Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Хедлайнеры

ModernLib.Net / Биографии и мемуары / Кушнир Александр / Хедлайнеры - Чтение (стр. 23)
Автор: Кушнир Александр
Жанр: Биографии и мемуары

 

 


Я впечатлился. Я догадывался, что деньги опять взяты в долг – в расчете отбить их из средств, заработанных “Троллями” в процессе “Ртуть алоэ тура”. Но тут был один тонкий момент. И состоял он в следующем. И Бурлаков, и Лагутенко прекрасно понимали, что музыкальный материал “Точно ртуть алоэ” труден для восприятия масс. И все-таки упрямо гнули свою линию – как музыкальную, так и идеологическую.

“В одном из пресс-релизов необходимо отметить заслуги не только группы, но и нашей публики, – рассуждал после завершения тура Бурлаков. – Несмотря на расхожее мнение о глупости и тупости, публика оказалась готова к такому альбому. И мы все должны этим гордиться. Новое поколение „Точно ртуть алоэ“ оказалось более интеллигентным, чем поколение „Морской“, – в них появился дух просвещения. Благодаря „Точно ртуть алоэ“ мы не только сохранили старых слушателей, но и приобрели новых, которым „Морская“ и „Икра“ казались поверхностными и попсовыми”.

Я полагал, что неплохо знаю Бурлакова, но даже мне его монологи о судьбах страны казались откровениями. Которые завораживали гораздо сильнее, чем беседы о бюджетах в полмиллиона долларов. Я искренне считал “Точно ртуть алоэ” “альбомом десятилетия”, а концерты “Троллей”, которые неоднократно наблюдал в процессе тура, позволяли мне называть группу “самым сильным концертным составом страны”. Мнения недоброжелателей, завистников и людей неглубоких интересовали меня в последнюю очередь.

Все, наверное, было бы идеально, если бы не одно обстоятельство. Не мной замечена тенденция – когда у Лени все получалось, его периодически одолевала мания величия. На языке спортсменов это называется “поймать звездочку”. В такие периоды его начинало заносить, и мы в очередной раз ругались. Все сильнее и сильнее.

После ухода Земфиры Бурлакову стали мерещиться вокруг подвохи и предательства. Возможно, поэтому ему вдруг вздумалось материализовать наши многолетние отношения путем контрактных обязательств. Ему явно не нравилось расширение сферы деятельности “Кушнир Продакшн” – в частности, эффектная работа с “Танцами минус” и рядом проектов Макса Фадеева. Честно говоря, со стороны все это смахивало на ревность…

В принципе, я был не против подписать контракт. Но меня смущали детали, не имеющие отношения к бизнесу. Например, я в здравом уме должен был подписать строчки о том, что “всей своей нынешней популярностью я обязан группе „Мумий Тролль“”. Спорить с этим тезисом было глупо – в магазинах продавались четыре мои книги, посвященные культурологии русского рока…

Лагутенко такой бред составить не мог по определению. Последние месяцы Илья не вылезал из тура, играя по 20–25 концертов в месяц. Он был настолько занят, что мы даже толком не общались, – как когда-то пел Гребенщиков, “чем дальше, тем будет быстрей”. Зато с Леней мы общались выше крыши…

Зачем подобные контракты-откровения были нужны Бурлакову, можно только догадываться. Похожая история произошла у меня в свое время с Шульгиным. Прежде чем выдать часть средств на полиграфическое производство “Правды о Мумиях и Троллях”, Александр Валерьевич предложил подписать документ, гласящий, что книга выражает исключительно авторский взгляд. “А чей же еще взгляд она выражает?” – удивился автор в моем лице, без колебаний подписав эту странную бумагу.

Случай с Бурлаковым был посложнее, и все мои друзья не сговариваясь убеждали меня контракт не подписывать. Я немного подумал и… контракт подписал. Без проблем. Эволюция “Троллей” и общественного мнения мне были важнее местечковых заебов. Показательно, что при этом и я, и Бурлаков понимали цену любого российского контракта, касающегося шоу-бизнеса. Но… играть так играть.

