку, Эйден протянул ее Крысе.

К его удивлению, Тимми не сразу надел ее. Бережно сложив куртку, он прижал ее к груди и стал ласково гладить. Это был первый его жест, показавшийся Эйдену человеческим. И, как ни странно, Крыса будто помолодел.

– Тимми! – Эйден дождался, пока глаза Крысы встретятся с его глазами. – Держись подальше от моего брата. Дарси права. Он порочен, и ему все равно, кого убивать. Не геройствуй. Как только найдешь его убежище, немедленно сообщи мне, где оно находится, а я уж сам возьмусь за дело.

Тимми кивнул и снова принялся ласкать куртку.

Дарси стояла в конце проулка, поджидая Эйдена, который остановился, чтобы поставить корзины на место и прикрыть вход в нору Тимми-Крысы. Она ждала, о чем заговорит он: будет расспрашивать ее про Тимми или станет задавать вопросы о жаргонных словечках, которыми они обменивались во время беседы? Дарси пнула носком ботинка булыжник. Она, как могла, описала Тимми Эйдену, но вот его жаргон... Дарси решила, что не будет уводить разговор в сторону и делать вид, что не заметила намеков Крысы на их физическую близость. Если Террел сам заведет разговор на эту тему, она ответит на все его вопросы, чтобы наконец покончить с этим. Она скажет ему, что сожалеет о своем поведении в его гостиничном номере, добавит, что считает их поцелуи ошибкой, и пообещает, что больше ничего подобного не случится.

Эйден подошел к ней.

– Вот, – сказал он, протягивая девушке, нож, который нашел среди барахла Тимми. – Теперь у тебя есть достойное оружие.

– Он мне не нужен, – запротестовала Дарси, пытаясь вернуть ему нож. – Где твоя куртка?

Террел покачал головой:

– Я выменял ее на нож. Он нужен тебе, Дарси. Селия была бы жива, если бы у нее было оружие и она могла бы защищаться.

Дарси долго смотрела на нож, а затем перевела взгляд на Эйдена.

– А разве хоть одна из жертв Джулса выжила?

Судя по тому, как сжались его челюсти, ответ был очевиден.

– Я не буду так переживать из-за того, что втянул тебя в эту историю, зная, что у тебя есть нож, – серьезно проговорил Террел. – Пожалуйста, оставь его у себя, Дарси. Хотя бы ради моего спокойствия.

Она со вздохом взяла оружие и хотела засунуть его в карман куртки, но Эйден остановил ее.

– У ножен есть шнурки, Дарс. Их следует завязать у тебя на руке под рукавами куртки и рубашки.

– Именно так, по-твоему, я должна носить их? – Эйден кивнул, и Дарси сдалась – только для того, чтобы избежать ненужного спора. – Это смешно, но ладно, я готова смириться. Подержи эту чертовщину, пока я сниму куртку и закатаю рукав рубашки.

Дарси завязывала шнурки ножен, когда он наконец задал пугающий ее вопрос:

– А что такое «леди-пташка»?

– Содержанка, любовница, – отозвалась Дарси, раскручивая рукав и застегивая манжету. – И чтобы избежать дальнейших расспросов, добавлю, что левая рука – это любовница, на которой мужчина женится. Это выражение появилось потому, что во время брачной церемонии мужчина держит такую женщину за левую руку, а не за правую, как полагается. Это оскорбление, потому что мужчина всем дает понять, что не ценит и не уважает эту женщину.

– Стало быть, Бланш была левой рукой моего отца, – задумчиво сказал Эйден, протягивая Дарси куртку и явно намереваясь помочь ей надеть ее. Подумав, она с невнятными словами благодарности сунула руки в рукава. – Правда, я не помню, за какую руку он держал ее во время обряда, – продолжал Эйден, отступая в сторону, – но Бланш много лет была его любовницей, и это всем было известно.

Удивленная, но довольная тем, что разговор не зашел об их отношениях, Дарси заметила:

– Наверное, Бланш много значила для твоего отца. Я давно заметила, что мужчины по возможности не женятся на своих любовницах. Особенно удачливые бизнесмены, заботящиеся о своей репутации.

Эйден сухо усмехнулся:

– Отец был сложным человеком, а Бланш – проницательной женщиной.

Дарси была поражена.

– Джулс – их сын, да? Эйден кивнул:

– Джулс родился незаконным, но их брак изменил его положение.

– И если бы рассудок Джулса был в норме, то...

– Отец, ничтоже сумняшеся, лишил бы меня наследства. Просто все получилось не так, как он хотел.

Глава 11

Луна освещала черную лестницу «Льва и скрипки». Дарси с трудом поднялась на нее с помощью Эйдена, мысленно благодаря его за то, что последние шесть кварталов он молчал и она могла собраться с мыслями. Она, даже вспомнить не могла, когда в последний раз проходила за день такое большое расстояние и разговаривала со столькими людьми. Ей казалось, что ее ботинки весят больше, чем она сама, а ее ноги дрожали от усталости, когда она поднималась вверх по узким деревянным ступеням.

Эйден отпер дверь и попросил Дарси подождать, пока он зажжет лампу. Она остановилась в дверном проеме, осматривая залитую лунным светом комнатенку. Поперек нее, от двери до окна, была натянута веревка, с которой свешивались два одеяла, делившие комнату пополам. Сундуки Дарси стояли в одной половине, рядом с железной кроватью, на которой лежала свернутая постель, а поверх нее – ночная рубашка. В самом темном углу виднелся туалетный столик с умывальником и тазом. Другая половина комнаты также была готова для ночлега. В этой половине было окно; на полу лежал толстый тюфяк, накрытый чистой постелью – тоже сложенной. Сверху красовалась ночная рубашка Эйдена. В углу темнел его сундук, а под окном стоял туалетный столик с кувшином, тазом, зеркалом и бритвенными принадлежностями Террела.

В воздухе неприятно запахло спичками. Пламя вспыхнуло, задрожало и успокоилось, звякнуло стекло.

– Вот это да! – медленно протянула Дарси. – Если бы я уже не встретилась с Чендлером и не заключила бы про себя, что он мне очень нравится, я была бы потрясена.

– Ерунда какая-то, – пробормотал Эйден, недоуменно глядя на перегородку из одеял.

– Он просто заботится о нас обоих и о приличиях, – вымолвила Дарси, заходя в свою часть комнаты. – И не вздумайте снять эти одеяла, мистер Эйден Террел. – Взяв свою ночную рубашку, она направилась в другую половину.

Эйден загородил ей путь.

– Что ты делаешь?

– Чендлер все перепутал, – заявила она, – но я исправлю его ошибку. Утром поменяемся сундуками, а сейчас давай спать – я очень устала.

– Оставь все как есть. Можешь ложиться на кровать, а меня и тюфяк на полу устроит.

Дарси криво улыбнулась:

– Поздно прикидываться джентльменом, Эйден, – я уже давно тебя раскусила.

– Думай что хочешь, – бросил Террел, скрываясь за одеялом, – но оставь все на своих местах.

Дарси застыла перед перегородкой из одеял.

– Я не буду спорить с тобой – я устала. Пора пожелать друг другу спокойной ночи.

– Жаль, что ночь следует не за очень-то удачливым днем, – буркнул Эйден.

– Да, нам не очень везло, – кивнула девушка, опускаясь на край кровати с намерением стащить с себя сапоги. – Но мы сделали все, что смогли. Никто не может обвинить нас в том, что мы не старались.

– Совершенно верно. А вот за отсутствие результатов обвинить нас вполне можно. – Его голос звучал огорченно.

– Завтра нам больше повезет, Эйден, – ласковым тоном промолвила Дарси. – Поспим немного, и вещи будут видеться нам не в таком мрачном свете.

Наступила долгая пауза.

– Ты ведь не разговариваешь во сне?

Пошевелив онемевшими пальцами на ногах, девушка ответила:

– Не знаю... Но почему ты спрашиваешь об этом?

– Потому что если я всю ночь буду выслушивать твои оптимистические прогнозы, то к рассвету, пожалуй, решусь придушить тебя.

В его голосе звучало не только огорчение, но еще что-то, однако Дарси была такой уставшей, что не могла раздумывать об этом. Сказав: «Поспи хоть немного, Эйден», она заставила себя встать и расстегнуть пуговицы на куртке.

Стащив с себя одежду, Дарси бросила ее комом в изножье кровати и натянула ночную сорочку, но сил застегнуть на ней пуговицы у нес уже не было. Не успела голова коснуться подушки, как ее веки смежил глубокий сон.

Вырвавшись из кровавого марева, стоявшего у него перед глазами, Эйден рывком сел на постели. Его сердце билось с неистовой скоростью, его грудь тяжело вздымалась. Схватив свой чемодан, он засунул в его темное нутро обе руки и вскоре нашарил флягу. Полную. Поблагодарив про себя Чендлера, Террел быстро свинтил крышечку и стал лить огненную жидкость себе в горло.

– Нет!

Опустив флягу, Террел от неожиданности заморгал и посмотрел в том направлении, откуда раздался голос. Дарси! Он совсем забыл о ней. Она выскочила из-за одеяла, дрожа от ярости. Мозг Эйдена протрубил тревогу, но он не мог заставить свое тело повиноваться столь быстрой команде.

Правда, когда Дарси, выхватив у него флягу, подбежала к окну, его оцепенение прошло. Вскочив на ноги, Эйден бросился вслед за ней, размахивая руками.

Но... Дарси уже успела открыть окно и выставить флягу наружу.

– Виски не прогонит твои кошмары, Эйден. – Янтарная жидкость золотистой струей блеснула в лунном свете.

– Отдай мне ее, Дарс, – попросил Террел, приближаясь к Дарси.

– Нет. – Она выбросила флягу на улицу, и было слышно, как та, звякнув, упала на землю.

– Черт возьми!

С треском захлопнув окно, Дарси повернулась к нему, уперев руки в бока и вздернув вверх подбородок.

– Ты думаешь, в Чарлстауне нет больше виски? – мрачно спросил он, поворачиваясь и направляясь к двери. – Я без труда найду себе сколько угодно выпивки. – Что-то белое мелькнуло перед его глазами, и Эйден остановился, увидев перед собой Дарси, вставшую между ним и дверью. Его гнев вспыхнул с новой силой. – Убирайся с моего пути, Дарси!

Она попятилась назад.

– Если ты решишься повернуться лицом к демонам, они потеряют власть над тобой. – Ее спина натолкнулась на дверь, и она раскинула руки.

– Что, черт возьми, ты знаешь о моих демонах и моих ночных кошмарах?! – зловещим шепотом спросил Эйден. – Ты не видела то, что не раз видел я. А теперь убирайся с моего пути, Дарси, иначе я оттолкну тебя.

– Нет! – решительно покачала головой девушка. – Ты нужен мне трезвым. Если ты хочешь уйти отсюда, то тебе придется сильно ударить меня и перешагнуть через мое тело.

Террел осатанел.

– Я предупреждал тебя! – Схватив Дарси, он отбросил ее от двери. Она была легкой как перышко, поэтому ему даже не пришлось прикладывать для этого усилий. Не успел он обрадоваться тому, до чего просто оказалось убрать ее с дороги, как оказался... на полу.

Дарси сидела у него на груди, ее глаза горели неистовым огнем, кудри рассыпались по ее точеным плечам, а острие ее нового ножа упиралось ему в горло.

– Господи Иисусе! – прошептал Террел.

– Ты не допьешься до забытья или до смерти, Эйден Террел. Во всяком случае, пока я с тобой рядом.

Господи, до чего же она была прекрасна! Изысканной, греховной красотой. Ее волосы в лунном свете, темнеющие сквозь тонкую ткань сорочки груди... Тело Эйдена мгновенно отозвалось на ее прикосновения, и он забыл о виски.

– Успокойся, Дарси, – прошептал он. – Я не хочу, чтобы ты перерезала мне горло. Ты выиграла, я сдаюсь – я никуда не пойду.

Дарси улыбнулась:

– Что ж, по крайней мере на этот раз победил разум. – Она выпрямилась и убрала нож от его горла. – Рада видеть, что ты волен управлять собой.

– Увы, это не так. – Это было своего рода предупреждением Дарси.

Изловчившись, Террел выбил нож из ее рук. Едва нож упал на пол, Эйден схватил девушку в свои объятия и перевернулся, подмяв ее под себя.

– Эйден, не надо...

Он заставил ее замолчать, зажав ей рот страстным и властным поцелуем. Забросив руки Дарси ей за голову, Террел прижал их своими руками к полу, а сам устроился на коленях между ее ног. Девушка выгибалась, пытаясь сбросить его с себя, но добилась этим лишь того, что их тела стали еще ближе. Эйден застонал, досадуя на одежду, разделявшую их плоть, а Дарси внезапно затихла, и лишь в горле у нее клокотали рыдания.

Склонившись к ней, Террел ласково произнес:

– Прости, пожалуйста, Дарси. Больше я не испугаю тебя – обещаю.

– Эйден... – Ее голос был полон мольбы.

– Помоги мне забыть, Дарси. Прошу тебя, всего лишь одну ночь побудь моим ангелом и помоги мне забыть.

– Эйден...

Кажется, она поняла его – во всяком случае, теперь в ее голосе появилось еще и сочувствие. Дарси потянула руки, он выпустил их, и она тут же обняла его за шею. Их губы снова встретились. От ее прикосновений его тело дрожало и плавилось, сгорая от страсти. Его возбуждение было столь велико, что он испугался не сдержать данного девушке молчаливого обещания. Приподнявшись на локтях, Эйден поцеловал ее в уголок рта, а потом осторожно раздвинул половинки лифа ночной сорочки и дотронулся рукой до острого темного соска. Тело Дарси напряглось.

– Тебе не будет больно, – прошептал он, лаская пальцами ее грудь.

Глаза девушки расширились, она судорожно вздохнула. Глядя на Дарси, Террел чувствовал, что голова у него идет кругом.

– Ты так прекрасна, так соблазнительна, Дарс! – прошептал он с обжигающей страстью в голосе. – Интересно, на вкус ты такая же сладкая, как и на вид?

Дарси не могла ответить ему. Непонятное, странное томление разливалось по ее телу. Изогнувшись, она запустила пальцы в волосы Эйдена и подставила ему губы для очередного поцелуя. Дарси словно сквозь сон услыхала, как его имя вырвалось из ее рта, и он со стоном ответил ей. Странные ощущения становились все сильнее. Где-то в животе Дарси почувствовала удивительное тепло и – неожиданно для себя – стала ритмично двигаться под Террелом. Она толком не понимала, что происходит, но у нее было такое ощущение, что дольше ей не выдержать этой сладкой пытки. Перед глазами у нее замелькали пестрые круги, ей казалось, что она вот-вот лишится чувств, как вдруг... все прекратилось.

Она слышала голос Эйдена, но его прикосновения больше не волновали ее. Дарси запаниковала.

Эйден встал на колени и, склонившись к ней, увидел, что глаза ее полны неприкрытого ужаса.

– Все хорошо, Дарси, – прошептал он, поглаживая ее ногу. – Все хорошо. Мы начнем сначала.

Из ее горла вырвалось рыдание, и она вскочила на ноги с такой скоростью, словно сам дьявол преследовал ее.

– Эйден... – дрожащим голосом прошептала Дарси. Не обращая на нее внимания, Террел рывком встал и большими шагами направился к выходу. Рванув на себя дверь, он выбежал из комнаты, застегивая на ходу пуговицы на брюках. Эйден спускался вниз по лестнице, прыгая через две-три ступени и надеясь упасть и сломать себе шею. Впрочем, как обычно, ему «не повезло», и он оказался внизу, не получив желанной награды.

Подвыпивший Расти Риордан стоял, прислонившись к стойке бара. Увидев Эйдена, он нахально ухмыльнулся.

– Похоже, Дарси немного поколотила тебя, – вымолвил он. – Впрочем, думаю, от этого клубничка не стала менее сладкой, не так ли?

Раздался треск костей, какой-то шум, и Расти, толком ничего не поняв, сначала взлетел в воздух, но уже через короткий миг очутился на полу. В баре наступила тишина.

– Вставай, ты, сукин сын! – скомандовал Эйден, не разжимая кулаков. – Вставай и попробуй еще раз сказать то же самое!

Расти не шевельнулся. Наклонившись над стойкой, Симус с опаской посмотрел на поверженного.

– Нечего глазеть на него с таким видом, словно я его прикончил! – рявкнул Террел. – Через пару минут придет в себя.

Симус удовлетворенно улыбнулся. В баре снова поднялся ровный гул голосов.

– С меня порция виски, Террел, – заявил бармен. Налив стакан, он подтолкнул его к Эйдену, но тот даже не обратил на него внимания.

– У тебя есть заряженный пистолет? – спросил Террел.

– Возможно, – кивнул Симус. Эйден направился к выходу.

– Если кто-то попытается подняться наверх и войти к Дарси, пристрели его, – бросил он на ходу.

– Тебя устроит, если я буду целиться в ногу? – крикнул Симус ему вдогонку.

– Все равно, лишь бы остановить его.

– А как насчет тебя, Террел? Выстрелить в тебя, когда ты вернешься?

Эйден задержался в дверях, думая о том, как близко было наслаждение и как трудно ему теперь уходить отсюда.

– Это уж как сам решишь, – пробормотал он, выходя в ночь.

Все ее тело сотрясала дрожь. Сбросив ночную рубашку, Дарси натянула одежду, а одевшись, улеглась на пол за своей кроватью и стала смотреть на залитую лунным светом дверь. Дрожь никак не унималась. «Если только он вернется... Если он вернется...» Девушка приподнялась, внезапно почувствовав, что ей просто необходим свет. Нашарив в темноте спички, она зажгла лампу. Ровное свечение несколько успокоило Дарси. Взглянув на дверь, она хотела было запереть ее, но потом передумала, живо представив себе Террела, со злобным рычанием срывающего дверь с петель, и толпу любопытных, которая непременно соберется поглазеть на это увлекательное зрелище.

Дарси быстро передвинула кровать так, чтобы Эйден наткнулся на нее, как только вернется, а потом принялась мерить шагами комнату, чтобы хоть немного собраться с мыслями. Увы, у нее ничего не получалось. О чем бы она ни пыталась думать, в голове ее крутилось только одно слово: «Эйден! Эйден!..» Дарси не могла сдержать слезы. Упав на кровать, она свернулась калачиком и заплакала, уткнувшись лицом в подушку, хотя даже не понимала, что же стало причиной ее рыданий.

Прошло немало времени, прежде чем слезы перестали литься у нее из глаз. Совершенно вымотанная физически, Дарси впала в оцепенение. Невидящим взором смотрела она на шерстяное одеяло, прижимая к себе подушку. И постепенно в голове у нее сформировалась пугающая мысль: Эйден имел над ней какую-то странную власть. Он заставил ее забыть обо всем, кроме себя, в его присутствии она становилась мягкой как воск и готова была сдать позиции, которые сама считала незыблемыми. Если он давил на нее, то она тут же теряла над собой контроль.

Спрыгнув с кровати, Дарси заметалась по комнате. Никто, кроме Эйдена, не действовал так на нее. Никто не заставлял терять самообладания. Никто и ничто! Ни ее умирающий отец; ни запугивающий ее Мик; ни Морин, поражавшая ее своей добротой; ни попытки ее матери совершить самоубийство; ни воры, ни ее жертвы, словом, никто из тех людей, что населяли ее мир. Она смело поворачивалась ко всем лицом, но ни один из них не мог пробить ту защитную оболочку, которой Дарси окружила себя. Как же это удалось Эйдену? Причем с такой легкостью? Что в нем было особенного?

Твердо вознамерившись поправить сложившееся положение, Дарси не обращала внимания на бешеное биение собственного сердца. Она как следует обдумает все, что ей о нем известно, и сделает соответствующие выводы. Эйден Террел был человеком вспыльчивым и безжалостным в мести. За время их недолгого знакомства она уже несколько раз подмечала в нем эти черты. Тем или иным способом он противился каждой ее попытке упорядочить правила охоты, которую они вели. Впрочем, когда дело касалось их отношений, он был весьма последователен и настойчив. Эдакий сукин сын, который не желает слышать «нет» от женщины.

И вдруг Дарси подумала, что сама ни разу не сказала ему твердого «нет». Она сначала сопротивлялась, а потом сдавалась ему. Каждый раз. Каждый раз, черт возьми! Вздохнув, Дарси села на край кровати и, уставившись невидящими глазами в пол, пыталась понять, в чем причина ее уступчивости. Как ни странно, выходило, что из множества возможных причин ее странного поведения резонно было выбрать только одну: несмотря ни на что, Эйден Террел был порядочным человеком. Самым честным и порядочным из всех, кого она знала.

Его порядочность проявилась в предложении оплатить похороны Селии, в том, что он отдал Тимми куртку, которая так тому понравилась, и подарил ей нож, в котором она, по его мнению, нуждалась. Что касается честности... Террел никогда и не думал скрывать, что хочет переспать с ней. Он сразу прямо так и сказал ей об этом. А вот у нее не хватило честности отказать ему. Потому что часть ее жаждала его ласк – иначе с чего бы ей с такой легкостью уступать ему, хоть она и говорила обратное? Эйден был большим знатоком в таких делах и, разумеется, быстро понял, что лежит за ее неуверенными протестами.

Однако Дарси понимала, что в Эйдене ее привлекает не только его желание, порядочность и честность, а потому она пыталась осознать, что же еще ей нравилось в нем. Без сомнения, он был очень привлекателен. Но ведь он не был первым красивым мужчиной, который повстречался на ее пути. На других она не обращала внимания, так отчего же пошла вслед за ним, едва он позвал ее? Не только из-за его внушительных размеров и страха, что он причинит ей боль, если она будет сопротивляться.

Дарси вспомнила его нежные ласки, его обещания, данные им, когда, прижимая ее к полу, он успокаивал ее. Она верила и доверяла ему. Интуиция подсказывала ей, что с Террелом она может чувствовать себя в безопасности. Так почему же она противилась ему?

Запустив пальцы в волосы, Дарси закинула голову и вперила взор в потолок. Господи, да что же такого особенного в Эйдене?! Что заставляет ее забывать о здравом смысле, когда дело касается этого человека? Что влечет ее к нему?

Ответ на этот вопрос поразил ее своей простотой: Эйден нуждался в ней. Застонав, Дарси упала на кровать. «Это не так», – убеждала она себя. Мир полон людей, нуждающихся в ней. Мик нуждался в ее сноровке и деньгах, которые она приносила ему. Ее мать нуждалась в ее помощи – без дочери Мэри не могла бы собрать воедино обломки своего разрушенного мира. Мейзи нуждалась в ее дружбе. И Бриди, и многочисленные «отбросы общества» вроде Тимми.

И все же... Чем больше Дарси думала о Терреле, тем сильнее становилась ее уверенность в том, что она нашла правильный ответ. Эйден нуждался в ней, как никто другой. Поэтому никто другой и не мог так действовать на нее, как он.

Так что же у нее было, что она могла дать ему? Дарси фыркнула. Уж разумеется, не деньги и не связи. Любовь он мог получить где угодно, и женщины, оказывающие такого рода услуги, бесспорно, дали бы ему гораздо больше, чем такая неумеха, как она.

– Ну чего же, черт возьми, этот богатый, красивый, самоуверенный мужчина хочет от помойной крысы вроде меня?! – воскликнула она, взмахнув руками. – Ну конечно, секса! Он же умолял меня... – Он просил ее помочь ему забыться... – Господи! – прошептала Дарси, пораженная этим открытием. Эйден хотел, чтобы она помогла ему хотя бы на время забыть о порочности Джулса, о том, что он никак не может остановить этого маньяка. Но мольба Террела шла от самого его сердца, и Дарси поняла, что не только Джулса он хотел забыть. Его тревожили воспоминания о несчастливом детстве, о том, что его самого всегда забывали и игнорировали. Эйдену Террелу нужен был человек, который помог бы ему ощутить себя цельной личностью.

Но как она могла сделать это для него? Или кто-то другой? Ведь Эйдену было нужно так много!

Дарси все еще раздумывала о том, какой у нее есть выбор (а самым привлекательным выходом было купить билеты на поезд до Сент-Луиса), как вдруг дверь отворилась и в дверном проеме появилась высокая фигура Эйдена Террела. Похоже, он подрался: его одежда была порвана и забрызгана кровью. Дарси во все глаза смотрела на него и, лишь осознав, что кровь на Эйдене чужая, вздохнула с облегчением. На лице Террела крови не было, его ясный пронзительный взгляд был устремлен прямо на нее. Похоже, он сумел справиться с желанием накачаться виски. И как догадалась Дарси, для Эйдена это был большой шаг вперед.

– Нечего смотреть на меня с таким видом, словно ты – напуганный кролик, – с холодной насмешкой в голосе промолвил он. – Я могу без труда найти женщину, которую не придется принуждать силой.

При мысли о том, что Эйден может воспользоваться услугой проститутки, Дарси заскрежетала зубами. А уж подумав о том, что он пойдет искать такую женщину после общения с ней, она и вовсе готова была закричать от ярости. И это после того, как она с такой теплотой думала о нем! Неблагодарный сукин сын!

– Я тебе не кролик! – закричала она.

– Будто мне это не известно! – фыркнув, пробормотал Эйден, направляясь за перегородку.

Дарси хотела пойти за ним и сказать ему, до чего он невыносим. «Можно подумать, я буду первой, кто говорит ему это», – внезапно пришло ей в голову. Без сомнения, отец не раз оскорблял сына подобным образом, и этих оскорблений ему должно хватить до конца жизни.

Не зная, что сказать и как лучше повести себя в сложившейся ситуации, Дарси выключила свет и залезла на кровать. Обняв подушку, она искала ответы на мучившие ее вопросы до тех пор, пока благодатный сон не избавил ее от этой пытки.

Глава 12

Ее разбудил стук в дверь. Дарси встала и, спотыкаясь, пошла открывать, чувствуя себя так, словно ее поколотили большой палкой. Ей понадобилось немало времени, чтобы сообразить, как отпереть замок, а потом вспомнить, как зовут стоявшего на пороге человека.

– Симус?! – наконец удивленно воскликнула она. – Который час?

– Начало десятого, – отозвался Симус. – Вилл Махони только что принес это для Террела.

Дарси протянула руку и только тут заметила, что в руках Симус держит прямоугольную коробочку, завернутую в коричневую бумагу и перевязанную шнурком. Она почувствовала приступ дурноты, когда Симус вложил коробочку ей в руки.

– Спа... Спасибо вам, – запинаясь, пролепетала Дарси, чувствуя, что комната завертелась у нее перед глазами.

– Поспи еще, Дарс, – посоветовал Симус, берясь за ручку двери. – Ты чертовски плохо выглядишь, – добавил он.

Дарси качнулась, думая о том, чтобы закинуть коробочку как можно дальше, но, не в силах сделать и шага, лишь испуганно смотрела на страшную посылку.

– Дай это мне, Дарси, – ласково попросил Эйдсн, оказавшийся у нее за спиной.

Она не двинулась с места, и тогда он сам забрал у нее сверток.

– Это ведь от Джулса, да? – хриплым шепотом спросила она. – Это Селия... – Головокружение стало таким сильным, что она не могла удержаться на ногах и обязательно упала бы на пол, если бы сильные руки Эйдена не подхватили ее.

Террел усадил Дарси на кровать, и ее голова тут же склонилась к коленям.

– Сиди так и не двигайся! – резко проговорил Террел.

Дарси глубоко вздохнула, и предметы, только что плывшие у нее перед глазами, вроде бы остановились на своих местах.

– Кажется, меня сейчас стошнит, – пробормотала она. Эйден отошел к умывальнику и через секунду вернулся с тазом в руках.

– Если это случится, ради Бога, не промахнись мимо таза, – попросил он. Приподняв Дарси за плечо, он поставил таз между ее ног, а потом опустил ее голову, так что она почти касалась дна таза. – Чендлер убьет нас обоих, если мы испачкаем пол.

А затем, словно удовлетворенный тем, что устроил ее как можно неудобнее, Эйден ушел за перегородку из одеял, не сказав больше ни слова. Дарси вздохнула и стала медленно поднимать голову, стараясь не лишиться при этом сознания и не поддаться приступу тошноты.

Сжав зубы, Террел положил сверток на умывальник и развязал шнурок. Бумага развернулась. Как обычно, сложенная записка с именем Эйдена, написанная рукой Джулса, лежала на крышке коробочки. Молодой человек несколько секунд смотрел на нее. В записке будет название очередного города. И у него не останется выбора – он будет вынужден отправиться туда. «И расстаться с Дарси», – промелькнуло у него в голове. Сказав себе, что это, пожалуй, наилучший вариант для них обоих, Эйден взял записку и развернул ее.

«Она была не так хороша, как та, которую ты нашел».

Террел оцепенел. Его рука, державшая записку, задрожала с такой силой, что Эйдену пришлось глубоко вздохнуть, чтобы справиться со страхом и гневом, вмиг охватившими его. Записка была написана на дешевой бумаге – не то что дорогой пергамент, который Джулс использовал для своих гнусных целей в Ирландии и Шотландии. Бумага помялась, ее края загнулись. Эйден перевернул листок и увидел едва приметные колонки цифр и окончание подписи – должно быть, чьего-то имени: «...гарти».

Это уже что-то. Сунув записку в карман, Эйден собрал бумагу, коробку и шнурок и забросил все это в щель между умывальником и стеной. Что делать с Дарси? Показать ей записку Джулса и позволить сделать собственные выводы? Или просто сказать ей? Заверить ее в том, что все будет хорошо и что он сумеет защитить ее? Террел тихо выругался. Чего ему больше всего хотелось, так это отправить девушку как можно дальше отсюда – туда, где Джулсу не найти ее. Например, в Париж. Он мог бы купить ей кисти и краски и отправить во Францию учиться.

«Не думаю, что она поедет». Дело было не только в том, что Эйдену до боли не хотелось увидеть очередной труп. Если бы можно было сравнивать степени отвращения, то ему легче было бы смотреть на мертвого незнакомца, чем на труп человека, которого он знал.

Вздохнув, Эйден покачал головой. Господи, подумать только, до чего он докатился: Джулс вынуждает его думать о том, чьи изуродованные трупы ему больше или меньше хотелось бы увидеть. Его собственный разум становится таким же извращенным, как разум Джулса. Повернувшись, Эйден направился к двери, и по пути его взгляд упал на нож Дарси. Он валялся на полу в том самом месте, где она уронила его ночью. Подобрав нож, Террел зашел на ее половину комнаты. Дарси стояла у кровати. Она все еще была бледна, но уже довольно уверенно держалась на ногах.

– Твой нож, Дарси, – проговорил он, бросая оружие на кровать. – Положи его назад в ножны и запри за мной дверь. Оставайся здесь и никого к себе не пускай.

– Куда ты идешь?

– Надо разыскать посыльного, который принес пакет, – возможно, он приведет меня к Джулсу.

– Я пойду с тобой, – заявила она, подбирая нож. – Ты не узнаешь Вилла Махони, даже если он будет стоять перед тобой.

– Симус был прав. Ты чертовски плохо выглядишь, 0'Киф. Тебе надо поспать.

Усмехнувшись, Дарси ответила Террелу, проходя мимо него к лестнице:

– Если ты думаешь, что выглядишь хоть немного лучше, то глубоко заблуждаешься.

Эйдену, как обычно, оставалось только пойти следом за ней.

...Ухмыляясь, Дарси слушала рассказ Вилла, в котором полученная им сумма постепенно выросла с полупенса до пенни. Саре удалось выудить правду из мальчика. Точнее, она сделала это с помощью Эйдена. Выходило, что Джулс оставил коробочку в коридоре напротив дверей Махони глубокой ночью. В листке, заткнутом за шнурок, было завернуто немного денег, и на нем было написано, чтобы этот сверток доставили Эйдену Террелу в «Льва и скрипку». Вилл первым нашел посылку и поспешил выполнить указание, не сообщив матери о внезапно свалившемся на его голову подарке. Он отрицал все, пока Сара не нашла в его кармане полпенса. Вместе со второй монеткой из паренька вытрясли и остальную часть правды. Еще не досказав все до конца, Вилл передал записку Джулса Эйдену.

В тот момент, когда Дарси с Эйденом выходили из их квартиры, Сара Махони все еще крепко держала за ухо своего девятилетнего сынишку и слушала продолжение его сбивчивой истории о том, как вышло, что он оказался замешанным в дело, которое так взволновало взрослых.

Дарси с Эйденом медленно побрели по улице.

– Что ж, – задумчиво промолвила девушка, – мы ведь знали, что это будет непросто.

Сердито посмотрев наверх и увидев при этом лишь коньки крыш, Эйден мрачно добавил:

– Джулс знал, что отнести посылку надо во «Льва и скрипку».

– Об этом я уже подумала, – кивнула Дарси. – Выходит, он следит за нами, не так ли?

– Если бы только я мог отослать тебя отсюда, Дарс... Но ведь ты едва ли согласишься.

Она посмотрела на него и увидела неуверенность в глазах Эйдена.

– Ты прав, Террел, я никуда не поеду. У меня тут есть обязанности, и я за многое в ответе. Я не могу оставить маму.

– Я бы отправил тебя куда-нибудь вместе с матерью, – тихо промолвил он, поворачиваясь к ней лицом. – Я оплачу все издержки.

Как было бы хорошо, если бы она согласилась на его предложение! Дарси хотелось бы сделать это для него, но она не могла. Дарси покачала головой.

– Я в ответе не только за маму, – сказала она. – Но мне все равно приятно, что ты предложил помощь, Эйден. – Дарси улыбнулась, подняв левую руку. – Теперь у меня есть большой нож, и я в состоянии позаботиться о себе.

Ее бравада не помогла – лицо Террела оставалось таким же хмурым.

– Все, что ты говоришь, очень мило, но ведь ты даже не умеешь толком пользоваться ножом, – заметил он.

– Но откуда ты... – Дарси осеклась, вспомнив, с какой легкостью он обезоружил ее ночью. На нее тут же нахлынули воспоминания о том, что случилось позже. – Ох!

– Вот именно, ох! – кивнул Эйден с тяжелым вздохом. – Поэтому не отходи от меня ни на шаг.

– Дарси, детка!

Она подскочила, а потом, проклиная себя за то, что опять потеряла бдительность, повернулась и увидела направлявшегося к ним Мика.

– Что заставило вас выйти так рано, Мик? – спросила она, сложив на груди руки.

– Ты пойдешь на отпевание Селии? Ее мать просила тебя прийти, а Морин сказала утром, чтобы я напомнил тебе о необходимости отдать последние почести убитой.

Дарси думала об этом еще вчера, и, признаться, ей не хотелось идти, к тому же она надеялась, что необходимость помогать Эйдену избавит ее от тяжкой обязанности.

– Я приду, Мик, – кивнула Дарси, – только вечером, когда у меня не будет шанса встретить маму. Она думает, что я уехала с Синклерами, а потому не годится мне попадаться ей на глаза в доме Макдоноу.

– Хорошо, – согласился Мик. – Ты должна исполнить свой долг. – Он повернулся к Эйдену. – Могу я перемолвиться с вами парой слов наедине, Террел?

– Разумеется, – кивнул Эйден, отходя в сторону от Дарси.

Мик присоединился к нему через несколько секунд. Ирландец начал без лишних предисловий:

– У меня такое ощущение, что моего племянника Расти Риордана вчера принесли домой без нескольких зубов, хотя когда он утром выходил из дома, все зубы были на месте. Вы, случайно, не знаете, где он мог потерять их?

– Вашему племяннику надо бы научиться держать язык за зубами, а то меня едва не стошнило от его болтовни, – развязно произнес в ответ Эйден.

– Но мне кажется, у него был повод сострить, – заметил Мик. – Говорят, вы с Дарси поселились в одной комнате у Симуса?

Эйден хмуро встретил вопросительный взгляд Мика.

– Вообще-то это не ваше дело, О'Шонесси, но мы спим в разных углах комнаты, а поселились там по необходимости.

Рыжая бровь Мика поползла вверх.

– Надеюсь, ты помнишь, сынок, что я предупреждал тебя, чтобы ты держал руки подальше от Дарси?

«Временами я это вспоминаю», – мелькнула мысль у Террела.

– Может, вы забыли, – заговорил он, – а потому я рискну напомнить вам, что у Дарси есть своя голова на плечах и она сама в состоянии принимать решения. Эта девушка вполне может защитить свою добродетель, если ей того захочется.

Взор Мика помрачнел.

– Дарси – женщина, и опытный мужчина способен задурить ей голову. Дело в том, что я давным-давно пообещал отцу Дарси присмотреть за девочкой, если он не сможет это сделать сам. Вы скомпрометировали ее, Террел, и я буду в ответе перед ним за то, как вы к ней относитесь.

Эйден едва сдерживал гнев.

– Из того, что я видел, вы не очень-то разумно обращаетесь с Дарси, – процедил он. – А если бы вы сами руководствовались здравым смыслом, то не отправили бы ее обчищать чужие карманы семь лет назад и не вынудили бы ее помогать мне в опасном деле.

Мик уже открыл было рот, чтобы что-то сказать, но передумал и лишь после долгой паузы недовольно проворчал:

– Повторяю, держи свои руки подальше от нее, Террел.

– Я буду делать то, что считаю нужным, черт побери! Эйден был в ярости, а на лице Мика, зашагавшего прочь от него, сияла широкая, довольная улыбка. Дарси быстро отвернулась, решив, что не будет спрашивать, о чем они толковали.

– Тебе, пожалуй, поможет завтрак, – сказала она, подходя к Террелу. – Хочешь узнать, какими порогами сегодня торгует Джек Трегун?

– Не нужны мне никакие мясные пироги, черт возьми!

– Так чего же ты хочешь? Еще раз поскандалить? Эйден сердито взглянул на нее.

– Ни одна женщина не раздражала меня так своей независимостью, как ты! – вскричал он. – Но скажи, отчего же ты позволяешь такому типу, как Мик, командовать тобой?

– Я никогда не задумывалась над этим, – солгала девушка, догадавшись, что Мик говорил с Эйденом о ней.

– Да нет, задумывалась, Дарси, – возразил Террел. – Ты шагу не сделаешь, не подумав, выгодно ли тебе это. Так ответь мне: почему Мик контролирует тебя?

– Он вовсе не контролирует меня! – огрызнулась Дарси, надеясь, что Эйден поверит этой ерунде. – Я сама себе хозяйка. А теперь поговорим о Джеке и о...

– Черта с два! – рявкнул Террел, наклоняясь к ней так, что их глаза оказались на одном уровне. – Может, ты, конечно, и сама этому веришь, Дарси, но это нелепо, и твое желание убедить меня в том, что черное – это белое, просто смешно.

Дарси попятилась назад. Ее сердце билось с такой силой, что готово было выскочить из груди, и она злилась на него, на себя, да и вообще на весь мир.

– Хорошо, черт возьми! Если ты хочешь, Эйден, я все расскажу тебе. Все просто. Если ты не согнешься перед Миком, он уничтожит тебя. Мик владеет всем Чарлстауном. Нет ни единого человека в нашем городе, который не отстегивал бы ему проценты от своего заработка. Я должна выжить, а потому терплю выходки Мика и выполняю его приказания. Правда, я делаю это не так уж часто и не раболепствую перед ним. Но когда выхода не бывает, у меня хватает ума покоряться. Мне это не нравится, но я так делаю. Мой ответ удовлетворяет тебя?

Террел прищурился.

– Когда ты ходила к Мику... Он угрожал тебе? Грозил, что сделает что-нибудь с тобой, если ты не станешь помогать мне?

– Скажем, он предложил мне выбор, но такой, что я предпочла помогать тебе. Однако я без принуждения сделала этот выбор. И давай закончим разговор о Мике. Я голодна и хочу перекусить. Можешь идти со мной, можешь остаться тут – мне безразлично. – С этими словами она повернулась и пошла вниз по улице.

Догнав Дарси, Эйден схватил ее за руку и повернул лицом к себе.

– Почему, по-твоему, Мик свел нас? Только не надо болтать, что лучше тебя никого для моей охоты не найти, ладно? Нам обоим известно, что дело не только в этом.

– Ты прав, но я не знаю причины. – Вырвав у него руку, девушка подбоченилась и посмотрела Эйдену прямо в глаза. – Зато я уверена: Мик сказал тебе что-то задевшее тебя. Что же?

– Он еще раз предупредил меня, чтобы я не распускал с тобой руки.

– А-а... Что ж, если тебе от этого будет легче, знай, что я ничего не рассказывала ему о наших отношениях. И не спрашивай меня почему – ответа я не знаю.

Террел удивленно заморгал, и Дарси поняла: ему кажется, что она обманывает его. Мерзавец.

– Может, потому что ты вообще-то не против этого, а? – предположил Эйден.

Дарси вздернула вверх подбородок:

– Не хотела бы говорить этого, но скажу, потому что вынуждена. Наши отношения не имеют будущего, а мне не нужны лишние шрамы в душе.

«Они у тебя и так будут», – подумал Эйден и хотел уже было высказать это вслух, но тут врожденное благородство подсказало ему, что не стоит сейчас ее трогать. Так он поступит по чести, ведь жизнь у Дарси нелегкая, не стоит ему усложнять ее. А поскольку самому Террелу была невыносима даже мысль о том, что он не получит чего-то желанного, то он решил пока оставить этот разговор, пообещав себе непременно вернуться к нему в дальнейшем.»

– Хорошо, давай разыщем Джека и перекусим. Дарси кивнула, огонь в ее глазах сменился усталостью. Не говоря больше ни слова, они отправились на поиски Джека, заглядывая во все улицы, на которых тот торговал своими пирогами. Лишь когда, свернув за какой-то угол, они заметили его, Дарси наконец нарушила молчание:

– Я покажу Джеку портрет Джулса. Может, нам повезет и выяснится, что Джек недавно продал твоему брату пирог.

– Причем сначала мы спросим об этом, а уж затем о пирогах, – заметил Эйден. «Она ничего не делает просто так», – мелькнуло у него в голове.

– Всегда лучше убить двух зайцев, чем одного, – пожала плечами Дарси.

При упоминании этой пословицы, Эйден почувствовал, как по его спине поползли мурашки. Чертов Джулс! Нервно сжав в кармане сложенные листки, он подумал, что ему не остается ничего другого, как рассказать обо всем своей компаньонке.

Они провели еще один бесполезный день, показывая портрет Джулса всем прохожим: торговцам и прачкам, матросам, докерам и детям, играющим на улице; они даже умудрились подсунуть рисунок Дарси какому-то слепому, правда, не догадавшись сразу, что он слеп. Эйден с интересом и любопытством наблюдал за Дарси, которая буквально со всеми находила общий язык и, задавая вопросы встречным чужеземцам, с легкостью переходила с одного иностранного языка на другой. Она была так настойчива и столь рьяно вела расспросы, что Террел вдруг поймал себя на мысли, что ее методы заинтересовали его даже больше, чем ответы на вопросы.

Такое усердие не могло не сказаться на ее внешности. Уже к концу утра у нее был измученный вид, а уж к вечеру даже ночные тени не смогли скрыть темные круги под ее глазами. Когда они подошли к магазину Макдоноу, Террел спросил, положив руку на ее плечо:

– Ты уверена, что хочешь сделать это одна, Дарси? Я бы хотел пойти с тобой.

Кивнув, Дарси решительно вздохнула:

– Я не задержусь надолго. Просто подожди меня, а потом отправимся выяснять, действительно ли Джордж Фогарти подписал тот самый листок бумаги, на котором Джулс написал записку.

– Не спеши, побудь там столько, сколько считаешь нужным, – тихо сказал Террел Дарси, которая замерла у дверей магазина. – Если Фогарти действительно заядлый игрок, то он лишь часа через два-три войдет в раж.

Она снова кивнула, но, как заметил Эйден, мысли ее уже были заняты тем, что она увидит, оказавшись в доме убитой Селии. Ей и так-то будет нелегко говорить слова соболезнования родителям несчастной, а уж если обращаться к ним, думая о том, что Селия погибла, потому что они не сумели вовремя остановить преступника... Господи! Этот груз Террел носил на себе целых полтора года, и вот теперь он взвалил часть его на хрупкие плечи Дарси. Ах, как хотелось ему освободить ее от этой тяжести!

Сжав кулаки, он стал ходить взад-вперед по улице, вспоминая, как храбро улыбалась Дарси, когда он показал ей записку Джулса. Уж лучше бы она испугалась. Вдруг какой-то шорох в кустах у дома привлек его внимание. Эйден насторожился. Из кустов навстречу ему с улыбкой вышел мужчина.

– Чендлер? – изумился Террел.

– Добрый вечер, сэр.

– Могу я спросить, что ты здесь делаешь?

– Думаю, то же самое, что и вы, сэр. Жду, – объяснил слуга.

Эйден посмотрел на дом Макдоноу, а потом перевел взор на камердинера.

– Полагаю, ты ждешь Мейзи?

– Да, с вашего позволения, сэр, – ответил Чендлер. – Представьте себе, что меня в жизни занимают не только ваши семейные дела и состояние вашего гардероба.

– Похоже, тебя заинтересовала Мейзи, не так ли? – Усмехнувшись, Террел сел на деревянные ступеньки и кивнул Чендлеру, приглашая его присоединиться к нему. – Садись.

– Это невозможно, сэр.

Упершись локтями в верхнюю ступеньку, Эйден вытянул вперед ноги.

– Да будет тебе, садись, Натан. Надоело мне, что ты кличешь меня «сэром», и, черт возьми, я даже не помню, кому взбрела в голову идея сделать тебя моим слугой.

– Да никому особенно, – пожал плечами Чендлер. – Просто мой отец был камердинером вашего отца, и по традиции я продолжил его дело.

Эйден задумчиво посмотрел на него:

– А я бы предпочел, чтобы у нас были те отношения, которые связывали нас, когда мы были еще мальчишками.

Чендлер печально улыбнулся:

– Мы больше не мальчишки, сэр, и меня теперь не надо защищать от хулиганов.

– Может, ты все-таки присядешь, Натан?

– Ну что ж, если так... – Чендлер опустился рядом с Эйденом на ступеньку. – Вот что, – добавил он, – я уже давно не видел тебя таким и считал, что эта часть твоей натуры утеряна навсегда.

– Честно говоря, я сильно изменился за последние дни, – кивнул Эйден.

– Думаю, за это надо благодарить мисс О'Киф?

– Возможно, – бросил Террел, внимательно изучая носок своего сапога. – Я не хочу, чтобы с ней что-то случилось, Натан.

– Полагаю, что ты то же самое можешь сказать обо всех людях на свете, Эйден. Но может, к мисс О'Киф ты испытываешь какие-то особые чувства? Не имеющие отношения к признанию ее некоторой эксцентричности?

Господи, сколъко же лет прошло с тех пор, как Натан называл его по имени?! Это было здорово. Эйден широко улыбнулся:

– Разумеется, у меня есть чувства к Дарси, но мне казалось, что я должен быть сдержанным по отношению к ней. Жизнь у Дарси и так несладкая.

– Потрясающе, Эйден! – вскричал Натан. – Уж и не помню, когда ты думал о душе женщины. Будь осторожен, а то как бы тебе не запутаться в этой истории.

Усмехнувшись, Эйден провел пятерней по волосам.

– Черт возьми, Натан! – воскликнул он. – А я-то надеялся, что ты вскочишь и поблагодаришь меня за то, что я был честен с тобой. Представь себе, я даже предполагал, что ты, возможно, постараешься убедить меня в необходимости как-то упорядочить свою жизнь.

– Ты хочешь получить ответ друга детства или слуги?

– Продолжай! – ободрил Чендлера Террел. Глубоко вздохнув, Натан промолвил:

– При нормальных обстоятельствах я бы приветствовал твою сдержанность по отношению к мисс О'Киф. Но, как мне кажется, ты испытываешь к ней не только физическое влечение, и ты решил продемонстрировать благородство, для того чтобы скрыть свое истинное чувство к ней.

– Ясное дело!

– Разочарованный человек часто не понимает, что именно вызвало его разочарование. Чем больше ты будешь говорить себе, что не хочешь уложить Дарси в постель, тем труднее будет убедить себя в том, что она интересует тебя в другом отношении.

Закинув голову вверх, Эйден посмотрел на звезды.

– Мне вовсе не трудно признаться в том, что я нахожу Дарси интересной личностью. Она – талантливая художница, и у нее острый ум. И ты даже не представляешь себе, сколько раз мне говорили, что Дарси – лучшая карманная воровка в Чарлстауне.

– А мне так нравится смех Мейзи!.. Когда она смотрит на меня, мне начинает казаться, что я даже выше становлюсь, представляешь? А уж когда она вкладывает свои пальчики в мою руку, у меня появляется ощущение того, что я завоевал весь мир.

Эйден с удивлением посмотрел на своего камердинера:

– Господи, Натан! Да ты рассуждаешь, как влюбленный щенок!

– Вообще-то я в жизни себя лучше не чувствовал. А у тебя какие ощущения?

– Я устал, – сухо ответил Террел, – но думаю, что сумею выжить.

– Может, тебе стоит пересмотреть свои взгляды на жизнь, Эйден?

Настроение Террела мгновенно переменилось.

– Мое существование и жизнью-то назвать нельзя, пока Джулс жив! – с горечью произнес он. – Вот когда я покончу с ним, то и в душе своей смогу покопаться, а до тех пор это будет пустой тратой времени.

– Уж ты меня извини, Эйден, но я не могу сказать, что твое существование было исполнено глубокого смысла до того, как Джулс убил твоего отца. И никогда не было. Прикрываясь Джулсом, ты просто избегаешь правды, словно не желаешь проглотить горькую пилюлю.

Натан всегда умел зрить в корень, однако Эйдену никогда не нравилось находиться под прицелом его проницательности.

– Пожалуй, тебе лучше опять превратиться в моего слугу, – проворчал он.

– Я могу еще кое-что сказать про мисс О'Киф.

– Оставь это на следующий раз.

– Очень хорошо, сэр. – Натан начал приподниматься со ступенек.

При мысли о том, что, встав на позицию хозяина, он потеряет старого друга, Эйден встревожился. Он схватил Натана за рукав и усадил назад на ступени.

– Нет, не уходи. Подумав, я вынужден сказать, что мне бы не хотелось еще раз вести об этом разговор, так что уж давай покончим с ним сейчас.

– Я хотел бы преподнести тебе все это как-нибудь более утонченно, но поскольку твоему терпению, кажется, приходит конец, я скажу прямо, только умоляю тебя не разбить мне при этом нос. Если мисс О'Киф захочет стать твоей любовницей, Эйден, то я бы предложил тебе забыть о твоем наигранном благородстве. Думаю, с Дарси у тебя есть неплохой шанс узнать, что же такое на самом деле настоящая любовь.

Террел рассмеялся.

– Боже мой, Натан! – воскликнул он. – Можно подумать, я узнаю любовь, если она треснет меня по заду.

– Думаю, именно так.

– И что же, я должен с умилением наблюдать за тем, как последствия моей нерешительности действуют на Дарси? – Эйден усмехнулся. – Довольно эгоистичный подход, тебе не кажется?

– Знаешь, Эйден, временами мне кажется, что ты нарочно делаешь вид, что не понимаешь, о чем я говорю. Дарси совсем не похожа на Вильгельмину, ее не будут волновать последствия.

У Эйдена засосало под ложечкой, кровь его забурлила – это всегда происходило с ним, когда он вспоминал последнюю ночь с Вильгельминой.

– Дарси и не подумает что-то доказывать, – с горечью произнес он. – Скорее в аду похолодает, чем я дам еще одной женщине такой же шанс, какой давал Вилли.

– Надо ли понимать, что свой опыт с Вильгельминой ты собираешься перенести на всех женщин?

– Нет, я не пойду больше по этой тропе. Взглянув на Эйдена, Натан встал.

– Кажется, мисс Мейзи уже исполнила свой долг и готова отправиться домой. С вашего позволения, сэр, я пойду.

– Разумеется, – бросил Эйден, махнув рукой и заставив себя улыбнуться. – И не забудь пригнуться, когда будешь проходить под дверями.

Любовь? Эйден фыркнул. Он понятия не имел о том, что это такое, и уж, черт возьми, ему было совсем ни к чему забивать голову поэтическими бреднями. Насколько он знал, самая большая страсть – это не более чем обычная сказка. Опыт подсказывал ему, что любовь была не чем иным, как сделкой между двумя людьми, в которой роль мужчины сводилась к обольщению, а женщины – сначала к сопротивлению, а потом к сдаче завоеванных позиций, причем оба в идеальном, с его точки зрения, случае не должны были требовать чего-то друг от друга, как только выбирались из постели.

А Натан полагает, что Дарси О'Киф может показать ему, что такое настоящая любовь! Господи, да если только Натан верит в это, то он еще более неискушен в плотских делах, чем сама Дарси, которая никого и ничему не в состоянии научить, потому что она совершенно неопытна. Более того, она и не желает, чтобы горизонты ее познаний хоть немного расширились.

Эйден почувствовал некоторую неловкость. Дарси была хорошей ученицей, когда он давал ей возможность ощутить какие-то новые чувства. Она начинала сопротивляться лишь тогда, когда он слишком сильно и настойчиво давил на нее, а это случалось, когда он забывал о ее чувствах и думал лишь о собственных.

Ее чувства... Стиснув зубы, Террел заставил себя отогнать печальные воспоминания. С Вильгельминой он получил хороший урок. Он вышел из этих дверей, поклявшись себе, что никогда больше не подойдет к ним и не будет чувствовать к женщине ничего, кроме страсти. Лишь такой подход можно было считать разумным. Женщины в лучшем случае непостоянны, в худшем – эгоистичны и самонадеянны. Если дело все-таки кончится тем, что он уложит Дарси к себе в постель, то нипочем не потеряет над собой контроль.

Через минутутдругую Дарси вышла из магазина одежды. Нет, вынужден был признаться себе Эйден, она совсем не такая, как Вильгельмина. Во всяком случае, та часть Дарси, которая была ему знакома, очень отличалась от нее. Но осторожный внутренний голос подсказывал ему, что не стоит слишком углубляться в изучение ее сути. А если это произойдет, дело может кончиться лишь горьким разочарованием.

