— Патрулировали?..
      — Объезжали квартал, что занимало у них минуту и десять секунд.
      — А соображения службы у Хэнка заключались в том, — понимающе кивнул Тайрел, — что стационарная охрана даже в машинах без опознавательных знаков бросается в глаза.
      — Машины были без опознавательных знаков, но все равно соседям могло не понравиться, если бы перед домом все время торчали несколько незнакомых машин. Если бы я не была так стара, соседи могли бы подумать, что я открыла тут бордель.
      — Ты не старая, Филл, ты очень красивая женщина.
      — Ах ты дамский угодник! Я скучала без твоих комплиментов, когда ты ушел из посольства.
      — Значит, любой, знакомый с системой охраны, мог быть убийцей Генри. Минута и десять секунд в таком деле превращаются в час и десять минут.
      — Ты подозреваешь кого-нибудь из военно-морской разведки?
      — Или высокопоставленного военного.
      — Поясни, пожалуйста, — потребовала Филлис.
      — Не могу, во всяком случае сейчас.
      — Но он был моим мужем!
      — Тогда я скажу тебе то, что сказал бы твой муж, и буду предельно откровенен с тобой. Есть вещи, в которые я пока не могу тебя посвящать.
      — Какая чушь, Тайрел! Я имею право знать! Я заслужила это за двадцать семь лет, сэр!
      — Успокойся, Филл. — Тайрел сжал ладони Филлис в своих. — Я делаю именно то, что сделал бы на моем месте Генри. Он был прекрасным аналитиком, возможно, не самым лучшим в оперативной работе, это была не его стихия, но в области предположений и прогнозов мало кто мог сравниться с ним. Я уважал его за это... а еще больше уважал за то, что он женат на тебе.
      — Ох, прекрати, подлиза, — сказала Филлис, печально улыбнувшись и забрав свои ладони из рук Хоторна. — Давай свои вопросы.
      — На самом деле все сводится к трем вопросам. Когда, как часто и кому он называл мое имя?
      — Когда тебя ранили в Мэриленде, он словно с ума сошел, думал, что опять виноват...
      — Опять виноват?
      — Не будем сейчас об этом, я тебя умоляю, Тай, — тихо попросила Филлис.
      — Ингрид?
      — Это все очень сложно. Давай не будем, пожалуйста.
      — Хорошо. — Хоторн с трудом проглотил слюну, краска прилила к его лицу. — Продолжай.
      — Он называл твое имя, может быть, три или четыре раза, требовал, чтобы тебе был обеспечен самый лучший уход, грозился повесить любого, кто не выполнит его распоряжений.
      — Кому он это говорил, Филл?
      — Я не знаю, кому-то, кто знал о твоей работе. Хэнк требовал от него абсолютно полного и точного отчета.
      — А это значит, что отчет получила вся группа, занимавшаяся поисками Кровавой девочки, включая и главную шишку.
      — О чем ты говоришь?
      — Забудь об этом...
      — Я не хочу, чтобы ты так говорил. Когда в Амстердаме ты появлялся с перевязанной рукой или разбитым лицом, люди, которые искренне тревожились за тебя, спрашивали, что случилось, а ты всегда только и отвечал: «Забудьте об этом».
      — Извини, пожалуйста. — Тайрел нахмурился и тихонько потряс головой.
      — Что ты еще хочешь знать, старый друг? — спросила Филлис.
      — Я ни о чем не могу думать. У меня есть схема. Я всегда искал мелкие детали, а Генри в таких случаях говорил мне: «Должна быть схема, вот ее-то тебе и надо искать».
      — Генри составлял схемы, а ты в это время все-таки находил необходимые детали. Генри всегда доверял тебе и надеялся на тебя.
      — Ладно... А не осталось ли чего-нибудь, что ты не сказала мне, Филл? Неважно, если тебе это может казаться несущественным.
      — Ну разве только звонки из Лондона...
      — Из Лондона?
      — Они начались часов в семь или восемь утра, я отказалась подходить к телефону, и на них отвечала моя сестра.
      — Почему?
