В коридор зашел худой небритый остроносый мужчина в китайской пуховой куртке и в вязанной черной шапочке. Он вытащил из кармана какую-то сложенную вдвое или втрое бумагу. Протянул Виктору.
      - Это моя визитка, - сказал он и ухмыльнулся.
      Виктор развернул листок, поднес поближе к глазам. Дрожь пробежала по спине - это был его собственный текст - "крестик" на Сергея Чекалина, друга-врага Миши-непингвина.
      - Ну что, будем знакомы? - холодно спросил гость.
      - Это вы, Сергей?.. - спросил Виктор, оглядываясь на все еще стоявшую в открытых дверях Соню. - Иди в комнату! - строго сказал он ей и возвратил свой взгляд на гостя.
      - Да, я - Сергей, - сказал гость. - Ну что, может где-то присядем, поговорить надо...
      Виктор завел Сергея в кухню. Сергей сразу же сел на любимое место Виктора и тому ничего не оставалось, как сесть напротив.
      - У меня плохие новости, - сказал гость. - К сожалению, Миша погиб... И я пришел, чтобы забрать его дочь... Ее больше нет смысла прятать... Понятно?
      До Виктора сказанное гостем доходило очень медленно и по частям. Как-то даже никак не связывались между собой два основных факта - то, что Миша погиб и то, что этот человек сейчас хочет забрать у него Соню. Словно головная боль внезапно пронзила его голову - он дотронулся ладонью до лба и ощутил холод собственной руки.
      - Как он погиб? - вдруг спросил Виктор, глядя на столешницу перед собой. Лицо его выражало полную растерянность.
      - Как? - удивленно переспросил Сергей. - Как все... трагически...
      - А почему она должна уйти с вами? - спросил Виктор после недолгой паузы, давшей ему возможность навести порядок в своих мыслях.
      - Я был его другом... - ответил гость. - Это моя обязанность позаботиться о ней.
      Виктор отрицательно покачал головой, глядя перед собой. Гость удивленно уставился на него.
      - Нет, - произнес Виктор голосом, неожиданно набравшим твердости. Миша просил меня позаботиться о ней...
      - Послушай, - заговорил гость уставшим голосом. - При всем моем уважении к твоей "крыше", ты не прав. Да и как ты можешь доказать, о чем тебя просил Миша?
      - У меня есть его записка, - спокойно ответил Виктор. - Могу показать.
      - Ну, покажи!
      Виктор пошел в гостиную, Среди пачки бумаг на подоконнике разыскал ту самую записку, в которой Миша обещал появиться, "когда уляжется пыль". Обернулся на Соню, вместе с пингвином внимательно смотревшую фигурное катание, и вдруг услышал, как хлопнула входная дверь. Вышел в коридор, заглянул на кухню. Гость ушел, не попрощавшись. Оставив на столе свой собственный некролог, написанный Виктором.
      Через пару минут с улицы донесся звук завевшегося мотора. Виктор выглянул в окно и увидел в свете уличного фонаря длинную машину, точно такую же, какая была у Миши-непингвина.
      - Зачем дядя приходил? - спросила, заглянув на кухню, Соня.
      - За тобой... - прошептал, не оборачиваясь, Виктор.
      - Зачем? - переспросила, не услышав, девочка.
      - Так просто, поговорить... - сказал Виктор.
      Соня вернулась к телевизору, а Виктор уселся за кухонный стол и задумался. Задумался о своей жизни, в которой Соня уже играла какую-то роль. Роль вроде бы малозаметную, но все-таки обязывающую его заботиться о ней, думать о ней. Но ведь вся его забота об этой девочке ограничивалась едой и редкими разговорами. Она как-бы лишь присутствовала в его жизни, как присутствовал в его квартире пингвин Миша. Но в то же время, появление человека, собиравшегося увести ее вызвало у Виктора страх, страх, родивший в нем неожиданную решительность. И снова - разговор о какой-то защите, о какой-то "крыше", неведомой самому Виктору. Все это словно раздваивало его жизнь, одну половину которой он знал, а вторая половина его собственной жизни оставалась ему неизвестной. Что было в этой половине? Из чего она состояла? Виктор прикусил нижнюю губу. Ему меньше всего хотелось заниматься догадками. Главный редактор приучил его своим красным карандашом к основным фактам, от которых может отталкиваться любой текст, любая мысль. В этот вечер Виктору трудно было определить, какая из пляшущих в голове мыслей при записи на бумагу была достойна красного карандаша.
