Посещение Мендеса растревожило молодую женщину, и она даже рассердилась на него за вторжение в ее идиллическое существование, хотя и понимала, как она не права. Мередит провела беспокойную ночь, долго не могла уснуть, ее одолевали тревожные мысли о Рикардо.
      Уснула она перед самым рассветом, но едва взошло солнце, как она уже поднялась и побежала на пляж, прихватив полотенце и закутавшись в кусок ткани, который она сбросила перед тем, как войти в воду. Спустя какое-то время беспокойство ее улеглось, она расслабилась.
      Мередит не знала, сколько прошло времени, когда вдруг она услышала голос. Ее звали по имени. Она встала — место было неглубокое — обратила внимание, что солнце уже стоит довольно высоко; потом увидела Хуану, машущую ей рукой.
      — Что там такое, Хуана? Я скоро приду завтракать.
      Не думала, что уже столько времени…
      — Не то, сеньора Мередит. — Хуана улыбалась. — К вам гости.
      — Гости? — Мередит нахмурилась, потом голос ее поднялся до крика. — Рикардо вернулся?
      — Не-е-е-а сеньора. — Хуана обхватила себя руками; вид у нее был таинственный и довольный.
      — Но кто же тогда?
      — А вы идите. Он ждет.
      Он? Недоумевая, кто бы это мог быть, Мередит вышла из воды, вытерлась и завернулась в ткань. Потом поспешила к коттеджу. Хуаны нигде не было видно, но и никого другого тоже.
      Она помешкала на нижней ступеньке коттеджа, заметив какое-то движение за бамбуковой занавеской, и тут кто-то вышел на веранду. Это был Купер Мейо!
      Он подошел к лестнице; сигарный дым тянулся следом за ним. Сдвинув шляпу на затылок, он оперся о столб веранды и с ухмылкой смотрел на Мередит.
      А та словно оцепенела на месте. Она никак не ожидала увидеть его, вообще не ожидала, а он явился и смотрел на нее с ленивой усмешкой как ни в чем не бывало. Она заметила, что он свежевыбрит, что щеки у него блестят, что на нем белый костюм, как следует вычищенный и отутюженный. Сапоги тоже сияли. Франт франтом.
      Наглость, просто невиданная наглость! Сердце у Мередит забилось быстро-быстро, и ее захлестнула волна ярости.
      А Купер протяжно проговорил:
      — Привет, леди босс!.. Полагаю, больше можно ничего не добавлять, а?
      — Вы… вы… — Мередит показалось, что она сейчас задохнется; пришлось замолчать и откашляться. — И у вас хватает наглости являться ко мне! После всего, что вы сделали!
      Купер пожал плечами:
      — Я никогда не утверждал, что я совершенство.
      — Полагаю, сейчас вы будете утверждать, что не крали никаких сокровищ?
      — О нет, украл, и бессмысленно заявлять об обратном. Единственное, что я могу сказать, это… — Тут он из приличия напустил на себя смущенный вид. — Я сожалею, Мередит, так сожалею, что и сказать не могу. Но поймите одну вещь… Я сожалею только потому, что навлек на вас неприятности. По моему разумению, это не было настоящее воровство.
      — Вот как? А что же это было?
      — Позвольте я изложу вам, как я на это смотрю…
      Ваш муж утверждал, что весь этот хлам пролежал там нетронутый примерно тысячу лет. Верно?
      — Что-то вроде того. — Мередит не сводила с него глаз, она была заинтригована, гнев ее до поры стих. — Но какое это имеет значение?
      — А люди, которым принадлежали все эти вещи, умерли примерно столько же лет назад. Верно?
      — Конечно, но…
      — Значит, люди, которым все это принадлежало, умерли, и умерли так давно, что у них, черт побери, не осталось законных наследников. Так кому же теперь принадлежат эти сокровища? Вам? Мне? Сдается, что у меня столько же прав на них, как и у любого другого.
      — Никогда в жизни не встречалась с такой странной логикой! Украденные вами вещи — образцы материальной культуры, они принадлежат всему миру. А прежде всего — правительству Мексики!
      — Естественно, вы должны так говорить, учитывая, кто вы есть. Но я смотрю на вещи иначе.
      — Купер, это самый фантастический разговор, который я когда-либо… Но не важно, кому, по вашему мнению, принадлежат сокровища, важно, что вы совершили преступление, и когда вас поймают, вы попадете за решетку.
      — Я всю жизнь рискую попасть за решетку, — сухо сказал Купер.
