Мысль Д. Мережковского была близка мыслям Вяч. Иванова: "Выслушал я сегодня этот доклад <Каменской> и все-таки у меня осталось – как Бодлер говорит – мрачное нелюбопытство: не тянет меня туда. Некоторые интонации возбуждают во мне неистовство, желание говорить вещи нетерпимые, фанатичные… Прекрасная речь Вяч. Иванова мне кое-что выяснила и тяжесть гнета моей вины с моей души сняла хоть отчасти… Теософы беспощадно любезны и всех принимают в свои объятия, и я подвергаюсь участи попасть в их объятия, но я не желаю подвергаться этому, и, может быть, если я начну действовать, то смогу возбудить с их стороны некоторое деятельное отталкивание… Нет ничего опаснее для христианства, чем буддийские переживания, отрицающие "Я". Мне представляется теософия явлением совершенно враждебным христианству. Вячеслав Иванович спрашивает: так-де это или не так? Думаю, что предлагать этот вопрос теософам бесполезно: они будут всегда отвечать, что не так, что они на самом деле с христианством согласны, и тут начинается безнадежность. Вот что существенно: христианство об этом (о возможности всеобщего спасения) всегда молчит, а теософия на своем знамени написала: «Все спасены, все прощены, не бойтесь». Христианство по существу трагично и пессимистично, оно говорит: «Бойся, страшно, неблагополучно»… Все, что говорит «успокойся», мне кажется каким-то ядом, ядом паралича, который уничтожает самый нерв религии. За маской теософии скрывается дух небытия, как и за маской социал-демократической религии – уничтожение личности, ибо самое ненавистное для духа небытия есть лицо, и всеми силами они стараются разрушить это лицо миллионами личин, пролетающих перед нашими глазами. И вот одна из этих бесчисленных личин – это Теософическое общество, ложная церковь… Когда я читаю теософские книги, меня всегда это поражает: люди говорят вдохновенно, я вижу что они горят, но когда я начинаю думать об этом, то я вижу, что это – общие места. И теософия – это вдохновение общих мест. И думается: люди так оголодали, что бросаются на кору… Теософы, может, и добрые христиане, но тайны, куда их ведут, они не знают" .
      Тогда все сказанное философами не помешало секретарю Теософического общества М. Лодыженскому заявить: «Возможно быть истинным христианином и истинным теософом» . Вскоре, правда, и он разобрался в том, сколько же фальшивок в теософской литературе, и написал «Мистическую трилогию», в которой показал несовместимость индийского духовного пути и христианского… Но и сегодня все больше становится людей, которые ищут «духовности» и не знают, куда же ведут их оккультные проповедники.
      А ведут они к будущему, которое уже «было». Древняя языческая империя уже готова была включить Христа в свой официальный «пантеон» – наравне с богами и божками других племен (и статуя Христа действительно в конце III века появляется на некоторое время в римском Пантеоне). Те гонения были совсем не похожи на советские. Рим готов был терпеть христианство при условии внешней лояльности последнего. Рим ничего не имел против веры во Христа, он лишь требовал присоединить к ней и свое суеверие. Советская идеология как раз не требовала компромисса – она хотела именно уничтожить веру в Бога и во Христа. На этот раз, скорее, церковные иерархи предлагали гонителям римский вариант компромисса: мы будет христианами в храмах и советскими людьми вне них. Подобный компромисс возможен с государством, которое само не считает свои государственные церемонии религиозными. Но не так было в Риме: Римская империя относилась к себе с религиозной серьезностью. И христиан древности не устроил компромисс в вопросах религии. Они отказались от участия в государственных религиозных церемониях. В частности, – отказались от воздания божеских почестей императорам. Отказ от религиозного «плюрализма» оказался наказуем: империя вступила в трехсотлетнюю борьбу с Церковью .
      Христианство победило. Но прошли века. И незаметно все опять начало меняться. Годами и столетиями труд многих «субъектов исторического процесса» приближал момент, когда в истории христианского человечества произойдет решающая подмена, – и произойдет она так, что будет уже почти незаметной…
      Впрочем, что строить гипотезы. Вспомним реальный и совсем недавний опыт противостояния христиан языческому государству. Христиане были самые обычные: русские беженцы, ушедшие в Китай во время Гражданской войны. Там их застала японо-китайская война. Маньчжурия оказалась оккупирована японцами – «цивилизованной нацией», вдобавок «веротерпимыми буддистами».