      41
      Странно, но через пару дней Виктор уже не вспоминал о визите Сергея Чекалина. Он был полностью поглощен работой - особенно после звонка главного, который вежливо торопил его. В коротких перерывах между "крестиками" он пил чай и думал о том, что надо бы больше внимания уделять Соне, надо бы пойти с ней в кукольный театр или еще куда-нибудь. Но все эти "надо бы" пока откладывались на более свободное время. Единственное, чем ему удавалось порадовать девочку - это мороженным и прочими сладостями, которые он покупал теперь в больших количествах. Его выходы за покупками были единственными возможностями подышать свежим морозным воздухом. Чем чаще он выходил, тем больше радовались Соня и пингвин Миша. Соня радовалась громко, в отличие от пингвина. Все чаще она называла его "дядь Витя" и это ему нравилось. Но главное - она не обижалась на то, что ей приходилось большую часть времени сидеть дома. А когда вечером они сидели перед телевизором и смотрели очередной мексиканский сериал, Виктор, не задумываясь о тот, что он смотрел, просто чувствовал себя уютно и спокойно. Ему нравилась эта зима. Плохое быстро забывалось за работой или телевизором.
      - Дядь Витя, - Соня ткнула пальчиком в экран телевизора. - А почему у Алехандры есть няня?
      - Наверно потому, что у нее богатые родители, - ответил Виктор.
      - А ты богатый? - спросила Соня.
      Виктор пожал плечами.
      - Не очень...
      - А я?
      Виктор повернулся к девочке.
      - Я - богатая? - снова спросила она.
      - Да, - кивнул Виктор. - Ты даже богаче меня...
      Этот разговор Виктор вспомнил на следующий день во время очередного "чайного" перерыва. Он не знал, сколько стоит няня, но мысль о том, что можно нанять няню для Сони в этот день показалась ему открытием.
      Вечером к нему зашел друг-участковый с бутылкой красного вина. Они сидели на кухне. За окном шел мокрый снег и его хлопья прилипали к оконному стеклу.
      Сергей был немного взволнован.
      - Знаешь, - говорил он. - Мне предложили поработать участковым в Москве... Платят в десять раз больше, чем здесь. Бесплатная квартира...
      Виктор пожал плечами.
      - Ты же знаешь, что там за жизнь... - сказал он. - Стрельба, взрывы...
      - У нас тоже самое, - ответил Сергей. - Но я же не в ОМОН иду... таким же участковым... Не знаю, может поехать на годик, чтобы заработать?
      - Твое дело...
      - Да, мое... - Сергей вздохнул. - Ну а твои неприятности как, кончились?
      - Кажется, да, - сказал Виктор.
      - Дай бог, - Сергей кивнул.
      - Слушай, - Виктор вопросительно посмотрел в глаза другу. - Ты не знаешь какой-нибудь нормальной девчонки - я ищу няню для Сони... Так, чтобы надежная и недорого?
      Сергей задумался.
      - У меня племянница есть... ей двадцать лет, без работы сидит... Давай, я ее спрошу?
      Виктор кивнул.
      - Ну а сколько ты ей в месяц положишь?
      - Долларов пятьдесят? - предположил Виктор.
      - Добро, - сказал Сергей.
      42
      На следующий день неожиданно позвонил старик-пингвинолог.
      - Это Пидпалый, - говорил он слабым голосом. - Виктор! Это ты?
      - Да. Я.
      - Приедь пожалуйста, - попросил Пидпалый. - Мне нехорошо...
      Отложив работу, Виктор поехал в Святошино.
      Старик был бледен, руки его дрожали. Под впалыми глазами - желтизна.
      - Заходи-заходи! - обрадовался Пидпалый Виктору.
