– Думаете, это он?
      – Пока не уверен, – задумчиво ответил следователь. – Знаю только, что террористом стал не кто иной, как один из бывших и самых лучших спецагентов комитета.
      – Откуда такая информация?
      – Неважно, но сведения надежные, – уклонился следователь. – Что ж, спасибо! Сейчас можно позвонить по служебному телефону.
      Звонок из милиции приняли в информационном отделе службы безопасности и пообещали перезвонить, если кто-то заинтересуется этим сообщением. Тут же информационный отдел перезвонил в бригаду противодействия. Приняв звонок, дежурный офицер связался по служебной радиостанции с охраной в Видном, зачитал информацию и попросил немедленно передать ее полковнику Филатову или майору Москвину.
      Связист доставил листок с записью в специальное помещение, оборудованное для охраны.
      – Полковник, это для вас, – сказал он, протягивая листок.
      – Что это?
      – Только что передали из центра, – ответил связист и ушел.
      Полковник Филатов развернул сложенный вдвое лист и прочитал следующее:
      «Семнадцатого июня, в пять часов сорок пять минут на шоссе между Видным и Москвой патрульная машина ГАИ обнаружила в кювете сгоревший автомобиль ВАЗ-2108, госномер Р 1609 МО. В салоне обнаружен труп мужчины лет тридцати – тридцати пяти, спортивного телосложения, брюнета, без особых примет. У погибшего не обнаружено никаких документов, кроме сильно обгоревшего водительского удостоверения за номером 58 74 023. Установлено, что водительские права за этим номером были выданы Тарасенко Виктору Федоровичу, шестьдесят третьего года рождения, 18 ноября 1984 года…»
      Дальше полковник не стал читать. Опустив руку с листом бумаги, он сидел и в уме прокручивал события последних дней, стараясь найти логическое объяснение трагедии. Но от перенапряжения и бесконечной гонки в голове была сплошная каша.
      – Выхухолев! – позвал полковник.
      – Слушаю вас, – вошел в комнату парень.
      – Срочно, одна нога здесь – другая там, дуй в Москву, – не оборачиваясь, отдавал приказание полковник. – Ты должен опровергнуть или подтвердить эту информацию.
      Полковник повернулся к Выхухолеву и протянул лист бумаги. Тот взял и погрузился в чтение.
      – Что это? – спустя минуту спросил он.
      – Ты что, читать разучился?
      – Да, но мне как-то не очень верится… – пролепетал парень.
      – Для этого я и посылаю тебя в Москву, – строго сказал полковник.
      – Разрешите идти?
      – Иди.
      Выхухолев выбежал из помещения, сел в машину и направился в Москву. Через полчаса он уже сидел в кабинете следователя.
      – Я могу добавить к этой информации только одно, – сказал следователь. – Мои люди забыли упомянуть самое главное. У парня, сгоревшего в автомобиле, была прострелена грудь.
      – Забыли упомянуть? – привстал со своего места Выхухолев. – Черт бы побрал ваших людей! Да ведь это же нужно было сообщить в первую очередь!
      Следователь промолчал, пренебрежительно поглядывая на капитана службы безопасности.
      – Я поспешил сообщить вам это только потому, что из вашего ведомства поступало предупреждение о возможном теракте, – заявил следователь.
      Нахмурив брови, Выхухолев слушал, что еще скажет следователь.
      – К тому же, насколько я знаю, террористом был один из ваших бывших сослуживцев, – хитро улыбнулся следователь.
      Выхухолев промолчал, тем самым подтверждая слова следователя.
      – Вот почему я и поторопился, – закончил тот. – Вы же должны мне еще «спасибо» сказать, что я снял с вас такое напряжение.
      Выхухолев вспомнил, как расправился с ними Тарасенко в офисе «Си-Эн-Эн», и волна черной радости захлестнула его душу.
      – Хорошо, – сказал он, соглашаясь со следователем. – Я вам признателен за оказанную нашему ведомству помощь.
      – Это другое дело, – удовлетворенно ответил следователь, протягивая руку для пожатия.
      – Откуда у вас можно позвонить? – спросил Выхухолев.
      – Пожалуйста, – подвинул следователь телефон на своем столе.
      Выхухолев снял трубку и набрал номер.
      – Алло? – ответил мужской голос.
      – Андрей? – спросил Выхухолев.
      – Я, – ответил Никицкий.