Увидев Террела, Дарси помахала ему рукой. Взглянув на нее, Эйден обратил внимание, что походка ее стала легче и она улыбалась. Отогнав от себя мрачные мысли, Эйден остановился.

– Ну как... – Он замолчал, не желая, чтобы она вспоминала неприятные минуты прощания с Селией.

– Я не хотела бы снова пройти через это, но никто не указал на меня пальцем и не обвинил меня в ее смерти.

Спокойная сила в ее голосе так странно контрастировала с усталым выражением лица, что Эйдену захотелось обнять девушку и прижать к себе. Просто прижать...

– Извини, что я так долго, – промолвила она. – Захотелось помолиться о том, чтобы ее душа как можно скорее ушла из чистилища.

Эйден уж и не помнил, когда в последний раз думал о рае, аде и о том, что лежит между ними.

– А с чего ты взяла, что душа Селии находится в чистилище? Подглядывание за полуодетыми мужчинами в примерочной не может считаться слишком уж большим грехом.

– Знаешь, – приподняв брови, медленно проговорила Дарси, – сдается мне, что подглядывание за мужчинами стало лишь началом длинной цепочки ее многочисленных, причем более существенных грехов. Отец О'Хейган слышал множество признаний от мужчин, которые не хотели отправляться на встречу с Создателем, не покаявшись в связи с Селией. Он считает, что ей придется расплачиваться за то, что она стремилась к земным удовольствиям.

– Мне кажется, что она за все сполна заплатила мучительной смертью.

Дарси серьезно кивнула:

– Мы с тобой так относимся к этому, но множество людей не разделяют подобной точки зрения. Еще несколько лет история Селии будет служить примером для девушек, подумывающих о том, чтобы ступить на скользкую тропу порока.

Внезапно Эйден увидел в Дарси много такого, чего не видел раньше: ее волю настаивать на своем, силу, которая заставляла ее улыбаться, когда ей приходилось противостоять людям, считавшим, что она должна быть не такой, какой была. Ей все время приходилось бороться с чем-то.

– Не слишком-то милостив наш мир, не правда ли, Дарси? Так тяжело быть просто человеком.

– Я никогда не думала об этом. – Дарси озорно улыбнулась. – Когда мне было восемь лет, отец О'Хейган сказал мне, что моя душа падка на соблазны, моя вера слаба и что я обречена быть с теми, кто потерян для Бога. А когда мне было девять лет, нас с Джозефом поймали на том, что мы пробовали вино для причастия, и отец О'Хейган объявил нас черными овечками в святом стаде Господнем. Он сказал, что лишает нас причастия до тех пор, пока мы не начнем каяться в содеянном грехе. Эйден улыбнулся:

– И на сколько же хватило Джозефа?

– Он держался неделю, а потом все-таки раскаялся и стал служкой при церкви.

– Зато ты и не подумала раскаяться, да? Глаза Дарси блеснули.

– Дарси О'Киф так и осталась нераскаявшейся грешницей, – улыбнувшись, прошептала она. – А ты, Эйден? Станет ли священнику не по себе, если ты войдешь в церковь?

– Думаю, да, – кивнул Террел. – Дело в том, что я с детства не испытывал никакого стремления к духовному образованию. Припоминаю, что когда-то я считал Десять Заповедей своеобразным вызовом лично мне. Единственная цитата из Библии, которая мне запомнилась, – это «Господь помогает тому, кто помогает себе сам».

– А моя – «Ищите и обрящете». – Сунув руку в карман, Дарси вытащила оттуда шерстяное кепи. Нацепив его на голову и спрятав под ним копну кудрей, она усмехнулась и произнесла: – Итак, настала пора отправиться к Джорджу Фогарти и спросить у него, что ему известно о Джулсе.

Глава 13

Дарси ни разу не бывала в заведении Фогарти: деньги давались ей слишком большим трудом, чтобы рисковать ими в игре. К тому же там было опасно, и эту опасность она почуяла, едва они вошли туда. Дарси не знала, что чувствовал Эйден, – по его невозмутимому лицу невозможно было определить, какого он мнения о заведении. Войдя в общий зал, Дарси предпочла остаться в тени. Эйден сел за игральный стол, за которым уже сидели трое каких-то мужчин и жующий сигару Фогарти. Дарси не слышала, о чем они говорили, но ей это было и не нужно, потому что были важны только мысли игроков. И если она правильно поняла выражения их лиц, их жесты и быстрые взгляды, которыми те то и дело украдкой обменивались, то можно было не сомневаться, что они твердо решили опустошить карманы Террела.

Глубоко вздохнув и щурясь от густых клубов табачного дыма, висевшего в помещении, Дарси принялась внимательно осматривать игральный зал в поисках еще одного выхода, кроме передней двери. К задней стене было приколочено замызганное одеяло, и, хотя она и не видела двери, чутье подсказывало ей, что именно там был запасной путь к отступлению. Потому что во всех подобных заведениях обычно устраивают потайные двери: завсегдатаи пользуются ими, когда игорный дом навещают констебли или сборщики налогов.

Итак, заключив, что путь к отступлению у них есть, Дарси продолжила изучение заведения. Этим вечером здесь собрались десять клиентов – все они пили, поругивались, и вообще у них был весьма подозрительный вид. Когда они с Эйденом проходили по залу, Дарси слышала тихий шепот и сразу поняла, что эти люди обратили внимание на ее спутника как на потенциальную жертву. Сейчас они обсуждали, настолько ли велико содержимое его кошелька, чтобы связываться с таким крупным человеком. Дарси заметила, как один из них пересел на другое место за спиной Эйдена, а потом они все стали посматривать то на Террела, то на нее. «Голубой», – пронеслось по воздуху» Некоторые мужчины стали ходить между столиками и о чем-то переговариваться, остальные, кивая, собирали свои карты и деньги.

Дарси едва не застонала, сообразив, что им с Эйденом повезет, если они умудрятся сбежать отсюда, сохранив шкуры. Разумеется, Террел добром свои деньги не отдаст, но это все ерунда по сравнению с тем, что с ним сделается, если он вдруг узнает, что его приняли за гомосексуалиста.

Сунув пальцы правой руки под манжету левой, Дарси с удовлетворением нащупала ножны – ей было легче, когда она думала, что сумеет защититься, если дело дойдет до потасовки. Чувствуя, что им лучше уйти, пока эти глупцы не начали приводить в исполнение задуманный ими план, Дарси неслышно подошла к Эйдену и встала рядом с ним.

– Какие-то проблемы? – спросил он, даже не обернувшись.

– Пока нет, – спокойно ответила она. – Ты получил то, за чем пришел?

– Достаточно для того, чтобы получить удовлетворение, – промолвил он, медленно поднимаясь из-за стола.

Взяв портрет Джулса со стола, он положил его в карман куртки, вытащил оттуда же несколько сложенных банкнот и бросил их на то место, где только что лежал рисунок Дарси. Оглядев по очереди всех сидящих за столом мужчин, Террел медленно произнес:

– Благодарю вас, джентльмены. Желаю вам приятно провести вечер.

Внезапно у них за спиной заскрипели половицы – обернувшись, Дарси увидела, что пятеро игроков выходят в переднюю дверь. Остальные пятеро тоже встали из-за столов и направились к одеялу, висевшему на стене. Фогарти ухмыльнулся и, откинувшись на спинку стула, сложил на груди руки. Дарси выругалась про себя.

– Выбирай выход, О'Киф, – тихо проговорил Эйден. – Каким путем предпочитаешь удалиться отсюда?

– Думаю, надо выйти через переднюю дверь – на улице у нас хотя бы будет место развернуться.

Эйден с восхищением смотрел на нее – Дарси удивила его своей холодной решимостью и расчетливостью. Вот только сможет ли она сделать что-то, когда дело дойдет до кулачного боя? Сможет ли убежать из этой мясорубки? Если бы ее не было с ним, Террел не стал бы искать пути к отступлению, но он взял на себя ответственность за безопасность Дарси с тех пор, как они вошли в игорный дом. Подумав одно мгновение, Эйден скупо улыбнулся Фогарти.

– Непременно сообщу о вашем гостеприимстве Мику О'Шонесси, – заметил он как бы невзначай.

Рука, державшая сигару, чуть дрогнула, на колени Фогарти упал столбик пепла. Даже не подумав стряхнуть его, Фогарти с удивлением уставился на Террела.

– Вы не упоминали о том, что Мик – ваш друг. Услыхав, что остальные игроки о чем-то горячо зашептались, Эйден улыбнулся:

– Пока что в этом не было необходимости, к тому же вы не спрашивали. Я подумал, что вас интересуют только мои деньги. А жизнь бывает полна сюрпризов, не так ли, Фогарти? Передам Мику от вас привет.

Несколько мгновений Фогарти молча смотрел на Эйдена, а потом перевел взгляд на сидевших за столом игроков.

– Джозеф... – бросил он, мотнув головой в сторону передней двери.

Встав, Джозеф поплелся к двери, мрачно поглядывая на Террела. Уверенный в том, что Дарси предупредит его, если кто-то вздумает напасть на него со спины, Эйден направился вслед за прихвостнем Фогарти. На его лице расплылась довольная улыбка, когда он заметил, что Дарси стоит, сунув правую руку в рукав левой. Как он и ожидал, она наблюдала за теми, кто остался позади него. Проходя мимо, Джозеф нарочно толкнул ее, но, удержав равновесие, она снова повернулась к остальным игрокам.

«Господи, – подумал Эйден, – до чего же нелепо, что женщина защищает меня!» Однако еще более нелепой была его вера в ее способность прийти ему на помощь, и он был благодарен ей за это.

– Подождем, пока Джозеф перекинется парой слов со своими друзьями, – сказал он, подходя к Дарси.

– А что, если они слишком пьяны, чтобы послушаться разумных доводов? – спокойным тоном спросила она. – Их было пятеро, с Джозефом – шестеро, а нас – всего двое.

– Воспользуемся тем, что мы трезвые.

– Это означает лишь то, что мы почувствуем удары их кулаков, а они – нет, – возразила Дарси.

Эйден был поражен: оказывается, эта женщина знает немало даже о таких тонкостях драки! Впрочем, напомнил он себе, Дарси О'Киф не была обычной женщиной.

– Если дело все-таки дойдет до рукопашной, то старайся держаться рядом со мной, О'Киф, не дай им разъединить нас, – наставлял он ее. Смерив взглядом расстояние от Фогарти до двери, Эйден добавил: – У Джозефа было достаточно времени, чтобы получить то, что ему нужно. Ты готова?

Кивнув, Дарси вытащила нож из рукава.

– Я буду пятиться вслед за тобой, пока не уверюсь, что остальные не воспользуются тем, что мы повернулись к ним спиной. Не забудь, я иду следом за тобой, – напомнила она.

Что-то всколыхнулось в душе Террела – так он был тронут ее поведением.

– Отчего это мне внезапно захотелось поцеловать тебя, Дарс? – усмехнувшись, спросил он.

– Господи, не надо!.. – взмолилась девушка. – Они считают, что... – Внезапно ее глаза расширились, и она, выругавшись, сорвала с головы кепи. Сверкающий каскад золотистых кудрей рассыпался по ее плечам. – Иногда создается впечатление, что у меня в голове опилки вместо мозгов, – прошептала Дарси.

Эйден был поражен ее поступком, но не успел даже вдуматься в смысл ее слов и поинтересоваться, с чего это она вдруг решила снять головной убор, потому что всего через несколько секунд у него за спиной раздался низкий гул голосов. Он быстро оглянулся назад. Что-то явно озадачило игроков, сидевших за столом, да и те типы, что загораживали потайной выход, скрытый за одеялом, явно были чем-то удивлены. Террел ничего не понял, однако благодаря недолгому замешательству головорезов у них с Дарси появилась возможность улизнуть. Схватив ее за руку, Эйден толкнул ногой дверь и выскочил вместе с ней на улицу.

На дорожке, ведущей к входу в игорный дом, сбившись в тесный кружок, стояла мрачная компания из шестерых человек. Увидев беглецов, они молча выстроились полукругом, а потом замерли, переводя непонимающие взоры с Эйдена на Дарси. Террел остановился, пытаясь спрятать ее у себя за спиной. Но Дарси заупрямилась, и, решив, что лучше не устраивать перед бандитами нелепой потасовки, он отпустил ее.

Террел видел, что эти люди неловко переминаются с ноги на ногу, то и дело поглядывая друг на друга; как ни странно, создавалось впечатление, что с каждой секундой их решимость вступить в драку уменьшается. Эйден решил подождать и не нарываться на неприятности первым – у него появилось непонятное предчувствие, что им, возможно, удастся уйти отсюда без нежеланного боя. И дело было вовсе не в нем: Эйден ничуть не сомневался, что сам с легкостью смог бы постоять за себя, но вот присутствие Дарси заставляло его вести себя с должной осторожностью.

– Хороший вечер, не так ли? – с легкомысленной улыбкой заметила Дарси, нарушая напряженную тишину. Подняв нож вверх и покрутив им так, чтобы острое лезвие блеснуло в лунном свете, она добавила: – Ну? Кто готов выступить против нас с Террелом?

Мужчины продолжали нерешительно переглядываться. Никто из них не проронил ни слова. Четверо стали бросать сердитые взгляды на одного – того самого, который явно разработал план нападения. Джозеф покосился на дверь игорного дома.

Дарси усмехнулась.

– Ну да, все понятно, – деланно равнодушным тоном произнесла она. – Вещи немного изменились, не так ли?

Вы-то думали, что вам предлагают отколотить мальчика и извращенца, да? Но раз уж вы обманулись в своих ожиданиях, мы не будем против того, чтобы вы обсудили между собой сложившуюся ситуацию, верно, Террел?

Сверкнув глазами, Эйден в ярости сжал кулаки – он никак не мог поверить в то, что кто-то посмел обвинить его в противоестественных склонностях.

– Нечего обижаться, – тихо проговорил один из хулиганов. – Что еще мы могли подумать?

Эйден шагнул в его сторону, думая лишь о том, что больше всего на свете ему хочется оторвать тому голову. Пискнув что-то, хулиган взлетел в воздух. Увидев это, остальные бросились врассыпную, спеша укрыться в тени.

Рассмеявшись, Дарси взяла Эйдена под руку и крикнула им вслед:

– Трусы!

– Извращенец... – тихо прорычал Эйден. И повторил: – Извращенец, черт возьми!

– А что еще они могли подумать? – поддразнила его Дарси.

Мысли Эйдена хаотично путались в голове, впрочем, решение пришло быстро: схватив Дарси в объятия, он впился губами в ее губы. Словно в полузабытьи, Террел услыхал, как ее нож с легким звоном упал на землю. Слегка застонав, Дарси обвила его шею руками и приоткрыла губы, пропуская его язык в теплую сладость своего рта... Когда поцелуй прервался, Террел с сожалением отпустил ее.

– Это рассеет все их сомнения, если они, конечно, в чем-то сомневались, – прошептала Дарси, одергивая куртку и улыбаясь ему дрожащими губами.

Эйден явно был недоволен ходом ее мыслей. Наклонившись, он подобрал нож и отдал его Дарси.

– Я целовал тебя не для того, чтобы что-то доказать им, – проворчал он. – Пусть думают, что им заблагорассудится.

– А если не для этого, то для чего же?

– Не знаю, – солгал Террел. – Хотя... Может, ты сама в состоянии объяснить это? Или вот: считай мой поцелуй выражением благодарности за то, что ты не отказалась защитить мою спину, когда мы выходили из логова Фогарти.

– Ты мог поблагодарить меня словами, – возразила Дарси. – Пожать мне руку или похлопать меня по плечу.

– В следующий раз я непременно вспомню твои советы. Подняв на него глаза, Дарси снова улыбнулась. И на этот раз лунные лучи осветили ее лицо и зажгли озорной огонек в ее глазах. Не думая, Террел снова было приподнял руки, чтобы обнять ее, но потом сдержал себя и отвернулся. От Дарси О'Киф ему нужно было кое-что еще, кроме поцелуев, так что не стоило начинать игру, которую он будет не в состоянии закончить в трезвом рассудке. Взмахнув руками, он побрел вниз по дорожке. Дарси быстро догнала Эйдена и пошла рядом с ним. Желание взять ее за руку было столь велико, что Террел предпочел чуть отодвинуться. Так – бок о бок – они и пошли ко «Льву и скрипке».

– Ты была права, Дарси, – заметил он, надеясь, что разговор хоть немного отвлечет его от мыслей о ней.

– Ты в первый раз согласился с этим, – усмехнулась она. – Только могу я полюбопытствовать, в чем, по-твоему, я права?

– Два дня назад Джулс выиграл много денег, и с тех пор они его не видели. Утром же едем в Бостон. Снимем там комнаты и...

– В бостонском мире ты и без моей помощи обойдешься, Эйден, – перебила его Дарси, – так что я больше тебе не нужна.

– Ерунда! – Эйден фыркнул.

– Я говорю совершенно серьезно. – Дарси покачала головой. – Я не поеду с тобой – мое задание выполнено.

Схватив за плечо, Террел остановил ее.

– Твое задание состоит в том, чтобы помочь мне разыскать Джулса, – пугающе спокойным тоном промолвил он. – Мы близко подобрались к нему, но еще не нашли его.

Дарси медленно покачала головой.

– Смысла нет об этом спорить, – заметила она. – Я не поеду в Бостон, а силой ты меня туда не потащишь. Так что давай постараемся не наговорить друг другу сердитых слов.

Эйден разобрал печальные нотки в ее голосе и понял, что на самом деле Дарси вовсе не хочется расставаться с ним. На душе у него стало теплее.

– Почему, Дарси? – спросил он. Она усмехнулась.

– Если учесть, что поначалу наши отношения были... враждебными... то, пожалуй, нам удалось сделать несколько больших шагов навстречу друг другу. Поэтому мне и хочется уйти со сцены, оставив в душе хорошее впечатление о нашем... сотрудничестве, – ответила девушка.

– Я не об этом спрашиваю. Почему ты не хочешь ехать в Бостон?

– Если Джулс окажется верным себе, то он постарается проникнуть в высшие круги Бостона, посещать элитные клубы.

– И что из этого? – полюбопытствовал Эйден, скрещивая руки на груди.

– Эйден, Чарлстаун я знаю как свои пять пальцев, – проговорила Дарси. – Его улицы, переулки, пивные, его людей, наконец... Насколько я понимаю, Бостон похож на Лондон или Париж – я не смогу там быть тебе полезной.

– Но ты знаешь, как выглядит Джулс, так что ты сможешь быть для меня второй парой глаз.

Дарси вздохнула:

– Я не могу поехать с тобой, Эйден. В лучшем случае я не смогу помочь тебе, в худшем – буду тебе помехой.

– Но почему»! – настаивал Террел, не понимая ее. Дарси приподняла подбородок.

– Я не из знатной семьи, Эйден, – решительно проговорила она. – Со мной тебя не пустят в те места, где можно найти Джулса.

Кажется, он начинал понимать. Трудно было представить, что Дарси способна сдаться под влиянием неблагоприятных обстоятельств. Она была готова отважно ринуться в бой в игорном доме Фогарти, но ее решимость пропадала при мысли о необходимости завоевания бостонских светских заведений. Террел с трудом сдержал усмешку. Приподняв подбородок Дарси, он заставил ее посмотреть себе в глаза.

– Вообще-то я не слишком опытен в таких делах и не смогу с легкостью отличить знатную даму от простолюдинки, но, видит Бог, я в состоянии заметить стоящую женщину. Да если тебя одеть как следует, ты затмишь красотой всех признанных бостонских красавиц.

– Конечно, спасибо большое, Эйден, но... Приложив к губам палец в знак молчания, Террел ласково продолжил:

– Никаких «но», детка. Если понадобится, я снова пойду к Мику и попрошу его еще раз заставить тебя повиноваться мне. Мне нужно, чтобы ты поехала со мной, и ты поедешь.

Дарси попятилась, глаза ее загорелись.

– Нет, я не нужна тебе! – вскричала она. – И мне вовсе не по нраву, что ты готов прибегнуть к низости, чтобы заставить меня повиноваться!

– Так не принуждай меня к этому, Дарси. Несколько мгновений она молча смотрела ему в глаза, а потом резко отвернулась. Эйден снова схватил ее за плечо и заставил повернуться к себе.

– И куда же ты пойдешь в таком случае? – спросил он.

– Домой...

Она попыталась вырваться, но он не отпустил ее.

– Нет. Но я дам тебе возможность отправиться в трех направлениях: в «Лев и скрипку», в президентский отель или к Мику. Выбирай.

Дарси подозревала, что выбора, у нее нет. Она могла молить и уговаривать Мика, но тот будет настаивать на том, чтобы она помогала Эйдену до тех пор, пока Джулс не будет пойман. Мик не больше Террела посочувствует ее нежеланию ехать в Бостон. Мужчины не понимают таких вещей, как светский снобизм. Они не так чувствительны к ядовитым уколам, как женщины.

– «Лев и скрипка», – еле слышно прошептала она, вырываясь наконец от Террела. Желая спасти хоть часть своей былой независимости, Дарси одернула куртку и решительно заявила: – Но сначала я должна повидаться с Бриди. Я никогда не расставалась с мамой надолго, и до того как ты силой увезешь меня в Бостон, я просто обязана узнать, не нужно ли ей чего-нибудь.

Эйден приподнял брови.

– Что ж, в таком случае направляемся к маме, – промолвил он.

– Тебе ни к чему идти со мной. Я и сама в состоянии позаботиться о себе.

– Джулс тоже в состоянии убить тебя, если ты одна попадешься ему на пути, – спокойно возразил Террел. – Прими мою помощь с такой же легкостью, с какой даешь мне свою.

Дарси с болью призналась себе в том, что помощь Эйде-на может оказаться необходимой и что его настойчивость в данном случае говорит лишь о его мудрости. Однако она не собиралась доставлять ему удовольствие и показывать, что понимает это.

– Поступай как знаешь.

Его лицо осветилось медленной улыбкой.

– Я бы предпочел, Дарси, чтобы у тебя не было необходимости благодарить меня, – вымолвил он. – Но ведь дело касается тебя. Впрочем, мне будет приятно помочь тебе.

Его добрые слова тронули сердце Дарси, и оно забилось быстрее. Удивленная этим, она поспешно заявила:

– Зато мне не будет приятно.

– Ты готова побиться об заклад, что это так?

От блеска в его темных глазах у нее захватывало дух, от уверенности в его голосе голова шла кругом, к тому же в глубине души Дарси понимала, что с готовностью проиграла бы это пари. Посмотрев на Эйдена, она пошла прочь.

Помедлив, чтобы дать ей возможность чуть опередить его, Террел пошел вслед за ней. Он успел заметить, что в глазах ее блеснуло любопытство, смешанное с желанием. Но была в них и осторожность. Впрочем, Эйден почему-то был уверен в том, что стоит ему надавить на нее как следует, и осторожность исчезнет, уступив место горячей страсти. Впрочем, ему следовало помнить о том, что и его страсть желала вырваться наружу, а этого не стоило допускать. Тут Террелу вспомнился совет Чендлера, и он принялся обдумывать его, поглядывая на Дарси, шедшую впереди него. Он представил себе, как ее кудри рассыпаются по обнаженным точеным плечам, вспомнил сладкий вкус ее губ, нежную, шелковистую кожу... Вот ее длинные ноги обхватывают его тело, а руки крепко обнимают его...

Эйден тяжело вздохнул. Одно дело – холодная расчетливость, которую он старался напускать на себя, другое – его желание. Дарси О'Киф обладала поразительным даром смешивать эти две вещи в один могучий поток, который уносил его с собой, начисто лишая при этом сил. Террелу было не по нраву, что он не знал, как поступит в следующую минуту, он не умел жить одним мгновением и безропотно принимать то, что преподносила ему жизнь. Опыт подсказывал ему, что такое положение вещей редко приносило что-нибудь, кроме трудностей и разочарования. За всякое, даже небольшое удовольствие надо платить. Впрочем, у Эйдена никогда не возникало трудностей при принятии решений. Он всегда заранее знал о тех силках, в которые мог попасть после получения удовольствия, и был готов к возможным последствиям. Лишь однажды он совершил ошибку... И никогда не забывал о полученном уроке.

Эйден вернулся мыслями к Дарси. Он не представлял, к чему может привести знакомство с ней, зато живо воображал себе, как укладывает ее в свою постель. А вот что будет после этого... Увы, будущее терялось в неясной серой мгле, которая и маячила перед ним, и наполняла его изнутри, сдавливая грудь.

Раздраженный тем, что не может привести в порядок собственные мысли, Эйден приказал себе не думать об этом – он и так в последнее время то и дело размышляет о Дарси, едва поспевая за ней по узким улочкам Чарлстауна. Да, глазеть на ее маленькую попку, обтянутую штанами, доставляло ему удовольствие, но с него уже было довольно любоваться на эту часть ее тела, облаченную в одежду. Так что в следующий раз, когда ему вздумается восхититься ею, она должна быть обнаженной, вот так!

Ускорив шаг, Эйден догнал Дарси недалеко от дома ее матери. Она покосилась на него, но он не смог разобрать, какое выражение стояло в ее глазах. Он молчал. Она тоже ничего не говорила. Так же молча они вошли в дом и стали подниматься по лестнице.

Вдруг Дарси замерла: дверь их квартиры загораживала большая картонная коробка. Ее затошнило от страха, кровь как будто остановилась. Проследив за ее взглядом, Террел тоже заметил коробку и, отодвинув девушку в сторону, тихо произнес:

– Стой на месте, Дарси.

Не обращая внимания на него, а также на свои страхи и бешеное сердцебиение, она последовала за ним на отяжелевших ногах. Приблизившись к коробке, Эйден вытащил из-под веревки записку, развернул ее и тихо выругался.

Вот веревка упала на пол, Эйден поднял крышку и... Дарси ощутила отвратительный, вязкий запах крови. Инстинкт подсказал ей, что надо закрыть глаза и отвернуться, но, увы, было уже слишком поздно: она успела заметить, что в коробке лежала куртка Эйдена. Та самая, которую он отдал Тимми. А в ней оказались завернуты... глаза Тимми...

Закашлявшись, Дарси согнулась пополам, прижимая руки к животу. Тимми... Джулс убил Тимми! Слезы рекой покатились у нее из глаз, колени подогнулись. Все вокруг закружилось, и она почувствовала новый приступ тошноты. На этот раз Дарси не смогла сдержаться, и ее стошнило.

– Дарси!

Она почувствовала сильные, уверенные руки Эйдена и позволила ему поднять себя.

– И не вздумай говорить мне, что все будет в порядке, – прошептала она сквозь рыдания.

– Не буду, – отозвался Террел, поглаживая ее по голове. – Потому что я в этом не уверен. Но ты должна взять себя в руки, Дарси, нам надо быстро тут все убрать.

Дарси едва кивнула. Несмотря на свое состояние, она понимала, что Эйден прав.

– В подвале п-полно тряпок, – запинаясь, пролепетала она. – Я принесу их и вытру все тут.

– Вот и умница, – пробормотал он, помогая ей встать. – Я позабочусь об остальном. – Прижав к себе Дарси, Эйден приподнял ее подбородок и заглянул ей в глаза. – Ты в порядке, Дарси? – ласково спросил он.

Сглотнув, она с трудом кивнула.

– Будь осторожна по пути в подвал. Если что – кричи что есть мочи. Я услышу.

Дарси снова кивнула, чувствуя, как кровь стынет у нее в жилах при мысли о том, что она может встретить тут Джулса.

– Я быстро... – прошептала она едва слышно. Поцеловав ее в лоб, Террел слегка подтолкнул ее к лестнице, ведущей в подвал.

– И не вздумай геройствовать, Дарси, – напутствовал ее Террел.

Если бы Дарси не было так страшно, то его слова о том, что в этот момент она может просто подумать о каком-то геройстве, вызвали бы у нее смех. Да ей пришлось призвать на помощь все свое мужество даже для того, чтобы дышать и передвигать ноги! Задержавшись у ступенек, она медленно обернулась на Эйдена. Тот стоял у деерей их с матерью квартиры, прижимая к себе коробку одной рукой, а другую сжав в кулак и приложив его к двери. Эйден встретился с ней глазами, но ничего не сказал. Вот дверь отворилась, Террел произнес что-то, а потом вопросительно взглянул на нее.

Кивнув, девушка побежала вниз по ступеням, торопясь поскорее сделать все, что нужно, и вернуться к нему, потому что рядом с Эйденом она чувствовала себя в безопасности.

Войдя в квартиру, Эйден остановил Бриди, которая хотела было закрыть за ним дверь.

– Оставьте ее приоткрытой, – прошептал он, вглядываясь в темноту. – Я не хочу, чтобы что-то помешало мне, если понадобится броситься Дарси на помощь.

– Что случилось? – шепотом спросила Бриди, плотнее запахивая халат на своем хрупком теле.

Решение пришло к нему легко и быстро: Бриди ни к чему было узнавать правду.

– В печке есть угли? – спросил он.

– Да, немного, – кивнула та. – Вы голодны? Если хотите, я быстро приготовлю что-нибудь.

Эйден сомневался в том, что ему захочется есть в ближайшую пару недель.

– Нет, но все равно спасибо вам, Бриди, – проговорил он, направляясь в кухню.

Вытащив из шкафа тряпку из плотной ткани, он обмотал ею руку и открыл горячую дверцу печки. Внутри красными огоньками светились раскаленные угли. Отбросив тряпку, он с силой протолкнул ящик в дверцу и тут же отодвинул вьюшку, чтобы пламя разгорелось посильнее.

– Где Дарси? – спросила у него из-за спины Бриди.

– Сейчас подойдет, – ответил Террел. – С ней все в порядке. Она пришла навестить мать. Завтра мы едем в Бостон.

Бриди кивнула.

– В последние дни у Мэри часто бывали просветления, – сообщила девушка. – Она, конечно же, по-прежнему вяжет носки, но, по-моему, делает это лишь для того, чтобы не терять достоинства, а не потому, что верит, будто они необходимы для армии генерала Джексона.

– А о Дарси она спрашивала? Она не беспокоится о ней?

– Ничуть, как, надеюсь, и сама Дарси. Думаю, миссис О'Киф испытывает большое удовлетворение, раздумывая о том, как вы с ее дочерью проводите каникулы.

Эйден понял, на что надеется пожилая женщина, и, к собственному удивлению, с огорчением подумал о том, что та, должно быть, останется разочарованной.

– А у нее есть хоть какие-то подозрения насчет того, чем мы с Дарси по-настоящему занимаемся? – спросил он.

Бриди усмехнулась:

– Я уж столько раз дивилась тому, что она верит в россказни дочери. Даже не представляю себе... – Она чуть приоткрыла шею, раздвинув воротник халата. – Ох, как тут жарко, вы не находите?

Кивнув, Эйден отошел подальше от печи, понимая, что заставляло Бриди испытывать неловкость. Решив сменить тему, чтобы избавить девушку от продолжения смущавшего ее разговора, он спросил:

– Когда вы сегодня в последний раз открывали дверь, Бриди?

– В начале восьмого, – тут же ответила она. – Расти принес нам пирог от мамы.

– А вы ничего не слышали за дверью после этого? Какого-нибудь шума, шороха?

Бриди покачала головой.

– А почему вы спрашиваете? – спросила она, взглянув на плиту.

– За дверью стояла эта коробка. К ней была приложена записка с просьбой передать ее мне, – объяснил он. – Я не скажу вам, что в ней было, Бриди, но вы должны просто принять как должное, что я поступаю правильно.

Она серьезно кивнула:

– Так вам известно, кто оставил коробку?

Несколько мгновений Эйден молча смотрел в лицо Бриди, а потом пришел к выводу, что ему не остается ничего другого, как открыть ей страшную правду.

– Бриди, признаюсь вам в одной вещи: нас должен пугать даже сам факт того, что он принес сюда эту посылку. Думаю, и вы, и миссис О'Киф подвергаетесь серьезной опасности.

– Дверь постоянно заперта, – заверила девушка Террела.

– Этого мало, Бриди. – Эйден покачал головой. – Если учесть все то, что Дарси рассказывала мне о состоянии рассудка ее матери, нам будет нелегко, однако другого выхода нет. Ваши родители не откажутся приютить у себя миссис О'Киф, пока мы с Дарси будем отсутствовать?

– Разумеется, – уверенно кивнула Бриди. – Моя мама много лет дружит с миссис О'Киф.

– Отлично. Дарси как-то упоминала некую миссис Мэлоун, которая живет внизу. Она сегодня дома?

Нахмурившись, Бриди неуверенно заморгала.

– Она вообще редко выходит, – сообщила она наконец. – Уверена, что сейчас она должна быть у себя.

– Тогда я попрошу вас зайти к ней и спросить, можете ли вы с миссис О'Киф несколько часов провести у нее. За это время я попрошу вашего отца прислать сюда нескольких крепких ребят неробкого десятка, которые проводят вас домой.

Бриди лишь махнула рукой.

– Я, конечно, ценю вашу заботу, мистер Террел, но не думаю, что нам стоит беспокоить миссис Мэлоун в столь поздний час. Дело не может подождать до утра? К тому же уверена, что мы с миссис О'Киф безбоязненно можем вдвоем пройти несколько кварталов до моего дома.

– Я отношусь к вам со всем возможным уважением, Бриди, – твердо проговорил Террел, – но вы сделаете так, как я сказал. Вы даже представить себе не можете, как рассердится ваш отец, когда узнает, что вы воспротивились мне. Итак, ступайте и разбудите миссис Мэлоун. Извинитесь перед ней, затем возвращайтесь сюда за миссис О'Киф. Мы с Дарси дождемся, пока вы запретесь на все замки, а потом отправимся к вашему отцу.

Дарси стала бы спорить с ним, но Бриди, послушно кивнув, молча вышла в коридор. Стоя у дверей, Эйден видел, как она подошла к двери миссис Мэлоун и постучала. Потом он отвлекся, увидев Дарси, которая, запыхавшись от быстрого бега, поднялась наверх. Подойдя к ней, Террел забрал у нее тряпку.

Мэри О'Киф разглядывала соседнюю комнату в замочную скважину. Она не могла точно расслышать разговора, заглушаемого деревянными стенами, так что ей оставалось лишь внимательно наблюдать и попытаться понять, что же происходит в полутьме кухни. Пришел мистер Террел и засунул что-то большое в плиту. Потом они с Бриди разговаривали, причем говорил в основном он, а Бриди согласно кивала. Вот Бриди вышла, вскоре мистер Террел последовал за ней. Все это было весьма странно.

Решив, что самое интересное уже позади, Мэри собралась было встать, но тут в квартиру вошла Дарси. Подоткнув под колени подол ночной рубашки, миссис О'Киф продолжила наблюдение. Мэри улыбнулась. Глупышка Дарси считала, что ее мать не знает о том, что оца переодевается в мальчишескую одежду и каким образом она зарабатывает деньги им на пропитание у Мика О'Шонесси. Оставить свою добрую, смелую и прекрасную дочь в неведении – вот все, что могла Мэри после того, как ее рассудок помутился. Ах, если бы только ее голова была ясной, часто думала Мэри. Если бы только она могла знать, когда и на сколько наступят периоды просветления! Увы, эти мгновения были так коротки, что Мэри была не в состоянии удержать Дарси от скользкого пути, на который та ступила. Эти непредсказуемые провалы ее памяти так изменили их жизнь!

Мэри прекрасно знала, что история с каникулами – такой же вымысел, как и вся выдумка про Синклеров, однако то, что дочь находится где-то вместе с Эйденом Террелом, грело пожилой женщине душу – ей казалось, что Господь услышал-таки ее молитвы. Бриди о многом рассказала ей.

Похоже, Мик сразу решил про себя, что молодые люди весьма подходят друг другу и что у них не останется иного выбора, как быть вместе. По мнению Мэри, Господь дал ей знак, что благословляет этот союз, и она с надеждой смотрела на дочь и мистера Террела.

Когда Дарси посмотрела на дверь ее спальни, Мэри сразу догадалась, что будет дальше. Она встала, опираясь на дверную ручку, быстро легла в постель и, натянув на себя одеяло, постаралась умерить взволнованное дыхание. Не стоит Дарси знать, что она подсматривала за ней и давно разгадала все ее тайны.

Дверь тихо отворилась, и Дарси неслышными шагами подошла к ее кровати. Глаза Мэри были закрыты, она ровно дышала. Наклонившись к ней, Дарси ласково поцеловала мать в щеку.

– Я скоро вернусь домой, мама, – едва слышно прошептала она. – Я люблю тебя.

Воспоминания нахлынули на Мэри. Я скоро вернусь домой... Я люблю тебя... Это были последние слова ее любимого Джона, обращенные к ней. Поцеловав ее тем утром, он ушел. А вернулся... желтым как воск, таким спокойным, тихим и неподвижным... Его принесли на носилках Мик О'Шонесси и Патрик Риордан. В тот же миг ее мир перевернулся, и ее единственным желанием было как можно скорее воссоединиться с Джоном в вечной жизни. Правда, позднее она поняла, что Дарси была еще слишком мала, чтобы остаться одной. Именно мысли о Дарси останавливали ее руку каждый раз, когда она собиралась покончить с собой. Но сейчас...

Убедившись в том, что Дарси вышла из комнаты, Мэри О'Киф откинула одеяло и вернулась к своей наблюдательной площадке у замочной скважины. Мистер Террел и Дарси стояли у печи и молча смотрели на дверцу, за которой пылал огонь. А потом Эйден обнял Дарси за плечи. Дочь Мэри О'Киф повернулась к нему и, обвив его талию своими руками, прильнула к его широкой груди. Эйден поцеловал ее волосы и задумчиво уперся подбородком ей в макушку.

Мэри была довольна. Она снова встала, держась за ручку, и вернулась к постели. Да, ее мольба услышана. Поцеловав причастие, лежавшее на столике у кровати, она опустилась на колени и вознесла Господу благодарственную молитву.

Глава 14

По пути к дому Мика Эйден показал Дарси записку Джулса. «Увидимся в Бостоне». Короткую, отвратительную и пугающую – до того пугающую, что она даже не стала спорить с Террелом, заявившим, что остаток ночи они проведут в его отеле. Он сказал, что им не следует находиться там, где их ждет Джулс. Или где-то поблизости... К середине их разговора с Миком Дарси перестала понимать, о чем говорят мужчины. Правда, ее слух улавливал какие-то слова, но ей требовалось усилие, чтобы осознать их смьшл, и Дарси бросила нелепые попытки следить за беседой.

Разумеется, Мик был далеко не в восторге от того, что его разбудили ночью. Но еще меньше ему понравилось то, что он услышал от Эйдена. Выслушав просьбу Террела, касающуюся женщин, Мик тут же приказал слуге отправить кого-нибудь к миссис Мэлоун за Бриди и миссис О'Киф. Лишь после обсуждения неотложных дел Дарси сделала робкую попытку отказаться от поездки в Бостон, однако Мик с Эйденом были непреклонны, правда, они не стали возражать против того, чтобы с ними отправилась Мейзи. Мик пообещал договориться обо всем с Патриком Риорданом, как только настанет утро. Мейзи должна была появиться в президентском отеле в качестве горничной Дарси. Мик был доволен: с его точки зрения, Дарси могла скомпрометировать себя, появившись в Бостоне в обществе мужчины, поэтому иметь компаньонку было совсем неплохо.

Зато Дарси его соображения о морали просто смешили, к тому же она сомневалась в способности Мейзи хорошо выполнять роль горничной. Ее сомнения перешли в уверенность, как только они с Эйденом добрались до отеля и он рассказал обо всем своему сонному камердинеру. Узнав, что Мейзи составит им компанию, Чендлер был в полном восторге и отправился досыпать, напевая под нос веселую песенку. Дарси опустилась на стул, недоумевая, отчего это она оказалась единственным из всех участников происходящей драмы, который выказывал признаки физической и моральной усталости.

Эйден уселся напротив нее, вытянув длинные ноги. Он уже успел сбросить сапоги, кинуть на спинку стула куртку и расстегнуть воротник рубашки.

– Устраивайся поудобнее, Дарси, – предложил он. – Скоро рассвет, так что у тебя совсем немного времени для сна. Постарайся не пропустить ни минутки.

Кивнув, девушка потерла ладонями лицо. Не то что снять куртку, а даже расстегнуть на ней пуговицы у нее не было сил. Взяв себя в руки, она наклонилась, чтобы развязать шнурки на ботинках. А затем, подняв голову, устало сказала:

– Ступай в кровать, а я посплю и здесь.

Поднявшись со стула, Террел подошел к ней. Дарси молча смотрела на него, восхищаясь его красотой. Сквозь полудрему она стала вспоминать нежность его сильных рук, как вдруг он взял ее за плечи и поставил на ноги.

Да, Дарси слишком устала, а потому не стала сопротивляться, когда Террел принялся расстегивать застежки на ее куртке, а потом стянул ее с плеч. Бросив куртку Дарси рядом со своей, Террел нерешительно расстегнул три верхние пуговицы на ее сорочке и, прищурив глаза, задумчиво провел пальцами по тонкой ткани. Не говоря ни слова, он слегка надавил на плечи Дарси и уложил ее на маленький диванчик.

Дарси через силу приподняла брови, когда он опустился рядом на колени и стал возиться с ее ботинками, а она в это время думала о том, что он, должно быть, большой умелец по части расшнуровывания дамских корсетов. Впрочем, пришло ей в голову, она никогда не узнает, так это или нет. За размышлениями подобного рода Дарси не заметила, как Тер-рел стянул с ее ног ботинки. Его прикосновения были такими нежными... Вдруг она заметила, что он хмурится, глядя на ее носки.

– Это самые лучшие, – поспешила заверить его Дарси, вырывая ногу из его пальцев. – И они прекрасно служат своей цели.

– Завтра же я куплю тебе несколько пар новых.

– Нет! – отрезала Дарси.

– Детка, я слишком устал сейчас, чтобы спорить с тобой. Тебе нужны нормальные носки, чтобы не мерзнуть.

– Я тоже устала, чтобы спорить с тобой, – огрызнулась она. – И не собираюсь попадать к тебе в зависимость из-за какой-то пары носков.

Поднявшись на ноги, Эйден отошел к зеркалу, стоявшему в углу комнаты, и через мгновение вернулся с большим графином бренди и двумя бокалами. Усевшись на стул, стоявший рядом с диванчиком, Террел наполнил бокалы и протянул один из них Дарси.

– Что ж, тогда крепись, Дарси, потому что утром нам предстоит большое сражение.

– Из-за пары носков? – отпив глоток бренди, спросила она. Обжигающая жидкость медленно потекла вниз по ее горлу. Дарси сделала еще один глоток.

– Я куплю тебе полный гардероб, – заявил Эйден. – Начиная с белья.

Едва не подавившись, Дарси махнула рукой.

– Мне не нужно ничего, кроме того, что у меня уже есть, – запротестовала она.

– Ты едешь со мной в Бостон, поэтому тебе нужна приличная одежда. Считай, что это один из пунктов твоего задания.

– Не пойму, к чему все это, – помотала она головой. – Почему это я должна одеваться как леди? – Тут что-то пришло ей в голову, и она поспешила сообщить: – К тому же в моем сундуке, что остался во «Льве и скрипке», полно дамской одежды.

Эйден долго молчал, медленными глотками попивая бренди.

– Вот что я тебе скажу, – наконец промолвил он. – Мужчины – странные существа. Нашим любовницам и любовницам наших приятелей мы говорим такие вещи, каких никогда не сказали бы матерям, сестрам и женам. Любовницы – особая каста женщин с особыми привилегиями. Им позволяется гораздо больше, чем... так называемым порядочным женщинам. Ты даже не представляешь, как они могут пользоваться своими правами. Кстати, если ты сумеешь освоить их, то это может помочь нам отыскать Джулса.

Бокал едва не выпал из уставших пальцев Дарси, но Эйден успел подхватить его и вернуть девушке.

– Ты что же, хочешь, чтобы я поехала в Бостон в роли твоей любовницы? – прошептала она.

– Любовницы и художницы. Ты очаруешь тамошних светских львов и тем и другим.

– Нет, – твердо возразила Дарси, силясь встать с диванчика, чтобы уйти от него.

– Это же самое обычное дело, Дарси, – настаивал Эйден, обхватив ее за талию и прижав к себе. – Сиди спокойно и слушай меня.

У нее не было иного выхода. Внезапно тело Дарси обмякло, и ей показалось, что оно стало похожим на вареную картофелину. Опустив веки, она наслаждалась близостью Эйдена, удивляясь тому, как ловко плавные изгибы ее тела сочетаются с линиями его фигуры. Дарси отпила глоток бренди, надеясь, что огненная жидкость хоть на миг заставит ее забыть о том удовольствии, которое она получала, находясь рядом с Эйденом.

– Когда Джулс был в Дублине и Эдинбурге, – начал Террел, – ему удалось проникнуть в самые отдаленные уголки привилегированного мужского общества. Будь у него время, он пролез бы и дальше, однако он не воспользовался этой возможностью. Как бы там ни было, я уверен, и в Бостоне он будет вести себя так же. Все, о чем я тебя прошу, Дарси, – это сыграть свою роль. Сыграть! Только и всего. Черт, ты же никого не знаешь в Бостоне, так почему же ты капризничаешь?

Что-то в плане Эйдена смущало Дарси, но от усталости она никак не могла сосредоточиться и понять толком, что именно. Нахмурившись, Дарси попыталась взять себя в руки, но это не удалось ей, и тогда она решила разобраться хотя бы с простейшими проблемами, нежданно вставшими на ее пути.

– Я не знаю, что такое – быть любовницей, – пробормотала она. – Все мое общение, если так можно выразиться, со знатными леди заключалось в том, что я перерезала ремешки их ридикюлей.

– Насколько я помню, ты преподавала хорошие манеры детям Синклеров. – Приподняв ее лицо, Террел улыбнулся. – И не пытайся объяснять мне сейчас, что все это были лишь твои выдумки, ведь ты также говорила, что стараешься не уходить слишком далеко от правды, потому что твоя мать тут же уличит тебя во лжи, если вдруг рассудок неожиданно вернется к ней. Стало быть, ты умеешь вести себя как воспитанная леди. Полагаю, в детстве тебя обучали этому, а потому ты и придумала подобную историю.

Дарси почти не слышала его: усталость и бренди усыпляли ее. Какие у него красивые глаза! Да он одним своим взглядом способен растопить ее упрямство.

– Я уж и не помню, когда мне приходилось применять свои умения на практике, – раздался откуда-то издалека ее слабый голос. – Я наделаю ошибок, а потом...

– Мы немного попрактикуемся, и ты не будешь ошибаться, – заверил ее Эйден, проводя подушечкой большого пальца по ее нижней губе. – Ты со всем справишься, Дарси, поверь. К тому же я не допущу, чтобы с тобой случилось что-нибудь ужасное.

Что-то опять смутило ее, но она была не в состоянии собраться с мыслями.

– Мы потолкуем обо всем утром, хорошо? – прошептала она.

– Нет, – ласково возразил Эйден. – Все уже решено. Утром мы едем в Бостон, а как только окажемся там, то первым делом отправимся к портному. Допивай бренди.

Может, для Террела все и было решено, однако Дарси была иного мнения. Утром она укажет на недостатки в его плане, ведь нелепо пользоваться им, если он обречен на провал. Усталость ее была так велика, что она уже не могла поднести к губам бокал с бренди и лишь беспомощно смотрела на него.

– А у тебя было очень много содержанок? – не отдавая себе отчета в том, что говорит, спросила Дарси.

Когда смысл собственного нескромного вопроса дошел до нее, Дарси хотела было извиниться, однако Эйден спокойно ответил ей:

– Лишь одна. Но я переоценил свои возможности, а потому месяца через три вся эта история закончилась. – Пожав плечами, он добавил: – Но если ты спрашиваешь о том, известен ли мне своеобразный кодекс поведения светского мужчины, то я отвечу «да». Такие вещи являются непременной частью воспитания любого богатого мальчика. Дело обстоит примерно так. Выбираешь женщину с независимым характером, хорошим происхождением и приятной внешностью. Я ей предоставляю достойное жилье, и она пользуется привилегиями, которые дает мне мое положение. С такими женщинами можно расставаться в любое время, главное – не привязаться к ним. Когда любовница надоедает мужчине, он обеспечивает ее деньгами и обычно старается передать ее в руки другому кавалеру.

– Какой ужас! Эйден сделал глоток.

– Любовницы часто бывают очень богатыми и независимыми женщинами, – добавил он.

– Не думаю, что деньги способны изменить суть дела. Переходить из рук в руки, как... – Дарси покачала головой. – Как это, должно быть, больно.

Усмехнувшись, Эйден крепче обнял ее.

– Знаешь, Дарси, временами мне кажется, что ты выросла в каком-то захолустном монастыре. Дорогая, пойми, самое главное – не допустить того, чтобы в отношения подобного рода было замешано что-то, кроме тела. Можно считать, что это сделка тела и денег – ничего больше! Если придерживаться этой тактики, то при разрыве отношений никто не страдает.

Его холодный, равнодушный тон беспокоил ее. Высвободившись из объятий Террела, Дарси чуть отодвинулась в сторону, чтобы посмотреть ему в лицо.

– Это похоже на некий род проституции, изобретенной богатыми мужчинами, которые не желают прилагать усилий для того, чтобы получать удовольствие.

– Так и есть, – согласно кивнул Эйден.

– А как любовницы ведут себя вне стен спален? Разрешено ли им появляться на свет Божий?

– Ты знаешь какую-нибудь содержанку?

– Подозреваю, что между содержанками Чарлстауна и Ноб-Хилла существует огромная разница, – заметила Дарси. – Это была твоя идея, Эйден. Если тебе трудно говорить об этом, то лучше признать свою ошибку и оставить эту тему.

– Единственная трудность для меня заключается в выборе правильных слов, которые не ранят твою чувствительность.

– Нет у меня никакой чувствительности. – Дарси устало прислонилась к нему. – Просто говори то, что считаешь нужным, Эйден.

Допив бренди, Террел отставил бокал в сторону, а потом прижал ее к себе обеими руками и тихо произнес:

– Хорошие любовницы ведут себя на людях, как настоящие леди. Кстати, с остальными содержанками они составляют целое общество. В одни места мужчины приходят только с женами, в другие – с любовницами. Спутать что-то в этом деле – огромная ошибка. – Он замолчал, устраиваясь поудобнее. Прислонившись к спинке дивана, он вытянул ноги и пристроил Дарси рядом с собой. – Знаешь, было бы проще, если бы ты задавала мне вопросы.

– Не знаю даже, что именно спрашивать, – призналась она. – Может, тебе лучше все-таки пересмотреть свои взгляды на подобные вещи?

Не обратив внимания на ее совет, Террел продолжил:

– Думается, наиболее отличительной чертой любовниц является их... готовность в любой момент воспользоваться благоприятным случаем. Они всегда за всем наблюдают и все слушают. Они могут почувствовать, что мужчина устал от нынешней любовницы и ищет себе очередную. И если он в состоянии обеспечить ее и укрепить ее общественное положение, то она скорее всего поможет ему в его поисках.

Дарси отпила бренди, раздумывая над его словами.

– Но ведь мужчина, содержащий ее в настоящее время, должен быть недоволен тем, что ее... преданность...

– Да какая там преданность, Дарси! – перебил ее Эйден. – Я же сказал тебе, что о настоящей привязанности в подобных отношениях и речи нет. Если сама любовница хочет уйти, то мужчине не остается ничего другого, как отпустить ее и найти ей замену.

Дарси повернула к нему голову.

– Неужели все так просто?

– Именно так, – заявил он.

– Не думаю, что я способна на это.

– Конечно, способна, – с улыбкой заверил ее Эйден. – Ты просто будешь притворяться моей любовницей и принимать ухаживания мужчин, которые задумают увести тебя от меня. Если ты хорошо справишься со своей ролью, то нас завалят приглашениями на светские рауты. Мужчины будут соревноваться в стремлении первыми принять нас у себя. Женщины тоже не останутся в стороне, чтобы проверить, кто из вас выиграет состязание в красоте. И где-то в этой круговерти мы, возможно, повстречаем Джулса.

– Ты задумал сделать из меня приманку для бешеной собаки... – Дарси хотелось сказать что-то более весомое, но сил не было, к тому же ей было так приятно сидеть с ним рядом, что она была не в состоянии противиться его сомнительным, с ее точки зрения, доводам.

– Я все время буду рядом, Дарси. Тебе всего-то надо будет делать вид, что ты считаешь остальных содержанок безликой серой толпой и жаждешь только одного – найти мужчину, у которого кошелек потолще. Чтобы выманить у него денежки, разумеется.

– Не хочу я ничьих денег, не хочу быть любовницей...

– Знаю, но только ты можешь это сделать.

Дарси вздохнула, понимая, с одной стороны, что ей не выиграть у него этот спор, но, с другой, не желая, чтобы он одержал над ней верх без ее сопротивления.

– Считаю своим долгом сообщить тебе, что одно из правил воровства – не дать ему поглотить тебя до такой степени, чтобы тебя саму ограбили.

– Дарси! – вскричал Эйден, едва сдерживая смех. – Ты боишься, что я найду себе другую любовницу?

– Мне наплевать, что ты сделаешь и кого найдешь! – огрызнулась она. – Я говорю о себе самой. Это я могу найти человека, который по-настоящему заинтересует меня, и тогда тебе придется искать своего Джулса без меня. Уж я постараюсь, чтобы этот человек был настолько богат, что мне не придется быть зависимой от Мика.

– Степень зависимости считается очень важной для любовницы, но ты... – Прижав Дарси к себе, Террел поцеловал ее в голову. – Никогда не забывай, что мужчины сплетничают о любовницах так же, как и о своих женах, и позаботься о том, чтобы тебя не обвели вокруг пальца.

– Мужчины – такие отвратительные существа!

– Боюсь, я вынужден согласиться с тобой.

– Если бы ты только знал, как я сожалею о том, что вздумала сунуться в твой карман, – прошептала Дарси.

– Если бы ты только знала, как я рад этому, – передразнил ее Террел. – Все будет хорошо, Дарси. Вот увидишь. Мне нужно, чтобы ты сделала это для меня, а уж о тебе я позабочусь.