Военные действия продолжились в процессе подготовки к сольному концерту “Троллей” в “Олимпийском”. К этому моменту отношения между Бурлаковым и Лагутенко уже оставляли желать лучшего. Леню несло в экстремальный креатив – например, в бесконечные вкладывания средств в так называемый “Утекай Банк”. Илья, о чем уже упоминалось выше, тяжело переживал провал в ГУМе и трансляцию недоделанной телеверсии “Необыкновенного концерта” на канале ОРТ. Ему, к примеру, было непонятно, почему песня “Забавы” не была отдана в саундтрек к “Брату-2” – несмотря на просьбы создателей фильма. Поэтому к любым инициативам Бурлакова Лагутенко относился настороженно – начиная от высосанных из пальца “10 заповедей рокапопса” и заканчивая идеей записи альбома на яхте – во время кругосветного путешествия.

До поры до времени Лагутенко терпел, но потом его прорвало. “Мне не нравится дизайн билетов в „Олимпийский“ принципиально, – писал Илья Бурлакову. – Текст на обратной стороне, по-моему, отражает всю непродуманность ситуации с продажей билетов. Какие браслеты? Какие поддельные билеты? Все это опять мне напоминает бред, которым никто не будет впоследствии заниматься… О продаже. Если уж т. н. „чечены“ придумали, как продавать билеты, – то нужно идти и с ними договариваться. Пусть продадут 20000 билетов и отдадут нам деньги за 10000. Вместо того, что мы продадим пять и эти пять будут там сидеть – и все. А так хоть людям праздник…”

Бурлаков взгляды Ильи на “Олимпийский” не разделял и начинал нервничать. Вначале незаметно для окружающих, потом – заметно. Когда Илья принялся игнорировать акции Бурлакова, стало понятно, что в датском королевстве что-то не так. Ссоры и взаимные упреки стали нормой жизни. Эти настроения отражались и на мне. Когда на очередном совещании по “Олимпийскому” Бурлаков начал в резкой форме обвинять пресс-службу… в плохой продаже билетов, мое терпение лопнуло.

Сейчас я понимаю, что это была элементарная провокация, но тогда меня просто трясло от несправедливости. Не дослушав эти упреки до конца, я поднялся со стула. У меня был неплохой опыт жестких переговоров, да и терять было нечего – кроме отношений с Бурлаковым. “Хороших артистов вокруг немало, зато попробуй-ка, парень, найди хороших пиарщиков”, – кипел мой разум возмущенный. И в смертный бой идти готов был…

“Прошу внимания. – Я отпустил тормоза и помчался с горки навстречу новым приключениям. – Мне есть что ответить на эти чудовищные обвинения. Пиар-кампания по концерту в „Олимпийском“ проведена в соответствии с предварительным планированием: поэтапно, структурированно и креативно. Начиная от количества опубликованных анонсов и заканчивая работой с информационными спонсорами: „Московским Комсомольцем“, „Радио Максимум“, журналом „Yes!“… Неслучайно эксперты оценивают работу пресс-службы „Троллей“ выше всяких похвал. Все обвинения, которые были произнесены сейчас Бурлаковым, – это неадекват и полный, просто невиданный пиздец. Все. Общих тем с этим человеком у меня больше нет. Я ухожу. Давайте посмотрим, друзья, – как же получится провести „Олимпийский“ без такой хуевой пресс-поддержки”.

Я вышел из квартиры Бурлакова и плотно прикрыл за собой дверь. На улице румяные бомжи с Киевского вокзала танцевали брейк – прямо посреди весенних луж. Сил радоваться жизни у меня не было. Я шел по набережной Москвы-реки, смотрел на радугу и думал о “Троллях”. Было очевидно, что с таким состоянием менеджмента группа долго не протянет. К сожалению, я как в воду глядел.