      – Тебе будет приятно узнать, что боль прошла сама собой, – радостно сообщил Выхухолев.
      – Ты о чем?
      – О Русиче.
      – А что случилось? Его взяли?
      – Нет, автомобильная катастрофа, – ответил Выхухолев.
      – Что? – удивился Никицкий. – Ты не путаешь? Знаешь, каким классным водилой он был?
      – Ну, это не совсем автомобильная катастрофа, – замялся Выхухолев, поглядывая на следователя, который ловил каждое слово.
      – А что же?
      – Хватит отдыхать, приезжай к Витязю, там все объясню, – сказал Выхухолев. – Это не телефонный разговор.
      – Хорошо, выезжаю, – ответил Никицкий и положил трубку.
      Спустя полчаса капитан Выхухолев вошел в помещение охраны с докладом к полковнику. С ним был Никицкий.
      – Ну, что вы мне скажете? – спросил полковник.
      – Все подтвердилось, – сообщил радостную весть Выхухолев.
      – Что подтвердилось? – сердито переспросил полковник. – Говорите четко и внятно!
      – Труп, обнаруженный в сгоревшей машине… Это Русич, – ответил Выхухолев.
      – Подтверждения? – спросил полковник.
      – Разрешите мне? – вмешался Никицкий. Полковник промолчал, и Никицкий понял, что разрешение получено:
      – Я докладывал вам сегодня утром, что вчера поздно вечером Тарасенко встретил Москвина в его подъезде. Между ними состоялся разговор на повышенных тонах. Тарасенко требовал предоставить ему машину, но Москвин отказался. Москвина беспокоило то, что Русич знает, где мы прячем премьер-министра, и он поспешил сюда, предупредить о возможной попытке проникновения Русича на территорию дач.
      – Хм, – недоверчиво ухмыльнулся полковник.
      – Москвин говорил, что готов был убить Русича прямо в подъезде, но не решился из-за шумихи, которая могла возникнуть, – продолжал Никицкий. – О том, что было дальше, можно только предполагать.
      – И что же можно предполагать? – поинтересовался полковник.
      – Москвин направился в Видное, совершенно забыв, что Русич способен объегорить его простым ходом, – сказал Никицкий. – Он затаился где-то во дворе, дождался, когда Москвин поедет, угнал машину и последовал за ним в Видное.
      – Автомобиль «Жигули» принадлежит человеку, живущему в одном подъезде с Москвиным, – вставил Выхухолев.
      – Хорошо, – согласился полковник. – Что дальше?
      – Москвин направлялся обратно в Москву, – продолжал свою версию Никицкий. – За пять километров от Видного его встретил Русич. Догадавшись, кто находится в преследовавшей его машине, Москвин выстрелил.
      – Когда он должен возвратиться? – спросил полковник.
      – Обещал после обеда, – ответил Никицкий. – В крайнем случае, к вечеру.
      – Вы сами видели труп? – спросил полковник. Выхухолев и Никицкий переглянулись.
      – Слышали, о чем я спросил? – повторил вопрос полковник.
      – Я думал, что этой информации достаточно, чтобы удостовериться в правдивости сообщения, – сказал Выхухолев.
      Полковник посмотрел на своих подчиненных уничтожающим взглядом. Но тут в помещение вошел связист и протянул листок с новой информацией. Полковник пробежал глазами записку. Пока он читал, Никицкий и Выхухолев стояли и молча ждали, что он скажет.
      – Наши эксперты сделали свое заключение, – подавленным голосом произнес полковник. – Во-первых, пломбы на зубах сделаны стоматологами поликлиники нашего управления, а во-вторых, пуля, убившая Русича, выпущена из табельного пистолета Москвина.
      Никицкий и Выхухолев облегченно вздохнули.
      – Этим должно было закончиться, – сказал Никицкий. – Он вел себя, как безумец.
      – Это был мой лучший воспитанник, – обмякшим голосом произнес полковник. – И мне просто не верится, что его больше нет и не будет. А я хотел бы видеть его рядом.
      Подчиненные молчали.
      – Ладно, – вздохнул полковник. – Вы, Никицкий, отправляйтесь к командиру группы захвата и передайте, что в их помощи мы больше не нуждаемся. Их руководство надоело запросами, когда они освободятся. Порадуйте ребят в черных масках этим сообщением.