      Виктор прошел в комнату. Там было тепло и душно.
      - Что с вами? - спросил Виктор.
      - Не знаю... Живот болит - уже три дня не сплю... - пожаловался старик, присаживаясь за стол.
      - А врача вызывали?
      - Нет, - Пидпалый махнул рукой. - Зачем? Кто я им? Что с меня взять?
      Виктор подошел к телефону, вызвал скорую.
      - Это зря! - старик снова махнул рукой. - Приедут и уедут, я их знаю...
      - Сидите, я чай сделаю! - скомандовал Виктор и пошел на кухню.
      Стол на кухне был завален грязной посудой, объедками. В чашках отмокали окурки. Виктор взял две чашки, набрал в них воды и слил ее вместе с окурками в раковину. Сполоснул чашки, потом поставил на плиту чайник.
      Время шло. Уже и чай был готов, и сидели они молча за столом в комнате. Не разговаривая, в ожидании. На лице старика блуждала ироническая полуулыбка. Он посматривал время от времени на Виктора.
      - Я тебе говорил, что я застал лучшее, что было в этой жизни... назидательно проговорил он слабым сиплым голосом.
      Виктор не ответил.
      Наконец в дверь позвонили. Зашли фельдшер и санитар.
      - Кто больной? - спросил фельдшер, пальцами правой руки "выкручивая" горелый табак из только что потушенной сигареты.
      - Он! - Виктор кивнул на старика.
      - Что болит? - спросил фельдшер, присматриваясь к лицу Пидпалого.
      - Живот... вот тут, - старик показал рукой.
      - Ношпу дать? - спросил фельдшер, оглядываясь на санитара, бродившего кислым взглядом по стенам комнаты.
      - Не надо, не поможет, - проговорил Пидпалый. - Уже принимал...
      - Ну у нас больше ничего нет, - развел руками фельдшер. - Поехали! он махнул рукой санитару, поворачиваясь к выходу.
      - Постойте! - сказал Виктор и фельдшер уперся в него вопросительным взглядом.
      - Чего? - спросил он.
      - А в больницу вы его отвезти можете?
      - Отвезти можем, да кто его примет? - фельдшер почти искренне вздохнул.
      Виктор достал из кармана пятьдесят долларов, протянул фельдшеру.
      - Может, все-таки примут? - спросил Виктор.
      Фельдшер замялся, еще раз, словно прицениваясь, посмотрел на старика.
      - Может, в Октябрьскую примут... - сказал он и пожал плечами.
      Потом, приблизившись к Виктору как-то боком, неуклюже взял зеленую купюру и сунул в карман грязного халата.
      Виктор наклонился над столом, нашел карандаш и кусок бумаги. Написал свой номер телефона.
      - На, - протянул он бумажку фельдшеру. - Позвонишь, скажешь как он и где...
      Фельдшер кивнул.
      - Пошли! - бросил он старику.
      Старик засуетился, неуверенной походкой зашел на кухню, вернулся что-то звякнуло в его дрожащей руке.
      - Витя, - сказал он. - Возьми ключи, закроешь потом...
      Фельдшер и санитар терпеливо подождали, пока Пидпалый оденется. Потом увели его, словно он был не больным, а заключенным.
      Оставшись один в чужой квартире, Виктор долго сидел за столом, дышал спертым пыльным воздухом, в котором носился раздражающий запах теплой сырости. Было как-то не по себе.
      Наконец он поднялся, но уходить из квартиры не хотелось. Квартира казалась ему какими-то родными руинами, что-то было в ней, что вызывало в нем искреннюю жалость. Беспомощность хозяина видимо передалась стенам его жилища и все здесь отдавало беспомощностью, какой-то сиротливостью.
      Перед тем, как уйти, Виктор перемыл посуду на кухне и немного прибрал. "Пусть вернется и хоть пару дней поживет среди относительного порядка..." - подумал он, закрывая за собой дверь квартиры на ключ.
      Вечером безымянный фельдшер позвонил Виктору.
      - Старик долго не протянет, у него рак... - сказал он.
      - А где он лежит?
      - Октябрьская больница, онкология, пятая палата.