      — Потому что с меня хватит этих звонков! Генри отдал всю свою жизнь этому ужасному делу, и мне не нужны теперь звонки из Лондона, Парижа, Стамбула, Курдистана или с разведывательных кораблей из Средиземного моря. Человек мертв! Оставьте его... и меня в покое!
      — Филл, они не знают, что он мертв.
      — Ну и что? Я сказала сестре: отправляй всех в штаб ВМС, пусть эти ублюдки сами что-нибудь врут, а я больше не могу.
      — А где телефон?
      — Генри не разрешил устанавливать телефон в гостиной. Он на веранде... вернее, они, там три телефона разного цвета.
      Хоторн поднялся и быстро прошел через стеклянную дверь на веранду. Там в левше углу на столе стояли три телефонных аппарата: бежевый, красный и темно-синий. Он снял трубку красного телефона, нажал кнопку "0" и услышал голос телефониста.
      — Говорит коммандер Хоторн, временно исполняющий обязанности помощника капитана Генри Стввенса. Соедините меня с дежурным по управлению военно-морской разведки.
      — Соединяю, сэр.
      — Красная линия, капитан Огилви, — ответил голос в штаб-квартире военно-морской разведки. — Ваша фамилия Хоторн? Припоминаю.
      — И я вашу, капитан. Мне нужно задать вам вопрос.
      — По этому телефону отвечу на любой, если смогу...
      — Поступали ли какие-нибудь сообщения из Лондона для капитана Генри Стивенса?
      — Насколько я знаю — нет, коммандер.
      — Меня не устраивает «насколько я знаю», капитан, мне нужен... повторяю, нужен четкий ответ.
      — Подождите. — Секунд десять в трубке стояла тишина, потом снова раздался голос Огилви:
      — Никаких сообщений из Лондона, коммандер. Да и вообще никаких.
      — Благодарю вас, капитан. — Тайрел положил трубку и вернулся в гостиную. — Никаких сообщений для Генри из Лондона не было.
      — Сумасшествие какое-то, — сказала Филлкс и подняв голову, посмотрела на Тайрела. — Да они раз шесть звонили.
      — Интересно, есть ли канал обратной связи. Ты знаешь, по какому телефону звонили?
      — Нет, я же говорила тебе, что отвечала сестра. Она только сказала, что каждый раз звонил какой-то очень официальный и очень возбужденный англичанин. А она каждый раз предлагала ему позвонить в штаб ВМС.
      — Но он не звонил, — заметил Хоторн. — Он постоянно звонил только сюда. Почему?.. Что еще говорила сестра?
      — Больше ничего, да я и не слушала.
      — Где она?
      — Поехала в супермаркет за покупкам. Должна вернуться с минуты на минуту. Вообще-то говоря, когда ты пришел, я подумала, что это она. — В этот момент с улицы донесся короткий сигнал автомобильного клаксона. — Наконец-то! Патрульный поможет ей донести покупки.
      Процедура знакомства с приехавшей сестрой была короткой и быстрой, патрульный понес сумку с продуктами на кухню, а Тайрел проводил сестру Филлис в гостиную.
      — Миссис Толбот... — начал Тайрел.
      — Лучше Джоан. Филлис многое рассказала мне в вас. Что случилось?
      — Вот это вам и необходимо выяснить. Тот мужчина, что звонил из Лондона. Кем он мог быть, по-вашему?
      — Это просто какой-то кошмар, никогда в жизни не чувствовала себя так паршиво — воскликнула Джоан Телбот, и слова словно посыпались из нее, — Этот ужасный мужчина все время требовал Генри, твердил, что это срочно, спрашивал, как можно немедленно связаться с ним. А я вынуждена была отвечать, что мы пытаемся разыскать его, советовала ему звонить в штаб ВМС, а он говорил, что в штабе его нет... Боже мой, человек мертв, а штаб скрывает это, и мне приходится так поступать! Просто отвратительно!
      — На это есть свои причины, Джоан, очень веские причины.