      – Хорошо, – ответил Никицкий и вышел.
      – А вы отправляйтесь обратно в Москву и удостоверьтесь, что это труп Русича! – сказал полковник Выхухолеву.
      Тот продолжал стоять, будто не понимал слов шефа.
      – В последнее время вы стали часто тормозить, капитан, – сказал полковник. – Вы очень устали или разучились понимать приказы?
      Выхухолев молча вышел, а через сорок минут он уже подъезжал к моргу, в котором находилось тело Русича. Закрыв машину, он вошел в здание, показал свое служебное удостоверение милиционеру в приемной, который не преминул оглядеть офицера службы безопасности подозрительным взором, наслаждаясь своим привилегированным положением в эту минуту.
      – Пройдите, – сказал он, указывая на металлическую дверь рядом. – За дверью по коридору до конца, а затем направо. Там спросите у санитара, он вам все покажет.
      Выхухолев шел и чувствовал нарастающее отвращение к этому помещению. У него кружилась голова и еле несли ноги.
      – Что вам угодно? – неожиданно спросил его санитар, вынырнувший откуда-то сбоку.
      Выхухолев вздрогнул. Он ощутил, как съежилось все его тело.
      – Я хотел бы видеть тело обгоревшего человека, доставленное сюда утром из-под Видного, – ответил наконец он и показал удостоверение.
      Санитар бросил взгляд на документ и сказал:
      – Сегодня все словно с ума сошли. То милиция, то ваши. И никто не может опознать. Шишка какая-то, что ли?
      – Да, да, – ответил Выхухолев, желая поскорее покончить пустые разговоры.
      Санитар провел его в холодильную камеру, где стояло более десятка тележек с телами, поступившими только за половину дня. Санитар шел и просматривал бирки на ногах покойников.
      – Вот, – сказал он, остановившись и стягивая белое покрывало с трупа.
      Выхухолев увидел обуглившееся тело человека, но не настолько, чтобы его нельзя было узнать. Он сделал шаг, но в следующий момент его словно тяжелым молотом огрели по голове.
      – О, Господи! – отшатнулся он.
      Сомнений быть не могло. Перед ним был труп Москвина. Да, да! Труп самого Москвина, а значит, Русич был на свободе и теперь уже, возможно, подбирался к премьер-министру таджикской оппозиции.
      Придя в себя, Выхухолев бросился бежать, чтобы вызвать по рации полковника и предупредить, чтобы не снимали охрану с правительственной дачи.
      Милиционер, пропускавший Выхухолева в здание, привстал со своего места и проводил мчавшегося во всю прыть офицера службы безопасности удивленным взглядом.
      – Надо же, – резюмировал он, – на такой службе состоит, а покойников боится.
      Выхухолев упал на сиденье и схватил переговорное устройство, даже не заметив, что в салоне он находится не один.
      – Первый, первый, я ноль-седьмой, – взволнованным голосом сказал Выхухолев. – Соедините с Видным… Полковника Филатова…
      В рации послышался треск, а затем голос ответил:
      – Я Витязь, слушаю.
      – Витязь? Это ноль-седьмой, – сказал Выхухолев. – Полковник…
      Я привстал с заднего сидения и ткнул в затылок Выхухолеву ствол пистолета, из которого вчера убил Москвина. От испуга он выпустил рацию и поднял руки вверх.
      – Алло! – слышалось из рации. – Ноль-седьмой, ответь Витязю.
      – Прекрати паясничать, – спокойно сказал я ему, – и опусти руки. Не привлекай внимания окружающих. И еще запомни, из этого ствола вылетела вчера пуля, которую нашли в груди Москвина. Ты меня понимаешь?
      – Да-да, – стал заикаться Выхухолев.
      – Ай, какие мы артисты, – съязвил я. – Возьми рацию и радостным голосом сообщи Витязю, что видел мой труп, Ты понял? Радостным голосом.
      – Понял, – ответил он и взял рацию.
      – Куда ты запропастился, ноль-седьмой? – раздался крик из динамика.
      – Витязь, это ноль-седьмой, – сказал наконец Выхухолев.
      – Что у тебя там со связью? – недовольно спросил полковник.
      – Не знаю, передатчик заедает, – ответил Выхухолев.
      – Как результат?
      Я легонько толкнул его в затылок стволом пистолета.
