Этот разговор Мередит начала, не обдумав его предварительно, но теперь поняла, что именно так и собиралась поступить. Но что ею руководило? Желание сделать добро Хуане? Или намерение бросить вызов Габриэлю Моралесу, показать ему, что у Хуаны в жизни иное предназначение, кроме как ублажать эту шайку скотов?
      — Что бы вы ни сказали, Рикардо, вы меня не разубедите. Я это сделаю, — с воодушевлением заключила она.
      Рикардо развел руками.
      — Тогда мне нечего сказать. Мы берем девочку с собой. Я только надеюсь, что вы не будете сожалеть об этом в будущем.
      — Уверена, что не буду. — На языке у нее вертелся еще один вопрос. Но прежде чем задать его, Мередит отвела глаза. — А караван… где наш караван? И Купер… то есть мистер Мейо?
      — Караван разбил лагерь там, где вы его оставили, насколько я понял.
      — Что делает мистер Мейо? Ждет, пока я не явлюсь в лагерь? Почему он меня не ищет?
      — Этого я не знаю. Вы спросите у него сами.
 
      За всю свою жизнь Купер, кажется, не терпел подобного краха. После того как тропа исчезла и он не смог найти след Мередит или ее похитителей, его терзали сомнения — что предпринять.
      В конце концов он принял единственное решение, которое показалось ему верным, — разбил лагерь на том месте, где караван подвергся нападению, решив оставаться там до тех, пока не истощатся припасы или не придет какая-либо весть о Мередит.
      Он не бросил попытки найти ее. Каждый день он выезжал из лагеря, стараясь отыскать какой-нибудь знак, в надежде, что он чего-то не заметил; всех встречных детально расспрашивал, не слышали ли они чего-нибудь об американской женщине. Послал одного из своих людей в Мехико оповестить власти, хотя понимал, что с этой стороны не последует почти никаких действий. Разослал также несколько человек по окрестным деревням в надежде разузнать что-либо новое, полагая, что местные жители станут охотнее разговаривать со своими соплеменниками, нежели с чужаком-гринго.
      И что поразительно — он обнаружил, что скучает по этой чертовой бабе! Когда до него это дошло, он сел под дерево и принялся думать.
      Одно дело — работать у нее и отвечать за ее благополучие — обязанность, с которой он совершенно не справился. Но скучать по ней — это совсем другое. Холодная, колючая, самоуверенная, упрямая как мул, и еще презирает его — совсем невероятно!
      Почему он тоскует по ней? Неужели он влюбился в эту женщину? Купер Мейо — и влюбился? Смешно даже подумать об этом; и все-таки он не мог не удивляться. Он знавал многих женщин, брал их, когда они приходили к нему, но ни одну из них не любил. Из всех известных ему женщин Мередит Лонгли — самый неудачный вариант, чтобы влюбляться. Он слышал о странностях любви, но…
      Он отогнал саму мысль об этом как смехотворную, приписав свои чувства просто угрызениям совести, вызванным исчезновением Мередит. Конечно, если бы она послушалась его, если бы не отъезжала от каравана, этого не случилось бы. Но он должен был силой заставить ее находиться в поле его зрения, должен был держать ее на аркане, если уж на то пошло!
      Это было на десятый день после исчезновения Мередит. Поужинав, он сидел перед своей палаткой, попивая виски и размышляя над жизнью, как вдруг услышал оклик часового. Насторожившись, Купер вскочил на ноги, одновременно выхватывая «кольт» и взводя курок. Часовой толкал перед собой какого-то человека. Куперу показалось, что для мужчины человек этот маловат; когда они приблизились, он понял, что часовой ведет Рену Вольтэн.
      Спрятав «кольт» в кобуру, Купер зажег сигару, ожидая, пока Рена подойдет ближе. Несмотря на тропический зной, выглядела она собранной и свежей в своем темном костюме для верховой езды. Купер в который раз подивился, какие пылкие страсти скрываются за этим сдержанным видом. И тут же ощутил неловкость, осознав, что реагирует на Рену так, как будто вспоминает об их предыдущих постельных встречах.
      Она остановилась перед ним и посмотрела на его брюки. Потом гортанно рассмеялась:
      — Соскучился по мне, верно, Куп?
      — Не очень сильно, — отозвался он сердито. — Зачем ты здесь, Рена? Кажется, мы договорились, что ты не будешь показываться у нас, по крайней мере пока мы не доберемся до затерянного города.
      — С твоей скоростью мы не доберемся до него никогда, — возразила она. — Вот почему я здесь. Ты сидишь на месте уже несколько дней, и я хочу знать почему.