      - Спасибо, - сказал Виктор и положил трубку на место.
      Ему было грустно. Он оглянулся на Соню.
      Соня поймала его взгляд и спросила:
      - А мы пойдем сегодня на пустырь погулять?
      - Сначала поужинаем, - сказал Виктор и направился на кухню.
      43
      Прошло пару дней и курьер привез от главного редактора новую папку с досье. Просмотрев бумаги, Виктор понял, что в этот раз ему придется иметь дело с военными, притом с высшими чинами. "Претендовали" на "крестики" человек двадцать. Во всех характеристиках плавно объединялись ностальгия по прошлому и торговля оружием. Ну а дальше - уже кто во что горазд - тут и переброска нелегальных эмигрантов через украинско-польскую границу на военных вертолетах, и сдача в безвозвратную аренду транспортных самолетов. Дальше - веселее. Но что-то отличало эту когорту от предыдущих "героев". Виктор, отложив бумаги, задумался. Посмотрел на окно, за которым продолжалась зима. Снова взял бумаги в руки - точно! - Все эти генералы, полковники и майоры были морально устойчивы, все были хорошими мужьями и отцами.
      Перечитав еще раз характеристики, Виктор настроился на работу. Поставил на огонь чайник. Вытащил из-под стола пишмашинку.
      Работал он часа два, пока его не отвлек телефонный звонок. Звонил Сергей-участковый.
      - Слушай, - сказал он. - Я с племянницей поговорил - она согласна! Если не против, я с ней через полчасика подъеду...
      - Давай! - согласился Виктор.
      Уже темнело. Ранний зимний вечер опускался на город.
      Отложив работу, Виктор присел в гостиной. Соня играла со своей Барби.
      - А где Миша? - спросил Виктор.
      - В той комнате, - сказала Соня.
      - Соня, - заговорил Виктор. - К нам сейчас приедет тетя... молодая тетя, которая будет твоей няней...
      Виктор на минутку замолчал, почувствовав неуклюжесть своих слов.
      - Дядь Витя, - нарушила паузу Соня. - А играть она со мной будет?
      - Да. - Виктор кивнул. - Обязательно будет.
      - А как ее зовут? - спросила девочка.
      - Не знаю... - признался Виктор. - Она племянница дяди Сергея, у которого мы Новый Год праздновали...
      Звонок в двери прозвучал неожиданно. Поднимаясь, Виктор посмотрел на часы и подумал, что вроде бы еще рановато для Сергея. Но это были они.
      - Это Нина! - кивнул на свою племянницу Сергей, когда они уже снимали куртки в коридоре.
      Виктор представился. Взял у Нины куртку, повесил на вешалку.
      - Это Соня, - показал он Нине, когда они уже расселись в гостиной.
      Нина улыбнулась девочке.
      - А это Нина, - сказал Виктор, глядя на Соню и показывая рукой на девушку.
      Опять ощущение неуклюжести ситуации заставило его замолчать. Словно он ожидал, что теперь две представленные друг другу девочки-девушки сами заговорят и его присутствие будет излишним. Но Соня и Нина смотрели друг на друга и молчали.
      А Виктор смотрел на Нину. У нее было кругленькое личико, недлинные каштановые волосы. На вид ей было лет семнадцать. Джинсы в обтяжку подчеркивали ее относительную упитанность, а синий свитерок мягко облегал маленькую грудь. В Нине было что-то подростковое, может быть улыбка, которую Нина явно контролировала. Виктор быстро понял причину этого девушка прятала свои зубы, покрытые желтизной. "Наверно, курит", - подумал Виктор.
      - Я могу начинать уже завтра... - сказала вдруг Нина.
      - А что мы будем делать? - спросила Соня.
      Нина полуулыбнулась.
      - А что ты хочешь?
      - Хочу на санках кататься!
      - А у тебя есть санки? - спросила Нина.
      - Дядь Витя, у меня есть санки? - Соня посмотрела на Виктора широко раскрытыми игривыми глазками.
      - Нет, - признался Виктор.
