XX

Мартин стоял метрах в десяти от обочины дороги и наблюдал за движением войск. На Мондерфельд выдвигалась 1-я танковая дивизия СС «Лейбштандарт». Меся жидкую грязь, доходившую чуть ли не до середины катков, урчали тяжелые «пантеры» и «тигры» вперемешку с более легкими «четверками». По пояс высунувшись из люков, покачивались танкисты в черных панцерблузах с зиг-рунами на правых петлицах. Их уши закрывали большие подушки наушников, надетых поверх черных пилоток, шеи, охваченные дугами горловых микрофонов, были обмотаны теплыми шарфами. Время от времени двигатели танков переходили на громкое рычание, выбрасывая вверх столбы синеватого газа.

В разрывах между танковыми ротами ползли бронетранспортеры, самоходные зенитные установки «виббельвинд», неповоротливые «Штурмгешутцы». Тягачи на полугусеничном ходу тащили длинные зенитные пушки «А-40». Параллельно главной дороге, буксуя и скользя юзом, катились грузовики. В промежутках между деревьями, по узким дорогам и тропам, не столь еще разбитым тяжелой техникой, тянулись бесконечные вереницы мотоциклов с пулеметами на люльках, кубельвагенов с командирами и штабами, грузовиков с солдатами, полевых кухонь, «санок» с красными крестами на бортах, обозов тыловых служб. Между всем этим скопищем техники текли ручейки пехоты из каких-то армейских частей.

В нескольких километрах севернее за покрытым снегом лесистым холмом можно было наблюдать аналогичную картину. Там в направлении Эльсенборна выдвигалась 12-я танковая дивизия СС «Гитлерюгенд». Составляемый этими двумя дивизиями 1-й корпус вместе со всей 6-й танковой армией СС выходил на рубежи наступления.

Если бы не сплошные, низко нависшие облака, такое движение войск днем было бы совершенно невозможно. Последние месяцы, а вернее весь последний год, над Францией и Бельгией господствовала авиация союзников, уничтожавшая все, что двигалось по дорогам, контролируемым немцами.

Мартин стоял в форме американского сержанта. Круглая каска, короткая куртка, заправленные в ботинки брюки. На плече – карабин «гаранд». Но главной деталью был ярко-синий шарф. Именно он или такой же красный, как и некоторые другие, заранее разработанные признаки, должны были предупредить своих, что их обладатель не враг. Рядом находилось еще около пятидесяти «американцев», из которых большинство знали только слово «yes». Они ждали разрыва в плотно двигающейся колонне войск, чтобы пересечь дорогу.

– Здесь мы утонем в грязи, – сказал командир их взвода, – надо пройти вперед. Там выше и, будем надеяться, суше.

Они пошли по давно опавшей, втоптанной в грязный талый снег листве. В результате неожиданной метаморфозы все эти люди вдруг оказались подразделением недавно сформированной 150-й танковой бригады. И офицер горных войск Мартин Вангер, и артиллеристы, и моряки, и эсэсовцы, и даже пилоты люфтваффе. Всех их собирали поштучно в армиях Западного фронта, свозили в лагерь под Графенвером и обучали, а точнее, просто инструктировали, готовя к выполнению чрезвычайно важной, но пока никому из них не понятной задачи. При этом ходили самые фантастические слухи, вплоть до того, что они под видом американцев пойдут на Верден брать в плен самого Эйзенхауэра или на Париж, уже вовсе неведомо для чего.

Прежде всего с вновь поступившим в бригаду беседовал человек, свободно говоривший по-английски. Он выяснял, к какой категории отнести новичка: к первой, высшей – говорит по-английски без акцента и владеет американским сленгом, или к пятой, низшей – может, хорошенько поднатужившись, произнести слово «yes». По каким критериям отбирали этих последних, Мартин так и не понял. Сам он попал в третью категорию – говорил вполне сносно, но с сильным акцентом и без малейшего понятия об американском сленге.

Он сам выбрал себе имя и теперь был сержантом Джефри Льюисом, отчего чувствовал себя крайне дискомфортно. Свою одежду, награды, документы, оружие и даже личный опознавательный жетон он сдал под роспись какому-то очкарику в Графенвере. Теперь если его, Мартина, убьет случайная пуля, никто и не поймет, что этот парень в нелепой униформе без единой награды был оберлейтенантом и кавалером. Но Мартина больше заботило другое. Маскарад с переодеванием означал не что иное, как серьезное военное преступление. От всего этого веяло чем-то позорным. Может быть, это действительно было необходимо его родине, но лучше бы такими вещами занимались привычные к подобным штукам ребята из «Бранденбурга».