«Я о тебе позабочусь...» Такие простые слова, но они звучали сладкой музыкой в той буре страха, которая тащила их за собой. Впрочем, Дарси не очень-то верила им, потому что знала, что тысячи женщин слышали их до нее, верили в них и доверчиво сдавались сладкоголосым, но лживым певцам. А сдавшись, они уже не могли вернуться назад и вновь стать теми, кем были раньше. Теперь Дарси понимала, почему те женщины так поступали. Когда ты устала и испугана, а тебя обнимает пара сильных рук и кто-то шепчет тебе на ухо ласковые слова, так трудно удержаться от соблазна и устоять под действием дурмана, куда более крепкого, чем бренди.

Она... она только чуть-чуть уступит... Совсем немного... Так хорошо, когда Эйден обнимает ее. Она лишь на короткий миг позволит себе поверить, что находится в безопасности его объятий. «Совсем ненадолго... – крутилось у нее в голове. – Ненадолго...»

Осторожно вынув бокал у нее из руки, Эйден сам выпил остатки бренди и поставил бокал на столик. Спустив ноги на пол, он сел, стараясь не толкнуть и не разбудить Дарси. Затем осторожно подсунул руки ей под спину и под колени и через гостиную понес ее в спальню. Она доверчиво прижалась лицом к его груди.

Осторожно опустив Дарси на кровать, Эйден стал потихоньку вытаскивать из-под нее одеяло. Дарси вздохнула и приподняла бедра, чтобы ему было удобнее. Прикрыв ее, Террел стал озираться по сторонам, выбирая, куда бы ему самому прилечь. Здравый смысл подсказывал ему, чтобы он оставил Дарси в кровати, а сам лег на одну из нескольких кушеток.

– Будь проклят этот здравый смысл, – проворчал он, направляясь к двери и закрывая ее.

Вернувшись к кровати, он улегся под одеяло и хотел проверить, не раскрылась ли Дарси от его манипуляций, но дело, разумеется, кончилось тем, что его рука коснулась ее плеча, прикрытого лишь тонкой тканью сорочки.

– Эйден, – тихо позвала она.

Это был сонный шепот, полный удивления и счастья.

– Я здесь, Дарси, – произнес он в ответ.

Террел никак не ждал, что она тут же прильнет к его груди и зароется лицом у него под мышкой. Чувствуя, что в горле у него пересыхает, Эйден бережно укрыл ее ноги и положил ее свободную руку себе на грудь. А потом, обняв Дарси, он смежил веки, с наслаждением вдыхая аромат ее волос. Господи, чего бы он только не дал за то, чтобы Дарси, проснувшись, не отшатнулась от него, а осталась лежать так же, как сейчас! Чего бы только не дал, чтобы все время, пока они были вместе, она спала вот так в его объятиях!

Увы, это была всего лишь глупая мечта, и он знал об этом. Утром они разбегутся по разным углам, причем каждый не будет знать, чего хочет другой, но из осторожности не спросит об этом. Если бы только все было иначе! Если бы только оба могли забыть о своем прошлом, которое сделало из них тех, кем они были. Эйден сплел пальцы с пальцами Дарси и, поддавшись наконец усталости, погрузился в сон.

Дарси разбудили чьи-то приглушенные голоса. Должно быть, они раздаются из другой комнаты, решила она. Беспокоиться было не о чем, не стоило из-за них выбираться из теплого и уютного кокона, в котором она очутилась. Она шевельнулась, и ее руки уперлись во что-то... твердое...

Дарси распахнула глаза. Ее щека лежала на бронзовой коже. Девушка приподняла голову, чтобы получше разглядеть столь странную подушку. Эйден. Его волосы были взъерошены, а пуговицы на рубашке расстегнулись. Именно сейчас Дарси поняла, что такое разврат и соблазн. Потому что они были даже в спящем Эйдене. Кровь закипела в ее жилах. Судорожно вздохнув, Дарси облизнула губы, которые вдруг пересохли.

Чуть подняв голову, Дарси увидела резную спинку кровати и полог из тяжелой парчи. Ступни ее ног чувствовали под собой мягкое льняное белье. Неужели она сама пришла к нему в спальню и забралась в постель? Нет. Она чересчур устала для этого и заснула на диванчике в его объятиях. Если бы Террел сам не принес ее сюда, они всю ночь проспали бы в гостиной. Опустив голову, Дарси закрыла глаза. Ведь прошлым вечером она осознанно решилась пересечь запретную грань. У нее были на то причины, так что беспокоиться не о чем. Какая разница, где они спали?

Ее щеке было так приятно прикасаться к его груди, его тело было таким сильным и мускулистым. Сердце Дарси забилось чуть быстрее, и она опять забылась глубоким сном.

Странное ощущение того, что она что-то потеряла, разбудило ее вновь. Открыв глаза, Дарси заметила полоску белого льна, разделявшего их. Подняв взгляд, Дарси увидела, что Эйден лежит, подперев рукой голову, и смотрит на нее, а на губах его играет насмешливая улыбка.

– Закричишь – и я поцелую тебя, – заявил он. Чуть смутившись, Дарси улыбнулась ему в ответ.

– А если не закричу?

– Думаю, я и в этом случае поцелую тебя, – произнес он, улыбаясь еще шире, при этом его глаза потемнели. – У вас невероятно соблазнительный вид, мисс О'Киф.

– У вас тоже, – не подумав, проговорила Дарси. Улыбка исчезла с лица Террела.

Несколько мгновений стояла тишина, а потом Эйден поднял руку и провел пальцами по ее губам.

– Ты ведь не собиралась говорить этого, не так ли? – едва слышно спросил он.

Внезапно Дарси поняла, что лгать о чем бы то ни было не имеет смысла. Наверняка он чувствует, что ее тело сотрясает мелкая дрожь, а уж если ему известно такое, то и остальное скрывать ни к чему.

– Нет, не собиралась, – призналась она. – Но я не жалею, что произнесла эти слова. У тебя и впрямь соблазнительный вид.

На лице Эйдена застыло выражение некоторого удивления и настороженности. Намотав медную прядь на палец, он принялся внимательно изучать ее лицо.

– Разве ты не станешь сердиться на меня за то, что я отнес тебя в постель? – спросил он наконец. – За то, что я повел себя не как истинный джентльмен и не лег в другом месте?

– Думаю, нам обоим было бы очень неудобно, если бы мы проспали всю ночь на диванчике, – отозвалась Дарси. Ей вдруг стало так хорошо оттого, что она говорила правду. – К тому же с моей стороны было бы чистой воды эгоизмом ждать, что ты ляжешь где-нибудь еще, в то время как я разлеглась на твоей кровати. – Усмехнувшись, Дарси добавила: – Но с твоей стороны было бы негалантно лечь в постель, а меня оставить на диванчике.

– Так ты не сердишься из-за того, что проснулась в моих объятиях?

– Довольно приятно просыпаться там же, где заснула. Брови Террела удивленно поползли вверх.

– А ты собираешься препираться со мной из-за поездки в Бостон?

– Нет.

– А из-за похода к портному?

– Только поможет ли мне это? – засомневалась Дарси.

– Думаю, нет.

– Тогда и сопротивляться не стоит, не так ли?

Эйден медленно вытащил палец из скрученного локона и серьезно посмотрел на нее. Дарси вопросительно подняла брови.

Подумав, Террел провел костяшками указательного пальца по ее подбородку.

– А ты стала бы сопротивляться, если бы я захотел немедленно заняться с тобой любовью?

Ее тело изнывало по тем ласкам, которые он уже дарил ей... несмотря на то что память напоминала о страхе, сопровождавшем ее в те минуты. Дарси наградила Эйдена уверенной, как она надеялась, улыбкой.

– Не знаю, – призналась она. – Но думаю, мы могли бы попробовать и посмотреть, как пойдут дела.

Она заметила, как он насторожился, как ожесточились черты его лица. Опустив руку, Эйден внимательно посмотрел на Дарси. Внутри у нее все сжалось от страха, и ей пришлось призвать на помощь всю свою гордость, чтобы снова не привлечь его к себе.

– Чем вызваны столь неожиданные перемены, Дарси? Сказав себе, что отныне будет честна с ним, потому что лишь при этом условии можно продвигаться вперед, Дарси набрала полную грудь воздуха и начала:

– Знаешь, я обнаружила, что мое тело не подвластно разуму, когда ты... ласкаешь его. Как бы я ни старалась противиться тебе, у меня ничего не получается. Я, конечно, могу продолжать бороться с соблазном, но сомневаюсь, что буду в состоянии выиграть хоть одну из грядущих битв. Так что, подумав, я решила, что лучше уж мне обсудить с тобой условия моей капитуляции, чем гадать потом в одиночестве на кофейной гуще.

– То есть... это будут примерно те же отношения, которые ты поддерживаешь с Миком? – предположил Террел.

– Капитуляция есть капитуляция. Если это может послужить некоторым утешением для тебя, то знай, что я не сержусь из-за необходимости обсуждать ее с тобой. А вот говоря с Миком, я всегда злюсь.

– И каковы же твои условия? – В его тихом голосе слышалась горечь. – Ты хочешь дом? Модную мебель? Ежемесячное содержание?

Эти слова ранили ее. Причем глубоко. Как он мог так неверно судить о ней? Она сказала Террелу правду, а он вообразил, что она пытается вытянуть из него деньги! От этой несправедливости ее гнев вспыхнул, как порох.

– Мне ничего от тебя не нужно, Эйден! – вскричала она, смело глядя ему прямо в глаза. – Я хочу иметь возможность при первом желании уйти от тебя, не чувствуя себя привязанной к тебе. Вот и все, о чем я прошу. Ни больше ни меньше.

У Эйдена было такое чувство, словно Дарси сделала ему харакири. Его голова наполнилась горькими воспоминаниями, гневом и пугающим разочарованием. Правда, когда первый шок прошел, он отбросил эмоции и сосредоточился на смысле ее предложения. Террел понимал: она имела в виду именно то, что сказала. Дарси, очевидно, также призывала к соблюдению здравого смысла и к тому, чтобы хоть как-то ограничить его власть над ней. Понял он и то, что ошибся, причем очень грубо, когда вообразил, что она ищет материальной выгоды от общения с ним. Черт, он должен был догадаться! Его слова не только задели ее гордость, но и испортили те зачатки добрых отношений, которые начали складываться между ними в последнее время. Террел протянул было руку, чтобы погладить щеку Дарси и извиниться за грубость, но она перехватила ее на лету и отвела.

– Ты можешь гарантировать мне свободу? – спросила она полным горечи голосом.

– Да, – просто ответил он, понимая, что даже самые искренние его мольбы о прощении не будут услышаны. Он взял Дарси за руку. – Я позабочусь о том, чтобы ты была под защитой. Даю слово.

Дарси кивнула, но по ее виду Террел понял, что она о чем-то умалчивает. Ему не нравилась возникшая между ними отчужденность, но виноват в ней был только он сам... Оставалось надеяться лишь на то, что со временем Дарси чуть понизит воздвигнутую ею самой преграду между ними. А если этого не случится... Эйден понимал, что в таком случае он будет всю жизнь корить себя, что не получил того, что мог бы получить.

– Ты голодна, Дарси? – Террелу вдруг захотелось поскорее выбраться из постели и постараться забыть неприятные мгновения.

– Немного.

– Ну да, немного, свет моих очей! – насмешливо бросил он, потянув за покрывало, на котором лежала Дарси. – Да ты всегда голодна как волк. Давай-ка раздобудем чего-нибудь поесть.

Глава 15

Дарси позволила Эйдену открыть перед ней дверь салона и первой вошла туда. Всего один шаг через порог – и она пожалела о содеянном. Мейзи сидела за столом и, разинув рот от изумления, как зачарованная, безуспешно водила чашкой в воздухе, пытаясь поставить ее на блюдце. Соблюдавший приличия Натан Чендлер занял место напротив нее. Посмотрев на Дарси, следом за которой шел Эйден, камердинер нахмурился.

– Доброе утро, Чендлер, мисс Мейзи, – беспечным тоном поздоровался Террел, закрывая за собой дверь спальни.

Встав, Чендлер откашлялся.

– Не сочтите за вольность, сэр, – начал он, – но, по-моему, вам следовало бы привести в порядок свою одежду.

Оглянувшись через плечо, Дарси оторопело заморгала. Рубашка Эйдена, вылезшая из штанов, была расстегнута и распахнута, открывая взору не только его загорелую грудь, но и плоский живот, под которым свободно болтались помявшиеся во сне штаны. Дарси несмело опустила глаза на собственную сорочку. В отличие от рубашки Эйдена она, правда, была застегнута, но в этом было единственное различие в состоянии их одежды. Щеки девушки покрылись густым румянцем, когда она представила себе, о чем подумали Чендлер и Мейзи. Ее первым порывом было поскорее засунуть рубашку в штаны и убедить их в собственной невинности. Впрочем, ей тут же пришло в голову, что подобные действия лишь усилят их подозрения в ее вине, а потому Дарси почла за лучшее промолчать.

Рассмеявшись, Эйден застегнул две пуговицы где-то на животе и, обойдя Дарси, обратился к Чендлеру:

– Ну что, Натан, теперь твоя чувствительность удовлетворена?

– Дело вовсе не во мне, сэр, – ответил камердинер. – Я попросил об этом для того, чтобы вы пощадили чувства и скромность мисс Дарси, а также обратили бы внимание на присутствие мисс Мейзи.

– Что ж, это справедливо, – кивнул Террел. – Который час?

Дарси не понравилось легкомыслие Эйдена: он мог бы по крайней мере сказать что-то в защиту ее добродетели. Впрочем, память тут же напомнила ей, что она совсем недавно уже была готова сдаться, так что Террелу, собственно, нечего было защищать. Дарси заправила рубашку в штаны.

– Сейчас без четверти двенадцать, сэр, – отозвался Чендлер. – Но если вы решили, что я и мисс Мейзи зарабатываем деньги, попивая чай, то спешу уверить вас в обратном.

– Серьезно? – В голосе Эйдена явно слышалось удивление. И намек.

Приосанившись, Чендлер холодно ответил хозяину:

– Мы всего лишь полчаса как освободились от своих дел, сэр. Ваш чемодан и сундук мисс Дарси были перевезены из «Льва и скрипки» в подходящее жилье в Бостоне. Я взял на себя смелость навести справки о портном, а потом договорился о встрече с этим джентльменом на сегодня. – Шагнув вперед, он вынул из нагрудного кармана белую карточку. – Он будет ждать нас в два часа.

Покосившись на карточку, Эйден удивленно приподнял брови.

– Франсуа? – спросил он. – И все? У этого человека нет фамилии?

– Полагаю, ему ни к чему называть фамилию – у него и так отличные рекомендации.

– Да, – вмешалась Мейзи, – он согласился принять вас лишь после того, как Натан пообещал ему очень щедрое вознаграждение.

– Так ты подкупил его? – усмехнулся Эйден.

– Не совсем, – не моргнув глазом заявил Натан. – Я сказал, что вы сами с ним обо всем договоритесь во время встречи.

Дарси оглядела себя. Терзавшие ее прошлой ночью опасения опять вернулись к ней.

– Я не могу пойти к портному в таком виде.

– Об этом я подумала, – сказала Мейзи, поднимаясь со стула. – Я вынула из твоего сундука серый шерстяной костюм, так что ты сможешь переодеться в него. Ну и остальные... – Покраснев, Мейзи с трудом сглотнула. – ...И все остальное, что тебе необходимо. Все вещи лежат сейчас в комнате Натана. Туда для тебя принесут ванну, чтобы ты могла помыться.

Дарси провела рукой по волосам, морщась, когда ее пальцы застревали в спутанных прядях.

– Прости, пожалуйста, что я обременила тебя всеми этими хлопотами, – проговорила она. – Я не хотела...

– Ох, а я решила, что это будет великолепное приключение! – Глаза Мейзи загорелись. – Даже утро было таким интересным и необычным. Все эти дела куда увлекательнее продажи яиц на базаре. И кто знает... Если ты решишь, что я гожусь на роль горничной, то, возможно, я и в дальнейшем буду зарабатывать на хлеб этим ремеслом.

Энтузиазм подруги пугал Дарси. Казалось, у всех отличное настроение, лишь Чендлер высказал недовольство по поводу неопрятного вида Эйдена, и никто, кроме нее, не боялся предстоящей поездки. Сунув руки в карманы, Дарси попыталась улыбнуться:

– А мне и в голову не приходило, что тебе хочется стать горничной какой-нибудь знатной дамы, Мейз. К тому же, изображая мою служанку, ты не слишком-то многому научишься.

– Все будет хорошо, вот увидишь. И я уверена, что ты еще сама себя удивишь, – заверила ее подруга. – Нам будет так весело!

– До двух часов осталось совсем немного, – напомнил Эйден, – так что нам придется отправиться к мистеру Франсуа прямо отсюда.

– Совершенно верно, сэр, – кивнул Чендлер. – Я нанял экипаж на то время, что мы проведем в Бостоне. Он будет здесь в час дня, чтобы отвезти вас с мисс Дарси на место встречи. – Помолчав, он кивком указал на дверь, ведущую в коридор. Через мгновение там раздался какой-то шум. Ошибиться в его происхождении было невозможно: это слуги волокли медные ванны, задевая ими по пути за деревянные стенные панели. – Ну вот, ваши ванны доставлены вовремя.

Эйден криво улыбнулся:

– Ты весьма предусмотрителен, Чендлер.

– Моя работа в том и заключается, чтобы обо всем заботиться, сэр, – ответил камердинер, направляясь к двери.

– А если бы мы с Дарси не встали к этому времени? – поинтересовался Террел.

Натан замер, взявшись за дверную ручку и ожидая, пока раздастся стук в дверь.

– Не знаю, что и ответить, но, к счастью, я об этом не задумывался.

– А ты, случайно, не подумал о том, что мы захотим есть? Позади длинная ночь, и мы проголодались.

– Через полчаса должны принести холодные закуски. – Чендлер посмотрел на свои часы. – Точнее, через двадцать восемь минут. – Как он и ожидал, в дверь постучали.

– Не много же времени ты оставил на наше усмотрение, – сухо заметил Террел.

– Я подумал, что вам лучше заняться делами, сэр. – С этими словами камердинер Террела распахнул дверь, чтобы пропустить целый парад гостиничной прислуги, притащившей две большие медные ванны.

Две бригады слуг с ванной и ведрами направились в комнату Эйдена, Чендлер последовал за ними, а вслед за ним поспешил Террел.

– Чендлер, когда мы вернемся в Сент-Киттс, напомни мне, чтобы я уволил тебя с работы.

– Очень хорошо, сэр, непременно напомню. Оставшись одни в салоне, Дарси с Мейзи переглянулись.

Из покоев Натана до них доносился шум и плеск воды – это готовили ванну для Дарси. Мейзи покосилась на комнату, в которую удалились Чендлер с Эйденом.

– Дарси, как ты считаешь, он ведь несерьезно говорил об этом? – встревоженно спросила Мейзи. – Он ведь не собирается уволить Натана?

Усмехнувшись, Дарси пошла в комнату Чендлера.

– У меня такое впечатление, – проговорила она на ходу, – что Эйден делает это с завидной регулярностью. Я бы на твоем месте не стала беспокоиться об этом, Мейзи.

– У тебя усталый вид, – заметила Мейзи, входя вслед за подругой в комнату, где стояла ванна, как только слуги вышли из нее. – По словам Натана, вы с мистером Террелом вернулись чуть ли не на рассвете. Должно быть, ты совсем не выспалась. – Вдруг глаза ее расширились, и она испуганно приложила пальцы ко рту. – Господи! Я совсем не это хотела сказать! Меня вовсе не касается, что ты и мистер Террел...

– Мы только спали вместе, Мейзи, – остановила ее Дарси. – И ничего больше. Хотя я догадываюсь, что наш вид говорит об обратном.

– Черт возьми! А я-то надеялась...

Руки Дарси, расстегивающие пуговицы на штанах, замерли: она вдруг вспомнила, что у нее – хотя бы на время – появилась горничная.

– А ты не могла бы не просто стоять и глазеть на меня, Мейз? – спросила Дарси, стараясь, чтобы ее слова звучали тактично. – Может, тебе стоило бы подготовить стол, ведь скоро принесут еду.

– Я думаю, горничная должна помогать хозяйке принимать ванну. – Мейзи опустила голову и нахмурила брови, а потом ее глаза вновь стали круглыми, как блюдца, а рот удивленно открылся. – Но вообще-то... – пробормотала она, торопливо попятившись назад, – я могу и ошибаться. Я просто посижу здесь и посмотрю в окно – просто для того, чтобы составить тебе компанию.

– Обязательно скажи мне, если вдруг увидишь темноволосого мужчину у отеля, хорошо? – попросила Дарси, сбрасывая с себя остатки одежды и ныряя в воду.

Теплая вода приятно согрела ее кожу, помогла расслабиться мышцам. Дарси блаженно улыбнулась, готовясь насладиться ванной, как вдруг ее отвлек голос Мейзи:

– Мик сказал нам, то есть маме, папе и мне, чем вы с мистером Террелом занимаетесь. Ты думаешь, его брат действительно следит за вами, Дарси?

– До сих пор следил, – промолвила Дарси, возвращаясь с небес на землю и приподнимаясь, чтобы взять мыло и губку. – Джулс точно знал, куда посылать нам записки и посылки. А что касается того, наблюдает ли он за нами сейчас... В его вчерашней записке говорится, что он ждет нас в Бостоне. Так что я не знаю, уехал он туда или дожидается, пока мы с Эйденом первыми покинем Чарлстаун, чтобы последовать за нами.

Мейзи нерешительно проговорила:

– Мик сказал, что было совершено еще одно убийство, правда, он не сообщил нам, кто был убит на этот раз.

Дарси затошнило при воспоминании о картонной коробке, оставленной у квартиры ее матери. Впрочем, решила девушка, Мейзи не стоит знать, насколько виноватой и испуганной она себя чувствует, – ни к чему ей, как и самой Дарси, пребывать в состоянии постоянного страха.

– Прошлой ночью Джулс убил Тимми-Крысу, – стараясь говорить равнодушно, промолвила она. – Если и есть что хорошего в поездке Джулса в Бостон, так это то, что тамошние жертвы будут мне незнакомы. – Едва Дарси произнесла эти слова, как внутри у нее похолодело от ужаса. Откинувшись назад, она закрыла лицо руками. – Святая Мария! – прошептала девушка. – И как мне только в голову такая кощунственная мысль пришла!

– Это вполне понятно, – ласково прошептала Мейзи. – Ты всех здесь любишь, и тебе должно быть особенно больно из-за того, что ты не можешь защитить своих знакомых от брата мистера Террела.

Схватив полотенце, Дарси встала.

– Как бы мне хотелось хоть капельку продвинуться вперед в поисках Джулса! – произнесла она в отчаянии. – Мы и здесь-то его не смогли разыскать, а уж что будем делать в Бостоне, я вообще не представляю, – призналась она, наспех вытираясь.

Похоже, Дарси было легче собраться с мыслями, когда ее руки были чем-то заняты.

– Честно говоря, мне кажется, что Джулс завел с Эйденом эдакую смертельную игру в жмурки, – продолжала она, быстро одеваясь. – Только никак не могу понять почему. Если бы я только разузнала, что толкает Джулса на страшные преступления, то, пожалуй, сообразила бы, как выманить его из норы, в которой он прячется. Но пока, увы, я ничего не могу предположить. Я так и чувствую, что можно где-то разыскать разрозненные части мозаики и сложить из них целую картину.

– Тебе непременно удастся это сделать, Дарси, – заявила Мейзи. – Я верю в тебя.

– Хотела бы я быть столь же уверенной в этом...

– Кстати, об уверенности, – вдруг улыбнулась Мейзи. – Давай-ка сделаем что-нибудь необычное с твоими волосами. Мама всегда говорит, что если у женщины хорошая прическа, она чувствует себя способной завоевать весь мир.

Дарси понимала, что, как ни укладывай ее буйные кудри, это не поможет решить ее нынешних проблем, однако она не желала разочаровывать подругу, а потому согласилась с ней. И пока Мейзи, болтая, причесывала ее, Дарси молча раздумывала о том, какой неожиданный поворот сделала ее жизнь.

Эйден почему-то решил, что его план поможет разыскать Джулса в Бостоне. Дарси стала вспоминать подробности этого плана, который он выложил ей минувшей ночью, и опять, как и тогда, у нее появилось чувство, что в плане есть какой-то изъян. Правда, ночью она не могла ничего толком понять, потому что усталость смеживала ей веки, зато теперь она отдохнула и была в состоянии быстро все проанализировать. Эйден в основном делал ставку на то, что они застанут его брата врасплох, но Дарси понимала, что шансы на это ничтожны. Джулс ждал, что они приедут в Бостон, – он был уверен, что Эйден, как обычно, последует за ним. Потому что у Эйдена не было иного выхода. Стало быть, Джулс ждал и наблюдал за ними, а это означало, что сюрпризом их появление для него не станет. Почему же Эйден не понимает, что его план далеко не безупречен?

И вдруг все стало ясно как Божий день. Эйден был ослеплен постоянными неудачами. Он так отчаянно хотел поскорее закончить эту ужасную игру, что готов был схватиться за соломинку. И все из-за того, что Эйден даже больше, чем она, был эмоционально и физически измучен долгими поисками брата.

Дарси попыталась взглянуть на план Эйдена с разных сторон, понимая, что сможет убедить его в несостоятельности плана лишь в том случае, если точно укажет на его недостатки и предложит что-то взамен. К тому времени, когда Мейзи уложила ей волосы и расправила последние складочки на ее юбке, Дарси была готова действовать.

При виде Эйдена, одетого как настоящий джентльмен, у Дарси перехватило дыхание, она вдруг отчетливо осознала, до чего нелепо ее лучшее платье. Дарси была в ужасе оттого, что ей придется появляться на людях вместе с ним, а потому она была не в состоянии отдать должное изысканному завтраку, который им принесли в номер.

И теперь, сидя напротив Террела в нанятой Натаном карете, она переживала, вспоминая, как вышла из комнаты Чендлера и увидела ожидавшего ее Эйдена. К счастью, экипаж был закрытым, а на его окнах висели шторки, так что Эйдену не придется стесняться ее, пока они будут ехать в Бостон. Никто не увидит, что рядом с великолепным принцем сидит гадкий утенок.

Впрочем, опущенные шторки немного смущали Дарси, потому что, как ни старалась, она не могла сдержать свою фантазию и не думать о том, что можно делать в уединении кареты. Без сомнения, что-то такое в экипажах частенько происходит, не зря же матери не разрешают своим дочерям ездить в каретах наедине с мужчинами. Поймав себя на том, что думает, доводилось ли Эйдену соблазнять женщину в закрытой карете, Дарси вознамерилась взять себя в руки и оставить фривольные мысли.

– Эйден, – нарушила она молчание, – я тут думала... Он улыбнулся так соблазнительно, что у Дарси даже дыхание перехватило от волнения.

– Я тоже, но ты заговорила об этом первая.

Сердце Дарси подскочило у нее в груди – она прекрасно поняла, о чем он думал. Ему в голову пришли те же развратные мысли, что и ей. Впрочем, догадалась Дарси, воображение Эйдена наверняка было более изощренным, чем ее, ведь наверняка ему часто доводилось находиться наедине в каретах с дамами. Правда, она тоже не в первый раз оказалась в экипаже. Не в первый, а во второй, потому что однажды уже ездила в карете с Миком, который вез ее в дом к бабушке.

Глубоко вздохнув, Дарси решила направить свои мысли в другом направлении.

– Я думала о Джулсе, – решительно заговорила она, – и о твоем сомнительном плане по его поискам.

Улыбка исчезла с лица Террела, его брови поползли вверх.

– Сомнительном? – переспросил он.

– Честно, Эйден, – поспешно кивнула Дарси, – план нехорош, и ты должен признать это. Прошлой ночью я так устала, что была не в состоянии возражать тебе, но сегодня, подумав, я поняла, что, действуя согласно твоему плану, мы будем иметь не больше шансов найти его в Бостоне, чем когда мы показывали его портрет в Чарлстауне.

Откинувшись на спинку сиденья, Террел сложил на груди руки.

– Надо полагать, ты придумала что-то получше?

– Не совсем, но у меня есть к тебе несколько вопросов, которые, возможно, помогут мне. – Она наклонилась к нему. – Мой первый вопрос касается того, как мог Джулс отреагировать, узнав о том, что мы приняли его вызов и отправились за ним в Бостон. Что, по-твоему, он собирается делать?

– Мне неприятно думать об этом, – отозвался Эйден, – но если Джулс будет вести себя по-прежнему, то в скором времени в Бостоне будет обнаружен расчлененный труп. А потом нам в отель доставят страшную посылку...

– Вот именно, – кивнула Дарси, – так, может, у нас будет больше шансов поймать его, если он не будет знать, где мы остановились?

– Не можешь ли ты объяснить мне свою мысль более подробно? – попросил Террел.

Дарси различила сухую сдержанность в его голосе и поняла, что у нее есть всего один шанс переубедить его.

– Прошлой ночью ты говорил о том, что постараешься внедриться в определенные круги и устроить при этом побольше шума, чтобы все узнали о нашем приезде, – торопливо заговорила девушка. – Твоя основная мысль заключалась в том, что кто-нибудь непременно передаст Джулсу весть о приезде его брата.

И если Джулсу станет известно о нашем приезде, – продолжала она, – то это послужит для него своеобразным сигналом к началу новой игры. Как только он узнает, что мы в Бостоне, наши шансы поймать его сведутся практически к нулю, то есть станут равными тем, что были в Чарлстауне. Игра та же самая, и мы смогли изменить лишь ее место. А что, если нам приехать в Бостон под вымышленными именами, Эйден? Тогда, возможно, он не догадается, что это мы, и у нас появится хоть какое-то, пусть и кратковременное, преимущество перед ним.

Эйден молча смотрел на нее, выражение его серых глаз было непроницаемым.

– Ты полагаешь, он не видел, как Чендлер с Мейзи вывозили утром наши вещи? – наконец спросил он.

– Возможно, и видел, – кивнула Дарси, на которую распространилась часть оптимизма Мейзи. – Но вдруг нам хоть немного повезет?

– Верно. – Наступила еще одна долгая пауза, прежде чем он сказал: – Но есть еще одно соображение, Дарси. Богатые мужчины обычно стараются узнать друг о друге как можно больше – их усилиям могли бы позавидовать полицейские всего света. И у Эйдена Террела есть возможность произвести на них впечатление, так как его имя многим известно, а потому в интересах местной знати будет ввести меня и мою даму в высшие круги. А вот если мы воспользуемся подставными именами, то у нас на пути встанет множество препятствий. К тому же не забывай, что Джулс все время будет начеку. А если он только заподозрит, что мы в городе, то вся эта история с вымышленными именами лишь навредит нам. Да, возможно, мой план и не без изъянов, но он все же посильнее твоего.

Его последнее замечание задело Дарси даже сильнее, чем сама правда. Покачиваясь в такт движению кареты, она принялась размышлять вслух:

– Знаешь, что я тебе скажу? Вряд ли элита Дублина, Эдинбурга и Бостона так уж разборчива, как тебе кажется. Если бы это было так, то как эти люди могли принять Джулса в своих драгоценнейших кругах? Если бы это было так, то Джулс не прошел бы отбора, это уж точно!

Эйден чуть не подскочил на месте от удивления.

– Господи Иисусе! – вскричал он. – Ты совершенно права!

– Второй раз за два дня ты признаешь мою правоту, – качая головой, сухо промолвила Дарси. – И снова я не понимаю, в чем же я права.

– Джулса никто не знает, – заявил он.

У Дарси возникла уверенность, что, будь карета повыше и побольше, он бы непременно вскочил с места и принялся мерить ее шагами, объясняя ей, в чем дело.

– Если ему и удалось проникнуть в высшие круги, – продолжал Террел, – то он явно прикрывался чужим именем. При этом он наверняка тщательно обдумывал, чьим же именем назваться, и выбирал известного человека с доброй репутацией. – Внезапно его голос сорвался, и он в ужасе всплеснул руками. – Всевышний Господь! Ну почему я не понял этого раньше?!

Обдумав его слова, Дарси быстро вычислила возможную ошибку Эйдена.

– Возьму-ка я ненадолго на себя роль адвоката этого дьявола, Эйден, – заговорила она. – Те имена, которыми Джулс прикрывался в прошлом – Джеймс Пакер, Лаэм Стюарт и... Джозеф Райан, кажется, – ничем особенным не примечательны в тех частях света, где он затевал свои смертельные игры. Как же так вышло, что никто не знал людей, именами которых он назвался?

Объяснение Эйдена не заставило себя ждать.

– Вероятно, это были шотландцы и ирландцы, которые стали знаменитыми в других частях света, а не у себя на родине. Одному Богу известно, как далеко раскидала жизнь людей по самым отдаленным уголкам Земли. Если человек носит имя одного из известных кланов, его без раздумий примут во многих домах – не то что человека с незнакомой родословной. Джулс наверняка знал при этом, что человек, чью фамилию он использовал, находится в это время в другой части света, а потому не сможет уличить его во лжи.

Вздохнув, Дарси согласно кивнула доводы Эйдена были разумными.

– Но, – заметила она, – если Джулс так хорошо все обдумывает, то тебе стоит усомниться в его безумии.

Эйден пожал плечами – похоже, его мысли развивались сейчас в другом направлении.

– Как ты думаешь, чьим именем он может назваться в Бостоне?

– Не представляю, – пожала плечами девушка. И, испугавшись, что потеряет возможность повлиять как-то на его план, Дарси решительно добавила: – Но меня сейчас не так уж тревожит мысль о том, что нам будет трудно разыскать его. Вообще-то мысль эта принадлежит Мейзи. Ты должен признать, что нам не очень везло в поисках Джулса. А если ты еще будешь честен сам с собой, то согласишься, что твой бостонский план во многом строится на удаче, которая, кажется, изменяет нам. А вот если бы мы смогли заманить Джулса в ловушку...

Террел прищурился:

– Что же послужит приманкой?

– Не знаю, – призналась девушка.

– А ведь это очень важно, – сухо заметил молодой человек.

– Знаешь, это можно обдумать, разве не так? – спросила Дарси.

Они долго молчали, а карета, трясясь по ухабам городских улочек, все несла их вперед. Наконец, набрав в грудь воздуха, девушка заговорила:

– А почему все-таки Джулс затеял эту игру с тобой, Эйден? Террел снова отодвинулся назад в угол, скрестив на груди руки:

– Не знаю.

– А ты подумай, – настаивала Дарси. – Считай, что мы играем в такую светскую игру.

– Неужто ты считаешь, что во время бессонных ночей я не думал об этом, Дарси? Господи! Мы же с ним не вместе росли, чтобы он мог припоминать детские обиды! Мне было четырнадцать, а ему – десять, когда наши пути пересеклись в одном доме. Я тогда уже заглядывал в мир взрослых, а Джулс все еще оставался ребенком. Кроме тех двух случаев, когда он пытался убить меня, мы с ним толком и не общались.

Сочувствуя ему, Дарси спросила, стараясь говорить как можно ласковее:

– А было ли время, когда ты чувствовал к нему настоящую братскую привязанность?

– Нет.

– Почему?

– Не знаю.

– Эйден, я уже поняла, что у тебя были неважные отношения с отцом и что ты не хочешь вспоминать те времена. Но меня не оставляет чувство, что поступки Джулса вызваны какими-то событиями из далекого прошлого, из его детства. Наши шансы найти его и приманить к себе зависят от того, сможем ли мы понять мотивы его поведения. Боюсь, поэтому тебе придется загнать горечь воспоминаний в глубь своей души и подумать как следует о том, что происходило в вашей семье. Кстати, я считаю, что это поможет тебе обрести душевный мир, а я, со своей стороны, постараюсь помочь тебе.

Едва Дарси произнесла последние слова, карета затормозила и свернула к краю дороги.

Выпрямившись, Эйден улыбнулся и взялся за ручку дверцы.

– Сейчас у нас нет на это времени, – вымолвил он. – Мы приехали.

– Тебе повезло. – Дарси качнулась, когда экипаж остановился. Эйден отворил дверцу и соскочил на землю. – Но не надейся, что тебе вообще удастся избежать этой темы, – добавила она. – Мы непременно вернемся к ней позже, Эйден.

– Нет, если я смогу предотвратить этот разговор или избежать его.

– Стыдно, что никто не научил тебя простой вещи: основная обязанность взрослого человека состоит в том, чтобы вставать на пути неприятностей и смело смотреть им в лицо.

– Я в состоянии справляться с неприятностями, Дарси. – Захлопнув дверцу кареты, Террел взял ее под руку и повел к магазину. – Мужчина должен уметь делать это, если хочет добиться успеха в делах. А я очень удачливый бизнесмен.

– Существует огромная разница между деловыми и личными неприятностями, Эйден, – возразила Дарси. – Мне почему-то кажется, что, смело встречая первые, ты упорно убегаешь от вторых.

Она была абсолютно права. Это было одним из его первых осознанных решений. Оно помогало ему в прошлом, и он твердо намеревался придерживаться такой же тактики всю жизнь. А поэтому, черт возьми, у Террела не было ни малейшего желания весь обратный путь говорить только об испорченных корнях и поломанных ветвях его семейного древа.

Глава 16

Положив руку на спину Дарси, Эйден провел ее через элегантные резные двери, а потом с силой подтолкнул вперед, потому что она едва передвигала ноги.

В роскошном вестибюле за золоченым столиком сидела молодая женщина. Встав с обитого шелком стула, она скромно потупила глазки и произнесла по-английски с легким французским акцентом:

– Добро пожаловать в Дом Франсуа, мадам и мсье. Чем могу быть вам полезной?

Дарси съежилась, а Эйдсн, выступив чуть вперед, уверенно произнес:

– Мое имя – Эйден Террел, эта дама со мной – мисс Дарси О'Киф. У нас назначена встреча на два часа.

Тут за спиной женщины мелькнуло что-то черное. Худощавый молодой человек, застыв на месте, в ужасе оглядывал Дарси с головы до ног.

– Боже мой! – вскричал он по-французски. Все пять с половиной футов его роста рванулись вперед, его руки нелепо взлетели над головой. – Кто сотворил этот кошмар?! Их следует пристрелить! Пристрелить! – воскликнул он.

– У мадемуазель О'Киф и мистера Террела назначена встреча, Франсуа, – тихо проговорила женщина. – На два часа.

– Хорошо, что вы пришли ко мне! – заявил Франсуа, обходя их вокруг и с болью во взоре разглядывая Дарси. Наконец, остановившись, он воздел руки к небу, словно обращался к Создателю за помощью. – Это должно быть исправлено немедленно! Это настоящее оскорбление законов моды и хорошего вкуса! – Повернувшись к двери, через которую он вошел в приемную, Франсуа хлопнул в ладони и громко выкрикнул: – Манон!

Перед ним тут же возникла вторая молодая женщина. Бросив мимолетный взгляд на Эйдена с Дарси, она сделала книксен перед своим хозяином и быстро проговорила по-французски:

– Слушаю, мсье.

– Поскорее отведите мадемуазель в лавандовую примерочную и снимите с нее эти... – картинно поежился он, – лохмотья. – Схватившись руками за голову, Франсуа заявил: – Она не выйдет отсюда в таком виде, в каком пришла к нам, иначе моя репутация окажется под угрозой. Я должен спасти ее от этого ужаса. Найдите ей подходящий корсет. Кстати, не сомневаюсь в том, что под всем этим скрывается неплохая фигурка. Да, я – лучший в своем деле, – высокопарно заявил он, – но даже я не в состоянии творить чудеса, если меня остановить на полпути.

– Слушаюсь, мсье, – делая еще один книксен, промолвила Манон. И, повернувшись к Дарси, позвала ее с собой: – Прошу вас следовать за мной, мадемуазель.

Дарси не шевельнулась. Эйден чувствовал, до какой степени она вся напряглась. Наклонившись, он прошептал ей на ухо:

– Все хорошо, детка. Иди, а я скоро присоединюсь к тебе. – С этими словами он слегка подтолкнул ее вперед.

Дарси на деревянных ногах двинулась к примерочной, но на углу остановилась и оглянулась на него, и Террел увидел в ее глазах выражение оскорбленной гордости. Улыбнувшись, он подмигнул ей, чувствуя, как забилось сильнее его сердце, как запульсировала кровь у него в висках. Дарси с трудом изобразила на лице вымученную улыбку, а затем, держась неестественно прямо, пошла. Вид у нее при этом был такой, словно ее ведут на гильотину.

Франсуа, стоящий возле Эйдена, приложил ко лбу три сложенных в щепотку пальца и пробормотал:

– Черт возьми! – Поежившись, он повернулся к Терре-лу, щелкнул каблуками и отвесил тому поклон. – Я сотворю это чудо, мсье.

Эйден приподнял брови.

– Могу я перемолвиться с вами парой словечек до того, как вы возьметесь за свое чудо, Франсуа? – спросил он.

– Да?

– Мисс О'Киф никогда в жизни не была у портного, – спокойным тоном промолвил Террел. – Так что постарайтесь вести себя с ней не так развязно, а то как бы вашему портному не пришлось вам штаны укорачивать, потому что я могу вам переломать ноги. Ясно?

Франсуа понадобилось несколько мгновений, чтобы мысленно перевести слова Террела и понять скрытую в них угрозу. Схватив ртом воздух, он отшатнулся назад.

– Да, мистер Террел, – прошептал Франсуа. Кажется, его страх постепенно проходил, потому что он решился шагнуть вперед. – Благодарю, что вы сказали мне об этом... м-м-м... неопытность мадемуазель... Да, я непременно приму это к сведению. – Приподняв свои тонкие брови, он хитро улыбнулся: – Моя работа произведет впечатление не только на вас, но и на мадемуазель.

– Буду вам признателен, – холодно произнес Эйден, зная, что Дарси шкуру с него спустит, если узнает, что он заговорил о ее... неопытности с этим французишкой.

Франсуа посмотрел в ту сторону, куда недавно Манон увела Дарси.

– Она очень красива, не так ли? – со вздохом спросил он.

– Да, – кивнул Террел. – Очень. – «И мне нужно быть с ней, Франсуа, так что поторопись!» – мелькнуло у него в голове. – Полагаю, мой камердинер сообщил вам, что мадемуазель нуждается в полном гардеробе. Ей также понадобятся всевозможные шляпки. Большую часть заказа вам придется выполнить к концу недели – в субботу мы с мисс О'Киф идем в театр.

Качнувшись на каблуках, Франсуа схватился за сердце.

– Боже мой! К концу этой недели?! – вскричал он. – У меня всего четыре дня?! Мистер Террел! Я – лучший кутюрье Бостона, но...

– В таком случае я рассчитываю, что вы не обманете моих ожиданий, – перебил его Эйден, которому надоело кривлянье француза. – Надеюсь, Чендлер сказал, что я буду очень щедр, если окажусь доволен тем, как вы исполнили заказ?

– Да, мсье! Вот только представляете ли вы, до какой степени простираются границы щедрости при таком заказе? – с сомнением спросил он.

Эйден улыбнулся.

– Вы не первый портной, которого я нанимаю, Франсуа, – заявил он.

– Понятно...

Наконец-то неприятный разговор заканчивался.

– Похоже, вам многое доводится видеть, Франсуа, – заметил Террел.

– Да, – кивнул портной. – Но я никому не рассказываю о том, что видел или слышал. Можете быть уверены в моей скромности.

– Тогда можно считать, что для начала мы достигли некоторого понимания. – Эйден кивнул в сторону примерочной. – Идемте! Думаю, моя дама уже заждалась нас.

Большая восьмиугольная комната казалась еще больше из-за огромных – от пола до потолка – зеркал, занимавших семь стен из восьми. Лишь на стене с дверью не было зеркала, и это было единственным местом, куда Эйден мог обратить взор и не увидеть Дарси. Сначала эта игра даже понравилась ему.

Дарси поставили в центре комнаты. На ней были только чулки, тонкая сорочка и отделанный кружевами корсет. Затейливая прическа, над которой так долго трудилась Мейзи, наполовину растрепалась, и выбившиеся из нее рыжеватые кудри спадали на плечи и грудь Дарси. В зеркалах Эйден мог видеть все изгибы ее стройной фигурки, а потому тут же решил, что у примерочной немало достоинств.

Эйден заметил, что Дарси относилась к этому иначе. Она смотрела остекленевшим взором на стену без зеркала и явно мыслями была где-то далеко, стараясь не замечать прикосновений рук Франсуа, которые как бабочки порхали по ее телу. Эйден попробовал привлечь внимание девушки и успокаивающе ей улыбнуться, но его попытка потерпела неудачу. Дарси застыла, как мраморное изваяние. Вскоре и Эйдена, раздраженного тем, что он не может помочь ей, стала тяготить длительная процедура, к тому же он злился, что Франсуа дотрагивается до тела Дарси, хоть и понимал, что француз попросту выполняет свою работу.

Минут через двадцать Эйден скривился, спрашивая себя, как долго человек может терпеть такое, не выказывая протеста. Поерзав на стуле, обитом шелком лавандового цвета, Эйден стал перебирать картинки с модными платьями, мысленно дав Франсуа еще пять минут. Он бы дал и меньше, но француз вздумал еще раз проверить, как сидит на Дарси корсет. Дарси покраснела до корней волос и судорожно сжала кулаки. Эйден чуть не подавился, пытаясь сдержать закипавшую в нем ярость. Они с Дарси едва пережили этот ужас, а у Террела появилось желание немедленно прикончить французишку.

– У мадемуазель великолепная фигура, – заявил в этот момент Франсуа, стоя позади Дарси и положив ладони ей на бедра. – Поистине ангельские формы.

– Ну а теперь, раз уж вы оценили их и покончили со снятием мерок, – проговорил Эйден, изо всех сил стараясь держать себя в руках, – может, перейдем к выбору тканей и моделей?

Услышав скрытую в голосе Террела угрозу, Франсуа поспешно отступил назад, щелкнул каблуками и чуть поклонился Эйдену.

– Манон, пойдемте со мной! – крикнул он, хлопнув два раза в ладони и направляясь к двери.

Едва французы вышли из примерочной, Дарси закрыла глаза, плечи ее тут же поникли. Впрочем, уже через мгновение она вновь выпрямилась и, приподняв подбородок, устало улыбнулась Эйдену.

– С тобой все в порядке? – ласково спросил ее спутник. Дарси уперлась руками в бедра, в глазах ее блеснул негодующий огонек.

– Да я дышать не могу в этой штуковине!

Господи, какое же дивное, соблазнительное зрелище множилось в семи зеркалах! Эйден пытался сдержать воображение, надеясь, что Дарси не поймет, в каком направлении движутся его мысли.

– Я распущу тесемки по пути в отель, – услыхал он собственный голос.

– Если я к тому времени не умру от недостатка воздуха, – отозвалась она, скрещивая на груди руки и глядя на пол прямо перед собой.

– Не прикрывайся, Дарси, – запротестовал Эйден, – ты портишь изумительное зрелище.

Она подняла голову, ее глаза сверкнули, ладони опять уперлись в бедра.

– Похоже, тебе не очень-то нравится смотреть на меня, – огрызнулась она, – во всяком случае, всю примерку ты скалился, как полный болван!

Глядя на Дарси – полуобнаженную, разгневанную, – Террел почувствовал, что кровь закипает у него в жилах. Огромных усилий воли ему стоило сдерживать себя. Если он подойдет ближе... Эйден призывно улыбнулся.

– Болван – не совсем подходящее слово, дорогая. Ты хоть представляешь, до чего у тебя соблазнительный вид?

Взор девушки метнулся к собственному отражению в зеркале. Ее глаза расширились, дыхание стало прерывистым, ее тело охватил жар. Неужто он неправильно понял ее и ее решимость испытать физическую близость?..

– Если бы Франсуа или Манон не могли войти сюда в любое мгновение, – оторвал ее от размышлений голос Террела, – то я бы, пожалуй, распустил шнуры немедленно.

Дарси перевела взор на другую стену с зеркалом и судорожно вздохнула. Эйден заметил, как под кружевами корсета напряглись ее соски.

– Да плевал я на них, черт возьми! – вскричал он, вставая со стула и приближаясь к ней. – Пусть входят.

– Эйден! – застонала она, отворачиваясь от него и старательно прикрывая грудь руками. Впрочем, это не слишком-то помогло ей.

Остановившись у Дарси за спиной, Эйден обвил руками ее талию и, поцеловав нежную впадинку у нее за ухом, прошептал:

– Если тебе от этого станет чуть легче, я бы мог запереть дверь.

По телу Дарси пробежала дрожь, она прислонилась к нему спиной.

– Ты имеешь привычку соблазнять женщин в примерочных? – хриплым от страсти и смущения шепотом спросила она.

Поцеловав ямочку на ее голом плече, Террел поднял голову. Их взгляды встретились в зеркале, и он улыбнулся.

– Признаюсь, я нередко бывал с дамами в примерочных, и у меня было немало таких возможностей, но я ни разу не воспользовался ими. Ты первая вдохновляешь меня на подобное распутство.

– Я не куплюсь на твою лесть, – прошептала Дарси, отводя взгляд и рассматривая свое отражение в зеркале.

– До лести мы дойдем позже, – прошептал он, медленно разводя ее руки в стороны. – А пока что я очень заинтригован тем, что вижу.

– Тебя не интересует, как я отношусь к этому? – спокойно спросила она, когда он положил ладони ей на живот.

– Твоя одежда не слишком-то тебя прикрывает, Дарси. – Его руки медленно поползли вверх и чуть приподняли ее груди, скрытые тонким кружевом корсета.

Ее губы приоткрылись, она ощутила странное томление в груди. Эйден почувствовал, как забилось ее сердце, ударам которого вторило и его сердце.

Он погладил большими пальцами отвердевшие бугорки, прикрытые кружевами. У Дарси перехватило дыхание.

– Ты можешь говорить мне что угодно, дорогая, и уверять меня в том, что тебя не волнуют мои ласки, – прошептал он, касаясь губами ее уха, – но твое тело утверждает обратное.

Дарси молчала, а он продолжал ласкать ее грудь, слегка покусывая при этом мочку ее уха.

– Ох, Эйден, пожалуйста... – из последних сил взмолилась Дарси о пощаде. – Я умру, если...

Слова замерли у нее в горле в то мгновение, когда руки Эйдена скользнули под кружева. Задыхаясь, Дарси в ужасе наблюдала в зеркале, как Эйден освободил ее грудь из корсета. Чувствуя, что у нее подгибаются ноги, она вцепилась пальцами в его пояс, пытаясь удержаться на месте.

– А мы хорошо смотримся вместе, не так ли, Дарси? – спросил он, продолжая гладить ее соски.

Она молчала. Она не смогла бы произнести и слова, даже если бы ее жизнь зависела от этого. Никогда не испытывала Дарси столь удивительных, божественных ощущений. Правда, внутренний голос настойчиво советовал ей закрыть глаза, чтобы не видеть, что Эйден делает с ней, однако она не могла повиноваться ему. Как не могла противиться жгучему желанию, вихрем распространявшемуся по ее телу. Его ласки становились все настойчивее и горячее, и она уже была готова сдаться, как вдруг взгляд Террела медленно обратился к двери.

– Закончим с этим позднее, – хрипло прошептал он, пряча ее груди в корсет.

Словно сквозь слой ваты Дарси услыхала, как в дверь осторожно стучат. Франсуа и Манон вернулись. Если бы только Эйден запер дверь! Она должна была настоять на этом... Ей так не хотелось, чтобы дивные мгновения заканчивались. Террел вновь обнял ее за талию и нежно поцеловал ее волосы. Дарси осмелилась посмотреть на их отражение в зеркале, и ее щеки запылали ярче, чем прежде. Франсуа и Манон обо всем догадаются!

Тихо усмехнувшись, Эйден прижал ее к себе.

– Не будь такой пугливой, Дарси. Мы же не первая пара, которая приходит к Франсуа.

– Звучит не слишком-то утешительно, – заметила она. – Прошу тебя, увези меня отсюда поскорее.

Террел засмеялся:

– Дорогая, я не собираюсь и на минуту лишнюю задерживаться. А теперь вздохни поглубже и поскорее покончим с этим.

Едва девушка набрала в грудь воздуха, как Эйден крикнул:

– Заходите!

Сердце Дарси замерло, когда Франсуа вошел в примерочную и увидел их. Она слишком поздно поняла, что Эйде-ну сначала следовало занять свое место на стуле в углу, а уж потом пускать в комнату портного. Их застали на месте преступления, и, судя по лукавой усмешке Франсуа, тот был весьма доволен увиденным.

– Прошу прощения за вторжение, мсье, мадемуазель, – заговорил француз. И, вздохнув, добавил: – Вы просто воплощение нежности и удовлетворения.

Уж чего-чего, а удовлетворения Дарси не чувствовала. Все ее внутренности горели, сердце опять забилось с пугающей силой. Эйден еще крепче прижал ее к себе, уткнувшись подбородком ей в макушку.

– Вы готовы выбрать ткани и фасоны, господа? – Франсуа поднял руки, чтобы показать им образчики тканей, наброшенные ему на плечи. Потом его улыбка стала еще шире. – Или, может, вы хотите еще побыть наедине, чтобы без нас обсудить все необходимое? Я вовсе не хотел мешать вам. Может, вы желаете выпить чего-нибудь? Для того чтобы приготовить напитки, понадобится некоторое время, но мне кажется, вы не станете возражать против того, чтобы немного задержаться, не так ли?

– Нет, выберем ткани и фасоны немедленно, – возразил Эйден, отворачиваясь и поправляя впереди полы своего камзола, перед тем как подойти к портному.

В зеркале Дарси увидела, как вытянулась физиономия Франсуа, когда тот заметил, до какой степени смялись штанины Террела в тех местах, где она сжимала их. Казалось, Эйден ничего не заметил, во всяком случае, он степенно подошел к Франсуа и, собрав со стола рисунки с моделями, занял свое место на стуле.

– Ах, – пробормотал Франсуа, раскладывая образцы тканей на изогнутой спинке канапе, – кажется, Манон несет платье для мадемуазель.

– Откуда же у вас взялось готовое платье? – поинтересовался Эйден, отрываясь от рисунков.

Воздев руки к небу, француз закатил глаза.