      — А разве ты не знаешь? — посмотрел он на нее недоверчиво.
      — Зачем бы я стала спрашивать, если бы знала?
      — Мередит исчезла. Десять дней назад.
      — Как это могло случиться?
      — Ты уверена, что ничего не знаешь об этом?
      Рена вынула из кармана свою маленькую сигарку, зажгла и, не сводя с Купера сузившихся глаз, спросила:
      — Что ты хочешь этим сказать, Куп? Ты думаешь, что в этом виновата я?
      — Да, такое приходило мне в голову. Такие штучки в твоем духе. — Он хмыкнул. — Я собирался даже поехать поискать тебя, если Мередит не вернется в ближайшие дни.
      — Можешь быть уверен: если бы ее захватила я, то не была бы здесь теперь. Я бы выпытала у нее, где находится этот город, и уже ехала бы на место. — Она выпустила облачко дыма, склонив голову набок. — А ты, конечно, этого у нее не узнал?
      — Нет, она сказала, что так я буду в большей безопасности. Я и не настаивал, чтобы не возбудить у нее подозрений.
      — Зато, могу поспорить, она возбудила у тебя кое-что другое, а. Куп?
      Он вспылил.
      — Не будь вульгарной, Рена!
      — Ха-ха! Какие мы деликатные! — Ухмылка ее была мерзкой. — Небось пробовал затащить ее в постель, не удалось, так ведь? И сразу вспомнил о воспитании. Кроме того, я слышала, что уж если Купер Мейо затащил женщину в постель, то вытянет из нее все, что захочет.
      Купер отпил виски из своей кружки, не глядя на Рену.
      — Так что же ты намерен делать? Будешь стоять здесь лагерем всю жизнь, пока она не появится? — В ее голосе звучала издевка.
      — Я искал следы, наводил справки. Рано или поздно кто-нибудь сообщил бы, где она.
      — Да черт побери, Куп, ее могли схватить бандиты!
      Ее, может, и в живых-то уже нет! И что мы будем делать?
      — У тебя есть предложения? — спросил он. — Может, попробуешь пустить в ход колдовство?
      — Может, и попробую, — спокойно отозвалась Рена. — Если ты будешь и дальше просиживать здесь задницу, далеко мы не уйдем. Тебе известно, что я пустила все свои деньги на это дело. Если расходы не окупятся, я разорюсь.
      — Ты можешь разориться в любом случае, даже если город и будет найден. Я начинаю думать, что все это — пустая трата времени. Мередит убеждена, что ничего ценного в смысле добычи при раскопках мы не найдем.
      — Эта девица Лонгли — дура, — сказала Рена. — Она из тех ученых придурков, которых интересуют только мертвые города и прочая дрянь, оставшаяся после покойников.
      — Да уж, тебя в этом никто не обвинит, Рена.
      — Ты прав, черт побери! А сарказм тебе не к лицу, Куп. Ведь я-то знаю, что ты жадюга почище моего. Разве только, — она бросила на него проницательный взгляд, — ты не втюрился в эту Лонгли…
      — Ни в кого я не втюрился, — буркнул он, невольно отводя глаза.
      — Как бы там ни было, я убеждена, что сокровища существуют и что их хватит, чтобы мы с тобой стали богатыми людьми.
      — Это твоя интуиция сработала?
      — Да, интуиция, и потом я кое-что поизучала. Оказывается, известно, что древние племена изготовляли множество всяких вещиц из золота, поэтому этот древний город — если мы его найдем — вполне может быть набит битком разными серебряными и золотыми изделиями. Нам нужно одно — отыскать его. Тогда мы с тобой, — она положила руку ему на плечо, — сможем уехать куда захотим и делать все, что пожелаем.
      В ее голосе появились знакомые хриплые нотки, и Купер понял, к чему клонится дело. Он разрывался надвое: он хотел Рену, и в голове у него мелькали воспоминания о былой близости, но в то же время мысль о Мередит заставляла его чувствовать себя виноватым.
      Рена спросила тихо:
      — Ты все еще хочешь этого, правда, милый?
      — Да, конечно.
      Она подошла ближе и потерлась об него.
      — Прошло уже… сколько же? Почти две недели, дорогой. Это большой срок.
      Купер хорошо знал Рену и сильно сомневался, что все это время она сохраняла ему верность. Рена же, став на цыпочки, поцеловала его горячими и требовательными губами. Иногда она казалась по-мужски твердой и неподатливой; но мгновение — и вот она желанна и мягка.