Мартин вспомнил Норвегию, где ему уже приходилось делать нечто похожее. Но там они изображали норвежцев лишь издали. Достаточно было сбросить с головы меховую шапку, и ты снова становился немецким солдатом с «маузером» в руках. А по болтающейся на шее «собачьей бирке» тебя, в случае чего, можно было легко опознать. Там была элементарная маскировка, здесь же – грубое нарушение правил ведения войны. За такие вещи они сами беспощадно расстреливали партизан в России, Греции и Югославии.

Где-то впереди образовалась пробка, и войска на главной дороге стали «Американцы» просочились между пышущей жаром кормой «тигра» и подпирающей его сзади самоходкой. Танкисты смотрели на них сверху и обменивались шутками Мартин огрызнулся, послав по-английски какого-то шарфюрера, чем вызвал только новый поток шуток и смеха со стороны эсэсовцев

– Не обращай внимания, – сказал ему кто-то из своих, – скоро им будет не до веселья.

К вечеру их отряд прибыл на окраины Мондерфельда, где уже сосредоточилась боевая группа «Икс» – одна из трех групп их танковой бригады. Здесь находилось несколько американских грузовиков и джипов, один «Шерман», куча перекрашенных и наспех переделанных под технику противника немецких грузовиков и несколько «пантер». С башен «пантер» сняли командирские люки, приварили к ним листы железа для придания характерных очертаний «Шерманов» и нарисовали белые пятиконечные звезды. Все это могло убедить разве что какого-нибудь новобранца из глухомани Северной Дакоты, но никак не бывалого солдата, уж не говоря об американских танкистах.

Не успели они расположиться на ночлег, как были подняты, посажены в грузовики и к утру прибыли в Мюнстерайфель. Наступило пятнадцатое декабря 1944 года. Следующий день должен был потрясти эти пологие заснеженные горы и переломить ход войны на Западном фронте.

Днем им наконец-то была объяснена их задача. Завтра на рассвете, поделенная на три боевые группы – «X», «Y» и «Z», – их бригада выступит вслед за авангардом атакующих войск в направлении реки Маас. Когда американский фронт будет прорван и начнет отходить, им надлежит обогнать своих и, изображая разгромленную американскую часть, смешаться с отступающим противником. Те несколько человек, что были отобраны лингвистами в первую категорию «говорунов», должны были сеять панику и неразбериху среди солдат противника. Всем остальным полагалось молчать, разыгрывая крайнюю степень растерянности Они должны были, обгоняя отступающих американцев, выйти к Маасу и захватить, как минимум, два неповрежденных моста, по которым тут же пройдут танковые полки Зеппа Дитриха [34]. По пути им предстояло совершать нехитрый набор диверсионных действий менять указатели на дорогах, белыми лентами объявлять те или иные участки шоссе заминированными, посылая противника по бездорожью, устанавливать свои блокпосты, вести мелкими группами разведку, перерезать провода и т.п.

Они не могли знать всех задач предстоящего наступления, но понимали, что видят лишь небольшую часть задействованных в нем ресурсов. Около 30 дивизий, в авангарде которых находились лучшие войска рейха в виде 6-й танковой армии СС и 5-й танковой армии вермахта, при поддержке 1000 самолетов должны были разгромить три американские армии и выйти к Антверпену, лишив Эйзенхауэра главного порта снабжения. Вся эта музыка получила название «Стража на Рейне», а спешно собранная Скорцени 150-я танковая бригада должна была действовать в соответствии с секретным планом «Гриф».

На рассвете, едва различая друг друга в плотном тумане, танки, выбросив в морозный воздух столбы синеватого выхлопа, двинулись вперед. Мартин с четырьмя сотоварищами по предстоящей авантюре трясся в джипе по замерзшей за ночь грязи, называемой «шоссе Е». Где-то на правом фланге их колонны, за авангардом гренадерской дивизии, должен был ехать и переодетый Вальтер Бюрен.

Впереди слышались выстрелы. Их приглушал туман благодаря которому можно было расслабиться и не поглядывать с опаской на небо. Опасаться больше следовало своих – в таком тумане синие и красные шарфики почти утратили свой цвет, и какой-нибудь плохо выспавшийся танкист или самоходчик, не разглядевший специальный желтый флажок на капоте, вполне мог долбануть по их джипу из пулемета.

Потом движение остановилось. Разработчики «Стражи на Рейне» неправильно определили пропускную способность местных дорог и загнали войска на этом участке в громадную пробку. Элемент внезапности, на который рассчитывала бригада Отто Скорцени, был утрачен. Пока они пыталась объехать заторы под Лосгеймом, американцы спешно минировали мосты в Амэ, Ги и Андане Не успев начаться, план «Гриф», во всяком случае касательно его главной задачи, летел ко всем чертям.