      - Ничего, я привезу, - быстро проговорила Нина, словно упреждая любые слова Виктора. - Я живу на Подоле, транспорт сейчас хорошо ходит... - и она пожала плечами.
      Виктор кивнул.
      Договорились, что Нина будет приезжать к десяти и заниматься с девочкой до пяти вечера.
      Закрыв дверь за Сергеем и его племянницей, Виктор вздохнул с двойным облегчением. К его радости "деловой" разговор прошел не очень по-деловому, а кроме того у Сони появилась няня. Виктор заранее почувствовал себя уютнее и расслабленнее.
      - Ну как, - спросил он у Сони, вернувшись в гостиную. - Тебе Нина понравилась?
      - Ничего, - весело ответила девочка. - Посмотрим, как она понравится Мише!
      44
      Появление Нины как бы освободило Виктора. И не то, что б он до этого уделял много времени Соне - нет, он и теперь уделял ей столько же времени, сколько и раньше - то же дружное вечернее сидение за телевизором, ужин, завтрак. И все равно его не покидало ощущение, будто у него стало намного больше времени, не обязательно свободного, а просто времени - он просто стал меньше корить себя, меньше думать о Соне и совсем перестал себя обвинять в том, что он не занимается девочкой. Нина теперь с утра забирала Соню и они отправлялись неизвестно-куда, для того, чтобы вечером уставшая за день Соня похвасталась: "А мы гуляли по Гидропарку!" или "А мы были в Пуще-Водице!".
      Виктор был доволен. Работа по-тихоньку двигалась. Зима слабела. Пингвин снова бродил ночами по квартире. Однажды он напугал Соню так, что она закричала. Она спала на диване, откинув руку в сторону, а Миша наткнулся на ее руку и прижался к ней.
      Соне вероятно что-то снилось и ощущение физического тепла, вторгшегося в сновидение, вызвало реакцию кошмара.
      Закончив с военными, Виктор решил сделать себе выходной и пока не звонить главному по поводу следующих досье. День был солнечный. За окном звенели капли оттепели, уже не первой, но еще и не последней, за которой наступает весна.
      Соня с Ниной опять пошли куда-то гулять. Пингвин Миша, плотно позавтракав, вернулся в комнату и стал возле балконной двери - там было достаточно прохладно.
      Виктор решил проведать старика Пидпалого.
      Пока добрался до Октябрьской больницы - несколько раз упал. Оттепель сыграла злую шутку, покрыв гололедом все тротуары. Последний раз Виктор посколзнулся уже на ступеньках онкологического отделения.
      Никого не спрашивая, Виктор сам отыскал пятую палату - большущее помещение, напомнившее ему школьный спортзал. Чем-то оно было похоже и на армейскую казарму - наверно строгим чередованием кроватей и тумбочек. Ни одной медсестры. Кислый медицинский запах. Некоторые кровати были отделены от других ширмами.
      Осмотревшись, Виктор заметил Пидпалого. Он лежал на кровати у окна. Лежал и смотрел в потолок. Виктору показалось, что голова старика уменьшилась.
      Виктор, подхватив тяжелую табуретку, стоявшую у входа в палату, подошел и уселся у изголовья пингвинолога. Тот не заметил.
      - Добрый день, - произнес Виктор.
      Пидпалый повернул голову, посмотрел на посетителя. Слабая улыбка растянула его тонкие бледные губы.
      - Привет... - сказал он.
      - Ну как? - спросил Виктор. - Лечат?
      В ответ на это старик улыбнулся.
      - Я ничего не захватил... - виновато произнес Виктор, заметив на тумбочке соседа два апельсина. - Как-то не додумался...
      - Ничего... Хорошо, что пришел... - старик вытащил из-под серого "шинельного" одеяла руку, поднес к своему лицу, провел пальцами по шетине на дряблых щеках. - Знаешь, тут парикмахер приходит раз в неделю... по пятницам. У него только два часа оплаченных. Никак до меня не дойдет...
      - Вы хотите постричься? - удивился Виктор, глядя на редкие волосы Пидпалого.