Как известно, коммерческий результат концерта в “Олимпийском” оказался печален. Убытки от выступления “Троллей” превысили $40000. В итоге долги пришлось закрывать всем миром. В частности, “Real Records” судорожно выбросил на рынок сборник лучших хитов “Троллей”. Сделано это было не от хорошей жизни, а с целью минимизировать финансовые потери партнеров. Параллельно в лагере группы шли интенсивные поиски ответа на вопрос, “кто виноват” в отрицательном балансе “Олимпийского”. Позиция Лагутенко была жесткой – он артист и отвечает за качество шоу на сцене. Никаких подписей под документами он не ставил. Кто ставил – тот пусть и отвечает.

События последних трех-четырех лет стали вырисовываться в мозгу у Ильи в некую систему. У “Троллей” постоянно не хватало денег. Сначала виной тому были кризис и нечеловеческие затраты на “Утекай звукозапись”. Затем – неудачно выбранные партнеры. Когда же его менеджмент-команда во главе с Бурлаковым попыталась все сделать самостоятельно, мы получили отрицательный баланс “Олимпийского”. Со всеми вытекающими последствиями.

Эти события сложились в единый паззл и послужили поводом для разрыва деловых отношений между Лагутенко и Бурлаковым. Произошло это закономерно – и неожиданно.

“В какой-то момент группа от меня отказалась, – не без боли вспоминал Бурлаков. – Это случилось вскоре после „Евровидения-2001“. На следующий день мы с Ильей общались, и все было нормально. И буквально через неделю я получил от него письмо – с содержанием типа „Пожалуйста, больше концертов от моего имени не организовывать, никаких денег не брать“. И потом на сайте „Троллей“ я прочитал, что Илья поменял менеджера… Если бы я вновь оказался в тех временах, я бы, конечно, начал все сначала и ничего не менял. Я бы точно так же не заключал договор с Ильей Лагутенко. Потому что не могу заключать договор с человеком, которого знаю с седьмого класса. У меня просто не возникло бы такой идеи. Я к таким людям обычно отношусь максимально доверчиво. И хотя у меня и существуют принципы, я верю один раз… Видимо, я добрый человек. И привык прощать”.

Эти эмоции мне удалось вытащить из Лени лишь спустя несколько лет. Причем – в контексте совершенно другого интервью, которое брал у него посторонний человек. Летом же 2001года бывший продюсер “Троллей” и Земфиры старался никак не афишировать этот разрыв. Возможно, выигрывал время, чтобы оправиться от удара.

Когда музыкальная общественность узнала, что тандем Бурлаков—Лагутенко распался, многие отказывались в это верить. Настолько нерушимой казалась эта спайка. Но времена, как пел Боб Дилан, меняются.

“Наверное, это закономерно, дети вырастают и уходят, – заявил Бурлаков в одном из интервью. – Сейчас я еще одну группу раскручу, а потом и они от меня уйдут. Это естественный процесс, и я к этому отношусь философски. У нас не было никаких идеологических расхождений – все, что делает Лагутенко, гениально. Пару раз мы с ним уже расходились, может быть, и опять встретимся, но нес группой, а так – посидим, поговорим”.

Как бы там ни было, осенью 2001 года один из популярнейших продюсеров страны оказался вообще без артистов. Вначале от него ушла Земфира, затем – Лагутенко. Кроме того, Леня остался без пресс-службы и дружественного лейбла, с которыми он умудрился поссориться в процессе подготовки концерта в “Олимпийском”. Но хуже всего было то, что он оказался в абсолютно изолированном пространстве. Практически без друзей. За его спиной оставались только сожженные многолетними войнами мосты – к примеру, долги за “Олимпийский” ему пришлось возвращать вплоть до лета 2007 года. Как бы там ни было, в тридцать пять лет Леониду Владимировичу Бурлакову надо было начинать жить заново.

8. Музыка нас связала

Ни с кем и никогда, кроме группы “Мумий Тролль”, я работать больше не буду.

Леонид Бурлаков, 2000 год

Мир шоу-бизнеса оказался тесен. Мне и в голову не могло прийти, что, разойдясь навечно с Бурлаковым, мы вскоре будем работать в одной команде. Но, как ни странно, так произошло.