      Для всех людей, занятых на государственной службе (в том числе и в школах), стало необходимым участие в японских государственных церемониях. Учитель русской школы рассказывает: «„Ежедневно во время утренних церемоний мы кланяемся государственным флагам, поем гимны Маньчжудито <Маньчжурии> и Ниппон <Японии>… Делаем глубокие поклоны в сторону резиденций императоров этих стран, а в особые дни – и в сторону храма Кенкоку-симбио, посвященного богине Аматерасу“…»
      Вскоре все госслужащие должны были принести присягу на верность. "В первом пункте «Наставления» <верноподданным> говорится: «Мы, верноподданные, должны благоговейно почитать богиню Аматерасу Оомиками» .
      И. Дьяков, чьи воспоминания сейчас цитируются, был в то время инспектором русских школ одной из маньчжурских губерний. В русской школе в присутствии казачьих атаманов и благочинного проходит собрание, на котором зачитывается «Наставление». Тут же представитель русской общины клянется следовать полученным указаниям… «Я невольно взглянул на отца благочинного, стараясь определить впечатление, произведенное на него этими словами, но отец Прокопий, к сожалению, сидел с опущенной головой; тогда я перевел взгляд на атамана и молодежь. На их лицах была написана безнадежная покорность, безразличие и скука» … "2 января 1943 г. <начальник военной миссии>, протянув мне текст «Наставления верноподданым», сказал: «Вот, инспектор, „Наставление“. Будьте добры разослать его директорам школ с вашей инструкцией о безоговорочном проведении его в жизнь». Я спокойно ответил: «Простите, господин начальник, этого сделать не могу… Первый пункт „Наставления“ противоречит моим убеждениям». – «Точнее выражайтесь, инспектор», – строго сказал начальник. «В первом пункте „Наставления“ говорится, что все верноподданные должны благоговейно почитать богиню Аматерасу… что противоречит основному принципу христианства – „Единобожию“ – „Нас это не касается, и этот вопрос нас не интересует… Богиня Аматерасу – прародительница императорской династии. Отвергнуть ее – значит отвергнуть весь наш государственный строй… Вы, конечно, можете иметь своих богов – Христа, Кришну, Будду, Конфуция, Магомета – это ваше частное дело, но все эти ваши боги пребывают в свете великой богини солнца Аматерасу“» … Затем последовали увещевания, что «почитание богини Аматерасу есть не религия, а акт уважения к политическому строю нашего государства. Почитанием нашей богини Вы выражаете свой долг признательности нашей стране» .
      В конце концов Дьякова увольняют и арестовывают. «Хотелось проститься с русскими служащими губернского управления… Началась утренняя церемония. После поклонения государственным флагам и <поклонов> в сторону резиденций императоров стали читать „Наставление“. Сначала читали по-японски, затем по-китайски и, наконец, по-русски. „Мы, верноподданные, должны благоговейно почитать богиню Аматерасу…“ – громко, раздельно и торжественно, вытянувшись с высоко поднятой головою, читал мой бывший помощник М. А. Кузьмин, теперь инспектор школ Трехречья» …
      «„Что Вас заставляет так упорно отстаивать ваши убеждения, – спросил меня следователь. – Только Вы один протестуете против почитания нашей богини Аматерасу. Нигде, даже в Харбине, где живут тысячи русских и ваши архиереи, этот вопрос не вызывает никаких возражений“» …
      Несколько месяцев Дьяков провел в тюрьме. Постепенно сопротивление в русской среде ширилось, и в итоге, после ходатайства митрополита Мелетия, японские власти пересмотрели формулировку «Наставления» и освободили Дьякова. Но ведь как незаметно в бытовой текучке он оказался перед смертельным выбором. Дьяков разглядел опасность – но сотни других «христиан» произнесли страшные слова или не помешали их произнести своим детям…
      О прошлом это воспоминание или о нашем будущем? Можем ли мы надеяться на то, что будущее планетарное государство будет безрелигиозно? Можем ли мы надеяться, что будущее общество, подобно римским гуманистам (вспомним, что одним из гонителей христианства был «философ на троне» – Марк Аврелий), не предложит решительных мер против проповедников «расовой, религиозной, национальной исключительности»? Поскольку «фашизмом» названа проповедь «национального и религиозного превосходства», где гарантия, что священник, в Неделю Торжества Православия произносящий слово о том, насколько богословски глубже и человечнее православное почитание иконы, нежели протестантское иконоборчество, – не будет привлечен к ответственности за «пропаганду фашизма»? А если священник скажет, что христианину нельзя ходить на уроки тантризма и на сеансы пробуждения «силы кундалини», – арестовывать, очевидно, надо будет прямо на месте?!