      Купер отогнал мысли о Мередит и вернул Рене поцелуй с грубым пылом.
      — Ах, узнаю моего Купа, — пробормотала она.
      Она прижалась к нему, и он ощутил ее твердые груди.
      Он повернул к палатке вместе с Реной. Они пренебрегли непрочной раскладной кроватью и занялись любовью прямо на жесткой земле, впервые не сняв с себя одежду.
      Купер забыл обо всем, погрузившись в котел пыла и страсти. Он быстро удовлетворил свою похоть, и его охватило уныние. Он с трудом сдерживался, чтобы не выдворить Рену из палатки.
      Он лежал на спине и дивился самому себе. До сих пор подобные встречи с этой женщиной давали ему освобождение от скопившегося напряжения, и он расставался с Реной легко, без эмоциональных всплесков. Почему же теперь все иначе?
      Причин могло быть много: он огорчен и растерян из-за исчезновения Мередит, чувствуя себя виноватым; планы Рены утрачивали для него привлекательность; он сомневался в существовании сокровища; чары Рены, хотя она и сохраняла власть над ним, ослабевали.
      Рена зашевелилась, провела опытной рукой по его телу, и Купер мысленно посмеялся над собой — тело отозвалось на эти прикосновения. Все было так, как сказал какой-то мудрый человек: дух может быть силен, но плоть слаба.
      — Давай хотя бы устроимся поудобнее. Земля очень жесткая, — сказал он, протягивая руку, чтобы стянуть с кровати одеяло.
      Теперь они разделись, но ласки их были не менее пылки и страстны, чем в первый раз.
      Когда они, наконец насытившись, лежали рядом, Рена тихо проговорила:
      — Скажу тебе еще раз, Куп, рискуя, что ты опять взовьешься… ты создан для меня.
      Купер ухмыльнулся:
      — Думаю, не я один.
      Рена издала раздраженный возглас:
      — Что ты хочешь этим сказать? Неужели тебе все время хочется говорить гадости? Я никогда не притворялась, что я ангел. Я знала многих мужчин и, может быть, узнаю еще многих. Но я же не требую от тебя клятвы в верности, так чего ради ты требуешь ее от меня? «
      — Ты права, — угрюмо отозвался он. — Наверное, мы достойны друг друга.
      — Я предпочитаю думать, что мы дополняем друг друга.
      Купера охватила дремота, и он ответил не сразу. Ему по-прежнему было как-то не по себе.
      — Рена!
      — Да, Куп?
      — Насчет этой карты, которую украли у Мередит, как она заявила… Ты ничего об этом не знаешь и не имеешь к этому никакого отношения?
      — Почему все навязчиво спрашивают меня об этом?
      Да пошевели ты мозгами, ради Бога! — взорвалась она. — Да будь эта проклятая карта у меня, стала бы я попусту терять время? Я уже давно была бы на месте.
      — Да-а, наверное, ты права. — Купер вздохнул. — И никаких идей насчет того, кто мог ее стянуть?
      — Лонгли могла тебе солгать.
      Купер хмыкнул:
      — Зачем ей это?
      — Понятия не имею, но как же она направляется в этот затерянный город, если у нее нет карты?
      — Она говорит, что восстановила ее по памяти.
      — Хорошая же у нее память. Остается надеяться только на это, иначе она напрасно тратит свое время, да и наше тоже. Единственный, кто еще мог бы стащить у нее карту, — это ее брат.
      — В таком случае он уже там…
      — Это и беспокоит меня, черт возьми!
      Купер молчал. И вдруг он услышал, что дыхание ее стало тяжелым. Он почувствовал, что Рена вновь повернулась к нему и положила руку ему на грудь. Пробормотав что-то, она прижалась к нему, свернувшись клубочком, словно ища покоя и утешения. Такого он никак не ожидал от Рены Вольтэн.
      Первым его побуждением было сбросить с себя ее руку и отодвинуться, но он не сделал этого. Так они и уснули.
      Купера разбудил крик ярости. Он вскочил, от смущения щуря глаза. Черт возьми, он проспал! Солнце уже встало. Рена все еще лежит рядом. Она тоже проснулась и села — ее голые груди вздрагивали.
      Но главное — Купер увидел Мередит Лонгли. Наклонив голову, она заглядывала в палатку. Глаза у нее сверкали от гнева.
      — Мередит! — Купер радостно улыбнулся. — Как я рад, что вы вернулись целой и невредимой.