Мои давние партнеры из звукозаписывающего лейбла “CD Land” внезапно осознали, что их ведущая группа “Сегодня ночью” осталась без директора и продюсера. Первооткрыватель “Сегодня ночью” Илья Лагутенко помогал музыкантам в студии, но их концертная ипостась в тот момент оказалась вакантной. Глянцевые журналы ломились от публикаций про “Сегодня ночью”, но из-за отсутствия концертов убытки фирмы “CD Land” превысили $180000. И тогда администрация лейбла приняла решение привлечь к работе с группой маявшегося без дела (и без артистов) Бурлакова. В качестве продюсера и антикризисного менеджера. А поскольку пресс-поддержкой “Сегодня ночью” занималось агентство “Кушнир Продакшн”, работать нам предстояло вместе.

Более термоядерной смеси на тот момент не смог бы придумать самый отчаянный креативщик. Это выглядело как, скажем, бензин и спичка. Как арабы и евреи. Как Жириновский и Немцов. Как “Спартак” и ЦСКА. Но делать было нечего – и мы начали сотрудничать. Прохладно здоровались друг с другом – да и странно, если бы было по-другому…

В тот момент работа с группой “Сегодня ночью” давала Лене возможность выбраться из того места, в котором он, пусть и незаслуженно, находился. А место это было глубокое. Массмедиа потеряли к Бурлакову всякий интерес. Созданные им фан-клубы двинулись за своими кумирами, а кумиры особой ностальгией в адрес Лени не страдали.

Более того. Когда Бурлакову вздумалось посетить в Киеве концерт “Троллей”, охрана Дворца спорта вежливо, но настойчиво попросила его покинуть помещение. Лене не помогли ни бейджик с надписью “All Area”, ни влиятельные знакомые, которые пытались за него заступиться. Охране было “до лампочки” – она выполняла приказ. По чьей инициативе – организаторов концерта или музыкантов – этот геноцид произошел, неясно. Но так было. На служебном входе мимо растерянного Бурлакова проходили какие-то мелкие промоутеры, которые даже не пытались скрыть злорадных улыбок. Что чувствовал в этот момент сам Леня, можно только догадываться.

…Зато в “CD Land” Бурлаков ощущал себя как за каменной стеной. Рядом были друзья, которые в свое время помогали ему продавать диски “Троллей”. Они ждали от Бурлакова подвигов. Желательно – завтра.

Бывший финансовый директор “Утекай звукозапись” начал действовать по всем канонам предвыборной кампании американского президента. А именно – раздавать обещания направо и налево. Я всегда ценил Бурлакова за его умение мастерски пускать пыль в глаза – так, чтобы всем казалось, что эта пыль золотая.

Обещания именитого продюсера грели душу и сердце. Его планы впечатляли – перевести тексты “Сегодня ночью” на английский и прорваться на западный рынок. А заодно – и на украинский. Параллельно, в духе фантазий Уэллса, Бурлаков возжелал совместить неоновые рекламные щиты с… сигналами “Радио Максимум” – по-видимому, для какой-то акции в поддержку “Сегодня ночью”. В идеале он планировал захватить в Москве телеграф, почту и канал MTV. “Они у меня с руки едят”, – доверчиво делился своими планами Бурлаков с чиновниками русского отделения “Sony”. Те немедленно процитировали эту фразу руководству MTV. И буквально в тот же день канал прекратил ротировать “Сегодня ночью”. Подобная судьба ожидала группу на ряде радиостанций, с программными директорами которых Леня порвал отношения еще со времен “Туманного стона” и “Deadушек”.

Аналогичным образом таяли иллюзии на западный прорыв группы. Песни на английский не переводились. Вернее, переводились, но очень медленно. Ричард Брэнсон, наверное, уже устал ждать, когда же в “Virgin Megastore” привезут тираж англоязычных дисков “Сегодня ночью”. Обещанный к концу 2002 года тур по Украине так и остался красивой мечтой. Джинглы единственной лояльной к “Сегодня ночью” радиостанции “Радио Максимум” никак не желали коммутировать с рекламными щитами. “Мне стыдно получать у вас деньги”, – говорил Леня в бухгалтерии “CD Land”, и на первых порах эта красивая фраза работала. Все вокруг Бурлакова чувствовали себя виноватыми.