      — Но если вы вернете сокровища теперь, пока вас еще не поймали, я, наверное, смогу уговорить Луиса Мендеса заступиться за вас.
      Он потер ногти о рубашку и внимательно посмотрел на них.
      — Боюсь, я не могу этого сделать, Мередит, даже ради того, чтобы доставить вам удовольствие.
      — Почему это?
      Он устремил взгляд поверх ее головы, в океан.
      — У меня их нет.
      — А где же они?
      — Последний раз, когда я видел сокровища, они находились в четырех ящиках в палатке Рены.
      — Значит, она все-таки замешана в этом деле!
      Он перевел взгляд на молодую женщину.
      — Вы это поняли, верно?
      — Вы хотите сказать, что украли сокровища вдвоем с ней, а потом ушли и оставили все ей?
      — Примерно так.
      — Купер… — Она энергично потрясла головой. — Вы говорите нечто чудовищное. Почему, ну почему вы так поступили?!
      Рот его скривился.
      — Скажем так: Рена не очень приятная особа…
      Мередит сдавленно засмеялась:
      — Вам понадобилось столько времени, чтобы понять это?
      — Я, наверное, тугодум.
      — Где она? — Мередит поднялась по ступеням. — Мы дадим знать в полицию, и ее поймают.
      — Не-а, боюсь, я не смогу этого сделать. — Он снова глядел в сторону.
      — Но почему? Почему?..
      — Вы никогда не слышали о воровской чести?
      — Ой, ради Бога! — взорвалась молодая женщина. — Вы меня просто в отчаяние приводите!
      — Кроме того, пользы от этого будет мало. Нашей дорогой Рены к этому времени уже и след простыл. Мередит… — Он взял ее за руку. — Давайте сядем и поговорим о нас с вами. — И он потянул ее вниз, на ступеньки.
      — Что вы имеете в виду — поговорим о нас с вами? — Она попыталась вырвать руку, но пальцы Купера сомкнулись вокруг ее запястья. — Вы крадете то, что я всю жизнь мечтала найти… вы убегаете с этой злобной женщиной, а потом являетесь сюда и говорите черт знает что.
      — Мередит, я люблю вас, — проговорил он с кривой усмешкой. — Понадобилось много времени, прежде чем я понял это, но это правда, черт побери! И знайте: я никогда не говорил этих слов ни одной женщине.
      — Купер, вы, наверное, сошли с ума! — Она рассмеялась смехом, в котором дрожали колокольчики, а пульс у нее забился так часто, что даже голова закружилась. — Я замужняя женщина!
      Он буравил ее глазами.
      — Вы счастливы с ним?
      — Конечно, счастлива! Что за вопрос!
      Купер обхватил рукой ее за плечи и повернул к себе.
      Потом впился в ее губы. Едва его губы прикоснулись к ней, внутри у нее как будто что-то прорвалось, и вот уже Мередит отвечала на его поцелуй.
      Потом он отодвинул кусок ткани, в который она куталась, и погладил пальцами ее грудь.
      Она оторвалась от него.
      — Нет-нет! Это нехорошо! Мы не можем так поступить!
      — Почему же нехорошо, Мередит? Что бы ни было между нами — ты ведь тоже это чувствуешь. Так дай же себе волю! — И он слегка встряхнул ее.
      — Нет-нет. Все это не правильно…
      Он губами заставил ее замолчать, и опять при прикосновении его губ по ее телу пробежали волны восторга.
      Невольно Мередит обняла его, и ее пальцы впились в его спину. Купер выпрямился и, одним движением подняв ее на руки, пошел внутрь коттеджа.
      — Нет, — прошептала она, — Хуана нас увидит.
      На это Купер только фыркнул.
      — Хуана одобряет. Она ушла в джунгли поискать свежих фруктов.
      Купер вошел в коттедж, и Мередит вспомнила о том, что она сказала Рикардо в их первую брачную ночь: она сказала, что он должен перенести ее на руках через порог.
      Она снова стала сопротивляться.
      — Пустите меня! Черт бы вас побрал, Купер Мейо!
      Вы уже один раз изнасиловали меня! И я дала клятву, что это никогда больше не повторится!
      — Моя дорогая Мередит, не будьте же смешной. Разве это насилие? Вам хочется этого не меньше, чем мне. В прошлый раз все получилось просто неудачно. В ту ночь я с ума сходил по вас да и выпил лишнее. Сегодня же у меня ни в одном глазу, и я вовсе не схожу от вас с ума.