      - Побриться, - сказал старик, все еще поглаживая свою щетину. - Мне бывший сосед, - старик кивнул на кровать справа, - станок подарил. Целый набор. Там и помазок... А я и побриться сам не могу...
      - Вас побрить? - осторожно предложил Виктор.
      - Пожалуйста! - попросил старик.
      Виктор достал из прикроватной тумбочки Пидпалого бритву, помазок и, видимо тоже входивший в набор, широкий пластмассовый стаканчик.
      - Я сейчас, только воды принесу, - сказал, поднимаясь, Виктор.
      Он два раза прошелся по коридору в поисках медсестры или врача, но не нашел. Отыскал туалет, но из крана бежала только холодная вода. Наконец он спросил одного больного и тот отправил его на кухню этажом ниже. Старушка в синем халате нашла на кухне поллитровую банку и налила ему туда горячей воды из титана.
      Само бритье заняло не меньше часа - и лезвие было тупое, и станок старый. Виктор видел, что на щеках старика остаются порезы, но кровь не выступала. Наконец, добрив, Виктор взял у соседей по палате одеколон, вылил немного себе в ладонь и провел по щекам старика.
      Пидпалый застонал.
      - Извините, - автоматически проговорил Виктор.
      - Ничего, ничего, - просипел старик. - Если больно - значит жив.
      - А что врач говорит? - спросил Виктор.
      - Врач говорит, что если я ему отдам квартиру - проживу еще три месяца... - старик снова улыбнулся. - А зачем мне три месяца? У меня нет неоконченных дел...
      Виктор встрепенулся, словно очнулся после дремы. Внезапная злость родилась у него внутри. Пальцы правой руки сами сжались в кулак.
      - Они что, лекарств вам не дают? - спросил он.
      - Нет лекарств. Тем, кто с собой принес - дают. А остальным лекарство - покой и постельный режим.
      Виктор замолчал, пережидая свою злость. Он знал, что здесь злостью не поможешь.
      - А что тот врач предлагал за квартиру? Лекарства? - снова, но уже более спокойно спросил Виктор.
      - Какие-то американские уколы... - старик дотронулся рукой до своей выбритой щеки. - Знаешь, я тебя попросить хотел... - и он подался к Виктору, с трудом повернулся на бок. - Наклонись пониже!
      Виктор наклонился.
      - У тебя же ключи от моей квартиры есть? - зашептал Пидпалый.
      - Есть, - тоже шепотом ответил Виктор.
      - Слушай, когда я умру - обязательно подожги квартиру, - шептал старик. - Очень прошу! Я не хочу, чтобы кто-то сидел на моем стуле, рылся в бумагах, а потом выбрасывал все в мусорник. Понимаешь? Это мои вещи... Я с ними сжился и не хочу их оставлять здесь... Ты понимаешь?
      Виктор кивнул.
      - Обещай мне, что сожжешь все, когда я умру, - старик уставился вопросительно-умоляющим взлядом в глаза Виктору.
      - Обещаю, - прошептал Виктор.
      - Вот и хорошо, - старик опять улыбнулся бескровными губами. - Я тебе говорил, что застал лучшее время?
      Пидпалый снова лег на спину. Тяжело вздохнул.
      - Ну иди, иди! - просипел он Виктору. - Спасибо, что побрил! А то лежишь тут небритый, как покойник! - и он показал рукой на ближайшую ширму.
      - Там что, покойник? - шепотом спросил Виктор, ощутив боязненную дрожь в своем теле.
      - Раз закрыли ширмой - завтра в морг! - прошептал старик. - Ну иди, иди!
      Виктор поднялся, постоял минуту над Пидпалым. Но старик уже не смотрел на него - он смотрел в потолок и его тонкие губы шевелились, будто он выговаривал ими какие-то внутренние слова, никому, кроме него не слышимые.
      45
      Следующий день начался как обычно. В окно светило солнце. Виктор и Соня сидели на кухне и завтракали. Яичница и чай. Пингвин был с утра в плохом расположении духа и как его ни приглашали, а в кухню он не пошел.
      Соня жадно посматривала на будильник, стоявший на подоконнике. Она словно взглядом подгоняла минутную стрелку.