      — Для того чтобы подвергать мою сестру таким мукам? Почему, вы думаете, она не хочет отвечать на телефонные звонки, да я и не позволяю ей делать этого? Потому что все это время люди звонили Генри, а она была вынуждена отвечать: «Ох, он в душе», или «Ох, он играет в гольф», или «Ох, он на каком-то совещании»... как будто он вот-вот войдет в дом и спросит, что сегодня на обед! Да что же вы за вампиры?
      — Прекрати, Джоан, — остановила ее Филлис. — Тай просто выполняет свою работу, отвратительную работу, но он обязан ее выполнять. А теперь ответь •на его вопрос. Кто это звонил?
      — Он нес какую-то абракадабру, да я еще плохо понимала из-за его чертова английского акцента.
      — Кто он такой, Джоан?
      — Он не назвал свое имя, но называл что-то такое на букву "М" и что-то «особое».
      — МИ-6? — спросил Хотори. — «Особый отдел»?
      — Да, именно так.
      — Но почему же, почему? — прошептал Хоторн, и глаза его загорелись любопытством. — Должен быть закрытый канал обратной связи.
      — Очередная абракадабра? — поинтересовалась сестра из Коннектикута.
      — Очень может быть, — согласился Хоторн. — Здесь только вы можете помочь. По какому телефону он звонил?
      — По голубому, всегда по голубому.
      — Все ясно, «голубой мальчик». Прямая, постоянно закрытая линия.
      — Я начинаю понимать, — добавила Филлис. — Когда Хэнк хотел поговорить с людьми, занимающими аналогичный пост в Европе или на Ближнем Востоке, он всегда пользовался именно этим телефоном.
      — Логично. Это глобальная сеть, предназначенная для связи начальников разведывательных служб союзников и их армейских коллег. У «голубого мальчика» самая надежная международная защита, но позвонить по нему можно, только имея номер. А у меня его нет. Я позвоню Палиссеру, он даст мне номер.
      — Вы имеете в виду номер телефона в Лондоне? — спросила Джоан. — Если так, то он записан в блокноте, который лежит рядом с телефоном.
      — Он дал вам номер телефона?
      — Только после того, как дважды повторил, что утром этот номер будет сменен, причем каждое слово произносил как сатанинское благословение.
      Хоторн быстро вернулся на веранду, нашел в блокноте нужную запись и стал набирать четырнадцатизначный номер. Тайрел почувствовал острую боль в груди, но эта боль не имела никакого отношения к состоянию его здоровья, это было предчувствие, которое ему не раз приходилось испытывать. Расспрашивая Филлис, он пытался ухватиться за какое-нибудь слово, какую-нибудь ниточку, которая привела бы его к взаимосвязи между ним самим и убийством Генри Стивенса. И он обнаружил эту взаимосвязь в требованиях Генри дать полный отчет о происшествии в Чизпик-Бич и о состоянии его здоровья, и эти требования, сопровождаемые даже угрозами, высветили истинный характер их взаимоотношений и озабоченность Стивенса его судьбой. Отчет неизбежно попал ко всем сотрудникам группы, работавшей по Кровавой девочке, включая и «Скорпиона» по фамилии Майерз, Максималиста Майка Майерза, который запросто мог выяснить порядок и маршруты патрулирования охраны у дома Генри Стивенса. Тот отчет и был взаимосвязью, которую искал Тайрел, но звонок по «голубому мальчику» из МИ-6 домой Стивенсу был полной неожиданностью, которая и вызвала тревожную боль в груди Хоторна. Это было что-то, не обозначенное на картах, как сказал бы Пул.
      — Да? — буквально закричал человек в Лондоне.
      — Это Стивенс, — солгал Хоторн, стараясь говорить быстрее на тот случай, если человек из Лондона знал Генри Стивенса.
      — Ради Бога, капитан, да чем вы там все занимаетесь? Я никак не могу дозвониться директору ЦРУ, да и вам названиваю почти в течение десяти часов!
      — Сегодня очень трудный день...
      — Это уж точно! Так как мы не знакомы, моя фамилия Хауэлл, Джон Хауэлл... Впереди имеется приставка «сэр» на тот случай, если вы будете проверять по компьютеру, но вы можете не обращать на нее внимания.