…Наша совместная работа в фирме “CD Land” представляла собой еженедельные совещания на тему “как спасти группу „Сегодня ночью“ от застоя, а выпускающий лейбл – от убытков”. Каждый вторник мы трудились над новой “боевой задачей” – обсуждали придуманный Бурлаковым конфликт между “Сегодня ночью” и выпускающим лейблом. В результате подписчики наших рассылок узнавали, как продвигаются военные действия между враждующими сторонами. Полагаю, что источником Лениного вдохновения была переведенная на русский язык книга про Sex Pistols, которые меняли свои лейблы как рваные перчатки.

Итак, еженедельно мы обсуждали важный вопрос – как штурмовать условный Марс. Взрослые мужики с серьезными лицами вели дискуссии, как именно мы будем атаковать Марс – с фланга, с тыла или с воздуха. У меня возникло острое ощущение, что Лене, словно американскому генералу, необходимо иметь перед собой образ конкретного врага. Я в эти игры играть категорически не хотел. И поскольку лейбл поддерживал продюсера целиком и полностью, я не без скандала вышел из этого проекта. Напоследок публично нахамил Бурлакову, о чем сейчас жалею. Фразу “ты, конечно, гениальный продюсер, но ни хуя не понимаешь в пиаре”, можно было сказать и один на один. Короче, погорячился…

Сейчас я даже и не вспомню, из-за чего, собственно говоря, случился весь сыр-бор. Похоже, мне не нравилось, что Бурлаков перессорил между собой автора текстов “Сегодня ночью” и вокалиста, музыкантов и выпускающий лейбл, пресс-службу и средства массовой информации. Очевидное – невероятное: абсолютно безобидная группа внезапно оказалась в эпицентре боевых действий. Мне было понятно, почему так происходит, – все корни этой ситуации уходили в деструктивные идеи Бурлакова.

Вскоре я узнал, что в модном киевском клубе “Опиум” состоялся суд над группой “Сегодня ночью”. Инициатором суда выступил Леонид Бурлаков. По-видимому, с точки зрения Лени, это была на редкость удачная PR-акция. Опустить его с небес на землю было некому.

В беспрецедентном судилище в клубе “Опиум” приняли участие представители дюжины украинских СМИ, которые добровольно выступили в роли присяжных заседателей. Там же были свои истцы и судьи, а также музыканты “Сегодня ночью” и несколько представителей местного шоу-бизнеса. Бурлаков, как человек опытный и неглупый, на суд, естественно, не приехал…

Вы не поверите, в чем обвинялись (заочно) музыканты собственным антикризисным менеджером. А обвинялись они в том, что пластинки не продаются, их искусство убыточно, а музыка – не востребована. Мол, все вокруг терпят убытки, а значит, кто-то в этом виноват.

Вот я сижу сейчас и читаю протокол этой акции. За окном – зимняя московская ночь. Я не верю собственным глазам, и на душе скребут кошки. Я не могу понять, как один человек, пусть даже и Бурлаков, мог загипнотизировать такое количество людей. Я не могу поверить, что на протяжении целого часа три десятка профессионалов, словно лютые зомби, несли чудовищную ересь, завершившуюся “победой справедливости”. Мол, группа “Сегодня ночью” ни в чем не виновна. Ура, товарищи!

И я не сильно удивился, вскоре прочитав на украинских музыкальных сайтах следующую информацию: “Суд помог журналистам утвердиться во мнении, что группа слабая. Теперь нужно тратить время на то, чтобы убедить их в обратном”.

Убедить в обратном, увы, никого не удалось. По итогам сезона русскоязычный журнал “New Musical Express” признал “Сегодня ночью” “худшей группой 2002 года”. Правда, Леню это не смутило. Весной 2003 года он организовал на канале СТС передачу “Черное / Белое”, имитирующую еще один суд над “Сегодня ночью”. Неплохую идею – использовать Украину как испытательный полигон для своих медийных экспериментов – Бурлаков применил с точностью до наоборот. Он катастрофически не учел своих ошибок в Киеве и в результате получил то, что получил.