      Они уже стояли у кровати. Пока они добрались до нее, ткань, в которую куталась Мередит, свилась так, что молодая женщина оказалась почти обнаженной. Купер опустил ее на кровать и отвернул ткань в сторону.
      Он отступил на шаг и посмотрел на Мередит. Потом взволнованно произнес:
      — Бог мой, какая ты красивая! А я уже и забыл, какая ты! Хотя, конечно, в ту ночь я ведь и не рассмотрел тебя как следует…
      Он медленно раздевался, не отрывая глаз от Мередит.
      А она, понимая, что может сейчас вскочить с кровати и выбежать из коттеджа, он же не сделает даже попытки ее остановить, продолжала лежать в той позе, в какой он ее оставил, более того, она отдавала себе полный отчет, что поступает дурно, что предает дорогого ей, славного человека, глубоко ее любящего. Но не находила в себе сил сопротивляться. Казалось, горящие глаза Купера загипнотизировали ее — так змея гипнотизирует взглядом беспомощную птичку.
      Мередит пошевелилась и иронично хмыкнула над этим сравнением. «Купер не гипнотизер, — подумала она, — а я не птичка».
      Не сдвинулась она с места и тогда, когда он оказался рядом с ней на кровати. Более того, она повернулась к нему, и он осыпал поцелуями ее груди, шею, губы, веки — казалось, его губы целуют каждую клеточку ее тела.
      И от его губ она вся вспыхивала огнем.
      Его руки, на удивление нежные, умело ласкали ее.
      Мередит расцветала, распускалась, раскрывалась, как бутон навстречу солнечному теплу и свету.
      Сначала она отвечала на его ласки нерешительно, но вскоре забыла обо всем, отключившись от внешнего мира, простирающегося за пределами этого коттеджа, становясь все более страстной и пылкой.
      Желание разгоралось в ней, нарастало нетерпение.
      — Купер?.. Ну, Купер?..
      — Тес, милая, — прошептал он, — не торопись. Время остановилось. Разве ты не знала? Оно остановилось для нас.
      Впервые в своей жизни Мередит поняла, что мужчины очень разные. Купер занимался любовью как искусством, и он вел ее по тропе, идущей вверх, выше и выше к возбуждению, о котором она и понятия не имела. Он ласкал, целовал, гладил ее, и так до той минуты, когда она, обессиленная, жаждала одного — освобождения. Каждый ее нерв молил: возьми меня. И она наконец взяла инициативу на себя, понуждая его и руками, и голосом, и всем телом.
      Он засмеялся торжествующе, подчинившись ее побуждениям, — и взял ее. Мередит поняла, что таково было его изначальное намерение — заставить ее просить об избавлении от сладкой муки. Но теперь ей уже было все равно.
      А когда разгорелось и его желание, она встретила его страсть, охваченная прекрасным безумием.
      Когда все кончилось, Мередит показалось, что она плывет в каком-то блаженном тумане, но плывет не одна, а вместе с Купером. Они теперь стали одним целым, и она никогда больше не будет одна.
      Он осторожно отодвинулся, и Мередит вскрикнула, ей показалось, что она что-то теряет. Она припала к нему, словно пытаясь удержать.
      Он ласково поцеловал ее и вытянулся рядом.
      Сердце Мередит постепенно обретало нормальный ритм, но тело еще трепетало от пережитого восторга, а в голове теснились самые противоречивые мысли.
      Ей было почти физически дурно оттого, что она предала Рикардо, но как могла она сожалеть о том, что произошло с ними? Даже сердиться на Купера она не могла; конечно, на этот раз она не могла утверждать, что он взял ее насильно. Вначале она, правда, оказала какое-то, чисто символическое, сопротивление, но потом целиком и полностью действовала с ним заодно.
      Но главное, что мучило ее, — это вопрос о будущем.
      Как бы она ни осуждала нравственные принципы Купера, зачастую просто аморальное его поведение, теперь она знала: он-то и есть тот самый мужчина, который ей нужен. Такого упоения, такого головокружительного наслаждения она никогда не испытает ни-с кем больше. Мередит интуитивно чувствовала это.
      Разумеется, с Рикардо она не испытывала ничего похожего, и ее чувства к нему никогда уже не будут прежними. Ее охватило ощущение вины: как теперь смотреть ему в глаза? У нее вырвался горестный возглас.
      — Милая! — Купер повернулся к ней, рука его легла ей на живот. — Что случилось?