      — МИ-6, особый отдел?
      — Да уж явно не королевский конюх, старина. Полагаю, вы приняли все меры предосторожности. Бог свидетель, мы это сделали, и Париж тоже. Ничего не слышно из Иерусалима, но эти парни всегда нас обгоняют. Они, наверное, уже упрятали своего премьера в бункер под горой Синай.
      — Джон, поскольку мы работаем вместе, а я сегодня весь день был на совещании по поводу разразившегося международного кризиса и несколько потерял нить дела, не могли бы вы быстренько обрисовать мне ситуацию?
      — Вы шутите? — воскликнул Хауэлл. — Ведь именно вы работаете с Коммандером Хоторном, не так ли?
      — Да, разумеется, — ответил Тайрел, пытаясь лихорадочно понять, к чему клонит Хауэлл. — Кстати, спасибо за его вербовку...
      — Это заслуга Джеффри Кука, упокой Господь его душу, а не моя.
      — Да, я знаю, но я только что получил ваше сообщение дома, а в кабинете не было никаких сообщений.
      — Черт побери, капитан, я и не собирался сообщать вашим подчиненным свою фамилию и должность. Мы с вашим новым директором ЦРУ решили держать все в строжайшем секрете, круг посвященных сужен до трех человек, и вы третий, потому что работаете с Хоторном. Так что же случилось, черт побери? Разве директор ЦРУ не связывался с вами? Его секретарша, эта надменная сучка, сказала, что все передала своему начальнику, он получил сообщение от группы перехвата, так что все в порядке. Но как он мог не сообщать вам об этом?
      — Да тут эта сирийско-израильская проблема, — запинаясь, произнес Тайрел, — об этом было в новостях по радио я телевидению...
      — Что за чепуха! — оборвал его шеф МИ-6. — Да они просто стали в позу. Воевать они не собираются, это все театральные эффекты.
      — Подождите минутку, Хауэлл, — тихо произнес Хоторн. Лицо его побелело в ожидании чего-то страшного. — Вы упомянули о группе перехвата... вы имеете в виду согласованную между вашими людьми я ЦРУ операцию по прослушивавши телефонных разговоров?
      — Но это же абсурд! Вы хотите сказать, что не знаете?..
      — Чего не знаю, Джон? — У Тайрела перехватило дыхание.
      — Это произойдет сегодня вечером. Бажарат заявила, что нанесет удар сегодня вечером! По вашему времени!
      — О Боже... — еле слышно промолвил Тайрел, с трудом переводя дыхание. — И вы говорите, что группа перехвата сообщила об этом директору ЦРУ?
      — Разумеется.
      — Вы уверены?
      — Мой дорогой, я лично говорил с этой сучкой секретаршей. Она сказала, что директор ЦРУ все время на каких-то совещаниях, а когда я позвонил в последний раз, он был в Белом доме на заседании президентского совета.
      — Президентского совета? Для чего, черт побери?
      — Это ваша страна, старина, а не моя. Естественно, если бы это был наш премьер-министр, он находился бы под защитой Скотленд-Ярда — как это, собственно, и есть в действительности, — а не встречался бы со своим кабинетом на Даунинг-стрит, 10. Многие члены кабинета хотели бы убрать его.
      — Да и здесь, возможно, то же самое.
      — Простите?
      — Ладно, забудем об этом... Вы говорите, что директор ЦРУ был ознакомлен с этой информацией, но так как был на всяких совещаниях, то ее передали всем, кому положено?
      — Послушайте, старина, он только что занял этот пост и наверняка запаниковал. Не будьте к нему слишком строги. Возможно, мне следовало быть более осмотрительным, но мои люди сказали, что он опытный работник в хороший парень.
      — Возможно, они и правы, но здесь есть небольшое сомнение.
      — Какое?
      — Не думаю, что он вообще получил эту информацию.
      — Чаю?
      — Не меняйте этот номер, сэр Джон. Я позже перезвоню вам по обычным каналам.