      Без двадцати десять в дверь позвонили и Соня сорвалась с места, чуть не опрокинув табуретку, на которой сидела.
      Пришла Нина - из коридора донесся радостный обмен приветствиями. Потом Нина, не раздеваясь, заглянула на кухню, поздоровалась.
      - Куда вы сегодня? - спросил Виктор.
      - На Сырец, - сказала Нина. - Погуляем в лесу, потом заедем ко мне на Подол пообедать...
      - Осторожнее, на улице гололед, - предупредил Виктор. - Я вчера несколько раз упал.
      - Хорошо, - послушно кивнула Нина и полуулыбнулась, пряча свои зубы.
      - Так, где твоя курточка? - доносился из коридора игривый голос Нины, одевавшей Соню. - А теперь ботиночки...
      Минут через пять Нина снова заглянула на кухню.
      - Мы пошли! - сказала она и снова полуулыбнулась.
      Хлопнула дверь. Стало тихо в квартире. И только какой-то шорох доносился из гостиной. Скрипнула, открываясь, дверь и в коридор выглянул пингвин Миша. Словно удостоверившись, что в коридоре никого нет, он подошел к двери на кухню и толкнул ее. Остановился в проеме, глядя на хозяина. Потом подошел к нему и уперся белой грудкой в колено. Виктор погладил Мишу.
      Постояв несколько минут рядом с хозяином, Миша отошел к своей миске и оглянулся. Виктор достал из морозильника две небольшие камбалки, порезал их ножом на кусочки и положил перед пингвином. Потом добавил себе чая и возвратился на свое место.
      Относительная тишина, в которой только завтракающий пингвин был слышен, вернула Виктора в то время, когда жили они здесь вдвоем с Мишей, спокойно и молчаливо, без ощущения сильной привязанности, но с ощущением взаимозависимости, которая создавала между ними чуть ли не родственную связь, словно эабота при отсутствии любви. Родственников ведь не обязательно любят, о них заботятся, волнуются, но чувства и эмоции при этом оказываются делом второстепенным и необязательным. Лишь бы с ними все было хорошо...
      Пингвин, быстро справившись с завтраком, снова подошел к хозяину. Виктору показалось необычным нежное поведение своего питомца. Он погладил его.
      И тут же ощутил, как пингвин еще сильнее прижался своим телом к его ноге.
      - Тебе нехорошо? - негромко спросил Виктор, глядя на Мишу.
      - Да, - думал Виктор. - Мы, кажется, тебя забросили... Извини. Соня поменяла тебя сначала на телевизор, потом на Нину. А я все думал, что она с тобой играется... Извини...
      Не желая тревожить прижавшегося к ноге пингвина, Виктор сидел за кухонным столом еще минут двадцать, размышляя о недавнем прошлом и думая о будущем. Жизнь ему казалась ровной, не смотря, на промелькнувшие опасности, которые он переждал на новогодней даче. Все у него было в порядке, или таковым казалось. У каждого времени - своя "нормальность", думал он. То, что казалось раньше страшным, теперь было обыденным, а значит люди, чтобы лишний раз не волноваться, приняли это за норму жизни и продолжили жить. Ведь для них, да и для Виктора, главным было и оставалось ЖИТЬ, во что бы то ни стало, но ЖИТЬ.
      За окном продолжалась оттепель.
      Около двух часов дня в дверь позвонили. Виктор, открывая, думал, что вернулись Нина с Соней. Но это был Игорь Львович. Он зашел в коридор, сам захлопнул за собой дверь. Снял пальто и, не разуваясь, прошел в кухню.
      Виктор заметил, что главный был не в себе, бледный, под глазами мешки.
      - Кофе сделай! - попросил он, усевшись на любимое место Виктора.
      Виктор достал жезлу, молотый кофе. Оглянулся на главного. Ему показалось, что главный дрожит и словно эта дрожь на мгновение передалась ему. Он посмотрел на свою руку. Зажег комфорку, насыпал в жезлу кофе, налил воды и поставил на огонь.
      - Ничего, ничего... - сам себе проговорил главный, о чем-то думая.