“Группу „Сегодня ночью“ я знаю с 98 года, – начал свой сбивчивый монолог Бурлаков. – Мне эта группа нравится, я считаю, это одна из самых перспективных групп 98—99 годов. Что же произошло? Я хотел бы сегодня вместе с вами разобраться и попросить, может быть, совета о своей дальнейшей работе с группой. Может, дадите музыкантам совет какой-то… Я, чтобы не запутаться, завел папочку для себя, все записал… Я на самом деле, уважаемые дамы и господа, вижу несколько основных причин того, почему нет продаж пластинок. Нет необходимого количества концертов, я не говорю уже о проблемах финансовых… Есть проблемы, и их нужно как-то решать. Наверное, мы будем их решать”.

Далее в своей насквозь искусственной речи Бурлаков применил все основные приемы НЛП, задев при этом и интересы лейбла “CD Land”, и пресс-службы, и журналистов, и самих музыкантов. В итоге новоявленный борец за справедливость разбудил спящего льва. Лев проснулся и зарычал. Затем – встал на ноги. Развлекательное ток-шоу стихийным образом превратилось в суд над неструктурированным продюсером Леонидом Владимировичем Бурлаковым.

На телепередачу пришли Настя Колманович и Ира Миклошич, в то время – продюсеры групп “Земфира” и “Мумий Тролль”. Палец в рот им лучше было не класть – откусят по самое не хочу. Давно конфликтуя с Бурлаковым, они, что называется, подготовились к телепередаче. С женской стервозностью они задавали Лене вопросы, на которые он не мог ответить публично. Они отрывались, и это было виртуозно. В этом действе был какой-то первобытный драйв, какой-то неожиданный момент истины. Такой вот Международный женский день на канале СТС. Кроме того, в студии резко активизировались представители печатной прессы – здесь не Украина, здесь климат иной. И в какой-то момент игра пошла в одни ворота.

Долгие годы Леня был моим другом – и теперь, несмотря на наши постоянные конфронтации, мне было больно на него смотреть. Такое ощущение, что человек остался жить в 97 году и позабыл, что за окнами бушует XXI век… От полного краха Бурлакова спасло лишь то, что передача шла не в прямом эфире. Почти все, что продюсер “Сегодня ночью” проиграл в открытом бою, он затем отыграл на монтаже. Посмотрев это судилище по телевизору, я не без облегчения вздохнул. Если бы Леня не контролировал процесс, от удара такой силы он не смог бы оправиться никогда. Это могло быть хуже, чем подписка о невыезде. Интересно, какие выводы он для себя сделал? И сделал ли?

Самое удивительное, что через пару месяцев мы с Бурлаковым вновь помирились. Произошло это после взаимных обвинений в чудовищном непрофессионализме, последнее из которых звучало так: “Вы в „Кушнир Продакшн“ совсем не умеете работать”. После чего Леня привел к нам на коммерческое обслуживание новых артистов: Аврору, Нату и Олега Чубыкина. Логика в его действиях прослеживалась нечетко. Но в том, что я согласился сотрудничать с ним по демпинговой цене, логики было еще меньше. Одним словом, старики-разбойники отрывались вовсю. “Ваши отношения с Бурлаковым пугают не своей жестокостью или жесткостью, – вынесли вердикт сотрудники. – Они отпугивают своей непрогнозируемостью”.

На самом деле ларчик открывался просто. Дело в том, что Бурлаков решил проверить на практике диалектический постулат “перехода количества в качество”. В 2003—2004 годах он смело набрал целый десяток проектов: “Седьмой прохожий”, Юлия Лорд, “У.Л.К.А”, “Миссия: А”, “Алкоголь” вышеназванные Аврора, Ната, Чубыкин, а также несколько молодых групп, работающих в стиле электроклэш.