В довершение ко всему джип с командиром их группы, свернув с намеченной дороги, наехал на мину. Был назначен новый командир, какой-то гауптштурмфюрер с приставкой «фон» к фамилии. Он не внушал доверия, был растерян и, похоже, окончательно запутался в обстановке.

Тем не менее они продвигались вперед. Прошло несколько дней. Мартин догадывался, что что-то идет не так, как планировалось. По одним слухам, наступление развивалось успешно, по другим – никак не удавалось взять Бастонь, которая была ключом к обороне Арденн. Где-то там, так и не дойдя до Мааса, остановилась 5-я танковая армия Мантейфеля. Если вдобавок к этому проглянет солнце, в небо поднимутся несколько тысяч самолетов с белыми звездами на крыльях. Тогда останется уповать только на то, что обещанная Герингом тысяча истребителей сможет их отогнать. Но легче было верить в американского Санта-Клауса, который продержит над Бельгией и Северной Францией тучи хотя бы до Рождества.

К вечеру вся бригада Скорцени неожиданно собралась возле Линьевиля – небольшого населенного пункта на Фализской дороге, ведущей к занятому американцами Мальмеди. Узнав о том, что группа «Z» здесь, Мартин отправился на поиски Вальтера и часа через полтора нашел его копающимся в моторе одинокого грузовика далеко за окраиной городка. Он был одет в немецкую шинель с черными солдатскими погонами и орлом на рукаве. Из-под шинели выглядывали американские ботинки. На голове Вальтера красовалась огромная немецкая каска образца 1916 года с рожками, на которые когда-то предполагалось навешивать бронированный налобник. Лицо его было выбрито дней пять назад, и он снова более или менее походил на себя.

– Мало того, что эти придурки заставили меня сбрить бороду, мол, не очень похожу с нею на джи-ай, так они еще забрали все мои личные вещи, – ворчал он, вытирая тряпкой руки. – Теперь ни побриться, ни на гармошке погудеть. Кстати, а тебе я бы советовал поскорее избавиться от этого барахла. – Вальтер показал на куртку Мартина.

– Приказа не было.

– И не будет. Не видишь, какой кругом кавардак! Скопище идиотов, которыми командует главный диверсант. – Вальтер со злостью швырнул тряпкой в мотор. – Возись теперь с этим!

– А где водитель?

– Стоит прямо перед тобой. Я же говорю – скопище идиотов.

Вальтер открыл дверцу грузовика и достал фляжку. Отстегнув ремешок, он снял стаканчик и, наполнив его почти до краев, протянул другу.

– Завтра идем на штурм какого-то Мальдё или Мундё, – сказал он, пока Мартин в несколько приемов проглатывал коньяк.

– Мальмеди, – поправил его Мартин, отирая губы. – Это там, за лесом. А ты откуда знаешь про штурм?

– Слышал разговор. Так что переодевайся поскорей. Попадешь в плен – пристрелят, как собаку. Игра в шпионов закончилась, теперь нас используют, как обычное подразделение, только набранное из идиотов.

– Да хватит уже тебе про идиотов. Скажи лучше, где ты раздобыл шинель и каску?

– Это, – Вальтер показал свой левый рукав с орлом, – снял с убитого эсэсовца. Хотел сначала спороть орла, да потом плюнул. А каску мне принес старый бельгиец, хозяин одного дома, где мы заночевали дня два назад. Американскую я постарался быстренько потерять и ходил в пилотке. Представляешь, этот хрыч хранил ее с той войны. – Вальтер постучал себя по стальному шлему с облупленной камуфляжной окраской старого «оскольчатого» образца. – На обратном пути, когда нас попрут назад, надо будет вернуть.

– Зачем?

– Когда наш новый фюрер, лет через тридцать, затеет очередной поход через эти места, она может снова пригодиться. По-любому эта штука, – он еще раз постучал по шлему, – лучше того дерьма, что штампуют теперь.

– Слушай, Вальтер, ты стал каким-то пессимистом. Я тебя не узнаю. Давай пей да наливай по второй, а то в моей фляжке только кофе без сахара.

– Мне нельзя, – Вальтер снова наполнил стаканчик и протянул Мартину, – я, как-никак, за рулем. А ты давай, нагружайся. Потом я выпью твоего кофе. А что касается пессимизма, то как-то трудно быть веселым и добродушным, если ты не полный тупица, конечно, когда знаешь, что твой фюрер сошел с ума.