      - Что-то случилось? - спросил Виктор.
      - Да... - произнес, не глядя на Виктора, Игорь Львович. - Что-то случилось... Сейчас... согреюсь...
      Снова в кухне возникла тишина. Виктор следил за кофе, стоя над плитой. Когда пенка поднялась, он снял жезлу с комфорки, отставил в сторону. Достал чашечки и разлил кофе.
      Главный обнял ладонями горячую чашку и посмотрел на Виктора.
      - Спасибо, - сказал он.
      Виктор тоже присел.
      - Знаешь, я тебе лучше не буду ничего рассказывать... - сказал вдруг Игорь Львович. - Тебе оно надо? Помнишь, тебе пришлось на несколько дней спрятаться?
      Виктор кивнул.
      - Ну вот, - главный горько улыбнулся. - Теперь моя очередь... Это только несколько дней, пока ребята не расчистят дорогу... А там - снова за работу...
      - Я с военными закончил, - проговорил Виктор. - Вон там, на подоконнике готовые тексты!
      Игорь Львович махнул рукой. Ему было не до "крестиков".
      Выпив кофе, он закурил. Поискал глазами пепельницу и, не найдя ее, стал струшивать пепел прямо на стол, в одно место. Посидел в раздумьи минут пять.
      - Знаешь, тяжело, когда тебя подставляют свои же... - произнес он и вздохнул. - Очень тяжело... Ты сейчас не занят?
      - Нет.
      - Сделай доброе дело, - главный уставился в глаза Виктору, - съезди в редакцию... Я позвоню секретарше, чтобы она открыла тебе мой кабинет. Возьмешь из сейфа коричневый портфель и привезешь сюда... Ключ от сейфа я тебе дам. Если заметишь, что за тобой следят - незаметно выбросишь ключ и погуляешь по городу до вечера...
      Виктору стало страшно. Он глотнул кофе и снова поднял глаза на главного. И встретился с его твердым взглядом. Этот взгляд словно грубо оборвал его мысли и поставил точку на всех возможных сомнениях.
      - Когда надо ехать? - обреченно спросил Виктор.
      - Сейчас.
      Игорь Львович вытащил из кармана бумажник, из бумажника достал ключ. Протянул его Виктору.
      - Подожди, я сначала позвоню, - остановил поднявшегося из-за стола Виктора главный.
      Он снова сходил в гостиную. Возвратился.
      - Можешь ехать.
      На улице не смотря на оттепель было морозно. Может, этот холод чувствовал только Виктор, неспеша идя к троллейбусной остановке. Он уже не ощущал страха. Ощущал только холод во всем теле и в голове.
      Через час он вошел в здание редакции. Три раза пришлось показывать свою "корочку" дежурившим омоновцам, пока он, наконец, не оказался в приемной главного. Бледная секретарша кивнула ему и, не сказав ни слова, открыла ключом кабинет. Виктор зашел, закрыл за собой двери и ощутил во всем теле дрожь. Ему внезапно стало страшно - он вспомнил, что по дороге сюда ни разу не оглянулся и не проверил: следили за ним или нет.
      Чтобы как-то унять дрожь, он подошел к столу, сел на кресло главного. Слева от него стоял на тумбочке сейф. Виктор достал ключ. Помедлив несколько минут, открыл сейф и сразу увидел на его нижней полке коричневый кожаный портфель. Вытащил его и положил перед собой на стол. Снова дрожь остановила его мысли. Ему не хотелось вставать, не хотелось уходить из этого кабинета, словно он точно знал, что там, за стенами кабинета, его поджидает опасность... Хотелось тянуть время. Он снова повернулся к сейфу. Увидел на верхней полке папку, на которой сверху лежали отдельные листки с отпечатанным текстом. Машинально протянул руку и взял верхний лист. Сразу узнал один из своих недавних "крестиков" - на директора завода "Арматура". В верхнем левом углу стояла резолюция: "Одобряю. На 14.02.96." и размашистая подпись. Виктор уставился на эту резолюцию. Что-то в ней его удивило и это удивление постепенно освободило его от дрожи и страха. "Сегодня же только третье февраля.