– Мадам Роджерс настаивала на зеленом полупрозрачном шелке, несмотря на мои уверения в том, что этот цвет ей не к лицу. Я выполнил ее заказ лишь для того, чтобы она могла убедиться в правоте моих слов. А вот мадемуазель это платье очень пойдет, не сомневайтесь. Чтобы наказать мадам Роджерс за упрямство, я сделаю так, что она будет выглядеть ужасно в очередном туалете. Манон, если вы займетесь мадемуазель, то мы с мистером Террелом, пожалуй, начнем.

Верный своему слову, Эйден быстро выбрал ткани и модели туалетов для Дарси. Восхищенный его вкусом, Франсуа довольно поддакивал и трижды, прижимая руки к сердцу, переходил на поэтический французский. Дарси была довольна тем, что внимание Эйдена переключилось с нее на что-то иное. Взяв себя в руки, она позволила Манон переодеть ее во все новое, начиная с чулок. В то время как Манон застегивала на Дарси длинную ротонду, подходящую по цвету к новому платью, Франсуа откинулся на спинку стула и, прижав ладонь ко лбу, лишь стонал, слушая Эйдена, наказывавшего ему, с какой скоростью он должен творить свои чудеса.

Пожав плечами, Террел встал и, протянув Дарси руку, сказал французу:

– Полагаю, вы будете ждать мою даму на примерку в четверг. Два часа вас устроит? Если вы к тому времени произведете расчеты, то я и расплачусь с вами в тот же день.

Франсуа пробормотал в ответ вежливые слова признательности, а Эйден вывел Дарси из примерочной. Они молча прошли приемную, а выйдя на улицу, услыхали истошные вопли Франсуа, сзывавшего своих помощников.

Усмехнувшись, Террел отворил дверцу кареты и усадил в нее свою спутницу. Когда экипаж тронулся в путь, на его губах все еще играла усмешка.

– Нелепо тратить такие деньги, Эйден, – вымолвила Дарси. – К тому же ты ведь просто хотел поразить этого человечка.

– Если я чего и хотел, так это купить тебе красивую одежду, – улыбаясь, проговорил Эйден. – Так что развеселись и будь благодарна мне. Я могу позволить себе такие траты.

Чувствуя, что ее гордость уязвлена, Дарси поспешила уверить его в своей независимости:

– Ты же знаешь, что я не оставлю одежду у себя. Как только наше дело будет закончено, я все верну тебе, начиная от чулок и кончая шляпками, – твердо произнесла она. – Надеюсь, ты сможешь продать все эти вещи и возместишь убытки.

Несколько мгновений Эйден молча разглядывал ее, а потом улыбка его медленно погасла.

– Дело ведь не только в одежде, не правда ли? – спросил он. – Говори прямо, Дарси.

Судорожно сцепив пальцы, девушка смело встретила его вопросительный взор.

– С того самого мгновения, как мы встретились, у меня появилось чувство, что я нахожусь на краю пропасти и при этом едва удерживаю равновесие. Я пытаюсь отступить назад, но не могу – что-то удерживает меня на месте. Я знаю, что обязательно упаду – рано или поздно. Я не стану играть роль твоей любовницы, Эйден, потому что это произойдет на самом деле. Это уже произошло бы, если бы ты запер дверь примерочной.

– Что я должен ответить на это, Дарси? Что, по-твоему, я должен сделать?

– Я не знаю, чего хочу, – призналась она. – По-моему, слова мне не помогут. Я чувствую, что у меня внутри все сжимается, а когда ты меня обнимаешь, становится еще хуже.

И одновременно, как ни странно, я испытываю некоторое облегчение. Знаешь, Эйден, я всегда могла позаботиться о себе. Всегда знала, что должна сделать, как себя вести... Но с тобой...

Террел ничего не сказал в ответ, только продолжал смотреть на нее и молча ждал.

Почувствовав, что не выдержит больше напряженного молчания, Дарси спросила, судорожно вздохнув:

– С моей стороны будет очень жестоко и неприлично интересоваться тем, как ты оставлял других своих любовниц? Возможно, зная, как это произойдет и между нами, я смогу проще смотреть на вещи.

Взгляд Эйдена посуровел, а когда он заговорил, его голос звучал равнодушно и холодно:

– Мои отношения с Вильгельминой были построены лишь на деньгах и сексе. Она предлагала мне последнее, а я давал ей первое. Как только это соотношение чуть изменилось, я стал злиться, и вскоре нашей связи пришел конец.

На сердце у Дарси стало тяжело.

– Она плакала, когда ты оставил ее?

– Нет, – ответил он тем же отстраненным тоном, что и прежде. – Кажется, она пожала плечами и приказала подать карету.

– Ты пожалел о том, что бросил ее?

– Больше я жалел о времени, истраченном на нее.

– Мне жаль, что все так вышло, – прошептала Дарси. Наклонившись, Эйден взял ее за руки и привлек к себе.

Она не сопротивлялась и позволила ему усадить себя на колени, обнять за шею и поцеловать. Когда поцелуй прервался, он приподнял ее подбородок.

– Даже представить себе не могу, что буду жалеть хоть об одной минуте, проведенной с тобой, Дарси.

– Мы же свободные люди, – заметила она. – Можно остановиться, не начиная игры.

Террел пожал плечами:

– Никто не знает, что нас ждет в будущем, дорогая.

Внезапно Дарси вновь почувствовала, что ее гордость уязвлена.

– В одном ты можешь быть уверен: я не возьму твои деньги, Эйден. Не сомневайся в этом. Ни пенни сверх того, что Мик обещал мне за помощь в поисках Джулса. Если ты не можешь принять мои условия, то нам дальше не по пути. Мне не нужны твои богатства.

– Мне жаль, что я не так заговорил о материальной стороне дела этим утром, Дарси, – остановил ее Террел. – Надо было подумать, а я этого не сделал. Ты совсем не похожа на Вилли, и мои чувства к тебе сильно отличаются от тех, которые я испытывал к ней.

– А что ты чувствуешь ко мне? – От собственной смелости у девушки перехватило дыхание.

Эйден печально улыбнулся:

– Я знаю, каково это – балансировать на краю пропасти, Дарси. Честно говоря, я не лучше тебя знаю, что ждет нас впереди.

– И это тебя не волнует?

– Это чертовски волнует меня! – Его улыбка из печальной превратилась в зазывную – ту самую, от которой по коже Дарси всегда ползли мурашки. Приподняв ее юбки, Эйден добавил: – Только когда я думаю об этом... О-о, рядом с тобой я ни о чем думать не могу! – Его рука скользнула по ее ноге, обтянутой шелковым чулком.

– Ты говоришь это, чтобы снискать мою благосклонность? – спросила она, водя пальцем по его подбородку.

Улыбка Эйдена была столь же возбуждающей, как и его прикосновения.

– И как у меня получается?

– Великолепно! – выдохнула она.

– А может быть еще лучше. – Его пальцы проникли за кружевную подвязку и стянули чулок с ее ноги, а его губы тем временем впились в ее губы.

Словно сквозь сон Дарси слышала, как ее туфельки упали на пол кареты. Вдруг Эйден отпрянул от нее и с сожалением посмотрел ей в глаза туманным взором.

– Коляска тормозит, – прошептал он, тяжело вздыхая и проводя пальцами по волосам.

Никто никогда не притрагивался к ней так, как Эйден. Никто и никогда не заставлял ее испытывать такие удивительные ощущения. Террел обладал властью над ней, но, как ни странно, в этот момент он показался Дарси до того молодым и ранимым, что она, не сдержавшись, дотронулась до его щеки.

– Эйден, тебе хорошо?

– Нет, – сухо усмехнувшись, ответил он. И, схватив ее за пальцы, добавил: – Но, кажется, у меня появляется отличный шанс умереть счастливым человеком.

Рассмеявшись, Дарси вырвала у него руку и, поправляя юбку, заметила:

– Ты умудрился помять это дорогущее платье. Наклонившись, Эйден подобрал с пола подвязку и отдал ее Дарси с озорной усмешкой.

– Будь у меня еще минутка-другая, я бы вообще разорвал его.

Дарси надела подвязку на чулок.

– Ты ничуть не уважаешь деньги, Эйден. – И повторила: – Ничуть.

– В мире есть вещи куда более важные, чем деньги и то, что на них можно купить, – промолвил Террел в то самое мгновение, когда карета остановилась у гостиницы.

Из окна снятой им комнаты, находящейся в доме на противоположной стороне улицы, он видел, как они выходят из кареты и поднимаются по ступенькам отеля. Он нахмурил брови. Она уехала в другом платье, а вернулась переодетой. Стало быть, Эйден купил ей одежду! Не то он делает, не то... Он должен искать его. Эйден должен быть измучен, напряжен и осторожен, а он улыбается и покупает ей платья!

Все идет иначе. План срывается, и не по его вине! Впрочем, он знал, как повернуть ход событий в нужном направлении, и тогда все пойдет, как надо. Ведь кроме этого последнего – единственного неправильного – шага, Эйден вел себя как по писаному. До сих пор все было хорошо. И все из-за этой девчонки. Из-за нее все пошло наперекосяк.

Он не мог позволить Эйдену сойти с избранной им дорожки. Это было очень давно. Эйден нуждается в напоминании. Все слишком затянулось. По его телу начало расползаться приятное тепло. Его руки перестали дрожать, и, отпустив поднятую вверх штору, он отошел от окна. Да, все произошло слишком давно, и Эйдену нужно кое о чем напомнить. Да так, чтобы он больше не забывал. Следующая жертва должна быть... необычной, особенной. Он все проделает еще более изощренным способом, чем раньше, правда, для его обдумывания понадобится чуть больше времени, чем всегда. Но его деяние стоит того. Он сумеет произвести на Эйдена впечатление.

Глава 17

Высокие серые облака скрыли солнце, и ранние сумерки осветили комнату мягким светом. Задвинув щеколду, Эйден бросил ключи на крышку секретера, стоявшего у двери, а Дарси медленно стянула с рук перчатки.

– Куда, интересно, делись Мейзи с Чендлером? – спросила она, медленно оглядывая салон. – Не видишь нигде записки?

Эйден почувствовал в ее голосе напряжение, которого не было еще несколько минут назад. Впрочем, решил он, скоро напряжение это спадет и они вновь будут чувствовать себя вдвоем так же легко, как в примерочной Франсуа или в карете. Нужно только время и немного терпения.

– Мейзи тоже понадобится соответствующая одежда для ее роли, – заявил Террел, расстегивая пуговицы на камзоле. – Чендлер повел ее за покупками. А потом, возможно, они зашли куда-нибудь пообедать. – Он бросил камзол на спинку стула.

– Так ты знал, что мы окажемся здесь одни? – Как ни странно, в ее голосе не было осуждения.

– Да, – кивнул молодой человек.

– Думаю, ты на это рассчитывал. – И вновь никакого осуждения, а лишь констатация факта.

– Да. – Сняв с себя галстук, Эйден кинул его на камзол и расстегнул манжеты.

Дарси положила перчатки на подлокотник и взялась за верхнюю пуговицу ротонды.

– Мы должны искать Джулса.

– Возможно, – согласился Террел, вытягивая полы рубашки из штанов. – Ты именно этого хочешь? – Он начал расстегивать рубашку. – Мы никому ничем не обязаны, Дарси, и то, как мы проведем вечер, зависит только от нас.

Дарси покосилась на дверь, ведущую в коридор.

– А как же ужин? Не стоит ли...

Прислонившись бедром к стулу, Террел скрестил на груди руки и дождался, пока Дарси вновь посмотрит на него, а уж потом сказал:

– Чендлер заказал нам ужин на девять часов. Я думал, что мы пообедаем наедине.

Мимолетная улыбка приподняла уголки ее губ.

– Ты все предусмотрел, – заметила она, расстегивая пуговицы на ротонде.

– Господь подтвердит, что я старался.

Короткий жилет присоединился к его камзолу и галстуку. Дарси сбросила туфельки и тихо вздохнула. Несколько мгновений она молча изучала его, а потом, словно придя к какому-то решению, медленно кивнула:

– Ты обещал расшнуровать мне корсет. Террел почувствовал облегчение.

– Правда? – Улыбнувшись, он направился к ней. – Между прочим, я – человек слова. Повернись ко мне спиной.

Дарси грациозно повернулась, а Террел, к собственному изумлению, вдруг испытал необыкновенную неловкость – таким скованным он был, пожалуй, лишь в тот раз, когда впервые оказался наедине с женщиной и, естественно, не довел до совершенства свое искусство обольщения.

Будто почувствовав его скованность и решив дать ему возможность с честью выйти из положения, Дарси промолвила:

– Мы можем отправиться на поиски Джулса позже.

– Ну да. Завтра. Посмотрим, что оно нам принесет.

– Что с тобой случилось, Эйден? – удивленно спросила она, оборачиваясь через плечо. – Почему ты не торопишься? Ведь, начав охоту, мы горели желанием поскорее с ней покончить.

– Мои планы несколько изменились, кое-какие вещи стали для меня важнее. И я не хочу чувствовать себя виноватым в этом. – Он чмокнул ее в кончик носа и был вознагражден приветливой улыбкой. – Последние полтора года вся моя жизнь была поглощена Джулсом, и если сейчас у меня появилась возможность доставить себе физическое удовольствие, я не собираюсь от него отказываться. Кое в чем я добился победы и не хочу упускать ее. – С этими словами он осторожно расстегнул жемчужную пуговицу, которая удерживала накидку у нее на плечах.

Собственно, Террел даже не понял толком, что сделал, потому открывшееся его взору зрелище заставило его забыть обо всем на свете. С высоты своего роста он видел белые плечи и нежные, мягкие полукружия ее груди, скрывавшиеся в глубоком декольте. Его тело тут же отозвалось на головокружительную близость Дарси.

– Стало быть, я для тебя – всего лишь возможность получить физическое удовольствие?

– Да, но какое удовольствие... – мечтательно прошептал он.

– Могу я смотреть на тебя с такой же точки зрения?

– Я бы даже попросил тебя об этом. – Его пальцы прикоснулись к шнурам, затягивающим сзади платье Дарси.

– Ты не пожалеешь об этом, когда я уйду от тебя? Одного этого вопроса оказалось достаточно, чтобы пальцы Эйдена замерли, а мысли его понеслись в другом направлении. Взяв Дарси за плечи, он повернул ее лицом к себе и вердо произнес:

– Вот что, Дарси, довольно! Если все эти вопросы ты задаешь мне для того, чтобы не заниматься со мной любовью, то в этом нет необходимости. Просто скажи, что передумала, и я остановлюсь.

Прикусив нижнюю губу, Дарси Посмотрела на него, а отом, сглотнув, спросила:

– И ты не рассердишься?

– Скорее, я чертовски разочаруюсь, – с печальной лыбкой признался он. – Некоторое время я буду не очень-то приятным компаньоном, но потом все встанет на свои еста.

Дарси отвернулась.

– А мне-то всегда казалось, что любовь сбивает человека ног, лишает его способности мыслить рационально.

– Ты же не позволила себе достигнуть этой точки, Дарси. Больше того, ты не разрешила мне довести тебя до нее. – Приподняв кончиком пальца подбородок Дарси, он заставил е посмотреть себе в глаза. – Но, честно говоря, детка, я предпочту уложить в свою постель женщину с открытыми глазами, нежели ту, которая глаза прикрывает и отказывается осознать, к чему это ее может привести.

– Ты описываешь идеальную любовницу, – заметила евушка.

– Я описываю тебя, Дарси.

– У меня нет опыта в подобных делах. Мои уроки хорошего тона были несколько ограничены. Что, если я сделаю ошибку?

– Даже представить себе не могу, что это возможно, – покачал головой Террел. Он был тронут тем, что Дарси призналась в собственной ранимости.

– Ты думаешь, что в состоянии сбить меня с ног?

Такое чистое доверие, такие невинные мечты...

– Я бы хотел попробовать, Дарси. Ты позволишь мне?

– Да.

– Тогда, может, ты все-таки повернешься, чтобы я мог справиться с твоими шнурами и пуговицами?

Дарси послушно повернулась к нему боком, и Эйден тут же схватил ее в объятия, а она, смеясь, обвила его шею руками и принялась осыпать поцелуями его шею, пока он нес ее в спальню.

В спальне Террел поставил ее на пол и закрыл дверь. К его удовольствию, она тут же уселась на краешек кровати, приподняла подол и принялась стягивать с ног чулки. Прислонившись к двери и скрестив на груди руки, Эйден молча наблюдал за ее действиями, чувствуя, что кровь закипает у него в жилах.

Довольно вздохнув, Дарси пошевелила пальцами ног и зашвырнула скатанные чулки в кресло, стоявшее в углу. Не успел он подумать, что она сделает дальше, как девушка одним ловким движением вынула из волос шпильки и тряхнула головой – медная грива шатром рассыпалась по ее плечам. Чресла у Эйдена заныли, его дыхание участилось.

– Начинаю чувствовать себя естественно, – радостно заявила Дарси, укладывая шпильки на туалетный столик. – А если ты вдобавок ко всему еще избавишь меня от этого французского орудия пыток... – она подошла к Террелу и, прижавшись к нему, запустила пальцы в его волосы, – то я даже дышать смогу нормально. – Повернувшись к нему спиной, Дарси подняла вверх волосы, чтобы он смог расстегнуть пуговицы.

– Должен тебе сказать, – сообщил Эйден, опытными руками расстегивая ее платье, – что на твоих новых туалетах не будет так много застежек.

– Отлично.

Наконец все пуговицы были расстегнуты. Подняв голову, Террел прошептал:

– Давай покончим с этим. – Одним быстрым движением он спустил платье с ее молочно-белых плеч.

Едва ее руки освободились, Дарси вздохнула и отошла в сторону. Не успела она сделать и нескольких шагов, как бледно-зеленое чудо портновского искусства пышной кучей опустилось на пол вокруг ее ног. Наклонившись, Дарси подобрала платье и бросила его на кресло рядом с чулками, а потом быстро развязала тесемки на нижней юбке, которая через мгновение последовала за платьем. У Эйдена перехватило дыхание, когда и панталоны упали на пол к ее ногам.

Дарси повернулась к нему. Золотистые кудри, сверкая, играли на ее плечах и груди. Подол тонкой льняной сорочки едва прикрывал верхнюю часть ее бедер, оставляя обнаженными длинные стройные ноги. Взор Эйдена, скользнув по ее бедрам и тонкой талии, просвечивающим сквозь ткань сорочки, уперся в ее высокую грудь. О такой женщине любой мужчина мог только мечтать.

– Если бы у Франсуа ты была в таком же виде, Дарси...

– Так оно и было, – поворачиваясь к нему спиной и опять собирая на макушке волосы, заметила она. – Во время примерки я так и была одета.

– У тебя волосы не были распущены, – объяснил Эйден, развязывая шнурки корсета.

– Неужели это имеет такое большое значение?

– Да, имеет. – Он принялся быстрыми движениями развязывать шнурки.

Когда шнуровка была распущена, Дарси опустила волосы, и они опять волной упали на ее плечи.

– Слава Богу, – прошептала она. – Теперь жить можно... И дышать свободно. Спасибо...

Зато Эйден не был уверен в том, что ему «жить можно», во всяком случае, он засомневался в этом, глядя на то, как она стягивает с бедер кружевной кокон корсета. В нетерпении он уселся на край кровати и принялся снимать с себя ботфорты, думая о том, что ждет их впереди. Дарси неопытна, а потому ему придется проявить нежность и терпение.

Господи, только бы ему сдержаться и не напугать ее! Она заслуживала доброго отношения, заслуживала того, чтобы получить от него все удовольствие, которое он был в состоянии дать ей.

Пролетев мимо нее в воздухе, ботфорт Эйдена с глухим стуком упал на пол возле умывальника. Дарси оторопело покосилась на Террела, но тут за первым сапогом последовал второй. Он принялся было расстегивать пуговицы на своих штанах, как вдруг его руки замерли, а сердце бешено заколотилось.

У нее перехватило дыхание, когда она увидела, что Эйден наблюдает за тем, как она снимает чулки и подвязки. Ее кровь становилась все горячее с каждой расстегнутой пуговицей. А теперь, даже освободившись от корсета, Дарси не могла вздохнуть полной грудью. Эйден стоял перед ней – его глаза потемнели от страсти, его расстегнутая рубашка открывала ее взору мощную загорелую грудь, покрытую густой темной порослью, которая узкой дорожкой спускалась к низу живота. От Террела исходило почти физически ощутимое напряжение, говорившее о его мощи и силе. Словом, он был великолепен. .

Один уголок его рта чуть приподнялся.

– Ты когда-нибудь видела обнаженного мужчину, Дарси? Она облизнула пересохшие губы.

– Однажды. Ночная рубашка старшего брата Мэри Маргарет О'Хью зацепилась за гвоздь в то мгновение, когда он ночью вылезал из своего окна.

– А разве на уроках рисования нагие натурщики вам не позировали?

– Нет, мы пользовались книгами. Кстати, будучи порядочными молодыми леди, мы изображали лишь торс мужчин и их ноги ниже коленей.

– Не замечая при этом важнейших жизненных органов, расположенных посередине? – спросил Эйден, роняя руки.

– Ох! – вскрикнула Дарси, внезапно догадавшись, что он имеет в виду. – Мне лучше не смотреть на эту часть и закрыть глаза, не так ли? – Она быстро прикрыла лицо руками. – Я слышала, как женщины шептались об... этом, – объяснила она, не отнимая рук от лица. – Эйден, я же говорила, что наделаю ошибок. Продолжай, а я не буду сопротивляться.

Террел рассмеялся. Дарси подсматривала за ним, чуть раздвинув пальцы. Эйден растянулся на кровати, глядя в потолок и содрогаясь от смеха. С одной стороны, девушка чуть рассердилась, догадавшись, что стала причиной такого безудержного веселья, но с другой – она вдруг почувствовала, что все ее существо переполняется счастьем и ликованием. Едва сдерживая улыбку, она забралась на кровать и села на колени рядом с ним.

Террел посмотрел на нее, в глазах его стояли слезы.

– Лучше не смотреть на эту часть и закрыть глаза?! – заходясь в новом приступе смеха, передразнил он ее. – Господи, я сейчас умру от смеха!

– Я не хотела, чтобы ты смущался, – улыбнулась Дарси.

– Смущался?! – оторопев, переспросил Эйден. – Я?!

– Похоже, я напрасно тревожилась, – заметила Дарси. – Это научит меня быть осторожней с твоими чувствами.

Эйден сел. Смех все еще душил его, но он сдерживался, огонь в его глазах уступил место мягкому сиянию. Обхватив Дарси за талию, он привлек ее к себе.

– Ты редчайший и очень дорогой бриллиант, Дарси О'Киф.

Еще никогда в жизни у нее не было такого сильного желания, чтобы ее кто-то поцеловал. И Эйден это сделал... Именно так, как ей хотелось. Его прикосновения были такими нежными и уверенными одновременно, и она с радостью отдавалась его ласкам.

Вдруг Дарси поняла, что одних поцелуев ей мало. Почувствовав это, она еще крепче прильнула к Эйдену, понимая, что он не оттолкнет ее. Его поцелуи стали более требовательными, и она застонала, выражая свою благодарность и удовольствие. Схватив подол ее рубашки, Эйден рванул его вверх и быстро стащил ее через голову Дарси. Его ладони приподняли ее груди, а пальцы стали ласкать отвердевшие от желания темно-розовые соски. Наклонившись к ней, он осторожно взял один сосок в рот. Новые ощущения, охватившие Дарси, были столь блаженными, что с ее уст опять сорвался низкий стон, а потом она хрипло попросила:

– Еще!

Желание с такой силой жгло Эйдена, что он едва сдерживался. Поцеловав Дарси, он раздвинул ее ноги и, устроившись на коленях между ними, ворвался в ее лоно. Дарси закричала, и, приподняв бедра, прижалась к нему всем телом, стараясь не замечать острой боли, отдаваясь целиком наслаждению, которое он дарил ей. Медленные, ритмичные движения Эйдена становились все более резкими, он все глубже входил в нее.

Дарси стонала – она не хотела больше ждать, не в состоянии была терпеть эту сладкую пытку. Наконец, сделав последний, самый резкий толчок, Террел услыхал ее торжествующий крик, празднующий победу любви, почувствовал, как ее тело сотрясается в конвульсиях. Не сводя с Дарси взора, он быстро извлек свою разгоряченную плоть из ее лона и излил семя на ее живот.

...Дарси постепенно приходила в себя. Она чувствовала себя совершенно измученной, но это была какая-то необыкновенная, сладостная усталость, к тому же было так приятно ощущать на своем теле сильные руки Эйдена. Открыв затуманенные глаза, Дарси прошептала:

– Спасибо тебе.

Улыбнувшись, он ласково поцеловал ее в щеку.

– Я тоже получил удовольствие, Дарси, так что и тебе спасибо.

– Так хочется спать, – услышала она собственный шепот. Отяжелевшие веки опустились против ее воли. – Извини...

– Спи, мой ангел. Я буду рядом, когда ты проснешься.

Он снова поцеловал ее, и поцелуй был великолепным. Дарси решила, что, проснувшись, непременно попросит Эйдена еще раз именно так же поцеловать ее.

Террел крепче прижал ее к себе. Его тело все еще изнывало от желания, потому что он не привык таким образом завершать любовную игру. Но он обещал защищать ее свободу, а потому твердо намеревался держать данное им слово и не мог излить свое семя в ее лоно – это могло бы привести к нежелательным последствиям. Глубоко вздохнув, Террел подумал, что проблему не так уж сложно решить – достаточно просто-напросто пойти к аптекарю и купить специальные губки. Как только он обезопасит Дарси от беременности, они вдвоем смогут сполна насладиться всеми радостями, которые дарит людям любовь.

Эйден огляделся по сторонам, пытаясь в темноте определить, который может быть час. Черт! Как же он раньше не подумал о губках! А Дарси-то была уверена, что он так опытен в делах обольщения.

Эйден тихо усмехнулся. Правда заключалась в том, что, оказавшись с ней в полном уединении и позаботившись о том, чтобы никто им не помешал, он совершенно забыл обо всем остальном – так велико было его желание овладеть Дарси. К тому же, когда оно исполнилось, он понял, что ожидания не обманули его и что Дарси в постели поистине великолепна.

Улыбнувшись, он ласково провел кончиками пальцев по ее боку, дивясь ее тонкой талии и изящному изгибу бедра. Внезапно он снова так сильно захотел ее, что даже мысль о том, что удовольствие снова будет для него неполноценным, не показалась Эйдену столь же невыносимой, как минуту назад.

Дарси проснулась от его нежных прикосновений. Медленно подняв веки, она увидела, что Эйден смотрит на нее, подперев голову согнутой в локте рукой.

– А скажите-ка мне, мисс О'Киф, – спросил он с ленивой улыбкой на устах, – какие у вас планы на ближайшие месяцы?

Дарси игриво нахмурила брови, делая вид, что размышляет над своим светским календарем. Наконец, улыбнувшись, она ответила:

– Вообще-то, кроме мелкого воровства и прислуживания за столом, – ни-ка-ких! Но почему ты спрашиваешь?

– Вы не станете возражать, если я попрошу вас включить меня в список ваших ежедневных дел?

– Не знаю, – кокетливо ответила она. – Я занятая женщина, у меня все время так много дел. А на вас, мистер Террел, как я успела заметить, уходит бездна времени.

Из ласковой его улыбка превратилась в плутовскую.

– Подумайте только о тех забавах, которые я могу вам предложить. – Его рука, медленно скользнув по ее бедру, поднялась к груди Дарси.

Ее сердцебиение участилось.

– А мне-то казалось, что у вас есть какие-то неотложные дела, мистер Террел. К тому же мне надо начистить семейное серебро, а вам – удалить больной зуб в виде вашего братца Джулса. Так что извините, мистер Террел, но, по-моему, вам не стоит терять время, тратя его на меня.

Эйден перевернулся на живот, подмяв Дарси под себя, оперся локтями по обе стороны от ее головы.

– Когда отношения легкомысленны, – прошептал он, лаская ее губы своими, – то действительно можно говорить о пустой трате времени. Однако я хочу, чтобы ты знала, что к физической близости между нами я отношусь более чем серьезно.

Дарси погладила его по голове.

– Да что ты?

– Тебе так не кажется?

Похоже, Эйден был так поражен ее недоверием, что Дарси пришлось крепко обнять его.

– Я чувствовала, что в тебе что-то изменилось. Особенно в последнее время. Впрочем, возможно, ты просто хотел быть нежным. – Увидев, как недоуменно приподнимаются его брови, Дарси поспешила добавить: – Честно говоря, я не самый лучший судья мужских достоинств. Может, все мужчины ведут себя именно так? Эйден усмехнулся:

– А ты наблюдательный человечек, тебе об этом известно?

– Боюсь, я становлюсь наблюдательной лишь при необходимости – это помогает мне избежать некоторых проблем. Не дай Бог, к примеру, напороться на человека, который только что поссорился с женой или потерял работу. Того и гляди без зубов останешься. Так что первая заповедь карманного воришки – будь предельно внимателен.

– Какова же вторая? – полюбопытствовал Террел.

– Не выделяйся из толпы, – ответила Дарси. – У вора должна быть непримечательная внешность и одежда. Никогда не делай ничего такого, что может как-то выделить тебя. Если кто-то смотрит на тебя, человеку не должно даже в голову прийти, что ты это заметил.

– Но я обратил на тебя внимание в первое же утро, – возразил Террел. – Едва ты вышла из-за прилавка и приблизилась ко мне.

– Тем утром я нарушила все возможные правила. – Дарси покачала головой. – Во-первых, я не догадалась, что ты нарочно подставил мне свой карман. Во-вторых, ты понял, что я собираюсь обворовать тебя. В-третьих, я не должна была идти на дело одна. И в-четвертых – никогда не считай дело выигранным и не пересчитывай наворованное, пока не окажешься в полной безопасности.

– О чем же ты думала, если за один раз совершила такое множество ошибок?

– Я думала о том, что у тебя отличная фигура и очень дорогой камзол из хорошей шерсти. Еще я думала о том, что волосы у тебя не по моде длинны, но что это очень идет тебе, и я даже пыталась представить, как ласкаю их. – Она провела руками по его широким плечам и запустила пальцы в его волосы. – Тогда они показались мне такими шелковистыми, и теперь я вижу, что не ошибалась.

– Я никогда не встречал такой женщины, как ты, Дарси О'Киф!

Его слова словно теплым покрывалом окутали ее сердце, однако Дарси решила слегка изменить направление их беседы, чтобы не потерять головы, – так было безопаснее.

– Это не удивляет меня, – прошептала она. – Ты не похож на человека, который регулярно спит с карманными воришками. Подозреваю даже, что я – первая из них, попавшая к тебе в сети.

– Так и есть, но я говорю не об этом. – Его глаза затуманились. – Ты такая открытая и честная, практичная и повинующаяся логике. Ты никого из себя не изображаешь, и это так приятно. Мне легко с тобой.

Дарси не умела принимать комплименты.

– Честно говоря, собственная предсказуемость приводит меня в некоторое уныние, – призналась она.

– Предсказуемость? – Эйден легко поцеловал ее. – Дорогая, ты все больше и больше удивляешь меня.

– Стало быть, ты считаешь, что я могу рассчитывать на блестящее будущее на рынке содержанок?

Улыбка мгновенно исчезла с его уст, глаза потемнели. Правда, уже через мгновение она вернулась, однако глаза не изменили своего цвета, когда он крепко поцеловал Дарси. Оторвавшись от нее, он привстал на колени и сказал девушке:

– Подожди. Я сейчас вернусь.

Сев, Дарси с изумлением следила за Эйденом, который скрылся за стоявшей в углу ширмой. Ей было невдомек, что она неправильно сказала или сделала и чем вызвала его недовольство и столь неожиданную смену настроения. Дарси хотелось, чтобы Террел был хоть чуточку откровеннее, ведь именно эта черта так восхищала в ней его. Ему самому было проще, не говоря уже о ней.

Зайдя за ширму, Эйден взял бритву с серебряного подноса и морскую губку, лежащую на краю таза для умывания. Несколько взмахов бритвой – и он придал губке нужную форму и размер. Будь он проклят, если вновь вернется к холостяцкой жизни, дважды проклят, если нарушит обещание защитить свободу Дарси, и трижды проклят, если еще раз прервет для себя половой акт. Дарси должна узнать, что такое настоящий акт любви, когда мужчина изливает в нее свое семя. «Будущее на рынке содержанок»? Так она сказала? Только через его труп!

Через мгновение Террел вернулся к кровати. Дарси недоуменно покосилась на его сжатый кулак, но ничего не сказала. Скользнув к ней под одеяло, Эйден показал ей губку.

– Старинный способ предотвращения беременности, – сообщил он. – Это, конечно, самоделка, но, думаю, своей цели послужит до того, как мы попадем к аптекарю. Полагаю, ты знаешь, как... – Увидев, что ее глаза полны удивления, а нижняя губа прикушена, Эйден понял, что ему не отвертеться от смущавшего его объяснения. – Нет, конечно, ты не знаешь, – добавил он, обнимая девушку.

– Наверное, нам будет неудобно, да? – спросила она, прижимаясь щекой к его плечу.

– Нам надо хотя бы раз пройти через это, дорогая, а потом все будет гораздо проще. Вот только хочу спросить тебя: насколько ты мне доверяешь?

– Я ведь не убежала от тебя с воплями, не так ли? Эйден усмехнулся: на сердце у него вдруг стало легко, настроение улучшилось. Господи, что же такого хорошего в жизни он сделал, за что Бог даровал ему такое сокровище, как Дарси О'Киф?

Еще никогда в жизни Дарси не испытывала такого облегчения, странно перемешанного с раздражением, когда стук в дверь известил их о том, что принесли обед. Быстро поцеловав ее, Эйден спрыгнул с постели, накинул халат и поспешил в гостиную навстречу слугам, прикатившим тележку с угощениями.

Потерев лицо руками, Дарси глубоко вздохнула. Помоги ей Господи! От тактичных объяснений Эйдена, который осторожно вставил губку на место, ее кровь закипела и желание вновь вмиг поднялось в ней. Она приняла практичное решение стать его любовницей, потому что поняла – это неизбежно. Однако одно дело – разумный подход, другое – реальность, в которой она моментально забыла о разуме и, отбросив стыдливость, отдавалась своим чувствам. Дарси могла только догадываться, что Террел думал о ней. Вообще-то ей даже не хотелось думать об этом, к тому же ей все равно придется встречаться с ним за едой, придется помогать ему искать брата.

Желая сохранить хотя бы остатки достоинства, Дарси стала озираться по сторонам в поисках чего-нибудь, чем она могла бы прикрыть наготу. На глаза ей попалась только рубашка Эйдена, валявшаяся на полу. Подняв рубашку, Дарси облачилась в нее, закатала чересчур длинные рукава и застегнула пуговицы. Звук закрываемой двери гостиной сказал ей о том, что временная передышка закончена. Приосанившись, Дарси распахнула дверь спальни и вышла с таким видом, словно все время только и делала, что встречалась с мужчинами, а потом обедала с ними в гостиничных номерах.

Глядя на нее, Эйден мысленно возблагодарил Бога за то, что Натану пришло в голову заказать холодные блюда: горячие бы остыли, потому что он был не в состоянии равнодушно смотреть на нее. Медные локоны Дарси растрепались после их бурного соития, его рубашка едва прикрывала ей ноги, отчего вид у нее был невероятно соблазнительный. Террелу пришло в голову, что если ему удастся проглотить хотя бы три кусочка пищи, то он может считать, что неторопливо поел. Потому что поесть он еще успеет, а пока его ждет нечто большее.

Не сговариваясь, они принялись стоя уплетать принесенные яства. Эйден уже в четвертый раз зачерпнул черной икры, а Дарси только принялась за копченого фазана. Откусив кусочек, она застонала и восторженно протянула:

– Боже мой! Как вкусно!

Господь Всемогущий! Даже наблюдать за тем, как Дарси ест, было наслаждением для Эйдена. А потом она принялась облизывать пальцы, и он окончательно потерял всякий интерес к еде. Ничего не видя вокруг, кроме нее, он торопливо положил на тарелку ложку для икры и кусочек обжаренного хлеба.

Девушка недоуменно нахмурилась.

– Что такое? – спросила она.

– Я очень голоден.

– Копченый фазан просто великолепен, – заметила она, глядя на него с невинной улыбкой. – Ты только попробуй.

– Я говорю не о таком голоде, – пробормотал Эйден, беря ее за руку.

Он медленно облизал кончики ее пальцев. Глаза Дарси расширились, в них вспыхнул огонь желания. Террел еще раз облизнул ее палец, а потом взял его в рот. Дарси почувствовала, как сердце забилось у нее в горле.

Когда кончик его языка пробежал по внутренней стороне ее пальцев, с ее уст сорвалось лишь хриплое: «Боже мой!»

После этого Террел отвел Дарси в спальню и с неистовой страстью долго занимался с ней любовью. Ему больше не было необходимости сдерживать себя, и тишину спальни еще не один раз нарушали сладостные крики восторга, прежде чем утомленная любовью пара погрузилась в крепкий сон.

Засыпая, Дарси думала о том, что на свете нет ничего прекраснее ее любви к Эйдену и что в этой любви нет и не может быть ничего постыдного или нехорошего.

Солнце стояло высоко над головой, его яркие лучи отражались в песке, скрипевшем у него под ногами. Дарси была где-то здесь, он чувствовал ее присутствие. Возможно, она на тропинке за поворотом. Он шел, срывая по пути белые цветы гибискуса. Он подарит их ей, а потом заберет назад, чтобы рассыпать белые лепестки по ее обнаженной коже. Но сначала надо ее найти. Она ждала его. Надо сделать всего несколько шагов... Он повернул за угол.

Перед ним стоял дом его отца, краска на котором полопалась и облупилась под жгучими лучами карибского солнца.

В воздухе стоял какой-то гул – это жужжали сотни, тысячи мух.

Дарси...

Вздрогнув, Эйден проснулся. Надо как можно быстрее разыскать Джулса, а то как бы не стало слишком поздно.

Глава 18

Постель рядом с ней была еще теплой, но Эйден ушел. Подняв голову, Дарси увидела его: он стоял возле секретера и застегивал манжеты на своей сорочке.

– Эйден! – позвала девушка.

– Я не хотел будить тебя. Спи. Дарси села.

– Куда ты идешь?

– Хочу зайти в пару-другую бостонских мужских клубов и навести справки – может, Джулс уже побывал там. – Надев камзол, он добавил: – Вообще-то для посещения клубов сейчас еще рановато, зато я смогу все разглядеть: клубы дыма будут еще не очень густыми.

– Дай мне несколько минут, – попросила Дарси. – Я быстро оденусь и пойду с тобой. – Она выбралась из постели, вспоминая, что Мейзи обещала положить ее брюки и рубашки в один из чемоданов.

Шагнув навстречу, Эйден взял ее за плечо.

– Ты же знаешь, что женщинам нельзя заходить в мужские клубы, Дарси, – там на этот счет очень строго. И, упреждая твою просьбу, я вынужден сказать, что не позволю тебе пойти туда в мужском костюме.

– Но я же смогу подождать на улице, – предложила Дарси. – Я должна помогать тебе в поисках Джулса. Я буду просто стоять в тени и искать его глазами.

– А он, без сомнения, будет искать тебя. Нет, Дарси, ты останешься здесь, запершись на все замки.

– Но...

– Обещаю быть осторожным, – перебил ее Эйден. – И еще обещаю не задерживаться дольше, чем нужно.

– Мне не хочется оставаться одной.

– А мне не хочется оставлять тебя, но на этот раз постарайся сделать то, что я велю, и не упрямиться. – Ласково поцеловав Дарси, Террел отстранил ее от себя. – А теперь иди выспись – боюсь, после моего возвращения у тебя уже не будет возможности отдохнуть.

Эйдену очень не хотелось уходить, однако он вынужден был это сделать. Дарси молча смотрела на закрывающуюся вслед за ним дверь. Эйден недвусмысленно дал ей понять, что их отношения временные, к тому же они сводятся только к физической близости. Она знала, какие чувства он испытывает к ней, и приняла его условия, перед тем как сдаться. Она упала в объятия Террела и легла к нему в постель, отлично понимая, что недалек тот день, когда они расстанутся. Она будет вынуждена с достоинством принять расставание и пойдет по жизни дальше с таким видом, словно и не бывало в ней никогда человека по имени Эйден Террел. Решив, что сейчас самое подходящее время попрактиковаться, девушка натянула свои старые штаны и поношенную рубашку.

Однако, одевшись, она не знала, чем заняться. Ей ничуть не хотелось спать, и ее томило беспокойство. И еще немного хотелось есть... Если Чендлер хоть ненадолго забыл о своих обязанностях, то холодный ужин, возможно, все еще стоит на столе в гостиной. Они с Эйденом толком и не поели, спеша потратить время на более приятное занятие, чем еда.

Дарси тихо прошла в залитую лунным светом гостиную. Сервировочного столика на колесиках, на котором привезли ужин, в комнате уже не было. Дарси с сожалением вздохнула, однако тут же заметила на небольшом столике блюдо с сыром и фруктами. Видимо, Чендлер предположил, что им захочется перекусить ночью.

Дарси выбрала себе яблоко и уже хотела было взять маленький фруктовый ножик, но тут же решила, что ночью можно и не соблюдать правила этикета. Правда, вынуждена была признаться себе Дарси, она и так не слишком-то увлекалась этими правилами. Когда они бывали наедине с Эйденом, ничто для них не имело значения, настолько они были погружены друг в друга.

Но сейчас его не было рядом, а потому Дарси необходимо было обдумать кое-что. Чутье подсказывало, что перед ней целое нагромождение разрозненных частей мозаики, таящей скрытую опасность. Откусив кусочек яблока, Дарси подошла к окну, выходящему на улицу. Два извозчика ждали в темноте, когда с ними расплатятся; мягкими огнями светились фонари на их экипажах. Из ноздрей лошадей вырывались клубы белого пара; такие же клубы, только поменьше, поднимались над головами возниц. На противоположной стороне улицы Дарси заметила еще какие-то тени, но они не двигались, а замерли на месте. Интересно, где проводит ночь Джулс? Сколько времени пройдет до того, как он совершит новое убийство?

Дарси задумчиво грызла яблоко, глядя /на крыши бостонских домов. Хорошо хоть ее мать вне опасности. Морин с Миком позаботятся о ней. Мейзи тоже была в безопасности, потому что приехала в Бостон с ней. Дарси улыбнулась. Конечно же, Мейзи приехала сюда не с ней, а с Чендлером. Дарси оглянулась на две запертые двери. Можно было ничуть не сомневаться, что Мейзи спит за одной из них, а Натан – за другой. Мейзи была хорошей, порядочной девушкой, а Чендлер – джентльмен.

Внезапно Дарси стало очень одиноко. Она никогда не была такой же хорошей, как Мейзи, такой же невинной и уверенной в том, что жизнь непременно подарит ей счастливое, полное радостей существование. Дарси всегда дивилась и завидовала способности своей подруги оставаться оптимисткой, несмотря на все превратности судьбы. Мейзи жила ради счастливого и безоблачного будущего.

Печально улыбнувшись, Дарси откусила еще один кусочек яблока. Судьба наградила ее совсем иными качествами. В отличие от Мейзи она могла жить лишь сегодняшним днем. Иногда, когда дела шли хорошо, она позволяла себе роскошь подумать даже о ближайшей неделе, но никогда не задумывалась о том, что будет дальше. До тех пор, пока в ее жизни не появился Эйден Террел.

Дарси прижалась лбом к холодному оконному стеклу. Эйден... Он перевернул всю ее жизнь. И все же, несмотря на сопровождавшую его опасность... Дарси вздохнула – она была не в силах подобрать нужные слова для того, чтобы описать, какое влияние оказывал на нее этот человек. Ее существование стало еще более непредсказуемым и сложным, чем раньше. Но, несмотря на это, Дарси испытывала удивительное спокойствие и уверенность.

Впрочем, не стоило ей, видимо, обольщаться. Эйден не был джентльменом. Не был он и рыцарем в сверкающих доспехах, который отвезет ее в свой замок и сделает своей королевой. Нет, он был мрачным, не раз раненным в боях крестоносцем, явившимся, чтобы поразить дракона. И он попросил ее подержать свой меч, пока будет залечивать раны. По непонятной причине Дарси испытывала гордость за то, что на нее возложено столь важное поручение, и была довольна тем, что он счел ее достойной этого.

– Дарси, – с грустью прошептала девушка, – ты просто глупая дурочка. Если произойдет чудо и вы с крестоносцем не погибнете в этой битве, то после нее он лишь крепко поцелует тебя и ускачет на своем коне. А ты останешься одна, и в ушах твоих еще долго будет звенеть его прощальная фраза: «Спасибо вам большое, мисс»... Слишком много драконов встает на пути Эйдена, и слишком много ран он получает, а потому – так же как и ты – не может думать о завтра. – Дарси мрачно усмехнулась. – Святая Мария, да разве мы не подходим друг другу?

Разными дорогами они шли к одной и той же цели. И оба пытались устроиться поудобнее в узких односпальных кроватях придорожных гостиниц.

– Вы оба – глупые дурачки, Дарси О'Киф! – решительно добавила она.

И тут же спросила себя, так ли это на самом деле. Да, ей было хорошо рядом с Эйденом, но она знала, что их отношения временные. Однако хотя бы сейчас они давали ее сердцу и душе ту теплоту, в которых они так нуждались. Не исключено, что Эйден испытывает те же чувства. Возможно, их нынешняя близость даст им силы в час расставания, и они оба продолжат свои одинокие, полные опасности путешествия.

Дарси услышала тихое клацанье замка у себя за спиной. Натан Чендлер отодвигал задвижку своей двери. Она выпрямилась.

– Мисс Дарси? – изумился Натан, увидев ее. – Я могу что-нибудь для вас сделать?

– Нет, но все равно спасибо вам, Чендлер, – отозвалась Дарси, не отрывая взора от окна. – Я рада, что вы предлагаете помощь.

– Очень хорошо, – кивнул Натан. – В таком случае желаю вам доброй ночи, а если передумаете, то, пожалуйста, обращайтесь ко мне.

– Чендлер! – вдруг позвала Дарси.

– Да, мисс?

Она по-прежнему смотрела на крыши домов.

– Если бы я задала вам вопрос, касающийся лично Эйдена; вы бы мне ответили?

– Я верен Эйдену, – тихо проговорил камердинер Террела, – так что могу давать ответы лишь на те вопросы, которые не вызовут гнева Эйдена, если он о них узнает. Ведь он уверен во мне.

– Понятно...

– А что вы хотели бы знать?

Что? Она хотела бы знать, может ли надежда греть ее душу.

– Эйден любил когда-нибудь по-настоящему?

– Насколько мне известно, нет. Думаю, если бы это произошло, я бы знал.

– А вам нравилась Вильгельмина, Чендлер? – настаивала она.

– Я мало общался с этой женщиной, – холодным, отстраненным тоном ответил Чендлер, – но с моей точки зрения, в ней мало положительного.

– Интересно, что голос Эйдена становится таким же равнодушным, когда он говорит о ней, – заметила Дарси. – Почему?

– У него неприятные воспоминания, связанные с ней. Боюсь, больше я ничего не могу сказать, мисс Дарси. Если Эйден захочет посвятить вас в подробности, то сам сделает это.

– Она больно ранила его, не так ли?

– Скажем, она открыла и углубила раны, которые издавна терзали его. Правда, справедливости ради надо сказать, что она, возможно, не понимала этого, однако факт остается фактом, и ничего нельзя изменить, даже если бы она захотела этого, а она не захотела.

– Должно быть, она не очень хорошо знала Эйдена, – предположила Дарси.

– Ей это и не нужно было. Доброй ночи, мисс Дарси.

– Спокойной ночи, Чендлер.

Что же такого сделала Вильгельмина? – спросила себя Дарси. Эйден страдает от множества ран. Его так легко обидеть.

Дарси взглянула на недоеденное яблоко и поняла, что аппетит у нее пропал. Расправив плечи, она отвернулась от окна и постаралась отогнать от себя грусть.

Как это ни нелепо, ей было проще думать о Джулсе.

По узкой полоске света под дверью он догадался, что кто-то его ждет. Дарси. Отперев замок, Эйден вошел в комнату. Одетая в мужскую одежду, Дарси сидела за столом и рисовала что-то пером. Заглянув ей через плечо, Террел увидел, что лист испещрен переплетающимися кругами разных размеров, некоторые из них были заштрихованы, другие остались пустыми. Эйдену стало не по себе.

– Что ты делаешь, Дарси? – спросил он.

– Я не могла заснуть. Меня терзает беспокойство из-за всех этих загадок. Тебе удалось узнать что-нибудь о Джулсе?

– Мы были правы, предположив, что он опять воспользуется чужим именем, Дарси, – сообщил он, сбрасывая с плеч камзол. – Кажется, доктор Эмиль Леклер из Франции восстал из могилы и охотится в Бостоне. Его видели в игорных домах, но, похоже, никто не знает, где он остановился.

– Что ж, мы сделали небольшой шажок вперед, – заметила Дарси. Поднявшись со стула, она подошла к Террелу. – Думаю, мы должны быть довольны. – Подняв руки, чтобы развязать ему галстук, она удивленно приподняла брови. – Ты пил, Эйден?

Как же приятно было, что Дарси так встретила его. Обхватив ее за талию одной рукой, другой он приподнял ее подбородок.

– Невозможно пойти в таверну или джентльменский клуб и не выпить там – это одно из непреложных правил. Но можешь не сомневаться в том, что моя сила по-прежнему в твоем распоряжении.

– Ты уверен в этом, не так ли?

– Разумеется. – Усмехнувшись, он прижал ее к себе. – Могу я доказать это?

– Ты всегда просишь разрешения, Эйден?

– А что, в этом нет необходимости?

– Нет.

– Это весьма экстравагантный подарок. Может, ты таким способом хочешь поблагодарить меня за платья?

– Вообще-то я хотела подарить тебе то, чего ты был лишен всю свою жизнь.

Между ними повисло чувство неловкости. Эйден понимал, что если не отвлечет немедленно ее внимания, то она забросает его своими вопросами. Оставлять же ее вопросы без ответов было опасно.

– Я ценю твои нежные чувства, Дарси, – заметил он, – но справедливости ради должен напомнить тебе, что я —сын богатых родителей и теперь я сам богат. Так что существует не так уж много вещей, которых я был лишен.

– Кроме любви и привязанности отца, – молвила Дарси. Эйден застонал:

– Опять мы о том же, да? – Он решил сменить тему самым удобным и приятным способом: – Давай сначала займемся любовью, а потом уж потолкуем об этом.

– Ты пытаешься использовать постель, чтобы не думать, Эйден, – возразила девушка. – Так что давай сначала поговорим, а уж потом...

С таким же успехом она могла бы ударить его. Отпустив ее, Эйден отошел назад.

– Любовь – это награда за согласие, – сардоническим тоном заметил он. – Тебе очень хорошо удается роль любовницы, Дарси. Ты очень быстро усваиваешь все уроки, ведь не прошло еще и шести часов с тех пор, как ты отдалась мне.

– А ты все время пытаешься спорить со мной, лишь бы не говорить о том, что тебе не по нраву, – недовольно заметила Дарси. – Я не позволю тебе остановить меня, Эйден.

– Стало быть, ты считаешь, что знаешь меня, да?

– Мне известно лишь то, что ты позволяешь мне узнать. Ты позволил мне заглянуть в твое прошлое, Эйден, и меня не оставляет чувство, что ты умолчал кое о чем в надежде, что я начну выспрашивать тебя о подробностях.

– Почему же, по-твоему, черт возьми, мне хочется, чтобы ты узнала что-то о моем прошлом?! – вскричал он, отворачиваясь от нее. – Размышляя обо мне, ты не спросила себя об этом, а, Дарси?

«Да, спросила, – подумала девушка. – Мне кажется, ты устал тащить этот груз в одиночку и тебе хочется, чтобы кто-то взял на себя его часть». Однако Дарси понимала, что даже если откровенно скажет об этом Эйдену, то это не поможет ему избавиться от внутренних мучений. Тсррел не из тех людей, которые принимают сострадание, потому что он, скорее, будет расценивать его как жалость. Поэтому вместо того, чтобы честно ответить ему, Дарси предложила молодому человеку тот ответ, который он мог принять, чувствуя при этом, что ему удалось избежать ее любопытства.

– Мне кажется, тебе известно, – начала она, – что Джулсом правят какие-то события прошлого. Да, я, бесспорно, верю в то, что ты хочешь остановить убийства, но за всем этим лежит еще кое-что. Думаю, Джулса подталкивает к краю пропасти что-то иное, и ты чувствуешь ответственность за это. Прошлое играет очень большую роль для вас обоих. Может, Джулс знает, в чем дело, может, нет. Не могу судить... Одно мне известно совершенно точно: ты никогда не поймаешь его, если не повернешься лицом к прошлому и не объяснишь себе, каким образом вы с Джулсом оказались вовлеченными в столь страшную игру.

Эйден подошел к небольшому столику, на котором стояли напитки, и взялся за графин с бренди. А потом, выругавшись, он с силой запустил его в стену. Стекло разлетелось на сотни сверкающих осколков. Сжав кулаки, Террел смотрел на расплывающееся на стене мокрое пятно. Дарси покосилась на дверь, ведущую в комнату Чендлера, но поняла, что тот и не подумает вмешаться. Он позволит ей сделать все, что она в состоянии сделать.

Дарси пересекла комнату и встала напротив Эйдена, а затем, взяв стакан, протянула ему.

– Смотри, Эйден, тут еще есть посуда. Точнее, на подносе стоит четыре стакана, а если тебе понадобится еще несколько, я пошлю за ними слугу.

Эйден закрыл глаза.

– Джулс... – прошептал он. – Наш отец... – Он провел руками по волосам. – Господи! С чего же начать?

– Может, со сплетен о том, что он не был на самом деле твоим отцом?

Эйден поднял веки, и глаза их встретились.

– Ты можешь себе представить, каково это – считать человека своим отцом, зная, что каждый раз, когда ты его так называешь, с твоих уст срывается ложь?

Дарси поставила стакан на поднос.

– А тебе известно, кто твой настоящий отец? Вздохнув, Эйден отвернулся от нее.