      Именно с таким пониманием ст 3, 6 «Закона о свободе совести и религиозных объединениях» («Воспрепятствование осуществлению права на свободу совести с пропагандой религиозного превосходства запрещается и преследуется в соответствии с федеральным законом») я столкнулся 1 ноября 2000 года в Элисте (столице Калмыкии – единственной европейской территории, где преобладают буддисты). В той своей лекции я мимоходом упомянул об истории буддизма: после того, как в VIII веке буддизм был изгнан из Индии, он закрепился у наиболее отсталых народов Азии – в Тибете, Монголии, затем у некоторых шаманистских народов южной Сибири… Тут же некая дама поделилась своим возмущением перед залом: «Как заместитель министра культуры Калмыкии я заявляю, что Вы нарушаете закон о свободе совести! В нем запрещено проповедовать превосходство одной религии над другой! Вы не имеете права называть калмыков отсталыми!» . Если бы этому вице-министру еще побольше власти и побольше самоуверенности – то ведь можно было и до оргвыводов дайти… Я и не сомневаюсь, что в новом столетии насадители государственного язычества до них дойдут .
      В принятом в 1997 г. российском «Законе о свободе совести и религиозных объединениях» есть и иные статьи, таящие в себе серьезную угрозу. Так, ст.3, 5 статья гласит: «Никто не обязан сообщать о своем отношении к религии и не может подвергаться принуждению при определении своего отношения к участию или неучастию в богослужениях». При желании эту статью можно истолковать так: в православный храм придет кришнаит и пожелает принять Причастие. Если священник спросит его «Како веруеши» – он сможет процитировать Закон: «Никто не обязан сообщать о своем отношении к религии». А если священник все же не допустит его к Причастию – он может продолжить цитату: «Никто не вправе принуждать к неучастию в богослужении». А затем – подать в суд. Суд установит, что священник нарушал Закон не по своему собственному желанию, а потому, что так предписывают правила Церкви… И вот уже имеются основания для запрета деятельности всей Православной Церкви. Конечно, Дума принимала этот Закон без мысли о гонениях на Православие. Но возможность такого, антицерковного, прочтения Закона все же не закрыта .
      И тут появляется повод заметить, что в сознании многих православных публицистов есть некоторая непоследовательность и противоречивость. Требования «принять меры» против деятельности сект плохо уживаются с убеждением в том, что ныне предантихристовы времена. Если уж времена действительно предантихристовы, – то мы должны готовиться к гонениям на нас самих, а не провоцировать гонения на других. Пора задуматься над тем, не обернутся ли «антисектанские меры», которых мы просим, против нас.
      Например, православная пресса поддерживает идею запрета деятельности «свидетелей Иеговы». Законное основание для этого есть: согласно ст.14, 2 религиозная организация может быть ликвидирована в случае, если она «склоняет к отказу по религиозным мотивам от оказания медицинской помощи». «Свидетели Иеговы» запрещают переливание крови – и потому на их совести действительно немало смертей. Но при всех наших дискуссиях с иеговистами нам пора, кажется, хотя бы краешком глаза держать в поле нашего зрения вопрос: а не обернутся ли наши доводы против нас самих? А если против православных государство начнет применять репрессивные меры за наш отказ от каких-либо методов лечения? Мы видим, что медицина стремительно становится все более и более оккультной. Экстрасенсы получают государственные лицензии. Так если однажды участковый терапевт пошлет православного на прием к «биоэнергетику», а христианин не захочет лечиться у колдуна в белом халате, – то не привлекут ли его и нашу Церковь за это к судебной ответственности?
      Кроме того, в законодательстве уже есть статьи, позволяющие преследовать религиозные организации за «нарушение общественной безопасности» и «разжигание религиозной розни» (ст.14, 2).