“Мой „Новый проект“ – это Музыка для Среднего Класса, – декларировал Леня новые продюсерские принципы в одном из интервью. – Человек, купивший, наконец, Хороший Автомобиль и собирающийся в мае 2002 года в отпуск, уже будет думать о том, какую музыку он возьмет в дорогу. Вряд ли его магнитола с кроссовером и сабвуфером будет терпеть низкосортный музыкальный продукт, а его уши и мозги, привыкшие за год к романам Ван Гулика и саунду новой Земфиры, вряд ли вынесут очередную порцию „чайного фуфла“…”

Бурлаков планировал, что количество его новых артистов обязательно перейдет в качество, и хотя бы один из проектов выстрелит. В итоге не выстрелил ни один.

У кого-то был слабый потенциал, у кого-то – некоммерческий репертуар, на кого-то банально не хватило денег, где-то ошиблись продюсер с пиарщиками. “Не все то хорошо, что Бурлаков”, – писал в то время журнал “Афиша”. “После расставания с „Троллями“ у меня было одиннадцать проектов, о которых никто ничего не знал”, – признался как-то Леня. Это была сущая правда…

Вообще Бурлаков тогда много маялся. Маялся без крупных артистов, крупных афер и крупных побед. Хулил на чем свет стоит фаворитов последних сезонов: “Зверей”, “Город 312”, “Ночных снайперов”. “К примеру, UMA2RMAH – отличная группа, – рассуждал Леня. – Но мы ее забудем ровно через год. Потому что первую песню они спели так же, как и последнюю”.

В паузах между душевными метаниями знаменитый эксперт читал лекции молодым продюсерам. “Самое главное в преподавании, – вещал приват-доцент Бурлаков, – передать будущим продюсерам огромное желание помогать артисту. Такое безудержное, чтобы обратно пути не было. Ведь в каждом городе есть свой „Мумий Тролль“, а в каждом десятом – своя Земфира. Только надо этим заниматься, искать, находить и вкладывать деньги”.

Иногда Леня давал в интернете ностальгические интервью про славное боевое прошлое: “Лагутенко являлся мозгом группы, а я был ее сердцем. Когда я ушел, у „Мумий Тролля“ исчезла душа, исчезло хорошее, доброе, человечное”. И так далее...

Порой мне казалось, что Леня напоминает опытного футбольного тренера, которого бесчеловечная государственная машина пытается раньше времени отправить на пенсию. Невооруженным глазом было видно, что форму он не потерял. Даже наоборот.

Иногда в беседах Бурлаков выдавал такие идеи, что у меня перехватывало дух. Как-то раз он предложил всем артистам собраться вместе и пойти ограбить какой-нибудь банк. Мол, с банком он договорится лично. Смысл акции: пираты грабят артистов, а государство их не защищает. А чем мы хуже пиратов? Мы тоже пойдем грабить – может, тогда кто-нибудь обратит внимание на проблемы неприкаянных артистов…

Иногда Леня пытался решать конфликтные вопросы с помощью силы. Однажды он показал мне свою телефонную книгу, где на букву “К” красным маркером был записан мобильный телефон. “Это на случай, если мне начнут угрожать”, – признался продюсер.

Когда же дела шли сравнительно неплохо, Бурлакова все равно тянуло на популистские заявления. “Вскоре я займусь политикой и лет через десять стану президентом России, – периодически заявлял он в интервью. – Я знаю, что сделать в этой стране, чтобы она заработала. Конечно, это случится нескоро. Ведь я пока только учусь”.

…Со временем наши отношения стабилизировались – на каком-то ином, космическом уровне. Когда Леня влюблялся в очередного артиста, он с одухотворенным лицом прилетал к нам в офис. Часами охмурял женское население фирмы, словно ксендзы в “Золотом теленке” – Козлевича. Свои речи Бурлаков, как правило, заканчивал одной и той же фразой: “Если перед вами встанет выбор, за кем пойти – за Артистом или за „Кушнир Продакшн“, то, без сомнения, надо выбирать Артиста”.

Мне импонировала подобная душевная дефлорация – она давала простор для игры воображения. Развивала чувство юмора и самоиронии, которые особенно пригодились нам во время промо-кампании певицы Авроры – совершенно безбашенной панк-дивы, живущей ныне в Лондоне.