– Отец Натана, – ответил он. – Эдвард Чендлер был слугой моего отца. Мать Натана умерла от горячки через несколько дней после того, как произвела Натана на свет. Горю Эдварда не было предела. Слуги судачили о том, что моя мать пыталась утешить Эдварда, помочь ему пережить потерю. А там уж так случилось, что их добрые отношения перешли в настоящую близость. В результате на свет появился я.

– Твой отец не побил Эдварда, узнав об измене матери? Фыркнув, Эйден подошел к ней.

– Если бы он это сделал, то лишился бы возможности отпускать едкие, но завуалированные замечания о предательстве и подлости того, кому он так доверял. Как будто сукин сын заслужил право на чью-то жалость! Если бы он не был таким бесчувственным мерзавцем, моя мать не стала бы искать утешения в объятиях Эдварда Чендлера. Именно мой отец довел ее до смерти – так же как раньше довел до измены.

– Твоя мать покончила с собой? – Дарси тут же вспомнила, как ее собственная мать боролась за жизнь после попытки совершить самоубийство.

– В некотором роде. У нее началась лихорадка, и она не стала сопротивляться болезни. Эдвард умер вскоре после нее. – Его голос смягчился, когда он добавил: – Они наконец-то обрели мир и покой, и зловещая тень отца больше не нависала над ними.

– Но они оставили тебя одного.

– Как я уже говорил тебе, – продолжил Эйден, – я научился справляться со многими трудностями и не стану отрицать, что это сделало меня сильным и независимым.

– Ты также говорил мне, что твой отец с радостью лишил бы тебя наследства при первой же возможности.

– Я говорил это не просто так, Дарси, – промолвил Террел, усаживаясь на диванчик. – Отец позвал меня в свой кабинет и сказал об этом через две недели после женитьбы на Бланш. В его план входило официально усыновить Джулса и объявить его единственным законным наследником. Согласно последней воле матери, мне переходило все ее богатство и имущество, входившее в ее приданое, и хоть это и доводило отца до бешенства, он не мог отнять у меня материнского наследства.

Наклонившись, Эйден уперся локтями в колени и сцепил пальцы. Он смотрел вперед, однако Дарси понимала, что его взор устремлен в прошлое.

– Лишь по причине того, что он не мог отнять у меня имущества матери, отец не вышвырнул меня из дома. Он был весьма откровенен на этот счет. Мне тогда было четырнадцать, так что до совершеннолетия оставалось целых семь лет, а это означало, что еще в течение семи лет я не смогу распоряжаться своей собственностью. Отец твердо вознамерился уничтожить и истратить большую часть того, что должно было перейти мне согласно воле моей матери.

– Значит, – тихо заметила Дарси, – он собирался растранжирить все твои деньги, чтобы выгнать тебя из дома без гроша в кармане, когда тебе исполнится двадцать один год, и лишить тебя собственного наследства?

– И все это для того, чтобы я вел такой же образ жизни, как и тот жалкий простолюдин, что произвел меня на свет. – Он печально улыбнулся. – Но жизнь под его крышей многому меня научила. У семьи моей матери был небольшой коттедж в другой стороне Сент-Киттса. Ее родные часто проводили там каникулы. В одни из таких каникул дедушка встретился с моим отцом, и в результате была заключена сделка. Этот дом был частью приданого матери, и большую часть времени он пустовал. Как только отец выложил мне свой план, этот дом стал моим домом.

– Ты жил там один, Эйден?

– Я взял с собой любимых учителей и слуг. Каждый месяц я отсылал отцу чеки на определенную сумму, чтобы он не вмешивался в мою жизнь. Преподобный Стирлинг взял на себя заботу о моем воспитании. Он да Натан, которого отправили жить к Стерлингу после смерти его отца, большую часть времени проводили со мной. Вообще-то решение уехать из дома Террела было одним из самых удачных решений в моей жизни. Именно вдали от него я узнал, что мир вовсе не так уж черен даже на другой стороне острова.

– Но если ты жил отдельно, как же случилось, что Джулс смог ударить тебя графином и ножом для рубки тростника?

Эйден мрачно усмехнулся:

– Единственное преимущество жизни с негодяем в течение четырнадцати лет – это возможность самому превратиться в негодяя. Я решил даже превзойти его. Никогда не упускал случая зайти к нему, чтобы позлить его. Особенно когда выяснилось, что Джулс не такой уж замечательный сын, каким отец его представлял. Это, конечно, не с лучшей стороны характеризует меня, но я не собирался уползать от него на брюхе, поджав хвост, как ему того хотелось.

– Над Джулсом ты тоже издевался?

– Иногда вы бываете чересчур проницательны, мисс О'Киф, – заметил, посмотрев на девушку, Террел.

– Не совсем. – Она покачала головой, ласково улыбаясь ему. – Сомневаюсь, что я сама повела бы себя иначе. Полагаю, Джулсу были известны планы твоего отца?

Опустив голову, Эйден кивнул:

– При каждой возможности он старался встать выше меня. Особенно сначала. Теперь-то я жалею о том, что частенько оскорблял его. Это было нехорошо с моей стороны.

– Большинство подростков очень остры на язык. Что ты говорил Джулсу, чтобы обидеть его?

– Я старался напомнить ему, что он не так умен и способен, как я, и что даже если он унаследует все имущество отца, то в конце концов я все равно буду богаче его. У меня-то хватило ума сколотить состояние. А со способностями Джулса... Он может лишь потерять то, что получил. – Выпрямившись, Эйден откинулся на спинку дивана. – В общем, я все время крутился вокруг этой темы.

– Отец был согласен с твоей оценкой способностей Джулса?

– Да он весь желчью изошел бы, прежде чем согласился со мной или с кем-либо еще. Но у Фредерика Террела была одна особенность: для него сохранение богатства стояло на первом месте. Он, к примеру, даже и думать не мог о возможной смерти, если вдруг появлялась хоть малейшая угроза того, что часть его богатства будет истрачена зря. Защита его капитала была для него куда более значимой, чем ненависть ко мне. И вот поистине с дьявольской извращенностью он написал завещание, в котором оставлял все свое имущество Джулсу, но с тем условием, чтобы я был его хранителем. Он не оставил мне денег, но сделал меня ответственным за них.

– Возможно, – заметила Дарси, – это было нечто большее, чем желание защитить капитал и повернуть нож в ране. Представь, что он понимал, что ты – такой же негодяй, как и он, и потому втайне даже восхищался тобой. Если взглянуть на дело с такой точки зрения, то его распоряжение в завещании – нечто вроде комплимента.

Эйден от души рассмеялся:

– Спасибо тебе, Дарси. Своеобразный у тебя способ утешения!

– Тебе же известно, что ты далеко не безжалостный негодяй, – добавила девушка. – Если тебя не загонять в угол, то ты становишься очень даже приличным человеком.

– Можешь поблагодарить за это Натана. Этот человек обладает удивительной мудростью с самого детства, к тому же он не забывал следить за тем, чтобы и у меня развивались неплохие задатки. Думаю, это все из-за того, что он вырос у преподобного Стирлинга.

– А Натан знает о том, что вы – сводные братья? Эйден кивнул:

– Да, только мы с детства не говорили об этом. Мы, разумеется, помним о родстве, но на людях держимся подчеркнуто отчужденно. Я написал завещание, по которому в случае моей смерти все мое имущество переходит к нему.

– А Джулсу известно об условиях завещания твоего отца?

– Скорее всего да. Впрочем, в доме я не смог найти копии завещания, принадлежавшей Фредерику. Упреждая твой вопрос, сразу скажу, что она у него точно была. В среднем ящике письменного стола. Ему доставляло огромное наслаждение вытаскивать его и любоваться им. Думаю, Джулс украл эту копию, когда уезжал из дома.

– А в завещании указано, как долго ты должен исполнять роль хранителя имущества Джулса?

– До тех пор, пока он не выздоровеет и не проживет пять лет нормальной жизнью. – Террел приподнял брови. – Что, естественно, означает, что мне никогда не избавиться от этой ответственности.

– Если, конечно, Джулсу не удастся убедить суд в том, что он нормален, – вымолвила Дарси.

– То есть ты считаешь, что его кровавые убийства в Англии и Америке подходят к концу?

– Не думаю, – призналась девушка. – Что будет с имуществом, если Джулс умрет раньше тебя?

– Я унаследую его, отец перевернется в гробу и встретит меня у врат ада, чтобы наконец-то осуществить свою месть.

Вдруг Дарси пришла в голову ужасающая мысль, ее сердце замерло.

– Эйден, а если Джулсу известны условия завещания... Убийства никогда не происходят до того, как ты приезжаешь в город. Что, если он отправится в полицию и заявит, что убийца – ты, а не он? Он же может заявить, что ты пытаешься убить его, чтобы получить наследство?

Эйден посмотрел на нее с таким видом, словно желал узнать, отчего раньше ей не приходила в голову эта мысль.

– В этом ему ничто не может помешать, Дарси, – просто ответил он. – Ничто! Думаю, он непременно сделает это, если его все-таки поймают на месте преступления.

– Условия завещания таковы, что тебе будет весьма трудно убедить следствие в твоей непричастности к делу.

– Совершенно верно. Если он даст показания против меня, мне не отделаться от наказания. – Он мрачно улыбнулся. – Надо отдать Джулсу должное. Он очень аккуратен и сумел добиться того, что людей, знающих о его безумстве, совсем немного. Свидетельствовать против него смогут только Чендлер и Бланш, ну и я, разумеется. В показаниях Чендлера любой судья усомнится, узнав, какие нас связывают отношения. Единственная надежда на то, что Джулс все-таки будет наказан за свои преступления. – Террел пожал плечами. – Но если этого не произойдет, то мне надо уже загодя подумать о хорошей защите.

– Тебе не о чем беспокоиться, Эйден. Я смогу свидетельствовать в твою защиту. А кроме меня, Мик, Симус и Мейзи. Если это произойдет в Чарлстауне, то дело никогда не дойдет до суда. Мик позаботится об этом. Обещаю.

– А если это случится где-нибудь еще?

– Я смогу приехать, тебе только придется заплатить мне за проезд. Я буду готова весь мир пересечь, лишь бы помочь тебе. – Удивление и благодарность в его глазах тронули сердце Дарси. Решив, что молчаливая благодарность в данный момент даже лучше словесной, Дарси резко сменила тему разговора, пока Террел не успел ничего сказать. – Расскажи мне теперь о Бланш, – попросила она.

Прижав Дарси к себе, Эйден поцеловал ее в макушку, прежде чем ответить.

– Собственно, мне и сказать-то толком нечего. Мы с Бланш с самого начала поняли друг друга и никогда не пытались делать вид, что нас связывают добрые отношения, отношения матери и сына, – пояснил он. – Правда, на людях мы старались держаться приветливо, но думаю, это не очень-то у нас получалось.

– Но семейный портрет у тебя на столе...

– Когда отец женился на Бланш, я надеялся на изменения к лучшему. Портрет был написан именно в те годы. Я держу его на виду, чтобы не забывать о важных уроках, полученных мной с таким трудом. Уроках, которые я постараюсь никогда не забыть.

«Каких уроках? – спросила себя Дарси. – Никому не доверять? Не позволять себе надеяться?» Увы, ответы на эти вопросы были ей известны.

– Где Бланш сейчас? – поинтересовалась она. – Все еще в Сент-Киттсе?

– Я приказал заколотить дом, как только оттуда увезли тела убитых. По условиям завещания Бланш получила солидную сумму денег, которая выплачивается ей ежемесячно, так что она ни в чем не нуждается. Она уехала в свой семейный дом в Сент-Круа сразу же после похорон.

– А ты... Попробую догадаться. Ты и за ее финансовое положение отвечаешь, да?

– Меня даже пугает, с какой легкостью ты понимаешь мысли Фредерика.

– Пугаться нечего. – Дарси пожала плечами. – Если я сумела понять, чем был вызван его первый шаг, то об остальных догадаться совсем нетрудно. Бланш вышла еще раз замуж?

Эйден несколько раз провел подбородком по ее волосам.

– Моя жизнь не единственная, которую отец пожелал контролировать из могилы. Завещание указывает, что деньги Бланш будут выплачиваться только до тех пор, пока она остается безутешной вдовой. Бланш достаточно умна, чтобы терять такое преимущество.

Какая путаница! Дарси собрала много кусочков мозаики и даже смогла составить из некоторых картинку, но остальные, казалось, никогда не подойдут друг к другу. Дарси чувствовала, что недостает еще двух-трех кусочков, которые помогли бы ей с легкостью составить общую картину. Ей нужно было время все обдумать.

– Можно считать, что я удовлетворил твое любопытство, Дарси? – спросил Эйден. – Заработал ли я право получить удовлетворение?

Судя по его тону, Дарси сразу поняла, куда он клонит. И она знала, что с готовностью пойдет за ним. Правда, лишь после того, как закончит разговор.

– Остается еще кое-что, – заявила Дарси. – Нам надо придумать, как с помощью методов самого Джулса привести его к нам.

– Каких еще методов? – оторопел Эйден. – Я вижу лишь безумие и страсть к кровопролитию.

– Мейзи предлагала мне это еще раньше, и я думаю, что она права. Я по-прежнему считаю, что дело не только в этом, хотя я могу и ошибаться. Похоже, Джулс затеял эту страшную игру, желая доказать, что он умнее тебя. И пока он выигрывает. Причем с легкостью.

– Надоело мне говорить о Джулсе и моих ненормальных отношениях с отцом! – воскликнул Террел. – Мы не могли бы отложить этот разговор до утра, а, Дарси? Думаю, после сна мне будет проще отвечать на твои замысловатые вопросы.

– Так ты, оказывается, хочешь спать? – кокетливо спросила Дарси, поворачиваясь к нему лицом. – Что же ты сразу не сказал?

– Я не настолько устал, – пробормотал Эйден, запуская руку ей под рубашку и нащупывая нежный бутон соска, изнывающего по его ласкам. – Пока еще не настолько.

Глава 19

Стоял чудесный осенний день. Воздух был свеж и чист, солнце приятно грело ее плечи, легкий ветерок обдувал щеки. Она шла по парку рядом с Эйденом. Ее рука, затянутая в перчатку, покоилась на его сильной руке. Она являла собой настоящее воплощение женственности. Дарси чуть покраснела, вспомнив, что было после того, как Эйден затянул на ней шнуры корсета. Она покосилась на него, но он ничего не заметил. Девушка заставила себя вернуться мыслями к более приличным вещам.

– Что бы такое предложить Джулсу, чтобы он пришел туда, где мы его поджидаем? – задумчиво спросила она.

– Может, мою голову на тарелке?

– Прошу тебя, постарайся быть серьезнее, Эйден, – отозвалась Дарси, кивая проходившей мимо них знакомой женщине. – Джулс может заинтересоваться имуществом, которое ты хранишь для него?

– Понятия не имею, что ценят безумцы. – Молодой человек пожал плечами. – Но я не могу ничего передать ему, пока не будут выполнены условия, указанные в завещании. А если Джулс забрал себе копию завещания – кстати, думаю, он именно так и поступил, – то ему известны условия, при которых он может получить свое наследство. Следовательно, он знает, что я не могу сделать ему щедрое предложение. Если он вообще в состоянии мыслить логически, то сразу поймет, что я расставляю на него силки.

– Черт возьми! Эйден улыбнулся:

– Хорошая была идея, правда, только невыполнимая.

– Я не собираюсь сдаваться, – заявила Дарси. – Джулс хочет одержать верх над тобой. Мы хотим, чтобы он открыто выступил против нас. Стало быть, мы должны дать ему возможность порадоваться собственному триумфу. Вот только :ак это сделать?

– Ты правда считаешь, что на этот вопрос есть ответ?

– Должен быть, – заявила Дарси.

Некоторое время они шли молча. Эйден вежливо приподнимал шляпу, приветствуя знакомых, а Дарси снова и снова обдумывала все, что ей известно о Джулсе. И вдруг в голове у нее мелькнула интересная мысль.

– А что, по-твоему, Джулс сделает, если ты публично объявишь, что устал гоняться за ним по всему миру и уезжаешь домой?

– Думаю, он убьет какого-нибудь моего знакомого, чья смерть настолько поразит меня, что я буду вынужден вновь вступить в безумную игру, – не раздумывая ни мгновения, ответил Эйден.

– Чендлера, например? – предположила Дарси. – Ведь он твой брат.

– Или тебя, – кивнул Террел. – Ты – моя любовница. Дарси принялась лихорадочно обдумывать свой новый план.

– Тогда... тогда тебе следует отослать Чендлера назад на Сент-Киттс. Там он будет в безопасности.

Эйден покачал головой:

– Никак не могу понять хода твоих мыслей, Дарси. Но в любом случае мой ответ – решительное «нет».

– Ты мог хотя бы из вежливости выслушать меня, Эйден. Думаю, мой план сработает. И это будет лучше, чем вслепую бродить по Бостону – городу, которого, как ты, должно быть, помнишь, я совсем не знаю, – в надежде, что мы случайно наткнемся на Джулса.

– Любой план, предполагающий использовать тебя в качестве приманки, не подходит, Дарси О'Киф, так что побереги дыхание.

Рассердившись на упрямство Эйдена, Дарси оставила попытки мягко уговорить его.

– Когда ты услышишь, что Джулс совершил еще одно убийство, всю твою галантность как рукой снимет, потому что ты начнешь винить себя в том, что мог что-то сделать, чтобы остановить его, но не сделал этого.

Удар попал в цель. Молодой человек приосанился и прищурил глаза. Прошло довольно много времени, прежде чем он заговорил снова.

– Я оставляю за собой право при необходимости изменять основные положения твоего плана, – заявил он наконец, – а иногда и запрещать некоторые из них.

Не находись они сейчас в людном месте, Дарси с удовольствием остановила бы его и расцеловала.

– Как я уже говорила тебе, отошли Чендлера назад на Сент-Киттс. Таким образом, он будет вне опасности, и единственным человеком, за которым станет охотиться Джулс, буду я. Получается, что мой план даже не противоречит твоему. Мы будем открыто демонстрировать нашу связь. Если Джулс наблюдает за нами, то сразу догадается, что ты теперь отчасти уязвим – через меня.

– Ну и как, по-твоему, мы узнаем, что он следит за нами? – устало спросил Эйден. – Какой соблазн мы ему подсунем, чтобы принудить его к действию?

– Мы дадим ему знать, что скоро уезжаем из Бостона – ну-у... едем, скажем, в кругосветное путешествие. – Сердце Дарси бешено колотилось, мысли неслись галопом, от волнения ее даже слегка подташнивало – еще бы, ведь если ее план сработает, то она избавит Эйдена от полуторагодового кошмара. – Если Джулс зачастил в мужские клубы, то он наверняка услышит о нашем отъезде. Что еще более вероятно, он впадет в ярость от того, что ты перестал играть по его нотам. Ты... разочаруешь его, ты перестанешь видеть в нем угрозу!

– И он непременно захочет сделать что-то такое, что вынудит меня продолжать игру, – договорил Террел.

– Именно так! – взволнованно воскликнула Дарси. – Не успеем мы уехать из Бостона, как он сам начнет разыскивать нас. Получится, что ты одолеваешь его, а этого – если мы правильно определили его мотивы, – он хочет меньше всего.

– Это очень опасно, Дарси. Если что-то пойдет не так... – Террел покачал головой.

– Я верю тебе, – бросила Дарси, не обращая внимания на его сомнения.

Даже если Эйден и слышал ее, то не подал виду. Взяв Дарси за плечи, он повернул ее и повел в том направлении, откуда они только что пришли. Дарси украдкой поглядела на своего спутника: по его виду можно было понять, что он тщательно обдумывает предложенный ею план и ищет его слабые стороны.

– Если Чендлер заподозрит, почему я отсылаю его, он откажется уезжать, – через несколько минут промолвил Террел. – Честь не позволит ему выставлять тебя в качестве приманки, особенно если он сам сгодится на эту роль. Не думаю, что и Мейзи будет в восторге, узнав о его внезапном отъезде из города.

– Но если Чендлер останется, то наш план лишь усложнится, – заметила Дарси. – К тому же, позволяя ему остаться, мы подставим его жизнь под угрозу, чему, по-моему, Мейзи тоже не обрадуется. Думаю, сложится одна из тех ситуаций, когда она не будет в восторге от того, что я делаю, так что я рискую навлечь на себя ее гнев. Нет, я просто уверена в том, что нам необходимо отослать отсюда Чендлера, а меня оставить в качестве приманки. Так мой план скорее сработает.

К ее удивлению, Эйден вдруг спросил:

– Как ты думаешь, не захочет ли Мейзи поехать на Сент-Киттс с Натаном?

– Думаю, она с радостью поехала бы туда, – отозвалась Дарси, – но Мейзи ничего не сделает без одобрения своих родителей. А они, в свою очередь, будут кое чего ждать от Чендлера, прежде чем благословить дочь в дорогу.

– Насколько я понимаю, ты намекаешь на женитьбу?

– Боюсь, семейство Риорданов придерживается традиционных взглядов на такие вещи.

Эйден вздернул вверх брови.

– Не думаю, что они такие уж зануды, – заявил он, – иначе они не позволили бы Мейзи дружить с тобой и уж тем более ехать с нами в Бостон.

Пожав плечами, Дарси объяснила:

– Мы с Мейзи дружим с незапамятных времен. И та дорожка, на которую я свернула семь лет назад, не смогла увести меня от того, что было между нами раньше. Риорданы поняли, что у меня не было иного шанса выжить. А что до того, что они позволили ей поехать в Бостон... Риорданы встречались с Чендлером и не стали возражать против поездки Мейзи потому, что твой брат показался им человеком надежным и... перспективным в смысле женитьбы.

– Точно так же и твоя мать относится ко мне, – спокойно заметил Эйден.

Сердце Дарси замерло, но, увы, правда ей была известна, так что она вынуждена повернуться к ней лицом.

– Но ведь между нами нет ничего такого, что воображение нарисовало перед мысленным взором мамы, не так ли, Эйден?

Остановив Дарси, Террел заглянул ей в глаза.

– Я буду чертовски плохим мужем, Дарс, – признался он. – Слишком многое у меня позади, а я понятия не имею о том, как должен вести себя хороший супруг. Однако если по какой-то необъяснимой причине ты пожелаешь связать свою жизнь с эгоцентричным негодяем вроде меня, то что ж, я готов стать твоим мужем.

– Уж лучше быть твоей любовницей, – усмехнулась девушка.

– Ты даже подумать не хочешь?

Что-то в его голосе тронуло сердце Дарси, но она опять решила, что надо смело смотреть правде в глаза.

– Я бы солгала, если бы сказала, что в браке с тобой меня уж совсем ничего не привлекает, – ответила она, – но реальность такова, что его возможность ничтожно мала. Как только с Джулсом будет покончено, ты вернешься к себе домой на Сент-Киттс. Там твое имущество, все твои дела. Ты должен развивать свою империю, а мне надо заботиться о маме. Не могу же я на те несколько месяцев, что мы будем вместе, отвезти ее на Сент-Киттс, да и ты будешь не в состоянии ездить ко мне в Чарлстаун каждый раз, когда тебе захочется покувыркаться со мной в постели. Так что все это для нас неприемлемо.

– Я уже говорил тебе, как чертовски меня раздражает твоя практичность?

В его голосе звучал неприкрытый гнев, но Дарси предпочла не обращать на него внимания.

– Нет, не говорил, – почти весело ответила она, – однако я это и без твоих слов почувствовала. Впрочем, справедливости ради следует заметить, что ты постоянно признаешь эту мою практичность полезной для дела.

– Так и есть. – Признавшись в этом, Эйден освободился от мрачных мыслей. Заставив себя улыбнуться, он добавил: – Кажется, нам остается лишь как можно продуктивнее использовать то время, что нам отпущено. Если бы в начале нашего сотрудничества ты спросила меня, смогу ли я получать от него удовольствие, я бы решил, что ты спятила. Но, по правде говоря, так оно и есть, Дарси. Мне очень приятно работать с тобой.

– Мне тоже, – кивнула она. – Если, конечно, не считать твоего бараньего упрямства.

– Разумеется. – Он легко прикоснулся губами к ее губам, а его руки крепко сжали ее талию, и Дарси ощутила, как велико его желание обладать ею.

Она была в ужасе: даже легкий, едва заметный поцелуй на людях способен был привести к скандалу, а уж обнимать ее у всех на глазах!.. И вдруг она догадалась: своим поступком Эйден давал понять, что принимает ее план.

– Хотите вызвать скандал, не так ли, мистер Террел? – кокетливо спросила она. – Думаю, лучшего способа привлечь внимание Джулса не придумать. А завтра вечером в театре мы еще похлеще эпатируем публику.

– Ты забыла, что я еще не принял твоего плана.

Так оно и было, но теперь Дарси имела возможность загнать его в угол и вынудить согласиться с ее предложением.

– Возможно, – дипломатично ответила она, – но думаю, ты сделаешь это. Другого-то плана, лучше моего, у тебя нет.

– Мне все это не по нраву, Дарси. Ты хочешь взять на себя слишком большой риск.

– Я же говорила, что доверяю тебе.

– А вот я бы на твоем месте был иного мнения, – мрачно вымолвил он.

Дарси знала, что находится в безопасности под его защитой. Эйден не позволит, чтобы с ней что-то случилось.

– Давай уже пойдем назад, – предложила она. И, решив направить его мысли в другом направлении, добавила: – Я могу думать и о других вещах, которыми бы с большим удовольствием занималась с тобой.

Усмехнувшись, Эйден увлек ее на газон:

– Здесь мы срежем путь – так получится короче.

Они уже выходили из парка, как вдруг заметили Чендле-ра с Мейзи, спешивших им навстречу. Мейзи держала Натана под руку – в точности как Дарси Эйдена. Дарси почувствовала, как напряглось тело ее спутника, едва он увидел своего камердинера.

– Мы могли бы прямо сейчас договориться с ним, – пробормотал он, заставляя себя улыбнуться. – Чендлер, мисс Мейзи, – поздоровался Террел, останавливаясь перед ними. – Именно вас-то нам и надо. Чендлер, Дарси, кажется, разработала недурной план, который поможет нам выманить Джулса из его норы.

Камердинер приосанился.

– Разумеется, я готов сделать все, что от меня требуется, – заявил он.

– Отлично, – кивнул Террел. – В таком случае ты вернешься на Сент-Киттс первым же пароходом.

Брови Чендлера недоуменно поползли вверх.

– Вы что же, решили связать мне руки, как связывают лапки рождественскому гусю, перед тем как отправить его в печь? – возмутился он.

Бросив взгляд на Эйдена, Дарси поняла, что тот и не был готов к тому, что его камердинер с легкостью подчинится приказанию уехать. Решив, что ее вмешательство не помешает и что даже гордости Натана не повредит немного лести, Дарси положила руку на его запястье и сладко улыбнулась:

– Вы же сами обещали сделать все, что от вас требуется, мистер Чендлер. Оставшись здесь, вы нам все карты смешаете и к тому же подвергнетесь ненужному риску. Мы хотим в открытую продемонстрировать, что Эйден оставил попытки поймать Джулса. Надеемся, что Джулс впадет в ярость и выберется из укрытия, чтобы вступить с Эйденом в противоборство.

Чендлер наградил Эйдена ледяным взглядом.

– Только не надо читать мне лекцию, Натан, – поспешил остановить его Эйден. – Я знаю, что план очень рискованный. Мне будет проще, если я буду точно знать, что Джулс не нападет на тебя где-нибудь, чтобы привлечь мое внимание.

– Дарси, – вмешалась в разговор Мейзи, – мне ничего об этом не известно.

– О чем именно? – громко спросила Дарси, надеясь, что вопросы ее подруги снимут напряжение, повисшее между Террелом и Чендлером. – О том, что Чендлер возвращается на Сент-Киттс?

Щеки Мейзи залились румянцем.

– Именно, – ответила она, опустив голову. – Мне не нравится, что он уезжает.

Погладив ее по руке, Натан ласково произнес:

– Тебе не о чем беспокоиться, Мейзи, я никуда не еду. – Решив, что достаточно утешил девушку, камердинер сурово посмотрел на хозяина. – Могу я перемолвиться с вами парой слов наедине?

Понимая, что объяснение неизбежно, Эйден обратился к Дарси:

– Мы скоро вернемся. Оставайся с Мейзи и никуда не уходи. – И, подумав о том, что лучше бы взгляд Дарси был более уверенным, Террел направился вслед за Чендлером.

Не прошли они и дюжины шагов, как Натан остановился и резко повернулся к Эйдену.

– Тебе просто необходима лекция, – начал Чендлер. – О чем только ты думаешь? Я же не дубина какая-нибудь, Эйден, и прекрасно понимаю, что вы с Дарси что-то недоговариваете. Вам обоим отлично известно, что Джулс придет за ней, черт возьми! Так почему же ты готов подвергнуть ее опасности, если на ее место можно поставить меня? Если кого и надо отправить подальше от беды, так это ее, Эйден. Дарси должна уехать на Сент-Киттс!

– Во-первых, я не собираюсь подвергать ее опасности, – возмутился Террел. – А во-вторых, она не хочет уезжать и оставлять здесь свою мать.

– А что, так уж трудно собрать вещи пожилой женщины и отправить ее в океанское путешествие? – саркастически спросил Натан. – Не думаю, что она окажет тебе достойное сопротивление.

Что произошло с Натаном? – спросил себя Террел. Обычно он был так спокоен. Так в чем же дело? Может, это местный воздух так действует на него или вода?

– Дарси все равно не поедет, – промолвил он. – Она не хочет бросать дело на полпути. Мало того, что Дарси любит доводить все до конца, так еще Мик шантажирует ее чем-то, что удерживает ее на месте.

Руки Натана сжались в кулаки.

– Тогда я предлагаю тебе при первой же возможности потолковать по душам с мистером О'Шонесси, выяснить, чем он держит Дарси, и устроить ее дела. Ты не должен рисковать ее жизнью, Эйден, и тебе это отлично известно.

Так оно и было. Но и Дарси, со своей стороны, была права. Эйден не мог даже выразить это словами, однако Чендлер, как никто другой, заслуживал доброго отношения, поэтому Террел постарался облечь свои чувства и мысли в должную форму:

– У меня нет ни малейшего желания подвергать Дарси даже небольшой опасности. С ней все будет в порядке. Она постоянно будет у меня на виду, так что Джулсу придется иметь дело со мной, чтобы даже просто подойти к ней. – Помолчав, он выложил свой последний и самый главный козырь – именно тот, который, по мнению Эйдена, должен был сильнее всего подействовать на Чендлера. – К тому же я не могу сейчас расстаться с ней, Натан. Я к этому не готов.

Камердинер фыркнул:

– А тебе не приходило в голову, что если ты спрячешь ее в своем сент-киттском доме, то она будет в большей безопасности и получит больше шансов прожить долгую жизнь, чем если ты будешь использовать ее тут как наживку?

Эйден даже не понимал, то ли это тон Натана так подействовал на него, то ли суть вопроса, который они обсуждали, во всяком случае, деланная рассеянность, которой он прикрывал свое раздражение, стала постепенно исчезать.

– Да, черт возьми, я думал об этом! – воскликнул он. – Но я уже сказал тебе, что Дарси никуда не поедет. К тому же тебе не приходило в голову, что было бы весьма нелепо жить под одной крышей со своей любовницей и ее матерью?

– Я ничуть не сомневаюсь в том, что Дарси способна оказать более действенное сопротивление, чем ее мать, однако нет у меня сомнений и в том, что, надавив на нее, ты смог бы посадить ее на пароход, идущий на Сент-Киттс. А если уж тебя так беспокоит нелепость положения, то тебе, в свою очередь, не приходило в голову предпочесть более пристойный путь и предложить ей руку и сердце?

– Дарси и думать не хочет о браке. Причем ей равно не хочется замуж ни за меня, ни за кого-нибудь другого. Она ясно дала мне понять, что у нее есть свои планы на будущее, в которые не входит семья или близкие отношения с кем-то, кроме ее матери.

– И ты, – сардоническим тоном заметил Натан, – будучи таким знатоком в сердечных делах, поверил ей?

– Да, я не новичок в этих делах.

– Я говорю не об искусстве обольщения и не о том, что ты действительно легко укладываешь женщин в свою постель... ты, болван!

– Болван?! – Эйден не мог поверить своим ушам: Натан назвал его «болваном»?!

– Временами мне кажется, что я готов отколотить тебя, но в этом нет смысла – ты и так почти всегда находишься в бессознательном состоянии.

– Бессознательном состоянии? – удивленно повторил Эйден. Дерзость Чендлера поразила его. – Я, по-твоему, нахожусь в бессознательном состоянии? – Он усмехнулся: его гнев постепенно проходил, уступая место удивлению. – Ты считаешь, что в тот день, когда ты отколотишь меня, ты...

– Я смогу свободно выражать свои мысли и...

– А разве до сих пор ты этого не делал? – перебил его Террел.

– Можешь напасть на меня с кулаками, – сквозь стиснутые зубы процедил Натан, – но мне уже все равно. Скажу только, что ты – полный дурак, Эйден Террел, если веришь, что Дарси О'Киф в глубине души не мечтает о муже и о собственной семье! И ты будешь еще большим дураком, если не предложишь ей этого!

Сделать предложение?.. Горькие, болезненные воспоминания всколыхнулись в голове Эйдена.

– Да, конечно, – насмешливо произнес он, – большая радость – знать, что женщина соглашается выйти за тебя замуж только потому, что не может найти более богатого претендента на ее руку, или потому, что у нее нет других средств к существованию. С этой «радостью» может быть сопоставима лишь та, что она будет носить твоих детей из чувства долга.

Шагнув к нему, Натан спокойно проговорил:

– Твое упрямство вызвано воспоминаниями о Вильгельмине. Дарси никогда не сделает ничего такого, что делала Вильгельмина. Дарси совсем не похожа на нее.

Внезапно Эйдену показалось, что земля уходит у него из-под ног. Даже не подумав о словах сводного брата, он продолжил спор с ним:

– Дело не в том, что произошло с Вилли, а в...

– Тебе следует забыть эту историю, Эйден, – перебил его Чендлер. И добавил более спокойным тоном: – А вместе с ней ты должен избавиться от гнева и недоверия. Дарси О'Киф – это подарок богов, которого ты, может быть, и не заслуживаешь. Не знаю уж почему, но я уверен, что если ты уйдешь от нее или позволишь чему-то случиться с ней, ты уже никогда в жизни не получишь того счастья, которое она могла бы тебе дать. Остаток своих дней ты проведешь, становясь все более ожесточенным и злым, как Фредерик Террел. Ты этого хочешь?

Господи, как ему нужно было хоть немного покоя и уверенности в завтрашнем дне! Как ему хотелось, чтобы Натан опять стал услужливым и вежливым. Он хотел бы поехать с Дарси к себе в отель, закрыться в спальне и бесконечно заниматься с ней любовью. И чтобы Джулс прекратил убивать. Но ничего этого не будет до тех пор, пока он не выманит Джулса из укрытия. Встретив взгляд Натана, Эйден твердо произнес:

– Я хочу, чтобы ты немедленно сел на корабль, идущий на Сент-Киттс.

– Никуда я не поеду, – с печалью в голосе отозвался Чендлер. – Можешь считать, что нашим отношениям конец. Я без труда найду себе место у другого хозяина.

Отношения кончены! Эйдена словно холодным душем обдало. Они больше никогда не будут хозяином и слугой? Эти слова вмиг разрушили те узы, что так долго вели их вместе по жизненному пути. Эйден понял, что они оказались на перекрестке и что Натан ждет, какое он примет решение, в какую сторону пойдет дальше.

– Не хочешь больше служить мне – не надо, – спокойно промолвил он. – Но ни один из нас не может оставить другого. Мы братья. Настало время понять, почему мы действительно должны быть вместе.

– Что ж, я рад, что ты так относишься к делу, – настороженно произнес Натан. – Я не собираюсь окончательно рвать с тобой отношения – буду писать тебе время от времени и позабочусь о том, чтобы ты получил приглашение на нашу с Мейзи свадьбу.

Узнав о намерении Натана жениться, Эйден немного успокоился.

– Стало быть, ты сделал ей предложение? – спросил он, усмехнувшись. – И она приняла его?

– Вообще-то я как раз собирался сделать предложение, когда вы повстречались нам в парке, – со вздохом ответил Чендлер. – И вот теперь выходит, что из-за моего разрыва с тобой я должен несколько изменить свои планы. Как только найду другое место, сразу же попрошу Мейзи стать моей женой.

– Черт возьми, Натан! – закричал Террел. – Вовсе тебе не обязательно оставлять службу у меня. Женитесь и поезжайте на Сент-Киттс в свадебное путешествие.

Едва улыбнувшись, Натан ответил:

– Если я так поступлю, то, по сути, приму участие в твоем плане, который предполагает рисковать жизнью Дарси. Это не по-джентльменски, к тому же это просто нечестно. Я не могу быть счастливым, зная, что Дарси подвергается опасности.

– Послушай-ка, Натан, – заговорил Эйден, надеясь убедить брата в своей правоте. – Я ценю твою решимость делать именно то, что кажется тебе правильным. Но подумай сам: ты наконец-то встретил и полюбил женщину, о которой всегда мечтал. Так увези ее подальше от опасности, береги свое счастье. Мы с Дарси как-нибудь сами выплывем из этой грязи. С нами все будет хорошо. Я не позволю, чтобы с ней что-нибудь случилось.

– Черт возьми, не знаю даже почему, но я верю тебе.

– Твоя вера в меня безгранична, – ухмыльнувшись, вымолвил Террел. – Так было всегда.

– Честно говоря, в данном случае я скорее верю в Дарси, чем в тебя.

Эйден усмехнулся.

– А ты подумал о дате свадьбы? – спросил он.

Взгляд Натана устремился куда-то вперед. Террел повернулся, желая увидеть, что привлекло внимание его брата. Дарси и Мейзи сидели на парковой скамейке и о чем-то разговаривали, оживленно жестикулируя.

– Насколько я понимаю, – заметил Чендлер, – обычно невеста выбирает дату свадьбы, к тому же семья нередко настаивает на том, чтобы жених подольше ухаживал за девушкой. Мы с Мейзи совсем недолго знакомы, и, хотя мы оба уверены в своих чувствах, я допускаю, что ее родители могут попросить отложить свадьбу на более позднее время.

– Тебе наверняка известно, что некоторые обстоятельства иногда заставляют людей торопиться с венчанием, – заметил Эйден.

– С нами это исключено, – отозвался Натан с добродушной усмешкой. – У меня всегда было больше терпения и сдержанности, чем у тебя.

– Ну да, – кивнул Террел, – вот, например, несколько минут назад ты просто являл собой живое воплощение терпения и сдержанности...

– Это все – результат долгого сдерживания, Эйден, – возразил Чендлер. – Мне нередко хотелось поговорить с тобой начистоту, но между нами всегда вставали преградой социальные условности.

Эйден кивнул:

– Ты лучше меня знаешь, что такое – быть братом.

– Нет, – покачал головой Чендлер. – Может, лучше со временем выясним это?

Неплохая идея, как и все идеи Чендлера.

– Ты намекаешь на то, что собираешься обсуждать мой образ жизни? – предположил Эйден. – Не сказал бы, что мне это очень нравится, но, похоже, у меня нет выбора.

– Если это тебе хоть немного поможет, – промолвил Чендлер, положив руку брату на плечо, – то я твердо уверен в том, что ты станешь лучше после того, как все будет сказано и сделано.

– Ты слишком долго жил с преподобным Стирлингом. Твои взгляды на жизнь слишком просты, к тому же ты чересчур оптимистичен.

– Что ж, у каждого из нас свой крест. – Услышав стон Эйдена, Натан рассмеялся, а потом, придя к выводу, что их отношения достигли той точки, когда им не грозит разрыв, спросил: – Так мы пришли к какому-то общему выводу о том, как выманить Джулса из его логова? Я по-прежнему предлагаю на место приманки себя.

– Ценю это, Чендлер. Честное слово.

– Наверняка дальше ты скажешь: «Однако...».

– Однако, – согласно кивнул Террел, – я по-прежнему уверен, что Джулс скорее проглотит наживку в виде Дарси, чем в виде тебя.

– Что ж, возможно, нам еще предстоит выяснить, как на самом деле все повернется.

– У нас мало времени. Дарси торопится поскорее покончить со всем и вновь стать независимой.

– Точно как ты, – заметил Натан.

– Возможно. Но она куда лучше меня, Чендлер. Гораздо лучше.

– Она гораздо лучше Вильгельмины, – бросил Чендлер и, обойдя брата, направился к поджидавшим их дамам.

Глава 20

Дарси никогда не пользовалась косметикой, а потому сейчас с интересом рассматривала баночки, коробочки и кисточки, разложенные перед ней на туалетном столике. Мейзи была очень рада тому, что ей удалось все это раздобыть, потому что дама, не пользующаяся косметикой, считалась более чем странной. Хотя... Дарси решила, что пусть уж лучше у нее будут бледные щеки, чем она раскрасит их и будет выглядеть как какая-нибудь уличная девка.

– Отчего это ты хмуришься? – полюбопытствовал Эйден.

– Понятия не имею, как пользоваться всеми этими штуками, – призналась девушка. – И я надеюсь, что смогу обходиться без них.

– Они тебе и не нужны, – заявил Террел, приближаясь к ней.

От их отражения в зеркале дух захватывало – так привлекательна была эта пара. Господи, мелькнуло в голове у Дарси, до чего же хорош Эйден в черном камзоле и белой накрахмаленной сорочке! Ей вдруг пришло в голову, что лучше бы им вообще никуда не ходить этим вечером. Как ни странно, Дарси была неприятна мысль о том, что ей придется делить Террела с какими-то людьми.

– Зато я знаю, что тебе действительно нужно, – сказал Эйден.

Дарси видела в зеркале, как он сунул руку в карман камзола и вытащил оттуда длинную черную коробочку. Открыв ее, он не дал Дарси взглянуть на ее содержимое, а просто поставил ее перед ней на столике, лукаво улыбаясь.

Ожерелье... Перед ней всеми цветами радуги сверкало изумительное ожерелье из бриллиантов и изумрудов.

– Эйден... Оно... Эти камни... – запинаясь от восторга, лепетала Дарси. – Они...

– Они твои. – Эйден двумя руками вынул ожерелье из футляра.

– Они прекрасны! – наконец проговорила она, пока он застегивал ожерелье у нее на шее. – Но это так дорого... Я не могу принять такой дорогой подарок. – Ожерелье холодило кожу Дарси, что так странно контрастировало с приятным теплом рук Террела.

– Не можешь же ты пойти в театр без украшений. – Наклонив голову, Эйден поцеловал ее в обнаженное плечо, а потом их взгляды встретились в зеркальном отражении. – Будь милостива, не снимай его, Дарси.

– Хорошо, я останусь в нем, – согласилась девушка, – но только для дела. К такому платью и в самом деле требуются украшения.

Отодвинув изумрудный шелк ее юбки в сторону, Эйден сел рядом с Дарси на пуфик.

– Ты помнишь наш первый поцелуй? – спросил он, поглядывая на нее горящими глазами.

Она никогда его не забудет!

– Во «Льве и скрипке»? – кокетливо переспросила она.

– Да, – кивнул Террел. – Ты помнишь, сколько он мне стоил?

– Сто пять долларов, – ответила Дарси. К несказанному удивлению, воспоминание о том поцелуе сильно взволновало ее. – И ты еще сказал, что я понятия не имею о том, сколько стоят такие вещи.

– Ты до сих пор этого не знаешь. Сто пять долларов за поцелуй – это безумно дорого. – Его улыбка стала дразнящей, в глазах мелькнула страсть. Проведя рукой по ее груди, Эйден промолвил: – Но это ожерелье из бриллиантов и изумрудов – лишь небольшой знак признательности за то, что ты подарила мне в примерочной комнате у Франсуа.

– В первый или во второй раз? – спросила Дарси, дыхание которой перехватывало от его нежных прикосновений.

– Конечно, во второй, и ты это отлично знаешь. – Наклонившись, он запечатлел поцелуй на ямочке у нее за ухом. – Нам надо будет вернуться к этому, – прошептал молодой человек. – Очень скоро.

– А вы, оказывается, развратник, Эйден Террел.

– Знаю, – нимало не смущаясь, подтвердил Эйден, откидываясь назад и упираясь спиной о край туалетного столика. Сунув руку в карман, он вытащил оттуда еще одну коробочку, только поменьше.

– Еще одно бриллиантовое украшение, Эйден? Улыбаясь, Террел открыл коробочку и показал ей пару изумительных сережек из тех же камней.

– А это – за поездку после примерки у Франсуа в тот же день.

– Вообще-то я должна была бы дарить тебе бриллианты за это, – рассмеялась Дарси, по телу которой при воспоминании о памятной поездке побежали мурашки.

– Я хочу, чтобы ты поняла, как все это происходит. – Обхватив ее руками за талию, он наклонил Дарси назад и поцеловал ложбинку у нее на груди.

Дарси была не в силах сопротивляться и, что стало уже обычным, уступила Эйдену, который постарался сделать все, чтобы наслаждение было обоюдным.

Он недовольно проворчал что-то, сетуя на несправедливость, и отбросил скомканную бумажку, которую хотел оставить после своего ухода. Он так хорошо и тщательно все спланировал! А все пошло не так. Он принялся обдумывать новый план, чтобы все вышло так, как ему было надо. Эйден нуждается в напоминании. Тот человек, что лежит недвижимым на улице, не имеет к Эйдену никакого отношения. А вот эта дрянь должна была напомнить ему кое о чем. Эта! Ее он никогда не забудет. Времени оставалось совсем мало. Он должен был что-то придумать.

Она была мертва! Эта сучка испортила ему весь план, а ведь он так хорошо все продумал. Это должно было потрясти Эйдена до глубины души и заставить его забыть о Дарси О'Киф. Эйден должен был вспомнить, чего он от него ждет. А эта сука сдохла до того, как он пришел сюда.

Хотя... Прищурив глаза, он посмотрел на неподвижное тело, лежавшее под простынями, и представил себе, как он снова и снова вонзает нож в ее грудь. Эйден подумает, что и с ней он поступил так же, как с остальными. Наклонившись, он приложил руку к ее щеке. Совсем холодная. Крови не будет. И он не получит удовольствия от того, что будет кромсать ее тело. А Эйден, взглянув на нее, сразу же догадается, что эта тварь умерла до того, как он растерзал ее, и испортила ему все планы.

Он снова взял скомканную записку, которую хотел оставить в ее комнате. Тихо выругавшись, он разорвал ее пополам и бросил одну половину на мертвое тело.

Мертвый охранник не напугает Эйдена. Она должна была послужить ему напоминанием. Она! Ее смерть, по его замыслу, Эйден должен был запомнить навсегда. Ах, он так хорошо все продумал! В том, что все пошло наперекосяк, нет его вины. Но Эйден все же нуждается в напоминании. Должен быть выход.

Впрочем... Он снова осмотрел тело. Через несколько мгновений его лицо озарила улыбка, он кивнул. Снять шкуру с кошки можно несколькими способами.

Эйден скривился, когда певица взяла не ту ноту. Да, брат Натан ему или не брат, но он убьет его! Чендлеру было отлично известно, что он терпеть не может оперы. Даже при нормальных обстоятельствах Эйдену всегда было тошно высиживать в театре все представление. Но в здании, предназначенном не для оперы, а для обычного театра... Он оглядел тускло освещенный зал и утвердился во мнении, что бостонский театр был лишь жалким подражанием роскошным залам в Лондоне, Эдинбурге и Дублине. Певица опять сфальшивила, и Террсл снова недовольно поморщился. Труппа заявила о себе как о лондонском коллективе, но судя по искусству певцов, их набирали где-то очень далеко от английской столицы. Похоже, они в спешке покидали Лондон, а потому у них попросту не было времени как следует спеться и отрепетировать спектакли. Он снова посмотрел на программку, которую Дарси держала на коленях. «Женитьба Фигаро». Хорошо хоть антрепренеры догадались сообщить зрителям, что те слушают.

В зале было не так много дам, как обычно бывает в европейских театрах, к тому же ни одна из них не была модно одета, не говоря уже о таких драгоценностях, как у Дарси.

Эйден улыбнулся, вспомнив, как по театру пронесся шепот, когда он вел Дарси к их ложе. Некоторые дамы украдкой смотрели на них, прикрываясь биноклями или лорнетами, но многие, не смущаясь, в открытую глазели на Дарси. Причем публика не сочла даже нужным повернуться к сцене, когда занавес поднялся и опера началась. Террел поздравил себя с тем, как удачно ему удалось ввести Дарси в высшие бостонские круги. Как он и предполагал, мужчины были в восторге от появления новой красавицы, внимание которой они непременно постараются завоевать в ближайшее время. Женщины были весьма недовольны появлением новой соперницы, внедрившейся в их ряды.

В конце первого акта дамы повставали со своих мест и устремились в вестибюль. Эйден узнал нескольких джентльменов, с которыми он встречался в мужских клубах, но никак не отреагировал на их молчаливые приглашения вывести Дарси на прогулку в вестибюль во время антракта. Одно дело показывать всем Дарси и позволять на расстоянии восхищаться ею, а другое – пустить ее к этим людям, которые смогут дотрагиваться до нее и будут пытаться увести ее от него. Чем сильнее будет их желание познакомиться с Дарси, тем скорее они пригласят их в свой круг. Приглашения так и посыплются в их руки, при этом все будут опасаться, как бы им не отказали.

Негромкие аплодисменты вернули Эйдена к реальности. Занавес с непривычным грохотом упал на сцену. Вздохнув, Дарси улыбнулась и повернулась к своему спутнику.

– Ну и как вам эта опера, мисс О'Киф?

– Никогда не слышала такого странного итальянского акцента, – проговорила девушка. – Но сюжет замечательный.

– Тебе бы понравилось еще больше, если бы артисты умели петь, – сухо заметил он.

– Это как раз не так важно. – Дарси помотала головой. – Мне приятно просто быть здесь. Я говорила тебе, что никогда в жизни не бывала в настоящем театре?

Нет, этого она не говорила. Впрочем, в подобном признании и не было необходимости. Он видел, каким восторженным огнем горели ее глаза, когда они вошли в вестибюль. И этот восторг до сих пор не оставил ее. Это напомнило Тсррелу, как она относилась к занятиям любовью. Вынув из кармана часы, Эйден посмотрел на них и даже застонал от досады: им предстояло выдержать в театре еще два акта.

– Ты плохо себя чувствуешь, Эйден?

– Я в нетерпении, – признался он, убирая часы. Взяв руку Дарси, он поднес ее к своим губам. – Я бы хотел, чтобы ты восторгалась кое-чем другим и при иных обстоятельствах.

– Когда мы будем наедине, – добавила девушка, нежно поглаживая его губы своими пальчиками.

Террел заерзал на месте: брюки внезапно стали жать ему.

– Уходить до конца третьего акта нехорошо – это сочтут проявлением дурного тона, – промолвил он. – Но могу ли я попросить тебя потихоньку выскользнуть со мной отсюда в начале четвертого, последнего, акта?

– Это не вызовет скандала?

– Да вся публика глаз с нас не сводит с того мгновения, как мы появились в театре. – Окинув взглядом ложи, находящиеся напротив них, он усмехнулся. – Даже пожилые матроны глазеют на нас и сплетничают.

Приложив к глазам бинокль, Дарси встретилась глазами с одной пожилой дамой, которая смотрела прямо на нее. Дарси опустила бинокль на колени и, чуть приподняв брови, удивленно промолвила:

– Кажется, вон та особа напротив – моя бабушка.

У Эйдена едва хватило выдержки не повернуться тут же в ту сторону, куда указывала Дарси.

– Думаешь, она узнала тебя? – спросил он.

– Если и так, то она считает, что это всего лишь неумелая судомойка каким-то непостижимым образом взметнулась на самый верх Олимпа.

– Если тебе неловко оставаться здесь, то мы можем плюнуть на этикет и уйти немедленно, – с надеждой в голосе произнес Эйден.

Тут звонок известил зрителей о начале третьего акта. Толпа, прогуливающаяся в вестибюле, медленно поползла к зрительному залу. Улыбнувшись, Дарси сжала его руку.

– Ее мнение меня вообще не интересует. Мы с тобой пришли сюда для того, чтобы вызвать к себе интерес, и если ее голос присоединится к общему хору сплетников, можно считать, что мы достигли своей цели. И уйду я отсюда только тогда, когда решу, что опера мне неинтересна, а не потому, что мне докучают сплетни любопытных.

– Ты уверена, Дарси?

Приподнявшись и наклонившись к нему, она лениво поцеловала его прямо на глазах у всех зрителей.

– Совершенно уверена, – прошептала она, опускаясь на свое место.

Эйден тяжело вздохнул, но тут, словно по мановению волшебной палочки, занавес медленно пополз вверх. Он почти не слышал ни пения, ни музыки, потому что в ушах у него шумело. Господи, Дарси не переставала удивлять его! Никогда. Она так сильно возбуждала его, что при ней все его благоразумие, все его хорошие манеры куда-то улетучивались.

Закинув ногу на ногу, Эйден сел таким образом, чтобы носком ботинка попасть под подол ее юбки. Дарси взволнованно вздохнула, причем вовсе не действие, разыгрывающееся на сцене, заставило ее волноваться. Эйден улыбнулся и продолжил свои игривые атаки на нее. Ко второй половине акта он решил, что можно действовать и посмелее. Положив локоть на спинку ее кресла, он стал осторожно водить пальцем по ее голой спине и плечам. Едва не вскрикнув, девушка опустила руку ему на бедро.

Террел стал украдкой осматривать людей, сидевших вокруг них и внизу, в партере. Одного человека Эйден узнал – его взгляд был устремлен прямо на них с Дарси. Джон Джемисон, вспомнил Террел. Кивнув ему, он с удовлетворением подумал, что они с Дарси достигли своей цели – их заметили, о них говорили.

Наклонившись к Дарси, будто для того, чтобы сделать какое-то замечание об опере, Эйден прошептал прямо ей на ухо:

– Как только занавес начнет опускаться, мы уйдем. Она понимающе кивнула, а потом подвинулась к нему и, касаясь губами его уха, тихо промолвила:

– Я заставлю вас заплатить за ту пытку, что вы мне тут устроили, Эйден Террел. – Кончик ее языка скользнул по его уху.