      Удивительна эта настойчивость требований «примирения религий». «На сегодня религиозный ренессанс – самая страшная и неоцененная опасность из тех глобальных опасностей, что нас подстерегают… Собственно, в этом и состоит роль религии в истории, она канализирует агрессию, направляет ее» . Из слов достопочтенного психоаналитика следует, что религия имеет дело только с агрессией, и агрессия в человеке исчезнет, если ее направить против самой религии… И даже опыт советской агрессии против религии ничему не научил этого аналитика. Похоже, его личная ненависть к Евангелию столь велика, что позволяет не замечать очевидного.
      Сегодня вокруг нас уже немало таких посланцев будущего – людей, живущих с сознанием, которое станет массовым и господствующим в некоем будущем веке, в веке антихриста… Аналогичный назаретяновскому страх испытывает и Г. Рормозер, бывший советник Й. Штрауса. «Как Вы можете оценить современную религиозную ситуацию в России?» – спрашивают его. В ответ мы слышим, что г-н советник более всего обеспокоен возрождением Церкви в России: «Кое-что мне бросилось в глаза. В последние два года на экране телевизоров мы видим изображения, вызывающие на Западе, и прежде всего в Германии, чувство растерянности. Для нас немыслимо, чтобы в таком большом городе, как Санкт-Петербург, десятки и даже сотни тысяч людей со свечами в руках маршировали вслед за Патриархом… Многое будет зависеть от того, сможет ли ортодоксальная церковь действительно восстановить и утвердить свое исключительное и монопольное правопритязание. Если сможет, то это приведет к роковым последствиям» . В мире наркотиков и насилия, в мире войн и обезличивания, в мире потребления самая страшная угроза оказывается именно религиозной… Почему?
      Ответ я нахожу у К. С. Льюиса. «Ведьмы всегда хотят одного и того же, но с каждым столетием действуют иначе» – так говорит доброе существо в льюисовской книге. А в «Письмах Баламута» другой персонаж Льюиса – богатый опытом бес – говорит о тактике этих действий: «Мы направляем ужас каждого поколения против тех пороков, от которых опасность сейчас меньше всего, одобрение же направляем на добродетель, ближайшую к тому пороку, который мы стараемся сделать свойственным времени. Игра состоит в том, чтобы они бегали с огнетушителем во время наводнения и переходили на ту сторону лодки, которая почти уже под водой. Так, мы вводим в моду недоверие к энтузиазму как раз в то время, когда у людей преобладает теплохладность и привязанность к благам мира. В следующем столетии, когда мы наделяем их байроническим темпераментом и опьяняем „эмоциями“, мода направлена против элементарной „разумности“… а когда все люди готовы стать либо рабами, либо тиранами, мы делаем главным пугалом либерализм» .
      Так вот, сегодня «пугалом» оказывается религиозная серьезность и верность своей духовной традиции. Ленивый релятивизм, напротив, считается нормой поведения и мысли. И в дни, когда человек старательно пытается не заглядывать за грани земного бытия, всякая серьезная попытка говорить о «сроках и временах» и о конечной трагедии мира оказывается, конечно, «фанатизмом».
      Впрочем, то, что надлежащие «рекомендации» и указы имеются, еще не означает, что они немедленно начнут применяться против христиан. Закон театра гласит, что если на сцене в первом акте выставляется ружье, то в третьем оно обязательно должно выстрелить. Но все же – в третьем, а не обязательно в конце первого же действия. Так и с историей христианства. Если «новый мировой порядок» сложился и объявил «войну религиозной нетерпимости» (вот уж поистине «страшнее кошки зверя нет» – это в секулярном-то обществе, в обществе поголовного житейского материализма начинать борьбу с «религиозным фанатизмом»!!!) – рано или поздно дойдет до арестов.