      — Ты прекрасно понимаешь, что случилось! — Она сбросила с себя его руку. — Я замужем. Я принадлежу другому!
      — Принадлежишь? Ты что — вещь или лошадь, чтобы принадлежать хозяину? Я никогда не стал бы считать, что ты принадлежишь мне. И твой муж тоже не должен так думать.
      — Конечно, я не вещь! — сердито бросила молодая женщина.
      — А из твоих слов следует обратное. — Купер сел на постели, нашел сигару и чиркнул спичкой.
      — Но Рикардо мне муж. У меня есть определенные обязанности перед ним.
      — По моему мнению, у тебя прежде всего есть обязанности перед самой собой. — И он положил руку на ее плечо, усмехнувшись своей обычной снисходительной улыбкой. — Ты с ним когда-нибудь чувствовала такое?
      Мередит решительно сняла с себя его руку.
      — Перестань! Если ты будешь продолжать в том же духе, мы не сможем рассуждать логически.
      — А логика здесь ни при чем, милая. И ты не ответила на мой вопрос.
      Молодая женщина вспыхнула.
      — И что же я должна делать, по-твоему? Взять и уйти с тобой, а его бросить? Несмотря на все, что ты сделал?
      — Если ты чувствуешь ко мне то же, что я к тебе, то следует сделать именно это.
      — А что потом? Болтаться с тобой по свету, помогать тебе обманывать и воровать? Или ждать, пока кто-то не притащит тебя мертвого, когда у тебя весь порох кончится?
      — Я намереваюсь жить долго, милая. Это во-первых. А во-вторых, может, тебе и понравится такой образ жизни?..
      — Ясно, ты хочешь повернуть все по-своему. — Она выразительно посмотрела на него. — А если сделать все наоборот? Ты будешь заниматься со мной раскопками?
      — Рыться в земле, как крот? — Он отпрянул от нее. — Нет, черт побери! Ничего скучнее и придумать невозможно.
      — Вот видишь! — с торжеством проговорила она. — Ты уверен, что все будет по-твоему. Но археология, Купер, — это захватывающее занятие. Нет ничего более увлекательного, чем делать открытия, добывать из земли то, что было создано древними цивилизациями. И это не так уж сильно отличается от тех чувств, о которых ты говорил мне, когда рассказывал об охоте за сокровищами. Если бы ты решил попробовать, я уверена — тебе бы понравилось. Мы замечательно жили бы! Никаких особых знаний тебе не нужно. Я расскажу тебе все, что необходимо знать… — Она осеклась, поймав его насмешливый взгляд. — Что я, однако, делаю? Умоляю тебя согласиться жить по-моему, вроде бы уже решила главное между нами.
      — Правда? — Купер опять потянулся к ней.
      Мередит мгновенно соскочила с кровати. Схватив покрывало, лежащее на полу, она завернулась в него и устремилась прочь из коттеджа.
      — Ты куда?
      Она едва не плакала.
      — Не знаю… — Она не смотрела на него. — Просто захотелось уйти из этой комнаты.
      — У меня идея. Ты уже купалась до моего прихода, да?
      Она кивнула.
      — Ну и прекрасно. Давай пойдем искупаемся вместе. — Купер встал с постели. — Давай оставим, этот спор, пусть все немножко уляжется.
      — Что бы ты ни сказал, я не изменю своего решения, — заявила она, упрямо наклонив голову.
      — Не уверен. Люди часто меняют свои решения.
      Даже я.
      И он шагнул к ней, переступив через груду своей одежды.
      — Ты не собираешься одеться хоть немного? — с укором бросила Мередит.
      — С какой стати? Купаться одетым — это все равно что одетым заниматься любовью. — Он усмехнулся, глядя на нее. — Ты ведь купалась голой, верно?
      — Да, но это совсем другое дело… — Она смущенно отвела глаза.
      — Ты хочешь сказать: раз ты идешь купаться с мужчиной. — Взяв Мередит за руку, он вывел ее на террасу.
      Спустившись по ступеням, он снова заговорил:
      — Как я понял, вы провели здесь медовый месяц. И что же, твой муж никогда не ходил с тобой купаться? — Купер фыркнул. — То есть голым, я хочу сказать.
      — Нет, — растерянно ответила молодая женщина, — он собирался, но так и не собрался.
      Она вырвала свою руку и держалась на расстоянии от Купера, пока они шли к пляжу. Он вошел в воду, с радостным возгласом бултыхнулся на глубину и оглянулся на Мередит. Она все еще куталась в покрывало.