      — Ради Бога, объясните мне, пожалуйста, что у вас там происходит?
      — У меня нет времени, я позвоню вам позже. — Тайрел положил трубку голубого телефона, схватил трубку красного и нажал кнопку "О". Ему немедленно ответили.
      — Говорит коммандер Хоторн.
      — Да, коммандер, вы звонили недавно, — сказал телефонист. — Надеюсь, вы поговорили с дежурным из военно-морской разведки?
      — Поговорил, спасибо. А сейчас мне нужно связаться с госсекретарем Палиссером, и желательно по этой линии, если это возможно.
      — Возможна, мы найдем его, сэр.
      — Я буду ждать у телефона, это очень срочно, — Ожидая ответа, Тайрел пытался сформулировать фразы, с помощью которых следовало сообщить эту невероятную новость госсекретарю, ведь Палиссер мог и не поверить. Согласованный между Лондоном и ЦРУ телефонный перехват все-таки дал результат! Бажарат подслушали и записали, она нанесет удар сегодня вечером! Но все безумие заключается в том, что никою не знает об этом! Бет, неверно, кто-то знает, и этот кто-то заблокировал информацию. Да где же, черт побери, этот Палиссер?
      — Коммандер?
      — Я слушаю. Где госсекретарь?
      — Возникли небольшие трудности с его поиском, сэр. У нас есть ваш номер краевого телефона, так что, если хотите, мы позвоним вам сразу, как только разыщем его.
      — Не хочу. Я буду ждать у аппарата.
      — Хорошо, сэр.
      Снова наступила тишина, новая задержка усилила боль, не покидающую грудь. Хоторн подумал, что сейчас уже, наверное, ведьмой час, и взглянул на часы — так в есть, почти половина седьмого. Черт побери, Палиссер, да где же ты?
      — Коммандер?
      — Да?
      — Не знаю, как и сказать, сэр, но мы просто не можем отыскать госсекретаря.
      — Вы шутите — воскликнул Хоторн, невольно копируя сэра Джона Хауэлла.
      — Мы связались с миссис Палиссер в Сент-Майклзе, штат Мэриленд, и она сказала, что госсекретарь звонил ей, сообщил, что заедет в посольство Израиля и через час будет у нее.
      — И что?
      — Мы поговорили с первым советником посольства — сам посол временно находится в Иерусалиме — и выяснили, что госсекретарь заезжал в посольство и пробыл там минут двадцать пять. По словам советника, они обсудили дела госдепартамента, а затем Палиссер уехал.
      — Какие дела?
      — Мы не могли задать такой вопрос, сэр.
      — Зачем же госсекретарю ехать в посольство Израиля, если для этого существуют другие процедуры?
      — Не могу ответить на ваш вопрос, сэр.
      — А я, пожалуй, могу... Соедините меня с первым советником израильского посольства и объясните ему, что дело очень срочное. Если его нет в посольстве, то разыщите его.
      — Хорошо, сэр.
      Через тридцать девять секунд в трубке раздался низкий голос:
      — Говорит Ашер Ардис, первый советник посольства Израиля. Мне сказали, что звонит по срочному делу офицер военно-морской разведки. Это так?
      — Моя фамилия Хоторн, я работаю в тесном контакте с госсекретарем Брюсом Палиссером.
      — Прекрасный человек. Чем могу быть вам полезен?
      — Вы слышали об операции под кодовым названием «Кровавая девочка»? У нас закрытая линия, так что можете говорить.
      — Говорить я могу, мистер Хоторн, но я ничего не знаю об этой операции. А разрешите узнать, это согласовано с моим правительством?
      — Согласовано, мистер Ардис. С Моссадом. Палиссер говорил вам о двух агентах Моссада, прилетевших сюда, чтобы передать ему посылку? Это очень важно, сэр.
      — Посылки бывают разные, не так ля, мистер Хоторн?
      Это может быть, листок бумаги, чертежи, а может, наши экзотические фрукты, а?
      — У меня нет времени для всех этих вопросов, мистер Ардис.