      – Я посмотрел, – пролепетал Выхухолев. – Узнать можно с трудом, но это без сомнения Русич.
      – Хорошо, – сказал полковник. – Мне только что передали, звонил Москвин. Через час-полтора он будет здесь. Возвращайся.
      – Еду, – ответил Выхухолев и отключил рацию, косясь на меня в зеркало заднего вида.
      – Ну, что ты смотришь? – спросил я. – Ты же сказал полковнику, что едешь! Давай, вперед. Только сначала отдай мне свой пистолетик, а то ты из-за него потеряешь бдительность на дороге.
      Он сунул руку в кобуру и вытащил пистолет, который я тут же перехватил. Выхухолев продолжал смотреть на меня в зеркало заднего вида.
      – Вот и отлично, – улыбнулся я ему, – а то у меня совсем патроны закончились.
      На его лице изобразилась ужасная досада. Я чувствовал, что парень готов лопнуть от злости.
      – Ничего, – с издевкой сказал я. – Не ты первый, не ты последний.
      – А ведь полковник не поверил в твою смерть, – сказал он. – Когда были собраны все факты, он все равно отправил меня в морг, чтобы я лично удостоверился.
      – И правильно сделал, – ответил я. – Мне надоело торчать здесь в ожидании, когда же ты наконец приедешь.
      Он бросил на меня злобный взгляд.
      – Ты поосторожнее! Смотри на дорогу, – сказал я. Мы быстро доехали до Видного и свернули на дорогу, ведущую к правительственным дачам. Навстречу нам шла машина с зарешеченными окнами. Я сразу узнал грузовик, который встречал премьер-министра таджикской оппозиции на аэродроме в Мытищах.
      – Видишь, Дима, полковник поверил нам, – сказал я Выхухолеву, указывая на спецгрузовик. – Ребята в черных масках теперь действительно не понадобятся.
      У ворот, при въезде на территорию правительственных дач, Выхухолев притормозил.
      – Что за рожа? – угрожающе сказал я ему. – Сделай нормальное лицо, и смотри: без глупостей! Думаю, тебе не очень хочется лежать на каталке рядом с Москвиным?
      Я заметил, как его передернуло. – То-то и оно! – ухмыльнулся я. К машине подошел милиционер с автоматом. – Пропуска, пожалуйста, – вежливо сказал он. Выхухолев показал ему свой пропуск, наблюдая в зеркало, что буду делать я.
      – Ваш? – обратился ко мне милиционер.
      Лицо Выхухолева сделалось зеленым. В любую секунду он ждал выстрела. Но я с улыбкой на Лице развернул и показал милиционеру пропуск Москвина.
      – Проезжайте, – сказал милиционер и махнул рукой напарнику, чтобы тот открывал ворота.
      – А ты думал, мне конец? – спросил я Выхухолева. – Обожди, рано радоваться.
      Мы заехали на территорию, и машина медленно покатила по асфальтированной дорожке.
      – На какой даче остановился таджик? – спросил я.
      – Третья по счету с правой стороны от стоянки, – ответил Выхухолев.
      Он остановил машину и посмотрел на меня в зеркало.
      – А где засел полковник со своими молодыми волкодавами?
      – Вот там специальное помещение, – указал Выхухолев рукой.
      В этот момент я огрел его рукояткой пистолета, и он опустил голову на левое плечо.
      – Хорошо, – сказал я и вышел из машины. Осмотревшись по сторонам и никого не заметив, я вытащил Выхухолева, связал ему руки и ноги и положил в багажник. Теперь я знал наверняка, куда нужно идти и что делать. Перейдя на противоположную сторону и стараясь оставаться незамеченным, я стал перебегать от дерева к дереву, от кустов к кустам, бесшумно ступая по траве. Так я добрался до дачных задворков и направился прямиком к третьей по счету даче по эту сторону, – если меня не обманул Выхухолев. Хотя, у него не было никакого резона водить меня за нос.
      Я вышел на тропинку, осмотрелся. Нигде не было видно ни души. Пригибаясь, я перебежками добрался до третьей дачи. Оставалась самая малость: незаметно пробраться внутрь и повидаться с премьер-министром. Три с половиной года назад я так и не смог повстречаться с ним. Полковник Филатов решил сначала отправить меня на юг с миссией, а затем сделать все, чтобы мы не увиделись с Химматзадой. Теперь же нам никто не Мог помешать. Не должен был.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