Кровь Эйдена мгновенно закипела, но он испугался того, что все видят, чем занята Дарси, однако тут же понял, что ее прикрывает его собственная голова.

– Сделаешь это еще раз – и я овладею тобой прямо здесь, – заявил он.

– Я бы предпочла дождаться, пока мы окажемся в карете, но если ты хочешь... – Она взяла мочку его уха в рот.

Подавив стон удовольствия, он отодвинулся подальше от нее. Эйден схватил руку Дарси, лежавшую у него на бедре, и крепко сжал ее в опасении, что окончательно потеряет над собой власть. В оцепенении смотрел он на сцену, от всей души желая, чтобы кто-нибудь из артистов немедленно умер или чтобы занавес неожиданно рухнул на сцену, – не важно что, лишь бы у них появился повод поскорее уйти отсюда. Время едва ползло. Дарси молча сидела рядом, но даже ее дразнящая сдержанность сводила его с ума.

Едва занавес начал опускаться, Террел поспешно вскочил с места, снял с крюка у входа в ложу накидку Дарси, а потом повел свою спутницу к лестнице.

Несмотря на спешку, они не были первыми, кто пожелал уйти из театра до конца спектакля. Не успели они дойти и до середины лестничного пролета, как внизу Эйден увидел Джона Джемисона и еще трех клубных знакомых, которые явно обсуждали, что лучше: подойти прямо сейчас или дождаться, пока они сойдут вниз? Эйден напрягся: ему был неприятен их неприкрытый интерес к Дарси.

– Террел, – начал Джон, – да вы, я вижу, утаили от нас кое-что.

– В самом деле? – медленно спросил Эйден. – Каким же образом?

– Вы ни словом не обмолвились о вашей очаровательной компаньонке. Уверяю вас, я бы не забыл описания такой красавицы.

– Прошу прощения за мою оплошность, – извинился Террел. – Мне и в голову не пришло, что вам будет интересно, – солгал он не моргнув глазом. – Мисс Дарси О'Киф, позвольте представить вам мистера Джона Джемисона, мистера Майкла Смита, мистера Джорджа Роджерса и мистера Вильяма Брауна.

Каждый из представляемых мужчин вежливо поклонился Дарси, а потом она приветливо произнесла:

– Мне очень приятно познакомиться с вами, джентльмены.

Все наперебой принялись говорить о том, как они рады свести с ней знакомство, а Эйден тем временем накинул плащ Дарси на плечи.

– Мы собирались поужинать после спектакля, – промолвил мистер Браун, явно пытаясь задержать их. – Не хотите ли присоединиться к нам, мисс О'Киф?

Краем глаза Дарси заметила, как удивленно взметнулись вверх брови Эйдена. Без сомнения, Браун тоже заметил это, потому что поспешил добавить:

– И вы тоже, Террел. Разумеется.

– Все зависит только от Эйдена, – промурлыкала Дарси, пытаясь смягчить возникшее было напряжение. Потом она многозначительно посмотрела на Эйдена, взглядом напоминая ему, что подобное приглашение – именно то, чего они добивались. – Дорогой, что скажешь?

Он едва заставил себя улыбнуться:

– Кажется, ты жаловалась только что на головную боль?

– Может, вам просто поесть надо, мисс О'Киф? – предположил мистер Майкл Смит. – По собственному опыту знаю, что еда творит с нами чудеса.

Дарси пришло в голову, что по виду мистера Смита можно было сказать, что он либо очень здоров, либо, напротив, очень болен.

– Возможно, – с улыбкой кивнула она, а потом вновь перевела взор на Эйдена. – Может, тебе хотелось бы перекусить и поболтать немного в компании, дорогой?

Задумчиво посмотрев на Дарси, Террел перевел взгляд сначала на мужчин, стоявших вокруг них, а потом на длинную вереницу экипажей, запрудивших всю улицу. Дарси поняла, что он принял решение. Напряжение исчезло, он наградил Джемисона и остальных мужчин приветливой улыбкой.

– Насколько я знаю, свежий воздух способен удивительным образом исцелять головную боль, – сказал он Брауну. – Если вы будете так любезны сообщить мне, где намереваетесь поужинать, мы с мисс О'Киф присоединимся к вам позже.

Дарси молча наблюдала за тем, как Браун рассказывал ее спутнику, где будет вечеринка. Не успел он сделать это, как остальные мужчины поспешили поведать им, чем отличается именно этот ресторан и какие там цены.

Эйден притворялся, что все это очень его интересует. Дарси хотелось, чтобы он был хоть немного полюбезнее и постарался бы снискать симпатии будущих сотрапезников, однако ему до этого не было никакого дела. Она посмотрела на людей, разгуливающих по вестибюлю. Кто-то, услышав предупредительный звонок, спешил назад в зрительный зал, некоторые явно собирались уйти. Судя по виду остальных, они намеревались наслаждаться последним актом оперы прямо из вестибюля. Тут и там зрители стояли небольшими группами – похоже, и они, подобно Джемисону и его приятелям, рассчитывали повеселиться после спектакля, решила Дарси.

– Мэм! – вдруг окликнул ее кто-то.

Услышав мальчишеский голос, Дарси резко обернулась. Рядом с ней, переминаясь с ноги на ногу, стоял паренек лет десяти с поношенной шапкой в руках. Дарси сразу поняла, что мальчуган неловко чувствует себя среди разряженной публики, и ласково улыбнулась ему.

– Что такое, молодой человек? – спросила она. – Что я могу сделать для вас?

Мальчик протянул ей бумажный пакет, и Дарси машинально взяла его в руки. Под сложенной бумагой чувствовалось что-то твердое.

– Вам передал привет доктор Леклер. – Сказав это, мальчик пошел прочь.

Леклер? Джулс! Кровь застыла у нее в жилах. Бросившись вслед за посыльным, Дарси схватила его за руку.

– Где доктор Леклер? – вскричала она. – Где тот человек, который дал тебе конверт?

– На улице, – дрожащим голоском ответил мальчик, указывая на дверь. – Но он уехал, я сам видел. Он сел в поджидавшую его карету, и она тронулась с места, едва я вошел в театр.

– Дарси!

Оцепенев, она не услышала голоса Эйдена, не заметила его ласкового прикосновения.

– А ты не слышал, какой адрес он назвал кучеру? – выпытывала она у паренька, не замечая того, что к их разговору уже стали прислушиваться собравшиеся.

– Нет, мэм, – совершенно смутившись, ответил мальчуган.

С трудом улыбнувшись, Дарси отпустила его.

– Спасибо за то, что передал мне письмо, – промолвила она. – Просто мне очень хочется поговорить кое о чем с доктором Леклером. Он постоянно посылает мне подарки, и я хотела бы выразить ему благодарность.

Кивнув, мальчик попятился назад, а потом быстро выбежал из театра. Дарси посмотрела ему вслед, а затем перевела взгляд на смявшийся в ее руках конверт.

– Тайный обожатель, да? – предположил Джон Джемисон. – Откройте же конверт, мисс О'Киф. Мы все хотим знать, что нужно подарить вам, чтобы заслужить ваше благоволение.

– Пожалуй, это лучше сделать мне, – спокойно произнес Эйден.

Его слова прозвучали слишком поздно: Дарси уже успела сломать восковую печать и развернула листок.

Внутри лежали старые, потемневшие от времени четки.

Четки ее мамы!

Все поплыло у нее перед глазами, а потом Дарси показалось, что мир разверзся у ее ног.

Глава 21

Дарси в отчаянии бросилась к дверям. Выскочив на улицу, она лишь на мгновение замешкалась, ища их карету, но и этого короткого момента оказалось достаточно для Террсла, чтобы догнать ее.

Положив руки ей на плечи, он остановил Дарси.

– Детка, – попросил Эйден, – скажи хоть что-нибудь.

– Это мамины четки, – проговорила она едва слышно. – Джулс прислал мне мамины четки. Я должна немедленно поехать к Мику.

Выругавшись, Эйден резко повернулся на каблуках и, ведя Дарси за руку, поспешил к их карете. Он усадил ее, а потом, назвав вознице адрес и велев поторопиться, сел в экипаж сам. Не успел он захлопнуть дверцу, как карета сорвалась с места.

Мысли Дарси путались у нее в голове. С одной стороны, ей хотелось как можно скорее оказаться у Мика, но с другой – она мечтала о том, чтобы эта поездка длилась вечно и она не узнала страшной правды. Если бы только они успели... Вот бы это все было просто ночным кошмаром и она проснулась бы до того, как увидит мертвое тело матери. Нет, этого не может быть. Мама не умерла! Она всегда будет с ней, всегда! Ведь, кроме нее, у Дарси никого нет.

Плакать не из-за чего. Они приедут к Мику, и она увидит маму, сидящую в комнате с Морин. Они будут пить чай. И все посмеются над страхами, которые заставили ее примчаться из Бостона в Чарлстаун, а потом разговор снова войдет в спокойное русло и ей тоже нальют чаю. А Эйден с Миком отправятся в кабинет выпить вина и выкурить по сигаре. Да, все будут смеяться над ее нелепыми страхами.

Эйден обнял ее и крепко прижал к себе.

– Мы быстро доедем, дорогая, – прошептал он, нежно целуя ее в щеку.

Было удивительно приятно находиться в его объятиях. Он позаботится о том, чтобы все было хорошо. Он разбудит ее, прогонит этот кошмар, поцелует, и они будут заниматься любовью, забывая о ночных ужасах.

Заниматься любовью... Сердце Дарси замерло. Если мама и в самом деле умерла... тогда что же выходит? Она умирала, а ее дочь в это время занималась любовью и принимала бриллианты в подарок? Или, может, смерть настигла ее в тот момент, когда она млела от прикосновений любовника в театральной ложе?

Дарси едва сдержала крик, готовый сорваться с ее уст. Эйден крепче прижал ее к себе, но его близость уже не доставляла Дарси удовольствия, потому что ее поглотило чувство вины. Что она наделала! Какую цену заплатила ее мать за удовольствия дочери! Дарси толкнула Эйдена в грудь, внезапно захотев оказаться как можно дальше от него, но он не выпускал ее и продолжал нашептывать ей на ухо ласковые слова, не понимая, что этим только усугубляет ее чувство вины.

– Пусти меня, Эйден! – закричала она, вырываясь. – Отпусти меня!

Он повиновался. Но при этом посмотрел на нее с таким замешательством и сочувствием, что Дарси не могла не смягчиться. Правда, она была не в состоянии объяснить ему, что ее так внезапно испугало. Боль, терзавшая ее душу, была так остра, что если бы она попыталась выразить ее словами, то, наверное, рухнула бы на пол кареты и больше никогда не встала. Она должна быть сильной, но для того, чтобы выжить, ей следует все держать в себе.

Судорожно сжав кулаки, Дарси стала вспоминать свои грехи. Ее дыхание было прерывистым, сердце билось как бешеное. Девушка закрыла глаза, пытаясь хоть немного успокоиться. Она не могла приехать в дом к Мику в состоянии паники. Ради собственной матери и семейства О'Шонесси ей следует сохранять спокойствие.

Нет, мама не могла умереть. У нее ведь были только ее четки... Четки! Дарси уставилась на свои руки. Где же четки? Она держала их в вестибюле, а потом... Сорвав с руки ридикюль, девушка развязала шнурок, которым он был затянут, и заглянула внутрь. Четок там не было.

– Что ты ищешь, Дарси?

Нежность в голосе Эйдена лишь усилила ее отчаяние.

– Мамины четки... – пробормотала она. – Я не могу найти их.

– Они были у тебя в руках в театре, но...

– Да знаю я! – вскричала Дарси. – А теперь я не могу их найти. Мы должны вернуться... Нет, – тут же переменила она решение, – мы не можем возвращаться. Сначала надо поехать к Мику и узнать, в чем дело, а за четками я вернусь позже.

– Я съезжу за ними, Дарси, не беспокойся, – утешал ее Террсл. – Кто-то наверняка нашел их и передал в бюро находок.

Он был убийственно спокоен, словно каждый день переживал смерть близких и она уже не трогала его. Дарси замерла. Эйден не раз побывал в том аду, в который она заглянула только что. Воспоминания каждый день терзали его. И с ней будет то же самое, потому что он вошел в ее жизнь и привел туда этого монстра Джулса.

Если бы только можно было повернуть время вспять и вновь оказаться в тот роковой для нее день на улицах Чарлстауна. Она нипочем не полезла бы в его карманы, убежала бы, как только Мик приказал ей работать на Эйдена Террела. Если бы только она знала. Если бы...

Качнувшись, карета остановилась. Не теряя ни секунды, Дарси открыла дверцу и соскочила на землю. Подобрав юбки, она бросилась к дому Мика. Дверь распахнулась словно по волшебству. Не замечая дворецкого, Дарси пробежала мимо него в гостиную, благо путь туда был хорошо ей известен.

В дверях Дарси резко остановилась. Мик, сидя в любимом кресле, читал газету. Морин расположилась напротив него и что-то шила. Увидев Дарси, она удивленно посмотрела на нес, и в сердце Дарси вспыхнула надежда. Наверное, это ошибка! Наверное, она только подумала, что это мамины четки, а на самом деле они были просто похожи на них. Опустив газету, Мик посмотрел на нее.

– Что случилось, Дарси? – спросил он, поднимаясь с кресла.

– Мама... Где она?

– У себя наверху, дорогая, – ответила Морин, тоже вставая со своего места. – Такой спокойной и счастливой я не видела ее уже много лет. Но к вечеру она утомилась и рано легла спать.

– Я должна увидеть ее, – заявила Дарси, бросаясь к лестнице.

Эйден загородил ей дорогу. И когда только он успел войти?

– Нет, – заявил он, взяв Дарси за плечи и возвращая ее в гостиную. – Миссис О'Шонесси, будьте добры, задержитесь тут с Дарси на несколько минут, – попросил Террел. – Мик, а вас я попрошу вместе со мной зайти к миссис О'Киф.

Дарси упрямо замотала головой, но Морин, задумавшись на мгновение, ласково обняла ее за плечи.

– Мы посидим и подождем, – молвила она.

Дарси заметила, что Мик вопросительно взглянул на Эйдена.

– Сначала я бы хотел узнать, в чем дело? – спросил упрямый ирландец.

– Мы были в театре в Бостоне, – принялся объяснять Эйден. – И уже собирались уходить, когда посыльный принес Дарси пакет от Джулса, в котором были четки ее матери.

Мик вздернул вверх голову, его губы сжались в узкую полоску. Взяв лампу, он промолвил:

– Мы скоро вернемся. Дай девочке стаканчик бренди, Морин.

Дарси молча наблюдала за тем, как Мик с Эйденом стали подниматься по лестнице. Казалось, время замерло, каждая секунда увеличивала ее страх. Если бы Эйден нашел маму живой, он бы уже позвал ее наверх. Но он этого не сделал, и Дарси все поняла. Надежда погасла, горе охватило все ее существо. Словно сквозь сон она слышала, как Морин предлагает ей чашку чаю, и, кажется, она даже что-то ответила ей, впрочем, Дарси не была уверена в этом. Все вокруг стало серым и угрожающим. Звуки доносились до нее будто откуда-то издалека, Дарси даже стало казаться, что она со стороны наблюдает за собственным телом, которое рассталось с душой. Все это было так нелепо... Однако ей было знакомо такое состояние – она пребывала в нем несколько дней после смерти отца, и это, кстати, тогда помогло ей пережить боль утраты. Значит, поможет и в этот раз.

Эйден не сказал ни слова, когда они с Миком вошли в комнату, отведенную Мэри О'Киф. Даже в полумраке Эйден мог с уверенностью сказать, что Мэри мертва. Он чувствовал это по удивительной тишине в комнате, по тому, как замирал в ней холодный ветерок, проникавший внутрь сквозь распахнутое окно. Мик перекрестился. Очередной порыв ветра приподнял белые кружевные занавески, которые взметнулись вверх, а потом медленно опустились.

Подойдя к кровати, Эйден осторожно дотронулся до шеи Мэри О'Киф. Она уже была холодной – видно, жизнь довольно давно покинула ее тело.

– Она умерла, Мик, – сообщил он, накрывая лицо покойницы покрывалом.

Поставив лампу на бюро, Мик направился к окну.

– На улице должен стоять человек, которому я велел охранять эту часть дома. – Отдернув занавески, он пристально всмотрелся в ночную тьму. – Никого! Да я убью его, как только он на глаза мне покажется.

– Думаю, Джулс уже избавил вас от лишнего беспокойства, – мрачно заметил Эйден, которому слишком хорошо были знакомы методы братца. – Уверен, что он не рискнул бы лезть сюда, опасаясь, что его могут поймать на месте преступления.

– Слава Богу, он не расчленил ее, – заметил Мик, поворачиваясь к нему.

Эйден удивленно кивнул.

– Это совсем не похоже на Джулса. – Он покачал головой. – Интересно почему?

– Что же ты за хладнокровный мерзавец? – проворчал Мик. – Стоишь тут над телом мертвой женщины и рассуждаешь о том, что убийца почему-то не растерзал ее. Благодари Бога за то, что Джулс смилостивился над ней.

– Джулс на это не способен, – заметил Террел, не обращая внимания на замечание Мика. – Если он не растерзал ее тело, значит, на то были причины.

– И вы считаете, что следует обдумать, в чем причина? – раздраженно спросил Мик. – Может, он просто пожалел пожилую женщину. Если вы правы насчет того, что он убил охранника, то, возможно, ему просто не хотелось совершать еще одно убийство, да еще с особой жестокостью. А может, он был удовлетворен уже и тем, что задушил ее подушкой? Думаю, он именно так убил ее.

Эйден снова покачал головой:

– Он еще ни разу не пожалел кого-то, и возраст или пол жертвы его не волнуют. Он совершал по несколько убийств за один раз, и еще не было случая, чтобы второе или третье убийство были чуть менее жестокими, чем первое. К тому же Джулс обожает кровь. Думаю, что-то остановило его. Кстати, посмотрите-ка! Простыни не сбиты, а значит, Мэри не сопротивлялась.

– Джулс мог расправить их после того, как убил ее, – предположил Мик. – Это довольно просто.

– Не стал бы он этого делать, – снова возразил Террел. – Он бы нарочно оставил простыни в беспорядке, чтобы все видели, как она вырывалась от него.

– Но он же послал Дарси четки, – недоуменно заметил Мик, – а это служит доказательством того, что он здесь был. Не станете же вы отрицать этого?

– Четки ничего не доказывают, – стоял на своем Эйден. – Да, Джулс здесь был, это несомненно, но у нас нет оснований утверждать, что именно он убил миссис О'Киф.

Едва эти слова сорвались с его уст, как Эйден понял, в чем дело. Видимо, Мик тоже именно в этот момент догадался, где скрыта правда.

– Святой Иисус, Иосиф и Дева Мария! – застонав, прошептал он. – Она уже была мертва, когда он пришел.

– Морин держит в доме какие-нибудь химикаты? – спросил Эйден, оглядывая комнату. – Мышьяк или опиум?

– Не представляю, – пожал плечами Мик, – но даже если это так, Морин нипочем не позволила бы Мэри добраться до них, она же знает, что та дважды пыталась свести счеты с жизнью. Правда, последняя попытка была два года назад, но Морин не стала бы испытывать судьбу.

Опустившись на колени перед кроватью, Террел приподнял край простыни.

– А миссис О'Киф могла попросить кого-нибудь из слуг купить ей яду? – спросил он, внимательно оглядывая пол в поисках пустого пузырька из-под лекарства.

– Наверное... Надо спросить у Морин. – Мик тяжело вздохнул. – Но если Мэри умерла, наложив на себя руки, значит, она заранее задумала самоубийство.

Эйден встал и, проведя рукой по подбородку, задумчиво посмотрел на мааенькое, сухонькое тело, лежавшее под одеялом. Господи! Облегчение, которое он испытал, узнав, что Джулсу не удалось убить мать Дарси, прошло, уступая место недоумению. Эйден не мог понять, почему Мэри выбрала для самоубийства именно этот день. Почему не дождалась, пока Дарси вернется домой? Почему не подумала о том, что ее дочь вечно будет мучиться от чувства вины?

– По словам Морин, миссис О'Киф хорошо чувствовала себя сегодня, – проговорил Террел, пытаясь найти ответы на мучившие его вопросы. – Вы видели ее до того, как она пошла спать?

– Да. Она пообедала вместе с нами. Мэри просто светилась от радости и все время довольно болтала о вас с Дарси. Она говорила, что Джон, должно быть, радуется, глядя на вас с небес.

Эйден все понял, но от этого ему не стало легче.

– Вы думаете, она могла уйти в мир иной, не попрощавшись с дочерью?

– Это на нее не похоже, – отрицательно покачал головой Мик.

– Значит, где-то должно быть прощальное письмо или что-то в этом роде. Проверьте бюро, – попросил Эйден, – а я загляну в ящик ночного столика.

Пока Мик шел к бюро, Террел выдвинул ящик и стал медленно осматривать его содержимое. Молитвенник, высохшая пальмовая веточка, сборник стихов в кожаном переплете...

– Вот оно, – сказал Мик. – Запечатано. – Он вздохнул. – Святая Богородица! Дарси не станет много легче, когда она узнает, что ее мать умерла не от руки Джулса. Впрочем, думаю, позже это доставит ей некоторое утешение.

Эйден задвинул ящик на место. Его взгляд случайно упал на пол. Между ночным столиком и изголовьем кровати он увидел два скомканных листка бумаги.

– Что вы там нашли, Террел?

Эйден осторожно расправил обрывки и тут же узнал знакомый почерк. /

– Кажется, после убийства Мэри Джулс хотел оставить здесь эту записку. Обнаружив ее мертвой, он, должно быть, озверел от злости. Судя по всему, он скатал листок и изорвал комок в клочья.

– А откуда на нем кровь? – спросил Мик, подходя к Террелу.

Кивнув, Эйден сложил обрывки вместе.

– Думаю, это кровь охранника, раз это не может быть кровью миссис О'Киф. Наверняка, посмотрев повнимательнее, мы обнаружим следы крови и на подоконнике, через который Джулс влез в комнату.

– Что он написал? Вы можете прочитать записку?

– Да, – кивнул Террел. – Тут написано: «Это цена твоей забывчивости».

– Забывчивости? – удивился Мик. – Что это значит, по-вашему?

Сунув обрывки бумаги в карман, Эйден ответил:

– Я не преследовал его так усердно, как ему того хотелось.

– А чем же вы занимались, Террел?

Мик мог с таким же успехом прямо спросить Террсла, спал ли он с Дарси, но Эйден, не смутившись, прямо смотрел ему в лицо.

– Это не ваше дело, Мик, – заявил он.

– Да нет, как раз мое, – процедил О'Шонесси сквозь зубы. – Этот ваш братец творит тут черт знает что, это он добрался до моего дома и явно пытался воздействовать на вас через Дарси О'Киф. Он хотел убить старую Мэри в моем доме и непременно сделал бы это, если бы она сама не наложила на себя руки, чем лишила его чудовищного удовольствия. – Он указал рукой на дверь. – Лишь Господь избавил меня от необходимости спускаться сейчас по этим ступенькам для того, чтобы сказать Дарси о том, что растерзанное на части тело ее матери лежит в этой комнате. Совершенно ясно одно: он пытался через Дарси наказать вас за вашу забывчивость, а это доказывает, что вместо того, чтобы преследовать вашего брата, вы преследовали ее!

Скорее Сент-Киттс превратится в ледяную пустыню, чем он станет обсуждать свои чувства к Дарси О'Киф с Миком О'Шонесси, подумал Террел.

– Мы специально затеяли игру с Джулсом, – промолвил Эйден в ответ. – Мы нарочно хотели заставить его поверить в то, что я забыл о нем, – для того, чтобы выманить его из норы. Мы никак не ждали того, что он явится к матери Дарси. И признаюсь, я был уверен, что в этом доме ей находиться безопасно.

Последние слова возымели именно тот эффект, на который надеялся Террел. Качнувшись на каблуках, Мик посмотрел на тело Мэри. Он ничего не мог сказать в ответ Эйдену, и его вспышка гнева постепенно погасла.

Помолчав некоторое время, Мик проговорил:

– Надо сказать, что мы оба недооценивали степень безумия вашего брата, мистер Террел.

– Да уж, – кивнул Эйден, – но теперь мы должны приложить все усилия для того, чтобы утешить Дарси.

– Да-а... Пожалуй, я сам скажу ей правду, сынок, а ты стой рядом да подхвати ее, если она упадет в обморок.

Эйден пошел вслед за Миком, тихо прикрыв за собой дверь. Констебли, несомненно, заинтересуются этим делом, если, как он предполагал, обнаружат на заднем дворе тело убитого охранника. Захотят ли они также взглянуть на тело Мэри О'Киф? Настоит ли Дарси на том, чтобы подняться сюда? Террелу казалось, что грудь его заполнилась расплавленным свинцом. Да, конечно, Дарси пожелает пойти в комнату матери. И она будет умолять Господа вернуть ей Мэри, обещая за это выполнить любые его условия. Кажется, Эйден даже мог предположить, что это могли быть за условия. Но, увы, любые сделки с Господом не могли изменить того, что уже случилось.

Они с Миком молча вошли в гостиную. Увидев их, Морин перекрестилась. Дарси затравленно посмотрела на них, огонь в ее глазах потух. При виде ее отчаяния Эйдену стало еще тяжелее.

– Дарси... – начал Мик.

– Я все знаю, Мик, – тихо проговорила девушка. – Можно ничего не объяснять.

– Но не Джулс лишил ее жизни, – сообщил Мик, делая шаг в ее сторону. Он вручил Дарси прощальное письмо матери. – Это тебе, Дарси.

Дарси взяла послание, едва взглянув на него. Невнятно поблагодарив Мика, она положила сложенный листок на колени, закусила нижнюю губу и уставилась перед собой невидящим взором. Эйден знал, что она полностью поглощена горем, что ее терзает боль потери. Ему так хотелось обнять ее и прижать к себе, ведь больше он ничем не мог ей помочь.

– Дарси, детка, – прошептала Морин, дотрагиваясь до ее плеча, – мне так жаль...

– Мистер Террел, – заговорил Мик своим обычным тоном, – я буду очень признателен, если вы пока останетесь с моей женой и Дарси, потому что у меня есть кое-какие неотложные дела.

«Ему надо найти пропавшего охранника, – мелькнуло в голове у Террела. – И сообщить в полицию». Эйден молча кивнул, и Мик вышел из гостиной.

– Позови отца О'Хейгана, Майкл! – крикнула ему вслед Морин.

Мик остановился и медленно оглянулся на жену.

– Морин, ты хочешь сообщить ему, как умерла Мэри?

– Я хочу, чтобы душа Мэри О'Киф получила прощение за все грехи и покоилась с миром, Майкл. Я не собираюсь говорить ему о письме к Дарси, – уверенно произнесла Морин. – Да и самой Дарси разговор со священником не помешает, так что пошли кого-нибудь за отцом О'Хейганом.

Пожав плечами, Мик ушел. Эйдену вдруг показалось, что Мик, наверное, частенько уступает своей жене – раньше он не мог и предположить такого.

– Дарси останется у нас, мистер Террел.

Эйден посмотрел на Морин. Та сидела, обнимая Дарси одной рукой и поглаживая ее по голове другой. Судя по всему, она не собиралась принимать возражений и ждала, что он повинуется ей так же беспрекословно, как и Мик. У него защемило в груди.

– Надеюсь, вы понимаете, что ей нужно быть здесь, – продолжала Морин, уверенная в том, что имеет право распоряжаться в собственном доме. – Кроме нас, у Дарси больше никого нет.

Морин явно не считала его членом семьи Дарси. Она пустила ее в свой круг, а Эйдена намеренно оставила за его пределами. Он, конечно, мог бы и возразить, но тогда все поняли бы, что у них с Дарси сложились близкие отношения, а Эйден не был уверен, что сама Дарси захочет делиться с О'Шонесси такими подробностями. В общем, последнее слово оставалось за Дарси.

– Дарси! – Опустившись перед девушкой на колени, Эйден взял ее лицо в ладони. Девушка заморгала. – Дорогая, ты хочешь остаться здесь? Хочешь, чтобы я ушел?

– Я должна была быть здесь, – сквозь слезы прошептала Дарси. – Я должна была остановить ее.

Почти физически ощущая ее боль, Террел промолвил:

– Неизвестно, смогла бы ты сделать это или нет, детка. Все «может быть» и «надо было» бессмысленны. Ты не должна корить себя за то, что тебя не было с мамой эти дни, ты ничего не могла изменить, а потому не надо терзаться чувством вины.

– Она нуждалась во мне, а меня не было рядом. – Слезы стекали по опущенным ресницам Дарси и катились по бледным щекам. – Я была... с тобой... Я думала только о себе. О своих удовольствиях. Мой эгоизм стоил...

– Нет, – твердо проговорил Эйден, прикладывая палец к ее губам. – Я не хочу слышать этого, Дарси. Ты не можешь отвечать за то, что сделала твоя мать. И твое счастье не стало причиной ее поступка.

Закрыв глаза, Дарси отняла его руки от своего лица.

– Прошу тебя, Эйден, уходи, – прошептала она. – Я не хочу вспоминать.

– Дарси...

– Она слишком расстроена, мистер Террел, – сказала Морин, поднимаясь со своего места и помогая встать Дарси.

Террелу оставалось только молча смотреть на то, как жена Мика уводит Дарси из гостиной. Проходя мимо него, Морин добавила:

– Я отведу ее наверх и посмотрю, что можно для нее сделать. Отец О'Хейган скоро придет и позаботится о том, чтобы утешить ее. Если хотите увидеть Мика, то подождите его в гостиной. Чувствуйте себя как дома.

– Да что священник может сделать для нее? – с досадой спросил Террел. – Дарси совершенно равнодушна к религии.

Морин замерла на месте, отчего Дарси тоже остановилась, но, похоже, даже не заметила этого.

– Вера иногда бывает очень глубоко в людях, мистер Террел, – холодно промолвила Морин. – Дарси найдет в ней необходимое утешение, и, надеюсь, она поможет ей в будущем. Думаю, вам стоит подождать, пока она сама позовет вас. Я позабочусь о том, чтобы она послала вам весточку, когда настанет время.

Глядя на то, как Морин и Дарси поднимаются вверх по лестнице, Эйден ощущал, что его переполняют самые противоречивые чувства. Одна его часть рвалась броситься вслед за ними и сказать Морин, что Дарси принадлежит ему в такой же степени, в какой и им. Но другая его часть ежилась, напоминая ему о том, что все страдания Дарси и эта большая потеря вызваны его появлением в ее жизни.

Мэри О'Киф, собственно, и не скрывала того, что надеялась на их брак. Ему не нужно было читать ее прощального письма к дочери, он и так отлично знал, что в нем написано. Мэри О'Киф считала их знакомство подарком судьбы, а потому решила, что на этом ее роль матери заканчивается. Она надеялась, что он позаботится о Дарси, а она может наконец-то уйти к своему умершему мужу. Дарси потеряла мать. Но на ее горизонте не было и тени будущего мужа.

Террел провел пятерней по волосам. Ему захотелось выпить. Причем как следует. Без хорошей дозы виски он не сможет побороть собственного чувства вины. Возможно, ему удастся убедить себя, что он не бросил Дарси одну в беде. А если повезет, то он даже перестанет думать о том, что потерял последнюю возможность выйти на дорожку, ведущую к ее сердцу.

И, повернувшись на каблуках, Эйден Террел направился к двери.

Глава 22

Полузабытье, в которое она погрузилась, время от времени неожиданно прерывалось, и тогда она оторопело смотрела на толпу людей, недоумевая, как оказалась среди них. Сейчас наступило одно из таких прояснений. Дарси переводила взор с одного человека, одетого в черное, на другого и называла каждого по имени, едва вспоминая слова сочувствия и соболезнования, которые они обращали к ней в последние три дня.

Разумеется, она что-то отвечала им, и это больше всего удивляло ее саму. Ее разум едва воспринимал чужие речи, но нужные слова все-таки срывались с ее уст. Во всяком случае, ей казалось, что она говорит именно то, что надо. Дарси, правда, не слышала собственных слов, но судя по тому, что люди похлопывали ее по плечу и держали ее за руки, они оставались ими довольны. А потом, удовлетворившись ее реакцией на их утешения, они уходили и оставляли ее в покое.

Впрочем, со вздохом подумала она, они всегда возвращались. И. приносили с собой тарелки с едой. По какой-то непонятной причине они воображали, что бна должна быть голодна. Дарси протестовала, но они уговаривали ее поесть, ссылаясь на то, что пища поможет ей поддержать силы. Но какие силы нужны для того, чтобы сидеть в кресле, смотреть на гроб и бормотать слова благодарности за сочувствие?

Она ела лишь для того, чтобы они замолчали. Дарси посмотрела на свои руки, лежащие на коленях. Завтра будет поминальная служба, а потом отпевание. До утра они отстанут от нее, а потом вернутся, чтобы быть вместе с ней, и она должна будет каким-то образом показать, как собирается жить дальше.

Все они что-то постоянно говорили, но она слышала их словно сквозь слой ваты, хоть и кивала им заинтересованно в ответ. Миссис Макдоноу предложила ей работу в магазине. Мик и Морин попеременно уверяли ее, что она может оставаться под их крышей, сколько ей заблагорассудится. Миссис Мэлоун, миссис Грэди, миссис Риордан и еще множеству других женщин, облаченных в черное, так и хотелось сказать Дарси, что ей давно пора подумать о том, чтобы познакомиться с каким-нибудь приличным молодым человеком и создать с ним семью.

И каждый раз, когда кто-нибудь все же заводил об этом разговор, Дарси думала об Эйдене. Она вспоминала его смех, вспоминала, как глаза его зажигались огнем, говорившим о его настроении, его душевную щедрость, его доброту. И еще она думала о том, как хорошо находиться в его объятиях, быть... его любовницей.

И каждый раз, как только она начинала думать об Эйдене, одна из окружавших ее дам непременно говорила, нанося девушке своими словами очередной смертельный удар:

– Твоя мама была бы счастлива, Дарси. Ты должна сделать это для нее.

Приятные воспоминания тут же оставляли Дарси, и она вновь чувствовала, что цепенеет от горя. Избежать боли можно было единственным способом – снова как можно глубже погрузиться в полузабытье.

– Дарси, детка...

Девушка глубоко вздохнула, узнав голос.

– Отец О'Хейган, – тихо промолвила она, зная, чего хочет священник.

– Ты подумала о том деле, что мы обсуждали? – спросил отец О'Хейган, усаживаясь на стул рядом с ее креслом.

– Нет, – солгала Дарси. – Я не могу ни о чем думать, мысли так расплываются у меня в голове, что я не в состоянии удержать их.

– Ты можешь сказать, что Морин ошибается?

Дарси в который уже раз выругала себя за то, что так свободно вела себя с Эйденом в присутствии Морин. Морин быстро – и, надо признать, безошибочно – пришла к выводу, какие отношения связывают Дарси и Террела. Не прошло и часа после ее расставания с Эйденом, а она уже взялась за расспросы и с тех пор не прекращала их. Не добившись результатов, Морин подключила отца О'Хейгана к своему дознанию. Они оба то и дело задавали девушке наводящие вопросы, но пока все их усилия разговорить ее ни к чему не приводили. Дарси совершила с Террелом смертный грех, и теперь ей нужно было смыть черное пятно со своей души. Впрочем, что-то внутри нее протестовало против этого. Дарси не могла привести в порядок свои мысли, тем более что никогда в жизни не была в ладах с Церковью.

– Мне нечего сказать вам, отец О'Хейган, – произнесла она со вздохом, – кроме того, что я очень устала и многое дала бы за то, чтобы уснуть. – «И тогда ты отвязался бы от меня», – мелькнуло у нее в голове.

– Это говорит о том, что твоя душа неспокойна, Дарси.

– Не более чем обычно, – отозвалась она, радуясь тому, что усталость в ее голосе заглушает растущее раздражение.

– Возможно, если бы ты согласилась признаться в содеянных грехах и принести раскаяние...

– Я могла бы признаться, но сомневаюсь, что это поможет мне, отец. Дело в том, что я временами действительно сожалею о своих грехах, но это бывает лишь после того, как я вспоминаю об удовольствиях, которые они мне принесли.

Отец О'Хейган испуганно схватил ртом воздух – в точности так же, как сделал это много лет назад, узнав, что дети пробовали церковное вино. Дарси улыбнулась, вспомнив, какой разговор они вели с Эйденом, когда она вышла из дома Макдоноу.

– За годы я не стала сильнее противиться соблазнам, – добавила девушка. – А что касается раскаяния... Не думаю, что оно будет искренним.

– Стало быть, ты с радостью снова познала бы этого мужчину?

Дарси сразу разгадала ловушку, которую он поставил ей. При других обстоятельствах это рассердило бы ее, но сейчас драгоценное облако забвения вновь опускалось на Дарси, и она не стала отгонять его.

– Снова? – переспросила девушка, утомленно закрывая глаза. – Вы слишком много себе позволяете, отец.

Она слышала, что он что-то говорит ей в ответ, но не могла разобрать слов. Где сейчас Эйден? Почему не приходит к ней, ведь она так по нему скучает...

Неожиданно ответы на эти вопросы сами пришли ей в голову. Эйден ищет Джулса и думает только о нем. Обстоятельства изменились, и он не может ждать, пока она придет в себя и вновь обретет силы, для того чтобы присоединиться к нему. Значит, по необходимости он продолжил поиски без нее. Она потеряла его. Но у нее остались воспоминания.

Она ничего не расскажет ни Морин, ни отцу О'Хейгану. И все печали скроет в самом дальнем уголке своего сердца. А если жизнь вновь столкнет ее с Эйденом Террелом, она снова будет любить его. Она вообще всегда будет любить этого человека.

Целых три дня Морин О'Шонесси удавалось держать перед ним закрытыми двери в свой дом, но, к счастью, она не могла запереть вход в собор. Эйден уселся на последний ряд и наблюдал за тем, как со своих мест встают и опускаются на колени люди, пришедшие проводить Мэри в последний путь. Он слушал латинские молитвы священника, к которым присоединился хор почтительных прихожан. Эйден сидел не двигаясь. Физически его оболочка находилась здесь, но мысли его витали где-то вдали.

Дарси сидела на первом ряду, а по бокам от нее устроились Морин и Мик О'Шонесси. Мейзи и ее семья расположились позади, Натан присоединился к ним.

Недовольно проворчав что-то невнятное, Эйден посмотрел на витражные окна. У него болел живот, и ему просто необходимо было выпить. В ту первую ночь ему удалось сдержаться. Он был вполне трезв, вернувшись, как и обещал, в театр за четками Мэри О'Киф. Правда, никто в театре четок не находил, но его работники были готовы прийти Террелу на помощь, хотя он и вынужден был признать свое поражение.

Сейчас, оглядываясь назад, он понял, что неспособность разыскать дорогую для Дарси вещь загнала его на бегущую вниз дорожку. Следующий шаг в этом направлении он сделал, когда позволил Морин на второй день закрыть перед ним двери своего дома. Сложив руки на груди, Морин стояла в вестибюле и угрожала выгнать его силой, если он не подчинится ей. Эйден рассвирепел, но ради Дарси решил не устраивать сцены в доме, где находилась покойная мать девушки.

На самом краю пропасти он оказался вечером того же дня, когда в отель ему доставили большую посылку. В ней оказалось то самое платье Дарси, в котором она была в театре, драгоценное ожерелье из бриллиантов с изумрудами и серьги. Записка, сопровождавшая посылку, была написана рукой Морин. В нескольких словах та сообщала ему, что Дарси больше не нуждается в подаренных им вещах.

Вторая и третья попытки повидаться с Дарси закончились так же, как и первая. Во всяком случае, ему показалось, что это произошло именно так. С тех пор он начал пить и остановился всего несколько часов назад. На похоронах надо вести себя должным образом, особенно если учесть, что он несколько раз подряд терпел неудачу.

Чувствуя за собой вину, Эйден не мог упрекать Морин в том, что она невзлюбила его. Если бы мать Дарси была сильной женщиной, то она, без сомнения, приняла бы ту же точку зрения, что и Морин. Если бы только кто-нибудь мог встать между ним и Дарси, пока не стало слишком поздно! Вместо этого он огромными шагами вошел в ее жизнь и перевернул ее вверх дном. Он забрал ее невинность и медленно, намеренно разрушал ее независимость. Он лишь делал вид, что заботится о ее гордости, а на самом деле оторвал ее от тех, кого она любила и кто в ответ любил ее. Да уж, хорош мерзавец, нечего сказать!

Это признание поразило его. Откинувшись на спинку скамьи, Террел тихо выругался. Настоящий мерзавец! Он даже на похороны пришел не для того, чтобы почтить память Мэри О'Киф, а для того, чтобы увидеться с Дарси и уговорить ее вернуться к нему и помочь ему в дальнейших поисках Джулса. Видимо, не существует дна в той пропасти, в которую он падает. Испытывая отвращение к самому себе, Эйден встал и направился к дверям собора.

Небо посерело. Террел понял, что, когда дело дойдет до последних слов поминальной молитвы «пепел к пеплу, прах к праху» и настанет время бросать на гроб пригоршни земли, польет настоящий ливень. Дарси вернется в дом О'Шонесси мокрая и дрожащая. Эйден пошел вниз по улице, думая о том, что ей лучше было бы поскорее избавиться от забот Морин. А он хотел только прижать ее к своему сердцу, и видит Бог, Дарси может даже не давать ему больше любви.

Может, разыскав Джулса, он зайдет попрощаться к ней. А потом, возможно, будет лучше оставить все как есть. Он никогда не умел извиняться. И подозревал, что Дарси не умела принимать извинения.

Эйден пообещал себе, что подумает о том, как проститься с Дарси, позднее. А пока ему необходимо было найти этого сукина сына с черным сердцем, из-за которого он не мог уехать в Чарлстаун.

Неужели Эйден вообще не может больше ничего делать правильно? Он не должен был выходить из церкви один. Он должен был стоять рядом с девушкой, держать ее за руку и внушать к себе любовь. Они должны были быть вместе, а не порознь. Чертов Эйден! И чертова эта Дарси О'Киф! Они оба слишком тупы, чтобы понимать, по каким правилам должны вести игру. Его план был безупречен и заслуживал того, чтобы они играли по нему. Но он будет терпелив. Да, именно так. Просто надо выждать некоторое время. Ему будет нелегко, но конец, который он предусмотрел, искупит все его ожидания. Рано или поздно он найдет их вместе и без свидетелей. Но за кем из них следить? Они должны быть вместе, иной исход его не устраивает. Убийство кого-то другого не принесет ему удовлетворения. Он улыбнулся. Терпение – это одна из главных добродетелей.

Стянув с рук мокрую ткань, Дарси спустила платье с бедер и бросила его в ведро, стоявшее у дверей. Ее кожа окоченела, а кости, казалось, горели. Черт бы побрал эти похороны! Черт бы побрал этот проклятый год, в который мама вздумала покончить с собой! Скинув с себя мокрую нижнюю юбку, Дарси бросила ее вслед за платьем.

Эгоисткой, вот кем была ее мать. Эгоисткой! Гнев туманил взор Дарси. И она не собиралась раскаиваться. Если ее мать оказалась настолько эгоистичной, чтобы убить себя, то она тоже будет эгоистичной и не перестанет злиться на покойницу. Это ей, Дарси, придется собирать осколки жизни матери в единое целое.

Впрочем, с горечью подумала она, не так уж много у нее будет дел. Жизнь матери стала совсем серой и неинтересной после смерти отца. Поэтому все, что осталось, тем или иным образом касалось жизни самой Дарси.

Заведя руки за спину, она взялась за шнуровку корсета. Шнуры тоже оказались мокрыми, так что ей не без труда удалось развязать узел. Выругавшись, Дарси потянула вниз сооружение из кружев и китового уса, надеясь, что ей удастся стянуть его. Можно, конечно, было дождаться горничную, однако при мысли о том, что с ней придется разговаривать, она была готова разрыдаться, поэтому продолжила борьбу с корсетом. Как жаль, что рядом нет Эйдена, подумала Дарси. Уж он-то наверняка помог бы ей.

Стиснув зубы, она сказала себе, что не имеет права на воспоминания и надежду. Идти назад нельзя, есть только дорога вперед. Вчера теперь позади. Можно шагнуть лишь в завтра, но там нет Эйдена Террела. Дарси яростно дернула шнурки и, разорвав их, с облегчением стянула корсет через бедра. Не прошло и секунды, как он присоединился к куче ее вымокшей одежды.

Дарси упала на стул, стоявший в углу комнаты, чтобы снять чулки и подвязки. Завтра... Одному Богу известно, что будет завтра. Ее взгляд упал на ночной столик, в котором лежало непрочитанное письмо матери. Возможно, теперь у нее хватит смелости прочесть его. А может, и нет, призналась себе Дарси, отводя взор. Не читая его, она могла прикидываться перед самой собой, что ничего этого не случилось. А вот если она прочитает последние слова матери, то это будет означать одно – конец. А она еще не была готова принять его.

Дарси бросила чулки через всю комнату. Один пролетел через ведро, а второй зацепился за его край. Заставив себя встать со стула, Дарси подняла упавший чулок. И тяжело вздохнула. Чего бы только она сейчас не дала за то, чтобы одеться в свои старенькие штаны, рубаху, свернуться калачиком в кресле и уснуть, не думая ни о чем. Может, это и будет завтра...

Но сейчас ей надо одеться и спуститься вниз на поминальный обед. Она должна быть приветливой и с благодарностью принимать слова соболезнования. Ей придется есть что-то, чтобы они радовались. Оставалась надежда, что она перестанет замечать окружающее и проведет вечер в полном оцепенении. Правда, она не знала, когда спасительное забытье придет к ней и когда оставит ее – оно было непредсказуемым, но после смерти отца то и дело навещало ее, помогая справиться с горем. Тогда это состояние длилось целыми днями, а сейчас ей хотелось, чтобы оно хоть на несколько часов охватило ее. Ведь когда оно проходило, Дарси чувствовала, что разум ее пугающе чист и что гнев буквально кипит в ней. Ей становилось трудно скрывать его от окружающих, но она знала, что кто-нибудь, заметив ее состояние, непременно тут же выкажет ей симпатию.

Слишком много людей было вокруг нее в эти последние дни, слишком многие притрагивались к ней, похлопывали по плечам. Дарси не привыкла к этому. Она подошла к зеркалу. На следующее после смерти Мэри утро Морин отыскала где-то четыре черных платья, которые были впору Дарси. Взглянув на оставшиеся три, она подумала, что ей совершенно все равно, которое из них она наденет. Все были из одной ткани. Все были простого покроя и вполне подходили для траура. Дарси попыталась вспомнить, которое лучше других сидело на ней, когда Морин заставила ее перемерить все платья. Меньше всего Дарси хотелось еще на несколько часов втискивать себя в тугой корсет.

Завтра она запрется в комнате и заберется в привычную для нее одежду – штаны и поношенную рубаху. Знакомые вещи помогут ей привести в порядок спутавшиеся мысли. Возможно, она... Дарси едва не вздрогнула, вспомнив, что все ее вещи находятся в отеле Эйдена. Как же вернуть их назад?

Еще одно решение, которое ей надо принять. Это уж слишком! Дарси была не в силах думать об этом. Одевшись, она пошла вниз, чувствуя, что мысли ее уносятся куда-то вдаль, и радуясь этому.

Глава 23

Дарси следила за заходом солнца сквозь окна собственной квартиры. Как долго все это продолжалось? – спросила она себя. Вероятно, ей надо вычислить это, чтобы окончательно не сойти с ума. Два дня после похорон она провела в доме О'Шонесси. На третий день ее посетили Мейзи с Натаном. Натан спросил, не стоит ли ему прислать сундуки с ее вещами на следующий день. По его словам, этим интересовался Эйден. Морин приосанилась и тут же заявила, что Дарси они ни к чему и что Натан может выбросить их в Чарлз-ривер.

К несчастью, весь разговор проходил в тот момент, когда Дарси пребывала в ясном рассудке. Выслушав Морин, она велела Натану отвезти все вещи к ней на квартиру. Морин побледнела и тут же прочла целую лекцию о расплате за грехи. Дарси стояла на своем – не потому, что ей уж так нужны были вещи, подаренные Эйденом, а потому, что инстинкт подсказывал ей, что она потеряет независимость, если сейчас уступит Морин, и до конца дней своих будет марионеткой в руках жены Мика.

Морин пригрозила выгнать Дарси из дома. Для нее этого было довольно. С глубоким чувством облегчения она кивнула и, сняв с крючка свой плащ, ушла. Мейзи с Натаном поспешили за ней и были весьма раздосадованы, когда она сказала, что пойдет к себе домой. Мейзи предложила ей отправиться в дом Риорданов, где, по ее словам, она будет чувствовать себя как в раю. Натан предложил отвезти ее в Бостон к Эйдену. Решение уйти от Морин далось ей с трудом, так что Дарси сейчас просто не могла оценить предложений Натана и Мейзи. Насколько помнила, она покачала головой и пробормотала что-то насчет того, что ей необходимо побыть одной. Она оставила их на дороге и была им благодарна за то, что они не донимали ее уговорами.

Заход солнца знаменовал для нее начало встречи с прошлым. Дарси бродила по комнатам, вспоминая мать и отца, все их веселые разговоры и огорчения. Сейчас здесь было так непривычно тихо, что ее пробрал озноб. Пару раз ей приходило в голову разжечь плиту, но сил на это не было, да она и привыкла к холоду, так что просто перестала его замечать. Дарси проплакала всю ночь.

На следующий день – кажется, четвертый после похорон – двое наемных рабочих притащили ее сундуки. Она так огорчилась, что Эйдена не было с ними, что остаток дня провела плача и жалея себя. К вечеру она столько раз произнесла шепотом слова «если бы только...», что почувствовала отвращение к себе и сердито решила, что настала пора взять себя в руки. Ее старенький чемодан стоял на сундуке, и Дарси нашла в нем свои любимые вещи. Был там и нож, который Эйден выменял для нее на куртку у Тимми-Крысы.

Порывшись в вещах, Дарси, измученная, упала на стул в кухне, положив перед собой нож. Всю ночь она вспоминала Тимми и думала о том, что это именно она стала причиной его смерти. Эту ночь она тоже плакала.

Поежившись, Дарси постаралась забыть те часы. На пятый день после того, как тело Мэри О'Киф было предано земле, Дарси увидела в дверях Патрика Риордана, младшего брата Мейзи. В руках у него была тарелка с едой. Похоже, Морин отправила его к ней с пальмовой ветвью. Вежливо потолковав с Патриком несколько минут, Дарси отослала его, вернув ему пустую тарелку Морин. Еду она переложила на свою тарелку и оставила ее нетронутой на плите. Следующую ночь она бродила по дому, прислушиваясь к своим воспоминаниям. Но слез было уже меньше, и она чувствовала себя чуть бодрее.

На шестое утро Бриди принесла ей завтрак и письмо матери. Взглянув на печать, Дарси положила письмо рядом с ножом. Как и в случае с Патриком, Дарси перекинулась с Бриди несколькими словами, а потом отослала ее. Еду она отнесла миссис Мэлоун и отказалась от приглашения доброй женщины провести с ней день. Вечером Патрик пришел с очередной порцией еды, но, как и прежде, Дарси отдала ее миссис Мэлоун и не стала пить с той предложенный ею чай.

Настал седьмой день, пять из которых она провела одна в своей квартире. Утром Бриди приносила ей завтрак, вечером в дверях появлялся Патрик с ужином. Миссис Мэлоун забирала еду, приглашала Дарси к себе, но та упорно отказывалась. В промежутках между этими событиями она сидела за кухонным столом, ни о чем не думая.

Потерев лицо ладонями, Дарси вздохнула. Она превратилась в настоящую развалину, потому что не ела пять дней. Внезапно ей стало казаться, что больше всего ее донимает голод, но при этом у нее было такое чувство, что для того, чтобы поесть, надо приложить невероятные усилия, чего ей не хотелось. Она ни разу не растопила печь, не зажгла лампу. День сменялся ночью, но она не обращала на это внимания.

Дарси потерла глаза. Может, сегодня ей удастся заснуть. Может, завтра она постарается стать такой же, какой была всегда. Может, она даже отправится на поиски Эйдена. Вероятно, поставив перед собой какую-нибудь цель, она скорее сможет вернуться к реальной жизни. Вздохнув, Дарси взяла письмо матери. Наверное, настала пора прочитать его. Внезапно раздался стук в дверь. Дарси удивилась. Патрик уже побывал у нее и ушел, разве не так? Может, это Эйден? Сердце подскочило у нее в груди. Что она скажет ему? Отбросив письмо, Дарси встала. Но, едва открыв дверь, она, увы, вынуждена была признаться, что ожидания ее не оправдались.

– Мик... – простонала Дарси, увидев у него в руках накрытую полотняной салфеткой тарелку. Господи, опять еда!

Войдя в комнату, Мик спросил:

– Я не разбудил тебя, детка?

– Нет. Я просто сидела здесь. – Закрыв дверь, она вернулась на свое место за столом.

– В темноте? – поинтересовался он, оглядываясь по сторонам.

– Мне глаза режет от света. – Наверное, так оно и было бы, если бы Дарси хоть раз зажигала свет.

Подумав над ее словами, Мик указал на тарелку:

– Морин послала тебе кусок пирога. Твоего любимого, яблочного. Он еще теплый, совсем недавно из печки.

Не вставая, Дарси взяла у Мика из рук тарелку и поставила ее на стол рядом с письмом и ножом.

– Очень мило с ее стороны. Поблагодарите ее за меня, Мик.

– Ты не собираешься съесть его?

– Попозже, – солгала девушка. – Пока что мне не очень хочется есть.

Мик кивнул и, казалось, вновь задумался над ее словами. Через несколько мгновений он откашлялся и сказал:

– Я знаю, что тебе трудно сейчас говорить о будущем, но чем скорее ты повернешься к нему лицом, тем лучше.