      — У меня тоже, но я чертовски любопытен. Мы оказали любезность вашему госсекретарю и проводили его в комнату спецсвязи с Израилем, откуда он звонил полковнику Абрамсу, который уж точно из Моссада. Вы должны признать, что это с его стороны была очень необычная просьба, а с нашей стороны настолько же необычная любезность, не правда ли?
      — Я не дипломат, меня это не касается.
      — Моссад часто действует необычными методами. Иногда это вызывает раздражение, но мы стараемся с пониманием относиться к подобным методам, чтобы поддерживать образ этакого тайного спрута с далеко простирающимися щупальцами...
      — Похоже, вы не большой поклонник Моссада, — оборвал его Тайрел.
      — Могу привести вам в пример Джонатана Полларда, который сейчас сидит в вашей тюрьме и будет сидеть там неопределенный срок. Нужны подробности?
      — Меня не касаются ваши межведомственные распри, сэр, я интересуюсь только визитом госсекретаря Палиссе-ра в ваше посольство. Дозвонился ли он до полковника Абрамса, и если дозвонился, то что сказал ему? Так как я говорю по закрытой красной линии, вы можете предположить, что я допущен к секретной информации... Мы же работаем вместе! Если вам нужно подтверждение, то позвоните по своим секретным номерам и выясните это!
      — Вы слишком нервничаете, мистер Хоторн.
      — Я устал от вашей болтовни!
      — Но для меня в этом есть смысл. Если разведчик выходит из себя...
      — Мне не нужны ваши чертовы талмудистские притчи! Что произошло, когда Палиссер позвонил Абрамсу?
      — Он не дозвонился до него. Неуловимого полковника Моссада так и не нашли, но, когда он вернется в свой кабинет, его будет ждать срочное сообщение с просьбой немедленно позвонить вашему госсекретарю по любому из шести номеров, три из которых секретны, а три нет. Ответил я на ваш вопрос?
      Тайрел в сердцах швырнул трубку и вернулся в гостиную.
      — Звонил лейтенант Пул по обычному телефону, я говорила с аппарата в кухне, — сообщила Филлис.
      — Кэти? Майор Нильсен? Что с ней?
      — Нет, это касается генерала Майкла Майерза, председателя Объединенного комитета начальников штабов. Он звонил тебе, хочет немедленно встретиться, говорят, что дело очень срочное.
      — Готов поспорить, что дело действительно срочное. Он ищет уток для своего личного тира.

* * *

       18 часов 47 минут
      Лимузин с номером DOSI  двигался по шоссе № 50 на юг в направления дачного местечка Сент-Майкдэ на побережье штата Мэриленд. Сидевшая на задаем сиденье лимузина госсекретарь с возрастающим раздражением нажимал на кнопки личного телефона, установленного в машине. Вконец выведенный из себя, он опустил стеклянную перегородку в обратился к водителю:
      — Николас, что за чертовщина с телефоном? Никуда не могу дозвониться!
      — Не знаю, господин секретарь, — ответил водитель из службы безопасности. — И у меня рация не работает, не могу связаться с диспетчерам.
      — Эй, минутку! Вы не Николас. Где он?
      — Его заменили, сэр.
      — Заменили? Почему? И каким образом? Он ведь был за рулем, когда мы подъехали к израильскому посольству.
      — Может быть, что-то случилось с близкими. Мне позвонили, чтобы я заменил его, это все, что я знаю, сэр.
      — Это тоже очень странно. Мой офис должен был проинформировать меня об этом, это стандартная процедура.
      — В вашем офисе не знали, где вы находитесь, сэр.
      — Но у них есть номер телефона.
      — Телефон не работает, господин госсекретарь.
      — Подождите, мистер! Если в моем офисе не знали, где я, то как об этом узнали вы?
      — У нас свои каналы, сэр.
      — Отвечайте!
      — Могу сообщить только фамилию, звание и личный номер. Так мы отвечаем противнику.
      — Что вы сказали?
      — Вчера вечером вы оклеветали генерала, да так здорово, что Белый дом установил: за ним наблюдение. Неблагодарный поступок по отношению к такому великому человеку, как генерал Майерз.