Наше сотрудничество началось с того, что в прямом эфире НТВ новая подопечная Бурлакова исполнила разудалый гимн про погибшего в ее желудке гнилого утенка. После этой “Анархии в Останкино” редактора утренних программ НТВ отказывались сотрудничать с нами более двух лет. На все наши “почему” они отвечали загадочным словом “Аврора”. Словно это какой-то пароль…

Но настоящее “феерическое шоу” мы устроили не на НТВ, а в клубе “16 тонн” – на презентации диска Авроры. Это была красивая акция. За пару дней до пресс-конференции нашей безумной панк-блондинке сделали роскошную укладку. В итоге оказалось, что Аврора стала чудовищно похожа… на певицу Валерию. И надо же такому случиться, что именно в эти дни в продажу поступил еженедельник “Семь дней” – с Валерией на обложке и сенсационным интервью о том, как бывший муж резал ее кухонным ножом на меха. С визуальной точки зрения это совпадение двух непересекающихся образов было большой дизайнерской удачей. Нам жутко повезло. И решение пришло мгновенно.

Серый кардинал “Кушнир Продакшн” Сергей Гурьев вручную вырезал красные буквы из заголовков “Семи дней” и аккуратно наклеивал их на обложку таким образом, чтобы теперь под изображением Валерии стояла подпись “Аврора”. Что-то типа “Аврора: муж бил меня сковородкой”. И на обложке была изображена ослепительная блондинка Аврора. Только глаза у нее казались грустными – не такими, как в жизни.

В решающий момент пресс-конференции мы с Авророй достали “из широких штанин” этот шедевральный постер, а сотрудник “16 тонн” по моему сигналу притушил в клубе освещение. Журналисты впали в полный ступор, поскольку, вопреки расхожему мнению, они ведь не дураки. Они не часто изучают содержание газетных ларьков, но интуитивно понимают, что никто не поставит на обложку “Семи дней” эту дикую панкушку. Даже если артисткой занимаются Кушнир & Бурлаков.

Но факты – вещь упрямая. Когда я проходил по притихшим рядам с этой восхитительной обложкой в руках, все вокруг видели, что это – действительно Аврора. Восторгу журналистов не было предела – я понимал, что на ближайший месяц пакет публикаций нам обеспечен…

“Ну, вы и работаете”, – восторженно говорили телевизионщики, подснимая обложку крупным планом. “А то!” – гордо сказал возникший откуда-то из полутьмы рыжебородый Гурьев. Он мог смело гордиться своим ювелирным трудом…

Рядом давали интервью вошедшая в образ cover girl Аврора и насквозь счастливый Бурлаков. Вид у него был слегка хмельной, что совершенно не соответствовало действительности, поскольку Леня, как Железный Феликс, не пьет вообще. Никогда…

Я вспомнил! У Бурлакова было такое выражение лица, словно он нашел новую Земфиру. До Земфиры Авроре было, конечно, далеко. Но ближайшее открытие Леонида Владимировича находилось уже не за горами.

9. Рыжий бизнес

Я три с половиной года не делал концерты – это как три с половиной года не заниматься сексом.

Леонид Бурлаков, 2005 год

Весь следующий сезон мы с Бурлаковым проработали над продвижением на музыкальный рынок группы “Братья Грим”. Тандем рыжих близнецов из Самары рванул вверх с такой скоростью, что никто даже пикнуть не успел…

Начинали с нуля, а точнее – с демо-записи пяти песен. Зимой 2005 года Бурлаков принес к нам в офис “Вторую половину”, “Ресницы”, “Норвегию” и что-то еще. “Это что, очередная присланная тебе демо-запись? – без особого энтузиазма спросил я. – И где ты их нашел?” “Мне по интернету прислали несколько песен, меня зацепило, и я позвонил в Самару, – признался Бурлаков. – Правда, музыканты решили, что это розыгрыш. Тогда я пригласил их в Москву, а в конце разговора спросил: „Как я вас узнаю?“ И в ответ услышал, что они – братья-близнецы. Здесь я получил такой электрический заряд… Потому что не думал, что кроме музыки есть еще другой фактор, который поможет мне с этими ребятами”.


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27