Мартин поперхнулся коньяком и закашлялся, оглядываясь по сторонам.

– Да-да. Ты же сам только что с Восточного фронта, – продолжал Вальтер, – и все должен понимать. Зачем, скажи мне, снимать оттуда лучшие дивизии? Чтобы напоследок дать по морде англосаксам, у которых к нам меньше всего претензий? А тем временем впустить с востока жаждущих крови иванов? – Несмотря на то что вокруг никого не было, он понизил голос. – Нам здесь не наступать нужно, а открыть шлагбаумы на мостах через Рейн и тихонько отойти в сторонку. Что, я не прав?

– Давай я лучше налью тебе кофе, – вздохнул Мартин, стряхивая стаканчик.

На следующее утро их действительно бросили на Мальмеди. Стоял туман, и можно было надеяться подойти к городу под его прикрытием. Но не успела бригада выдвинуться на рубеж атаки, как попала под шквальный огонь артиллерии. Перед самым их носом в воздух полетели сигнальные ракеты. Все говорило о том, что их ждали. Несколько «пантер» загорелось, подорвавшись на минах, другие ползали вокруг, не зная, что делать. Сказывалось отсутствие боевого слаживания.

Постепенно туман рассеялся. Пехота то залегала, то отчаянно бросалась на железнодорожную насыпь, ставшую рубежом американской обороны. К вечеру, понеся большие потери, они в конце концов откатились обратно к Линьевилю.

Когда уже окончательно стемнело, Мартин снова сидел со своим другом в каком-то полуразрушенном овине из грубого камня. Вальтер попросил у своего командира разрешения перейти в группу «Икс», где как раз требовался водитель. Тот только махнул рукой – все равно их бригаду за ненадобностью скоро должны были расформировать. Так что последние дни им предстояло воевать вместе.

– Ну, что я тебе говорил про идиотов? – опять ворчал Вальтер. – Наш умник со шрамом с чего-то взял, что в этом городишке десяток сонных джи-ай, которых осталось только пугнуть. А их там оказалось больше, чем в Нью-Йорке! Это тебе не Муссолини у итальянцев воровать.

– Тут я с тобой согласен, – поддержал его Мартин, – наш Днтль, будь он жив и будь он здесь, за такое командование сорвал бы погоны.

– Без разведки. По минам! – не мог успокоиться Вальтер. – Хотя чему удивляться, если уже Гиммлер командует группой армий «Верхний Рейн»!

– Да ну?

– Я тебе говорю! С десятого числа.

– Ну, теперь жди побед. Теперь понятно, почему нас бросили на запад. Сталин, наверное, уже готовится к капитуляции.

Они рассмеялись и чокнулись бакелитовыми стаканчиками.

В последний раз.

На следующий день снова на Мальмеди. Под прикрытием нескольких перекрашенных «пантер» с белыми звездами на бортах они бежали рядом. Их отряду удалось прорваться на окраины, отвлекая силы противника на себя. В это время основная часть бригады пыталась захватить расположенный к западу от города мост через протекавшую здесь реку Варш.

Увлекшись атакой, они углубились слишком далеко и оказались зажатыми в узкой улице. Дорогу впереди перегородила подбитая самоходка, позади, потеряв гусеницу, крутилась на одном месте «пантера». Летевшие со всех сторон пули звонко щелкали по броне танков, время от времени уменьшая численность их отряда еще на одного раненого или убитого.

Скоро вместе с танкистами их оставалось не больше сорока человек. Человек восемь были переодеты в американскую форму, остальные либо успели избавиться от нее, либо с самого начала им ее не хватило. Такие, если бы все шло по плану, должны были играть роль пленных, а в случае необходимости уничтожать посты и штабы противника. Теперь все лежали на брусчатке мостовой возле катков трех оставшихся танков и подсчитывали последние патроны.

К Мартину подполз командир их танкового взвода, переданный Скорцени вместе со всем своим подразделением из гренадерской бригады «Фюрер».

– Вас, кажется, зовут Вагнер?

– Вангер. Оберлейтенант Вангер.

– Я СС оберштурмфюрер Браунзер. Надо что-то предпринимать, оберлейтенант. Сейчас они притащат свои базуки, и нам крышка. Вы хорошо говорите по-английски?

– Меня сразу раскусят. А что вы предлагаете?

– Не думаю, что в таком шуме и гаме станут прислушиваться к вашим прононсам.

– Прононсы – это у французов. Так что вы предлагаете?