      Ружье для расправы с «христианскими фанатиками» уже почти готово. Какой сейчас акт? Не знаю. Может быть, первый, а может, уже начало третьего. В конце концов, даже собранное и вывешенное на сцену ружье не обязательно должно стрелять в третьем акте, – может быть, пьеса рассчитана на пять…
      В 1900 г. Вл. Соловьев видел только – как начинают создаваться фабрики для производства деталей будущего «ружья». Самого «изделия» еще не было. Россия, да и западный мир внешне продолжали оставаться христианскими. Пресса еще только перешла в руки «антисистемы». Еще только начинали складываться нынешние нормы «политической корректности». Об одной из них очень точно сказал Л. Толстой: «Он <В. Короленко> верит, да только боится атеистов…» У Короленко, кстати, действительно были поводы убедиться в силе атеистической цензуры в формально православной России: «Я помню одну лекцию в Историческом музее в Москве, где лектор, излагая учение известного астрофизика аббата Секки, привел параллельно места из его книги „Единство физических сил“ и русского перевода этой книги, изданного Ф. Ф. Павленковым. В переводе оказались исключенными все места, где автор, замечательный ученый, но вместе иезуитский аббат, допускал непосредственное влияние Божества на основные свойства материи, как тяготение. Когда я передал об этой лекции Павленкову, он усмехнулся и сказал: Еще бы! Стану я распространять иезуитскую софистику» .
      И хотя еще впереди были годы, когда вся страна будет зубрить: «Всякий боженька есть труположество… Всякое кокетничанье с боженькой есть невыразимая мерзость, самая гнусная мерзость» , однако уже в июне 1900 г. Вл. Соловьев говорил В. Величко: «Я чую близость времен, когда христиане будут опять собираться на молитву в катакомбах, потому что вера будет гонима, – быть может, менее резким способом, чем в нероновские дни, но более тонким и жестоким: ложью, насмешкой, подделками, – да и мало ли чем еще! Разве ты не видишь, кто надвигается? Я вижу, давно вижу!» .
      «И тогда подобно Сыну Божиему явится обманщик мира» . Он не будет явно бороться против Христа, он не будет явно хулить Его. Он будет расточать Иудины поцелуи в Его адрес: «Великий Учитель», «Мой славный предшественник» и даже: «Я – в моем прежнем воплощении»…
      Главное различие Христа и его антипода с богословской точки зрения в том, что путь Христа – это путь кеносиса («умаления»): «Он… уничижил Себя Самого, приняв образ раба, сделавшись подобным человекам и по виду став как человек» (Флп.2, 6 – 7). Но в системе «Нью Эйдж» «Спаситель» считается продуктом восходящей эволюции самого человека. Он возвестит, что принес спасение, исходящее не от Бога, но от мира. Он построит сотериологию «снизу», которую противопоставит христианской сотериологии «благодати». Поначалу он будет выказывать знаки почтения к христианству , но в конце концов сбросит маску и явит себя как «противящийся и превозносящийся выше всего, называемого Богом или святынею» (2 Фес.2, 4). Он преподнесет себя как вершину эволюции человечества, как мирового гения, всем обязанного только самому себе, своим трудам и усилиям.
      Он потребует вполне серьезного отношения к его религиозной миссии. «Поклонятся ему все живущие на земле» (Откр.13, 8). Если кто не будет принимать его образ мысли («печать на челе») и предлагаемый им образ жизни («печать на деснице») – во имя мира и согласия будет «убиваем… всякий, кто не будет поклоняться образу зверя» (Откр.13, 15) .
      Тайной числа 666 я не собираюсь заниматься. Мне кажется, здесь нет тайны. Антихрист поставит на своей деятельности такой знак именно потому, что так сказано в Откровении. Хотя бы просто в порядке цинизма. Ведь число уже перестало быть страшным. Его использование, скорее, свидетельствует просто о «широте взглядов» того или иного деятеля, о том, что он поднялся над «предрассудками» . Так разве интересующий нас персонаж не будет более всех свободен от «предрассудков»?
      Представьте, что в классе у одного мальчика появилась странная привычка: он на каждой странице своей тетради, прежде чем писать упражнение, ставит знак 666. Те же цифры он рисует на каждой странице своего дневника и учебников. Более того – если ему удается дотянутся до книг, дневников и тетрадок соседей – он делает то же самое. И даже классный журнал он пометил этим же числом… Как Вы думаете – все ли в порядке в душе и уме у этого мальчика? Наверно, любой педагог и психолог скажет, что у самого мальчика серьезные внутренние проблемы и что при этом он сам становится источником проблем и для всех окружающих… Наша же проблема в том, что именно такие мальчики сейчас правят миром.