– Ну да, жизнь продолжается, – кивнула Дарси. – Кажется, в последнее время я несколько раз слышала это.

Мик предпочел не обращать внимания на ее замечание.

– Да, именно так. Надо принимать решения, детка. Ты уже довольно горевала, и теперь пора подумать о себе.

Дарси судорожно вздохнула. Что ж, может, даже лучше, что Мик подтолкнет ее вперед, коли она сама не в состоянии сделать первый шаг. Похоже, он думал о том же. К тому же всем было известно, что Мика невозможно было в чем-то переубедить, если он что-то для себя решил.

– Эйден нашел Джулса? – спросила Дарси.

– Насколько мне известно, нет, – ответил Мик. – И не из-за того, что он не прилагает к этому усилий. Говорят, он весь Бостон перевернул вверх дном, прочесал все клубы и обращается за помощью к кому только может. Но пока, увы, ничего...

Дарси кивнула:

– Полагаю, вы хотите, чтобы я вновь помогала ему?

– Нет. Для тебя дела с мистером Террелом закончены. Дарси удивленно посмотрела на Мика.

– Ты сделала все, что могла, – тихо произнес он, – и большего мне от тебя не надо. У меня есть друг в Сент-Луисе. Джеймс О'Мира. Если ты еще не передумала уехать на Запад и стать учительницей, я отошлю тебя к нему. Джимми устроит тебя как надо.

Этого она не ожидала.

– А почему вы не сделали мне этого предложения семь лет лазад, Мик? – спросила она. Ее удивление было столь велико, что она не могла думать ни о чем ином. – Почему предлагаете это только сейчас?

– Ты была слишком молода для того, чтобы жить одной, детка, – с печальной улыбкой вымолвил Мик. – Слишком юна для того, чтобы уезжать от тех, кто заботился о тебе. Джимми – хороший человек, он позаботится о том, чтобы никто не причинил тебе боли, но, разумеется, он будет тебе не отцом, который присматривает за дочерью.

– А как же с долгом папы? – спросила Дарси. Как давно она ни о чем не думала, даже странно!

Вынув листок с распиской из нагрудного кармана, Мик разорвал его на части и положил обрывки перед Дарси.

– Оплата произошла. Как только будешь готова, я куплю тебе билет до Сент-Луиса.

Вместе с этими словами Мика на нее опустилось благодатное забытье, которое отгораживало Дарси от мира, когда бремя забот и тревог становилось уж слишком тяжким.

– Спасибо вам, Мик, – откуда-то издалека услышала Дарси собственный голос.

– Думаю, тебе лучше всего жить так же, как ты жила прежде. Нет проку в том, чтобы сидеть в темноте и сокрушаться о своих горестях. Лучше все-таки повернуться лицом к миру и сделать шаг вперед.

– Знаю, – прошептала она. – Вы правы.

– Ну вот и хорошо, – кивнул Мик. – Я позабочусь о том, чтобы билет был заказан и ты смогла уехать недели через две. За это время ты успеешь собрать вещи и со всеми попрощаться. И я успею предупредить Джимми. – В дверях Мик задержался. – Не забудь съесть пирог, детка. Ни к чему заставлять Морин волноваться.

Дарси кивнула, но не двинулась с места. Мик несколько мгновений смотрел на нее, а затем, вздохнув, ушел. Дарси сидела в темноте, глядя на накрытую салфеткой тарелку. Мик давал ей свободу. То, о чем она так долго мечтала, внезапно оказалось совсем близко, надо было только протянуть руку. Ей оставалось только сесть в поезд. Жизнь будет ждать ее на другом конце железнодорожной ветки. Она могла начать все сначала. Хорошие воспоминания она возьмет с собой, а плохие оставит позади.

Протянув руку, Дарси сняла салфетку с тарелки. Пироги Морин считались лучшими в Чарлстауне, но, несмотря на это, Дарси подавилась, откусив первый кусочек. И второй. Третий и четвертый пошли лучше. Но откусить больше шести раз она не смогла и утомленно закрыла глаза.

Дарси катала по тарелке вареную картофелину, думая о том, как несколько кусочков яблочного пирога вернули ее к жизни. Правда, надо было признать, что это была еще не настоящая жизнь, но за последнюю неделю она почти пришла в себя. Ей удавалось понемногу есть, а ее желудок перестал сердито ворчать даже при одной мысли о еде. Она перестала плакать. Она даже спала какими-то урывками, правда, часто просыпалась, отрываясь от сновидений, которые была не в состоянии выносить... Потому что она видела во сне мать и отца, Мейзи и Натана, Мика и Морин, Патрика и Бриди, Селию и Тимми. И еще ей снился Эйден. Постоянно.

И, просыпаясь временами в предрассветные часы, Дарси начинала ходить по дому, ощущая какое-то смутное беспокойство. Она начинала понимать, что скоро наберется сил и сможет идти по жизни дальше, отбросив тот кокон, в который пряталась от мира все последнее время. Размяв картофелину вилкой, Дарси с видом послушной школьницы положила ее в рот. Она надеялась, что силы вернутся к ней, когда настанет пора садиться в поезд, идущий в Сент-Луис. С одной стороны, неделя казалась ей целой вечностью, но с другой – это было совсем короткое мгновение.

От еды и размышлений Дарси оторвал стук в дверь. Она с досадой подумала о том, что устала от бесконечных визитеров, барабанящих в дверь. Она так устала, / что даже перестала запираться.

– Открыто! – крикнула она, отложив вилку.

Дарси вытирала губы салфеткой, когда хорошо одетый седовласый мужчина появился в дверях и громко объявил:

– Миссис Джозеф Райли.

Дарси не смогла бы встать, даже если бы захотела. Оцепенев, девушка молча смотрела на мать ее мамы, входившую в ее дом. Святой Господь! Что ее бабушка здесь делает?!

Войдя в комнату, Джорджина Райли оценивающе посмотрела на внучку. Дарси таким же взглядом смотрела на нее. В опере у Дарси не было возможности как следует разглядеть эту женщину, но теперь она вынуждена была признать, что годы были милостивы к ней, во всяком случае, милостивее, чем к Мэри О'Киф. Шелковое платье бабушки удачно оттеняло благородную седину ее волос. Локоны, уложенные вокруг лица, немного смягчали морщинки у глаз и рта. Она была по-прежнему худощава и, кажется, стала даже тоньше, чем была, когда Дарси видела ее. Как будто пять лет, прошедшие со дня их первой встречи, съежили ее. Впрочем, одно оставалось неизменным: Джорджина Райли держалась с королевским достоинством.

– У тебя нет угля, чтобы растопить печь и прогреть дом? – спросила миссис Райли, нарушая затянувшееся молчание.

Ее забота приятно удивила Дарси, которая почему-то ждала, что напряжение последней встречи задаст тон для этого разговора.

– Наверное, в ведре есть уголь, – бесцветным голосом ответила Дарси, пытаясь собраться с силами. – Я не смотрела.

– Оставьте нас, Вильямс, – сказала пожилая дама, даже не взглянув на него. – Я сама спущусь вниз.

Едва он вышел, Дарси встала.

– По правилам этикета мне следует предложить вам сесть и выпить чаю. – Она улыбнулась. – Но вы должны извинить меня: я почти три недели не топила, так что не смогу согреть воду.

На губах Джорджины Райли тоже мелькнуло некое подобие улыбки.

– Думаю, нам лучше забыть о светских условностях и перейти прямо к делу, – заявила она, открывая ридикюль. – Ты обронила это в вестибюле театра. – С этими словами она вынула из сумочки четки Мэри и положила их перед Дарси. – Мой слуга подобрал четки после твоего отъезда.

Дарси сразу же узнала их. Ослепленная слезами, она крепко сжала четки в руках.

– Спасибо за то, что привезли их, – прошептала она. – Мне их так не хватало, и я рада, что они вновь у меня.

Собеседница дождалась, пока Дарси уберет сокровище в карман и смахнет слезы с глаз.

– Но я пришла к тебе не только для того, чтобы вернуть четки, Дарси, – проговорила она.

Дарси ждала – она боялась, что ее голос задрожит, если она сейчас заговорит.

– Мэри много рассказывала тебе о своей прежней жизни?

– Очень мало. – Дарси покачала головой, не видя причины лгать бабушке. – Похоже, это не волновало ее.

Выпрямившись, Джорджина Райли вздохнула:

– Мой покойный муж был человеком железной воли. Его целью было богатство и положение в обществе. Лишь это интересовало его. Господь дал нам только одного ребенка, поэтому мой муж был так озабочен будущим Мэри. Когда она отказалась выйти замуж за его избранника, он очень рассердился. А уж когда она убежала с ирландцем-простолюдином, каменщиком, которого муж нанял починить камин... Джозеф отвернулся от единственного ребенка и даже слышать о Мэри не хотел.

– И вы были согласны с ним, – промолвила Дарси, которой была известна вся правда.

– Я много раз сожалела о своем замужестве, а побег Мэри стал победой над тиранией Джозефа Райли. Да, я позволила Мэри уйти. Я не пыталась найти ее, опасаясь, что таким образом наведу на ее след ее отца. Он бы разрушил ее счастье просто для того, чтобы заставить Мэри поступить так, как угодно ему. А мне хотелось, чтобы моя дочь была счастлива. В ее жизни было мало счастья, до того как она встретила Джона О'Кифа.

Они стояли по обе стороны стола, но внезапно поняли, что отныне лишь этот деревянный стол является между ними преградой. Дарси почувствовала глубочайшую симпатию к этой женщине, которая была и в то же время не была ее бабушкой.

– Для мамы Джон О'Киф был целым миром, – заверила она миссис Райли. – Они были очень счастливы вместе.

– А ты? У тебя было счастливое детство? – спросила Джорджина Райли.

– Да. Я ни в чем не нуждалась, и родители горячо любили меня.

Пожилая женщина долго смотрела в окно, а потом поинтересовалась:

– А зачем ты приходила в мой дом в поисках работы?

– Мне не нужна была работа, – вымолвила Дарси, не видя причин скрывать правду. – Я уже работала на Мика О'Шонесси. Мне просто хотелось увидеть вас и дом, в котором мама провела детство.

Не отрывая взгляда от окна, Джорджина спросила:

– А тебе известно, почему я не наняла тебя?

– Вы сказали, что у меня недостаточно опыта, чтобы чистить ваши кастрюли.

Бабушка перевела взор на внучку, и уголки ее рта приподнялись в печальной улыбке.

– Ты была слишком красива, моя дорогая. Все слуги нашего квартала переполошились бы, пусти я тебя в дом. – В ее голубых глазах блеснули слезы. – Ты даже не представляешь, как часто в последнее время я сожалела о том, что не пригляделась к тебе внимательнее, – прошептала она, – как я жалела о том, что не узнала в тебе черты своей дочери. Так много лет потеряно, так много бессмысленной боли перенесено... Если бы только ты тогда сказала мне правду...

– Боюсь, гордость не позволила мне сделать это.

– Вся эта гордость – наследство от дедушки, вот что, – с горечью, потушившей улыбку на ее лице, промолвила Джорджина. – Ты позволяешь ей править своими поступками?

– Она сослужила мне неплохую службу, – призналась Дарси.

Пожилая женщина опять выпрямила плечи – Дарси уже догадалась, что та делала так, готовясь к чему-то важному.

– Я пришла сюда сделать тебе предложение, – заговорила она. – Я хочу, чтобы мы забыли все обиды и ошибки и начали все сначала. Джозеф Райли умер – на прошлой неделе было тринадцать месяцев. Я потеряла дочь из-за его тирании и непомерных амбиций, но я не позволю ему из могилы достать мою внучку. Я хочу построить с тобой добрые отношения, которые согреют нас в оставшиеся мне годы.

Дарси ждала чего-то подобного от этой женщины, но чтобы та предложила такое... Она молча смотрела на бабушку, чувствуя, что лишилась дара речи.

– Я хочу, чтобы ты переехала ко мне, Дарси, – продолжала Джорджина. – Признаться, перед тем как принять это решение, я разузнала о тебе кое-что. Надеюсь, что ты позволишь мне оказать тебе материальную поддержку и обеспечить твою безопасность, ведь именно этого тебе не хватало в последние годы.

Последние годы... Эти слова вывели Дарси из шокового состояния.

– Если вы наводили обо мне справки, – произнесла она с кривой усмешкой, – то вам известно, что мое присутствие в вашем доме может вызвать скандал. Подумайте хорошенько, нужны ли вам неприятности.

– Меня не волнует, что ты зарабатывала себе на жизнь, обчищая чужие карманы, – не задумываясь, отозвалась женщина. – Никому не стоит знать этой части твоего прошлого.

– Карманное воровство – не худшее из моих преступлений, и я не об этом говорила, – таким же спокойным голосом заметила Дарси. – Вы не сможете скрыть мою связь с Эйденом Террелом, потому что о ней известно всем.

– Он очень красивый мужчина, – вымолвила пожилая женщина. Ее лицо на мгновение осветилось улыбкой. – Я понимаю, почему он нравится тебе. – Внезапно ее улыбка стала печальной, и она покачала головой: – Даже не знаю, как такие слова приходят мне на ум, но... Я все-таки произнесу их: твой дедушка был бы весьма рад этому союзу.

– Это не союз, – покачав головой, прошептала Дарси. Внезапно ее вновь охватила тоска, и она остро ощутила чувство потери.

– Между вами все кончено?

– Да, – равнодушно ответила Дарси. «Господи, как бы мне хотелось, чтобы все обстояло иначе. Но Эйден ушел, преследуемый своими демонами».

– Со временем ты будешь не так переживать эту потерю, дорогая, – ласково сказала Джорджина Райли. – Да и люди забудут о вашем романе. А до тех пор... Я не позволю кривотолкам помешать моим планам. Есть вещи куда более важные, чем общественное мнение.

– У меня есть время подумать? – спросила Дарси, чувствуя, что в голове у нее мутится. – Мне никогда ничего подобного и в голову не приходило. Я так долго жила одна, что теперь не уверена в своей способности стать той внучкой, о которой вы мечтаете. Мне легче говорить с вами честно, чем разочаровывать вас.

– Понимаю, Дарси. Обдумывай свой ответ сколько хочешь. А как только примешь решение, немедленно пошли мне записку, и я тут же отправлю за тобой карету. Но умоляю: не тяни слишком долго.

– Я скоро напишу вам, – пообещала Дарси.

– Тебе сейчас нужно что-нибудь? Может, еды? Одежду? Приказать Вильяму растопить печку? Мне не нравится, что ты сидишь тут и мерзнешь.

Дарси покачала головой:

– Со мной все в порядке. И кажется, я не замечаю холода.

– Что ж, хорошо, моя дорогая. Оставлю тебя наедине с твоими размышлениями. – Повернувшись, она поплыла к двери.

– Бабушка!

Пожилая женщина обернулась. На ее лице засияла широкая улыбка, глаза наполнились слезами.

– Спасибо, что пришла, – прошептала Дарси, забыв про хорошие манеры.

Всхлипнув, Джорджина Райли кивнула и вышла из комнаты.

Как только дверь за ней закрылась, Дарси опустилась на стул. Что же ей делать? И у нее, и у Джорджины больше никого нет. Так может ли она сесть на поезд, направляющийся в Сент-Луис, и оставить пожилую женщину в одиночестве? Может ли начать новую жизнь на Западе, не проверив, что предложит ей новая жизнь здесь?

Она так устала! Так сильно устала. Может, сказала себе Дарси, ей будет легче ответить на все эти вопросы после того, как она хотя бы немного поспит.

Глава 24

В серых предрассветных тенях он приметил какое-то движение. Эйден прищурился, чтобы получше разглядеть внезапно появившееся перед ним лицо человека.

– Расти Риордан? – спросил он.

– Да.

Лицо Расти как-то странно раскачивалось. Эйден стал приподниматься и лишь потом осознал, что делает...

– Прости за то, что выбил тебе тогда зубы, – пробормотал он.

Все вокруг него завертелось с бешенрй скоростью; он прислонился спиной к стене.

– Симус сказал, что если бы ты не ударил меня, то это сделал бы он, – заявил Расти, усаживаясь на корзину. – По его словам, я заслуживал этого, так что никаких обид. Кстати, я научился жевать на другой стороне рта.

– Где я? – спросил Эйден, глядя на стену из красного кирпича, темнеющую у его ног. В последнее время он повидал немало кирпичных стен, но эту припомнить не мог.

– Ты лежишь на куче мусора на задворках «Льва и скрипки», – таким равнодушным тоном сообщил Расти, что можно было подумать, будто Террел вообще большую часть времени проводит на помойках.

Впрочем, Эйдену было все равно.

– Тебя разыскивает Натан Чендлер, – добавил Расти.

Нельзя сказать, чтобы это сообщение совсем не заинтересовало Эйдена – нет, он тут же подумал о том, как бы ему подольше скрываться и не попадаться брату на глаза.

– Натан Чендлер может проваливать ко всем чертям и заодно прихватить с собой свои ханжеские проповеди. – Террел почувствовал давление на правое плечо и, с усилием повернув голову, обнаружил, что это была рука Расти.

– Чендлер собирается обвенчаться с моей кузиной Мейзи через несколько дней, – медленно произнес Расти, – так что придержи язык, когда говоришь о членах моей семьи.

Через несколько дней? И все? Губы Эйдена растянулись в медленной улыбке. Стало быть, ему удалось убить немало времени. Давление на его плечо усилилось – это Расти пытался удержать равновесие, но его качало из стороны в сторону. Террел толкнул его.

– Ты пьян, Расти?

– Мне далеко до того состояния, в котором ты пребывал последние несколько недель, – ухмыльнувшись, отозвался Расти. Сморщив нос, он помахал рукой перед лицом. – Господи, Террел, как же от тебя воняет! Если бы сейчас стояло лето, то вокруг бы тучи мух кружили.

– Ну извини, – буркнул Террел. – Я не заметил. – Он даже не потрудился осмотреть себя.

– Похоже, ты вообще был не в состоянии заметить хоть что-то в последнее время, – сказал Расти.

Эйден фыркнул.

– Так и было задумано, – заявил он.

– Так какого же черта ты так напиваешься? – с интересом спросил Расти. – Из-за того, что скучаешь по Дарси?

Дарси... Он даже не ожидал, что будет так сильно тосковать по ней. Пьяный или почти трезвый, не важно. По тысяче раз в день он вспоминал ее смех, ее золотисто-коричневые волосы, в которых так чудесно играли солнечные лучи, ее упрямый подбородок, то, с каким упорством она добивалась желаемого. Больше того, будучи эгоистичным мерзавцем, он скучал по самому себе. Да-да, именно по себе – такому, каким он был рядом с Дарси. А напивался до полусмерти он потому, что в состоянии опьянения воспоминания о Дарси не были так болезненны, к тому же, едва ворочая языком, он не мог сделать ничего такого, что не понравилось бы ей. Эйден чуть приподнялся, чтобы сесть поудобнее, и тут же решил, что мысли его стали чересчур ясными для того, чтобы он мог чувствовать себя беззаботно. Еще немного – и он начнет корить себя за то, что до сих пор не поймал Джулса. Эти укоры совести были так же сильны, как и его желание снова обнять Дарси. Тряхнув головой, он ударился о холодную кирпичную стену.

– Тебе не удавалось улизнуть отсюда с бутылкой в руках, Расти?

– Я хотел, но Симус забрал у меня бутылку, – раздраженно ответил парень. – Он сказал, что я обязательно упаду и разобью ее, а ему, видите ли, жаль хорошего виски.

– Между прочим, я совершенно трезв, – вдруг заявил Террел.

– Сомневаюсь!

Он сразу узнал этот голос, в котором почти всегда слышался укор. Заскрежетав зубами, Эйден стал шарить руками вокруг себя в поисках камня, которым можно было бы запустить в ту сторону, откуда раздался голос.

– Да это, кажется, Натан Чендлер! – радостно вскричал Расти. – Здорово, кузен! – Поднявшись на ноги, Расти обратился к Эйдену: – Давай-ка мне руку, я помогу тебе встать.

Эйден оторопело уставился на руку Расти, мелькнувшую у него перед глазами. Вдруг она исчезла – это Расти рухнул на корзину, задыхаясь от внезапного приступа смеха.

– Ах ты, сукин сын! – услышал Террел голос Натана. – Я целых две недели тебя всюду разыскиваю.

Подняв голову, Эйден увидел своего сводного брата. Как всегда безупречно одетый, он стоял над ним, поставив ноги по обе стороны от ног Террела.

– Ну теперь ты меня нашел, – буркнул Эйден. – Ты счастлив?

– Ничуть.

Вздернув вверх брови, Террел закрыл глаза.

– Я дам тебе сотню долларов за то, чтобы ты перерезал мне горло и покончил со мной раз и навсегда. – Вдруг он почувствовал легкий удар в грудь. А потом неожиданно земля ушла из-под него. Он попытался встать на ноги, но они почти не держали его, и ему пришлось прислониться к стене, чтобы не упасть.

– Сукин сын! – прорычал Натан. – Сидишь тут и скулишь от жалости к самому себе! Ты хоть раз видел Дарси после того, как ее мать умерла?

– Морин не пускала меня в свой дом. – Эйден открыл глаза.

Натан рванул его к себе за отвороты куртки, а потом с силой оттолкнул к стене.

– Дарси уже не в доме О'Шонесси, ты, кретин! Она давным-давно ушла от них к себе домой.

– А Морин, наверное, разбила лагерь перед ее квартирой, да? – с сардонической усмешкой спросил Эйден. – Или, может, Мик взял на себя роль ее защитника?

– Она одна.

Его колени подкосились.

– Дарси не должна быть одна.

– Я тоже так считаю, – буркнул Натан, поднимая брата на ноги и прислоняя к стене.

Выпрямившись, Эйден ухватился за плечи Чендлера.

– Ты должен пойти к ней, Натан. Проверь, чтобы она достаточно много ела и спала, и вообще, чтобы с ней все было в порядке.

Натан как следует встряхнул его.

– Это не мое дело, черт возьми, а твое!

– Она не хочет видеть меня, – донесся до Террела собственный голос. Он и так слишком много причинил ей боли.

– Да уж, в таком состоянии, как сейчас, тебя мало кто захочет увидеть, – кивнул Натан. Оторвав Эйдена от стены, он подтолкнул его на дорожку проулка. – Для начала ты должен протрезветь.

– И помыться, – пискнул Расти со своей корзины. Все как-то странно закачалось у Эйдена под ногами. Он должен вернуться к своей стене – без нее ему не выстоять.

– Ты не понимаешь, – пробормотал Эйден, пытаясь стряхнуть руки Натана со своей куртки. – Я не нужен Дарси.

– Откуда, черт возьми, ты можешь знать, кому нужен, а кому – нет?

Он это знал. Он мог предложить ей одну лишь боль. Цена, которую она заплатила за то, чтобы некоторое время побыть с ним, была слишком велика. Да он ненависть ее должен был заработать за все, что с ней случилось!

– Отвяжись, Нейт! – прохрипел он, изо всех сил толкая Чендлера в грудь.

Натан попятился назад. Моргая, Эйден посмотрел на стену и, прищурившись, сумел различить фигуру Расти Риордана.

– Вот что, Расти, – заявил он, – давай-ка раздобудем бутылку. Я заплачу.

– Ты больше не будешь пить, Эйден, – послышался у него за спиной голос Чендлера. – Я не позволю тебе прикончить себя.

– Только попробуй остановить меня! – вызывающим тоном промолвил Террел, поворачиваясь к нему лицом. – А еще лучше – проваливай куда-нибудь подальше!

– Эйден, мне бы не хотелось бить тебя...

Натан? Натан угрожает ударить его? Как будто ему известно, как надо сжимать кулак и замахиваться! Впрочем, он мог бы попробовать. Внезапно Эйден почувствовал сильную боль, а потом наступила темнота.

Дарси вылезла из ванны, думая о том, что жизнь постепенно возвращается к ней. Она чувствовала, что ожила по-настоящему после визита Джорджины Райли. Она больше не одинока, у нее есть бабушка, которая сожалеет о прошлом и хочет для них обеих счастья в будущем. Дарси кивнула. Не стоит тянуть время. Решив, что оденется в одно из платьев, лежавших в сундуке, чтобы не смущать бабушку своими старыми лохмотьями, Дарси быстро пересекла комнату и открыла крышку самого маленького сундука.

Внутри лежало белье. Каждая вещь была аккуратно сложена и завернута в тончайшую бумагу. Дарси смотрела на содержимое сундука, чувствуя, что у нее дрожат ноги... Опять эти воспоминания! Вот Эйден шутливо угрожает ей, что снимет с нее одежду прямо в примерочной Франсуа, что он, кстати, и сделал, только позднее. Его объятия... На следующее утро он отнес ее на руках в постель, и они опять занимались любовью. Она помнила озорной огонек в его глазах, его нежные прикосновения, от которых по ее телу пробегала дрожь. И его улыбка... Когда он улыбался, Дарси готова была забыть обо всем на свете.

Теперь ей оставалось лишь вспоминать его.

Дарси напомнила себе, что с самого начала ей было известно о том, что их близость – временная. Они должны были быть вместе лишь до тех пор, пока не найдут Джулса и не остановят его. А потом ее мама умерла, и как-то так вышло, что они с Эйденом расстались. Он не мог больше ждать, пока она переживет потерю и найдет в себе силы идти с ним дальше. Не такого конца она ждала, но, увы, надо было смириться. Пожалуй, никому лучше ее не известно, что не все получается так, как задумаешь.

Заставив себя оторваться от печальных воспоминаний, Дарси посмотрела на свое белье. Через несколько минут она вышла из спальни и оглядела квартиру в последний раз. Сундуки... Она спросит у Джорджины Райли, как лучше поступить с их содержимым. Об остальном она подумает позже. Взор Дарси остановился на вещах, разложенных на кухонном столе: разорванная записка, нож, прощальное письмо ее матери. Дарси взяла письмо. Настало время прочитать его и положить прошлому конец.

Дарси медленно переломила круглую восковую печать и развернула листок.

Моя дорогая Дарси!

С чего начать, моя любимая доченька? В глубине души я верю, что ты понимаешь, как сильно я люблю тебя, как горжусь твоей силой. Часто в окно я наблюдала за тем, как ты в оборванной мальчишеской одежде выходишь из дома и смело вступаешь в мир, который бывает безжалостен и даже груб. И когда вечерами ты возвращалась домой, я восхищалась твоей улыбкой и тем, с каким усердием ты пыталась отгородить меня от всех проблем и добывала деньги нам на пропитание. Дарси, дорогая, любимая моя, пожалуйста, помни, что ни одна дочь на свете лучше тебя не доказывала своей матери, как она любит ее и предана ей.

Умоляю тебя не расценивать мое решение уйти из жизни как предательство твоей любви. Я молила святую Деву Марию о двух вещах: чтобы ты встретила любовь – такую же сильную, какая соединяла нас с твоим отцом, и чтобы я могла уйти к твоему отцу, когда ты найдешь ее.

Я слышала нежное трепетание крыльев ангела, Дарси, и очень скоро я получу то, о чем просила. Я ухожу с радостью, детка, потому что знаю: Дева Мария вняла моим молитвам. Господь наш небесный послал тебе Эйдена Террела и даровал мне счастье увидеть, как нежно вы любите друг друга. Люби своего Эйдена, дорогая, люби его всем сердцем. Защищай его и заботься о нем так же, как и оно тебе. Старайтесь как можно больше времени проводить вместе – это самое главное в любви.

А ведь в мире нет силы более могущественной, чем любовь.

И я обращаюсь к тебе со всей любовью, на которую способна, и обещаю, что мы с твоим отцом будем наблюдать за вами с Эйденом, защищать вас и молиться за вас и ваших будущих детей.

Твоя мама.

Слезы капали из глаз Дарси на бумагу, отчего чернила расплывались. Она сложила листок, чтобы не портить письмо. Напрасно мама была так уверена, что ее жизнь изменилась к лучшему. На вторую часть ее молитвы Господь, может, и ответил, а вот на первую – нет. Эйден не любит ее. И несмотря на то что Дарси любила его всей силой своего сердца, она знала, что для настоящей любви нужны двое. У них с Эйденом не будет радостных пробуждений, не будет любимых детей, они не будут вместе проводить время. Их отношения в прошлом. Дарси медленно осела на пол, с ее уст сорвалось горькое рыдание. Она поняла, что сердце ее навеки разбито.

Дарси смотрела на сгущавшиеся сумерки. Она уже была готова пойти вперед, и вдруг мир вокруг нее опять стал рушиться. Если бы только она знала, что это произойдет, то постаралась бы приготовиться, чтобы собраться с силами и легче перенести боль. Но, увы, она не могла предугадать этого, поэтому слезы, которых, как она думала, у нее уже не осталось, так и брызнули из ее глаз. Через некоторое время Дарси немного успокоилась, но вдруг рыдания снова сотрясли ее тело.

Дарси едва заметила, как Патрик поднял ее с пола и отнес на кровать. Чуть яснее она помнила, как Мик с Морин утешают ее и уговаривают вернуться к ним. Прости Господи, но Дарси прогнала их. Морин разрыдалась. Мик стоически перенес обиду и позволил Дарси самой решать, как жить дальше.

А когда они ушли, Дарси снова забралась на кровать, прижала к себе подушку и стала молиться Деве Марии, суля той все, что угодно, только бы она вернула ей Эйдена. Но, как обычно, Дева Мария не услышала ее молитв.

Встав, Дарси подошла к окну, у которого так любила стоять покойная Мэри и из которого она почти семь лет смотрела на уходящую из дома дочь. Она прислонилась лбом к оконному стеклу – оно приятно холодило ей кожу. Наверное, пришло Дарси в голову, ей слишком трудно было решить, какую дорогу выбрать. Возможно, проще всего было пойти по знакомой, проторенной ею дорожке. Можно вновь взяться за воровство и за привычным занятием дождаться, пока ее жизнь наладится и она с трезвой головой сумеет принять нужное решение. Разумеется, с Джимми О'Мира из Сент-Луиса ничего не случится, если обещанная учительница не приедет на указанном поезде. А если она станет часто навещать Джорджину Райли, то бабушка, возможно, будет даже рада тому, что внучка захотела жить самостоятельно.

Со временем она, возможно, примирится с кончиной матери и поймет, что смерть была для нее благословенна и лишь избавила несчастную от ненужных страданий. Не исключено, что она даже перестанет так сильно горевать о потере Эйдена Террела.

– Дарси! Можно войти?

Мейзи? Дарси не слышала стука, но она была до того измучена, что даже не могла удивляться. Отвернувшись от окна, она сказала:

– Пожалуйста, входите.

Натан Чендлер закрыл за собой дверь.

– Мы можем что-нибудь сделать для вас, мисс Дарси? И как только она раньше не замечала, что у Чендлера с Эйденом одинаковые глаза? Сердце ее защемило от тоски при виде тени ее возлюбленного, появившейся перед ней.

– Со мной все хорошо, – солгала она. И, заставив себя улыбнуться, добавила: – Но все равно спасибо. Очень мило с вашей стороны предложить мне помощь.

Мейзи нервно мяла в руках ридикюль. Наконец, взглянув на Натана, она выпалила:

– Дарси, мы пришли, чтобы сказать тебе кое-что!.. Обняв Мейзи за плечи, Натан тоже вступил в разговор:

– Мейзи оказала мне честь принять мое предложение руки и сердца. Родители одобрили ее выбор, так что через три дня у нас свадьба.

Казалось, Мейзи готова расплакаться.

– Мы бы сказали тебе сразу после того, как мама с папой дали свое благословение, но это случилось сразу после... Мы не хотели, чтобы ты подумала, будто мы не понимаем...

Подойдя к ним, Дарси взяла подругу за руки и поцеловала ее в лоб.

– Я очень счастлива за вас, Мейзи, – серьезно проговорила она. Пожав Мейзи руки, Дарси повернулась к брату Эйдена. – Примите мои поздравления, Натан. Вам удалось заполучить в невесты лучшую девушку Чарлстауна.

– Знаю, – отозвался Чендлер, награждая Мейзи ласковой улыбкой.

Если бы только Эйден так смотрел на нее...

– Натан отвезет меня к себе домой на Сент-Киттс, – радостно сообщила Мейзи. – Мы отправимся в путь на следующее утро после свадьбы.

– Я буду очень скучать по тебе, Мейзи. Будешь мне писать?

Не успела Мейзи и рта открыть, как Натан заявил:

– Но мы надеемся уговорить вас поехать с нами.

Дарси встретила его взгляд, больше поражаясь своей способности удивляться, чем его предложению. Ей даже пришло в голову, что внутри ее, возможно, еще теплится жизнь.

– В Сент-Киттс? – наконец недоуменно пробормотала она. – Но с чего это я поеду в Сент-Киттс?

– Дарси, Эйден нуждается в тебе, – вымолвила Мейзи. Святая простота! Дарси печально улыбнулась:

– Эйден без труда может найти мне замену. Уверена, готовые услужить ему дамы выстроятся в три шеренги, чтобы приветствовать его дома.

– Эйден... – заговорил было Натан, но, вздохнув, замолчал. – Так вот, Дарси, – продолжил он через некоторое время, – Эйден на грани смерти. Боюсь, сейчас он ближе к беде, чем всегда. Он запил. И пьет много и постоянно.

Дарси сразу поняла: это означало, что Террела опять мучают ночные кошмары. Через некоторое время он избавится от них, но их вовсе не надо гнать с помощью виски.

– Едва ли он разыщет Джулса в таком состоянии, – заметила она.

– За последние две недели он не так уж часто думал о Джулсе. При других обстоятельствах я бы даже обрадовался этому, однако... – Натан провел рукой по волосам, и Дарси показалось, что все оборвалось у нее внутри – так этот жест походил на знакомый ей жест Эйдена. – Мне удалось привести его в отель, – продолжил Чендлер. – Сейчас он пытается вернуться к трезвому образу жизни, правда, ему это не совсем удается. Я пытался воззвать к остаткам его разума, но, увы, безуспешно. Так вот, ради его же блага я решил сделать все возможное, чтобы отвезти его на Сент-Киттс. Пока что я пытаюсь добром уговорить его сесть с нами на корабль, но не исключено, что придется нанимать и крепких ребят, которые затащат его туда силой.

Положив руку на плечо Дарси, Мейзи промолвила:

– Но Эйден не станет противиться, если узнает, что ты едешь с нами, Дарси.

– Мейзи говорила мне, что вы мечтали стать учительницей, – быстро добавил Натан. – Уверен, что детям на Сент-Киттсе нужна учительница.

– Как много у меня предложений – прямо голова кругом, – сказала Дарси в ответ. – Мик как раз предложил мне место учительницы в Сент-Луисе. Меня разыскала бабушка, и она хочет, чтобы мы поселились вместе. В глубине души я испытываю желание просто собрать осколки прошлого и зажить прежней жизнью.

– Но ты не сможешь помочь Эйдену, если не поедешь с нами в Сент-Киттс, Дарси.

Что-то оборвалось внутри ее, Дарси обожгло жаром гнева. Почему она должна помогать Эйдену, ведь она уже столько для него сделала?! Мик прав: лишь Господь спас ее маму от жестокости Джулса. Джулс никогда и не узнал бы о существовании Мэри О'Киф, если бы Эйден Террел не появился в жизни ее дочери. А разве Эйден попытался облегчить ее боль, когда ей было так плохо, разве он обнимал ее, шептал ей на ухо ласковые слова утешения? Нет. Он предпочел нырнуть в колодец с виски, забыв о ней.

Она пыталась, но у нее ничего не вышло. Дарси повернулась лицом к Натану и Мейзи. То, что было у них с Эйденом, их не касается. Она не станет изливать на них свой гнев. А гордость не позволит ей сказать, как глубоко задета ее честь, как сильно ранено сердце.

– А как же поиски Джулса? – сдержанным тоном спросила Дарси. – Безумец все еще здесь, не так ли? Или его поймали?

Посмотрев на нее, Натан ответил:

– Джулс давно не убивал, так что он может нанести удар в любую минуту. Но это должно тревожить констеблей. Впрочем, так было всегда, но я не мог убедить в этом Эйдена. Теперь у меня есть возможность взять дело в свои руки. Если я смогу отвезти Эйдена на Сент-Киттс, то у меня будет возможность спасти его и от Джулса, и от самого себя.

– Пожалуйста, прошу тебя, подумай о том, чтобы поехать с нами, – взмолилась Мейзи, не думая скрывать своего отчаяния. – Даже не ради Эйдена, а ради себя самой. Тебе нужно жить дальше! Ты не можешь сидеть тут и горевать вечно. Поедем с нами – ты сможешь быстрее отвлечься от грустных мыслей. Тебе нужно снова научиться смеяться и улыбаться, но этого не будет, если ты останешься здесь.

– Я подумаю о вашем предложении, – солгала Дарси, зная, что лишь так сможет поскорее выставить Мейзи с Натаном из квартиры.

– На размышления у вас только три дня, – настаивал Чендлер. – Корабль отходит в пятницу, и я должен знать, едете ли вы с нами, чтобы решить, как поступить с Эйденом.

Дарси кивнула:

– Мейзи, ты ведь понимаешь, что я не смогу прийти на венчание?

– Понимаю, Дарси, – отозвалась невеста Чендлера, – ты же в трауре. – Слезы опять навернулись ей на глаза. Натан взял ее за руку, и девушка добавила: – Но я уверена, что мысленно ты будешь с нами. И ты пожелаешь нам всего доброго.

Дарси опять кивнула:

– Что вам подарить на свадьбу? Может, набор из серебра? Или хрусталь?

– Только ваше обещание поехать с нами на Сент-Киттс, – твердо проговорил Натан.

– Если вы не получите от меня ответа до послезавтра, значит, я приняла иное решение.

Натан ушел разочарованным и сердитым. Мейзи ломала руки в отчаянии и несколько раз оборачивалась к подруге. Дарси закрыла за ними дверь, чувствуя раздражение из-за того, что ей приходится иметь дело еще с чьими-то чувствами, помимо своих. Никто не хотел понимать, до чего ей тяжело даются все эти уговоры. Да, говорила себе Дарси, все хотели помочь ей, но от этого ей становилось еще хуже. Они только усложняли ей жизнь.

Сначала Морин. Потом Мик. Затем Джорджина Райли. Последняя воля ее матери. Теперь Мейзи и Натан. Единственным, кто не навязывал ей своего мнения, как жить дальше, был Эйден Террел.

Он много для нее сделал. Очень много.

Дарси опустилась на деревянный стул. Итак, у нее осталось два дня на то, чтобы решить, какой жизненный путь избрать. Однако инстинктивно она понимала, что не примет окончательного решения, пока не выяснит, каковы ее истинные чувства к Эйдену Террелу. И в каком случае она рискнет больше: когда подчинится велению своего сердца или когда будет думать о том, чтобы спасти свою гордость?..

Глава 25

С трудом выйдя из долгого запоя и вот уже два дня не имев во рту ни капли спиртного, Эйден думал о том, что у него нет ни малейшего желания веселиться на приеме, устроенном в честь венчания Натана и Мейзи. Его настроению больше подошла бы скромная, спокойная свадьба. Повернувшись, он взял в баре нераскупоренную бутылку виски и направился к выходу из клуба. Он знал, что Натан слишком занят своим вечером, чтобы следить за ним, и уж тем более ему не придет в голову наставлять его сейчас на путь истинный.

К тому же он не давал обещания вообще бросить пить, а только на время, необходимое для того, чтобы прийти в себя и вновь обрести вид порядочного человека. Поскольку Натан еще не принял католицизма, свадьба была устроена в клубе, который переделали на время в нечто вроде домашней церкви с алтарем посередине. Гости расселись на стульях по обе стороны от алтаря, откуда им было хорошо видно жениха с невестой, замерших под аркой из цветов. Эйден стоял впереди и подал Натану кольцо. А потом первым произнес тост в честь молодых на торжественном обеде. На этом его роль закончилась. Только это он пообещал Натану.

А сейчас ему надо было найти кеб, который отвезет его в бостонский отель. Выйдя на улицу, Террел заметил экипаж на противоположной стороне улицы. Он остановил его и полез в нагрудный карман за деньгами, но вместе с ними вытащил из кармана сложенный листок. Удивившись, Эйден заплатил кучеру и сел в кеб. Утром, когда они одевались, готовясь к венчанию, Натан дал ему денег. Неужто Натан написал ему письмо о пользе трезвого образа жизни и о братской любви, рассчитывая, что брат прочтет его позже, когда они не будут смущать друг друга своим присутствием? Эйден мрачно усмехнулся. Да, это очень похоже на Натана.

Он развернул листок, и тут же нахмурился. Это было письмо Дарси Натану. Эйден посмотрел на дату: записка была написана вчера. Дарси вежливо, но твердо отклонила предложение Натана поехать с ними на Сент-Киттс. «Но если Эйден хочет продолжить поиски Джулса, то я готова помогать ему. Он должен только попросить меня...» – это были последние слова письма.

Эйден откинулся на спинку сиденья. Дарси будет помогать ему? Внезапно с его плеч словно свалилась невероятная тяжесть, он ощутил удивительную легкость. Эйден едва не рассмеялся. На этот раз им, конечно, кое в чем придется отказывать себе. Дарси слишком горда и умна, для того чтобы просто упасть в его объятия и принять его как героя. Но если вести себя сдержанно, то, покончив с Джулсом, они, возможно, расстанутся друзьями.

Эйден постучал по крыше коляски. И, лишь велев кучеру повернуть в другую сторону и направиться в Чарлстаун, он понял, что Натан попросту умело манипулировал им. Впрочем, это его не волновало. Террел подозревал, что братья часто делают это по отношению друг к другу. Но вот если Дарси было известно, что Натан так поступит, то это меняло дело. Почему она хотела помогать ему? После всех несчастий, которые он принес в ее жизнь?

Эйден не нашел ответа на эти вопросы, вылезая из кеба. Не понял он, в чем дело, и когда шел по коридору к квартире Дарси. Погруженный в свои мысли, Эйден забыл постучать. Автоматически он нажал на ручку, открыл дверь и вошел.

Она сидела за кухонным столом, одетая в старые брюки и потертую рубашку. Волосы золотистым ореолом окружали голову Дарси. Увидев Эйдена, она широко распахнула глаза от изумления и встала. Сначала ему показалось, что она хочет убежать, однако Дарси лишь схватилась за край стола и расправила плечи. Молча она смотрела на него своими огромными карими глазами.

Эйдену надо было так много сказать ей, но он решил, что сейчас не время для извинений или объяснений. А потому, вместо того чтобы признаться Дарси, что он считает себя последним мерзавцем, Террел ни с того ни с сего спросил:

– Почему дверь не была заперта?

– Потому что так мне не надо постоянно отпирать ее перед толпами, которые то и дело сюда ходят.

Она не шевелилась, но Эйдену показалось, что он заметил, как Дарси на миг прикусила нижнюю губу. Заперев замок, он подошел к столу и поставил на него бутылку виски.

Оказавшись ближе к Дарси, он только сейчас заметил темные круги у нее под глазами. Щеки девушки были красными, а лицо сильно похудело, с тех пор как он видел ее в последний раз. И вдруг он понял, что больше всего на свете ему хочется заключить ее в объятия. Сдержав этот порыв, он произнес:

– Ты чертовски плохо выглядишь, Дарси. Она пожала плечами.

– Да и тебя я видела в лучшем виде, – парировала она. Господи, что он делает?! Вздохнув, Эйден провел рукой по волосам.

– Трезвость не так уж хороша, как кажется. У меня болит живот и раскалывается голова. Болят даже те места, о существовании которых я раньше и не догадывался. И все эти жертвы лишь ради свадьбы брата...

– Стало быть, все в порядке? – спокойно спросила Дарси. – Мейзи с Натаном поженились?

– Похоже, это будет счастливый брак, – заметил он. – Я оставил их на праздничном обеде в окружении веселых гостей и такого количества угощений, которого хватило бы на то, чтобы в течение недели кормить весь Чарлстаун. Впрочем, это неплохо, потому что весь Чарлстаун там и собрался. А когда ты ела в последний раз?

Если его неожиданный вопрос и удивил Дарси, она не подала виду.

– Морин каждое утро присылает мне что-нибудь с Бриди, – ответила она. – Патрик Риордан, младший брат Мейзи, приносит мне ужин.

Господи, как же хорошо он ее знал! Покачав головой, Эйден промолвил:

– Я спрашивал тебя не о том, кто носит тебе еду, а о том, когда ты ела в последний раз.

Дарси пожала плечами:

– Не помню, кажется, вчера. А может, позавчера. Дни стали такими похожими один на другой, что я ничего не замечаю.

– А когда ты спала в последний раз, Дарси?

– Я мало сплю. – А потом, словно догадавшись, что Эйден будет настаивать, она добавила: – Не могу спать... Меня преследуют сновидения, и я просыпаюсь совершенно измученная. А ты, Эйден? Ты спишь?

Террел печально улыбнулся:

– Я сделал простое открытие: оказывается, в мире маловато виски.

– По словам Натана, ты хотел упиться до смерти, – заметила Дарси.

В ее голосе явно слышалось недовольство, только Эйден не понял, на что она сердится.

– Ты огорчена из-за того, что мои попытки оказались неудачными?

– Это несправедливо, Эйден, – покачала головой девушка. – Ты отлично знаешь, что я не желаю тебе смерти.

Знает ли он это? Он не раз давал ей повод проклинать себя. И если Дарси не хотела, чтобы он оказался в преисподней, то за последние недели у нее явно что-то случилось с головой.

– А чего ты хочешь, Дарси?

Посмотрев на него долгим взглядом, Дарси опустила глаза. Террел уже было подумал, что она не станет отвечать ему, но Дарси подняла голову и, смахнув слезы, промолвила:

– Я хочу, чтобы моя жизнь опять стала нормальной. Мне хочется, чтобы слезы больше не лились из моих глаз. Но больше всего я хочу, чтобы эта ужасная пустота, образовавшаяся внутри меня, исчезла.

У Эйдена защемило сердце, когда он слушал ее. Как ему хотелось обнять ее, сказать ей, что она может и не стараться быть смелой при нем, что он понимает ее и знает, как ей больно. Но Эйден не был уверен в том, что Дарси настолько ему доверяет, что позволит утешить ее таким образом.

– С пустотой легче распрощаться, если не обращать на нее внимания, – заметил он. – Тебе станет лучше, если ты будешь думать о чем-то другом.

Закрыв глаза, Дарси беззвучно засмеялась. Эйден обошел стол и с тревогой посмотрел на нее – у него появилось подозрение, что у нее либо помутился рассудок, либо она страдает от серьезного нервного расстройства. Она была так близко к нему, что он мог протянуть руки и прикоснуться к ней. Дарси, всхлипывая, облизнула губы. Террел похолодел.

– Очень просто стоять по другую сторону стола, – тихо промолвила она, открыв глаза, – и говорить мне, что я должна делать. Мик стоял там. Моя бабушка. Натан и Мейзи тоже занимали это место напротив меня. Да весь мир, черт возьми, выстраивался там и диктовал мне, как я должна жить дальше!

– А чего хочется тебе!

Горькая улыбка раздвинула ее губы.

– Ох, Эйден! Ты единственный человек, спросивший меня об этом.

– А ответ на этот вопрос существует? Ты знаешь, чего хочешь?

Дарси медленно кивнула:

– Я хочу, чтобы у меня была какая-то цель, когда я встаю по утрам, хочу, чтобы был смысл выходить из дома. Вообще, чтобы был смысл передвигать ноги и делать что-то, а не только лить слезы, сокрушаясь о потерях. Я хочу снова пуститься на поиски Джулса. Это возможно?

Террел понял, отчего Дарси так нужна была определенная цель. Но вопросы, которые он задал себе, прочтя записку Дарси Натану, оставались. Он должен был знать, почему вопреки логике ей хотелось снова быть с ним. Вынув записку из кармана, он протянул ее Дарси.

– Я нашел это у себя после венчания, – сообщил он. Развернув листок, Дарси вздохнула.

– Натан подсунул ее тебе, да? – спросила она, возвращая письмо Эйдену.

Он бросил его на стол.

– Полагаю, что так. Кстати, просто из любопытства... Отчего это Натану с Мейзи так хотелось увезти тебя на Сент-Киттс? – Он приподнял брови. – Натан вроде бы придерживается традиционной ориентации, и ему вряд ли хотелось устроить медовый месяц для троих.

Дарси усмехнулась, и эта усмешка была первым непосредственным проявлением чувств, которое Эйден заметил у нее с того мгновения, когда вошел сюда. Это поразило его, но даже когда Дарси взяла себя в руки и вновь стала серьезной, Террел почувствовал, что внутри знакомая ему Дарси О'Киф не изменилась. Внезапно он понял, что имеет ответы на все свои вопросы. Дарси никогда не стала бы манипулировать им. Она всегда была очаровательно честна и предельно пряма с ним.

– Натан хотел использовать меня как приманку для тебя, – произнесла она, словно в подтверждение его мыслей. – Он надеялся, что если я соглашусь, то и ты без сопротивления поедешь на Сент-Киттс.

– Так почему же ты не приняла его предложения? – спросил Эйден, прислоняясь бедром к краю стола и скрещивая на груди руки. – Что-то – или, может, кто-то – держит тебя здесь?

– А ты бы поехал с нами, Эйден? – спросила она.

– Честно? – Террел покачал головой. Дарси улыбнулась, и ее глаза заблестели.

– Я так и думала.

– А почему ты предложила продолжить поиски Джулса?

– А что, должна быть какая-то причина?

– Когда речь идет о тебе – да, – кивнул он. – Просто у тебя удивительно логичный ум. Так тебя заставил Мик?

– Нет. Мик избавил меня от обязательства.

– Почему же, Дарси? Я ведь все равно узнаю ответ на этот вопрос, так что тебе лучше сказать сразу.

– Причин тому немало, – задумчиво начала Дарси. – Некоторые из них мне вообще непонятны, кое-какие я понимаю, но весьма смутно. – Замолчав, она посмотрела на Террела. Наконец, приняв решение, Дарси глубоко вздохнула, встретясь с ним взглядом, и твердо произнесла: – Я абсолютно уверена, что нам обоим было не очень-то хорошо в последние недели – потому что мы потеряли из виду то, в чем нуждаемся. Ты должен победить своих демонов. Я должна наладить свою жизнь. А это можно сделать лишь в том случае, если мы вернемся туда, где остановились, когда Джулс встал на нашем пути. Мы должны выполнить эту работу вместе – как и начинали ее. До тех пор ни ты, ни я не сможем обрести душевного мира.

Какой логический ум! Она всегда точно определяет самую суть. Впрочем, Эйден понимал, что за холодной логикой у Дарси стоит удивительно развитая интуиция.

– Хорошо, – промолвил он, – сочтем, что это причина, которую ты понимаешь, как ты выразилась. – Эйден внимательно посмотрел ей в лицо. – А что ты понимаешь... смутно?

Сглотнув, девушка отвернулась.

– Это так глупо и по-детски... – Дарси осеклась, и Террелу стоило неимоверных усилий сдержать себя и не заключить ее в объятия. – Это так глупо и по-детски, – снова начала она, поднимая на него глаза, – но мне отчего-то кажется, что все повернется в лучшую сторону, если ты просто обнимешь меня.

В голове у Эйдена зашумело, в висках застучало. Он не верил своим ушам, боялся надеяться на то, чего не заслуживал. Выпрямившись, Террел посмотрел на Дарси:

– Не думаю, что имею право обнимать тебя, Дарси.

– Знаю... – ласково улыбнувшись, прошептала она, протягивая к нему руки. – Ты эгоистичный мерзавец, который не в состоянии противиться физическому удовольствию. Но другим ты мне и не нужен.

Взяв лицо Дарси в ладони, Эйден осторожно провел большими пальцами по ее скулам.

– Я так скучал по тебе, Дарси... Прости, что я не был тут с тобой. Я должен был...

Она прижала пальчик к его губам.

– Всему свое время, Эйден. А сейчас... просто обними меня.

Да, он не имел на это права, но все же принял от Дарси самый драгоценный дар, который когда-либо получал в жизни, и заключил ее в свои объятия. Она была такой хрупкой, такой ранимой, так нуждалась в его силе. Он дал ей все, что должен был дать, он целовал ее волосы и шепотом обещал всегда быть рядом с ней. Дарси посмотрела на него полными счастья и радости глазами, и у Террела перехватило дыхание. Он нежно поцеловал ее, и когда ее губы приоткрылись под давлением его губ, Эйден понял, что на свете нет ничего важнее его любви к Дарси. Наклонившись, он подхватил ее, поднял на руки и понес в спальню.

Дарси не знала, повернулось ли все в лучшую сторону или нет. В мире не существовало ничего, кроме Эйдена и их страсти. Они снова вместе, им так хорошо рядом. И тут Дарси почувствовала, что душа ее, перестав блуждать где-то вдалеке, наконец-то вернулась в ее тело. Положив голову на грудь Эйдена, девушка погрузилась в глубокий, целительный сон. Все наконец встало на свои места.

Заморгав, она нахмурилась. Какой-то шум? Она прислушалась, но больше ничего не было слышно. Ничего. Дарси придвинулась поближе к Эйдену, и он тут же обнял ее.

Шум раздался снова, и на этот раз она поняла, откуда он исходит. Поцеловав Эйдена в плечо, Дарси прошептала:

– Это Патрик принес еду.

Девушка осторожно выскользнула из его объятий, Эйден недоуменно заморгал, а она стала торопливо натягивать брюки. Улыбнувшись, Дарси наклонилась, чтобы поцеловать его.

– Я ненадолго... Подожди меня здесь.

– А я и не собирался никуда идти.

– Вот и хорошо. – Накинув рубашку, Дарси вышла из спальни.

Патрик уже хотел было уйти, как вдруг дверь приоткрылась и Дарси выглянула в коридор.

– Давай сюда еду, Патрик, – сказала она с усмешкой. – Я умираю с голоду.

Патрик оторопело уставился на нее, а Дарси взяла у него тарелку и закрыла перед его носом дверь. Парень так некоторое время и стоял на месте, удивленно глядя на дверь ее квартиры. Забежав на кухню, Дарси прихватила две вилки и направилась к Эйдену.

Он сидел на краю кровати, одетый в одни лишь брюки. Опустившись перед ним на пол, Дарси вручила ему вилку.