– Мы сыграем роль пленных, а вы все, – эсэсовец показал на лежавших поблизости переодетых солдат, – будете отделением 120-го американского полка. Я тут посмотрел документы у одного убитого янки. Он из этого полка. Вы, Вангер, будете командиром Нам нужно выйти через тот переулок на параллельную улицу и сбить их с толку, а там посмотрим.

Он крикнул кому-то из переодетых, чтобы тот полз к ним, а тем временем вытащил из наколенного кармана своих танкистских штанов небольшую черную банку.

– Давай мажь лицо и руки, да смотри не запачкай воротник, – велел он подползшему солдату. – Да сними ты этот дурацкий шарф и каску!

В банке оказалась сапожная вакса. Солдат снял каску, обнажив белокурую с рыжим отливом прическу.

– Черт бы тебя побрал! – выругался эсэсовец. – Отставить. Ползи и передай всем: через десять минут сбор в проулке возле пулемета.

Он велел всем «американцам» снять каски, выбрал самого черноволосого и сам стал мазать ему щеки.

– По-английски говоришь?

– Учил в школе.

– Понятно. Тогда молчи и пошире улыбайся. Негры любят улыбаться, показывая свои зубы.

Находившийся рядом Вальтер смотрел на происходящее и становился все мрачнее. Затея ему явно не нравилась, но он не мог предложить ничего взамен. Танкист был прав: джи-ай приволокут свои чертовы базуки или, того хуже, огнемет, и тогда все они станут такими же черными, как этот отплевывающийся от ваксы солдат.

Через несколько минут отряд сгрудился в начале узкого проулка, выход из которого пока удерживал их пулеметный расчет. Немцы сняли автоматы и карабины, спрятав под шинелями пистолеты и гранаты. «Американцы» повесили снятое вооружение себе на плечи, так что на каждого пришлось по три лишних ствола. Затворы автоматов были заранее взведены.

– Do not shoot! – закричал Мартин, размахивая поднятым в руке карабином и выходя из проулка на улицу. – We are the Americans!

– The password! – послышалось в ответ издали.

– Они спрашивают пароль, – сказал он негромко идущему следом с поднятыми руками оберштурмфюреру. – Что делать?

– Прикидывайтесь, что не расслышали.

Мартин снова закричал, чтобы не стреляли, что они из второй роты 120-го полка и ведут пленных.

– The password or we open fire! – послышалось в ответ.

– Если не назовем пароль, они начнут стрелять.

Немцы остановились в растерянности. С одной стороны улицы показался бронетранспортер с тяжелым пулеметом на крыше, с другой – джип с какой-то бандурой в кузове. Не то огнемет, не то безоткатная пушка.

– Все. Бросайте оружие, – сказал затеявший все это эсэсовец и первым швырнул на середину дороги свой ремень с кобурой.

Несколько человек последовали его примеру, доставая из-под шинелей гранаты и пистолеты. К ним стали присоединяться и переодетые. Они складывали в общую кучу автоматы и поднимали руки. В это время Мартина кто-то схватил за рукав и с силой затащил обратно в проулок.

– Быстро снимай куртку! – срывая с него каску, говорил Вальтер.

– Это бесполезно и нечестно по отношению к другим, – вяло возразил Мартин, расстегивая пуговицы.

– Давай, давай! – Вальтер сбросил на землю свою шинель и стал расстегивать китель. – Оденешь это.

– А ты?

– Мне хватит шинели.

Вальтер скомкал американскую куртку, засунул ее в каску и повернулся, чтобы забросить подальше. Позади них стояли трое американских солдат с сержантом во главе.

– Не трудитесь выбрасывать улики, – сказал по-английски сержант.

Он взял из рук Вальтера каску с курткой и жестом предложил обоим выйти на улицу к остальным.

Пленных посадили на землю. Подъехал джип, и американцы сложили в него сданное оружие, Через полчаса появился отряд солдат, на касках которых большими белыми буквами было написано «МР». С ними был офицер с блокнотом в руках. Он принял пленных от пехотинцев, и те ушли. Однако сержант с курткой и каской Мартина остался. Он закурил и наблюдал за действиями военных полицейских.

Немцам велели подняться и построиться вдоль улицы в шеренгу. Тех, кто был переодет, отделяли от остальных и отводили метров за десять к стене двухэтажного кирпичного дома с выбитыми стеклами. Офицер подходил к каждому из них и что-то записывал в свой блокнот. Когда очередь дошла до измазанного ваксой парня, раздался громкий хохот. Тыча в него пальцами, солдаты смеялись, похлопывая по плечу присутствовавшего среди них настоящего негра. Потом кто-то дал горе-диверсанту смоченный в бензине платок, но офицер запретил стирать ваксу.