      Долларовые банкноты имеют ширину 66, 6 миллиметра. Можно было бы выбрать любой другой размер – но выбрали тот, который имеет библейскую аналогию. На товарные этикетки и на документы, на всё, предназначенное для компьютерного учета, эти «мальчики» поставили штрих-коды, в которых трижды встречается группа линий, схожих (по крайней мере в восприятии человеческим глазом) с начертанием тех линий в том же коде, которые обозначают число 6.
      Популярность трех шестерок в современном западном мире не означает, что этот мир возненавидел Христа и возлюбил антихриста. Один и тот же символ или жест может иметь разное значение в разных культурах, и то, что кажется нам оскорбительным, может не нести такого смысла в глазах других людей. Число же 666 в Библии встречается не один раз, а трижды – и с весьма разными оценками.
      Первое упоминание этого числа содержится еще в Ветхом Завете: «В золоте, которое приходило Соломону в каждый год, весу было шестьсот шестьдесят шесть талантов золотых, сверх того, что получаемо было от разносчиков товара и от торговли купцов, и от всех царей Аравийских и от областных начальников» (3 Цар.10, 14-15; ср.2 Пар.9, 13). Несомненно, что это радостное упоминание: во времена Соломона Израиль стал региональной «супердержавой», подчиненные и союзные племена платили ему дань.666 золотых талантов представляются библейскому автору как символ предельного могущества, успеха и богатства (6 талантов = 32,707 килограммов золота). Это добрый символ вселенского торжества добра и добрых людей.
      Второе упоминание носит просто нейтральный характер. Число сыновей Адоникама, вернувшихся в Иерусалим из Вавилонского плена, было 666 (1 Ездр.2, 13). Здесь никакой оценки и никакой символики нет; это число возникает в ряду других чисел, обозначающих количество вернувшихся на Родину.
      Так – в Ветхом Завете.
      Но в Библии есть еще и Новый Завет. Система ценностей евангельской поры во многом уже отличается от той этики, что была доступна восприятию Израиля в пору начала его истории. Земной успех уже не представляется как следствие и как признак духовного благополучия и благословения. Пожалуй, даже, «напротив, горе вам, богатые! ибо вы уже получили свое утешение. Горе вам, пресыщенные ныне! ибо взалчете. Горе вам, смеющиеся ныне! ибо восплачете и возрыдаете. Горе вам, когда все люди будут говорить о вас хорошо! Ибо так поступали с лжепророками отцы их» (Лк.6, 24-26). «Послушайте вы, богатые: плачьте и рыдайте о бедствиях ваших, находящих на вас. Богатство ваше сгнило, и одежды ваши изъедены молью. Золото ваше и серебро изоржавело, и ржавчина их будет свидетельством против вас и съест плоть вашу, как огонь: вы собрали себе сокровище на последние дни». (Иак.5, 1-3). Земная власть воспринимается как источник угрозы для новорожденной христианской общины. Земное богатство воспринимается как угроза для духовного исцеления: «Надень обувь, которая больше ноги, и она обеспокоит тебя, потому что будет препятствовать тебе идти: так и дом, более обширный, чем нужно, препятствует идти к небу» .
      И вот однажды самые преуспевающие люди на земле, люди собравшие в своих руках все мировое золото и всю мировую власть, объявят неприкрытую войну христианам. В последней новозаветной книге, в Откровении Иоанна Богослова символом этой последней властной группы в мировой истории оказываются три шестерки. Это будет символ их власти. Это будет символ их идеологии, их симтемы ценностей. Это не любовь к похожим цифрам. Это – любовь к золоту и власти (ибо ап. Иоанн знает книги Ветхого Завета и знает, что вершиной земного могущества в них было умение собрать дань в размере 666 золотых талантов, а потому и обнажает эту страсть последних земных правителей указанием на их печать). Последние правители обложат своей данью уже весь мир, а не только Ближний Восток. И как знак своей победы, своего успеха они всюду будет чертить победные шестерки…
      Итак, 666 – это библейский символ, сначала радостный, а затем тревожный. Казалось бы, в мире, в котором Библия остается самой печатаемой книгой, не смогут найтись люди, которые перечеркнут тревожное звучание этого символа. Но дело в том, что радостное и тревожное звучание этого символа распределено между двумя разными частями Библии. И не все люди принимают обе части Писания. Для иудеев неавторитетен Новый Завет.