– Надеюсь, миссис Мэлоун не обидится, если я не принесу ей сегодня свой ужин. Я ужасно хочу есть.

Дарси сняла с тарелки салфетку и восторженно ахнула: их взорам открылись угощения со свадебного стола. Два румяных мясных пирожка, картошка с луком и горохом в сливочном соусе, яйца со специями, пикули, несколько кучек разных салатов и большая, щедро намазанная маслом булочка.

– Боже мой, Эйден! – воскликнула Дарси. – И ты добровольно от всего этого отказался?

– Там мне это не показалось таким аппетитным, как сейчас.

Рассмеявшись, Дарси встала и забралась в кровать с тарелкой в руках. Откинувшись на спинку кровати, она поставила тарелку на смятые простыни.

– Налетай! – предложила она, взмахнув вилкой.

Едва Эйден повернулся к тарелке, как Дарси принялась поедать картошку в соусе.

Блаженство... Настоящее блаженство! Более вкусной еды Эйден в жизни не ел. Дарси уже почти отдала должное своей части угощения, как вдруг Террел засмеялся.

– Что тебя удивляет? – спросила она, слизывая с пальцев крошки пирожка.

– Ты. – Он лукаво улыбнулся. – Ты явно получаешь чувственное удовольствие от еды. Интересно, я даю тебе хотя бы часть такого удовольствия?

– Вдвое больше, – призналась Дарси. – А может, еще больше. Я забываю о еде, когда мы занимаемся любовью.

– Правда?

– Правда, – заверила она его. – Хотя даже не знаю, как доказать это тебе. Думаю, ты должен просто поверить мне на слово. Хочешь половинку булочки?

– Ешь, дорогая. Тебе надо больше есть, а то ты слишком исхудала.

– Да и ты немного похудел, – заметила Дарси, взяв булочку.

– Алкоголь убивает аппетит, во всяком случае, некоторые его виды. А вот кое-какие виды голода не утолить вообще.

Дарси сразу поняла, о каком голоде говорил Эйден, и ей доставило удовольствие знать, что пусть маленькую власть, но она над ним имеет. Доев булочку, она отряхнула руки от крошек над тарелкой.

– Ну вот, я наелась, – объявила она. – А что касается иного аппетита... У меня есть хотя бы небольшой шанс уговорить тебя утолить часть этого аппетита со мной?

Улыбнувшись, Эйден переставил тарелку на ночной столик. Когда он повернулся к Дарси, его улыбка стала еще шире, а в глазах загорелось желание, потому что она принялась расстегивать пуговицы на рубашке. Но потом он заморгал, а его улыбка внезапно погасла.

– Дарси, – испуганно обратился он к ней, – ты не использовала губку!

Руки Дарси замерли на месте, а потом опустились на колени.

– Я ведь не ждала тебя, – промолвила она растерянно, – к тому же ты не дал мне времени. – Дарси лукаво улыбнулась. – Признаться, я вообще ни о каких губках не вспоминала.

– А ты не можешь быть беременна?

– Ты о таких делах знаешь больше меня. Как ты сам считаешь, могу или нет?

Эйден побледнел, жилка на его могучей шее запульсировала. Его взгляд стал каким-то затравленным.

– Если ты обнаружишь, что это так... – с трудом подбирая слова, проговорил он, – я соглашусь с любым твоим решением, каким бы оно ни было.

– Решением? – повторила Дарси, сердце которой тоже тревожно забилось, когда она заметила, как сильно он встревожен.

– Где и когда избавиться от ребенка.

По ее спине поползли мурашки, ее руки похолодели.

– Избавиться?! – Дарси была в ужасе от этих слов, в ужасе от того, что Эйден мог предложить ей такое.

– Ты же говорила, что не хочешь обременять себя ребенком. Есть врачи... Я наведу справки, чтобы ты попала в руки к опытному доктору.

Она едва могла дышать, казалось, сердце бьется уже где-то в ее горле.

– А если я не захочу избавляться от ребенка? Склонив голову набок, Эйден с подозрением посмотрел на нее. Дарси почувствовала, как в ней закипает гнев.

– Тебе не о чем беспокоиться, – произнесла она, сжимая кулаки. – Я ничего от тебя не потребую и не посягну на твой банковский счет. И не воспользуюсь незаконнорожденным ребенком для того, чтобы испортить твою драгоценную репутацию, о которой ты мне все уши прожужжал. Ты можешь уходить не оборачиваясь. Я не побегу за тобой и не стану молить тебя признать ребенка. Ты мне не нужен, я сама в состоянии позаботиться о нас обоих.

Террел лишь недоуменно моргал, слушая ее гневную речь. А потом, приподняв брови, осторожно спросил:

– Ты вообще так относишься к материнству? Опасаясь, что, не сдержавшись, вцепится ему в физиономию, Дарси сунула руки под колени.

– Я вообще еще об этом не думала, – процедила она сквозь зубы, – потому что мне это было не нужно до того, как ты вошел в мою жизнь. Я говорю только обо мне, тебе и нашем ребенке. О том, что я рискую забеременеть, ложась с тобой в постель. Да, я просила тебя защитить меня, но я трезво смотрю на вещи, и мне известно, что иногда даже самые тщательные меры предосторожности не помогают. Если я все же забеременею, Эйден, то сохраню этого ребенка и буду любить его, считая его самым дорогим подарком от тебя – куда более дорогим, чем все платья и драгоценности, вместе взятые.

Теперь Террел выглядел удивленным, а потом на его лице появилось недоверчивое выражение.

– Ты могла бы сказать то же самое иными словами, Дарси, – тихо промолвил он. – Можно подумать, будто ты хочешь иметь от меня ребенка.

Дарси оторопела, ее сердце защемило, когда она поняла, что он имеет в виду, и в ней не осталось места для гнева.

– Так вот что сделала Вильгельмина, – прошептала она, не сомневаясь в правоте своих слов. – Она избавилась от твоего ребенка, не так ли?

Эйден с деланно равнодушным видом пожал плечами:

– Это было давно.

.Зато рана была настолько глубока, что так и не зажила с тех пор. Мало того, что отец всю жизнь отвергал Эйдена, так ему еще повстречалась бессердечная, невежественная эгоистка.

– Эйден, – промолвила Дарси, – Вильгельмина – самая большая идиотка на всем белом свете.

– На самом деле она поступила правильно, – сказал Террел, все еще притворяясь равнодушным. – Сначала я хотел проявить благородство, но Вильгельмина понимала, что мы с ней не созданы для брака, а потому она спасла нас обоих от настоящей катастрофы.

Дарси едва не заплакала, видя, с каким усердием он старается показать ей, что вся эта история его никак не волнует.

Судорожно вздохнув, девушка чуть изменила направление разговора:

– А если бы я носила твоего ребенка, ты решился бы сделать мне предложение?

Он медленно кивнул:

– Я явно не учусь на своих ошибках.

Дарси не обратила внимания на двусмысленность этой фразы.

– И если бы я приняла его? Фыркнув, Террел бросил:

– Я бы подождал, пока ты придешь в чувство!

– А если бы этого не случилось? – настаивала она.

На короткое мгновение его лицо осветилось лучом надежды, который тут же погас, уступив место печальной решимости.

– Твоя жизнь превратилась бы в сущий ад, – вымолвил он. – Тебе пришлось бы жить с человеком, который не знает любви, но вынуждает постоянно носить его детей. Ты этого хочешь?

– Я хочу, чтобы ты больше доверял себе, Эйден.

– Я реалист, дорогая, – заявил он, выбираясь из постели. – И не могу обещать тебе то, чего дать не могу. Тебе следует вспомнить о своей практичности и принять мои слова на веру.

– Ты уходишь? – спросила Дарси.

– Не совсем, – ответил он, выходя из спальни. – Но все эти разговоры о детях и свадьбах навеяли на меня желание выпить. Возьму бутылку, а потом пороюсь в твоих сундуках, чтобы найти губки.

Дарси молча смотрела ему вслед, от всего сердца желая, чтобы он увидел самого себя с другой стороны – той, которая уже открылась ей. Он был хорошим и честным. Сильным, добрым, нежным и решительным. Но что самое главное, он знал, как надо любить ее. Наверняка можно как-то заставить его забыть о призраках и неудачах прошлого, дать ему понять, что его сердце и душа не только стоят любви, но могут и сами дать ее.

Хриплый вскрик из гостиной и звон стекла оторвали Дарси от ее размышлений. Через мгновение раздался такой тяжелый удар, что в окнах задрожали стекла. Дарси бросилась к двери.

– Эйден! – закричала она. – Эйден, с тобой все в порядке?

Вбежав в гостиную, Дарси остановилась, ища Террела глазами. И тут она его увидела: Эйден лежал на полу возле кухонного стола, а вокруг него в лунном свете блестели сотни осколков. В воздухе стоял тяжелый запах виски.

– Эйден! – закричала она, бросаясь к нему.

Внезапно ее голова дернулась от резкой боли, ноги неожиданно потеряли опору. Сзади к ней прижималось что-то горячее, а безумная боль распространилась от корней волос к животу. Дарси попыталась вырваться, но тут ее горла коснулось холодное острие ножа. От страха сердце готово было выскочить у нее из груди. Она почувствовала на щеке теплое дыхание. '

– Наконец-то мы встретились, Дарси О'Киф, – раздался у нее за спиной голос. – Позвольте мне против правил самому представиться вам. Я – Джулс Террел.

Глава 26

– Что вы сделали с Эйденом? – хриплым голосом спросила Дарси.

Он чуть отодвинулся от нее, и его дыхание перестало щекотать ее кожу.

– Лишил его сознания и связал ему руки за спиной. Виски лучше было использовать для моей пользы, чем для его желудка, а то он и так в последнее время слишком много пил. Я уже устал ждать, пока он протрезвеет и придет к тебе. Дарси посмотрела на Эйдена, неподвижно лежавшего на полу, и разрыдалась.

– Ох, не беспокойтесь за его голову, мадам, – промолвил Джулс. – Его череп толще коры тикового дерева. Скоро он придет в себя, и тогда мы сыграем в одну игру. Ничто другое меня не устраивает.

Дарси закрыла глаза и попыталась собраться с разбегающимися мыслями. Ей надо было подумать. Надо было придумать, как вырваться от Джулса. Нож сильнее прижался к ее шее, Дарси стало труднее дышать. Она инстинктивно выгнулась, чтобы не касаться его спиной, и вцепилась обеими руками в его сильную руку, державшую ее поперек талии, стараясь при этом хоть немного отодвинуться от острого ножа.

– Будь внимательна и делай то, что должна делать, – проворчал Джулс. – Ты должна спросить меня, в какую это игру мы будем играть.

– Так в... в какую же игру мы будем играть? – запинаясь, послушно спросила она.

Эйден застонал и перекатился с бока на спину, правда, связанные сзади руки мешали ему. Его ноги дернулись, а потом он замер.

Джулс усмехнулся:

– Я собираюсь убить тебя, детка. Разумеется. Только на этот раз Эйден будет наблюдать за тем, как я делаю это. В этот раз он узнает и вынужден будет признать. Я заставлю его признать.

Дарси затошнило, липкий страх охватил все ее существо. Джулс крепче сжал ее живот.

– Будь внимательна! – заорал он.

– Что должен признать Эйден? – торопливо спросила она. «Господи, Эйден, очнись!»

– То, что я умнее его.

Дарси вздрогнула: выяснилось, что она была права в своих догадках насчет Джулса.

– Если дело только в этом, – дрожащим голосом заговорила она, – то я уверена, что Эйден и сам признает это. Вам ни к чему совершать убийство.

– Не-ет, – прошептал он, водя острием ножа по ее шее, – это дело мы должны обмыть кровью. Я не хочу просто услышать это от Эйдена. Я хочу увидеть доказательство моей правоты в его глазах.

Никогда Джулсу не увидеть такого в глазах Эйдена, в этом Дарси была уверена. Эйден будет смотреть на него полным холодного гнева взором.

– Эйден убьет тебя, – бесстрашно произнесла она. – Тебе ведь это известно, не так ли?

– Это я убью его до того, как он сможет приблизиться ко мне. – Джулс усмехнулся и почесал острием ножа у нее за ухом. – После того как я покончу с тобой, и он будет собирать собственные кишки.

– Но если ты убьешь Эйдена, – проговорила девушка, поднимаясь на цыпочки и еще больше выгибая шею, – тебе придется выйти из игры. Тебя никто не будет преследовать. Никто не сможет убедить тебя в твоих блестящих способностях.

– А мне больше и не понадобится играть, – беспечным тоном отозвался Джулс. – Я получу то, что по праву принадлежит мне.

– И что же ты получишь? – выполняя правила страшной игры, спросила девушка.

– Имущество моего отца. Деньги, все его вещи, недвижимость, а с ними – и уважение, которое все испытывают к богатым и могущественным людям.

– Но в завещании говорится, что... Его хватка стала еще сильнее.

– Завещание у меня! – рявкнул Джулс. Он еще крепче сжал ее талию, и Дарси невольно вскрикнула от боли. Джулс от удовольствия засмеялся. – В завещании говорится, что после смерти Эйдена все имущество переходит в руки моей матери. А она отдаст мне все, она обещала.

– Обещала?! – Дарси оторопела: такого даже она предположить не могла.

– Это был хороший план.

Дарси спиной почувствовала, как его грудь стала приподниматься от участившегося дыхания.

– Правда, Эйден кое-что испортил, уплыв в тот день куда-то на корабле, – недовольно проворчал Джулс. – Предполагалось, что он с остальными будет на обеде. Но я не мог остановиться только из-за того, что Эйдена куда-то унесло. Мама была бы так разочарована. Поэтому я сделал то, о чем просила мама, а потом придумал другой план. Замечательный план! – довольно воскликнул он. – Гораздо более изощренный план!

Он чуть слабее стал держать ее за талию.

– Но теперь я от всего устал, – утомленно проговорил Джулс, – пора ехать домой. Мамочка ждет меня.

Дарси покорно сделала свой ход.

– Так Бланш обо всем известно? – спросила она.

– Я написал ей, – промолвил Джулс тоном послушного, обязательного ребенка. – Я рассказал маме о том, как играю с Эйденом и как собираюсь покончить с ним, когда он придет к тебе. Уверен, что это произвело на нее впечатление. Думаю, и на Эйдена это тоже произведет впечатление, как ты считаешь?

– Я уверена, – выдавила из себя Дарси.

– Посмотрим, хорошо? – Подтолкнув ее вперед, Джулс позвал: – Эйден! Большой брат, просыпайся и посмотри, что у меня есть! Эйден!

Джулс практически нес на себе Дарси к неподвижной фигуре Эйдена, передвигая ее ноги своими ногами. Он явно не торопился, стараясь продлить удовольствие. Когда они были футах в десяти от Эйдена, Джулс прошептал Дарси на ухо:

– Ну вот, хорошо. Теперь ты позови его.

– Эйден, – тихо произнесла Дарси. – Пожалуйста, Эйден, приди в себя.

– Громче! – приказал Джулс.

Дарси почувствовала, как острие ножа проткнуло кожу, и по ее шее потекла теплая струйка крови. Она была вынуждена повиноваться, ведь иного выхода у нее не было.

– Эйден! Прошу тебя, Эйден! – громче сказала она. Его веки стали медленно подниматься. Эйден несколько раз моргнул, прежде чем посмотреть на нее. Как ни странно, его глаза не были похожи на глаза человека, только что пришедшего в чувство. Нет, их взор был чист и ясен, и в нем было молчаливое обещание. И за то короткое мгновение, пока он смотрел на нее, перед тем как вновь опустить веки, Дарси поняла, что она больше не одна наедине с безумцем. У нее появилась надежда. Эйден не позволит Джулсу убить ее.

– Вставай, Эйден! – закричал Джулс. – Посмотри-ка, братишка, что у меня есть!

– Джулс... – произнес Эйден, снова открывая глаза.

– Он самый, – радостно отозвался негодяй. – Ты счастлив видеть меня?

– Сукин сын! – прорычал Эйден, силясь встать на колени. Когда ему это удалось, он напряг плечи и руки, чтобы проверить прочность связывающей его веревки.

– Ну-ну-ну! – поддразнил его Джулс. – Держи себя в руках, а то как бы твоя любовь не перерезала ей горло раньше времени.

Дарси видела, как Эйден тряхнул головой, отчего по комнате во все стороны разлетелись осколки бутылки. По его шее и обнаженной груди стекала узкая кровавая дорожка. Посмотрев на брата, он насмешливо вымолвил:

– Господи, Джулс! Какая там любовь! Что ты себе вообразил? Эта горячая девка хороша только в постели. К чему тебе убивать еще одну невинную душу? Отпусти ее, ведь ты играешь со мной.

Дарси ощутила, что нож стал не так сильно давить ей на шею. А потом Джулс и вовсе опустил его и, смеясь, произнес:

– Ну да, с тобой, с кем же еще! Итак, начнем...

Резкое, короткое движение – и верхнюю часть ее левой руки пронзила острая боль. Лезвие ножа глубоко, но так быстро разрезало ее плоть, что Дарси даже не успела закричать. Она видела, что Эйдену удалось встать на ноги, а потом глаза ей затмила красная пелена пульсирующей боли.

– Отпусти ее! – крикнул Эйден, приближаясь к ним.

Яростно глядя на Джулса, Эйден двигал плечами, пытаясь скрыть, чем заняты его руки. Осколок в нескольких местах порезал его пальцы, но он не обращал на это внимания, думая лишь о том, как бы перерезать веревку. Из раны на предплечье Дарси фонтаном хлестала кровь. Она смертельно побледнела, ее рука повисла плетью. Из последних сил она стиснула зубы, но из ее горла то и дело от боли вырывался страдальческий стон.

– Отпусти ее! – снова крикнул Эйден. – Ты играешь со мной!

Джулс потащил Дарси назад.

– Это при виде крови у тебя подгибаются колени, большой брат? – со смехом спросил он.

– Проклятый подонок! – Эйден продолжал свои усилия по перерезанию веревки. – Да я голыми руками вырву сердце из твоей груди!

– Это будет нелегко сделать, ведь они связаны у тебя за спиной. – Джулс ухмыльнулся.

Остановившись, он опять прижал нож к горлу Дарси. Она никак не реагировала на это, она просто застыла в руках Джулса.

Эйден шагнул к нему.

– Ты умрешь, Джулс, – холодно проговорил он. – За одну Дарси я убью тебя.

– Стой на месте, – с улыбкой сказал Джулс, – а то тебя забрызгает кровью. Знаешь ведь, каким фонтаном она бьет из артерии. При этом на стенах и потолке обычно появляются интереснейшие кровавые картины, правда, в комнате образуется некоторый... беспорядок, я бы сказал.

Дарси едва держалась на ногах. Опустив нож, Джулс крепче прижал ее к себе.

– Стой прямо, сука! – крикнул он. – Дело еще не кончено. – Затем он одним коротким движением нанес ей вторую рану прямо над первой.

Все произошло за несколько мгновений. Дарси из последних сил ногтями вцепилась в его руку. Джулс выгнул спину, ударил девушку под колени и замахнулся ножом... Эйден в ярости, которая помогла ему разорвать остатки веревки, бросился на Джулса, пытаясь защитить Дарси от удара ножом.

Он почувствовал резкую боль в спине, но, превозмогая ее, обеими руками вцепился в горло Джулсу. Не ожидая этого и не удержавшись на ногах, Джулс упал на спину, увлекая за собой беспомощную Дарси.

Убийца хватал ртом воздух. У Эйдена все внутри разрывалось от боли, и он скорее почувствовал, чем увидел занесенную над собой руку Джулса с ножом. Инстинктивно отпустив его горло, Эйден перехватил руку Джулса, а потом перекатился на левый бок, чтобы не прижимать Дарси к обезумевшему маньяку. Правой рукой Эйден стал выкручивать руку Джулса, чтобы тот отпустил Дарси. Вскоре затрещали кости, Джулс вскрикнул, и Дарси оказалась на свободе. Именно этого Эйден и добивался. Схватив Дарси за рубашку, он что было сил, как тряпичную куклу, отбросил ее в сторону – чтобы она была подальше от ножа Джулса. Убедившись, что она в безопасности, Эйден наконец-то дал волю безумной ярости, кипевшей в нем.

Морщась от боли, Дарси старалась держать глаза открытыми, чтобы не потерять сознания. Она была в отчаянии. Надо было что-то делать. Из темноты до нее доносилось сопение и прерывистое дыхание двух дерущихся. Эйден. Эйден и Джулс. Она должна защитить Эйдена. Дарси подняла голову, и ей на глаза попался простой деревянный стул. Опираясь на его сиденье, она поднялась на колени, а затем, положив ладонь на край стола, встала на ноги.

Тени поплыли у нее перед глазами, дикая боль рвала руку на части, и Дарси прислонилась к столу, чтобы удержаться на ногах. Ее сильно тошнило, и, чтобы сдержать рвоту, она стала делать глубокие вдохи. Эйден. Она должна помочь Эйдену.

Нож Тимми!

Дарси даже не заметила, как нож очутился у нее в руках. Не заметила, как, прижав бедром ножны к столу, вытащила из них нож. Еще раз глубоко вздохнув, Дарси медленно и покачиваясь зашагала к темным фигурам, катающимся по полу в черной тени от сундуков.

Едва не споткнувшись, Дарси остановилась, забыв про нож. Она видела, как Эйден подмял Джулса под себя, пережал ему горло одной рукой, а другой ухватился за его подбородок. Джулс извивался, пытаясь сбросить Эйдена, и колотил его по спине правой рукой. Лунный свет на мгновение осветил голую спину Эйдена. Дарси увидела, как его плечи сначала резко напряглись, а потом опустились. Раздался короткий хрип, за которым последовало торжествующее рычание Эйдена. Через секунду он поднялся на колени. Джулс лежал неподвижно, его глаза смотрели вперед невидящим взором, голова была неестественно вывернута.

Судорожно вздохнув, Эйден дотронулся ладонью до своего бока, а когда отнял ее, то увидел, что на ней темнеет кровь. Нож с легким лязганьем выпал из рук Дарси на пол, и она со стоном отчаяния бросилась к Террелу.

– Черт возьми, больно, – прошептал он, когда она опустилась перед ним на колени. Эйден посмотрел на нее, но его глаза постепенно затуманивались. – Прости, что я так долго высвобождал руки...

– Это не важно, Эйден. – Дарси покачала головой. Даже в неясном лунном свете она видела, как быстро бледнеет его лицо. – Ты можешь чуть перевернуться, чтобы я взглянула на твою рану? А то она в тени, – пояснила Дарси.

Слабо улыбнувшись, Эйден кивнул. Затем его глаза закатились, и он упал поперек тела Джулса.

Весь его левый бок был залит кровью, которой пропитались пояс и левая штанина брюк. Дарси не знала, как ей это удалось, но, похоже, паника придала ей сил, во всяком случае, она смогла стащить Эйдена с тела Джулса и перевернуть его на спину. Впереди брюки тоже были мокрыми от крови. Дарси поспешно ощупывала его в поисках раны и вскоре нашла – только не одну, а две: большое овальное отверстие на спине и второе, такое же, только поменьше, впереди.

– Эйден! – закричала она, в отчаянии пытаясь зажать раны руками. – Эйден, ты не можешь умереть, Эйден!

Его веки слегка затрепетали.

– Я и не собираюсь, Дарси, – едва слышно произнес он, глядя на нее ничего не выражавшими глазами.

– Чего не собираешься? – спросила она, пытаясь разговорить его, чтобы он не терял сознания. Кровь текла по ее пальцам, и она сильнее надавила на раны.

– Ты не горячая девка. Я не хотел, чтобы Джулс знал, что я... – Его глаза снова закатились, и он тяжело вздохнул.

– Эйден! Эйден! Я должна отвезти тебя к доктору, но не смогу сделать этого, если ты мне не поможешь. Эйден, очнись!

Он не шевелился, не открывал глаза, не отзывался на ее отчаянные крики.

– Святая Мария, помоги! – взмолилась, рыдая, Дарси. Слезы катились из ее глаз и, капая вниз, мешались с его кровью. – Пожалуйста, не дай мне потерять его. Я сделаю все, что ты велишь. Пожалуйста!

– Дарси, ты проснулась? – услышала она вдруг чей-то голос. – Мы принесли тебе кусок свадебного торта.

Сердце ее затрепетало. Мейзи! Мейзи стоит у дверей! А где Мейзи, там и...

– Натан! – закричала она. – Натан, помоги мне! Дверь с треском распахнулась, ударившись о стену. В то же мгновение в комнату, сжав кулаки и стиснув зубы, ворвался Натан. По инерции он пробежал футов пять, и лишь тогда его взгляд упал на пол и Натан понял, что произошло. Мгновенно собравшись, Чендлер подошел к ним и спокойно расстегнул сюртук, на ходу оценивая ситуацию и отдавая жене распоряжения:

– Мейз! Немедленно беги в клуб за доктором Магиром. Приведи его сюда. Поторопись!

Бросив кусок торта на стол, Мейзи подобрала юбки и поспешила за помощью.

Натан опустился возле Эйдена на колени и быстро приложил пальцы к артерии на его шее.

– Он жив, – проговорил Чендлер. – Надо сберечь ему жизнь, не так ли, Дарси?

– Он потерял так много крови, а я не могу остановить ее. Снимая с себя сюртук, Натан оглядел Дарси.

– У него есть еще раны, кроме этих двух? – спросил он, складывая один рукав сюртука пополам и подкладывая его Эйдену под рану на спине.

Дарси вытащила освободившуюся руку из-под Эйдена.

– Н...не знаю... Я не осматривала другие места. Натан быстро сложил второй рукав и зажал им рану на груди.

– Эти раны я зажал, Дарси, – вымолвил он. – Ты можешь проверить, есть ли другие?

Кивнув, Дарси принялась ощупывать торс Эйдена. Пальцы его правой руки были изрезаны осколком, да и сама рука выглядела так, словно по ней прошлись плеткой-девятихвосткой. Дарси заскрежетала зубами, коря себя за то, что не заметила этих ран раньше.

– У него порезаны пальцы и вся правая рука, – сообщила она Натану.

– Это легкие ранения, – спокойно заявил Чендлер. – Осмотри теперь ноги.

Левую руку дергало от боли, поэтому Дарси положила ее себе на колени и стала ощупывать ноги Эйдена правой рукой. Ее пальцы дотрагивались до его развитых мускулов, и она молила Бога о том, чтобы ее поиски не увенчались успехом.

– Я ничего не нашла, – наконец с облегчением промолвила она. – Не думаю, что я что-то пропустила. Да и ткань брюк цела.

Натан посмотрел на нее долгим взором, а потом спросил:

– А что с плечами и головой? Ощупаешь их, Дарси? Дарси кивнула.

– Джулс ударил его бутылкой виски, – сказала она, осторожно пододвигаясь к голове Эйдена. – Он тряхнул головой, и я увидела, как из его волос разлетелась куча осколков. По плечу у него текла струйка крови. – Устроив на коленях раненую руку, Дарси осторожно провела правой рукой по плечам Террела. Они были в крови, но ран она не увидела. Тогда она запустила пальцы в его волосы. На глаза ее навернулись слезы, когда она вдруг подумала, что в последний раз прикасается к темным шелковистым прядям. – Господи, Натан! – застонала она, когда пальцы нащупали рваные раны у него на затылке. – Здесь тоже есть раны, и они кровоточат.

– Из ран на голове кровь всегда хлещет рекой, Дарси. И на вид они всегда страшнее, чем есть на самом деле, – объяснил Чсндлер, и Дарси даже перестала плакать. – Он приходил в чувство после удара по голове?

Дарси кивнула, но вынуждена была придержать голову здоровой рукой – силы оставляли ее.

– Эйден понимал, что делает, – сказала она, вспоминая, как он смотрел на нее, лежа на полу среди осколков в луже виски. – Я видела его глаза. Он смотрел на меня, и в его взгляде было обещание. Он не сказал ни слова, но я все поняла. Взглядом он пообещал спасти меня.

– Доктор идет, – вдруг сказал Натан, – я слышу его шаги по лестнице. А ты слышишь?

– Да, он уже в коридоре, – прошептала она. – Пойду открою дверь. – Глубоко вздохнув, она стала медленно подниматься на ноги.

– Она уже открыта.

Дарси не услышала слов Натана, потому что пыталась справиться с головокружением и силой воли остановить предметы, поплывшие у нее перед глазами.

– Ох... – Ее колени подогнулись, и она инстинктивно сжала их, пытаясь удержаться на ногах. – Натан!

– Что, Дарси?

Как далеко от нее он был! Но Дарси надеялась, что он ее услышит.

– Ты будешь плохо думать обо мне, если я упаду в обморок?

– Держи ее, Мик!

Мик был здесь? Ее ноги подкосились, и все вокруг провалилось в черную бездну.

Глава 27

Оказывается, за его веками существует мир. Поначалу это поразило Эйдена, а потом он с удивительной ясностью все вспомнил. Дарси. Он заставил себя открыть глаза. Белый потолок... Не его он ожидал увидеть.

– Добрый вечер. Похоже, я первый могу поздравить тебя с возвращением в мир живых.

Натан. Где-то справа.

– Где Дарси? – спросил Террел.

– Она со своей бабушкой и Мейзи. С ней все хорошо, Эйден. Тебе досталось больше.

Террел медленно повернулся на звук его голоса, морщась от острой боли в затылке.

– Ее рука...

– Раны зашиты и забинтованы, а других ран у нее нет, – сообщил Натан, сидящий на кресле у окна. – Доктор сказал, что она быстро поправится, а вот тебе для выздоровления понадобится больше времени. Рана в боку оказалась очень глубокой. Если бы удар пришелся чуть в сторону, ты бы уже был с почестями похоронен.

Эйден решил сам определить состояние своих ран. Его голова болела. Кончики пальцев правой руки пульсировали, да и вся рука была какая-то непривычно неподвижная. И еще его бок... Черт, если бы только не это чувство, словно какой-то злой осел со всех сил ударил его копытом по боку.

– Как долго я лежу тут? – спросил он. – И где я, черт возьми? У О'Шонесси?

Натан усмехнулся:

– Нет, не у О'Шонесси. Дарси была против этого. Ты да и все мы находимся в доме Джорджины Райли в Бостоне. Мы привезли тебя сюда два дня назад, когда доктор сказал, что тебя можно транспортировать. На этом настояла бабушка Дарси. А до того как тебя привезли в Бостон, ты лежал в доме Дарси шесть дней. В первый день ты так сильно метался, что доктор прописал тебе успокоительное, чтобы ты не сорвал с себя повязки. Правда, временами ты отчасти приходил в сознание. Ты помнишь, как Дарси кормила тебя теплым бульоном и молочным хлебом?

Эйден подумал.

– Нет, – через некоторое время сказал он. Впрочем, кое-что он вспомнил: – Я терпеть не могу молочный хлеб.

– Ты голоден?

Террел задумался и пришел к выводу, что желудок, пожалуй, был именно той частью его тела, которая в данный момент требовала меньше всего внимания.

– Ничуть, – ответил он.

– Это потому, что Дарси с большим рвением заботилась о твоем желудке и твоих силах, – произнес Натан тем тоном, который всегда звучал в его голосе, когда он объяснял что-то очевидное. – Твоя дама твердо намеревается поставить тебя на ноги. – Он помолчал, а потом уголки его рта слегка приподнялись. – Ты ел молочный хлеб. Причем очень много.

Эйден нахмурился. Он не помнил не только молочный хлеб. Та страшная ночь запомнилась ему почти целиком, но некоторые ее части и события полностью выпали из памяти. Едва почувствовав острую боль в затылке, он сразу же догадался, что роковая встреча с Джулсом состоялась. Тогда, едва поняв это, он тут же с ужасом подумал о том, что беззащитная Дарси останется один на один с безумным Джулсом. Желание защитить ее было столь велико, что он не дал себе впасть в полное забытье. Потому он и слышал, как Джулс рассказывает Дарси о том, что собирается сделать, и видел, как тот держит нож у ее горла.

Внезапно две вещи поразили его с удивительной ясностью: он любит Дарси, и Джулс обязательно умрет. И тогда его охватило странное спокойствие, благодаря которому он смог сосредоточиться и все обдумать, не обращая внимания на свою ярость. Он притворился, что находится без сознания, а на спину перекатился для того, чтобы нащупать руками острый осколок, которым можно было перерезать веревку. Пока он этим занимался, у него была возможность выслушать все, что Джулс говорил перепуганной Дарси, и за те короткие мгновения его ненависть к этому подонку стала еще сильнее. Эйден вновь вспомнил все чудовищные злодеяния Джулса, и потому, когда для него настало время вступить в безумную игру, он был готов совершить убийство.

Воспоминания о том, что было после того, как Дарси закричала от боли, оказались прерывистыми – он помнил взмах ножа, помнил свою уверенность в том, что Джулс хочет вонзить лезвие в грудь Дарси. Он бросился вперед, подставляя себя под удар, а потом помнил уже то, как отталкивает Дарси подальше от безумца. Дальше – пустота, а затем он припомнил, как перед ним возникло ее лицо и она умоляла его не умирать. Тогда он понял, что все кончено. Дарси была вся в крови, но страх в ее глазах был вызван не близостью Джулса. Нет, она боялась за него. А за этим страхом он разглядел такую любовь, которая оказалась способной даже уменьшить его боль. Он пытался сказать ей, что любит ее, но слова – вместе с сознанием – ускользнули от него.

– С тобой все в порядке? – услышал он тихий голос Натана.

– Что случилось с Джулсом? – спросил Эйден у брата. – Он мертв?

– Именно так. Насколько я понимаю, ты не помнишь, что свернул ему шею.

– Нет, – признался Террел. А потом сделал еще одно признание: – Но мне бы хотелось помнить это. Чтобы получить удовлетворение.

Натан медленно кивнул:

– Чарлстаунские констебли будут задавать тебе множество вопросов обо всей этой истории, Эйден. Дарси, я и Мейзи уже имели с ними беседы и поведали им все, что нам известно. Они терпеливо ждут, пока ты придешь в сознание, и как только мы сообщим им, что тебе стало лучше, они тут же явятся сюда со своими перьями, чернилами и бумагой.

Этого следовало ожидать.

– Мне стоит умолчать о чем-то, когда я буду разговаривать с ними?

– Ты должен рассказать им только правду о том, как Джулс явился в квартиру Дарси, а потом оказался мертвым на полу.

– Думаю, это будет совсем нетрудно.

– Ты должен сам решить, стоит ли поведать им об очевидном участии Бланш в убийстве твоего отца, доктора Леклера и его жены. Дарси обсуждала это со мной, поскольку ты не мог принять участия в этом разговоре, и пришла к выводу, что не будет упоминать при констеблях имя Бланш. Она подумала, что лучше тебе принять решение на этот счет.

Ах да, Бланш... Джулс утверждал, что первые убийства были совершены по ее плану. Так насколько же безумным был Джулс? Что в его словах правда, а что – нет? И вообще, важно ли это сейчас?

– Хочешь – верь, хочешь – нет, Натан, но я плевать хотел на Бланш.

Побарабанив пальцами по подлокотнику, Чендлер спросил:

– А ты не боишься, что Бланш сама придет за тобой, чтобы попытаться все-таки получить в свое распоряжение имущество твоего отца?

– Моим отцом был Эдвард Чендлер, – заметил Эйден, глядя прямо в глаза Натану. – Моим и твоим. Да, я получил в наследство имущество Фредерика Террела, но думаю, настала пора во всем как следует разобраться. Что касается Бланш... Дадим ей попробовать убить меня, если она хочет это сделать. Если не хочет, то мне на нее плевать, как я уже говорил. Я не стану будить спящую собаку. Я устал от смертей и необходимости вершить правосудие. Я хочу поехать домой и забыть обо всем этом.

Наступило долгое молчание. Наконец Натан нарушил его:

– Так, может, настало время тебе извиниться передо мной за то, что ты испортил мне медовый месяц?

Эйден смутился из-за того, что был настолько эгоистичен, что думал лишь о своих проблемах.

– Прости меня, Натан, – искренне извинился он. – Тебе пришлось сойти с корабля?

– До этого дело не дошло, – ответил Натан. – Мейзи решила до отъезда отнести Дарси кусочек свадебного торта. К счастью, мы зашли вскоре после того, как ты убил Джулса. Дарси была очень слаба, но, едва не теряя сознание, пыталась сделать все возможное, чтобы спасти тебя. Она очень смелая и отважная женщина.

Услышав знакомые нотки в голосе брата, Эйден улыбнулся:

– Тебе не стоит читать проповедь, Натан. На сей раз я пою в твоем хоре.

Фыркнув, Чендлер встал с кресла.

– Ну и денек сегодня будет! – заметил он.

– Ты сообщишь Дарси, что я пришел в себя? – спросил Эйден, увидев, что брат направляется к двери. – Мне надо кое-что сказать ей.

Положив руку на ручку двери, Натан обернулся:

– Могу я заключить, что твоими первыми словами будет предложение узаконить вашу любовь?

– Ты считаешь, что я должен начать с этого, да? Натан усмехнулся:

– Я приведу к тебе Дарси. – Он вышел из комнаты, но перед тем, как закрыть за собой дверь, еще раз посмотрел на брата. – И вот что, Эйден... Попытайся хоть немного сдержать себя... физически и не переусердствовать кое в чем. На тебе больше швов, чем на стеганом одеяле.

Эйден улыбнулся.

– Я постараюсь, – пообещал он.

– Я позабочусь о том, чтобы вам не помешали. – Натан рассмеялся и закрыл за собой дверь.

Как только замок защелкнулся, Эйден попытался оценить свои силы и понять, насколько он свободен в движениях. Его мышцы затекли от неподвижности, но они быстро вспомнят, как надо себя вести, так что недалек тот час, когда он почувствует себя самим собой. Правда, бок болел, но если ему вздумается, по любезному совету Чендлера, заняться любовью... Отбросив одеяло, он осторожно спустил ноги на пол. Давно пора вернуться к своим обязанностям любовника Дарси. А для этого ему надо избавиться от дурацкой ночной сорочки и совершить быстрое утреннее омовение.

Дарси заставила себя остановиться в коридоре и сделать глубокий вдох. Поправив руку, висящую на косынке, она быстро разгладила юбки и облизнула губы. Но никакими силами она не смогла бы умерить биение своего сердца и быстрый ток крови, кипевшей в ее жилах. Ей просто придется потерпеть до тех пор, пока она не скажет того, что должна сказать. Словно и не обдумывала эти слова последние шесть дней, Дарси быстро припомнила содержание своей речи. Она скажет Эйдену, что любит его – разумеется, не сердцем, а умом – логично и рационально. Никаких трагических зала-мываний рук. Никаких заверений в вечной преданности. Лишь простое «Я тебя люблю». И она твердо даст ему понять, что не ждет подобного признания в ответ.

А когда с этим будет покончено, она спокойно скажет ему, что готова стать его официальной любовницей. Если он захочет, она поедет с ним на Сент-Киттс. Если он пожелает, чтобы она осталась его любовницей в Чарлстауне, она согласится. А когда он от нее устанет, тогда она будет думать, как ей провести остаток жизни. А если вдруг Эйден скажет, что со смертью Джулса их отношения закончились, она без возражений примет и это его решение. И не будет плакать, во всяком случае, перед ним. Они с Эйденом всегда были честны друг с другом, и это был единственный способ пересечь перекресток, на котором они оба оказались.

Вздернув подбородок, Дарси заставила себя уверенно улыбнуться, нажала на ручку двери и смело вошла в его комнату. Но вся ее решимость вмиг исчезла, как только она увидела Эйдена, сидевшего, опершись спиной на подушки. Посмотрев на нее, Террел улыбнулся, и она осознала, что им не нужны слова. По одному его взгляду можно было догадаться, что он просто пожирает ее глазами и никак не может вдоволь наглядеться. Дарси не знала, куда они пойдут дальше, но поняла, что им по пути. Если бы не все эти повязки и швы, она бы бросилась к нему и крепко его обняла. Чувствуя, что сердце ее вот-вот выскочит из груди, она дрожащими руками закрыла дверь.

– Как ты себя чувствуешь? – спросила Дарси, приближаясь к нему грациозной и летящей – как ей казалось – походкой.

– Раны побаливают и тянут, но я жив и твердо намереваюсь быстро поправиться. – Уголки его рта дрогнули. – А как вы себя чувствуете, мисс О'Киф?

Вот, значит, как? Мисс О'Киф? Дарси улыбнулась. Эйден слишком хорошо знает ее, понимает, что она старается соблюсти приличия, а потому нарочно поддразнивает ее. Что ж, ей нравились подобные состязания с Террелом. Они всегда увлекали Дарси и всегда хорошо кончались.

– Кажется, я понимаю, что ты имеешь в виду, когда говоришь, что твои раны тянут, – промолвила девушка, расправляя его простыню и одеяло. – Доктор сказал мне, что на руке останутся шрамы, но я уже могу почти свободно пользоваться ею. Натан сообщил, что с тобой захотят поговорить констебли?

– Да, – кивнул Эйден, – но беспокоиться не о чем, Дарси. Я, как и вы с Натаном, отвечу на все их вопросы, и на этом дело кончится. Оно, собственно, уже и так завершилось. – Подвинувшись, он освободил ей место и похлопал по кровати с такой знакомой Дарси лукавой улыбкой: – Садись рядом, составь мне компанию.

Дарси не хотела, чтобы он так легко выигрывал. Криво улыбнувшись, она уперлась руками в бока.

Террелу явно стоило больших усилий сдержать удивленную усмешку.

– Что тебя тревожит, Дарси?

– Итак, сначала я была «горячей девкой», а потом перестала ею быть, да? – спросила она, поднимая брови. – Твоя логика меня несколько смущает, но, что бы ты ни хотел сказать, я так или иначе была оскорблена.

На лице Эйдена появилось такое удивление и смущение, что на мгновение Дарси подумала о том, что и то и другое может быть искренним, но потом довольная усмешка выдала его.

– Извини. Но мои дальнейшие слова должны были показать тебе, что именно я хотел сказать.

– Никаких дальнейших слов не было, – заявила Дарси, подбирая юбки и залезая на кровать. Протянув здоровую руку, Террел помог ей. Дарси села на колени лицом к нему и продолжила: – Тебе еще повезло, что ты тогда потерял сознание, Эйден, а иначе схлопотал бы от меня второй удар по голове.

– Но я ведь не сказал ничего обидного? Готов поклясться, что не сказал.

– И что же в таком случае ты сказал?

– Что я люблю тебя. – Он произнес это уверенным тоном. После этих слов игра между ними обрела совершенно иной смысл.

– Нет, Эйден, – тихо промолвила Дарси, – ты ничего подобного не говорил, иначе я бы запомнила.

– Не знаю, не знаю! – поддразнил он ее. – В то мгновение я думал, что умираю, и решил, что просто обязан сказать тебе то, что ты хочешь услышать. Я счел это своим последним добрым земным поступком.

Эйден Террел отлично понимал, как Дарси хочется услышать эти слова, и само осознание того, что он способен видеть ее насквозь, наполняло его теплой радостью. Наклонившись вперед, она поцеловала его в губы. А потом, чуть отодвинувшись, произнесла:

– Мне не так уж важно было услышать от тебя слова любви, Эйден. В этом нет необходимости, потому что я вижу это признание в твоих глазах, чувствую это, когда мы занимаемся любовью. Этого довольно.

– Но не для меня. – Он погладил ее по щеке. – Не помню, когда это произошло, Дарси, но думаю, что с самого начала. Только я не понял, что со мной. Но когда я услышал твой разговор с Джулсом... Когда увидел нож у твоего горла... В тот момент я понял, что в жизни нет ничего более чистого и важного, чем моя любовь к тебе. Да, я люблю тебя.

– И я люблю тебя, Эйден. – На ее ресницах повисли слезы. – Так люблю...

– Прошу тебя, скажи, что это слезы радости.

Она смогла лишь кивнуть. Эйден привлек ее к себе и нежно поцеловал. Это был удивительный поцелуй, потому что он ознаменовал его возвращение к жизни, и сердцем Дарси поняла, что все их сомнения, боль и борьба были не напрасны, потому что они получили самую лучшую награду, о которой только могли мечтать. Когда поцелуй прервался, Дарси осторожно легла рядом с Эйденом и положила голову на его здоровое плечо. Ей хотелось лишь одного – всегда быть рядом с ним и провести целую вечность в его объятиях.

Несколько минут они просто лежали молча, а потом Эйден, поцеловав ее волосы, спросил:

– Когда ты поняла это, Дарси?

– Все сложилось из мелких кусочков, – ответила она, – как и мозаика с Джулсом, которую мы собирали вместе. С каждым мгновением, что мы были рядом, я отдавала тебе частичку своего сердца. Но до тех пор, пока ты не ушел из моей жизни, я не понимала, как много уже отдала тебе. А когда ты наконец показался у меня на пороге, я думала, что умру от счастья.

– Что-то я не заметил, чтобы у тебя был слишком счастливый вид.

– Я боялась, что ты повернешься и снова уйдешь.

– А я опасался того, что ты прогонишь меня. Дарси чуть повернулась, чтобы видеть его лицо.

– В жизни я ни о чем не жалела так сильно, как о том, что прогнала тебя в ту ночь, когда умерла мама. Это была ужасная ошибка, но я так во всем сомневалась. Ох, не хочу; больше даже вспоминать об этом.

– Ты говоришь так, словно хотела бы, чтобы мы долго были вместе, – промолвил Террел.

Он старался говорить беспечным тоном, однако Дарси видела, как напряжены уголки его рта, как потемнели его глаза, а потому поняла, что беспечность его деланная. Теперь они оказались на перепутье и им надо было твердо и окончательно решить, в какую сторону идти дальше.

– Никто не может заставить тебя делать что-то против воли, – начала девушка. – Я имею в виду, что мне бы хотелось идти вперед вместе с тобой до тех пор, пока мы можем делать друг друга счастливыми. И как только ты решишь тронуться в путь – пусть это даже будет завтра, – у меня хватит смелости присоединиться к тебе, и я сочту это подарком фортуны.

Эйден молча наблюдал за ней. Не в силах выдержать на себе его испытующий взгляд, Дарси опустила голову и прижалась щекой к плечу Террела в ожидании его решения.

– Что случилось с женщиной, которой необходимо было знать, что принесет завтра? – наконец спросил он. – С той, которая хотела контролировать собственную жизнь и судьбу?

– Думаю, она повзрослела и поняла, что некоторые вещи в жизни неподвластны ее воле и подчиняются только руке судьбы.

Еще раз поцеловав ее волосы, Эйден спросил:

– А что, если я никогда не захочу расстаться с тобой, Дарси?

Счастье и надежда захлестнули ее.

– У меня достанет смелости принять и это твое решение. Впрочем, я не сказала бы, что близость с тобой так уж обременительна.

– Значит, ты хочешь быть моей любовницей?

– По-моему, я и так твоя любовница, вот только я бы хотела получить тому подтверждение. Впрочем, – добавила она, с улыбкой глядя на него, – будь я помудрее, я бы попросила тебя принять кое-какие мои условия.

Эйден удивленно приподнял брови.

– Какие еще условия? – с улыбкой спросил он.

Наблюдая за Дарси, Эйден думал о том, до чего ему повезло, что эта женщина вошла в его жизнь. Милая, решительная Дарси. Такая логичная и практичная. Невинная и импульсивная. И она совершенно забыла первое и основное правило светских любовников. Замечательно, что теперь он сможет обыграть ее там, где захочет.

– Что ж, – заговорила девушка тем тоном, которым всегда вела беседу, когда была готова встретить возражения, – я прекрасно знаю, что это будет вопреки общепринятой практике, но я вообще-то всегда не любила делиться, а потому ты должен пообещать мне, что не будешь ухаживать за другими женщинами, пока мы вместе.

– Думаю, мне легко будет выполнить это обещание, – вымолвил Эйден, зная, что ни одна женщина на свете не способна очаровать его так, как Дарси. – Что-нибудь еще?

– Ты не должен возражать против того, чтобы я носила брюки и рубашку, когда у меня будет настроение. Возможно, это и против правил этикета и может вызвать скандал, но не думаю, что мне захочется быть истинной леди круглые сутки.

Господи, как же он любил ее непредсказуемость, ее озорную привычку забывать о правилах хорошего тона!

– А кому нужна женщина, которая целыми днями только и думает о том, чтобы оставаться леди? Считай, что и эта просьба удовлетворена. – Внезапно кое-что пришло Террелу в голову, и он быстро добавил: – Но будет одно исключение. Мне бы хотелось, чтобы ночами, в спальне, ты вообще была ни в чем.

– С удовольствием, – кивнула Дарси.

– Буду на это надеяться, – ухмыльнувшись, добавил молодой человек.

– Так я могу считать себя принятой на работу?

– Возможно, – вздохнув, бросил Террел. Следующая ступенька была чрезвычайно важной и необычной для него. Он медленно вздохнул, чтобы успокоить нервы. Если Дарси смогла принять внезапный поворот судьбы за любовь, то и он может. – Я тут думал... Ты не хотела бы стать моей женой?

Глаза Дарси расширились, и в них засияло такое счастье, что и без слов он понял, каким будет ее ответ. Но поскольку Дарси никогда не позволяла ему выигрывать без борьбы, она сдвинула брови и сделала вид, что раздумывает над его предложением. Впрочем, Террел знал, что, когда все будет сказано и сделано, девушка поцелует его и с радостью согласится выйти за него замуж. Так что ему оставалось лишь любоваться ее игрой. Эйден молчал, ожидая, какую дорожку она выберет, и обдумывая, какие карты он может выложить.

– Я-то считала, что ты вообще против женитьбы, – наконец произнесла она. – Ты же всегда утверждал, что будешь ужасным мужем.

– Меня ударила молния, когда я лежал с разбитой головой на полу в твоем доме, – заявил он. – С тех пор я думаю, что все может пойти весьма неплохо, если я встречу подходящую женщину и буду обращаться с ней, как с самой лучшей из всех любовниц. Думаю, я смогу сделать эту женщину счастливой на долгие годы. Что скажешь на это?

– Это похоже на разумный подход, и думаю, он сработает.

– А тебе эта идея не кажется привлекательной? – выбросил он первый козырь, быстро добавив: – Но прежде чем ты дашь мне ответ, я вынужден напомнить тебе, что мы нарушили главное правило любовниц и любовников: мы полюбили друг друга.

– Я пыталась противиться этому, но ты умеешь так соблазнять.

Она еще будет говорить ему о соблазнении! Эйден усмехнулся:

– И разумеется, если ты будешь моей женой, все договоренности, которых мы достигли, обсуждая твою роль любовницы, останутся в силе.

– У меня есть еще одно условие, – заявила Дарси, сверкнув глазами. – Как твоя жена, я захочу иметь много детей от тебя. Может, дюжину или около того.

Эйден покачал головой. .

– Хорошо, дюжину, – согласился он. Если они достигнут этой цели, то он будет считать себя счастливым человеком.

– А может, и больше, – вымолвила девушка. – Думаю, с дюжины мы начнем.

Внезапно он понял, что игривое состязание между ними кончилось и что его сердце наконец обрело покой. Проведя пальцем по ее губам, Эйден тихо сказал:

– У нас будет столько детей, сколько ты захочешь, Дарси. Какую фамилию они будут носить? О'Киф или Террел? Ты выйдешь за меня замуж или нет?

– Конечно, выйду, – с улыбкой, сводившей его с ума, ответила Дарси. – Едва сделав мне предложение, ты понял, каким будет мой ответ.

– Но я сразу понял и то, что ты, как всегда, захочешь немного поспорить со мной.

Он привлек ее к себе и поцеловал, предлагая Дарси все, что способен был дать ей. Она приняла его и так же пылко ответила ему. И как это всегда было у него с Дарси, желание обладать ею оказалось таким сильным, что он забыл обо всем на свете. Осыпая ее поцелуями, он осторожно вынул шпильки из ее волос, распустил их и тут же с удовольствием провел пальцами по шелковистым медным локонам. Вздохнув, Дарси обняла его за талию, а потом с ее уст сорвался низкий разочарованный стон.

Приподняв голову, Террел удивленно посмотрел на нее.

Вместо объяснения Дарси показала ему раненую руку.

– У нас все получится, – прошептал он. – Мы же с легкостью решали еще и не такие проблемы. – И в доказательство своих слов он стал расстегивать пуговицы на ее платье, а Дарси с наслаждением запустила пальцы в густую курчавую поросль у него на груди.

– Вдруг кто-нибудь войдет? – прошептала она.

– Натан никого не пустит.

Дарси улыбнулась. Когда с пуговицами было покончено, она сняла косынку, на которой висела ее рука, и отбросила ее в сторону.

– Если ты хочешь дюжину и даже больше детей, – проговорил Эйден, осторожно стягивая лиф с ее плеч и рук, – то... нам ведь не придется никогда больше пользоваться губками, не правда ли?

Усмехнувшись, Дарси встала на колени.

– Думаю, что нет, – прошептала она, снимая платье через бедра.

– А о самом первом ты не подумала, направляясь сюда?

– Нет, – рассмеявшись, ответила Дарси, когда платье присоединилось к косынке, уже валявшейся на полу. – Я думала, что ты еще слишком слаб, чтобы быть опасным для меня.

– Похоже, ты ошибалась. – Террел помог Дарси избавиться от панталон и нижних юбок. А когда и эти предметы ее туалета оказались на полу, он отбросил в сторону одеяло и, взяв Дарси за талию, привлек к себе. – Если ты хочешь иметь так много детей, то нам следует начать немедленно.

– Эйден, прошу тебя, пожалуйста, будь поосторожнее, – взмолилась девушка, и не думая оказывать ему сопротивления. – А то как бы швы не разошлись на твоем боку.

– Это тебе надо быть осторожней, – промолвил он, рывком насаживая ее на свою восставшую плоть. – А обо мне не беспокойся – я гораздо сильнее, чем тебе кажется.

И гораздо беззащитнее, подумалось Дарси. Она никогда не забудет об этом. Он доверил ей свои сердце и душу, и она всю жизнь будет трепетно оберегать эти драгоценные дары. Потому что на свете нет ничего более сильного и прекрасного, чем их любовь.

Эпилог

Суббота, 5 мая 1859 года Бассетерр, Сент-Киттс