      — Вижу, что рады. Вижу, что вы страшно беспокоились обо мне. И еще я вижу, как вы проводили время вместо того, чтобы искать меня. — И она указала на Рену жестом обвинителя.
      Наконец в голове у Купера прояснилось, и он понял, что буря вот-вот собьет его с ног.
      — Но я действительно искал вас, Мередит, — сказал он. — Видит Бог, искал.
      — А она вам помогала искать? Вы это собирались сообщить мне? — Голос Мередит звенел от негодования.
      — Нет. Конечно, нет. — Купер уже совсем проснулся, и одновременно проснулся его норов. — Я не виделся с Реной до вчерашнего вечера.
      — А почему я должна вам верить? Если вчерашний вечер — ваша первая встреча, то быстро же вы уложили ее в постель, а?
      — Слушайте, леди босс, — резко сказал Купер, — я работаю у вас, это верно, но моя личная жизнь, черт возьми, никого не касается!
      — Нет, касается, когда в моей экспедиции происходят подобные вещи! Если вы хотите употреблять эту шлюху, — бросила она уничтожающим тоном, — волоките ее в джунгли, где ей и место!
      Рена безмятежно улыбалась.
      — Почему вы так рассердились, Лонгли? Куп — всего-навсего ваш служащий, не более. Или это не так?
      Мередит вспыхнула и крепко прикусила губу. И проговорила уже спокойнее:
      — Да, вы, пожалуй, правы, мисс Вольтэн. Но ведь… это непорядок. Я не желаю, чтобы мои сотрудники общались с теми, кто почему-то следует за нами. Вы оказались здесь по какой-то причине. По какой?
      — Вы зашли слишком далеко, Мередит. Зачем оскорблять человека? — сказал Купер.
      — Ничего страшного, Куп. — Рена дотронулась до его руки. — Пусть выльет на нас весь свой яд. Откровенно говоря, меня удивил ее эмоциональный выброс, — добавила Рена с невинным видом. — Харрис Броудер называет вас ледяной девой. Посмотрел бы он на вас сейчас.
      — Броудер! — воскликнула Мередит. — Что вы знаете о нем?
      — Ну как же, Харрис Броудер здесь, он со мной. Вы возражаете? Насколько мне известно, вы его вышвырнули с работы.
      Мередит впилась в Рену глазами.
      — Но почему он с вами?
      — Может быть, ему просто нравится мое общество. — Рена улыбнулась жесткой улыбкой. — Можете спросить у него сами, если хотите. Мой лагерь всего в паре миль отсюда.
      — Мне нет никакого дела до Харриса Броудера, — отчеканила Мередит. Потом жестом указала на выход:
      — Я хочу, чтобы вы убирались отсюда, мисс Вольтэн. Оденьтесь, и чтобы через десять минут вашего духу здесь не было. В противном случае я велю вышвырнуть вас за пределы моего лагеря. — И повернувшись, Мередит скользнула под полог палатки.
      Купер натянул брюки.
      — Куп… — Рена погладила его по руке. — Как это повлияет на наши планы?
      — Откуда мне знать, черт возьми? — Его злость обратилась на Рену. — Проклятие! Незачем было тебе сюда приходить! Теперь Мередит знает, что ты околачиваешься поблизости, и задумается, что тебе здесь нужно!
      — Мне показалось, что ты был доволен, увидев меня вчера вечером.
      Конечно, она была права, но Купер решил промолчать. Он надел рубашку, обулся.
      Рена и не думала одеваться, ее не смущало, что она обнажена и мозолит всем глаза. Она злобно прошипела:
      — Не противоречь мне, Куп. Решишься — пожалеешь.
      — Не в этом сейчас дело, Рена. Посмотрим, удастся ли мне вообще уладить все это. А тебе лучше действительно одеться и смываться отсюда, пока не поздно.
      И, не взглянув на Рену, он поднырнул под полог. Мередит стояла неподалеку, а рядом с ней, к досаде Купера, — Рикардо Вильялобос.
      Он направился к ним. Услышав звук его шагов, Мередит обернулась, и ее лицо застыло в ледяной непроницаемости.
      — Я должен перед вами извиниться, леди босс, — произнес он с обезоруживающей — так ему казалось — улыбкой. — Хоть я и не считаю, что вы обязаны заботиться о моей нравственности, я, конечно, поступил дурно…
      — Ваши извинения приняты, мистер Мейо, но это ничего не значит, поскольку вы покинете лагерь вместе с вашей подругой.
      — Мне бы этого не хотелось.
      — Все уже решено. Вы уволены.