      А, значит, и те поправки, которые апостол Иоанн вносит в понимание ветхозаветного символа, для них также неавторитетны. Для них 666 остался радостным символом – каковым он и был во времена царя Соломона. И преуспевающий иудей просто подражает самому удачливому еврею мировой истории и как знак своего частного триумфа ставит на своем бланке или на своем изделии те же цифры. Это – дань, которую он собрал со своих противников на рынке.
      Двузначность символа 666 в Библии означает, что не всякий, кто производит его начертание, есть сознательный слуга антихриста и сатанист. Это может быть просто иудей, который или хвалится своим успехом, или же зазывает к себе в гости капризную богиню Удачи (отождествляя себя с Соломоном в этом символе, он надеется на тождественность и во всем остальном).
      Итак, вполне возможно, что нынешние мировые правители ставят повсюду три шестерки не потому, что они начитались Апокалипсиса, а потому, что они с детства изучали Книгу Царств. В их сознании может вообще не быть такого персонажа как «антихрист». Они могут вообще быть лишены религиозных интересов. Для них 666 – нечто вроде подковы над дверью… , просто талисман, в смысл которого они особо не вдумываются. И как не всякий, кто носит крестик (особенно, если носит его в ухе), есть христианин по убеждениям, так не всякий, кто чертит три шестерки, есть сознательный надсмешник над христианами.
      И все равно – их власть над миром тревожна. Представьте, что некий правитель в начале XXI века стал на документах и банкнотах помещать изображение свастики. На недоуменные вопросы он отвечает: «да, знаете, я не немец. Я – калмык, буддист. В нашей традиции свастика есть знак удачи, знак космической гармонии. А что там немцы делали под этим знаком – меня не интересует. И в конце концов, даже в христианской традиции были времена, когда свастика была добрым знаком». С точки зрения истории он прав. С точки зрения иконографии (как христианской, так и и буддистской) – тоже прав. А вот с точки зрения этики – нет. Ибо выставлять напоказ свастику после событий середины ХХ века – значит оскорблять миллионы людей, помнящих о том, что другие миллионы погибли от рук носителей свастики. У власти неопасен только тот политик, который умеет чувствовать чужую боль и отступать перед ней.
      Так вот, нынешние правители «нового мирового порядка» обнажают дефект своей совести тем, что назойливо используют символ, благой в их собственном понимании, но оскорбительный для двух миллиардов христиан Земли. Они проповедуют «политкорректность», но при этом оказываются поразительно глухи к боли христиан.
      Нет, для меня нет проблемы в том, чтобы купить продукт с этими символами или взять в руки документ, где присутствуют они же. Не цифр я боюсь. Просто нельзя не заметить, что многими глобальными процессами управляют люди, для которых не составляет проблемы сделать жест, оскорбительный для всех христиан мира. И власть этих людей все растет.
      Так что у христиан есть основания тревожиться за будущее своих детей.
      Тем более что некоторые идеологи «новой эры» весьма откровенно рассказывают о своих планах.
      Вот написала христианская газета, что оккультизм – это идеология антихристова, и Владимир Авдеев (вообще-то именующий себя «зороастрийцем») радуется: «В такой компании не скучно. Мы еще, чего доброго, объявим конкурс „Антихрист года“, и если нас так боятся, то отчего же не покрасоваться этим скандальным титулом?» .
      Сам Авдеев – не более чем полуобразованный хулиган, но факт очевиден: оккультная литература постепенно приучает людей к тому, что те символы, которые в христианстве являются однозначно темными, упаковываются в радужные обертки. Когда «они» сочтут, что «их» время пришло, «президент земного шара» найдет способ продемонстрировать три заветные цифры. В конце концов, апостол Иоанн дает знак для того, чтобы по нему опознать антихриста, а не для того, чтобы получше замаскировать его. И если именно по этим цифрам можно будет определить антихриста – это должен будет суметь сделать любой христианин, даже несведущий в криптографии.
      Но с одной мыслью Авдеева я согласен. Он говорит, что «христианский Запад потерял чувство духовной ревности и элементарный инстинкт религиозного самосохранения» . То же самое можно сказать и о России, где правит невиданный в истории бал «чужебесия».
      И этот плюрализм, это «расширение религиозного кругозора» еще обернутся кровью для христиан. Тот же Авдеев назначает «день икс» на весьма определенную и близкую дату: «В 2004 году начинается наша эра – Водолея.