      — Ваше имя?
      — Пусть будет Джонни, сэр. — Водитель резко ввернул влево не едва приметную проселочную дорогу. Прибавив газа, он проехал вперед к небольшой поляне, на которой стоял вертолет «кобра». — Теперь можете выходить, господин госсекретарь.
      Трясущимися руками Палиссер нашарил ручку, открыл дверцу и ступил на примятую траву. В десяти футах от него стоял одетые в форму председатель Объединенного комитета начальников штабов, пустой правый рукав был подоткнут под погон.
      — Вы были хорошим солдатом во время второй мировой войны, Брюс, но вы позабыли уроки боевых действий на вражеской территории, — сказал генерал. — Когда отправляешься в тыл врага, убедись в надежности своей группы. А вы проглядели одного человека в Белом доме. Если бы он посмел прервать заседание Совета безопасности и передать вам сообщения, то был бы убит.
      — Боже мой, — тихо произнес Палиссер. — Хоторн был абсолютно прав в отношении вас. Вы не только позволяете убить президента, но и активно помогаете убийце.
      — Он всего лишь человек, Брюс, заблудившийся политикан, во гремя правления которого рушится военная мощь Соединенных Штатов. Но все это изменится сегодня вечером, весь мир изменится сегодня вечером.
      — Сегодня вечером?
      — Через час с небольшим.
      — О чем вы говорите, черт побери?
      — Вы, естественно, об этом ничего не знаете, не так ли? Посланцы Моссада так и не дозвонились до вас, да?
      — Абраме, — сказал Палисеер. — Полковник Абрамс!
      — Опасный человек, — согласно кивнул Майерз. — Из-за своей чистоплюйской морали он не видит преимуществ открывающихся перспектив. Но вот он никому не доверял, поэтому и послал двух своих людей сообщить вам имя, имя неприметного сенатора, который и поможет все осуществить... через час с небольшим.
      — Откуда вы это знаете?
      — От человека, которого, я уверен, вы никогда и не замечали... неприметный секретарь Совета безопасности, тот самый человек, который перехватил утром все сообщения для вас от этого двурушника Хоторна. Наш человек в Белом доме очень исполнителен, он очень нравится президенту, и они частенько беседуют. Но он также мой бывший адъютант, подполковник. Это я устроил его на эту должность. — При свете заходящего летнего солнца генерал посмотрел на часы. — Через час с небольшим президент примет этого маленького, неприметного сенатора, это будет личная, незарегистрированная аудиенция. И угадайте, Брюс, кто явится на эту аудиенцию вместе с сенатором! Я вижу, вы догадались, и совершенно правильно догадались. Кровавая девочка... А потом пуф! Взрыв, который услышат во всем мире.
      — Вы просто полоумный сукин сын! — закричал Палиссер, бросаясь вперед с вытянутыми руками.
      Председатель Объединенного комитета начальников штабов сунул левую руку под мундир и выхватил из-за пояса штык от карабина. Палиссер попытался вцепиться генералу в горло, но Майерз вонзил тяжелый штык ему в живот и резким движением рванул лезвие вверх.
      — Убери тело, — приказал генерал сержанту, — а лимузин погрузи на баржу и утопи возле острова Тейлор.
      — Будет исполнено.
      — А где водитель?
      — Там, где его никто никогда не найдет. Гарантирую.
      — Отлично. Через час это уже не будет иметь значения, ничто не будет иметь значения. Я лечу в Белый дом, буду в комнате для посетителей на втором этаже.
      — Черт побери, тебе, конечно, лучше быть там. Кто-то ведь должен взять все в свои руки.
      На одной из темных боковых улиц Иерусалима под дождем лежал человек. Одежда его промокла насквозь, кровь, вытекающая из тела, смешивалась со струями дождя и стекала в канаву. Полковник Дэниел Абрамс, возглавлявший охоту на Бажарат, был застрелен шестью выстрелами из пистолета с глушителем. А пожилой грузный мужчина шагал в это время по городу, уверенный в том, что все сделал правильно.

Глава 37