      — Послушайте, Мередит… — Он поскреб подбородок. — Я понимаю, вы огорчены и рассержены, но что бы вы обо мне ни думали, я вам нужен. Поэтому не совершайте неразумных поступков по злобе.
      Помощь пришла с неожиданной стороны. Рикардо Вильялобос сказал:
      — Он прав, Мередит. Вы наняли сеньора Мейо на работу из-за его… х-хм, специфических талантов, а теперь они могут вам пригодиться больше, чем когда-либо.
      На караван уже один раз напали, могут напасть и еще.
      Без сеньора Мейо вы будет весьма уязвимы. Не забывайте, что Габриэль Моралес все еще где-то поблизости.
      Мередит понимала, что гордость и упрямство завели ее слишком далеко и назад хода нет, поэтому она втайне обрадовалась, что Рикардо дал ей возможность отступить, не потеряв лица.
      Купер между тем продолжал:
      — Я пока что ничего не понимаю. Кто такой, черт побери, этот Габриэль Моралес? И как сюда попали вы, сеньор Вильялобос?
      — Рикардо пришел мне на помощь, — не без вызова заявила Мередит, — пока вы здесь бездельничали в обществе вашей подруги-ведьмы!
      Купер уже готов был бурно возразить, но его действительно волновало появление Рикардо.
      — Как вам удалось разыскать ее?
      И он внимательно выслушал сначала Мередит, а потом Рикардо — всю историю похищения и спасения мисс Лонгли.
 
      Ни Купер, ни Мередит, поглощенные разговором, не заметили, как Рена, выскользнув из палатки, направилась по тропе в свой лагерь.
      Она шла быстро, охваченная беспокойными мыслями. Ее не покидало ощущение, что Купер и Лонгли увлечены друг другом, и бурная реакция Лонгли только подтверждала это ощущение. С чего бы Лонгли так бушевать, если бы она не была влюблена в Купера.
      Но больше всего беспокоило Рену, как к этому относится Купер. Не увлечен ли он Мередит Лонгли до такой степени, что откажется от их соглашения? Рена знала, что Купер любит деньги и хорошую жизнь, которую можно на них купить, но она также знала, что чувство, именуемое любовью, делает с мужчинами странные вещи. Не предпочтет ли Купер в конце концов золоту любовь этой Лонгли?
      Тогда-то Рена и пришла к выводу, что Куперу Мейо, вероятнее всего, придется умереть. Даже если ее подозрения ошибочны, одно их появление говорит о том, что она сомневается в Купере, не может полностью ему доверять.
      Она сделала его своим доверенным лицом, и это наложило печать на его судьбу. Она подождет немного — подождет, пока они не найдут сокровища, поскольку Купер по-прежнему остается ее главным орудием в розыске, — а уж потом она придумает, как его уничтожить.
      Она сказала себе, что не станет ни сожалеть, ни грустить о нем. Конечно, Купер — самый лучший из всех ее любовников; дальнейшая связь с ним принесла бы ей немало наслаждений. Но если мужчина помешан на женщине, он не может быть полезен ей, Рене Вольтэн. Вообще любящий человек склонен к угрызениям совести, и доверять ему нельзя. Пусть даже он любил бы ее — Рену!
      Приняв такое решение, она бодро вышла на маленькую расчищенную поляну, где разместился их лагерь.
      Броудер нервно ходил взад-вперед перед своей палаткой. Увидев Рену, он бросил на нее угрюмый взгляд.
      — Где, черт возьми, вы были ночью? Я беспокоился, думал, уж не случилось ли чего плохого.
      — Я не стану отчитываться перед вами, Броудер, когда мне уходить и приходить, — отчеканила Рена. — Полагаю, вы уже достаточно хорошо знаете меня, чтобы понять: я могу прекрасно постоять за себя в любых обстоятельствах.
      Опешив от ее отпора, Броудер все же возразил:
      — Я знаю, что вы в состоянии сами о себе позаботиться, но вы не совсем поняли.
      — Не поняла чего?
      — Вскоре после вашего ухода появился гонец с вестью для вас.
      — Гонец? И кто его отправил?
      — Эван, Эван Лонгли.
      — Эван? Где он сам?
      — На раскопках затерянного города. Он нашел город, Рена!
      — А сокровища, он нашел сокровища?
      Броудер покачал головой:
      — Этого я не знаю. Посланный им человек не сказал этого, а я не хотел его расспрашивать, боясь выболтать лишнее. Но вот какое дело… Этот человек здесь, и он готов проводить нас на место!

Глава 11