      — Ныряй же, милая! Тут так замечательно!
      Подождав, пока он саженками удалился от берега, Мередит сбросила покрывало и вошла в воду. Купер оказался прекрасным пловцом, и это ее подзадорило.
      За последние дни она неплохо научилась держаться на воде, но равняться с Купером, конечно, не могла. Быть в воде рядом с ним оказалось приятно, и Мередит вскоре расслабилась и уже плавала с удовольствием, почти забыв, что она дуется на Купера и вообще решила держать его на расстоянии.
      Бдительность ее ослабла, и когда они вышли на берег — вода текла с них ручьями, как с тюленей, — Купер тут же заключил ее в объятия. Он прикоснулся к ней губами, и страсть снова вспыхнула в Мередит. Так приятно быть в его руках! Ее сопротивление стало слабеть, голова вновь закружилась, и ею овладела слабость. Почувствовав вспышку желания Купера, Мередит отпрянула от него и попыталась высвободиться.
      — Нет! — воскликнула она. — Я же сказала… не здесь, Купер!
      — Почему не здесь? — возразил он. — Разве найдется место лучше? Над нами небо, под нами земля. Есть ли что-либо более естественное?
      — Нас могут увидеть.
      — Кто? Здесь никого нет, кроме птиц и рыб, а им все равно.
      — Здесь Хуана, — слабо возразила молодая женщина.
      — Ты снова ошибаешься, милая. Хуана сказала, что уходит на весь день.
      Он увлек ее за собой на песок, и Мередит была сбита с толку, безоглядно погрузившись в поток страсти и желания.
      Все опять повторилось — муки и восторги, и, когда вспышка угасла, Мередит лежала, усталая и потрясенная.
      Впрочем, здравый смысл не полностью изменил ей, и она погрустнела. Села, подхватила покрывало и завернулась в него, подтянув колени к подбородку.
      Купер мгновенно почувствовал перемену в ее настроении.
      — Что такое, милая? Что случилось?
      Его рука легла на ее колено.
      — Нет, не прикасайся ко мне? — Она обратила к нему словно окаменевшее лицо. — Я хочу, Купер, чтобы ты ушел отсюда. Ступай в коттедж и оденься. Чтобы тебя не было, когда я приду.
      — Ничего не понимаю. — Вид у него был совершенно ошарашенный. — Ты можешь выгнать меня после того, что произошло?
      — Да! Именно из-за того, что произошло. Не важно, что я чувствую к тебе. Если я уеду с тобой, я всю жизнь буду считать себя виноватой. И это сделает нас несчастными. — Лицо ее исказилось страданием. — Может быть, это именно та пуританская совестливость, которую приписывают нам, жителям Новой Англии.
      Лицо его было неподвижно, и, увидев в его глазах боль, Мередит чуть было не смягчилась. Ей пришлось отвести глаза.
      — А что будет, если я скажу тебе, что я… — Он замолчал.
      — Что ты — что?
      — Ничего. Не важно.
      — Действительно, не важно, — отозвалась она Помертвевшим голосом. — Что бы ты ни сказал, я своего решения не изменю.
      — Мередит, если я сейчас уйду, ты никогда меня больше не увидишь.
      — Я знаю. Прощай, Купер.
      — Угу. Пока, леди босс.
      Она слышала, как он уходит, но решительно отказалась оборачиваться. Она сидела, обхватив себя руками и устремив взгляд на море. Глаза ее ничего не видели. Внутри у нее все помертвело. Она знала, что никогда уже не станет прежней.
      Спустя какое-то время она услышала голос Хуаны, зовущий ее откуда-то издали. Очнувшись, она увидела, что уже поздно и что солнце клонится к западу, окутанное радужной дымкой.
      Она поплелась к коттеджу. Там на ступеньках веранды ее ждала Хуана.
      — Сеньор Купер… — начала девочка, — где же он?
      — Я его отослала прочь, Хуана.
      Девочка с неприязнью посмотрела на нее, что-то сердито пробормотав под нос, и ушла к костру, чтобы приготовить ужин. Мередит оделась, съела без всякой охоты приготовленную Хуаной еду и просидела в доме до темноты.
      На веранде послышались шаги. Мередит подняла голову. Сердце у нее радостно подпрыгнуло. Вернулся! Купер вернулся!
      В дверях показалась чья-то тень, и голос сказал:
      — Дорогая, что ты тут сидишь в потемках?
      Это был Рикардо.

Глава 24